Цена империи. Выбор пути

Глава пятая. Шведский блин комом

Москва. Кремль. 12 сентября 1883 года.

ЕИВ Михаил Николаевич

Знаете, где в Кремле находится мой кабинет? Что? Догадались? Ага! Я выбрал как раз тот самый кабинет, про который рассказывали в народе, что в нем никогда окно не перестает гореть. Ага. Вот только этот кабинет окнами смотрит в кремлевский двор. И этим вполне соответствует требованиям охраны. Я ничего решил не придумывать нового: стол для совещаний. Сейф. Шкаф для книг и бумаг. Кресло. Столы для посетителей. Письменный прибор. Телефон. Два телефона. Предмет роскоши. Необходимой. Деревянные панели (карельская береза), шторы на окнах. Вот и вся внутренняя начинка. Всё сделано добротно, но без той самой эстетики уходящего девятнадцатого века: витушки-финтифлюшки, это всё не моё. Зато в кабинете весьма недурственно думается. Всё по фэн-шую. Это все началось по весне.

Минутку. Точно вспомню… двадцатого марта, я как раз подписал указ о веротерпимости. Девятнадцатого марта Мезенцев доложил о том, что за авантюрой с так называемым «Завещанием Александра Второго» стоит папский престол. И это после того, как я предложил Ватикану что-то вроде ситуационного союза. Не захотели?!! Бывает. В указе я признавал равноправным основные конфессии: православие, в том уравнял в правах староверов, которые избрали своего патриарха, поднявшись на одну ступень с Русской Православной Церковью. И обошлось им это недорого. Подумаешь, выдали государству кредит, в двести миллионов рублей золотом? Для них это ерунда, могут еще дать, только я их доить досуха не собираюсь: пригодятся еще. Грузинская и армянские автокефальные церкви — чего их запрещать? Пусть трудятся. Мусульманство шиитского толка. Это реверанс в сторону Персии, тем более, наше толкование Корана будет без крайностей, нам экстремизм религиозный не нужен. Буддизм — Тибет! Да и бурят обижать не надо. Немного у нас в стране буддистов, но есть они! Из протестантов — лютеранство, из-за немцев, которые в большом числе верно служат трону. Иудаизм, заодно черту оседлости отменили и вообще…

С еврейской общиной у меня как-то не заладилось. Точнее, не так… Еврейская община показала себя с лучшей стороны: она раскололась. Была значительная часть, которая согласна была пойти на условия государя, была часть, которые ничего менять не хотели и оставались враждебными, а была часть очень богатеньких буратин, которые думали, что их деньги позволяют им плевать на слова монарха. С последними все просто — будем давить! Предпоследние отправятся на историческую родину, с этой целью потихоньку скупаются земли на подставные компании в турецкой Палестине. Иерусалим? А вы бывали сейчас в этом городе? Больше всего он напоминает гигантскую помойку, в котором толкутся паломники самого разного толка. О! Как завернул! Самому понравилось! Люблю двусмысленные фразы и слова — эхо. А с теми, кто из евреев решил связать свою судьбу с Россией, с теми будем работать. Уже работаем.

В Большой Прицке, небольшом селе под Белой Церквью, управляющим сахарным заводом был такой еврей Яков, фамилию ему дали Прицкер, типа Яша из Прицка. В пятидесятых годах его семейство перебралось в Киев. В той моей истории эта семейка эмигрировала в САСШ в 1881 году — после еврейских погромов, стихийно возникших после убийства императора Александра II. В этой истории еврейских погромов удалось избежать, не обошлось без эксцессов, в том же Житомире и Киеве, но полиция старалась пресечь, и пресекала. Что доказывало один факт — без попустительства властей еврейских погромов не могло быть! Извините, отвлекся. Так вот, со временем сын Якова — Николай Прицкер, оказавшись в возрасте одиннадцати лет в незнакомой стране, в Чикаго, получил свой шанс: семья вкладывалась в его обучение, Николай стал юристом, а уже его внуки — одними из самых богатых людей Америки, владельцами сети отелей Хаятт. В этой реальности я отправил семью Прицкеров в САСШ в декабре 1881 года, да не одного, было еще несколько людей. Зачем? Есть только один способ задавить Ротшильдов, Рокфеллеров, Моганов и прочих властелинов мира — отобрать у них деньги! А кто лучше всего сможет забрать деньги у еврея? Другой еврей! В общем, поехали туда прожженные авантюристы. Первая акция — будут Неваду продавать! А что тут такого? В истории такое известно… Пустыня, земля там стоит копейки, сущие копейки… А когда узнают, что там есть нефть и золото… Вот тогда и будет она распродаваться по очень серьезной цене. Афера? Еще какая! И в качестве прикрытия с господами авантюристами отправились люди Воронцова-Дашкова. Пусть тренируются!

Опять отвлекся. Кроме этого, закон устанавливал понятие «местные языческие культы», которые тоже были разрешены. Но была одна тонкость — если в каком-то племени шаманы век от века камлают, проблем нет. Но если в племя приходит Белый Брат и начинает свой новый культ устанавливать, такого брата надо сразу же к ногтю! Появился и термин «тоталитарные культы» — однозначно запрещенные, сюда и масоны, и все виды сатанистов, и всякие типа протестантские учения, да еще и были перечислены признаки таких культов. Самое главное: католики в число разрешенных конфессий не попали! От слова совсем! К этому закону прилагался указ о запрете католической церкви в Королевстве Польском. Костелы закрывались или передавались православным, ксендзы — из страны вон! Причём все — на это отводилось месяц времени! Публичные службы католикам были запрещены. Нет, веру не запрещали — запретили церковь! Структуру, подчиненную папе Римскому. Хочешь сохранять веру — молись в домашних условиях, сколько хочешь. Но кроме молитвы — ничего более. Можно было бы по-другому? А зачем? Не перебродил в польском панстве еще градус великопольскости, подогреваемый из Ватикана. Поэтому действовать надо было решительно и быстро. Так и поступили! Шляхта? Возмутилась! Но далеко не вся. Но с великопольским восстанием сравнивать не будем. Армию в Варшаву вводить не потребовалось. Эту операцию готовили очень серьезно: жандармерия и дружина Воронцова-Дашкова взяла основную часть работы на себя, обеспечивая секретность и быстроту действий. С крестьянскими волнениями справились заранее введенные на территорию царства с целью маневров казачьи команды. И на усмирение шляхты их тоже хватило. Всех вместе. Тем более, что знали, приблизительно, конечно же, где и сколько людей могут выставить «повстанцы». Придушили. Конфисковали у зарвавшейся шляхты земли, отправив ее на перевоспитание в далекие северные края, а крестьянам раздали освободившиеся угодья. Так это восстание и бесславно закончилось. Витте предложил ввести дополнительный налог на католиков, которые не захотят переходить в православие, а при переходе в истинную веру давать освобождение от налоговых платежей на три года. Ну, перейдет толика малая за деньги, но не те еще времена, чтобы золото решало абсолютно все проблемы. Вера сейчас стоит дороже! Нет, мы пойдем другим путем. Через агентурную сеть. Уже сейчас католические общины на местах стали писать прошение мне, чтобы им разрешили снова богослужения, мол, выберем достойных священников из своей среды… Я по-вашему для чего в узлище придержал пару-тройку католических епископов? Был на них компромат: и растление несовершеннолетних, и педерастия, и банальные подкупы, взятки и даже убийства. Еще немного подожду, как они дойдут до кондиции, то начнут рукополагать священников новой католической церкви, от Ватикана отделенной. И отличаться она будет от привычной только тем, что верховенство Рима признают, но не подчиняются ему, а тезис о непогрешимости папы Римского куда-то из их учения исчезнет. В общем, будет кому верующих направлять на правильный путь. И эту Польскую католическую автокефальную церковь мы признаем. Со временем. А что? Принцип: «разделяй и властвуй» никто не отменял.

В общем, споры и борьба только вокруг этого самого закона меня настолько утомили, что я чувствовал себя подобно выжатому лимону. Хотелось забиться под рабочий стол и никого не принимать. А лучше всего приказать себе сделать в комнате отдыха ванную, и там принимать посетителей — в неге, тепле и при деле… А так, зашла как-то моя благоверная в комнату отдыха, вздохнула тяжело… и вышла. Поняла, что тут я с любовницами точно уединяться не буду: простая солдатская койка, столик для легкого перекуса, обеденным его не назовешь, кухонным тем более — нету тут кухни. Да комод с бельем. Вот и вся обстановка. Она тогда меня даже упрекнула, что моё рабочее место столь бедно выглядит. На что я заметил, что зато ничто думать не мешает и от работы не отвлекает. Впрочем, Ольга видела, какой объем работы я делаю, и часто переспрашивала меня, не могу ли я часть дел перепоручить своим подчиненным? А я итак им слишком многое перепоручил, не всегда получается проверить, как они там справляются. Но есть же такая работа, которую никому… черт меня подери! В общем, в тот день я был очень и очень вымотан…

Такое состояние не осталось незамеченными со стороны родных и близких, и реакция последовала незамедлительно. Этим же вечером в мой кабинет ввалилась настоящая депутация. Родных представляли супруга, цесаревич Николай и вездесущий Сандро, а близких — Алексей Толстой. Уверен, он меня и заложил домашним. На лице моей дражайшей половинки было выражение отчаянной решимости и у меня возникла ассоциация с романом Стивенсона, не хватало лишь парочки мушкетов, абордажных сабель и черной метки, вырезанной из библии. Для приватной беседы их было слишком много, а для переворота, пожалуй, маловато. Разве что в приёмной ожидают сигнала отряд гвардейцев с табакерками наизготовку. Пока там Витте — я спокоен. Этот не пропустит ко мне никого лишнего. Эта делегация — исключительный случай.

Я надеялся разрешить все миром и как-то отбрехаться, но мне не дали слова сказать и тут же предъявили ультиматум, как водится, после оглашения списка моих прегрешений. И самым главным обвинением было покушение на главнейшее достояние Российской Империи, а именно здоровья и жизни помазанника Божьего, а по совместительству любимого мужа и отца. Причём этот шельмец Сандро ухитрялся поддакивать и даже вставлять отдельные фразы из серии: «Как вы правы, мама!!!». Присутствие адвоката процедурой не предусматривалось, в последнем слове подсудимому, отказали. Приговор же был оглашён Ольгой Фёдоровной и адресовался не только мне, но и моему адъютанту назначенному ответственным за приведением оного в исполнение. Отрадно, что моя жена сумела продемонстрировать не только возросшее владение русским языком, но и знанием народных выражений.

— Михаил, раз тебе наплевать на собственное здоровье, то я не могу более оставаться немой свидетельницей столь оригинального метода самоубийства. А посему, вынуждена требовать: возьмись наконец за ум и, наконец отдохни, хотя бы несколько дней. Иначе, это закончится погостом или палатой для умалишенных. А вас же Алексей Владимирович, ка верного друга и адъютанта, прошу взять контроль на себя. Ну организуйте охоту, скачки, словом всё, что вам угодно, лишь бы мой Михель сумел выкинуть из головы все заботы и прийти в себя.

В общем, мне пришлось капитулировать и отдаться на милость победителя, точнее — победительницы. Но, желая окончательно реабилитироваться в глазах супруги и сыновей, я торжественно пообещал провести со семьёй не менее двух месяцев в новом имении в Крыму, а дабы дать им возможность насладится целебным крымским воздухом, мягкой и теплой черноморской водой (не чета вечно холодной Балтике), да и здоровье подправить. При этом я настаивал на том, что Ольга с младшими сыновьями проведет в Крыму четыре месяца. Май-июнь и август-сентябрь. А вот в июле, скорее всего, нам предстоит семейный тур по Европе. Пора цесаревичу искать невесту.

Удовлетворённые моей сговорчивостью Ольга и дети удалились, правда Академик ухитрился при выходе по-заговорщицки мне подмигнуть. А вот Толстого, я попросил задержаться, дабы «составить план оздоровительных мероприятий». Удостоверившись, что, родня не только покинули кабинет, но и этаж, я, заперев дверь развернулся к генерал-адъютанту и, заметив довольную ухмылку на его физиономии тихонько так спросил:

— Ну что, Лешенька, по бабам?

— Ась?.. — опешил от такого предложения Толстой, он не то что был бы против, просто не ожидал, что я вот так сразу после визита супруги и по бабам… И тогда я разом сменив тон беседы, неожиданно рявкнул:

— Какого хрена лыбишься, Алексей?! Ты, что предупредить меня не мог, ты мой друг или где?

— Вот именно, что друг, Миша. А что мне оставалось делать, ждать пока тебя удар не хватит, чай не мальчик уже. В общем так, собирайся, едем ко мне в имение. А там банька, массаж и ну всё, что приличествует сему процессу. Ну и бабы в том числе. Тем более, что Ольга Фёдоровна мне изволила намекнуть, что она не возражает если эти дни возле тебя, будут, гм-м, дамы или девицы. Она в курсе, что ты не увлекаемый… А один раз…

— Не пидо…с… Я в курсе, Лешенька, в курсе. Только мне этого и одного разу будет лишку, хотя, расслабиться в баньке? А пиво возьми темное у Густава. Впрочем, ты в курсе.

Так что была и рыбалка, и шашлычок, и банька с пивом и девочками… Из мальчиков были только я и Леша, в общем-то расслабился я два дня. А когда наутро второго дня, меня за ловлей карасей застал Витте с ворохом телеграмм их Европы, так я тут же напомнил ему, что когда Государь Российский ловит рыбу, Европа подождет… До следующего утра! Хорошие фразы пропадать в туне не должны!

А 11 мая поездом из Москвы отправился в Крым. Конечно, мы проследовали до Севастополя. Не мог я не побывать в городе, который сам защищал когда-то, места боевой славы и нашего военного позора. А дальше — дело пропаганды. Героизм превознести, тупость не замечать. А Государь выводы сделает, на то он и государь. В общем, визитом в город-герой я был доволен. Он еще не город-герой? Ну, так мы исправим эту оплошность! В ближайшем будущем! И звание «Герой России» надо вводить обязательно! Такова моя царская воля! А потом прогулка на яхте. И вот уже через неделю мы в своем имении. А третьего июня полыхнуло. Да еще и как полыхнуло! Надо сразу сказать, что моя внешняя разведка этот момент упустила. Не совсем чтобы так: о том, что в Швеции начались какие-то подозрительные телодвижения, я был в курсе. Но что случится там такое????

6 июня 1883 в Стокгольме, на глазах у толпы праздношатающихся шведских бюргеров, неопознанные лица расстреляли карету с наследником шведского престола, принцем Густавом (он же Оскар Густав Адольф). Погибла и его супруга, Виктория Баденская, а вот его сын остался жив — полугодовалый младенец находился во дворце на попечении няни и кормилицы. Уже одно это известие всколыхнуло весь мир. Но когда я узнал, что стрелявшими были русские моряки, служившие на военном флоте, стало ясно, что нас опять крепко подставили. Кто? Скорее всего лаймы. Откуда они этих морячков откопали? Их играли втемную, или это были невыявленные контрразведчиками социалисты-террористы? И вообще, что и как случилось в мирном городе Стокгольме? Я понимал, что отдыхать более не получится. На вокзале в Симферополе меня застала зашифрованная телеграмма, утром седьмого числа возмущенная толпа взяла штурмом посольство России. Посла удалось эвакуировать, но трое сотрудников были убиты, а пятеро находятся в критическом состоянии. Я отправил срочную телеграмму в Москву. И литерным помчался в Санкт-Петербург. Мне необходимо было быть в северной столице, поближе к случившимся событиям. Удивительно, но это спасло меня еще от одного покушения. Видимо, кто-то был уверен, что я поеду поездом в Москву. И этот кто-то набрал боевиков, готовых пустить царский поезд под откос. Вот только заложить фугас у них не получилось. Перехватили. Из пятерки боевиков-подрывников двух смогли захватить для вдумчивого допроса и сейчас безопасники эту тему раскручивали. А я узнал об этом событии уже в Мариинском дворце. События развивались очень стремительно. Совсем не так, как привыкли в этом неспешном девятнадцатом веке.

Глава шестая. Как уйти в монастырь

Стокгольм. Королевский дворец. 13 сентября 1883 года.

Оскар II Бернадот, король Швеции

Его Величество вышел из кабинета и твердой походкой направился к лестнице, ведущей на первый этаж. Гвардейцы взяли на караул и застыли, похожие на блестящие безмолвные статуи. Краем глаза оценил их привычную выправку. Показалось? Слишком уж картинно тянутся, неужели показывают свое презрение? Столько лет не смотрел на этих напыщенных болванов, чего это вдруг сегодня сподобился? Неужели мне все еще не всё равно? Нет, насрать! На их мнение — точно. Ради своей семьи я должен уйти. Не ради спасения собственной жизни, чего уж там… После отречения за мою шкуру и гроша ломаного не дадут. Тем более, что отправляюсь под домашний арест. Даже выехать к родственничкам не дают. Да и родственники у меня! Говно, а не родственники! Ну, как говориться, сам виноват, лично отбирал. Спорный момент… Еще пять шагов — и лестница. Каков символический момент — спускаюсь, и через двадцать шесть ступеней превращаюсь в обычного гражданина! Хха… Так всё просрать! И всё только потому, что не хотел большой крови. А как теперь ее, кровушку остановить? Спускаюсь нарочито неспешно, нечего им тут торжествовать, и так уже от демонстрантов с их криками «Долой монархию!» уши закладывает. Долой, говорите? Так, посмотрим, как потом будете жалеть о короне, которую отвергли… Плевать! Каждый делает то, что в его силах. Я же остановить это бессилен. Бросить гвардию в бой, картечью расстрелять это мясо, заполнившее площади столицы? Предлагали. Только я после этого править не смогу. Пора! Последняя ступенька! А вот и карета, уже и герб с нее ободрали, сволочи! Ну что, ехай! В последний путь… Что-то я сегодня в траурном настроении. К чему бы это?

И только в карете, откинувшись на спинку сидения, я почувствовал, что меня начинает отпускать то нервное напряжение, что испытывал эти последние месяцы, во время которых моё государство штормило. Дьявол, я оказался не самым лучшим кормчим! Надеюсь, Оскар III окажется лучшим монархом. Но он же так молод! Не наделал бы глупостей! Надеюсь, что не дадут… Увы, всё началось с трагической гибели моего старшего сына и наследника Густава. Я никогда не смогу забыть тот страшный день, когда невдалеке от дворца раздался треск, как будто кто-то запустил фейерверк. Я даже подумать не мог, что четверо террористов устроят нападение так близко от королевской резиденции! Это был страшный день! Четыре человека стреляли с двух рук — сорок восемь пуль прошили карету, которую никто и не думал блиндировать, обычная карета, что и кто мог угрожать в нашей мирной стране принцу? Самое страшное было в том, что Густав был еще жив. Он получил четыре пули, но был жив! Один из боевиков подошел к карете и хладнокровно добил принца и его супругу, впрочем, та была уже мертва. А Густав… он мог бы выжить, если бы не эта сволочь! Урод! Проклятый нигилист! Дьявольщина! Откуда это всё свалилось на нашу прекрасную страну? Впрочем, будем честны с собою: не все было в порядке в Шведском королевстве. Но все эти проблемы были ничто по сравнению с произошедшим. И сразу же возникли вопросы: Кто? Зачем? И почему именно сейчас?

В столице есть полиция, дворец охраняет гвардия. Но взять террористов живьем не удалось: они бежали, отстреливаясь, по мирному городу. Их удалось зажать уже в районе предместий, скорее всего, их там кто-то ждал. Но уйти они не успели. Их окружили на ферме, куда они смогли прорваться, свозь оцепление, семья Бьёргеров — вся, тоже стало жертвой этого страшного дня, как и двое случайных прохожих в самом Стокгольме. Это сейчас я могу рассказывать об этом спокойно, а тогда… мне приходилось всего себя держать в кулаке, чтобы не показать свою слабость. Король не имеет право быть слабым! Не имеет, но так получилось, что я еще и отец. В эти минуты все-таки эмоции взяли верх. В кабинет ворвалась София, моя дорогая Софи, простившая мне многочисленные романы на стороне, добрейшая душа теперь пылала гневом. Она билась в истерике и требовала «найти их и всех убить»! К тому времени они уже были мертвы. Я выгнал всех вон, и еле успокоил супругу. Наедине с женой слез не удалось избежать. Весь тот день меня сжигали чувства: от отчаяния, до ненависти и растерянности.

Под вечер мне сообщили первые результаты расследования. У убитых убийц нашли документы русских моряков. Трое — с торгового корабля «Великий Новгород», а тот, кто убил Густава, Михаил Попов оказался мичманом с русского броненосца «Петр Великий». Поутру ко мне вернулась способность рассуждать. Я не понял, зачем русским надо было это убийство. Чтобы развязать войну с королевством? Но для этого есть другие методы. У них там, в Финляндии, итак весьма неспокойно. Генерал Бобриков, ставший генерал-губернатором Финляндского княжества, стал там проводить политику жесткой русификации, урезая права бывших подданных короны. Я знал о настроениях в Гельсинфорсе, там были не прочь вернуться под мою руку, но никаких движений для этого я не предпринимал. Да, парламент решил несколько увеличить армию и флот, профинансировал укрепление имеющихся крепостей. Но только и всего! Зачем? Русским такое откровенное нападение было не нужным, тем более, что они крепко увязли в Средней Азии, в своей Большой игре против британцев. Тем более, что так топорно сработать — у всех террористов при себе документы! Причем, прямо указывающие на то, кто сие совершил! Это такой след, который не похож на работу спецслужб Михаила. В Лондоне они сработали очень чисто. Все понимали, кто убрал трех самых влиятельных людей на Острове, но никаких доказательств так и не нашли. А тут все как на ладони. Значит, кто-то очень хочет нас поссорить. До состояния войны. Кто там из политиков говорил, что жить ему грустно, если с русскими никто не воюет, не один ли из покойников? Я встречался с императором Михаилом. Он не производит впечатление столь неосторожного маньяка, который отдаст приказ убрать и так активно наследить. Тем более, мой наследник… принц Густав по отношению к России всегда придерживался правила настороженного нейтралитета: мирно-нейтрального сосуществования. Он так высказывался на публике, и не однократно.

Швеция опять воюет с Россией? Ерунда какая! Мы себе не можем этого позволить. Армия слаба! Фактически, у нас армия — это силы самообороны. Если на нас нападут — мы сможем оказывать сопротивление какое-то время. Но воевать? Полноценно воевать? Тогда кому выгодна была бы эта война? Германии, с которой у нас начали налаживаться прекрасные отношения? Нет, намеки из Берлина говорят о том, что между Россией и Германией союза нет, но отношения потеплели, германские промышленники активно заходят в Россию, строят там заводы. И вообще, зачем Вильгельму этот конфликт? Остаются два игрока, которые могли бы это провернуть. Франция и Британия. Галльский петушок? Очень может быть. Ему нужен кто-то, кто прикрывал его от немцев, русские годятся для этой истории. Они настойчиво ищут возможности заключения союза и готовы это оплатить… золотом, а не кровью. Ну и извечный враг России Британия. Так грубо могли сработать обе разведки, переводя на русских стрелки.

И вот наступило утро 7 июня. Каким-то образом результаты расследования оказались во всех утренних газетах. Начальник полиции только обескураженно разводил руками. По его словам, утечки быть не могло. Но она была! Черт меня подери! Откуда они узнали? Кто проговорился? В столице было неспокойно: толпы народа вышли на улицу, и они были очень возбуждены, мне доложили о подозрительной группе лиц, собравшихся у посольства России. Это тревожило меня, и я потребовал отправить туда усиленные наряды полиции. К полудню у посольства собралось около двадцати тысяч человек, подогреваемые самыми разными ораторами, и вооруженными револьверами гражданскими. Ровно в полдень толпа ломанулась на штурм посольства. Полицейские не получали приказа стрелять, да и было их слишком мало. Я, к сожалению, поздно подумал о том, что посольство надо было окружить военными частями. Смяв призрачное заграждение королевской полиции, они ворвались в посольство. Я был благодарен лейтенанту королевских гвардейцев Улафу Ольсену, который проявил инициативу и вывел из посольства русского посланника. Не представляю себе, что было бы, если бы он был убит! Но разгром посольства — разве это не повод для войны? Казус белли, да, куда тут воевать?

В шесть вечера ко мне пришли послы Британии и Франции. Удивительно, что пришли вдвоем, не сговариваясь, как они утверждали. Оба принесли сочувствия своих правительств. Британия сообщила, что передаст нашему флоту два броненосца, и не допустит враждебных действий русских военно-морских сил против дружественного шведского королевства. И Британия готова выставить эскадру, которая блокирует Балтику, прекратит русскую торговлю через море. Франция прямо сейчас может предоставить нам вооружение — от ружей до пушек да еще и выдать солидный кредит под весьма небольшой процент. Вот тут я оказался в растерянности. Если от британцев что-то подобное и мог ожидать, то от французов, которые искали защиту от Германии, ну никак! Или это просто бизнес? Ружье нам продадут за копейки, а патроны тоже за копейки. Только на патронах заработать можно куда как больше, чем на ружьях!

Вскоре принесли телеграмму от Михаила Романова. Он выражал соболезнование и настаивал на совместном расследовании, утверждая, что допустит моих следователей в свою страну и разрешит им все необходимые действия. Подчеркивал, что Россия сама борется с терроризмом и столь грубая провокация нужна только для того, чтобы разжечь пламя еще одной войны между нашими народами. Удивительно, как наши мнения по этому вопросу совпадали. Неужели Британцы считают меня за идиота? Я никогда не брошу страну в огонь заранее проигранной войны! За последние сто лет Швеция дважды пыталась воевать с Россией. И оба раза крайне неудачно. Третьего позора нам не надо! И все-таки я вызвал военного министра. Парламент же бурлил. Там активно выступали пробританские политики и националисты, требующие увеличения армии, военных расходов, проведения мобилизации. Что за черт! В вечерних газетах массово пошли статьи о необходимости реванша и возвращении под шведское владычество Финляндии. На улицах столицы стало неспокойно: настроения народа очень умело подогревались. Вся пресса как с ума сошла! Все требовали войны и русской крови!

Я сообщил о намерении провести расследование и согласии России на содействие в этом. И до окончания следствия требовал никаких действий не предпринимать. Весь день столица бурлила, не смотря на мое заявление, начались погромы русских, евреев (заодно) и шведских предпринимателей, связанных с Россией, серьезно пострадала контора тех же Нобилей. На следующий день толпа взяла штурмом полицейский участок, где хранились тела убитых террористов. Беснующиеся граждане торжественно разорвали их на части и сожгли напротив королевского дворца. Гвардия, которая не получила приказа стрелять, окружила дворец плотным кольцом, но если тысячи горожан пойдут на штурм… Мне это напомнило заметание следов. Вечером пришел Гер де Луйс и сообщил, что его правительство не может успокоить волнения. Они все подали в отставку! Трусливые крысы!

После консультаций с лидерами парламентских партий, придворными, Софией, я решился поставить во главе правительства молодого Оскара Роберта Темптандера. Он устраивал почти все политические силы, был сторонником тесного союза с Британией. Министром иностранных дел стал барон Карл Фредерик Пальмшерна, представитель древнего влиятельного дворянского рода, хороший дипломат, который после службы в Константинополе стал сторонником сотрудничества с Францией и Британией. Военным министром стал генерал-лейтенант Густав Рудольф Абелин, который уже был министром обороны с 1867 по 1871 год. Я понимал, что генерал Рудди фигура декоративная. В последнее время в армии сложилась устойчивая группировка полковников — влиятельных офицеров, настоящих милитаристов. Считающих, что реванш в войне с Северным соседом просто необходим. Во главе этой группировки стоял полковник Карл Якоб Мунк аф Фулькила. Что самое грустное, он имел влияние на моего теперешнего наследника Оскара, ибо тот весьма сердечно относился к дочери полковника, Эббе Мунк. Риксдаг утвердил новое правительство, ввел военный налог «на укрепление армии и флота», дал согласие на привлечение внутреннего займа и займа внешнего, опять-таки на финансирование армии и флота. Пока что мне удавалось удерживать парламент от ультиматумов и обвинений России во всех грехах.

Но я понимал, что этот статус кво продержится недолго. В европейских газетах, почти во всех, кроме германских, развернулась активная антироссийская пропаганда. Германские газеты писали о событиях в Швеции достаточно сдержано. Но сейчас прогерманская партия была придушена, отрезана от прессы и парламентской трибуны, которую оккупировали реваншисты. Страна скатывалась к войне. 1 августа риксдаг принял решение о доведении армии до трехсот семидесяти тысяч человек. Это были абсолютно нереальные цифры! Фактически, была объявлена мобилизация, пусть и скрытая. Я заявил решительный протест и наложил на этот закон вето. Начинать войну я не имел права. Народ бурлил, улица негодовала. С трибуны риксдага раздавались речи одна воинственней другой. И тем не менее, я был уверен, что побурлит и успокоится. Авторитет королевской семьи был все-таки на высоте! И парламент вынужден будет прислушаться к мнению монарха. Целый месяц шло противостояние мое и народных избранников, при этом на улицах стало спокойнее. Казалось, ситуацию удастся удержать в рамках. Но тут вступил в действие флот. Десятого сентября были арестованы два российских торговых корабля. А командование флота заявило о прекращении движения кораблей под российским флагом через пролив Скагеррак. В тот же день решение моих тупых адмиралов было поддержано риксдагом! Броненосная эскадра британского флота придавала им решительности, но не прибавляла ума!

Ну вот, королева морей и ответила на навигацкий акт императора Михаила! Интересный ассиметричный ответ! Только за счет моего государства! Я собирался наложить вето и на этот закон. Но мне не дали такой возможности. Вчера ко мне пришла делегация парламента, во главе с моими министрами, в сопровождении послов Британии и Франции. И мне поставили ультиматум. Я должен был отказаться от короны в пользу Оскара. В тот же день я подписал указ об отречении от престола в пользу сына Оскара Карла Густава. Решением риксдага я и моя семья должна была содержаться в Эребру, бывшем королевском замке, ставшим тюрьмой. Теперь уже моей.

— Ваше королевское величество! — обращается ко мне начальник охраны, теперь уже моей стражи Улаф Ольссен, он даже не дворянин, просто капрал-гвардеец. Но в его глазах я вижу почтение, как и в речи нет и тени глумления.

— Я уже не Его Величество, а просто гражданин Бернадот, — горько произношу, выходя из кареты.

— Ваше Величество. Вам только надо было отдать приказ. Гвардия бы разогнала эту толпу.

— Улаф, знаете, из всей гвардии только вы мне и остались мне преданны. Остальные предали уже меня. Даже мой сын.

— Мы будем защищать вас, Ваше Величество, и не допустим, чтобы с вами или с кем-то из вашей семьи хоть что-то случилось.

Что же, наверное, я был не настолько плохим королем, чтобы заслужить такие слова. К сожалению, ни мне, ни Швеции все это не поможет.

Глава седьмая. В Стокгольме все спокойно

Стокгольм. Норрмальм. Окрестности церкви Святой Клары. 20 ноября 1883 года.

Олаф Петерссен (Иоганн Нойер)

В моей работе спешка — это путь к провалу. Почтенный торговец немецким вином не должен спешить, поэтому походка остается вальяжной и совершенно спокойной. По легенде я из старого шведского торгового рода, осевшего в Ганновере. Не так давно основал собственное дело, вернулся на родину предков, хожу в лютеранскую церковь, обзавожусь связями, давеча прикупил лавку в Норрмальме, в общем, ничего необычного. Единственное, что Швеция — страна небогатая, но на выпивку готовы потратиться. А как иначе согреться в этом ужасном климате? Правда, местное население предпочитает вину пиво и аква виту, так что я не слишком преуспевающий коммерсант. Но, с Божьей помощью… И все-таки, как жжет карман эта записка, из-за которой я и ходил в лютеранскую церковь шведской столицы! Но надо держать марку. Хорошо, что живу неподалеку. И до жилища, которое я снимаю (первый этаж — торговая лавка, второй — мои личные комнаты, третий, он же чердак — склад ненужных вещей, оставшийся от хозяев, подвал с бочками — это мой капитал). Как и все дома в этом районе — не больше двух этажей с крышей и подвалом, и не больше трех окон, что выходят на улицу. Таков порядок. Моя лавка в здании, выкрашенном в сливовый цвет и на входе красуется вывеска «Дойче Винн КР». И клиенты у меня, в основном, люди состоятельные. Хотя, говорят, что к рыбе предпочтительнее белое вино, рейнское белое тут почти не продается. Раскупают красные сорта, это да, весьма охотно. Но вот я в своей комнате. Захожу, закрываю ее на ключ, который остается в замочной скважине, из кармана достаю записку. Читаю. Женский почерк. Мне назначают свидание. Всё решено. Набиваю трубку табаком, открываю окно, поджигаю бумажку, от которой прикуриваю трубку, пепел развевается на ветру, ароматный дым окутывает комнату, заглушая запах жженой бумаги. Теперь можно окно и закрыть.

Меня зовут Йоганн, мой отец Ханс Нойер был немец, ганноверский моряк, свою женушку он привез из Швеции, куда его кораблик совершал регулярные рейсы. Нас в семье было шестеро детей. Я — младший. Матушка хотела отдать меня в священники, но я сбежал и прибился к бродячему театру. В молодости я был хорош собой, это сейчас пивное брюшко и отвислые щеки дополняют портрет преуспевающего бюргера и прекрасно ложатся в образ, а тогда я играл исключительно героев-любовников. И в жизни тоже. Бродячая актерская труппа — это нечто… Я многому там научился. И умению взламывать замки, в том числе. А что, думаете, мы не промышляли кражами? Только надо было делать все по-умному. Пока мы выступали в каком-то городке, присматривались к нужному дому, потом труппа покидала его пределы, а через несколько дней намеченный объект обносился. Но связать с нашим приездом было сложно. Я был одним из тех, кто добывал информацию. В постели скучающей фрау. Жеребец тот еще! Был и остался! Но в одном городке прелестная баронесса меня покорила. Я влюбился. Или подумал, что влюбился. Она была чудо как хороша! А муж ее зверски ревнив! А еще его родной брат оказался полицейским чиновником, а вот эту информацию я пропустил мимо ушей. Сам виноват. Нас повязали на следующий день, когда мы шли с добычей к месту стоянки труппы. Моим подельникам светила тюрьма, мне же ревнивый муж уготовил петлю. Без судебного разбирательства. Он оставил меня двум помощникам, а сам поскакал домой, впечатлительная натура. Я прочитал про себя все молитвы, пока мне приготовили петлю под ветвью раскидистого дуба. На мое счастье мимо проезжал русский дворянин со своей слугою. Он выкупил меня. Слуги сообщили барону о моей кончине, а в их карманах появились золотые монеты.

— Зачем вы меня вытащили из петли? — поинтересовался я, как только был развязан.

— Жалко было, чтобы такой красавчик пропадал ни за грош, — усмехнулся русский. От его слов мне стало нехорошо, неужели передо мною любитель мужчин? И как мне тогда придется отрабатывать свою жизнь? Я посмотрел спасителю в глаза и успокоился. У него было широкое добродушное лицо, нос картошкой, внимательные голубые глаза, он вообще не казался мне опасным человеком, как и его попутчик, массивный, наверняка не слишком подвижный. Это потом я понял. Насколько они оба могут быть опасны. Я рассказал о себе. Мне предложили интересную и насыщенную приключениями работу. Я не отказался. Хотя бы потому, что за мною был долг жизни. Работая на этого русского, я побывал в разных странах, выслеживал, находил нужных людей, узнавал информацию, передавал письма и посылки. Участвовал в ликвидациях. Это так называл мой шеф Сергей. Его врагами были люди, которые бросали бомбы, террористы. Этих я ненавидел. Из-за их дурости гибли ни в чем неповинные люди. А после поездки в Шотландию я получил указание затаиться в Ганновере, обрасти там легендой, заняться каким-то делом. Получил на это небольшой, но вполне достаточный капитал. В мае восьмидесятого года я получил письмо, поехал по торговым делам в Санкт-Петербург, где встретился с шефом, который теперь исполнял поручения очень влиятельного лица. И я понял, что теперь буду работать на государство. Ибо мой шеф получил эту самую власть. Там я узнал, что моя новая работа — перебраться и осесть в Швеции в качестве резидента-нелегала. Три месяца в меня вбивали основ новой работы. В ноябре того же года я очутился в Стокгольме. И за три года кое-что успел. И вот теперь пришло время проверить, не пропали ли мои труды попусту.

Санкт-Петербург. Мариинский дворец. 20 ноября 1883 года.

ЕИВ Михаил Николаевич

Надо было признаться, что такое катастрофическое развитие событий в Швеции стало для меня совершенной неожиданностью. Где угодно ожидал подобного, но только не здесь. Тем не менее, к войне с северным соседом надо было готовиться. При этом четко осознавать, что противник рассчитывает на то, что в тылу нашей армии будет действовать повстанческая армия гордой Финляндии, где никто не забыл того, как им хорошо было под желто-синим флагом. Вот эту проблему мы мониторили очень плотно. Польские и финские украины нашего государства должны были стать частью империи на наших условиях. И если в Польше процесс пошел, в том числе последнее восстание привело к тому, что всю шляхту, принимавшую участие в мятеже, лишили дворянских привилегий, сделав обычными мещанами, то с финскими подданными пока что было все еще непросто. Засевшие в Гельсинфорсе народные представители настаивали на собственных правах, противопоставляя себе законам Империи. Откровенно антироссийская пропаганда шла в местной печати. Гавкающие на нас газеты оперативно закрывались, генерал Бобриков с писающей братией не церемонился. Но открывались новые, которые сразу же теряли лояльность к имперскому центру, буквально через несколько нейтральных номеров возвращались к националистической и антироссийской риторике. 1 сентября шведские войска высадились на Аландских островах и начали стремительно строить там оборонительные укрепления. Швеция и Британия перекрывали нам морскую торговлю через Скагеррак. Впрочем, наша торговля не так сильно пострадала. Часть грузов пошли Эйдерским каналом, а начавшееся в прошлом году строительство Кильского канала вселяло в меня еще большие надежды. Другая часть пошла в Романов-на-Мурмане, железнодорожную линию туда уже провели, причалы построили, склады и погрузочно-разгрузочные мощности там росли, как грибы после дождя. И, конечно же, железная дорога. Да, стоимость зерна, отправленного таким путем, была немного выше, но не настолько, чтобы это стало критичным, тем более, что на экспорт мы отправляли его не так уж и много.

Интересно, что, заняв демилитаризованные острова, Швеция нарушила Парижский договор, регулировавший статус этих островов, которые достались России по итогам Северной войны (1807 года), и закрепивший их нейтралитет после неудачной для нас Крымской кампании. При этом никто нам войны не объявлял. Британские корабли начали делать досмотр российских торговых судов на предмет наличия у них военной контрабанды. И стали пытаться сделать это не только в Северном и Балтийском морях. Британский посол был вызван в МИД и получил серьезную такую ноту протеста, звучащую как ультиматум, в том числе речь шла об конфискации всего имущества граждан Великобритании, если еще хоть один корабль будет задержан без официального объявления войны. А наш посланник в Лондоне был отозван для консультаций в Москву. В тоже время мы сумели предотвратить самое главное — втягивание в конфликт Австро-Венгерской монархии. Для этого мы передислоцировали к границам этого странного образования два корпуса, состоящих большей частью из призывников, параллельно укрепляя пограничные крепости. Но отступил Франц-Иосиф только после демарша Бисмарка, заявившего, что Германия решительно осуждает любые попытки развязать войну с Российской империей, подтвердив слова выдвижением трех корпусов к границам союзника. Балтийский флот пребывал на базах, не замечая агрессивных действий неприятеля. Пока что мы вели информационную войну. Надо было создать противовес той дикой антироссийской пропаганде, которая распространилась по всей Европе.

Следствие установило, что мичман Михаил Попов погиб во время шторма на Балтике, в который попал его корабль, свидетели видели, как его смыло волной за борт корабля. А вот означенные матросы числились беглецами с торгового корабля «Святая Анна», сбежавшими в Копенгагене. Как говориться, если бы удалось сделать сверку, выяснить, они ли это на самом деле, но следы были уничтожены. И пока что никак не удавалось найти того, кто конкретно стоял за этим преступлением. Я понимал, что время поможет, рано или поздно мы найдем и исполнителей, и заказчиков самого высокого уровня, но я понимал и то, что у нас времени не было.

На Швецию пролился буквально-таки «золотой дождь». Ее военно-морской флот пополнился двумя броненосцами (не самыми новыми) и пятью крейсерами британской постройки. Были введены в строй броненосец береговой обороны и шесть канонерских лодок местного производства. Еще два монитора передала Франция, а с ними девять миноносцев. Армия Швеции, которая насчитывала двадцать пять тысяч человек уже сейчас выросла до девяноста, и продолжала набирать людей. Конечно же, у небогатой аграрной страны денег на такую армию просто не было. Кредиты Ротшильдов под не самые высокие проценты… Но ведь их надо будет отдавать! 11 сентября было объявлено о помолвке короля Оскара III Шведского и британской принцессы Беатрисы Саксен-Кобург-Готской, младшей дочери покойной королевы Виктории, сестры нынешнего короля Эдуарда. Свадьба их намечалась на апрель следующего года. И это мне активно не нравилось. Возникала возможность даже вассалитета Швеции по отношении к Британии, кстати, эта новость неожиданно примирила сепаратистские настроения в Норвегии, где местная элита была практически вся пробританской. В то время, как Олаф II отошел от прорусской ориентации своего предшественника и все больше склонялся в сторону Германии, в чем полностью отражал настроения в своем государстве.

В Мариинском дворце, в моем кабинете состоялось совещание в самом узком кругу, посвященное подготовке к войне со Швецией. То, что эта война неизбежна — было очевидно. Требование расследовать нападение на посольство в Стокгольме откровенно игнорировалось. Сейчас в столице Швеции тон задавали советники из Лондона при поддержке Парижа. На горизонте стала маячить новая антирусская коалиция. В моем кабинете собрались военный министр Милютин, начальник Генерального штаба Ванновский, командующий гвардией фельдмаршал Гурко, генерал Воронцов-Дашков и полковник Мезенцев, как мое доверенное лицо.

— Господа! Считаю, что нам нет смысла ждать, когда вооруженные силы Швеции окрепнут настолько, что смогут сами начать наступление. Но и сейчас начинать военные действия мы не готовы. Я вчера устроил смотр гвардии. В парадном строю она на высоте. Красиво, грозно, и слишком блестяще! Иосиф Владимирович! А как вы оцениваете реальные боевые возможности гвардии?

Генерал Ромейко-Гурко стал фельдмаршалом в день моей коронации. Я хорошо запомнил его позицию и твердость характера, которые позволили мне стать императором. Авторитет его среди армии, особенно гвардейских частей был необычайно велик. И к его мнению в Санкт-Петербурге прислушивались.

— Государь, гвардия готова с честью выполнить поставленную перед ней задачу. В преданности гвардии сомнений быть не может. В воинском искусстве сомнения есть. Считаю, что гвардию необходимо начать готовить к предстоящим боям со всем усердием.

Да, была у меня такая мысль: бросить гвардию в бой без особой подготовки, чтобы у этих голубых князей кровушку попили, да всем показать, что нонешняя парадная гвардия ни на что, кроме как перевороты устраивать, не годна. Но! Это все-таки русская кровь! И проливать ее задарма — преступление! А вот почувствуют вкус крови и победы, тогда из них толк выйдет, возможно…

— Хорошо! Иосиф Владимирович, после принятия плана кампании прошу в трехдневный срок составить план учений гвардии и неукоснительно его соблюдать! Какие есть соображения по срокам военной кампании? Сергей Николаевич, кажется, у вас было что доложить по этому поводу?

— Так точно, Государь! По нашим данным, военные действия должны начаться по весне, приблизительно в мае месяце, когда Финский залив очистится ото льда. Планируется ввод британской эскадры, нанесение поражение и блокирование нашего Балтийского флота в Кронштадте, высадка десанта и захват Выборга, отторжение Финляндии. Венские Ротшильды уверяют своих лондонских родственников, что смогут вовлечь в кампанию в мае-июне Австро-Венгрию. Их уверенность строится на заговоре против кайзера Вильгельма. По последним данным, атака возможна перед Рождеством или сразу после него. Таким образом будет обеспечен нейтралитет Германии.

— Вы передали данные нашим коллегам из Берлина? — да, подлости британской разведки удивляться не остается никакой возможности. Нет предела совершенству. Вот и имеем против себя совершеннейшего подлеца. Да уж…

— Согласно повелению вашему, Государь, немедленно, как только убедились в их истинности, — твердо и чётко ответил Мезенцев. Я довольно кивнул головой. Тогда полковник продолжил:

— Более того, сейчас Франция прилагает все усилия, чтобы втянуть в коалицию Турцию. И очень может быть, что там тоже сменится визирь и к власти придут более лояльные Парижу вельможи. Как нам представляется, по планам противника, весна-лето следующего года должны стать временем создания широкой антироссийской коалиции.

— Тогда нам нет смысла тянуть, Государь! Надо вывести Швецию из коалиции чем быстрее! — медленно, как-то растягивая слова произнес Милютин.

— Мы предлагаем повторить опыт Ледяного похода Багратиона, — добавил начальник генерального штаба Ванновский.

— Петр Семенович! А вам не кажется, что захват Аландских островов и строительство на них укреплений как раз и связано с тем, чтобы не дать нам повторить опыт семидесятилетней давности? Самый краткий путь к Стекольне лежит через Аланды, если по льду. А еще на побережье у столицы шведы строят батареи береговой обороны, ставят шестидюймовые орудия Виккерса. Да и броненосцы могут стать на прикол у Стокгольма — еще одна линия обороны.

— Мы просчитывали такую возможность, Государь! Прошу обратить внимание на карту. Вот предложения Генштаба…

После жарких споров, с небольшими поправками, план Генштаба был принят.

Глава восьмая. Ледяной поход

Ништадт. 11 декабря 1883 года.

Генерал от инфантерии Иван Степанович Ганецкий

Чем тяжелее задача, что стоит перед полководцем, тем больше чести одержавшему победу. Я вступил в командование Особым корпусом 26 ноября сего года. О том, что операция против зарвавшихся шведов готовилась заранее мне стало ясно, как только я прибыл на место дислокации своего соединения — в маленький финский городок Ништадт, в котором был подписан знаменитый договор 1721 года, завершивший Северную войну, закрепивший славу русского оружия. Впервые я видел столь значительные приготовления, которые сопровождались столь строгими мерами секретности. С наступлением холодов (в этих местах первые морозы в конце сентября далеко не редкость), в Финляндии вспыхнуло крестьянское восстание, причиною которого были действия генерал-губернатора Бобрикова. В ответ на требование местных властей предоставить Финляндии более широкую независимость, с изгнанием из страны русских чиновников, с тем, чтобы все налоги оставались в пределах великого княжества. Более того, финский сейм потребовал прекратить русификацию, а также принял решение о создании двадцатитысячной финской армии и потребовал удалить из княжества русские войска. Конечно же, реакция Москвы оказалась незамедлительной: сейм был арестован в полном составе, в княжестве вводилось военное положение, попытки поднять мятеж в Выборге и Гельсинфорсе были жестоко подавлены. Но тут началась крестьянская война. По сути своей партизанская, и тут сразу же оказалось, что малозаселенная Финская марка по сути своей прекрасный плацдарм для подобных действий. Большая часть великого княжества оказалась под контролем повстанцев, сдерживаемых регулярными частями и казаками-пластунами.

Надо сказать, что еще в прошлом году из Гельсинфорса через Або до Ништадта была проложена узкоколейная железная дорога, и даже три мили уложены в сторону Бьернеборга, но из-за начала восстания строительство железной дороги вдоль Ботнического залива до Торнеа было остановлено, а в самом Ништадте оказались огромные запасы рельс и шпал, прочего железнодорожного оборудования. Вскоре сам город, как и окрестности были очищены от местного населения, которое почти полностью было отправлено в Гельсинфорс. В моем распоряжении были три бригады: 1-я бригада особого назначения, которой командовал генерал Воронцов-Дашков, бригада морской пехоты Балтийского флота, которой командовал полковник Григорий Николаевич Казбек, 2-я гренадерская бригада генерал-майора Николая Дмитриевича Татищева, артиллерийская бригада, казачья бригада, железнодорожная дивизия, 1-я дивизия бронепоездов. Моим соседом в Або был гвардейский корпус под командованием легендарного генерала Гурко. С восточных границ княжества сосредотачивался 1-й Сибирский пехотный корпус под командованием генерал-лейтенанта Эдуарда Карловича Деллинсгаузена, причем его 1-я Сибирская дивизия сосредотачивалась в районах Выборга и Гельсинфорса. Этот корпус фактически состоял из егерских полков, каждый из которых включал в себя сибиряков, большей частью охотников, привыкших к суровым зимним условиям. Его еще называли иррегулярным корпусом, ибо все солдаты и офицеры его имели весьма своеобразную форму, совершенно не напоминающую военную. Скорее всего они все походили на промысловиков, да и вооружены многие были привычным им оружием, чаще всего берданками. Говорили, что самых метких и опытных стрелков сводили в особые группы и вооружали какими-то редкими винтовками с новыми прицелами, позволяющими уверенно убивать врага на расстоянии в версту. Но именно этот корпус должен был обеспечить замирение восставшей Финляндии.

Первого декабря, строго по плану, отряды разведчиков вышли на лед Ботнического залива, их целью было обеспечить работу железнодорожников, которые стали прокладывать узкоколейку прямо по льду. Было привлечено огромное количество работников, которые укладывали шпалы и рельсы, крепили их, связисты устанавливали крепление для линии телеграфа, Направление линии шло почти точно по прямой до города-порта Евле, где была железнодорожная ветка, почти не было войск. Надо было проложить почти полторы сотни верст временного пути (примерно 230 км). Невиданное в мировой практике строительство в общей сложности заняло пятнадцать дней. 12 декабря первые отряды бригады Воронцова-Дашкова и морские пехотинцы двинулись по проложенному пути, используя коней. Оружие, артиллерию и боеприпасы перевозили в вагонах при помощи тех же трудяг-лошадей, 22 декабря рано утром морпехи внезапным ударом взяли на абордаж вмерзшую в лед и превращенную в береговую батарею канонерскую лодку «Евле». Небольшой гарнизон и полиция этого небольшого захолустного шведского порта пребывала в полном замешательстве: никто не ожидал появления тут русской армии! Небольшой гарнизон состоял из двухсот рекрутов, которых совершенно недавно призвали на службу. Оказать сопротивления они попросту не могли. Для нас приятной неожиданностью стало то, что почти вся кадровая армия (более восемнадцати тысяч человек) была переброшена в Финляндию, для организации финских вооруженных сил, для планируемого по весне наступления. Пока морпехи занимали порт и ключевые точки города, осназовцы организовали его плотную блокаду, перерезав телеграфную связь. Опять-таки, сыграло свою роль и отсутствие русских дипломатов в шведском королевстве: 21 утром ультиматум императора Михаила II был передан послу Швеции в Берлине. В нем указывалось, что если он не будет принят, то военные действия начнутся в четыре часа утра 22 декабря. Они так и начались! Атакой и захватом Евле. К сожалению, гвардейский корпус Гурко опоздал, он подошел к Аландам почти что ночью, и штурм шведских позиций предпринял рано поутру. Если в моем распоряжении была железнодорожная колея с вагонами с военным имуществом, то у Гурко в качестве резерва по снабжению был только транспортный корабль «Меркурий», вмерзший в лед в десяти милях от Аландских островов. Его несколько раз пытались захватить потомки викингов, но пулеметы и трехдюймовка на транспортнике быстро остужали «горячие шведские головы». Продовольствие, боеприпасы, печки и палатки для обогрева солдат и офицеров — этого всего на «Меркурии» было в достаточном количестве. Но слишком близко к островам, захваченным неприятелем. Поэтому гвардию шведы встретили на позициях. Там был сосредоточен один из регулярных пехотных полков с приданными ему тремя тысячами плохо обученных рекрутов. Хорошо, что артиллерия на Аландах была представлена двух- и трехдюймовыми «бофорсами», а тяжелые орудия там еще не установили. Если бы там была даже одна батарея шестидюймовок, способных проломить лед залива, сложно себе представить, насколько сложной была бы операция по захвату островов.

В свои семьдесят три года я не был уверен, что смогу сделать дли Империи еще что-нибудь значительное. У любого человека есть предел сил и здоровья. Я, наверное, еще не подошел к этому пределу. Переносить тяготы этого похода было испытанием куда как более сложным, чем даже бои под Плевной. За мою жизнь я прошел через множество сражений, начинал воевать на Кавказе против диких горцев, умирял Польское восстание в шестьдесят третьем, и венгерское восстание сорок девятого. Меня миновали бои Крымской войны — в то время я командовал одним из отрядов, который отвечал за оборону побережья Балтики от вражеского десанта. Зато в Турецкую пришлось повоевать, очень серьезно пришлось. Меня назначили командовать гренадерским корпусом, лучшими частями тяжелой пехоты в русской армии. А потом случилась Плевна, где мне пришлось сыграть свою немалую роль в поражении неприятеля. Никогда еще я не был настолько поражен стойкостью и отвагой русского солдата, его мужеством и смекалкой! Но то, что происходило сейчас — это было вообще за рамками известного мне… я считаю это истинным чудом: тысячи простых людей — рабочих и крестьян быстро проложили временную железную дорогу, которая должна была стать линией снабжения всех наших войск в Швеции! Да, удивительным было то, с какой энергией взялся за эту работу Самуил Соломонович Поляков, представитель частного капитала, но именно его умение строить быстро, решать сложнейшие задачи по снабжению армии строителей и доставке материалов на нужное место в нужное место. И все эти задачи были подготовлены заранее! Фактически, я командовал только войсками, в тоже время лично начальник Генерального штаба Ванновский занимался решением задач обеспечения всей зимней кампании!

25 декабря узкоколейку соединили с железнодорожными путями в Евле. Этот неблизкий маршрут был выбран из-за того, что трасса шла по прямой, кроме того, в Евле была возможность вывести полотно на берег без особых проблем — пологий берег и небольшой перепад высот облегчали нам задачу. В самом городе были захвачены местные паровозы, а броневагоны уже стали поступать на станцию, где из них формировали первые бронепоезда. Было решено создать четыре легких бронепоезда и два тяжелых. На тяжелых установили по два шестидюймовых и два пятидюймовых морских орудия, на легких — по две морские трехдюймовки. Все поезда имели пулеметы Максима, десантную группу, вагон с оборудованием, который должен позволить отремонтировать путь, если он будет взорван либо поврежден еще каким-то образом! 26 декабря первый отряд моего корпуса: два легких бронепоезда, один тяжелый «Илья Муромец» и бригада осназа выдвинулись на Стокгольм, к которому подходили гвардейцы Гурко.

Аландские острова. 27 декабря 1883 года.

Генерал-фельдмаршал Иосиф Владимирович Гурко

Если бы у меня были еще три месяца! Да хотя бы два! Дело при Аландских островах показало, что гвардия перестала быть парадным войском императора, а стала боевой его частью. Но именно боевая подготовка гвардейцев оставалась желать лучшего. Почему-то бравирование личной храбростью в этих частях считалось главной доблестью солдат и офицеров. Причем часто это вступало в противоречие со здравым смыслом. Идти плотным строем на противника, скрывшегося в укреплениях — много ума не надо. Точнее, его вообще не надо! Я потерял три полноценных батальона за первые полчаса боя, после чего приказал сигналить отступление. И еще рота полегла, поскольку ее командир решил игнорировать приказ об отходе! Если бы мерзавец не погиб вместе со своими солдатами — приказал бы расстрелять его лично! Как и отстранил того мерзавца, что дал приказ о наступлении без артиллерийской подготовки! Подвел ты меня, Константин Конрадович! И какого дьявола я на тебя положился, назначив командовать первой гвардейской бригадой. Лучше бы ты, генерал-майор Шмидт командовал своим павловским полком и не высовывался! А так и наступление сорвали, и Ричарда Трояновича фон Меверса, который павловцев принял под командование, убило! Какого дьявола, спрашивается, я тащил по льду артиллерию? Правда, пушки Барановского, из-за их небольшого калибра, были тут мало пригодны. Но как только гвардейцы отступили для перегруппировки, как заговорила артиллерия — новые восьмидесятисеми-миллиметровые полковые пушки. Всего восемь орудий, но каков был эффект! Артиллеристы даже на морозе взопрели, так быстро подавали снаряды, корректировщики оперативно координировали огонь, благо, первая атака дала возможность выявить огневые точки противника.

И тут блеснули храбростью егеря. Лейб-гвардии Егерский полк весь начал движение по льду еще когда снаряды рвались на укрепленных позициях противника, а когда артиллеристы перенесли огонь в тыл — ворвались на укрепления, где началась жаркая рукопашная схватка. Слава Господу, что в это время кегсгольмцы и семеновцы стремительным броском во фланги смогли смять вражескую оборону, помогли егерям, за которыми пошли в бой потрепанные части первой бригады. Русских было не остановить! Стоящие во второй линии противника резервы были, в основном, свеженабранными частями, не нюхавшими пороху, эти побежали, причем быстро. Для них столь стремительная атака, да еще после артиллерийского обстрела, оказалась слишком сильным испытанием, а вид отступающих ветеранов прибавил им прыти. Ну, тут сказала свое слово кавалерия. Да и пушки Барановского, которые наступали в первых рядах вместе с егерями, показали, что их небольшой вес и калибр тоже могут иметь значение! Путь на Стекольну (как приказал именовать столицу королевства Шведского Государь Михаил Николаевич) был открыт! Поутру двадцать шестого числа декабря месяца мы вышли к Стокгольму. Более всего мы опасались стоявших на бранд-вахте во льдах двух британских броненосцев, и шведского броненосца береговой обороны, которые имели довольно мощные орудия, способные разнести лед, как утверждали наши артиллеристы. Проверять, смогут ли они пробить полутораметровый и еще более толстый лед, как-то не хотелось. Посему егеря и кексгольмцы, показавшие себя лучше всего в деле на Аландах, шли все в белых маскировочных халатах, скрывавших их яркую форму. В таких же накидках шли и другие пехотные части. Мы понимали, что после сражения у островов, которые вновь вернулись под русскую корону, нас будут ждать, а посему внезапно захватить вражеские корабли не получится. Главным была точная координация наших действий с корпусом прославленного генерала Ганецкого. Тут нам помощь оказал телеграф, который мы тянули за собою. Петр Семенович Ванновский, руководивший операцией из Або, придержал на двенадцать часов выход из Евле отряда Воронцова-Дашкова. В общем, у нас была надежда, что взятие столицы противника пройдет согласно намеченному плану.

Лондон. 25 марта 1884 года.

Генерал-лейтенант Джон Милтон

Мы повторяем Восточную войну! Я воевал в Крыму! Я хорошо помню, каким сложным противником были русские! И они опять осмелились бросить вызов Империи, над которой никогда не заходит солнце! Что я могу сказать в свое оправдание, Джордж? Я скажу тебе всю правду, а ты потом все равно не напишешь ни слова из того, что я тебе поведаю. Тебе просто не дадут это сделать. Но ты обещай мне, что опубликуешь эти материалы после моей смерти. А мои родственники поднимут вопрос о моей реабилитации. Говоришь, что меня могут лишить всех воинских званий? Не посмеют! Всех собак на меня не повесят! Только парочку самых жирных… Я прибыл в Стокгольм в августе 1883 года в качестве руководителя нашей военной миссии. Если говорить о фактическом положении дел, я стал кем-то вроде советников при их Генеральном штабе. Один смех, а не название! Командовал этим убогим заведением полковник Мунк, полковник! Чтобы ты понимал! Я прекрасно понимал, что меня посылают туда, в первую очередь, как хорошего организатора. Ты не можешь спорить, что пост главнокомандующего нашими войсками в северной Америке, а потом и в Ирландии обогатил меня довольно уникальным опытом — организации борьбы с партизанскими повстанческими соединениями. Теперь мне необходимо было сделать тоже, но наоборот.

Чтобы дать возможность сформировать в Швеции более-менее боеспособную армию, необходимо было время! За месяц можно научить рекрута стрелять из ружья и ходить строем. Нет, пожалуй, только ходить строем. Еще два месяца надо на то, чтобы он стал не просто стрелять, а хоть куда-то попадать. Я не говорю о слаживании подразделений, тактике действий отрядов от взводов до батальонов! И это при том, что местным генералам ничего более полка доверить было невозможно! Конечно, я привез с собой инструкторов, которые начали активное обучение рекрутов. Швеция небогатая страна, из нее начали в САСШ уезжать крестьяне. Только в конце 1883 года было подано более ста пятидесяти тысяч заявок на эмиграцию. Вот тебе и рекруты! Мы просто изъяли из семей неудавшихся эмигрантов мужчин призывного возраста и поставили их под ружье! И делалось это на наши, британские деньги!

Швеция не могла содержать большую армию. Представляешь, они с трудом кормили двадцать пять тысяч человек в армии, и тысячу на флоте! Часть войск вооружали французы, часть — мы. Кроме того, Его Величество приказал передать флоту Швеции два броненосца. Пусть и устаревших, но на чем-то должны шведы учиться? «Уориор» получил название «Харальд I», символично, первый король Швеции и первый в мире броненосец, а «Черный принц» стал «Хаконом Могучим» — еще один легендарный шведский правитель из забытой Богом династии. Названия гордые. И вся ценность этих кораблей была в их артиллерии. Там же находилась срочно построенная плавучая батарея «Магнус I», названная в честь Магнуса Доброго. Хорошо, что не в честь Магнуса Слепого. Кроме того, в порту находились канонерские лодки и вспомогательные суда. И все они находились в ледяном плену, представляя из себя неподвижные огневые точки. В чем была моя ошибка? Я недооценил русских. Впрочем, это была не только моя ошибка. Война с Россией планировалась весной-летом следующего года, когда в коалицию с Швецией должны были официально вступить Великобритания и Франция, а вскоре присоединиться Австро-Венгрия, Турция, возможно, что и Германия. Против такой коалиции Москва бы не выстояла!

Это сейчас я понимаю, что нам надо было немедленно женить молодого короля на нашей принцессе, наплевав на условности, принятые у монархов, но… Сам Оскар III, этот молодой упрямец, долго, слишком долго сопротивлялся! У него, видите ли, была любовь к особе некоролевской крови. Конечно, отец этой девицы был одним из новых командующих шведской армии, но морганатический брак! Это было слишком! Олаф был самым управляемым из династии, менять что-то сейчас было бы просто глупо! В общем, он как мог, оттягивал этот брак! А как было задумано? Брак, рождение наследника, исчезновение Бернадоттов, физическое, в том числе и дурачка-Оскара. И Швеция с Норвегией входят в состав нашей империи! Просто и изящно! Королева Беатриса правит, в общем, так было задумано. Но русские нанесли удар раньше. Зимой. Мы были уверены, что похода 1807 года не будет: восстание в Финляндии, финансированное нашими агентами полыхало вовсю. И именно на его подавление стягивались войска. Ударить по Швеции, имея в тылу восстание, фактически, не имея надежных линий снабжения? Это же нонсенс! А Аландская позиция надежно защищала столицу от вторжения по льду! Но мы оказались абсолютно не готовы к русской угрозе.

Утром двадцать шестого я был у себя на квартире, собираясь в генеральный штаб. Вести о поражении в битве у островов заставила перебросить в столицу несколько полков, доведя гарнизон до двадцати тысяч солдат, пусть только-только обученных, но все-таки это были солдаты, а не сброд! Конечно, я предпочел бы иметь под руками дивизию шотландских стрелков, но где ее взять? По нашим планам введение британского и французского экспедиционного корпусов (каждый по двадцать тысяч человек) должны были произойти весной, сразу после свадьбы Оскара и Беатрис. Утро выдалось туманным. Не люблю такую погоду! Ровно в шесть часов раздались первые выстрелы, от которых я сразу же пришел в боевое состояние, мгновенно оделся и отправился в штаб. В городе творился хаос и бардак. Я застрял у порта и имел возможность наблюдать эту страшную картину: Откуда-то издалека прогрохотали русские пушки, причем солидного калибра, не менее пяти фунтов! Взрывы вздыбили лед неподалеку от наших броненосцев. Я был поражен подобной точностью стрельбы, но еще более потрясен был, когда «Уориор» получил два попадания в борт и начал быстро погружаться! Еще один залп — и точно такие же два попадания в «Черного принца», а ведь на обеих кораблях половина команды была нашей, британской. Мы еще не успели обучить шведские экипажи! И сейчас оба корабля шли на дно вместе с их командирами, матросами и пушками! Еще два залпа — два взрыва около «Магнуса» и еще два взрыва уничтожают плавучую батарею. А дальше кто-то продолжает долбить по кораблям в гавани Стокгольма, пуская их на дно — одно за другим. А по льду подходит вражеская пехота и кавалерия, которая начинает входить в город, который погружен в панику, кажется, что русские солдаты везде. Бой идет у королевского дворца и Генерального штаба! В этой обстановке я предпочел вернуться домой. А что еще прикажете делать, мой друг? Если бы у меня были шотландские стрелки! А так… Я, конечно же, достаточно стар, и мог выйти в отставку фельдмаршалом, после шведского провала мне это не светит. Но и брать на себя чужие промахи я не собираюсь. Старина Джон Милтон — твердый орешек!

Глава девятая. Тайное и явное

Эребру. 28 декабря 1883 года.

Олаф Петерссен (Иоганн Нойер)

У замка Эребру шел бой. Около сотни взбунтовавшихся граждан, вооруженных до зубов ружьями и револьверами, пытались прорваться в замок, чтобы «разобраться» с семьей бывшего монарха-предателя. Что это было за разборки, никаких иллюзий не возникало. И кто стоит за этим «народным возмущением» тоже не было тайной за семью печатями. В Швеции как грибы после дождя выросли «патриотические клубы», получающие материальную помощь с берегов Туманного Альбиона. В армию эти «патриоты» почему-то не рвались, но в каждом клубе был склад оружия, тренировочный полигон, и его члены были готовы рвать глотки тем, на кого укажут кураторы. Как только дошли новости об ультиматуме России и сражении у Аландских островов, по всей стране прошли хорошо организованные патриотические митинги и демонстрации. В Эребру тоже был такой клуб, не думаю, что эта их «демонстрация» у королевской тюрьмы была чем-то спонтанным, подтверждение этому был простой факт: ни полиция, ни армия даже не пошевелилась, чтобы это безобразие прекратить. Ведь бой шел практически в центре города! Замок находился на островке, расположенном на реке Нярке, причем там был комплекс из нескольких кусков суши, на одном из которых был построен древний крепость-дворец, ставший тюрьмой. Попасть к нему можно было только через средний из островков, по каменному мосту, построенному более века назад. Вообще поместить в эту тюрьму семейство Бернадотов было сродни черному юмору. Именно тут, король Карл XIII объявил о переходе власти к французскому маршалу Бернадоту, который стал родоначальником новой королевской династии. Как будто кто-то говорил о порочном круге истории: тут династия началась, тут она и закончится.

Убийцы не смогли прорваться в цитадель по простой причине: несколько десятков гвардейцев, которые охраняли королевскую семью оказались верны своему долгу — они открыли огонь по «патриотам», почти два десятка трупов теперь украшали подходы к замку. Возник тупик, перестрелка стала какой-то вялой: обороняющиеся берегли патроны, а наступающие не знали, что им делать. Скорее всего, они не ожидали сопротивления. Картина была более чем феерическая: замок Эребру начали не так давно реконструировать. Пока что перестройка коснулась только четырех массивных башен, которые привели в почти первоначальное состояние. В окружении этих копеек (как называли башни местные жители) тринадцатого века, сложенных из грубого серого камня, с узкими бойницами располагался барочный дворец со всеми его украшениями, колоннами, завитушками-финтифлюшками, в этих покоях и находилась семья Бернадотов. Чтобы к ним прорваться надо было иметь больше народу, чтобы завалить подходы трупами и по ним выполнить свою миссию. На это нападающие идти не хотели. А вот появление хотя бы одной пушки, даже не самого большого калибра, могло ситуацию изменить и кардинально.

Моя работа в Швеции явно подходила к концу. Винная лавка послужила хорошим прикрытием моей миссии, но все когда-то да заканчивается. В самом Стокгольме у меня было несколько доверенных людей, но они были всего лишь исполнителями, которые не могли знать ничего существенного. На одного из них я приобрел небольшой склад у самого побережья в столице, фактически за городской чертой. Этот склад использовали контрабандисты, рядом был причал для лодок, в общем, достался он мне недорого. А вот что за команда там обитала последние два месяца, это было серьезным секретом. Когда мне удалось узнать, что британские военные, которые стали руководить шведской армией, хотя оставались в рангах консультантов, настаивали на том, чтобы корабли стали на бранд-вахту во льдах, организовав дальний заслон от возможного ледяного похода русской армии, возник этот план. В сентябре месяце в Стокгольм разными путями добралась группа из четырех «специалистов». Заранее контрабандисты доставили бочки, в которых было упрятано оборудование в разобранном виде. Но один из агрегатов привезли русские моряки, в первых числах сентября, на нейтральном судне. Да, еще один вариант контрабанды. Всего плана я не знал. Только свою часть: обеспечить работу группы и ее охрану. Склад с вином хорошо охранялся. А то, что на складе крутилось намного больше людей, чем надо было бы, так кого это волновало? На меня работали несколько мелких банд в самом Стокгольме, была еще одна небольшая группа в Мальме, больше просто физически я завербовать не успел. Да и денег не хватало. Бюджет у меня был не бесконечный.

Получив сигнал от своего куратора, я приступил к активации плана. Первой частью было обеспечение группы в Стокгольме. Учитывая, что часть груза для них составляла взрывчатка, то было ясно, что эффект от их действий будет весьма громким. Еще одна группа, состоящая из столичных жителей, ждала появления спецназовцев. У моего доверенного человека на руках была информация о местах жительства почти всех членов риксдага и самых важных политиков страны, в первую очередь были выделены лидеры местных националистов «патриотов», которые курировались из британского и французского посольства. Адреса офисов «патриотических клубов», а также тех зарубежных кураторов, которых мы смогли выявить. Уверен, что список далеко неполный, но по ходу дела можно будет его расширить. Было бы желание!

Моя главная задача состояла в проникновении в замок Эребру, дабы вытащить оттуда королевскую семью, обеспечив ей безопасность. Для этого у меня была группа, прибывшая не так давно: десять человек, под командованием явно аристократа. Мишель, как он представился, был одет с иголочки, но эта дорогая одежда не была маскарадом, чувствовалось, что он носит ее привычно, властные манеры тоже никуда не делись. Такое не играют. Это в человеке или есть, или нет, я, как неплохой актер, знаю наверняка. Вот и сейчас Мишель просто машет рукой, ха! Вот мы и пошли к замку на выручку. Знаете, как было непросто протащить все их снаряжение сюда, чтобы избежать внимание патрулей, которые, в связи с военным временем, появились по стране. Но сейчас у этой группы был какой-то странный агрегат: большая труба на сошках. Лента с пулями. Два человека тащили коробки, думаю, я такими же лентами. У остальных были карабины, у Мишеля — револьверы. Два, по одному в каждой руке. Впрочем, у них всех были револьверы. Но переться десятком против почти сотни! И тем не менее, их командир ни секунды не сомневался. Когда мы пошли по первому мосту, как нам навстречу выбежал молодой человек с перекошенным и измазанным копотью лицом, увидев нашу группу, он затормозил, как-то нелепо взмахнул руками, и тут же согнулся — в его груди торчал нож. Думаю, паренька послали за подкреплением, но ему не повезло: наткнулся на нас. С таким подарком долго не живут. А в это время отряд Мишеля быстро разобрал позиции, и пулемет Максима (я чуть позже узнал у Мишеля, что это за чудо-оружие у него появилось) загрохотал, поливая огнем притаившихся в кустах стрелков. Воистину, коса смерти прошла по врагам! Тут же забухали карабины. Пулеметчик мгновенно сменил ленту и продолжал стрелять. Такого никто из нападающих не ожидал! Бежать к замку — смысла не было, дорогу в город преграждали мы, и те, кто уцелел в первые минуты боя бросились через замерзшую реку, надеясь спастись на набережной, только на льду они представляли из себя прекрасные цели. К этой зимней охоте присоединились стрелки из замка. Я, вытащив белый платок, направился к входу в тюрьму. Думал, что ко мне выйдет начальник охраны, но был удивлен, увидев бывшего короля. Тот сжимал в руках винтовку.

— Кто вы, господа? — сурово спросил Оскар.

— Ваше Величество! У меня срочное послание для вас, уверен, вы все поймете!

И я передал королю письмо, скрепленное печатью императора Михаила. Увидев его печать, король как-то горько усмехнулся, но письмо прочитал.

— Итак? Что вам поручено? — его тон был холоден.

— Полковник Мунк получил приказ устранить вашу семью. Физически. Мы доставим вас в надежное убежище. В этот момент русская армия штурмует Стокгольм. Вы как никто другой знаете, что ваш сын стал пешкой в игре против России. И эта война — провокация наших недругов. Наших, потому что эта война не нужна ни Швеции, ни России. Надо поторопиться. Сейчас прибудет транспорт.

— Как?

— Сани вывезут нас на берег Эльмарена, а там нас будут ждать кареты, они и доставят вас под надежную охрану.

— Михаил гарантировал мне… впрочем… неважно, я согласен.

— Поторопитесь, Ваше величество! Все необходимое вы получите на месте.

Сани появились точно в срок. В первые загрузились королевские гвардейцы со своим преданным своему монарху командиром, далее королевская семья, затем наша группа, на последние сани поставили пулемет. Колонна получилась немаленькая. Зеваки наблюдали за происходящим, хотя и с осторожностью, и издалека. Самым сложным было проскочить под мостами, впрочем, неожиданность — это серьезный козырь в наших рукавах. Надеюсь, фанатика-республиканца на нашем пути не появится. Черт возьми! Не мог он без красивых жестов! Когда сани проходили под первым из мостов Оскар встал во весь рост и помахал людям на мосту шапкой, толпа узнала бывшего монарха и взорвалась приветственными криками. Оскара уважали, и это чувствовалось. Полицейский на следующем мосту отдал монарху честь, мы быстро покинули негостеприимный для бывшего монарха город. А еще через несколько часов оказались в безопасности, в окружении надежных войск.

Санкт-Петербург. Мариинский дворец. 11 февраля 1884 года.

ЕИВ Михаил Николаевич

Это совещание прошло уже после награждений. Блестящая операция, закончившаяся столь же блестящим мирным договором. Мир еще полностью не наступил. Часть Финляндии, как и некоторые регионы Швеции и Норвегии не были еще «замирены». Вообще-то всё получилось довольно удачно. Для нас. После взятия Стекольны, когда прибывшие туда необученные части резервистов были сметены мощным ударом с суши и моря, поддержанного артиллерией, в первую очередь, бронепоездов, наступило время работы дружинников и жандармского спецназа, который тоже очень быстро очутился в столице Швеции. Были арестованы большая часть парламентариев, агенты французской и британской разведок, военные специалисты (наемники), служившие в шведской армии. В тоже время, морские пехотинцы при поддержке бронепоездов отправились из Евле по железной дороге на Тронхейм. Захват этого порта казался нам важнейшей задачей — и абсолютно верно. Но об этом расскажу немного позже. Гренадерская бригада, как и моряки, в железнодорожных вагонах, при поддержке бронепоездов отправилась штурмовать Кристианию, их сопровождал батальон спецназа. В столице Норвегии тоже предстояло почистить местную элиту, слишком уж тесно ориентированную на лимонников.

Из Стекольны части спецназа так же по железной дороге двинулись на захваты важнейших портов — Гётеборга и Мальме. А после взятия Кристиании гренадерские части ушли захватывать порты Норвегии, в первую очередь Берген. Наступление велось вдоль железной дороги, каждый бронепоезд имел десантное отделение, которое обеспечивало овладение транспортными объектами и безопасное движение по трассе. На наше счастье, противник не был готов к такому виду боевых действий. Его рекрутированные полки оказались, по большей части своей, не у дел, а кадровая армия сосредотачивалась на границе с Финляндией и в самой стране суомов, и тоже никак не успевала вмешаться. Тем более, что в великом княжестве одновременно с наступлением на Швецию началось движение и частей Сибирского корпуса вглубь страны.

Очень нам помогло то, что была проведена перепись населения. И вообще, финны не были готовы к тому, что на них начнут настоящую охоту. Не было движения полков и корпусов — отряды стрелков-охотников гребенкой прочесывали сельскую местность. Любой мужчина с оружием вне населенного пункта был законной целью, при зачистке сел и хуторов командиры сверяли списки населения и задавали вопросы по поводу отсутствовавших мужчин. Семьи с такими «пропажами» немедленно выселялись и под конвоем отправлялись в Гельсинфорс. На месте оставлялось написанное на русском и финском языках послание, которое сводилось к тому, что хозяин (или его дети) могут явится в такой-то сборный пункт без оружия, тогда они будут выселены вместе с семьей. Те, кто в месячный срок этого не сделает — будет считаться франтирером, то есть подлежит уничтожению, а его семья в Сибири будет полагаться только на себя. У полных семей изымалось оружие, в том числе охотничье, но выдавалась расписка, что будет возвращено владельцу после установления мира и порядка. Были у наших егерей и союзники. Малые народы, которых местные «великофинны» и за людей не считали. Они унижали и презирали этих «недочеловеков», а те платили им ненавистью. Удивительно, как маленький народ может одновременно бороться за свободу для себя, подразумевая при этом свободу угнетать другие народы!

Отличились спецназовцы графа Воронцова-Дашкова. Произведенный ими штурм королевского дворца, при котором не было убито ни одного человека, а единственной погибшей оказалась болонка короля Оскара III, это просто должно войти в энциклопедию работы спецназа! Молодцы! Лично каждого повысил в чине и выдал Георгия! Заслужили! Оскар Третий тут же отрекся от престола и объявил о женитьбе на Эббе Мунк, поставив окончательную точку в своем статусе: морганатический брак и лишение всяких прав на престол. Тут же возник вопрос о королевской власти. Оскар Второй отказался возвращаться на престол. Королем Швеции и Норвегии был объявлен Оскар Карл Вильгельм Бернадот, которому исполнилось двадцать два года. Он только закончил Упсальский университет и выбирал себе жизненную стезю, причем склонялся к военной службе. Пребывая в заключении вместе с отцом проявил себя мужественно — при попытке террористов прорваться в замок Эребру, вместе с бывшим королем Оскаром стрелял в нападающих. Во всяком случае, показал себя мужчиной. Первого февраля 1884 года в Стокгольм прибыл император Германии Вильгельм, при посредничестве которого был заключен «вечный мир» между Швецией и Россией. По этому договору Швеция потеряла Аландские острова, Оланд и Готланд, а также Шпицберген. Сроком на сто лет за один рубль золотом был арендовано побережье вдоль Зондского пролива от Мальме до Кулле вглубь шведской территории до двадцати-тридцати миль. Россия ставила крепость в Хельсинборге, военно-морскую базу в Мальме. Кроме того Россия приобретала за миллион золотых рублей территорию в Норвегии: Финмарк и Тромс до Нарвика включительно, со всеми островами, в том числе Лофонтенскими. При этом Россия ставила военно-морскую базу в Тронхейме и Бергене. Россия ставила военные базы в Стекольне, Гетеборге и Карлскроне. Сроком на сто лет с возможностью продолжения договора.

Как гарант нейтралитета Швеции с Норвегией Германия получила возможность поставить военные базы в Карлскроне и Норкепинге в Швеции, в Боде и Станвангере в Норвегии. Очень засуетилась Британия, которая при поддержке Франции требовала созыва международной конференции по Шведскому вопросу, даже организовала эту конференцию в Копенгагене. Вот только ни Россия, ни Германия, ни тем более, Швеция на эту конференцию не явилась. Дипломаты посверкали мундирами, поскрипели зубами и разъехались. Правда, Копенгагенская конференция 1884 года стала еще и началом оформления англо-французского «сердечного союза», к которому секретными протоколами «пристегнули» Турцию, были и секретные соглашения с Австро-Венгрией. Большая игра продолжалась.

Очень тонким моментом было прикрытие операции в Стокгольме, когда наши пловцы установили мины подо льдом (!!!) на двух броненосцах и плавучей батарее шведов. Если бы не экспериментальная торпеда с седлом, которую успели сделать летом этого года в Кронштадте, не знаю, смогли бы это все провернуть. Обстрел из тяжелых орудий «Ильи Муромца» и должен был прикрыть этот маневр. Должно было создаться впечатление, что это снаряды большого калибра так удачно попали по бортам больших артиллерийских платформ. А чтобы узнать правду. Их надо будет поднять со дна, а кто вам ласт такую возможность? Мы и поднимем, так что эта тайна останется неразгаданной. Нечего плодить сущности. Рановато. Представляю. Как этим ребятам было холодно! Их потом отогревали самым действенным образом — меж двух женщин каждого. Но смогли! По подвигу и награда. Все получили личное дворянство! Так что в этом подводном спецназе теперь исключительно дворяне!

Ну и последним штрихом ко всей этой беде стал визит англичан на рейд Тронхейма. После захвата Стокгольма кто-то очень умный в адмиралтействе спохватился и захотел хоть какими-то силами взять этот важнейший порт: через него можно было пытаться как-то начать перебрасывать в Норвегию регулярные части экспедиционного корпуса. Но увы, в городе реяли русские флаги, береговые батареи были под нашим контролем, а несколько выстрелов из шестидюймовок тяжелого бронепоезда «Добрыня Никитич» заставили три британских броненосца уйти восвояси. Было ясно, что легкого десанта не будет, а кораблей с солдатами не было, думали закрепиться за счет морских пехотинцев, размещенных на кораблях. Ушли, несолоно хлебавши!

— Ну что, господа генералы и адмиралы, время победных реляций прошло, а теперь пришла пора разобраться, что нам надо в нашей армии улучшить, и как дальше жить будем!