Чаша смерти

ГЛАВА 10

На стук никто не ответил, но дверь была не заперта. Захаров тихонько заглянул. Лизочка сидела за своим столиком в углу, смотрела в окно, а пальцы ее терзали какую-то бумажку. Складывали пополам, пополам, еще раз пополам. Захаров, стоя в дверях, понаблюдал за этим полезным занятием, пока бумажка не превратилась в крошечный комочек, потом негромко кашлянул. Савина вздрогнула, но не оглянулась и ничего не сказала. Тогда Захаров нахально прошел в кабинет, уселся напротив Лизочки и сказал:

— Ну?

Савина продолжала глядеть в окно. Захаров заметил, что косметики на ней нет, а глаза и нос подозрительно красные. Скомканная бумажка оказалась одноразовым носовым платком. Тут же, на столе сбоку, лежала початая упаковка таких платков. Плачет вот теперь. Захаров почему-то не расчувствовался. Раньше надо было соображать.

— Давай рассказывай, что это все за хрень!

Лизочка бесцветным голосом спросила:

— Что тебе непонятно, Юрий?

Захаров возмутился.

— Как это, что непонятно?! Ничего мне не понятно! Что за бокал такой? Почему народ мрет? Что за фигня на кладбище? И вообще, имена, адреса, все такое прочее… И если ты окажешь добровольную помощь следствию, это тебе зачтется, сама знаешь!

Савина вздохнула.

— Ну, да, понимаю, ты, Юра, человек, далекий от всего этого… Тебе непонятно. Я-то думала, что ситуация предельно ясна.

— Ты давай колись быстрее, нечего душевные разговоры затевать! А после протокол подпишешь!

Савина вздохнула еще раз и впервые за сегодня посмотрела на Захарова. Посмотрела с жалостью. Выбросила скомканный носовой платок в корзину для бумаг, вытащила из пачки новый, деликатно высморкалась и, снова повернувшись к окну, попросила:

— Ты, Юра, лучше задавай вопросы. История эта длинная. И я же не знаю, что ты сам понял, а что непонятно.

Бог мой, ведь соучастница преступления, а какой вид на себя напустила, фу-ты ну-ты, благородная дама! Захаров готов был стукнуть кулаком по столу, но сдержался. Ну ясно, Савина не представляет, до чего он дорылся, и боится сказать лишнее. Где-то он ее понимал. Особенно когда вспоминал Козломордого. Фигура, как персонаж из детского фильма режиссера Александра Роу, можно посмеяться, а на самом деле жуть берет. Увязла детка, всеми лапами увязла. Любопытно, как этот бандит будет на зоне крутиться, с козлиной-то личиной?

— Расскажи, зачем и каким образом погибали жертвы. По какому принципу их отбирали?

— Ну, ты и спросил, Захаров! Получается, ты вообще ничего не понял?!

Захаров прикрикнул:

— Рассказывай давай!

Савина покачала головой.

— Это надо с самого начала. Ладно, самую суть. Один тип одолжил у нашего ковена деньги и не хотел возвращать. Руководство долго его трясло, уговаривали, грозили, но он уперся. Тогда его поставили на счетчик. А этот тип был как-то связан с другим ковеном. У нас в городе несколько ковенов, и все, блин, белые, аж в глазах рябит! Те, его друзья, провели ритуал на смерть, на уничтожение нашего ковена. Понятно, они белые и пушистые, а мы — проклятые сатанисты, нас нужно убивать! Для этого изготовили артефакт. Как они собирались всучить его нам, я просто не представляю. Хотя, могли преподнести в дар через подставное лицо. Или по почте прислать. Тринадцать владельцев артефакта должны были умереть. Но артефакт у наших противников украли. Силин украл. Наш руководитель почувствовал опасность и магическим путем установил, в чем она заключается.

— Как это, интересно, он магическим способом установил?

— У него интуиция здорово работает. Почувствовал тревогу, сел гадать и подсмотрел в магическом шаре ритуал.

— Ну, и чтобы энергия даром не пропадала, наш ковен устраивал эти ритуалы, которые ты видел. На подобное колдовство много энергии затрачивается. И выделяется немало, в процессе гибели каждой очередной жертвы. Мы, как пострадавшая сторона, считали себя вправе…

Захаров помотал головой.

— Это все?

Савина кивнула.

— Да, это все, что я знаю по этому делу. Понимаешь, я в ковене недавно, имею статус ученицы, и никто не собирается рассказывать мне больше, чем необходимо для выполнения обязанностей.

— Слушай, все это полный бред!

Савина достала следующий бумажный платок вместо разорванного в клочки и равнодушно ответила:

— Это не бред.

— Правду рассказывай!

— Другой правды у меня для тебя не припасено.

— Чушь какую-то ты несешь! Ковен, артефакт — это что еще за фигня?

Савина голосом учительницы начальных классов пояснила, что ковен — это собрание колдунов, европейское название, типа клуба по интересам, а артефакт — волшебная вещь, вроде скатерти-самобранки или ковра-самолета.

Захаров сидел, гневно сопя, прожигал Савину взглядом и удивлялся ее спокойствию. Но ведь недавно он сам с пеной у рта доказывал Женьке Рогову и Носорогу, что бокал чуть ли не заколдованный, и все дело в нем. Может, Савиной кто рассказал, и она воспользовалась его же версией, чтобы запутать следствие? Никаких улик все равно нет! Он совсем запутался, но это дело так не оставит!

— Сегодня же уходи из милиции!

Савина вымученно засмеялась.

— Это с какой радости?

— Ты преступница! Работаешь на банду!

— А ты докажи! Вот прямо сейчас вставай, иди к Митрофанычу и все ему расскажи, про колдунов и заклятые бокалы, потребуй моего увольнения и служебного расследования. Только можно, я в щелку подсматривать буду? Давно в цирке не была!

Захаров вскочил.

— Ты, ты!..

Савина ласково усадила его на место, погладила по руке.

— Хороший ты парень, Юрка! Не переживай так! Мы ведь никаких законов не нарушаем и не нарушим. В этот раз все сложилось неудачно. Понимаешь, в этом мире многое предопределено. Если человек должен умереть, то он, скорее всего, умрет от той или иной причины. Особенно уязвим грешник. Силин и его дружки Зимних и третий, не помню, как его там, если бы им не подвернулся заколдованный бокал, погибли бы, скорее всего, в тот же день в пьяной драке. Или через день-два. Антиквар так и так умер бы от сердечного приступа. Сам понимаешь, грех стяжательства. Ну, и все прочие аналогично. Хочешь посмотреть в магическом шаре? Можно еще составить гороскоп или погадать на картах Таро…

Захаров вырвал руку и встал.

— А вы все праведники! И колдовство вас не берет!

— Стараемся, — улыбнулась Савина.

— Я все понимаю про грешников, — сказал Захаров. — Но как же тогда дети?! Девчонка рыженькая, дочка Ержиных? Она-то в чем виновата?

Лизочка отвела глаза.

— Это сложно, Юра. Дети и за грехи родителей отвечают, и за свои грехи в прошлых жизнях…

Юрий затосковал. Складно у Лизочки получается: люди кругом мрут, потому что сами виноваты, а колдуны эти проклятущие такие хорошие. И сделать ничего нельзя, а надо расслабиться и получать удовольствие от раскрытой ему высшей мудрости. Непонятно правда, почему грешат почти что все, а помирают лишь некоторые. Он встал.

— Ладно, пойду я, Лиз. Не понял я ни фига, но пойду. И заявлять ни о чем не буду. Но пусть твое волшебное руководство мне не попадается. Так и передай!

Он изо всех сил хлопнул дверью, но хлопок прозвучал глупо и жалко. Лиза крикнула ему вслед:

— Отпуск возьми!

Вот и поговорили! Вот и постоял за правду и справедливость! Захаров прошел к бывшему кабинету Носорога, и спросил у секретарши Ирочки, у себя ли Митрофаныч.

Мог бы и не спрашивать: сквозь обитую стареньким дерматином дверь слышались возмущенные вопли нового начальства. Захаров, кивнув на двери, осведомился у Ирочки:

— С кем он там?

— Один. По телефону с кем-то с утра лается, — ответила Ирочка и, нажав кнопку селектора, быстро проговорила в микрофон. — Андрей Митрофанович, тут к вам Захаров пришел. Впустить?

Митрофаныч рявкнул:

— Никаких больше отговорок! Завтра проверю!

С грохотом швырнул трубку на рычаг и крикнул:

— Захаров?! Заходи давай!

Юрий осторожно потянул на себя дерматиновую дверь. Чего его принесло?! Ясно же, Митрофаныч не в духе. И долго еще таким будет. Пока за Носорогом все дерьмо не подчистит, лучше к нему без крайней нужды не соваться.

Митрофаныч одной рукой дергал веревку, пытаясь открыть фрамугу, а другой вытирал багровое лицо огромным носовым платком. Фрамуга не поддавалась. Захаров сказал:

— Она все время сама распахивалась, и ее еще в том году гвоздями забили. Окно откройте. Давайте помогу.

Митрофаныч обрадовался. Окно было надежно закрыто на два шпингалета с помощью молотка после несчастного случая с Носорогом и усилиям начальства не уступало. Попыхтев и помянув матерей окна и того, кто его закрывал, вдвоем с работой справились. Митрофаныч отдуваясь, плюхнулся в Носорогово знаменитое кресло. Захаров откашлялся и начал:

— Андрей Митрофанович, тут такое дело…

Митрофаныч доброжелательно поглядел на Захарова и пробасил:

— Знаю, знаю. Где заявление? Давай, подпишу по-быстрому.

— Какое заявление?!

— Как, какое? Об отпуске! Не написал?! Давай — давай, быстро, иди к Ирочке, она напечатает, я подпишу, а то мне недосуг, еще в прокуратуру ехать! Давай, быстро шевелись, а то стал немощь зеленая, смотреть тошно! И чтоб вернулся загорелый, морда кирпичом!

Удивленный Захаров проследовал из начальнического кабинета в отдел кадров с подписанным заявлением, так и не поговорив с Митрофанычем о наболевшем. Да и как поговоришь? Только заикнись о колдунах, сразу загремишь на медицинское освидетельствование. А вот так, по первой просьбе предоставленный отпуск?! Да и не по просьбе! Митрофаныч сам предложил! Вот где волшебство! Обычно-то начальство сразу начинает нудеть о незавершенных делах, да кто будет замещать отпускника долгие две недели. А тут — пожалте! Отпуск за три года! Да добрые напутствия! Чудеса!

Встретившийся в коридоре Рогов недоумение слегка развеял. Он хлопнул Юрия по плечу и завопил:

— Ну, ты и хитрец-молодец! Я тоже так попробую отпуск выбить!

Юрий поднял брови.

— Ты о чем?

Женька хохотнул.

— Я-то, дурак, все понять никак не мог, с чего это ты всех достаешь заколдованным вещдоком. А ты вон оно что, под переутомление косил, отпуск зарабатывал! Здорово, отличная идея! Небось, и за прошлый год учли?

— И за позапрошлый.

Рогов еще раз хлопнул Захарова по плечу.

— Завидую! Нет, второй раз не прокатит, нечего и надеяться! Ничего, что-нибудь в другом роде придумаю. Но ты гляди, осторожнее, а то как бы тебя Митрофаныч к психиатрам на освидетельствование не отправил.

— Да уж, — неопределенно ответил Юрий и распрощался. Он не стал переубеждать приятеля. Пусть думает так. И всех просветит. Дойдет до Митрофаныча? Плевать. Приказ подписан. Переутомление в наличии. У кого из ментов из серьезных отделов нет этого самого переутомления?! Да прямой, как автомат Калашникова Митрофаныч ни за что не поверит в такое изуверское коварство подчиненного. И в психиатрию он тоже не верит. Во времена его юности психиатрия, кажется, считалась буржуазной лженаукой. По нему, есть начальство, подчиненные и устав. А психиатрия, психология всякая — просто лень и дурь, а лень и дурь следует выколачивать. Но про переутомление Митрофаныч понимает. Переутомление — это святое, это надо в отпуск, тем более если сотрудник три года в отпуске не был. Тут прямое нарушение трудового законодательства. А нарушения закона допускать нельзя!

Олечка, секретарша отдела кадров, живо отстучала все нужные документы, копии в бухгалтерию, с улыбочкой стрельнула глазками в Захарова и спрятала тоненькую пачку листочков за спину. Юрий, кряхтя и смущаясь, выудил из кармана припасенную шоколадку «Вдохновение» и завладел ценными бумагами. Лучше самому отнести копию приказа в бухгалтерию, а то еще потеряют, а отпускные нужны ну просто позарез.

Все прошло удачно, деньги за отпуск обещали выдать через два дня вместе с зарплатой. Захаров почувствовал себя непривычно свободным, не зная, куда бы эту свободу применить. Совсем как в школе, когда наступали долгожданные каникулы. Как долго тянулась учебная четверть, какие сверхважные дела откладывались на каникулы! И вот наступала свобода, и заняться становилось абсолютно нечем.

Захаров вздохнул. Заняться есть чем. К Свете, к Ваньке, на фазенду. Мириться и трудиться. Вот только мысли о Козломордом покоя не давали. Это просто какая-то навязчивая мания. Ну что ему до Козломордого?! Действительно, УК он пока не нарушал. А как только зарвется и нарушит закон, так и… А пока надо выбросить мерзкую маску из головы. Но почему-то не получается.

Вспоминались воющие без слез в обнимку седая женщина и тощая девчонка с намечающимся животом — мать и невеста приблатненного Силина, обе невзрачные, плохо одетые.

Вспоминались глупые голубые глаза без вины виноватого Кузина, непонятно с чего повесившегося в КПЗ, рыжая девчонка с торчащими жиденькими косичками в розовом пышном китайском платье, да и все ее несчастное семейство. Да и Носорог… Да. Он тоже жертва, хоть о нем никто не заплакал.

Пусть не нарушена буква закона, но дух его… Вот же они: потерпевшие, убитые. Убитые, что бы там не говорила Савина о судьбе и предопределенности. Это, в конце концов, все измышления, научных экспериментов о наличии судьбы и кары за грехи никто не проводил. Да и попробуй, проведи подобный эксперимент! Сомнительно все. Один вовсю делает гадости, и ему за это ничего не делается, а другой и добрый, и порядочный, а беды так и преследуют. Так что ничего не докажешь.

Но когда-нибудь Козломордый сорвется! Как Аль Капоне, знаменитый гангстер! Его преступления доказать не получилось — посадили за неуплату налогов. Так и тут. И к тому времени, когда Магистр зарвется и нарушит закон, на него уже должны быть материалы. Для начала имя, фамилия, место проживания, связи. И всю эту информацию надо начать собирать уже сейчас. И начальству докладывать совершенно необязательно. Захаров может разрабатывать Козломордого в свободное время. Хотя где оно, свободное время?!

Так вот же: долгожданный законный отпуск! Вполне можно оторвать пару недель, семейство и не узнает. Они уже привыкли, что Захаров работает без выходных и отпусков.

Савина! Вот кем надо заняться. Она — зацепка. Не может же Лизочка встречаться со своим наставником и подельниками только в сладких снах. Она-то утверждает, что может, но Юрий в это что-то слабо верил.

Сатанистам для начала нужны были от Савиной вполне конкретные, материальные вещи. Что там она говорила? Некрещеные младенцы, сердца отцеубийц, руки воров, и прочее в том же духе, так что ли? Эти образцы надо изъять и передать сообщникам, и не на астральном, а на вполне физическом плане. Поэтому Савина наверняка имеет материальную связь с преступным, как там бишь его, ковеном.

Блин, еще тут эта Савина!

Лизочку было от души жаль. Они всегда симпатизировали друг другу, едва познакомились. Такая славная девчонка! Юрий тогда уже был женат, и Ванька в детский сад пошел. Да и за Савиной ее урод уже ухаживал, и успел всем показать свое паскудство, но Лизочка смотрела на урода влюбленными глазами. Поэтому Захарову пришлось относиться к ней как к младшей сестренке. Убил бы этого ублюдка Пашеньку! Ведь именно он, пусть невольно, но толкнул Лизочку на путь преступления!

Савину хорошо бы как-нибудь отмазать. Только как? Посмотрим. Глядишь, и получится.

Захаров прошел к себе в кабинет. Хорошо, что Рогова на месте не было. Вот, докатился: радуется отсутствию приятеля! Да что там, не приятеля, а самого настоящего друга.

За это Козломордому будет представлен отдельный счет.

В ящике стола Юрий хранил старую записную книжку. Когда Светка закатила дома генеральную уборку и с визгом потребовала выбросить все ненужные бумажки, он перетащил часть на работу и хранил пожелтевшую пачку в нижнем ящике стола. Замусоленная книжечка распалась на отдельные листочки и была переполнена телефонами. Захаров долго перебирал исчерканные страницы. Записи карандашом, шариковой ручкой, расплывшимися чернилами, даже губной помадой и подводкой для глаз. Полустершиеся, залезающие друг на друга. Принадлежность многих номеров давно забылась. Нужный телефон оказался записанным почему-то на имя, хотя Захаров всегда записывал телефонные номера по фамилиям.

Он набрал номер и долго слушал длинные гудки, думая с огорчением, что вот, еще один друг ушел в неизвестность. Переехал, или номер поменялся, и все. Уже не найти. Хоть и мент, и связи имеются нужные, и базы данных на каждом углу за копейки продаются, а не найти. Раз сам не позвонил, значит, ему не надо.

Номер ответил. Ответил знакомым хрипловатым баском. Пашка чуть запыхался, видно, отходил от телефона и прибежал на звонок.

— Але, слушаю! Говорите, кто это?! Юрка, ты, что ли?! Ну, нашелся, пропащий! А я твой номер, представляешь, потерял!! Что «база данных»?! Ну, да, имеется база данных, но это ж в нее лезть. А вдруг тебе это не надо, я знаю?! Свин ты эдакий, сам не мог позвонить?!

Юрий договорился о встрече.

По указанному адресу располагалось около десятка контор, среди них — нотариус, дипломированная ведьма, риэлторское агентство, народный целитель-травник, центр занятости и частное детективное агентство. Юрий не успел толком поговорить с Пашкой, но почти не сомневался, что ему нужно именно детективное агентство. Так и вышло. На двери с указанным номером кривовато висела табличка «Ваханьков Павел Эрнестович — частный детектив. Строго конфиденциально». Юрий постучался для приличия и вошел в приемную.

Непохоже было, что у старого приятеля богатая практика. Стол секретарши пустовал. Вряд ли длинноногая блондинка или там брюнетка отбежала на минутку в соседний ларек пополнить запас кофе: компьютер отсутствовал, на столе лежал солидный слой пыли. Обои слегка выгорели, ковролин на полу лежал старенький и самый дешевый.

Друг Пашка с радостным возгласом вышел навстречу Юрию из начальнического кабинета с широко раскрытыми довольно-таки вместительными объятиями.

— Привет, привет, заходи скорее! Ух, как я рад, что ты наконец нарисовался! А то, понимаешь, портфель из машины вытащили, а там все: деньги, документы, и книжка записная! Что ты будешь делать?! Давай, давай, проходи, устраивайся. А я счас кофе поставлю. Вот еще тортик вафельный припас, как только ты позвонил. Или тебе пива с кальмаром?

Юрий с удовольствием уселся в мягкое и удобное кресло для посетителей. В другое время он точно предпочел бы пиво с кальмарами, но без Светки что-то стало голодно, и он сказал:

— Ладно, давай свой тортик. И кофе.

Пашка вытащил из стола тортик и чашки.

— Извини, настоящий кофе сварить некому. Секретарша варила неплохой, да я ее на прошлой неделе уволил. Не мог уже переносить дуру, сил не было. Документы теряла, все составляла неправильно, клиентам такое выдавала, что оторопь брала. Казалось, ну, сейчас убью ее на фиг. И выгнал от греха. Ты растворимый потребляешь?

— Только его и потребляю. Другого как-то не наливают.

Ваханьков пошел набирать воду в электрический чайник, а Захаров умостился поудобнее в кресле для посетителей. Кресло Пашка держал удачное: и мягкое, и вместе с тем упругое, мобилизующее. В крошечном кабинете такого запустения, как в секретарской, не наблюдалось. Пыли не было, наличествовали и сейф, и относительно приличный компьютер. Комп не последней модели, но для дела вполне достаточный. Недорогая, но качественная офисная мебель — в общем, все путем.

Павел вернулся с чайником, бочком пролез на свое место, напомнив Юрию его собственные акробатические упражнения в кабинете. Уселся было, но тут же подхватился и достал из сейфа бутылку коньяка и пару рюмок. Повернул бутылку, показал Юрию этикетку.

— Гляди, какой коньяк! Благодарный клиент подарил.

Продегустировали коньяк. На вкус Юрия, коньяк был как коньяк, в таких тонкостях он разбирался слабо и коньяк пил редко, но покивал с важным видом знатока. Пашка налил еще по одной.

— Ну, рассказывай, как дела? — сказали оба одновременно и рассмеялись.

— Рассказывай ты первый, — быстро проговорил Юрий.

Павел пожал плечами.

— Да не изменилось особо ничего. Наследники подрастают, в восьмом уже оба. Жена где работала, там и работает: бухгалтером в облпотребсоюзе. Теперь все это по-другому называется, но не суть… Родители вот одряхлели как-то сразу, но скрипят еще. Вот только я работу сменил, — и Пашка широко развел руки, словно обнимая пространство своего маленького кабинета.

— И как? — заинтересовался Юрий.

— Да ничего себе. На жизнь хватает. Машина вот, «Гольф» подержанный, тряпки там, дети в гимназии. Клиенты в основном желают проследить за супругами, не изменяют ли; за детками великовозрастными, не колется ли, да что у него за компания, ну, и все. Один раз было исчезновение, но оказалось, что чадо просто на чьей-то даче зависло, а позвонить родителям нету…

— Нравится? — спросил Захаров, рассматривая на свет коньячную рюмку.

— К себе примеряешь? — ответил вопросом на вопрос Павел. — Ну, нравится. Не совсем так, конечно, как мечталось, но все же… Интересно, и сам себе хозяин. Хочешь ко мне помощником? Дуру-секретаршу я уволил, сил не стало терпеть. А, я это тебе уже говорил. Давай, сработаемся!

Захаров вздохнул. Может, действительно…

— Ты не сомневайся, клиент идет, работы на двоих хватит. Секретаршу, ну ее, с бумажками по очереди будем возиться. И веселее вдвоем, и надежнее. Подменять друг друга можно. Я тебе доверяю, ты мне. Соглашайся!

— Подумаю, — сказал Юрий. — Может, и в самом деле, ну ее, родную милицию. Достали. Как тебя в свое время.

— Денег получается больше, чем в ментовке, — продолжал уговаривать Павел. — А о Бобаре вашем легенды уже по городу ходят. И анекдоты.

— Накрылся Бобарь. Нету.

— Что так? Неужто бандитская пуля? Да того бандита всем городом на зоне греть надо. Или это заказное?

— Если б бандитская пуля, — вздохнул Захаров. — Тут такая история поганая.

— Ты пей давай!

Приятели выпили еще по рюмке коньяку, уговорили вдвоем тортик, да и было того тортика чуть, на двоих-то здоровых мужиков. Запили все кофе. Павел отодвинул на край стола чашки и раскрыл толстую кожаную тетрадь с золотым обрезом.

— Ну, выкладывай, зачем пожаловал. Ни за что не поверю, что в наши суровые времена друг через два года молчания вспомнил друга только чтобы спросить, как дела. Такой уж я циник, извини. Колись, что у тебя за проблемы.

Захаров подумал, да и рассказал.

Павел долго молчал, постукивая пальцами по странице раскрытой тетради. Потом сказал:

— Приди ко мне клиент со стороны с такими заявочками, я бы, Юра, его вежливо послал, потому как явная шиза. Но тебя я знаю и не представляю, что нужно сделать, чтобы ты до такой шизы докатился. Чем черт не шутит, всякое случается. А сатанисты у нас в городе есть, да не одна группа, а несколько. Ну, я не вникал, все они там сатанисты, или некоторые просто какие сектанты, но публика неприятная. С белыми братьями у меня было дело. Баба с двумя мальчишками семи и девяти лет от мужа к этим белым братьям ушла. Баба так и осталась там, а детей я насилу выкрал. Потом доказали, что их в секте били, в пост морили голодом и в школу не пускали. Еле-еле через суд лишили мать родительских прав и передали детей отцу. И вот же блин: он через полгода новую кралю завел, а сыновей спихнул в интернат. Я уж пожалел, что работал с этим папашкой малахольным. Не знаю, где детям лучше, с матерью у белых братьев, или в интернате. Наверное, все-таки лучше с матерью. Ладно, дело прошлое, назад не переиграть. А с сатанистами лучше не связываться: ребята ну совсем отвязные, и концы в воду хорошо умеют прятать.

— Надо мне, — сказал Захаров. — Очень надо. И Савину жалко. Я же тебе рассказал. Помнишь Савину?

— Ну да, ну да, — Павел перелистал блокнот. — А Савина-то вроде довольна?

— Дура потому что. И это она только пока довольна. Потом взвоет, да поздно будет.

Павел вздохнул.

— Ладно. В данный момент клиентов не имею, поработаю на тебя.

— Нет, нет! — испугался Юрий, — Понимаешь, у меня денег-то не особо, чтобы тебе заплатить, только вот отпускные. Я сам хочу порасследовать, оторву недельку-две от отпуска. А к тебе пришел, чтобы хоть кто знал, куда я лезу, хотя бы приблизительно. Ну, и проконсультироваться. И, если можно, ссуди мне каких-нибудь штучек-дрючек, ну, понимаешь, технику шпионскую. За консультацию, само собой, заплачу.

— А консультация у меня бесплатная! — хохотнул Павел. — Так что убери свои бабки на фиг, нечего размахивать.

Павел снова полез в сейф и достал объемистую коробку.

— Каких тебе штучек?

— Вот ты мне и посоветуй.

— Имей в виду, все это доказательством в суде не является!

— Да знаю я, знаю! Какой там пока суд?! Сам не пойму, чего добиваюсь, думаю на месте непосредственно разобраться. Хоть бы выяснить, что за личность этот Козломордый, и то хорошо. Дел — начать и кончить. Ты мне технику покажи и объясни, как пользоваться.

— Легко!

— Да, а с сатанистами этими ты дело имел, ходы к ним знаешь?

Павел подумал, опять полистал блокнот.

— Ну, есть у меня один ход, берег на всякий случай. Ладно, дарю. Но начать все же лучше с Савиной.

От Ваханькова Захаров отправился к Лизочке, якобы помириться, убедить ее в своем примерном и здравом поведении, а также проставиться по случаю отпуска.

Савина сделала кислую физиономию, но и не выгнала. Приняли внутрь чай с тортом и, тайком от скучающего за микроскопом Семенова, по мензурке разбавленного медицинского спирта, настоянного по новому рецепту на розовых лепестках. Потрепались о начальстве, семье и планах на будущее. После чаю решили попить кофе. Когда Лизочка отправилась набирать воду для кофе, Захаров сунул в ее торчащую из сумочки косметичку крошечного жучка — радиомаячок, совмещенный с микрофоном. Сумочку Савина может поменять на другую, например, в тон туфлям, или на спортивную сумку, или там театральную, а косметичка у баб завсегда с собой.

Лучше бы, конечно, в паспорт. К обложке сзади, например, пришпандырить. Без паспорта нынче никуда не пойдешь, сразу нарвешься на проверку. Или в милицейское удостоверение. Но в наглую рыться в сумке Савиной Захаров не рискнул.

После кофе Юрий промямлил, что, мол, пора валить готовиться к отъезду, чтобы завтра успеть на первую электричку, в которой посвободнее. Савина его воодушевленно поддержала и скоренько с наилучшими пожеланиями выпроводила. Но Захаров, понятное дело, далеко не пошел, а засел в припаркованной рядом с отделением машине Пашки Ваханькова. Пашка поймал сигнал жучка и, довольно развалившись на водительском сиденье, заявил:

— Слушай, а здорово! Мне понравилось. Прям как в «Секретных материалах»! Так что пока нет клиентов — я твой.

После короткой паузы он решительно добавил:

— И бесплатно!

Захаров неопределенно хмыкнул, глянул на часы и включил радио, сделав звук потише, чтобы не глушить жучка. До конца рабочего дня оставалось всего полчаса, но кто же в милиции с работы вовремя уходит?! Только бы не объявился новый покойник!

Покойник, очевидно, не объявился. Лизочка вышла из отделения через десять минут, на двадцать минут раньше конца рабочего дня и быстро процокала каблучками мимо Пашкиного «гольфа». Захаров испуганно пригнулся, совершенно забыв про максимально затонированные стекла машины. Но Савина, даже не глянув в сторону неприметной подержанной иномарки неброского серого цвета, непринужденно уселась в подъехавший шикарный джип «Мицубиси» цвета голубой металлик, тоже с максимально тонированными стеклами и аккуратно запачканным номером. Ваханьков пристроился джипу в хвост, предупредив:

— Сразу говорю, долго мы за ними не проездим, заметят. Сам знаешь, для нормальной слежки нужно две-три неприметные машины, и меняться все время, а так… Видишь, какая тачка крутая, наверняка владелец — тертый калач. Если только они совсем уж расслабились.

— Расслабились, точно знаю, что расслабились, — проворчал Юрий, доставая из пачки и разминая сигарету. — Они там не просто расслабились, они там заборзели вконец, можно сказать, о…ели совсем.

Долго преследовать джип не пришлось. Машина остановилась возле новомодного дорогущего фитнесклуба «Бархатный сезон», выпорхнула из тачки и нырнула в сверкающую стеклом и начищенной латунью дверь. Захаров растерялся. Посмотрел на свои турецкие, изрядно потертые грязноватые джинсы, мешковатую отечественную рубашку в клеточку, на которую сегодня в столовой так некстати пролил кетчуп, и возопил:

— Ну, и как дальше? Даже если меня туда пустят, Савина сразу увидит, и…

— Не дрейфь! — важно заявил Ваханьков, вылез из машины, одернул светлый льняной пиджак и, расправив плечи, протопал в роскошный клуб с видом завсегдатая. Захаров посмотрел на него с завистью.

Но через некоторое время Павел вернулся тоже обескураженным. Юрий вопросительно глянул на него, тот пожал плечами.

— Зашел, сразу к регистраторше, мол, хочу заниматься в секции с той симпатичной девушкой, что только что вошла. Мол, любовь-морковь с первого взгляда и на всю жизнь. А она: «Добро пожаловать в группу для начинающих, занятия во столько-то, тогда-то, оплата в кассу.» Немаленькая, я тебе скажу, оплата! Тебе, как честному милиционеру, ни за что не потянуть! Я уперся, хочу, мол, с той девушкой, а регистраторша: «Нет, никак нельзя, она посещает группу для продвинутых, у них там с этим очень строго!» Спросил руководителя группы — руководитель группы очень занят и ни с кем не встречается, и регистраторша его никогда не видела. А как тогда проходят занятия, если руководитель ни с кем не встречается, она понятия не имеет. И мордоворот у них в углу сидел, журнал листал, так сразу журнальчик бросил и ко мне выдвинулся. И вид у мордоворота ну очень неприятный, прям совсем необаятельный! В общем, я на всякий случай записался в группу для начинающих. Какое-то духовное, блин, самосовершенствование!

— Чего? — растерянно спросил Захаров.

— Группа, говорю, занимается духовным самосовершенствованием! — гаркнул Ваханьков.

— А-а-а!

— Вот тебе и бе-е-е! Как я понимаю, эта группа тебе на фиг не нужна?

Захаров подумал и сказал:

— Как раз, наверное, эта группа мне и нужна, но вот как в нее попасть? Не ходить же, в самом деле, полгода или год, или даже дольше на занятия для начинающих?! А если ходить, то кто эту забаву профинансирует?! И Савина, опять же, увидит.

Павел снова пожал плечами.

Послушали, что там передает жучок. Услышали беседу в раздевалке:

— А чешки совершенно не годятся: скользят!

— Ну да, я давно уже заметила. Лучше уж в носках.

— Нет, девочки, носки тоже скользят. И коврики все эти тоже. Лучше всего босиком на голом полу.

— Ну, это только если дома. А здесь живо нахватаешься всяких грибков и микробов.

— А вот интересно, у Макарова глаз черный?

— Ну, черный. Ну и что?

— А вот направить его на пол в зале посмотреть; может, микробы и грибки и загнутся!

— Ага, счас, пойдет он тебе микробов морить, три ха-ха!

Захаров с Ваханьковым переглянулись. Ваханьков почему-то шепотом сказал:

— Секи, у них еще и глаз черный!

Захаров кивнул и сказал:

— А чего ж ты другого ждал от сатанистов?!

Жучок предал скрип двери. В вольную девичью болтовню влез властный холодный голос.

— Разговорчики!

Болтовня тут же смолкла. В раздевалке наступила напряженная тишина. Вошедший продолжил:

— Я слышал, здесь вслух были названы имена?! Превосходно. Ученица Розмари понесет наказание. Всеобщая медитация завтра в полночь. Чтобы все были готовы, проверю. Ученица Ламия, в твоей сумке какая-то пакость. Открывай, высыпай все.

Раздался треск расстегиваемой молнии, шорох и стук высыпаемых вещей, невнятные восклицания. Холодный голос произнес:

— Так. Ученица Ламия также понесет наказание.

В наушниках раздался короткий резкий звук, и эфир умолк. Ваханьков потряс головой, потер пострадавшее от предсмертного вопля уничтоженного жучка ухо и сказал:

— Быстро он разобрался. Сколько времени прошло? Минут пять? Интересно, это был сам Козломордый? А я еще прикидывал, как будем микрофон обратно изымать!

— Да уж, — сказал Захаров. — А мы и не ждали, что будет легко. Голос вроде бы его, Козломордого, но не уверен. На голоса Волка и Тигра вроде не похоже. Да небось, таких там полно. И неизвестно, голоса у них такие же, как и во сне, или нет. Савина вроде точно такая же.

— Ладно. Что думаешь дальше делать? — спросил Павел.

— А у тебя время еще есть?

— Ну я же тебе сказал: пока клиентов нет, я весь твой. А можно под это дело самим клиента подобрать. Уж наверное, эта приятная компания не одному тебе хвост прищемила. Вот хотя бы родственники погибших, ну, дела, которые ты расследовал!

— Там таких обеспеченных нет.

— А ты узнай точно. У Ержиных друзья должны быть небедные, в торговле-то. Опять же, раз Ержины торговлей занялись, значит, родственники какие-нибудь тоже в торговле, в этом деле без связей трудно.

— Да какая там у них была торговля?!

— И все-таки. Опять же сестра антиквара наследство получит. Наверняка захочет рассчитаться за сына и брата. А мы ей еще и поможем, чтобы с коллекцией не обдурили. Займись. Вот такой хлеб частного детектива!

Захаров устало посмотрел на Ваханькова. Тот махнул рукой.

— Ну, ты еще совсем не созрел. Ничего, научишься. Давай координаты, чтобы мне не пришлось возиться узнавать, я сам договорюсь. А ты мотай на ус. С Савиной-то что?

Юрий подумал немного. Умного ничего не придумалось, и он сказал:

— Давай еще наружку попробуем. Денька два-три. И еще хорошо бы посмотреть, кто у них такой шустрый, что сразу микрофон засек. Может, сразу на Козломордого выйдем?

Они просидели в машине еще несколько часов. Савина ушла в компании девушек и парней примерно одного с ней возраста. Парней насчитывалось вдвое меньше, чем девчонок. Физиономии у Лизочки и еще у одной девицы выглядели безрадостно. Похоже, перспектива наказания их угнетала. Какие, интересно, в группе духовного самосовершенствования могут быть наказания? Не пустят на медитацию или запретят лицезреть гуру? Вся компания волокла спортивные сумки и направилась к остановке троллейбуса.

Эта группа уходила из центра последней. Сразу после нее отбыла регистраторша. В здании осталось освещенным только одно окно на первом этаже, рядом с входом. Очевидно, помещение охраны. Захаров специально обошел здание кругом. Точно, все ушли. Значит, обладатель властного голоса ушел вместе с группой?! Что-то сомнительно. Захаров припомнил ребят, шедших вместе с Савиной. Все они на вид очень нуждались в самосовершенствовании, и властность в голосе с подобной внешностью никак не вязалась. Но подобные умозаключения к делу не пришьешь.