Человек между - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Чарльз Камминг (ч. 3)

Наступила тишина. Кэррадин понял, что ему придётся подсказать.

«Ты собирался рассказать мне о Себастьяне Халсе».

«О да». Убакир понизил голос и наклонился вперёд. Подслушать их было невозможно – двое стариков, игравших в домино, уже покинули опустевшее кафе, – но марокканец явно стремился поддерживать атмосферу секретности. «Халс под подозрением. Мы думаем, он связался с российской программой».

Кэррадин сразу вспомнил заявление Карела о том, что российское правительство активно убивает друзей и родственников известных активистов «Возрождения». Подтверждало ли присутствие Халса в Марокко сотрудничество ЦРУ с планом Москвы?

«Понятно», — сказал он. Он пытался придумать, как задать Убакиру вопросы, не выдавая его невежества. «Российская программа — это то, что Служба держит в тайне», — сказал он. «Что вашей стороне о ней известно?»

«Только то, что нам сообщили британцы на правительственном уровне. Что Москва осуществляет заказные убийства. И что мисс Барток стала целью из-за её связи с покойным Иваном Симаковым».

Так что Карел был не просто фантазёром, навязывающим теории заговора незнакомцам в поезде. Угроза Бартоку была реальной.

«И вы думаете, Рамон и Хулс связаны с ними?»

Впервые Убакир посмотрел на Кэррадайна с некоторой долей подозрения.

«Это не мне решать», — ответил он. Кэррадайн чувствовал его нежелание продолжать разговор. Отчасти из-за раздражения, отчасти из желания подтолкнуть Убакира к дальнейшим проступкам, он рискнул.

«Это беспокоит Лондон». Он закурил ещё одну сигарету, стараясь выглядеть безразличным. «Мы уже давно знаем о российской политике. Мы пытаемся выяснить, что происходит с американской стороны».

Убакир пожал плечами. Его не уговорили рассказать подробнее о том, что ему известно: возможно, он решил, что Кэррадин занимает слишком низкое положение в иерархии, чтобы доверять ему столь конфиденциальную информацию.

«Ну что ж, без сомнения, мы увидим», — сказал он.

Кэррадин дал понять, что хозяин возвращается со второй чашкой кофе. Очевидно, желая сменить тему, Убакир заговорил о туризме в Марракеше. Менее чем через пять минут он допил кофе и предложил разойтись.

«Почему бы вам не встретиться со мной завтра днём в моём риаде?» — предложил Кэррадин. «В пять часов вас устроит? Я могу передать вам посылку».

«Это было бы здорово».

Они обменялись номерами. Кэррадин дал Убакиру адрес риада, понимая, что у него будет всего несколько часов на следующий день, чтобы попытаться найти Бартока. Эта идея теперь казалась всё более бессмысленной: ему нужно было провести утро, готовясь к своей дискуссии. Они остановили разные такси. Кэррадин добрался до риада вскоре и несколько раз постучал в деревянную дверь, прежде чем её открыл сонный ночной менеджер в запачканной рубашке. Прежде чем его впустили, его попросили предъявить удостоверение личности.

«Прошу прощения, сэр», — объяснил ночной менеджер, как только стало известно, что Кэррадин — гость. «К нам в отель пытаются проникнуть многие. Моя работа — обеспечить вашу безопасность. Сохранить вашу конфиденциальность».

Только вернувшись в свою комнату, проглотив снотворное и заведя будильник, чтобы проснуться меньше чем через пять часов, Кэррадин задумался, стоит ли ему сообщать о том, что он обнаружил. Секретный план России по убийству невинных друзей и родственников известных активистов движения «Воскрешение», план с возможным участием США, был скандалом. Я подписал Закон о государственной тайне – да –

Но что мешало ему связаться с одним из своих старых коллег из BBC и рассказать об этом? Нужно было что-то предпринять, не только чтобы защитить Бартока, но и чтобы разоблачить того, кто стоял за предполагаемым заговором. Однако у Кэррадина не было доказательств в поддержку теории Карела, и не было никакой возможности выяснить, говорил ли ему Убакир правду.

Ему нужны были доказательства.

OceanofPDF.com

Горничную звали Фатима. Она проработала в отеле «Шератон» четыре года, начав с прачечной и перейдя в гостиничный бизнес после того, как одна из девушек вышла замуж и переехала в Фес. Фатиме был тридцать один год. У неё было двое детей – шестилетний мальчик и четырёхлетняя девочка – от мужа Нурдина, строителя.

Время от времени она конфликтовала с гостями. Обычно это были мужчины, очень редко — иностранки, которые останавливались в отеле. Они кричали на нее, ругались, выкрикивали приказы сменить полотенца, найти более мягкие простыни или убедиться, что с них не переплатили за мини-бар. Часто Фатима входила и находила гостей спящими или бродящими голыми по номеру. Несколько раз она открывала дверь и слышала, как пары занимались сексом в постели. Все это было обычной частью ее работы. Больше всего ей нравились американцы, потому что они обязательно оставляли ей деньги, когда уходили. Один мужчина из Сан-Франциско сказал ей, что чаевые — это как часовые пояса на карте: чем дальше на восток ты едешь — «в погоне за закатами», как он это называл, — тем менее щедрыми становились люди.

Лишь дважды у нее возникали серьезные проблемы с гостями.

Вскоре после того, как она начала убирать номера на верхних этажах отеля, она столкнулась с пьяным мужчиной, который проявил к ней крайнюю агрессию, закрыл дверь номера и прижал её к стене. Фатиме удалось сбежать, а постояльца впоследствии допросила полиция. Позже она выяснила, что он смешивал выписанные лекарства с алкоголем, и что из Рабата был вызван французский дипломат, чтобы представлять интересы постояльца в полиции и администрации отеля.

Никогда прежде ей не делали никаких финансовых предложений. Испанец, сделавший ей предложение во вторник вечером, был отвратительным…

Его одежда была грязной, кожа покрыта татуировками и густыми чёрными волосами. Он предложил ей двести евро за проживание в номере, размахивая деньгами в руке с отвратительной улыбкой на лице, словно верил, что в Марокко можно купить всё, что угодно, что он может владеть любой женщиной. Фатиме никогда не говорили, что она красива; она не считала себя привлекательной женщиной, не тем человеком, к которому гость мог бы обратиться за помощью. Испанский гость – она узнала, что его звали Рамон Басора – не казался пьяным или под кайфом. Скорее всего, он был одним из тех мужчин, которым постоянно нужна женщина, подобно тому, как некоторые не могут сдержаться, переедая или выпивая слишком много алкоголя. Испанец был жадным, тщеславным и высокомерным. Она отказала ему и тут же покинула номер.

Все девушки знали историю о французском политике и горничной в Нью-Йорке. Руководство отеля провело для них тренинг и консультации о том, как реагировать на сексуальную агрессию со стороны подобных гостей.

Тем не менее, Фатима была настолько потрясена предложением, настолько потрясена и расстроена тем, что предложил мужчина, что не сообщила об этом. Она ничего не сказала другим девушкам, матери, ни слова Нурдену. Она боялась, что испанец может оказаться важным человеком, и она может потерять работу. Ей было стыдно, и она хотела забыть о случившемся.

Она не видела господина Басру с тех пор, как во вторник он выпроводил ее из номера, сказав: «Хорошо, без проблем, я просто найду кого-нибудь посимпатичнее». На следующий день она не работала и надеялась, что он выпишется к тому времени, как она вернется в «Шератон» на рассвете в четверг. Но этого не произошло. Она проверила список и увидела, что он все еще зарегистрирован в отеле, в том же номере на шестом этаже. Проходя мимо номера в восемь часов, она увидела на ручке табличку «Не беспокоить». Она все еще висела там три часа спустя и не была убрана к полудню, когда она должна была уйти на смену. Она предположила, что он покинул отель, чтобы посетить какие-то встречи, которые привели его в Касабланку, и тихонько постучала в дверь.

Ответа не было. Фатима воспользовалась своей карточкой-пропуском и медленно открыла дверь, прошептав: «Здравствуйте, сэр, здравствуйте», — и вошла.

Запах рвоты был настолько сильным, что она задохнулась и вышла в коридор, чтобы взять полотенце с тележки, чтобы прикрыться.

лицо. Затем Фатима вернулась в комнату.

Рядом с кроватью на спине лежал голый мужчина с открытыми глазами, рот был приоткрыт и наполнен чем-то, похожим на засохшую белую пасту, похожую на молоко, которое слишком долго простояло на солнце. На ковре рядом с ним она увидела порванную обёртку от презерватива. Фатиму вырвало, и она выбежала из комнаты в коридор. Она знала, что не должна пугать гостей – её учили быть скромной в своём внешнем виде и поведении – но она закричала, бросаясь к семье в дальнем конце коридора. С ними был мужчина. Она схватила его за руку, умоляя найти врача.

«Там мужчина», — сказала она, указывая в сторону комнаты Басры. «Гость. Пожалуйста, помогите ему. Он испанец. С ним что-то случилось».

Что-то ужасное. «Кажется, он мертв».

OceanofPDF.com

Кэррадин завтракал под апельсиновыми деревьями, съедая яичницу на тосте и наблюдая, как знаменитый шеф-повар фристайлом плывёт по кругу и делает кувырки в бассейне. Известный американский писатель и не менее известный ирландский романист сидели друг напротив друга за разными столами: первый ел мюсли с йогуртом, а второй пытался решить на своём iPad что-то похожее на головоломку судоку. Ни один из них не обратил внимания на Кэррадина.

Он вернулся в свою комнату, чтобы подготовиться к фестивалю. Он узнал всё, что мог, о Кэтрин Пэджет – быстро читал её рецензии на Amazon, запоминал важные моменты из её страницы в Википедии, смотрел её интервью в программе Newsnight , – но чувствовал себя застрявшим между двумя мирами. Первый – мир его профессии, мир его коллег – теперь казался ему местом фантазии и эскапизма, который он находил несколько нелепым; второй был реальным миром, полным осязаемых угроз, далёких от историй CK.

Кэррадайн вплетал свой образ в страницы своих триллеров. Однако он не мог позволить себе отменить своё выступление на фестивале, как не мог притвориться значимым участником охоты на Лару Барток. Кэррадайн зарабатывал на жизнь писательством; такие люди, как Себастьян Халс и Мохаммед Убакир, были людьми действия. Он был писателем, а не шпионом. Думать, что он может помешать русскому плану убийства Бартока, было глупо, возможно, даже бредово.

Фестиваль проходил в пятизвёздочном отеле в Гелизе. В вестибюле пахло кедровым деревом и нефтяными деньгами. Арабские подростки в бейсболках «Янкиз» сидели на диванах, разрисовывая селфи для отправки в Snapchat.

Кэррадин проследовал по указателям к месту проведения конференции. Для гостей была подготовлена зелёная комната. Кэррадин зарегистрировался у организаторов и представился группе спонсоров из Лондона, один из которых прочитал все его романы и с энтузиазмом принёс ему тарелку печенья и чашку кофе, прежде чем попросить его подписать первое издание книги « Равные и…» Напротив . Около полудня Кэтрин Пэджет вошла в гримёрную.

В окружении мужа, публициста, литературного агента и американского редактора, все они выглядели измученными марракешской жарой и напряжением от необходимости выполнять каждый каприз великого писателя. Это было похоже на прибытие главы государства. Взглянув на Кэррадайна поверх очков-полумесяцев кораллового цвета, Пейджет представилась ему как «Кэти» и сразу же спросила, читал ли он её последнюю книгу.

«От корки до корки», — сказал он ей. «Это просто потрясающе».

Пейджет самоуничижительно улыбнулась. Она не ответила на комплимент. Вместо этого она сказала: «Обычно я не появляюсь с авторами триллеров».

Вы написали много книг?

«Несколько», — ответил Кэррадайн.

Все билеты на их мероприятие были распроданы. Их представил один из спонсоров из Лондона, а марокканский радиоведущий, которому было поручено вести дискуссию, пригласил их на сцену. Быстро стало очевидно, что Пейджет интересует только звук собственного голоса, она постоянно перебивает Кэррадайна и председателя, чтобы прорекламировать свою последнюю книгу и высказать своё мнение по всем вопросам, касающимся BBC.

Лицензионный сбор за монархию Тюдоров. В своём смятении Кэррадин был рад оставаться в тени, сумев дать связные ответы лишь на несколько вопросов, включая, что неизбежно, свои взгляды на исламистский терроризм и государственную слежку.

Пейджет была на полпути к бесконечному монологу о своей ежедневной писательской рутине, когда Кэррадин отключился и оглядел комнату.

До того, как председатель должен был ответить на вопросы из зала, оставалось, пожалуй, ещё минут пять. Подавляющее большинство аудитории составляли молодые марокканские студенты и пожилые европейские туристы.

Кэррадайн заметил Патрика и Элеанор Лэнг на полпути к проходу слева. Он едва заметно кивнул Элеанор. Патрик перехватил его взгляд, посмотрел в сторону Пэджет и провёл пальцем по горлу. Кэррадайн сдержал улыбку. Он снова посмотрел на Пэджет и попытался сосредоточиться на её словах.

«Всякий раз, когда я чувствую себя немного подавленным, немного подавленным и опустошенным, я завариваю себе чашечку чая и думаю о своих читателях». Застенчивая улыбка, скромный наклон головы. «Я помню, как мой предпоследний издатель сказал мне, что книга, которую я так хотел написать, просто не будет продаваться на сегодняшнем рынке. Конечно, я был расстроен, но всё же решился и написал её».

В любом случае, благодаря замечательным людям, купившим книгу по всему миру, она стала международным бестселлером». Кэррадайн посмотрела на председателя, спрашивая себя, как долго он позволит ей продолжать. «Полагаю, это вопрос храбрости. Писательница должна сохранять боевой дух, желание, смелость рассказывать истории, которые она хочет рассказать. Для меня дело никогда не в наградах – хотя мне посчастливилось быть номинированной, а иногда даже побеждать, гораздо чаще, чем я когда-либо ожидала, – а скорее в том, чтобы не падать духом, не впадать в уныние, не злиться, когда очередная телевизионная адаптация до боли знакомой эпохи снова и снова допускает элементарные ошибки в исторических фактах».

Пейджет, казалось, на мгновение потеряла нить своего рассуждения. Почувствовав, что председатель собирается её прервать, она быстро подхватила: «В конечном счёте, речь идёт о читателях , — сказала она. — Речь идёт о вас . Я никогда об этом не забываю».

Кэррадайн оглядел зал, почти надеясь, что Лара Барток проскользнула в последнюю минуту и сидит в одном из задних рядов. Но её, конечно же, нигде не было видно. Председатель задавал ему вопрос. Кэррадайн повернулся, чтобы послушать. В этот момент его внимание отвлекло чьё-то лицо в толпе. Всего в трёх рядах от него, пристально глядя на него, сидел Себастьян Халс.

«Мистер Кэррадайн? Кит?»

Кэррадин на мгновение лишился способности говорить.

«Извините», — сказал он. «Не могли бы вы повторить?»

К раздраженному вздоху одного из присутствующих Пейджет сама повторила вопрос и начала на него отвечать, но Кэррадин заставил ее замолчать.

«О да, киноиндустрия», — сказал он. Его спросили о процессе создания фильма « Равные и противоположные» .

Всё, что вы слышите о Голливуде, — правда. Он завораживает, беспощаден, захватывает. Там крутятся огромные деньги, есть люди с раздутым самомнением, есть очень умные люди. О чём люди обычно не говорят, так это о том, как усердно они работают и как хорошо справляются со своей работой. Мы склонны придираться к американцам, изображая их поверхностными и сентиментальными. Это не так — по крайней мере, не больше, чем где-либо ещё. Им не воздают должное там, где оно того заслуживает.

Кэррадайн снова взглянул на Халса. Он не собирался подгонять свой ответ под благосклонность Агентства, но мужчина в сшитом на заказ льняном костюме выглядел вполне довольным. На его лице играла улыбка, которая, возможно,

Его слова воспринимались как ободряющие и дружелюбные, но Кэррадайну они показались несколько отталкивающими. Он вспомнил, как Халс очаровывал его в «Блейне», прежде чем, уходя, практически проигнорировал.

«Могу ли я вкратце рассказать о своём опыте работы с различными экранизациями моих романов?» — спросила Пейджет. Это был риторический вопрос. Вскоре она разразилась пространной критикой «Шерлока» и «Доктора Кто» , а затем раскритиковала «пагубное влияние» Саймона Коуэлла на массовую культуру.

Кэррадин снова оглядел зал. Бартока нигде не было видно. Вскоре мероприятие завершилось серией вопросов от аудитории, большинство из которых – к явной ярости Пэджета – были адресованы Кэррадину. Оба автора пообещали подписать экземпляры своих романов во временном книжном магазине рядом с конференц-залом. Более тридцати человек выстроились в очередь к Кэррадину, последними из которых были Патрик и Элеонора Лэнг, сообщившие ему, что следующим утром они покидают Марракеш, чтобы вернуться на «Аталанту» , свою яхту в Рабате.

«Это было абсурдно, как эта ужасная женщина монополизировала разговор», — сказала Элинор, когда они вышли на улицу, в пекло дня.

«Настоящий эгоист», — согласился Патрик. «Я знал северокорейских диктаторов, которые были менее эгоцентричны».

Кэррадин поблагодарил их за покупку книг и пожелал благополучного путешествия в Гибралтар, их следующий пункт назначения. Около отеля в палящей полуденной жаре толпилось человек двадцать-тридцать. Ему хотелось лишь вернуться в риад, перекусить и поплавать в бассейне. На дороге выстроилась вереница такси, водители спорили друг с другом за право первыми подбирать пассажиров, выходящих из отеля. К Кэррадину подошёл молодой марокканский студент и поблагодарил его за мероприятие. Кэррадин подписал французский экземпляр книги « Равные и противоположные» , который студент сунул ему в руки. Он уже собирался остановить такси, когда заметил ирландского писателя Майкла Маккенну, стоящего под пальмой метрах в двадцати от него. Возможно, они могли бы вместе доехать домой. Маккенна разговаривала с молодой европейской женщиной в солнцезащитных очках Одри Хепберн и кремовом платке на голове. Шарф полностью закрывал её лицо, но не настолько, чтобы скрыть красоту женщины. Кэррадин начал наблюдать за ней. Чтобы установить зрительный контакт.

с великим ирландским романистом женщина сняла солнцезащитные очки и улыбнулась чему-то, сказанному МакКенной.

Кэррадайн замер. Маккенна разговаривала с Ларой Барток. Её лицо нельзя было спутать ни с чем, вплоть до слегка кривых передних зубов. Это была, несомненно, женщина в бледно-голубом бикини, обнимавшая бородатого сёрфера за талию. Это была, несомненно, женщина с фотографии в « Гардиан» , бывшая девушка покойного Ивана Симакова.

Кэррадин боролся с желанием немедленно подойти к ней, прервать ее разговор и представиться не как Кит или С.К. Кэррадин, а как

«друг Роберта Мантиса». Другой студент подошёл к нему и попросил подписать книгу. Кэррадин выполнил просьбу, не отрывая взгляда от Бартока. Возвращая книгу студенту, Маккенна жестом указал на одного из водителей и сделал шаг к очереди такси. Неужели это был его шанс?

Кэррадайн обернулся, высматривая Халса в толпе. Американца нигде не было видно. Почему он пришёл на мероприятие, а потом исчез? Хотел ли он просто вывести Кэррадайна из себя или просто наблюдал за ним? За то короткое время, что Кэррадайну потребовалось, чтобы оглядеть толпу, Маккенна и Барток уже добрались до такси. Маккенна придержал заднюю дверь, пока Барток сел в машину.

Не беспокоясь о том, что за ним может вестись наблюдение Агентства, Кэррадин свистнул водителю и направился к ближайшему такси на стоянке. Молодой марокканец в джинсах и рубашке с логотипом Paris St Germain приветствовал его приветливым «Здравствуйте, сэр, куда вы сегодня едете?», когда такси Бартока отъехало от стоянки.

«Видишь это такси?» — ответил он по-французски.

«Да, сэр».

«Следуй за ним».

OceanofPDF.com

Кэррадин проследил за такси Маккенны до риада. Приказав водителю держаться на расстоянии около пятидесяти метров, он наблюдал, как Маккенна вышла с переднего сиденья и открыла дверь для Ласло. Словно знаменитость, пробирающаяся сквозь поток поклонников и папарацци, она ворвалась в риад и быстро скрылась.

Кэррадин заплатил водителю и пробежал короткое расстояние до входной двери.

Он был весь в поту, его одолевали хаос и шум предвечернего Марракеша. Он прошёл мимо стойки регистрации и вышел в главный двор, ведущий к бассейну. Кэррадайну пришло в голову, что Барток мог зайти в комнату Маккенны; они уже были знакомы, и Маккенна передавала ей какое-то послание.

Может быть, он тоже работал на Мантис? Может быть, они были любовниками? Последнее казалось крайне маловероятным – Маккенна был лысым, страдающим псориазом католиком-гомункулусом чуть за шестьдесят, женатым на одной и той же женщине уже сорок лет, – но в личной жизни писателей всё возможно.

Кэррадин остановился в коротком проходе, ведущем на террасу перед бассейном. Он услышал голос Маккенны. Взглянув на сад, он увидел ирландца, сидящего в низком плетёном кресле на краю бассейна, уже увлечённого разговором с Барток. Сама Барток всё ещё была в кремовой вуали и солнцезащитных очках Хепбёрн. Официант принёс им бутылку минеральной воды и два стакана. Надеясь привлечь внимание Бартока, Кэррадин прошёл мимо их столика, подслушивая разговор, опустив руку в неглубокую часть бассейна, якобы проверяя температуру воды.

«Вот что так интересно в ваших книгах». Её голос был именно таким, как описал Мантис: Ингрид Бергман говорила бегло, с сильным акцентом, по-английски. «Способность сохранять определённую политическую ангажированность в литературе».

«не упуская из виду важнейшую часть повествования — персонажей, их взаимоотношения и то, как мы проживаем свою жизнь, да?»

Барток, должно быть, интуитивно догадался, что Кэррадин смотрит на неё, потому что она подняла глаза. Он улыбнулся в ответ, стараясь выглядеть равнодушным. Барток коротко кивнул ему в знак узнавания. Он не хотел, чтобы она заподозрила его; он знал, что она будет настороже, если кто-то мог её узнать. И он не хотел упускать, пожалуй, единственную возможность поговорить с ней. Проходя мимо стола, он посмотрел на Маккенну и пробормотал: «Забыл очки», на что ни Маккенна, ни Барток не отреагировали. По другую сторону выложенной плиткой колоннады Кэррадин резко повернул налево и направился к стойке регистрации.

На дежурстве находился молодой марокканец.

«Что я могу для вас сделать?» — спросил я.

Сердце Кэррадайна колотилось. «Вчера я передал одному из ваших коллег посылку, чтобы тот положил её в сейф отеля, — сказал он. — Большой конверт».

Могу ли я его вытащить, пожалуйста?

«Конечно, сэр. У вас есть квитанция?»

Это было похоже на чувство, когда тебя не пускают в поезд, который вот-вот должен был отправиться. Кэррадин объяснил, что квитанция лежит в его номере, и ему придётся её принести. Он отчаянно боялся, что пока он будет искать клочок бумаги, Барток покинет риад.

«А пока, — обратился он к секретарю, — пожалуйста, принесите конверт. Как можно скорее. Это очень важно».

Кэррадин бросился в свой номер, промчавшись по риаду. Он отпер дверь, нашёл бумажник и схватил чек. Выйдя из номера, он посмотрел в сторону бассейна, чтобы убедиться, что Маккенна и Барток всё ещё разговаривают. Так и было. Я поспешил обратно на ресепшен.

«Он у тебя есть?» — спросил он.

«Да, сэр», — ответил администратор.

К облегчению Кэррадайна, посылка лежала на столе. Его попросили расписаться. Он выполнил просьбу и отнёс посылку обратно в свой номер.

Что делать дальше? Я услышал снаружи какой-то шум и отдернул шторы. Служанка подметала фонтан в дальнем конце двора. Я взял пакет и написал на нём крупными буквами «ЛАСЛО».

Заглавные буквы на лицевой стороне. Затем он открыл дверь и жестом подозвал служанку. Она отложила метлу в сторону и подошла к нему.

« Да, месье? »

Она была робка, почти насторожена. На чистейшем французском языке Кэррадин спросил, не могла ли бы она передать посылку женщине, сидящей с месье Маккеной. Она должна была передать ей, что посылку прислал гость из пятого номера, мужчина, забывший свои плавательные очки.

— Да, месье. Что это за имя, месье? '

- Je m'appelle Monsieur Carradine. Je suis l'un des écrivains au Festival. '

Он был уверен, что если служанка сделает так, как он просит, Барток клюнет на приманку.

Кэррадин дал ей на чай пятьдесят дирхамов и отпустил ее.

«Запомни мое имя», — прошептал он по-французски, когда она ушла.

«Кэррадайн. Комната пять».

Он видел стол из узкого дверного проёма, соединяющего двор с колоннадой вокруг бассейна. Он наблюдал из тени, как горничная направилась к Маккенне. После минутного колебания она прервала их разговор, жестом указала на комнату Кэррадайна и передала пакет «ЛАСЛО».

Барток тут же обернулся. Маккенна тоже посмотрел в сторону Кэррадайна, прикрыв глаза рукой, чтобы загородить их от солнечного света.

Кэррадайн был уверен, что его не видят. Он отступил ещё на шаг в затенённый дверной проём, пока Барток благодарил служанку. Она уже собиралась положить пакет на стол, когда увидела надпись на нём.

Кэррадайн почувствовал её потрясение за пятьдесят футов. Однако я заметил, что она сдержала свою реакцию, положив пакет на стол лицевой стороной вниз, прежде чем продолжить разговор, как будто ничего не произошло.

Кэррадайн ждал. Служанка вернулась и с тревогой спросила, передала ли она конверт тому, кому нужно. Он ответил утвердительно и дал ей ещё пятьдесят дирхамов. Во двор вошли другие гости. Кэррадайн подумал, не вернуться ли ему к бассейну и не подать знак Бартоку, пока Маккенна не видит. Он не только не обрадовался, что нашёл «Марию Родригес», но и был раздражён тем, что у него не было ни средств заставить её сделать то, что он хотел, ни подготовки, чтобы гарантировать, что их встреча, если она когда-нибудь состоится, останется незамеченной.

Прошло ещё пятнадцать минут. Кэррадин слонялся по одной из гостиных, выходящих во двор. Он сидел в кожаном кресле с видом на

приоткрытое окно в сторону стола Бартока. Она ни разу не взяла посылку и не проявила к этому никакого интереса. К столу присоединился третий мужчина.

Он был африканцем, но не походил на местного: слишком хорошо одетым и державшимся с непринужденной уверенностью и развязностью европейца или американца. Барток тепло улыбнулся ему, когда тот сел. Кэррадайн понадеялась, что он не её парень. В этот момент в гостиную вошёл мужчина-регистратор, который забрал его посылку из сейфа. Кэррадайн собирался почитать журнал.

«Месье?»

Кэррадайн поднял взгляд.

« Да? »

«Я вас везде искал, месье. У входа стоит джентльмен, который хочет с вами поговорить. Впустить его?»

Кэррадайн взглянул на позолоченные часы над камином. Ещё не было четырёх. Убакир должен был прийти в пять. Какого чёрта он пришёл так рано?

«Он назвал вам свое имя?»

«Нет, сэр».

Кэррадину ничего не оставалось, как прекратить наблюдение и выяснить, кто его ждёт. Он встал, вышел из зала и последовал за мужчиной на стойку регистрации.

Там, в узком коридоре, недалеко от входной двери, сидел один Себастьян Халс.

OceanofPDF.com

«Кит! Как дела? Отличное событие».

Американец встал и пожал руку Кэррадайну, потянув его вперед с силой, которая лишь усилила чувство запертости Кэррадайна.

«Всё хорошо, спасибо», — сказал он. Он пытался понять, какого чёрта Халс делает, загораживая ему двери в риаде.

«Я решил навестить тебя».

«Понятно. Откуда вы узнали, где я остановился?»

Халс проигнорировал вопрос.

«Мне понравилась ваша лекция», — сказал он.

«Спасибо. Это меня немного выбило из колеи».

'Что ты имеешь в виду?'

«Не знаю. Я не чувствую себя на сто процентов…»

«О, мне жаль это слышать».

Кэррадайн понимал, что ему нужно от него избавиться. Если Халс зайдёт в отель, он увидит Бартока. Притвориться больным казалось наиболее разумной стратегией.

«Для меня было неожиданностью увидеть вас среди зрителей», — сказал он.

Халс ухмыльнулся: «Ну и ну, надеюсь, я не вызвал у тебя тошноту».

«Нет-нет!» — Кэррадин попытался рассмеяться. «Думаю, это из-за жары и еды. Я просто вымотался. Вообще-то, я отдыхал, когда ты меня спросил».

Кэррадайн взглянул в сторону своей комнаты, надеясь, что Халс поймёт, о чём речь. Он опустил взгляд и увидел, что держит в руках экземпляр одной из своих книг.

«Ты купил его!» — воскликнул он с большим энтузиазмом, чем намеревался.

'Это верно.'

«И вы проделали весь этот путь только для того, чтобы попросить меня подписать его?»

Он был уверен, что Халс пришёл с другой целью. Возможно, Барток уже находился под наблюдением и был замечен входящим в риад. Он задавался вопросом, попытается ли Халс забронировать номер, чтобы попасть в здание. Я слышал, что риад был полон на время фестиваля, и молился, чтобы так и осталось.

«Вы не против?» Американец поднял книгу и достал из заднего кармана брюк ручку.

«Очень приятно. Кому это передать?»

«А как же моя жена?» — Кэррадайн подумал о Сальме и Мариам, о руке Халса на бедре Сальмы.

«Конечно. Надеюсь, ей понравится. Как её зовут?»

«Лара».

Кэррадайн уже написал «Кому» вверху страницы. Ручка замерла в его руке, и на бумаге образовался крошечный кружок чернил, пока он записывал слова Халса.

«Лара? Это имя твоей жены?»

«В последний раз, когда я проверял, ты выглядел удивленным, Кит».

«Нет-нет. Забавно. У меня есть подруга по имени Лара. Она встречается с моим приятелем. В Лондоне. Я как раз о них думала».

Кэррадайна поразило, как легко и непринуждённо он умудрялся сочинять ложь. Годы размышлений об обмане и уловках для своих произведений наделили его своего рода ужасающим мастерством. Я завершил надпись, возвращая книгу Халсу. Американец посмотрел на него с той же, казалось бы, благожелательной, но зловещей полуулыбкой, что и во время фестиваля.

Этот взгляд давал Кэррадайну понять, что ему не доверяют; этот взгляд обещал расплату, если Халс обнаружит, что его обманывают.

«Ну, спасибо, что пришли», — сказал ему Кэррадин. Он постарался сделать вид, будто немного неуверенно стоит на ногах, и поморщился от явного дискомфорта. «Извините, что не приглашаю вас на чашечку чая, но мне действительно нужно отдохнуть».

'Конечно.'

Халс снова пожал ему руку и направился к двери. Кэррадин почти отбился, но в последний момент американец замешкался и обернулся.

«Вы вообще видели Мохаммеда Убакира?»

Он знал, что это проверка. Агентство, вероятно, установило за Убакиром наблюдение. Их видели разговаривающими в кафе в ту ночь.

Раньше. Врать было бы бессмысленно.

«Да, я, кстати, вчера вечером с ним столкнулся. Мы пили кофе в Гелизе».

Халс, казалось, был удивлен тем, что Кэррадин признал правду.

'Действительно?'

«Да. А почему?»

— Просто так. Мне показалось, я видел его на фестивале, на вашем выступлении. Я не был до конца уверен. — Халс опустил взгляд, словно погрузившись в раздумья. Он уже собирался распахнуть входную дверь, когда спросил: — Напомни мне ещё раз, откуда ты его знаешь?

Кэррадайн решил, что с него хватит. Он должен дать отпор.

«Ты задаешь много вопросов, Себастьян», — снаружи послышался гудок автомобиля.

«Вы пришли сюда, чтобы я подписал книгу для вашей жены, или у вас есть что-то другое на уме?»

«Забудь», — быстро ответил Халс. Он пристально посмотрел Кэррадайну в глаза, не отрывая от него взгляда.

«Просто ты ведешь себя со мной довольно странно…»

'Это так?'

«Да, именно так. Мне не особо понравилась наша встреча у Блейна».

Халс выглядел искренне оскорблённым. Уловка сработала. «А потом ты появляешься на моём мероприятии и смотришь на меня так, будто пытаешься меня оттолкнуть...»

«Кит, я могу тебя заверить...»

Кэррадайн продолжал идти вперед.

«Позволь мне закончить. Я тебя сюда не приглашал. Не знаю, как ты узнал, где я остановился. Дело в том, что мне неловко. Мне с тобой некомфортно. Ты всё время спрашиваешь о Мохаммеде Убакире. Не знаю, почему. Я мало что о нём знаю. В Лондоне есть человек, который помогает мне с книгами. Офицер разведки.

Шпионка. Именно она дала мне номер Мохаммеда. Именно поэтому я встречался с ним в Касабланке. Мне, вообще-то, не положено об этом говорить, но вы продолжаете на меня давить. Я не знаю, кто вы и на кого работаете.

К радости Кэррадайна, Халс шагнул вперед и тронул его за плечо.

«Слушай, — сказал он. — Мне правда очень жаль, приятель. Я не хотел тебя обидеть. Убакир — просто мой знакомый из Рабата. Я просто пытался выяснить, как вы с ним связаны».

«Всё в порядке». Между ними прошла гостья. Халс отступил назад, чтобы дать ей пройти. «Но сейчас мне действительно нужно пойти и прилечь. Мне нужно отдохнуть».

Увидимся, Себастьян. Береги себя.

OceanofPDF.com

Как только Халс закрыл дверь, Кэррадин поспешил обратно в гостиную.

Из всех людей и вещей он вдруг вспомнил Саймона Маккоркиндейла из «Смерти на Ниле» , суетящегося вдоль борта корабля, совершив убийство среди ночи. Он вернулся в то же кресло, в котором сидел десять минут назад, и напряг зрение, пытаясь разглядеть, что происходит у бассейна.

Барток ушел.

Стол, за которым она сидела, теперь был пуст. На террасе не было гостей, никто не плавал в бассейне. Паника охватила Кэррадина. Он бросился к стойке регистрации, заглянул в столовую, обыскал все гостиные на первом этаже. В задней части риада находились ворота для рабочих, ведущие в ремонтную зону, где на краю тихой улицы были припаркованы фургон и две машины. Кэррадин заглянул за ворота, но не увидел никаких признаков Ласло. Он отправился в спа-салон и спросил, проходит ли там лечение женщина, подходящая под описание Бартока.

Администратор покачал головой. Кэррадин вышел в сад, поднял глаза и увидел Майкла Маккенну, выходящего из своего номера на первом этаже риада.

«Мистер Маккенна!»

Маккенна прищурилась и снова подняла руку, чтобы загородить себя от солнца.

'Привет?'

Кэррадин поднялся по короткой лестнице.

«Прошу прощения за беспокойство, — сказал он. — Меня зовут Кит Кэррадин, я один из авторов

...'

«Я знаю, кто ты».

«Я просто хотел узнать. Молодая женщина, с которой ты разговаривал у бассейна. Она здесь остановилась?»

Маккенна одарила его оценивающей улыбкой, сразу же предположив — и не совсем неверно, — что Кэррадайн испытывает влечение к Барток и пытается ее выследить.

«Боюсь, что нет», — сказал он. «Я встретил её на фестивале. Она хотела поговорить о книгах. Я пригласил её войти. Прекрасная девушка. Умница. Венгерка по происхождению».

«Я знаю», — ответил Кэррадайн.

«Это вы отправили посылку. Что это было?»

«Долгая история. Она сказала, куда идёт? Она оставила номер, карточку?»

Маккенна покачал головой. Он нес полотенце для плавания и флакон лосьона для загара Factor 50. Его кожа была цвета мела.

— Значит, вы понятия не имеете, куда она пошла?

«Боюсь, что нет. Возможно, тебе придётся её искать…»

«Расскажи мне об этом», — ответил Кит. «Кто был тот другой мужчина? Тот чернокожий парень? Мне показалось, я его узнал».

«А, просто какой-то важный редактор из Нью-Йорка. Кажется, он тоже решил попытать счастья», — усмехнулся про себя Маккенна. «Извините, что не смог помочь, молодой человек. Честно говоря, она выглядела немного озадаченной, когда прочитала ваше «двойное письмо ».

«Она его открыла?»

Кэррадин был впечатлен тем, что Барток пошел на такой риск в открытую.

«Конечно, она это сделала. Из-за этого у неё пропало дыхание».

Они спустились по ступенькам. Маккенна предложил Кэррадину присоединиться к нему за бокалом вина в семь часов вечера. Тот принял приглашение, поскольку, по его мнению, больше никогда не увидит Лару Барток, и ему понадобится несколько мартини для утешения. Маккенна направился к бассейну, размахивая над головой бутылочкой лосьона для загара.

«Удачи!» — воскликнул я. «Пусть поразит Купидон!»

Кэррадайн продолжал осматривать каждый уголок риада. Он направился к стойке регистрации, намереваясь узнать имя редактора из Нью-Йорка. Возможно, тот остановился в риаде, а Барток был в его номере. Он собирался поговорить с тем же сотрудником, который ранее вынул пакет из сейфа, когда увидел Мохаммеда Убакира, сидящего в том же кресле, которое Халс занимал меньше часа назад.

раньше. В отчаянии от потери Бартока он совершенно забыл об их встрече.

«Мохаммед».

«Прошу прощения, Кит. Я пришёл рано. Я собирался…»

'Ничего страшного.'

Они пожали друг другу руки. Кэррадин размышлял, что он скажет о посылке: «Богомол» рассчитывал, что она будет доставлена в целости и сохранности. Если Убакир всё ещё находился под наблюдением Агентства, Халс теперь знал, что он посетил риад. Кэррадин чувствовал, как на него давит внешний мир, медленное, необратимое давление американской власти.

«Ты хорошо выглядишь».

«Спасибо», — ответил он. «Послушай, мне нужно поговорить».

'Конечно.'

Он подвёл Убакира к столику, за которым Барток сидел с МакКенной. Ирландец лежал на шезлонге у дальней стороны бассейна в солнцезащитных очках и ярко-красных плавках-спидос. Его короткое, безволосое тело было полностью покрыто солнцезащитным кремом. Он выглядел как пациент ожогового отделения.

«В чем проблема, пожалуйста?» — спросил Убакир.

«Мне следовало написать тебе». Ему показалось, или Кэррадин действительно почувствовал на стуле запах духов Бартока? «Я видел девушку. Я передал ей посылку».

Марокканец был ошеломлен.

«Правда? Это хорошие новости. Ты сообщил Лондону?»

Кэррадайн согласился. Это был целый день лжи. Ещё одна ложь не повредит. «Так что можешь вернуться в Рабат», — предложил я. «Не нужно оставаться в Марракеше».

'Я понимаю.'

Они заказали мятный чай и пили его в тени колоннады. Они говорили о политике и Марокко под властью Франции, пока ирландский писатель, удостоенный наград, в красных плавках-спидо краснел у бассейна. По мере того, как разговор развивался, рассеянный Кэррадайн начал чувствовать, что достиг конца пути. Он защитил Службу и нашёл Ласло.

Барток получила посылку; теперь ее будущее было в ее собственных руках.

Несомненно, она уже направлялась в аэропорт или на вокзал, вооруженная паспортом Родригеса и несколькими тысячами дирхамов, извлеченными

из ближайшего банкомата. Однако был и положительный момент. Мантис усомнился в способности Кэррадина найти Бартока и уволил его. Тем не менее, он доказал свою ценность, не в последнюю очередь сбив Халса со следа. Если Барток выживет и доберется до Лондона, Кэррадин, несомненно, мог рассчитывать на дальнейшее сотрудничество со Службой.

Когда их разговор подходил к концу, он пожал руку Убакиру и пожелал ему всего наилучшего. Убакир ещё раз поздравил его с тем, что он встретил Родригеса, и вернулся в медину. Расплачиваясь за чай, Кэррадин взглянул на бассейн. Маккенна давно ушёл. Вода выглядела спокойной и манящей. Он решил искупаться и вернулся в свою комнату.

Горничная всё ещё подметала двор. Увидев его, она улыбнулась и быстро переместилась в другую часть риада. Кэррадайн достал ключ, повернул его в замке и вошёл в комнату.

Как только он закрыл за собой дверь, к нему подошел Барток.

«Кто ты?» — спросила она, уперев руки ему в грудь. «И откуда, чёрт возьми, ты знаешь Роберта Мантиса?»

OceanofPDF.com

Кэррадайн упал спиной на кровать.

«Господи!» — воскликнул он, восстанавливая равновесие и быстро оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть, есть ли ещё кто-нибудь в комнате. «Как вы сюда попали?»

«Ответь мне», — прошипела она.

Барток оказался выше и физически сильнее, чем он ожидал. Она сняла вуаль, обнажив волосы, окрашенные в перекисный блонд и коротко подстриженные выше шеи. Взгляд её был яростным и беспощадным. Она явно не собиралась объяснять, почему и как ей удалось проникнуть в комнату. Кэррадайн подозревал, что ей это далось с невероятной лёгкостью.

«Ответить вам о чем ?» — спросил он.

«Говори тише».

«Ответ. Тебе. О. Чему?» — ответил он комическим театральным шёпотом. Барток выглядел озадаченным.

«Я хочу знать, почему вы здесь», — сказала она.

Она взяла пульт дистанционного управления и включила телевизор, но заголовки новостей на BBC World заглушили звук их разговора.

«Меня зовут Кит Кэррадин, — ответил он. — Я писатель...»

«Я знаю, кто ты».

«Я познакомился с Робертом пару недель назад. Менее. Вернее, он познакомился со мной. Он попросил меня поработать на него. На Службу. Оказать им услугу, пока я здесь, в Марокко. Он попросил меня найти тебя. Он хотел, чтобы я попытался тебя найти».

Барток очень внимательно наблюдал за Кэррадином, оценивая его, пытаясь понять, не лжёт ли она. Я услышал смех во дворе и предложил им спуститься в ванную комнату, вырытую под землёй и запертую тяжёлой деревянной дверью.

«Толстые стены, — объяснил я. — Нас не услышат».

«Хорошо», — ответил Барток.

Они спустились в ванную. Барток сел в узкое ротанговое кресло у раковины. Кэррадин устроился на краю ванны. Он поискал татуировку на левом запястье, но ничего не увидел.

«Богомол дал мне копию вашей фотографии, — сказал он. — Та самая, что в паспорте. Я видел другие в Лондоне и Касабланке. По ней я вас и узнал».

«Какие фотографии в Касабланке?» — спросила она с явным беспокойством. «Где?»

Как?'

«Это долгая история».

Его бдительность напоминала ему животных на водопое, опасающихся хищников, готовых к любой угрозе. И всё же Барток казалась одновременно бесстрашной и способной. Он чувствовал перед собой интуитивную, очень умную женщину, которая оценила его характер и намерения за считанные секунды после встречи.

«У меня есть вся ночь», — сказала она.

«Тогда я лучше начну с самого начала», — ответил он.

Именно это он и сделал, описав свои первые встречи с Мантисом в Лондоне и последующее открытие, что «Мария Родригес» была бывшей подругой Ивана Симакова. Он рассказал Бартоку о 3000 евро, которые он оставил в отеле «Шератон» человеку по имени «Абдулла Азиз», который, возможно, был Рамоном, испанцем, с которым он познакомился по пути в Касабланку.

Он рассказал ей о фотографиях, которые видел на телефоне Убакира, и об их последующих встречах в Марракеше, последнюю из которых он завершил менее часа назад. Он описал появление Рамона в «Блейнс» в компании человека, которого Убакир опознал как американского шпиона. Этот самый американец, Себастьян Халс, нанёс Кэррадайну незапланированный визит в риад ранее днём и попросил его подписать книгу для «Лары» – тактика, вероятно, рассчитанная на то, чтобы выбить его из колеи. Барток слушал внимательно, часто перебивая, чтобы уточнить детали и убедиться, что она правильно поняла Кэррадайна. Её особенно заинтересовало утверждение Мантис о том, что её видели в северо-западной Африке, и что Служба «на сто процентов уверена», что она обосновалась в Марокко.

«Почему он решил, что я хочу вернуться в Великобританию?» — спросила она.

Кэррадин сказал ей, что не знает ответа на ее вопрос.

Редко ему доводилось видеть, чтобы кто-то так внимательно слушал его слова и

старательно. Барток ни разу не подала виду, что она напугана, однако её неутомимые, подробные вопросы не оставили у него сомнений в её глубокой обеспокоенности. Картина, которую он рисовал – возможного русско-американского заговора с целью её убийства – была столь же зловещей, сколь и морально несостоятельной. К тому времени, как Кэррадин закончил, они вернулись в спальню. Барток сидел в кожаном кресле у телевизора, Кэррадин – на дальней от двери стороне двуспальной кровати. Телевизор оставался включённым, чтобы скрыть их разговор. Один и тот же набор заголовков на BBC World повторялся трижды с часовым интервалом. Мужчина был арестован за убийство Андреаса Реля, сотрудника AFD.

Политик убит в Германии. Барток никак не прокомментировал эту историю, лишь указав, что Рёля обвиняли в получении денег из российских источников для продвижения своей политической карьеры.

«Что ещё вам известно о Роберте?» — спросила она. Кэррадайн не мог понять, был ли этот вопрос попыткой выяснить, насколько глубоко сам Кэррадайн был связан со Службой, или же более личным вопросом о благополучии мужчины, к которому она, возможно, питала романтические чувства.

«Я думаю, он влюблен в тебя», — ответил он.

К облегчению Кэррадайна, Барток выглядел раздраженным.

«Всё ещё?» — спросила она, как будто ожидала, что желание мужчины в конце концов истечёт срок годности.

«Я прочитал записку, которую он тебе написал. «Я тот человек, который отвёз тебя к морю».

«Звучало так, будто вы состояли в каких-то отношениях».

Барток, казалось, был удивлён. «Правда? Вы сделали такой вывод? У вас, должно быть, очень романтическое воображение, мистер Кэррадайн».

«Пожалуйста, я все время прошу тебя называть меня Кит».

«И у вас было разрешение прочитать эту записку?»

«Я сделал то, что должен был сделать».

Бартоку понравился этот ответ. Она впервые улыбнулась. Свет озарил её лицо, и на мгновение Кэррадайн увидел женщину, которой она, должно быть, была когда-то, до Симакова, до Воскрешения, до того, как жизнь в бегах превратила её в беглянку, бдительную и подозрительную.

«Роберт очень рисковал, отправляя мне паспорт. Думаю, я должен быть ему за это благодарен».

Кэррадин был не в настроении воздавать должное Мантису. Он дал понять, что ему нечего сказать в ответ. Барток встал и потянулся.

ее спина.

«Зачем вы послали служанку с конвертом?» — спросила она. «Почему бы вам не подойти ко мне лично?»

Внезапно из риада донесся шум, где-то вдалеке хлопнула дверь.

«Я подумал, что так будет лучше, если нас не увидят вместе», — объяснил он. «На случай, если кто-то будет наблюдать за мной или за тобой».

«Итак, ты решил просто поглазеть на меня возле бассейна?»

Она ухмыльнулась и перешла на другую сторону кровати. Он заметил, что она начинает расслабляться.

«Я не ожидала тебя увидеть», — объяснила Кэррадайн, наслаждаясь переменой в настроении. «Я хотела убедиться, что это ты. Ты застал меня врасплох».

«Очевидно».

Она села на матрас и начала рассматривать книги, сложенные стопкой на прикроватном столике. Они оба были полностью одеты, сидели по разные стороны двуспальной кровати, каждая из которых стояла одной ногой на полу. Кэррадайну пришло в голову, что они, должно быть, выглядели как супружеская пара в старом фильме Дорис Дэй, держащаяся на расстоянии ради цензуры.

«Вы думали, что я вряд ли переживу Марракеш?» — спросила она, листая « Восточные подходы» . Кэррадайн читал его уже в шестой или седьмой раз. Мне показался интересным этот вопрос. Считала ли она, что Мантис переоценил угрозу, грозящую ей? Думала ли она, что сам Кэррадайн параноидально относится к Рамону и Халсу?

«Да, я волновался», — сказал он. «Слишком много всего происходило. В одну минуту мне говорили, что русские и американцы убивают людей, в следующую — меня увольняли из Службы. Я не мог знать, что происходит на самом деле. Меня этому не учили. Я пишу об этом. Я никогда не жил с этим».

«Вы хотите сказать, что у вас нет доказательств того, что эти люди собираются меня убить?»

«Никаких. Никаких доказательств».

«Но теория об этом человеке в поезде — Кареле, кажется? — была подтверждена господином Убакиром, верно? Роберт считает, что у России есть план убить меня, а не просто арестовать и доставить на допрос. Именно поэтому я и послал это предупреждение».

«Наверное». Кэррадайн, конечно же, не мог придумать никакой другой причины, по которой Мантис действовал именно так. «Разве ты не так думаешь?» Он начал

чувствует себя не в своей тарелке. «Может, происходит что-то ещё, о чём я не знаю?»

Барток подложила одну из подушек ей за спину и села, прислонившись к изголовью кровати. Она сбросила туфли, вытянула ноги и запрыгала вверх-вниз, словно покупательница, проверяющая матрас в выставочном зале. Ноги у неё были загорелые, пальцы слегка согнуты и мозолистые. Кэррадайн заметил, что по бокам её стоп были видны порезы и участки сухой кожи. Увидев это, она сказала: «У меня некрасивые ступни».

«Не надо».

Она посмотрела на него через кровать и одарила его улыбкой. Казалось, они уже встречались раньше и были старыми друзьями. Конечно, Кэррадайн понимал, что это заблуждение: создать атмосферу доверия и близости с мужчиной Барток, несомненно, мог с такой же лёгкостью, как сбросить туфли. И всё же он был убеждён, что она хотела остаться в комнате не только для того, чтобы вытянуть из него информацию, но и потому, что чувствовала себя там в безопасности. Она наткнулась на своего рода убежище.

«Я была глупа», — вдруг сказала она.

'Что ты имеешь в виду?'

«Я разленился. Я знал, что меня ищут с тех пор, как объявили об убийстве Ивана. Даже раньше.

Роберт прав. Ваш друг в поезде и мистер Убакир вчера вечером. Они все правы. Русские хотят моей смерти. До этого момента я не знал, что американцы тоже присоединились к их культу смерти.

«У меня нет никаких доказательств того, что в этом замешаны американцы», — заявил Кэррадайн.

«Только этот парень Халс, который тут шляется, и теории Карела и Убакира». Во дворе запустили какой-то механизм. «Что значит, обленился?» — спросил я.

Барток жестом пригласила войти в комнату. Взгляд её был одновременно насмешливым и циничным, выдавая сильное напряжение, которое она испытывала все эти месяцы.

«Я долгое время была в Гаване. Потом в Мексике. В конце концов, в Буэнос-Айресе. Разве не так поступают все беглецы? Бежат в Южную Америку?» Её неловкая улыбка побудила Кэррадайна согласиться. «Бутч Кэссиди. Сандэнс Кид. Куда они делись?»

'Боливия.'

«Всё верно! Боливия!»

Он увидел, что она способна получать удовольствие от маленьких забавных деталей, даже когда внешний мир продолжает давить на нее.

«Мне стало страшно, — сказала она. — В Аргентине. Слишком много повторяющихся лиц. Слишком много незнакомцев подходили ко мне в барах. У меня развилась паранойя».

«Итак, вы пришли сюда?»

«Сначала нет, — казалось, ответила Барток, скрывая тайну, которую она пока не была готова раскрыть. — Я поехала в Италию, потом в Египет. В конце концов, да, в Марокко…»

«Где ты обленился?»

«В конце концов человек устает бегать, понимаете?»

«Я понимаю».

«Появляется такое ощущение, будто вы хотите попасться, просто чтобы положить этому конец.

Вот что я чувствовал. Вот что я чувствовал . Я не знаю, сколько ещё смогу прятаться.

Кэррадайн часто бывал наиболее откровенен с совершенно незнакомыми людьми. Он задавался вопросом, не открыла ли ему Барток за последние два часа больше, чем кому-либо за долгое время.

«У тебя есть родственники в Венгрии?» — спросил я.

Она быстро и решительно покачала головой, словно отгоняя дальнейшие вопросы подобного рода. Телефонный аппарат стоял рядом с кроватью, и они оба вздрогнули. Когда Кэррадайн потянулся за трубкой, он поймал её взгляд. Они посмотрели друг на друга, и он почувствовал, как его сердце забилось от желания.

'Привет?'

Это был Майкл Маккенна.

«Майкл, мне так жаль». Он забыл про выпивку. «Я уснул».

«Всё в порядке. Предполагаю, что так и будет. Ты нашёл свою возлюбленную?»

У Кэррадина внезапно возникло параноидальное видение: Себастьян Халс стоит над МакКенной в его комнате, руководит разговором и подслушивает.

«К сожалению, нет», — ответил он. «Исчез в воздухе».

«Жаль», — сказал ирландец. «Какой стыд».

«Очень жаль, да».

Барток вопросительно посмотрел на него. Кэррадин беззвучно произнес: «Не волнуйся».

«Мы все улетаем утром», — продолжил Маккенна. «Каким рейсом ты летишь, Кит?»

Кэррадайн не посмотрел на своё расписание. Он смутно помнил, что в тот вечер у него был забронирован билет на рейс EasyJet из Марракеша.

«Думаю, я уйду после обеда», — сказал он.

«Хорошо. Может, увидимся в аэропорту».

Они повесили трубку. Кэррадин объяснил Бартоку, что забыл встретиться с Маккенной, чтобы выпить. Она, казалось, не заподозрила, что Маккенна позвонила ей, и рассмеялась, когда Кэррадин рассказал ей об их разговоре ранее днём.

« Billet-doux ?» — сказала она, фразу, которую она никогда раньше не слышала и которую ей было трудно выговорить. «Мне нравится это выражение. Он блестящий человек. У нас состоялся замечательный разговор».

«А вы не думали, что приезжать на фестиваль было рискованно?» — спросил Кэррадин.

«Чтобы кто-то мог тебя узнать?»

Она склонила голову. «Вот что я имела в виду, когда говорила, что разленюсь. Люди, которые меня знают, знают, что я люблю литературу всех жанров, что я читаю всё подряд. Я поглощаю книги. Эти люди, которые меня ищут, тоже это знают. Так что, возможно, они просто сложили два плюс два и рискнули, что я приеду на литературный фестиваль, из любопытства, от скуки».

«Они были правы».

Наступила тишина. Кэррадин тщеславно поинтересовался, читала ли она хоть одну из его книг, но был слишком горд, чтобы спросить. Он взял с прикроватного столика две бутылки воды и протянул одну Бартоку.

В обычных обстоятельствах они могли бы выйти из номера и пойти в бар отеля выпить коктейль. Он бы пригласил её на ужин, повёл бы в «Le Comptoir» или «al-Fassia» на тажин и бутылку красного вина. Простые удовольствия, в которых им было отказано. Становилось всё очевиднее, что они застрянут в номере. Если бы Барток показалась за пределами риада, её в считанные минуты схватили бы Халс и его приспешники.

«Почему вы не ушли сразу?» — спросил я.

Барток нахмурился: «Что вы имеете в виду, пожалуйста?»

«Возьми паспорт. Возьми карту. Возьми денег. Почему ты не взял такси до Феса или Касабланки?»

«Мне нужно было знать, кто вы», — сказала она. «Кроме того, паспорт бесполезен».

'Почему?'

«У него нет въездного штампа».

Конечно. Любой сотрудник паспортного стола Марокко хотел бы узнать, почему нет никаких записей о въезде в страну «Марии Родригес».

«А вы не можете просто сказать, что потеряли его на базаре, и это замена?»

Барток почтил память Кэррадайна терпеливой улыбкой.

«Возможно, — сказала она. — Это определённо была идея Роберта. Или это ловушка, и в паспорте стоит флажок. У марокканских властей возникнут подозрения, они позвонят, и для меня всё кончено».

«Зачем Мантису пытаться поймать вас в ловушку?»

Барток, похоже, не смог ответить на вопрос Кэррадайн. Он хотел бы узнать больше о природе их отношений, но она всегда игнорировала его вопросы, когда он поднимал эту тему.

«Может быть, это не так», — признала она. «Не знаю. Возможно даже, что паспорт поддельный».

«Но мне это передали из Министерства иностранных дел!»

Барток обошла кровать и села рядом. От неё пахло тем же парфюмом, что и на кресле у бассейна. Их колени на мгновение соприкоснулись. Она положила руку на спину Кэррадайна, но это не было новым моментом близости. Скорее, это был жест, который медсестра или социальный работник могли бы сделать, собираясь сообщить плохие новости.

«Возможно, мне следует рассказать тебе кое-что о Роберте», — сказала она.

'Продолжать.'

«Боюсь, они вам не понравятся».

OceanofPDF.com

Кэррадайн знал, что Барток собирается сказать, ещё до того, как она это сказала. Он позволил ей нанести решающий удар .

«Роберт Мантис не британский шпион».

'Я понимаю.'

«Роберт Мантис не работает в Службе».

Внутри него разлилось ужасное, опустошительное чувство стыда. Это было тайное сомнение, которое всегда терзало его, но он никогда не позволял себе взглянуть ему в лицо. Он хотел, чтобы Мантис был искренним. Он хотел стать современным Моэмом или Грином, жить так, как жил его отец, и пережить то, что знал он. Кэррадайн взял визитку, копию Закона о государственной тайне и удостоверение личности с фотографией как неопровержимое доказательство того, что Роберт Мантис был британским разведчиком. Его полностью обманули.

«На кого же он тогда работает? Или он просто человек? Фантазер?»

Барток спросил, хранит ли он в номере алкоголь. Кэррадин купил в дьюти-фри в Гатвике бутылку «Джонни Уокера»; бутылка была в его чемодане.

Он достал его, протянул ей и принес два стакана из ванной, мельком взглянув на своё отражение в зеркале, словно напоминая себе, каким же он был дураком. Она налила ему пять сантиметров неразбавленного и пригласила присоединиться к тосту.

«За честных мужчин и женщин», — сказала она, чокнувшись бокалом.

«Честным мужчинам и женщинам».

Кэррадин был тронут её попыткой поднять ей настроение, но сам был в шоке. Я проследил этот долгий разговор в Лиссон-Гроув. Он хотел понять, почему Мантис в последнюю минуту переселился в «Шератон». Он не понимал, зачем назначил встречу с Убакиром в Касабланке. Зачем всё это было нужно? Он не мог понять ни слова.

«Я могу объяснить». Барток отпил виски и подержал его во рту, поджав губы, словно читая его мысли. Она проглотила, вздохнув от удовольствия. «Настоящее имя Роберта — Стивен Грэм. Он родился в Лондоне, учился в частных школах Англии. Он учился в Кембридже, женился на французской учительнице, которая бросила его ради кого-то другого».

«Он сказал мне, что все еще женат».

«Он рассказал вам много неправды», — Кэррадайн подтвердил это замечание, сокрушённо покачав головой. «Его отец был учёным».

Из Шотландии. «Вы называете это шотландцем?»

«Шотландец, да».

«Гордон Грэм. Его жена была русской. Вот ключ. Юлия. Отчество не помню. Она приехала в Англию в 1960-х годах после того, как отец Стивена встретил её в Москве во время академической поездки за железный занавес».

«И она сбежала?»

Барток подержал во рту еще немного виски, смакуя его, и быстрым взглядом показал, что Кэррадин проявляет нетерпение.

«Подождите», — сказала она. «Неважно, сбежала она или нет. Я думаю, они влюбились друг в друга, и ей разрешили эмигрировать. Стивен Грэм всю свою профессиональную карьеру проработал в Москве».

Кэррадайн поник вперёд, качая головой. У него перехватило дыхание. «Всё в порядке», — прошептал Барток и коснулся его спины.

«Богомол тоже пытался меня завербовать. Вскоре после того, как я расстался с Иваном и переехал из Нью-Йорка. Иван стал жестоким, как по отношению ко мне, так и в контексте «Воскрешения»…»

«Симаков тебя ударил ?»

Она отмахнулась от его беспокойства.

«Неважно. Всем нужно знать лишь то, что он мне уже надоел. Мантис хотел, чтобы я рассказал о людях, которых я знал в этом движении. Его типичный modus operandi, метод, который он с большим успехом использовал в Лондоне и, полагаю, по всему миру, — это выдавать себя за традиционного британского шпиона. Вы сказали, что у него был портфель, что он выглядел слегка неопрятным и неорганизованным...»

«Но также проницательный, решительный, основательный». Кэррадайн осознал, что бесчисленное множество других в его положении были столь же доверчивы. Это было слабым утешением.

«Конечно, конечно». Барток поставил стакан с виски у кровати, позволяя ей жестикулировать свободнее. «Всё это. Он выдаёт себя за офицера Службы, вербует агентов, руководит ими, они думают, что работают на Секретную службу Её Величества, но вся информация, которую они передают Стивену, передается обратно в Москву».

«Это очень умно».

«Очень просто и очень эффективно. Вилки».

Кэррадайн посмотрел на неё. От виски её щёки зарумянились.

Ее затылок покраснел.

«Значит, ты тоже на это купилась?» — спросил я.

Барток помедлил. «Это уже другая история, и в другой раз». Это был второй случай, когда Кэррадин почувствовал, что она что-то от него скрывает, что-то важное. «Коротко говоря, я работал на него, но зная, что он лжец и мошенник, действовал под чужим флагом. Мошенник, как вы его и описываете».

Кэррадайн задал очевидный вопрос.

«Откуда вы знаете, что он не британский шпион?»

Обладал ли Барток способностями к проницательности и анализу, намного превосходящими его собственные?

Она напала на Мантиса через несколько минут после того, как увидела его смятый FCO

визитная карточка?

«Я просто знала», — ответила она. «Я ошиблась. Его история была бессмысленной. Я позволила Роберту поверить, что он мной управляет».

«Он все еще думает, что ты в списке?»

Барток посмотрел на него так, словно тот потерял рассудок.

«Боже мой, нет!» — Кто-то пронёсся мимо во дворе. Барток подождал, пока они не пройдут, прежде чем продолжить. — «С тех пор со мной многое произошло».

Вопрос за вопросом возникали в голове Кэррадайна. Он всё ещё не знал правды об отношениях Бартока с Мантисом, как и не понимал, почему Мантис завербовал его под ложным предлогом. Было ли это просто желание использовать его как дополнительную пару рук в поисках ЛАСЛО – или у Москвы были более тёмные намерения?

«Почему я?» — спросил он.

Барток взял бутылку виски, наполнил свой стакан и предложил Кэррадайну ещё. Он согласился, и она налила ему ещё пять сантиметров.

«Похоже, он действует за спиной своих работодателей в России. Он знает о плане Москвы убить меня. У него нет средств…

Он не знает, где я, и не может предупредить меня лично. Поэтому он нанимает любого, кто приедет в Марокко, по его мнению. Он использует агентов в Рабате, таких как Мохаммед Убакир, чтобы искать меня. Судя по тому, что вы мне рассказали, Рамон почти наверняка работает на него. Грэм знает из Фейсбука, что вы приедете сюда выступить на фестивале, поэтому он рискует и использует вас как ещё одну пару глаз.

«Но это же безумие. Ты была иголкой в стоге сена».

«Может, это безумие, а может, и нет. «Ты же меня нашёл , да?» — Джон Симпсон рекламировал свою последнюю программу на BBC World. Заголовки вот-вот должны были снова появиться. «Кто может сказать, что сегодня вечером по Марракешу не разгуливают ещё пять или шесть человек, все агенты Роберта Мантиса, в поисках „Марии Родригес“?»

«Все вооружены паспортами и кредитными картами?»

Барток пожала плечами. У неё не было ответов на все вопросы, которые мог задать Кэррадайн. Она и не притворялась, что знает.

«Но зачем отправлять меня в «Шератон»? — спросил он. — Кем был Абдулла Азиз?

И какого хрена Мантис дал мне шифр книги «Ясин»?

Она терпеливо улыбнулась, помогая Кэррадайну преодолеть смущение.

«Агентов нужно обслуживать», — объяснила она. «Их нужно обслуживать. Мантис просит вас встретиться с «Ясином» для выполнения простого задания, он убивает двух зайцев одним выстрелом. Возможно, ему нужно было доставить книгу Убакиру по другим причинам. «Ты сам убедил себя, что этот человек считает тебя британским шпионом». Она помолчала, словно взвешивая целесообразность поддразнивания Кэррадайна. «Ты ничем не отличаешься от Стивена Грэма!» — воскликнула она. «Ты притворился тем, кем не являешься».

Барток, по-видимому, был в восторге от этой идеи и хихикал, попивая виски. Вид её удовольствия заставил Кэррадина немного расслабиться и успокоиться. Она была прекрасным собеседником: умной и прямолинейной, честной и доброй.

«Так кому же предназначались эти деньги?» — спросил я.

'Не имею представления.'

«Рамон?»

«Вы встречаете этого испанца в самолёте. Можно сказать, это совпадение.

Сколько? Один прямой рейс в Касабланку из Лондона каждый день?

Два, максимум. Поэтому нет ничего необычного в том, что вы находитесь на одном уровне.

Путешествие. Он, вероятно, также работает на Роберта Мантиса, ищет меня, как и ты, как и господин Убакир. Что касается денег, возможно, они были нужны, чтобы проверить тебя. Возможно, они были нужны этому Рамону. Кто знает?

Кэррадайн встал. Одна нога у него была сведена судорогой. Он прошёлся по комнате, отряхивая её. Барток посмотрела так, словно нашла это зрелище умилительным.

«Ты в порядке, Китс?» — спросила она.

«Да, спасибо».

Ему понравилось, как она неправильно произнесла его имя, заставив его звучать как

«Китс».

«Так что, возможно, теперь мне следует оставить тебя в покое».

Кэррадайн замер. Он посмотрел на неё. Ему и в голову не приходило, что она может уйти.

'Что ты имеешь в виду?'

«Я имею в виду, что мне пора идти. Вы так много для меня сделали. Утром у вас самолёт обратно в Лондон. Я отнял у вас слишком много времени».

'Что вы будете делать?'

Барток помедлил. «Не знаю».

Несмотря на всю свою силу и находчивость, в этот момент она выглядела уязвимой. Кэррадайн чувствовал себя обязанным заботиться о ней, защищать её от внешней опасности.

«Лара, если ты выйдешь из этого отеля, тебя убьют. Русские знают, что ты в Марракеше. Теперь Агентство заподозрит, что я как-то с тобой связан...»

«Ты как-то связан со мной!» — сказала она, пытаясь отнестись к этому легкомысленно.

'Если вы понимаете, о чем я.'

Заголовки BBC отсчитывали час. Кэррадин повернулся к телевизору, ожидая увидеть того же ведущего, те же новости, тех же гостей. Он уже собирался переключить канал, когда увидел, что вот-вот выйдет что-то новое.

« Боевики, связанные с «Воскресением», захватили контроль над Польшей. здание парламента в центре Варшавы …'

«Господи Иисусе», — сказал он.

Барток в растерянности шагнул к телевизору. Ведущий продолжил:

« В тюрьме содержатся около трехсот мужчин, женщин и детей. Хостел в здании Сейма. Раздались выстрелы, и польские Полиция сообщает о нескольких погибших. Мы присоединяемся к Питеру Хэкфорду, который жить на месте событий … '

Они молча наблюдали, как репортёр рассказывал, что шестнадцати боевикам из «Воскрешения» удалось пробиться сквозь охрану и взять под контроль здание парламента. Кэррадин был так же заворожён реакцией Бартока на разворачивающуюся историю, как и масштабом нападения.

Она, как и он, знала, что ничего подобного «Воскрешение» никогда прежде не предпринимало. Преследование националистического правительства в самом сердце Европы, стрельба на поражение и практически полное отсутствие шансов на выживание после окончания осады, стало коренным переломом в развитии «Воскрешения», возможно, даже предсмертной агонией того, что переросло в жестокий культ. Это уже была не группа идеалистичных левоцентристских активистов, похищающих журналистов или опрокидывающих столы с едой и вином в щели экстремистских политиков. Это был терроризм в чистом виде.

«Движение мертво, — сказал Барток. — Они его украли».

«Кто у тебя?» — спросил Кэррадайн, но увидел, что она не в настроении отвечать.

ЛАСЛО сидел на краю кровати и качал головой в недоумении.

«Почему они продолжают приходить ко мне, когда происходит такое?» — спросила она.

«Почему их это все еще волнует ?»

«Я не знаю», — ответил Кэррадайн.

У него не было возможности помочь ей. Она оказалась в ловушке и окружена, точно так же, как и бандиты в здании Сейма были окружены теми, кто был полон решимости привлечь их к ответственности. Кэррадин был всего лишь обычным гражданином с обычными полномочиями. Придя на помощь Бартоку, он понимал, что попал в затруднительное положение.

«Мне нужно идти», — сказала она, уловив этот момент неуверенности в себе.

«Куда идти?»

«Не волнуйтесь», — сказала она. «У меня есть способы сбежать».

«Какими способами?»

«Водитель. Тот, кому я доверяю. Он может довезти меня до Танжера. Я могу сесть на лодку».

«Как вы собираетесь это сделать? У марокканцев глаза повсюду.

Они будут следить за портами, вокзалами и аэропортами. Агентство

«Попросите их найти вас и привести вас сюда, они вас найдут и приведут».

«Зачем им впутывать марокканцев?» Барток словно подумал, что Кэррадайн преувеличивает угрозу, грозящую ей. «Я здесь уже три месяца, и никаких проблем не было».

«Это риск», — сказал он.

«Такова моя жизнь», — буднично ответила она. «Меня могут арестовать в любой момент».

Кэррадайн более внимательно подумал о водителе.

«Предположим, вы доберётесь до Танжера. Как вы доберётесь оттуда на пароме? Вы сказали, что новый паспорт бесполезен».

«У меня есть еще один паспорт».

«С тобой сейчас?»

«Нет», — ответила она. Барток нес небольшую сумку через плечо. «Сейчас не со мной. У меня дома».

«У тебя есть место здесь, в Марракеше?»

«В Гелизе — да».

Он был поражён этим. Как ей удалось снять квартиру незамеченной?

«Какое имя указано в паспорте?»

'Почему?'

Барток, казалось, был недоволен тем, что Кэррадин задаёт так много вопросов, но в его голове уже сложился план. Это чувство было похоже на те моменты в его писательской жизни, когда изобретательный сюжетный ход, рождённый творческой необходимостью, материализуется буквально из воздуха. Кэррадин вдруг понял, как ей помочь.

«Просто скажи мне».

«Имя в паспорте — Лилия Худак».

«Это венгерский?»

«Да. Почему? Что случилось, Китс?»

«Кит. Без «с», — сказал он.

«Тогда Кит!»

Все, что было нужно Кэррадину, — это водитель и немного удачи.

«Думаю, я смогу вытащить вас из Марокко другим путём, — сказал он. — Более безопасным путём».

Какой адрес у этой квартиры?

OceanofPDF.com

Кэррадин заказал еду для Бартока в номер и, дождавшись её доставки, отправился один в Касбу. Было чуть больше девяти. Он прошёл немного до отеля «Ройал Мансур» и спросил Патрика и Элеонору на стойке регистрации. Они уже закончили ужинать и передали сообщение, что Кэррадин может присоединиться к ним в баре.

Поначалу его предложение ошеломило Лэнгов, но ему не потребовалось много времени, чтобы их убедить. Ключевым фактором стала любовь его венгерской девушки к морю и уникальная возможность сделать ей сюрприз, проплыв вдоль побережья Марокко. Он был бы безумцем, если бы не спросил, можно ли присоединиться к ним на яхте хотя бы на пару ночей; может быть, дополнительная пара рук немного облегчит путешествие до Гибралтара?

Элеонора первой поддержала эту идею, сказав Патрику, что было бы здорово провести пару ночей в море с «известным романистом» и заодно познакомиться с его «прекрасной молодой леди». Патрик не помнил, чтобы Кэррадин упоминал о ней в ресторане, но когда он увидел в бумажнике фотографию «Лилии» размером на паспорт, глаза старика загорелись, и он сказал, что не видит ни единой причины, почему поездка не состоится. Кэррадин заказал ещё выпивку, чтобы отпраздновать, и остаток разговора они провели, обсуждая осаду Варшавы.

«В какое время мы живём, — сказал Патрик. — Раньше мы знали, кто враг. Маньяки, которые угоняли самолёты, врезались в толпу на грузовиках, взрывали себя в метро. Их можно было узнать. Теперь же террористы выглядят точь-в-точь как мы с тобой — или как твоя милая подружка Кит».

«Обычные люди, затаившие обиду».

«Вы имеете в виду белых людей?» — лукаво сказала Элинор.

Патрик не стал это отрицать.

«Пожалуй, да», — сказал он. «Не могу притворяться, что сам не беспокоюсь о Воскресении. У меня есть деньги в офшорах. Я голосовал за консерваторов. Думаю, Brexit, в общем и целом, будет полезен для Европы в долгосрочной перспективе».

Видимо, это делает меня врагом народа. Мне можно отрезать коленную чашечку.

«Наш дом в Рамсгите мог сгореть дотла. Эти люди бессердечны».

Патрик отпил шабли. «Возрождение — это не перемены. Это ненависть. Ненависть к богатым. Ненависть к власть имущим. Они просто бандиты. Мы можем добраться до Рабата и обнаружить, что они пробили дыру в „Аталанте“ , и она лежит на дне яхтенного порта».

«Надеемся, что нет!» — сказал Кэррадайн, стараясь говорить весело.

«По крайней мере, мы застрахованы», — пробормотала Элинор.

К тому времени, как хозяева были готовы остановиться на ночь, они дали Кэррадайну инструкции о том, где и когда с ними встретиться, и попросили только, чтобы он и Лилия купили пару подходящей обуви для лодки.

«Никаких высоких каблуков!» — крикнул Патрик, когда они прощались в вестибюле отеля.

«Тогда я выброшу свое», — ответил Кэррадайн.

У него было еще одно задание: забрать паспорт Лилии Худак из квартиры Бартока и наполнить сумку ее вещами.

На дороге у западной границы Мансура стояло такси. Молодые пары, развалившись на пледах, обнимались в высокой траве, спасаясь от летней жары своих домов и, несомненно, от любопытных взглядов родителей.

Кэррадин договорился о цене поездки в Гелиз, дав водителю адрес ресторана в двух кварталах к югу от квартиры Бартока.

Поездка заняла больше получаса в плотном потоке машин, по маршруту, почти идентичному тому, по которому Кэррадин шёл пешком накануне вечером от площади Джемаа-эль-Фна. Выйдя из такси в северном конце проспекта Мухаммеда V, он понял, что его высадили буквально в двух шагах от кафе, где он разговаривал с Убакиром. Хотя с тех пор обстоятельства необратимо изменились, Кэррадин всё ещё был полностью поглощён ролью агента поддержки; он переключил свою лояльность на Бартока, чтобы продолжать заниматься своим делом в тайном мире.

Ему ни разу не пришло в голову остановиться, подумать и задаться вопросом, стоит ли ему оставаться в игре; он хотел помочь Бартоку и перехитрить Халса.

Особенности шпионажа – погружение в тайную деятельность

Роль; опиум секретности; адреналиновый страх быть пойманным – вот наркотики, к которым Кэррадайн очень быстро пристрастился. Например, в «Мансуре» он намеренно засунул мобильный телефон под подушки кресла, чтобы позже забрать его из бара, чтобы затруднить любое техническое наблюдение, которое могло бы организовать Агентство. Прогуливаясь по улице Бартока, он применял к себе приёмы, которые использовал в своих романах, чтобы определить, следят ли за ним. Используя отражающие поверхности в витринах магазинов и даже боковые зеркала автомобилей, Кэррадайн скрывался от слежки на протяжении нескольких кварталов, обнаружив, что улицы слишком тёмные, его естественный темп ходьбы слишком быстрый, а зеркала слишком маленькие, чтобы добиться хоть какого-то успеха. Он вспомнил шпионку из своего второго романа, которая остановилась на оживлённой лондонской улице и притворилась, что отвечает на звонок по мобильному телефону, чтобы иметь возможность повернуться на триста шестьдесят градусов и полностью оценить обстановку. У Кэррадина не было телефона, но он всё равно остановился и оглянулся на улицу Ибн-Айша, хмуро и прищурившись, словно растерянный английский турист, заблудившийся на извилистых улочках Гелиза. Он не увидел ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Спустя почти двадцать минут он разыграл последнюю карту из колоды шпиона-любителя, резко свернув налево на тихую жилую улицу и тут же остановившись. Он сосчитал до десяти, затем развернулся и направился в том направлении, откуда пришёл, надеясь столкнуться с кем-нибудь, кто мог предположительно следовать за ним. Улица была пустынна. Ни одного пешехода не шло ему навстречу, ни одна машина не стояла на углу и не проезжала мимо на большой скорости. Кэррадин был уверен, что добрался до района Бартока незамеченным.

Её квартира находилась на улице Мулай Али, широкой жилой улице с псевдоиспанским рестораном в северной части. Кэррадин прошёл мимо кофейни, которая закрывалась на ночь, и на улице мигал повреждённый стробоскоп. Барток объяснил, что вход находится примерно на полпути вниз по дороге, рядом с платаном, торчащим из тротуара; его погнутый ствол частично блокировал доступ к двери. Кэррадин заметил дерево и, осмотрев дорогу на предмет наличия слежки, достал ключи Бартока и отпер дверь.

В вестибюле было совершенно темно. Он дал глазам время привыкнуть к полумраку, постепенно разглядев ряд стальных почтовых ящиков на противоположной стене.

Двигаясь с зомби-медлительностью, неуклюже вытянув руку перед лицом, Кэррадайн в конце концов нашел выключатель таймера и нажал его большим пальцем.

Вестибюль был залит светом. На полу валялись скомканные газеты и пыль. Цветочный горшок упал, рассыпав сухие комья земли. Барток предупредил его, что лифт капризный, поэтому Кэррадайн поднялся по лестнице. Пройдя две трети пути, свет погас, и ему снова пришлось шарить в темноте, сердце колотилось от усилий, прилагаемых для подъёма по лестнице, и от страха быть пойманным. В кромешной тьме ему удалось найти пластиковый выключатель, и он смог подняться по оставшимся пролётам к двери Бартока. Путь освещали несколько слабых лампочек на лестнице.

Это была маленькая, душная квартира. Кэррадайна ударил запах затхлого табака и нестиранных носков. На стене рядом с постером Зигги Стардаста был прибит берберский ковёр. Кухня располагалась сбоку от гостиной в стиле открытой планировки, похожем на квартиру в Лиссон-Гроув. Французские окна выходили на узкую террасу. Барток свернул коврик для йоги и положил его под большой деревянный журнальный столик в центре комнаты.

Кэррадин закрыл за собой дверь и включил кондиционер. В комнате быстро стало прохладнее, а застоявшийся запах пота и табака частично рассеялся. Все доступные поверхности были завалены книгами, газетами и журналами. Я заметил несколько папиросных бумаг и небольшой брусок гашиша на журнальном столике. Недопитая бутылка водки Gray Goose осталась на полке на кухне. Кэррадин сделал глоток, чтобы успокоить нервы, затем подошел к шкафу под раковиной и потянулся за пакетом с солью для посудомоечной машины. Он был именно там, где и сказал Барток, за коробкой стирального порошка и пластиковым ведром, полным чистящих средств. Я развязал узел на пакете и полез внутрь. Он погрузил руку в соль и нащупал твердый контур паспорта. Он вытащил его, проверил имя – «Лилия Худак» – и сунул в задний карман.

Барток дал ему список других вещей, которые нужно было упаковать. С колотящимся сердцем Кэррадин пошёл в её спальню. Его позабавил беспорядок. Кровать была не заправлена, а повсюду были разбросаны книги и одежда.

пол. Словно в комнате разгуливали обезьяны. Небольшое витражное окно в углу пропускало в спальню зловещий, яркий свет. Кэррадин достал из верхнего шкафа мягкую сумку и поставил её на кровать. Я нашёл ящик, полный чистых футболок, и засунул туда полдюжины футболок вместе с двумя летними платьями из шкафа, парой джинсовых шорт и нижним бельём. Он был поражён количеством своей одежды.

Барток рассказал ему о бутылке с шампунем у кровати. Он нашёл бутылку, снял крышку и заклеил её жестяной гильзой для сигар. Я открутил крышку. Гильза была заполнена стодолларовыми купюрами. Кэррадин сунул её обратно в бутылку, а шампунь бросил в пакет.

Затем он заглянул под кровать и обнаружил стопку русских романов, описанных Бартоком, каждый из которых был переведен на венгерский. Я узнал «Анну Каренину» благодаря фотографии Киры Найтли на обложке, выглядевшей бледной и нерешительной. Я открыл книгу. SIM-карта была приклеена скотчем к внутренней стороне задней обложки. Кэррадин положил книгу в сумку. На полке у окна стояли ноутбук и старый мобильный телефон. Барток попросил его оставить их. Не в силах вспомнить, в какой обуви она была, Кэррадин взял пару кроссовок и засунул их в сумку, помня об инструкциях Патрика для яхты. Наконец, он нашел единственный предмет, который Барток настаивал, чтобы он запомнил: серебряную закладку в стиле ар-деко, подаренную ей покойной матерью. Я завернул ее в пару черных трусиков и аккуратно положил их в одну из туфель, чтобы защитить закладку от повреждений. Затем я застегнул сумку и вышел в гостиную.

Мужчина стоял у входной двери. Его руки были скрещены на груди, ноги слегка расставлены. Кэррадин был настолько шокирован, что отшатнулся назад и ухватился за дверной косяк. На мужчине были джинсы и чёрная футболка. Он был худым и выглядел лет на тридцать пять.

«Вы, должно быть, писатель». У него был тонкий голос, но с отчётливым русским акцентом. «Мистер Консидайнс».

Кэррадайн не стал его поправлять. Вместо этого он сказал: «Кто ты, чёрт возьми, такой?»

Страх закипел в нём. Внезапно он перестал быть частью приключенческой истории, созданной им самим, плодом воображения, из которого он мог выбраться в любой момент. Он оказался в центре Марракеша, посреди ночи.

Он столкнулся с человеком, который ждал Лару Барток. Он знал, где она живёт. Он знал, что Кэррадин связан с ней. Игра была окончена.

«Не беспокойтесь о том, кто я. Что вы здесь делаете, скажите, пожалуйста?» Мужчина взглянул на сумку. «Вы ездите в отпуск?»

«Всё верно». У Кэррадайна пересохло в горле. Он посмотрел в сторону второй спальни. Я предположил, что русский ждал там, хотя, возможно, он открыл замок и сразу вошёл. Обыскал ли он комнату Бартока? Это ли объясняет беспорядок? Я подумал, были ли в квартире другие мужчины или группа ждала на лестнице. Он был так уверен, что за ним не следили.

«Скажите, пожалуйста, для кого эта сумка?»

«Моя девушка», — ответил Кэррадайн. Он понимал, что ему нужно изобразить невинность, попытаться найти способ покинуть квартиру, не подвергая Лару и себя дальнейшей опасности. Он не мог придумать, как это сделать, не разыгрывая роль обычного человека, втянутого в заговор, которого он не понимал. «Откуда вы знаете моё имя?» — спросил я.

Русский проигнорировал его. Он не производил ни сильного впечатления, ни выглядел особенно зловеще. Возможно, это был хозяин квартиры, заглянувший проверить, всё ли в порядке. У него не было оружия – по крайней мере, такого, которое видел Кэррадайн, – но он держался очень спокойно и сдержанно.

«Где девушка?» — спросил я. «Где Лара Барток?»

Кэррадайн изобразил невинность. «Лара Барток?»

«Твоя девушка. Это её дом. Скажи, пожалуйста, где она?»

«Мою девушку зовут Сэнди». Кэррадайн назвал первое пришедшее ему в голову имя. «Она в больнице. Ей нездоровится. Она попросила меня собрать ей вещи».

«В какой больнице?»

Этот вопрос вызвал у Кэррадайна прилив кислоты в горле: он был не в своей тарелке, неподготовленный и непроверенный, выдумывал все на пустом месте.

«Я не знаю названия, — сказал он. — Я просто знаю, где это. Рядом с Мединой. Ту, куда ездят все туристы». Он рискнул ещё больше, предположив, что в каждом городе есть такой: «Американский госпиталь».

Русский согласился. Возможно, Кэррадин чудесным образом наткнулся на версию истины.

«Я сейчас позвоню», — сказал он. «Пожалуйста, положите сумку. Пожалуйста, оставайтесь на месте».

Эти слова вселили в Кэррадайна надежду. Если русскому нужно было позвонить, это означало, что он был один. В здании больше никого не было.

Его коллеги искали Бартока по всему городу и рассредоточились. Если бы ему удалось каким-то образом обойти русского, найти выход из здания и вернуться в риад, он мог бы предупредить Лару и вывезти её из Марракеша. У него не было другого выбора. Если он сделает то, что просил русский, если просто будет стоять и смотреть, как он звонит начальству, ему конец. Он должен был что-то сделать. Он должен был дать отпор.

«Слушай, приятель». Кэррадайн шагнул к нему. Внезапно его охватила дикая уверенность, что он сможет его одолеть, что один точный удар уложит его на землю. «Я не знаю, кто ты и кого ищешь. Сэнди заболела. Я пришёл забрать её вещи». «Какого хрена ты вообще сюда забрался?»

Он пытался вспомнить всё, что говорил ему инструктор по боксу. Не надо махать и хукать, как в кино. Это просто чушь. камеры. Нанесите низкий удар в живот, а затем проведите апперкот. под челюстью. Держите правый локоть близко к телу и используйте импульс от таза.

«Я могу попасть куда угодно», — ответил русский, доставая телефон. Я начал листать контакты в поисках номера, который мог бы сообщить о судьбе Бартока.

«Это взлом и проникновение», — сказал ему Кэррадайн, продвигаясь вперёд. Он понял, что он как минимум на 10 сантиметров выше русского, что лишь добавило ему безрассудной смелости. Он вспомнил тот день в «Джимбоксе», когда промахнулся мимо площадки и случайно врезал кулаком в челюсть инструктора. Инструктор отлетел. Словно к его спине привязали верёвку и кто-то дёрнул за неё.

«Что вы делаете?» — спросил русский, оторвавшись от телефона.

Кэррадин хотел, чтобы это был апперкот, которым Бастер Дуглас отправил Тайсона на настил ринга в десятом раунде. Он представлял себе, как Джордж Форман падает на настил ринга в Киншасе, когда Али нависает над ним, занеся кулак, готовый к удару. Он мечтал повторить удар, которым Сильвестр Сталлоне отправил Драго на настил ринга в фильме « Рокки-3» . Вместо этого Кэррадин сделал обманный выпад в сторону и провёл…

Жесткий левый хук в живот соперника. Россиянин сильно запыхался, задыхаясь, когда Кэррадайн прижал правый локоть к корпусу и со всей силы ударил его снизу вверх от таза, нанеся мощный правый апперкот в челюсть, от которого россиянин впечатался спиной в дверь. Контакт получился не таким чистым, как надеялся Кэррадайн, но в следующем ударе не было необходимости. Он был в форме, силён и уложил его.

Мужчина в полубессознательном состоянии сполз на землю, его глаза остекленели, ноги вытянуты перед собой, как у мультяшного пьяницы, прислонившегося к стене у бара.

Кэррадайн тут же оттащил его в сторону, чтобы открыть дверь. Русский был невероятно тяжёлым; он чувствовал себя так, словно пытался сдвинуть мешок с мокрым песком. Его телефон упал на землю, и он поднял его.

Схватив сумку и убедившись, что паспорт все еще в заднем кармане, Кэррадин поспешно вышел из квартиры, вытянув правую руку и нажав на выключатель, а затем бросился вниз по восьми пролетам лестницы со скоростью человека, убегающего от оползня.

На первом этаже я искал чёрный ход, но не нашёл. Он спустился в подвал, но там было всего две двери, обе ведущие в квартиры. Костяшки пальцев пульсировали, словно он несколько раз ударил кулаком по раскалённой кирпичной печи. Русский, возможно, уже пришёл в себя; у Кэррадина не было другого выбора, кроме как выйти на улицу Мулай Али и рискнуть.

Улица была совершенно безмолвной. В северной части он увидел мужчину, выходящего из испанского ресторана с сигаретой в руке. Я осмотрел машины, припаркованные по обеим сторонам улицы, но было слишком темно, чтобы разглядеть, сидел ли в них кто-нибудь. Используя ствол покосившегося дерева как частичное укрытие, он направился к ресторану, прижимаясь к тени; лямка сумки врезалась ему в плечи.

Позади него завёлся мотор. Кэррадайн не осмелился обернуться и показаться. Вместо этого он ускорил шаг, пробежав мимо ресторана и закрытой кофейни, направляясь к оживлённой улице впереди. Я уронил телефон в мусорный бак. Навстречу ему ехало такси с выключенными фарами. Кэррадайн знал, что в Марокко это означает, что он может разделить поездку с другими пассажирами. Он помахал такси. Оно тут же резко рвануло к нему. На переднем сиденье сидела пожилая женщина. Кэррадайн открыл заднюю дверь, бросил сумку на сиденье и забрался в машину.

«Куда вы едете?» — спросил я водителя по-французски.

Кэррадин не понял ответа, но сказал: « Oui, très bien », а затем тут же пригнулся, делая вид, что завязывает шнурки, когда такси проезжало северный конец улицы Мулай Али. В течение следующих нескольких минут он несколько раз вертелся на сиденье, осматривая машины позади себя. В какой-то момент молодой марокканец на скутере следовал за такси четыре квартала, но в конце концов свернул, направившись в сторону садов Мажорель. Вскоре пожилая леди заплатила за проезд и вышла из такси. Кэррадин вручил водителю сто дирхамов и попросил его направиться в Royal Mansour, не останавливаясь для подбора новых пассажиров. Водитель так и сделал, оставив его у западного входа. Кэррадин пошел один по частной дороге, ведущей к отелю. Он знал, что выглядит неряшливым и изможденным, но он был белым европейцем, и охранник жестом велел ему войти в здание, бросив лишь беглый взгляд.

Было почти час ночи. Бар закрылся. Кэррадин нашёл сотрудника, бродившего по коридору, и объяснил, что потерял мобильный телефон. Затем он обыскал кресло, в котором сидел в баре с Патриком и Элеонор. К его облегчению, он сразу же нашёл телефон. Я попытался включить телефон, но батарея разрядилась. Он дал сотруднику чаевые и вышел на улицу, остановив такси на улице Мохаммеда V, которое доставило его к риаду. С аккумулятором или без, если русские или агентство отслеживали его телефон, они всё равно знали, что он вернулся в отель. Если Кэррадина собирались арестовать, за ним придут в ближайшие несколько минут.

Он постучал в дверь. Двадцать четыре часа назад сонный ночной менеджер в запачканной рубашке ждал несколько минут, чтобы подойти к двери. Сегодня вечером он почти сразу же открыл её, теплой улыбкой узнав Кэррадайна и пригласив его в холл.

«Вы мистер Кэррадайн, да?» — спросил он.

'Это верно.'

«Раньше здесь были мужчины. Мужчины, которые искали тебя».

Сердце Кэррадайна екнуло, но он постарался сохранить спокойствие.

«Какие мужчины?» — спросил он. «Вы узнали их имена?»

Ночной менеджер покачал головой.

«Американцы», — сказал он.

Кэррадин описал Себастьяна Халса: высокий, красивый, грациозный. Он спросил, подходит ли это описание к одному из мужчин.

«Да, сэр. Именно. Это был этот человек. Он говорит, что он ваш друг».

«Он это сделал, правда? Что он хотел? Куда он пошел?»

«Он говорит, что ты приглашаешь его выпить. Он тебя не находит, поэтому они идут в твою комнату. Постучи в дверь».

Кэррадайн разработал систему с Бартоком: три быстрых стука, а затем три более медленных, чтобы убедиться, что его можно впустить; если он выстукивал ритм «Rule Britannia», это служило предупреждением о том, что его скомпрометировали. Он знал, что Барток не впустил бы Халса в комнату, но Агентство вполне способно взломать простой замок на двери.

«Они все еще здесь?»

Рука Кэррадайна пульсировала. Он был физически и морально измотан. Если Халс и его сообщник ждали его в риаде, он сомневался, что у него хватит сил убедительно солгать о том, где он был и что планировал с Бартоком.

«Нет, сэр. Они ушли. Час, может, полтора назад».

«С женщиной?»

«Нет, сэр».

Кэррадин поблагодарил его. Он дал чаевые ночному администратору, взял ключ и пошёл в свой номер. Он постучал в дверь, используя установленную ими систему, и помолился, чтобы с Бартоком всё было в порядке.

Ответа не последовало.

Он постучал еще раз — три раза быстро, три раза с паузой между каждым стуком, — но она не ответила.

Он отпер дверь и вошел внутрь.

Весь свет был выключен. Кровать была пуста. Кэррадайн посмотрел налево, надеясь, что Барток выйдет из ванной, как и ранее днём. Она этого не сделала. Он зашёл в ванную и заглянул за занавеску. Я поискал под кроватью.

Ее сумки нигде не было видно, и она не оставила записки.

Ее не было.

OceanofPDF.com

Кэррадин побежал обратно на ресепшен. Ночной менеджер сидел за столом и просматривал фотографии в Фейсбуке.

«Здравствуйте еще раз, сэр!»

«Скажите, женщина ушла за последние несколько часов?»

Кэррадайн описал Барток: коротко стриженные светлые волосы, кремовая вуаль, слегка кривые передние зубы. Он отчаянно переживал за неё. Ночной менеджер пожал плечами и покачал головой.

«Нет, пока я здесь, за столом», — сказал он. «Я не вижу эту женщину».

Кэррадайн вернулся в комнату. Он снова поискал Бартока, но безуспешно, даже заглянул в шкаф, словно ожидал, что женщина с её опытом и хитростью будет прятаться там под одеялом, словно ребёнок, играющий в прятки. Он достал мобильный телефон и поставил его на зарядку. Он беспокоился за её безопасность, но к его тревоге примешивалась перспектива личного предательства. Неужели она лгала ему? Неужели она изначально намеревалась уйти, как только выведет у него информацию?

Он посмотрел на телефон. На экране горела тонкая красная полоска заряда, недостаточного для включения. Он умирал с голоду. Поднос с едой не убрали. Барток оставил булочку, кусочек масла и половину миски с холодной картошкой фри. Кэррадин всё это съел, запив двумя банками колы из мини-бара. Затем он взял телефон и набрал шестизначный пин-код.

Было четыре пропущенных звонка, четыре непрочитанных сообщения в WhatsApp и два SMS. Он посмотрел на пропущенные. Три были с одного и того же неопознанного номера, четвёртый — от его отца. Голосовых сообщений не было. Я нажал на значок SMS. Первое было от EE, второе — от старого друга из Стамбула. Я открыл WhatsApp.

Два сообщения были от Mantis.

Ты полон сюрпризов, Кит! Замечательные новости о нашем друге. Молодец. Я ни на секунду в тебе не сомневался ;)

Кэррадайн пробормотал в экран: «Иди нафиг». Он горько пожалел, что рассказал Убакиру о находке Бартока. Он прочитал второе сообщение: «Дай мне знать побольше». И ещё – мне всё ещё понадобится то, что я тебе дал в Касабланке.

Убедитесь, что он благополучно вернется домой.

Мантис имел в виду флешку, которая всё ещё хранилась в сейфе отеля. Кэррадин предположил, что на ней содержится информация, которая может быть полезна Москве и, следовательно, нанести ущерб интересам Запада. Вернувшись домой, он передаст флешку своему контакту в Службе, который несколько лет назад помог ему с парой вопросов, связанных с его книгами. Кэррадин сообщит ей, что гражданин Великобритании Стивен Грэм более десяти лет предавал свою страну Москве. Если повезёт, Мантис получит двадцать лет.

Второе сообщение в WhatsApp пришло с неизвестного ему британского номера. В аккаунте не было ни имени, ни фотографии. Кэррадин открыл его.

Привет, Кит. Это Лилия, твоя соседка снизу. Ты в Лондоне? Я пыталась тебе дозвониться.

Тебе пришла посылка, но я не смог опустить её в почтовый ящик. Мне пришлось уехать по делам, но ты найдёшь её у входа в магазин. Она будет ждать тебя там.

Кэррадайн настолько устал, что поначалу воспринял послание буквально.

Ещё одна посылка, которую нужно забрать. Ещё одна записка от соседа.

И тут его мозг начал работать.

Лилия. Вход для торговцев.

Сообщение было от Бартока.

OceanofPDF.com

Кэррадайн собрал сумку за три минуты. Он знал, что не сможет взять с собой в Рабат ноутбук и телефон, поэтому оставил их под матрасом, предварительно ответив Мантису и записав на листке бумаги полдюжины необходимых телефонных номеров. Если повезёт, он сможет позвонить в риад в течение следующих двух дней, объяснить, что уехал в спешке, и попросить доставить ноутбук и телефон, а также флешку из сейфа отеля, в его лондонскую квартиру.

Он открыл дверь и вышел во двор. Во дворе царила блаженная тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием фонтана. Он взвалил на плечи две сумки и направился к бассейну. Взглянул на часы. Было без четверти три. В одной из спален на первом этаже горел свет. Возможно, это был номер Маккенны, и он задержался на работе или страдал от бессонницы. Кэррадин свернул мимо бассейна, направляясь к спа. Он зацепился ногой за неровный камень мостовой и чуть не споткнулся, но сумел удержать равновесие. Он миновал спа и добрался до задней калитки, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что за ним не следят.

Я выглянул. Фургон уже выехал из зоны техобслуживания.

Кэррадайн увидел машину, припаркованную на дальней стороне улицы. В темноте оттуда выскочила кошка и поспешила прочь от стены. Откинувшись назад, Кэррадайн заметил лёгкое движение на переднем сиденье машины – тень. Он был убеждён, что это был водитель Бартока.

Он присмотрелся к воротам внимательнее. Открыть их было невозможно: они были заперты со стороны улицы. От одного конца до другого тянулась полоса колючей проволоки. Чтобы перебраться через неё, ему пришлось бы пробросить оба мешка через щель между колючей проволокой и верхом ворот, а затем перелезть через неё. Зона техобслуживания находилась рядом с несколькими жилыми домами, все из которых были затемнены, за исключением одного. Кэррадайн взглянул на освещённое окно. Похоже, это была лестничная клетка или холл какого-то…

Доброжелательно; в здании, конечно же, никого не было видно. Оглядываясь на машину и пытаясь подать знак водителю, он подумал, не слишком ли усложняет себе жизнь. Почему бы просто не выйти через главный вход отеля и не пройти к машине? Официально выписываться не было необходимости: фестиваль оплачивал свои расходы. Ночной менеджер мог бы посчитать странным, что мистер Кэррадин уезжает в три часа ночи, но он мог бы сказать ему, что ему нужно успеть на ранний рейс. Однако риск внешнего наблюдения был слишком велик. К этому времени русский уже должен был прийти в себя и предупредить коллег; они были бы уже на пути к риаду.

Кэррадину пришлось перелезть через ворота, чтобы свести к минимуму риск быть пойманным.

Я поднял первый мешок. Он оказался тяжелее, чем он ожидал, и ударился о металлическую решетку, когда он потянулся и протолкнул её под колючую проволоку. Он придерживал мешок одной рукой, одновременно наступая на узкую металлическую перекладину у основания решеток. Решётка закачалась под весом Кэррадайна. Он оперся о кирпичную стену. Просунув руку в щель как можно глубже, он опустил мешок с другой стороны, позволив ему упасть на землю. Он набил бутылку «Джонни Уокера» и услышал глухой удар о цемент, молясь, чтобы бутылка не разбилась.

Затем он повторил процесс с сумкой Бартока, позволив ей упасть на землю.

В последний раз осмотревшись, Кэррадайн подтянулся и забрался на верх ворот. Они были невероятно узкими. Колючая проволока мешала найти место, куда поставить ноги. Петля, соединяющая ворота со стеной, тоже была очень шаткой. Ворота начали дребезжать. Кэррадайн присел, держась за верх обеими руками, по обе стороны от колючей проволоки, но покачиваясь, словно серфер, пытающийся удержать равновесие на разбивающейся волне. Чувствуя себя беззащитным, он решил спрыгнуть вниз, едва не зацепившись пяткой за проволоку при падении. Боль пронзила колени, когда он приземлился на бетон. Ворота дребезжали так, будто по ним ударили сковородкой. Кэррадайн протянул руку, чтобы заглушить грохот, когда кот зашипел в тени. Он почти ожидал, что весь район проснется и закричит ему, чтобы он не шумел.

Я услышал голос этого мужчины прежде, чем увидел его лицо.

«Мистер Кит?»

Кэррадайн обернулся и увидел молодого марокканца с аккуратной бородкой, присевшего у стены.

«Да?» — прошептал он.

«Пойдем», — сказал он по-французски, указывая на машину. «Я водитель. У меня есть девушка. Поешь».

OceanofPDF.com

Сомервилль подошел к окну со стороны улицы и посмотрел через жалюзи. Не увидев ничего на лестнице, он повернулся и пошёл обратно к Барток.

«Вы говорите, что впервые услышали о Ките Кэррадине?»

«Это верно», — ответила она.

Халс перешагнул через него.

«Да ладно. Ты никогда не читал его книг? Ты не знал, что он приедет. в Марракеш? Вам не сказали связаться с ним? Я только что «Случайно видел, как ты выходил с мероприятия, посвященного книге этого ирландца?»

«Это верно».

«И вы ожидаете, что мы этому поверим?»

«Я научился ничего ни от кого не ожидать», — ответил Барток.

«Люди всегда вас подводят, мистер Халс. Вы так не считаете?»

Халс колебался. Сомервилль вытащил его из ямы.

«Вы не видели имени Кэррадайна в программе фестиваля? Вы не видели посмотреть его выступление?

'Я не.'

«Вы в этом уверены?» — спросил Халс.

«Какая мне причина лгать?»

«Чтобы защитить его», — сказал он.

«Защитить его от чего? От кого? От таких людей, как ты?»

'Может быть.'

Сомервилл услышал достаточно. Стоя позади Бартока, он выстрелил в Халса. взгляд, говоря ему отступить.

«Давайте не будем отвлекаться», — сказал он, наполняя ей стакан водой. «Просто скажите нам, что произошло дальше.

'Когда?'

«Забирайте, где вам удобно», — предложил Халс.

«Нет». Сомервилль порылся в кармане куртки и нашел Почти пустая пачка сигарет, смятая под связкой ключей от дома. Они был там всё это время. «Мы знаем о Мексике. Нас интересует то, «Роль, которую во всем этом сыграли русские».

Барток скрыл улыбку.

«Так что ничего не изменилось», — сказала она. «Все продолжают догонять. с Кремлем».

Халс начал отвечать, но Сомервилл снова заставил его замолчать, на этот раз с помощью поднятая рука.

«Знали ли вы о российской слежке в Марокко? Что сделал Стивен?» Грэм рассказал вам о своих целях? Вы думали, что Кэррадин был... Работаете на Москву? «Вы сразу же заподозрили Лэнгов?»

«Столько вопросов сразу».

«Тогда не торопись». Сомервилль сунул сигареты в задний карман. стянул штаны и сел. «Ты на сцене, Лара. Мы все внимание».

OceanofPDF.com

ТОЛЬКО ДЛЯ СЕКРЕТНОЙ РАЗВЕДКИ / РЕМЕШОК 1

ЗАЯВЛЕНИЕ ЛАРЫ БАРТОК («ЛАСЛО»)

ОФИЦЕР: JWS/STH – ЧАПЕЛ-СТРИТ

ССЫЛКА: ВОСКРЕСЕНИЕ/СИМАКОВ/КЭРРАДАЙН

ФАЙЛ: RE2768X

ЧАСТЬ 4 из 5

Почему русские хотели моей смерти? Почему им было так важно найти меня? Было ли это связано только с моей деятельностью в «Воскресении» — или было что-то ещё? Я до сих пор не могу ответить на этот вопрос. Почему они пришли за мной именно сейчас? Иван был мёртв. Я покинул движение. Я больше не представлял для них угрозы.

Я понял, как мне невероятно повезло. Если бы я не рискнул пойти на фестиваль, если бы я не поговорил с Майклом МакКенной, если бы Кит не заметил меня снаружи мероприятия, я бы уже был мёртв. Это правда. Кит Кэррадин спас мне жизнь. Да, Мантис знал, что у меня есть все шансы появиться в Марракеше.

Он знал, что мне нравятся произведения Маккенны, и всегда хотел с ним познакомиться. Я познакомил себя с Китом именно по этой причине. И с Мохаммедом Убакиром тоже. Но мне всё равно очень, очень повезло.

Я сразу же доверился Киту. С ним я чувствовал себя в безопасности. Было очевидно, что им манипулировали, что ему было стыдно и неловко поддаться уловке Мантиса, но я знал, что он сделал это из благородных побуждений. Многие другие совершили бы ту же ошибку. Каждый мужчина хочет стать шпионом, не так ли? Каждый ребёнок мечтает стать секретным агентом. Как можно отказаться от такой возможности, когда она предоставляется, особенно учитывая то, что случилось с его отцом? Кит обладал находчивостью и смелостью, смешанными с какой-то романтической наивностью – которая, полагаю, необходима любому писателю – что очень меня трогало и привлекало.

Он проявил смелость, придя ко мне в квартиру. Он хотел мне помочь, и это был единственный способ, который пришёл ему в голову. Не понимаю, откуда русские узнали, где я живу. Если вы сможете это выяснить, мне будет очень интересно узнать. Подозреваю, что мне сообщил кто-то из соседей. Он был таким занудой и болтуном.

Полагаю, сейчас самое время поговорить о Патрике и Элеоноре [JWS: Патрик и Элеонора Лэнг]. Да, я очень переживала за них. Вы можете верить мне в этом или нет. Кит принял их слова на веру, так же, как он принял Роберта Мантиса за чистую монету. Именно Иван давным-давно научил меня, что когда незнакомец завязывает разговор в баре, ресторане, в самолёте, это…

Незнакомец может быть заинтересован в чём-то большем, чем просто лёгкая беседа. Кит тоже это знал. Но нам нужно было убираться из Марокко. В тот тяжёлый момент их лодка казалась лучшим выходом.

OceanofPDF.com

Они бежали по тенистой территории техобслуживания. Молодой водитель открыл багажник «Рено Меган» и бросил туда сумки.

Кэррадайн открыл заднюю дверь и увидел спящую Барток. Он был поражён тем, как она смогла расслабиться под таким сильным давлением.

Она резко села, когда он приблизился к ней.

«Ты сделала это», — сказала она.

«Поедем?» — спросил водитель по-французски.

— Да , — сбивчиво ответил Барток. ' Аллез '

Кэррадайн почувствовал головокружительный восторг, уверенность в том, что попал в жизнь, которая ему не принадлежала, но идеально ему подходила. Он был уверен, что машину не остановят. Он был уверен, что они доберутся до Рабата. Он рисковал будущим, чтобы помочь разыскиваемому преступнику, но знал, что дело правое. Он не до конца продумал ни то, что делает, ни то, что оставляет позади. Глядя на Барток, которая смотрела на дорогу перед собой, он чувствовал себя мужчиной, выходящим из церкви в день своей свадьбы рядом с едва знакомой женщиной.

«Что случилось с твоей рукой?»

Барток коснулся костяшек пальцев Кэррадайна. Её пальцы были прохладными и мягкими. Она погладила его запястье и посмотрела ему в глаза с такой заботой, что последние его опасения испарились.

«Я подрался», — сказал он. Он увидел, что на тыльной стороне её запястья, где была удалена татуировка с ласточками, остался участок кожи. «Ваш водитель говорит по-английски?»

Барток покачал головой. «Почти ничего. Ничего».

«В квартире тебя кто-то ждал, — сказал он. — Русский».

«Он знал, кто я».

«Как?» — растерялась она. «Это тот человек, с которым ты дрался? Ты его ударил ?»

Она всё ещё держала его за запястье. Он преуменьшал значение своего подвига, словно дрался два-три раза в неделю и всегда выходил победителем.

«Ты храбрый!» — сказала она и весело поцеловала его в щеку. «Ты в порядке?»

«Я в порядке». Кэррадайн смотрел на тротуары по обе стороны дороги. «Его вырубило. Надеюсь, с ним всё в порядке».

«Я тоже», — пробормотала она, и восторг от содеянного так же быстро улетучился. Тот факт, что за последний час в риад никто не пришёл, указывал на то, что русский, возможно, всё ещё без сознания. Что, если Кэррадайн серьёзно ранил его? Он ничем не отличался бы от Бартока. Ещё один преступник в бегах.

«Ложись!» — крикнул Кэррадайн.

Русский и еще двое мужчин шли в сторону отеля по противоположной стороне улицы, не более чем в тридцати метрах от машины.

Он схватил Барток, затолкнул ее за пассажирское сиденье, его голова покоилась на ее пояснице, когда они наклонились под окнами.

«Что происходит?» — спросил водитель по-французски.

«Это был он. Русский».

Барток выругался на языке, который, как он полагал, был его родным венгерским. Водитель резко повернул налево. Кэррадин вцепился в дверную ручку, прижимая её всем телом.

«Ты его видела?» Она попыталась сесть. Кэррадин подвинулся к ней. «Мужчина из моей квартиры?»

«Вон там», — ответил он, обернувшись и указав, где видел этих людей. Участок дороги, по которому шли русские, теперь был скрыт за участком старой городской стены.

«Значит, с ним всё в порядке. И с тобой тоже. Ты всё получил?»

Кэррадайн посмотрел на водителя. Барток снова заверил его, что тот не поймёт ничего из того, что они говорят.

«Да. Я нашёл паспорт. У тебя дома был полный бардак. Повсюду были одежда, книги, обувь. Думаю, он его искал».

Она улыбнулась, потирая шею. «Нет. Это просто я. Я неаккуратный человек, Кит».

Кэррадайн рассмеялся. «Ну ладно». Он опустил стекло, глядя на пустынные улицы Гелиза. «Я собрал всё, что смог. Нашёл закладку, SIM-карту…»

«Вы это сделали просто потрясающе. Я не знаю, как вас благодарить».

«Вам не нужно меня благодарить».

Несколько минут они молчали. Машина размеренно катилась по широким, пустым бульварам к окраине города. Кэррадин всё ещё был голоден и надеялся, что им удастся остановиться на дороге, как только они выедут из Марракеша. До Рабата по шоссе с двусторонним движением нужно было доехать часа четыре-пять. Барток официально представил его водителю, которого звали Рафик. Она объяснила, что дядя Рафика нашёл ей квартиру в Гелизе. Кэррадин спросил, неужели он тот самый человек, который выдал её русским. Она твёрдо уверяла, что это не так, и считала более вероятным, что кто-то из соседей заподозрил её и обратился в местную полицию; информаторы были повсюду в Марокко. Если бы русские были начеку, им бы пришлось сложить два плюс два. В то же время она не была уверена, что люди, которые её искали, не допросят дядю и не свяжут все точки над i с Рафиком. По этой причине она попросила его оставить мобильный телефон дома, чтобы невозможно было отследить их поездку в Рабат.

«Чья это машина?» — спросил Кэррадайн. Его беспокоило, как распознают номерные знаки.

«Не волнуйтесь», — сказала она. «Это машина его друга. Она не заглохнет».

Они добрались до пешеходной зоны в начале шоссе. Всё ещё была глубокая ночь, и свободна была только одна полоса. Две большие камеры, расположенные по обе стороны узкого канала, смотрели на машину. Рафик проехал вперёд и остановился у пункта оплаты. Барток пересел на пассажирское сиденье. Кэррадин остался сзади, осматривая шоссе в поисках полицейских патрулей.

В зеркале заднего вида он увидел отражение фар едущей за ним машины.

На дороге было так мало машин, что каждая из них представляла угрозу.

Рафик открыл окно, поздоровался с охранником и оплатил проезд. Шлагбаум открылся, и они продолжили движение по шоссе. Кэррадин закурил сигарету, чтобы успокоиться.

«С нами всё будет хорошо», — заверила его Барток, снова создав впечатление, будто она прочитала его мысли, когда повернулась к нему на сиденье. «У тебя есть такой для меня?»

Все они дымились, когда свет постепенно усиливался, и пригороды Марракеша сменились плоской, безликой пустыней, простирающейся до самого

На горизонте на востоке Кэррадайн различал едва заметные очертания Высоких Атласских гор. Барток говорил с Рафиком по-французски о женитьбе своего дяди на женщине, которой не разрешалось выходить из дома одной, которая не водила машину и которая, насколько знал Рафик, никогда не пила алкоголь и не курила сигареты. Он настаивал, что это совершенно нормально для марокканской культуры. Кэррадайну нравилось, как она поддразнивала его, вынуждая признаться, что он тоже надеялся на подобный брак.

Примерно через час после начала поездки Кэррадин уснул, а проснувшись, обнаружил, что Рафик остановился на автозаправке Shell недалеко от города Сеттат на трассе A7.

Шоссе. Он сел и потёр лицо, привыкая к яркому солнечному свету, льющемуся в машину. Рафик заправлял бак; Бартока нигде не было видно.

Внутри заправочная станция ничем не отличалась от тысячи других подобных ей, от Инвернесса до Неаполя: ярко освещенные ряды с чипсами и печеньем, холодильники, заполненные спортивными напитками и Red Bull. Кэррадин примерил солнцезащитные очки и огляделся в поисках Бартока. В глубине магазина стояли столики перед кафетерием, где работали две молодые женщины в фартуках и вуалях. Он встал в очередь и купил несколько пирожных и, как он предположил, булочку с сыром. Одна из девушек улыбнулась ему, и он понял, что всё ещё в солнцезащитных очках. Он снял их и положил на стойку.

Обернувшись от кассы, Кэррадин увидел женщину с длинными тёмными волосами, сидевшую за столиком с видом на шоссе. Только когда она обернулась, он понял, что это Барток.

«Что ты сделала со своими волосами?» — спросил он, наблюдая за переменами в ее внешности.

Она пригласила его сесть рядом с ней.

«Мне его принёс Рафик», — ответила она. «Они могли догадаться, что мы уехали из Марракеша на машине. Либо мы поехали на юг, в Агадир, либо, что вероятнее, в Касабланку. Это были наши единственные варианты, если только мы не хотели застрять в Эс-Сувейре. Они могли посмотреть записи с камер видеонаблюдения, а могли и нет. Но они ищут женщину с короткими светлыми волосами, путешествующую с мужчиной, очень похожим на Си Кэррадайна». Она улыбнулась и отпила кофе. «Ты спал, когда я вышла из машины. Так что я была просто очередной женщиной в Марокко с длинными чёрными волосами, которая вылезала с пассажирского сиденья, пока её парень заправлял машину».

«А теперь?» — спросил Кэррадайн, указывая на потолок, где он ранее заметил две камеры видеонаблюдения.

«Ты всё испортил!» — сказала она, словно их побег был всего лишь игрой, и её это нисколько не волновало. «Тебе не следовало покупать еду и напитки. Тебе не следовало разговаривать с женщиной в длинном чёрном парике».