Церковная песня

Глава 17. Битва Даники

Непреодолимые желания рвали Данику на части, то вырастая да таких жизненно необходимых потребностей, то исчезая, только затем, чтобы дать место новым. Именно так Даника и понимала ад, дисциплина и строгие правила ее любимой религии были сметены волнами хаоса. Она пыталась противиться этим волнам, отогнать образы Железного Черепа, желания, вспыхивающие в ней, каждый раз, как ее касалась рука Каддерли, да и многие другие, но не могла найти надежной опоры в бешено скачущих мыслях.

Даника коснулась того, что не смог извратить даже хаос. Чтобы выдержать битву в настоящем, молодая женщина послала свои мысли в прошлое.

Она снова увидела своего отца Павла, невысокого, но плечистого человека со светлыми волосами, начинающими седеть на висках. Больше всего ей запомнились серые глаза, в которых всегда плескалась нежность, когда они смотрели на малышку. Еще там была ее мать и тезка, безоглядно влюбленная в ее отца. Даника была точной копией этой женщины, с тем исключением, что волосы ее матери были цвета воронова крыла, а не светлыми, указывая на ее восточные корни. Она была маленькой и светлокожей, как и ее дочь, с такими же прозрачно-коричневыми, миндалевидными глазами, не темными, а почти золотистыми, которые могли искриться невинностью или же быстро принять выражение железной решимости.

Образы родителей померкли и уступили место морщинистому, умудренному жизнью мастеру Туркелу. У него была толстая кожа, задубевшая от часов, проведенных за медитациями на горе, высоко над теми местами, где уже кончались деревья. Мастер нередко впадал в крайности, его яростный стиль борьбы в жизни скрывался под вуалью непробиваемого спокойствия. Его ярость во время спарринга нередко пугала Данику, заставляя ее думать, что тот потерял контроль над собой.

Но время научило Данику, мастер Туркел никогда не терял контроля. Дисциплина была сердцем его, их, религии, та самая дисциплина, в которой сейчас так нуждалась Даника.

Она училась у своего дорогого наставника шесть лет, до того дня, когда Туркел честно признал, что ему уже нечему ее научить. Несмотря на ее нетерпение изучить подлинные работы Пенпанга Д‘Ана, Даника очень грустила, когда покидала Вестгейт и направлялась в библиотеку Наставников.

Там она встретила Каддерли.

Каддерли! Она полюбила его сразу же, как только увидела гоняющим белую белку по роще, окаймляющей извилистую дорогу к главным дверям библиотеки. Каддерли не сразу заметил ее, только когда налетел на куст репейника. Этот взгляд потряс Данику и тогда, и сейчас, когда она боролась за сохранение самой своей сущности. Само собой, Каддерли был смущен, но внезапная вспышка света в его глазах, глазах еще более чистого серого цвета, чем у ее отца, и то, как его рот слегка приоткрылся, а потом расплылся в мальчишеской улыбке, заставило Данику почувствовать необычную теплоту во всем теле.

Его ухаживание было одинаково волнующим и непредсказуемым; Даника никогда не знала, какая новая выходка Каддерли обрушится на нее в следующий момент. Но за всей этой непредсказуемостью скрывался твердый характер, на который Даника всегда могла положиться. Каддерли дал ей дружбу, делил с ней радости и горе, и самое главное, уважение к ней и ее занятиям, никогда не соревнуясь с мастером Пенпангом Д’Аном за ее время.

Каддерли?

Глубоко в закоулках разума она услышала эхо, успокаивающий, но твердый голос Каддерли, призывающий ее «сражаться».

Сражаться?

Даника посмотрела внутрь, на бесконечные волны желаний, грозящих потопить ее, а затем еще глубже на их источник. Он был внутри нее, а не в комнате. Она увидела красный туман, пропитывающий ее мысли, неуловимую силу, подчиняющую ее своей воле. Видение быстро, почти мгновенно прошло, но Даника всегда была упрямой. Она призвала видение обратно, и на сей раз крепко держалась за него. Теперь она осознала врага, что-то, с чем можно было сражаться.

«Сражайся, Даника», – сказал Каддерли. Она это знала, она слышала эхо. Даника сфокусировала свои мысли в противоположном направлении к призывам тумана. Она отвергала все, что подсказывали ей желания. Если сердце говорило ей, что что-то было правильным, она называла сердце лживым.

«Железный Череп», – требовал голос внутри нее.

Даника противилась ему, припоминая боль и теплую кровь, стекающую по лицу, воспоминание, которые говорили ей, какой она была глупой, пытаясь разбить камень.

Это был не зов, который можно услышать просто ухом, зову не нужен был ни ветер, ни открытое пространство. Энергия, исходящая из некромантского камня Барджина была обращена только к определенным существам, чудовищам негативного плана, земли мертвых.

В нескольких милях от Библиотеки Наставников, там, где некогда был городок шахтеров, зов был услышан.

Мертвенно-бледная рука, высохшая и отвратительно пахнущая, прорвала дерн и потянулась к миру живых. Затем появилась еще одна, потом еще, невдалеке друг от друга. Вскоре ужасная стая гулей вылезла из своих нор.

Пригибаясь, держа колени у самой земли, стая отправилась к источнику зова, к библиотеке Наставников.

Ньюандер мог только догадываться, какие страсти раздирали девушку. Пот пропитал одежду Даники, она корчилась и стонала под окутавшими ее ветвями. Поначалу друид думал, что ей больно, и быстро подготовил успокаивающее заклятие. К счастью, он сообразил, что кошмары Даники могут быть вызванными самостоятельно, что она нашла, как и обещал Каддерли, какой-то путь борьбы с проклятием.

Ньюандер сел рядом с ней на кровать и взял руки Даники в свои. Он не звал ее, не делал ничего, что могло бы помешать ее концентрации, просто наблюдал за ней, опасаясь, что его догадка была неверна.

Даника открыла глаза.

– Каддерли? – Затем она увидела, что сидящий над ней человек был не Каддерли, и поняла, что была связана. Она напрягла мускулы и слегка пошевелилась, насколько позволяли ветви, проверяя их прочность.

– Успокойся, девочка, – мягко сказал Ньюандер, чувствуя ее растущее отчаяние. – Твой Каддерли был здесь, но не мог остаться и оставил меня приглядывать за тобой.

Даника перестала вертеться, узнав акцент человека. Она не знала его имени, но его говор и присутствие ветвей недвусмысленно указывали на его профессию.

– Ты один из друидов? – спросила она.

– Меня зовут Ньюандер, – ответил друид, низко кланяясь, – Друг твоего Каддерли.

Даника не стала задавать вопросов, а попыталась определить, куда она попала. Она поняла, что находится в своей комнате, комнате, в которой она прожила более года, но что-то было в ней не так. Дело даже было не в Ньюандере с его ветвями. Что-то в этой комнате, самом надежном убежище Даники, буквально оставалось на грани сознания и мучило ее душу. Взгляд Даники упал на глыбу камня, заляпанную чем-то темным с одной стороны. Боль в голове подтвердила ее догадки, подтвердила, что темные пятна были ее собственной кровью.

– Как я могла быть такой дурой? – простонала Даника.

– Дело не в этом, – заверил ее Ньюандер. – Над всей библиотекой нависло проклятие, проклятие, которое твой Каддерли отправился снимать.

Даника снова инстинктивно поняла, что друид говорит правду. Она представила свою борьбу с красным туманом, борьбу, в которой у нее появилось временное преимущество, но которая была далека от завершения. Даже пока Даника лежала здесь, она понимала, что красный туман продолжал штурмовать ее разум.

– Где он? – в ужасе спросила Даника.

– Он пошел вниз, – ответил Ньюандер, не видя смысла в сокрытии фактов от связанной женщины. – Он говорил о курящейся бутылке, глубоко в подземельях.

– Дым, – завороженно отозвалась Даника. – Красный туман. Он вокруг нас, Ньюандер.

Друид кивнул.

– То же самое говорил Каддерли. Именно он открыл бутылку и теперь намеревается закрыть ее.

– Один?

– Нет, нет, – заверил ее Ньюандер. – С ним пошли два дварфа. На них проклятие подействовало не так сильно, как на остальных.

– Остальных? – Даника задохнулась. Она знала, что ее собственная сопротивляемость воздействующим на разум чарам была выше, чем у обычного человека, и ее внезапно охватил страх за остальных священников. Если она исхитрилась самостоятельно разбить голову о камень, то какие несчастья могли пасть на менее дисциплинированных священников?

– Да, остальных, – угрюмо ответил Ньюандер. – Проклятие пало на всю библиотеку. Вряд ли кому-то удалось избежать его, твой Каддерли исключение. Дварфы лучше других переносят магию, так что братья повара себя неплохо чувствуют.

Даника с трудом могла переварить то, что слышала. Последнее, что она помнила, это как она нашла Каддерли без сознания, придавленным бочонками в винном погребе. Все после этого казалось странным сном, с ускользающими образами странных вещей. Сейчас, сконцентрировавшись, она вспомнила приставания Керикана Руфо, и то, как она его за это наказала. Еще лучше она помнила каменную глыбу, вспышки боли, и собственный отказ признать тщетность попыток.

Даника не осмелилась представить себе то, что происходило в библиотеке, если слова друида были правдой, если проклятие охватило всю библиотеку. Вместо того, она сконцентрировала свои мысли на более личных вещах, на Каддерли и его поисках в пыльных, опасных подвалах.

– Мы должны пойти помочь ему, – заявила она, возобновив свои попытки освободиться от ветвей.

– Нет, – сказал Ньюандер. – Мы останемся здесь, по просьбе самого Каддерли.

– Нет, – упрямо заявила Даника, покачав головой. – Конечно же, Каддерли сказал бы такое, пытаясь защитить меня – и, похоже, мне нужна была защита до недавнего времени. Возможно, Каддерли и дварфы нуждаются в нас, и я не собираюсь лежать, спутанной твоими ветвями, пока ему угрожает опасность.

Ньюандер собрался было спросить, почему она полагает подземелья опасными, когда сам вспомнил неприязненные описания этого места Каддерли.

– Пусть твои растения отпустят меня, Ньюандер, ну, пожалуйста, – взмолилась Даника. – Можешь оставаться здесь, если пожелаешь, но я должна быстрее идти к Каддерли, пока проклятый туман не завладел мной!

Ее последнее утверждение, о том, что туман может снова завладеть ей, только усилило убежденность Ньюандера, что женщину надо держать под присмотром, что ее освобождение от проклятия, ежели таковое вообще имело место, может быть временным. Но друид не упустил из вида и решимость в голосе молодой женщины. С самого дня своего приезда он слышал множество историй о Данике из самых разных источников, и не сомневался, что та будет серьезным подспорьем для Каддерли, если только сможет сохранить ясность рассудка. И все же друид не мог недооценивать силу проклятия – доказательства в изобилии бродили по всей библиотеке – отпускать Данику было очень рискованно.

– Чего ты добьешься, продержав меня здесь? – спросила Даника, как будто прочитав его мысли. – Если Каддерли ничего не грозит, то он найдет и остановит проклятие до того как я… мы доберемся до него. Но если дварфы встретились с опасностью, им без сомнения понадобится наша помощь.

Ньюандер махнул руками и резко свистнул ветвям. Те отреагировали на его зов, отпустив Данику, кровать и убрались обратно в окно.

Даника долго разминала руки и ноги, прежде чем смогла встать, и даже тогда она поднялась довольно неуверенно, нуждаясь в поддержке Ньюандера.

– Ты уверена, что сможешь идти? – спросил друид. – Твоей голове сильно досталось.

Даника резко освободилась из рук Ньюандера и пошатываясь пошла на середину комнаты. Там она начала свои обычные упражнения все более и более попадая в привычные движения. Ее руки то порхали, то резко устремлялись вперед, каждому движению предшествовало другое. Время от времени ее нога со свистом взлетала высоко над головой.

Ньюандер сперва с недоверием смотрел на эти упражнения, но затем улыбнулся и кивнул, признавая, что женщина полностью контролирует свои движения, которые казались друиду такими грациозными и притягательными, почти как движения животных.

– Тогда нам пора идти, – предложил Ньюандер, берясь за свой дубовый посох и направляясь к двери.

Возобновившиеся звуки из комнаты Хистры приветствовали их, как только они вошли в коридор. Даника тревожно взглянула на Ньюандера и направилась к двери жрицы. Рука Ньюандера сжала ее плечо.

– Проклятие, – пояснил друид.

– Но мы же должны помочь, – начала возражать Даника, но внезапно остановилась, осознав причину этих криков.

Ее лицо стало красным как помидор, и Даника хихикнула, несмотря на серьезность ситуации. Ньюандер заторопил ее, и она не сопротивлялась. На самом деле, уже Даника тянула друида вперед, когда они проходили мимо закрытой двери Хистры.

Их первой остановкой была комната Каддерли, и они вошли как раз в тот момент, когда Керикан Руфо стягивал последнюю веревку из тех, которыми его связал Иван.

При виде этой сцены глаза Даники вспыхнули яростным огнем. Воспоминания о попытках Руфо трогать ее пронеслись в голове, и волна чистой ненависти, усиленной красным туманом, захватила Данику.

– Где Каддерли? – спросила она сквозь сжатые зубы.

Ньюандер, конечно же, ничего не знал о Руфо, но друид сразу понял, что Даника не очень сильно любит этого нескладного человека.

Руфо, наконец, освободил запястье и, пошатываясь, побрел прочь от кровати. Он отводил взгляд, явно не желая встречаться с Даникой или с кем бы то ни было еще. Совершенно подавленный, избитый человек хотел только заползти под кровать в своей темной комнате. Впрочем, он имел несчастье, или же неосторожность пройти вблизи Даники.

– Где Каддерли? – снова спросила она, заступая Руфо дорогу.

Руфо ухмыльнулся и нанес удар слева, который так и не достиг цели. Прежде чем Ньюандер смог вмешаться, Даника перехватила руку Руфо, и тот отправился в ближайший угол. Ньюандер услышал глухой стук, хотя за движением Даники было невозможно уследить. Друид не был уверен, ударила ли девушка Руфо или нет, но, судя по тому, как тот взвизгнул и встал на цыпочки, можно было догадываться.

– Даника! – крикнул Друид, оттаскивая ее от помятого Руфо. – Даника, – прошептал он ей прямо в ухо, – Это проклятие. Помнишь проклятие? Борись с ним, девочка!

Даника немедленно расслабилась и позволила Руфо ускользнуть. Упрямец не мог отказать себе в удовольствии повернуться и еще раз гадко ухмыльнуться Данике в лицо.

Нога Даники угодила ему прямо в ухо, и Руфо выкатился в коридор.

– Это я нарочно, – заверила Даника Ньюандера, не пытаясь бороться с обхватившими ее руками, – Проклятие там или не проклятие!

Друид кивнул и расслабился; Руфо явно сам напросился. Он отпустил Данику, как только услышал удаляющиеся шаги по коридору.

– А он упрямец, – заметил Ньюандер.

– Все верно. Он, должно быть, натолкнулся на Каддерли и дварфов.

– Ты заметила синяки на его лице? – спросил друид. – Похоже, он не преуспел и в той драке.

Даника молча согласилась, полагая, что лучше будет не говорить Ньюандеру, что большинство синяков – ее работа.

– Итак, Руфо не смог задержать их, – заключила Даника. – Они добрались до винного погреба, так что и нам надо бы поторапливаться.

Друид колебался.

– В чем дело?

– Я боюсь тебя, – признал друид, – И за тебя – насколько ты свободна от тумана? Меньше, чем я полагал. Видела бы ты свое лицо, когда мы наткнулись на этого…

Я признаю, что, несмотря на все мои усилия, туман не развеялся, – ответила Даника. – Но заверяю тебя, твои слова вернули мне контроль над собой, даже несмотря на Керикана Руфо. Наша ссора с ним началась раньше этого проклятия. Я не забуду, как он таращился на меня, или что он пытался со мной сделать. – В карих глазах Даники вспыхнуло подозрение, и она слегка отстранилась от друида.

– А почему эта штука не действует на друида Ньюандера? И что это есть такое у Каддерли, что освобождает его от действия тумана?

– Что касается меня, то я не знаю, – немедленно ответил Ньюандер. – Твой Каддерли считает, что я свободен потому, что в моем сердце нет скрытых желаний, да к тому же я пришел в библиотеку после того, как началось проклятие. Я понял, что что-то не так, как только поднялся к своим друзьям – возможно, это знание помогло справиться с эффектом проклятия.

Даника не казалась убежденной.

– Я – дисциплинированный воин, – ответила она, – Но проклятие легко пробралось в мои мысли, даже сейчас, когда я понимаю всю его опасность.

Ньюандер пожал плечами – у него не было объяснений.

– Это была теория Каддерли, а не моя, – напомнил он.

– А что думает сам Ньюандер?

И снова друид только пожал плечами.

– Касательно Каддерли, – сказал он чуть погодя, – Именно он открыл бутылку, и уже это могло спасти его. Обычно в магических проклятиях тот, кто навлек его, не страдает от последствий.

Даника не могла сразу принять то, что сказал Ньюандер, но тот говорил с неподдельной искренностью. Она успокоилась и пошла дальше.

Кухня все еще принадлежала обжорам. Еще несколько свалились не в силах больше передвигаться, но остальные все еще шатались вокруг, грабя запасы дварфов.

Ньюандер с Даникой старались держаться от них подальше, продвигаясь к двери в подвал, но одному толстому священнику приглянулась красивая молодая женщина.

– А вот и еще один аппетитный кусочек, – произнес он, не забыв громко рыгнуть несколько раз. Вытирая жирные пальцы об еще более жирное одеяние, он направился прямиком к Данике.

Он почти достиг ее – и Даника подумала, что ей придется избить его – когда пухлая рука схватила его за плечо и грубо повернула.

– Стой! – закричал учитель Авери. – Что это ты делаешь?

Сбитый с толку, священник уставился на Авери, как и стоящая за ним Даника.

– Даника, – пояснил Авери. – Даника и Каддерли! Держись от нее подальше. – Прежде чем человек смог извиниться, прежде чем Даника смогла успокоить Авери, пухлый учитель замахнулся и ударил другой рукой, в которой держал баранью ногу. Удар пришелся прямо в висок незадачливому священнику. Тот упал как подкошенный и не двигался.

– Но, учитель… – начала Даника. Авери оборвал ее.

– Не стоит меня благодарить. Я присматриваю за моим другом Каддерли, и, естественно, за его друзьями тоже. Не стоит благодарности. – И он отправился восвояси, не дожидаясь ответа, наслаждаясь бараньей ногой и выискивая, что бы еще съесть.

Ньюандер и Даника бросились к упавшему человеку, но тот внезапно очнулся и потряс головой. Священник провел рукой по испачканной бараньим жиром голове, с интересом принюхался, и, осознав, что влага не была его собственной кровью, начал вылизывать собственные пальцы.

Но радость двух компаньонов улетучилась, как только они достигли двери в подвал, и нашли ее закрытой изнутри. Даника немного повозилась с запором, пытаясь узнать, что же держало дверь, пока друид готовил заклятие.

Ньюандер проговорил несколько слов – Данике показалось, что они эльфийские – и дверь застонала, как будто в ответ. Деревянные доски исказились и сжались, дверь стала слегка подаваться под рукой Даники.

Когда заклинание было завершено, Даника налегла на дверь с еще большим рвением. Между дверью и косяками теперь были огромные щели, через которые стал виден тяжелый засов.

Даника сконцентрировалась и ударила раскрытой ладонью. Ее удар свалил бы любого, но дверь была очень старой, из древнего дуба, и очень толстой, так что никакого эффекта все ее старания не возымели. Эту дверь сделали для защиты в первые годы существования библиотеки. Если очередному набегу гоблинов удавалось сломить внешнюю оборону, священники могли отступить в подземелья. За всю историю библиотеки такое происходило только дважды, и оба раза дубовая дверь останавливала налетчиков. Ни огонь гоблинских факелов, ни их грубые тараны не сломили эту дверь, так что Даника, несмотря на все свои способности, ничего не могла с ней поделать.

– Похоже, что Каддерли и дварфам придется обойтись без нашей помощи, – хмуро заметил Ньюандер, хотя в его голосе был намек на облегчение. Даника не собиралась сдаваться.

– На улицу, – резко скомандовала она, направляясь обратно через кухню. – Там может быть окно или еще какой-нибудь путь вниз.

Ньюандер так не думал, но его никто не спрашивал, и, в общем-то, даже не ждал. Друид пожал плечами и бросился догонять Данику.

Они разделились сразу за дверями библиотеки, Даника стала искать у основания южной двери, Ньюандер – северной. Девушка успела пройти только несколько шагов, когда к ней присоединился желанный друг.

– Персиваль, – обрадовалась она, когда белая белка уставилась на нее с краешка крыши, возбужденно стрекоча. Даника наверняка знала, что что-то озадачило белку, но хотя она и понимала некоторые из его писков, за таким потоком бурной речи уследить была просто не в состоянии.

– Ох, Персиваль, – пожурила она его, прерывая беличью трескотню. – Я же ничего не понимаю.

– Зато я понимаю, – сказал друид, быстро подходя к Данике. Белке он сказал, – Продолжай, пожалуйста, – и издал серию писков и пощелкиваний.

Персиваль начал снова с такой скоростью, что Ньюандер с трудом поспевал.

– Похоже, мы нашли путь вниз, – объявил Ньюандер Данике, когда Персиваль закончил. – Если, конечно, мы можем доверять зверьку.

Даника пристально посмотрела на белку, затем поручилась за него.

Первое место, куда привел их Персиваль, было старым сараем у боковой стены библиотеки. Как только они вошли, то сразу поняли, почему белку так волновало это место: с потолка все еще свисали цепи, и пол под ними был весь в каплях крови.

– Мулливи? – спросила Даника ни к кому в особенности не обращаясь Ее вопрос воодушевил Персиваля на целый поток трескотни. Даника терпеливо ожидала пока Персиваль закончит, потом повернулась к Ньюандеру за переводом.

– Этот Мулливи, – спросил друид, озабоченно осматриваясь, – Он мог быть садовником?

Даника кивнула.

– Он был садовником несколько десятков лет.

– Персиваль утверждает, что его сюда привел другой человек, – пояснил друид. – А потом они вдвоем отправились к той дыре.

– Дыре?

– Он имеет в виду туннель, насколько я понимаю, – пояснил Ньюандер. – Все это произошло несколько дней назад, пожалуй. Персиваль не очень хорошо понимает, что такое время. Удивительно, что он вообще смог вспомнить событие такой давности. Белки, видишь ли, не отличаются долгой памятью.

Персиваль спрыгнул со шкафа и бросился к двери. Даника и Ньюандер побежали следом, Даника еще успела прихватить несколько факелов из тех, что Мулливи всегда держал в сарае.

Казалось, что Персиваль играет с ними в какую-то изощренную игру, поскольку им приходилось следовать за его зигзагообразными скачками по заросшей кустарником неровной земле к югу от библиотеки. Наконец, после множества неверных поворотов они встретились с белкой у пригорка. Внизу, почти полностью заросший кустарником, находился древний подземный ход, ведущий куда-то в горы, приблизительно в направлении библиотеки.

– Этот проход может вывести нас куда угодно, – заметил Ньюандер.

– Сколько времени нам потребуется, чтобы пробиться через дверь в кухне? – спросила Даника в основном для того, чтобы напомнить о скудности выбора. Дабы подчеркнуть свою правоту, Даника взглянула на запад, где солнце уже садилось за пики Снежных гор.

Ньюандер взял у нее факел, произнес несколько слов, и в его раскрытой ладони вспыхнул огонек. Он не обжигал друида, но его было достаточно, чтобы зажечь оба факела, прежде чем Ньюандер погасил его.

Они шли рядом, замечая, что в пыли, покрывающей пол туннеля, были следы – скорее всего отпечатки ботинок, хотя некоторые были странным образом смазаны.

Никто из них не знал, что зомби приволакивают ноги когда ходят.