Человечество, стадия 2

Opera Bianca[23]

Текст звучит во время фаз темноты. Он состоит из двенадцати эпизодов, которые читают двое невидимых исполнителей (один мужской и один женский голос). Порядок эпизодов произвольный, меняется от представления к представлению. Таким образом, эти тексты следует рассматривать как двенадцать возможных истолкований одной и той же пластической ситуации.

Первое представление состоялось 10 сентября 1991 года в Центре современного искусства Жоржа Помпиду (Париж).

4″

Он: Какова мельчайшая составляющая человеческого общества?

36″

ОНА: Волну мы связываем с женским началом,

А частицу — с началом мужским.

Мы сочиняем мелкие драмы

По злому умыслу хитрого Бога.[24]

ОН: Вне всякого конфликта возникает мир, мир развивается. Сеть взаимодействий накрывает пространство, творит пространство мгновенным своим развитием. Наблюдая взаимодействия, мы познаем мир. Определяя пространство через объекты наблюдения, вне всякого противоречия, мы полагаем мир, доступный нашему слову. Мир этот мы называем — реальность.

43″

ОН: Они плавали в ночи подле безгрешной звезды,

Наблюдая рождение мира,

И развитие растений,

И нечистое вскипание бактерий;

Они явились издалека, они никуда не спешили.

У них не было явственных

Мыслей о будущем,

Они видели, как мука,

Нужда и желание

Поселились на Земле,

Среди людей.

Они познали войну,

Они оседлали ветер.

ОНА: Они собрались вместе на берегу пруда,

Туман поднимался, и небо оживало.

Вспоминайте, друзья, сущие формы жизни,

Вспоминайте человека,

вспоминайте долго.

50″

ОН: Я хотел бы нести добрые вести, расточать слова утешения; но не могу. Могу лишь смотреть, как ширится пропасть между поступками нашими и взглядами.

Мы бороздим пространство, ритм наших шагов режет пространство безупречно, как бритва.

Мы бороздим пространство, и пространство становится все чернее.

И был момент, когда мы сорвались. Не помню, но, должно быть, случилось это на большой высоте.

ОНА: Должно быть, настал момент причастности, когда не могли мы возразить ничего против мира;

Почему же теперь одиночество наше столь безгранично?

Должно быть, случилось нечто, однако истоки взрыва и пламени нам недоступны.

Наши взгляды ищут вокруг, но отныне все видится нам эфемерным, отныне все видится нам текучим.

56″

ОНА: Мы шагаем по городу, мы встречаем чужие взгляды,

И этим очерчено наше присутствие среди людей.

В безмятежном покое воскресного дня

Мы неспешно шагаем к вокзалу.

Наши одежды слишком просторны,

Наша серая плоть почти неподвижна вечерней порой.

Наша крошечная, вполовину проклятая душа

Шевелится в складках, и вот уже вновь недвижима.

Мы жили когда-то, гласит наша легенда;

И из наших желаний воздвигся этот город.

Мы сражались с враждебными силами, и победили.

А потом исхудавшие наши руки не удержали рычаги власти.

И мы уплыли вдаль, за черту всех возможностей;

Жизнь остыла, жизнь оставила нас,

Мы созерцаем размытые наши тела,

И в молчанье всплывают островки чувственных данных.

59″

ОН: Светозарно-прозрачное небо

Вливалось в хрусталики наших глаз.

Мы не думали больше о завтрашнем дне,

Ночь была почти полна пустотой.

Мы сделались пленниками приборов,

А измерения казались совсем не важным делом.

Мы пытались когда-то совершить нечто полезное

И муравьи плясали под неспокойным солнцем.

Воздух был пропитан безумием,

И электрическими разрядами,

избавлением от оков,

Прохожие метали друг в друга полные ненависти взгляды,

И словно вынашивали в уме дивные мучения.

ОНА: Ты познаешь три измерения пространства

И осмыслишь природу времени,

Ты увидишь, как солнце садится над прудом,

И решишь, что в ночи твое место.

ОН: Рассвет возвращается, между телами вихрится песок;

Дух ясновидения, правь беспристрастно свой путь на Север;

Дух непримиримости, поддержи наши усилия и битвы;

Этот мир ждет от нас стимула к смерти.

1′00″

ОНА: Наступает миг, когда слова,

сказанные друг другу, Уже не превращаются в брызги света,

А обвивают вас, душат ваши мысли,

У слов есть вещество

(Вещество вязкое,

Когда они весят много;

Таково у слов любви,

Любовное вещество.)

ОН: Жизнь длится и длится в пересеченье молний,

Обращается информация;

В недрах ночи соединяются судьбы;

Но игра идет краплеными картами.

ОНА: Мы идем через дни с неподвижным лицом,

Из наших взглядов бесплодных исчезла любовь, —

Детство закончилось, ставок больше нет,

Мы движемся к концу партии.

ОН: Последние частицы Плывут в тишине,

И в ночной тьме

Проступают очертания пустоты.

ОНА: Над серой почвой вихрится зыбкая пыль;

Поднявшийся ветер очищает пространство.

Мы хотели жить — и желание это оставило следы;

Наши замедленные тела застыли в ожидании.

1′04″

ОН: Одиночество, тишина, свет заряжают человека умственной энергией, которую он затем растрачивает, общаясь с другим. Равнодушный, совершенный и круглый мир хранит память о том, что возник сразу весь, целиком. Отдельные участки мира то появляются, то исчезают; и снова появляются.

ОНА: Где кончается белизна, начинается смерть,

И тела разделяются

Среди оголенных частиц,

Я завершаю путь своих чувств.

ОН: Жизнь совершенна, жизнь кругла;

Это новая история мира.

ОНА: Нет больше топологии

В субатомной Вселенной.

И дух находит себе новое жилище

В глубине квантовой расселины,

Дух скручивается в спираль и свертывается в клубок

Во взволнованной Вселенной

В распаде симметрии,

В великолепии тождества.

ОН: Все являет себя, все блестит в нестерпимом свете; мы стали как боги.

1′06″

ОНА: В какой-то момент

Происходит встреча,

Глаза полны ночной тьмой,

И конечно, мы ошибаемся.

ОН: Мир раздроблен; он состоит из отдельных людей. Люди состоят из отдельных органов; органы — из молекул. Время течет; оно делится на секунды. Мир раздроблен.

ОНА: Процесс обольщения

Есть процесс измерения,

Одинокой меры в ночи взаимодействия

Света и грязи.

ОН: Нейроны похожи на ночь. В звездчатой сети нейронов формируются представления; жизнь их случайна и коротка.

ОНА: Нужно было б пройти сквозь лирическую Вселенную

Словно сквозь тело, что любил много раз,

Нужно было б разбудить стесненные силы,

Смутную и возвышенную жажду вечности.

ОН: Мозг окутан глубокой ночью,

Она сотворила мир

И весь набор измерительных приборов.

Мы неуклонно спускаемся к белизне.

1′10″

ОНА: Наши утра объяты противоречием,

Да, мы дышим, и небеса безмятежны,

Но мы больше не верим, что жизнь возможна,

Нам больше не кажется, что мы -

люди.

ОН: Движение индифферентности

По холодной, болезненной оси

Есть метафора отсутствия,

Начавшегося перехода к пустоте.

Сигналы скрытой от глаз реальности

С их еле заметным свечением,

Уродливые, как звездное небо,

Суть начавшийся переход к отсутствию.

Столкновения нейронных механизмов

На поле мнимых желаний

Задают границы свободного мира,

Где нет ничего устойчивого.

ОНА: Природа должна уподобиться человеку,

А человек должен стать завершенным и жестким.

Я всегда очень боялась упасть в пустоту,

Я была одинока в пустоте, и мне было больно рукам.

ОН: В смерти истлевшие до костей тела

Тех, кого мы, казалось, знали,

Держатся чуть надменно,

Словно не собираются возрождаться.

Они здесь, перед нами, простые,

без ран,

Все желания их утихли.

Они теперь — просто скелеты,

И время обратит их в прах.

1′17″

ОН: Мы предполагаем наличие наблюдателя.

ОНА: Ты здесь

Или где-то еще,

Ты сидишь по-турецки

На кафельном полу в кухне,

И твоя жизнь рухнула,

Воззови же к Господу.

Смотри! Бывают молекулы,

У которых связи разорваны наполовину.

Бывают измены наполовину,

Бывают смешные моменты.

ОН: Мы не живем; мы производим движения и считаем их результатом нашей воли. Мы недоступны для смерти; мы уже мертвы.

ОНА: Ты думаешь о коте Шрёдингера, Который наполовину мертв или наполовину жив,

И о природе света,

И о двойственности белизны.

ОН: С языком дело обстоит так же, как с мытьем посуды в альпийской хижине, говорил Нильс Бор. У нас грязная вода и нечистые кухонные полотенца, и все же в итоге нам удается отмыть тарелки.

ОНА: Ты стоишь на мостике над бездной

И думаешь о средстве для мытья посуды.

ОН: Два человека сошлись вместе, мозг каждого погружен в ночь. И все же ровно в срединной точке обеих картин мира, в момент, зафиксированный в протоколе измерения, в момент определенный, не произвольный, в момент необходимый, в ночи возникает представление.

2′15″

ОН: Заряженные энергией частицы движутся в замкнутом пространстве в ограниченный промежуток времени. Назовем это пространство городом, уподобим энергию желанию; мы получаем метафору жизни.

ОНА: Ты думаешь, что задаешь границы личности,

Твой глаз каждый миг осуществляет измерение,

Бывают исключения, остаточные явления,

Но ты уверен в себе, ты знаешь природу.

ОН: Повинуясь теории столкновений, частицы вступают в реакцию, обрастают панцирями, шипами, орудиями обороны и нападения; мы получаем метафору эволюции животного мира.

ОНА: В ночной тьме ты видишь траектории

Движущихся объектов, четкие, как в полдень.

Для тебя свобода есть смысл истории,

А дистанционное воздействие -

смутная греза.

ОН: Как скале нужна вода,

Которая подтачивает ее,

Так нам нужны новые метафоры.

ОНА: У тебя есть блокнот и система координат,

Люди подвижны и часто подвержены воздействию,

Несколько лет они сталкиваются с другими людьми,

А затем распадаются на неустойчивые соединения.

Две частицы соединились,

Их волновая функция совместилась,

А потом они расстаются в ночи

И удаляются друг от друга.

Подвергнем частицу Б воздействию электрического поля,

Реакция частицы А будет идентичной,

На любом расстоянии

Между ними будет воздействие,

будет влияние.

ОН: Разделение мира на отдельные объекты есть ментальная проекция. Имеют место некие явления; определен механизм эксперимента. Сообщество наблюдателей может прийти к согласию относительно результата измерений. Можно определить некоторые величины, в большем или меньшем приближении. Эти величины — результат взаимодействия мира, сознания и прибора. Так, через разумную интерсубъективность мы можем свидетельствовать о том, что наблюдали, что видели, что узнали.