Быстрого решения нет

Это было нелепо. Я должен был уехать. Не было никакого оправдания тому, чтобы остаться. Мечты о том, что у меня будет муж, дети, собака и милый домик, медленно разъедали мое сердце.

Пора было уходить.

Глава 14

Эмери беспокоился, что Оливия привяжется ко мне, а потом, позже, и Эйприл. Но он не понимал, что в смертельной опасности был я. У меня больше ничего не было, ни фундамента, ни опоры, ни людей, которые были бы моими.

Я не смогу оправиться, если оставлю свое сердце с ними, когда уеду из города.

Меня снова поразило, что не было всей этой неопределенности и неловкого личного выбора, когда люди стреляли в меня. В ситуациях, связанных с жизнью и смертью, беспокойство о своем эмоциональном здоровье не возникало. Когда меня отправляли на службу, меня никогда не спрашивали, как я себя чувствую, только о том, не потерял ли я слишком много крови, чтобы продолжать. Было бы намного проще, если бы я вернулся на флот, все перестало бы быть серым, а стало черно-белым, хорошим или плохим, убить или быть убитым, идти туда, куда скажут.

Уезжая, я совершил ошибку, но я мог ее исправить. Я вывел из себя своего командира, но я знал, что он через секунду порекомендует флоту восстановить меня в должности. Я был хорош в роли солдата. А вот переход от военной к гражданской жизни мне не удавался.

Стук не был неожиданностью.

«Подожди секундочку», - сказал я, сдерживая сердце, а остальное пробормотал под нос, чтобы тот, кто был снаружи, не услышал. «Я еще не совсем разобрался в своей жизни».

«Открой дверь», - потребовал Эмери с другой стороны.

Какого черта? «Почему ты не...»

«Ты меня слышал?»

«Конечно, я тебя слышал, но тебе нужно вернуться туда и...»

«Прекрати», - сказал он просто, но твердо.

Как будто это должно было сработать. «Ты что, с ума сошел?»

«На самом деле все как раз наоборот, так что открой дверь», - настаивал он.

«Эмери, - вздохнул я, чтобы сказать то, что было лучше для него, а не для меня. «Я в порядке; тебе не нужно меня проверять. Мне просто нужна минутка».

«Открой дверь», - повторил он, более низким, почти гортанным голосом.

Я почувствовал этот звук в самом низу живота.

«Сейчас, Бранн».

Я прочистил горло. «Я в порядке. Я был.... Слушай, я знаю, что вам с Лидией нужно поговорить, все выяснить и составить планы...»

«Мы уже сделали все, что собирались сделать сегодня».

«Эмери...»

«Открой дверь!»

«Ты должен...»

«Меня так тошнит от того, что ты говоришь мне, что я должна делать, а что нет, что мне хочется блевать».

Что? «Я не говорю...»

«Ты говоришь то, что, по твоему мнению, я хочу услышать, и это сводит меня с ума. «Ты...» - прохрипел он, едва не подавившись словами. «Сводишь меня с ума».

Я вздохнул, готовясь к тому, что мне придется сказать. Пришло время разорвать связь. «Мне очень жаль. Я подумал, что мне, наверное, стоит уйти, потому что я делаю тебя несчастным, а я не хочу и дальше чувствовать себя дерьмово, и...»

«Пожалуйста, детка, просто открой дверь», - умолял он.

Если бы он ударил меня в живот, воздух не покинул бы мое тело быстрее. Да, ласковое обращение было неожиданным, но в основном потому, что я не мог представить, чтобы он когда-нибудь использовал его по отношению ко мне. С другой стороны, если бы Локрин Барнс назвал меня как-нибудь иначе, чем по имени, я бы умер от шока. Он не был таким. Его мозг не перемещался в мягкие места сердца, потому что это была не та часть его анатомии, которая двигала им.

Но Эмери Додд уже показал мне, что его сердце, нежное, ранимое, но крепкое сердце, было тем, чем он жил. Это было видно по тому, как он общался со студентами, которых мы встречали в городе, с родителями, братьями и сестрами, когда они разговаривали по телефону, и, конечно же, со своими девочками. Я знал, что этот человек нежен до глубины души. Но я никак не ожидал, что это сострадание или привязанность могут быть обращены на меня каким- либо иным способом, кроме самого общего. Он заботился обо мне, но как о своем сотруднике и не более того.

Вот только он сказал совсем другое. Он сказал «детка», чего я никогда раньше от него не слышал. Я вскочил, ударившись о дверь, и это слово пронеслось сквозь меня: боль в его голосе, тоска, поджигающая всю мою жизнь.

«Я был таким глупым», - хрипло признался он. «Ты вел себя нелепо, делал все противоположное тому, чего, как я знаю, ты хотел, но я позволял тебе это, потому что думал, что так будет правильно, хотя все время знал, что лучше».

Я понятия не имел, что сказать.

«Пройти через ад - это одно, но позволить, чтобы моих девочек съедал страх, и смотреть, как ты выворачиваешь себя наизнанку - это невозможно простить».

«Что?» спросил я, поворачиваясь лицом к двери. «Я не -»

«Нет, ты проходил», - выдавил он из себя, и это прозвучало так, будто он слегка ударил кулаком по дереву. «Я вижу, как ты смотришь на меня, но я сказал себе, что это не то, что я думаю, хотя я знал об этом с самого первого дня».

«Эмери...»

«Я был таким чертовым эгоистом», - выплюнул он с явным отвращением к себе. «Я позволил этому продолжаться, потому что столкнуться с этим - с последствиями этого - было трудно».

Я снова не знал, что сказать, чтобы утешить его.

«Мне так жаль, Бранн».

«Что? Нет. Ты не должен...»

«О, черт возьми, нет. Я слушал твои слова, а не поступки».

«Нет, это...»

«Ты умираешь понемногу каждый день».

Так и есть, это была правда. Без сомнений.

«Это не работает, Бранн».

Сердце мое сжалось, и я обнаружил, что мне едва хватает воздуха, чтобы дышать.

«Мы ходим друг вокруг друга, мы вдвоем, здесь, в этом доме, и никто из нас не хочет делать ничего непоправимого... непростительного... мы оба топчемся на месте, дожидаясь, когда тебе придет время уходить».

Он был прав. Я умру, прежде чем подведу его девочек. Я каждый день вставал и говорил, что смогу это сделать. Я вставал каждый день и проводил внутреннюю беседу. Еще одна секунда, еще одна минута, еще один час и еще один день... Я бы притворился, что Эмери Додд меня ни капельки не волнует. Я бы игнорировал его присутствие, чтобы быть рядом с Оливией и Эйприл. Я мог это сделать и делал, но это, без сомнения, опустошало меня изнутри.

«Но ты не можешь остаться только ради них».

Я уперся руками в дверь и откинулся назад, опустив голову на плечи.

«И я ненавижу Мала Езика, хотя и отправил своих детей с ним».

«Что?» Я задохнулся, быстро вскочил и распахнул дверь, отчего он чуть не упал на меня. Он сильно накренился, и ему пришлось быстро выпрямиться или налететь на меня.

В итоге я поймал его, положив руки ему на бедра, чтобы он не упал.

Мы стояли там, оба ростом в шесть футов два дюйма²⁰, глаза в глаза, никто из нас не вздрагивал, не оправдывался и не убегал.

«Я сказал, - пробормотал он, высвобождаясь из моих объятий, поворачиваясь, закрывая дверь и запирая ее, - что ненавижу Мала Езика».

Я завороженно смотрел на него, пока он поворачивался ко мне лицом, убедившись, что никто, кроме нас двоих, не может попасть в комнату.

«Разве тебе не нужно вернуться туда?»

Он сделал шаг вперед, и хотя в обычной ситуации - или в новой нормальной, которую мы установили, - я бы сделал шаг назад, но я не мог заставить себя сдвинуться с места.

«Эмери, я...»

«Бранн». Он произнес мое имя, хрипло и глубоко, и этот звук, это ощущение, которое я почувствовал, когда мое имя сорвалось с его языка, прокатилось по мне, щелкая и потрескивая на моей коже. «Разве ты не хочешь знать, почему я его ненавижу?»

Я кивнул, не в силах говорить, утопая в том, как он смотрит на меня, слыша, как учащается и останавливается мое собственное дыхание.

«Я ненавижу его, потому что он тебе нравится, ты ему доверяешь и так расслабляешься, когда ты с ним», - пробормотал он, улыбаясь мне. «Я видел вас вместе, его жену и детей. Когда ты с ним, ты остаешься собой, как и с девочками, и совсем не такой, как со мной. Больше нет».

Что я мог сказать? Это была правда: я был идеален с Эмери с того самого дня, как поцеловал его. Никто не мог бы пожелать лучшей заботы о своих детях, но когда дело дошло до него, я перестал существовать. Я был скорее роботом, чем человеком.

Он шагнул ближе, отчего пространство между нами перестало существовать, и я не смог подавить стон от того, что он рядом, прижался ко мне, его бедра - к моим, его пах - к моему животу.

Я боялся что-либо сделать, не желая проснуться, нарушить чары.

«Я тоже хочу, чтобы ты был со мной настоящим, Бранн», - прошептал он, его дыхание коснулось моего лица. «Скажи, что будешь».

Но как я могу?

Я хотел пошевелиться, но он обхватил меня за шею, удерживая на месте, а его левая рука скользнула под футболку и скользнула по бедру.

Я невольно вздрогнул в ответ. «Нет, не прикасайся ко мне», - простонал я, и из моего рта вырвалось совершенно противоположное тому, что было в моем сердце.

«Но я хочу», - заверил он, наклоняясь и прижимаясь губами к моему горлу.

Я перевел дыхание, услышал его довольное мужское урчание и впервые осознал нечто важное.

Все это время я считал себя главным. Я думал, что это я принимаю решения, сдерживаю себя, контролирую и не давлю. Но тут до меня дошло, что Эмери подыгрывал мне. Раньше он не участвовал, а теперь участвовал. Так выглядел Эмери Додд, когда был увлечен.

«У вас люди в гостиной», - выдавил я из себя, потому что мне было неприятно напоминать ему об этом, но это было правильно.

«Нет», - хрипло сказал он, его голос был густым, как налитая патока, и он поцеловал меня в челюсть, его рука запуталась в моих волосах и крепко держала, а другая скользнула обратно к моей заднице. «Все ушли. Мы здесь одни».

Правда?

«Нам с Лидией нужно еще кое-что уладить, но мы закончили, и мне это было необходимо, чтобы сосредоточить всю свою энергию на тебе».

Тогда я пришел в себя. Мгновенно. Как пьяный, отрезвевший от удара. И хотя я уже был болезненно твердым, я освободился и уставился на него.

«Что?» крикнул я.

Он оглядел меня с ног до головы, а затем глубоко вздохнул. «Видел бы ты себя со своими всклокоченными волосами, румянцем на коже и прекрасными голубыми глазами».

«Я-»

«У меня перехватывает дыхание».

«Эмери! Что, черт возьми, происходит?»

«Иди сюда», - сказал он, жестом подзывая меня. «Я хочу тебя поцеловать».

«Ты сведешь меня с ума, если не начнешь говорить».

Он быстро задвигался, и я тоже, но мне удалось только прижаться к стене, потому что комната не такая уж и большая.

Прижав меня к стене, он положил руку мне на грудь, потянулся вниз, под резинку трусов, и взял в руки мой уже налившийся член.

Я выгнулся в его хватке, глаза закрылись, губы разошлись, когда он погладил меня от яиц до головки. Ощущения были потрясающими, и каждое нервное окончание в моем теле ожило.

«Эмери, - простонал я, мой голос срывался, пока он ласкал меня, давление, ритм, то, как его большой палец скользил по головке, - все было идеально. «Какого черта ты делаешь?»

«В ту ночь, когда ты меня поцеловал, ты думал совсем не об этом».

Я делал? Я мог?

«И это на моей совести», - торжественно произнес он, наклоняясь и глубоко вдыхая. «Потому что уже так давно никто не спрашивал меня, чего я хочу... что я отвык».

Чего он хотел?

«Посмотри на меня».

Мои глаза распахнулись, и я потерялся, ошеломленный темной глубиной его взгляда, зрачки расширились, когда он прикусил губу, поглаживая мою плоть в своем теплом кулаке.

«Ты хотел меня в ту ночь, когда поцеловал», - грубо сказал он, и его голос и дыхание стали рваными. «Ты все еще хочешь меня?»

Теперь была только правда, больше никакой лжи. Я не мог больше ничего сказать ему, да и не был уверен, что это вообще возможно, когда его рука на моем члене. «О, да», - выдавил я из себя.

«Хорошо», - прорычал он, и от его грубого и сексуального голоса у меня по позвоночнику побежали мурашки. «Потому что я умираю от желания прикоснуться к тебе».

Он хотел меня, и я не гордился своим стоном, который вырвался у меня, но ему, должно быть, понравилось, потому что он улыбнулся мне лукавой улыбкой, которой я никогда раньше не видел, а потом он поцеловал меня достаточно сильно, чтобы я открыл рот и застонал.

Я и не подозревал, что Эмери Додд способен подарить такой поцелуй, от которого я едва не упал на колени. Я чувствовал его, как шарик, перекатывающийся под моей кожей, зажигающий все, чего он касался, каждую частичку меня, и понимал, что меня никогда не целовали так, никогда, ни разу в жизни.

В прошлый раз, когда я целовал его, торопясь заявить о себе, я не заметил, что он не отвечает мне, не целует меня в ответ.

Это было не то же самое.

Он поглощал мой рот, его язык терся о мой, пробуя меня на вкус, и я чувствовал его тоску, его желание и удивление от абсолютного обладания. В поцелуе было требование уступить, подчиниться, в его руке, забравшейся под футболку и терзавшей мои соски, в его бедре, прижавшемся между моими, в его весе, давившем на меня, когда я выгибался ему навстречу.

Я вздрогнул, когда его рука скользнула вниз по моему животу, касаясь кожи, его прикосновения и губы сделали меня бескостным, жаждущим и нуждающимся, прежде чем он прервал поцелуй и опустился передо мной на колени. Его глаза поднялись к моим, когда он медленно стянул мои шорты и нижнее белье к лодыжкам, удерживая мой взгляд.

«Эмери, - задыхаясь, проговорил я, когда мой напряженный, уже истекающий член вырвался на свободу, и он взял его в руки, поглаживая нежно, но настойчиво.

«О, Бранн, - стонал он, - этот член так же прекрасен, как и все остальное в тебе».

Мне говорили, что он толстый и длинный, но никогда - красивый, и я почувствовал, что мое лицо пылает, потому что мне было неловко и жарко одновременно. Когда он проглотил меня до основания одним плавным, текучим движением, без рвотных позывов, просто посасывая мой член, как будто в мире не было ничего, что он предпочел бы делать, мой мозг наконец догадался, что Эмери Додд определенно знает, чего он хочет.

Я потянулся к нему, зарылся руками в его густые шелковистые каштановые волосы, которые завивались вокруг моих пальцев, и, следуя его примеру и движениям, стал медленно трахать его рот.

Боже, как он был хорош! Посасывание, его язык с едва заметным намеком на зубы, его пальцы, мокрые от слюны, сжимающие мои яйца и скользящие под них и обратно, медленно, безумно медленно, пока он не оказался у моего входа, нежно, но целенаправленно нащупывая меня пальцами, - почти привели меня к кульминации слишком быстро.

«Эмери», - прохрипел я, мой голос звучал густо и тяжело для моих ушей.

Он заглатывал мой член, зажатый в горле, и еще один палец присоединился к первому в моей заднице, надавливая и растягивая, толкаясь нежно, но настойчиво.

Посыл был ясен, его намерения очевидны. Он хотел войти в меня.

Это было неожиданно. Я никогда не был снизу. Это никогда не приходило мне в голову. Всю свою жизнь я оказывался в постели с мужчинами, которые ожидали, что я возьму на себя инициативу, что я буду удерживать их и грубо или нежно трахать, о чем они умоляли. Я полагал, что если мне когда-нибудь повезет затащить Эмери в свою постель, то он будет робким, неуверенным, и мне придется быть с ним нежным и терпеливым, пока я буду показывать ему, каким потрясающим может быть секс с мужчиной. Однако, судя по всему, Эмери уже знал. И Эмери хотел от меня того, чего я никогда никому не давал раньше, - моей покорности. Что меня чертовски удивило, так это то, насколько хорошо он знал, что делает, знал, чего хочет, и это меня заводило. И еще его рот. Я никогда не был так близок так быстро.

«Остановись», - умолял я, нежно потягивая его, желая, чтобы мы оказались вместе в моей постели и я мог обнять его после. Это тоже было неожиданностью, потому что никогда раньше мне даже в голову не приходило, что кто-то будет в моих объятиях, когда трах закончится. «Я хочу, чтобы ты лежал на кровати. Пожалуйста, Эм».

Он отстранился, и я задохнулся от потери.

«Где твоя смазка?» - прохрипел он, вставая передо мной, все еще полностью одетый, в то время как я стоял голый по пояс.

«В ящике в ванной», - сумел вымолвить я. «Там есть и презервативы.»

То, как он вдруг сосредоточился на мне, прищурившись, было неожиданностью. «Зачем они нам?» резко спросил он, и я почувствовал, как воздух в комнате изменился. «Я знаю, каков ваш статус; он есть в ваших записях с Torus».

Я мог только стоять и смотреть на него.

«Я отец двух маленьких детей, потерявших мать; я бы никогда не поступил так безрассудно, чтобы заниматься незащищенным сексом с кем-то, кого я не знаю и кому не доверяю».

«Конечно, нет, но ты не знаешь, с кем я был».

«А был ли кто-нибудь с тех пор, как ты здесь?» В его тоне слышался гнев.

«Нет», - огрызнулся я, почти злясь на себя, потому что не видел никого, кроме Эмери Додда. «Абсолютно нет».

«Ну, я ни с кем не был со смерти Андреа», - сообщил он мне. «Но даже в этом случае я прошел тест до того, как мы с Лидией обручились».

«Вы с Лидией никогда...»

«Нет», - сказал он категорично.

«Почему?»

«Мы собирались подождать до свадьбы».

«Как же так?» Я прижался к нему, желая знать, моя рука скользнула к его щеке, мой голос был мягким, успокаивающим, чтобы он ответил и не ощетинился. «Расскажи мне».

«Потому что мы надеялись, что в нашем браке будет хотя бы это», - ответил он с ожесточением, звучащим как поражение.

«Тепло и желание», - прошептал я, проводя большим пальцем по его пухлой нижней губе. «Вы надеялись, что, раз уж вы не влюблены, вам хотя бы понравится трахаться».

«Да», - прорычал он, признание было отвратительным.

«И поскольку вам нужно было, чтобы это было возможно, вы сдерживались».

Быстрое движение его головы подсказало мне, что я прав, прежде чем его губы сомкнулись вокруг моего большого пальца, а его язык провел по моей коже.

«Должно быть, ты не хотел ее, если мог ждать».

Он втянул мой большой палец в рот.

«Я могу ошибаться, - поддразнил я его, задыхаясь, - но мне кажется, что я тот, кого ты хочешь».

«Нет никаких сомнений», - прорычал он, и от этого звука, неровного, рваного, мой член почти болезненно напрягся. «Но чтобы было понятно, нам не нужна защита».

«Нет, не нужна», - согласился я, наслаждаясь тем, как его глаза пожирают меня, как ощутимо его желание.

«Выйди из этого», - потребовал он, опустившись на колени, чтобы помочь мне освободить ноги от одежды, а затем, встав, задрал мою футболку через голову, после чего взял меня за руку и потянул за собой к кровати.

«Были и другие мужчины?» слабо спросил я, желая знать и в то же время не желая.

«Да», - сказал он, отпуская мою руку. Он скрылся в ванной комнате, примыкающей к моей спальне, а через несколько минут вышел оттуда с моим тюбиком смазки. Я не двигался с места, не зная, стоит ли садиться на кровать, ведь обычно за смазкой ходил именно я. Через секунду я понял, что он снова, как и раньше, окинул меня взглядом с головы до ног, ничего не пропуская. Я почувствовал себя неловко, но когда я попытался лечь в постель, он остановил меня, быстро взяв мое лицо в руки.

«Я никогда не думал, что смогу увидеть тебя всего, хотя это все, чего я хотел с тех пор, как ты переступил порог моего дома».

«Ты хотел?» Я так сильно этого желал, что мне было очень трудно не прозвучать с надеждой, и мое дыхание сбилось от жара, который я увидел в его темных глазах.

«О, да», - прохрипел он, снимая пиджак и быстро расправляясь с жилетом, бросая их на пол, не заботясь о том, что снял обувь подцепив кончиком носка за пятку и начал возиться с рубашкой.

«Давай помогу», - успокаивал я его, подойдя вплотную, чтобы почувствовать запах мыла на его коже и лосьона после бритья, цитрусово-бергамотовую смесь, которая уже ассоциировалась у меня с ним.

Я усмехнулся, когда его руки потянулись к ремню и молнии, потому что было трудно расстегивать пуговицы, пока он извивался, пытаясь снять джинсы и нижнее белье.

«Расскажи мне о других».

Он толкнул меня назад, опрокинув на кровать, и я, раскинувшись под ним, наблюдал, как он стягивает через голову все еще наполовину застегнутую рубашку и оставляет ее вместе с остальной одеждой на деревянном полу.

«У меня было два парня и одна девушка в колледже, прежде чем я встретил Андреа», - сообщил он мне, стягивая с себя джинсы и садясь на край кровати, чтобы стянуть их. Трусы-боксеры были последними, потому что он оставил на себе носки. «Я знал, что она та самая». Он вздохнул и грустно улыбнулся. «Точно так же, как я знаю о тебе».

Я приподнялся на кровати, и мы поменялись местами: он растянулся, а я стоял. «А что с Лидией?»

Он нахмурился. «Я бы никогда не пришел сюда за тобой, если бы между мной и Лидией Кэхилл хоть что-то оставалось», - сказал он, и мне понравилось, как напряженно, словно с трудом, звучал его голос, когда он смотрел на меня горящими глазами.

«Ты уверен?»

«Уверен».

«И почему же?»

«Потому что, как оказалось, независимо от причины, - сказал он, не отрывая от меня взгляда, - я не могу дать клятву тому, кого не люблю».

«Но ведь ты не любил ее с самого начала, так что же заставило тебя передумать?»

«Ты заставил».

«Как?» спросил я, неуверенно и одновременно испуганно, потому что он был так близок к тому, чтобы открыться мне, и я не хотел потерять его по какой-либо причине.

«Ты изменил всю мою жизнь, когда вошел в парадную дверь», - признался он, садясь и беря мою правую руку в обе свои. «Это звучит как излишне романтичный бред, но, клянусь Богом, с тобой в дом словно заглянуло солнце».

Оказалось, что эти бредни - моя фишка.

«Все в тебе доброе, нежное, успокаивающее и... горячее».

Я резко выдохнул. «Я думаю о тебе то же самое».

«Правда? Даже о том, что я горячий?»

Я усмехнулся, потому что он удивился. «Особенно это».

«Это так... хорошо», - сказал он мне, произнося слова неуверенно, нервно, дыхание выдавало его, несмотря на легкую дрожь.

«Почему?»

«Ты шутишь?»

«Нет. Я хочу знать, о чем ты думаешь».

Он жестом указал на меня. «Я думаю о тебе, Бранн, как и всегда. Ты - все, о чем я думаю уже несколько месяцев... все, о чем я мечтаю».

Обо мне?

Его брови нахмурились, а челюсть сжалась, когда он на мгновение застыл, отводя взгляд от меня, сосредоточившись, прежде чем поднять голову и снова посмотреть мне в лицо. «Иметь тебя в своем распоряжении, - сказал он ровным тоном, - это единственное, чего мне не хватает в моей жизни».

Его слова, их вес, озабоченность на лице и то, как крепко он прижимался ко мне, сказали мне все, что я хотел знать.

Он хотел меня.

Он хотел удержать меня.

Он хотел, чтобы я был в его жизни.

«Без тебя ничего не получится», - прошептал он, опуская меня рядом с собой и надавливая на мою грудь, пока я не оказался на спине. Он перекатился на меня, а затем сел, опираясь на мои бедра.

Я выгнулся вверх, почувствовав, как его теплая, гладкая кожа скользит по моей. Это было лучше, чем я когда-либо мог себе представить.

«Господи, Эмери», - простонал я, глядя на него снизу вверх и восхищаясь его широкой, твердой грудью, гладким животом и длинными, подтянутыми ногами. Мужчина был покрыт твердыми, рельефными мышцами, и я понял, что, хотя я был более мощным, он не был таким худым, как я думал, под одеждой. «Посмотри, какой ты красивый».

На мне было слишком много шрамов, чтобы их можно было сосчитать, полученных во время службы. Я не был таким потрясающим созданием, каким был Эмери Додд.

«О нет, не сомневайся, - сказал он с хриплым рычанием, склоняясь надо мной, положив руки по обе стороны от моей головы и накрыв мои губы своими, - это ты, с твоими широкими плечами, потрясающими мышцами на спине, сексуальными венами на руках и волосами, которые постоянно лезут тебе в глаза. Ты - совершенно разрушительное произведение искусства».

Я не мог не улыбнуться. «Я не думал, что ты что-то замечаешь во мне».

«Может, я и идиот, но я вижу тебя ясно как день», - сказал он и по-волчьи ухмыльнулся. «И ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел».

Неважно, что он смотрел на меня через призму заботы о своих детях и доме; мне было все равно. Это не имело значения. Важно было то, что его желание обладать мной вызывало трепет в глубине души.

Медленно наклонившись, он прижался лицом к моей шее, целуя, а затем посасывая, мурлыча при этом так, что звук и вибрация заставляли меня извиваться под ним.

Я хотел спросить, почему он только что изменил направление своей жизни этим субботним утром, но если размышления уведут его от моей постели, я могу подождать с ответами. Важным было то, что он больше не был помолвлен. Он покончил с этим еще до того, как пришел ко мне. Мы вместе разберемся с последствиями.

Его рот скользнул к моим ключицам, целуя и посасывая, и мне захотелось большего, и я потянулся к его члену.

«Подожди», - остановил он меня, явно наслаждаясь вкусом моей кожи. «Возьми это», - приказал он, передавая мне смазку. «И потрогай нас обоих».

Я быстро открыл бутылочку и выдавил немного смазки на ладонь, после чего она упала на подушку. Он застонал, когда я взял наши члены в ладони, поглаживая нас вместе, тесно прижатых друг к другу, ощущая, как он дергается в моей руке, полный и твердый, что не позволяло мне поднять колени и зажать его между бедер. Я не хотел, чтобы он двигался.

«Бранн», - сказал он, задыхаясь и сбиваясь, опираясь всем весом на левую руку, чтобы схватить смазку правой. «Скажи, что я могу тебя взять».

Я открыл рот, чтобы ответить, когда покрытый смазкой палец снова надавил на мой вход, и на этот раз гораздо более скользкий, проскользнул внутрь без сопротивления.

«О Боже», - сказал я вместо этого.

«Это да», - прорычал он, захватив мой рот и целуя меня так, словно я принадлежу ему, не сомневаясь в том, кто теперь главный, пока его язык сражался с моим.

Я громко застонал, когда его горячий, истекающий смазкой член скользнул по моему, а затем задохнулся, когда он прервал поцелуй, чтобы закинуть мою правую ногу себе на плечо. Два пальца, покрытых смазкой, проникли внутрь меня, и он с той же неторопливостью, что и раньше, расслабил тугое кольцо мышц, прежде чем снова приникнуть к моим губам.

Этот мужчина умел целоваться. Это было похоже на поклонение, как будто он смаковал мои прикосновения, мой вкус и ощущение меня под ним. Жар неумолимо поднимался по позвоночнику, когда я пытался глубже вобрать в себя эти пальцы, нуждаясь в большем, готовый так, как, казалось, никогда не буду готов.

Когда он убрал пальцы, я приподнялся с кровати, и он закинул мою левую ногу себе на плечо, прежде чем широкая головка его члена уперлась в мой вход.

«Я никогда», - прошептал я, желая, чтобы он понял, встретившись с его сузившимися глазами. «Просто чтобы ты знал».

«Я знаю», - пробормотал он, и я был поражен этим подтверждением. Не сами слова, а его взгляд, как будто я уже был любимым, а потом он подался вперед, медленно и уверенно, без паузы, но с большей сдержанностью, чем я мог бы продемонстрировать. «Я знаю, что это дар».

Растяжение и жжение начинались слабо, но боль становилась все сильнее и сильнее, и я метался между тем, чтобы хотеть его больше жизни, и тем, чтобы не хотеть, чтобы он застрял в моей заднице, разрывая меня на части. Это была пытка - хотеть его и внутри, и снаружи, но потом он сделал нечто совершенно неожиданное. Он прикусил мою нижнюю губу. Не сильно, скорее прикусил, но все же это заставило меня вздрогнуть, переключить внимание, а его потягивания и посасывания, словно он хотел меня съесть, были чертовски сексуальными. Сексуальная, томная ухмылка, которую он подарил мне перед тем, как снова поцеловать меня, отчаянно и пожирающе, беря мой член в свой скользкий кулак, бушевала во мне, как штормовое море.

Я выкрикнул его имя.

Повезло, что мы были одни в доме, потому что все бы услышали. Если соседи были дома, то наверняка услышали.

Мои мышцы расслабились, и вспышка боли, горячая и всепоглощающая, ослабевала с каждым движением его руки и каждым жадным поцелуем, когда он вводил в меня свой длинный, твердый член.

Его имя прозвучало из глубины моей грудной клетки.

«Господи, Бранн», - задохнулся он, прижавшись лбом к моему, задыхаясь, потный, не двигаясь, а просто находясь там, погруженный в меня на всю длину. «Я даже не думаю, что смогу пошевелиться, настолько ты тугой».

«Мне нужно, чтобы ты попытался», - умолял я, желая, чтобы он вошел в меня еще глубже, дрожа, пылая то жаром, то холодом, так близко к оргазму, который, как я чувствовал, мерцал у основания моего позвоночника, мои яйца напряглись, всепоглощающее напряжение подсказывало мне, что я готов. «Пожалуйста».

«Боже, да. Умоляй меня трахнуть тебя», - прорычал он, слегка отстраняясь, чтобы снова вогнать себя в меня. «Это то, что я до смерти хочу сделать, то, для чего я был создан».

Я приподнял задницу с матраса, когда он отстранился во второй раз, и он подсунул подушку под мои бедра, чтобы, когда он снова вошел в меня - глубже, быстрее, сильнее, - я почувствовал это, как пульсацию удовольствия по всему телу.

«Ты чувствуешь меня? Потому что я чувствую тебя, всего тебя, обхватившего меня целиком», - сказал он, и его голос зазвучал почти бешено, когда он нашел свой ритм, резко проникая внутрь и медленно выходя, снова и снова.

Я повернул голову и потянулся к подушке, прижимая ее к лицу, пытаясь заглушить звуки, которые он из меня извлекал.

«Нет», - приказал он, выхватывая у меня подушку и отбрасывая ее в сторону. Я поднял взгляд на его лицо, на расширенные зрачки, припухшие губы и покрасневшую кожу. «Я хочу слышать все твои звуки; я хочу знать их все».

«Узнаешь. Время ведь есть, правда?»

«О», - сказал он так, словно я его поразил, изменил положение, подался вперед, прижался плотнее, согнув меня пополам. «Время есть, и ничего кроме, потому что ты единственный, кто когда-либо будет участвовать в моей жизни... вписываться в мою жизнь. Это все ты, Бранн. Только ты».

Потянувшись вверх, я ухватился за его плечи, пока он вбивался в меня, меняя угол наклона во время погружения, что приводило его тяжелый член в то место, до которого я дотрагивался в других, но никогда не испытывал сам.

Я крепко сжал руки, зная, что оставлю синяки, но меня это уже не волновало, я был слишком увлечен тем, что происходило с моим телом, этим стремительным подъемом перед самым пиком. Я отключился, все это, весь он - больше, чем я мог вынести. И вот наконец, когда он ударил в ту точку, которая вызвала мою кульминацию, меня уже ничто не сдерживало. Оргазм пронесся по позвоночнику, и мои напрягшиеся мышцы сжались вокруг него, удерживая его на месте, пока я кончал, забрызгивая его живот и грудь.

Его голова откинулась назад, когда он кончил, пригвоздив меня к кровати, заполняя меня, толкаясь глубоко внутри, омывая меня жаром изнутри, его сперма растекалась вокруг его члена и просачивалась между моих ягодиц.

Это было похоже на то, как будто я нахожусь на вершине горы, а потом свободно падаю, и в какой-то момент я был собой, потом - нет, а потом - снова собой. И я был под ним, все еще под ним, и был воздух, и я мог видеть, хотя и не мог ничего слышать из-за стука собственного сердца.

Эмери упал вперед, на меня, в мои ждущие руки, и я обхватил его, когда он зарылся лицом в ложбинку между моей шеей и плечом.

Через мгновение я понял, что он смеется, и безрезультатно подтолкнул его.

«Что смешного?» проворчал я. Зарывшись рукой в его мокрые от пота волосы, я откинул его голову назад, чтобы обнажить развратную ухмылку. Его глаза были закрыты, и я воспользовалась этим моментом, этими маленькими, но драгоценными секундами, чтобы насладиться им. Я уже слышал фразу «мое сердце было переполнено до отказа», но она никогда не имела для меня никакого значения. До этого момента.

«Мы оба покрыты потом и спермой», - мечтательно произнес он, облизывая свои аппетитные губы, опухшие и покрасневшие от ласк моего рта и сосания моего члена. «Это чертовски сексуально: моя сперма течет из твоей задницы, твоя - по всей моей груди и в моих волосах».

Он звучал как одурманенный или пьяный, и мне это нравилось. Ухмылка переросла в улыбку, когда он открыл глаза и посмотрел на меня.

«Что?»

Медленно, осторожно, он высвободился из моего тела с легким стоном, когда мои мышцы обхватили его длину, высасывая из него последние капельки.

«Боже, ты это почувствовал?» - спросил он, перекатываясь на спину рядом со мной. «Ты не хотел меня отпускать».

«Кажется, ты гордишься собой».

«Я чувствую себя пиратом».

Я хмыкнул, отвернувшись от него, чтобы он не видел моей улыбки.

Странный человек.

«Я опустошил тебя».

«Вздрогнул».

«Я ограбил тебя».

Я зарылся лицом в подушку.

«Что ты делаешь?» Он схватил меня за плечо и потянул, пока я снова не оказался на спине. «Иди сюда».

Я повернул голову так, чтобы видеть его.

«Бранн», - он произнес мое имя так, будто оно было волшебным. «Пожалуйста».

Моя ухмылка была такой же пошлой, как и его, я был в этом уверен. «Ты весь в сперме, как ты и сказал. Тебе нужно принять душ».

«Детка, иди сюда».

Я перекатился к нему, и он провел рукой по моей спине и волосам, зарылся в них и все это время смотрел мне в глаза.

«Оливия права, у тебя красивые волосы».

«Кстати говоря», - сказал я и шумно выдохнул, чувствуя, как мое тело становится тяжелым, убаюканное его теплом и близостью, а также рукой, запустившей ладонь в мои волосы. «Что мы будем делать?»

«Мы - это правильно», - хрипло сказал он, целуя мой висок. «И мы пойдем к Малу и поговорим с девочками».

«Хорошо.»

Он замолчал, и я чуть не задремал.

«Я кое-что знаю», - прошептал он.

«Что именно?» спросил я, не открывая глаз, довольный тем, что все еще пытаюсь задремать, когда он говорит со мной.

«Ну, например, я знаю, что ты любишь меня, любишь моих девочек, любишь мою собаку и любишь мой дом».

Я продолжал молчать, хотя теперь уже не спал.

«Верно? А ты разве не любишь? Любишь все эти вещи?»

Я знал, о чем он спрашивает. «Да», - честно ответил я, потому что это были мы, вместе, в моей постели. У нас больше не было времени на ложь с обеих сторон.

«Хей.»

Наклонившись к нему, я открыл глаза, чтобы увидеть его. Улыбка исчезла, теперь он был абсолютно серьезен.

«Я сказал Лидии, что не могу жениться на ней сегодня, и единственная причина этого в том, что, оказывается, нельзя выбирать, в кого влюбляться».

«Нет, нельзя», - искренне согласился я.

«И чтобы было понятно, я полностью и окончательно влюблен в тебя».

Эти слова потребовали от меня нескольких секунд, потому что они были важными и меняющими жизнь, и я никогда не слышал их раньше. «Да ну?» сказал я, чувствуя, как счастье медленно распространяется по мне, проникая в каждую клеточку моего тела, наполняя меня и заставляя улыбаться, как идиота. «Ты любишь меня?»

Он кивнул.

«Сильно?»

«Да».

«Словно ты выйдешь за меня замуж?»

«Я бы так и сделал».

Я набросился на него, сжимая его в объятиях и зарываясь лицом в его плечо, выжимая из него жизнь.

«Ты знал, что мы должны быть вместе», - проворчал он, и я услышал в его голосе потребность. «Ведь так?»

Я быстро кивнул, немного задыхаясь, чтобы говорить.

«Ты хотел, чтобы я любил тебя».

«И ты любишь», - с трудом выдавил я.

«И я люблю», - заявил он с таким чувством, что я ощутил его как гул под кожей, когда он крепче обнял меня.

***

Нам нужно было привести себя в порядок и пойти за девочками, поэтому я выкатился из постели, хотя это было последнее, что мне хотелось делать.

Когда я вошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало, то заметил, что укусы, которые он мне нанес, теперь были размазаны по моей коже темным вином. Это было потрясающе. Вот что такое быть желанным: следы, покусанные губы, ожоги от щетины, всклокоченные волосы, пятнистый румянец на груди и горле.

Это было снаружи.

Внутри изменения были больше, шире, они нарисовались на моей душе, как пышный, заросший сад, кишащий жизнью, сладостью и надеждой. Так много всего этого.

Под теплой водой я чувствовал, как буря под моей кожей пытается вырваться наружу, вырваться, пронзить мою плоть и показать всему миру, что мы с ним соединились и вместе начнем новую жизнь, построенную на прочном фундаменте первой. Я буду заботиться о том, что начала Андреа Додд, буду воспитателем и любовником, отцом и мужем. В этом доме я никогда не чувствовал ничего, кроме любви, он успокаивал меня, обволакивал и принимал. Я понимал, что сошел с ума, был уязвим и радостен, но в этом была какая-то твердость, тяжесть, и даже когда я пытался найти равновесие в своей внезапно возникшей новой жизни, в ней также присутствовал всепоглощающий покой.

Потому что он видел меня.

Эмери был способен видеть меня таким, какой я был на самом деле, со всеми недостатками, изъянами и эгоизмом, но и со всеми хорошими сторонами тоже. Он видел мое сердце и то, что оно принадлежит только ему. И вот наступила тишина после бури, и я благоговел перед тем, что было и что будет.

Смахнув пар с зеркала, я снова увидел себя и почувствовал, как мне хорошо в моей коже, и улыбнулся в ответ, думая, что так выглядит безумная влюбленность.

Он шел позади меня, направляясь в душ, но остановился и уставился на меня.

«Что?» спросил я, почти задыхаясь от его пристального внимания.

Он покачал головой, прижался грудью к моей спине, провел губами по моему уху и заговорил так, что я задрожал от его теплого дыхания. «Знаешь, я быстро теряю голову», - признался он мне шепотом. «Я увидел Андреа в пятницу, и это было похоже на прогулку под теплым летним солнцем. Я знал, что она должна быть со мной, и попросил ее переехать ко мне в следующий понедельник». Его вздох, как будто он так ясно все вспомнил, заставил меня улыбнуться. «После ее смерти я думал... ну, о многом, но больше всего о том, что никогда больше не буду испытывать таких чувств».

Я ждал, потому что то, как он смотрел на меня, стоял рядом, прикасался, гладил ладонями мою кожу, говорило о том, что это еще не все.

«Когда ты вошел в парадную дверь в то субботнее утро, я снова увидел это, и тогда я почувствовал ту же яркость и ощущение покоя». Его голос надломился на последнем слове, когда его рука скользнула по моему обмякшему члену и опустилась к яйцам. «Я был ошеломлен», - сказал он, его теплое дыхание щекотало мою влажную кожу. «И я подумал, что ошибаюсь. Что, возможно, это иллюзия, что я вижу то, чего нет. Потому что я был уверен, что после смерти жены моя жизнь сложится определенным образом, и я согласился на брак, который не имел ничего общего с любовью».

Все было по-другому. Находясь в доме, в его пространстве, я чувствовал себя легче, моя жизнь безвозвратно изменилась с таким исходом, который я никогда не мог себе представить. Мы были одинаковыми, он и я.

«Однако ты именно таким и был», - сказал он, его голос был терпким и глубоким, он нежно поглаживал меня, пока я медленно твердел в его руке. «Твой первый инстинкт - не угождать или льстить, как пытались сделать все остальные, а защищать, в чем мы все так отчаянно нуждались».

Я толкнулся в его руку, услышав, как мое дыхание стало хриплым и рваным.

«Ты стал доверенным лицом и защитником. Ты стал родителем, в котором нуждались обе девочки», - сказал он, наклонив меня вперед над стойкой, положив руки мне на задницу, потирая и массируя ее, пока мои глаза закрывались. «И я видел тебя все это время, и самое удивительное, что ты тоже меня видел».

Он опустился на колени позади меня, и когда он раздвинул мои обнаженные ягодицы, я сдавленно застонал, когда его язык скользнул в мою дырочку.

«Я буду очень осторожен», - пообещал он, а затем стал лизать и надавливать, и от этих прикосновений, всасывания и бесконечного смазывания мои кости превратились в кисель, так что, направляемый его сильными руками, я опустился на пол на руки и колени.

Он оставил меня там, чтобы забрать смазку с кровати, а затем вернулся к моей тут же похолодевшей коже, целуя вдоль позвоночника, и восхитительный римминг начался заново. Когда он заменил свой горячий язык двумя пальцами, покрытыми смазкой, и глубоко вошел в меня, я сдавленно выкрикнул его имя.

«Если что-то не так, скажи мне», - сказал он, и я услышал в его словах не только соблазнительность, но и искренность: одной рукой он взял меня за бедро, а другой подвел головку своего члена к моему входу.

В ответ я подался назад, желая ощутить наполненность, но еще больше - связь с ним. Он был нежен, и я почувствовал, как мое тело растягивается вокруг него, раскрывается, принимает его внутрь, когда он застонал, хрипло и низко, вжимаясь в меня.

«Когда ты захочешь этого от меня, Бранн, когда ты захочешь быть во мне, уложи меня на кровать, и я буду твой, понимаешь? Я тоже этого хочу».

«Но не так сильно, как ты хочешь быть во мне», - ответил я, дрожа на грани между удовольствием и болью, когда острые уколы сверхчувствительной плоти контрастировали с желанием, чтобы он втрахал меня в пол.

«Мне нравится, когда ты подо мной», - прорычал он, проталкиваясь, заполняя меня дюйм за дюймом, его движения были медленными, уверенными, пока он полностью не опустился, а я не насадился на его твердую длину. «И мысль о том, что такой сильный, сексуальный мужчина держит мой член в своей заднице, делает меня безрассудным».

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него через плечо. «Я мог бы оседлать тебя».

«О, блядь», - простонал он, потянулся, чтобы вцепиться пальцами в мои волосы, наклонил мою голову, прогнул спину, заскользил внутрь и наружу, жестко и быстро, звук шлепающей плоти звучал в ровном темпе, пока он не замер, когда первобытное желание кончить взяло верх. «Возьмись за член, потому что просто представляя тебя на мне сверху я готов кончить».

«А это лучше, чем вот так? Сейчас?» поддразнил я его последней осознанной мыслью, прежде чем осталось только приятное поглаживание моего естества.

«Нет ничего лучше тебя прямо сейчас, в этот момент», - задыхаясь, ответил он, теряясь в собственном желании, нахлынувшем на него и заставившем его заявить о себе. Снова.

Я никогда не был таким желанным и нужным, как сейчас Эмери Додду, и, когда мои мышцы с силой сжались вокруг его члена, я кончил на пол под собой, удивляясь тому, что после первого раза во мне что-то осталось.

Он отстал от меня на несколько секунд, упав на мою спину, и, содрогаясь от последовавших за этим сокращений мышц, сполна насладился нахлынувшим на него оргазмом.

«Я чувствую себя хорошо, да?» промурлыкал я, обожая его руки, скользящие по мне, прежде чем они обхватили мою грудь, и он опустил голову между моих лопаток.

«Ты чувствуешь себя гораздо лучше, чем просто хорошо, и я чувствую, что вынужден наносить отметины на каждый квадратный дюйм твоей прекрасной кожи».

«Вынужден, да?» Я хмыкнул, наслаждаясь тем, как нелепо он звучит.

«Не смейся надо мной».

«Ни в коем случае». Я не мог удержаться от поддразнивания.

«Просто... я хочу, чтобы ты остался здесь и принадлежал мне», - пробормотал он. «Ты должен быть моим до конца моих дней».

Он находится в посторгазменном состоянии, поэтому не все, что он говорил, можно было считать идущим от сердца. «Это правда?»

«Да, это так», - сказал он низким, грудным и почти угрюмым голосом. «То есть я знаю, что у меня только что был отличный секс, так что ты можешь предположить, что я не очень-то заслуживаю доверия, но я уверяю тебя, что это так. Не оставляйте меня, я не выживу».

Мои шансы были не намного лучше, и когда я выдохнул последний осколок неуверенности в себе, я понял, что он - это он, единственный мужчина, который когда-либо подойдет.

«Я тяжелый», - зевнул он. «Прости».

Но он не шелохнулся, а когда я тихонько захихикал, то почувствовал, как он улыбается мне в спину. «Тебе ни капельки не жаль».

«Нет», - согласился он, приподнимаясь, но не отстраняясь, а потянувшись к моему подбородку, чтобы повернуть мою голову и поцеловать меня. «Ни капельки».

Глава 15

Я ехал к Малу и улыбался как идиот, потому что Эмери всю дорогу держал руку на моем бедре, как будто это было самой естественной вещью на свете.

«Мне нужно задать тебе один вопрос», - нерешительно начал я, остановившись на обочине и припарковавшись, но оставив машину заведенной, и повернулся на своем сиденье к нему лицом после того, как отстегнул ремень безопасности.

«Я уверен, что тебе нужно задать мне миллион вопросов». Он вздохнул, заправляя прядь волос за ухо и проводя костяшками пальцев по моей щеке. «Я готов, когда ты будешь готов».

Я вздохнул. «Ты все время прикасался ко мне».

«Да, прикасался», - серьезно признал он.

«И ты преподаватель средней школы, так что... ты должен быть хорошо осведомлен о границах, прикосновениях и о том, что все это значит».

«Конечно, я знаю».

«И все же со мной...», - сказал я, позволив словам оборваться, ожидая его.

«И все же с тобой все это вылетело в окно», - закончил он за меня, вздохнув с поражением. «Я постоянно прикасался к тебе, и ничего не мог с этим поделать, хотя мне от этого становилось только хуже».

«Мне тоже», - признался я.

«Я знаю», - густо сказал он, проводя рукой по волосам. «Ты должен быть таким злым и..... Это несправедливо, то, что я сделал».

Я выдержал его взгляд.

«Я не заслуживаю тебя», - прохрипел он, - «но я заслужу».

Я усмехнулся. «Мы ведь обсудили это в постели, не так ли? Я принадлежу тебе?»

«Я так и думал, но ты сидишь здесь и пугаешь меня до смерти, и я не знаю, что мне нужно сказать или... то есть как удержать отставного морского котика? Как удержать тебя, не заставляя чувствовать себя в ловушке? Мы в центре Монтаны, ради всего святого. Могу ли я что-то сделать, чтобы ты захотел остаться?» Он спросил меня, звуча немного не в себе. «Что мне...»

«Твое сердце сделает это», - сказал я и стал целовать его, пока он не прекратил попытки говорить и не прижался ко мне.

«Что бы ты ни захотел», - сказал он, когда я наконец откинулся на спинку кресла, оторвавшись от поцелуя, - «это твое».

Все, чего я хотел, - это навсегда остаться с ним, и он уже обещал это. «Хорошо».

Его вздох был долгим и глубоким, и я снова пристегнул ремень безопасности и медленно вывел Тойоту на дорогу, направляясь к Малу. «Так скажи мне, твоя школа все еще будет разрешать тебе преподавать, если ты будешь жить со мной?»

Он быстро нахмурился. «Ты серьезно?»

«Конечно», - ответил я, с негодованием глядя на него.

Его смех заставил меня улыбнуться, невзирая на обстоятельства.

«Послушай, я...»

«Да, Бранн», - успокоил он меня, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. «Я могу быть замужем за мужчиной и при этом преподавать английский с отличием, драматический класс и быть консультантом ежегодника. Я сказал им, что я бисексуал, когда они наняли меня девять лет назад, потому что я хотел быть честным, даже если это не их дело».

Я выдохнул сдерживаемый воздух.

«Я уверен, что есть школы, которым не все равно, но школа Урсы не из их числа».

«Я волновался», - сказал я хрипловато. «Я не хочу, чтобы ты что-то потерял из-за меня».

«Ты - дар, Бранн. Есть только то, что ты привносишь в мою жизнь, в жизнь моих девочек. Нет ничего плохого, что могло бы произойти из-за тебя».

У меня на глаза навернулись слезы, когда я отвернулся от него, чтобы на мгновение посмотреть в боковое окно.

«Наверное, нам стоило подольше понежиться в постели и не спешить сразу выходить».

Мой взгляд вернулся к его лицу.

«Я имею в виду, я знаю, что я чувствую, что чувствуешь ты, и мы, по сути, стали родителями с того дня, как ты появился, но нам тоже нужно найти свою точку опоры».

«Ты хочешь сказать, что с заботой о девочках у нас все в порядке, а вот над «нами» нужно поработать?»

«Не работать», - задумчиво произнес он, убирая мои волосы с глаз. «Мне просто нужно сказать тебе, много раз, пока ты не поверишь в это как в абсолютную истину, что я не хочу просто жить с тобой».

«Да ну?» сказал я, припарковав свою Тойоту перед громоздким трехэтажным домом Мала в стиле американской «Королевы Анны», который выделялся среди всех остальных на его улице.

На самом деле это была смесь нескольких викторианских стилей, и я очень надеялся, что Мал и его жена Джулс никогда не захотят переезжать, потому что это был один из тех домов, которые выглядели вроде бы круто, но были слишком застроены и немного причудливы. Одним из первых, на что я обратил внимание, была вдовья тропинка по всей длине третьего этажа рядом с солнечной мансардой со шпилем. Оказалось, что Мал унаследовал дом от эксцентричной тети. Он рассказал мне, что ассоциация домовладельцев умоляла его снести дом и построить на его месте ранчо, или четырехугольник, или крафтсмен, но вместо этого Мал отремонтировал его, покрасил в бледно-зеленый цвет с красной отделкой и построил беседку на заднем дворе для своей жены, а также разбил обширный огород с овощами и травами.

«Посмотри на меня».

Я повернулся на сиденье лицом к Эмери. «Я смотрю на тебя».

Он расстегнул ремень, взял мое лицо в свои теплые руки, наклонился и поцеловал меня. В отличие от предыдущих поцелуев, этот был нежным и ласковым, его язык прошелся по моему, пробуя на вкус и задерживаясь, и я забыл обо всем, кроме медленного, чувственного жара, нарастающего между нами. Когда он наклонил мою голову назад, просунув руки под тяжелый кардиган на молнии и футболку, я вздрогнул от прикосновения.

«Черт», - вздохнул он, разрывая поцелуй и одновременно открывая дверь.

«Что ты делаешь?» пробормотал я, уставившись на него.

«Выйди из машины, пока это безопасно», - грубо приказал он.

«Ты с ума сошел?»

«С ума? Ты шутишь?»

Я ждал, не двигаясь, пока он смотрел на меня с того места, где стоял на обочине.

«Бранн, я близок к тому, чтобы напасть на тебя прямо здесь, на водительском сиденье», - возмущенно сказал он. «Наброситься на тебя? Бранн, милый. Я хочу затащить тебя на заднее сиденье и вытрахать все мозги. Снова».

Я медленно улыбнулся.

Он издал звук, как будто умирал, и я тоже вышел из машины, закрыл дверь и обошел ее спереди, чтобы встать рядом с ним, когда он тоже закроет свою дверь.

«Ты хочешь меня еще?» спросил я в ожидании, глядя на его полные губы и думая о том, как здорово они растягивались вокруг моего члена. «Эм?»

Он выглядел так, словно ему было больно, и смотрел на меня, прищурившись.

«Может быть, в следующий раз в твоей постели», - прошептал я, придвигаясь ближе, и мой взгляд встретился с его взглядом. «Ты хочешь меня там? В твоей постели? В твоей комнате?»

Он резко выдохнул и замолчал, наблюдая за моим приближением.

«Эмери?»

«Это то, что я пытался сказать ранее - я не хочу, чтобы ты просто жил со мной. Я хочу, чтобы ты вышел за меня замуж. Я хочу, чтобы ты всегда был там, со мной и девочками».

Его глаза были стеклянными, темными и глубокими, и я хотел быть там, вот так, быть парнем, которого он хотел трахнуть, сожрать и прижать к себе. Никогда раньше в моей жизни никто не был отчаянным, голодным и поглощенным потребностью удержать меня. Это был совершенно новый опыт, который мне хотелось смаковать.

«Я хочу быть с тобой постоянно».

«Значит, мне не стоит возвращаться в Чикаго?»

Он покачал головой. «Нет».

«Ты уверен?» Я с трудом выдохнул, когда подошел к нему.

«Давай поедем домой и ляжем в постель, а потом вернемся».

Я расплылся в широкой ухмылке. Я почувствовал это на своем лице, и он громко застонал и наклонился, положив руки на колени, делая глубокие вдохи.

«Я чувствую себя так, будто я пьян, или под водой, или..... Как будто мне нужно, чтобы нормальность началась прямо сейчас».

«Потому что это кажется нереальным». Я сказал то, о чем мы оба думали, положив руку ему на спину, когда он выпрямился и уставился на меня.

«Нет, пока нет».

Мы так быстро перешли от секса к отношениям навсегда, и мы оба знали, что так не бывает. В отношениях должны были быть определенные вехи, и мы прошли их все, но в обратном порядке. Мы научились быть семьей раньше, чем научились быть вместе.

«Но это будет так», - пообещал он, взяв мои руки в свои. «Мы уже столько всего знаем; давай дадим всему этому шанс».

«У меня нет выбора», - заверил я его. «Я хочу быть частью твоей семьи».

«Но не только ради моих девочек. Ты ведь любишь не только их».

«Да, ты прав», - подтвердил я, усмехаясь. «И собаку тоже».

Я не удивился, когда он бросился на меня, обхватил руками за шею, притянул поближе и прижал к себе.

«Он очень милый пес», - пробормотал я, наслаждаясь тем, как крепко меня держат. Его приглушенный смех заставил меня улыбнуться.

«Не дразни меня больше. Просто признайся в своей безграничной любви», - хрипло потребовал он.

«Считай, что это сделано», - прорычал я, прежде чем захватить его рот и целовать его до тех пор, пока он не стал задыхаться, а его пальцы не впились в мою спину.

«Ты не единственный, кто умирает от желания начать свою жизнь».

«Приятно слышать», - прохрипел он, все еще прижимаясь ко мне.

Нам потребовалось несколько минут, чтобы собраться с силами и постучать в дверь.

Джулия Език распахнула входную дверь, и не успел Эмери произнести ни слова приветствия, как она бросилась на него так, что ему пришлось ловить ее в прыжке. Обычно Джулс была вихрем деятельности. Днем она руководила процветающей педиатрической службой, а ночью вела домашнее хозяйство с четырьмя растущими мальчиками. Я никогда не видел, чтобы она замедляла темп, никогда не видел ее тихой или спокойной и никогда, никогда не видел, чтобы она плакала. В данный момент она делала все эти четыре действия. Кроме того, женщина с медово-белокурыми волосами и персиково-кремовым цветом лица, которая при своем немаленьком росте в пять футов семь дюймов²¹, казалась крошечной, нежной и хрупкой, когда дрожала в руках Эмери Додда. Было видно, что она очень скучала по нему. И по тому, как закрылись его глаза и как он обнял ее, бережно и нежно, было видно, что по ней скучали так же сильно.

«Черт возьми, как же вам повезло, что я приехал в город», - объявил я, когда Мал подошел к Эмери и его жене, все еще неистово обнимавшимся, и наклонился к ним с чашкой кофе для меня.

«Да, повезло», - согласился он, улыбаясь. «Без сомнения».

***

Девочки пришли поприветствовать нас, но скорее из чувства долга, потому что им нужно было вернуться к играм с мальчиками в соседней комнате. Оливия и Люк, которому тоже было шесть, и Ромео, которому было семь, играли в Mario Kart, а Эйприл и Дэнни, ровесник Эйприл, и Лиам, самый старший, которому было десять, играли в какую-то ролевую игру, название которой я пропустил, но которая, как сообщила мне Джулс, наверняка будет сниться Эйприл в кошмарах.

«Там кровь, демоны и...»

«Она играла в нее миллион раз», - заверил ее Эмери. «Мы все знаем, что единственные кошмары, которые когда-либо снились Эйприл, были о том, как умерла ее мать».

«Похоже, с этим у нее дела обстоят лучше», - сказала Джулс, повернувшись, чтобы улыбнуться мне. «Она рассказала мне о своем психотерапевте, а у тебя, как я поняла, есть друг - хирург в Чикаго».

Я жестом указал на нее, поглощая изумительное жаркое по-французски, которое дал мне Мал. «Ты могла бы сделать то же самое».

«И я сказала ей об этом сегодня, когда она рассказала мне. Я сказал, что если у нее есть еще вопросы, то с разрешения Эмери я могу на них ответить». Джулс вздохнула, протянула руку к моему предплечью и легонько сжала. «Если бы мы с Эмери разговаривали, я могла бы помочь».

«Так что, может быть, не стоит больше молчать», - мягко сказал я, похлопав ее по руке. «Вы все должны быть уверены, что постоянно присутствуете в жизни друг друга».

«Согласен на сто процентов», - сказал Мал, стоя у плиты и готовя уэвос ранчерос²², который, как он мне сказал, был его фирменным блюдом. Судя по хныканью Эмери после того, как Мал рассказал, что входит в меню обеда, я догадался, что это довольно вкусно.

Было приятно, когда Джулс ни с того ни с сего наклонилась и обняла меня, а потом улыбнулась мне так, словно я был подарком, в существование которого она не могла поверить.

«Итак, - неуверенно сказала она и, поморщившись, повернулась лицом к Эмери. «Как тебе сцена расставания с Лидией Кэхилл?»

Он застонал и опустил голову на стол, сложив руки.

«Так хорошо, да?»

«Это было ужасно», - пробормотал он, упираясь в стол, так что его голос был приглушен.

Она прочистила горло. «Ты, наверное, помнишь, что на городском собрании твой друг, член совета, предложил альтернативный путь?»

«Заткнись».

Ее глаза переместились на мои, и она на мгновение расширила их, прежде чем вернуть взгляд на него. «Так в чем же заключается ваш новый план, мистер Додд?»

Он поднял голову с рук. «Сделать то, что предложил твой муж».

Она лукаво улыбнулась, вскинув брови. «Все в порядке, Эм. Что за радость была бы в жизни, если бы мы действительно следовали хорошему совету с первого раза? Тогда нам не пришлось бы жить и учиться. Мы могли бы просто избегать боли и страданий».

Ее сарказм не остался незамеченным ни одним из нас.

«Да», - вздохнул он, столкнувшись своим коленом с моим под столом. «Это было бы совсем не весело».

Мал выбрал этот момент, чтобы подать еду Эмери, в то время как Джулс разразилась счастливым смехом.

Оказалось, что Энн Стрэттон, спутница Гранта Кэхилла, на самом деле была девелопером, специализировавшимся на курортах. Поскольку Уайтфиш уже был живописным местом для путешествий людей, желающих совершать походы, рыбачить, охотиться и проводить зиму в уютном домике, Энн предложила городу Урса и, в частности, компании Эмери Darrow Holdings, сделать шаг вперед и добавить к этому роскошный горнолыжный курорт.

Поскольку горнолыжный сезон в горном городке Урса обычно длится с декабря по март, резко спадая к середине апреля, в пиковое время все номера будут заполнены, а в непиковое время останется то, что привлекает не катающихся на лыжах посетителей круглый год. Но Энн натолкнула Эмери на мысль, что можно извлечь выгоду из ста сорока или около того дней, которые предоставляет лыжный сезон. И она знала, о чем говорила.

Энн Страттон построила несколько самых эксклюзивных, элитных горнолыжных курортов в Вейле, штат Колорадо. Более того, она знала, какие удобства нужны людям, что они ищут для романтического отдыха, семейного отпуска или корпоративного выезда. Она сделала предложение Эмери и Darrow, но не Гранту, потому что компания Cahill Lumber была процветающим бизнесом, в котором уже работали сотни людей в городке Урса. Земля Эмери использовалась для выпаса скота, но только в нижней части долины. Остальные земли оставались неиспользованными и нетронутыми.

Поначалу Эмери беспокоился о дикой природе, но Энн объяснила, что между участком Darrow и канадской границей находится довольно много федеральных земель, не говоря уже о том, что сам курорт будет большим, да, но не в десять тысяч акров. Энн предложила ему три тысячи акров общей площади, пригодной для катания. Курорт будет построен и управляться ее компанией, а владеть им будет Darrow Holdings. По ее словам, это было то самое беспроигрышное предприятие, которое бывает раз в жизни. Они заработают деньги с лихвой. Людям нужно было больше возможностей, и Урса могла их предложить. Кроме того, это было бы благом для общества.

Сидя здесь и глядя на человека, которого я любил, я был вынужден протянуть руку через стол и ударить его по голове.

«Какого черта ты это сделал?» - огрызнулся он, когда Джулс нахмурилась, а Мал принес две тарелки, подавая мне и своей жене.

«Ты шутишь?» спросил я, глядя на него и надеясь, что выгляжу таким же раздраженным, как и чувствовал. «У тебя была возможность построить курорт вместо того, чтобы жениться, и ты выбрал дверь номер два? Ты обкурился?»

Он взглянул на Джулс и Мала, которые, похоже, тоже были обеспокоены его умственными способностями, а затем глубоко выдохнул от разочарования. «Курорт не строится за один день, нужно проделать много работы, прежде чем заложить фундамент, и...»

«Ты беспокоился, что это не точно», - предположила Джулс, прежде чем приступить к еде.

«Это и то, что все любят Cahill Lumber, и это казалось идеальным вариантом, а самым важным фактором было то, что у девочек будет кто-то кроме меня, кто будет любить и заботиться о них».

«Но потом?» спросил Мал, делая глоток мимозы²³, которую он приготовил для себя.

Темные глаза Эмери переключились на меня. «А потом в дверь вошел Бранн, и жениться на Лидии, вместо того чтобы посмотреть, куда приведет мгновенное влечение и естественная химия, показалось мне очень глупым».

«Оу», - ворковала Джулс, ее глаза наполнились радостью.

«Он говорит о похоти, ты же знаешь», - сообщил ей Мал, закатив глаза.

«Уже нет», - прошептала она и схватила меня за руку.

Мы все молчали, наслаждаясь потрясающей едой Мала, свежими фруктами и, конечно же, мимозой и кофе.

«Так ты позвонил Энн?» спросил Мал у Эмери.

«Да, звонил. На прошлой неделе».

«И что она сказала?» поинтересовался я, ведь речь шла о счастье всей моей жизни.

«Она сказала, что мне пора вытащить голову из задницы, потому что позволять фиктивному браку развиваться дальше, когда у меня явно есть чувства к няне, - это воплощение глупости, и это прямая цитата».

Я усмехнулся. «Она думала, что у тебя есть ко мне чувства?»

«Она не думала, она знала».

И тут меня осенило, причем сразу, так что я вздохнул и осушил мимозу в три глотка, после чего потянулся за чашкой Джулс и выпил ее тоже.

«Черт», - простонал Эмери, быстро вставая и обходя стол, чтобы приседать рядом со мной.

Я бы не убежал. Я этого не делал. Но мне было больно осознавать, что даже если у него был выбор, даже если он знал, что у него есть чувства ко мне и что у его девочек они тоже есть, он все равно позволил планам по свадьбе двигаться вперед.

«Я же говорил тебе, что это непростительно», - сказал он, его рука скользнула по моей щеке и повернула мою голову так, что мне пришлось посмотреть на него, в его глаза. «Я говорил тебе, что я был трусом».

Да, он говорил мне. И да, он был трусом.

«Я боялся, что если ты не захочешь, то я выйду из сделки с Кэхиллом, и у меня не будет никого для моих девочек».

Это было очень логично и в то же время цинично.

«Но это не имело никакого отношения ни к любви, ни к вере, ни к надежде, а было связано с тем, что меня устраивала моя жизнь, я был самодоволен и хотел быстрого и легкого решения проблемы».

«Логично», - сказал я, мой голос был каким-то ломким и болезненным.

«Нет, не логично. Любой человек с половиной мозга знает, что не бывает быстрых решений, когда речь идет о любви и больших, безрассудных сердцах. Ты появился, влюбился и был рядом, оставаясь собой, идеальным для меня, больше, чем я заслуживаю и даже не думал просить, и все равно я боялся».

«Ты бы все равно пришел ко мне, если бы Энн Стрэттон сказала, что сделка не состоится?» спросил я, испугавшись ответа.

«Что? О, нет, это не так - никакой сделки пока нет. Все еще находится в подвешенном состоянии», - объяснил он, обхватив мое лицо руками и не давая шевельнуться. «Я должен встретиться с советом директоров, с Энн, и они рассмотрят предложение. Надеюсь, они быстро примут его, но могут и отказать, как я вначале».

Я повернулся в кресле лицом к нему, и он освободил место, а затем опустился передо мной на колени, положив руки на мои бедра, чтобы сохранить равновесие.

«Но, пожалуйста, не думай, что я ждал, чтобы начать действовать, пока не убедился, что у меня есть план Б, потому что все было бы совсем не так».

Я кивнул, мои глаза затуманились, наполнившись горячими слезами.

«Я пришел к тебе, потому что только так я мог быть уверен, что моя жизнь не превратится в полное дерьмо».

«О, да ты романтик», - поддразнил я его, но мне было так приятно, что человек, убивший меня за несколько минут до этого, вновь зажег мое сердце своим признанием.

«Что бы ни случилось, Бранн, ты - лучшее, что есть для меня, ты - лучшее, что есть для моих девочек, и наша совместная жизнь начинается прямо сейчас».

Я наклонился, чтобы поцеловать его, и он приподнялся, чтобы встретить меня на полпути, и это было нежно и требовательно, и я почувствовал, как это согрело все места внутри, которые похолодели, когда я подумал, что он сделал безопасный выбор со мной, а не страшное, смертельно опасное, не имеющее смысла решение, каким оно было на самом деле.

«Так ты случайно не сказал Эмери, что собираешься стать новым шерифом?»

«Что?» спросил Эмери, его голос стал гортанным после того, как он прервал поцелуй, чтобы посмотреть на меня. «Кем ты собираешься стать?»

Я хмыкнул.

Его глаза расширились. «Бранн?»

«Это забавная история».

Он медленно поднялся, пристально глядя на меня все это время. «Расскажи мне сейчас».

«Ну, видишь ли, очевидно, было несколько бюллетеней для голосования».

Его рот открылся в неверии.

«И, судя по тому, что говорит Мал... я стану новым шерифом», - весело сказал я. «Разве это не здорово? Тебе не придется меня содержать, потому что у меня будет своя работа». Я прочистил горло, потому что он все еще никак не отреагировал.

«Ура», - добавил я, широко улыбаясь.

«Шериф?»

Он закричал громче, чем я думал.

«Шериф!»

Я и не подозревал, что его голос может так звучать. Он мог бы дать фору моему старому командиру.

«Ты что, совсем охренел?»

Мал кашлянул. «Ты же знаешь, что в другом...»

«Я запрещаю!»

«Прости, ты что?» спросил я, встав так, что мы оказались лицом к лицу.

«Тебя могут убить!»

И тут до меня дошло, что он потерял Андреа и, конечно же, боится потерять и меня, так что я должен был быстро это прояснить. «Меня не убьют. Подумай об этом секунду», - успокоил я его. «Сделай вдох и вспомни, где ты находишься».

Он начал вышагивать передо мной, но, наблюдая за ним, я увидел, что его логика включилась, и он слегка зарычал, хотя и кивнул.

«Это Урса, Монтана», - напомнил я ему.

Он продолжал вышагивать, но резкий выдох и нахмуренные брови дали мне понять, что он все ближе и ближе подбирается к истине. Что я не только буду выполнять работу, которую вдруг очень захотел, но и, как выяснилось, буду с ней отлично справляться.

Но важнее того, что я стану шерифом, была его эмоциональная реакция на эту новость.

Он не хотел меня терять.

«Хей, - сказала Джулс, схватив Мала за руку. «Мне нужно срочно поговорить с мужем, мы сейчас вернемся».

Это было не слишком деликатно, то, как она оставила нас наедине, но я оценил это.

Быстро двигаясь, я схватил его за бицепс и рывком притянул его к себе, в свои объятия, и обхватил его, запустив одну руку в его волосы, а другую - в середину спины, прижимая к себе и крепко прижимая, чтобы я мог прошептать ему на ухо.

«Я тоже тебя люблю», - сказал я, потому что все его крики, в конце концов, сводились именно к этому.

Он задрожал всем телом, и я почувствовал, как он напуган.

«Со мной ничего не случится».

«Ты не можешь этого обещать», - хрипло прошептал он. «Я не могу... если ты собираешься это сделать, то я не могу...»

«Нет», - успокаивал я его, откидывая голову назад, целуя горло, поднимаясь к подбородку и захватывая его рот, целуя его до тех пор, пока он не обмяк в моих объятиях, обхватив мою шею, держась так, словно утонет, если не сделает этого.

Когда я оторвался от его губ, его глаза, остекленевшие с расширенными зрачками, сказали мне, что он в состоянии меня услышать.

«Не бросай меня, потому что боишься. Я прекрасно понимаю, что ни ты, ни девочки не сможете пережить мою потерю, и обещаю, что буду бдительно следить за своей безопасностью. Я ведь неплохо обучен, правда? Я знаю, как обезопасить себя в более неблагоприятных условиях, чем сейчас».

Он слегка кивнул.

«Я не буду воспринимать свою жизнь здесь, с тобой, как должное, потому что я боялся, что она даже не начнется».

Его челюсть сжалась, глаза наполнились страхом, но он ничего не сказал, потому что, как я догадывался, в данный момент не мог этого сделать.

«Но мы все рискуем каждый день, и мысль о том, чтобы стать шерифом в этом городе, где растут девочки, где ты преподаешь в школе и где наш дом...» От неожиданности я тоже не мог говорить, на мгновение ошеломленный тем, что все, чего я когда-либо хотел, оказалось в моей власти. Это было похоже на удар волны, которого ты не ожидал, и на секунду стало страшно, прежде чем ты обнаружил себя отплевывающимся теплой соленой водой на белом песчаном пляже в идеальный солнечный день.

«Хорошо, - пробормотал он, обхватив рукой мой затылок, и наклонил меня к себе, прижимаясь губами к моим губам. «Я буду храбрым, ты будешь осторожным, и мы сделаем это вместе».

Я поцеловал его, чтобы закрепить это обещание между нами.

«Папа, почему ты целуешь Бранна?»

Глава 16

Мы отвезли девочек и Уинстона домой, потому что разговор предстоял долгий. Я был готов к трудным вопросам и слезам, к тому, что им понадобится время, чтобы привыкнуть к переменам, и, возможно, к гневу. Они могут быть настолько напуганы тем, что случится с ними в школе, последствиями, что захотят вернуть Лидию, а не меня.

Такого исхода я боялся больше всего. Я уже привык к тому, что меня любят. Я не хотел, чтобы это исчезло. Я ужасно боялся, что так и будет.

Мы вчетвером расположились в гостиной: девочки - на диване, мы с Эмери - на журнальном столике напротив них.

«Итак, - начал Эмери, переводя дыхание. «Позвольте мне начать с того, что...»

«Ты поцеловал Бранна», - подсказала ему Оливия.

Он кивнул. «Да. Да, поцеловал».

«Значит ли это, что теперь ты будешь целовать только его, а не Лидию?»

«Ну, в общем, да», - ответил он, искоса поглядывая на младшую. «Именно это и значит».

«Так ты все еще собираешься жениться на Лидии?»

«Нет, не собираюсь».

«А мы будем жить здесь?» спросила Оливия, сложив руки на коленях в ожидании.

«Да, но...»

«А Бранн тоже будет здесь жить?»

«Ну, дорогая, Бранн живет здесь сейчас».

«Она спросила не об этом», - уточнила Эйприл, почти резко, сверля отца взглядом. «Она спросила тебя, будет ли Бранн жить здесь, и она имела в виду, будет ли он жить здесь с нами, а не вернется в Чикаго?»

Он повернулся ко мне. «Вот что вы из этого поняли?»

Я улыбнулся ему, а затем наклонился вперед, чтобы уделить Оливии все свое внимание. «Я бы очень хотел жить здесь с тобой, твоей сестрой, твоим отцом и Уинстоном вечно, если ты не против».

Она мгновенно улыбнулась и, вскочив с дивана, встала, а затем бросилась на меня, как ракета.

Я легко поймал ее, встал и крепко обнял, и от нахлынувшего на меня чувства, что она принадлежит мне, что теперь она и моя дочь, стало трудно дышать.

«Так вы поженитесь?» спросила Эйприл у Эмери.

«Да».

«И Бранн будет спать с тобой в одной постели, как мама?»

«Да, будет».

Она на мгновение замолчала. «И мы сможем продолжать называть его Бранном?»

«Вы можете называть его как угодно, только не чувак, не придурок и не... вы меня понимаете», - сообщил он ей, будучи таким же серьезным, как и она.

«Он нас усыновит?»

«Почему ты об этом спрашиваешь?»

«Потому что я слушал, когда ты разговаривала с адвокатом, и ты сделала так, что Лидия не смогла бы нас усыновить. А Бранну ты позволишь?»

Он тихонько кашлянул. «Я бы очень хотел, чтобы Бранн усыновил тебя и стал твоим законным опекуном, как и я».

Она кивнула. «Я бы тоже этого хотела».

«Я тоже», - сказала Оливия, положив руки мне на лицо и пристально глядя на меня. «Ты хочешь быть моим законным опекуном?»

Я быстро кивнул, голос пропал.

«Бранн тоже этого хочет», - авторитетно заявила она, говоря за меня.

«Мы все еще можем сыграть свадьбу?» спросила Эйприл у своего отца.

«Я бы хотел этого».

«Но только на заднем дворе, может быть, и только мы... и мама».

Эмери вздохнул. «Мама?»

Эйприл кивнула. «Я думаю, Бранн был прав, когда сказал, что часть ее все еще здесь, во мне, Олли и тебе, и я думаю, ей понравится, если вы поженитесь, потому что я думаю, ей понравится Бранн».

Мои глаза заполнились слезами, но Оливия вытерла их и сказала, чтобы я не плакал, а затем снова обняла меня.

Эмери наклонился навстречу поднявшейся с дивана Эйприл, и обнял ее так крепко, что она издала звук, будто он выжал из нее весь воздух, а потом начала смеяться.

Спустя долгие мгновения я передал ему Оливию и опустился перед Эйприл.

«Сначала я тебе не понравился».

«Только в самом начале», - поправила она меня, скользнув рукой по моему плечу. «Но это быстро прошло».

«Прошло. Ты права».

Она изучала мое лицо, что-то проверяя.

«Эйприл, милая, я...»

«Я люблю тебя, Бранн», - сказала она, прижимаясь ко мне и обнимая меня за шею. «Я собиралась очень расстроиться, когда ты уедешь, так что это гораздо лучше. А у папы на кровати очень теплые одеяла, лучше, чем в твоей комнате, так что тебе понравится спать с папой».

В этом я не сомневался.

«И я думаю, мне стоит поехать с тобой в Чикаго, когда ты поедешь за своими вещами, чтобы ты не заблудился по дороге домой».

«Я думаю, это отличная идея». Я вздохнул, крепко сжав ее.

«Бранн, я не могу дышать».

Я немного отпустил ее.

«Лиам слышал, как его папа разговаривал с кем-то по телефону, и они сказали, что Бранн станет новым шерифом. Это правда?»

Мы все уставились на Эйприл.

«Ну? Это правда?»

Сдерживаясь, я ответил: «Возможно».

«Надеюсь, что да. Это было бы потрясающе», - взволнованно сказала Эйприл.

«Это было бы так круто!» пискнула Оливия.

«Простите?» обратился Эмери к своей дочери. «Что ты только что сказала?»

«О боже, папа, я занимаюсь карате, а шериф - один из моих родителей!» Она злобно захихикала, и я, например, даже не представлял, что она может издавать такие звуки - это было немного страшно.

Я обменялся быстрым взглядом с Эмери, который прочистил горло. «Ребята, а вы не боитесь, что Бранн может пострадать? В смысле, что если кто-то выстрелит в него?»

Оливия искоса взглянула на отца. «В Урсе?»

Даже шестилетний ребенок знал, что волноваться не о чем. Да, знаменитые последние слова и все такое прочее, и мы все слышали о людях, которые возвращались из самых страшных мест в мире только для того, чтобы быть убитыми в пяти кварталах от дома. Но это было не то. Сонный горный городок в Монтане - это место, где нужно быть осторожным, но не параноиком.

«Кроме того, папа, - успокаивала его Эйприл, глядя на него с сочувствием, - Бранн - отставной морской котик. Не знаю, известно ли тебе, что это такое, но я схожу за ноутбуком и покажу тебе».

Я потерял дар речи, потому что она была очень серьезной.

Оливия бежала за сестрой, задавая ей вопрос за вопросом о том, что такое «морской котик», что она пропустила и почему никто никогда ничего ей не рассказывал!

Эмери пошел за девочками, пообещав, что скоро вернется. Тихий стук в дверь не позволил мне последовать за ним.

Открыв ее, я лишь немного удивился, увидев Хака Райли.

«Вот это да!» - сказал я, безумно обрадовавшись его появлению, и приветственно поднял руки. «Рад тебя видеть, брат».

Он ничего не сказал, просто подошел ко мне и обнял так крепко, как не обнимал уже давно. Я мгновенно забеспокоился. Когда он наклонился и прижал меня к себе, я с ужасом представлял, что он мог натворить.

«Ты употреблял?» быстро спросил я, надеясь, что ответ будет отрицательным. В прошлом, когда он отвечал «да», это было началом реабилитационного процесса, который я должен был пройти, чтобы снова помочь ему. В этот раз все будет по-другому, потому что теперь, если ответ будет утвердительным, мне придется отправить его обратно в Феникс. Я не мог допустить, чтобы рядом с моими детьми находился наркоман.

«Нет», - сказал он, его голос сорвался. «Я сел на самолет, чтобы приехать к тебе».

«Слава Богу!» Я чуть не застонал от облегчения, крепче прижался к нему, вливая в него часть своей силы, так довольный тем, что он сделал такой выбор.

«Бранн?» нерешительно произнес Эмери.

Мы оба повернулись к нему, и я увидел, как Эмери сдулся, взглянув на Хака. Если бы я был на его месте, если бы роли поменялись местами, я бы чувствовал то же самое, так что я его понимал. В сущности, он смотрел на идеальный образец мужского тела, и видеть Хака рядом со мной, вероятно, не доставляло ему удовольствия. Наш роман длился всего минуту, и вот Хак во всей своей растрепанной красе.

«Хей, Эм», - мягко поприветствовал я его. «Познакомься с моим приятелем».

Эмери поднял голову и из подавленного превратился в уверенного, харизматичного человека - он поспешил через всю комнату, чтобы взять руку, которую протягивал ему Хак.

Еще интереснее то, что как только Эмери оказался достаточно близко, чтобы видеть лицо и глаза Хака, его собственные брови нахмурились от беспокойства.

«Приятно познакомиться, мистер Додд», - сказал Хак, его голос был хриплым. «Бранн так положительно отзывается о вас и ваших девочках, и я не хотел бы вмешиваться, но Бранн пригласил меня, так что...»

«О нет, я так рад, что вы решили навестить нас, и надеюсь, это будет довольно продолжительный визит. У нас есть очень уютная комната для гостей, которая только что освободилась».

«Правда?» с надеждой спросил Хак, переводя взгляд с Эмери на меня и обратно.

«Абсолютно», - сказал Эмери, сжимая плечо Хака, который держался за его руку.

«Звучит здорово».

***

Час спустя Хак сидел на полу в гостиной, Оливия - с одной стороны, Эйприл - с другой, и они втроем играли в то, что было похоже на кулинарную игру, где им нужно было работать вместе. Мы с Эмери были на кухне.

«Почему они никогда не заставляли меня играть с ними в это?» - спросил я Эмери.

«Ты ревнуешь?»

«Что?»

«О Боже, мне нравится, что твой голос поднялся примерно на три октавы. Бедный малыш».

«Мне жаль?»

«Так бывает, милый», - поддразнил он меня, скользнув рукой по моей шее и притянув меня к себе для поцелуя. «Как только ты становишься родителем, ты вылетаешь из иерархии. Мне пришлось отступить перед тобой, а теперь тебе придется отступить перед Хаком».

«Нет», - проворчал я, бросив на него взгляд, когда он усмехнулся и поцеловал меня в подбородок. «Он не нравится им больше».

Очевидно, я был очень забавным, и поцелуи становились все более томными, пока я наблюдал за своим другом в гостиной, за тем, как Оливия трогает его гриву волос, как Эйприл надевает его толстовку, которую он снял, а затем кормит его попкорном, который она приготовила для них троих. Они понимали, что он хрупкий, что ему нужны забота и уход, и были готовы относиться к нему как к брату, которого у них никогда не было. А Хак, в свою очередь, не хотел думать о себе и находиться в собственных мыслях, поэтому видеоигры после прогулки с собакой, закуски и сидение перед камином, скорее всего, были его идеей рая.

Мы с Эмери быстро перенесли все мои вещи в его комнату, я разобрал кровать, которую мы разорили ранее, а он застелил ее и положил новые полотенца в ванной. Странно, но все выглядело так, будто меня там никогда не было.

«Эй, - мягко сказал он, и я услышал в его голосе дразнящую, соблазнительную усмешку, - мне нужно тебе кое-что показать».

Я позволил ему вывести меня из кухни, ворча на ходу. «Он не будет их любимчиком, могу сказать тебе это прямо сейчас».

Согласный гул Эмери не улучшил моего настроения.

«Я тот, кто ходит на все экскурсии и прочее», - сказал я ему.

«Да, ты», - согласился он, втолкнул меня в спальню, которую я уже начал считать своей, и закрыл за собой дверь.

«Я тот, кто здесь был», - заявил я, когда он оказался передо мной и опустился на колени. «Я самый веселый».

«Я знаю, детка», - заверил он, глядя мне в глаза, когда задрал на мне хенли и провел рукой по животу, затем расстегнул ремень, застежку на джинсах и, наконец, молнию. «С тобой очень весело».

Я задохнулся, когда он стянул мои джинсы и трусы до колен и жадно втянул мой член в горло, а затем пропустил его между губ, чтобы он мог говорить со мной.

«Или я должен сказать, что твоя кончина доставит удовольствие».

Я застонал от каламбура, а он снова заглотил меня и со смехом обхватил мой член, отчего я вздрогнул от вибрации и ощущения пульсации на коже.

Он сосал сильно и жадно, и я потерял представление о том, где заканчиваюсь я и начинается он. Движения были идеальными, его ритм и давление сливались в дугу возбуждения, поднимаясь и опускаясь, пока я не вырвался из сладкого, греховного рта Эмери и не рухнул лицом вперед на кровать.

Я был удивлен, когда он перевернул меня на спину. Я чувствовал себя пьяным, ошеломленным, наблюдая, как он перебирается через меня, проводя уже смазанными пальцами по моему стволу.

«Что ты... Эм?»

Его пальцы исчезли за спиной, когда он улыбнулся мне, мечтательно прикрыв глаза, а затем его рука вернулась, поглаживая мой член, смазывая его смазкой, прежде чем он приподнял и прижал головку к своему входу.

«Нет, ты не должен...»

«Но я хочу», - сказал он низким, хриплым голосом, его дыхание перехватило, когда он опустился надо мной еще чуть-чуть, обе руки сомкнулись на моей груди, впиваясь в мои грудные мышцы, как когти. «Ты даже не представляешь, как мне это нужно».

«Не спеши, и... мм!» Я вскрикнул, хотя не собирался этого делать, потому что Хак и девочки все еще играли в игры в гостиной, но его тугой шелковистый жар, раскрывающийся вокруг меня, растягивающийся в крошечных интервалах, оказался выше моих сил. «Черт, ты заставишь меня кончить еще до того, как я войду в тебя».

«Не смей», - предупредил он, и я удивился его лицу, его мучительной потребности, которую я увидел во взгляде. Ему не было больно, он не сжимался, не колебался. Он насаживался на мой член, толкался, рвался, брал все больше и больше, и когда я протянул руку и взял его капающий член, поглаживая его, сжимая, его голова откинулась назад, и он застонал, произнося мое имя.

Я медленно заполнял его, а он наклонялся вперед, чтобы поцеловать меня, укусить, облизать мои губы, залезть мне в рот и пососать мой язык. Я крепко взял его за бедра и выгнулся дугой вверх - трахал его снизу, мягко надавливая, пока он не опустился на меня, полностью насадившись на мой ствол.

Его мышцы сжались вокруг меня, а от его ухмылки, порочной и похотливой, по моей коже пробежала волна жара.

«Раньше ты был властным, полностью контролировал ситуацию, и оба раза ты жестко трахнул меня, показав, кто здесь главный».

«Да», - согласился он, оседлав мой член, приподнимаясь только для того, чтобы опуститься обратно, его пальцы сжимали мои соски, больно, но приятно, прежде чем он выгнулся вперед, чтобы взять мой рот, и в тот же миг из его горла вырвался стон, выдавая его абсолютный голод по мне.

Я не мог ждать ни секунды, я должен был заполучить его.

Демонстрируя ему свою силу, я отстранил его от себя и повалил на кровать, придавив его головой вниз и приподняв его задницу в верх. Не спрашивая разрешения, я вошел в него до самого основания, погрузившись в него одним мощным толчком.

Они бы услышали его в гостиной, если бы он не выкрикнул мое имя в подушку. Его руки вцепились в одеяла, когда он сильно вздрогнул и повернул голову так, чтобы я мог услышать беспорядочные всхлипывания. «Не останавливайся», - умолял он меня, его слова были отрывистыми, неровными, каждое вырывалось из его груди и сопровождалось резким вздохом. «Пожалуйста. Бранн... Бранн....».

Я трахал его жестко, положив руку ему на плечо, крепко держа, толкаясь внутрь под бесконечные грязные мольбы.

«Возьми свой член и заставь себя кончить», - прорычал я ему в шею, в губы, в дыхание, и этого было достаточно, потому что он так крепко обхватил меня, потерявшись в муках собственного тела, когда его кульминация прокатилась по нему, настолько мощно, что мне пришлось прикрыть ему рот рукой, чтобы заглушить вой.

Мой собственный оргазм вывернул меня наизнанку, я опустошился внутри него, выкачав все, что было, все, и мой разум отключился, забвение накрыло меня, когда я рухнул на его спину, насыщенный, сытый, осознавая только его шелковистую кожу, покрытую потом.

Мне пришлось перевести дыхание, и он затрепетал подо мной.

«Прости, - пробормотал я, поднимаясь и пытаясь пошевелиться. «Я тяжелый и я...»

«Нет», - прошептал он, беря мою правую руку и проводя ею по своей груди, его пальцы скользили по моим, так что наши пальцы сплелись над его сердцем. «Останься. Пожалуйста. Я еще не готов».

Я тоже не был готов, поэтому позволил ему стать моим якорем, как и я его, и мы дышали вместе, пока не смогли дышать раздельно.

***

Сначала я добрался до кухни, и только через мгновение понял, что гостиная пуста. Проверив гостевую спальню, которая теперь принадлежала Хаку, я не обнаружил его, и в обеих спальнях девочек тоже не было детей. Даже собаки не было. Я уже собирался позвонить Хаку, когда увидел записку на обратной стороне входной двери. В ней говорилось, что они все голодны, а коктейли показались им потрясающими. И еще они забирают Уинстона.

Я зарычал про себя, потому что этот человек уже начал вмешиваться в то, что мы с девочками делали вместе. Я рычал, когда зашел пожаловаться на это Эмери.

Он просто выскочил из душа, обхватил мою шею и притянул меня к себе в поцелуе.

«Не целуй меня. Я злюсь», - сказал я ему, прежде чем поцеловать его в ответ, чувствуя в груди знакомый прилив тоски, отчаянную потребность в нем. Снова.

«Наверное, нам стоит пожить в отеле недельку». Он вздохнул, откинувшись назад, и я наклонился вместе с ним, только его рука на моей груди помешала мне присоединиться к нему под водой. «Я не вижу, чтобы это утихло... никогда».

«Это хорошо», - усмехнулся я, взяв в ладони его полуэрегированный член. «Мне нравится, когда ты возбуждаешься для меня».

«Это несложно», - признал он, улыбаясь мне. «Весь город возбужден для тебя. Ты хоть представляешь, как я всех ревновал?»

«Я ревную к Хаку», - признался я. «Я не хочу, чтобы ты думал о том, чтобы променять меня».

«О чем ты говоришь?»

«Ты его видел».

Он фыркнул от смеха. «Я обещаю тебе, что ты единственный, кого я вижу, единственный, кого я хочу. Ты идеален для меня во всех отношениях, полностью создан для меня».

Это было глупо с моей стороны, но мне нужны были эти слова. Это было необходимо. «То же самое. Ты для меня».

«Снова. Прости, что я так долго. Я все исправлю».

«Нет. Мне идеально здесь и сейчас. Я хочу идти с тобой вперед, не оглядываясь назад».

«Хорошо», - сказал он, быстро кивнув, и голос его пропал.

Я снова поцеловал его, и в этот раз я залез под воду, в джинсах, футболке и все такое. В душе мы оба смеялись над носками.

***

Во второй раз Эмери вышел первым, а поскольку начался дождь - ледяной и жгучий, а Хак и дети гуляли, - он сказал, что заедет в ресторан, закажет нам еды, а потом привезет всех домой. Это был хороший план.

Я мыл посуду, убирая попкорн, миску и стаканы, оставленные для горничной, когда раздался стук в дверь. Я бросился к двери, подумав, что Эмери забыл бумажник, и распахнул ее, обнаружив там Дэвида Рида с пистолетом в руках.

«Какого черта вы делаете, помощник шерифа?»

«Заходи в дом», - приказал он, и когда я сделал несколько шагов назад, он вошел, за ним быстро последовали Энн Стрэттон, мистер Дюваль и Грант Кэхилл.

«Что происходит?» резко спросил я.

«Ты», - сквозь стиснутые зубы ответил Кэхилл, одновременно толкая Энн ко мне.

Я понял, что она шатается и не держит равновесия, потому что ее руки были связаны, но я легко поймал ее, прежде чем приподнять ее подбородок и осмотреть, сразу же заметив, что ее обычно элегантный вид был омрачен разбитой губой, окровавленным носом и тем, что скоро станет синяком под глазом, а также несколькими кровоподтеками на горле.

«С вами все в порядке?» спросил я ее.

«О, Бранн, мне так жаль», - дрожащим голосом сказала она. «Это я во всем виновата».

«Держу пари, что нет», - заверил я ее. «Держитесь позади меня», - приказал я, шагнув перед ней и закрыв ее своим телом. Передо мной стоял Дюваль, у которого тоже был пистолет, гораздо больше, чем Глок-17 помощника шерифа. Он держал на шушке Беретты М9 нас с Энн, а Кэхилл начал вышагивать взад-вперед за диваном.

«Вы не собираетесь проверить остальную часть дома?» спросил я Кэхилла.

«Нет», - ответил мне Дюваль. «Мы ждали, пока не увидим, что Эмери вышел».

Конечно, ждали.

Я услышал, как в другой комнате зазвонил мой телефон - вероятно, любимый мужчина хотел узнать, что я хочу на ужин, поскольку забыл спросить об этом перед уходом.

«Ты испортил свадьбу», - объявил Кэхилл, устремив на меня пристальный взгляд, покрасневший и потный, выглядящий так, будто у него вот-вот случится сердечный приступ.

«Да», - пожав плечами, признал я. «И я понимаю, почему вы разозлились из-за этого», - сказал я Кэхиллу. «Но я полагал, что ты будешь в восторге», - сказал я Риду.

«Почему он должен быть счастлив?»

«Потому что он влюблен в вашу дочь», - ответил я Кэхиллу.

Он покачал головой. «Дэвид хочет быть богатым, как и Аллен», - он кивнул в сторону Дюваля, - «как и я».

Я сосредоточился на Риде. «Так это все чушь, которую ты мне рассказал?»

«Нет», - сказал он, прищурившись и неловко одергивая воротник рубашки. «Просто... даже если не выйдет замуж за Эмери, она на меня все равно не посмотрит. Это будет еще один из тех богатеньких озабоченных засранцев, которые летают на самолете в Париж или Рим».

«Итак, вам нужна земля Эмери», - сказал я, вернув внимание к Кэхиллу. «И вы знаете об этом благодаря геологу».

«На моей земле ничего нет», - объяснил мне Кэхилл. «Все на земле Эмери».

«Вы имеете в виду пастбища».

«Нет, я имею в виду на частной земле Андреа, на той земле, где Эмери хочет разместить курорт».

«Эмери Додд никак не может знать, что у семьи его жены есть частные земли. Он считает, что все это принадлежит Darrow».

«Я это знаю», - огрызнулся Кэхилл. «Но он ошибается. Я заставил Дюваля удалить все записи, которые показывают точные границы собственности между тем, что принадлежит Darrow, и тем, что принадлежало семье Андреа в ночь ее смерти».

«Ты жуликоватый сукин сын», - упрекнул я его. «Это Эмери будет заботиться о городе, когда откроется курорт, а не ты и не Darrow».

Он был в бешенстве, совершенно разгневанный таким поворотом судьбы.

«И когда Эмери позвонил Энн, чтобы обсудить сделку, как поступил бы любой хороший строитель, она отправилась в мэрию, чтобы посмотреть документы и выяснить, где находятся границы собственности».

«Да», - ответил мне мистер Дюваль, поднимая пистолет. «Так что теперь, к сожалению, у нас нет другого выбора, кроме как устранить и вас, и мисс Стрэттон».

«А как же Питер Бэннон? Зачем его убивать?»

«Потому что, хотя мы и наняли его, - объяснил Дюваль, - ему было неприятно, что он не предоставил Эмери ту же информацию, что и нам».

«Бедняга, его убили за этичность», - проворчал я, услышав, как снова зазвонил мой телефон, надеясь, что Эмери сочтет странным, что я не беру трубку, и не станет раздражать меня настолько, чтобы просто принести мне клубный сэндвич и клубничный коктейль.

«Так кто там отличился?»

«Это был я», - сказал Дюваль, пожав плечами и скорчив гримасу. «Какая разница? У вас с мисс Стрэттон будет похожий несчастный случай, и тогда все вернется на круги своя».

«В смысле?»

«Это значит, что Эмери женится на Лидии, и как только это произойдет и он передаст компанию третьей стороне, как мистер Кэхилл передаст лесопилку, как только это будет один большой конгломерат, можно будет начать добычу».

«Потому что сторонняя совместная компания на самом деле одна из ваших».

«Вы умнее, чем кажетесь, мистер Колдер», - сказал мне Дюваль.

«Да, я часто это слышу», - сказал я и выдохнул, начиная беспокоиться о том, как я смогу обеспечить безопасность Энн, двигаясь так быстро, как мне нужно. Рид, конечно, будет первым, и в этот момент я беспокоился о том, что Дюваль убьет Энн.

«Скажите, мистер Кэхилл, ваша дочь была в курсе всего этого? Знает ли она о земле, о Дэрроу или о мертвом геологе?»

В его взгляде читалось отвращение к моему предложению. «Не говорите глупостей».

«Значит, Лидия была готова отбросить все свое будущее, шанс найти любовь, чтобы выйти замуж за Эмери, а на самом деле вам нужна была только его земля».

«Я-»

«Что ты за отец?»

«О, пожалуйста, Колдер. Я бы заставил Лидию развестись с Эмери еще до их первой годовщины».

«Значит, брачный контракт, который они подписали, защищает деньги Лидии от раздела и детей Эмери, но земля - это все совместная собственность?»

«Именно.»

«Но не земля Эмери; она не является частью общего имущества».

«Конечно, входит», - огрызнулся Рид.

«Нет. Эта земля ему не принадлежит. Он всего лишь доверенное лицо. Земля принадлежит Эйприл и Оливии».

«Это холдинговая компания», - возразил Дюваль.

«Нет», - сказала Энн, наклонившись вбок из-за моей спины. «Как вы и сказали, земля отделена и принадлежит исключительно ему. Но Бранн прав, даже Эмери не является фактическим владельцем; земля принадлежит девочкам».

«И девочки принадлежат только ему», - объяснил я мужчинам в гостиной моего дома. «В брачном контракте сказано, что Лидия никогда не сможет удочерить их».

«А это значит, что все, что мы найдем на их земле, будет принадлежать им», - сказал Дюваль и, бросив на меня пустой взгляд, повернулся к Кэхиллу.

«Ты должен знать», - сказал я Дювалю. «Это вы рассказали мне об этом в первый же день, когда я приехал в город».

«Черт побери, Колдер», - прорычал Рид, поднимая Глок и направляя его на меня. «Теперь ты заставишь нас убить детей Эмери!»

«О, вы больше никому не причините вреда, и как новый шериф этого города, первое, что я сделаю, это заставлю всех троих заплатить за то, что вы сделали с мистером Бэнноном».

«Шериф!» закричал Рид. «Ты что, потерял...»

Большое окно справа от меня взорвалось, стекло и дерево полетели во все стороны, а Хак пролетел мимо меня, приседая и держа пистолет наготове.

«Энн, пригнись!» прорычал я, когда Хак выстрелил.

Я прыгнул к Дювалю, который нажал на курок, когда я попал в него. Мы оба упали, беспорядочно разбросав конечности, но Дюваль первым ударился об пол, а я навалился на него сверху, и от удара он обмяк и потерял пистолет.

Вскочив на ноги, с Береттой Дюваля в руке, я крикнул Хаку. «Чисто!»

«Чисто», - вторил он мне, подбирая пистолет Рида и направляясь на кухню, на ходу разминая больное плечо.

Я услышал стон Рида, решил, что с ним все в порядке, а затем посмотрел на Дюваля. «Если ты встанешь, я выстрелю тебе в голову. Все ясно?»

Он кивнул с того места, где лежал, раскинувшись на спине, возле входной двери. Мистер Кэхилл лежал рядом с ним в позе эмбриона, закрыв голову руками, и не двигался. Я подошел к нему, проверил, нет ли у него оружия, ничего не нашел, а затем бросился через всю комнату к Энн, которая сидела за кофейным столиком.

«Вы в порядке?» спросил я, приподнимая ее. Я убрал ее волосы с глаз и убедился, что она уверенно стоит на ногах.

«Да, я... Брэнн, ты... А где Рид?»

«Он в порядке», - заверил я ее, наклонив голову к Хаку, который вернулся из кухни с полотенцем для мытья посуды, которое он сложил и прижал к плечу Рида, а затем переложил другую руку мужчины, чтобы надавить. «От этого не умрешь».

Она быстро кивнула и посмотрела на Хака, когда он подошел к нам.

«Вы в порядке, мэм?» - мягко спросил он своим голосом, похожим на виски, который напоминал всем о сексе.

«О, - вздохнула она, глядя на него, голубоглазого и уязвимого. «Да. Спасибо».

Он скорчил гримасу. «Все было в порядке. У Бранна. Я бы даже не стал входить, но он мог получить пулю, защищая вас, а я не мог этого допустить».

«У тебя в волосах стекло, - сказал я ему, - и ты, наверное, наследил им до самой кухни. Мы будем пылесосить несколько часов».

«Виноваты мудаки с пушками», - ворчал он. «Так что, раз уж ты пока не законник в этом городе, кому мне звонить, чтобы забрать этих парней?»

«Кто тебе об этом сказал?»

«Эмери и девочки».

Я кивнул, приподняв бровь.

Он прищурился, глядя на меня со скучающим видом.

«Что сейчас происходит?» спросила Энн нас обоих.

«Это то, чего ты хочешь?» Он пристально смотрел на меня, его сине-зеленые глаза были неподвижны, ожидая, что я скажу.

«Конечно, я этого хочу».

Он фыркнул и достал из заднего кармана телефон. «Это значит, что мы здесь, и ты можешь застрять со мной надолго, потому что я больше не уеду».

В переводе с хакского на английский это означало, что если я хочу, чтобы он был здесь, то Урса станет его новым домом, но мне лучше не менять своего решения, потому что это все, и я застрял с ним. Навсегда.

«Хорошо», - просто сказал я, быстро похлопав его по плечу. «У нас все готово».

«Меня не обнимут?» - сказал он, прижимая телефон к уху.

«А что значит «покрытый стеклом», ты не понял?»

«Это снова гребаная Колумбия», - пробормотал он, закатив глаза.

«Сколько в тебе было кокса?» Я огрызнулся, хмурясь на него. «Нам пришлось несколько часов отпаивать тебя из шланга».

Он уже не слушал меня, а разговаривал с тем, кто был на другом конце телефона. «Да, у меня тут бывший помощник шерифа Урсы, истекающий кровью на полу в гостиной моего друга. Нам нужна скорая, и у нас есть еще два парня, готовых отправиться в тюрьму».

«Скажи им, чтобы не поубивались, добираясь сюда».

«Вы его слышали. Новый шериф Урсы говорит, что вы можете не торопиться. Мы справимся».

Глава 17

К тому времени как Эмери и девочки вернулись из закусочной с Уинстоном - они встретили Мала, Джулс и их мальчиков, - горничная уже заканчивала уборку дома, а я заканчивал встречу с шерифом Томасом и сержантом Таваресом из Уайтфиша.

Таварес привел с собой двадцать своих людей, и все они вместе с Таваресом были очень рады услышать, что я приму обязанности шерифа от Томаса раньше обычного, в первую неделю декабря. Начать свою работу в должности шерифа с завершения расследования убийства было, по меньшей мере, впечатляюще.

«Это также даст миссис Бэннон некоторое завершение».

Я был рад этому.

«Бранн!» крикнул Эмери с тротуара, где полицейские из Уайтфиша держали всех, не пропуская никого к дому, пока не получат разрешение Тавареса.

«А, это мистер Додд и его дети, да?» спросил меня Таварес.

«Да», - ответил я, улыбаясь ему. «Теперь они моя семья».

«Прекрасная новость, еще больше связей с обществом», - сказал он, повернувшись лицом к Эмери и девочкам и протягивая руку. «Я сержант Таварес из полицейского управления Уайтфиша; мы с вами как-то встречались, мистер Додд, как вы помните?»

Эмери пожал ему руку, посмотрел на меня, потом на Хака, который переоделся в брюки-карго, боевые ботинки и толстый свитер военно-морского образца. Кобуру для пистолета, которую он носил, нельзя было не заметить.

Оливия поздоровалась с Таваресом, вспомнив о нем, а затем вскарабкалась по ступенькам, чтобы добраться до меня. Обняв меня за талию, она прислонилась лицом к моему животу. «Ты в порядке? В тебя кто-то стрелял?»

«Я в порядке», - успокаивал я ее, обнимая за спину, когда Эйприл присоединилась к сестре, обхватив меня, и ее лицо оказалось выше, уткнувшись в мой живот.

«Почему в доме убираются?» спросил Эмери, подойдя к нам, перевел дыхание, положил руки мне на шею, проверяя меня, прежде чем присоединиться к своим девочкам и прижаться ко мне, прижимаясь, делая глубокие вдохи.

«Я действительно в порядке», - повторил я. «И подумай, как чисто будет в доме».

«И они уже заколотили окно», - объяснил Хак, указывая внутрь. «Все, что нам нужно сделать, - это заказать новое».

«Зачем нам новое окно?» спросил Эмери, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в лицо.

«Хак должен был пролезть через него, потому что у него не было ключа, и это напомнило мне, ты получил ключ обратно от Лидии?»

«Она оставила его вчера, и... почему Хак просто влез через окно? Это как-то связано с тем, почему он так быстро покинул закусочную?»

Это точно. «Наверное, нам стоит заменить замок», - сказал я Хаку. «Ты так не думаешь?»

«Теперь это будет дом шерифа, так что да, я так думаю», - согласился Хак, затем зевнул и повернулся к Эмери. «И мне пришлось вылезти через окно, потому что тот помощник шерифа - как его звали?»

«Рид», - добавил я, похлопав Оливию по спине. «Лучше бы ты принесла мне что-нибудь поесть, потому что я чертовски голоден».

«Ага, значит, Рид, он держал Глок на Бранна, а другой парень - Дюваль, да?»

«Да», - подтвердил я, бросив взгляд на Оливию.

«Я выбрала тебе сэндвич с мясным рулетом, картошку фри и шоколадный коктейль», - объяснила она, улыбаясь мне.

«Я не вижу никакого коктейля. Я не вижу пакета. Я не вижу ничего. Где моя еда?»

«У Дюваля, - объяснил Хак Эмери, - была Беретта М9. Такой носят эти мудаки из ВВС».

«Не говори «мудаки» при девочках», - выругался я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

Его лицо исказилось, как будто я сошел с ума. «Что? Почему?»

«Это плохое слово».

Он не выглядел убежденным.

«И это несправедливо», - сказал я, исправляя его предыдущее высказывание. «Те парни, которые подобрали нас в Каракасе в тот раз, были великолепны».

Он хмыкнул.

«Были».

«Я думаю, ты слишком сентиментален, потому что ты снова был в тюрьме».

«Я совсем этого не помню», - сказал я, глядя на Эйприл, чьи глаза стали огромными. «И это была не такая уж и тюрьма».

«Хак», - подтолкнул его Эмери.

«Извини. Итак, мистер Кэхилл был здесь, разговаривал с Бранном, у Дюваля была Беретта, а у Рида - Глок, и поскольку Бранн не выдержал бы, я залез в окно и всадил пулю в плечо Рида, а Бранн бросился на Дюваля».

Эмери обернулся ко мне и почти закричал. «Ты бросился на Дюваля, а у него был пистолет?»

«Ты не понял, у него была Беретта, - поправил я его, взяв за плечо и притянув к себе, уткнувшись лицом в его мягкие, чистые волосы, наслаждаясь их ощущением на своем лице.

«Я не... Я не...»

«У каждого пистолета для ношения или службы есть вес спускового крючка», - объяснил Эмери Хак. «В основном это то, насколько сильно нужно сжать курок, чтобы произвести выстрел».

«Да», - деревянно сказал Эмери, прислушиваясь, хотя и продолжал прислоняться ко мне.

«Значит, у Глока, я хочу сказать, с заводским спусковым крючком, он будет около пяти фунтов²⁴ плюс-минус?»

Я кивнул.

«А вот у Беретты, с двойным действием, он будет скорее тринадцать-четырнадцать фунтов²⁵«.

«Я не понимаю, что...»

«Если Дюваль не был специально обучен обращению с этим пистолетом, он никак не мог застрелить Бранна до того, как Бранн до него доберется».

Эмери в недоумении уставился на Хака.

«Я знаю, что по телевизору все пистолеты стреляют одинаково - быстро, и все держат пистолет прямо и делают выстрелы», - терпеливо объяснил он, будучи добрее и мягче, чем я видел его с кем-либо за последние сто лет. «Но в реальной жизни все не так, а когда ты солдат, тебя учат не только читать человека, но и его оружие. Поэтому я могу сказать вам с абсолютной уверенностью, что единственным человеком в комнате, который мог причинить вред мне, Бранну или мисс Стрэттон, был помощник шерифа Рид. У него был пистолет, которым он умел пользоваться. Дюваль купил этот пистолет, вероятно, потому, что считал его крутым, но не был обучен им пользоваться».

«Ты уверен в этом», - надавил на него Эмери.

Хак кивнул. «Абсолютно». И тут же уточнил: «Эта Беретта в руках того, кто действительно знает, как ею пользоваться, смертельно опасна. Как только вы сделаете первый выстрел, это будет то же самое, что стрелять из Глока. После второго выстрела, сколько бы их ни было, курок всегда отводится назад, что обеспечивает одинаковый рывок. Однако первый выстрел занимает больше времени, на что и рассчитывал Бранн».

Эмери неуверенно изучал моего друга, пытаясь понять смысл сказанного.

«В любом случае, эта Беретта - боевой пистолет; это не то, что можно взять с собой, чтобы напугать «котика» в его доме».

Эмери повернулся ко мне, обхватил мою шею руками и крепко прижал к себе.

«Ты не помогаешь», - прорычал я на Хака со вздохом, поглаживая Эмери по спине и прижимая его к себе.

Хак пожал плечами. «Я пытался».

Отвернувшись от него, я уставился на Оливию. «Еда?»

«По дороге домой я увидела Мэрайю и ее маму, и они обе выглядели немного грустными, так что я дала им твою еду и коктейль, чтобы подбодрить их, и они были счастливы и сказали, что могут разделить их, и что это было очень мило с твоей стороны».

«С моей стороны?»

«Я сказала, что это от тебя».

Я зарычал на нее.

«Папа сказал, что приготовит тебе омлет».

«Да?» сказал я Эмери. «Ты собираешься готовить?»

Он ничего не ответил, просто продолжал обнимать меня. Не то чтобы я жаловался. Он мог обнимать меня столько, сколько хотел.

«Ты злишься?» спросила Оливия, изучая мое лицо.

«Я выгляжу злым?»

Она покачала головой.

Я улыбнулся ей. «Это был хороший поступок для твоей подруги, Ливи».

Она вздохнула. «Я сказала папе и Эйприл, чтобы они снова называли меня Ливи, и я сказала Хаку, чтобы он тоже называл меня Ливи».

«О, я очень рад», - признался я, прижимая ее к себе, чтобы обнять.

Эйприл, которая не отходила от меня ни на шаг, тоже прижалась ко мне.

Видно было, что меня любят.

***

Как только полиция Уайтфиша убралась, к дому начали подходить люди. Мал и Джулс пришли познакомиться с Хаком, поблагодарить его и проведать меня. Час спустя Мал и Хак все еще разговаривали, а Джулс была с девочками, просматривая фотографии Андреа, которые она привезла с собой.

Энн Стрэттон, вся в синяках, но почти не пострадавшая, вернулась, чтобы поговорить с Эмери и назначить дату, когда она сможет сделать ему официальное предложение по строительству курорта. Они скрылись в его кабинете, чтобы обговорить детали. Компания Cahill Lumber быстро приняла меры, исключив Гранта Кэхилла из совета директоров его собственной компании, а Лидия заняла пост временного генерального директора, пока не будет проведено расследование на предмет ее причастности. Я дал понять репортерам, приехавшим с новостных станций в Хелене, Уайтфише и местной газеты Урса, что полностью уверен в невиновности Лидии Кэхилл. Через пару часов после этого Эмери получил от Лидии электронное письмо, в котором она сообщала, что не будет требовать денежной компенсации за потерянные средства из-за расторжения их помолвки. В ее письме говорилось о новых смягчающих обстоятельствах.

«Например, тот факт, что весь брак с самого начала был фиктивным, поскольку Кэхилл лишь пытался обманом выманить у своего нового зятя землю, которая принадлежала ему по праву!» горячо и громко закончила Джулс, скрестив руки, так как читала письмо через плечо Эмери.

Мы с Эмери повернулись, чтобы посмотреть на нее.

«Но это всего лишь предположение».

Кэхилл и Дюваль были доставлены в Хелену полицией Уайтфиша, которая официально взяла дело под свою юрисдикцию, поскольку результаты их медэкспертизы, касающиеся Питера Бэннона, будут использованы в ходе судебного разбирательства. Хак передал полиции Уайтфиша результаты своих исследований - взлома, который он провел. Позже и он, и я будем допрошены в качестве свидетелей.

Дэвид Рид ночевал в больнице без всякой причины. Это было ранение в плечо, с которым мы с Хаком не раз сталкивались, но на следующий день его переведут в Хелену. Его доставили в больницу в Уайтфише, пристегнули наручниками к кровати, один офицер был в палате, а двое - у двери. Начальник полиции не собирался рисковать ни его здоровьем, ни его содержанием под стражей.

Отдохнув от разговоров со всеми, я пошел в свою спальню и позвонил Джареду Колтеру. Он ответил на третьем звонке.

«Колдер, - поприветствовал он меня. «Чем обязан?»

«Я вас разбудил, сэр?»

«Чикаго опережает Урсу всего на час, Колдер», - ехидно сказал мой босс. «Здесь только одиннадцать, а не три часа ночи. Я еще не настолько стар».

«Нет, сэр», - быстро ответил я.

«Не обращайтесь со мной, как с ископаемым».

«Да, сэр». Я вздохнул и улыбнулся, потому что понял, что всего несколько слов, прозвучавших между нами, заставили его относиться ко мне по-другому. Он уже знал, что я ухожу. «Я позвонил, потому что хотел поблагодарить вас за возможность, которую вы мне предоставили. Мне нравилось работать на вас».

«Для того, кто не хотел служить в правоохранительных органах, ты, конечно, быстро изменил свое мнение».

«Меня попросил служить народ Урсы, сэр. Нельзя отказываться, когда тебя просят».

«Я и не спорю», - торжественно произнес он, и его глубокий баритон зазвучал на другом конце линии. «И я уверен, что из тебя выйдет отличный шериф».

Он говорил «отличный» не в каком-то заурядном смысле. Он говорил это как настоящий комплимент.

«Могу я спросить вас кое о чем?»

«Конечно».

«У вас нет общих друзей, верно? Ведь Харлан Томас - ваш друг, не так ли?»

«Шериф Харлан Томас - старший брат моего напарника, который был убит очень давно».

Я понятия не имел, о каком напарнике он говорит, и не мог задать больше ни одного вопроса. Я был поражен, что мне удалось узнать так много. «Мне очень жаль, сэр».

«Спасибо, Колдер».

Немного помолчав, размышляя, как сформулировать следующий вопрос, я перевел дыхание и начал.

«Мы оба знаем, что твоя поездка на Урсу не была для нас обычным делом».

«Да, сэр», - сказал я, испытывая огромное облегчение от того, что он заговорил.

«Я посылаю вас, ребята, защищать детей или забирать их, а не готовить им сыр на гриле или возить их в школу по утрам».

«Обычно там гораздо больше стрельбы, летают пули и больше возможностей для опасности».

«Да, это так», - согласился он, и тепло, прозвучавшее в трубке, заставило меня улыбнуться, потому что это был лучший и последний разговор с Джаредом Колтером в качестве моего босса. После этого все уже не будет прежним. Я больше не буду одним из его парней. «Но работа в Урсе была не в этом. Там нужно было найти идеальное сочетание преданности и гордости, защиты и сочувствия. Харлан уже некоторое время пытался найти человека, которому он мог бы доверять, чтобы занять его место, но никто из тех, кто хотел перевестись в Урсу, кто бежал от старой жизни, не был тем, кто был нужен городу».

Он говорил мне, что только я один подходил для этой цели, и от того, что Джаред Колтер так хорошо обо мне отзывался, а я думал совсем наоборот, у меня защемило сердце.

«Харлан был шерифом уже двадцать лет, и два года назад, когда Кэхилл попытался подтасовать результаты выборов, чтобы поставить вместо него своего человека, выбор все равно пал на Харлана».

«Могу я спросить, почему шериф Томас вообще хочет уйти в отставку?»

«Он сказал мне, что город меняется и им нужен шериф, который будет общаться с населением, которого каждый сможет выделить в толпе и чувствовать себя в безопасности».

«Он просто имел в виду, что он должен быть моложе его».

«Нет, он имеет в виду спокойного под давлением, хорошо обученного, способного, убедительного и, что самое главное, надежного», - сказал он, и этот список, его список, был очень приятен для слуха сразу. «И ты выглядишь соответствующе, Колдер. Ты высокий и сильный, ты часто улыбаешься, что располагает людей к себе, и у тебя большое самомнение, потому что ты знаешь, что в большинстве ситуаций сможешь справиться с собой. Но ты останавливаешься и слушаешь, и Харлан сказал, что сразу понял, что ты тот самый человек, когда куда бы он ни пошел и с кем бы ни заговорил, все уже знали твое имя. Так будет лучше для всех».

Мне пришла в голову мысль. «Интересно, подумают ли люди, приходящие в Torus теперь, что вы организовываете службу знакомств?».

«Колдер...»

«Как выбрать ремонтника, которого ты захочешь оставить, потому что никогда не знаешь, что может получиться».

«Ладно, мы закончили разговор».

Я хихикнул. «Когда я буду освобождать свою квартиру, мне позвонить вам и пригласить на обед? Я думаю, что могу привести свою семью и показать им Чикаго».

«С удовольствием. Обязательно позвони».

«Да», - с трудом выдавил я. «Спасибо, сэр».