Быть любимой

18

— Кэйт, с тобой все в порядке?

Придя в себя, Кэтрин отвернулась от окна, почувствовав беспокойство в голосе Мэри. Слабо улыбнувшись, она ответила:

— Все нормально.

— Но ты такая бледная, и столько стоишь там, и так неподвижно. Дорогая, я и вправду начинаю волноваться за тебя.

— Ну не говори как медсестра, Мэри. Уверяю тебя, со мной все в порядке!

— Ты же умная женщина! — взволнованно заявила Мэри. — Честно говоря, ты одна из самых неглупых женщин, которых я встречала. А я много чего перевидала за свою жизнь. И ты, Кэйт, дошла до такого состояния из-за мужчины! Исключительного мужчины, я готова это признать, но какой мужчина стоит таких страданий?

Кэтрин с беспомощным видом пожала плечами.

— Что я могу сделать? Он не позволит мне уйти, ты же знаешь. Я прокручиваю все это в голове по многу раз, пытаясь найти выход, принять какое-то решение. — Чуть поколебавшись, она тихо добавила: — Ты знаешь, Мэри, я последнее время часто обращаюсь к прошлому. Все время вспоминаю день за днем нашу жизнь. Моя реальная жизнь отходит на второй план. В последнее время это случается все чаще и чаще.

Она остановилась, облизывая вдруг пересохшие губы, а Мэри медленно покачала головой и твердо сказала:

— Ты искала ответ? Почему тебе нужно все время ворошить прошлое?

— Искала, — вздохнула Кэтрин. — Но пока не нашла и не знаю, что дальше делать.

— Кое-что ты можешь сделать.

— Что?

— Сдаться, — решительно произнесла Мэри. — Перестань с ним бороться, Кэйт. Ты его жена, мать его сына. До сих пор ты отказывалась пользоваться преимуществами своего положения. А ты прими эту роль. Хотя ты и не говоришь ничего об этом, но у меня сложилось впечатление, что он тоже этого хочет. Я права?

Кэтрин едва кивнула.

— Ну и хорошо, тогда начни играть эту роль, и пусть всем будет ясно, что ты это делаешь. А начать нужно с этого дома. Ради себя самой, Кэйт, подчинись, пока ты не довела себя до полного изнеможения.

— Не могу, — прошептала Кэтрин.

— Но почему?

— Он не любит меня! — Кэтрин никогда раньше не говорила этих слов, и, произнесенные вслух, они потрясли ее. Это был крик настоящей боли. Она повторила: — Мэри, он меня не любит.

— И все дело в этом! — заключила Мэри. — Я даже не знаю, Кэйт, что тебе посоветовать. Я очень любила своего мужа, но никогда, даже когда он умер, не испытывала таких адских мук, какие написаны были сейчас на твоем лице. И вряд ли я пожалею, что не испытала такой безумной, мучительной любви.

— Ох, Мэри, временами я кажусь себе такой глупой! То, что я чувствую к Мэту, сила этого чувства меня пугает! Я всегда думала, что такая всепоглощающая любовь бывает только в книгах и в кино. А теперь я, в моем-то возрасте, сама влюбилась по уши!

— Неудивительно, это может пугать, — понимающе улыбнулась Мэри. — Но при чем здесь возраст? Ах, знаю, знаю! — быстро сказала она, видя, что Кэтрин собирается возразить. — Мы выросли с сознанием того, что страстная, романтическая любовь — удел молодых. А потом якобы достигаем возраста, когда возможны лишь теплые, ровные дружеские отношения. Это такая ерунда, просто слушать тошно! Я и не верила никогда. Представь, как будто у нас в мозгу находится выключатель, который автоматически отключает наши чувства после определенного возраста. Я считаю, что мы влюбляемся сначала умом, а за этим следуют все остальные чудесные ощущения. Так что, по моему мнению, если человек продолжает развиваться интеллектуально, возможность страстной любви с возрастом становится только больше. — Она посмеялась, добавив: — На сегодня урок закончен. К сожалению, он не поможет тебе решить твои проблемы. Мне очень жаль, дорогая, но я не могу помочь тебе. И никто не может. Только ты сама.

Кэтрин смотрела на нее, не сознавая, что в ее глазах отражается охватившее ее смятение.

— Да, я знаю.

Пришел День Благодарения, и Мэт опять поразил Кэтрин своим умением мгновенно брать на себя роль мужа и отца. Когда мать позвонила ей, чтобы пригласить в гости, Кэтрин сомневалась, говорить ли о приглашении Мэту. Она не знала, какие планы на этот день у Бет, но чувствовала, что, если придется выбирать, Мэт выберет общество сестры. Когда он был дома, любой знак внимания, любое слово, даже самое незначительное, с которым он обращался к Диди, вонзались в сердце Кэтрин как острый нож. Если бы не присутствие Джеймса, она бы, наверно, не выдержала.

Ее решение созрело — она не проведет праздник в обществе этой женщины. Она поедет к родителям, с Мэтом или без него. Она приняла приглашение матери и ждала момента, чтобы сказать об этом Мэту наедине. Такой случай представился за четыре дня до праздника. Мэт, как всегда, уехал по делам, но должен был вернуться в тот день. Кэтрин переоделась к обеду и пыталась привести в какой-то порядок волосы, доходившие уже до плеч, избегая при этом смотреть на себя в зеркало. Ей не нравилось то, что она могла там увидеть. Бледное лицо с почти прозрачной кожей, морщинки в углах глаз. Она надела закрытое платье с высоким воротником, чтобы скрыть выступающие ключицы, но это не помогло. Мягкая шерстяная ткань облегала худенькую фигурку, подчеркивая ее хрупкость.

Кэтрин со вздохом провела щеткой по волосам и увидела в зеркале Мэта. Ее рука замерла в воздухе. Встретив в зеркале ее взгляд, он остановился у самой двери и стоял так, ничего не говоря.

Кэтрин опустила щетку на столик. Это ее движение нарушило затянувшуюся тишину. Мэт, сняв на ходу пиджак, прошел в комнату, говоря:

— Здравствуй, Кэтрин. У тебя усталый вид. Что ты делала, пока меня не было?

Опуская глаза под его внимательным взглядом, она тихо сказала:

— Ничего я не делала. Дома все в порядке.

Почему он всегда вызывает в ней это желание — защищаться?

Насмешливо подняв бровь, Мэт спросил:

— Что, скучно тебе?

Скучно? Он что, смеется? Она медленно сходит с ума от невозможности хоть чем-то себя занять, а он спрашивает, скучно ли ей! Раздраженная, она отбросила все сомнения насчет праздника.

— Моя мать звонила, чтобы пригласить нас на обед в День Благодарения. Если у тебя нет других планов, я хотела бы поехать. Она уже давно не видела Джонни.

— Как и мои родители, — сухо ответил он.

Сжав руки, Кэтрин посмотрела ему в глаза.

— Это не моя вина!

Прищурившись, он сказал еще суше:

— Кажется, я и не говорил, что твоя. — Он помолчал минуту и добавил: — Я ни в чем тебя не обвиняю, Кэтрин. Почему же ты все время так странно реагируешь на мои слова?

Кэтрин лишь пожала плечами. О чем это он? Они говорили о совершенно разных вещах. Смущенная, настороженная этим его неожиданным вниманием, она резко сказала:

— Так как, принимать мне приглашение матери или нет? — Она не стала говорить, что для себя она уже все решила.

Мэт отвернулся и стал развязывать галстук, словно внезапно потерял всякий интерес к разговору.

— Ну конечно, прими. И, если не трудно, позвони моим родителям и скажи, что мы заедем и к ним.

Визит состоялся, и обе пары были очарованы внуком. Кэтрин очень не хотелось уезжать из теплого и уютного родительского дома. Мэт играл свою роль великолепно, был естественным и непринужденным с ее родителями, заинтересованным и внимательным с Томом. Они обсуждали приближающееся Рождество, строя различные планы, и Мэт очень удивил Кэтрин, предложив всем приехать в Ланкастер на Рождество, чтобы родители Кэтрин и его могли от души побаловать внука.

Это тепло, которое согревало Кэтрин в родном доме, быстро испарилось в скрыто недоброжелательной атмосфере дома Мэта. Кэтрин еще глубже ушла в себя и была молчалива и грустна. Мэт, хотя и оставался несколько недель дома, даже не делал попытки до нее дотронуться. Кэтрин не сомневалась, что у него есть любовница. Ее воображение рисовало соответствующие картины, и это причиняло ей постоянную боль.

Непроходящая боль рождала гнев и возмущение. Пусть она приговорена всю жизнь жить с Мэтом, но будь она проклята, если проведет все дни своей жизни в этом доме, где она чувствовала себя бесплотной тенью. В таком настроении она как-то направилась в кабинет Мэта. Это было через две недели после Дня Благодарения. Не став стучать, Кэтрин вошла в ту минуту, когда Мэт поднимал телефонную трубку. С удивлением посмотрев на нее, он неторопливо положил трубку на рычаг и спокойно спросил:

— Что-то не так, Кэтрин?

Что-то не так? Да, все было не так, и кому, черт возьми, собирался он звонить? Своей подружке? Кэтрин прикусила губу, чтобы не крикнуть это ему в лицо. Чувство отвращения к самой себе охватило ее. И что с ней происходит? Во что она превратилась?

— Кэйт? — тихо спросил Мэт.

Кэтрин подняла глаза, сообразив, что застыла в дверях, тупо глядя на ковер. Он смотрел на нее, прищурив глаза, как он часто делал в последнее время, и она твердо встретила его взгляд.

— Я хотела бы поехать в город на несколько дней, если ты не возражаешь. Повидать Кэрол, сделать покупки к Рождеству.

— Ты спрашиваешь моего разрешения?

Кэтрин не могла решить, было ли в его голосе недоверие или сарказм. Чувствуя, как сжалось горло, она лишь коротко кивнула.

— Я подумала, что лучше спросить, чтобы ты не сердился, как тогда, в сентябре, помнишь?

— Я никогда не требовал, чтобы ты спрашивала моего разрешения на что-либо. Но не думаешь ли ты, что я, как твой муж, имею право знать о твоих планах?

— Но я тогда пыталась… — начала она.

— Знаю, — перебил Мэт, его голос прозвучал неожиданно устало. — И незачем опять выяснять все сначала. Когда ты собираешься ехать?

— Завтра утром.

— Ну ладно. Я подожду вас, и поедем вместе.

К обеду следующего дня они уже устроились в квартире. Мэт обедал вместе с ними, шутил с Мэри, возился с Джонни и сохранял холодный тон с Кэтрин. Потом он отправился в офис, предупредив Клайда, что вернется к шести.

Следующую неделю Кэтрин целиком посвятила магазинам. Иногда ее сопровождала Мэри, пару раз Кэрол составила ей компанию. Кэтрин доставляло странное удовольствие покупать чрезмерно дорогие подарки за счет Мэта. Кэрол почти всегда обедала с ними, потому что Пол уехал по делам, а у нее, по ее словам, была обычная предпраздничная депрессия.

Закончив покупки за неделю до Рождества, Кэтрин сама начала чувствовать депрессию, когда думала о необходимости возвращаться в загородный дом. Вечером ей позвонила Кэрол.

— Кэтрин, вы не можете сейчас уехать! — кричала Кэрол, сама не своя от радости. — Вы с Мэтом должны задержаться в городе во что бы то ни стало. — Кэрол, — засмеялась Кэтрин, — ты можешь успокоиться и рассказать, в чем дело?

— Конечно, — сказала Кэрол, успокоившись. — Пол только что приехал домой и узнал, что его искал адвокат. Он позвонил ему, и тот сказал, что слушания по делу о разводе назначены на конец этой недели. Кэтрин, ты понимаешь, что это значит? Пол наконец-то будет разведен, и мы сможем пожениться! — Она остановилась, чтобы перевести дыхание, затем радостно продолжала: — Так вот, Пол сказал, чтобы я вам позвонила. Он хочет завтра это отметить и хотел бы, чтобы вы с Мэтом к нам присоединились. Ты ведь придешь, правда?

Впервые за целую неделю Кэтрин слышала прежний оптимизм в голосе подруги, и часть его каким-то образом передалась ей. Оживившись, она ответила:

— Я ни за что не пропущу такое событие и уверена, что Мэт скажет то же самое. Я поговорю с ним, как только он будет дома, и перезвоню тебе.

Положив трубку, она услышала за спиной мягкий голос Мэта:

— Интересно, о чем же ты хочешь поговорить с Мэтом, как только он будет дома?

Вздрогнув от неожиданности, она повернулась, говоря:

— Ах, Мэт… — но остановилась, увидев рядом с ним Джеймса. Джеймс улыбнулся ей, как всегда, широко и тепло. Она не успела ответить, как Мэт опять спросил:

— И насчет чего я скажу то же самое?

— Это звонила Кэрол. Развод Пола будет вот-вот оформлен, и они хотят пригласить нас куда-нибудь завтра вечером, чтобы отпраздновать. Мы же пойдем, правда, Мэт? — Кэтрин говорила возбужденно, но голос ее сникал, потому что Мэт нахмурился.

— Мне очень жаль, Кэтрин, — сказал он. — Завтра рано утром я улетаю на конференцию текстильщиков. Завтра буду уже в Шотландии.

— В Шотландии! — воскликнула она и впервые задала вопрос, касающийся его бизнеса: — Но разве ты обязательно должен ехать сам? Я уверена, что можно на этот раз послать кого-то другого. Мэт, ведь это ради Кэрол, она обожает тебя и хочет, чтобы мы вдвоем разделили их радость.

— А я не могу полететь вместо тебя? — вступил в разговор Джеймс.

Лицо Мэта стало еще более суровым. Он покачал головой, даже не дослушав Джеймса:

— Нет, только не в этот раз. Если бы речь шла только о конференции, то конечно. Но я уже давно пытался купить одну фабрику в Шотландии. Ею с самого основания владела одна семья, и хотя они не в состоянии содержать ее дольше, они ни за что не хотят выпустить ее из рук. — Он хитро улыбнулся и добавил: — Кучка упрямцев! Ну так вот, похоже, что они увидели наконец письмена на стене и готовы обсудить со мной цену, но только со мной лично.

Он опять довольно улыбнулся, в этот раз из-за изумленного выражения на лице у Джеймса. Было ясно, что младший брат ничего не знал о планируемой сделке.

— Мне жаль, Кэтрин, — еще раз повторил Мэт. — Ты, конечно, иди. Я рад за Кэрол.

— Что, одна? — Кэтрин почувствовала гораздо большее разочарование, чем того заслуживал отказ Мэта, но она понимала, что дело не только в конкретном вечере, а в том, что она в первый раз попросила Мэта о чем-то для себя, а он отказал ей.

— Я был бы счастлив сопровождать тебя, — любезно сказал Джеймс, затем добавил язвительно: — Я, может быть, недостаточно компетентен, чтобы совершить столь важную сделку, как покупка маленькой шотландской фабрики, но надеюсь, что смогу подать даме стул или заказать ей коктейль.

— Не будь ослом! — рявкнул Мэт. — Черт возьми, Джеймс, я никому не обязан ничего объяснять, даже тебе, но вот что я скажу. Единственная причина, почему я не говорил об этом, потому что я до последнего момента считал, что они найдут способ удержаться. Так что кончай дуться. А что до сопровождения Кэтрин, то это как она сама захочет.

Первым желанием Кэтрин было отказаться, но, когда Мэт так напал на своего брата, она возмутилась. Не думая о последствиях, она сказала:

— Спасибо, Джеймс. Я с удовольствием проведу вечер в твоем обществе.

Обед был испытанием для Кэтрин. Джеймс обедал с ними. Мужчины все время говорили о делах. Хотя Мэт не заговаривал о завтрашнем вечере, Кэтрин была уверена, что он сердится на нее за решение пойти с Джеймсом.

Допив кофе, она сразу же пошла к себе. Обида на Мэта не проходила — ей так хотелось быть завтра с ним вместе. Через полчаса вошел Мэт, сухо заметив:

— Джеймс просил пожелать тебе спокойной ночи. Он позвонит тебе завтра, чтобы узнать, когда за тобой заехать.

Кэтрин уже раскаивалась, что согласилась идти с Джеймсом, но, задетая тоном Мэта, решила не отступать. Небрежно она сказала мужу:

— Хочешь, чтобы я собрала тебе вещи?

— Ты сердишься.

Это прозвучало как утверждение, а не вопрос и почему-то рассердило ее еще больше.

— Нет, какой смысл сердиться? Уверена, что вот Кэрол будет действительно разочарована, но она тебя хорошо знает и вряд ли удивится, что дела у тебя на первом месте. — Кэтрин заметила, как дернулся Мэт от ее слов, и, не в силах остановиться, решила уязвить его еще больше. — Не будет ли слишком большой навязчивостью с моей стороны спросить, планируешь ли ты вернуться вовремя, чтобы быть вместе с сыном в момент его первого в жизни Рождества?

— Конечно, я приеду к этому времени.

Только по его прищуренным глазам можно было догадаться, что Мэт злится. Несколькими шагами он пересек комнату. Кэтрин повернулась, чтобы отступить, но его рука быстро обхватила ее за талию.

— Кэтрин, — прошептал он, — конференция кончается двадцать третьего после обеда, я вернусь не позже чем в середине дня двадцать четвертого. Не волнуйся, ничто не нарушит наши планы на праздники. — Его руки нежно погладили ее спину. Его губы скользнули по ее щеке и запечатлели обжигающий поцелуй в уголке рта.

Кэтрин почувствовала, как возмущение и обида потихоньку тают в ней, и уже собиралась обнять Мэта, когда его следующие слова заставили ее опять напрячься:

— А на твой первый вопрос я могу ответить, что не надо собирать мои вещи. Мои требования к тебе гораздо более просты. — Его губы коснулись ее лица, но, почувствовав ее сопротивление, он остановился. — Кэтрин, — прошептал он, — я же сказал, что жалею, что не смогу завтра пойти. И вообще ты должна признать, что празднование несколько преждевременно. Когда будешь говорить с Кэрол, почему бы тебе не предложить, чтобы мы подождали и отпраздновали тогда, когда суд вынесет решение? А всю организацию я беру на себя.

Кэтрин была полна возмущения. Из всех наглецов… она даже мысленно не могла подобрать подходящие слова для характеристики Мэта. Ему опять почти удалось. Он почти околдовал ее своими ласками! Но такое бесчувственное отношение к счастью Кэрол — это было уже слишком. Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала ледяным тоном:

— Я передам твое предложение Кэрол и Полу, когда увижу их завтра. А теперь, если ты не возражаешь, я должна позвонить ей, как обещала. Она, должно быть, уже беспокоится, куда это я пропала.

— Так, значит, ты все-таки собираешься пойти с ними завтра? — Мэт все еще обнимал ее, хотя голос был таким же холодным, как и у нее.

— Да, естественно. Если помнишь, ты мне сам это предложил.

Он резко опустил руки, как если бы она стала ему противна, и сказал сквозь стиснутые зубы:

— Делай что хочешь, черт возьми! Мне наплевать, даже если ты каждый вечер будешь ходить по ресторанам. Только сделай одолжение, будь дома двадцать четвертого.

Кэрол была разочарована, что Мэт не смог прийти, но уверяла Джеймса, что он прекрасно заменяет брата. Первый вечер прошел так весело, что они решили встретиться и на следующий день, и на третий. Кэтрин уверяла себя, что всего лишь ловит Мэта на слове и наслаждается жизнью. Тем не менее ей все-таки не удалось убедить себя, и когда Кэрол и Пол предложили собраться в четвертый раз, она обнаружила, что смело лжет, чтобы отказаться.

— Очень жаль, но я уже должна возвращаться. Мне столько надо сделать перед Рождеством, просто не знаю, как все успею. — На самом деле ей нечем было там заняться, и она со страхом думала о возвращении.

Джеймс, как всегда, проводил ее домой, но, когда она предложила, чтобы Клайд сварил кофе, Джеймс отказался.

— Спасибо, я не хочу кофе. Если ты не возражаешь, я бы сделал себе коктейль.

— Конечно, — улыбнулась она и пошла сказать Клайду, что им ничего больше не нужно.

К ее удивлению, он с грустью улыбнулся и коротко произнес:

— Как вам угодно, миссис Мартин. Спокойной ночи.

Размышляя о его странном выражении лица, она пошла в гостиную и стала рядом с Джеймсом у стеклянной стены. Молча она наслаждалась панорамой города, расстилавшейся перед ней. Огни, многочисленные из-за приближающихся праздников, придавали всему городу сказочный вид. Когда Джеймс тихо произнес ее имя, Кэтрин не без усилия вернулась к реальности. Но его следующие слова приковали все ее внимание.

— Как долго ты собираешься терпеть такую жизнь, прежде чем решишься что-то изменить?

Смущенная и обескураженная, она спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что люблю тебя. Разведись с Мэтом и выходи за меня. Позволь мне заботиться о тебе. — Говоря это, он поставил стакан на столик, заключил Кэтрин в свои объятия и поцеловал. Она ничего не почувствовала. Джеймс был красивым, обаятельным, с ним было приятно общаться, но его поцелуй оставил ее совершенно холодной. Она высвободилась из его рук, стараясь сделать это как можно мягче, и так же мягко сказала:

— Я старше тебя на шесть лет.

Он снова обнял ее, теперь уже крепче, и заговорил:

— При чем здесь твой возраст? Кэтрин, оставь его, пока он не вернулся из Шотландии. Уедем со мной куда-нибудь, куда угодно. Я обещаю, что не позволю ему обидеть тебя.

Потрясенная, Кэтрин воскликнула:

— Джеймс, ведь Мэт — твой брат!

Его объятия слегка ослабли, но он все еще не отпускал ее, говоря с болью в голосе:

— Я знаю. — Затем с еще большим чувством продолжал: — Боже мой, могу ли я забыть об этом? Я люблю его, Кэтрин, очень люблю. Он всегда был моим идеалом и остается даже сейчас. Я не встречал другого человека, который вызывал бы к себе такое уважение. В моем понимании он вообще никогда не бывает не прав. Мэт всегда был строгим, но всегда — справедливым. Но это со мной. А с тобой, Кэтрин? Пойми, я просто не могу видеть, как он уничтожает тебя. А он именно это и делает. Другому мужчине он бы не позволил вмешаться, но не думаю, что он будет бороться со мной. Уезжай со мной, пожалуйста, пока он не вернулся.

— Не могу, — прошептала Кэтрин.

— Почему? — сердито спросил он. — Ты же не вещь, принадлежащая ему!

— Я люблю его. Вот и все.

Руки Джеймса опустились, и он молча смотрел на нее, словно не веря собственным ушам.

— Я тебе не верю! — воскликнул он наконец. — Я никогда не видел женщину, которая была бы настолько равнодушна к своему мужу! И он тебя не любит, насколько я могу судить. — Его последние слова заставили Кэтрин болезненно сжаться, и он поспешно добавил: — Прости, Кэтрин. Неужели это правда? Ты его любишь?

— Да, действительно люблю. — Ее голос дрогнул, и она добавила: — Боже мой, Джеймс, неужели ты думаешь, что я способна была бы жить с ним, терпеть Бет и Диди, если бы не любила! — Она уже не скрывала своих слез, и Джеймс опять обнял ее, но на этот раз совсем по-другому. Желание обладать сменилось желанием поддержать и утешить.

— Мне очень жаль, Кэтрин. Жаль и тебя, и себя. Черт, мне жалко даже Мэта, потому что этот дурак не знает, что теряет. Мне бы очень хотелось тебе помочь, но я не знаю, как.

Уткнувшись головой в его плечо, Кэтрин прошептала:

— О Джеймс, ты помогал мне с того самого дня, когда я впервые появилась здесь. Ты был чем-то вроде буфера, и не только между мной и Бет, а потом Диди, но и между мной и Мэтом. Я почти жалею, что люблю не тебя, но тут уже ничего не поделаешь. Я принадлежу ему, полностью и безоговорочно. И это навсегда.