Частные уроки. Любвеобильный роман

Глава семнадцатая. Бедный Юрик

Жанна приходила к Юрику по средам. Дверь отворяла сама Ангелина Дмитриевна. Приходящую домашнюю работницу в этот день отпускали тотчас после обеда. Няня, помогавшая ухаживать за Юриком, также непременно отсутствовала. Всеведающая по должности вахтерша, не покидавшая поста за столиком у лифта, была осведомлена, что Жанна помогает Юрику делать оздоровительную гимнастику.

Здороваясь с Жанной, Ангелина Дмитриевна ласково прикасалась губами к ее щеке, и Жанне нравилось это. Ей вообще нравилось в этой просторной (таких прежде ей и видеть не приходилось), не заставленной мебелью квартире, в которой, казалось, не имелось ничего лишнего и всё, что имелось, находилось как раз там, где должно было находиться. В ванной комнате ее ждал махровый розовый халат, всегда заново выстиранный. Переодеваясь, Жанна с удовольствием гладила ладонями мягкую, почти пушистую ткань. Подойдя к двери Юрика, она неслышно приотворяла ее и заглядывала в щелку. Юрик либо, что-то бормоча, вышагивал туда и обратно по комнате, либо сосредоточенно возился с шарами и кубиками, либо попросту спал. Иногда он неподвижно стоял у окна с небьющимся (объяснила Ангелина Дмитриевна) стеклом и смотрел на раскинувшийся внизу город. В этом случае Жанне было особенно его жалко; она вспоминала виденную ею в Третьяковской галерее картину «Заключенный».

Когда Жанна впервые, прежде чем войти к Юрику, вот так увидела его в щелку — он мял в лапах цветастый резиновый мяч и сердито вскрикивал, — ей сделалось страшно, она вспомнила картинку в детской книжке — огромная горилла украла девочку Лялечку и уносит ее вглубь темного леса. Жанна (отступать было некуда), глубоко вздохнула, будто перед прыжком в воду, и шагнула через порог. Ангелина Дмитриевна тихо притворила за ней дверь. Юрик повернулся к Жанне — и замер, в диковатом взгляде его упрятанных под надбровьями маленьких глаз мелькнул ужас, он выронил мяч, отшатнулся в угол комнаты, быстро сел на пол и подтянул колени к лицу. Жанна отбросила ногой мяч и направилась к Юрику. Он жалобно смотрел на нее. «Так вот, кто тут Лялечка», — Жанна, как вынырнула, задышала свободно. Провела ладонью по его мягким, волнистым волосам. Взяла за руку. Он хотел выдернуть руку, она не отпустила. «Ну, ну, не бойся, не бойся дурачок...»

Потом она ужинала, и Ангелина Дмитриевна в красивом фартуке подавала ей удивительные, незнаемые ею прежде блюда: нежные тарталетки с паштетом и сыром, рыбу, запеченную в тесте. «Как вкусно всё, — похвалила Жанна. — Это вы сами печете?»: Ангелина Дмитриевна поставила на стол блюдо с маленькими, закрученными винтом, как раковины, слоеными пирожками. «Ну, что вы... Да у меня и времени нет. Нам привозят готовое»...

Возле тарелки Жанны лежал конверт из плотной бумаги. Жанна понимала, что это, и старалась не смотреть на него. Когда она поднималась из-за стола, Ангелина Дмитриевна слегка подвинула к ней конверт. Жанна почувствовала, как у нее запылали щеки. «Не надо, пожалуйста». Ангелина Дмитриевна подошла, мягко взяла ее за плечи: «Что вы, Жанна, милая. Вы теперь — своя». И положила конверт ей в сумочку.

Уходя, Жанна приотворила дверь к Юрику. «Спит», — улыбнулась она Ангелине Дмитриевне. И сама почувствовала, что сказала это так, будто, и впрямь, обрела на Юрика какие-то права.

В лифте она открыла сумочку. Ей еще никогда не случалось держать в руках сразу столько денег. «Дик бы понял», — подумала она и надавила на кнопку первого этажа.

Халат был всегда свежевыстиран, и мыло было душистое, круглое — его жалко было выпускать из ладоней, на полке в ванной у Жанны появилась своя зубная щетка в кружке с изображенным на ней веселым зайцем в клетчатых штанишках, и в столовой у нее определилось свое место за столом, и своя чашка. Ангелина Дмитриевна часто присаживалась выпить вместе чаю, Жанна с непонятной ей самой быстротой доверилась ей и рассказывала о себе, о матери, о городке, в котором выросла, о госпитале, о не вернувшемся с войны женихе. Как-то, беседуя, она, не удержавшись, упомянула Сережу, но по внимательному взгляду Ангелины Дмитриевны, по нескольким вопросам, быстро ею заданным, не столько поняла, сколько почувствовала, что делать этого не следовало, и, когда неделю-другую спустя Ангелина Дмитриевна как бы мимоходом спросила ее: «А как ваш молодой человек?», в ответ лишь неопределенно пожала плечами. (Про Виктора Андреевича она вообще никому не рассказывала, хотя постоянно о нем помнила и, странно, вспоминая его и мысленно беседуя с ним, теперь называла его Диком.) Юрик, побыв с Жанной, тотчас засыпал и спал долго и крепко; Ангелина Дмитриевна считала это очень для него полезным. Прежде чем расстаться Жанна и Ангелина Дмитриевна заглядывали к нему в комнату. Во сне, освобожденное от гримас трудного общения с миром, лицо Юрика успокаивалось и хорошело. Жанна, как когда-то, в первый день, удовлетворенно произносила: «Спит». Ангелина Дмитриевна ласково целовала ее.

Однажды, когда они пили чай, в столовую вошел Леонид Юрьевич. «Что-нибудь случилось?» — Ангелина Дмитриевна встревоженно взглянула на него. «Нет, нет, всё в порядке». Ангелина Дмитриевна улыбнулась с заметным облегчением: «А это наша Жанна». Жанне было приятно это наша, и она тоже улыбнулась. «Очень рад», — Леонид Юрьевич повернулся к ней, протянул руку. Взгляд был внимательным и вместе непроницаемым — точно стену выстроил; а рука неожиданно мягкая и теплая...

Скоро Жанна начала чувствовать себя в этом доме просто, уверенно и защищенно. Не говоря с ней ни слова о том, для чего она появлялась здесь, умница Ангелина Дмитриевна сумела убедить ее, что во всем происходящем нет ничего ужасного, необычного и, уж, конечно, ничего дурного и стыдного — совсем наоборот, что происходит нечто хорошее, доброе, милосердное, главное же, что всё это дело семейное, свое.

Подробности отношений с Юриком не обременяли Жанну. Ей казалось, что она забывает о них, едва расстается с ним и выходит на улицу. Так учитель, освободившись от частного урока, забывает о задачках, которые решал с учеником.

От неловкости с конвертом Жанна была тоже избавлена: конверт просто, будто сам по себе, оказывался у нее в сумочке. Всякий раз, захлопнув дверь лифта, Жанна открывала сумочку и могла убедиться в этом. С деньгами она обходилась бережливо: устроила их в сберкассу и тратила лишь на самое необходимое. До окончания института было рукой подать, будущее же по-прежнему высвечивалось неясно.