Час охотника (Исповедальня)

Глава 15

Они стояли в великолепном зале собора, колонны которого вздымались к крестообразному своду высоко над ними. Церковь гудела словно улей, повсюду суетились рабочие.

— Впечатляет, не правда ли? — обратился Девлин к Сьюзен.

— В том, что папа именно сюда приехал, нет ничего удивительного, — сказала она. — Это ведь колыбель христианства в Англии. Камень в основание заложил еще Святой Августин во времена англосаксов.

— Неужели? — удивился Девлин.

— Во время налета немецкой авиации на Кентербери в 1942 году в здание попала бомба. Тогда больше всего пострадала библиотека, но позже ее восстановили. А вон там, в северо-западном притворе, восемьсот лет назад три рыцаря убили Томаса Бекета.

— Насколько мне известно, папа ощущает особую духовную связь с ним, — заметил Девлин. — Давайте-ка еще раз осмотрим здесь все.

Через зал они прошли к тому месту, где когда-то мученической смертью погиб Томас Бекет. Оно было помечено небольшим квадратным камнем. Девлин поежился и вздрогнул, словно стряхивая с себя странную атмосферу храма.

— Острие меча, — пояснила Сьюзен Колдер. — Так называют этот камень.

— Точно подмечено, не так ли? Ну ладно, пойдемте. Мне уже хочется курить.

Они покинули собор через южный портал, проследовав мимо поста полиции. Снаружи тоже царила суета — рабочие сооружали трибуны, повсюду сновали полицейские. Девлин закурил и вместе со Сьюзен пошел по дорожке, выложенной каменными плитами.

— Ну, что скажете? — спросила она. — По моему мнению, завтра даже у такого человека, как Кассен, не будет здесь никаких шансов. Вы же видели, какие тут приняты меры предосторожности.

Девлин вынул бумажник и показал девушке специальный пропуск, полученный от Фергюсона.

— Вы нечто подобное когда-нибудь видели?

— Кажется, нет.

— Это специальный пропуск, который открывает все двери.

— И что же?

— А то, что никто его не спросил. На нас даже внимания не обратили, когда мы здесь прогуливались. А почему? Да потому что вы — в форме.

— Понимаю, что вы имеете в виду. — На ее лице появилось обеспокоенное выражение.

— Как известно, дерево легче всего спрятать в лесу, — продолжал он. — Завтра полицейские и священники будут здесь кишмя кишеть И что же, по-вашему, каждого из них станут проверять?

В этот момент кто-то позвал Девлина по имени. Обернувшись, он увидел Фергюсона, идущего к ним в сопровождении человека в темном плаще. На Фергюсоне тоже был гвардейский плащ, а в руке — аккуратно сложенный зонтик.

— Это — бригадный генерал Фергюсон, — быстро объяснил Девлин девушке.

— Так вот вы где, — сказал Фергюсон. — А это — ваш шофер?

— Служащая полиции Колдер, сэр, — отрапортовала Сьюзен.

— Это суперинтендант Фостер из отдела Скотланд-Ярда по борьбе с терроризмом, — пояснил Фергюсон. — Мы тут проверяли меры безопасности. По-моему, все перекрыто наглухо.

— Даже если этот человек прорвется в Кентербери, его появление в соборе совершенно исключено, — подтвердил Фостер. — Голову дам на отсечение.

— Будем надеяться, что до отсечения дело не дойдет, — ответил Девлин.

Фергюсон нетерпеливо дернул Фостера за рукав.

— Пройдемте в храм, пока не стемнело. Девлин, ночь я проведу здесь. Позвоню вам позже.

Они подошли к огромному порталу, полицейский учтиво отворил дверь.

— И вы тоже верите, что полицейские их обоих знают в лицо? — тихо спросил Девлин свою спутницу.

— Господи, откуда мне знать? Пока вы добились только того, что пробудили во мне сомнения, сэр. — После этой тирады она открыла перед Девлином дверцу машины. Сама села вслед за ним и завела мотор. — Можно задать вопрос?

— Конечно.

— Даже если он войдет в храм и добьется своего, то обратно уже наверняка не выберется?..

— В том-то все и дело, — ответил Девлин. — Что будет потом, его совершенно не интересует.

— Тогда остается только возносить молитвы Всевышнему.

— И даже на него я бы не стал особенно полагаться. Чего-то разумного мы предпринять уже не можем. Теперь не мы контролируем события, а они нас. Так что отвезите-ка меня, пожалуйста, в отель, а я в свою очередь приглашаю вас поужинать со мной. Я вам еще не говорил, что женщины в форме действуют на меня гипнотически?

Не отрывая взгляда от дороги, она от души рассмеялась.

Вагончик был длинным, просторным и оборудованным, что называется, по первому классу. Спальня представляла собой специальное отделение с двумя кроватями. Когда Кассен заглянул туда, Моронк, казалось, спала.

Он хотел снова закрыть дверь, но девушка окликнула его.

Он присел на край кровати. Боли опять усилились, даже вдох причинял страдания. Нынешнее его состояние можно было без всяких оговорок назвать серьезным, и он это знал. Девушка протянула руку, погладила его по щеке, и он чуть отпрянул.

— Помнишь, как в первый день я спросила тебя в фургоне у дедушки, не боишься ли ты, что я введу тебя в искушение?

— А дословно ты сказала следующее: «Вы что, святой отец, боитесь, как бы я не ввела вас в искушение?»

Стало тихо. Потом она произнесла:

— Так вы действительно духовное лицо? Настоящий священник? Мне кажется теперь, что я всегда это чувствовала.

— Ну ладно, спи.

Моронк схватила Кассена за руку:

— Ведь ты не уйдешь, не предупредив меня? — В ее голосе совершенно отчетливо прозвучал страх.

— Неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе боль? — Он поднялся и открыл дверь. — Засыпай. Завтра утром еще увидимся.

Кассен закурил и вышел из вагончика. Ярмарочная площадка Майдстоуна была довольно маленькой — несколько аттракционов, какие-то стенды с плакатами, павильоны для игры в бинго и карусели. Несмотря на поздний час, народу было полно, вовсю играла музыка.

С одного конца вагончика стоял «лендровер», к которому он был прицеплен, с другого — красный шатер со светящейся вывеской «Цыганская Роза». Собравшись заглянуть внутрь, Кассен наткнулся на молодую парочку, выходившую из шатра. Он помедлил, но потом все же вошел.

Бране Смит, старухе цыганке, с кожей, похожей на потемневший от времени пергамент, и аккуратно убранными под цветастый платок волосами, даже на первый взгляд было как минимум лет семьдесят. На плечах ее лежал еще один яркий платок, а на шее — монисто. На столе мерцал хрустальный шар.

— Вы и впрямь выглядите очень убедительно, — сказал он.

— А в этом и заключается цель всего антуража. Публика считает, что предсказательница должна походить на цыганку. Повесьте табличку «Закрыто» и дайте мне сигарету. — Он выполнил просьбу старухи и сел напротив нее, словно пришедший узнать судьбу. Их разделял только хрустальный шар.

— Моронк спит? — спросила цыганка.

— Да. — Он глубоко вздохнул, чтобы сдержать боль. — Вы ни в коем случае не должны допустить, чтобы она вернулась в этот лагерь, ясно?

— Не беспокойтесь, — ее скрипучий голос звучал очень спокойно. — Мы, цыгане, держимся вместе и потому заботимся об уплате всех долгов. Я расскажу нашим, что сделал Мюррей, и однажды он за это поплатится, можете быть уверены.

Он кивнул.

— Когда вы увидели в газете фотографию Моронк и прочитали то, что там было написано, вы ведь наверняка заволновались. Почему же не связались с полицией?

— С полицией? Да вы шутите! — Она возмущенно подняла плечи. — К тому же я твердо знала, что она едет ко мне и что с ней все будет в порядке.

— Вы знали? — спросил Кассен.

Старуха положила руку на хрустальный шар.

— Все это только так, аксессуары. В конце концов, дело в моих сверхчувственных способностях, таких же, какими обладали моя мать и бабка.

— Я это слышал от Моронк. Она гадала мне на картах Таро, но не была уверена в своем даре.

— Дар у нее есть. Нужно только пробудить его, — сказала цыганка и подвинула Кассену колоду карт. — Снимите и подайте мне колоду левой рукой.

Он проделал то, что просила старуха.

— Без таланта в картах мало толку. Вы понимаете?

Кассен словно оцепенел.

— Три карты разъяснят все. — Она открыла первую. На ней была башня. — Он страдал от сил судьбы, — сказала она. — Его жизнь определяли другие.

— И Моронк вытянула эту же карту и сказала примерно то же самое, — заметил он.

Старуха открыла вторую карту. На картинке был изображен молодой человек, вверх ногами болтавшийся на деревянной виселице.

— Повешенный. Тяжелая борьба с собственной тенью. У него две личности — он сам и все же не он. Возврат к целостности юности исключается.

— Да, уже поздно. Слишком поздно, — подтвердил он.

Третья карта изображала знакомую всем смерть с косой, пожинающую страшный урожай.

— О чьей смерти идет речь? — Смех Кассена прозвучал слишком громко. — О моей или кого-то другого?

— Карта означает куда больше, чем намек, который дает картинка. Смерть — это избавитель. В смерти у человека появляется возможность воскресения.

— Прекрасно, но чьего воскресения? — спросил Кассен, наклонившись вперед. Отраженный от хрустального шара свет казался ему неестественно ярким.

Старуха коснулась его мокрого лба.

— Вы больны.

— Ничего, скоро полегчает. Нужно только пойти прилечь. Если вы не против, я посплю немного и уйду, прежде чем проснется Моронк. Это главное. Вы поняли?

— О да. Я очень хорошо вас понимаю.

Он вышел из шатра в темную прохладу ночи. Люди по большей части уже разошлись, и хозяева закрывали свои лавочки и аттракционы. Он поднялся по ступенькам вагончика, улегся на какую-то лавку и уставился в потолок.

Укол морфия сделать лучше сейчас, чем утром. Он встал, взял сумку, долго в ней рылся, пока наконец не нашел ампулу. Наркотик подействовал почти мгновенно, и через несколько минут он заснул.

Проснулся, как всегда, сразу. Голова была совершенно ясной. Из окон лился утренний свет, а старуха уже сидела за столом, курила и смотрела на него. Он зевнул, и боль разом обрушилась на него будто дикий зверь. На какое-то мгновение, перехватило дыхание.

Старуха подвинула чашку:

— Выпейте чаю. Это то, что вам нужно.

Никогда еще чай не казался таким вкусным. Он улыбнулся и дрожащими руками вынул из пачки сигарету.

— Сколько времени?

— Семь.

— Моронк еще спит?

— Да.

— Прекрасно. Тогда я пойду.

— Вы больны, отец Кассен, — сказала цыганка серьезно, — очень больны.

Он мягко улыбнулся.

— У вас сверхчувственные способности, поэтому вы все знаете. — Он глубоко вздохнул. — Ах, да. Еще одно. Роль Моронк в этом деле. У вас есть ручка?

— Конечно.

— Тогда запишите вот этот номер. Попросите мистера Фергюсона, бригадного генерала Фергюсона.

— Он из полиции?

— Вроде того. Он с удовольствием заполучил бы меня в свои руки. Если его не будет на месте, то вам должны сообщить, где он. Скорее всего, в Кентербери.

— Почему именно там?

— Потому что я собираюсь в Кентербери, чтобы убить папу. — Он вытащил из кармана «стечкина». — Вот этим.

Впечатление было такое, что старуха вдруг превратилась в улитку, поспешившую убрать рожки и заползти в свой домик. Она поверила ему, и он понял это.

— Но зачем? — прошептала она. — Ведь он же хороший человек.

— А мы все, что, плохие? — ответил Кассен. — Или каждый из нас не был хорошим хотя бы раз в жизни? Но важно другое: как только я уйду, позвоните Фергюсону и скажите, что я направляюсь в Кентерберийский собор… В общем, скажите что-нибудь. — Он рассмеялся. — В целом этого будет вполне достаточно для ее оправдания.

Кассен взял сумку и направился к двери.

— Вы хотя бы знаете, что стоите на пороге смерти?

— Конечно, — Кассен выжал из себя улыбку. — Да, да, карты Таро. Смерть означает избавление. А моя смерть — воскресение. Воскресение девочки, которая там спит. Все остальное значения не имеет. — Он открыл сумку, вынул оттуда пачку пятидесятифунтовых бумажек и бросил на стол. — Это дар Моронк. Мне они больше не нужны. — И вышел за дверь.

Старуха продолжала еще некоторое время сидеть, слушая, как Кассен заводит машину и уезжает. Потом довольно долго размышляла о нем. Она находила его более симпатичным, чем большинство других мужчин, но печать смерти в его глазах она заметила при первой же встрече. Теперь, однако, следовало позаботиться о Моронк.

В спальне, где спала девушка, что-то зашуршало — это внучка ворочалась на кровати. Брана посмотрела на часы. Полдевятого. Она приняла наконец решение, встала, тихо вышла из вагончика и быстрым шагом направилась через площадь к телефонной будке, где, уже не раздумывая, набрала номер Фергюсона.

Когда Девлина попросили к телефону, он со Сьюзен Колдер завтракал в отеле. Он вернулся очень скоро.

Это был Фергюсон.

— Объявился Кассен или, по крайней мере, его подружка. Вы знаете, где находится Майдстоун?

— Да, сэр. Миль шестнадцать или семнадцать отсюда. Самое большее — двадцать.

Рано утром Иоанн Павел II покинул резиденцию своего нунция в Лондоне с тем, чтобы встретиться с четырьмя тысячами верующих в Дигби-Стюарт-Колледже — священниками, монахами, католиками и англиканами. Многие из них принадлежали к закрытым орденам и в последний раз выходили в мир много лет назад. Все они в присутствии римского папы еще раз подтверждали свой обет.

После этого папа на вертолете, предоставленном «Бритиш Кэлидониен Эйрвейз», отправился в Кентербери.

Стокли Холл окружала высокая стена из красного кирпича, построенная в годы правления королевы Виктории. Сооруженный тогда же домик привратника у литых чугунных ворот был приведен архитектором в соответствие со стилем главного здания, возведенного в эпоху ранних Тюдоров.

Проезжая мимо, Кассен заметил два полицейских автомобиля, стоявшие у ворот, да мотоциклиста в форме, который тянулся за ним еще примерно с милю, но потом свернул в сторону.

Он покатил дальше вдоль стены, которую отделял от дороги лишь ряд деревьев. Отъехав от главных ворот довольно далеко, Кассен увидел на заборе на противоположной от стены стороне улицы большую деревянную калитку, а за ней — дорогу, ведущую в лес. Он свернул на обочину, распахнул калитку и проехал немного по направлению к лесу. Потом вышел, закрыл калитку и вернулся к машине.

Осторожно, стараясь не беспокоить руку, снял плащ, куртку, рубашку и сразу же почувствовал сладковатый запах гниющего мяса, идиотски засмеялся и тихо сказал:

— Боже мой, Гарри, ты, кажется, распадаешься на составные части.

Из сумки достал черную манишку и белый стоячий воротничок, а потом сутану. Кажется, тысяча лет прошло с тех пор, как он свернул ее в Килри и положил на дно сумки. Вставив в «стечкина» полный магазин, он сунул пистолет в один карман, запасной магазин — в другой и сел в машину. Начал моросить редкий дождь. Все, морфия хватит. На минуту прикрыв глаза, он приказал себе сохранять самообладание.

Брана Смит сидела за столом в своем вагончике, положив руки на голову Моронк, которая беспрестанно плакала.

— Пожалуйста, повторите точно, что он сказал, — попросил Девлин.

— Бабушка… — начала было Моронк.

Старуха покачала головой:

— Сиди тихо, дитя мое. — И повернулась к Девлину. — Он сказал, что собирается убить римского папу, и показал мне пистолет. Потом дал номер телефона в Лондоне и приказал, чтобы я позвонила этому Фергюсону.

— И что вы должны были ему передать?

— Кассен будет в Кентерберийском соборе.

— Это все?

— А что, разве мало?

Девлин обернулся к Сьюзен Колдер, стоявшей у двери.

— Ну что ж, тогда нужно быстрее возвращаться назад.

Она открыла дверь.

— А что будет с Моронк? — остановила их Брана Смит.

— Это зависит от Фергюсона. — Девлин пожал плечами. — Посмотрим, может, я смогу что-нибудь сделать.

Он собрался уже уходить, но старуха снова позвала его:

— Мистер Девлин! — Он обернулся. — Вы знаете, он умирает.

— Умирает?

— Да, от стреляной раны.

Девлин вышел из вагончика, не обращая внимания на любопытных, которых всегда полно в подобных местах, и вслед за Сьюзен сел в автомобиль. Когда машина тронулась, он связался по рации с полицейским управлением в Кентербери и попросил соединить его с Фергюсоном.

— Ничего нового, генерал, — сказал он. — Сообщение было предназначено для вас, и оно совершенно однозначно — Кассен собирается быть в Кентерберийском соборе.

Одной из самых красивых рыцарских резиденций эпохи Тюдоров в Англии был Стокли Холл, а сами Стокли относились к тем немногим аристократическим родам, которые после Генриха VIII и Реформации остались верны католической вере. Особенностью этого архитектурного ансамбля была лесная семейная часовня Стокли, до которой из главного здания можно было добраться лишь через туннель. Многие специалисты считают часовню самым древним католическим храмом в Англии. И папа пожелал молиться именно там.

Кассен откинулся на сиденье автомобиля и принялся обдумывать ситуацию. Боль уже буквально бушевала внутри, и весь он был покрыт холодной испариной. С трудом нашел сигарету и начал было прикуривать, как услышал шум мотора. Он вышел из машины и прислушался. Еще через минуту над ним пролетел бело-синий вертолет.

— Вы выглядите подавленным, сэр, — сказала Сьюзен Колдер.

— Еще вчера вы называли меня Лайам. Ну ладно, я действительно в замешательстве. Не нахожу смысла в поведении Кассена.

— А по-моему, он все время так себя ведет. Что вас беспокоит?

— Гарри Кассен в течение двадцати лет был моим другом, а кроме того — лучшим шахматистом, которого я когда-либо знал.

— Ну и что?

— А то, что он всегда рассчитывает хода на три дальше меня. То, что он обладает способностью привлечь внимание противника к тому, что делает правая рука, в то время как истинные намерения он исполняет левой. Вам это что-нибудь говорит при нынешних обстоятельствах?

— Что он вовсе не собирается появляться в Кентерберийском соборе. Там очень много людей и там его ждут.

— Значит, нападения следует ожидать где-то в другом месте. Но где и когда? Где программа визита?

— На заднем сиденье, сэр.

Девлин взял документ и стал размышлять вслух:

— Так, сначала лондонский Дигби-Стюарт-Колледж, потом папа на вертолете прибывает в Кентербери. — Он замолк. — Подождите-ка. Вертолет делает промежуточную посадку в Стокли Холле, где Иоанн Павел хочет посетить католическую часовню.

— Мимо Стокли Холла мы проезжали по пути из Майдстоуна, — напомнила Сьюзен. — Но это посещение неофициальное. Обо всех остальных пунктах программы сообщалось в газетах, но о Стокли Холле не было ни слова. Откуда это знать Кассену?

— Он руководил бюро по печати в Дублинском католическом секретариате. — Девлин хлопнул себя по колену. — Вот где собака зарыта. Это же так просто! Давайте, жмите на газ, и пусть ничто вас не остановит!

Кассен пересек безлюдную дорогу и в тени деревьев пошел вдоль стены, пока не достиг старых заржавевших чугунных ворот. Хотел было потянуть их на себя, но тут услышал голоса. Он спрятался за деревом и стал наблюдать. Через решетку ворот виднелась садовая дорожка, обсаженная кустами рододендронов. Через пару минут по ней проследовали две монахини.

Он подождал, пока они скрылись, и обнаружил кочку под деревьями, с которой можно было даже заглянуть за стену. Перемахнуть через нее здоровому человеку было бы парой пустяков. Несмотря на чудовищную боль, он схватился за сук прямо над собой, подобрал сутану, подтянулся, вскочил на стену и, передохнув мгновение, спрыгнул вниз.

Припав на одно колено, он несколько раз глубоко вздохнул, потом поднялся и поправил волосы. Быстрым шагом двинулся по дорожке, обогнул старинный фонтан, услышал впереди голоса монахинь и наконец нагнал их. Обе женщины удивленно обернулись. Одна была постарше, другая — помоложе.

— Добрый день, сестры, — произнес он как можно бодрее. — Как здесь хорошо, не правда ли? Я просто не мог отказать себе в удовольствии прогуляться немного.

— У нас такое же чувство, святой отец, — ответила старшая.

Дальше они направились вместе и вышли вскоре на широкий газон. В ста метрах справа стоял вертолет, перед домом — несколько лимузинов и два полицейских автомобиля. Двое полицейских с овчаркой прошли через газон мимо Кассена и обеих монахинь и остановились возле кустов.

— Вы из Кентербери, святой отец? — спросила старшая.

— Нет, сестра?.. — он сделал паузу.

— Агата, а это — сестра Анна.

— Я из Дублинского секретариата. Как хорошо, что меня пригласили сюда и я смогу увидеть Его Святейшество. Во время его визита в Ирландию мне этого, к сожалению, не удалось.

Сьюзен Колдер свернула с дороги к главным воротам, и Девлин показал свой пропуск двум подошедшим к ним полицейским.

— В течение последних минут сюда никто не входил?

— Нет, сэр, — ответил один из них. — Однако перед посадкой вертолета прибыло очень много гостей.

— Вперед! — крикнул Девлин.

Сьюзен Колдер нажала на газ, и они почти мгновенно подлетели к зданию.

— И что же вы думаете?

— Он здесь! — Девлин был крайне возбужден. — Голову дам на отсечение!

— Вы уже были представлены Его Святейшеству? — осведомилась сестра Анна.

— О нет, я только что прибыл из Кентербери с посланием к нему.

Мимо двух полицейских, стоявших у лимузинов, они прошли по посыпанному красным песком подъезду к дому, потом поднялись по ступеням мимо еще двух охранников в форме, группы людей в штатском и открыли тяжелую дубовую дверь.

Зал в котором они оказались, был довольно просторным, в центре него поднималась вверх широкая лестница, заканчивавшаяся круглой площадкой. Справа через распахнутые настежь двери можно было видеть зал приемов, полный гостей, и в первую очередь высоких представителей церкви.

Кассен с монахинями направился туда.

— А где же находится знаменитая часовня Стокли? — спросил он. — Я еще ни разу там не был.

— О, это действительно удивительное место, — сказала сестра Анна. — Оно прямо-таки дышит столетиями молитв. Вход — в конце прохода, там, где стоит монсеньер.

Они остановились перед дверями зала.

— Ради всего святого, извините меня. Может быть, мне удастся передать Его Святейшеству послание еще до начала приема, — сказал Кассен. — Я сейчас же вернусь.

— Мы будем ждать вас здесь, святой отец, — ответила сестра Агата.

— Думаю, что на прием мы могли бы пойти вместе с вами, — сказала вторая монахиня.

— Вот и прекрасно. Я мигом. — Кассен прошел мимо лестницы и повернул в угол зала, где стоял кардинал в своем великолепном красно-черном облачении. Это был старый седой человек, говоривший с итальянским акцентом.

— Кого вы ищете, святой отец?

— Я хотел бы видеть Его Святейшество.

— Это исключено. Он молится.

Кассен схватил старика за подбородок, повернул ручку двери, втолкнул кардинала в открывшийся проход и прихлопнул дверь ногой.

— Мне искренне жаль, — с этими словами Кассен ударил старика ребром ладони по шее, тот упал на пол.

Длинный и узкий, слабо освещенный туннель заканчивался ступенями перед дубовой дверью. Боль стала вдруг настолько чудовищной, что Кассен вынужден был остановиться, чтобы глотнуть воздуха. Но теперь это не имело значения. Кассен вытащил «стечкина» и устремился вперед.

Сьюзен Колдер остановила автомобиль у лестницы и последовала за выскочившим из машины Девлином. Сержанту полиции, загородившему им дорогу, он сунул в нос приготовленный заранее пропуск.

— Не произошло ли чего-нибудь необычного? Не входил ли какой-нибудь странный человек?

— Нет, сэр. Перед приездом папы прошла толпа гостей. А только что прошли две монахини и священник.

Девлин бросился вверх по ступеням мимо охранников. Сьюзен — за ним. Влетев в зал, он окинул его взглядом. Справа гости собрались на прием, у двери — две монахини. Но ведь сержант сказал: «И священник»!

Девлин подошел к сестрам Агате и Анне.

— Вы только что пришли, сестры?

— Совершенно верно, — ответила сестра Агата.

— С вами был священник?

— О да. Очень приятный такой. Из Дублина.

У Девлина засосало под ложечкой.

— Где он?

— У него с собой послание к Его Святейшеству из Кентербери. Когда я сказала, что Святой Отец в часовне, он направился к кардиналу, чтобы поговорить с ним. — Сестра Агата прошла в зал и с недоуменным видом остановилась. — Странно, но монсеньера нигде не видно.

С «вальтером» в руке Девлин помчался вперед, рванул дверь и тут же наткнулся на лежащего на полу кардинала. Он чувствовал, что Сьюзен следует за ним, и одновременно заметил впереди фигуру священника, протягивавшего руку к дубовой двери в конце туннеля.

— Гарри! — крикнул Девлин.

Кассен обернулся и выстрелил. Пуля ударила Девлина в левое предплечье и отбросила к стене. Он опустился на пол и выронил пистолет. Сьюзен Колдер вскрикнула и прижалась к стене.

Кассен со «стечкиным» в правой руке остановился на верхней ступени перед дверью, но стрелять не стал, а лишь дьявольски ухмыльнулся.

— Все кончено, Лайам! Это последний акт! — крикнул он, повернулся и открыл дверь в часовню.

Девлин почувствовал приступ дурноты, вызванный шоком. Он протянул левую руку за «вальтером», неумело схватил его и попытался подняться, но не смог. Потом быстро взглянул на Сьюзен, стоявшую рядом.

— Возьмите оружие. Остановите его. Теперь все зависит от вас!

Единственный опыт общения с оружием Сьюзен получила во время двухчасового занятия в полицейской школе. Еще пару раз стреляла из револьвера на стенде, и все. Однако теперь она не раздумывая подняла «вальтер» и побежала вперед по туннелю. Девлин наконец поднялся и двинулся за ней.

Древняя часовня была погружена в темноту вся, кроме алтаря с горевшей на нем лампадой. Перед ней в белых одеждах стоял на коленях Его Святейшество папа Иоанн Павел II. Выстрел, почти не слышный из-за глушителя и толстой двери часовни, не побеспокоил его. Папа скорее обратил внимание на голоса. Он уже встал и повернулся, когда дверь с грохотом открылась и на пороге возник Гарри Кассен.

Так он стоял перед главой римско-католической церкви с бледным и мокрым от холодного пота лицом, с пистолетом в опущенной руке и черной сутане. Вид у него был почти средневековый.

— Ты — святой отец Гарри Кассен, — спокойно произнес Иоанн Павел.

— Вы ошибаетесь, Ваше Святейшество. Меня зовут Майкл Келли. — Кассен дико засмеялся. — Я не священник, а скоморох.

— Ты — святой отец Гарри Кассен, — повторил Иоанн Павел. — Ты был посвящен в священнический сан, ты являешься священником теперь и останешься им вовеки. Господь не отпускает тебя.

— Нет! — закричал Кассен со страшной мукой голосе. — Я отказываюсь принять это!

Рука с орудием смерти взметнулась вверх, Сьюзен Колдер споткнулась на верхней ступени, упала на колени, юбка у нее задралась, но она, сжимая обеими руками «вальтер», прицелилась и дважды выстрелила в спину Майкла Келли, раздробив ему позвоночник.

Он вскрикнул и рухнул на колени прямо перед папой. Несколько секунд он словно думал, упасть ему или нет, но потом повалился на бок и перевернулся на спину, по-прежнему сжимая в руках «стечкина».

Сьюзен выпустила пистолет и, будто парализованная, смотрела, как папа аккуратно вынимает оружие из рук Кассена.

Она услышала, как папа произнес по-английски:

— Я хотел бы, чтобы ты покаялся, сын мой. Повторяй: «Всемогущий Боже, в Своей бесконечной милости…»

— Всемогущий Боже… — прошептал Гарри Кассен и умолк навечно.

Папа пал на колени и сложил руки в молитвенном жесте.

Мимо Сьюзен Колдер в часовню вполз Девлин и сел у стены, зажимая рукой рану. На его пальцах была кровь. Сьюзен отбросила от себя «вальтер» и, вся дрожа, прижалась к Девлину.

— После этого всегда такое чувство? — хрипло спросила она. — Стыд и грязь?

— Добро пожаловать в сообщество убийц, дитя мое, — ответил Девлин и обнял ее здоровой рукой.