Быстрого решения нет

Я почувствовал облегчение и искренне улыбнулся ей, убирая руку. «Ничего особенного».

«О, поверьте, так и было; мы все согласны».

«Мы?»

Она повернулась и помахала рукой в сторону столика у заднего входа, и еще четыре женщины подняли руки и помахали в ответ.

«Понял», - сказал я, усмехнувшись в ответ.

«Как вас зовут?» - спросила она.

«Бранн Колдер. Я няня Эмери», - сказал я, отказавшись от мысли быть кем-то еще в ближайшем будущем. «По крайней мере, пока он и Лидия Кэхилл не поженятся».

Она хмыкнула, и все счастье исчезло с ее лица. «Как будто это устраивает кого-то, кроме ее отца».

А теперь вы расскажете мне, что вы на самом деле думаете?

«В любом случае, - сказала она, как бы отмахнувшись от беспокойства. «Мы надеемся увидеть вас и в следующую субботу. Думаю, игра будет чуть позже, так что нам не придется вставать так рано».

Она отметила, как хорошо, что я встретил ее как раз в тот момент, когда Эйприл выходила из уборной. Я поблагодарил Дениз, а затем присел на корточки перед девочкой.

«Как ты себя чувствуешь?»

Она пожала плечами.

Я достал свои солнцезащитные очки из футляра, который носил в нагрудном кармане кожаной куртки, и надел их на нее.

«Ты видишь мои глаза?» - спросила она из-под очков.

«Нет».

«Спасибо».

«Не за что», - пробормотал я. «А теперь мы можем поесть, пока я не умер от голода?»

Она улыбнулась мне, взяла меня за руку и повела обратно к выходу. На полпути Оливия проскользнула передо мной.

«Столик на другой стороне», - весело сказала она, схватила меня за свободную правую руку и потянула за собой.

Я дошел до стола, за которым с каждой стороны сидело по девочке, и прежде чем я успел выдвинуть стул, Оливия указала мне, куда сесть. Эмери предложил Эйприл сесть поближе к нему, но она села рядом со мной и, устроившись на стуле, шепотом попросила меня придвинуть ее к себе.

Придвинув ее ближе к себе, я зевнул, а затем взял в руки меню, чтобы ознакомиться с выбором.

Оливия прислонилась к моему боку и указала на то, что мне следовало бы выбрать.

«Милая, - сказал Эмери, - дай Бранну секунду, чтобы он сам посмотрел».

«Но папа, он никогда здесь не был, и что, если он возьмет какую-нибудь гадость, как тот хаш из солонины, который ты любишь. Это было бы ужасно».

Я фыркнул от смеха и наклонился к ней с меню. «Что здесь есть вкусного, Ливи?»

Она указала на блюдо, объяснила, что французский тост кажется хорошей идеей, но на вкус он странный, и сказала, какой сироп нужно взять.

Как только мы положили меню, я улыбнулся Эмери, который через мгновение улыбнулся в ответ.

«Эйприл, - сказала Лидия, - ты должна снять эти солнечные очки за обеденным столом».

«Нет, извини, она не может», - в ее защиту ответил я. «Конечно, обычно бы она послушалась и сделала то, что ты ей сказала, но у нас кое-что произошло в машине, и кому-то было бы безумно неловко видеть ее с таким видом, будто ее ударили по лицу».

«Я не...»

«Могу поспорить, что сейчас она выглядит как боец ММА, - предположил Эмери, обезоруживая свою невесту обворожительной улыбкой, - так что, думаю, нам стоит оставить все как есть, не так ли?»

Все взгляды обратились к Лидии.

«О, ну да, мы... хорошо».

«Прекрасно», - сказал он, улыбаясь ей, а затем его взгляд переместился на меня.

Я прошептал «спасибо».

Он быстро кивнул мне, а затем наклонился через стол. «Эйприл, дорогая, ты хочешь пойти домой?»

«Нет, папа. Я умираю от голода, как Бранн», - заверила она его, прислонившись к моей руке. «Но могу я попросить тебя об одолжении?»

«Конечно, милая», - ответил он с такой любовью, что я удивился, как кто-то может носить в себе столько привязанности к другому человеку. Никто не говорил так со мной. Никогда.

«Ничего, если мы с Бранном потом позвоним его другу-врачу и поговорим с ним о том, как умерла мама?»

Он не был готов к этому, и мне было неприятно, что он оказался в замешательстве, но я не думал, что она заговорит об этом за завтраком. Хотя, честно говоря, я должен был догадаться, потому что это было у нее на уме, так что, конечно, она хотела бы все исправить как можно скорее.

Он сделал несколько глубоких вдохов, а затем посмотрел на меня. «Мы обсудим это, когда вернемся домой, а пока давайте просто хорошо пообедаем».

Убийственный взгляд, который я получил, сказал мне, что я покойник.

Я начал думать, что шансы на то, что я справлюсь со всеми этими обязанностями няни, были не так уж велики.

Глава 6

Завтрак был восхитительным. Я съел шесть блинчиков, четыре яйца и свиную отбивную, а также наконец-то выпил достаточно кофе, чтобы снова обрести способность здраво мыслить. В армии вы усвоили, что независимо от того, что происходит, когда у вас есть возможность поесть, вы едите. В этом не было никаких сомнений. Поэтому, даже зная, что этот мужчина недоволен мной, я набросился на еду.

Поскольку Лидии нужно было ехать в международный аэропорт Глейшер-Парк, чтобы забрать свою подружку невесты, которая проводила с ней много времени до свадьбы, она сказала, что позвонит Эмери позже, чтобы согласовать планы на ужин.

Я молчал, и когда мы вошли в дом, Эйприл передала мне солнечные очки, а я плюхнулся на диван. Эмери отправил Оливию переодеваться, а Эйприл - в свою комнату, пока не закончит разговор со мной.

Как только мы остались одни и он убедился, что в дверях нет маленьких людей, он сорвал с себя куртку и обернулся ко мне. Я увидел, как сжалась его челюсть, как нахмурились брови, и понял, что меня сейчас уволят.

«Как ты смеешь говорить о чем-то подобном моей дочери!» - кричал он на меня.

Я промолчал.

«Прежде чем строить с ними планы, предлагать какие-то действия, альтернативу, выбор - вообще все, что угодно, - сначала обсудите это со мной!»

«Да».

«Эйприл слишком мала, чтобы...»

«О, нет.»

«Нет?» - недоуменно воскликнул он в ответ.

Он был в ярости, и мой привычный стиль общения, как обычно, не помогал. «Я имею в виду - она не слишком маленькая, чтобы говорить о смерти, и прошу прощения, но я должен спросить, не заглядывал ли ты в этот этюдник в последнее время».

«Конечно, я...»

«Как давно ты потребовал, чтобы она больше не рисовала в нем?»

«Я не требовал...»

«Она сказала, что ты требовал».

Он пристально вглядывался в меня, и я почувствовал себя одним из тех препарированных образцов на музейной выставке, где булавки держат кожу открытой, чтобы все внутри было выставлено на всеобщее обозрение.

«Ты думал, что если она не будет продолжать рисовать смерть, то излечится, верно?»

Его рот приоткрылся, но из него не вырвалось ни звука.

«Вы, ребята, были у кого-то, у психотерапевта, и он сказал, что так будет лучше».

«Ну, да, она... да», - прохрипел он.

Я состроил гримасу, которая, как я был уверен, должна была выглядеть страдальческой. «Это ничего не исправит, если она не будет иметь возможности поделиться с тобой своими чувствами».

«Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей дочери», - холодно сказал он.

Было больно слышать, как он злится, и знать, как быстро он может ополчиться на меня, готовый без раздумий вычеркнуть меня из своей жизни. Но я был новичком, поэтому все понимал. Я еще не успел доказать ему, что я не мудак.

«Ты не имеешь права судить о ситуации, в которую только что попал».

Я кивнул. «Это верно, ты решил, что я треплюсь, но я знаю, что в этюднике все о ее маме», - сказал я, стараясь думать, куда ступаю, но в то же время желая объясниться так, как обычно не делал. Меня никогда не волновало, если люди думали что-то худшее или считали меня глупым или легкомысленным... обычно.

Глядя на Эмери, расхаживающего передо мной, я осознал, что хочу, чтобы этот человек лучше меня разглядел. Возможно, дело было в девочках - ведь они обе мне уже нравились, - но, возможно, дело было и в том, что, находясь рядом с ними тремя, Эмери и его дочерьми, я не чувствовал себя встревоженным, как это бывало в большинстве случаев. С тех пор как я покинул военно-морской флот, я все ждал, что вот-вот грянет. Мне все время казалось, что именно сегодня произойдет нечто более ужасное, чем смерть моих друзей. Но в доме Доддов чувство опасности сменилось спокойствием. Джаред всегда говорил, что чувствовать себя приземленным, оседлым - одно из лучших чувств в мире, и я задавался вопросом, не об этом ли он говорил в тот момент. Как только я вошел в парадную дверь, я почувствовал себя легче, спокойнее, и то, что меня не пригласили войти в круг семьи сразу, было почти физически больно. Это было странно, но я смирился с тем, что он на меня накричал, потому что знал, что смогу все исправить, если он остановится на секунду и даст мне сказать.

«Ты меня слушаешь?»

«О, - сказал я, удивившись, - да».

Он скрестил руки и уставился на меня. Готов поспорить, что так он выглядел, когда разговаривал со своими учениками на уроках. «Бранн, ты...»

«Она должна поговорить об этом, потому что это съедает ее изнутри», - пробурчал я. «И если ты не сделаешь что-нибудь немедленно, это приведет к тому, что ты не сможешь ее от этого избавить».

Он опустился на диван, на котором я сидел, и уставился на меня с немым укором.

«Думаю, ты не хотел говорить с ней о деталях, потому что боялся, что напугаешь ее. Может, ты хотел, чтобы она сосредоточилась на потере и горе, а не на том, страдала ли ее мать, когда умерла. Ей было всего пять лет, когда это случилось, так что, возможно, именно поэтому вы не обсуждали это раньше, и это, конечно, имеет смысл, но теперь... теперь она стала старше и очень хочет знать».

Он оставался неподвижен, словно ждал меня.

«Ей нужны ответы, чтобы исцелиться, а поскольку ты все еще не хочешь говорить об этом, она как бы гоняется за ними самостоятельно».

Его глаза расширились, и я почувствовал себя полным дерьмом.

«О, приятель», - простонал я, наклоняясь ближе, беря его лицо в свои руки и большими пальцами вытирая слезы. «Я не хотел ничего ворошить, но у твоей дочери есть серьезные вопросы, которые преследуют ее в рисунках, в общении с людьми, с тобой и Ливи, и, полагаю, в ее снах тоже», - сказал я, отпустив его, прежде чем встать. «И я знаю, что это не мое дело, знаю, что мне не следовало предлагать ей поговорить с моим приятелем, пока я не спросил тебя, но она серьезно горюет, и ей нужно хоть какое-то завершение, по крайней мере, для ее вопросов».

Он наблюдал за мной, не сводя глаз с моего лица.

«Если ты позволишь ей узнать факты, она хотя бы сможет смириться с потерей и больше не переживать о том, как умерла ее мать, а сосредоточиться на том, что она умерла».

Поскольку он ничего не говорил, продолжая уделять мне все свое внимание, я принялся говорить дальше, расхаживая так же, как и он до этого. «Я думаю, если ты позволишь ей поговорить с врачом, задать вопросы и получить на них правдивые ответы, это поможет ей избавиться от гнева и разочарования из-за того, что ей лгали».

«Я никогда не лгал своей...»

«Да, но ты никогда не сажал ее и не говорил, что вот как это произошло, вот что она чувствовала, вот как долго она жила после этого».

«Это ужасные подробности», - задохнулся он, и я увидел, как он сломлен внутри, и услышал надломы в его обычно мягком голосе.

«Да, но твоя дочь хочет знать, и ее расстраивает, что она этого не знает».

«Ты не можешь этого знать».

Я покачал головой. «Я потерял много друзей, когда меня отправили в армию. Я выносил парней, которые не выжили, а потом сопровождал их тела домой, к их семьям, и как только я оказывался там, вопросы всегда были одни и те же. Страдал ли он, было ли ему больно, звал ли он меня или своего отца, держал ли ты его за руку?» Я глубоко вздохнул, прежде чем улыбнуться ему. «Им нужны были ответы, и я их давал. Это то, что ты можешь сделать».

Он сделал вдох.

Я ждал.

«Как ты вообще отвечал на такие вопросы? От их семей?»

«Нельзя скрывать от людей такие вещи; они имеют право знать. И пойми, это были последние слова того, кого они любили».

Он изучал мое лицо.

«Времени больше нет, и люди нуждаются в завершении».

Его глаза были такими глубокими, темными и мокрыми от слез. Мне очень хотелось просто обнять его и прижать к своему сердцу. Мне потребовалось немало самообладания, чтобы не шевелиться и не тянуться к нему.

«Хорошо, - сказал он через мгновение. «Но я хочу сидеть с ней».

«Конечно».

Он встал, и я подумал, что он собирается пожать мне руку, может быть, но вместо этого он шагнул вперед и прямо ко мне, в мое пространство, его руки поднялись и обхватили мою шею, когда он наклонился и навалился на меня всем своим весом.

В моей гражданской жизни никто никогда не обнимал меня, чтобы получить утешение. На службе все было иначе, когда все было связано с жизнью и смертью и у тебя были только твои товарищи, к которым можно было обратиться. Но в обычной жизни меня обнимали только перед поцелуями, которые всегда приводили к траху, но никто никогда не нуждался во мне просто так. Пока я не пришел в этот дом.

Когда он прижался ко мне, я понял, что мне очень нравится, когда он весь в моих руках. Только когда он вздрогнул, я обнаружил, что он плачет. Его рыдания были такими же, как и у Эйприл, только вместо того, чтобы плакать у меня на груди, он уткнулся мне в шею. Я крепко обнял его, положив одну руку ему между лопаток, а другую - на поясницу, прижимая к себе и пытаясь передать ему все силы, которые у меня были в данный момент. «Думаю, у всех вас сейчас проблемы. Потому что ты женишься, и это снова и снова поднимает тему».

Он кивнул и вдохнул, пытаясь успокоиться.

«Пожалуйста, позвольте мне помочь вам. Это то, ради чего я здесь, но более того, я хочу этого».

«Я знаю», - прошептал он, высвобождаясь из моих объятий, а затем одарил меня лучезарной улыбкой. «Итак, - сказал он, фыркнув, прежде чем глубоко вздохнуть. «Что еще ты планируешь исправить, пока находишься здесь? Ты должен дать мне список».

«Дайте мне время, и я все выясню», - хрипловато сказал я, действительно наслаждаясь тем, как на меня смотрят. В нем было так много ласки, и я осознал, что неправильно понял его раньше. Он не собирался выгонять меня, избавляться от меня. Он был ошеломлен, потому что уже считал, что я на его стороне, и когда он подумал, что я отвернулся от него и пообещал его ребенку то, на что он еще не согласился, это было предательством. Ему было больно. А я смог это сделать, потому что он уже дал мне эту власть. Это была огромная ответственность - лавировать между тем, что нужно ребенку, и тем, что может или хочет сделать родитель. Я не представлял, как люди справляются с этим каждый день, исполняя роль родителя и одновременно сохраняя гармонию с партнером или супругом. Это было ужасно. И я сразу понял, что не только Оливия подвержена опасности привязаться. Добрый, мягкий мужчина с очаровательными дочерьми вызывал у меня учащенное сердцебиение уже через несколько часов, а что я буду чувствовать через несколько дней или недель?

Мне пришлось заставить себя уйти и вспомнить, что они мне не принадлежат. Они не были моими. Я был лишь случайным прохожим. Расстояние было ключевым фактором, как и напоминание о том, что я буду здесь очень недолго. Это определенно было тем, что нужно держать в голове.

Приняв душ и переодевшись, я позвонил своему приятелю, который уволился во время Адской недели², когда мы проходили базовую подготовку подводных саперов и морских котиков. Мне было грустно видеть, как он уходит, но я был рад, что он захотел продолжить нашу дружбу после увольнения. Я еще больше оценил нашу связь, когда вышел из состава ВМФ и он настоял на том, чтобы я попробовал поработать в Чикаго, а не вернулся в Сан-Диего, где я начинал. Его гостевая комната стала моим временным домом, пока я искал работу в Городе ветров³. Он был там, потому что после окончания контракта с ВМС вернулся в медицинскую школу и теперь работал лечащим врачом в Северо-Западном мемориальном госпитале. Он был сердечно-сосудистым хирургом и создавал себе имя в медицинском сообществе.

«Ты можешь поговорить со мной по скайпу сегодня?» спросил я доктора Энтони Леоне. «Я на работе, а тут маленькая девочка и ее папа, которым нужен откровенный разговор о том, что случилось с их мамой, когда она умерла».

«Поговорим откровенно», - сказал он, и я услышал в его голосе беспокойство. «И как она умерла?»

Я рассказал о расслоении аорты.

«О, черт возьми, Бранн», - простонал он, словно я его убивал.

«Послушай», - умолял я его. «Ей восемь, и она воображает всякие вещи, которые произошли с ее матерью в последние несколько мгновений ее жизни», - продолжил я со вздохом. «Важно, чтобы она узнала правду от врача, который сможет все подробно объяснить, но на ее уровне».

«Вот дерьмо», - проворчал он. «Попроси еще Луну с неба, почему бы и нет?»

«Да ладно, я в тебя верю».

«Я отказываюсь портить жизнь маленькой девочке...»

«В этом-то и проблема, Тони», - признался я. «Я боюсь, что если она не получит ответы в ближайшее время, то то, что она сейчас переживает, просто загноится и съест ее заживо».

На том конце замолчали.

«Пожалуйста».

Он резко выдохнул. «Конечно, я скажу тебе «да», потому что ты заинтересовал меня тем, что она хочет учиться, а я хочу учить».

Я знал это, потому что знал его. Он был потрясающим наставником.

«Где ты, черт возьми, находишься и какова разница во времени?»

«Я в Монтане, так что, может быть, ты хочешь сделать это сейчас?»

Он велел мне взять ноутбук.

Оливия решила, что хочет сидеть с отцом и сестрой, и хотя она не была уверена, что ей захочется остаться на все это время, она была готова посмотреть. Эмери бросил на меня обеспокоенный взгляд, но когда я сжал его бицепс, он вздохнул и кивнул, соглашаясь, чтобы Оливия посидела у него на коленях.

Эйприл дрожала, она была так взволнована. Эмери выглядел нервным и испуганным, а Оливия - неуверенной, когда они все вместе сели за кухонный стол. Я открыл Skype на своем MacBook Air и позвонил Тони. Как только он ответил, и Эйприл увидела его в белом докторском халате со стеной рентгеновских снимков за спиной, серьезного, в очках без оправы, с бородой и усами, я увидел, как она заметно расслабилась. Ее плечи опустились, она разжала кулаки, позволив своим рукам раскрыться, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть то, что находится за его спиной. И я понял. Она подумала, что я ее обманываю, что я хочу, чтобы она поговорила с кем-то, кроме врача, или с кем-то, кто не воспримет ее всерьез. Когда она увидела, где он и кто он, все изменилось.

«Доктор Энтони Леоне, это моя подруга Эйприл Додд, ее отец Эмери и младшая сестра Оливия».

«Добрый день», - поприветствовал он их. «Эйприл, как я понимаю, у тебя есть вопросы о том, что случилось с твоей мамой».

Она кивнула.

Затем он взглянул на Эмери. «Как я понимаю, вы согласились, чтобы я поговорил с вашей дочерью, сэр».

«Да, согласился», - согласился Эмери.

«Тогда ладно». Тони вздохнул и переключил свое внимание на Эйприл. «У меня тут есть модель сердца, если ты не против посмотреть».

«Да, пожалуйста, и спасибо, что согласились поговорить со мной», - поспешно ответила она.

Его улыбка была доброй. «Конечно. Послушай, если я буду говорить слишком быстро, или ты чего-то не поймешь, или захочешь, чтобы я остановился, потому что тебе нужно время, чтобы переварить информацию, которую я тебе даю... если что-то из этого случится, ты просто дай мне знать, хорошо?»

«Да», - согласилась она и, схватив руку отца, крепко сжала ее.

Эмери смотрел на руку своей маленькой девочки, и я видел, как мгновенно заблестели его глаза. Из того, что он мне рассказал, я понял, что у них уже давно не было моментов, когда отец и дочь были близки. Это было именно то, на что он надеялся, хотя, возможно, и не из-за того, что должно было стать таким душераздирающим для них обоих.

Выйдя из кухни, не желая мешать семье, я прошел в гостиную и растянулся на диване. Мое тело сразу отяжелело, и когда я почувствовал, что кто-то запустил руку в мои волосы, поглаживая меня, я издал нечто среднее между хрюканьем и мурлыканьем.

«Это приятный звук», - рассеянно сказала Оливия. «У тебя красивые волосы, в них много разных оттенков».

«Спасибо», - пробормотал я в подушку.

Она замолчала, ее пальцы снова и снова перебирали мои волосы.

«Тебе там было скучно?»

«Угу», - сказала она, а потом зевнула, повернувшись так, что ее голова оказалась рядом с моей на подушке. «Я знаю, что мама в раю, даже если Эйприл так не считает».

Хорошо, что она верила, и к чему мне противоречить ей? Я не мог эмпирически утверждать, что так или иначе.

«Вот этот - золотой», - сказала она, вернувшись к рассмотрению моих волос. Я чувствовал, как она перебирает их пальцами. «Этот - коричневый. А этот... рыжий. У моей мамы были рыжие волосы, как у меня».

«У тебя русые».

«Они рыжие, как у тебя», - возразила она мне.

Возможно, в моих темно-русых волосах и были какие-то оттенки, но рыжего среди них не было. Но я не собирался ее поправлять, потому что ей было приятно, что между нами есть сходство. Она хотела, чтобы у нас было что-то общее. «Хорошо».

«Этот желтый, а не золотой, а этот вроде как белый».

Я быстро затихал под ее нежными ласками.

«Папа должен был проводить меня до дома Мэрайи, чтобы забрать мой ланчбокс с Чудо-женщиной», - сообщила она мне. «Может, мне подождать, пока он закончит?»

Я на мгновение замолчал, обдумывая, что сказать.

«Земля - Бранн», - поддразнила она меня. «Ответь, Бранн».

«Знаешь, быть пассивно-агрессивной не очень хорошо», - сказал я ей со стоном. «Спроси меня прямо».

«Что ты только что сказал?»

«Когда ты о чем-то просишь или чего-то хочешь, ты должна просто прийти и сказать об этом. Не надо делать это окольными путями, это никому не нравится».

«Я все еще не понимаю».

«Если ты хочешь, чтобы я пошел куда-то с тобой, ты говоришь: «Бранн, проводи меня до дома Мэрайи, потому что она забрала мою коробку с обедом, и я хочу ее вернуть».

«О.»

«Да, о».

«Так что просто скажи, что я должен сделать».

«Да, мэм?».

«Хорошо. Мы можем идти?»

Я не собирался выяснять с ней все тонкости между «можем» и «можно», потому что сам постоянно говорил «можем». Когда-то давно у меня был сержант, который говорил: «Не знаю, можешь ли ты?», когда я задавал ему подобный вопрос, но меня это никогда не беспокоило⁴.

«Да. Пойдем к Мэрайе».

«Потрясающе», - радостно согласилась она. «Это всего лишь в конце улицы».

«Сначала я возьму телефон», - соврал я, скатываясь с дивана и возвращаясь в свою комнату, чтобы достать свой Глок из закрытого кейса, в который я положил его, когда мы вернулись домой. Он был мне нужен, это было необходимо, но я не хотел, чтобы кто-то из детей знал, что я ношу оружие.

От дома Доддов было недалеко, семь домов по улице, но когда мы пришли туда, Оливия перешла от держания моей руки к ее сжиманию.

«Что случилось?» спросил я, повернувшись к ней.

Она закусила губу, но ничего не ответила.

«Ливи?» спросил я, чувствуя, как по позвоночнику пробегает волна страха.

«Отец Мэрайи здесь», - сказала она тихим испуганным голосом, который я ненавидел слышать. «Она рассказала мне, что он не должен больше приходить сюда».

Я не дал ей сдвинуться с места, когда из дома напротив вышла женщина, разговаривавшая по мобильному телефону.

«Ты должен забрать Оливию домой», - сказала она мне, приложив руку ко лбу, когда мы оба услышали, как что-то ломается внутри дома.

«Что происходит?» спросил я, направляясь к ней с Оливией на руках.

«Я... я не могу дозвониться до шерифа или помощника шерифа, а у Дженни есть запретительный судебный приказ против ее бывшего, но много ли толку от него, если здесь никого нет...»

Раздался вопль, еще один грохот, а затем - истошный вопль.

«Бедная Мэрайя», - хныкала Оливия рядом со мной. «Она так боится своего папу».

И только за это ее отца следовало бы избить, но сейчас было не время говорить, что я думаю о мужчинах, которые терроризируют своих жен и детей.

«Кто вы?» Быстро и резко спросил я женщину, привлекая ее внимание.

«О, я Сьюзан, Сьюзан Уитли», - сбивчиво ответила она, явно отвлеченная тем, что происходило с ее подругой. «Моя дочь, Оливия и Мэрайя вместе занимаются гимнастикой».

«Ливи», - сказал я, взяв ее за плечо и посмотрев ей в глаза. «Мне нужно, чтобы ты осталась здесь с миссис Уитли на минутку, пока я пойду и выведу отца Мэрайи из дома, хорошо?»

«Что?» Сьюзан задохнулась и схватила меня за запястье. «О, нет. Бывший Дженни - дровосек, и это не шутка или прикол - он действительно этим зарабатывает на жизнь. Он огромный».

«Не волнуйся», - успокоил я ее, похлопав по руке, после чего отцепил ее пальцы от себя и повернул к дому.

«Бранн», - позвала Оливия, ее голос повысился, она была явно напугана.

«Стой здесь, Ливи, и не двигайся», - приказал я, перебегая улицу.

У входной двери, которая была взломана и погнута, я вытащил Глок из кобуры чуть выше голенища сапога, выпрямился и проскользнул внутрь.

Гостиная представляла собой буйство перевернутой мебели и битого стекла, еще дальше стояла корзина для белья, из которой вывалилась одежда, а затем кухня.

«Мамочка!» - раздался испуганный крик.

Пробежав по короткому коридору, я обнаружил маленькую девочку, колотившуюся в закрытую дверь. Она неистовствовала, пинала ее, била, но была маленькой, хрупкой и могла видеть только одним глазом, так как второй был залит кровью.

Я подбежал к ней и взял ее руку в свою. «Милая, я новая няня Оливии Додд. Твоя мама там?»

Она кивнула, вцепившись в мою руку, сильно трясясь от страха и шока, я уверен.

«А твой папа тоже там?»

«Да».

«Хорошо», - мягко сказал я, указывая немного дальше по коридору. «Встань вон там, чтобы я мог позвать твою маму». Не имея ни малейшего представления о том, что я найду внутри комнаты, я не хотел, чтобы к уже имеющимся в ее голове ужасам у маленькой девочки добавились новые.

Она быстро отошла, а я отступил назад и ударил ногой в дверь.

Я сразу же обрадовался, что заставил девочку отойти. Ее мать, избитая и в синяках, лежала на кровати лицом вниз, истекая кровью, и держалась за шею, а над ней нависал огромный мужчина с торчащим членом. Он замер, когда я вошел в комнату, но по ее разорванному платью и отброшенному нижнему белью я понял, что он был в нескольких минутах от того, чтобы изнасиловать ее.

Я вошел в комнату, подальше от разрушенной двери, поднял пистолет и направил его ему в грудь. «Не двигайся, иначе я выстрелю».

Он сделал несколько шагов назад, а почти голая женщина соскочила с кровати, побежала к тому месту, где раньше была дверь, и в считанные секунды выбежала из комнаты, выкрикивая имя своей дочери.

«Выйди на улицу», - крикнул я ей, и когда мужчина, член которого теперь был засунут обратно в штаны, сделал шаг вперед, а я переместился, чтобы преградить ему путь. «Не надо».

«Кто ты такой, черт возьми, и какого хрена ты делаешь в моем доме?» - прорычал он, и я понял, как сильно он был пьян, по тому, как невнятно прозвучало последнее слово.

«Это не твой дом», - напомнил я ему, на секунду оглянувшись, чтобы убедиться, что его бывшая жена и дочь находятся в безопасности в коридоре. « Ты вторгся в дом».

«Я убью ее!» - закричал он, и, поскольку он был пьян, мой пистолет не дал ему опомниться, когда он бросился ко мне.

Сделав шаг влево, я подставил ему подножку, когда он бросился на меня, в результате чего он потерял равновесие и его отбросило к стене. Сильный удар на секунду ошеломил его, прежде чем он оступился и рухнул на пол. Я быстро настиг его и нанес мощный удар ногой в голову. Первый удар оглушил его, второй вырубил.

Я перевернул его на бок, чтобы убедиться, что он не задохнется, если его вырвет, что и произошло мгновение спустя. Такое случалось с моими приятелями, которые напивались до потери сознания, и мне всегда приходилось не спать всю ночь, когда они отрубались у меня.

Я использовал выброшенную футболку и вытер ему лицо, отодвинул его от рвоты, а затем встал и позвонил в дорожный патруль Монтаны. Я был совершенно уверен, что шериф Томас и помощник шерифа Рид не справятся с задачей по охране опьяневшего лесоруба.

Выйдя обратно в гостиную, я обнаружил, что маленький домик пуст, и отправился в гараж искать веревку. Там были только шпагат и тарзанка, но поскольку меня учили использовать то, что есть в наличии, я справился.

Прежде чем приступить к связыванию, я сфотографировал бессознательного мужчину на телефон, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, в каком состоянии он находился до того, как я приступил к работе. Убедившись, что ему придется стать Гудини, чтобы выпутаться из моего узла, я встал, вернулся в гостиную и вышел через парадную дверь.

Аплодисменты раздались мгновенно.

Святые угодники.

Улица была полна людей, и все они хлопали и свистели. Оливия махала мне с другой стороны улицы, глядя на меня большими глазами, в которых явно читался какой-то вопрос, поэтому я жестом подозвал ее к себе, и она бросилась от миссис Уитли, добежала до меня, когда я опустился на одно колено, и положила руки мне на лицо.

«Ты в порядке?» - спросила она, осматривая меня. «У тебя идет кровь? Он не выбил тебе ни одного зуба?»

«Нет, милая», - заверил я ее, обнимая.

Она обхватила меня за шею и прижалась, а аплодисменты стали громче, так как вокруг нас собралось слишком много людей.

«Ты ангел-хранитель», - произнесла Оливия, и когда я застонал, я услышал, как тоненький голосок сказал, что да, это так.

Повернувшись, я успел отпустить Оливию, прежде чем ее подруга оказалась в моих объятиях, уткнувшись лицом мне в шею, плача и дрожа. Ее мать была прямо за ней, прижавшись ко мне, всхлипывая и крепко держась, пока Оливия гладила ее по волосам.

Глава 7

И дорожный патруль, и полиция Уайтфиша добрались до дома раньше шерифа, что стало печальным подтверждением того, что случилось бы с Мэрайей Рубио и ее матерью, если бы меня там не было.

«Отличные узлы, Колдер», - заверил меня один из полицейских, когда через несколько минут вышел обратно.

«Спасибо», - сказал я, разговаривая с его начальником, капитаном Дорожного патруля Деннисом Ногучи, который объяснил мне, что его начальник, Роберт Идс, отвечающий за шестой округ в Калиспелле, был не в восторге от того, что он получил еще один звонок о происшествии в Урсе. Очевидно, шерифу было трудно поддерживать порядок.

«Его нужно просто переоформить», - объяснил мне сержант Таварес из Уайтфиша, после того как пожал мне руку, а его люди, вчетвером, вынесли Скотта Рубио из дома его бывшей жены в один из своих патрульных автомобилей.

«Он не поместится», - крикнул я, потому как рост мужчины был не меньше шести с половиной футов⁵, и они никак не могли запихнуть его в машину.

После этого было несколько ругательств, пока они решали, что делать с этим громадным человеком.

«Полицейское управление Уайтфиша более чем способно патрулировать этот городок, похожий на почтовую марку», - проворчал Таварес на Ногучи. «Глупо, что мы этого не делаем».

«Ты проповедуешь народу», - ворчал Ногучи, все еще держа в руках мою лицензию и разрешение на ношение огнестрельного оружия в нескольких штатах, которое я должен был носить всегда, что позволяло мне иметь при себе оружие как дома в Чикаго, так и в Урсе. «Черт, я могу поклясться, то, что Колдер оказался здесь намного лучше, чем если бы это был Томас»

Таварес взглянул на два моих удостоверения личности, которые все еще находились в руках капитана. «У тебя какое-то прошлое, Колдер?»

«Нет», - просто ответил я. «Я живу в Чикаго. Здесь просто по работе».

Они оба подняли на меня глаза, ожидая объяснений. Я хорошо знал это выражение лица.

«По сути, мы лицензированы как частные детективы и телохранители в Чикаго, вот почему у меня есть лицензия на скрытое ношение».

Таварес хмыкнул.

Ногучи поднял бровь. «Многие частные детективы становятся таковыми, потому что не могут быть полицейскими. У вас есть что-то в послужном списке, что могло бы этому помешать?»

«Нет, просто я никогда не думал о себе как о полицейском».

«И все же вы сразу взялись помочь Дженни Рубио и ее дочери».

«Потому что это нужно было сделать», - резко ответил я. «Здесь больше никого не было».

«Вы могли бы дождаться шерифа».

«Как? Дженни и ее ребенку угрожала непосредственная опасность».

Оба мужчины обменялись взглядами.

«Что?»

«Ты думал в первую очередь о женщине и ее ребенке, Колдер, а не о себе. Что, по-твоему, значит быть копом?»

Я покачал головой, потому что о чем, черт возьми, они вообще сейчас говорили?

«Как вы думаете, почему миссис Рубио поехала в Уайтфиш, чтобы получить запретительный судебный ордер, вместо того чтобы получить его в своем городе?»

«Понятия не имею», - резко ответил я, уже слишком углубившись в разговор.

«А я думаю, что имеете», - настаивал Ногучи. «Думаю, вы знаете, что она поехала в Уайтфиш, потому что больше доверяет полицейским, которые находятся в пятнадцати минутах езды, чем шерифу и его помощнику, которые находятся в минуте - может быть, в полутора минутах езды от ее двери».

Мне пришлось вспомнить, что Харлан Томас был другом друга моего босса.

«Потому что она знала, что если она получит его в Уайтфише, то не только тамошние копы защитят ее, но и шериф Томас будет вынужден подчиниться».

«Верно», - согласился Ногучи. «Так не кажется ли вам, что это ужасный пример того, как она верит в то, что избранный ею чиновник защитит ее и ее ребенка?»

Я так и думал, но не мне было говорить им об этом.

«Что бы вы сделали, как только она принесла вам запретительный судебный приказ, будь вы шерифом?»

«Заезжал бы сюда несколько раз в день, чтобы проведать ее».

«Чем вы занимались до работы частным детективом, Колдер?» Таварес захотел узнать.

Я не собирался им рассказывать. «Я служил в военно-морском флоте».

Ногучи медленно улыбнулся. «Чем вы занимались на флоте, Колдер?»

К нам присоединилась Оливия, подбежала и обхватила меня за талию, прислонившись к моему боку. «Бранн, я забыла, что папа должен был отвести меня сегодня записываться на карате, так что ты меня отвезешь?»

«Конечно», - заверил я ее, а затем, уделив ей внимание, снова повернулся к двум мужчинам. «Я знаю, что вы двое должны остаться здесь и ждать Томаса, но я, конечно, не стану».

Таварес присел на корточки перед Оливией. «Дорогая, ты знаешь, чем занимался мистер Колдер до того, как приехал, чтобы позаботиться о тебе, твоей сестре и твоем отце?»

«Он заботится только обо мне и Эйприл, а не о папе, но он живет в Городе ветров - так мне сказал папа, - и он служил на флоте, и у него была работа по подготовке морских котиков!» - сказала она, взволнованно прокричав последнюю фразу. «Правда, звучит забавно?»

Таварес кивнул и встал, устремив свой взгляд на меня. «Морской котик?»

В данном случае мне не помогла даже неверная история. «Но это не значит, что из меня получится хороший коп», - пробормотал я, надеясь, что убийственный взгляд, которым я его одарил, подействует.

«И все же...», - сказал Таварес, указывая жестом на дорогу, где только что появились шериф Томас и помощник шерифа Рид. Я видел помощника шерифа уже во второй раз, и он, не дожидаясь шерифа, улыбнулся и помахал мне рукой, переходя на бег.

«Дважды за один день, Колдер», - приветливо поприветствовал меня Рид, похлопав по плечу. «Ты что, супергерой, что ли?»

Он ничуть не помогал.

«Вовсе нет», - грубо ответил я, все еще не уверенный в нем из-за того, как он вел себя с Эмери. Но в чем я был уверен, так это в том, что с мужем Дженни Рубио он был бы совершенно не в своей тарелке. Меня раздражало, что он не оказался более способным, но я, пожалуй, был слишком суров. Судя по размеру города, насильники-убийцы - не самое обычное явление. Мне не следовало злиться на него за то, что он не был готов к аномалии.

Взяв Оливию за руку, я повернулся и едва не столкнулся с другим мужчиной. Мне потребовалась секунда, чтобы разглядеть значок и понять, что передо мной не кто иной, как шериф Томас.

«Мистер Колдер, - сказал он, положив руку на мой бицепс, и улыбнулся мне так, как я и не предполагал. Если бы это был я, а какой-то парень появился из ниоткуда и стал мне указывать, я бы разозлился. Но пожилой мужчина, похоже, был рад встрече со мной. «Я надеялся, что вы заглянете к нам в офис, когда будете в городе, но я рад возможности наконец-то поздороваться».

С какой стати я должен был заходить к нему в офис? Я приехал в город, чтобы работать няней, черт возьми. Что, черт возьми, с ним такое?

«Загляните ко мне, как только сможете».

«Конечно», - сказал я, протягивая ему руку. «Спасибо, шериф».

Он взял мою руку, положив другую на мой бицепс, и действительно, выглядел слишком счастливым. Почему, черт возьми, он был так счастлив?

«Джаред сказал мне, что вы были морским котиком, это правда?»

Ради всего святого. «Да», - почти прорычал я, потому что разве он не знает, что должен был разговаривать с Таваресом и Ногучи, а не болтать со мной о всякой ерунде?

«И никакой семьи в Чикаго».

Я медленно кивнул. «Нет, сэр. Я…»

Его улыбка стала шире. «Превосходно».

Он ничего не прояснил. «Мне нужно отвезти мою девочку записываться на карате», - сказал я, отпустив его руку и сделав шаг назад.

«Конечно, конечно», - любезно сказал он, погладив Оливию по голове, а затем рысью направился к двум мужчинам, ожидавшим его.

Я прошел через толпу людей, которые хотели поблагодарить меня, похлопать по спине и пожать руку, а потом мы вышли из толпы, и Оливия повела меня по улице.

«Мы идем пешком?»

«Да», - объяснила она, когда мы свернули за угол к парку. «Нам просто нужно свернуть с дороги».

Это было прекрасное место, пышное и зеленое, больше предназначенное для бега и прогулок, чем для чего-либо еще. Когда мы проходили мимо небольшого дуплекса, перед которым стояла рекламная табличка, на крыльцо вышла женщина.

«Олли».

Мы оба остановились и посмотрели на нее.

«Дорогая, я знаю, что мы говорили тебе про понедельник, но Уинстон уже готов вернуться домой, если ты хочешь забрать его сейчас».

По восторженному визгу я понял, что это ее питомец.

Войдя в кабинет ветеринара - я наконец-то прочитал вывеску, - мы были встречены лаем, множеством кошек в переносках и двумя медсестрами, приветливо смотревшими на нас.

«Кто это, Олли?» - спросила медсестра, сидевшая за столом, улыбаясь мне.

«Это Бранн, моя няня», - сказала она им.

Выражения их лиц были бесценны. Я бы подумал, что они будут смущены или осуждать, но они обе как будто растаяли и вздохнули. По их реакции я догадался, что, возможно, мужчины, которые заботятся о детях, находятся в их списке на первом месте.

Я пожал им руки, и вторая медсестра задержалась чуть дольше, ее глаза обшарили всю мою фигуру сверху донизу.

Медсестра, которая нас позвала, вышла с карманным существом, которое было очень милым, и, увидев Оливию, сошло с ума. Она плюхнулась на пол, и они обнялись, поцеловались и приникли друг к другу под воркование всей палаты. Никто не мог устоять перед очарованием милой маленькой девочки и ее драгоценной собаки.

«Что это за собака?» спросил я Оливию, когда Уинстон повернулся ко мне, начал обнюхивать мои туфли и завилял своим маленьким хвостиком, когда я наклонился, чтобы погладить его.

«Он вестхайленд-терьер, и мы взяли его сразу после смерти мамы».

«Понял», - сказал я, когда медсестра передала Оливии сначала поводок, а затем одну из пластиковых косточек, наполненных пакетами для какашек. «Есть ли остаток на счету?»

«Нет, все оплачено», - сказала она, глядя мне в лицо. «Он может идти».

Как только мы оказались на улице, я начал спускаться по тротуару, потому что теперь я мог видеть додзё карате, но понял, что Оливии со мной нет.

«Что?» спросил я, когда она догнала меня.

«Все эти дамы пялились на тебя».

«Прости?»

«На футболе за тобой тоже наблюдали девушки».

«Это потому, что я новенький в городе», - объяснил я ей, когда она взяла меня за руку, а Уинстон рысью пошел рядом с ней.

«А я думаю, это потому, что ты красивый. Папа сказал, что на маму тоже часто пялились».

«Ну, спасибо, что считаешь меня красавчиком», - сказал я, посмеиваясь над тем, что она замечает странные вещи. «Эй, а зачем Уинстон был у ветеринара?»

«Потому что он глупый и съел пчел», - ворчала она, как будто ее это сильно раздражало. «Я сказала ему держаться подальше от цветов, но он меня не послушал, а потом начал есть их, как будто это лакомство, и в итоге получил три жала в небо».

Я постарался не улыбаться.

«Его мордочка раздулась, как воздушный шар».

Я посмотрел на Уинстона, и когда мы остановились на пешеходном переходе, он поднял на меня глаза. «Не слишком умный, да?»

Он склонил голову набок, совсем невинно.

«Бабушка говорит, что Уинстон делает все, что может, с тем, что дал ему Бог».

Я фыркнул.

«Папа говорит, что Уинстон родился красивым и что если бы он был и умным, и красивым, это было бы несправедливо по отношению к другим собакам».

«Нет, не думаю», - сказал я, усмехаясь, когда мы снова начали идти.

В додзё мне пришлось держать Уинстона в одной руке, а другой заполнять заявление Оливии, пока она общалась со всеми своими друзьями, которые были там. Главный сэнсэй Озуми был очень мил и вышел поприветствовать Оливию в школе боевых искусств Озуми-Танака.

«Не хотите ли и вы посещать занятия?»

«Я больше занимаюсь бразильским джиу-джитсу и крав-мага», - объяснил я мастеру каратэ.

Он кивнул. «Вы служили в армии?»

«Служил».

«Что ж, если вы хотите получить сертификат на преподавание или если вы уже получили его, пожалуйста, дайте мне знать. Мы не предлагаем здесь эти два стиля и были бы рады иметь инструктора».

«Вообще-то я живу в Чикаго», - сообщил я ему.

«А, так вы просто в гостях».

«Да».

Его улыбка была теплой. «Ну, если передумаете, пожалуйста, дайте мне знать».

Если я передумаю? О жизни в Монтане? Да что за черт был со всеми в этом странном городе.

Когда мы закончили, и Оливия понесла свои вещи домой в сумке, она спросила, не могли бы мы остановиться, чтобы съесть мороженое.

«Здесь около сорока пяти градусов», - ворчал я на нее. «Ты шутишь?»

Она покачала головой.

«Ладно», - сказал я, зевнул и сдался, потому что кто я такой, чтобы вставать между маленькой девочкой и высоким содержанием сахара, когда я знал, что захочу немного позже.

Я купил банку для ее отца и еще одну для Эйприл, а поскольку мы с Оливией оба, очевидно, любим двойное помадное пирожное, мы взяли его на двоих, а потом отправились обратно.

Мы прошли мимо той же сцены, что и раньше. Цирк все еще был в городе, и все махали нам, когда мы шли по улице в сторону дома.

«Сколько времени нужно, чтобы очистить территорию?» пробормотал я себе под нос.

«Здесь все занимает много времени», - ответила Оливия на мой риторический вопрос.

Я хмыкнул и, когда мы подошли к дому, увидел Эмери и Эйприл на ступеньках, сидящих бок о бок. Он держал ее за руку, обнимая ее, а она прижималась к нему.

«Уинстон!» крикнула Эйприл, выпрямляясь.

Оливия отпустила его поводок, и пес помчался по улице к своим хозяевам.

Когда мы добрались до ступенек, Оливия бросилась в объятия отца и показала ему свои джи⁶.

«Бранн записал меня, и смотри, Эйприл, мы купили мороженое, я взяла печенье с кремом, которое ты любишь, и ирландский кофе для папы».

«Ты ходила по делам?» спросил Эмери, улыбаясь мне.

Я пожал плечами. «Собака была сюрпризом, но я только что понял, что должен был спросить тебя о каратэ, прежде чем...»

«Нет», - остановил он меня, взяв мою руку и сжав ее. «Я ценю это. Я должен был записать ее неделю назад».

Эйприл встала и врезалась в меня, быстро обхватив руками мою талию. «Спасибо, что организовал все так, чтобы мы с папой могли поговорить с твоим другом. Он был потрясающим».

Теперь оба ребенка использовали мои слова.

Я похлопал ее по спине, встретившись с теплым взглядом Эмери. Только тогда он отпустил мою руку.

«Он был именно таким», - заверил он меня, его голос был мягким и ласковым. «Он был очень терпелив, и, хотя выяснение правды было болезненным, я думаю, нам обоим стало намного легче, когда мы все узнали».

Эйприл кивнула мне.

«Бранн спас Мэрайю и ее маму», - сказала Оливия, прислонившись спиной к отцу, когда Уинстон запрыгнул к ней на коленки, так что на его коленях оказались и ребенок, и собака.

И Эйприл, и Эмери посмотрели на меня.

«Это не так уж и важно».

«Это неправда», - возразила мне Оливия. «Это была грандиозная ситуация, потому что мама Мэрайи истекала кровью и плакала, и Мэрайя тоже, когда они обнимали его на улице. И папа, я хотела пойти с ним, но он заставил меня остаться с миссис Уитли, пока он не выйдет».

Брови Эмери вопросительно поднялись.

«Клянусь, все было не так уж и страшно».

«Все хлопали». добавила Оливия, чем окончательно выбила меня из колеи. Трудно лгать, когда рядом с тобой собрался народ.

«Скажи мне правду, Бранн, - хрипло проговорил Эмери, - ты скрытый супергерой?»

«Послушай...»

«Потому что за время своего пребывания здесь ты справился со многими проблемами, и мне просто интересно, не планировал ли ты попробовать излечить и простуду, пока находишься здесь?»

«Это же не...»

«Папочка, все дамы в ветеринарной клинике посчитали Бранна очень красивым».

Он поднял одну бровь, глядя на меня. «Это правда?»

«Да. Думаю, они хотят, чтобы он был их няней, но я оставлю его у себя, чтобы он не смог уйти».

«Я думаю, это хорошая мысль, Олли».

Она выглядела очень довольной собой.

Глава 8

Особняк в стиле «бревенчатый домик», куда я приехал несколько часов назад, во второй раз не выглядел более привлекательным. Лидия настояла на том, чтобы Эмери привез нас с девочками на ужин в ее дом. Я, конечно, подумал, что восемь - странное время для ужина, но Эмери объяснил, что все в порядке, поскольку это не учебный день.

Когда мы начали подниматься по ступенькам, по ним спускались двое мужчин в форме, и я сразу же узнал Тавареса.

«Сержант», - поприветствовал я его.

Он остановился, и я увидел, как его лицо из настороженного и напряженного превратилось в расслабленное, когда он увидел меня. Стоя лицом к лицу со мной на ступеньках, он протянул руку, которую я быстро взял.

«Колдер».

«Что вы здесь делаете?» спросил я его и другого офицера.

«Мы здесь задаем мистеру Кэхиллу вопросы о геологе, который...» Он остановился и посмотрел на Эмери и девочек. «- недавно пропал и в последний раз был замечен на его земле».

«Его земле?» спросил я, поскольку, насколько я понял, ее было очень много, так что вопрос имел смысл только в том случае, если мистер Кэхилл знал, что происходит на каждом акре каждую секунду дня.

«О, простите», - быстро поправил он, жестом указывая на Эмери, - «на вашей земле, мистер Додд».

«На моей земле?» Эмери, казалось, смутился и сделал шаг вперед. «Вы уверены?»

Таварес прочистил горло и жестом подозвал Эмери и меня.

«Оставайтесь на месте, ребята», - сказал я девочкам. «Это займет всего секунду».

Эйприл кивнула, все еще слишком довольная мной, чтобы не согласиться с моими словами. Даже когда я велел ей убраться в своей комнате, пропылесосить внизу, пока Эмери убирает ванную, она сделала это без всякого обычного, по словам ее отца, недовольства.

Таварес подождал, пока мы подойдем вплотную, и наклонил голову к другому офицеру, который достал свой телефон и прочитал с экрана.

«В какой-то момент он был на вашей земле, мистер Додд, потому что мистер Кэхилл нанял его для обследования небольшой ее части».

«Какой части?»

«Это тот небольшой участок, где ручей Кингман впадает в овраг, который примыкает прямо к участку мистера Кэхилла».

«О, я знаю, о чем вы».

«Примерно неделю назад рейнджеров парка вызвала пара хозяев ранчо, которые нашли там человека, загрызенного горным львом, и когда его доставили в морг в Уайтфиш - потому что в Урсе нет такого морга, - объяснил мне Таварес. «Лорен Тейт, наш судмедэксперт, сказала, что причиной смерти было не нападение животного, а то, что кто-то перерезал ему сонную артерию с помощью ножа».

«Порезал его и оставил истекать кровью, что и привлекло животное», - пояснил офицер для нашего понимания.

«О Боже», - вздохнул Эмери, оглядывая всех нас. «У нас в Урсе есть убийца? Это...»

«У нас есть кто-то, у кого была причина напасть на геолога», - грубо сказал Таварес, подняв руку, чтобы остановить Эмери. «Не делайте никаких предположений на этот счет».

Эмери оглянулся на своих дочерей, и я понял, о чем он думает, поэтому протянул руку и взял его за плечо, крепко сжимая его, пока он не повернулся и не встретился со мной взглядом.

«Я здесь, да», - напомнил я ему, мой взгляд был твердым, а голос - ровным, жестким, непоколебимым.

Через мгновение он вздохнул.

«Между твоими девочками и всем миром», - хрипловато сказал я. «Имей это в виду».

Он быстро кивнул, и то, как опустились его плечи и руки, как язык провел по губам, глаза на мгновение закрылись, а затем открылись, - все это подарило мне всплеск желания защищать, от которого сердце заколотилось в груди.

Он доверял мне. Он верил в меня. Что может быть лучше этого? Что значило бы больше?

«Теперь, конечно, мы хотим знать две вещи», - продолжил Таварес, возвращая мое внимание к нему. «Можете ли вы предположить какие?»

«Во-первых, - начал я, - что этот человек делал на земле мистера Додда и когда мистер Кэхилл видел его в последний раз?»

«Точно».

«Тогда скажите мне вот что: если геолог действительно был на земле мистера Додда, почему вы не подумали его допросить?» спросил я Тавареса, испытывая странное чувство.

«Потому что, когда мы связались с женой покойного, она предоставила нам электронное письмо, отправленное со спутникового телефона, который мы не смогли обнаружить, о том, что он был здесь, на земле мистера Додда, по просьбе мистера Кэхилла».

«Зачем?»

«Она не знала. Как я уже сказал, все, что у нее было, - это письмо от мистера Кэхилла с просьбой к ее мужу, Питеру Бэннону, обследовать участок земли мистера Додда».

Я повернулся к Эмери. «Зачем ему это делать?»

Он покачал головой. «Понятия не имею. Андреа рассказывала мне много лет назад, что, когда ее дед обследовал землю, на ней не было ничего, кроме крошечного месторождения оксида железа. Видимо, оно было настолько маленьким, что когда ее отцу пришло время принимать решение о добыче, он решил оставить все, как было задумано его отцом».

«Тогда зачем мистеру Кэхиллу приглашать сюда геолога?»

«Я не вижу причин для этого».

«И что вы думаете?» спросил я, повернувшись к Таваресу. «Может, геолог нашел что-то более важное, сообщил об этом мистеру Кэхиллу и погиб?»

«Я этого не говорил», - предостерег меня Таварес. «Так что не повторяйте этого».

«На что ты намекаешь?» спросил Эмери, схватив меня за руку и повернув к себе.

«Что, возможно, мистер Кэхилл знает об этом больше, чем утверждает».

Он повернулся к Таваресу и подошел ко мне вплотную, скрестив руки, словно мы были против них. Я сомневался, что он вообще осознавал, что делает это, выстраиваясь так, будто мы в одной команде. «И что вы думаете?»

«Мы не можем дать никаких официальных комментариев, мистер Додд».

«Никаких официальных комментариев», - с насмешкой повторил Эмери, глядя на него исподлобья.

Таварес прочистил горло. «Насколько нам известно, Грант Кэхилл ведет свой бизнес честно и этично».

Эмери кивнул офицерам и повернулся ко мне. «А ты думаешь, что он не честный человек?»

Я? Почему, черт возьми, его волновало, что я думаю?

«Бранн?» - спросил он, выжидая.

«Я знаю, что прочитал», - ответил я, используя ровный, лишенный чувств голос, которым я разговаривал с гражданскими, когда был в командировке.

«И что это значит?»

Блядь.

Почему он давит на меня? Все, что я знал, - это то, что я не был поклонником мистера Кэхилла по одной веской причине: он планировал, чтобы Эмери женился на его дочери, а я не был с этим согласен. Я пробыл в городе менее двадцатичетырех часов, а уже знал, что присутствие Лидии Кэхилл в этом доме - не лучшее решение для Эмери и его девочек. Я не сомневался в этом. Запланированный брак по расчету не принесет ничего хорошего ни одной из них.

«Бранн?» Он был настойчив.

«Я думаю, может, ты спросишь его о геологе, верно?»

Он долго смотрел на меня, прежде чем кивнуть. «Думаю, да».

Когда Лидия станет женой Эмери, его земля перейдет к ней, а значит, формально она будет принадлежать мистеру Кэхиллу. И, возможно, Кэхилл пожадничал и слишком рано вызвал геолога. Но также, возможно, он должен был все разузнать до того, как будет произнесено «я согласен».

«Знаешь, - начал Эмери, бросив взгляд на Тавареса и другого офицера, прежде чем его внимание вернулось ко мне, - он был очень добр ко мне с тех пор, как я потерял Андреа, но это не значит, что я слепо пойду вперед».

«Хорошо», - согласился я, заставив себя улыбнуться. «Потому что глупость и засовывание головы в песок ничем не помогут. Если он вызвал геолога, почему он сделал это, не сказав тебе? Не спросив тебя?» сказал я. «Это странно, не так ли?»

«Да», - сказал он, бросив взгляд на Тавареса и его офицера. «И я так рад, что у вас нет никаких официальных комментариев или причин для беспокойства».

«Мистер Додд, я...»

Он поднял руку, давая понять Таваресу, что закончил, а затем повернулся и пошел вверх по лестнице к своим девочкам.

«Я думаю, это странно», - заверил меня Таварес, когда я повернулся к нему. «Но я не могу ему об этом сказать. Ведь он помолвлен с дочерью этого человека».

Вот и все.

«Мы не бросим это дело», - сказал другой офицер, давая мне понять. «Наше расследование только началось».

«Не могли бы вы держать меня в курсе дела», - попросил я Тавареса, и он быстро кивнул мне, прежде чем я догнал остальных.

«Сделай мне одолжение», - сказал Эмери, когда мы подошли к входной двери. «Дай мне поговорить с Грантом, прежде чем ты ему что-то скажешь».

«Конечно. Ты босс».

Он повернул голову. «Я не твой босс. Я просто - прямо сейчас, когда ты здесь, - мы партнеры, заботящиеся о девочках, и мне приятно, что ты здесь, даже на это короткое время. Все, о чем я прошу, - это позволить мне навести справки, прежде чем кто-то из нас сделает поспешные выводы».

«Вполне справедливо».

Он вздохнул, и я понял, как тяжело ему все это дается. Он был здесь, занимаясь организацией свадьбы, которая будет иметь последствия не только для него, но и для его девочек. Быть родителем-одиночкой и так непросто, а тут еще и няня его упрекает.

Я собирался сказать что-нибудь еще, но тут дверь открылась, и на пороге появился личный помощник мистера Дюваля.

«Мистер Додд, добрый вечер», - поприветствовал он. «Девочки, мистер Колдер, - продолжил он, отходя в сторону, чтобы мы все могли пройти в огромное фойе с мраморным полом.

Снаружи он напоминал бревенчатый домик, но внутри это был гигантский охотничий дом, с открытым потолком, так что все балки были видны, гигантским светильником из оленьих рогов в большой комнате и окнами от пола до потолка повсюду. Зимой отопление в нем наверняка обходилось в кругленькую сумму.

Полированный пол из твердой древесины был устлан коврами, мягкая кожаная мебель стояла группами: одна у камина, другая у окон, выходящих на огромный задний двор и дальше к небольшому ручью, третья у арки, ведущей на кухню. Мне бросилось в глаза, что здесь не было ни одного ребенка, а все взрослые держали в руках напитки.

«О, тебе повезло, что ты привел помощь», - шепнул я Эмери, и его улыбка, полная облегчения, когда он повернулся, заставила меня улыбнуться в ответ.

Он поднял руку, чтобы коснуться моего лица, но, передумав, опустил ее обратно.

Тут появилась Лидия с несколькими женщинами на буксире, подбежала к Эмери и поцеловала его в щеку. «О, я так рада, что ты здесь». Она вздохнула, переведя взгляд на меня. «И я вижу, ты привел свою новую няню».

Сначала они удивились, узнав, что она не шутит, а потом Лидия представила Шелби, свою лучшую подругу и подружку невесты, а также двух других, чьи имена я не запомнил.

Шелби подошла ближе и протянула мне руку, сказав, как здорово, что мне комфортно в традиционно женской роли. «Это замечательно, что ваша мужественность не подвергается угрозе, когда вы работаете няней», - сказала она мне. «Я знаю много парней, которые никогда не смогли бы этого сделать».

«Меня никогда особо не волновало, что обо мне думают люди», - заверил я ее. «Я избавился от этого еще в старших классах».

Эмери шлепнул меня по животу, обличив меня в хамстве, потому что да, это, вероятно, прозвучало как-то по-дурацки.

«Куда пойдут дети?» спросил я Лидию.

«О, после ужина у меня есть комната с видеоиграми и фильмами для девочек», - сообщила она мне.

«Я знаю, где это», - сказала Оливия, потянув меня за руку.

«О, нет», - сказала одна из женщин, взяв меня за руку. «Взрослые должны остаться здесь, милая. Ты должна оставить его с нами».

«Я няня», - объяснил я ей, улыбаясь. «Я здесь только для того, чтобы Эмери мог приходить в гости».

Он открыл рот, чтобы что-то сказать.

«Я приступаю к работе, мистер Додд», - заявил я, позволяя Оливии увести себя, пока Эйприл следовала за нами.

Это была красивая комната в конце длинного коридора, и я был уверен, что она была выбрана так, чтобы звук не доносился до других гостей. Здесь было два больших экрана: на одном в очереди стоял Mario Kart, а на другом - Netflix.

«Ребята, вы хотите вернуться на улицу и прогуляться по территории?»

«Но там темно», - ответила мне Оливия.

«Я буду тебя охранять».

Мы вышли через боковую дверь, и дети были в восторге, увидев, что вдоль тропинки, проходящей через территорию, стоят фонарные столбы и даже скамейки. Мне понравилось, что рядом с местом для костра горели фонари, а дальше, через небольшой пешеходный мостик, находилась большая площадка для пикника с несколькими столами и грилем, накрытым брезентом.

Мы побегали вокруг, а потом улеглись, все втроем, на один из столов для пикника и уставились на звезды. Я запустил на телефоне приложение, которое показывало им созвездия, и они обе были поражены тем, как это интересно. Маленьких детей так легко впечатлить.

Когда мы вернулись, пришло время ужинать, и, поскольку вместо шведского стола был фуршет, нам пришлось сесть в столовой за длинный стол.

«Грант, познакомься, это Бранн Колдер», - сказал Эмери, взяв меня за бицепс и притянув к себе.

«Приятно познакомиться, мистер Кэхилл», - поприветствовал я его, протягивая руку, пока Эмери держал меня за плечо. Мне было интересно, знает ли он, что не отпустил его.

«А, ты Бранн, - сказал мне высокий мужчина, похожий на полузащитника, и взял меня за руку. Он улыбался, да, но улыбка не распространялась на его глаза. «Я как раз объяснял Эмери, что пригласил человека для геологической разведки участка моей земли, который примыкает к его участку, потому что мы думали заняться там добычей полезных ископаемых, и хотя мы думали, что, возможно, что-то найдем, оказалось, что это всего лишь небольшая жила серебра».

Даже слушая, я понимал, что это чушь. «Значит, вы будете вести добычу на своей земле, но не на земле Эмери, поскольку, насколько я знаю, его жена никогда не хотела этого».

«Мы не будем ничего добывать, поскольку извлечение серебра из земли обойдется гораздо дороже, чем оно стоит, - с усмешкой сообщил он мне, - но да, вы правы. Мы всегда будем придерживаться пожеланий Андреа в отношении этой земли».

«Это хорошо», - откровенно сказал я, - «ведь вы не захотите отказываться от своего слова».

«Нет, конечно, нет», - сказал он, шлепнув меня по руке, а затем потянулся к стоящей позади него потрясающей женщине. Ей было около пятидесяти - шестидесяти лет, ее густые белокурые волосы были убраны в низкий, небрежный шиньон, а минимальный макияж подчеркивал бледную, безупречную кожу. Черная юбка-макси, в которую она была одета, выглядела шикарно в сочетании со свободной белой рубашкой и минималистичными золотыми украшениями. И тут меня осенило: по сравнению с остальными, тщательно причесанными и слишком нарядными, ее элегантность просто сияла. «Колдер, познакомься с моей спутницей, Энн Стрэттон».

Она подняла руку, и я взял ее в свою - просто чтобы подержать, а не пожать, и ее улыбка была теплой и доброй. «Мистер Колдер, я...»

«Бранн», - поправил я ее.

«Бранн», - повторила она, ее голос был низким, соблазнительным, ее темно-ореховые глаза удерживали мой взгляд. «Очень приятно. Эмери так долго нуждался в помощи, и, похоже, у него наконец-то появился кто-то очень способный, кому он может доверять».

«Спасибо».

Она вздохнула почти печально. «Доверие - редкий товар, вы согласны?»

Я кивнул. «Конечно, согласен».

Сжав мою руку напоследок, она удалилась, увлекая за собой еще одного мужчину, с которым я не успел познакомиться, в то время как Кэхилл ухватился за бицепс Эмери, чтобы удержать его возле себя, и все они переместились во главу стола рядом с Лидией, оставив меня и девочек на противоположном конце.

На ужин был салат «Античные злаки», который в основном состоял из киноа, кедровых орехов, кусочков салата Ромэн и клубники, затем жареный лосось с тем, что, как сказал официант - поскольку не все ужинали в субботу вечером, - было щавелевым соусом и свежим шалфеем, а также ризотто с запеченной красной свеклой.

Я прищурился.

Девочки тоже уставились на него.

«Ха», - сказал я после того, как его поставили передо мной.

Эйприл приподняла одну бровь, выжидающе глядя на меня. Оливия прикусила нижнюю губу.

Я наклонился вперед, и они тоже, и когда я заговорил, то постарался, чтобы это было негромко.

«Жаль, что я не съел с вами PB и J⁷ заранее», - проворчал я.

«Я же предупреждала», - пропела Эйприл, очень самодовольно. «Папочка всегда заставляет нас съесть что-нибудь заранее, когда нам приходится приходить сюда поздно».

«Он очень умный человек».

Она кивнула, как будто так и было, и покровительственно ухмыльнулась.

«Мы не должны есть ничего тяжелого», - объяснила Оливия и поморщилась, когда мельком взглянула на свою тарелку. «Потому что мы не должны быть слишком сытыми, чтобы пробовать что-то, чтобы не задеть чувства Лидии».

«Это мило», - сказал я, потому что так оно и было. Это было заботливо, и я уже понял, каким человеком был Эмери.

«Однажды там были улитки», - сообщила мне Эйприл, изобразив подобие рвоты.

Я застонал.

«И что теперь?» с интересом спросила Оливия.

«Ладно, просто сдвиньте все в сторону, измельчите лосося, положите сверху овощи, а потом мы все пойдем на кухню и поставим там наши тарелки».

Мы все одновременно откинулись назад.

Убрав весь соус с лосося, я съел его, потому что мне нужен был белок, но ни за что на свете я не стал бы прикасаться к салату. Убедившись, что все болтают на другом конце, я взглянул на тарелку Эйприл, потом на тарелку Оливии и с разочарованием увидел, что перемещение еды не выглядит таким уж убедительным. Скрытность определенно была не на нашей стороне.

«Думаю, ее слишком много, чтобы спрятать», - пробурчал я себе под нос.

«Салфетка?» с надеждой предложила Эйприл.

Они были самыми настоящими, и их нельзя было выбросить. «Нет», - сказал я, скрывая это слово под горловым хрипом.

«Мы можем убежать», - хныкнула Оливия. «Потому что если ты заставишь меня съесть это, меня вырвет, и я снова проголодаюсь, а потом тебе придется принести мне еще что-нибудь поесть, и, святые угодники, это может занять всю твою ночь».

Я был ошеломлен и одновременно захихикал. «Ни хрена себе, Ливи».

«Что?»

«Ты оправдываешься тем, что думаешь обо мне?»

«Да», - сказала она, ее голос стал намного выше. «Конечно».

«Угу.»

«Я согласна», - серьезно ответила Эйприл, пригвоздив меня взглядом. «Это серьезно».

Это было не так. «Ты же знаешь, что в мире люди голодают».

«Все всегда так говорят, но я никогда не видела в новостях, чтобы кто-то посылал противные обеды. А мой учитель, мистер Леонард, говорит, что, хотя он и не религиозен, Иисус хорошо сказал, что нам нужно научить людей ловить рыбу, а не просто давать им ее».

«Понимаешь, Бранн, этим людям нужны сети и удочки, а не мерзкий лосось», - подытожила Оливия слова Эйприл на случай, если я окажусь слишком глуп, чтобы понять их.

«Правда?»

«Да. Нам нужно прекратить войны и начать сажать урожай. Ты никогда не слышал, чтобы кроманьонцы воевали друг с другом. Они занимались охотой или собирательством».

«Это потому, что они боялись быть съеденными динозавром».

Эйприл закатила на меня глаза. «Боже мой. Ты же знаешь, что динозавры вымерли миллионы лет назад...»

«Да, знаю я, заткнись, я тебя дразню. Это же были саблезубые тигры».

«Народ, давайте сосредоточимся на отвратительном лососе на наших тарелках», - вклинилась Оливия, желая вернуть нас к делу. «Что мы будем делать?»

«Следуйте моему примеру», - пробормотал я, снова закашлялся и приготовился встать. «На счет три».

Я сосчитал, и мы встали, не обращая внимания ни на кого, даже на Эмери. Мы отнесли наши тарелки на кухню и передали их женщине, которая одарила нас злобным взглядом.

«Мне нужно в туалет», - объявила Оливия, и это было хорошо, поскольку давало нам повод уйти от женщины, осуждавшей нас за нелюбовь к киноа.

Выйдя с другой стороны - кто бы мог подумать, что у кухонь может быть больше одного входа и выхода, - мы направились по короткому коридору, который, чудо из чудес, упирался в кабинет мистера Кэхилла. Я не знал, как я туда попал, но не собирался смотреть в рот дареному коню.

Поскольку прямо напротив него находилась ванная, я отправил Эйприл туда вместе с ее сестрой и велел им не выходить, пока я не постучу. Как только дверь была закрыта, я вернулся к открытому дверному проему в кабинет, зашел в огромное помещение - серьезно, моя квартира могла бы там поместиться - и достал салфетку из коробки, стоящей рядом с телефоном. Положив салфетку на мышку, я пошевелил ее и обнаружил, что электронная почта мужчины открыта. Все знали, что если ты отходишь от компьютера, то выходишь из системы. Но это был его дом, так что он, вероятно, не ожидал, что кто-то будет подглядывать за его делами.

Я быстро отправил письмо своему приятелю Хаку Райли, затем удалил его из папки «Отправленные» и протер клавиатуру еще одной салфеткой. Выйдя за дверь, я сунул обе салфетки в карман. Весь процесс занял считанные мгновения. Пройдя через холл, я забрал девочек, мы вернулись на кухню и вышли в столовую.

«Ребята, вы достаточно поели?» спросила Лидия, как только мы вышли.

«О, да, очень много», - соврал я, и Эйприл с Оливией последовали моему примеру, дав ей понять, что они тоже наелись до отвала.

Я не посмотрел на Эмери, потому что знал, что он поймет, что это полная чушь, и просто взял девочек и вернулся в игровую комнату. Когда они начали играть в Spyro, я отошел в другой конец комнаты и позвонил своему приятелю, Хаку, который только пару месяцев как вышел со службы. Видимо, после моей отставки он начал пить, чтобы справиться с проблемами. Он не причинил вреда никому или себе, но был близок к этому. Его тихо списали, не оставив в личном деле никаких записей. Я умолял его переехать в Чикаго; мы могли бы снова стать соседями по койке. Но пока он говорил, что дома, в Фениксе, ему лучше.

«Алло?» - раздалось холодное, стерильное приветствие. Очевидно, мужчина не смотрел на определитель номера.

«Хакльберри», - поддразнил я его.

«Вот дерьмо». Его голос мгновенно потеплел. «Бранниган, какого черта, чувак? Обычно ты не звонишь до понедельника».

Мы регулярно общались по телефону и вместе смотрели «Футбол по понедельникам», потому что, хотя мы с его матерью были дружны и она звонила, если беспокоилась, что Хак пропускает слишком много воскресных ужинов, я все равно не забывал проверять его. И дело было не в том, что он был слаб или я думал, что у него случится рецидив, а в том, что было полезно поддерживать отношения с друзьями. Особенно с теми, кто спасал тебе жизнь больше раз, чем ты мог сосчитать.

«Нет, я знаю, но мне нужна услуга».

«Что? Скажи мне. Ты в тюрьме?»

Я застонал.

«Что?»

«Почему все всегда первым делом говорят мне об этом?»

«О, не знаю, приятель, - сказал он с сарказмом, - может быть, потому что ты застрял в той тюрьме в Паттайе на три дня, прежде чем мы узнали, где ты, черт возьми, находишься».

«Это потому, что меня ограбили в гражданской одежде!» запротестовал я.

Он насмешливо хмыкнул, и это было громко и заставило меня улыбнуться.

«Ты дома?»

«Да», - сказал он, зевая. «Вчера вечером мне попалась плохая порция carne asada⁸, и...»

«Нет», - быстро произнес я. «Ты же знаешь, если ты будешь говорить о рвоте, я тоже буду».

«Я знаю», - сказал он со злобным смешком. «Я так хорошо знаю детали, что ты действительно можешь почувствовать, как куски поднимаются в горле».

«Прекрати», - проворчал я. «Ты отвратителен».

«Да, извини, давай».

«Тебе понадобится твой ноутбук».

«Он у меня есть. Я смотрел фильм».

«Какой фильм?»

«Да пошел ты. Я же сказал, что меня всю ночь тошнило, и выходило то же самое, что и входило, и...»

«Прекрати», - сказал я, дыша через нос.

«Тогда ты прекрати. У меня есть мой гребаный ноутбук».

«Ладно, тогда я отправил тебе письмо от Гранта Кэхилла или Cahill Lumber - не уверен, откуда именно».

На другом конце раздался щелчок. «Вижу».

«Хорошо, мне нужно, чтобы ты взломал для меня компьютер, с которого оно пришло, потому что я ищу что-нибудь о добыче полезных ископаемых, которой занимается мистер Кэхилл».

«Кто эти люди?»

«Я работаю в Монтане, и мне кажется, что парень, с которым связался наш клиент, может быть нечист на руку».

«Добыча данных?»

«Нет, обычная добыча, например, золота или чего-то еще».

«Ах», - сказал он, глубоко выдыхая. «Хорошо. Подожди секунду».

С первого взгляда можно было подумать, что Хак Райли - рок-звезда, а если нет, то, возможно, актер, а после этого - ковбой. Он был тем парнем, на которого можно было смотреть, когда ты стоишь на тротуаре и смотришь, как он проходит мимо. Настолько он был ошеломляющим. Я видел, как нормальные люди теряли голову, просто разговаривая с ним. Благодаря ямочкам, хриплому, прокуренному голосу, сине-зеленым глазам, густым золотисто-каштановым волосам и телу олимпийского пловца, женщины просто падали вокруг него. И я бы тоже, но Хак смотрел только в одну сторону - на девушек. Но дело было в том, что, хотя снаружи он был просто великолепен, никто и не подозревал, что внутри скрывается жуткий хакер.

Наступила тишина, и я услышал звуки нажатия клавиш.

«Где этот компьютер, в Форт-Ноксе?»

«Нет, это его домашний компьютер».

«У него серьезная защита для домашнего компьютера».

«Я так и подумал. Я ни на секунду не думал, что смогу быстро проникнуть внутрь».

«Ты вообще не сможешь», - фыркнул он. «Моя десятилетняя племянница разбирается в технике лучше тебя, брат».

Я не сомневался.

«О, да, вот так. Это великолепно. У него есть видео, где ты сидишь за его компьютером».

Значит, этот человек все-таки не был таким уж доверчивым. «Можешь удалить это, пожалуйста?» спросил я уныло.

«Уже удалил».

«Я ищу геологическую разведку, которая должна была быть проведена за последние несколько недель».

«Почему?»

«Потому что парня, проводившего исследование, убили, а потом скормили горным львам».

Молчание.

«Хак?»

«Кому скормили?»

«Ты меня слышал. Я не мог выдумать это дерьмо».

«Ни хрена себе. Ты в порядке?»

«Я в порядке, но ты понимаешь, почему я это расследую».

«Да, понимаю», - сказал он с резким выдохом. «Так, здесь есть что-то о возможном месторождении карбонатита, что должно быть интересно».

«И почему же?»

«Ну, потому что если геолог подозревает какие-то редкоземельные элементы, скажем, церий, прометий или иттрий, или что-то еще лучше, то это может принести серьезные деньги».

«Как?»

«Ну, все они используются для производства процессоров и чипов для компьютеров, а это, по сути, строительные блоки для высокотехнологичной техники».

«Ты все упрощаешь для меня», - упрекнул я его, потому что он часто так поступал со мной. И обычно это было к лучшему. Он был компьютерщиком до мозга костей. А я - нет.

«Нет, это просто не имеет значения, потому что, судя по отчету, который я просматриваю, там что-то есть, да, но нет способа узнать, что именно, не вытащив это наружу».

«Вот для этого и нужна добыча, я прав?»

«Да. Добыча, бурение, я понятия не имею о специфике, но это, несомненно, вредит окружающей среде».

«Например, вам придется вырубить хренову тучу деревьев, чтобы это осуществить».

«Совершенно верно».

«Мистер Кэхилл сказал Эмери, что это месторождение серебра».

«Эмери - твой клиент?»

«Да».

«Значит, он солгал».

«Да, солгал». Я вздохнул, потому что Эмери уже думал, что я усомнился в Гранте Кэхилле. Копание в электронной почте этого человека, независимо от того, что он скрывает, не сулило ничего хорошего. «Что усложняет мне задачу».

«Интересно, почему Кэхилл сказал, что это серебро, а не карбонат?»

«Я не знаю».

«Я просто имею в виду, зачем вообще что-то говорить?»

«Ну, он должен был что-то сказать. Геолог был там не просто так».

«Но если бы он не умер...»

«Он был убит», - поправил я его.

«Да, но в любом случае его кто-то должен был видеть, верно?»

«Возможно».

«Я скажу, что в маленьком городе это вполне вероятно».

«Хорошо», - согласился я. «К чему ты клонишь?»

«Я хочу сказать, что странно, что мистер Кэхилл не сказал Эмери правду. Какая разница, что там, серебро, карбонат или что-то еще. Полагаю, для Эмери это не имеет значения. Добыча есть добыча, и я полагаю, что именно этого он и не хочет».

«Может быть, процесс добычи одного из них менее инвазивен, чем другого, и он думает, что сможет убедить Эмери заняться добычей серебра, если это будет проще.»

«Сомневаюсь».

«Да, но ты не знаешь».

«Верно», - согласился он. А потом добавил: «Ужасно, что этот человек так действует за спиной вашего клиента».

«Да, это так».

«Может быть, он признается».

«У него была возможность сегодня вечером, но он не сделал этого».

«Очень жаль, но в любом случае карбонатит упоминается в отчете как возможный, но не как верный вариант. Он говорит о встрече с этим парнем - этим Питером Бэнноном - для более детального обсуждения, так что, вероятно, он так и поступил».

Этого было недостаточно, чтобы заставить Эмери отвернуться от мистера Кэхилла. Да и было ли это к лучшему? То, что Андреа Додд не захотела заниматься добычей полезных ископаемых, еще не означало, что дело не выгорит. И почему я считал, что лучшее для Эмери - это не Лидия? Кто я такой, чтобы это утверждать? Я не знал ни одного из них достаточно хорошо.

«Заставляет задуматься, как этот Питер Бэннон оказался мертв».

«И почему?» добавил Хак.

«Почему - это самая сложная часть».

«Я бы тоже так подумал».

«Именно поэтому полиция была здесь сегодня вечером и допрашивала его».

«Возможно, тебе придется рассказать им то, что ты знаешь», - предупредил он меня.

«Но Эмери уже знает, что Кэхилл встречался с Бэнноном, и это все, что знаю и я».

«Но вы можете назвать мотив, по которому Кэхилл убил Бэннона».

«Может быть. Но мы не знаем, что именно находится в земле и стоит ли она вообще чего-то».

«Это тоже правда».

«Ты можешь просто следить за его электронной почтой для меня, и если что-то еще будет сказано о земле, ты дашь мне знать?»

«Конечно».

«Спасибо, Райли», - игриво поблагодарил я, используя его фамилию. «Я ценю это».

Он хрюкнул.

«Что?»

«Ничего».

«Что-то», - возразил я, теперь уже обеспокоенный. «Что?»

«Ты в порядке, верно?»

«Что ты...»

«Я имею в виду, что ты не будешь делать глупости, вынюхивая все в одиночку».

«Нет. Ты у меня на подстраховке».

«Я не настолько близко, чтобы быть твоей подмогой, если только я тебе не нужен».

Я на секунду задумался. «А почему бы и нет?»

«Значит, тебе нужна подмога».

«Ты работаешь?»

«Пока нет».

«Ну, тогда возьми отпуск от поисков работы и приезжай в гости».

«Да, но ты же на работе».

«У меня полно времени. Дети ходят в школу. Мои ночи будут свободны».

«Я подумаю об этом», - сказал он, но в его голосе слышалось волнение.

«Никакого давления. Если ты не готов, ничего страшного».

«Мне не нравится мысль о том, что ты будешь совсем один в месте, где только что убили парня и скормили его волкам».

«Горным львам».

«Это же гораздо лучше».

Я хмыкнул. «Это маленький городок. Здесь никогда ничего не происходит».

«Знаменитые, блядь, последние слова», - прорычал он на меня. «Что я тебе говорил?»

«Никогда не искушать судьбу».

«Тебе нужно слушать».

Это всегда было моим слабым местом. «Безусловно».

«Пока», - сказал он, усмехаясь. «Я разберусь».

«Никогда не сомневался», - сказал я и повесил трубку.

Обе девочки уставились на меня. «Что?»

«Думаю, я умру от голода», - заверила меня Оливия.

«У тебя были PB и J», - напомнил я ей, став таким же язвительным, как и ее сестра ранее по отношению ко мне.

«Да, но это было миллиард лет назад, и я снова хочу есть».

«Здесь есть потрясающая закусочная, где готовят коктейли, бургеры и яичный салат», - объявила Эйприл, выжидательно глядя на меня и приподнимая брови.

Преодолев комнату, я присел рядом с ними.

«Вы слышали, у них есть какой-то десерт, который, по мнению Лидии, вам понравится, так что как, черт возьми, мы отсюда выберемся?»

«Наблюдай за мастером», - сказала Эйприл, нахмурив брови.

Оливия фыркнула. «Она действительно хороша».

Выйдя за ними и подойдя к отцу, который сидел в кругу стульев вместе со всеми, Эйприл похлопала его по плечу и стала ждать. Когда он повернулся, чтобы уделить ей внимание, все притихли.

«Папа, мне нужно идти, потому что я забыла, но мне нужно еще немного почитать для теста по лексике в понедельник».

«О, но милая, у нас на десерт будет запеченная Аляска⁹«, - весело сказала Лидия. «Тебе понравится».

«Так же сильно, как лосось?» задохнулась Оливия.

Я толкнул ее, и она заскулила, повернувшись ко мне, и уткнулась лицом в мой живот.

«Дети», - сказала Эйприл, пожав плечами и сделав большие глаза.

Все захихикали, кроме Эмери, который встретил мой взгляд сузившимися глазами. Он знал, что мы что-то замышляем.

«Так что мы просто пойдем и уберемся с глаз долой», - предложил я, ухмыляясь, прежде чем хлопнуть Эйприл по плечу и, взяв Оливию за руку, повести их обратно к шкафу для верхней одежды.

«Ваша семья уезжает», - сказал один из мужчин, и Эмери поднялся и пошел за нами, пока я доставал пальто для девочек и свое.

«Вы меня нисколько не обманули», - сказал он, когда мы втроем стояли перед ним, одетые.

«Что?» невинно протянул я, натягивая на Оливию ее шапочку и передавая Эйприл ее. « В чем дело? Приятель... лексика, учеба. Ты ее слышал».

«А ты?» Он положил руки на бедра, хмуро глядя на Оливию.

«Мистер Озуми сказал, что если Бранн захочет, он может обучать меня краб-манге и бразильскому джоггингу¹⁰ в его школе, так что он собирается показать мне несколько приемов».

Взгляд Эмери поднялся и встретился с моим. «Краб-манга?»

«Маленький ребенок», - сказал я, преувеличенно подмигнув ему.

Потянувшись, он скользнул рукой по моей шее и провел большим пальцем по челюсти. Я понятия не имел, знает ли он, как прикасается ко мне. Судя по ласковому выражению его лица, не пронизанному даже следами похоти, к сожалению, нет. Но я все равно почувствовал его нежное прикосновение, и оно направилось прямо к моему члену. В этом не было никаких сомнений. Эмери Додд мог зажечь меня, как рождественскую елку.

У меня перехватило дыхание, и я сдавленно хихикнул, чтобы скрыть неловкость. И прежде чем одежда стала еще теснее, а кожа еще горячее, и прежде чем я наклонился, чтобы поцеловать его на прощание - потому что я должен, не так ли? – я должен уехать и забрать его детей. Мне показалось естественным поцеловать его, но прежде чем все стало еще более странным, я поспешил к входной двери. Мне нужно было оставить между нами хоть какое-то пространство.

«Ну же, ребята, давайте двигаться».

Когда мы уходили, он все еще стоял на месте.

***

Я предполагал, что в конце ночи кто-то отвезет Эмери домой, но, возможно, он переночует у Лидии.

Что было прекрасно.

Абсолютно нормально.

Совершенно нормально.

У меня не было никаких проблем с этим.

Ни единой.

«Бранн, ты заболел?» спросила Оливия, когда я подвозил нас к закусочной.

«Что?» огрызнулся я, защищаясь, заведенный, чувствуя, что не могу дышать.

«Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит», - отозвалась Эйприл с пассажирского сиденья.

«Что?» Я сказал это так, будто она спятила.

«Как получилось, что твой голос стал таким высоким?» поинтересовалась Оливия.

«Ты почти пищал», - добавила Эйприл, прищурившись на меня.

Это было так странно. У меня не было чувств, я не испытывал привязанности и определенно никогда, никогда не ревновал, пока не переспал!

Что, черт возьми, происходит?

И быстро. Святые угодники, очень быстро. Я никогда, никогда, никогда не испытывал ни к кому интереса меньше чем через день. Да, я много раз в жизни уводил парней с танцпола и трахал их в туалете, но это было не то. Это было.... Я понятия не имел, что это такое.

Я пытался втянуть воздух в легкие, но под одеждой было жарко, даже когда я дрожал в нагретом воздухе, дующем из вентиляции машины.

«Может, нам стоит остановиться на случай, если тебя стошнит», - спокойно сказала Эйприл, наклонившись, чтобы погладить мое колено.

«Меня не тошнит», - проворчал я, хмуро глядя на нее.

Она не выглядела убежденной.

В закусочной нам пришлось подождать, и пока мы сидели там, Эйприл рядом со мной и Оливия у меня на коленях, люди подходили и говорили, какой молодец я был на футбольном поле или как хорошо помог Дженни Рубио, и как здорово, что я помогаю Эмери, ведь он так долго был один.

Напротив меня сидели мужчина и женщина с тремя детьми, и ни с того ни с сего мужчина завел разговор о жизни в Урсе.

«Не обращайте на него внимания, - сказала его жена, ласково улыбаясь мне. «Когда ты начальник пожарной части, такие рекламные акции получаются сами собой».

Это было забавно, но у меня уже были некоторые представления о Монтане до того, как я сюда приехал, и то разнообразие, которое я увидел, не было частью этих представлений. Мужчина, с которым я разговаривал в данный момент, был чернокожим, его жена - белой; там были капитан Ногучи и сержант Таварес, с которыми мы говорили раньше, и все маленькие девочки из школы каратэ, которые представляли собой смесь цветов кожи и этнических групп. И хотя это было приятно, я задавался вопросом, является ли это нормой, потому что это в значительной степени способствовало бы тому, чтобы я чувствовал себя комфортно.

Еще со времен службы на флоте меня окружали люди всех размеров, форм и цветов кожи, и я понял, что лучше всего функционирую в условиях разнообразия. Это была еще одна причина, по которой мне нравился Чикаго - множество разных типов людей. Это было интересно, но чем больше я находился в Урсе, тем больше мне это нравилось.

«Какой у вас самый частый вызов?» спросил я шефа Паркинсона, представившего мне себя и свою жену Карлу.

Он глубоко вздохнул. «Кошки на деревьях».

«Вы серьезно?»

Он хмыкнул. «Чего бы я только не отдал за хороший пожар на складе».

Карла толкнула его локтем в ребра, и он наклонился и поцеловал ее в щеку. «Я шучу», - уточнил он, а потом посмотрел на меня и покачал головой. Значит, не пошутил. Он мне уже нравился.

В кафе я заметил, что меню лежит под стеклом на столе, и когда появилась наша официантка на роликовых коньках, я спросил ее о фирменном блюде.

«Жаркое в горшочке», - сказала она с улыбкой, - «но не бери его».

«Ничего хорошего, да?»

Она покачала головой. «Возьмите сэндвич, пирог с курицей или мясной рулет. Мясной рулет замечательный, и подливка тоже».

«Я буду это и огромный чай со льдом», - ответил я и повернулся к Эйприл. «Что будешь?»

«Мне можно все?»

Я нахмурился. «В пределах разумного».

«Скажи, в чем причина».

«Может, не чили-чиз-дог с чили-чиз-фри, а?»

«Почему?» - спросила она, ухмыляясь.

«Много газа», - объяснил я, ухмыляясь в ответ. «Только подумай, сколько пуканья».

Она захихикала, как и Оливия.

Девочки взяли коктейли - Эйприл шоколадный, Оливия клубничный, а еще Оливия заказала чизбургер, размер которого меня поразил. Эйприл взяла сэндвич с пастрами, который был больше ее головы. Мне пришлось помочь ей убрать пастрами, после чего я сломался и выпил стаканчик пива, а потом мы все были ужасно расстроены, когда ехали домой. Чтобы как-то облегчить ситуацию, мы погуляли с Уинстоном, а когда пришли в дом, я отправил их в душ, пока включил телевизор и пролистал Netflix.

Когда обе закончили, они устроились на диване в пижамах и носках, и я прижал к каждому боку по ребенку, а собака устроилась у меня на коленях, когда Оливия сказала мне открыть Amazon на телевизоре, чтобы мы могли посмотреть фильм. Учитывая, что было уже поздно, где-то после одиннадцати, я знал, что они долго не продержатся. В итоге мы остановились на «Один дома», и, как я и предсказывал, через несколько минут они отключились. Так как я не хотел их будить, я остался на месте.

Через некоторое время пальцы стали прочесывать мои волосы, снова и снова, и это было очень приятно, нежно, но с достаточной силой, чтобы я понял, что ко мне прикасается мужчина, а не ребенок.

«Привет».

Я медленно открыл глаза и понял, что Эмери стоит не передо мной, а позади меня, и его теплое дыхание на моем ухе означает, что его губы должны быть всего лишь на волосок от моей кожи.

Мой стон был чистой агонией.

«Прости, что разбудил тебя, - мягко сказал он, положив руку мне на шею и осторожно сжав ее. «Но если ты будешь так спать, то утром будешь разбит».

«По сравнению с некоторыми местами, где я спал, это просто рай», - сказал я ему.

«О, я в этом уверен», - сказал он со вздохом, обходя диван и садясь на журнальный столик напротив меня. «Но ты больше не в армии, так что тебе следует относиться к себе немного лучше, ты так не считаешь?»

Я хмыкнул, и его улыбка стала для меня наградой - большая и яркая, вся ее теплота была направлена на меня. В ней было столько искренней симпатии, и это было откровением, потому что никто из тех, кого я встречал в своей жизни, не показывал своих эмоций так легко. Он ничего не скрывал, и это освежало, ведь большую часть своей взрослой жизни я прожил среди людей, которые либо предпочитали это делать, либо были вынуждены.

«Позволь мне встать», - сказал я, мой голос звучал хрипло, потому что я был только наполовину в сознании. «Я не планировал засыпать...»

«Все в порядке», - заверил он, положив руку мне на колено, чтобы я не шевелился.

Было удивительно, что он мог просто сидеть и быть рядом со мной и не чувствовать себя неловко, находясь в моем пространстве. Как будто это было естественно и удобно и не вызывало у него такого учащенного сердцебиения, как у меня.

К черту мою жизнь. Увлечься натуралом, который к тому же был отцом, - вот рецепт душевной боли, которая была мне совсем не нужна.

«Вы все отключились», - мягко сказал Эмери, убирая руку с моего колена и возвращая ее обратно. «Ты взял их поесть?»

Я прочистил горло, чтобы было легче. «Да, и, черт возьми, Эйприл умеет есть».

Он хихикнул и кивнул. «О, я знаю. Мы с ее мамой удивлялись, куда она все это девает, потому что она похожа на птичку».

Мы замолчали, веселье медленно и неловко угасало, пока он смотрел на меня, а я на него, и мы оба, я был уверен, решали, что делать.

«Люди спрашивали меня о тебе после того, как ты уехал», - хрипло сказал он, переводя дыхание. «Они не понимали, как я могу позволить своим девочкам уйти с мужчиной, которого я только сегодня встретил».

Я почувствовал, что начинаю хмуриться. «Надеюсь, ты сказал им, чтобы они шли к черту. Меня тщательно проверил Джаред Колтер и, что еще важнее, ВМС США. В самом деле, кто может обеспечить безопасность твоих детей лучше, чем я?»

«Думаю, они имели в виду, как я могу позволить им быть с тобой. Наедине».

И я услышал, на что он намекал в этот раз. «О, это отвратительно», - рявкнул я на него, и обе девочки дернулись и беспокойно зашевелились.

«Я знаю, знаю», - успокаивал он меня, снова положив руку мне на колено. «Я читал твое досье, когда Грант, мистер Кэхилл, впервые предложил мне это, а сегодня, когда я увидел тебя с ними обеими, как быстро они расслабились, как сильно они скучали по присутствию кого-то в доме с нами - это было действительно трогательно видеть».

«Уверен, это дает тебе представление о том, каково будет Лидии, когда она переедет сюда».

Он насмехался. «Ты имеешь в виду нас».

«Что?» Я потерял дар речи. «Вы куда?»

«Мы переедем в тот особняк, как только поженимся. Девочки, собака и я - мы все будем жить там, где были сегодня вечером».

Я быстро обвел взглядом комнату. «Ты покидаешь свой дом?»

Он поморщился. «Здесь есть несколько неприятных воспоминаний».

«Да, но, - нерешительно начал я, - есть и хорошие». Это он рассказал мне о том, как Эйприл смотрела на люстру, когда была маленькой. «Готов поспорить, что хорошие времена перевешивают плохие примерно три к одному».

«Все не так просто».

Я пожал плечами. «Думаю, да».

«Она умерла здесь, Бранн», - прошептал он.

«Нет, я знаю», - признал я, осторожно ступая. «Но не думаешь ли ты, что было бы лучше сосредоточиться на всех днях, которые она прожила здесь?»

Он кивнул. «Да, но Лидия не хочет быть здесь. Во-первых, он слишком маленький, а во-вторых, она не хочет пытаться воспитывать моих девочек в доме Андреа».

«Это может быть и ее дом. Я не могу представить, чтобы твоя жена, здесь, со всеми вещами, которые вы так любили, не хотела, чтобы ты снова обрел это - ты и девочки».

Он выпрямился и уперся одной рукой в бок, ухватившись другой за край стола, и издал долгий, тревожный вздох. «Жаль, что тебя не было рядом, чтобы поговорить с Лидией до того, как она приняла решение. Учитывая тот интерес, который она проявила к тебе сегодня вечером, ты мог бы убедить ее передумать».

«Интерес ко мне?» спросил я, когда он встал и наклонился, чтобы подхватить Оливию.

«Она и ее подружка невесты, а также Триша, ее подруга, еще одна подружка невесты», - сообщил он мне, усмехаясь. «Ты бы их слышал, это было похоже на шестой класс заново», - размышлял он, изучая меня.

«Что?» Он не совсем ясно выразился, и когда я встал с Эйприл на руках, я услышал, как у него перехватило дыхание. «Кажется, я что-то упустил».

«Судя по твоему сегодняшнему подвигу и тому, как ты выглядишь, все друзья Лидии готовы и хотят пойти с тобой на свидание», - сообщил он мне с ухмылкой. «Мне сказали, что ты можешь начать встречаться с ее подружкой невесты уже завтра».

Я насмешливо хмыкнул. «Думаю, я буду слишком занят, помогая Ливи разобраться с тем, как завязывать джи».

Он кивнул, слабая улыбка искривила его губы. «Да. Я так и предполагаю».

Мы так и стояли, глядя друг на друга, а потом он тихонько прочистил горло и повернулся, чтобы отнести Оливию в постель. Я пошел в комнату Эйприл, снял с нее тапочки и засунул ее под одеяло. Уложив ее, я уже собирался уходить, когда она подняла руки. Я наклонился, и она обняла меня, а потом отпустила и перевернулась на спину. Я включил гирлянды, потому что она сказала мне, что ее мама повесила их для нее прямо перед смертью, оставил дверь открытой и вернулся в гостиную. Мгновение спустя Эмери вернулся, когда я выключал телевизор и свет. Когда я подошел к тому месту, где он стоял, под квадратной аркой, ведущей из гостиной на кухню, я собирался спросить его, какие лампы остаются включенными на ночь, но выражение его лица, немного грустное, уязвимое и нежное, заставило меня замедлить движение.

Через мгновение он глубоко вздохнул, и я увидел, как по его телу пробежала слабая дрожь, даже когда он опустил взгляд в пол. «Очень приятно, что ты здесь».

«Твой дом просто великолепен. Я буду рад помочь, пока я вам нужен».

Он скрестил руки, затем поднял голову и перевел взгляд на меня. «Я и забыл, как это здорово - не быть родителем одиночкой».

Я не знал, что сказать.

«Ты так хорошо ладишь с детьми», - мягко сказал он, протягивая руку и кладя ее мне на грудь, глядя мне в глаза. «Ты знал, что будешь таким?»

«Нет», - честно признался я, услышав одобрение в его голосе и его неизменную доброту, сочетающуюся теперь с глубокой и стойкой привязанностью.

«Ты умеешь предугадать, что им нужно, и показать им, что ты будешь и доверенным лицом, и защитником. Лучшего я и желать не мог».

В его словах чувствовалась серьезность, которая говорила о том, что он не милосерден, а имеет в виду именно то, что говорит.

«Когда-нибудь ты станешь прекрасным отцом», - сказал он почти печально.

«Я никогда не задумывался об этом», - ответил я, говоря тихо и спокойно, не желая его нервировать, потому что не хотел, чтобы он двигался. Я хотел, чтобы он оставался на месте, глядя мне в глаза, даже когда мое сердце замирало от близости и его прикосновений.

«Ну, ты – прирожденный родитель», - заверил он меня, позволяя своей руке соскользнуть с меня. «Спи спокойно, увидимся утром».

Я смотрел, как он уходит, и понимал, что заснуть будет невозможно. Я буду слишком занят, размышляя о том, каково это - ощущать на себе его руки.

Глава 9

Я встал пораньше, чтобы пробежаться, как всегда старался делать, и уже вернулся, сделав разминку после пробежки пил воду на кухне, когда проснулась сначала Эйприл, а затем Оливия.

«Ты меня не разбудил», - обвинила меня Оливия, положив руки на бедра. «Ты сказал, что мы будем тренироваться вместе и сделаем меня сильной».

«Я полагал, что в воскресенье ты отсыпаешься? Разве нет?»

Она задумалась над этим, я понял это по наклону ее головы и сузившимся глазам. «Да, хорошо, может быть, и так».

«Ты не против, если я разбужу тебя даже раньше того времени, когда ты обычно встаешь в школу по будням?»

«Это будем только ты и я, верно?»

Я кивнул. «Да, только ты и я, если только Эйприл не захочет проснуться тоже», - рискнул я, повернувшись, чтобы посмотреть на ее сестру. «Ты хочешь присоединиться?»

«Что вы, ребята, будете делать?»

«Силовую тренировку», - ответила Оливия. «Бранн сказал, что сделает меня сильной».

«И быстрой», - добавил я, вздернув брови в знак поддержки.

Эйприл поджала губы и посмотрела на меня. «Ты разозлишься, если я этого не сделаю?»

Я скорчил ей рожицу. «Как бы не так. Не беспокойся».

Она мгновенно просветлела. «Ладно, тогда я не хочу. Может быть, когда зима закончится, но не сейчас. Мне и так трудно встать с постели, когда нужно».

«Я тебя понял», - сказал я, улыбаясь ей.

«Сейчас зима», - сказала она с отвращением. «Я ненавижу холод и очень не люблю вылезать из теплой постели. Это делает меня раздражительной».

Глаза Оливии стали большими. «Она не шутит, Бранн. Она очень злая. Однажды, когда бабушка была в гостях, она сказала, что у Эйприл все трусики в узлах¹¹«.

Я посмотрел на Эйприл. «Наверное, это плохо».

Она кивнула.

«Где живут твои бабушка и дедушка?»

«В Нэшвилле, штат Теннесси», - ответила она. «Папа тоже оттуда».

Мне стало интересно, почему он не переехал туда, чтобы быть ближе к родителям после смерти жены. Было бы логично иметь семью рядом, и они, возможно, помогли бы ему с девочками. Из досье я знал, что у Андреа нет других родственников, но, возможно, членство в совете директоров Darrow Holdings обязывало его быть рядом. Возможно, они не позволили бы ему прилетать раз в месяц.

«Папа говорит, что очень любит бабушку и дедушку, потому что мы живем так далеко от них».

Я усмехнулся, получив ответ.

«Мы единственные, кто не живет в Теннесси. Все наши кузены, тети и дяди живут там же».

«Ну, это хорошо; по крайней мере, твои бабушка и дедушка не одиноки».

Обе девочки улыбнулись мне.

«Держу пари, ваши бабушка и дедушка скучают по вам, ребята. Я тоже буду скучать, когда уеду».

Эйприл перевела дыхание и отвернулась от меня. Глаза Оливии быстро наполнились слезами, и она начала плакать.

«Черт», - пробормотал я, схватил Оливию за руку и обошел Эйприл, взяв ее за руку, чтобы она не смогла отвернуться во второй раз. Я мягко прижал обеих девочек друг к другу и держал их так, пока опускался на одно колено. «Я не уйду сегодня, ради всего святого. Я никуда не уеду, пока твой отец не женится на Лидии».

Оливия захныкала. «Ты клянешься?»

Я протянул ей мизинец.

Эйприл быстро вытерла слезы, задыхаясь. «А что, если мы будем плохими?»

«Я плохой; вам, ребята, нечего противопоставить мне».

Оливия обхватила мой мизинец. «А что, если меня стошнит на тебя? Я слышала, как вчера вечером ты сказал человеку по телефону, что если его начнет тошнить, то и тебя тоже, так что, возможно, тебе не нравится, когда люди так делают».

«У меня есть одна особенность: если я увижу, что тебя тошнит, я тоже это сделаю».

Эйприл уставилась на меня в замешательстве. «В моем классе есть такой парень. Его стошнило, когда я привела Уинстона в школу, потому что Уинстона вырвало желтыми комками, а потом он их съел».

Я откинул голову назад и сосредоточился на дыхании, втягивая воздух носом.

«Тебя сейчас стошнит?» Эйприл почти гоготнула, слишком уж взволнованно она говорила о перспективах.

«Нет, демоническое отродье, не стошнит. Мне просто нужно еще немного воды».

Оливия начала хихикать, а затем и Эйприл.

Прошло всего несколько секунд, и я наклонил голову назад и уставился на них.

«Я так рада, что ты не уходишь», - прошептала Оливия, вырываясь из моей хватки, чтобы обхватить меня за шею и прижаться.

«Я весь потный», - сказал я ей. «Теперь и ты будешь противной».

«Все в порядке», - пробормотала она, ее голос был совсем тихим. «Я не против».

Эйприл наклонилась и поцеловала меня в щеку. «А я против. Не обнимай меня, ладно. Мы можем обняться позже».

«Когда я буду чистым», - поддразнил я ее. «Да. Суперчистым».

Я притворился, что хочу схватить ее, и она, вскрикнув, бросилась через кухню. Подхватив Оливию, я побежал за ней, и через несколько мгновений за нами гнался Уинстон, и это было очень шумно, что привело Эмери из его комнаты, сонного и бледного, с единственным открытым глазом.

«Серьезно?» - огрызнулся он.

Этот человек определенно не любил утро.

Я не мог не улыбнуться. Он был очарователен и очень нуждался в объятиях.

«Ты, - сказал он, указывая на меня, - начинай готовить завтрак, а ты, - проворчал он, указывая на Эйприл, - иди и поцелуй меня».

«А как же я?» спросила Оливия, удобно устроившись в моих объятиях и положив руку мне на плечо.

«Вы с Бранном оба потные», - сказал он, вздрогнув так, словно это было отвратительно. «Я не хочу, чтобы это было на мне».

«О нет?» Я осмелился, игриво приподняв бровь.

Он поднял палец. «Так, подожди.»

Эйприл завизжала и бросилась бежать. «Папа, беги!»

Его улыбка застала меня врасплох, прежде чем он убежал.

«О, они оба словно поджаренные тосты», - громко объявил я.

«Тосты?» переспросила Оливия, когда мы услышали, как захлопнулась дверь Эйприл.

«Да, это значит, что они...» Я не смог сказать «мертвы». Нельзя говорить «мертвый» маленькой девочке, у которой умерла мать, даже в шутку. «Это значит, что у них большие проблемы».

«Ты что, собираешься накрыть их консервной банкой?»

Я медленно повернулся к ней. «Что, прости?»

«Так говорит дедушка. Он сказал мне по телефону на прошлой неделе, что собирается накрыть белок, потому что они едят птичий корм, предназначенный для зябликов, кардиналов и чикад».

«Ах», - сказал я, направляясь к комнате Эйприл.

«Я сказала бабушке, что она не должна позволять дедушке обижать белок, а она ответила: «Ну, сладкая - потому что так она меня называет - у кошки есть котята».

Я перестал двигаться и посмотрел на нее. «И что это значит?»

«Папа сказал, что это значит, что одно следует за другим».

«И какое отношение это имеет к войне твоего дедушки с белками?»

Она пожала плечами. «Я не уверена, но всякий раз, когда мы приезжаем к ним, мне приходится спрашивать его, что означают многие вещи. Бабушка всегда говорит, что мы должны чаще бывать у них».

Я хрюкнул. «Эй, у тебя ведь есть пистолеты Nerf?»

Глаза Оливии загорелись, и она с энтузиазмом кивнула.

Мы ворвались в комнату на скорости около девяноста, но не учли возможности того, что наш враг тоже не пожалел времени, чтобы вооружиться. Воздух наполнился голубыми пулями Nerf с оранжевыми наконечниками. Другие были зелеными. Очевидно, это были патроны для зомби.

Эйприл закричала, когда я притворился, что нырнул на ее кровать.

«Нет! Бранн! Не смей! Ты испачкаешь мой плед с изображением Чудо-женщины. И Оливия тоже!»

Эмери поймал свою младшую в середине прыжка, и она обхватила его за шею и попыталась поцеловать.

«Нет, нет, - закричал он, поворачивая голову взад-вперед, - все, что угодно, только не это. Я только что проснулся; я не хочу, чтобы я был весь в поту!»

Эйприл, видимо, было все равно, лишь бы я не лез на ее кровать, потому что она встала на нее и прыгнула на меня, как мартышка.

«Боже, какая ты тяжелая», - крикнул я, падая на пол на спину. «Ты весишь чертову тонну!»

Она смеялась как сумасшедшая, а Эмери был рядом, пошатываясь, но я двигался быстрее, чем он заметил, а комната и так была не очень большой, так что он шагнул между моих коленей. Инстинктивно я сжал бедра, чтобы защитить пах, и он отклонился, чтобы не упасть, что, конечно, заставило его сделать именно это. В итоге он повалил Оливию на кровать, а сам опустился рядом со мной.

Я хотел вскочить на ноги, но Эйприл сбила меня с ног, в результате чего Эмери оказался бы у меня на груди, но так как я был более координирован, я поймал его и защитил его голову, которой было бы больно удариться о пол, даже учитывая, что он был покрыт ковром. Когда Оливия с воплями выбежала из комнаты, а ее сестра, стреляя, шла по пятам, я стоял на руках и коленях, нависая над Эмери.

Он был великолепен.

Лицо раскраснелось, он смеялся, глядя на меня так, словно я был вторым пришествием, и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не упасть и не прижать его к себе. Он был готов к поцелуям, он нуждался в них, но вместо того, чтобы прислушаться к своим инстинктам, я продолжал стоять на месте. Мои руки лежали по обе стороны от его головы, а колени обхватили его бедра.

«Ты понимаешь, - сказал он, скользнув руками по задней поверхности моих бедер, - что мои девочки теперь каждое воскресенье будут хотеть устроить войну на Nerf.

Его руки скользнули под края моих шорт, и я вздрогнул от этого прикосновения, возбуждение пробежало по моей коже, вызвав мурашки. Но пока я находился там, медленно распаляясь, теряя контроль над собой с каждой секундой, ниточка за ниточкой, его взгляд был полон не жара, а благоговения. С него так и лилась благодарность. Как будто он не мог поверить, что ему так повезло, что я здесь, с его семьей. Он думал обо мне только в одном контексте... как о няне.

Я застонал от разочарования, потому что все, чего я хотел, - это чтобы он поднял свои ноги и обхватил мои бедра.

«Бранн?» - благоговейно произнес он мое имя, и я возненавидел это. Я бы предпочел, чтобы мое имя вырывалось из его горла со стоном. «Что случилось?»

«Папа!» пискнула Эйприл, вбегая в комнату с Оливией прямо за ней.

Я приподнялся с него, чтобы успеть поймать Эйприл, когда она влетела в мои объятия. Оливия практически набросилась на отца, и он поднялся только для того, чтобы тяжело опуститься на кровать.

Мы все задыхались и улыбались.

«Знаешь, - сказал Эмери через мгновение. «Технически Оливия испачкала только халат, а не все, что под ним».

«О, да, да», - согласилась с ним Эйприл. «Она не противная, только Бранн».

Я глубоко вздохнул.

«Бранн тоже не противный, уверяю тебя».

Встав, я усадил Эйприл и вышел из комнаты, внезапно уставший, нуждающийся в еде и воде.

«Бранн, я приготовлю завтрак», - окликнул меня Эмери, когда я подошел к двери в свою комнату.

«Спасибо», - ответил я. «Я просто собираюсь быстро принять душ».

Я не стал ждать, скажет ли он что-нибудь еще.

Под струями воды я гладил себя, думал о нем и бурно кончил, выплеснувшись на кафельную стену. Когда я вышел, все было так, как будто ничего не произошло. Я предложил пройтись по магазинам, и обе девочки скорчили мне рожи, как будто я сошел с ума.

«Мы должны пойти в церковь», - сообщила мне Оливия. «Тебе нужно надеть церковную одежду».

Я улыбнулся ей. «Только не в этой жизни».

Эйприл повернулась лицом к отцу, умоляюще глядя на него и прикусив нижнюю губу. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что я нахожусь в самом центре происходящего.

«Нет», - твердо сказал он. «Бранн уже взрослый, и он вправе сам выбирать, во что верить. У тебя нет такой роскоши, пока тебе не исполнится восемнадцать».

Эйприл жалобно посмотрела на меня, вложив свою руку в мою.

«Не говори мне эту чушь про солидарность», - сказал я, сжимая ее руку, прежде чем отпустить. «Ты сама по себе, малыш».

Она нахмурилась и скрестила руки.

«Обычно после этого мы обедаем с Лидией», - сообщил мне Эмери. «Ты можешь встретиться с нами...»

«Все в порядке», - быстро сказал я. «Я не хочу мешать вашей семье. Я могу прогуляться и получше познакомиться с городом».

«Нет», - ныла Оливия, подходя и обхватывая меня за талию. «Я не хочу, чтобы ты оставался один».

«Со мной все будет в порядке, милая».

Но она не выглядела убежденной.

Эмери приготовил на завтрак омлет с ветчиной и сыром, и слушать, как он объясняет мне о святости сковороды для омлета, пока Оливия качает головой, а Эйприл закатывает глаза, было забавно. Он сделал наш с авокадо и сальсой, а также приготовил хэш-брауны¹² с нуля и завершил его ломтиками канталупы¹³ на гарнир. Я предложил прибраться, чтобы они могли собраться в церковь.

«Ты уверен, что не хочешь встретиться с нами за поздним завтраком?»

«Конечно, спасибо».

Но он не сдвинулся с места.

«Что?»

«Вчера ты сказал, что не знаешь, получится ли из тебя хорошая няня, потому что ты сам никогда не был по-настоящему ребенком».

«О, это не...»

«Пожалуйста, Бранн, - успокоил он меня, положив руку на мой бицепс и осторожно сжав его. «Пожалуйста, доверь мне что-то личное. Ты знаешь обо мне практически все».

Я знал слишком много, в этом-то и была проблема. «Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, мне не было и двух лет, а мой отец не годился в родители».

«Так ты сказал», - мягко ответил он, уделяя мне все свое внимание, его большой палец скользил взад-вперед по одному и тому же месту.

«Он пил», - пояснил я, не желая вдаваться в подробности о том, как он брал меня с собой в бары и позволял смотреть, как он играет в бильярд, а если он выигрывал, то в хорошие дни меня угощали хот-догами. «Он много пил. И когда он выпивал, то немного меня поколачивал».

Эмери вздохнул. «Совсем чуть-чуть?»

Я кивнул. «Это было не так, как... ну, ты знаешь. Это.»

«Я знаю. Я же учитель, в конце концов», - сказал он, положив руку на мою шею и подойдя ближе, проверяя меня, его взгляд был прикован к моему.

«Да, так что... ты понимаешь».

«И где сейчас твой отец?»

«Пьянство окончательно доконало его».

«О, Бранн, мне так жаль».

Я пожал плечами, потому что это было давно, но я все еще помнил, какой была жизнь с Рэймондом Колдером в плохие дни. Если мне удавалось добраться до школы, там был обед, и на этом все заканчивалось. Когда меня включили в программу завтраков, я обязательно приходил туда, даже если накануне вечером мой старик изрядно меня потрепал и я все еще страдал от боли.

Выходные были тяжелыми, но если мне везло, меня приглашали к другу, и я оставался в гостях оба дня, не уходя до вечера воскресенья. Родителям всех моих друзей я нравился - я мыл посуду, подстригал газоны, был очень полезен, так что у них не было проблем со мной. К старшей школе у меня была своя работа барменом, потому что владелец клуба хотел залезть ко мне в штаны, хотя мне было всего шестнадцать. Я зарабатывал отличные чаевые, потому что мои джинсы были тесными, а я сильно флиртовал. Правда, время от времени мне приходилось делать минет, иначе я мог получить репутацию потаскухи, но это был разумный обмен на возможность регулярно есть.

Мой отец подписал документы о моем призыве в армию, когда мне было семнадцать, потому что, черт возьми, ему было все равно, а через год, как только я окончил школу, я уехал. Я покинул Сан-Диего, собрав все, что у меня было в этом мире, в один большой рюкзак. Через год я узнал, что он снова женился. Через три года после этого он умер от цирроза печени. Видимо, он не успел вовремя бросить пить. Его новая жена - я не запомнил ее имени - прислала мне на подпись бумаги, потому что у него были деньги по страховке жизни, которые он завещал мне. Я переписал их на нее. Через полгода я получил записку, в которой она благодарила меня и просила, если я когда-нибудь буду в Санта-Монике, навестить ее.

Это было последнее, что я от нее слышал.

«Бранн?»

«Извини», - быстро сказал я, улыбнувшись ему. «Тебе нужно пойти принять душ. Увидимся позже».

Его лицо выражало беспокойство. «Мне неловко оставлять тебя».

«Я в порядке», - заверил я его. «И спасибо, что спрашиваешь обо мне - о моей жизни. Это многое для меня значит».

По тому, как нахмурились его брови, как он колебался, не решаясь выйти из комнаты, я понял, что ему не по себе.

«Обещаю, со мной все в порядке».

Когда они уходили, все выглядели потрясающе: девочки в объемных свитерах, леггинсах и ботинках, укутанные в длинные пальто, а Эмери - в темно-синем костюме от Hugo Boss, который сидел на нем как влитой. Черный кашемировый тренч, который он надел поверх него, дополнял стильный и изысканный образ. Я чувствовал себя странно, покинутым, и это было бессмысленно, ведь меня пригласили, но я понял, что в моем вещмешке не было костюма, а самой красивой вещью, которой я владел, была моя парадная форма военно-морского флота в Чикаго.

Стоя на крыльце и наблюдая за тем, как Эмери проезжает по подъездной дорожке от гаража к дому, я помахал рукой, стоя в дверях, с полотенцем для посуды в руке, а Уинстон сидел рядом со мной как статуя.

Эмери внезапно остановил машину, задняя дверь распахнулась, и из нее выскочила Оливия и побежала ко мне, быстро перебирая ногами и сокращая расстояние между нами.

Я опустился на колени, и она влетела в мои объятия, обхватив меня за шею, что было непросто сделать, учитывая, что ее пальто было таким толстым.

«Что случилось, Ливи?»

«Не уходи, хорошо? Оставайся здесь и не уходи».

Я похлопал ее по спине. «Послушай, даже если меня не будет здесь, когда ты вернешься домой, я вернусь вечером. Мы поужинаем вместе».

«Обещаешь?»

«Обещаю».

Она кивнула, прижавшись к моей щеке, а затем отстранилась и улыбнулась мне. Я удивился, когда она обернулась к машине, передо мной стояла Эйприл.

«Ой, да ладно тебе», - зашипел я на нее. «Ты же знаешь, что я буду здесь».

Она не выглядела убежденной.

«Ты думаешь, я уже бросила тебя? Вчера ты стала для меня как оценка «хорошо», но мы с этим справились».

Ее глаза стали огромными. «Ты думал, что я «хорошо»?»

Я хмыкнул.

Она рассмеялась так, словно это было лучшее, что она когда-либо слышала, затем наклонилась и поцеловала меня в щеку, после чего повернулась и побежала обратно к машине. Поднявшись, я помахал Эмери, который, казалось, на мгновение замешкался, просто сидел и ждал, но потом улыбнулся, помахал рукой и вывел машину за пределы подъездной дорожки.