Человеческая окраина

«МИРЗАВЦЫ»

(Как это начиналось) Слух о Мирзабае разнесся по городу N. и окрестностям. В 6-ую бригаду колхоза «Путь Ленинизма» потянулись бездельники — группами и поодиночке. Ехали туда как на дело. Возвращались назад окрыленные мирзавцами. Первым в 6-ую бригаду поехал Валентин.

Самолет прилетает в Ургенч, другой пункт Нукус. Это примерно 150–200 км. в другую сторону. Самое забавное было другое. Во-первых, я вылез из самолета и получил 50-градусный удар. В Азии я до того не был, а лето было отменное, было почти 50 градусов. Я дополз до переправы, там километров немало, переправился на другую сторону, и был всего час дня. Самое то! Оказалось, что в ту сторону, куда мне надо, ничто принципиально не едет. Надо идти. И это оказалось километров 15. Ну что же остается. Начал идти.

Так вот: я начал топать. И через какое-то время чувствую — ни воды нет, ни черта — а по дороге идет осел с оранжевым рюкзаком. На меня все издали смотрели. Рюкзак был оранжевый, а в то время оранжевых рюкзаков принципиально не продавали. Они появились этак лет 15–20 после. Когда я прошел километров пять, я так понял, что мне чего-то не то видится, и сейчас будет очень плохо. Я присел на обочине дороги, потому что точно физически не мог идти. И вот через какое-то время я очнулся, смотрю: я в тени. Тень в середине дня в Азии в разгар лета — это достаточно редкая вещь. Поднял глаза и вижу: такое маленькое облачко, раз пять солнце закрывает. Вот это сам анекдот и есть. Я сижу, смотрю на это облачко, а оно тоже на месте сидит. Я как-будто пришел немножко в себя, начал идти. Через какое-то время я опять сел и понял, что я в той же тени сижу. Облачко не увеличивается. И вот с эти облаком я и пришел в 6-ую бригаду. Почему я и не решаюсь рассказывать этот эпизод многим — явно спишут на что-то. Вот это основной номер. Так что все остальное оставило во мне большое впечатление.

Честно говоря, как я провел там неделю, я не совсем помню. Вообще какие-то огрызки в памяти. Там вообще никого до этого не было. Там Абай поошивался до этого и исчез. Мирза поиздевался полчаса надо мною, а потом все пошло прекрасно. Ходили вместе в Султан-бабу, собирали милостыню. Он милостыню просил, а к тому же заставил и меня, научного сотрудника, это делать. Первые полдня это было очень даже приятно. Приходилось шевелиться. В Азии никто не сидит. Люди там что-то делают. Если ты будешь сидеть, в Азии тебе никто ничего не даст. Нужно подходить, как-то взаимодействовать, просить, добывать что-то. Это совсем не то, что у нас на углу сидеть. Пришлось научиться. Это очень полезно. Я до этого еще был обучен продавать цветы на базаре, так что опыт был.

Поехал туда и Дима с братом Виталиком.

Абай встретил их с поезда в затрапезном виде, в желтой шапочке, похожей на монгольский шлем, которую, по его словам, он получил как милостыню, одно ухо висело. Довез в кузове грузовика до аула и уехал.

6-ая бригада, аул в степи, сакли, арык. На пороге облупленной сакли стояла мать Мирзабая Апа — скрюченная, маленькая, горбатая, что-то с глазами. Объяснила на пальцах: Мирзабай уехал в Султан-бабу. Пили чай.

Неожиданно появился на грузовике Абай, предложил им поехать в Султан-бабу. В Султан-бабе кучки людей у могил справляют поминки: чай, лепешки и плов. Мирза сидел в окружении местных жителей, говорили по-своему непонятно. Чувствовалось: он в этом деле почтенный человек, часть этого кладбища, он их развлекал, читал мусульманские молитвы, и они накидали ему денег. К нему обращались в контексте: помолись за меня, святой человек (дурачок-юродивый). Молился он скороговоркой с видом: это я делаю для них. По просьбе Мирзабая Дима тоже представил пантомиму, они и ему денег накидали — Мирза взял эти деньги себе. Потом появился какой-то начальник, стал на Мирзу наезжать — тот энергично отбрехивался. Вечером вернулись в 6-ую бригаду.

Жили у Мирзы, в меру внимательного и в меру разговорчивого. Через день Абай спросил, сколько у каждого с собой денег. Сказали. Он тогда говорит: за вычетом денег на обратную дорогу, не хотите ли отдать все деньги Мирзе? Тогда вы, естественно, передете на полное наше довольство. Конечно же, захотели. Да и деньги у них были не Бог весть какие.

Все там делалось основательно. Запомнилась игра в покупанием водки: надо-де спрятать, односельчане увидят, все-таки мусульмане. Ходили в магазин. Заворачивали бутылку в полотенце. Приносили. Пили, закусывали виноградом. Запомнилась церемония собирания хвороста для печки. Не успели собрать по четыре хворостинки, как Мирзабай объявил: хватит, молодец, уставать нельзя. В другой раз строили туалет: воткнули в землю несколько прутиков и опять: хватит, молодец, уставать нельзя. Все делалось с большим смыслом.

Когда уезжали оттуда, их тепло проводили. Мирза сказал им: пока не доедете до города N, все будет благополучно: сюда едете на свой страх и риск, а обратную дорогу вы, дескать, под нашим покровительством и защитой.

Игорь послал Мирзабаю привет.

Валентин привез Игорю от Мирзабая тюбетейку с баракой!

Игорь послал Мирзабаю можжевеловый посох и получил от Мирзабая в подарок чапан.

Осенью 1982 года Игоря встретил Абая у Пестряцова в Москве. Вскоре пришла от Абая «суфийская» телеграмма: приезжай, разрешение посетить Мирзабая получено.

Игорь поехал в Москву. Абай сказал: «Поезжай, если хочешь, Мирза тебя ждет». Игорь занял денег, купил сандалии, достал билет и улетел в тот же день.

Прилетел, добрался. Встретила Апа. Сидел во дворе, пил чай с лепешками, ждал. Вдруг из кустов выскочил взъерошенный человек:

— Ой, Игорь приехал!

Четыре дня пробыл Игорь у Мирзы в 6-ой бригаде колхоза «Путь ленинизма». Первым делом Мирза вылечил Игоря от головных болей, мучивших его с детства. Мирза был само гостеприимство. Готовил плов, хлопотал, лопотал. Говорил на своем обычном языке с крайне ограниченным запасом русских слов, а потом вдруг начинал читать стихи на прекрасном русском. Местные люди отзывались о нем противоречиво: кто как о дурачке, кто как о человеке с баракой пророка Мухаммеда. К концу четвертого дня Игорь понял, что хочет у него учиться.

Вернулся домой и сказал своим друзьям: «Я ухожу учиться, а вы как хотите».

Мы с Апой сидели, как положено женщинам, на кухне, а мужчины были в комнате, пили, разговаривали. Там были Мирза, Абай и несколько приятелей Мирзы. Разговаривали на местном языке. Время от времени Апа приносила мужчинам чай и уходила. Разговор становился горячим. Потом приятели побили Мирзу и ушли. Мирза не сопротивлялся, позволил им бить себя.

Когда они ушли, Абай начал громить дом Мирзы. Ему было горько, что его учитель Мирза позволил им побить себя. Он кричал, плакал и выбрасывал вещи из дома Мирзы. Он ломал и выбрасывал во двор все самое ценное, что находил в комнате и на кухне. Он бил стекла. Он монотонно что-то говорил на местном языке и крушил все, что попадало ему под руки. Мирза не сопротивлялся. Мы и Апой сначала отсиживались на кухне, потом мы все вышли на двор и смотрели молча, как Абай доламывает дом.