Царевна

Глава последняя

— Ну и где этот ирод коронованный? — громко интересуется мамочка, стоя посреди Тронного зала.

— Ну чего сразу ирод! — доносится до нас голос батюшки, затем и он появляется со стороны уборной. — Дела у меня были, государственные! — он поднимает вверх палец.

— Мантию из штанов вытащи, — комментирует мама. — И давай, детей благослови-ка!

— Благословить? — удивляется царь-батюшка.

Сережа опускается на колено, я приседаю, как учили. Интересно, откуда любимый этикет-то знает? Папа преображается — выпрямляется, улыбка, с которой он привычно пикируется с мамой, исчезает, и через мгновение на нас смотрит действительно царь. Вот может показаться, что они с мамочкой ссорятся, но это не так. Папа маму любит, как… как… как Сережа меня.

— Вот, милый, смотри, — мамочка подходит к папе, показывая на нас. — Сквозь смерть любовь свою несли дети наши.

— Любовь истинная… — вздыхает царь. — Что же, благословляю вас, дети мои.

И в тот же день по всей Руси Магической разлетается весть о женихе царевны Милалики, да любви нашей неземной, потому что это настоящее чудо. Батюшка повторяет слова матушки о покоях, после чего деланно вздыхает. Мама сразу настораживается, поинтересовавшись, чего это он.

— Заневестилась дочка, — объясняет папа, тщательно давя улыбку, что видно по подрагивающим его губам. — Теперь березовой кашей и не попотчуешь.

— Ах ты! — замахивается на него царица. — Все бы тебе ребенка мучить!

— Нельзя ладушку березовой кашей, — подтверждает Сережа с такой нежностью в голосе, что я просто растекаюсь от этих интонаций. — Дворец новый строить придется.

— Да никто не собирался, сынок, — отвечает ему мамочка. — Это у батюшки нашего шутки такие.

Но на этом я не останавливаюсь, хотя новенькое колечко, магией нам обоим подаренное, хочется разглядывать постоянно, но мне еще кое-что сделать нужно. Поэтому я прошу пригласить ко мне ротмистра, ну, того самого. Оказывается, это сделать довольно просто, поэтому он появляется в малых приемных покоях через полчаса.

— Здравствуй, сестра, — здоровается он. — Что случилось?

— Смотри, мне Смерть вернула любимого, — показываю я на Сергея, с интересом разглядывающего офицера. — Звания у вас равные, по-моему… Но там он был моим командиром из «летучек мышек», ну, пластунов.

— Так вот откуда у тебя такой опыт, — понимающе улыбается ротмистр и вдруг делает жест в сторону Сергея.

Не знаю, что хотел сделать Сережа, а я такого братика чуть не испепелила на месте, но в этот миг вся школьная форма моего любимого покрывается знаками. Только приглядевшись, я понимаю, что это ордена и медали. Ого, сколько их у него! Как он только такой иконостас скрывал-то?

— Ого, и Героя даже дали? — громко удивляюсь я. — Это за что? Почему не знаю?

— Это, наверное, посмертно, — задумчиво отвечает Сергей. — Была там заварушка одна, так что вполне могли…

— Это высшая военная награда, — объясняю я Александру Егорычу.

— Вот как… Ну, тогда все с вами ясно, — реагирует ротмистр.

Это и я понимаю, что ясно, но вопрос, почему со мной так не сделали, задаю. Оказывается, что эти чары только на Руси работают. Александр Егорыч уже уходить хочет, но тут Сережа спрашивает, не полезут ли из Британии какие-нибудь хвосты, потому что я ему все рассказать уже успела, он даже мне за такой риск пообещал кое-что, но мы к этому вернемся после венчания.

— Нечему там лезть, — присаживается рядом с нами ротмистр. — Мисс Лавгуд немного взорвала Хогвартс, когда кто-то решил, что напасть на нее скопом — хорошая идея. Но она все-таки ребенок, поэтому не учла, что Хогвартс не только географический центр.

— То есть мир распылила? — нам рассказывали о возможностях подобного на уроке. Жалко, если так, на самом деле, не одни же сволочи там жили?

— Не настолько плохо, — хмыкает офицер и, насколько я понимаю, уже бывший резидент русской разведки. — Ядро хлопнулось, с ним исчезла магия, вся. Мир магической Британии из-за стяжек слился с куском людской, а там они уже притянулись. Так что нечему лезть из Британии, нет там магов, гоблины едва убежать успели, да и мы тоже.

Вот это новость! Не скажу, что это меня расстроило, знала бы — сама б такое им устроила! Но какая Луна молодец — одним бахом всех!

Заметив мое восхищение, ротмистр добродушно смеется, покидая затем нас, но я понимаю, будет и Сереженьке такой же крестик, что и у меня. То есть не я одна буду знаменитостью, в том числе и в армии. Это мне нравится, потому что светиться, как фонарик, я не люблю. Еще интересно, что будет, когда жених — а он теперь, после благословения, именно жених, — так вот, что будет, когда он увидит тренировки стражников.

— То есть угрозы у нас получаются, только обычные, — задумчиво произносит Сережа. — Это хорошо.

— У нас с тобой вообще дембель, — замечаю я. — Потому как царевне невместно, а ты ейный жених. Так, что, любимый, штык в землю, у нас стража есть.

— Ну это мы еще посмотрим, что это за стража, — отвечает мне жених. — Но, пожалуй, да. Детство, вой под луной…

— Ничего, у меня слух есть, — утешаю я его, расслабленно полусидя в его объятиях.

— У меня нет, — информирует меня Сережа. — А серенады петь еще…

— Серенады пусть коты поют, — хихикаю я. — Букетно-конфетный период у нас считать пройденным.

— Ну не-е-ет! — возражает мне Сережа, как-то неожиданно легко поднимая на руки, после чего прекращает мои шевеления одним словом: — Привыкай.

— Мужик с оглоблей вспомнился, — признаюсь я, и мы весело смеемся.

Нарисовавшаяся в голове картина действительно очень смешная получается. Но вот все услышанное означает только одно — история Герании Поттер закончилась. Больше нет ни сил Света, ни сил Тьмы, никаких морд, есть люди, в силах которых жить счастливо. Потому что жизнь, даже впроголодь, гораздо лучше смерти за какое угодно благо. Странно, мои фанфики заканчивались обычно иначе, но я не переживаю — захочу, опишу, как понравится, а сейчас я просто счастливая.

Хорошо не быть героиней магического мира, от которой все ждут чего-то непонятного, а просто девочкой. Вот я — просто девочка, ну а то, что царевна, так это детали. В первую очередь я ребенок, а кто не согласен — я маме скажу! Потому что, если Сереже сказать, то хоронить нечего будет, проще просто перекрасить, и все. Осознавать, что рядом со мной люди, готовые ради меня перевернуть вверх корнями весь мир, очень сладко. Волшебно, как-то, вот… Я та-а-а-акая счастли-и-и-ивая!

К нам тут давеча посол приезжал, французский. Мамочке с батюшкой недосуг, вот меня и наладили с женихом, поинтересоваться, чего приехал-то. Ну и послать его нахрен, потому что с лягушатниками дружить себе дороже. Так папа сказал, а у него опыт.

Нам до венчания год еще целый, что иногда просто невыносимо, но мы держимся, конечно, как же иначе. Школа уже за спиной осталась, надо думать, чем, кроме дел государевых, заниматься будем. Спасибо хоть корону не пихают, потому что мы все бессмертные, значит. Тетя Смерть сказала, что я ее утомила еще в прошлый раз, поэтому за нами она не придет. Почаевничать да лясы поточить — это сколько угодно, а забирать — ни за что. Ну и хорошо, но тогда вопрос скуки скоро возникнет, а солдат скучать не должен, я это точно знаю.

Ну так вот, устраиваемся мы вдвоем в Тронном зале, одежды шитьем сверкают — аж глазам больно, короны малые на головах, потому что царевна, значит. И тут входит уежище французское — вылитый Малфой. Входит и сразу трындеть начинает, хорошо хоть по-русски. Не сказать, что я его слушаю, но рассматриваю. Нет, ну вылитый же Люциус Малфой! Морду кривит, не нравится ему, знать, что не царь до него снизошел. А в моей памяти встает первый год Герании Поттер в школе Хогвартс.

Я-то думала, что эту память не сохранила, а оно поди ж ты. И хотя меня поведение в тот год Драко совсем не удивило, но для малышки это был просто удар за ударом. Униженная, забитая девочка, которой пожалели чуточку тепла все вокруг — и вот такой брезгливо кривящийся Малфой, бьющий ее словами наотмашь. Я не знаю, куда забрали малышку, преданную собственной матерью, но просто чувствую, что обязана отомстить.

— Ты чего, малыш? — тихо спрашивает меня Сережа.

— Сейчас эта гнида у меня отсюда лететь будет, — так же тихо отвечаю ему. — Его сын унижал девочку-сироту, ему ничего не сделавшую и повинную лишь в том, что ее героем назвали.

Вот тут и до Сережи доходит, я вижу это по сверкнувшим глазам моего будущего мужа. Он делает незаметный жест, отчего выдрессированная им лично стража, напрягается, готовая этого самого посла… послать, короче.

— Значит, ваша страна не уважает нас настолько, — медленно говорю я, — что посылает к нам послом человека настолько низкого, чей сын издевался над сиротой? Ты, посол, воспитал своего отпрыска. И результат твоего воспитания я видела.

— Вам солгали! Ваше Высочество! Это грязная ложь! — кричит Малфой, а я смотрю прямо в его глазенки и вижу — все он знает, оттого и шокирован сейчас. Не ожидал, тварь, ну так и получи…

— Да ты, верно, позабыл, где находишься, смерд? — я медленно встаю, впадая в чуть ли не священную ярость. — Это тебе не Британия! Стража!

— Ваше Высочество? — ну да, театр, еще какой.

— Выкинуть это вон из Руси! И уведомьте кто-то Францию о разрыве отношений! — выполняю я наказ батюшки. — Причиной укажите — демонстрацию крайнего неуважения с их стороны и оскорбление царевны послом.

До Малфоя что-то начинает доходить, а я улыбаюсь. И вот от этой улыбки он белеет, становится одного цвета с волосами. Ну а потом его берут за ноги и дословно выполняют мой указ. Я чувствую облегчение и смеюсь, потому что понимаю — конец малфойской карьере. Такого ему точно никто не простит, ибо Франция лишается торговли, хотя у нас давно уже стеклянные бусы «с самого Парижу» не в почете.

Вот, пожалуй, на этом, можно и закончить повествование о царевне Милалике, временно ставшей Геранией Поттер. Тоже, если подумать, фанфик получился. Может, и спорный, и вызовет какое-то неприятие, но кому какое дело? Я счастлива, Сережа мой — тоже, а мнение остальных меня отчего интересовать должно? Это моя жизнь! А я царевна и имею право, вот!

И жили мы долго и счастливо, потому что иначе было просто невозможно жить. Смерть к нам заскакивала, от дел отдохнуть, Яга захаживала, с детьми поиграть, Кощей как-то даже прискакал… Хорошая была сказка, теплая, хоть и не совсем новогодняя, но суть ее от этого не менялась. Ведь каждая сказка должна заканчиваться хорошо, иначе зачем она нужна?