Человек-да

2 августа

Меня начала мучить совесть за то, что я послал на конкурс фото чужого кота. Впрочем, это ерунда. Ради

денежного приза в сто фунтов можно пойти и на подлог. Хотя, наверное, на эти деньги я все же куплю себе

кота, дабы избежать коварных вопросов.

Также сегодня я ступил на долгий тернистый путь к достижению цели, которой никогда перед собой не

ставил. Я вознамерился стать медбратом!

Рочвильский университет США ищет новобранцев, желающих получить диплом санитара через Интернет.

По-видимому, мне не придется что-либо учить или постигать азы моей будущей профессии. Диплом выдается

на основе жизненного опыта — в том числе тем, кто прошел докторантуру (я не проходил), занимался

сестринским уходом на дому (я не занимался) и «обладает навыками осмотра пациентов». Я поставил на видео-

запись сегодняшнюю серию «Холби Сити»47. С трудом верилось, что скоро я стану медбратом. Я заполнил

помещенную на сайте анкету и заплатил 400 фунтов одной из своих кредитных карт «нового типа». Я почти

врач! Потрясающе!

3 августа

Бьорн, любитель сквоша, пока не звонит. А ведь обещал. Я не ослышался.

Почему мужики такие сволочи?

ГЛАВА 9

В которой Дэниел огорчает

незнакомого человека

Многие часто говорят, даже кричат о «силе позитивного мышления».

Возьмем меня: обычно я придерживаюсь позитивного подхода. Всегда стараюсь убедить себя, что все будет

хорошо. Если б я, находясь на необитаемом острове, увидел на горизонте корабль, а люди с корабля меня бы не

заметили, я не стал бы впадать в отчаяние. Сказал бы себе: «Не расстраивайся. Они наверняка скоро вернутся».

По крайней мере, я умер бы счастливым.

Есть и такие, кто более строго исповедует позитивный подход и всю свою жизнь посвящает тому, чтобы

применять его на практике. Однажды на глаза мне попалась статья о некой женщине по имени Джессика,

которая прочитала руководство по позитивному мышлению и так вдохновилась, что купила жилой автофургон

и переехала в Камбрию", дабы на природе думать о хорошем, распространяя вокруг себя флюиды счастья. По

словам Джессики, одни только хорошие мысли способны излечить человека от болезней, помочь ему возродить

любовные отношения и найти более престижную работу. Что само по себе здорово, если в отношении работы

вы готовы воспользоваться советом женщины, обитающей в жилом автофургоне.

«Приведу вам пример, — пишет она. — Если снова и снова повторять слова о чем-то хорошем, то в итоге это

хорошее непременно произойдет. Если вы постоянно будет твердить себе, что вы замечательный человек и что

у вас чудесный брак, так оно и будет».

Ха, полезный совет для замученных семейной жизнью жен.

Что касается меня, я пришел к выводу, что перемены в жизни происходят не столько в результате

позитивного мышления, сколько благодаря позитивным действиям. Да, не спорю, от поездки в Амстердам я

ожидал большего, но это не значит, что она оказалась неудачной (заметьте, я рассуждаю в позитивном ключе).

Это просто еще один пример того, как я положился на волю судьбы, поплыл по течению. Правда, это течение

занесло меня в тупик, зато я повеселился. А в противном случае я не знал бы этого веселья.

Да, я хотел доказать Иану, что он ошибается. И, увы, несмотря на свой бесконечно позитивный настрой, я

вернулся не с двадцатью миллионами долларов, а всего лишь с собственным портретом, на котором я

запечатлен с собачкой, да еще и весь разбитый. Иан, разумеется, сказал бы, что все мои усилия обречены на

неудачу. Но я, сторонник позитивного мышления и позитивных действий, с ним не соглашусь. Я уверен, это все

только к лучшему. И уверен, что в один прекрасный день я пойму, в чем это лучшее выражается. Возможно

даже, когда-нибудь я познакомлюсь с владельцем супермаркета магнатом Альбертом Хейджном, и мы с ним

вволю посмеемся над моими мытарствами.

Зазвонил телефон. Это был Брайан, член товарищества «Звездный взрыв». Он сообщил, что его друг Пит,

которому известно про Майтрею гораздо больше, чем ему самому, согласился встретиться со мной, и спросил,

когда мне это будет удобно. Я предложил, чтобы он сам назначил время. Он назначил. Я сказал, что приду.

— Дэнни?

— Ты, должно быть, Пит.

— Входи.

Я повиновался и вошел в квартиру Пита.

Мы находились на Чансери-лейн, и я рассудил, что раз уж я пришел сюда по столь необычному делу, во всех

отношениях будет удобнее, если мы обойдемся без светской беседы.

— По сути, Пит... я здесь потому, что Брайан сказал мне, будто на Брик-лейн живет Христос.

Пит закатил глаза и пронзительно рассмеялся.

— Ха! — воскликнул он. — Для начала скажу, что это полная чушь.

Я улыбнулся и тоже попытался издать пронзительный смешок, но у меня не получилось.

— Значит, это неправда? — уточнил я, испытывая облегчение оттого, что разрешилось хотя бы это

маленькое недоразумение.

— Нет, — качнул головой Пит. — Нет, Христос не живет на Брик-лейн.

— Я так и думал.

— Нет, Христос живет в Риме.

— О!

— На Брик-лейн живет Майтрея.

Господи, опять путаница.

— Брайан говорил то же самое. Только он сказал, что Майтрея — это Христос.

— Нет. Некоторые называют его Христом, но он не Христос. Христос живет в Риме. Майтрея был Христом

две тысячи лет назад в Палестине, но теперь Христос такой же Учитель. Майтрея работает с Ним в одной

связке, но Майтрея — это Майтрея, и Майтрея живет в Лондоне. Лучше расскажи, почему, по-твоему, ты

встретил его.

— Ты вот что должен понять, Дэнни, — говорил Пит. Мы сидели в его гостиной, потягивая чай. — Никто из

нас не знает, где Майтрея явится в следующий раз. Или перед кем. Он может появиться где угодно, в мгновение

ока, причем перед людьми любой веры — потому что он олицетворяет все религии. В прошлом году он

выступал перед двумястами христианами в Парагвае. Годом раньше — перед двумястами мусульманами в

Марокко. Его видели в Японии, Италии, США, на Занзибаре, в Польше и вообще всюду. Но никогда прежде он

не являлся одному человеку в автобусе.

Я понимал, к чему клонит Пит.

— Прекрасно. Значит, это не мог быть он. Согласен. Это был просто какой-то мужик, случайный попутчик.

Просто его слова задели меня за живое. Думаю, Брайана немного занесло...

— Нет, нет, подожди, Дэнни. Это вполне мог быть и он. Ибо он здесь для того, чтобы помогать людям. Он

способен изменить жизнь как одного человека, так и затронуть судьбы тысяч людей. Но делает он это в той

форме, в какой люди могут это принять. Вот почему одним он является в виде Христа, другим — в виде

Магомета, а третьим... просто представляется случайным попутчиком.

— Но почему?

— Ты верующий человек, Дэнни?

Я покачал головой.

— В смысле, что я не христианин, не мусульманин и так далее. Я больше верю в... людей. В доброту

обычных людей. Человечества в целом. Во все такое.

— Вот потому-то Майтрея и решил явиться тебе в автобусе, — сказал Пит.

На том и договорились. Для Пита вопрос был закрыт. Нравится мне то или нет, он считал, что я встретил

Майтрею.

— Он ратует за справедливость. Равные возможности и любовь — независимо от твоих верований и

убеждений, — добавил Пит, предлагая мне печенье.

— Мне это нравится, — сказал я. Действительно, вполне разумное кредо.

— Слушай... мне хотелось бы взять у тебя интервью о твоем общении с Майгреей. Если можно, конечно.

Это заинтересует многие издания. По какому телефону можно с тобой связаться?

— Э... ну... я не уверен, что смогу много рассказать, — растерянно произнес я. — Но... Да.

Я написал свой телефон в маленьком блокноте, который Пит, судя по всему, стянул из гостиницы «Своллоу»

в Чоллерфорде, и он поманил меня в другую комнату.

— Вот, глянь. — Пит показал мне фотографию бородатого мужчины в балахоне, которую Брайан приносил

в ресторан, где мы с ним встречались. — Это снято в Найроби. Шесть тысяч человек видели, как Майтрея

прибыл в Вифлеемскую церковь в крошечном селении Квангваре. Там творят чудеса. Исцеляют больных,

безумным возвращают разум и все такое. Однажды жрица сказала прихожанам, что с ней говорил Господь и

что через несколько минут к ним прибудет особенный гость. Селяне не знали, чего ждать, но потом... потом он

прибыл. Майтрея. Появился буквально из ниоткуда и весь почти светился. Он благословил их, затем сел в

машину и уехал.

— Надо же! — изумился я. — И что это была за машина?

Если он скажет «ниссан», значит, здесь что-то не так, рассудил я.

— Понятия не имею. В общем, если ты хочешь узнать наверняка, был ли тогда с тобой в автобусе Майтрея,

тебе нужно поговорить с одним человеком.

— С кем?

— Его зовут Элиас Браун.

— Элиас Браун?

— Да. Элиас Браун. Он находится в прямом контакте с Майтреей.

— В самом деле?

— Да. Ему много раз случалось «попадать в тень». Это, по сути, означает, что Учители вселялись в него и

вещали его устами. Он потрясающий человек — добрый, великодушный. В общем, Учители подружились с

ним, и в итоге он вступил в прямой контакт с самим Майтреей.

— И этот Браун действительно существует?

Пит как-то странно посмотрел на меня.

— Разумеется. Я узнаю, скоро ли он будет в Великобритании, и позвоню тебе, хорошо?

— Ладно, — сказал я. — И тогда я смогу спросить у него, нормально ли он добрался домой на автобусе в тот

вечер.

Пит кивнул.

Я допил чай и попрощался с Питом. Как ни странно, я был взволнован.

Утром следующего дня я отправился на встречу с Томом — это тот парень, с которым я познакомился на

вечеринке у Роберта, — дабы взглянуть на автомобиль, что я сдуру согласился у него купить.

Том ждал меня в кафе у станции метро «Хендон Сентрал». Когда я вошел, он поприветствовал меня улыбкой.

— Как дела? — спросил я.

— Неплохо. Вещи собраны, готов ехать.

— Когда уезжаешь?

— Не раньше чем через пару дней. Правда, сегодня я отправляюсь в Ливерпуль, хочу попрощаться с

родными и друзьями. Побуду там до отъезда, а потом здравствуй, Новая Зеландия...

— Здорово. Так что у тебя за машина? — уточнил я, когда мы зашагали по улице.

— «Ниссан Фигаро».

Не очень, но сойдет, подумал я. За те несколько дней, что миновали со дня нашего знакомства, я рассудил,

что меня устроит любой автомобиль, лишь бы это был не ярко-желтый «порше» с турбонагнетателем, который

сделает меня банкротом и объектом внимания окружающих, ибо все станут показывать пальцами на мою

машину, когда я буду проезжать мимо. К тому же Том пообещал дать мне «баснословную скидку». Деньги не

имеют значения, сказал он. Главное, чтоб жизнь радовала.

— И... какого года?

— Тысяча девятьсот девяносто первого.

— О.

Я вдруг пожалел, что это не ярко-желтый «порше» с турбонагнетателем. Тринадцатилетний «ниссан» — не

лучший помощник в налаживании отношений с девушками. Если только он не отлит из золота.

— Какого цвета?

— Сочно-зеленого.

Да уж. Такой автомобиль девушки за милю будут обходить.

Хотя для себя я уже решил, что машина мне нужна. Ко всему прочему, она поможет мне преодолеть страх.

Некогда я поклялся себе, что, пока живу в Лондоне, машины у меня никогда не будет. Это слишком опасно. И

слишком хлопотно. Правда, зарок дал человек, у которого только раз в жизни был автомобиль — «Мини

Метро», купленный за 1000 фунтов, которые я копил все лето. А права я сумел получить только потому, что

решил сдавать экзамен по вождению в городе Троубридж49. Ибо в Троубридже — это я объясняю для

непосвященных — больше, чем где бы то ни было в Великобритании, кольцевых транспортных развязок с

односторонним движением, а по таким дорогам я худо-бедно умел ездить. Впоследствии я так заездил свой

автомобиль, что он просто превратился в груду стонущего визжащего железа и отказывался трогаться с места.

Через несколько месяцев, в канун Нового года, я его продал за пятьдесят фунтов, которые в тот же вечер

пропил. Спустя несколько недель я переехал в Лондон, но новую машину покупать не стал: убедил себя, что

она мне не нужна. Во-первых, лондонское метро могло доставить меня в любую точку города. Во-вторых, мне

не раз случалось пользоваться услугами такси, и я знал, что вождение автомобиля в Лондоне требует особых

навыков. И наличия пистолета в бардачке. С другой стороны, с машиной я буду свободным человеком — смогу

поехать куда угодно, когда захочу. Я и мой «ниссан». Пускаемся в приключения. Находим новых друзей. Как

Майкл Найт и Китт50. Только мой «ниссан» сочно-зеленого цвета. Новый автомобиль станет для меня

олицетворением свободы.

— Почти пришли, — сказал Том, когда мы, завернув за угол, оказались на тихой улице, вдоль которой по

обеим сторонам росли деревья. Мы остановились перед домом, в котором, как выяснилось, жил Том. —

Машина в гараже.

Я минуты две стоял и молча смотрел на автомобиль.

Более странной машины я еще не видел.

— Что... что это? — наконец произнес я.

— Я же говорил — «Ниссан Фигаро».

Скорее, ЧТО-ТО ИЗ Трамптона51.

— Это настоящая машина? — спросил я. — Или ты сам собрал ее из игрушек?

— Самая что ни на есть настоящая! — подтвердил Том. — Просто немного... необычная.

— Я нигде не вижу слова «ниссан».

Не скрою, я не очень-то разбираюсь в машинах. И, как мужчине, мне это стыдно признавать, поэтому в

присутствии механиков и продавцов я всегда стараюсь делать вид, будто знаю в них толк. При покупке «Мини

Метро» я специально включил сигнальные фары, а потом вылез из машины и стал внимательно наблюдать, как

они мигают, — чтобы продавец видел, что я не какой-то там лох. Я даже на корточки присел, когда смотрел на

фары. Еще мне доподлинно известно, что марку машины можно определить по маленькой табличке на ее

задней части. Эту табличку подделать невозможно.

— Послушай, Дэнни, я не чудик. Это коллекционная модель. Такие машины безумно популярны в

Германии. Их выпущено всего двадцать тысяч. А осталось, наверное, только половина. Эти машины

импортировали из Японии.

Теперь понятно, почему я прежде не видел таких машин. Хотя нет, видел. В одной из серий «Безумных

гонок»52.

— Ну, что скажешь? — спросил Том, сидя в пассажирском кресле. — Нравится?

— Дело в том, Том... в общем, да, нравится. Просто, знаешь, я не привык покупать машины у случайных

знакомых...

Ха, если б он только знал.

— Я же объяснил, — сказал Том, выбираясь из машины. — Мне нужно срочно ее продать. Я поместил

объявление в газету, выставил ее на продажу за четыре штуки. Мне казалось, за такую цену она точно должна

уйти, ведь сам я заплатил за нее шесть тысяч. Но почему-то никто не клюнул. Тебе отдам по дешевке. Я уезжаю

на следующей неделе, это последнее, что мне осталось продать.

Он захлопнул дверцу.

— Хотя... может, тебе миксер нужен?

Я посигналил возле дома Иана.

Я был очень доволен собой, ведь мне удалось по запруженным лондонским улицам проехать из Хендона в

Боу. Причем я ни разу не пожалел, что у меня в бардачке не лежит пистолет, да и вообще весь путь в

тринадцать миль проделал всего за три с половиной часа!

Я посигналил еще раз, и Иан наконец-то появился в дверях.

— Бог мой, это еще что? — спросил он.

— Автомобиль! — похвастался я.

— С ярмарки угнал? Что это такое, черт возьми?

— «Ниссан Фигаро». Не совсем обычная машина.

— Да уж. Так, постой. Она что, твоя? Откуда?

— Один человек спросил, хочу ли я купить машину. Я ответил «да».

— Боже! И денег хватило?

— Только-только. По дешевке досталась.

— За сколько?

— Он сказал, если я куплю ее, он даст мне в придачу миксер.

— Повезло так повезло!

— А еще он пригласил меня завтра на прощальную вечеринку. Хочешь пойти?

— Где это?

— В Ливерпуле.

— Перебьюсь.

Иан обошел автомобиль, оглядел его весь, потыкал шины и вообще вел себя, как заправский автолюбитель

(хотя я не заметил, чтобы он, как я, приседал на корточки). Потом он попросил, чтобы я поднял капот. Я

выполнил его просьбу, хотя не сразу: долго соображал, как это сделать. Иан потрогал какие-то механизмы,

проверил, все ли хорошо закреплено, опустил капот и объявил:

— На вид все в порядке.

— Да, — кивнул я. — Фары тоже работают. Я проверял.

— Знаешь, что это значит, Дэн?

— Что?

— Ты приобрел Да-мобиль! Ты теперь как Бэтмен.

— Это не Да-мобиль! Это «ниссан».

— Это Да-мобиль! Так, а где же миксер? Пойдем что-нибудь смешаем.

Жизнь и впрямь забавная штука.

Я открыл багажник, достал миксер, мы принесли его на кухню и включили.

Миксер не работал.

Жаль, что миксеры делают без индикаторов, а то бы этот я сразу проверил.

Думаю, Том пригласил меня на свою прощальную вечеринку из вежливости. Он не ждал, что я соглашусь. Но

я сказал «да» и теперь, проведя в пути три с половиной часа, сходил с поезда в Ливерпуле, чтобы посетить

вечеринку, которая начиналась в шесть. Честно говоря, мне было несколько неловко, что я проехал двести миль

ради того, чтобы попрощаться с человеком, которого я видел всего два раза в жизни. Это походило на

наваждение, в лучшем случае — на безрассудство.

Когда я шел к веренице такси у здания вокзала, зазвонил мой мобильник.

— Алло?

Между прочим, это я отвечал тому, кто звонил, в не просто аллекал в звонящий телефон.

— Дэнни? Это Гарет. Мы с тобой познакомились на днях на вечеринке.

— Точно! Привет! Позволь, прежде я извинюсь за то, что столь подробно рассказывал тебе про закупорку

родовых путей?

— Не бери в голову. Конечно, можно было бы обойтись и без диаграмм, а так твой девятиминутный

монолог оказался очень даже информативным.

Он шутил. Я не чертил никаких диаграмм. И говорил дольше девяти минут.

— Слушай, я вот зачем звоню. Может, заскочишь ко мне на телевидение? Нужно поговорить.

— Ладно.

— Ты ведь даже не знаешь о чем.

— Ну... Хорошо. Так о чем?

— Может, придешь, и тогда поговорим с глазу на глаз?

— Хорошая идея.

— Завтра утром?

Я глянул на часы. Сам не пойму зачем.

— Да.

Мы попрощались, а до меня вдруг дошло, что мне необходимо уехать из Ливерпуля сегодня же вечером, если

завтра утром я хочу попасть на встречу в Кеннингтоне53. Гм, влип так влип. Еще три часа трястись на поезде.

Дома я буду под утро.

Я потащился назад в здание вокзала, нашел информационную стойку.

— Здравствуйте, — обратился я к сидящему за стойкой служащему. — Не подскажете, когда из Ливерпуля

последний поезд до Лондона?

— Последний прямой поезд в семь сорок девять, — ответил тот, даже не подняв головы.

Я глянул на часы: без десяти шесть.

— В семь сорок девять? Вы ничего не путаете?

Служащий посмотрел на меня со скукой в глазах.

Было ясно: он знает, что говорит.

— Но... вам не кажется, что это несколько... рановато? — спросил я. — Разве последние поезда

отправляются не ближе к полуночи?

— Не в Лондон, — отвечал он. — И не отсюда.

Бред какой-то! Последний поезд в 7.49? Тут, должно быть, какая-то ошибка. Если только, направляясь сюда, я

не сел на какой-то особый поезд, привезший меня в пятидесятые годы.

— Но я приехал на вечеринку! — в отчаянии воскликнул я. — А завтра утром у меня встреча в Лондоне!

— Семь сорок девять, — повторил служащий.

— Привет, Том, — поздоровался я. — Послушай, я ненадолго. Мне через час нужно уезжать.

— A-а. Куда?

— В Лондон.

— Но... разве ты только что не оттуда?

— Из Лондона.

— О.

Мне показалось, Том чуть отпрянул от меня в испуге.

— Ну... хм... ты молодец что приехал, хотя зачем было так напрягаться, если...

— Я не знал, что последний поезд отсюда отправляется в семь сорок девять, — объяснил я. — А завтра у

меня встреча, так что...

— Почему ты не на машине?

— На машине?

— Ну да. У тебя же новая машина.

Резонное замечание. Но у меня и на это было готово объяснение.

— Вчера я тринадцать миль ехал три с половиной часа. До Ливерпуля двести пятнадцать миль. Я бы

добирался два дня.

Не думаю, что Том усмотрел логику в моем объяснении, что весьма досадно, ведь цифры — его конек.

— Что ж... пива хочешь?

— Да.

Я решил за отведенный мне час выжать из вечеринки все возможное и принялся есть хрустящий картофель,

дабы все думали, что я настоящий король вечеринок.

Мы находились в баре под названием «Баа». Было начало седьмого. Из друзей Тома пока явились только

несколько человек. Правда, один из них, парень по имени Джейсон, вероятно, уже давно сидел здесь в

ожидании начала вечеринки, ибо он был заметно пьян.

— Чем занимаешься? — обратился я к нему.

Мы уже несколько минут сидели рядом. Все это время я наблюдал, как он стряхивает пепел в пивной бокал.

— Я на государственной службе, — ответил Джейсон. — Работаю в ведомстве по делам иммиграции. По

линии министерства внутренних дел.

— Надо же, — восхищенно протянул я. — Настоящая взрослая работа.

— Угу.

— Нравится?

— Нет.

— О? Почему?

— По многим причинам. Потому что это моя работа.

Работа, которую я должен выполнять, чтобы не подохнуть с голоду, а не потому, что я хочу этим заниматься.

— Понятно, — отозвался я, решив, что Джейсон находится на грани того, чтобы из мягкого, хотя и

расстроенного человека превратиться в пьяного злыдня. — И... в чем состоит твоя работа?

Джейсон налил в бокал вина из стоявшей на столике бутылки и повернулся ко мне.

— Сегодня, например, приходит ко мне одна женщина. Она из Нигерии. Мне пришлось провести с ней

собеседование. Она не сказала, как попала в нашу страну, а мне это нужно знать, чтобы заполнить бланки и

прочее. Я спрашиваю ее: «Как вы оказались в Великобритании?», а она смотрит на меня, будто невинный

агнец, и говорит, что шаман превратил ее в земляной орех и провез в страну под своей шляпой.

Джейсон с улыбкой покачал головой, и мы оба рассмеялись.

— И она думала, ей поверят? — изумился я.

— Да, — ответил Джейсон.

— Так ты позволил ей остаться?

— Нет, — тихо сказал он. — Дура несчастная. Одному Богу известно, от чего она бежит, с чего ей взбрело в

голову переселиться в эту дерьмовую страну, с чего она решила, что мы поверим в ее сказку про земляной орех.

Это был довольно забавный случай, и при обычных обстоятельствах я бы расхохотался, но сейчас сдержался,

ибо в глазах Джейсона сквозила грусть.

— А на прошлой неделе мужик один пришел. Я спрашиваю его: «Почему вы хотите жить в

Великобритании? », а он говорит, что как-то вечером — это был самый обычный, хороший такой вечер, как он

утверждал, — у себя дома в Камеруне вместе с женой смотрел телевизор, а потом обернулся и увидел в своей

гостиной козла.

— Козла?

— Козла.

— И что потом?

— Да ничего. Только это. Козел в гостиной. Из-за него он якобы и уехал.

— У него что, аллергия на козлов?

Джейсон мотнул головой.

— Он боится дурных знамений. А козел предвещает что-то плохое. Вот он и решил махнуть в Британию.

— Ну да, здесь, пожалуй, меньше козлов. И ты дал ему разрешение?

— Нет, — ответил Джейсон. — Отправил назад. Я в итоге почти всех отправляю восвояси.

Я не знал, что на это сказать. Рядом со мной сидел человек, замученный своей работой. Он видел страдания

людей, которые рассказывали ему о своих бедах и отчаянном положении. Он изо дня в день слушал истории об

изнасилованиях, убийствах и жестоком обращении. О политическом давлении и гонениях. А порой и совсем

невероятные, — например, про женщину, которую превратили в арахис. И это все ему рассказывали люди,

которые хотят одного, — чтобы у них был дом. Джейсон — представитель огромной когорты чиновников,

работа которых заключается в том, чтобы определить, кто из обращающихся к ним людей говорит правду, а кто

лжет. Это — тяжелое бремя. Он вершит судьбы людей.

— Даже не знаю, — сказал Джейсон, пожимая плечами. — Иногда я доволен жизнью, иногда — нет. В

принципе, я понимаю, что у меня хорошая работа, ответственная, и в этом плане можно считать, что мне

повезло. У меня хорошая голова на плечах, я — человек справедливый А ведь на моем месте мог бы сидеть

какой-нибудь правый радикал, который отравлял бы назад всех без разбору. Да и работа сама не

бесперспективная. Есть к чему стремиться. Но... не знаю.

— А чем бы ты предпочел заниматься?

— Чем угодно, — ответил Джейсон. — Чем угодно. В идеале хотел бы путешествовать. Я никогда толком не

путешествовал. Вот моя сестра перед поступлением в университет целый год ездила по миру. Теперь она

работает на АТС и вполне счастлива. Потому что она чего-то добилась. А я каждый день сижу в крошечной

конторе с одними и теми же людьми и думаю... это мое? Нет, вряд ли. Мой младший брат через полтора года

оканчивает школу, и я сделаю все, чтобы он отправился в путешествие. Не повторил моей ошибки.

— Почему бы тебе не поехать вместе с ним? — предложил я.

— Он просил. А я не могу. У меня слишком много забот. Я — самый опытный в нашем отделе. Если уеду...

нет, не могу. Да и денег нет. Кредит за дом надо выплачивать. От пенсии нельзя отказаться. Нет, нет. Я сделал

свой выбор. Отгулял свое.

То, как Джейсон произнес свою последнюю фразу, вызвало у меня необычайную грусть. Ведь ему еще и

тридцати нет. А он решил, что свое уже отгулял. Нашел свою нишу. Поставил на себе крест.

— Может, так не должно быть, — произнес я.

— Но это так.

— Я только хочу сказать, что, возможно, тебе стоит просто бросить эту работу. Заняться чем-то еще.

Положиться на волю судьбы.

— По-твоему, это так легко?

— Ну, не знаю. А ты рискни.

— Рискнуть?! — в гневе взвился Джейсон, так что я оторопел — Кто ты такой, черт возьми, что

предлагаешь мне рискнуть? Я не вправе рисковать. Я должен быть расчетлив, придерживаться логики и

принимать верные решения. От этого зависит и моя жизнь, и судьбы других людей. Я не прочь, чтоб у меня

была какая-нибудь дурацкая, ни к чему не обязывающая работа и я мог беспокоиться только о том, успею ли я

прийти в бар до того, как туда набьется куча народу. Но моя жизнь сложилась иначе. Я занимаю серьезный,

ответственный пост и решаю серьезные ответственные проблемы.

— Я просто хотел сказать... — начал я и вдруг сообразил, что и сам не знаю, что говорю. Я попытался еще

раз выразить свои мысли. — Я только хочу сказать, что иногда самое опасное — не рисковать. Иногда все, что

ты можешь гарантировать, так это только отсутствие перемен. Иногда более важно сказать «да», чем «нет».

Джейсон не отвечал — просто смотрел в свой бокал. Возможно, виной тому был алкоголь, но в данный

момент он не испытывал ко мне ничего, кроме презрения. И я его не винил. На его плечах лежал тяжелый груз

ответственности. В своем разговоре мы невольно затронули очень серьезные темы, и в сравнении с ним я

оказался ребенком — глупым ребенком, зарабатывающим на жизнь глупой писаниной и ведущим глупый образ

жизни. Да и вообще — на чем основываются эти мои «глубокомысленные» суждения? Что я знаю?

Смущенный, я встал, собираясь уйти.

— Я просто хотел сказать, что «да» — такое же хорошее слово, как и «нет», — добавил я. — Когда

появляется возможность. Любая возможность.

— В этом вся проблема, — заговорил вдруг Джейсон, по-прежнему глядя в свой бокал. — Я всю свою жизнь

только и делаю, что говорю «нет», и это жутко меня угнетает. Я говорю «нет» на работе. Я говорю «нет» дома.

Я говорю людям, что они не могут поселиться в нашей стране. А почему? Потому что у нас законы такие. Я

говорю им, что они не могут начать здесь новую жизнь. Я разбиваю их надежды. Даже тех, кто лжет, кто не

заслуживает того, чтобы быть здесь, таких, кого, возможно, считают подонками в собственной стране. Я

разбиваю даже их надежды. А потом с этим тяжким грузом иду домой.

Я подумал, что на том и пора закончить наш разговор. И уйти. Но не ушел. Мне вдруг захотелось открыть

Джейсону всю правду. Объяснить, почему я отправился за тридевять земель на вечеринку, на которой могу

пробыть всего лишь один час. Конечно, мое решение не шло ни в какое сравнение с теми, какие вынужден

принимать он, и все же, возможно, в нем крылся некий смысл Я хотел рассказать Джейсону обо всем, на чго я

ответил согласием... и о том, что из этого вышло. И о хорошем, и о плохом. Я не собирался утаивать от него

плохое. Ведь плохое столь же важно. Я не собирался вводить Джейсона в заблуждение, а хотел доказать ему...

что у него есть выбор. Он мог бы поступить, как Том, — уйти, бросить работу, продать свой автомобиль и

отправиться на поиски новой жизни. Он мог бы поступить, как я. Он мог бы сказать «да», если б захотел. "Да»

самому себе.

Он мог бы чаще говорить «да».

— Послушай, возможно, то, что я намерен рассказать тебе, покажется тебе глупостью. Или абсурдом. Или

ребячеством. Но я хочу, чтобы ты меня выслушал, ибо дѵя меня это стало очень важно. Однако то, о чем ты

узнаешь, ты не должен использовать против меня, договорились?

— Я не даю обещаний, приятель. .

— Нет, серьезно. Ты никому не должен рассказывать то, что я хочу тебе сообщить. Иначе ты разрушишь

мою жизнь.

Если это станет известно Тому и он расскажет кому-нибудь из тех, с кем мы с ним были недавно на

вечеринке, а те поделятся с кем-то еще, у меня будут большие неприятности. Так что пусть это останется между

нами, ладно?

Джейсон вскинул брови, обдумывая мои слова, потом кивнул.

И вот совершенно незнакомому человеку я рассказал про то, какое я принял решение, и что сделал, выполняя

его, и к чему это меня привело, и к чему, я надеялся, это меня приведет, — рассказал, по ошибке полагая, что

мой опыт как-то ему поможет.

А когда закончил свой рассказ, этот совершенно незнакомый мне человек встал, выругался на меня и пошел к

бару.

— Том... тот твой приятель... — заметил я, — Джейсон.

— Ах, да, Джейс. Не держи на него зла. Он... понимаешь... он весь мир взвалил на свои плечи.

— Почему он не бросит все? Не займется чем-то еще?

— Ему кажется, что он за все в ответе. И оттого чувствует себя в тупике. Говорить с ним бесполезно. Он не

станет слушать. Думаю, ему завидно, что у меня есть возможность уехать, а у него.... ну... такой возможности

нет.

— Очевидно, у него такая работа, которую так просто не бросишь.

Том кивнул. А потом посмотрел на часы.

— Разве тебе...

Черт. 7.24.

— Да, надо идти.

Домой я возвращался в весьма необычном настроении.

Мне хотелось остаться на вечеринке, вновь наладить отношения с Джейсоном, объяснить ему свою позицию.

Но я знал правила игры. Если я пообещал быть завтра на встрече, значит, мне надо ехать.

И, что хуже всего, я не мог отделаться от ощущения, что Джейсон прав. Я наивен. И глуп. Мне необходимо

повзрослеть. Как я живу? В самом-то деле? Какой во всем этом смысл? Ради чего я сегодня шесть часов трясся

в поезде? Ради чего поперся в Амстердам и проснулся в голландской гостинице сконфуженный и

недоумевающий? Ради чего обидел свою бывшую возлюбленную? Чего я всем этим добился? Разве что

приобрел дурацкую машину да нарвался на оскорбления. Ну да, я продолжаю занимать себя, чаще бываю на

людях, вкушаю новых впечатлений... Но теперь мне преподали хороший урок. Может, не стоит так уж строго

придерживаться тактики согласия? Может, вообще отказаться от нее, прийти к Иану с повинной головой и с

достоинством вытерпеть придуманное им наказание, зная, что я предпринял попытку.

Вернулся я в пустую холодную квартиру. Я даже чаю не мог выпить, потому что не было молока. Я не стал

проверять электронную почту.

Сразу лег спать.

На следующее утро я лежал в кровати, глядя в потолок. Я спал долго и крепко. В окно я увидел, что день

выдался солнечный, и только это чуть приподняло мне настроение. С минуту я пытался убедить себя, что я

болен и мне вообще не следует сегодня вставать с постели. Но потом вспомнил, что я обещал быть на встрече.

Я был не вправе подвести людей.

Через некоторое время я уже был в офисе телекомпании «Кактус» в Кеннингтоне. Приехал (да, приехал!) туда

на своем Да-мобиле. Шесть миль преодолел всего за полтора часа. Значит, машину я стал водить лучше. Вскоре

смогу даже до Ливерпуля доехать меньше чем за день! Да, жизнь сильно изменилась со времен господства

гужевого транспорта.

Гарет встретил меня у ворот.

— Проходи, — сказал он. — Ты встретишься с Дином, одним из наших продюсеров. Хочешь чего-нибудь

выпить? Чаю, например?

— Да, с удовольствием. — Тактика согласия была здесь ни при чем. Просто от чая я никогда не

отказываюсь.

Мы прошли через производственный отдел, набитый занятыми молодыми людьми. Они готовили к съемке

студии, записывали гостей, изучали разные темы. Вид у всех был деловой, выглядели все элегантно. На полу

лежали ярко-зеленые ковры, на каждом углу стояли кактусы.

Гарет завел меня в кабинет и пошел за чаем. Я сел. Мне пока еще не сказали, зачем меня пригласили сюда но

я особо не переживал, потому что — ха! — меня же угостят чаем.

— Дэнни, я — Дин, — представился высокий мужчина, решительным шагом входя в кабинет. Я поднялся,

чтобы пожать ему руку. Его рукопожатие было тверже моего, и я попытался сильнее стиснуть его ладонь, но

сделал это с некоторым запозданием, так что он, очевидно, подумал, будто я просто не хотел отпускать его

руку.

Следом вошел Гарет с чаем. Дин стал рыться в своих записях.

— В общем, так... — начал Гарет. — Мы вот зачем тебя пригласили... мы задумали несколько новых рубрик

в рамках шоу, и... в общем... нам в команде нужны новые люди, и... послушай... ты никогда не думал о том, чтобы стать ведущим телевизионной рубрики?

Э-э?

— Э-э? — произнес я.

— Дело в том, что мы, по всей вероятности, будем делать рубрику, для которой ты, возможно, подойдешь.

— Что? Мне предлагают... что мне предлагают?

— Ну, во-первых, ты исповедуешь очень интересный культ. И потом, все, что, ты рассказывал мне на днях

— про Христа на Брик-лейн, про пирамиды и вообще... эта твоя теория с закупоркой родовых путей... все это

перекликается с нашими идеями, которые мы разрабатываем уже некоторое время.

— По сути, — вмешался Дин, — мы хотим сделать рубрику о передовых взглядах и спиритизме. И когда

Гарет рассказал мне, будто ты веришь в то, что пирамиды по строили инопланетяне...

— Э... подождите, это не я верю...

— И что ты считаешь, будто мужчины могут рожать детей...

— Хм... нет, я просто говорил...

— И что ты думаешь, будто встретил в автобусе Христа...

— Ну да, это, возможно, так...

— В общем... мы подумали, чго ты для этого подходящая кандидатура. Нам нужен человек, который что го

знает об этой стороне жизни. И нам не хватает ведущих. Вот мы и решили, что, может, стоит попробовать тебя.

Я в изумлении покачал головой. Господи помилуй! Меня спросили, думал ли я когда-нибудь о том, чтобы

стать телеведущим! А я не думал. Меня вполне устраивает то, что я нахожусь за камерой, делаю записи, держу

папку и изображаю из себя занятого человека. Я продюсер, а не ведущий!

— Послушай, не исключено, что у нас вообще ничего не выйдет, — сказал Гарет. — А если что-то и

получится, то далеко не завтра. Однако мы хотели бы пару раз устроить тебе спиритические выходные. Чтобы

ты побывал на сеансе исцеления по системе Воргекс, деревья пообнимал, подключил свои сверхъестественные

способности и попытался исцелить цветок, — в общем, все такое.

— Как Инопланетянин54 в фильме, что ли?

— Да, примерно, — сказал Дин. — Возможно, мы назовем твою рубрику «Дэнни на пути к просветлению».

Мы уже обсуждали это с Ричардом и Джуди, и они обещали подумать. Ричард сказал... как он выразился?

— Что ты эксцентрик, — пришел на помощь Дину Гарет.

— В хорошем смысле, — заверил меня Дин.

— Да, — подтвердил Гарет. — Он сказал, что ты эксцентрик в хорошем смысле.

— Что ж, — произнес я. — Я не уверен, что смогу быть вам полезен, но...

— Ты не волнуйся, с монтажом мы способны творить чудеса. Главное, ты должен определиться: согласен ты

участвовать в этом проекте, если мы дадим ему ход?

Гарет и Дин пристально смотрели на меня.

Я пожал плечами.

— Да.

Чтоб мне провалиться! Я стану телевизионным ведущим! Буду вести передачу на центральном телеканале!

Мою рубрику будут показывать во время вечернего чая! Меня ждет мир домохозяек и студентов!

— Прекрасно! — обрадовался Дин. — Что ж... полагаю, будем на связи!

В тот вечер пили за мой счет.

Я встретился в пабе «Йоркшир грей» с Уэгом и Ианом и поделился с ними хорошими новостями. Конечно,

маловероятно, что это когда-нибудь произойдет. И все же дела мои пошли в гору. Казалось, недавняя череда

постигших меня неудач наконец-то прервалась. Возможно, меня примут в команду создателей шоу «Ричард и

Джуди», где я буду выполнять потрясающую работу — выступать в роли телеведущего — то, чего я никогда

прежде не делал и о чем, конечно, не мог бы и мечтать, если б не моя тактика согласия. Словами не передать, как это поднимало настроение и вселяло уверенность.

Я снова радовался жизни.

А вот Уэга что-то беспокоило. Он только что вернулся из Германии, но не выглядел отдохнувшим и

раскованным. Пожалуй, виду него был... напряженный. Очень напряженный. К тому же постоянно трезвонил

его телефон.

Когда раздавался звонок, мы с Ианом умолкали, ожидая, когда Уэг ответит. Но он не отвечал. Посмотрит на

экран, выругается и сбросит звонок.

— Уэг... у тебя... неприятности? — спросил Иан.

— Не хочу об этом говорить.

Телефон опять зазвонил.

— Ответь, Уэг...

— Не хочу.

— Кто тебе звонит?

— Я же сказал: не хочу об этом говорить.

Телефон перестал сигналить, и мы все глотнули пива,

но продолжали молчать, зная, что телефон вот-вот снова зазвонит.

Потом заговорили о футболе, с запозданием сообразив, что никто из нас толком в футболе не разбирается. И

тут опять зазвонил телефон — на этот раз кстати, — что позволило каждому из нас сохранить свое мужское

лицо.

— Ладно... отвечу, — сказал Уэг и ответил.

Мы с Ианом молча ждали, делая вид, что даже не пытаемся подслушивать.

— Нет, — рявкнул в трубку Уэг и нажал на сброс.

— Кто звонил? — спросил Иан. — Что случилось?

— Эта фигня не прекратится, я знаю, — буркнул Уэг. — Отключу телефон.

— Да кто звонил-то? — тоже поинтересовался я.

— Никто. Не берите в голову. Пустяки.

— Да будет тебе, Уэг, — сказал Иан. — Кто это был? Кто не дает тебе покоя?

Телефон опять зазвонил Уэг в ярости смотрел на аппарат.

— Он. Не. За-ткнет-ся, — процедил он сквозь зубы. — Так и будет звонить!

— Это значит, что кому-то ты нужен, — резонно заметил я.

Может, Уэг еще не разобрался со своим мобильником. Может, он думает, если телефон звонит, значит, его

нужно подзарядить.

— Погодите...

Уэг взял телефон, опять рявкнул «Нет» кому-то на другом конце линии и отключился.

— Боже, какой кошмар, — устало произнес он. — У меня уже нет сил. Звонит беспрестанно с тех пор, как я

вернулся. Каждую минуту, будь оно все проклято. Они от меня не отстанут.

— Кто? — спросил Иан.

Уэг глубоко вздохнул и ответил:

— Немцы.

Я внимательно посмотрел на него. Создавалось впечатление, что у Уэга нечто похожее на приступ паранойи.

Мы с Ианом обменялись озабоченными взглядами.

— Немцы не оставят меня в покое, — сказал Уэг, будто это было исчерпывающее объяснение.

Приняв сочувственный вид, я попытался успокоить

его.

— Оставят, Уэг. Немцы оставят тебя в покое.

Он нахмурился.

— Что ты смотришь на меня, как на душевнобольного? Зачем поглаживаешь мое плечо?

— А ты расскажи, почему тебя преследуют немцы? — предложил Иан.

— Они меня не преследуют. Просто все время звонят.

— Почему?! — в отчаянии хором воскликнули мы с Ианом.

Уэг опять сделал глубокий вдох. Было видно, что в жизни Уэга наступил какой-то поворотный момент. И еще

было видно, что ему необходимо что-то нам сообщить.

— Потому что немцы думают, будто я «Сломанный».

Его слова повисли в воздухе. Моргая, мы смотрели

друг на друга, потом мы с Уэгом, хлопая глазами, глянули на Иана, потом, все так же хлопая глазами, опять

все посмотрели друг на друга.

— Немцы думают, что ты сломанный? То есть у тебя что-то сломано?

— Хуже.

Что может быть хуже?

О...

— Не может быть! — в шоке воскликнул я. — Они думают, что ты «Сломанный»... музыкант из поп-

группы?

Уэг прикусил губу, закатил глаза к потолку и молча кивнул. Его телефон опять зазвонил. Иан в ужасе

прикрыл рот обеими руками.

— Боже, — выдохнул он. — Смотри...

Он показал мне телефон. На экране высвечивался номер. Причем не британский.

— Еще один! — раздраженно сказал Уэг. — Опять немец!

Он крикнул в трубку «Nein!» и нажал на сброс.

— Послушай, — обратился к нему я, — давай-ка расскажи все с самого начала. Почему немцы решили, что

ты один из трио «Сломанные»? Я не первый день тебя знаю. В этой группе ты никогда не выступал...

— Я ведь работал с ними в последнее время, верно? Помог записать пару песен. Мы все четверо вполне

прилично ладили. Во всяком случае, мне так казалось. Они — отличные ребята. А во время недавнего турне,

как-то вечером... — Уэг глотнул пива, чтобы успокоить нервы. — Как-то вечером они давали интервью в

какой-то передаче на немецком телевидении, так?

— И что? — спросил я.

— Я находился за кулисами, занимался аппаратурой. И один из них решил пошутить, назвал номер моего

мобильника в прямом эфире.

Я попытался подавить улыбку. Иан тоже. У нас не получилось.

— Они сказали, что это их телефон и что их поклонники могут звонить по нему в любое время дня и ночи,

делиться своими мыслями и задавать вопросы.

Его телефон опять зазвонил.

— Простите. — Уэг взял телефон, посмотрел на экран и со стуком положил его опять на стол.

— Теперь, черт бы их побрал, они стали слать сообщения.

Иан засмеялся. Уэг был очень расстроен.

— Я пытаюсь объяснить им, что я не из трио, но мне не верят. Спрашивают: «Это Чарли?» Я отвечаю: «Нет,

это Уэг», а они опять: «Это ты, Чарли?» Я говорю: «Нет, это Уэг», а они опять: «Чарли? Чарли? » Этот телефон

мне нужен. Это мой рабочий номер! Я не могу его поменять. А это значит, что меня будут доставать двадцать

четыре часа в сутки!

— Не переживай, — сказал я. — Когда-нибудь они перестанут звонить. Сколько еще «Сломанные»

протянут? Лет пять, ну, может, шесть.

— И шесть лет меня будут принимать за «Сломанного», Дэн! Это ж сущий кошмар! Мой телефон известен

всей Германии! Мне звонят и говорят, что нашли мой телефон в Интернете!

Я не сдержался и захохотал.

— Заткнись! Это не смешно!

— Чертовски смешно, Чарли! — воскликнул Иан.

— Не смешно!

Уэг покраснел и опять набросился на меня:

— Посмотрим, как тебе это понравится, Дэн. Какой у тебя телефон?

— Э? Ты что, собрался дать мой телефон чокнутым подросткам из Германии?

— Угадал. Посмотрим, как ты запоешь, когда тебе начнут звонить все подряд, думая, что ты «Сломанный».

Хочешь побыть в моей шкуре?

Мне стало дурно. Смех замер на моих губах. Это что — предложение? Я должен ответить согласием? Иан

тоже это понял и просиял. Но Уэг еще не закончил.

— Ну что, готов сообщить свой телефон всему свету? — продолжал он. — Хочешь побыть в моей шкуре?

Он начал набирать мой номер на своем телефоне, готовясь отправить сообщение.

— Подожди... ты что...

— Пошлю твой телефон немцам, Дэн. Скажу, что это новый телефон Международного фан-клуба группы

«Сломанные», по которому можно звонить в любое время...

— Погоди... — перебил я его. — Секундочку...

— Что, уже не смешно, да? — съязвил Уэг. — Давай посмотрим, как тебе понравится быть «кумиром»

подростков. Давай посмотрим, как ты будешь реагировать на постоянные звонки от людей, которых ты в глаза

не видел. От людей, которые преследуют тебя, ждут с тобой встречи, так как думают, что ты — популярный

музыкант...

Он сунул мне под нос свой телефон, показывая набранный им текст.

— Я ведь не шучу, Дэнни... Если хочешь что-то сказать или извиниться...

Я побледнел, не зная, как мне быть. Прочитал сообщение.

ЗВОНИТЕ МНЕ. ЭТО НОВЫЙ ТЕЛЕФОН ГРУППЫ «СЛОМАННЫЕ»

ЗВОНИТЕ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. 0044 7802 *** ***

О Боже.

Что делать — остановить его? Это идет вразрез с моим новым образом жизни? Или воспринять это как еще

один шанс?

— Значит, не хочешь извиняться? Прекрасно. Тогда поставим вопрос так: нажать на кнопку «Отправить»

или ты сам хочешь это сделать?

Проклятье. Два «да». На каком остановиться? Что делать? Я беспомощно пожал плечами.

Уэг угрожающе подался вперед.

— Дэн... ты в самом деле хочешь сообщить свой номер всему свету?

Господи помилуй. Вот оно. Я обязан ответить «да». Я глянул на Иана. Тот ухмылялся, медленно кивая

головой. По его глазам я видел: он точно знает, как я поступлю. Уэг не сводил с меня взгляд.

— Ну так как, Дэн?

Я взял у Уэга телефон и, невозмутимо глядя на него, отослал сообщение.

Он пришел в ужас.

— И, отвечая на второй вопрос... говорю: да. Да, я хочу сообщить свой телефон всему свету.

Секундой позже пикнул телефон Иана. Уэг блефовал. Он отправил мой номер Иану, а не тысячам введенных

в заблуждение немцев.

А я... я не блефовал.

И я знал, как должен поступить.

Мне вновь предстояло испытать себя на Уровне 5.

ГЛАВА 10

В которой Дэниел предпринимает

самые необычные поиски

Только поймите меня правильно. Я полностью отдавал отчет своим словам.

Я сознавал, что согласился сообщить свой телефон «всему свету». Но это было в то время, когда я сидел в

пабе. Подвыпивший, расхорохорившийся, демонстрируя свое мужское «я». В таком состоянии все кажется

возможным, любое дело представляется пустяком. А вот когда я вернулся домой и стал обдумывать свой

следующий шаг, я понял, что не смогу дать свой телефон каждому человеку на Земле. Это было бы безумием. Я

бы целую вечность сидел на телефоне, обзванивая всех и каждого и говоря: «Привет, мы с вами не знакомы, но

вот вам мой номер — на тот случай, если вам захочется поболтать». Это просто нереально. Я потратил бы на

беседы с народонаселением всего мира большую часть своей жизни.

Нет, если уж я намерен выполнить данное Уэгу обещание и предать всеобщей огласке свой номер телефона,

делать это следует иначе — более умным способом. Придется развесить свой телефон на улицах, где каждый

его может увидеть, переписать и затем решить для себя, нужно ли по нему звонить. По сути, я должен

расклеить толковые объявления. И чем больше я размышлял, тем больше мне нравилась сама эта идея. Какой

чудесный способ завести новых друзей! Какой чудесный способ общения! Говорят, незнакомые люди — это

друзья, которых ты еще не нашел. В принципе, в какой-то степени это преувеличение (по статистике некоторые

из них непременно являются грабителями), но я старался сохранять оптимизм, заказывая 2000 объявлений

следующего содержания:

ПОЗВОНИ МНЕ

Побеседуем!

07802 *** ***

Прежде однажды я уже проводил подобную кампанию, и она сотворила чудеса. Я познакомился с чудесными

людьми, получил много чудесных впечатлений — именно таких впечатлений, каких мне так не хватало в

последнее время. Однако эту свою кампанию я продумал более тщательно. Например, средняя строчка в моем

объявлении, я надеялся, оттолкнет грабителей и прочих подонков общества и, напротив, привлечет внимание

таких людей, как амстердамский Ян, — людей прогрессивных и непредубежденных. Людей, которые могут

меня чему-нибудь научить. А под этой средней строчкой, внизу, я указал номер своего мобильника. Номер, на

который я возлагал большие надежды. Номер, который, благодаря случайно сорвавшемуся с языка Уэга

предложению, я сообщу «всему свету». Расклейку объявлений мы с Ианом начали с Ист-Энда.

— Если подумать, — сказал он, шагая подле меня, — это чистая психология.

— Что? — спросил я, наклеивая объявление на телефонную будку.

— Вот это. Тебе кажется, что в твоей жизни есть брешь. Верно? Брешь в форме Лиззи. И ты пытаешься

заполнить эту брешь. Но не одним человеком, а всем человечеством сразу. Отсутствие Лиззи для тебя лишь

благовидный предлог.

— Что значит «предлог»? Я не искал никаких предлогов! Думаешь, я годами ждал, томился надеждой, что

кто-то скажет или сделает что-то такое, что позволит мне напечатать тысячи объявлений, в которых я

предлагаю всем и каждому позвонить мне и мило побеседовать? По-твоему, в этом для меня заключается смысл

жизни?

— В общем-то, да.

В тот день мы обклеили Боу, Майл-Энд и Бентал-Грин. В кармане у меня тоже лежала пачка объявлений, —

на тот случай, если я еще куда-нибудь захочу пойти.

День пролетел, но никто не позвонил.

Мне оставалось только ждать.

Вечер следующего дня. В большом помещении на Оулд-Кент-роуд ровными рядами расставлены десятки

стульев. Какая-то женщина в кардигане возится с видеокамерой, направленной на стол, за которым, очевидно, следующие два часа будет сидеть всемирно известный специалист по Майтрее Элиас Браун.

Утром мне позвонил Пит. Он сказал, что проверил несколько сайтов и выяснил, что мистер Браун находится в

городе и намерен выступить с лекцией. Насколько я понял из слов Пита, он надеялся услышать там что-то

важное, и, поскольку люди из передачи «Ричард и Джуди» сочли, что я смог бы стать крупным специалистом в

вопросах спиритизма, я решил, что мне стоит сходить на эту лекцию. Тем более что я все равно был не вправе

ответить отказом.

Правда, мне казалось странным, что Пит все время стремился убедить меня, будто сам он не верит в то, что

Майтрея, Всемирный Учитель, ходит по улицам и ищет таких людей, как я... но он начал говорить о нем с

таким благоговением... что мы оба пришли в глубокое волнение, предвкушая встречу с человеком, который

решил, что именно меня — меня! — он должен направлять и вести по жизни. Впрочем, сам я тоже в это не

верил. Нет, нет.

В помещении уже собралось человек сорок. Большинство заняли свои места, но некоторые покупали

открытки с изображением Майтреи, книги о нем или аудиозаписи предыдущих лекций Элиаса Брауна. Еще

несколько месяцев назад я даже не слышал о Майтрее, и меня удивляло, что вокруг его имени развернута столь

масштабная индустрия.

— У меня есть несколько таких книг, — сказал Пит. — И я подписался на вестник мистера Брауна. Кстати,

этот вестник весьма информативный.

— У него есть свой собственный вестник?

— Да. Он — авторитетный человек и при этом вполне приятный. Очень приятный. Все это делается с одной

целью — чтобы мир стал лучше...

Больше Пит ничего не успел сказать. Как раз в эту минуту в помещение вошел человек, на которого мы

пришли посмотреть. Гул голосов мгновенно стих.

— Это он! — прошептал мне на ухо Пит. — Браун!

Вошедший непринужденно сел и поприветствовал

всех широкой, радостной улыбкой. Для человека, которому за восемьдесят, он выглядел прямо-таки

красавцем. А вы не часто услышите, чтобы я о ком-то так отзывался.

— Добрый вечер, — с лаской и теплотой в голосе произнес Элиас Браун.

— Добрый вечер, — почти в унисон ответила ему вся аудитория, в том числе Пит. Меня поразила эта

слаженность.

— Кто из вас бывал уже на моих лекциях?

Пит и все остальные подняли руки.

— Об одном прошу, — сказал Элиас. У него было доброе лицо. — Когда я буду говорить, постарайтесь

сохранять непредубежденность. — Я не требую, чтобы вы верили в то, во что не желаете верить. Просто будьте

восприимчивы. Людей воистину широких взглядов встретишь не часто. Цифры я вам позже назову, если не

забуду.

Меня это рассмешило. Женщина в пашмине сурово глянула на меня, и я умолк.

— Итак, сегодня нас ожидает следующее, — продолжал Элиас. — Через несколько мгновений в меня

вселится сам Майтрея. Он будет здесь, с нами.

Пит в возбуждении толкнул меня локтем.

— Пока это будет происходить, мы прокрутим вам пленку с некоторыми из его заветов. Потом я расскажу

немного о Майтрее и его миссии здесь, на Земле. И напоследок на меня опять снизойдет тень Майтреи, более

осязаемая, чем в первый раз. Это будет необычайное зрелище.

На этой его фразе микрофон отключился. Женщина в пашмине шепнула своей подруге что-то о злых силах.

Элиас продолжал говорить, но теперь его голос звучал гораздо тише, так что один раздосадованный мужчина

во втором ряду не выдержал и, сложив ладони рупором, крикнул:

— КАЖЕТСЯ, У ВАС БАТАРЕЙКА СЕЛА.

В общем-то, ему вовсе незачем было кричать, ведь он сидел во втором ряду.

— Ох, — опомнился Элиас. — Приношу свои извинения. Уверяю вас, прежде такого ни разу не случалось.

Обычно, мы очень хорошо подготовлены.

Улыбнувшись, он оглядел аудиторию. Все рассмеялись. Вне сомнения, он был очень обаятельный оратор, и

мне нравилось его общество. Одна из его помощниц, густо покраснев, пыталась раскрутить микрофон, чтобы

заменить батарейку.

— Простите, — промямлила она. — Это... ой... о Боже...

Мгновением позже к ней подскочил довольно рослый

детина. В руках он держал новую батарейку. Он быстро заменил ее и поставил микрофон на место, перед

Элиасом. Тот постучал по нему и сказал:

— Алло?

Микрофон работал.

— ЧУДЕСА! — воскликнул тот же мужчина из второго ряда, и, что самое ужасное, по-моему, он и впрямь

думал, что свершилось чудо.

— Ну что, продолжим... — сказал Элиас.

Свет приглушили.

— Сейчас я исследую чакру55 каждого из вас. Буду смотреть на всех по очереди. Если вас не видно и вам

покажется, что я вас случайно не заметил, не переживайте: я никого не пропущу.

Элиас смежил веки, сделал глубокий вдох, потом — неожиданно — издал какой-то очень странный горловой

звук и вновь — резко — открыл глаза. Очевидно, в этот момент в него вселился дух Майтреи. В противном

случае нам следовало молиться, чтобы в доме оказался врач.

Я невольно выпрямился на стуле, вероятно, подсознательно пытаясь произвести хорошее впечатление на

Майтрею. Кто-то где-то включил магнитофон, и помещение огласила нечеткая, шипящая любительская

звукозапись.

— ПРИГОТОВЬТЕСЬ... УВИДЕТЬ МЕНЯ! — с расстановкой произносил звучный голос, а Элиас Браун, с

блаженной улыбкой на лице и добротой в глазах, по очереди рассматривал присутствующих.

— ПРИГОТОВЬТЕСЬ... УСЛЫШАТЬ МОЕ ПОСЛАНИЕ!

Я приготовился. Как и все остальные. Правда, по-моему, только я один из аудитории сидел с несцепленными

руками и открытыми глазами. Инстинктивно я сцепил ладони.

— Я — НЕЗНАКОМЕЦ У ПОРОГА. Я — ТОТ, КТО СТУЧИТ. Я — ВАШ ДРУГ.

Продолжая улыбаться, Элиас переводил взгляд с одного слушателя на другого. Кто-то где-то за моей спиной

издал вздох наслаждения.

— СКОРО ВЫ УВИДИТЕ МЕНЯ, ВОЗМОЖНО... ВЫ УЖЕ УВИДЕЛИ МЕНЯ.

Мне вдруг стало не по себе. Я поежился. Элиас Браун смотрел прямо на меня. Прямо на меня, а голос на

магнитофонной пленке сообщил мне, что я уже встретил Майтрею.

— ТЕ, КТО ИЩУТ МЕНЯ...

Элиас Браун по-прежнему не сводил с меня взгляд.

— ...ЭТО ТЕ, КТО НАЙДЕТ МЕНЯ...

Я стал теребить свои часы.

Он все так же смотрел на меня.

Я нервно улыбнулся.

А потом он перестал смотреть на меня и обратил взгляд на сидящую рядом со мной полную женщину.

— Учители окружают нас, — сказал Элиас Браун чуть позже. — Это смелое утверждение. И доказать его

никак нельзя. Но поверьте мне на слово: это так.

Где-то в середине лекции я вдруг начал сознавать, что многое из того, что слышал, вынужден принимать на

веру.

— Вскоре вы ощутите их присутствие, они передадут вам свою мудрость. Когда Майтрея придет, его

появление одновременно будут транслировать по телевидению во всех странах мира. Спутниковые системы

созданы именно для того, чтобы освещать его пришествие. Вы увидите его лицо. Лицо, которое узнаете. Лицо, которое вы уже видели. Но он не станет говорить. Он не скажет ни слова. Но его мысли проникнут в вас.

Каждый из вас услышит его на своем родном языке. Самопроизвольно свершатся тысячи чудес.

Лекция шла уже полчаса. Какая-то пожилая женщина, сидевшая в первых рядах, сфотографировала Элиаса.

Пит сидел с закрытыми глазами и медленно кивал.

— Все те, кто развивал идеи гуманизма, последователи Учителя. Да Винчи... Эйнштейн... Шекспир...

Ньютон... Фрейд... Юнг... они распространяли свои знания и вдохновляющие идеи. Учители знают, что нужно

каждому из нас, и они постоянно трудятся во имя нашего блага. Нам повезло, что они у нас есть.

Элиас заговорил о взглядах и философских воззрениях Май греи относительно таких международных

проблем. как голод, война на Ближнем Востока, «лерная мощь, бедность, нищета и болезни, а также о его

отношении к ООН, Джорджу Бушу, развитым странам, встречам «большой восьмерки». Но он ни словом не

упомяну» о том, как Майтрея добирается домой по вечерам, и бывает ли, что он предпочитает ехать на

автобусе, а не на метро. Ч начинал испытывать разочарование. Меня так и подмыва ло крикнуть: «Ближе к

делу, Браун! Зачем обсуждать политику, когда можно поговорить об автобусных маршрутах?!»

— Когда-нибудь мы все станем бессмертны. Обещаю вам. — сказал он.

Но даже это не помогло.

Если подумать, трудно не согласиться с общими принципами Майтреи. Чтобы спасти мир, заявлял он, нужно

драиться. Сегодня на Земле более 30 миллионов человек умирают с голоду... а кладовые Запада забиты

продуктами. Как раз над этим я и размышлял, когда передо мной взметнулась вверх чья-то рука. Она

принадлежала Питу. Интересно, что он задумал?

— Да? — спросил Элиас Браун.

— А сейчас Майтрея здесь? — поинтересовался Пит. Я пришел в замешательство. — В этой комнате?

Элиас улыбнулся и несколько минут рассматривал аудиторию. Вероятно, он перехватил взгляд кого-то

невидимого, ибо затем он повернулся к Питу и кивнул.

— Да. Он здесь.

Пит ткнул меня локтем под ребра и расплылся в улыбке.

— Наверное, потому что ты пришел, — шепнул он.

Я начал подумывать о том, что Пит и в самом деле верит во все это.

— А где живет Майтрея? — спросил мужчина, сидевший в другом конце комнаты, и я преисполнился

самодовольства, потому что это я уже знал.

— Он живет в азиатской общине на Бриклейн. Он не спит, он не ест, у него нет кровати. Он работает

двадцать четыре часа в сутки на благо нашей планеты Земля. На благо каждого из вас.

И Элиас Браун вновь посмотрел мне прямо в лицо.

— Говорю же тебе, Иан, он посмотрел прямо на меня, — сказал я, когда мы шли по Майл-Энд-роуд. — Даже

жутко стало.

— Старик в кремовом костюме посмотрел тебе в лицо, и ты чуть не помер со страху. А чего, спрашивается,

ты испугался? Того, что какой-то старик просто посмотрел на тебя?

— Но он смотрел так, словно ему известно что-то. У меня в голове будто что-то щелкнуло, когда я увидел то

выражение его лица; я на мир стал глядеть по-другому. Словно Майтрея сидел рядом с ним и, показывая на

меня, говорил: «Вот он... вот тот, кому я помогаю!»

— Ты сознаешь, что это — слова самонадеянного человека? — спросил Иан, пока я наклеивал на таксофон

объявление «Позвони мне». — «Золотым мальчиком»56 себя возомнил, что ли? Думаешь, вот-вот в комнату

ворвется разыскивающий тебя Эдди Мерфи?

— А по-твоему, это так уж немыслимо? Почему ты считаешь, что я не могу быть неким «золотым

мальчиком»? Люди вроде тебя откажутся верить своим глазам, даже когда воочию увидят второе пришествие

Христа.

Зазвонил мой сотовый. Я ответил. В трубке тут же раздались гудки. За последние 24 часа, должно быть,

немало лондонцев ознакомились с моим объявлением, потому что теперь мой телефон почти не смолкал.

— Послушай, Дэн, — сказал Иан. — Честно говоря, я не думаю, что человек, с которым ты познакомился в

автобусе, был Христом, Майтреей и т. д. Это я спьяну выдвинул такое предположение. И, думаю,

маловероятно, что ты, мой друг, являешься золотым мальчиком или медным или еще из какого-нибудь металла.

— А ребята из «Звездного взрыва» считают, что это возможно.

— Ребята из «Звездного взрыва» считают, что пирамиды построили инопланетяне, — заметил Иан, и я

понял, к чему он клонит.

— Есть только один способ разобраться во всем этом... — Иан помолчал для пущего эффекта и добавил: —

Ты должен найти своего попутчика.

Не знаю, случалось ли вам бродить по Брик-лейн в поисках просветленного существа из другого измерения,

но, уверяю вас, это задача не из легких.

Иан, конечно, был прав: мне следовало отыскать своего знакомого из автобуса, дабы раз и навсегда

убедиться, что он — не Майтрея. Хотя сам Иан не горел желанием сопровождать меня в этом предприятии. Я

его и без того уже утомил, таская за собой, пока расклеивал свои объявления. Нет, лучше уж я уговорю его

накормить меня блюдом с карри за свой счет.

— Так какой у тебя план? — спросил он, когда мы выходили из станции метро в Олдгейте.

Я улыбнулся и открыл свой рюкзак.

— Вот...

Я вытащил пачку плакатов, сфотокопированных на листах формата А4, с кричащим, но весьма спорным

заголовком: «ЭТО ВЫ?»

Я провожу уже вторую кампанию в качестве Согласного, причем всего за одну неделю! Мною владело

глубокое волнение... Вот он я, открываюсь миру, выставляю себя на всеобщее обозрение, — причем уже во

второй раз! Держу данное себе слово! Я не только расклеил объявления с предложением звонить мне, сообщив

всему свету свой номер телефона, но теперь еще собираюсь развесить плакаты с портретом моего попутчика в

автобусе — с портретом человека, который вытащил меня из бездны депрессии. Плохо, что я не умею рисовать, да и память на лица у меня не очень хорошая. Я лишь запомнил, что мой попутчик был азиат с бородой, а этого, конечно же, недостаточно. Поэтому под портретом я дал подробное объяснение, написав:

«Вы УЧИТЕЛЬ, проживающий в районе ОЛДГЕЙТ в восточной части Лондона? 6-го, в пятницу, когда на

время закрыли метро, вы ехали В АВТОБУСЕ от Оксфорд-серкус в направлении Ист-Энда? Если да, то я тот, с кем вы разговорились в автобусе! Пожалуйста, свяжитесь со мной. Мне нужно что-то вам рассказать!

Либо пришлите сообщение на адрес электронной почты: dannу@dannywallace.com, либо позвоните по

телефону: 07802 *** *** Это не шутка! Пожалуйста, позвоните мне! Дэнни»

Я был утерей, что мое обращение заинтригует того моего попутчика, и он мне позвонит — если увидит

плакат. Лучшее, что я мог сделать — это обклеить Брик-лейн — центр местной общины — своими плакатами и

ждать...

И вот, второй раз за неделю, мы начали расклеивать плакаты. Вешали их на фонарные столбы, поверх

рекламных плакатов, в таксофонах и вообще везде, где только можно... а рядом от случая к случаю лепили еще

и объявления «Позвони мне». Признаюсь честно: в тот день некоторые прохожие поглядывали на нас с

удивлением. Может, причиной тому были мои художественные таланты, или же их поражала наша

старательность. Что бы это ни было, я знал, что, по крайней мере, мы привлекли внимание к моим плакатам.

Кто-нибудь да узнает этого человека. Кто-то должен его узнать. Пусть даже единственная опознавательная

черта на моем рисунке — это борода.

Но потом прозвенел звонок, и из мечети на противоположной стороне улицы высыпали сотни бородатых

мужчин. И я понял, что, пожалуй, найти моего знакомца будет гораздо труднее, чем я думал.

Мы с Ианом ели карри и рассуждали о том, к каким чудесным последствиям может привести то, что мы

только что осуществили. Точнее, это я думал, что последствия будут чудесными. А Иан все так же был

убежден, что, кроме ерунды, рассчитывать не на что.

— С ума сойти, если подумать, да? — сказал я. — Ну, знаешь... если мой попутчик и впрямь оказался бы

Богом.

Иан расхохотался.

— Ты чего? — обиделся я. — Нет, правда, сам посуди: что, если вся эта история с «да»... что, если это все

было предопределено?

— Что предопределено? Пустая трата времени?

— Нет... как бы тебе объяснить? Что если это судьба так распорядилась? Возможно, все это неспроста.

— Если тот твой попутчик был Бог, тогда какого черта он ехал в автобусе?

— Это как в той песне. «Что, если Бог — один из нас, такой же, как мы, охламон, в автобусах ездит, как мы, ла-ла-ла-ла-лалала»57. По сути, так оно и есть. Вплоть до охламона и ла-ла-ла.

— Это в корне порочная концепция, — возразил Иан, тыкая в меня вилкой. С нее слетел маленький кусочек

куриного мяса, но мы оба из вежливости сделали вид, будто ничего не заметили. — Во-первых, Бог не стал бы

ездить в автобусе. Ни один Бог. И уж, во всяком случае, не Христос и не Будда. Они имеют неплохой доход от

одной только продажи своих статуэток и не стали бы мараться о таких, как ты, пользуясь общественным

транспортом. Даже у папы римского есть специальный автомобиль, из которого он обращается к толпе. Что до

охламона... не думаю. Бог обязан блюсти себя. Ты только представь, как мерзко чувствовали бы себя люди,

когда, встретив Бога в образе охламона у жемчужных врат, вдруг начинали понимать, что они всю свою жизнь

поклонялись, по сути, Ворзелю Гаммиджу58. Нет, нет, Бог ходил бы в костюме или в красивом свитере — как-

нибудь так.

Я откусил наан. Зазвонил телефон. Я ответил. На другом конце линии повесили трубку.

— Может, ты и прав. Пожалуй, слишком много совпадений. Сначала незнакомец передает мне свою

мудрость, потом я узнаю, что Всемирный Учитель живет неподалеку.

Иан чуть не подавился своей курицей в соусе тикка.

— Совпадение? Дэн... какое, к черту, совпадение? Эти два события никак не связаны одно с другим. Ты

только послушай себя. «Я сидел в автобусе рядом с одним человеком, а через месяц узнал., что Бог живет на

Брик-лейн». И ты утверждаешь, что это совпадение? С таким же успехом можно сказать: «Смотри, вот яблоко,

а еще вчера я плавал на лодке!» — и назвать это совпадением. Ты занимаешься самообманом, мой друг...

Я глотнул пива и со спокойствием мудреца во взоре посмотрел на Иана.

— Возможно, тебе самой судьбой было предначертано сказать это.

В тот вечер, вернувшись домой, я стал разрабатывать план поиска моего попутчика в автобусе. Он был

учителем и, возможно, преподавал в какой-нибудь школе неподалеку. А что, если найти список местных школ

и колледжей, рассуждал я, и разослать по ним мои плакаты? Или, может быть, купить фальшивую бороду и

объявить местной прессе, что я намерен провести собственный следственный эксперимент. Я знал, что Иан был

прав, когда сказал, что мне необходимо встретиться с тем человеком. И не только для того, чтоб убедиться в

том, что он Майтрея, либо в обратном. Я должен был поведать ему о своих намерениях и про то, как он

изменил мою жизнь.

Спать я лег в возбужденном состоянии. Но я не догадывался, по крайней мере, некоторое время, что поиски

моего попутчика из автобуса отойдут на второй план. Потому что, как выяснилось, кто-то искал меня.

Возникла реальная угроза того, что моя тайна — тайна, которую я должен был хранить в строжайшем секрете

— будет раскрыта.

Потому что кто-то узнал ее.

И этот кто-то преследовал меня.

ГЛАВА 11

В которой Дэниел неожиданно для себя самого

оказывается в очень неприятном положении

Поначалу я даже не знал, что думать.

Честное слово, не знал.

Я предположил, когда вскрыл пакет, что это, должно быть, случайное совпадение. Или если уж не

совпадение, то наверняка розыгрыш.

Но теперь... теперь это казалось зловещим.

Я вновь взял пакет, внимательно изучил его содержимое.

Коротенькая записка:

«Если намерен все время дакать, побереги голос».

И темно-синяя бейсболка, на которой вышито всего одно слово: ДА.

Пакет был послан из Лондонского района с индексом W1. Адрес на пакете, равно как и сама записка, были

напечатаны. Я внимательно рассматривал кепку, ища ключи к разгадке, а потом понял, что зацепиться не за

что. Я просто занимался глупостями: сидел и разглядывал кепку.

На секунду меня охватила паранойя. А что, если моя тайна раскрыта? Что, если Иан проболтался? Или кто-то

подслушал наш с ним разговор? Вдруг кто-то замыслил что-то дурное против меня? Может, у меня появился

мститель? Злой усатый негодяй, задумавший меня погубить! Или...

Стоп.

Иан.

Ну, конечно, это Иан.

Все очень просто. Загадка разрешена.

Иан не только посвящен в мои планы; он — заинтересованное лицо. Ему известно про мою затею, причем с

самого начала. И он уже пообещал «наказать» меня. Это Иан Коллинз, чтоб ему пусто было.

Я рассмеялся и покачал головой, как я надеялся, с сожалением в глазах.

Ну да, он считает себя чемпионом по розыгрышам. Думает, сумеет выиграть пари. Решил, что, послав мне эту

кепку — аналог лошадиной головы, — испугает меня. Напустит на меня страху. Заставит усомниться в своей

правоте и признать, что я поступаю дурно или бессмысленно.

Но я знаю, как поставить его на место. Я не буду реагировать на его посылку. Сделаю вид, будто я ничего не

получал.

Рано или поздно он попытается выяснить мое отношение к его «подарку». Точно так было, когда он прислал

мне валентинку — якобы от Лайонела Ричи. Скоро Иан не выдержит и скажет: «Послушай, ты наденешь когда-

нибудь эту чертову кепку или нет? » И тогда я посмотрю на него — с грустным сожалением во взгляде, кивну и

отвечу: «Да»

И ему станет досадно, ведь это будет еще одно «да» в моем багаже.

И победа останется за мной.

Хотя, надо признать, про валентинку от Лайонела Ричи он никогда не упоминал.

Я шел по Риджент-стрит59. Опять зазвонил мой телефон. Я ответил.

— Ты кто, приятель? — спросил голос на другом конце линии.

— Дэнни. А ты кто?

— Я нашел объявление, в котором сказано, чтобы я тебе позвонил. Зачем?

— А, нуда. Не хочешь мило побеседовать?

Звонивший помолчал, потом расхохотался и, обозвав

меня придурком, повесил трубку.

Я вздохнул. Пока кампания «Позвони мне» не приносила больших успехов. Звонили многие, но почему-то

никто из них не пожелал развлечься «милой беседой».

Это был уже следующий день, и мне не терпелось встретиться с Ианом. Я хотел посмотреть, надолго ли его

хватит, прежде чем он заведет разговор про кепку.

Мы договорились встретиться после обеда в пабе «Йоркшир грей».

Я вышел из дому чуть пораньше. Наметил для себя еще одно дело: нужно было попытаться как-то

объясниться с Ханной. Прошло уже некоторое время с тех пор, как я испортил ей свидание, и я надеялся, что

сумею как-нибудь сгладить свою вину.

— Простите? — обратился ко мне высокий мужчина лет шестидесяти пяти в твидовой шляпе и синей

куртке. Он стоял у пиццерии, сжимая в руке пачку листовок. — Не желаете ознакомиться...

У мужчины было доброе лицо, поэтому я взял у него одну листовку и начал читать плотный текст, набранный

мелким аккуратным шрифтом.

«Привет

Вам известно, что судьба западного мира находится непосредственно в моих руках?»

Я глянул на мужчину, моргнул пару раз. Если судьба западного мира находится непосредственно у него в

руках, то мне, пожалуй, лучше отправиться на восток.

«Я, седьмой сын шестого герцога Портленда, родился в 1938 году. Природа наградила меня

необыкновенными интеллектуальными способностями, которые начали проявляться уже в раннем возрасте.

В 1939 годуя уже сумел написать свой первый сборник знаменитых сонетов».

Я не знал, как на это реагировать. Если верить тому, что я прочитал, стоявший передо мной мужчина написал

сборник сонетов, когда ему был всего один год. Полагаю, такое возможно. Но ведь его сонеты — шедевры. А

те, что я писал, когда мне был один год, сплошная дрянь.

«Мне удалось быстро сделать карьеру на политическом поприще, но в целях соблюдения секретности и во

избежание политического шпионажа, мое влияние никогда не афишировалось. Благодаря моим решениям мир

дважды был спасен: первый раз во время Карибского кризиса, второй — в 1987 году, когда у Северной Кореи

появилась атомная бомба. Я нес ответственность за все действия Черчилля во время Второй мировой войны, а также за действия многих его предшественников».

Если выражаться словами активной сторонницы борьбы за мир Кэтрин, все это в буквальном смысле

невероятно. Этот человек, будучи ребенком, в период от одного года до шести лет не только нашел время на то, чтобы написать сборник знаменитых сонетов, но еще и направлял Черчилля в вопросах военной стратегии.

«Вряд ли вы поверите, сколь огромным влиянием я пользуюсь в мире политики».

Резонное замечание.

«Вам, вероятно, также трудно будет поверить и в то, что я не получаю никакого вознаграждения за

оказываемую помощь. Более того, правительство, в целях осуществления своих заговорщицких планов, платит

мне социальное пособие более чем вдвое меньше обычного».

Ага. Теперь ясно, к чему он клонит...

«Я по-прежнему содействую обеспечению стабильности в мире. Если вы считаете, что это помогает вам в

вашей жизни, то, возможно, пожелаете сделать небольшое пожертвование...»

Потрясающе, думал я. Так... необычно.

— Значит... — произнес я, глядя мужчине прямо в глаза, — это все... чистая правда?

— Да, — деловито ответил тот. — Только мне не верят. Вот и пришлось это напечатать.

Мужчина улыбнулся, словно поражаясь недалекости людей, отказывающихся верить ему на слово, в связи с

чем ему пришлось приложить массу усилий, дабы доказать простой факт. Я смотрел на листок бумаги, который

держал в руке. Хм, весьма сомнительное доказательство.

— Вы в самом деле консультировали Черчилля в вопросах военной стратегии, когда были ребенком?

— Да, примерно в том самом возрасте.

Признаюсь честно. Я не поверил ему совершенно,

о чем, подозреваю, вы и сами уже догадались. Опыт общения с Омаром, Альбертом Хейджном и доктором

Молли Ван Брейн научил меня не принимать за чистую монету какие бы то ни было объяснения, если речь идет

о деньгах. Но я хотел дать этому человеку шанс проявить себя.

— И вы действительно спасли мир?

Мужчина кивнул и ответил:

— Не сомневайтесь.

Я еще раз пробежал глазами листовку, пытаясь найти какую-нибудь зацепку, чтобы не давать ему денег.

Зацепиться было не за что.

— В общем, по сути, вы просите, чтобы я дал вам денег, потому что вы спасли мир и продолжаете его

спасать? Ваша просьба в этом?

Я надеялся, что, вкратце изложив суть его обращения, я заставлю мужчину пойти на попятную. Что он вдруг

устыдится своей лжи и скажет: «Ну хорошо, вы меня подловили. Я все выдумал про свои заслуги. Черчилль

принимал все решения сам. Ох уж и дотошный вы человек». Но ничего такого мужчина не сказал. Просто

кивнул и ответил:

— Ну да. Только если, на ваш взгляд, это целесообразно.

Я вздохнул и достал бумажник.

— Найдется сдача с десятки? — спросил я.

— Нет, — сказал мужчина.

Я дал ему десять фунтов.

Полагаю, это один из недостатков тактики согласия. Говоря «да», ты становишься уязвимым для причуд

внешнего мира. Но, будучи сторонником позитивного мышления, я попытался придумать, как бы мне извлечь

из встречи с политиком ясельного возраста подарок для Ханны. Как-никак эта встреча обошлась мне в десять

фунтов — ровно в ту самую сумму, какую я рассчитывал потратить на нее. По зрелом размышлении я пришел к

выводу, что ничего не получится. Только осложнит наши с ней отношения. Не мог же я ей сказать: «Послушай, Ханна, на днях так неудобно вышло. Извини. Правда, я только что отдал десять фунтов человеку, который имел

самое прямое отношение к Карибскому кризису. Ну что — мир?»

Однако несколько минут спустя идеальный подарок сам попался мне на глаза. В витрине цветочного магазина

я увидел ламинированную вывеску формата А4, которая гласила: «ВАМ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ? СКАЖИТЕ

ЭТО ЯЗЫКОМ ЦВЕТОВ!»

Так и сделаю!

Только... что сказать?

Иан не выдавал себя.

Мы уже минуты четыре сидели в пабе «Йоркшир грей», а он ни разу не упомянул ни про шапки, ни про

кепки, ни про головные уборы вообще. Я улыбнулся про себя. Хитрый пес. Выжидает. А я тоже не стану

заводить разговор про шапки. Проучу его.

— Ты чего лыбишься? — спросил Иан.

— Да так.

— Как-то странно ты себя ведешь.

— Я? Серьезно? — удивился я и добавил: — Вообще-то, некоторые сказали бы, что это ты ведешь себя

странно.

— Нет, — возразил Иан. — Почти все скажут, что странно ведешь себя ты.

— В самом деле? — не уступал я, потому что в подобных перепалках важно, чтобы последнее слово

осталось за тобой. — Ты уверен?

— Да что с тобой? — спросил Иан. — Ты кому-то пообещал, что будешь изображать из себя идиота?

Мне было жаль Иана. Я его раскусил, а он о том даже не догадывался. Он надеялся, что его кепка с

символикой «Да» пошатнет мою решимость, а получилось наоборот: я только окреп духом.

— Кстати, я и Уэга тоже пригласил, — небрежно бросил я. — Подойдет, как только получит мое сообщение.

— Сообщение?

— Да, я написал ему, что мы в пабе и ждем его.

— Хорошо. Ладно. Как твой проект? — поинтересовался Иан.

— Неплохо.

— Кому-нибудь ответил отказом?

— Нет, — улыбнулся я. — Откликаюсь на каждую возможность, какая только мне представляется. И при

этом обхожусь без кепок.

Я внимательно наблюдал за ним, ожидая реакции на мой тонкий намек. В лице Иана не дрогнул ни один

мускул. Черт, молодцом держится.

Зазвонил мой телефон. Я ответил. Звонивший повесил трубку.

— Принес свой дневник? — спросил Иан.

— Мой дневник ты получишь, когда придет время, мой друг.

— Ну, тогда рассказывай...

— Я изобрел коробку автоматической самоперемотки видеокассет и подал заявку на участие в конкурсе

«Британец с самой немецкой внешностью».

В эту минуту в паб вошел Уэг.

— Помни: Уэгу ни слова, — предупредил я, прижав к губам палец. Иан кивнул.

— Что это такое, черт побери? — сердито спросил Уэг. От злости он даже побагровел.

— Ты о чем? — удивился я, в самом деле не понимая, отчего он злится.

Уэг расстегнул свой рюкзак и ткнул пальцем на что-то внутри. В рюкзаке лежал букет смятых и сломанных

цветов, к которому была прикреплена маленькая карточка.

— A-а, получил мою записку.

— Мог бы и позвонить! Зачем посылать цветы с запиской «Я в пабе»? Представляешь, что подумали парни,

с которыми я работаю? Почему просто не прислал SMS-сообщение ?

— Я хотел сказать это языком цветов! — объяснил я. Иан почти сразу понял, что побудило меня послать

Уэгу цветы, и едва не поперхнулся арахисом.

— Больше не надо! — рявкнул Уэг. — Я иду за пивом. — Он пошел к бару.

— Я хотел это сказать языком цветов, — виновато повторил я.

Засигналил мой телефон.

Это Ханна прислала сообщение.

«СПАСИБО ЗА ЦВЕТЫ. И ВСЕ ЖЕ ПРЕКРАТИ ДОСТАВАТЬ МЕНЯ. ЭТО НЕНОРМАЛЬНО. ЖИВИ

СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ».

— О Боже! — воскликнул я. — Это же была гениальная идея. Я просто хотел кое-что сказать Ханне, причем

языком цветов, а она решила, что я на ней помешался.

— Значит, сначала ты испортил ей свидание, а потом послал цветы, так? Никогда не посылай цветы бывшим

возлюбленным. Тебя не так поймут.

— Будем надеяться, что она не узнает про маленького африканского мальчика.

— Какого еще африканского мальчика? Неужели ты послал ей еще и маленького африканского мальчика?

— Нет. Эта идея возникла у меня раньше. Я дал десятку старику, который в младенческом возрасте написал

сборник сонетов, и я подумал, что мне тоже бы надо написать сонеты в честь Ханны. Но потом решил, что нет, не буду, нужно придумать что-то получше. И вдруг в газете «Большой вопрос» — кстати, это был уже третий

номер, что я купил на этой неделе — я увидел объявление об оказании спонсорской поддержки детям. Я

позвонил по указанному номеру и от ее имени дал денег на одного из малышей. В качестве извинения.

— Что случилось? — спросил Уэг, возвратившись к столику.

— Дэнни должен извиниться перед Ханной.

— Да? За что?

— Да так, пустяки, — сказал я, надеясь положить конец разговору о Ханне.

— Дэнни запретил Ханне встречаться с другим парнем, — объяснил Иан. — А потом, когда у них было

первое свидание, он увязался за ними и проторчал с ними весь вечер.

Уэг прибалдел.

— Я не увязался, — возразил я. — Меня пригласили. Себ пригласил. Мы с ним неплохо поладили.

— И ты торчал с ними весь вечер? — спросил Уэг.

— До тех пор, пока меня вежливо не попросили удалиться.

— Ему сказали, чтоб он отвалил, — услужливо добавил Иан.

— Ты преследуешь Ханну? — Уэг вытаращил глаза. — Потрясающе. Среди моих знакомых еще не было

преследователей!

— Я не преследую Ханну, — сказал я.

— Ханна думает, что он на ней помешался, — доложил Иан. — Он и ей тоже только что послал цветы.

— Ты преследуешь Ханну!

— Я ведь и тебе послал цветы, придурок. Но это же не значит, что я тебя преследую!

— Ты давай не увиливай от разговора, не переводи стрелки на меня! — заявил Уэг. — Бывшим

возлюбленным цветы не посылают! Это может быть неверно истолковано!

— А еще, — вставил Иан, — он от ее имени спонсировал маленького африканского мальчика.

У Уэга отвисла челюсть.

— Нельзя спонсировать африканских мальчиков от имени бывших возлюбленных! Тогда тебя точно не так

поймут! Никогда этого не делай! Это неписаное правило!

Уэг глянул на Иана. Тот, закрыв глаза, кивнул в знак согласия.

— Нужно найти тебе подружку, — сказал Иан. — А то ты можешь стать опасен для общества.

Он дразнил меня. А вот Уэг не дразнил. Он думал, что я уже опасен для общества.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — решительно сказал я.

И минут через десять-двадцать мы заговорили о другом.

Прошло два дня. Я стал больше времени проводить дома. Не потому, что перестал говорить «да» — просто не

так упорно гонялся за возможностями ответить согласием. Ханна злилась на меня, а Иан явно пытался меня

напугать, прислав мне кепку со словом «Да». Уэг тоже дулся, и, вообще, я устал от всей этой суеты. Несколько

раз мне звонили незнакомые люди, и одного мне почти удалось втянуть в милую беседу, но потом тот потерял

терпение и повесил трубку, как и все остальные. К тому же Ханна, судя по всему, получила благодарственное

письмо от организаторов проекта «Окажи финансовую помощь ребенку», так как она прислала мне по

электронной почте сообщение, спрашивая, не я ли спонсировал маленького мальчика от ее имени. Я в ответном

сообщении нехотя признался ей в том, что это действительно сделал я, и спросил, не дать ли денег на другого

ребенка, от имени Себа. Ханна сказала нет.

Я бесцельно слонялся по квартире. Зазвонил телефон. Я ответил. Звонивший повесил трубку. Я решил

принять ванну.

Интересно, чего надеялся добиться Иан, посылая мне кепку? Неужели он думал, что я сломаюсь под его

нажимом? Надеялся застать меня врасплох и вынудить сказать «нет», чтобы потом выскочить из засады и

наказать меня, как обещал? Хотя в чем заключается его наказание, он пока так и не сказал. Что ж, я должен

всегда опережать его на шаг — тут двух мнений быть не может.

Через час я вылез из ванны и увидел, что в ящике электронной почты меня ждет новое сообщение. Оно было

от Тома, работавшего на Би-би-си, Его интересовали мои планы относительно Эдинбургского фестиваля60.

Намерен ли я поехать туда в августе и, если у меня нет определенных планов, хочу ли поработать в его

команде? Ему требовалась лишняя пара глаз — человек, который смотрел бы представления, искал таланты,

генерировал идеи.

Том спрашивал, не хочу ли я заскочить к нему и обсудить этот вопрос? Конечно, хочу!

Я много лет подряд ездил на Эдинбургский фестиваль — крупнейший в мире фестиваль искусств, но в этом

году не планировал. Слишком много всего происходило в последнее время... Однако раз теперь у меня

появилась возможность побывать там, я не должен упустить ее. Тем более что эту возможность предоставляет

мне «Да».

Эдинбург — это здорово. Я узнаю обо всем, что происходит в мире культуры. И в плане карьеры мне это

сулит неплохие дивиденды. Приятно, что Том помнит обо мне. Да и вообще, хорошо на время уехать из

Лондона. Я улыбнулся. Благодаря своей тактике согласия я уеду из Лондона. Благодаря своей тактике согласия

я попаду в Эдинбург. Может быть... стоп...

Еще одно сообщение.

Но...

Э-э?

Кому: Дэнни Уоллес

От кого: ktoprovokator@hotmail.com

Тема: Понравилась кепка?

Привет, Дэнни...

Это опять я... надеюсь, ты получил кепку...

Хочу кое-что тебе предложить...

Почему бы...

Тебе...

Я стал перемещать курсор в низ страницы.

Не поехать...

Что за ерунда?

Я продолжал опускать курсор.

В...

Вниз.

Еще.

Еще.

Ага, вот.

Одно слово. Одно сбивающее с толку слово.

Стоунхендж61?

Конец сообщения.

Стоунхендж?

Что-о? Что мне делать в Стоунхендже? Кому пришла такая идея? Кто этот Провокатор? Значит, Иан теперь

величает себя Провокатором? Выдвигает «предложения» от имени безымянного автора, да? Предложения, на

которые, он знает, я вынужден отвечать согласием. Поднимает ставки? Переступает черту? Помыкает мной?

Делает именно то, что я запретил ему делать?

Я перечитал сообщение. «Почему бы тебе не поехать в Стоунхендж?» Почему именно в Стоунхендж?

Меня вдруг охватил гнев. Черт возьми, кем он себя возомнил? Посылает сообщения бесплатной электронной

почтой, не со своего адреса. Называет себя Провокатором. Думает, ему удастся меня одолеть? Надеется, что я

сдамся, перестану соглашаться и позволю ему наказать себя?

Надо его удивить. Шокировать. Продемонстрировать свои способности. Доказать свою приверженность

новому образу жизни, который я избрал для себя. Я приму его предложение — поеду в Стоунхендж. Причем не

завтра. И не на следующей неделе. Я поеду прямо сейчас. Обернусь туда-обратно часов за пять, если будет

попутный ветер и дороги окажутся пустыми. А потом найду Иана, представлю ему доказательства, поставлю

его на колени, положу конец глупым выходкам великовозрастного дитяти, называющего себя «Провокатором».

— Провокатор, — бормотал я себе под нос, направляясь к своей машине. — Кто называет себя

Провокатором?

Я абсолютно прав, думал я. Это недостойное поведение для взрослого человека.

Я запрыгнул в свой «Да-мобиль» и тронулся в путь.

ГЛАВА 12

В которой дружба поставлена под сомнение

и Дэниел покупает новые очки

Назад в Лондон я гнал автомобиль на полной скорости.

Я приехал в Стоунхендж. Вылез из машины. Сфотографировался. И теперь возвращался в Лондон, чтобы

разыскать Иана, припереть его к стенке, предъявить доказательства и сказать, чтобы он не путался под ногами.

Его вмешательство меня бесило. Ведь он знал, почему я это делаю. Знал, что это важно для меня, что это не

глупый мальчишеский проект... Не спорю, мне и самому порой казалось, что я занимаюсь ерундой... но только

потому, что пока я и сам еще не понял, в чем заключается смысл моего нового образа жизни. Хотя как я это

пойму, если Иан ходит гоголем у себя по квартире, изображая из себя Провокатора, и, возможно, придумывает

разные эмблемы со словом «Провокатор» и шьет из лайкры специальный костюм Провокатора? Ума не

приложу, зачем ему вздумалось испытывать меня таким образом.

Я остановился на бензозаправочной станции где-то в Уилтшире, достал свой телефон и послал Иану SMS-

сообщение.

«ГДЕ ТЫ БУДЕШЬ ЧЕРЕЗ ДВА ЧАСА? »

Я провел за рулем своего маленького зеленого автомобиля уже несколько часов, и мне хотелось вытянуть

ноги. И я их вытянул — до минимаркета. Это вовсе не значит, что мои ноги обладают чудодейственной

способностью вытягиваться на любую длину — просто я прошелся по площадке до магазина.

Сидевший за прилавком мужчина отложил газету и поприветствовал меня. Я тоже с ним поздоровался.

— Это ваша машина? — спросил он, хотя других автомобилистов, кроме меня, на заправке не было, и он

только что своими глазами видел, как я вышел из своей машины.

— Да, — подтвердил я.

— Необычная, да?

— Да.

— Простите за любопытство, но где вы ее приобрели?

— На одной вечеринке купил, — несколько раздраженно буркнул я.

— A-а. На автомобильной вечеринке?

Я понятия не имел, что он подразумевал под «автомобильной вечеринкой».

Я выбрал пирожок, сунул его на полминуты в микроволновку, стоявшую на бензозаправке, и задумался о том,

что меня ждет. Из раздумий меня вывел сигнал моего телефона, оповещавший о поступлении сообщения.

«В «СТАРБАКСЕ» НА КАРНАБИ-СТРИТ. А ЧТО?»

Времени на ответ не было. Передо мной стояла важная цель. Действовать нужно было быстро. Я выскочил из

магазина и сел за руль еще до того, как запищала микроволновка.

— Простите, — обратился ко мне мужчина, неожиданно оказавшийся справа от меня. — У вас есть

несколько свободных минут, чтобы поговорить о спасении китов?

Я шел по Карнаби-стрит к «Старбаксу», и у меня не было ни малейшего желания тратить время на разговоры

с незнакомцами.

— Да, да, есть. — Я остановился как вкопанный. Этому ли типу со мной тягаться? — Только можно, я

первый начну?

— Э... что вы имеете в виду... — недоуменно начал он.

— Вам известно, что Великобритания — одна из богатейших стран на земле, по этому показателю занимает

четвертое место в мире, и тем не менее более двух миллионов пенсионеров у нас живут за чертой бедности?

— Мм...

— Вам известно, что в нашей стране более одиннадцати миллионов пенсионеров?

— Простите, вы...

— Вам известно, что в двухтысячном году треть пенсионеров жили в нищете?

— Э... нет...

— Всего несколько фунтов в месяц, отчисляемые в фонд пенсионеров, позволят каждому старику жить в

тепле и не умереть с голоду. Не хотите помочь старикам?

— Э... да... пожалуй...

— Видите вон того человека в зеленом нагруднике с надписью «Возьми шефство над бабушкой»?

 Да?

— Он даст вам соответствующие бланки.

С этими словами я зашагал прочь от обескураженного, озадаченного спасителя китов. Зашагал к Иану. Чтобы

отомстить.

Иан сидел за столиком кафе — мировой парень, воплощенная безмятежность. Пил кофе с молоком, ел

сдобную булочку.

— Ну вот, я вернулся, — заявил я, подходя к нему. — Привез тебе доказательства.

Я дал ему цифровой фотоаппарат. Иан отложил газету, посмотрел снимок.

— Насколько я могу судить, на этой фотографии запечатлен ты с небольшой табличкой, на которой

написано: «Доволен?»

— Совершенно верно. Так как? Ты теперь доволен?

— Это Стоунхендж?

— Разумеется, это Стоунхендж. Так ты теперь доволен?

— Доволен ли я тем, что ты побывал в Стоунхендже?

— Да.

— С какой стати? Твое посещение Стоунхенджа — не то событие, которое могло бы осчастливить меня,

если только ты не выиграл эту поездку в лотерею.

— Ага, значит, я тебя не осчастливил? Очевидно, потому, что на мне нет кепки, да? Что ж, я могу ее надеть, если хочешь. Могу надеть прямо сейчас.

Я вытащил из куртки бейсболку и нахлобучил ее на голову. Потом, глядя на Иана, показал на кепку. Он

изучающе посмотрел на меня.

— Если зрение меня не подводит, у тебя на голове кепка с эмблемой «ДА».

— Так и есть. Молодец. Должно быть, у тебя сегодня великий день. Ты, наверное, на седьмом небе от

счастья.

Иан откинулся на спинку стула.

— Дэнни... объясни, пожалуйста, к чему ты клонишь.

Я посмотрел ему в глаза.

И, как это ни досадно, поверил ему.

— Так если Провокатор не ты, тогда кто же? — спросил я.

Мы теперь сидели в пабе, находившемся напротив «Старбакса».

— Не знаю, — ответил Иан. — И вообще, зачем кому-то вздумалось посылать тебя в Стоунхендж? Прямо

загадка какая-то. Должно быть, ключ к разгадке — сам Стоунхендж.

Я задумался. Встретил ли я друидов по пути? Может, ребята из «Звездного взрыва» догадались, что я не все

им выложил про свою тактику согласия, что я не такой «открытый», каким хочу казаться. Или, возможно, они

думают, что Стоунхендж тоже воздвигли инопланетяне и захотели узнать мое мнение?

— Ты кому-нибудь говорил, Иан? Кому-нибудь?

— Нет.

— Даже Уэгу? И Уэгу не говорил, да?

— Нет. А ты?

— Зачем бы я стал спрашивать тебя, если б сам ему уже сказал?

— Не знаю, Дэн. Странно все это. Такое впечатление, что кто-то устроил охоту на тебя. Пожалуй, это мог бы

быть Уэг. Он наверняка подозревает что-то.

— С чего бы это?

— С чего? Да потому что он наблюдает твой эксперимент с самого начала, с тех самых пор, как ты сказал

тому парню, что пялишься на его девушку. Ты всегда соглашаешься, когда он предлагает выпить пива, хотя до

этого почти целый год упорно отказывался. Ты послал ему цветы, потому что увидел рекламу «Скажи это

языком цветов». Ему известно про все твои неприятности с Ханной, возникшие по вине твоих «да». Это вполне

может быть он, Дэн. Серьезно.

О Боже.

Это точно Уэг.

— И что теперь делать?

— Ну, у тебя два варианта. Либо поговори с ним откровенно, либо запудри мозги.

Иан прав, рассудил я. Либо я должен рискнуть и сообщить человеку, который, может, и есть Провокатор, а

может, и нет, — что я Согласный... либо я посвящаю его в свои планы. Показываю ему, насколько серьезен я в

своих намерениях. Демонстрирую свои недавно обретенные способности, широту взглядов, объясняю, как одно

короткое слово может полностью перевернуть всю твою жизнь...

— Пожалуй, озадачу его, — решил я. — Раскрою суть тактики согласия.

— Суть «да», — добавил Иан.

— Наставлю его на путь истинный.

— На путь «да». Преподай ему хороший урок. Научи уму-разуму!

Я взял свой мобильник, набрал номер Уэга и беспечным тоном предложил ему прогуляться сегодня вечером.

Уэг согласился.

Мы договорились, что встретимся в шесть в маленьком пабе «Гордость Спиталфилдза», расположенном

почти на Брик-лейн, — в заведении, где обычно собираются старики и лондонские битники, — а потом где-ни

будь поедим. С ужином проблемы не должно было возникнуть. На Брик-лейн полно ресторанчиков индийской

кухни. Здесь зазывалы стоят на каждом шагу. Они приглашают вас посетить их заведения, обещая бесплатное

вино и скидки, про которые никто и не вспоминает, когда вручают вам счет.

На одного такого зазывалу мы наткнулись почти сразу, как вышли из паба.

— Входите, друзья мои...,— обратился он к нам, сопровождая свои слова излишне радушными жестами. —

Здесь фантастическая еда...

Что ж, повеселимся, подумал я. Испытаю на прочность самого Провокатора — эту темную коварную душу.

Пусть покажет себя. Только на моих условиях. И на моей территории.

Мы приняли приглашение, вошли в ресторан и заняли столик. Я, как и полагается, заказал, дансак. Уэг,

недоделанный кретин, взял блюдо с соусом бхуда. Набив животы, мы попросили счет.

— Я заплачу, Уэг. — Я специально раскрыл под носом у Уэга свой бумажник, набитый кредитными картами

нового типа, которые я приобрел благодаря своей тактике согласия. Это произвело на него впечатление. Мы

расплатились и ушли.

К нам тут же подскочил еще один зазывала.

— Кушать? Сюда заходите, очень хорошие скидки...

Уэг похлопал себя по животу — на всех языках это

означает: «Я уже сыт, спасибо...», — но я не собирался устраивать Уэгу легкую жизнь.

— Да! — крикнул я, втащил его в очередной ресторанчик и с ходу заказал поппадом62. Уэг попросил пива.

— Боже, — изумился он. — Ты как будто сто лет не ел.

— Я вовсе не голоден. — С загадочным видом я разломил пополам поппадом. — Совсем не голоден. — Уэг

как-то странно посмотрел на меня.

Покинув второй ресторан, мы сели в черное такси и поехали в город. Я приготовил для Уэга небольшой

сюрприз.

— Что это у тебя? — спросил он.

— Билеты.

— Куда?

— На мюзикл.

— На мюзикл? — с беспокойством в голосе переспросил Уэг. — На какой еще мюзикл? Зачем?

— Сегодня я шел через Лестер-сквер, и там мне предложили купить два билета по цене одного на

сегодняшнее вечернее представление. Вот туда мы и идем.

— Я не хочу на мюзикл! Что это за мюзикл?

— «Мы вас потрясем».

— Мюзикл «Куин» ? Я не хочу идти на мюзикл «Куин»!

— Мы посмотрим мюзикл «Куин», потому что я уже дал на это согласие, а потом будем делать, что хочешь.

Ясно? Все, что тебе угодно...

Спустя три часа мы вышли из театра и направились в Сохо. Я начал напевать попурри из песен «Куин». Уэг

меня не поддержал. Под воздействием мощной энергетики сегодняшнего вечернего представления он,

повидимому, утратил дар речи.

— Так чем ты теперь хочешь заняться, Уэг? — спросил я, останавливаясь, чтобы отдать бродяге свою

футболку с символикой «Мы вас потрясем». — Предложи что-нибудь! Хоть что-нибудь.

— Даже не знаю. Может, пойдем в паб? Куда хочешь.

Мы зашли в первый попавшийся паб, выпили там по

пинте пива и тут же ушли. Я стремился показать Уэгу все возможности, какие только может предоставить

вечерний Лондон.

Мы перешли через дорогу, пересекли площадь Сохо.

— Ты чего такой веселый? — спросил Уэг. — И куда ты меня ведешь?

Я опять стал напевать одну из мелодий «Куин». Проходя мимо какого-то человека, стоявшего в тени, я

услышал, как тот быстро и тихо повторяет:

— Гашиш, кокаин? Гашиш, кокаин?

Я замер на месте. Уэг продолжал идти, но потом заметил, что я остановился, и обернулся.

— Хочешь гашиш, кокаин? — спросил мужчина.

— Давай! — громко, с театральной напыщенностью в голосе, ответил я, чтобы слышал Уэг. Я хотел дать

ему понять, что «Да» расширило мои горизонты, превратило меня в бывалого человека. Я уже раз выкурил

сигарету с марихуаной в Брикстоне, раз попробовал психотропную «бомбу для мозгов». Я знал, что делаю!

— Дэн, ты что? — громко прошипел Уэг, и я растерялся. И впрямь, что это я?

— Сколько тебе? — спросил торговец наркотиками.

— Мм... не знаю, — ответил я, вдруг почувствовав себя не в своей тарелке. — На фунт?

— Дэнни! — крикнул Уэг, зашагав ко мне. Мужчина занервничал и попятился еще глубже в тень.

— Уэг, я пытаюсь купить наркотиков на один фунт.

— Зачем?

— Потому что этот милый господин предложил.

— Дэнни. В паб. Сейчас же.

Через несколько минут мы уже сидели в одном из пабов на Пятой улице. Прибыли туда, раскрасневшиеся,

взлохмаченные, на быстроходном рикше — потому что водитель предложил подвезти.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил Уэг. — Что ты носишься, как заводной? Зачем затащил меня в

коляску рикши?

Я загадочно улыбнулся. Теперь я состязался с Уэгом в количестве выпитого пива, — причем демонстративно,

не уступая ему ни бокала. Я показывал Уэгу, как надо жить. Брать от жизни все, что она предлагает.

Когда наступило время закрытия, мы покинули паб. Каждый из нас нес по воздушному шару— непонятно

откуда они взялись. И мы оба пели, — к сожалению, разные песни.

— Ну что, Уэг... идем в другой бар... да?

— Нет, Дэн. С меня хватит... «развлечений».

— Да ладно тебе! Будет здорово! Встанем где-нибудь в уголке, будем глазеть на девчонок! Нужно говорить

«да» жизни!

— Не дави на меня! Мне нехорошо...

— Еще один бар, Уэг! Да?

Вид у Уэга был неважный. Я преподал ему хороший урок.

— Еще один, — согласился он.

Теперь мы находились в баре «У мадам Йо-Йо», расположенном в самом сердце Сохо. Пили пиво из банок.

Уэга качало.

Я вообще чуть не падал. Только адреналин, начинавший бурлить в крови каждый раз, когда я на что-то

соглашался, помогал мне держаться на ногах. Здесь тоже промышлял торговец текилой, и мы с Уэгом выпили

по стаканчику, но потом он схватил меня за руку и сказал:

— Хватит... довольно... прошу тебя...

Что это — крик о помощи? Или — что более вероятно — признание собственной вины? Я понял, что вот-вот

наступит момент истины.

Спустя несколько минут мы, шатаясь, шли по улице к веренице такси. У Уэга не ворочался язык. Я мог четко

видеть только тогда, когда закрывал один глаз.

— Итак... — невнятно произнес я. — Интересный получился вечер, да? Какие твои выводы? Тебе есть что

сказать? Хочешь за что-нибудь извиниться?

Честно говоря, Уэг, находившийся в состоянии, близком к психическому расстройству, вряд ли был способен

сообразить, за что ему нужно извиняться.

А потом мы услышали слова, которые нам лучше было бы не слышать...

— Хотите развлечься, мальчики?

Я поднял голову и увидел женщину, сидевшую на табурете под вывеской «МОДЕЛИ». Я попытался

сфокусировать взгляд. На ней был весьма откровенный наряд, на голове — некое замысловатое сооружение из

волос.

—Внизу у нас занимательное шоу. Пять фунтов с человека.

Черт.

Я глянул на Уэга. Он замотал головой. Я кивнул. На секунду мне показалось, что он сейчас расплачется.

Я не горжусь своим поступком. Тем более что не вправе винить алкоголь.

Но я дал женщине десять фунтов и потащил Уэга за собой. Мы прошли через красные бархатные занавеси и

оказались в каком-то сомнительном притоне.

Это должно было окончательно убедить Уэга в моей приверженности своему новому кредо.

Проснувшись на следующее утро, я попытался понять, что происходит. Я лежал в каком-то немыслимом

положении. Уверен, никому еще не удавалось так сложиться, — по крайней мере, по собственному желанию, да

и в процессе борьбы тоже.

Я знал, что один в квартире, но почему-то вокруг меня было слишком много рук. Я лежал на диване лицом

вниз, с обслюнявленными щеками. Телевизор и радио работали. А также мой компьютер. И всюду горел свет.

Сияли все светильники — на потолке, на стенах, маленькая настольная лампа... Уверен, если б я полез в шкафы, то увидел бы, что включены все фонари и даже гирлянды. Очевидно, я пришел домой пьяный, счастливый и за-

хотел, чтоб веселье продолжалось, хотя на самом деле я просто всюду зажег свет, проверил электронную почту

и отвалился на диване.

Я был полностью одет, во рту ощущалась невероятная сухость, все тело болело. И я весь кипел... В окна

светило солнце, а я был накрыт пуховым одеялом. Интересно, почему я оказался на диване? Может, ночью

подрался сам с собой и прогнал себя в гостиную? Какая несправедливость! Обычно я отправлялся спать на

диван, когда проводил ночь с девушкой. Но поскольку я жил один, значит, у меня должна быть кровать. Ко мне

постепенно начала возвращаться память. Кажется, вчера я спьяну решил, что в моем состоянии не стоит

пытаться подниматься по лестнице в спальню, но меня беспокоило, что ночью я могу замерзнуть, и я подумал, что надо бы принести одеяло. И побежал наверх за одеялом. Мне почему-то и в голову не пришло, что незачем

опять спускаться вниз. Я даже сходил за вторым одеялом. Оно было спрятано в глубине стенного шкафа, так

что мне пришлось встать на стул, дабы достать его. Хуже того, помнится, я испытывал непомерную гордость за

свое благоразумие, когда, спотыкаясь, спускался по лестнице с одеялом в руке.

Перед глазами по-прежнему все расплывалось, посему я протянул руку за очками, но схватил ручку. Я опять

протянул руку, схватил еще что-то. Оказалось, пульт. Постепенно до меня дошло: чтобы найти очки, сначала

надо найти очки. Что бы обо мне ни говорили, но я чертовски хорошо умею решать проблемы.

Правда, эту проблему решить было нелегко. Я знал, что мои очки должны быть где-то, где-то здесь. Я стал

искать на журнальном столике, загребая руками, словно пловец. Безрезультатно. Я обшарил диван, пристенный

столик, пол, хватая всякий предмет, который мне удавалось разглядеть, почти вплотную приближая к нему свое

лицо. Предметы, которые человек с мало-мальски приличным зрением в жизни не спутал бы с очками, я

внимательно рассматривал, ощупывал и брал в руки. В какой-то момент я вообразил, что мои очки — это

туфля. Обознался. Это были не очки, а туфля. Спустя несколько мгновений я уже рассматривал вырезанного из

дерева маленького слоника — на тот случай, если у него есть пара дужек, которые я сумел бы зацепить за уши.

Если б сегодня мойщик окон решил помыть мои окна, даже страшно подумать, что он рассказал бы своим

приятелям, увидев, как взрослый мужчина, во взрослых брюках, ползает на четвереньках, носом водя по полу, хватая разные предметы и вплотную поднося их к лицу. А может быть, он и мыл сегодня окна. Я все равно не

смог бы его заметить.

Меня охватила паника. Очки были для меня насущной необходимостью, без них я не мог функционировать.

Без очков я был как без рук. Только благодаря своим очкам я не натыкался на незнакомцев и сохранял вид

истинного британца. Неужели я так вчера напился? Неужели ответил согласием кому-то, кто попросил мои