Чародей и летающий город

Глава 21

острема отлично поработала над починкой ковра, и теперь он уверенно летал на высоте ста футов, что было редкостью даже для самых знаменитых магических предметов. Ковер предпочитал лететь со скоростью быстрой ходьбы, но на высоте нескольких футов от земли не отстал бы и от бегущего человека. По мнению Юми, его сокровище обладало огромной выносливостью – могло пролететь до пятидесяти миль кряду, не уставая.

И вот сейчас ковер ровно и быстро летел на уровне верхнего этажа дворца. Когда надо было изменить направление движения, Эвандер гладил мягкий ворс. Поглаживание «по шерсти» увеличивало скорость, «против шерсти» – перемену маршрута. Ковер поворачивал в сторону того края, который юноша гладил сильнее, а частота прикосновений определяла крутизну поворотов. И в то же время ковер явно мог ориентироваться и без посторонней помощи, поскольку вполне самостоятельно облетал стены или другие препятствия.

Эвандер заставлял себя не смотреть вниз. Он просто сидел на туго натянутом ковре. Но внизу были земля и сто футов пустоты до нее. Юноша чувствовал себя не в своей тарелке, во рту у него пересохло, сердце выпрыгивало из груди, как он ни старался унять его. Но Эвандер был настроен решительно – он сделает все возможное, чтобы спасти принцессу Сирину из лап чародея. Принц Данаис Седимо-Кассимский не собирался отдавать свою любимую в лапы каких-то жутких окаменелостей.

У каждого балкона юноша останавливал ковер, похлопывая его; на передний край он нажимал, когда хотел заставить ковер опуститься, а на задний – когда надо было подняться в воздух. От силы нажатия зависело, насколько резко ковер сбрасывал скорость, – он все время летел, натянувшись, как струна, и ничем не обнаруживал, что ощущает вес сидящего на нем юноши.

Внимательно прислушавшись, Эвандер перелезал с ковра на очередной балкон – отчего на высоте ста футов у него неизменно замирало сердце – и осматривал комнаты. Почти все оказались пустыми. Один раз юноша заметил женщину, дремавшую на диване; двое престарелых слуг накрывали стол для ужина в ярко освещенной кухне. На Эвандера обратила внимание только кошка, да и та просто молча посмотрела на него.

Сирины нигде не было.

Через некоторое время принц даже нашел ее апартаменты: при виде картины Жильтофта – рыцарственный Синий Лягух и прекрасная леди Ламина – невозможно было ошибиться. Юноша обошел все великолепные комнаты принцессы, но они оказались совершенно пустыми. Застоявшийся воздух навел Эвандера на мысль, что Сирина уже давно здесь не была.

Вздохнув, юноша продолжил поиски. Насколько все было бы проще, если бы он нашел девушку в ее апартаментах! Теперь он едва мог надеяться, что сумеет отыскать, куда заточили принцессу.

По пути Эвандер гадал, не опоздал ли он. Вдруг Сирину уже увезли, чтобы передать из рук в руки победителю турнира? Неужели все напрасно? Юноша стиснул зубы, отказываясь примириться с подобной мыслью. Он не собирался сдаваться.

Перебравшись на ковер, он полетел вдоль дворцовой стены, обследуя каждое окно. Нужно было торопиться. Финальный поединок турнира уже начался, и невозможно было предсказать, как долго продлится решающий бой. Один из волшебников вполне мог нахрапом взять верх и быстро прикончить противника. С другой стороны, колдуны могли сражаться часами, если их силы оказывались равными. И все же нельзя было не принимать во внимание возможность скоротечного состязания, а обыск всего дворца с балконов требовал слишком много времени.

Эвандер заставил ковер подняться до уровня крыш и влетел во внутренний дворик, где окна светились в основном на нижних этажах. Наверху горело только одно окно. К нему юноша и направил ковер.

Подлетая, Эвандер услышал плач. Зависнув снаружи, в ярком свете луны, юноша отчетливо разобрал чьи-то причитания.

Он слез с ковра и перебрался в комнату. Там оказалась молодая девушка в роскошных красно-золотых одеждах. Она удивленно повернула заплаканное лицо к незнакомцу, который внезапно появился в ее комнате.

– Кто вы? – спросила она по-монжонски. – Что вам здесь нужно?

Эвандер ответил на фурду:

– Я друг Сирины. Я хочу увезти ее.

Глаза девушки округлились, а слезы высохли. На фурду она говорила неловко и с акцентом, но тем не менее вполне понятно:

– Ты тот, кого должны были бросить львам.

Эвандер согласно кивнул.

Девушка сжала губки.

– Ты опоздал, друг мой. Ее увезли час назад. Скоро ее отдадут чародею.

– Не может быть! – Эвандер не мог поверить, что потерпел поражение.

– Может, друг, может. И знаешь, что хуже всего?

– Нет… – Сердце юноши словно замерло на краю бездны.

– Один из волшебников явился на состязание верхом на летучей рукх-мыши. Он прилетел сюда на одном из этих жутких чудовищ, обитающих у Черной горы.

– И что это значит?

– Это значит, что этот волшебник и есть тот самый чародей, который навлек беду на Монжон. И он выиграет турнир. Он почти погубил нашу страну мором и саранчой, а теперь он получит в жены принцессу королевской крови.

Худшие опасения юноши сбывались.

– А где состоится эта… церемония?

– На самом верху Главной башни.

– Говоришь, летучая рукх-мышь?

– Отвратительная рукх-мышь людоед.

Эвандер потер подбородок и сосредоточился.

– Мой бедный друг, я сожалею, что ты опоздал. Я тоже ее друг, меня зовут Амили. Мое сердце разбито.

Девушка откинулась на подушки и неистово замахала веером.

Эвандер резко повернулся к балкону и двинулся к ковру, терпеливо ожидающему седока.

За спиной он услышал восклицания:

– Подожди, друг! Куда ты? И откуда ты?

Но юноша уже вскочил на летучего скакуна и направил его вверх, выше самых высоких крыш, к центральной башне дворца.

На башне развевались флаги. Музыканты уже собрались. В ярком сиянии дюжины монжонских ламп виднелся красный парадный зал.

«Это бесчеловечно, – подумал юноша. – Под звуки фанфар они отдают Сирину своему злейшему врагу! Может быть, чародей уже сбросил с трона короля? Может быть, все это не что иное, как утонченное унижение, подготовленное чародеем для несчастных жертв? Может быть, он навел на короля чары?» Но ведь существовал благословенный Тимнал. Странным непредсказуемым зверем Тимнал притаился внизу башни. Чародей не посмел бы применить магию вблизи от него.

С другой стороны, существовало множество самых изощренных школ колдовства. Могло статься, что одна из магических школ нашла способ обмануть гнев благословенного Тимнала.

Что если король стал жертвой теневой игры, затеянной и разыгранной этим злобным чародеем? Чем еще можно было объяснить, что отцовское сердце Агранта оставалось таким бесчувственным?

Ковер плавно поднимался вдоль стены огромной башни. Вскоре Эвандер смог заглянуть в бойницу. Общение с ковром становилось все проще. Сокровище уголи откликалось на легчайшие прикосновения юноши.

По одну сторону площадки выстроилась стража. Справа от нее расположились музыканты – барабанщики и трубачи, – а слева стояли принцесса Сирина и пара мрачных женщин-охранниц. Сторожа должны были помешать девушке, пожелай она броситься с башни. Лицо принцессы казалось изможденным и напряженным, но на нем не было и следа слез. Она стояла, расправив плечи. Увидев ее упрямо поднятый подбородок, Эвандер почувствовал гордость за девушку.

По лестнице на площадку в окружении стражи и приближенных советников поднялся король Агрант. Сирина впилась глазами в отца, но тот не решился встретиться с ней взглядом. Он не мог смотреть на родную дочь, которую силой выдавал замуж.

Прозвучал сигнал. Музыканты откликнулись рокотом барабанов и пением фанфар. Ровно через тридцать секунд они смолкли.

Глаза присутствующих обратились к небу.

Держась в тени, Эвандер облетел башню и спрятался за катапультой, на расстоянии каких-нибудь двадцати футов от того места, где стояла Сирина. Никто не заметил юношу.

И тут внезапно в темном небе раздался визгливый крик, и, рассекая воздух огромными крыльями, показалась летучая рукх-мышь. Выдохнув огромный клуб пара, чудовище приземлилось на зубчатое ограждение площадки, вонзило когти в кирпич, издало короткий, леденящий душу вопль и сложило гигантские крылья.

Со спины рукх-мыши спустилось высокое, кутающееся в черный плащ человекоподобное создание и заскользило к королю неторопливой элегантной походкой. Приблизившись, пришелец позволил плащу соскользнуть, и перед собравшимися предстало зрелище, одновременно прекрасное и пугающее: белая кожа, гладкая, как полированная кость, мглистые глубоко посаженные глаза и кроваво-красные губы. Этот идеально сложенный мужчина был одет в великолепно сшитый камзол из тонкой шерсти и шелка, но лицо его, слишком совершенное и неимоверно холодное, заставило Эвандера содрогнуться.

У короля Агранта отлегло от сердца. С той минуты, как закончился решающий поединок, он страшно нервничал. Каменный тролль вновь одержал победу и растоптал огромными лапами черное восьминогое чудовище, созданное Сине-Зеленым волшебником Хеджимисом. Какой облик примет победитель? Он уже представал перед королем в двух видах: мерзким стариком, покрытым жуткой коростой, и неопределимым созданием в гнойниках и со свисающим языком. И оба раза королю с трудом удавалось взять себя в руки, чтобы скрыть отвращение и ярость. С тех пор как наступило неспокойное время, королю не раз приходилось смирять свою гордость. Необходимость удостоить аудиенции этого бесконечно меняющего жуткие личины чародея и его появления в подобных мерзких обличьях были неуважением и оскорблением, которые король переносил с трудом.

Так что на этот раз он был почти благодарен за то, что чародей появился в более или менее приличном виде.

Стоит заметить, что в душе король по-настоящему переживал за дочь. В каком-то смысле Агрант был любящим отцом. Он любил Сирину и, как все отцы красивых дочерей, чувствовал свою уязвимость. Его девочке предстояла ужасная судьба игрушки в лапах этого монстра. Но, к сожалению, свадьба была важным дипломатическим шагом. Чародея необходимо задобрить и обрести в нем союзника, иначе город обречен. В ход можно было пустить только очарование Сирины, не считая трон и благословенный Тимнал. О возможности последних двух вариантов король не допускал даже мысли.

Эвандер заставил себя спокойно рассмотреть врага. На вид тому было лет тридцать, не более. Длинные черные волосы туго стянуты за ушами. Элегантная манера двигаться и боевая рапира в длинных узких ножнах придавали странной фигуре некоторую щеголеватость, подчеркнутую ледяным выражением лица.

Эвандер прикинул, сможет ли он одним броском добраться до чародея. Их разделяло футов пятьдесят. Шансы были отнюдь не в пользу юноши. Он не мог отделаться от мысли, что на полпути чародей заметит опасность и нанесет магический удар. Оставалось только ждать: наблюдать за развитием событий и не давать выхода раздирающему душу гневу.

– Мой повелитель! – поздоровался чародей, отвесив элегантный поклон и улыбнувшись. Улыбка вышла почти издевательской.

Агрант кивнул, благословляюще поднял руку, и, усмирив бушующую в нем ярость, мягко произнес:

– Ты выиграл турнир. Как нам тебя называть?

– Зови меня сыном, отец! – ответил чародей и захохотал.

Агрант принужденно улыбнулся:

– Так я и буду тебя звать, притом весьма охотно. Как я и обещал, ты женишься на моей единственной дочери.

Чародей самодовольно ухмыльнулся:

– Итак, дорогой отец, ты вручаешь мне законную награду?

Король приободрился. Сирина – красивая девушка, она наверняка тронет сердце этого монстра. Даже чародеи склонны время от времени поддаваться желаниям плоти. Если только принцесса правильно сыграет роль кокетки, ей, возможно, удастся взять верх над этим странным пугающим созданием, что на время обеспечит городу спокойствие и мир. О чувствах дочери Агрант не думал – речь шла о короне.

– Конечно, сын мой. Принцесса Сирина здесь. Вот она.

Мужчины повернулись к девушке. Сирина стояла всего лишь в пятнадцати футах от них, за ее спиной застыли крепкие охранницы. Агрант нежно улыбнулся в сторону дочери, но встретиться с ней взглядом так и не решился.

Чародей, в свою очередь, многозначительно посмотрел на будущую невесту и послал ей звонкий воздушный поцелуй. Сирина холодно взглянула на него и, фыркнув от отвращения, отвернулась.

Чародей закинул голову и радостно рассмеялся:

– Какой характер! Поневоле кровь взыграет!

Агрант вновь попытался улыбнуться, но на этот раз – с меньшим успехом.

– Бедная малышка! – воскликнул чародей. – Принцесса, видимо, припомнила мои менее приятные обличья. Они несколько смущают, не так ли? Но пойми, дорогой отец, иногда приходится менять облик. Дело в том, что чародей, известный умением менять личины, просто обязан время от времени это делать.

Агрант молча кивнул, подавив желание ответить резкостью. Довольно долго мужчины молчали, потом чародей прервал тишину:

– Она привыкнет. Думаю, мы станем прекрасной и дружной парой.

Победитель подошел к Сирине, которую с обеих сторон крепко держали за локти матроны-охранницы. Они не хотели рисковать. Чародей мерзко улыбнулся девушке:

– Думаю, о нашей великой любви сложат поэмы. Мы превратимся в эротический символ своего времени.

Он подошел еще ближе. Теперь Эвандеру было отлично видно и слышно его. Юноша, вздрогнув, смотрел, как чародей касается подбородка Сирины, заставляя ее запрокинуть лицо.

– Любимая, – мерзким голосом произнес негодяй, – я так рад, что ты стала моей невестой. Только мысли о тебе помогли мне выдержать этот ужасный турнир. Ты не можешь представить себе, с какими бесталанными старыми маразматиками мне пришлось иметь дело. Но пройти через все эти испытания мне помогла мысль о тебе. С твоим характером ты внесешь свежую струю в мою жизнь. Своей красотой ты утолишь мою страсть.

Сирине с трудом удалось сдержать крик. Чародей протянул руку и нежно погладил девушку по плечу. Матроны удержали ее на месте. По телу принцессы прошла дрожь, и чародей рассмеялся.

– Вдвоем мы изведаем несказанное блаженство, любовь моя, – прошептал он.

Сирина попыталась плюнуть ему в лицо, но чародей крепко сжал ее подбородок.

Эвандер скорчился всего лишь в каких-нибудь двенадцати футах. Никто не замечал его в тени мортиры. Его мозг кипел, рука легла на рукоять кинжала. Можно ли пойти на такой риск? Если замысел не удастся, нападение обернется смертным приговором. Но отступать было некуда. Он уже рисковал жизнью, чего же больше? Нужно было во что бы то ни стало спасти Сирину от этого кошмара.

Молодой принц Данаис Эвандер Седимо-Кассимский не хотел умирать. Он любил жизнь, несмотря на проклятую жабью кожу. Пока он жил, в его сердце не угасала надежда избавиться от проклятия. По лбу юноши катился пот, руки его судорожно сжимали кинжал.

Сознательного решения он не принимал, но через несколько секунд, вырвавшись из тени, юноша бесшумно скользнул к повернувшемуся спиной чародею.

Время внезапно замедлило свой бег, все казалось нереальным, словно это не сам Эвандер, а кто-то другой двигался вперед с величайшей осторожностью, словно это чужое сердце, а не собственное стояло пульсирующим комком в чужом горле.

Эвандер преодолел уже половину пути, когда Сирина заметила его и от неожиданности вскрикнула. К счастью, чародей был слишком занят своими чувствами, чтобы обращать внимание на девушку. Он жадным взглядом пожирал распростершийся перед ним город. Все это скоро будет принадлежать ему. Вполне законно перейдет к нему по наследству. Он унаследует корону Монжона. Это уже значилось в его ближайших планах на будущее. Конечно, Агрант защищен от любого колдовства силой Тимнала, но ничто не защитит его от яда. Надежные люди займутся королевскими поварами и проложат путь к желудку Агранта. В предвкушении этих событий чародей не заметил в глазах Сирины отражения приближающейся опасности.

Эвандер преодолел следующие два ярда.

Одна из охранниц предостерегающе вскрикнула и потянулась к дубинке. Позади раздались выкрики – восклицания двадцати разъяренных голосов.

Чародей резко повернулся на каблуках. Развернулся он очень легко, как умелый фехтовальщик. Рука его метнулась к эфесу рапиры, но он на долю секунды опоздал, и Эвандер ударил раньше. Кинжал вонзился чародею в грудь.

Тот зашатался. Его совершенное лицо сморщилось, с криком ужаса он рухнул на землю, издал очередной странный вопль и стал медленно извиваться, как гигантский червяк.

Это потрясло Эвандера, и он замер на месте. Он только что убил человека. Но это существо казалось таким странным, а его поведение – таким противоестественным! У юноши было ощущение, что он вонзил клинок в тыкву, а не в человеческую плоть. Несколько секунд Эвандер ошалело смотрел на лезвие. Даже следов крови нет, только прозрачная слизь! Что же это за существо? Во всяком случае, не человек. От распростертого на полу тела поднималось зловонное облако дыма.

Сидящая на краю стены рукх-мышь издала жуткий крик, потом другой, затем распростерла огромные крылья. Крики многократным эхом отразились от стен башни.

Эвандер вышел из столбняка. Существо, лежавшее на каменных плитах площадки, еще не умерло. Из его горла доносились странные, захлебывающиеся, похожие на бульканье грязи звуки. Нельзя было терять ни секунды.

Эвандер обернулся, заметил расширенные от ужаса глаза Сирины и едва успел увернуться от яростного взмаха дубинки. Одна из охранниц целила чужаку в голову, но попала по плечу, и юноша зашатался.

Спустя лишь одно мгновение он опомнился, крутанулся на месте и ударил охранницу в живот. Та налетела на вторую матрону и, задыхаясь, грохнулась на землю. Эвандер тем временем схватил Сирину в объятия.

Принцесса не в силах была поверить в происходящее, пока Эвандер не поднял ее на руки и не бросился к зубчатому ограждению.

Сирина поняла, что юноша не собирается останавливаться, и подумала, что он решил прыгнуть навстречу их общей смерти. Так вот как ей суждено умереть! Все лучше, чем стать игрушкой в лапах монстра. Она ясно слышала, как за спиной отец отдает лучникам громкий приказ: «Не стрелять!»

Не оглядываясь, Эвандер вспрыгнул на парапет и сделал роковой шаг в пустоту. Сирина зажмурила глаза.

Через секунду их обоих подбросило – Эвандер приземлился на какую-то упругую поверхность… на висящий в воздухе ковер! В голове у Сирины все смешалось. Эвандер помог девушке сесть.

– Держись за меня, – шепнул юноша и коснулся рукой края ковра.

Тот резко рванулся вперед и вверх. Сирина начала сползать с натянутого полотнища и, протянув руки, обняла Эвандера за шею. При этом она коснулась странной бугристой кожи под рубашкой юноши, но преодолела отвращение.

Взглянув через плечо спасителя, девушка увидела, что ее отец стоит в толпе стражников и смотрит вслед улетающему ковру. На один короткий миг взгляды отца и дочери встретились. Затем ковер нырнул в улочку Внутреннего круга, перелетел через стену, залетел в переулок и скрылся из виду.

Стоящий на башне король повернулся. Его обуревали противоречивые чувства. Огромными глазами он смотрел на видоизменяющуюся на полу тварь, издающую равномерные чавкающие звуки.

Король видел, как монстра ударили длинным кинжалом – изящно украшенная рукоять все еще торчала из груди поверженного, – но все же тот остался жив и сейчас корчился на каменных плитах. Как он выжил? Неужели его просто невозможно убить?

Тем временем существо село, кровь перестала течь. Несколько секунд король был на грани обморока, наблюдая, как жуткая фигура тысячелетнего старика дрогнула, плоть, похожая на застывшую квашню, всколыхнулась, и существо начало подниматься на ноги. На минуту король Монжона испугался, не потерял ли он рассудок, но с сожалением понял, что с ума сошел окружающий мир, а не он сам.