Человек со шрамом

Глава 7. Визит к приходскому священнику

Все домочадцы ксендза Ланга сидели перед телевизором. Ведь «Ставка больше, чем жизнь» — это почти национальный праздник! Сам ксендз из глубокого удобного кресла с живым интересом следил за похождениями неустрашимого капитана Клосса. Рядом с ним сидела его сестра Янина Сереминская, постоянно опекающая брата, и племянница Кристина, студентка из Варшавы. Кроме них, в комнате находились экономка ксендза Хелена Тамрош и старый церковный сторож Францишек Щупак.

Внезапно за окном раздался треск мотоцикла. Через минуту мотор смолк.

— Наверное, это к вам, ваше преподобие, — заметил сторож. — Видно, ехать придется.

— Могли бы хоть в четверг вечером оставить дядю в покое, — возмутилась племянница ксендза.

— Раз надо, значит, надо, дитя мое, — ксендз привык к неожиданным вызовам. — Отказать я не могу.

— Вероятно, опять эта старуха Поцей. Уже пятый раз зовет тебя за эти две недели. Старая ханжа. Она еще всех нас переживет.

— Неисповедима воля божья, — пробормотал ксендз.

В этот момент у входной двери раздался звонок.

— Я открою, — предложила экономка и вышла из комнаты.

— Это не от Поцей, — сказал Францишек Щупак. — Они приезжают ка фурманке, а не на мотоцикле.

Но тут в дверях появился рослый мужчина со светлыми волосами. В руке его поблескивал пистолет. Лицо скрывала черная маска, на лбу над левым глазом виднелся шрам.

— Ни с места, стрелять буду, — произнес он спокойно, но решительно.

Кристина сорвалась со своего места, и в тот же момент грянул выстрел. Со стены посыпалась штукатурка.

— Ни с места! — повысил голос человек со шрамом. — В следующий раз стрелять вверх не стану. Убью!

Обитатели дома замерли. Бандит прошел на середину комнаты. В дверях показалась бледная как смерть Хелена Тамрош. За ней по пятам следовал второй мужчина с пистолетом в руке. Он остановился в дверях, нацелив дуло пистолета на сидящих у телевизора. Черный чулок, натянутый на голову, не позволял разглядеть ни лица, ни волос.

— Всем смотреть телевизор и не двигаться, — повторил человек со шрамом. — А вы, ксендз, встаньте и подойдите к письменному столу.

Ксендз послушно выполнил этот приказ.

— Где вы храните деньги?

— Какие деньги? У меня нет никаких денег, — впервые запротестовал ксендз.

— Не лгать! Сегодня вы получили двадцать три тысячи злотых за свеклу. Давайте деньги! Побыстрее. Теперь не до шуток. Ну! Сейчас я пристрелю эту малютку, а потом по очереди всех остальных. Самым последним вас, ксендз.

— Юзек! — крикнула пани Сереминская. — Ради всего святого, отдай ему эти деньги!

— Они в бумажнике, в среднем ящике стола, — выдавил из себя ксендз и протянул ключи.

Бандит открыл замок и выдвинул ящик. Он без труда разыскал бумажник и вынул из него банкноты. Потом внимательно осмотрел содержимое как этого ящика, так и всех остальных. Из одного вытащил шкатулку в «закопанском» стиле и вытряхнул из нее на стол кучку разнообразных безделушек. Небрежно отодвинув их в сторону, принялся считать деньги.

— Двадцать три тысячи злотых, — констатировал он, пряча деньги в карман.

— Это все, что у меня есть, — со слезами в голосе проговорил ксендз Ланг.

— Ничего. Как-нибудь обойдетесь. Вы же проповедуете, ксендз, что счастье приносят не деньги, а вера, добродетельная жизнь и добрые дела. И сейчас вы как раз совершаете одно доброе дело.

— Но вы-то совершаете дурной поступок, — осмелился заметить ксендз.

— Я беру этот грех на свою душу. А впрочем… Сыграем вничью, — бандит полез в карман, достал оттуда только что спрятанную пачку денег, отделил от нее пятисотенную купюру и положил на стол. — Ксендз совершил добрый поступок, я ответил тем же. Теперь мы квиты. Хотя я уверен, стоит как следует пошарить в этом доме, отыскалась бы еще не одна тысчонка.

— Нет, нет, — поспешно запротестовал ксендз.

— А из-за денег не стоит горевать, — издевался грабитель. — Остригите покороче своих овечек и возвратите свои деньги с лихвой. Пошли, — добавил он, обращаясь к сообщнику.

Бандит с черным чулком на голове не спешил. Он подошел к письменному столу и стал рассматривать разбросанные драгоценности. Особенно заинтересовал его сапфировый кулон на платиновой цепочке.

— Ну бери что хочешь, и идем, — торопил высокий.

Человек в чулке опустил кулон в карман.

— Приятной телепередачи! — бросил высокий на прощанье.

Рев отъезжающего мотоцикла известил, что банда покинула приход.

— Нужно звонить в милицию! — К Кристине первой вернулось присутствие духа.

— Телефон не работает, — объявила экономка. — Когда я открыла им двери, высокий приставил мне пистолет к груди и велел молчать, а низенький вынул нож и перерезал провод. Потом большой приказал низкому меня стеречь и ввести в комнату немного погодя.

— Догнать их, арестовать! — пришедший в себя ксендз не мог примириться с потерей столь крупной суммы.

— Телефон есть у старосты, его-то они, надо полагать, не испортили, — подсказал Францишек Щупак.

— Я побегу к старосте, — вызвалась Кристина. — И подниму на ноги милицию.

— Нет, ты не пойдешь, — воспротивилась мать.

— Тогда пойду я, — предложил сторож.

— Мы пойдем вместе с паном Францишеком, — упорствовала студентка.

Расследование в доме ксендза на этот раз увенчалось единственным трофеем — револьверной пулей, застрявшей в стене. Она несколько сплющилась, однако эксперты легко установили, что пуля выпущена из того же оружия, из которого несколько недель назад убили Антонину Михаляк, заведующую магазином в Малых Грабеницах.

Зато на этот раз было совершенно ясно, какой дорогой бежали бандиты. Один из жителей Богуцина, проходя вечером по деревне, заметил отъезжающий мотоцикл с двумя седоками. Мотоцикл свернул вправо, миновал деревню и направился к шоссе Цеханов — Пултуск, находящемуся в трех километрах от села. Другой крестьянин, возвращавшийся из Цеханова на фурманке, в это же самое время видел мотоцикл, который выехал на шоссе с проселочной дороги и направился к уездному центру. Ни один из свидетелей, однако, не обратил внимания на внешность самих мотоциклистов.

Наблюдательные пункты на шоссе продолжали функционировать, поэтому удалось установить, что между девятью и десятью часами вечера в город по Пултусскому шоссе въехал только один мотоцикл. Фотография, полученная с помощью инфракрасных лучей, была не очень четкой, однако можно было разобрать, что на мотоцикле два человека. Тот, что на заднем сиденье, был ниже ростом и одет в светлый плащ. Правда, во время налета на сельский приход бандиты были в куртках, но они вполне могли оставить плащи на мотоцикле и надеть их позже, чтобы сбить со следа погоню. Можно было разглядеть и номер мотоцикла. Это оказался номер Минско-Мазовецкого уезда.

Было установлено, что мотоцикл под таким номером принадлежит учителю местной школы. У него имелось надежное алиби: в этот день он до девяти часов вечера давал уроки в вечерней школе. Свой мотоцикл учитель держал в сарае при школе, ключи от которого хранились у школьного сторожа. Сторож же показал, что за последние две недели учитель ни разу не пользовался своей машиной.

Вывод мог быть только один: регистрационный номер поддельный.

Майор вызвал обоих сотрудников, ведущих следствие.

— Ну так что же? — начальник не скрывал плохого настроения. — Полный провал. Мы больше двух недель блокировали шоссе. Испорчены километры дорогой пленки. И все ради того, чтобы вернуться к исходному пункту. О блокаде знали только мы трое. А бандит откровенно смеется над нами. Пишет письма на машинке отделения, в графе «Отправитель» указывает фамилию офицера, ведущего следствие по его делу. На грабеж отправляется на мотоцикле с номером машины второго милиционера, ведущего следствие. К черту такую работу! Вы топчетесь на месте!

Поручик Анджей Левандовский, опустив голову, молчал, хотя он не чувствовал за собой вины и считал, что при создавшемся положении сделал все возможное. Но спорить не приходилось.

— Я не согласен с паном майором. — Старший сержант Хшановский стоял по стойке «смирно», и по лицу его видно было, что противоречить своему начальнику ему нелегко. Но он повторил еще раз: — Я не согласен с паном майором.

— Что?! — В сердитом голосе начальника послышались нотки удивления. До сих пор в его отделении милиции сержанты не имели привычки выражать мнения, не совпадающие с мнением майора.

— Я считаю, что нам удалось добиться успеха в ходе следствия.

— Сержант, не валяйте дурака! — Майор был явно недоволен.

— Так точно, пан майор. Следствие продвинулось вперед. Правда, бандиты еще не схвачены, но мы на верном пути. И очень много о них узнали.

— Тогда, может быть, вы поделитесь со мной этими открытиями, — съязвил начальник милиции. — Садитесь, вероятно, это будет долгая история.

— Прежде всего теперь мы знаем, — старшего сержанта не смутила ирония начальника, — что у бандитов нет сообщников в милиции. Мне это кажется очень важным.

— Из чего это следует?

— Из того, что о контроле дорог из работников нашего управления знали только мы трое. Но, несмотря на это, бандиты постоянно меняют номера. Значит, они узнали о ловушке из другого источника.

— Из какого же?

— В настоящий момент я этого не знаю, но узнаю, когда мы схватим преступников. Источники могут быть разными. Мог сболтнуть кто-нибудь из воеводского управления. Прошу пана майора обратить внимание на то, что, кроме нас троих, об этой операции знало еще двенадцать человек. Где гарантия, что кто-то из них не проболтался?

— Откуда двенадцать человек?

— Сотрудники воеводского управления, ежедневно приезжавшие контролировать дороги. По двое на каждую. Ведь не торчали же они постоянно вдвоем на шоссе. Один заступал на пост, а другой отправлялся в город. Вполне возможно, что они ни о чем не проболтались. Достаточно и того, чтобы кто-то из преступников заметил в городе новых людей, которые перед тем стояли на шоссе или околачивались возле кювета. Нашим бандитам нельзя отказать в ловкости и сообразительности. Обо всем остальном они легко смогли догадаться.

— Ну хорошо, допустим, я с вами согласен. Что еще?

— А то, что мы теперь знаем наверняка: устраивать ловушки не имеет смысла. Нет нужды больше контролировать дороги и организовывать засады на бандитов.

— И как же вы собираетесь схватить преступников, на счету которых человеческая жизнь, а кроме того, свыше миллиона похищенных денег? — майор снова гневно повысил голос.

— Мы это сделаем, пан майор, с помощью дедуктивного метода, — старший сержант был по-прежнему невозмутим. Он, казалось, не замечал недовольства своего начальника.

— Что?! — майор просто затрясся от возмущения.

— Мы это осуществим с помощью дедуктивного метода, на основании имеющихся материалов.

— Не мелите чепухи, сержант.

Поручик Левандовский предусмотрительно помалкивал, чтобы и ему не досталось.

— И все-таки, — упорствовал Хшановский, — справедливость восторжествует. Только следуя этому методу, мы сможем схватить бандитов.

— Что же вы уже выяснили при помощи де-дук-тив-но-го метода? — Майор иронически проскандировал это длинное слово.

— Прежде всего то, пан майор, что в этом году налетов больше уже не будет. По крайней мере в течение нескольких месяцев.

— Почему? — Майор глядел на своего подчиненного как на сумасшедшего.

— Потому что начались морозы и выпал снег. Ездить на мотоцикле теперь трудно. В такую погоду наши бандиты не совершили ни одной операции. Налеты в этом году могут возобновиться лишь в одном случае: если наступит потепление, снег растает, а дороги высохнут. Но это маловероятно. Итак, до апреля затишье. Мы сможем не спеша заниматься расследованием.

— К этому выводу вас привел ваш метод?

— Так точно, пан майор, — ответил сержант, не замечая или не желая замечать насмешки.

— Ну а что еще вам удалось выяснить при помощи своего метода?

— А то, — заговорил еще увереннее Хшановский, — что этот второй низенький бандит с чулком на голове — женщина.

— Женщина?! — воскликнули одновременно майор и поручик.

— Так точно, пан майор, черный — женщина.

— Почему? Как вы пришли к такому выводу?

— Очень просто. Основываясь на имеющемся материале. Во время налетов черненький ни разу не произнес ни единого слова. Почему? Потому что по голосу могли бы догадаться, что это женщина. За дело первым всегда принимается «человек со шрамом». Черненького он оставляет сзади, чтобы не подвергать опасности. Отсюда следует, что черненький — жена или любовница бандита. И в том и в другом случае это женщина.

Старший сержант так серьезно объяснял, что жена или любовница обязательно должна быть женщиной, что майор, не удержавшись, расхохотался.

— Кроме того, — невозмутимо продолжал Хшановский, — «человек со шрамом» никогда не обращал внимания на драгоценности. В делах, однако, зарегистрировано три случая хищения драгоценностей. И каждый раз их забирал этот черненький. В одном случае он взял кольцо с жемчужиной в старинной оправе, в другом — оригинальный браслет венецианской работы. В последний раз у ксендза Ланга был взят платиновый кулон с сапфиром. Черненький забирает не все, а только самые красивые вещи. Мужчина в этой ситуации прежде всего взял бы массивные золотые часы-браслет или дорогой портсигар. Мы знаем, что им попадались и такие вещи. А женщина выбирает понравившиеся ей безделушки. Как это и сделал трижды наш черненький. Он так обрадовался кулону, что «человек со шрамом» вынужден был два раза поторопить его. Черненький, а вернее, черненькая, держа драгоценность в руке, разглядывала ее. Мужчина так никогда не поступит.

Хшановский умолк, несколько удивленный и своей отвагой, и продолжительностью собственной речи. В комнате воцарилась тишина. Нарушил ее начальник отделения.

— Извините меня, сержант, — произнес он.

— За что, пан майор?

— В раздражении я сказал, что вы говорите глупости, и высмеял ваш метод. Но вы доказали, что он не так уж глуп. После всего, что вы сказали, у меня не остается сомнения, что черненький и впрямь женщина. Такое открытие может навести нас на верный след.

— Сержант уже давно об этом догадывался, — вмешался Левандовский. — Однажды он намекнул мне на это, но в подробности вдаваться не стал.

— Но не потому, что я хотел что-то утаить от поручика. Просто я еще не был уверен. Лишь узнав из показаний ксендза и его родных об эпизоде с кулоном, я окончательно утвердился в своих предположениях. У поручика тоже были такие подозрения. Он что-то такое мне говорил.

— Неправда, — искренне возразил молодой офицер. — Ни о чем таком я не догадывался. Сержант самостоятельно пришел к такому выводу.

— Отсюда следует, — настроение майора заметно улучшилось, — что все мы должны учиться у сержанта Хшановского.

— Пан майор шутит.

— Вовсе нет. Вижу, что вы не теряете времени даром. Продолжайте и дальше применять свой метод. Но скажите, что вы собираетесь выяснить прежде всего?

— Самое важное, по-моему, найти источник информации, которым пользуются бандиты. Каким образом они узнают о том, что происходит в Цеханове и его окрестностях?

— До сих пор мы исходили из того, — подал голос Левандовский, — что оба преступника — мужчины. Теперь же, когда мы уверены, что один из них женщина, всеведение бандитов легче объяснить. Просто эта черненькая работает на почте или на сахарном заводе.

— Вы так считаете? — усомнился майор. — А мне кажется, что, работая на сахарном заводе, она вряд ли могла выведать, когда объединение табаководов будет расплачиваться с поставщиками сырья. Если же она работник почты, откуда ей знать, что ксендзу Лангу выплатили двадцать три тысячи злотых из кассы сахарного завода? А кроме того, каким образом она могла печатать на моей машинке и точно знать, кто ведет следствие по делу «человека со шрамом»? Такую информацию не получишь ни на сахарном заводе, ни на почте. А у табаководов особенно.

— И тем не менее, — присовокупил Хшановский, — бандиты имели обо всем самые точные сведения и, несомненно, получали их из первых рук. Выяснив эту проблему, мы распутаем и все остальное. И тогда поимка преступников будет только вопросом времени.

— Что еще вас смущает, сержант?

— Почему высокий всегда прибывает на операцию с непокрытой головой? Почему в Цеханове никто ни разу не обратил на него внимания, несмотря на весьма характерную внешность?

— Ответить на оба ваших вопроса — значит разгадать загадку.

— Мы с поручиком обязательно ее разгадаем. Собственно, не столько разгадаем, сколько найдем решение, читая дела. Я убежден, что в них должны быть какие-то очень важные для разоблачения бандитов подробности. Просто пока они еще ускользают от нашего внимания.

— Не буду с вами спорить. Вы сейчас доказали, что были правы, хотя бы отчасти. Но я наконец хотел бы завершить это дело. И желательно до весны, до того, как банда возобновит свою деятельность.

— К весне будет сделано, пан майор, — заверил старший сержант. — И даже раньше.

— Тем же методом? — усмехнулся начальник.

— Тем же, — ответил ему поручик в его же тоне.