Часы-убийцы

21. Обманчивый лунный свет

В половине девятого вечера, после бурного совещания в Скотленд Ярде, машина Хедли мчалась вдоль набережной. Впереди сидели Мелсон и Хедли. Разговаривали они шепотом, потому что на заднем сиденье устроились сержант Бетс и молчаливый почти двухметрового роста агент в штатском по имени Спаркл. Инспектор был вне себя, и это сказывалось на том, как он вел машину.

– Я докладывал заместителю шефа, – бормотал Хедли, – и не знал, что сказать, кроме того, что Фелл готовит какой-то фокус, а я даже не знаю, где он обретается. На столе у меня собралась уже гора текущих дел. Хорошо если все закончится только тем, что меня спокойно переведут заведывать бюро находок.

– А как с письмом Стенли?

– Оно у Фелла. Он велел – это мне-то, представляете, мне! – никому пока не говорить о нем. Но, боже мой, понимаете ли вы, понимает ли Фелл, что будет, если Стенли окажется преступником? Что означает обвинение офицера полиции – пусть даже в отставке – в убийстве? Это же грандиозный скандал! По сравнению с ним самая серьезная афера покажется детской забавой! Быть может, вы обратили внимание, что благодаря принятым мною мерам имя Стенли не попало в сегодняшние газеты. Там нет о нем ни строчки, ни слова... Тем хуже для меня, если он все-таки окажется преступником. Могу только молить бога, чтобы этого не случилось. Стоило лишь намекнуть на такую возможность Белчестеру, заместителю шефа, как он пришел в ярость. Мы же выплачиваем Стенли пенсию, а все говорит о том, что это сумасшедший...

– В прямом смысле?

– В прямом смысле душевнобольной, которого уже не раз собирались поместить в лечебницу. До сих пор сестре Стенли как-то удавалось его отстоять... Не знаю, впрочем, точно, как там было. Разумеется, в любом случае его не повесят, а отправят, куда и следовало, – в сумасшедший дом. Но представляете себе завтрашнюю передовую статью в каком-нибудь, скажем, "Дейли трампетир": "Мы предлагаем вниманию читателей довольно странную историю с психически больным полицейским, которого теперешние власти столько лет холили и лелеяли вместо того, чтобы отослать его туда, где он никому не мог бы причинить вреда. Мягко выражаясь, чрезвычайно странно, что и сейчас, когда этот человек в припадке безумия убил офицера полиции, – точно так же, как несколько лет назад убил, не имея на то никаких причин, одного банкира – власти сделали все, чтобы замять дело..." И так далее, и так далее... Большая машина рванулась в сторону, обгоняя какой-то фургон, и снова помчалась сквозь мокрый туман, едва пропускавший свет фонарей. Хотя от такой езды сердце Мелсона временами уходило в пятки, все же он был полон радостного оживления, словно машина неслась прямо к решению загадки.

– А что думает Фелл? – спросил он.

– Что ж, Фелл сидит в одной лодке с нами. Если его умозаключения верны – я имею в виду то, что касается Элеоноры, – Стенли не может быть преступником! Это было бы чистейшей бессмыслицей. Согласны? Если бы удалось доказать, что его письмо – подделка. Однако наш эксперт, которому я, закрыв текст письма, показал подпись, утверждает, что она подлинная! Это ставит Стенли в безвыходное положение... а мне остается только следовать указаниям Фелла, вернуться к Карверу и сообщить там, будто мы арестовали Элеонору. Хорошенькая ситуация, не так ли? Если бы этот болван Полл...

Хедли оборвал на полуслове и потом молчал, пока машина не остановилась перед знакомым домом. Дверь отворила Китти Прентис с покрасневшими, опухшими от слез глазами. Глянув через плечо Хедли, она не увидела той, кого ждала, и схватила инспектора за руку.

– Скажите же, сэр, умоляю вас! Вы арестовали мисс Элеонору? Арестовали? Какой ужас! Ну, скажите же! Мистер Карвер все время звонит в Скотленд Ярд и не может дозвониться до вас, а они ничего не говорят ему и...

Хедли, решивший, что успокаивать девушку пока еще рано, сухо ответил:

– Ничего не могу сказать. Где все остальные?

Китти, с трудом удерживаясь от слез, показала в сторону гостиной, и Хедли быстро направился к двери. Атмосфера в доме заметно изменилась: во всем чувствовались волнение и напряженное ожидание. Мелсон слышал доносившееся из мастерской, как и прежде, тикание часов, но и оно казалось сейчас необычно учащенным. Из гостиной послышался сдавленный голос Люси Хендрет:

– Но я же говорю, что рассказала вам все, что только знаю! Я сойду с ума, если меня не оставят, наконец, в покое! Обещала, что буду хранить молчание, но они требуют этого от всех, так что будьте готовы...

Хедли постучался. Дверь с большой круглой фаянсовой ручкой медленно, словно занавес в театре, отворилась, и внезапно наступила полная тишина. Карвер, взъерошенный, все еще в халате и домашних туфлях, стоял у камина. Он с такой силой сжимал в зубах короткую трубку, что Мелсон видел, как напряглись мускулы его лица и обнажились боковые зубы. Миссис Стеф-финс, прижимая платочек к глазам, с убитым видом сидела за столбм. Люси Хендрет также стояла у камина, выпрямившись как струна, со скрещенными на груди руками и пылающим лицом.

Долю секунды все общество выглядело застывшим, словно на фотографии. Потом Люси Хендрет вздохнула, Карвер шагнул вперед, а миссис Стеффинс уронила руки на стол.

– Я знала! – воскликнула миссис Стеффинс головом прорицательницы. Ее мокрое от слез лицо выглядело сейчас донельзя безобразным. – Я знала! Разве я не говорила? Я говорила, что ждет этот дом...

Карвер сделал еще шаг вперед, его широкие плечи четко вырисовывались в свете лампы. Бледно-голубые глаза часовщика оставались непроницаемыми.

– Мы долго ждали вас, – сказал он. – Ну?

– Что вас интересует? – ответил вопросом на вопрос Хедли.

– Что меня интересует? Вы арестовали Элеонору?

– Мисс Хендрет, как я вижу, – с нескрываемой иронией ответил инспектор, – уже успела проинформировать вас, о чем мы беседовали сегодня утром в комнате мисс Карвер...

Взгляд голубых глаз не отрывался от Хедли. Казалось, что фигура Карвера приблизилась, стала крупнее, хотя он не сдвинулся с места.

– Не о том речь, господин инспектор. Совсем не о том. Нас единственно интересует... правда ли это?

– Что вы имеете в виду?

– Весь этот позор! – с силой ударив по столу, взорвалась миссис Стеффинс. – Этот страшный позор! Арестована и, к тому же, за убийство. В этом доме! Теперь и ее имя попадет в газеты, и то, что она здесь жила, и что за убийство... Что угодно – только не это...

Хедли обвел собравшихся безразличным взглядом.

– Да, я кое-что сообщу вам, если вы потрудитесь немного успокоиться. Где мистер Боскомб?

– Трудно сказать. Он словно обезумел, – сказала, отрываясь от камина, Люси. – Побежал искать адвоката для Элеоноры. Говорит, что не было, нет и не может быть каких-либо обвинений против нее...

– Боскомб абсолютно прав, мисс Хендрет, – совершенно спокойно заявил Хедли.

Снова все замерли, и к Мелсону вернулась странная иллюзия, будто он смотрит на фотоснимок. Кровь стучала у него в висках. В мертвой тишине прозвучал голос Хедли:

– Улики против мисс Карвер ничего не доказывают. Мы ни в чем не обвиняли и не обвиняем ее. Нам это было известно уже сегодня днем, так что мы имели время кое к чему подготовиться. В голосе инспектора появились угрожающие нотки. – Мисс Элеонора пошла в кино с тем молодым человеком, за которого она собирается скоро выйти замуж. С минуты на минуту они будут.

Мелсон наблюдал за Люси и миссис Стеффинс. Последняя сидела с совершенно ошеломленным, глуповатым видом. Затем ее голова непроизвольно театральным движением откинулась на спинку кресла, а дрожащие губы что-то прошептали. Мелсон готов был поклясться, что это было: "Слава богу!"

– Вы с ума сошли? – вырвалось у Люси Хендрет.

Это был даже не вопрос, а отрывистое, резкое восклицание. Хватая открытым ртом воздух, Люси шагнула вперед.

– Вы, кажется, не слишком обрадованы, мисс Хендрет?

– Оставьте этот тон! Я... я не обрадована и не огорчена. Я просто не верю! Что за глупая шутка? Сегодня утром вы сказали мне...

– Да, но после того удалось многое выяснить. Оказалось, что ваши показания были не вполне... ну, скажем, обоснованы. Я вижу, вы меня поняли.

– А улики против нее?.. – Люси говорила все громче. – Что сказала вам Элеонора? Дон и впрямь женится... Что все это значит?

Только сейчас в поле зрения Мелсона снова попал Карвер. Сунув в зубы потухшую трубку, он отчаянно пытался ее раскурить. Видно было, что с сердца у него спала огромная тяжесть; он не был ни рассержен трюком инспектора, ни удивлен, а просто не знал, куда девать внезапно появившийся избыток энергии.

– Спасибо за добрую весть, – проговорил он чуть дрожащим голосом. – Вы здорово напугали нас, но теперь все позади. А сейчас... что вы собираетесь предпринять сейчас?

Негромко хлопнула входная дверь, послышался звук приближающихся шагов. Где-то упрямо звонил телефон. Хедли предостерегающим жестом поднял руку и ждал, видимо, не зная, как поступить. Неразборчивые голоса стали слышнее, и на пороге появилась Китти.

– Приехал доктор Фелл, сэр, – обратилась она к Хедли. – А вас просят к телефону...

Через открытую дверь Мелсон видел спину еще не успевшего снять мокрый дождевик Фелла, поспешно дававшего какие-то указания Бетсу и Спарклу. Оба полицейских мгновенно исчезли, а Фелл, держа цилиндр в руке, вошел в комнату, встретившись в дверях с Хедли. Они не обменялись ни единым словом; лицо доктора выглядело усталым и озабоченным.

– Добрый вечер, – чуть запыхавшись, поздоровался Фелл. – Вижу, что приехал как раз вовремя. Мы, к сожалению, каждым своим появлением вносим немало беспокойства в ваш дом, но я с радостью могу сообщить, что сегодня делаем это, вероятно, в последний раз.

– В последний раз? – отозвался Карвер.

– Надеюсь, что так. Сегодня вечером, я надеюсь, мы укажем вам преступника. По некоторым соображениям я должен просить всех покинуть эту комнату, пока мы снова не позовем. Можете разойтись, куда кому угодно, но не покидая дома... Только попрошу без истерик! – добавил Фелл, поворачиваясь к миссис Стеффинс. – Вижу по вашим глазам, что вы склонны обвинить во всех бедах и заботах мисс Хендрет. Может быть, вы и правы, но сейчас неподходящее время... Мистер Карвер, могу я попросить вас взять на себя заботу о дамах? Скоро я снова приглашу всех.

Колокола Линкольнс Инн начали отбивать девять часов. В промежутке между ударами отрывисто прозвучал звонок, а затем раздался энергичный стук в дверь. Китти побежала открывать. Через секунду в холл, стряхивая с плаща дождевые капли, вошла Элеонора. За ней показались Гастингс, Боскомб и Полл, с пьяно растроганным видом свертывавший свой зонтик.

Элеонора обратилась к собравшимся.

– Ну, вот и я. – Видно было, что ей трудно найти правильный тон, голос звучал слабо и неуверенно, но голова была гордо поднята. – И, как видите, на свободе! – Она посмотрела на Люси. – Жалеешь, наверное, об этом?

– Дон, ты с ума сошел! – выкрикнула Люси. Закрыв лицо руками, она шагнула вперед, словно хотела подойти к нему, но потом, пробежав мимо бледно улыбавшейся Элеоноры, выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь. Миссис Стеффинс ахнула, а Карвер, не обращая на них внимания, решительно подошел к Элеоноре и что-то тихонько сказал ей.

– Спасибо, Иоганнес, – ответила девушка. – Вы пойдете с нами, правда?

Мелсон, словно сквозь сон, слышал, как Фелл что-то говорил, потом холл опустел, и доктор вместе с Хедли вернулся в комнату. Прислонившись спиной к двери, инспектор посмотрел прямо в лицо Феллу.

– Ну? – сказал тот. – Никаких новых неприятностей?

– Сплошные неприятности. Кто-то проболтался.

– Проболтался? О чем?

– Мне звонили из Ярда, – надломленным голосом проговорил Хедли. – Дело попало в вечерние газеты. Кто-то в Ярде проговорился, несмотря на строгий приказ. Хейс пытался найти концы, но никто не признается... Это может стоить мне должности, а то и пенсии... Стало известно, что Стенли был здесь прошлой ночью, что он замешан в какой-то подозрительной истории. Шеф сказал, что в случае чего козлом отпущения буду я. Даже если мы найдем настоящего преступника, сейчас уже...

– Думаете, я не предвидел всего этого заранее? – спокойно спросил Фелл.

– Заранее?

– Спокойно! Вы же 35 лет работаете в Ярде и никогда не теряли хладнокровия. Сохраните его и сейчас. Да, я подозревал, что будут неприятности и что есть только один способ опередить их...

– Верно – тридцать пять лет, – глядя в пол, кивнул Хедли. – Вам удалось сделать все, что вы наметили?

– Да.

– Вы понимаете, что будет, если мы запорем это дело? И не только со мной...

Хедли умолк. На пороге появилась трясущаяся от волнения и страха Китти.

– Пришел мистер Стенли, сэр, – запинаясь, сообщила она.

Инспектор на мгновение замер, а потом хотел было уже шагнуть к двери, но Фелл схватил его за руку. Хедли взорвался:

– Ну, это уж слишком! Если кто-нибудь увидит его, все кончено. Надо как-то его убрать. Если...

– Да замолчите же, – мягко проговорил Фелл. – Сядьте и, что бы ни случилось, спокойно сидите и молчите. Это я пригласил его. Проводите мистера Стенли сюда, Китти.

Хедли круто повернулся и сел за стол. Державшийся на заднем плане Мелсон прислонился к углу одной из витрин.

– Добро пожаловать, мистер Стенли, – почти сонным голосом произнес Фелл. – Ничего, пусть дверь останется открытой. Садитесь!

Для своих размеров и роста Стенли двигался удивительно легко и бесшумно. Мелсону не приходилось еще видеть его при ярком свете, и сейчас впечатление оказалось не из лучших. Стенли был без шляпы, в промокшем костюме, на щеках поблескивали капельки воды. Глубоко запавшие глаза, оттопыренные уши; широкое лицо, прошлой ночью свинцово-серое, сейчас было багровым. Стенли улыбался.

– Вы пригласили меня, – тяжело проговорил он.

– Совершенно верно. Садитесь же. Мистер Стенли, сегодня в связи с вами... были высказаны определенные догадки... обвинения...

Стенли сел, опустив руки на колени. Собственно говоря, он не усмехался, сообразил Мелсон, а просто не в состоянии был контролировать нервные движения губ. Стенли сидел неподвижно, словно восковая фигура. Потом он резко качнулся вперед.

– Как вы сказали? Обвинения?

– Вы знали покойного инспектора Джорджа Эймса?

– Да, когда-то знал.

– Тем не менее, вчера ночью, увидев его труп, вы умолчали об этом.

– Я не узнал его, – еще сильнее наклонился вперед Стенли. – Что здесь удивительного! Зрелище было не самое приятное, не так ли?

Он засмеялся.

– Но свой собственный почерк, надеюсь, вы способны узнать? – жестко спросил доктор.

Стенли дернулся так, словно бич свистнул перед самым его носом. Мелсон внезапно понял, кого, с самого момента появления в комнате, напоминал ему Стенли. Мягкие движения тяжелого тела, хрипловатый голос, тусклый непроницаемый взгляд. Да, между ними и дверью сидел сейчас на стуле не человек, а готовый к прыжку хищник.

– Способен ли я узнать свой почерк? Что за чушь вы городите? Разумеется, способен. Не сумасшедшим же вы меня считаете?

– Вот это, – доктор вынул из кармана сложенный листок и протянул его Стенли, – написано вами?

Стенли, не разворачивая, положил листок на колени.

– Прочтите!

Как будто снова свистнул бич. Стенли медленно развернул листок.

– Это вы писали?

– Нет!

– Там стоит ваша подпись.

– Раз я говорю, что не писал, значит, не писал! Я этого и не видел никогда. Что же, я лгу, по-вашему?!

– Не торопитесь и послушайте, что говорят люди, Стенли. Я не враг вам, и вы это знаете, но если бы вы слышали, что о вас говорят!

– Ну? – Стенли откинулся на спинку стула. – Что же обо мне говорят?

– Говорят, что вы больны, друг мой, что вы, говоря без обиняков, просто сумасшедший...

Пока доктор говорил, Стенли наклонился, чтобы положить письмо на стол. От него исходил запах мокрой одежды и коньяка. Полы пиджака чуть раздвинулись, и Мелсон увидел металлический блеск... Стенли был вооружен.

– Сумасшедший, – продолжал Фелл. – И говорят, что именно поэтому вы убили Джорджа Эймса.

Мгновение Мелсону казалось, что Стенли тут же набросится на них. Скрипнул стул, фигура Стенли стала как будто еще крупнее.

– Только для того, чтобы продемонстрировать, какого мнения я о вашем разуме, – продолжал доктор, глядя прямо в то сужающиеся, то расширяющиеся желтые глаза собеседника, – я расскажу вам, какие обвинения выдвигаются против вас. Кое-кто в этом доме позаботился об этом. Вчера ночью, когда Эймс поднимался по лестнице, вы не могли выскользнуть в холл через двустворчатую дверь комнаты. Это вне всяких сомнений. Но среди показаний свидетелей есть такие, которые кажутся странными, я бы сказал, чрезвычайно странными. Один из свидетелей, случайно оказавшийся в темном холле, видел узкую полоску лунного света. Дверь в коридор, ведущий на крышу, была открыта. Открыта, понимаете? – и наш свидетель видел лунный свет на полу коридора. Он решил, что свет падает снаружи, через открытый люк в крыше. Это, однако, ерунда, потому что люк был крепко заперт и никто не мог его открыть. Напомню, что свидетель сказал "полоску", а не пятно или квадрат, которые он должен был бы видеть, если бы свет проникал через люк. Нет, он видел только узкую полоску... такую, какая могла бы падать из приоткрытой потайной двери. Мы знаем, что в доме немало потайных ходов. Вспомните расположение комнат: спальня Боскомба, у которого вы были в гостях, как раз граничит с коридором. Подумайте о том, что вы вполне могли выскользнуть из-за ширмы, незаметно – вы ведь были в темно-сером костюме – пробраться в спальню и, отодвинув панель, открыть дверь в коридор. Спальня была освещена луной, и свет падал в коридор, когда вы выходили в холл, чтобы заколоть ничего не подозревающего Эймса!.. Так ставит вопрос ваш противник, и, если вам не удастся доказать, что все происходило совсем иначе, то... Кстати, его имя...

– Берегитесь! – крикнул Хедли.

Однако Стенли уже вскочил, одним движением огромной руки сбросив на пол настольную лампу. На короткое время все погрузилось в темноту, а потом при слабом свете камина они увидели горящие желтым огнем глаза Стенли, отливающий стальным блеском предмет в его руке...

– Прочь с дороги! – тяжело дыша, выкрикнул Стенли. – Не двигаться!

Огромная, как у бегемота, тень заслонила проникавший из холла свет, затем Стенли выскочил из комнаты. Хлопнула дверь, и тут же, не успел Хедли повернуть ее ручку, послышался звук поворачиваемого в замке ключа.

– Он запер нас! – крикнул Хедли, колотя в дверь. – Бетс! Эй! Взять его!.. Отворите!.. Фелл, ради бога, что вы наделали – вы же выпустили на свободу буйно помешанного... Бетс! Задержите...

– Доктор... Фелл... он же приказал, чтобы мы не вмешивались! – послышалось снаружи. – И вы тоже так говорили... Он забрал с собой ключ!

– Немедленно задержите его, идиоты! Почему вы... Спаркл! Взломайте дверь!

Доски двери затрещали под напором тяжелого плеча. В тот же миг со второго этажа донесся пронзительный вопль, а вслед за ним грохот выстрела. Следующий выстрел прогремел как раз в тот момент, когда замок наконец уступил и Спаркл ввалился в комнату. Хедли рывком распахнул дверь и бросился к лестнице. Мелсон следовал за ним по пятам. И тогда на весь дом прозвучал голос – сильный, холодный, спокойный, словно бы даже довольный.

– Ну, видишь, все поверили, что я сумасшедший, так что я могу с чистой совестью и не спеша, с удовольствием прикончить тебя. Я могу тебя убить, хотя скажешь ты правду или нет – мне-то ведь это почти все равно. Получишь одну пулю в ногу... другую в животик... а потом уж в горло... просто, правда ведь? – Главное – делать все не спеша, пока ты не раскроешь свою гнусную пасть. Видишь, никто не вмешивается. Полицейский стоит в дверях, но он и не думает помогать тебе, хотя у него в кармане пистолет, а я стою нему спиной. Ну, так куда хочешь получить первую пулю?

От вопля, напоминавшего уже не человеческий голос, а визг попавшего в капкан зайца, у Мелсона, взбегавшего вслед за Хедли по лестнице, похолодела кровь в жилах. Новый вопль...

– Ну нет, – произнес все так же спокойно голос, – ты не убежишь. Отсюда тебе никуда не деться. Ты же знаешь – я был не в себе, когда влепил четыре пули в голову того банкира, а на него у меня, собственно, и зла-то не было.

Тяжело дыша, Хедли добежал, наконец, до вершины лестницы. Через его плечо Мелсон в открытую дверь увидел спину Стенли, а чуть подальше – лицо, которое вряд ли сейчас можно было назвать человеческим. Отчаянно трепыхающаяся, бестолково размахивающая руками фигурка пыталась спрятаться за ширму от неумолимо приближавшегося к ней Стенли.

– Ладно, первую в живот, – поднял револьвер Стенли.

Вопль утих.

– Уберите его, – странным, еле слышным голосом пробормотала фигурка. – Все кончено. Я убил Эймса. Я убил Эймса, будьте вы все прокляты! Я убил Эймса! Сознаюсь – только, ради бога, уберите его!

Голос звучал истерически. Пепельно-серое лицо прижалось к разрисованной языками пламени ширме. А еще через мгновение на губах Кальвина Боскомба выступила пена и он потерял сознание.

Несколько секунд Стенли стоял неподвижно, а потом тяжело вздохнул, сунул в карман револьвер и повернулся к Феллу, который только что не спеша вошел в комнату и остановился перед неподвижно, словно куча тряпья, лежавшим Боскомбом.

– Ну? – устало спросил Стенли. – Как у меня получилось? Сознался, не правда ли?

– Получилось великолепно, друг мой, – положил руку на плечо Стенли Фелл. – О лучшем нельзя было и мечтать... Никогда не думал только, что холостые патроны стреляют так громко – вы, пожалуй, подняли на ноги всю округу!

Фелл обернулся к Хедли.

– Не беспокойтесь, – Боскомб не ранен, и его спокойно смогут повесить. Любопытно, какого он теперь будет мнения о "реакциях человека, готовящегося к смерти"!