Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы

На сегодняшний белый день

Выпала роса холодная,

Ознобила мое сердце ретивое.

Бласлови[83], Боже истинный,

Божья мать-Богородица

Запевать песню новую,

Новую, не певанную.

Что не ключики брякнули,

Да не замочики щелкнули —

По рукам приударили.

Запоручил сударь-батюшка

И родимая матушка

Да меня, молодешеньку,

За поруки за крепкие,

Да за заряды великие.

Государыня-свет наша,

Ты подружка-голубушка;

Хорошо нам тебя назвать,

Того легче и возвеличать.

Назовем тебя по имени,

Возвеличаем по отечеству.

Ты сказала, подруженька,

Ты сказала, голубушка:

Я не пью пива пьяного,

И вина-то зеленого.

Уж ты пьяница, пьяница,

Душа красна девица!

Государь ты мой, батюшка,

И родимая матушка,

Уж вы всех потчуйте;

Одного гостя не потчуйте,

Уж вы свата лестливого.

Ходил же лестливый сват

Не путем, не дороженькой,

Он по заячьим тропочкам,

По собачьим лазеечкам,

Он полями по запольецам,

Деревнями по задворьецам.

Истоптал же лестливый сват

Трои лапти березовы;

Исподпирал же лестливый сват

Он три банные ожога[84].

Высок терем пошатился,

В другой раз поколотился,

Зауголки отпадали;

В третий раз поколотился —

Все оконеньки выпали.

Привелась-то я, молода,

Я у печки волъяшные,

Да у шесточка кирпичного.

Покатилася у меня

Моя буйная голова;

Опустилися у меня

Мои белые рученьки;

Подогнулися у меня

Мои резвые ноженьки.

Государь ты мой, батюшка,

Ты возьми свата за ворот,

Поведи свата за двери,

Повали его на дровни,

Да повези его на поле.

Ты подай свату борону,

Чтоб расчесал буйну голову.

Уже дай Боже сватушку

Ему за эту, за выслугу:

На печи бы заблудитися,

Сквозь напыльник провалитися,

Да во щах ему сваритися,

На поваренке бы свата вынули.

Киселем бы подавитися,

Да молоком бы захлебнутися.

Еще дай Боже сватушку,

Ему за эту, за выслугу,

Ему сорок бы сыновей,

Да пятьдесят ему дочерей,

Сыновей бы не женивать,

Дочерей не выдавывать.

Государыни свет мои,

Вы подружки-голубушки!

Мне не хмель в голову вступил,

Да не мороз к ретиву сердцу;

Пошла гроза молодецкая,

Да похвальба княженецкая.

Среди широка двора

Стоит яблонь кужлявая.

Под этой под яблонью

Сидит красная девица.

Она собой похваляется,

Она собой поношается:

Из-под этыя яблонцы

Никому меня не вываживать

Ни кумовством и ни сватовством,

И ни крестным братовством.

Похвалялся добрый молодец,

Дворянин да отецкий сын:

«Уж я вывезу, вывезу,

Душу красную девицу

На своем добром коне».

Красуйся, моя красота,

Веселись, буйна голова,

Радуйся, ретиво сердце

Покаместь-то я молода.

В своей воле вольною,

В своей неге нежною

У родимого батюшки,

Да у родимыя матушки,

У голубчиков милых братцев,

Да у сестриц у лебедышек.

Мне недолго посидети,

Да во душах красных девицах;

Мне не год же годовати,

Не зиму-то зимовати,

Не весну красовитую;

Мне не лето-то теплое,

Мне не летние празднички,

Мне гулять-красоватися,

С подружками, голубушками.

Уж я что засиделася?

На кого засмотрелася?

Не в саду загулялась,

Не на сад загляделася,

Не на яблонь кужлявую,

Не на грушу зеленую —

Я засиделась, молода,

Во высоком во тереме;

Загляделася, молода,

На подружек, голубушек;

И на их буйны головы,

И на их девьи красоты.

Как у них буйны головы,

Они гладко учесаны;

Как у них косы русыя

Во узоры выплетены.

По конец косы русыя

Алы ленточки вплетены;

А их девьи-то красоты,

Они баско[85] наложены,

И поставив поставлены.

Уж как я про ся думаю,

Про свою буйну голову.

Что моя буйна голова,

Одна не гладко учесана;

Как моя коса русая

Не в узоры выплетена,

По конец косы русыя

Моя-то девья красота

Не баско наложена,

Не поставно поставлена;

Она растит себе крыльеце,

Посеребряно перьеце;

Она хочет улететь

Далече, во чисто поле,

Во раздолье широкое.

Да и сядет девья красота,

На березку кужлявую.

И пройдет же эта пора,

Это время минуется,

И придет холодная зима.

У зимы-то холодния

Будет весна красовитая;

У весны красовитыя

Будет лето-то теплое.

И пойдут мои подруженьки

По шелковые веночки

С топорами со острыми.

Подсекут эту березоньку,

Уронят девью красоту

На траву на шелковую.

Что и тут девьей красоте

Ей не место, не местечко,

Да не место красовитое.

И пойдут добрые молодцы

Со косами, со винтовками;

И подкосят шелкову траву,

И уронят девью красоту

Ее на щетку колючую.

Что и тут девьей красоте

Ей не место, не местечко

Да не место красовитое.

Она вспорхнет да и улетит

На болота зыбучие.

И сядет девья красота

На скрыпучее деревце.

Деревце расскрипуется,

Мое сердце растоскуется.

Что и тут девьей красоте

Ей не место, не местечко,

Не место красовитое.

Она вспорхнет да и улетит —

И полетит девья красота

Она на славную Сухоню,

И поплывет девья красота

Вниз по славной по Сухоне,

Из славной Сухони

Во матушку Вологду.

И приплывет девья красота

Ко девичью монастырю.

Тут и выйдет же старочка

За водою ключевою

С дубовыми ведрами:

Размахнет да и почерпнет —

И почерпнет девью красоту

Во ведерко дубовое.

И возьмет девью красоту

На свои руки белые.

Она станет выспрашивать:

Уж ты чья, девья красота!

Ты которого города?

Ты которыя волости?

Ты которыя деревни?

Ты которыя девицы?

Ты красно красовалася

У родимого батюшки,

Да у родимыя матушки[88]

Да у голубчиков милых братцев,

Да у сестриц, у лебедушек.

Поранее малешенько

Мимо батюшкин широкий двор,

Пролетел млад ясен сокол.

Он махнул правым крылышком,

Он черкнул сизым перышком:

Ты не плачь, не плачь, девица,

Не плачь, дочь отецкая.

На чужой-то на стороне

И повадно, и весело,

Все добры да и ласковы

До тебя, молодешеньки;

На чужой-то на стороне,

Три поля проса насеяны,

Три горы изнакочены,

Зеленым вином поливаны,

Весельем огорожены,

Радостью изподпираны.

И соколу не облетети,

Ты не красно красовалася

Без родимого батюшки,

Да без родимой матушки;

Ты темней ночи темной,

Ты черней грязи черной.

И конному не объехати,

А пешему не подумати.

Что вчера в эту пору,

Поранее малешенько

Мимо батюшкин широкий двор,

Мимо матушкин нов, высок терем,

Мимо мой темный кутничек

Пролетала лебедушка.

Она махнула правым крылышком,

Она черкнула белым перышком:

Ты поплачь, поплачь, девица,

Поплачь, дочь отецкая!

На чужой-то на стороне

Неповадно, невесело;

Все недобры и неласковы

До тебя, молодешеньки.

На чужой-то на стороне

Надо жить-то умеючи,

Говорить разумеючи,

Голову держать поклончиву,

Ретиво сердце покорчиво,

Молодому поклонится,

Старому покоритися.

На чужой-то на стороне

Растут леса-то вилявые,

Да живут люди лукавые,

Продадут да и выкупят,

Проведут да и выведут

Они тебя, молодешеньку.

Мой-то высок терем

На пути, на дороженьке,

На проезжей на улице,

Да близь славной Сухони.

Идут конные тут и пешие,

Чужи люди, не знамые.

И говорят люди добрые,

Что во этом во тереме

Сидит девица просватана;

Что у этыя девицы

Нет ни горя, ни кручины,

Нет печали великия.

Уж как я про ее подумаю,

Про свою буйну голову.

Как у меня горя, кручины

Полна буйная голова;

Много печали великая

В моем ретивом сердце.

Как по славной-то Сухоне

Идут суда купецкие

И корабли-то военные.

На родимой на стороне

Кораблям-то приплавище,

Молодцам-то пристанище,

Да красным девицам гулянье.

Уж я что сижу, задумавшись,

Чужих басен заслушавшись?

Говорят мои подруженьки,

Говорят мои голубушки

Про шитье, да про браньеце,

Про чистое да подельеце.

Уж как я про нее подумаю,

Про свою буйну голову.

Мне ничто-то на ум не идет:

Ни шитьеце и ни браньеце,

Ни чистое рукодельеце.

Дума душу побивает,

Одна дума с ума не идет —

Чужа дальняя сторона,

Да чужой отец с матерью,

Да дородный-то молодец.

Ах, ты вспомни-ка, матушка,

Как меня-то поносила,

Ты хлеба соли лишалася.

Ты еще вспомни-ка, матушка,

Как меня-то породила,

Ты скорой смертью кончалася,

Всем святым обещалася:

«Ты расти, расти, дитятко,

Добрым людям на завидость,

Отцу матери в честь, хвалу.

Когда вырастешь, дитятко,

Так заведу тебе, родимое,

Я по плечу платье цветное;

Да под лицо девью красоту

Я подведу пред окошечко.

Зелен сад с виноградьецом,

Да с кужлявою яблонью

И со сладкими яблоками.

Как теперь моя матушка

Ты все законы переступила

И все заветы переложила.

Хоть завела ты мне, матушка,

И по плечу платье цветное,

И под лицо девью красоту —

Вместо саду зеленого

Подвела под окошечко,

В чужу дальнюю сторону;

Вместо кужлявой яблони

Ты чужого отца с матерью;

Вместо сладких-то яблоков

Ты дородного молодца.

На проходе у нас белый день,

На закате красно солнышко,

На разлете красны соколы,

На разъезде добры молодцы,

Да на расход пошли подруженьки.

Я прошу вас, подруженьки,

Я прошу вас, голубушки,

На роду-то впервые,

Да на веку-то последние.

Посидите, подруженьки,

Посидите, голубушки,

Целый день да до вечера,

С вечера до полуночи.

Уж дам вам провожатого,

Я родимого батюшку;

Буде мало покажется,

Голубочка, мила братца

И сестрицу лебедушку.

Буде мало покажется,

Так и сама пойду молода.

И пошли мои подруженьки

Все по высоким по теремам,

Да по отцам, да по матерям.

Мне куда будет деватися?

Мне куда притулитися

Да от темной ноченьки?

Уж я стану молитися

Я родимому батюшке,

У резвых ног кататися:

Мы пойдем, сударь-батюшка,

Мы на тихие тишины,

Где бы ветры не веяли,

Где бы люди не видели

С чужедальния стороны.

Государыни свет мои,

Вы, подружки, голубушки!

Мне ночесь-то мало спалось,

Да во сне много виделось.

Уж я видела, подруженьки,

Я гору высокую.

Среди горы крутой

Лежит белый горюч камень.

На этом на камешке

Сидит орел, птица острая,

Во когтях держит лебедушку.

Под горой под высокою,

Леса растут темные

И шипица колючая,

Да и крапива-то жгучая,

Да и осока резучая.

Во этом темном лесу

Ходит медведь с медведицей.

Рассудите, подруженьки:

Мне к чему сон привиделся?

Буде вы не рассудите,

Так скажу вам, подруженьки,

По словечку единому.

Эта гора-то высокая —

Чужедальняя сторона;

Белый-то камешек —

Чужой-то высок терем;

А орел, птица острая —

Чужой это чужанин,

Да дородный-то молодец.

Он в когтях держит лебедушку —

Да меня, молодешеньку;

А леса-то растут темные —

Чужи люди, незнамые;

Что медведь с медведицей,

Богоданный-то батюшка,

С богоданною матушкой,

Шипица колючая,

Богоданньг милы братцы;

Крапива-то жгучая,

Богоданные сестрицы.

Государь ты, мой батюшка,

И родимая матушка!

Уж мне дайте благословеньеце

Походить, покрасоватися,

Мне по светлой по светлице,

По столовой-то горнице.

Мне в остальные, в последние,

Мне в душах красных девицах,

Мне в девичьей, в честной красоте.

Уже встать было молоде

На свои резвы ноги,

Мне на чулочки бумажные,

Мне на башмачки сафьянные,

Мне на гвозье полуженое.

Ты не гнись-ко, половочка,

Не ложись, переводинка;

Что не я тяжела иду —

Тяжело горе-кручина.

Ты красуйся, моя красота,

Веселись, буйна голова,

Унывай, ретиво сердце!

Вы холите, резвы ноги,

Подо мной, не сгибаючись;

Вы машитесь, белы руки,

Ко сердцу не прижимаючись;

Вы глядите, ясны очи,

Во слезах не мутитеся;

Вы говорите, сахарны уста,

Во речах не мешайтеся.

Ты катайся, руса коса,

По моей становой спине,

С плечика да на плечико,

С правого да на левое,

С левого посередь спины.

Закатись, коса русая,

Ты на мои груди белые,

Перед мои очи ясные.

Я возьму косу русую,

Во свои во белы руки.

Мне к чему косу русую,

Мне к чему приложить будет?

Мне к лицу приложить ее.

Так лицо ознобить будет.

Рассыпайся, руса коса,

По единому волосу.

На всяком на волосе

По жемчужине скаченой,

По золотой по проталинке.

Да уже сесть было молоде,

Мне во место любимое

Под окошко переднее,

Приотдвинуть мне ставочки,

Приотставить оконеньки.

Я подам свой звучен голос

По деревне, как по городу,

А по избам, как по теремам;

По соседям, как по гостям,

По соседкам, как гостейкам,

По подружкам, голубушкам.

Собирайтесь, подруженьки,

Ко мне на горе, на кручину!

Государыня, свет моя,

Ты, родимая матушка!

Ты пойди ко мне, подступи,

Как бела лебедь подлети.

Не убойся ты, матушка,

Моего горя-кручины.

Как мое горе-кручина

Не огонь да не полымя,

Не ожжет да не опалит

Твоего лица белого,

Твоего платья цветного.

Ты посмотри, моя матушка,

Ко мне всоч[90], во бело лицо.

Я бело ли набелилася?

Румяно ли нарумянилась?

Я поставно ли наложила

Честну девичью-то красоту?

Мать отвечает:

Уж ты, свет, мое дитятко!

Уж ты, свет, мое родимое!

Я берегла тебя, дитятко,

Я от ветру, от вихорю,

Я от частого дождичка,

И от красного солнышка.

Я не могла тебя уберечи

От чужедальния стороны.

Невеста продолжает:

Государыня, свет моя,

Ты, родимая матушка!

Ты заприметь, моя матушка,

Меня на этом на местечке:

Уж что-то тут вырастет?

Буде вырастет, матушка,

Туго яблонь кужлявая:

Так мне житье будет хорошее.

Буде вырастет, матушка,

Тут береза кужлявая:

Мне житье будет по-среднему.

Буде вырастет, матушка,

Тут осина-то горькая:

Мне житье будет последнее.

Потянул холоден ветер

С чужедальния стороны;

Ознобил холоден ветер

Мое сердце ретивое.

Государь ты, мой батюшка,

И родимая матушка!

Ты сади да усаживай,

Уж ты пой да упаивай,

Всех гостей да приезжиих,

С чужедальния стороны.

Государыня свет наша,

Ты подружка, голубушка!

Не хорошо да не пригоже

Целовать добра молодца,

При отце и при матери,

При всем роде да племени,

При чужих при сторонних,

При подружках, голубушках.

Невеста отвечает им:

Я, не корясь, покорилася,

Не клонясь, поклонилася;

Поклонилась у меня

Моя буйная голова;

Покорилось у меня

Мое сердце ретивое.

Я не гостинчики приняла,

Я приняла, молодешенька,

На свои на белы руки

Я грозу молодецкую.

Государыня свет наша,

Ты подружка, голубушка!

Хорошо нам тебя назвать,

Того легче и взвеличать.

Назовем тебя по имени,

Взвеличаем по отечеству.

Ты сказала, подруженька,

Ты сказала, голубушка:

«Я не пью пива пьяного

И вина-то зеленого».

Уж ты пьяница, пьяница!

Душа красная девица.

Государыни свет мои,

Вы подружки, голубушки!

Мне не хмель в голову вступил,

Да не мороз к ретиву сердцу;

Пошла гроза молодецкая,

Да похвальба княженецкая.

Сметь ли нам подъявитися?

Сметь ли нам подступитися

Ко Насону, ко городу,

К подружнину терему?

Мы возьмем двери за скобу

И отворим их на пяту,

Мы на правую на руку.

Нам которой ногой ступить?

Ступим мы ногой правою.

Вы раздайтесь-ка, все гости,

Расступитесь-ка, гостейки,

Гостеньки по правую руку,

Гостейки по левую руку.

Уж нам дайте путь, дороженьку,

Да единую половочку,

Уж нам дайте дойти, доступить,

Нам до темного кутничка,

В забранную занавесочку —

Уж нам дайте в очи видети,

Нам подружку, голубушку.

Государыня свет наша,

Ты подружка, голубушка!

Хорошо нам тебя назвать,

Того легче и взвеличать.

Назовем тебя по имени,

Взвеличаем по отечеству.

Мы о чем те побьем челом,

Мы о чем подокучаем,

На роду-то во первые,

На веку-то впоследние:

Ты пожалуй, подруженька,

Честну девичью-то красоту.

Невеста отвечает:

Государыни свет мои,

Вы подружки, голубушки!

Подождите, подруженьки,

До поры да до времени,

Вы до дня-то до срочного,

Да до часу до урочного.

Что взавтра, о эту пору,

Поранее малешенько,

Приедут ко батюшке

С боем да со грабежем;

Что ограбят же батюшку,

Да полонят мою матушку.

Повезут меня, молоду,

На чужую на сторонушку —

Первее чужой стороны

Меня ко церкви божественной,

Ко венцу ко злаченому,

Ко перстню обручальному.

И поставят меня, молоду,

Перед двери перед царские,

На единой подножничек

Со дородным со молодцем.

Тут и выйдет священной поп

С большой книгой — Евангельем.

Он первый-то лист возложит,

Божье слово возговорит:

«Вы снимайте с девицы

Вы фату троеклеточку».

Он другой-то лист воаложит,

Божье слово возговорит:

«Вы снимайте со девицы

Золотую грибаточку,

Да семишелкову ленточку».

Он третий-то листочек возложит,

Божье слово возговорит:

«Приведитесь, подруженьки,

Приведитесь, голубушки,

О эту пору, времячко,

За моей становой спиной».

Вы берите, подруженьки,

Честну девичью-то красоту,

На свои на белы руки:

Вы носите, сберегаючи,

Все меня вспоминаючи.

Вы носите, подруженьки,

Вы носите, голубушки,

Ее в год по три праздничка.

Берегите, подруженьки,

Берегите, голубушки,

Ее от ветру, от вихорю,

Ее от частого дождичка

И от красного солнышка.

Вы носите, сберегаючи,

Вы меня вспоминаючи.

Поминайте, подруженьки,

Ежедень да на всякий день.

Буде часто покажется,

В три недельки одинова.

Буде часто покажется,

Хоть в годочик одинова.

Мне легошенько икнется,

Да тяжелешенько вздохнется:

Поминают подруженьки,

На родимой стороне.

Разливалася реченька,

Раздивалася быстрая,

По крутыми по бережкам,

По лугам по зелеными,

По травам по шелковыми.

Унесло, улелеяло,

Душу красную девицу

На чужу дальню сторону,

На чужу незнакомую.

Провожала ее маменька[93],

Что до быстрой до реченьки;

Говорила ей маменька:

«Воротись, мое дитятко,

Воротись, мое милое!

Позабыла трои золоты ключи:

Уж как первые ключики

От девичьей от красоты;

А другие-то ключики,

Те от неги у матушки!»

Говорило ей дитятко:

«Уж я рада воротиться,

У меня воля не своя:

Чуж чуженин мне не велит,

И добры кони не стоят».

Що при марте при мисяце,

При дивицьем при вецере,

Отставала лебедь белая,

Що от стада лебединого.

Отставала красна девица,

Що от сизых-то голубушек,

Що от милых-то подруженек.

Приставила лебедь белая,

Що ко стаду ко сирым гусям[94].

Ее стали гуси клевати,

Незнакомы стали щипати.

Вы не клюйте, гуси сирыя,

Ни щиплите, незнакомыя:

Ни сама я к вам заходила,

Ни своей волей, охотою.

Отдавал-то меня батюшка.

Снакруцяла[95]

Просуж цюж цюженить,

Высуцен да вышколен,

Спущен в люди добрые.

Выводили меня братции,

Вывозили жо добры кони,

Що добры кони Ивановы,

Що Ивана свет Васильиця.

Тебе биу целом припевоцька,

Що Ивану свит Васильицю.

Ах вы, госьи, вы наши госьюшки,

Дорогие госьи, все любимые!

Погостила в гостях малешенько,

Що малешенько, да смирнешенько.

Нет ни витру жо, нет ни вихорю,

Ни цястово дождя осенново;

Що от моря жо, моря синево,

Що от моево дружка милого.

Нет ни вистоцьки, нет ни грамотки,

Ни словесново целобитьиця.

Вот в четвертой, от[97] год, годицок от,

Пришла вистоцька, пришла грамотка,

И словясно ее целобитъице.

Я назад пишу ко милу дружку,

Ни пером пишу, ни цернилами,

Своим же пишу горюцьми слезми.

Воуга река разлиласе,

Выпала снигу пороша,

Где моя мила, хороша?

Где мне с милым повидаться?

Сойдимся на пясоцик,

Свидимся на денецик,

Сделайм отцю на досаду.

Лук, цеснок пощипала;

Былу капусту заломала,

Тетеревя поймала,

Тетеревя ощипала.

Перье его на подушки,

Пушки ево на упушки,

Мясо ево на закуску.