Черепашки-ниндзя и Дерево Познания

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У Колдуна планеты Ригель не было имени, да он в нем и не нуждался: его величие, сила, коварство и хитрость не поддавались никаким определениям. Самой же главной его чертой была ненависть ко всем живым существам, населяющим планету.

Он сидел день-деньской на своем троне, а под­данные проходили перед ним, кланяясь и трепеща. Колдуну нравилось, что все вращается вокруг него, что он — центр здешней жизни, и не нрави­лось, когда его лично вовлекали в эту мышиную возню.

В описываемый момент он устремил взгляд дале­ко вперед, мысленно унесясь из тронного зала. В его воображении возник город, такой же боль­шой, как и сама планета Ригель, как остальные шесть миров их солнечной системы, которыми он управлял. Нет, слово «управлял» почти не говорит о его власти. Он владел им, этим совокупным ми­ром, как владеют кольцом, которое носят на пальце.

По едва уловимому мановению его мизинца вы­сокий мужчина в длинном ярко-алом одеянии по­кинул свое место, за троном и склонился в поклоне.

Губы на желтом и невыразительном лице Колдуна слегка шевельнулись.

— Время течет. Нет ли чего-нибудь новенького?

— О, Высочайший! — прошипел камергер ему на ухо.— С тех пор, как вы спрашивали в послед­ний раз, ровно ничего не произошло в этих шести мирах. Если не считать, что в тронный город при­были существа неизвестной доселе расы. Они не принесли жертв к святилищу Пурпура, но во всем остальном вели себя подобающим образом...

— Является ли отказ принести жертву чем-то необычным? — поинтересовался Колдун.

— Речь идет о заурядном поступке,— ответил камергер.— Много поколений прошло с тех пор, как святилище Пурпура стало предметом нашего глубокого почитания. Жертвоприношение осталось общепринятым только в нашем городе. Чужестран­цы почти всегда забывают возжечь ладан на кубе перед Пурпуром.

Колдун заговорил не сразу.

— Как следовало бы оценить этот проступок? — спросил он наконец.

— Согласно древнему закону он карался смер­тью,— сказал камергер.— Но вот уже сотни лет, как смерть заменена мизерным штрафом.

Колдун обдумал ответ.

— Древние обычаи по-своему ценны,— изрек он в конце концов.— Обычаи, вышедшие из употре­бления много лет назад, кажутся новыми, когда их реставрируют. Пусть древнее наказание обретет прежнюю силу.— Колдун снова шевельнул мизин­цем, и камергер удалился.

Колдун был из числа тех, кто существует и дей­ствует в черном круге губительных совпадений. Присутствие их всегда внушает ужас. Их речи зву- чат предчувствиями, их близость навлекает не­счастья... Таким в своей необъяснимой и безоши­бочно бьющей в цель силе был Колдун.

Он слегка прикрыл глаза, повел блуждающим взглядом вокруг себя и снова углубился в воспо­минания. Лишь на секунду повернул голову, чтобы заглянуть в зеркало: он увидел создание ростом чуть более двух метров, восседавшее в высоком резном кресле. Из воротника торчала вытянутая голова: лысый череп, рот щелочкой, тонкий, желто­ватого оттенка нос. Только золотые глаза были огромны и даже прекрасны, разве что лишены вся­кого выражения.

Колдуну было несколько сотен лет, и он знал, что будет жить до тех пор, пока какой-нибудь непред­виденный случай не оборвет вечно прядущуюся нить или самому ему жизнь не сделается в тягость. Он не знал, что такое болезни. Он никогда не изве­дал ни голода, ни холода, ни лишений; никогда не испытывал страха, ненависти, любви... Он смот­релся в зеркало потому, что был для себя вечной загадкой, которой одной хватало, чтобы забывать унылую пустоту собственного существования.

Глаза Высочайшего Колдуна были опутаны сетью морщин — следов, следов жестокого выра­жения, которое его лицо научилось принимать в течение долгих лет борьбы за власть во время длительных космических путешествий. Морщины разглаживались, и то ненадолго, в тех редких слу­чаях, когда Колдун возвращался мыслями к дале­ким и приятным воспоминаниям своей юности...

Колдун глубоко вздохнул и отвернулся от зерка­ла. Он снова вспомнил о том дне, когда впервые здесь, на этой планете, встретился с представите­лями дотоле неизвестной ему расы...

— Вам нужно сойти вниз! — вспомнил он слова камергера.

В гостиной на первом этаже его ожидали двое представителей этой чужеземной расы. В отличие от всех живых существ, когда-либо появляющихся в его дворце, эти странные светящиеся зеленые черепахи совершенно его не боялись. Широко улыбаясь, они представились и даже протянули ему, Высочайшему Колдуну, свои лапы.

— Леонардо, а проще — Лео.

— Донателло!

Колдун, ничего не ответив, мрачно разглядывал гостей. Камергер что-то быстро-быстро объяснял ему.

— Мы ваши гости! — воскликнул Донателло резким, пронзительным голосом на свободном звездном языке.

Не сказав ни слова гостям, Колдун шепнул на ухо камергеру:

— Завтра...— и удалился в свои покои.

— Зайдите завтра с утра,— поспешил перевести камергер.

На следующее утро Лео и Донателло снова яви­лись во Дворец с друидами...

«Я не дам расплодиться этой гнусной жизнен­ной силе по всей планете! Надо же: раздавать пло­ды всем подряд, без исключения... А зачем же тогда моя власть, моя сила? Зачем я сам?! Но для начала мне нужно вернуть Огненный меч... Тогда никто не сможет меня победить! Никто! Даже волшебники, покровительствующие друидам... Никто! Я завладею планетой вновь, я уничтожу все деревья, все ростки Познания, я замкну все тайны древних и пергаменты у себя во Дворце, и равного мне не будет во всей Вселенной! Цветы и плоды с деревьев Познания будут храниться под строжай­шим контролем, и никто-никто, кроме меня, не по­смеет вкусить их!» — Колдун причмокнул губами от удовольствия, вспомнив, как много лет назад расправился с последним ненавистным из деревьев на этой планете.

Он тогда впервые прибыл на межзвездном ко­рабле на планету Ригель вместе с двумя роботами, специально созданными для уничтожения расти­тельности на этой планете, единственной в солнеч­ной системе, где выращивалось дерево Познания.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ствол огромного дерева был метрах в пятнадцати от Высочайшего Колдуна. Тогда он впервые уви­дел и ощупал его взглядом. Дерево, выращенное друидами, напоминало огромную скалу, всю в трещинах и буграх, этакую древесную стену, ухо­дящую в высь, в величественное зеленое облако листвы. Колдун вовсе и не думал смотреть вверх, но это было сильнее его. Глянул — и быстро отвел глаза. Чтобы вернуть внутреннее равновесие, по­смотрел вниз, туда, где многократно уменьшенные двигались железные фигуры двух его лучших роботов-истребителей. Роботы с помощью лебедки поднимали Колдуна вверх по стволу. Он хотел соб­ственными руками прикоснуться к дереву Позна­ния, собственными руками совершить это жертво­приношение...

Колдун перевел взгляд дальше на многочислен­ные домишки друидов, ютившиеся под сенью дерева. Сверху они выглядели очаровательно. В золотисто-багровом сиянии яркими красками перелива­лись коньки крыш, солнечные зайчики плясали на фасадах. В ближайших домиках, правда, теперь никого не было. Колдун позаботился об этом забла­говременно — жители были истреблены. Но сей­час, когда Колдун взглянул на домик, ему вдруг пришла в голову фантастическая мысль: ночью в них поселились феи и добрые волшебники и теперь вовсю хозяйничают там.

Эта мысль развлекла Колдуна, но ненадолго. Ее вспугнул железный лязг роботов-истребителей, поднимающих его в герметичной капсуле все выше и выше.

Перед Колдуном вновь было дерево. Подума­лось, что стволу пора бы стать потоньше. Но ничего подобного не происходило — во всяком случае, этого не было заметно. Ствол все еще вызывал в памяти огромную скалу, и Колдун почувствовал себя неуютно...

Взглянув вверх, он увидел первое, ответвление. Из устройства связи, приемник которого крепился на мочке левого уха Колдуна, донеслось скрежета- ние, затем металлический голос одного из роботов спросил:

— Высочайший видел друида?

Колдун коротко ответил:

— Нет.

— Если увидите, дайте знать,— послышалось в ответ.— Мы вам поможем. Как вы?

— Благодарю. Нормально.

— Хорошо,— проговорил робот.— Сообщите, если возникнут какие-нибудь неполадки.

Делалось все сумрачнее. Нет, не сумрачнее. Зе­ленее. Чем выше он поднимался, тем глубже ста­новился тон хлорофиллового сияния, в которое, с трудом просачиваясь сквозь бесчисленные наслое­ния листвы, превращался солнечный свет. В нем шевельнулся страх перед деревом, но он поборол его, прибегнув к способу, которому научился с дет­ства. Способ этот было бы обозначить просто: «Займись хоть чем-нибудь».

И высочайший Колдун, следуя этому правилу, принялся осматривать свои приборы и приспо­собления, предназначенные для уничтожения де­рева Познания. Между тем подъемник втянул его кабину-капсулу в нижние слои листвы. Он ожидал, что листья будут огромными, но они, маленькие и изящные, напомнили ему листочки сахарного клена.

Вскоре перед Колдуном возник остов первой вет­ви, и стайка алых пичуг-хохотушек встретила его прибытие жутким издевательским смехом. Не­сколько раз они облетели вокруг Колдуна, бесце­ремонно разглядывая его своими серповидными глазками, потом по спирали взвились к верхним ветвям и исчезли.

Эта ветвь была подобна хребту, который, отде­лившись от горной цепи, навис над городом друи­дов. Ее боковые отростки сами по себе были на­стоящими деревьями, и каждое из них, упав, могло бы разрушить по крайней мере один из этих доми­шек, столь милых друидам.

В который раз уже Колдун с недоумением спра­шивал себя: почему обитатели планеты Ригель строили городки у основания подобных деревьев? Что заставляло их заниматься выращиванием этой зелени? Зелени, способной дать власть, силу, мо­гущество — все. И почему они не воспользовались этим могуществом сами? «Конечно же, единственно по глупости»,— усмехнулся Колдун. Местные жители казались ему очень примитивными. Именно поэтому он задался целью их истребить.

Конечно, где было этим друидам додуматься до того, какие блага таят в себе их зеленые листоч­ки и плоды...» — подумал Колдун.

Листва окружала его со всех сторон. Он прибы­вал теперь в обособленном туманном золотисто- зеленом мире, усыпанном цветами. В мире, един­ственным обитателем которого был он сам, пти­цы-хохотушки да насекомые. Иногда сквозь про­светы между листьями он видел кусочки земли вни­зу, но больше — ничего.

Когда до облюбованной им ветви оставалось несколько метров, Колдун дал роботам сигнал остановить подъемник. Кабина, мягко качаясь, за­стыла в воздухе.

Колдун открыл оконце-амбразуру, выбрал под­ходящую точку и, прицелившись, нажал курок тросометра.

Тросометр, словно паук, изрыгнул из себя беско­нечно длинную нить. Тонкий, как осенняя паутина, трос взметнулся вверх; его конец, захлестнув на­меченную ветвь, пролетел сквозь листья и цветы и повис в нескольких сантиметрах от протянутой руки Колдуна. Тот поймал его и, продолжая раска­чиваться в своей прозрачной капсуле, закрепил трос на вершине кабины. Затем дал приказ роботам поднимать его выше.

Неожиданно Колдун увидел дриаду. Он бы ни­чуть не удивился, случить это там, внизу, дриад он видел и уничтожил великое множество; но здесь, на высоте, в зеленом царстве листьев, она явилась настолько неожиданно, что Колдун испытал смя­тение — чувство, совершенно не свойственное ему...

Видение — слабый намек на контуры тела, вспышка красок волшебного мира — мелькнуло и исчезло, растаяло, и тотчас растаяла уверенность Колдуна в том, что он видел дриаду. К тому време­ни, когда его кабина-капсула проникла в шатер из листьев, где, как ему казалось, она только что была, он уже не сомневался, что ничего там не уви­дит. Так и было.

Колдун вдруг заметил, что у него дрожат паль­цы. Усилием воли и несколькими заклинаниями вернул им твердость.

«Смешно так волноваться из-за причуд солнечно­го света, преломляющегося в ветвях!» — сказал он себе.

А через несколько метров подъема ему показа­лось, что видит дриаду снова. Выяснив у роботов, на какой он находится высоте, и взглянул, прове­ряя себя, в сторону ствола. Да, она стояла там, прислонившись спиной к коре, и ее стройные ноги опирались на ветвь, с которой он в этот момент по­равнялся. Тонкая фигура, знакомое по сказкам лицо, золото волос. До нее было не больше двух десятков метров.

— Стоп! — тихо скомандовал Колдун.

Когда капсула остановилась, он ступил на ветвь. Дриада не шелохнулась. Он медленно направился к ней. Она оставалась по-прежнему неподвижна. Колдун протер глаза, втайне надеясь, что видение исчезнет. Дриада стояла на том же месте, застыв­шая, словно древняя статуя, спиной к стволу, и ее ноги опирались на ветвь.

«Убить»,— мысленно произнес Колдун. Но не мог пошевелиться. С недоумением разглядывал дриаду, невесть откуда возникшую на его пути. На ней была короткая, сплетенная из листьев туника, державшаяся на перекинутой через плечо ленте, зеленые сандалии, тоже из листьев, закрывали ее ноги до середины икр. У Колдуна возникло ощуще­ние, что ее словно бы не существует,— так, хитро­умная проделка какого-нибудь волшебника... В этот самый миг она и впрямь вдруг угасла. Ни­какое другое слово не могло передать того, что про­изошло. Не ушла, не убежала и не улетела. Строго говоря, она даже не исчезла. Просто была, а в сле­дующую секунду ее не стало.

Колдун перевел дух. Усилие, потраченное им на то, чтобы взобраться на ветвь и пройти по ней несколько шагов, было ничтожно, однако он весь покрылся испариной. Он ощущал пот на щеках, на лбу и шее, ощущал его на груди и спине. Достал носовой платок и вытер лицо. Сделал шаг назад. Другой. Дриада не материализовалась. Там, где она только что стояла, была сплошь густая листва. И солнечный блик.

Из приемника раздался голос робота:

— Высочайший, у вас все в порядке?

Колдун на секунду задумался.

— Все как нельзя лучше,— наконец прогово­рил он.

— Как она выглядит?

— Она? ...— Колдун вдруг сообразил, что робот, конечно же, говорит о ветви. Он еще раз вытер лицо и спокойно сказал:—Она огромна... Настолько велика, что трудно передать.

— Ничего, мы его одолеем, это дерево... Нам и раньше попадались немаленькие,— заявил робот.

— Но не такие гиганты, как это дерево Позна­ния,— сказал Колдун.

— И все-таки мы с ним справимся.

— Я один с ним справлюсь,— поправил Колдун.

— Не сомневаюсь,— подтвердил робот.— Мы будем поблизости на тот случай, если вы нас позо­вете. Вы готовы к подъему, Высочайший?

— Одну минуту.— Колдун вошел в капсулу.— Пуск! — скомандовал он. Осмотрев крепление троса, он уселся поудобнее, чтобы насладиться подъемом. По мере того, как капсула шла вверх, ему лишь изредка удавалось видеть городок друи­дов. Основную его часть скрывала листва, но порой перед взором возникали окраинные домики, за ко­торыми до самого горизонта простирались поля. Всходы еще едва пробивались, и поля были покры­ты золотистой щетиной крохотных стебельков.

Иногда Колдуну удавалось разглядеть маяча­щие на задних дворах фигурки друидов, уцелев­ших после истребления, он видел даже детей, ка­завшихся отсюда величиной с головастиков,— они плавали в бассейне.

Колдун несколько раз бывал в городке друидов, в их местном храме, который он превратил теперь в мастерскую для своих роботов. Никогда раньше Колдун не видел такой безукоризненной отделки дерева, как в храме друидов. Все было идеально продумано и сливалось в единый ансамбль, стирая границу между фундаментом и полом, между опор­ными балками и стенами. Стены переходили в окна, окна — в стены. Лестницы не просто вели вниз: они словно струились окрашенными под дерево потока­ми. Что же касается искусственного освещения, то свет испускало само дерево.

Признав друидов примитивными, Колдун не мог не заметить, что, не умея обращаться с медью и железом, друиды владели способностью творить чудеса из дерева.

Между тем капсула-кабина скользила все выше.

Забросив трос еще и еще раз, Колдун заученными движениями собрал себе седло. Но сел в него не сразу. Ему нужна была небольшая передышка. Откинувшись в кабине, прикрыл глаза. Однако сквозь веки все равно проникало солнце, и он как бы видел и листья, и цветы, и ярко-голубые кусочки неба...

С расположенной выше ветви, слегка раскачи­ваясь в порывах утреннего ветра, свисал, точно се­ребристая лиана, трос. Ветвь находилась на вы­соте тысячи метров над поверхностью земли.

Тысяча метров! Колдуну не раз приходилось подниматься на высокие деревья, которые он выби­рал себе в жертву, но все они по сравнению с этим казались пигмеями.

Колдун подтянул трос, закрепил на нем седло и дальше взбирался уже сам. Восторг новой победы всколыхнул кровь, умножил силы. Он поднимался неторопливо и уверенно, точно гигантский паук. Перебравшись на ветвь, посмотрел вверх.

До последнего разветвления оставалось каких-нибудь десять — двадцать метров. Нажав малень­кие кнопки, он выпустил вмонтированные в подо­швы ботинок стальные шипы и, распрямляясь, кос­нулся ладонями темно-серой коры. На этой высоте поверхность ствола была гладкой, как шея женщи­ны. Колдун ступил на левую ногу — шипы глубоко вонзились в дерево. Перенес вес тела на эту ногу, сделал шаг правой. Шипы держали надежно. Он полез вверх.

Листва все больше напоминала зеленое обла­ко — огромное зеленое облако, которое скрывало почти весь городок друидов.

Из-за его кружевных краев были видны только самые дальние домики, а за ними безуспешно катилось к горизонту золотое море полей. Когда Кол­дун поднес ладонь к глазам, на его указательном пальце была кровь. Сперва он решил, что пора­нился, но, когда стер кровь, на руке не оказалось ни малейшего пореза, ни царапины. Нахмурился. Быть может, он поранил себе ногу? Наклонился и увидел окровавленную подошву ботинка. Кровь каплями стекала с шипов. Наклонился еще ниже и явственно различил кровавый след, оставленный шипами на гладкой серой поверхности ствола. На­конец он понял, в чем дело: кровь была не его. Это была кровь дерева.

Искрилась на солнце дрожащая от ветра листва, и лениво раскачивался из стороны в сторону ствол. Из стороны в сторону, из стороны, в сторону...

Сок!

Колдуну уже начало было казаться, что этому слову никогда не отстоять своих прав, что его со­знанием навеки завладел этот вводящий в заблуж­дение синоним — кровь...

Сок...

Сколько убийств и кровавых преступлений со­вершил Колдун, вряд ли он сам помнил.

Сок...

Ему совсем не обязательно быть прозрачным. При наличии соответствующих пигментов он мог приобрести любой цвет. Пурпурный. Зеленый. Ко­ричневый. Красный. Кроваво-красный.

«Послушай»,— сказал себе Колдун,— до этого ты взбирался на сотни деревьев и ни на одном из них не видел дриады. Ты убивал их только внизу... Что же случилось? Что?» Он с трудом перевел взгляд ближе к основанию ветви, куда был нацелен его лазерный резак, и заставил себя нажать кнопку. Дерево рассекла узкая щель. Колдун впервые почувствовал почти физическую боль... Он включил передатчик:

— Подъем!

Струной зазвенел натянувшийся трос, вздохнула ветвь. Он углубил разрез.

— Подъем,— повторил он.

На этот раз ветвь приподнялась уже заметно. И вскоре отделилась от ствола.

— Принимать! — скомандовал Колдун.

— Слушаюсь,— ответил из передатчика метал­лический голос.

«Я уничтожу эту дриаду вместе с деревом!» — мысленно произнес Колдун.

Он срезал ветвь за ветвью, внимательно осмат­ривая каждую, но дриады нигде не было. Заметил, что у него снова дрожат руки, а оглянувшись на ствол, увидел такое, от чего они задрожали еще сильнее. Луч на какое-то время заморозил поверх­ность среза, но сейчас, когда на срез упало солнце, из раны начала сочиться кровь...

Нет, не кровь. Сок. Красный сок! Колдун впер­вые в жизни не мог понять, что с ним происходит...

Вдруг он услышал из передатчика обеспокоен­ный голос робота:

— Вы поранились, Высочайший?

— Нет,— ответил Колдун,— это сок дерева. Он похож на кровь.

Потом внизу отвалилась очередная ветвь, и Кол­дун снова увидел «кровь», сочившуюся из новой раны, и ему снова стало плохо, но не так плохо, как прежде. Он уже начал привыкать.

До захода солнца ему удалось срезать восемь ветвей.

Когда наступила ночь, из приемника раздался голос:

— Высочайший намерен провести ночь внизу или вверху?

— Здесь.

— Я пришлю вам ужин.

В воздухе заметно похолодало, и, покончив с едой, Колдун пустил в действие обогревательный прибор, вмонтированный в его кабину-капсулу.

Вскоре начали всходить луны. У планеты Ригель их было три, и непрерывно меняющийся узор лун­ных бликов на листьях и цветах действовал усып­ляюще. В своем новом обличье дерево было пре­красно. Птицы-хохотушки на ночь угомонились, а так как на этой высоте уже не было никаких птиц, которые издавали бы свой нудный звон, стояла полная тишина.

Вначале Колдун увидел лишь отдельные штрихи: сияющую белизну рук, ног, тьму там, где ее тело скрывала туника, расплывчатое серебристое пятно лица. Наконец, все это соединилось, и она возникла перед ним опять во всей своей бледной призрачной красоте. Села на толстую ветвь. В лунном свете ее лицо виделось гораздо отчетливей, чем днем,— очаровательное сказочной миниатюрностью черт и яркой синевой глаз. Долго хранила молчание. Молчал и Колдун, не находя в себе сил совершить новое убийство. Наконец он произнес:

— Это ты была там, на ветви? И в шатре из листьев тоже была ты? И это ты стояла, прислонив­шись к стволу?

— В некотором смысле,— сказала она,— в неко­тором смысле это была я.

— И ты живешь не в городе друидов, а на этом Дереве?

— В некотором смысле,— повторила она.— В некотором смысле я живу на этом дереве. И по­том: — Почему ты убиваешь деревья, дриад и друидов?

Колдун на мгновение задумался.

— По очень многим причинам. Поскольку я — Высочайший из Колдунов, я убиваю все живое потому, что унаследовал одну из родовых черт — презрение к возвышенности и гармонии. Я получаю от этого такое же удовлетворение, какое художни­ку приносит живопись, поэту — стихи, музыкан­ту — песня. Мне хочется быть сильнее всех и могу­щественнее всех. Я знаю, что наступит день, когда все живое и растительное всецело будет в моих руках и я стану повелителем вселенной. Я хочу власти!

— Но зачем тебе власть? Ведь тогда не останет­ся надежд,— удивилась дриада.

— Так нужно,— сказал Колдун.

— Что ж,— произнесла она,— ты сказал, что ду­мал. А теперь мне пора уходить. Я должна подго­товиться к завтрашнему дню. Я буду на каждой ветви, которую ты срезаешь. Каждый упавший лис­ток будет казаться тебе моей рукой, каждый уми­рающий цветок — моим лицом.

— Мне очень жаль — пробормотал Колдун.

— Я знаю,— сказала она.— Но та часть твоей души, которая способна испытывать жалость, жи­вет только ночью. Она всегда умирает на рассвете.

— Я устал,— произнес он.— Я ужасно устал. Мне нужно выспаться.

— Так спи, ложись в свою капсулу и спи,— усмехнулась она.

Спи...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Его разбудило пение птиц-хохотушек, и, выбрав­шись из кабины, он увидел, как они порхают под древесными сводами, проносятся по зеленым кори­дорам, стремительно вырываются наружу сквозь щели в листве, розовые в свете зари.

Он включил передатчик:

— Что внизу?

Роботы отозвались немедленно:

— Сейчас будет подан завтрак. Как вы спали, Высочайший?

— Неплохо.

— Очень приятно слышать...

Когда Колдун обернулся к очередной ветви, чтобы срезать ее, он услышал тихий шепот:

— Я буду на каждой ветви...

В сознании вдруг вспыхнули видения прошлой ночи и на какой-то миг парализовали его голос. Он взглянул туда, где, поблескивая на солнце, трепе­тали под ветром убранные листьями тонкие боко­вые ветви, и на этот раз даже удивился, не увидев там дриады.

Прошла не одна минута, прежде чем он наконец заставил себя перевести взгляд к основанию ветви, куда ему сейчас необходимо было смотреть.

Когда ветвь стала опускаться, он переменил положение и отсек боковые ветви. В ту же секунду почувствовал на щеке нежное прикосновение лист­ка. Его лица словно коснулась рука женщины. Кол­дун отпрянул и с яростью потер щеку. Отведя руку, увидел на пальцах красную влагу.

Кровь, нет, не кровь, сок был на них еще до того, как он потер щеку, однако он был настолько по­трясен, что не сразу понял это. Когда же понял, ему стало немного легче. Но от этого минутного облегчения не осталось следа, когда Колдун повер­нулся, чтобы проверить, плавно ли идет трос, и уви­дел струившуюся из свежего среза кровь.

Обезумев, какое-то мгновение он видел перед собою только обрубок женской руки. Из передат­чика раздалось:

— Высочайший! Высочайший! У вас все в по­рядке?

Колдун осознал, что спрашивает один из робо­тов.

— Что такое?

— Я спрашиваю: все ли у вас в порядке?

— Да... У меня всегда все в порядке. Иначе быть не может.

— Несомненно... Но вы слишком долго не отве­чали: кроме того, мы недавно осмотрели срезанные обрубки этого дерева Познания и установили, что древесина наполовину гнилая... Поэтому, Высо­чайший, проверяйте прочность ветвей, за которые вы держитесь.

Робот умолк.

— Лично мне дерево кажется вполне здоро­вым,— сказал Колдун.— Я приказываю вам сохра­нить все до единого: ветви, листья, цветы... Чтобы ничего не ускользнуло, не проросло вновь на этой земле.

— Хорошо,— ответил робот.— Мы все части дерева сложили в наш звездолет. Но, Высочай­ший, не доверяйтесь все-таки дереву. Я проверил пробы сока... В соке нет никакого красящего пиг­мента, наличием которого можно было бы объяс­нить его странный цвет.

— А может, это само дерево Познания застав- _1Яет нас видеть кровь? — проговорил Колдун.

Робот разразился металлическим хохотом. Кол­дун выключил передатчик.

Срезая следующую ветвь, он уже чувствовал себя намного спокойнее, хотя новый обрубок «кро­воточил» еще сильнее.

Колдун переместился на следующую ветвь и, по­вернувшись спиной к стволу, двинулся к ее отда­ленному концу. Внезапно ощутил под ногой что-то мягкое. Опустив глаза, увидел, что наступил на цветок, упавший не то с верхушки дерева, не то с одной из только что срезанных им веток. Колдун нагнулся и поднял его. Цветок был раздавлен, стебель его сломан, но, даже умирая, он каким-то необъяснимым образом вызывал в памяти женское лицо.

...Колдун набросился на дерево Познания, на­деясь, что усталость притупит разбуженные в нем чувства.

Работал с остервенением. Произносил заклятие за заклятием, срезал ветви и сбрасывал их вниз. Сок обагрил его руки, запятнал одежду, но Колдун заставил себя не думать об этом, как и о цветах, о листьях, которые порою ласково касались его лица. К полудню он уже спустился ниже той ветви, на которой провел ночь, и над ним уходила ввысь, в листву вершины, огромная колонна оголенного ствола.

Он наспех пообедал и снова взялся за работу. Солнце палило нещадно, и сейчас Колдун остро ощущал отсутствие ветвей и листьев, которые накануне защищали его от жгучих лучей. Своими размерами нижние ветви внушали ему благого­вейный страх.

Чем ниже Колдун опускался, тем яростней зву­чали его заклинания, тем сильнее кровоточило де­рево. Кровь, сочившаяся из обрубков, каплями стекала вниз, заливая ветви и листья и превращая все вокруг в какой-то кошмар из окровавленных пальцев и пропитанной красным одежды. Времена­ми Колдуна совсем покидали силы, руки не слу­шались его, едкий дым, выпускаемый им из спе­циального прибора, напоминающего слоновий хо­бот, застилал глаза, но он не уставал твердить себе, что если не доведет дело до конца и оставит живым хотя бы один росток или цветок с этого де­рева, то никогда не станет Верховным Правителем Вселенной. Словом, к исходу дня работы остава­лось уже не так и много.

Он расположился в капсуле на одной из ветвей и попросил роботов прислать ему воды и ядовитых веществ, которые он применял для своих новых опытов. Когда роботы выполнили его просьбу, Колдун спокойно прикрыл глаза.

На небе высыпали звезды. Колдун подумал: «Интересно, придет ли она сегодня ночью? Если да, я тут же с нею разделаюсь с помощью новой ядовитой смеси с планеты Орта».

Становилось все холоднее. Наконец поднялась первая луна, и вскоре к ней присоединились две ее серебристые сестры. Их белоснежное сияние преобразило дерево. Ветви, в том числе и та, на ко­торой он сидел, казались лепестками огромного цветка. Но иллюзия эта вмиг рассеялась, когда взгляд Колдуна упал на поднимавшийся из самой середины этого цветка изуродованный, весь в об­рубках ствол.

Колдун не отвел глаз. Встав во весь рост, он повернулся лицом к стволу и взглянул вверх, на эту беспощадную карикатуру, созданную его соб­ственными руками. Выше и выше поднимался его взгляд, все выше и выше, туда, где прекрасная, как волосы женщины, блестела шапка вершины... Колдун вдруг заметил, что в волосах был заколот цветок, одинокий цветок, слабо мерцавший в лун­ном свете.

Он протер глаза и присмотрелся. Цветок не ис­чез. Он был какой-то странный, не похожий на остальные: цвел над самым близким к вершине обрубком ветви. Над тем самым обрубком, где он впервые увидел кровь дерева.

Лунный свет становился все ярче. Колдун оты­скал глазами развилку, через которую проходил трос, и скользнул взглядом вниз до того места, где закрепил его, покончив с дневной работой. Протянув руку, Колдун коснулся троса. Прикос­новение было приятным, и через мгновение, обли­тый лунным светом, он уже лез вверх.

Лез выше и выше, к лунному свету, как к волшеб­ству, неся на груди тюбик с ядовитой грязно-коричневой массой. Дыхание Колдуна было ровным, он не чувствовал усталости. И лишь когда добрал­ся до развилки, через которую проходил трос, на­чал задыхаться и почувствовал, как налились усталостью руки. Сделав на конце веревки петлю, он сложил ее витками и забросил на обрубок ветви, торчавшей над ним. Он проделывал это еще восемь раз, прежде чем достиг очередной развилки. Грудь Колдуна теснило, тело содрогалось от пред­вкушения скорой победы над деревом. Он, точно скорпион, выпустил шипы и полез дальше, преодо­левая последние метры ствола. Добравшись до са­мой высокой развилки, он поднял голову и увидел Дриаду, сидящую на суку, и цветок был ее лицом.

Колдун выдавил на ладонь вязкую ядовитую массу, но дриады взгляд парализовал его волю. Масса разлилась по стволу, не причинив боли и вреда.

«Что стало с моею силой?» — подумал Колдун.

Она спокойно смотрела ему в глаза, затем со слабым вздохом отодвинулась, освобождая место для него, и он сел рядом, а далеко внизу, подобно гигантскому перевернутому зонтику, раскинулись нижние ветви дерева и, обрамляя его убранные листьями края, словно многоцветные капли дож­дя, мерцали огоньки наполовину разрушенного го­рода друидов. Колдун заметил, что дриада стала еще тоньше, еще бледнее и в ее глазах была грусть.

— Ты ведь тоже пыталась убить меня, прав­да? — отдышавшись, спросил Колдун.— Ты не ве­рила, что я смогу взобраться сюда...

— Я знала, что с этим ты справишься и захо­чешь убить меня,— сказала она.— Но твой яд бес­силен... А я... я завтра убью тебя. Не сегодня.

— И как же ты это сделаешь? — усмехнулся Колдун.

— Я... я не знаю...

— Но почему ты хочешь убить меня?

— Это мое единственное дерево... Дерево Поз­нания — мой дом. Мой и всех остальных. Под его ветвями вырос наш город... А ты... ты просто ни­чего не понимаешь...

— Я понимаю!

— Нет. Сейчас нет.

Лунный свет, стекая с листьев, осыпал плечи дриады серебристой капелью. Из золотого серебря­ным стало поле, раскинувшееся внизу, и серебря­ной мачтой затонувшего корабля казалось виднев­шееся вдали мертвое дерево с голыми перекладинами усохших ветвей, на которых когда-то вздувались паруса листьев. Искрясь на солнце, они полоскались под теплыми летними ветрами, трепетали весной в порывах предрассветного бриза, дрожали осенними вечерами от холодного дыхания первых заморозков...

«Интересно, что же произойдет с этой дриадой, когда умрет ее дерево?» — подумал Колдун.

_ Я тоже умру,— ответила она, прежде, чем он успел спросить вслух.

— А почему?

— Тебе этого не понять.

— Прошлой ночью я подумал было, что ты мне приснилась,— помолчав, сказал он.— А сегодня утром, проснувшись, уже и не сомневался, что это был сон. И все же, даже если ты — видение или призрак, я найду способ убить тебя.

— Ты убьешь меня,— тихо подтвердила она.— Ведь ты не можешь иначе. А убив, будешь вспо­минать меня всю жизнь и гадать, приснилась я тебе или нет.

— Нет, не буду...

— Будешь... Ведь ты убьешь дерево... Великое дерево Познания. И за это будешь наказан.

— Кем же?

— Собой. Своей совестью, сердцем.

Колдун усмехнулся:

— У меня нет сердца.

— Но есть Великий Закон...

— Нет Закона выше меня. И после того, как я покончу с этими дурацкими деревьями, все Законы Вселенной будут у меня в руках.

— И все же ты будешь так одинок,— вздохну­ла она.

Колдун протянул руку, чтобы коснуться ее. Но она выскользнула и отодвинулась к краю сука. Он последовал за нею, не обращая внимания на то, что сук под ним прогнулся.

Он напряг глаза. Дриады не было. Только ли­стья, и тени, и лунный свет. Он начал медленно двигаться обратно к стволу, как вдруг почувство­вал, что сук под ним гнется все больше, и услышал треск разрывающейся древесины. Но сук обломил­ся не сразу. В последнюю секунду Колдун успел обхватить руками ствол и, прильнув к нему всем телом, висел так, пока ему не удалось вонзить в дерево свои шипы.

Долгое время он не шевелился. Слышал, как постепенно замирает свист рассекаемого падаю­щим суком воздуха, как далеко внизу зашелесте­ла листва, сквозь которую он пробивал себе путь, как со слабым ударом упал на землю.

Наконец Колдун двинулся вниз. Спуск был ка­ким-то совершенно нереальным. Казалось, ему не будет конца.

Он вполз в свою капсулу и понял, что не слезет с этого дерева, пока не погубит его. Это дерево должен убить он сам. Своими руками.

Вскоре он заснул с мыслью о последней ветви.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Именно последняя ветвь едва не убила его. К тому времени, когда он срезал все остальные, наступил полдень, и Колдун ненадолго прервал работу, чтобы отдохнуть.

И вот все же наступил момент, когда первая самая мощная ветвь стала последней: ее листва не­лепо нависала над разоренным городком друидов.

Колдун включил передатчик:

— Поднимайте ее! — скомандовал он.— Вира!

Туго натянутый трос придавал сейчас ветви сходство с висячим мостом. Колдун двинулся об­ратно к стволу и, дойдя до него, приготовился срезать ветвь. Едва он нажал курок, как из листвы на другом конце ветви выпорхнула стайка птиц- хохотушек.

— Вира! Вира! — крикнул он роботам.

Застонав, ветвь слегка приподнялась. Птицы-хохотушки трижды облетели вокруг ствола, мол­ниеносно взмыли к вершине и исчезли из виду. Колдун резанул снова. Эта сторона дерева была обращена к солнцу, и из образовавшейся щели выступил сок и тонкими струйками потек вниз по стволу. Колдун внутренне содрогнулся, но резанул еще раз.

— Не ослабляйте натяжения! — сказал он в пе­редатчик.

Ветвь постепенно поднималась все выше, внушая ужас своей гигантской массой. Среди ранее срезан­ных Колдуном ветвей попадались большие, но ря­дом с этой они выглядели карликами.

— Чуть быстрей! — командовал Колдун и шеп­тал свои заклятия, окуривая ствол ядовитым ды­мом.

Ветвь стала подниматься, равномерно откиды­ваясь назад к стволу. Колдун бросил быстрый взгляд вниз. Роботы прекрасно справлялись со своей работой.

Ветвь стояла уже почти вертикально. Наступил критический момент.

«До чего же ярко палит солнце! — подумал Кол­дун.— И никакой тени, чтобы укрываться от его жгучих лучей. Ни малейшей тени. Ни клочка, ни пятнышка».

Колдун зажмурился и представил себе, как вско­ре во Дворце будет демонстрировать жрецам, вол­шебникам, всем-всем живым и неживым сущест­вам превращенное в мумию Дерево Познания... Дерево, превращенное в тень... Эта мысль льсти­ла его тщеславию.

— Высочайший! — услышал он предостерегаю­щий металлический голос.

Колдун словно вынырнул из глубины моря на поверхность. На него надвигалась темная громада ветви, которая, обламываясь по линии надреза, от­делялась от своего основания. Он услышал гром­кий треск и скрежет коры о кору. Он увидел кровь.

Хотел было метнуться в сторону, но ноги его словно налились свинцом, и, застыв на месте, он мог только смотреть, как неумолимо приближает­ся ветвь, и ждать...

Он закрыл глаза.

«Это завтра я убью тебя,— сказала дриада.— Не сегодня».

Загудел трос, приняв на себя всю тяжесть отло­мившейся ветви, и Колдун почувствовал, как за­дрожало дерево.

Но удара почему-то не последовало, тело Колду­на не было раздавлено и размазано по стволу. Сейчас для него существовала только тьма за опу­щенными веками и ощущение, что время останови­лось.

— Высочайший! Вам нужно прервать работу! — все так же бесстрастно говорил один из роботов.

Колдун открыл глаза. В последний миг ветвь качнулась в другую сторону, пошла обратно. Ноги его ожили. Отчаянно цепляясь, как гигантское на­секомое, когтями за кору, Колдун перебрался на противоположную сторону ствола.

Дерево все еще содрогалось, и это мешало сесть в спасительное седло, но, прижавшись к выпук­лостям коры, Колдун ухитрился так, пока не стих­ла вибрация. После этого вернулся по стволу обратно, туда, где на конце троса покачивалась ветвь.

— Высочайший! Вам нужно спуститься! — отче­канил робот.

— Это мое дерево! — отозвался Колдун.

Он полез вверх по тросу. Запрокинув голову, присмотрелся, нашел глазами развилку и перебро­сил через нее сидельную веревку. Взобравшись повыше, принялся внимательно обшаривать взгля­дом ветви. В общем-то он ожидал, что найдет дриа­ду там. Птицы-хохотушки таращили на него свои глаза-полумесяцы. Он хотел окликнуть дриаду, чтобы покончить с ней, но не знал ее имени. Да и было ли у нее имя? Странно, что он не догадался спросить, как ее зовут. Колдун разглядывал при­чудливые изгибы ветвей, невиданные узоры ли­стьев. С трудом оторвал взгляд от цветов. Кажет­ся, ее не было. Значит это был просто призрак. Мертвый призрак — порождение луны. Так решил Колдун и усмехнулся.

Как видно, она не была ни призраком, ни явью. Верхушка дерева пустовала — ни ее лица, подобного цветку, ни сотканной из листьев туники, ни тонких рук и ног цвета спелой пшеницы, ни зо­лотых, как солнце, волос. Колдун не мог бы ска­зать, что он испытал, не обнаружив ее — облегчение или разочарование. Он хотел и не хотел ее убивать. Странное чувство небывалого смятения внушало ему это дерево. Вдруг почудилось, что, падая, вершина склонилась перед небом в про­щальном поклоне, и Колдун опустил глаза. Вер­шина поплыла к земле, точно зеленое облако, и летним ливнем зашумел рассекаемый листьями воздух. Дерево затряслось, как плечи рыдающей женщины.

— Блестящая работа, Высочайший! — услышал он голос робота.— Вы теперь Верховный Прави­тель Вселенной.

— Сомневаюсь,— неожиданно возразил Кол­дун.

К вечеру, не покидая свою капсулу-кабину, Колдун принялся наблюдать за серебристым восходом лун и робким пробуждением бледных звезд.

На этот раз дриада приблизилась к нему на цы­почках и, сев рядом, устремила на него печальный взгляд своих глубоких глаз.

— Значит, ты опять явилась,— проговорил он.— Где же ты скрываешься?

— Нигде,— ответила она.

— Но должна же ты где-нибудь пребывать!

— Ты ничего не понимаешь,— сказала она.

— Ты боишься, что я убью тебя?

Она, помолчав, сказала:

— Завтра ты поймешь...

— Завтра?

— Да.

— Завтра будет слишком поздно.

— Сегодня уже слишком поздно. Слишком поз­дно было вчера. Слишком поздно было еще до того, как ты поднялся на дерево. Но теперь ты — не

ты. Другое существо... Механический звездный ро­бот похитил твое сердце...

— Что ты болтаешь?!

— Я знаю, что говорю. Я многое знаю... Ты тоже мог бы узнать многое, но теперь сердце твое не смо­жет этого сделать...

— Что за чушь! — воскликнул Колдун.— В моих руках все! Плоды, цветы, побеги с дерева Позна­ния...

— Ты ничего не понимаешь,— вздохнула она.— Тебя больше нет.

— Ты лжешь!

— Я никогда не лгу. Ты лишился души, сердца и красоты. Ты стал никем. Тебе только кажется, что теперь ты — Верховный Правитель Вселенной. Ты осмеиваешь обычаи друидов, обвиняешь их в невежестве и суеверии, ты хочешь создать новые обычаи... Ты начал изготавливать предметы из же­леза, бронзы, но ты нарушил экологический ба­ланс, нарушил Закон, который не только поддер­живал существование маленьких друидов, но и стимулировал его. Ты уничтожил их городок... Их деревья... Ты ничего не понимаешь... Для того чтобы получить, нужно и давать... Это Закон, ко­торый ты нарушил. И со временем ты заплатишь за это.

— Ты права,— сказал он.— Я этого не понимаю.

— Ты поймешь это завтра. Завтра тебе все ста­нет ясно.

— Прошлой ночью я хотел тебя убить. Я пытал­ся тебя найти сегодня...

— Ты убил не меня. Ты убил себя.

— Как?

— Неважно...

Внезапно Колдун протянул руку и коснулся ее

лица. Кожа была нежной и холодной, как лунный свет, нежной, как лепесток цветка. Тело ее содрог­нулось, точно по нему прошла волна. Он повер­нулся к ней. Она была светом и тенью, листьями и цветами, она была ароматом, дыханием ночи. Он услышал ее голос. Голос этот был настолько тих, что он едва разобрал слова:

— Ты навсегда останешься в одиночестве. На­всегда.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Колдуна разбудил солнечный свет, просочив­шийся сквозь капсулу. Он не увидел больше алого порхания птиц-хохотушек, не услышал их утренне­го щебета.

Дерево, залитое солнцем, безмолствовало. Оди­нокое. Мертвое. Нет, не совсем мертвое. У входа в кабину межзвездного корабля переплелись пре­лестные зеленые ветки, усыпанные цветами.

Колдун выпрямился во весь рост. Стояло тихое утро. Над великим полем друидов поднимался ту­ман, и в ярко-голубом небе, словно только что выстиранное белье, висели обрывки перистых облаков.

Колдун подошел к обрубку одной из ветвей и посмотрел на роботов. Они по частям переносили Дерево в звездолет.

— Осталось расчленить ствол! — доложил ро­бот.

Они принялись за дело вдвоем, и через несколько минут огромный ствол, некогда бывший опорой высокого и гордого дерева Познания, лежал разрезанный на одинаковой длины куски.

Колдун никогда не волновался по-настоящему. Он обошел груду бревен вокруг и снова увидел дриаду... Он знал, что найдет ее, если будет смотреть внимательно. Она была солнечным светом и цветком, переменчивым рисунком трав. Он видел ее не в целости, а по частям: талию, грудь, руки, лицо... Прекрасное, умирающее лицо...

— Их было когда-то пятьдесят миллионов, этих друидов,— почему-то проговорил Колдун.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Из оцепенения, вызванного нахлынувшими вос­поминаниями давних лет, высочайшего Колдуна вывел голос камергера:

— Высочайший! Нам пора в путь. Оракул храма Пурпура сказал, что спящий дух древней богини друидов, пребывающий в храме Диких Обезьян, поможет нам раскрыть секреты этого проклятого обрубка, который мы храним много лет, так и не познав его тайны.

— Да. Дерево, срубленное мною много лет назад на земле друидов, молчит,— произнес Колдун.— И я не в силах заставить его заговорить. Я исполь­зовал все свои знания, все заклятия, но тщетно...

— Высочайший! Усопшая богиня дерева находится в храме Диких Обезьян. Так сказал наш Оракул. Если мы разбудим ее и с помощью магических заклинаний заставим заговорить, она рас­скажет все секреты этого дерева, все секреты древних друидов...

— Я слышал, что новое поле друидов снова выращивает дерево Познания на своей земле? Как это могло произойти, не понимаю... Видимо, уцеле­ли какие-то корни, ростки...

— Да, Высочайший, эти друиды на удивление терпеливы. Они вырастили целый сад таких де­ревьев и раздают их плоды каждому...

Колдун сцепил пальцы и прошептал:

— К друидам не подступиться с тех пор, как их стали защищать черепашки ниндзя... У них в руках Огненный меч... Никогда не прощу себе этого...

— Но мы можем отнять у них и Огненный меч, и все тайны, все мудрости и знания... И тогда...

Колдун резко прервал камергера:

— Я не знаю, как это сделать.

— Оракул храма Пурпура сказал, что нам нуж­но лететь в город Диких Обезьян, где находится усыпальница Богини древних друидов Кары... Она поможет нам...

— Что ж, тогда следует торопиться! Где мой Небесный Меч? — воскликнул Колдун.

— Он ждет вас, Высочайший! — откликнулся камергер.

— Тогда в путь! В город Диких Обезьян.

Итак, Высочайший Колдун вместе с камергером и роботами полетел на своем звездолете к городу, где жили Дикие Обезьяны, день и ночь сторожа­щие усыпальницу, в которой покоилась душа древ­ней богини друидов Кары.

Ступив на землю, они незаметно вошли в город. Высокая, горячая от зноя трава ложилась под ноги Колдуна, пестрея венчиками странных цветов, вызывая какие-то давно забытые ощущения, трево­жащие душу. Океан света, подпиравший до этого голубой купол, схлынул на запад, небо стало за­думчивым, как глаз с опущенными ресницами. Над планетой клубились сумерки.

Колдун внимательно осмотрелся вокруг.

— Близится час, когда все звери отправляются на водопой,— сказал он камергеру.

Камергер кивнул, вздрогнул и остановился. В траве слышался легкий шум.

Колдун дал роботам знак быть наготове. В тот же миг мимо Колдуна, не замечая его, промчался получеловек-полуобезьяна. Если все же назвать это существо человеком, то придется заметить, что он был цвета золы, с тонким серебристым копьем в руках. Бежал словно играючи, без спеш­ки, но промелькнул очень быстро одним плавным, эластичным прыжком.

— Это они, племя Диких Обезьян., дикари,— прошептал камергер.

— Значит, скоро мы увидим Кару,— заключил Колдун.

Смятая бегущим трава медленно выпрямлялась. Неподвижный, сжимая в руках Небесный меч, Колдун припоминал мелькнувшее перед ним лицо, удивляясь отсутствию в нем свирепости и тупости. Обычные человеческие черты, не лишенные свое­образной красоты. Колдун не успел толком осмыс­лить этого, как снова послышался шорох травы и мимо них пробежал второй обезьяно человек. Он скрылся, за ним вынырнул третий, сверкнул рас­сеянными, не выражающими ни малейшего беспо­койства глазами, исчез, и только тогда Колдун и камергер упали на землю, чтобы не выдать своего присутствия.

Нахмурившись, потому что неожиданное появ­ление Диких Обезьян лишило Колдуна свободы действий, он пытливо провожал взглядом появляю­щиеся смуглые мускулистые фигуры. Одна за дру­гой скользили они в траве, прокладывая четко обозначавшуюся тропинку. На руках и ногах у них звенели металлические браслеты, а прически были разукрашены яркими лоскутками.

«Погоня или охота»,— мысленно произнес Кол­дун.

Стемнело. Колдун прислушивался, снова ждал чего-то еще. Разгораясь, вспыхивали на небоскло­не звезды. Тишина, подчеркиваемая одинокими криками птиц, наполнила Колдуна смешанным чувством любопытства и неудовлетворенности, как будто чья-то таинственная душа обмолвилась ко­ротким полупризнанием.

Колдун поднялся. За ним встал и камергер.

— Идем! — скомандовал Колдун.

Тьма не давала идти быстро. Колдун включил маленький ручной прожектор, и бледный круг света обозначил им путь, ныряя в траве.

— Высочайший! Высочайший!

Это звали роботы. Колдун обернулся. Тревож­ный голос с ясным металлическим тембром повто­рился еще трижды и стих...

— Кажется, что-то новое,— сказал Колдун ка­мергеру.— Что с нашими роботами?

Камергер втянул голову в плечи.

— Не знаю...

Со всех сторон их обступал лес. Желтый свет прожектора перемещался светлым овалом со ство­ла на ствол. С ним боролся живой свет гигантско­го костра, разложенного посередине лесной лу­жайки, шагах в сорока от Колдуна. Красные блики, отражаясь от листьев, падали к его ногам. Вокруг костра теснились дикари. Там были муж­чины, женщины и дети; смуглые тела их, лосня­щиеся от огня, составляли подвижное ожерелье. Гигантский, подсвеченный снизу столб горячего воздуха уходил в поднебесный мрак.

Некоторые сидели кучками, поджав ноги, одеж­да их и оружие лежали тут же — незатейливая смесь шкур, железных шипов и пик. Дикари ели. Большие куски поджаренного мяса перехо­дили из рук в руки. К мужчинам прижались женщины,— маленькие, проворные в движениях, с кроткими глазами котят и темными волосами. Женщины держали в руках бутыли с узкими гор­лышками. Мужчины утоляли жажду и без промед­ления возвращались к еде.

Колдун смотрел во все глаза. Слышался визг детей Диких Обезьян. Взрослые хранили молча­ние. Изредка чье-нибудь отдаленное восклицание звучало подобно крику ночной птицы, и опять слы­шался лишь беглый треск пылающего костра. Го­лые, все были точно одеты: это ощущение порож­далось за счет их своеобразных движений.

Колдун вздрогнул. Звучный и веский удар неви­димого барабана повторился несколько раз. Сип­лая трель дудок сопровождала эти удары унылой мелодией.

— Это гимн в честь богини Кары,— прошептал на ухо Колдуну камергер.— Значит, ее усыпаль­ница где-то рядом.

Барабан издал сердитое восклицание, громче за­выли дудки, высокие голоса, звучащие наперебой, слились в тревожном темпе. Толпа, теснящаяся вокруг костра, превратилась в сплошное кольцо черных голов на красном фоне огня... Потом все это устремилось в одном направлении — в заросли. Так Дикие Обезьяны вывели Колдуна и камергера к сокрытому на окраине леса храму, напоминаю­щему пещеру. К храму, где покоился в усыпальни­це дух древней богини Кары, которой предстояло в эту ночь обрести свой прежний облик.

Снова загудели бесчисленные дудки, зазвучал чей-то напряженный голос. Пение подхватила вся толпа.

Колдун напряженно слушал, пытаясь совладать с необъяснимым волнением, наполнявшим его смутной тоской.

Камергер переминался с ноги на ногу. Древняя музыка действовала и на него.

Пение, набрав силу, перешло в ликующие клики.

— Сейчас покажется богиня Кара,— прошеп­тал камергер.

Он хотел что-то добавить, но не успел: из пещер­ного святилища вышла сама древняя богиня друи­дов — златовласая Кара.

Колдун отшатнулся. Перед его взором была та, которая много лет назад на дереве Познания про­рочествовала ему:

— Ты будешь очень одинок... Навсегда.

«Значит, это была богиня друидов Кара»,— в смятении подумал Колдун.

— Она нужна мне! — произнес он вслух.

Камергер покачал головой, но в тот же миг на­правил в глаза Каре яркий луч Забвения, исходя­щий из его волшебного перстня.

— Прекрасно! — воскликнул Колдун и повто­рил: — Она нужна мне!

Племя Диких Обезьян тотчас с глухим ревом обратилось в бегство. А златовласая богиня древ­них друидов Кара, словно в оцепенении, шла навстречу Колдуну, далекая от мысли встретить кого-нибудь, кроме друга. Где-то вскрикнула ночная птица, и Кара открыла глаза. Несколько Диких Обезьян бросилось на защиту своей богини, но двумя-тремя ударами Небесного меча Колдун расправился с ними.

— Я поразил их! — радостно воскликнул он.

Луч Забвения, исходящий из перстня незнако­мого человека, наполнил сердце Кары тревогой. Лицо ее выражало смятение.

Колдун засмеялся.

— Я — Высочайший Колдун, Правитель Вселен­ной, и я—твой друг,— сказал он, обращаясь к Каре.

— Дерево,— тихо прошептала она, силясь что-то вспомнить.— Дерево...

Луч Забвения снова полоснул ее по глазам. Ру­ка Колдуна коснулась ее тела.

— Я — твой друг, и ты отведешь меня к древне­му городу и откроешь секрет дерева Познания...

— Кара, мы твои друзья,— подхватил камер­гер,— мы твои друзья. Ты отведешь нас к древнему городу друидов и откроешь секрет Великого Зна­ния,— Великой Силы...

— Это ловушка,— прошептала Кара.

Колдун поднял над головой Небесный меч, свер­кающий, словно полуночная звезда.

— Какая еще ловушка! Я — Высочайший Кол­дун, Правитель Вселенной...

На мгновение Кара закрыла глаза. Внутренним зрением она вдруг увидела, как чья-то лапа тихонь­ко проникла ей в затылок. У Кары закружилась голова...

— Что вы сделали? — спросила она у Кол­дуна.

— Ничего особенного,— оскалился тот.

Внезапно Карой овладело неведомое, все воз­растающее ощущение счастья. Она снова смежила глаза, и в памяти стали возникать самые ранние, древние впечатления: солнечные блики зеленой листвы, щебет птиц-хохотушек... Кара еще не осо­знавала потери, ее мысли свободно путешествова­ли в прошлом.

— Да! — наконец произнесла она.— Вы узнаете секреты Великого Знания.

— Наконец-то! — воскликнул Колдун, опуская свой Небесный меч.— С помощью секретов древ­них друидов мы уничтожим этих проклятых чере­пах и тогда...

Кара по-прежнему счастливо улыбалась.

Как бы мне хотелось, чтобы эта планета жила в мире, как в прежние времена,— прошептала она.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В городе друидов, выросшем заново под зеленой сенью дерева Познания, выросшего на месте преж­него, царило небывалое оживление.

Близнецы Трилли и Ялли проводили новые опы­ты волшебных превращений, используя лепестки цветов с дерева Познания. Один за другим в про­зрачных колбах в белом облаке цветочного пара появлялись духи растений, насекомых, птиц.

— Браво! — хлопали в ладоши друиды.

Это было настоящее праздничное представ­ление.

— А теперь снова преврати его в насекомое! — раздался детский голос.— Слышишь, Ялли!

— Одну минутку! — с готовностью отозвался Ялли.

Он опустил еще пару розовых лепестков в кипя­щую колбу, и перед изумленными и счастливыми друидами возникло новое живое существо.

— Какой ужас! — печально сказало новоявлен­ное существо.— Вечно эта спешка. Я очень прошу извинить меня. Подождите.

Ялли согласился. Тем временем розовые зрачки пришельца быстро и ритмично сокращались.

— Я так неудачно материлизовался,— сказал он, хлопая прозрачными крылышками.— Но все- же раскрою вам какой-нибудь из своих секретов. Хотели бы вы узнать тайну трансмутации? Искус­ственного превращения элементов? Или получить средство для лечения всех вирусных заболеваний? Меня зовут Буффи,— представилось полупрозрач­ное существо.

— Называй нас Ялли и Трилли,— откликнулись близнецы.

— Прекрасно,— сказал Буффи.— Я бы с удо­вольствием отведал плодов с вашего дерева.

— Пожалуйста! — Ялли тут же положил перед пришельцем несколько спелых золотистых плодов.

— Скажите, а я ничего не перепутал? — поин­тересовался Буффи, пробуя плоды.— Это планета Ригель?

— Да! Конечно!

— Это город древних друидов! — раздались голоса.

— Ну что ж, понятно, понятно,— заключил пришелец. Его розовые зрачки стали сокращаться еще быстрее.— Хотите вместе со мной поиграть?

— Хотим!

— Хотим!

— Хотим!

На друидов опыты превращений, которые про­водили Ялли и Трилли, всегда производили боль­шое впечатление.

— Скажите,— обратился Трилли к пришельцу, пока тот лакомился плодами Познания,— вот толь­ко что упомянули о трансмутации... Это было бы очень интересно...

Но Буффи прервал его, отчаянно вращая свои­ми розовыми зрачками:

— Очень вкусные плоды... Очень красивое Де­рево... А не хотите ли вы со мной поохотиться?

— Но... мы не любим охотиться,— растерянно сказал Трилли.

— Черт возьми! Ты же насекомое! — рассердил­ся Ялли.— Какая еще охота? Сейчас посажу тебя обратно в колбу, и отправляйся ты на все четыре стороны.

Это прозвучало как констатация факта, отнюдь не оскорбление, диковинное существо, не моргнув глазом, согласилось:

— Да-да, разумеется, какая может быть охота.

Тонюсенькое, со стебельками-ручками и коче­рыжками-ножками, оно казалось маленькой не­умелой пародией на разумное существо. И ручки и ножки брали начало в верхней части тела. Ножки были длиннее, чем само туловище, и в коленях переламывались не назад, а вперед. За спиной трепетали прозрачные крылышки. Существо по имени Буффи сидело как бы на коленях у самого себя, и конец его шерстистого брюшка почти ка­сался поверхности стола, на котором Трилли и Ялли производили свои веселые опыты.

— А теперь скажи-ка, откуда ты взялся? — спросил у пришельца Трилли.

— Я — тулонец,—- заявил Буффи.— С Тулона, другими словами.

Крошечное его личико заканчивалось роговыми челюстями. Пара качающихся антенн венчала над­бровные дуги, глаза с розовыми зрачками сверкали множеством мелких граней.

— Именно,— подтвердил Буффи.— Я самый настоящий тулонец.

— Но, насколько я знаю, планета Тулон насе­лена эльфами,— сказал Трилли.

— Разумеется,— кивнул Буффи.— Я — эльф.

— Но ведь ты плод моих опытов,— задумчиво произнес Ялли.

— Послушайте,— продолжал Буффи,— мы, на­секомые, существовали на планете Тулон издавна, мы видели, как рождались ящеры и динозавры, видели, как они вымерли... Мы видели, как появи­лись первые люди нашей планеты. Мы стали даже сотрудничать с человекообразными. Но это было скверное время...

— Но почему же, черт возьми, ты возник в моей колбе?! — снова воскликнул Ялли.

— Почему? Меня выслали...— сказал Буффи со злостью.

— Выслали?

— Я — мутант! Суперэльф! Новая ступень в на­шей эволюции. Вы можете взглянуть на меня через увеличительную линзу Времени.

— Я этого не пробовал,— смущенно сказал Ял­ли.— Но если ты разрешаешь...

Он поднес к глазам линзу, и вдруг огромное чер­ное облако взметнулось из колбы, стоящей на сто­ле. Маленькое насекомое на глазах стало увеличиваться в размерах и все больше походило на ог­ромного летающего динозавра.

— Черт возьми! — выругался Трилли.— Ялли, что за духов ты стал вызывать?!

— О-о! —простонал Ялли.— Кажется, я что-то напутал. Скажи, Трилли, ты хочешь, чтобы оно исчезло?

— Пожалуй, это было бы неплохо,— отозвался Трилли.

— Я недавно сконструировал нужный для этого прибор — аннигилятор. Попробуем его в действии.

— Что же ты ждешь? Пока этой эльф превратит­ся в чудовище?

— Сейчас, сейчас,— заторопился Ялли.

В одно мгновение он приложил похожий на фо­тообъектив приборчик к глазу и мигнул. Страшное насекомое тут же исчезло.

— А теперь попробуем вернуть нашего тулонца,— сказал Ялли, воодушевленный успехом.

Он положил в колбу несколько зеленых листьев и добавил пару кусочков льда. Из колбы с шипе­нием вырвалось зловонное облако дыма.

— Ялли! — вскричал Трилли.— Что ты наде­лал? Это же лед из Дворца Колдуна!

Но было поздно. Раздался взрыв, и все друиды отчетливо увидели в клубах черного дыма очерта­ния огромного дворца Высочайшего Колдуна.

— Трилли! Вызывай добрую волшебницу Нару...

— Я уже здесь,— раздался нежный голос вол­шебницы.

Она вглядывалась в клубы черного дыма, сквозь которые ясно видела Колдуна, летящего на звез­долете с камергером и богиней Карой к древнему городу друидов, к святилищу предков.

— Это Кара, богиня древних друидов, ваших предков,— сказала волшебница Нара.— Когда-то в давние времена мы были подругами...

— Конечно, этот негодяй околдовал ее! — закри­чали друиды.

— Но что же делать? — подумал вслух Трилли.

— Я попробую передать ей свои мысли,— ска­зала Нара.— Может быть, она услышит... А потом мы поищем черепашек ниндзя.

— Чего-то во мне не хватает,— прошептала златовласая Кара, глядя в иллюминатор звездо­лета.

— Что ты сказала, Кара? — раздался вкрадчи­вый голос Колдуна.

— Что-то со мною не так,— повторила она.— Но что, я никак не могу понять.

Глубокая, неодолимая безмятежность не отпу­скала Кару, укачивала, не давала сосредото­читься.

«Как эта безмятежность овладела мной? Может быть, кто-то сознательно повлиял на мою психи­ку?» — пыталась рассуждать Кара.

Сквозь бездонную пропасть Космоса, будто из далей времени, она ясно услышала чей-то до боли знакомый голос:

— Кара... Кара... Это я, твой друг Нара... Ты должна меня вспомнить...

— Нара?...

— Не слушай ее!—прокричал Колдун, взмах­нув над головой богини древних друидов Небесным мечом.

Камергер направил свой ядовитый луч Забвения ей в душу, и Кара снова потеряла контроль над собою.

— Не слушай ее, Кара,— нашептывал Кол­дун.— Она все лжет. Она твой враг.

— Да. Она мой враг,— эхом повторила Кара.

— А вот и еще враги! Уничтожь их, Кара! Ви­дишь, они летят?

Кара подняла руку, блеснув зеркальным коль­цом, и яростный световой поток обрушился на ле­тящих им навстречу друидов Трилли и Ялли. Их нехитрый звездолет трижды перекувыркнулся в воздухе и бесследно исчез.

— Браво, Кара! — воскликнул Колдун.— Путь в город друидов открыт.

— Волшебный перстень всегда будет служить нам,— вкрадчиво добавил камергер.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Долго Трилли и Ялли плутали на своем звездо­лете, подхваченном внезапным смерчем, вызван­ным Карой. Множество звезд пролетело им нав­стречу. Однако с орбиты планеты Ригель они не сошли и наконец совершили посадку в каком-то очень непривлекательном месте.

Перед ними расстилалось пустынное, покрытое кучами щебня, изрытое поле. У края этой пусты­ни, бросая длинную тень, возвышалась гигант­ская статуя, потрескавшаяся, покрытая лиша­ями.

Каменный идол стоял во весь рост. Ноги его были сдвинуты, руки прижаты к туловищу, рубчатый пояс подпирал выпуклую грудь. На солнце тускло

мерцал ушастый шлем, увенчанный, точно рыбий хребет, острым гребнем.

— Что это? Что? — воскликнул Трилли, озира­ясь по сторонам.

— Я думаю, мы на необитаемом острове,— ска­зал Ялли.

— Но что это? — Трилли указывал на каменное изваяние.

— Похоже, мы в какой-то ловушке...

Вдруг Ялли заметил, как в небе мелькнула какая- то черная точка.

— Смотри! — крикнул он.

Черная точка приближалась, увеличивалась. Это были летящие в крылатой лодке черепашки ниндзя вместе с Нарой.

— Гляди, гляди, Трилли! — обрадовался Ял­ли.— Это черепашки ниндзя!

Корабль проплыл над их головами и опустился в нескольких шагах от каменного идола.

— Привет, друзья! — раздался знакомый голос Леонардо.

Друиды бросились навстречу черепашкам.

— Садитесь живо в корабль,— сказал Рафаэль, помогая Трилли и Ялли взобраться в кабину.— Нам нельзя терять ни секунды.

Немного погодя все вместе уже летели навстречу звездолету Колдуна и околдованной Кары.

— Если Колдун выведает секреты древних друи­дов, секреты Великого Знания, мы все погиб­нем! — взволнованно шепнула Нара.

— Я знаю,— спокойно ответил Леонардо, сжи­мая в руках Огненный меч.— Но пока Огненный меч у нас, нам нечего бояться.

А что же происходило на звездолете Высочайше­го Колдуна? Богиня древних друидов Кара чув­ствовала какой-то обман, но не могла до конца осознать происходящего с нею, поскольку силой Небесного меча Колдуна и волшебным перстнем камергера была парализована часть ее души.

— Черепахи преследуют нас! — воскликнул Колдун.— Надо, наконец, расправиться с ними. Кара, будь наготове!

«Кара, Кара, это я, твой друг, Нара... Ты должна меня вспомнить!» — вновь услышала Кара знако­мый голос.

И вновь ощутила, как чужая огромная лапа ти­хонько шевельнулась у нее в затылке.

«Что-то не так! — подумала Кара, напрягая все свои силы.— Если мое сознание нарочно при­туплено, чтобы я не заподозрила подлога, то...»

— Кара! — раздался властный голос Колду­на.— Уничтожь их!

Все еще не осознавая происходящего, чтобы как-то оттянуть время и снова предаться размыш­лениям, Кара послала навстречу крылатой лодке новый заряд энергии.

Очутившись в снеговой пустыне, куда заброси­ла их волшебная сила Кары, друиды приуныли.

— Что будем делать? — бормотал Трилли, дро­жа от холода.

Крылатая лодка черепашек глубоко увязла в снегу, вытащить ее было непростым делом. Дона­телло, Рафаэль и Микеланджело прилагали все свое умение, чтобы сдвинуть корабль с места.

— По-моему, если продолжать преследование, мы рискуем попасть в еще более забавную исто­рию,— пытался пошутить Микеланджело.

— Мы в полосе сугробов,— сокрушенно произ­нес Донателло.— Как бы не пришлось выбираться отсюда пешком.

— А корабль? — возразил Раф.— Без корабля нам их не догнать.

— Ты уверен, что на корабле мы их догоним? — спросила Нара.

— Пожалуй...

— Во что бы то ни стало нужно их догнать! — воскликнула Нара.

— Если Колдун проберется в святилище древ­них друидов и овладеет древними пергаментами и письменами, начертаниями на древесной коре, то мы все погибнем... Погибнет все живое во Вселен­ной...

— У нас есть Огненный меч,— сказал Лео­нардо.

— Но у нас нет огня, чтобы растопить эти льды и снега,— возразил Раф.

— Я знаю, как разжечь огонь! — вдруг радостно воскликнул Ялли.— Знаю! — Он захлопал в ладо­ши и вытащил из кармана маленький кусочек дре­весной коры.— Вот! — кричал он.— Вот это спасет нас!

Тотчас из другого кармана Ялли, словно фокус­ник, извлек маленькую коробочку с кусочками льда. Собственным дыханием Ялли и Трилли прев­ратили лед в полупрозрачную жидкость, и Ялли бросил в нее древесную кору.

— Превращатель готов,— воскликнул он.— Трилли, скажи несколько слов для Богини Огня!

Трилли быстро проговорил древнее заклинание друидов, и в колбочке вспыхнуло яркое пламя.

— Это любовь! Это пламя любви! — засмеялась Нара.— Молодцы, друиды!

— Теперь, дело за нами! — сказал Леонардо.

Он поднес к пламени Огненный меч. Несколько взмахов — и крылатая лодка освободилась из снежных пут.

__ Мы оставили здесь ледовый дворец,— сказал Леонардо.— Да будет так! Пусть в нем живут се­верные ветры! Ура!

— Ура! — закричали друиды.— Мы спасены!

— Что ж, теперь, в путь! — Микеланджело, он же Микки, первым занял свое место.

Крылатая лодка плавно поднялась в воздух, словно легкая птица.

— Знания друидов, твое волшебство, Нара, и на­ше уменье помогут нам! — сказал Леонардо вол­шебнице.

— Я надеюсь, Лео,— улыбнулась Нара.

— У меня кружится голова,— прошептала боги­ня древних друидов, складывая в памяти обрывки воспоминаний:

Наконец, внутренний голос подсказал ей одно единственное слово: кольцо! Как же она о нем за­была?! Поднесла к глазам левую руку и на своем безымянном пальце увидела резной деревянный перстень. Приложила его к груди и словно наяву увидела, как огромная мохнатая лапа тихонько проникает к ней в затылок и похищает ее душу.

В один миг Кара вспомнила все до мельчайших подробностей. Она узнала в Колдуне того, кто мно­го лет назад уничтожил последнее дерево Позна­ния, истребил древние племена друидов, осквер­нил их святые места...

«Он обманул меня! Он украл мою душу! — поня­ла Кара.— Но этот деревянный перстень способен отвести любую беду...» Она вновь услышала до боли знакомый голос:

«Кара, Кара, это я, твой друг Нара... Ты должна меня вспомнить...»

— Боже мой! Конечно же, я помню! Это голос Доброй волшебницы Нары... Мы были подругами много лет назад...

— Мне показалось, что ты звала меня? — раз­дался рядом холодный голос Колдуна.

— Я?

— Ты хотела поговорить со мной?

Колдун вновь занес над ее головой Небесный меч, камергер направил в глаза Каре луч своего перстня, но сломить волю богини друидов теперь не удавалось. Деревянный перстень делал свое дело.

— Как ты себя чувствуешь, Кара? — спросил Колдун, разглядывая ее изменившееся лицо.

— Прекрасно, мой повелитель,— ответила боги­ня.— Я просто хотела спросить: доволен ли Высо­чайший нашим путешествием?

Колдун промолчал.

— Что ждет нас в городе древних друидов? — спросил камергер.— Напрягись, Кара. Что ты ви­дишь?

Он не сводил с лица Кары узкого ядовитого луча.

Кара закрыла глаза.

— В городе древних друидов у нас будут труд­ности,— проговорила она.— Святилище друидов, где хранятся древние пергаменты, стережет Па­рой, страж древних племен. У нас там будут боль­шие трудности,— повторила Кара.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Солнце клонилось к закату, когда звездолет Колдуна опустился на окраине города древних друидов.

Ветер нес навстречу пришельцам тучи пыли, ба­бочек, лепестки цветов, зной каменистой почвы, дикие ароматы леса и тоску о неведомом.

— Город древних друидов! — глубоко вздохнула Кара.— Как давно я не была здесь. Самое лучшее место на всей планете...

Дождавшись наступления темноты, Колдун вме­сте с Карой и камергером двинулись по направле­нию к главному храму города.

Ночь сияла многоцветными звездами, большими, как глаза, раскрытые на ужас или на красоту. Запах сухой травы, дыма, сыростй, низины, эта тишина, особенно ощутимая из-за сонных звуков, шелест ветвей, короткий вскрик птицы или обман­чиво близкий лепет водопада — все было полно тайной вековой грусти. Грусти, величавой, как сама природа...

Колдун развернул карту.

— Вот,— указал он пальцем в середину,— здесь святилище друидов. Помните что путь наш будет нелегок... Мы потеряли двух помощников — робо­тов. Но сокровенное знание достанется мне. Оно будет в моих руках... Помните это. А теперь — вперед.

Они двигались с упорством лунатиков, шествую­щих по краешку крыши, на зов ночного светила.

Колдун шел впереди. Он говорил теперь ма­ло, щемящие непрошенные воспоминания вторг­лись в его душу. Перед глазами то и дело всплывал ярко-алый окровавленный ствол уничтоженного им дерева Познания, дерева, секретов которого он так и не узнал... И девушка, красивая, как сама весна. Девушка по имени Кара.

Когда приблизились к святилищу, Колдун услы­шал протяжный рев.

— Что это?

— Это страж святилища, Парой,— ответила Ка­ра.— Я предупреждала... Он, пожалуй, учуял нас...

Колдун взял блестящий шлем и надел на голо­ву. С помощью шлема он мог слышать чужие мысли.

Оставаясь невидимыми благодаря чудодействен­ному Небесному мечу, все трое ступили под своды святилища.

— Как здесь темно! — пробормотал камергер.— Ничего не вижу!

— Держитесь за мной! — скомандовал Колдун.

Он остановился и сразу увидел перед собой ма­ленькую деревянную шкатулочку. Тонким лучом прожектора осветил надпись.

— «Абсолютное знание и оружие»,— прочел он вслух.— Вот как раз то, что мне и надо.

«Хотя, впрочем, у меня и так хватает оружия,— подумал он.— Но, вне всяких сомнений, эта шкату­лочка мне поможет. Ну,— сказал самому себе,— давай-ка посмотрим, что считают древние друиды абсолютным оружием, а уж потом займемся абсо­лютным знанием».

Он открыл шкатулку. Из нее пошел легкий пар. Колдун отбросил шкатулку подальше, опасаясь, что там ядовитый газ. Пар прошел струей вверх и в стороны, затем начал сгущаться. Облако шири­лось, росло, обретая какую-то неясную форму. Через несколько секунд оно приняло законченный вид и застыло, возвышаясь над шкатулкой. Обла­ко металлически поблескивало в темноте, и Колдун увидел, что это огромный рот под двумя немигаю­щими глазами.

— Хо-хо! изрек рот.— Протоплазма! — И по­тянулся к телу Колдуна.

Колдун поднял Небесный меч, чтобы распра­виться с чудовищем.

— Спокойно! — приказало чудовище, прибли­жаясь к Колдуну.— Мне нравится спокойная про­топлазма.

Колдун попытался нанести несколько ударов мечом, но гигантский рот стража древних папиру­сов Парона приближался.

— Долго же я ждал! — доносился утробный го­лос.

Колдун с трудом подавил в себе надвигающийся панический ужас. Сдерживаясь из последних сил, он включил силовое поле, и голубой шар окутал его.

Чудовище приближалось. Колдун снова взмах­нул мечом. Прямой луч вырвался навстречу чудо­вищу. Но тому было хоть бы что.

— Сгинь, исчезни! — завизжал Колдун. Нервы у него начали сдавать.

Чудовище приближалось с широкой ухмылкой.

— Мне нравится спокойная протоплазма,— пов­торило оно.

Но в этот миг в нескольких шагах от наводящего ужас Парона возникли четыре светящиеся фигуры. Это были черепашки Ниндзя.

Лео держал над головой Огненный меч, всепро­никающий луч которого ослепил Парона. Тот бес­помощно замахал лапами, кружась и пританцовы­вая на месте. Но, кроме основного зрения, у стража святилища был третий глаз, на затылке. Разъярен­ный Парон дико взревел. Древняя сокровищница друидов содрогнулась.

— Надо спасти от него Кару,— кричала Нара.— Кара! Кара! Отзовись! Это я, Нара...

Огненный меч в руках Лео осветил тьму храма.

Богиня друидов стояла лицом к наводящему ужас чудовищу и удерживала его на месте властной си­лой своего перстня.

Колдун попытался было схватить ее за руку:

— Бежим! Пока этот Парон будет заниматься ими, у нас есть шанс спастись!

— Я не оставлю своих друзей! — спокойно, но решительно сказала Кара.

Колдун занес над ее головой Небесный меч, но в тот же миг искрящийся поток лучей сковал его волю. Огненный меч Лео схлестнулся с Небесным мечом Колдуна в равном поединке.

— Лео! — крикнул Рафаэль.— Сзади!

Чудовище, разинув огромную пасть, вращая сле­пыми глазами, каким-то непостижимым образом надвигалось прямо на Леонардо.

— Помоги мне, Кара! — закричала Нара.

Сверкая волшебными кольцами, Нара и Кара

замкнули над головой Парона две половины светя­щегося моста. Чудовище было парализовано. Оно испускало изо рта густые фиолетовые клубы дыма, заполнившие святилище, но не могло сдвинуться с места.

— Трилли! Ялли! Где вы? — крикнул Микки, разыскивая друидов в густом дыму.

— Мы здесь! — отозвались друиды с другого конца святилища.

— По-моему, нам следует поторопиться! — вос­кликнул Донателло, сражаясь солнечным распы­лителем с фиолетовым клубящимся туманом.— Я потерял из вида Колдуна и его камергера.

— Они уходят! — закричал Рафаэль.— Я вижу их!

Лео бросился к Рафаэлю, держа перед собой наготове Огненный меч.

— Где они? Где?

Рафаэль отчаянно пробивался сквозь тучи.

— Дон! — позвал он.— Донателло! Солнца! Еще солнца! Без солнечного распылителя будет все смазано... Колдун уходит...

— Я сожрал бы эти тучи, если б мог,— провор­чал Донателло.

Установив свой аппарат возле Трилли и Ялли, он попросил их бесперерывно вертеть ручку, наво­дя распылитель прямо в пасть Парону.

Друидам понравилось это занятие, и, притопы­вая ногами на месте, они кричали:

— Солнца!

— Солнца!

— Я вижу, что моя помощь здесь не обязатель­на! — крикнул Лео друзьям.— Нара! Кара! Ду­маю, с Пароном вы разберетесь сами, а я займусь Колдуном, иначе он исчезнет...

— Хорошо,— откликнулась Нара.

Целься кольцом в его третий глаз! — под­сказала ей Кара.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Лео в несколько прыжков выбрался из древнего святилища. Он потрогал свой меч, затем крепко сжал его. На рукоятке Огненного меча была све­товая метка V/214. Лео знал эти знаки. Это было зашифрованное название планеты Ригель.

— Ригель! Ригель! — проговорил Лео.— Я люб­лю тебя так же, как и Землю, как и Солнце, люблю тысячу раз! Я и мои друзья хотим подарить тебе немного жизни своих сердец, черепашьих сердец.

Лео огляделся. Луны всходили все выше. Они круглолицые улыбались. Недалеко, на возвыше­нии, Лео заметил темную массу. Без сомнения, это был звездолет Колдуна. Лео побежал. Это ис­кусство не изменило ему. Дорога размеренными толчками стелилась ему под ноги, встречное дви­жение воздуха охлаждало разгоряченное лицо. Он видел, как звездолет Колдуна взмыл в черное небо, как на глазах обратился в точку. Не мешкая, Лео на крыльях дракона, подаренных ему Трил­ли и Ялли, помчался следом.

Расстояние между ними быстро сокращалось. Через несколько минут Лео был на борту звездо­лета. Увидев его с Огненным мечом в руках, камергер сжался от страха. Колдун в это время, так и этак вертя пергамент, захваченный в святи­лище, пытался прочесть письмена древних друи­дов.

— Может быть, тебе нужны очки, Высочай­ший? — засмеялся Лео, представ перед Колдуном.

Пергамент выпал у Колдуна из рук. Быстрым движением Лео подхватил его, сверкнув Огнен­ным мечом.

— Ты заплатишь за это, черепаха! — прошипел Колдун.

— По-моему, мы приехали,— весело крикнул Лео.

Колдун выглянул за борт звездолета.

— Как тебе нравится эта священная земля, Высочайший? — засмеялся Лео.— Пожалуй, нам пора снижаться.

— Стой! — закричал Колдун.

— Ты будешь мне приказывать? — насмешливо спросил Лео, выключив пульт управления звездо­лета.

Колдун вздрогнул и побледнел...

Они опустились на узкую тропу между огне­дышащими кратерами. По обе стороны чернели пропасти или отвесные скалы. Камергер, сделав несколько шагов, оступился и полетел в темную дыру ущелья. Колдун и Лео остались один на один. Колдун пустился бежать от своего пресле­дователя. Раскаленный камень у него под ногами переходил в песок, затем в снег. На границе сне­гов Колдун обернулся. Лео был от него шагах в двухстах.

— Почему вы не улетаете с этой планеты? — прокричал Колдун.

— Любезный вопрос,— отозвался Лео.— Но те­бе, я думаю, сейчас лучше бы смотреть на горы... Там, по ту сторону пропасти, прекрасный снеговой ландшафт. Смотри на горы, Высочайший, нет ниче­го чище их...

— Почему вы не улетаете? — завопил Колдун, снова пускаясь бежать.

— Мне и моим друзьям здесь очень нравится! — крикнул Лео.— Мы здесь дышим отличным воз­духом и толстеем.

— Вы меня не испугаете! — выкрикнул Колдун.

Лео засмеялся:

— Ты уже напуган. И потому твой Небесный меч не помогает тебе. Это оружие добрых, силь­ных и чистых душой.

Шаг за шагом страх все глубже проникал в душу Колдуна, ему мерещились погубленные им деревья древних друидов, огромные зеленые рощи.

— Это галлюцинации,— шептал он самому себе, пробираясь сквозь снег.

Снежный гребень становился все круче, от высо­ты было трудно дышать.

Снег стал переходить в ледяное поле. По всей вероятности, сверху он подтаивал от внутреннего тепла вулкана или лучей солнца в жаркое время года, а холодными ночами и в зимние месяцы за­мерзал, превращаясь в лед. Вершина крутой горы, куда вела тропа Колдуна и Лео, была одета ледя­ной пелериной, ниже ее лежали снега, а над нею выступали черные зубцы кратера.

Колдун оскользался, перепрыгивал от трещины к трещине, цепляясь за иглообразные выступы шер­шавого льда, торчащие над поверхностью, как ще­тина. Лео и Колдун карабкались к огненной вер­шине при ярком свете трех лун, но внезапно первый луч солнца коснулся горы и пламя, ос­вещавшее изнутри гигантский столб дыма над кратером, сразу померкло. Зато вся шапка засия­ла и заискрилась в алых лучах. Лео и Колдун ползли по ней, а внизу клубилась ночная мгла.

— Эй, Высочайший! — окликнул Лео Колду­на.— При таком свете подниматься легче, не прав­да ли? Только смотри не оступись!

Странно прозвучали эти слова среди ледяных утесов. И в этот же миг гора под ними заходи­ла ходуном и задрожала, как дерево, сотрясаемое ураганом.

Вслед за толчком на них опустилось облако серного пепла, на мгновение скрывшее Колдуна от Лео. Лео слышал, как тот закричал от страха. Но когда попел рассеялся, Высочайший Колдун стоял уже на застывшей лаве у подножия кра­тера.

Ну теперь-то он наверняка даст мне бой,— поду­мал Лео,— у него есть Небесный меч, и ему нетруд­но будет поразить меня, когда я стану переползать со льда на лаву.

Очевидно, Колдун тоже подумал об этом, потому что обернулся к Лео с сатанинской гримасой. Но тут же начал карабкаться выше.

Лео ничего не мог понять. «Не хочет померяться силами. Тогда где же он надеется от меня ук­рыться?» Шагах в трехстах клокотал кратер, вы­брасывая в небо клубы пара и дыма, а между его гребнем и кромкой льда громоздились застыв­шие потоки лавы, местами такой горячей, что по ней трудно было ступать.

Колдун устал. Теперь уже медленно брел он по лаве, вздрагивающей под ногами, а Лео неторопли­во шел за ним, переводя дыхание.

Но вот Колдун приблизился к краю кратера, подался вперед и заглянул вниз. Лео подумал, что сейчас он бросится в кратер и так погибнет. Но если у Колдуна и была подобная мысль, то он сразу же забыл о ней, когда увидел, какое «уютное» ложе его ожидает. Круто обернувшись, Колдун выхватил Небесный меч и пошел на Лео. Но шагах в четырех все же остановился.

— Вот мы и свиделись снова, Величайший,— сказал Лео.

— Чего же ты ждешь? — прохрипел Колдун.— Убей меня, и покончим с этим.

— Поболтаем немного! — улыбнулся Лео.— Прежде чем мы расстанемся, скажи, зачем ты при­чинил столько вреда и горя бедным друидам, моим друзьям и вообще всему живому? Ведь должно же быть какое-то объяснение твоей бессмысленной же­стокости.

Колдун пытался было сжать губы, но они разомк­нулись сами собой, и он заговорил. Слово за слово Колдун раскрыл перед Лео всю глубину своего черного сердца, как будто уже стоял перед высшим судьей.

— В ранней юности, много лет назад,— на­чал он медленно, через силу выговаривая каж­дое слово,— я встретил девушку... По-видимому, я полюбил ее... Несмотря на все свои пороки... Но я не мог оставить ее в живых, не мог... Потому что я должен был уничтожить дерево, которое было ее домом. Я уничтожил ее вместе с домом. Я унич­тожил дерево Познания и богиню древних друи­дов Кару... Перед смертью эта девушка мне сказа­ла, что я всегда буду одинок... Я не поверил тогда... Мне необходимо было убить ее, чтобы стать Пра­вителем Вселенной. Но теперь... я снова встретил ее... И она должна убить меня... Убить твоими руками, Лео...

— Это место здесь,— сказал Лео.

— Да... Здесь...— озираясь, прошептал Колдун.

— Но туда, в жерло кратера, полетит только тело, а не душа! — сказал Лео.

— Да,— согласился Колдун.

Лео поднял Огненный меч.

— У тебя есть Небесный меч,— сказал он Кол­дуну.— Защищайся! Умирать в бою легче.

— Не могу! — простонал Колдун.

— Как хочешь,— пожал плечами Лео.

Колдун отшатнулся и начал пятиться, с ужасом глядя Лео прямо в лицо. Так дошли они до края кратера.

Устрашающее зрелище открылось перед Лео, когда он глянул вниз. Там, на глубине, сквозь покров клубящегося дыма зловеще сияла докрас­на раскаленная лава. Она переливалась и перека­тывалась, как живое существо. Струи пара выры­вались из нее с пронзительным шипением, ядо­витые испарения разноцветными змейками подни­мались над ее поверхностью, сливаясь и перепле­таясь, и удушливое, жаркое зловоние отравляло нагретый воздух.

Когда Колдун увидел дно кратера, его охватил такой непреодолимый страх, что, утратив всякое человеческое подобие, он завыл точно зверь. Высочайший Колдун всхлипывал, визжал, молил о пощаде. Он. сое ершивший столько зла, которому нет прощения.

Лео стоял и молча смотрел на него.

— Пора кончать,— проговорил Лео и снова под­нял Огненный меч, но только для того, чтобы тут же опустить его.

Разум вдруг покинул Колдуна. Он вступил в схватку. Но не с Лео. Казалось, он больше не видел Лео, однако дрался отчаянно, пронзая ме­чом пустое пространство. Лео слышал его закли­нания и вопли. Шаг за шагом Колдун отступал к жерлу кратера. Здесь он задержался, чтобы про­должить бой с могучим незримым противником. Яростные удары мечом следовали один за другим, дважды он чуть не падал, словно от смертельных ран, но снова собирал силы и продолжал сражаться с пустотой.

Вдруг, испустив пронзительный вопль, как будто его поразили в сердце, Высочайший Колдун, широ­ко раскинув руки, выронил Небесный меч и вслед за ним навзничь рухнул в жерло вулкана.

Снова на крыльях дракона Лео вернулся в город друидов. В нескольких словах он поведал друзьям о погоне и смерти Колдуна.

Богиня Кара печально и в то же время облегчен­но вздохнула, выслушав его рассказ. Трилли и Ялли ликовали. Они полетели сообщить радостную весть остальным друидам.

— Я, пожалуй, останусь здесь и не вернусь боль­ше к Диким Обезьянам,— улыбнулась Кара.— Здесь, среди маленьких друидов, мое место.

Лео обратился к ней с вопросом:

— Скажи, Кара, ты не могла бы узнать, будут ли у нас еще встречи с Высочайшим Колдуном?

— Постой, Лео! Ты же сказал, что его поглотил вулкан! — воскликнул Микки.

Лео задумался.

— Да. Я, конечно, сказал. Так и было. Но... я не совсем уверен, что Колдун будет вулкану по зубам.

— Ну и ну! — проговорил Рафаэль.