Чернобуров 2: Таежные войны

8

— Слушаю, — раздался голос в трубке.

— Чернобуров все знает! — не приветствуя собеседника, начал Тимофей. — Понятия не имею, как он догадался и где нарыл информацию.

— Догадаться было несложно. Что именно знает юный граф?

— Сказал же, все! — прорычал Тигров, срывая шелковый галстук и бросая его на пол. — То, что я собирался признать его род угасшим и то, как я помог с объявлением войны против Иволгина. Он подозревает, что граф Пихтин стоит за убийством его отца и всем остальным.

— Какой догадливый молодой человек, — безразлично произнес голос. — Кто рассказал ему о вас?

— Откуда мне знать! — прорычал Тимофей, со злостью вспоминая унижение, испытанное перед Георгием.

— Но он говорил с вами об этом?

Тимофей упал на кресло и зубами вырвал пробку из бутылки коньяка. Выплюнул ее вместе со словом:

— Да! Чернобуров обещал открыть против меня публичное дело, если я не отрекусь от должности и не покину город. У него имеются доказательства кое-каких моих грехов, — Тигров покачал головой. — Ублюдок! Похоже, у него есть крыса в канцелярии!

— Мне жаль, Тимофей Александрович. Но вам действительно придется отречься.

— Вы издеваетесь⁈

— Выбора нет. Князь Тигров не позволит, чтобы род был унижен. Скорее казнит вас, чтобы смыть позор кровью. Сами знаете, насколько вспыльчив он бывает.

Наместник промолчал, глотая коньяк. Безымянный собеседник, которого он про себя называл Куратором, был прав. Если Чернобуров, как обещал, выдаст информацию журналистам и заведет дело, роду Тигровых грозит опала. Чтобы оправдаться перед императором, дядя вполне способен пойти на кровавую жертву.

— Нет, я так просто не сдамся! — воскликнул Тимофей и стукнул бутылкой о стол. — Послушайте, давайте встретимся и обсудим…

— Я ни с кем не встречаюсь, — отрезал Куратор таким тоном, что Тигрову сразу расхотелось спорить. — Спасибо, что передали информацию. Графа Пихтина я предупрежу. А вы как можно скорее покиньте Красноярск и затаитесь.

— Боитесь, что меня используют как свидетеля против Пихтина? — скривился Тимофей.

— Я ничего не боюсь. Это для вашего же блага.

— Теперь вы мне угрожаете? — возмутился наместник. — Думаете, я не знаю, кто вы? Держите меня за дурака, Василий Демидович⁈

— Решили, что граф Пихтин это я? — сухо спросил Куратор.

— Уверен! Защищенный мобилет, артефакт для изменения голоса, вот и весь секрет! Тоже мне, устроили шпионские игры! — Тимофей неожиданно для себя начал кричать. — У нас общий враг, Василий Демидович, и надо с ним разобраться!

— Я не граф Пихтин, — с железной уверенностью сообщил голос. — Сделайте, как велено, Тимофей Александрович. Или мы все-таки встретимся. Но это будет последняя в вашей жизни встреча.

— Так, да⁈ Может, напомнить вам, что я племянник…

Куратор положил трубку. Тимофей заорал и отбросил мобилет.

— Племянник князя! Я — племянник князя Сибири! — вопил он, будто пытаясь убедить в этом самого себя. — Как я мог ввязаться в эту аферу⁈ Идиот!.. Ну ладно, ладно. Ладно.

Тимофей несколько раз глубоко вздохнул, сделал еще глоток коньяка и закрыл бутылку.

— Ладно, — повторил он. — Пихтин, сволочь! Решил водить меня за нос. Подставил, как… не знаю! Как придурка! А Чернобуров, вонючий щенок, тоже строит из себя… Ничего, я с вами обоими разберусь. Поймете, что значит связываться с Тимофеем Тигровым!

Наместник взял мобилет и, гневно дыша, отыскал нужный номер. Когда собеседник ответил, Тимофей даже не сразу это понял. В трубке царила могильная тишина.

— Добрый день, — сказал, стараясь сохранять ровный тон. — Нужны услуги.

— Кто?

Собеседник не задавал лишних вопросов. Если у кого-то был его номер, значит, человек достоин доверия и может заплатить.

— Граф Чернобуров и граф Пихтин.

— Будет дорого.

— Деньги не проблема!

— Порядок оплаты вы должны знать. Берем только макрами. Все будет сделано в течение трех дней…

Когда поминки закончились, ко мне подошла Юлия. Вид у нее был строгий, как и тон, но слова прозвучали добрые:

— Хочу сказать спасибо, Георгий. Тебе и твоей семье. Светлана Григорьевна очень помогла с организацией похорон, а ты… ну, ты сделал все, чтобы гибель моего отца не была напрасной.

— Меньшее, что могу, — кивнул я.

— Я собиралась попросить тебя еще кое о чем. Ты вышел, когда я говорила с отцом… — Юля цокнула языком. — В общем, он хотел, чтобы я попросила сделать наш род вассалами Чернобуровых. Иволга явилась мне буквально только что, и дала свое благословение.

Эти слова дались девушке непросто. Вся ее природная гордость восставала против подобной просьбы — но оспаривать волю покойного барона она тоже не могла. К тому же для Иволгиных это был, пожалуй, единственный шанс выжить. Их род был сильно ослаблен, потеряв на войне всю гвардию, а наследником был двенадцатилетний мальчуган.

Что, если с ним вдруг произойдет несчастный случай? Может найтись немало желающих, чтобы он произошел. В наше время, конечно, и женщина может взять на себя обязанности главы рода — но где гарантии, что и Юлю не постигнет вдруг трагическая случайность?

— Конечно, — без раздумий согласился я. — Поручу своему помощнику заняться этим.

— Только я требую автономии, — жестко добавила Иволгина. — Мы будем платить налоги и так далее, но нашими оранжереями и прочими делами я буду управлять сама. Пока Володя не вырастет.

— Хорошо. У меня все равно нет желания этим заниматься. Кстати, ты не против, если я приставлю к Владимиру охрану? Вы лишились бойцов, а ситуация все еще напряженная.

— Ладно, — Юлия махнула рукой.

Я кивнул, и наступило неловкое молчание. Мы с девушкой стояли в стороне от других. Она, заложив руки за спину, смотрела на горизонт, где солнце медленно клонилось к закату. Я украдкой любовался ее лицом и стройной фигурой.

— А где же твой жених? — спросил я. — Неужели он пропустил похороны Михаила Романовича?

— Кто сказал, что у меня есть жених? — спросила Юля, не взглянув на меня. — Были только переговоры о помолвке. Безуспешные.

— Почему безуспешные?

— Потому что я не сторонница договорных браков. Отец, конечно, хотел выгодно выдать меня замуж. А я сопротивлялась. Классическая история, правда?

— Как в сказках, — усмехнулся я. — Прекрасная и гордая принцесса против воли отца.

В ответ на слегка завуалированный комплимент девушка только фыркнула.

— Надеюсь, ты встретишь того, с кем будешь счастлива, — добавил я.

— Почему-то сомневаюсь. До встречи, Георгий, — Юлия кивнула мне на прощание и отправилась обратно к столу.

Я смотрел ей вслед и не мог понять, почему на лицо сама собой наползает улыбка. Неужели влюбился? Эх, юное тело, гормоны…

С другой стороны, найти постоянную партнершу и жениться мне не помешает. Надо ведь продолжать род Чернобуровых. Не уверен, что у нас получится сойтись с Юлей, да и первой женой лучше сделать кого-нибудь равного себе. А еще лучше — какую-нибудь княжну.

Юля, может, и против договорных браков, преследующих выгоду, но в дворянской среде это один из первых способов возвыситься и заключить устойчивый союз.

Я вздохнул и тоже повернулся к закату. Не хочу пока думать о свадьбе. Как я и сказал, ситуация по-прежнему напряженная. Сначала надо окончательно решить вопрос с Пихтиными. Хотелось бы сделать это до своего дня рождения, который будет в конце августа. Чтобы со спокойной душой встретить совершеннолетие в этом мире и осенью поступить в магическую академию, как я и планировал.

В академии, быть может, и встречу подходящую партию. А пока — надо продолжать борьбу. Войну мы выиграли, но в масштабах происходящего она стала лишь одним сражением. Главная война далека от завершения и даже еще не вступила в горячую фазу.

Следующие два дня мы занимались тем, что забирали свое. А именно, официально оформляли получение контрибуции с проигравших. Сплюшкины не могли разом выплатить необходимую сумму, и пришлось договариваться с ними о рассрочке. Половину назначенной виры они сразу перечислили Иволгиным, а вторую половину должны были выплачивать нам в течение года.

Мне не нравился такой вариант, однако Константин убедил меня, что не стоит давить. Можно было бы заставить Сплюшкиных продать активы или даже поместье, но такое поведение не красило победителя. Полностью разорять проигравших считалось недостойным истинного дворянина.

Шершневы, в свою очередь, тоже заартачились. Дело об убийстве графа было все еще открыто, я находился под подозрением. Новосибирский менталист задерживался — обещанная неделя превратилась уже в две. Ничего удивительного, ведь подобные редкие специалисты были нарасхват. Тем более, независимые, которые не работали в спецслужбах или на какой-нибудь род.

Агент Тихомиров приезжал ко мне в поместье, угрожал и вообще вел себя так, что захотелось пальнуть ему в лоб из револьвера. Раньше я не замечал за собой такой кровожадности, однако Тихомиров раздражал до невозможности. Я грубо прогнал его и велел дожидаться, пока прибудет мой менталист.

Итак, Шершневы выплатили деньги, которые были пущены на восстановление пострадавшего от их дирижабля «Чернобурского леса». А вот передавать мебельные салоны отказались до окончания следствия. Мол, «вдруг случится так, что Георгий Петрович виновен, тогда это вы должны будете платить нам компенсацию»!

Так что увы, и здесь придется ждать.

Давать ход делу Тимофея Тигрова я не торопился. Выпустить джинна из бутылки просто, а загнать обратно невозможно. Пусть наместник сделает все сам, как я предложил. Если нет — пускай пеняет на себя.

Что касается Пихтиных, я тем более не собирался ничего делать. Пока что. Ведь новая война обернется для нас неминуемой катастрофой. Я решил выжидать и готовиться к очередным ударам исподтишка. Василий Демидович вряд ли станет нападать в открытую. Скорее продолжит свою излюбленную тактику — действовать тихо и чужими руками.

Этим утром с монетного двора привезли наш заказ: блестящие бронзовые медали «За участие в боевых действиях», серебряные «За отвагу» и два золотых ордена «За военные заслуги». Медали «За заслуги перед родом» еще готовились, да и не были пока нужны. Это на будущее.

Часть медалей я поручил отвезти родственникам погибших гвардейцев вместе с денежной компенсацией. Затем лично наведался в больницу, где наградил раненых бойцов и Богдана Богдановича. Командир сначала отнекивался, но все же с радостью принял орден.

Я поговорил с врачами. Через несколько дней Богдана собирались выписывать, но восстанавливаться ему предстояло еще долго. Скорее всего, командир гвардии до конца жизни будет хромать и ему придется ходить с тростью. Поэтому вопрос о том, останется ли он на своей должности, оставался пока открытым.

Водитель отвез меня в казарму, где я вручил каждому гвардейцу бронзовую «За участие». Двадцать солдат, среди которых был Аслан, получили серебряные «За отвагу». Надо было видеть лицо парня, когда я вешал медали ему на грудь.

— Ну вот, Аслан, — сказал я. — Ты теперь герой. Гораздо лучше, чем быть грабителем, не правда ли?

— Так точно, ваше сиятельство, — вытянувшись в струнку, ответил тот. — Вы простите меня за это… что мы, ну, дважды контору обнесли…

— Забудь. Уже простил. Кстати, мне сказали, ты хочешь съездить в приют? Мы сейчас поедем мимо, можешь с нами.

— На машине меня подвезете? — удивился парень. — С радостью, ваше сиятельство! Спасибо!

Закончив церемонию награждения, я отправился на парковку, Аслан следом за мной. Он был в парадной форме, и даже не знаю, что блестело ярче — новые медали на груди или улыбка на лице. На поясе у парня висела шашка, и шел он, гордо выпрямив спину и подняв подбородок.

Одним словом, выглядел действительно, как герой. Только причесаться бы ему не мешало — рыжая шевелюра, как всегда, торчала в разные стороны.

Аслан сел на переднее сиденье, рядом с водителем, я в одиночестве расположился на заднем.

Едва мы успели выехать с территории казарм и повернуть на шоссе, как за нами пристроился другой автомобиль. Водитель покосился на него в зеркало и чуть прибавил скорость. Машина выехала на встречную полосу, поравнявшись с нами, и из открытого окна на меня взглянуло дуло огнестрела.

— Гони! — крикнул я, активируя щит.

Пули застучали по бронированному стеклу. Слишком быстро для простой макровой винтовки. Нападающие были вооружены дорогущим многозарядным оружием.

— Дай револьвер! — тут же крикнул Аслан водителю. — Отстреливаться буду!

— Не вздумай окно открывать! — ответил тот.

Водитель дал по газам, но машина не отставала, а стрельба продолжалась. Толку не было — на крепком стекле оставались только небольшие сколы. И меня это тревожило. Настолько подготовленные убийцы не могли не знать, что у графа бронированный автомобиль. Значит, у них имеется какой-то козырь…

— Разворачивайся, — ровным тоном приказал я. — Обратно в казармы.

— Есть!

Водитель резко затормозил. Засвистели шины, и последняя пуля щелкнула по лобовому стеклу, отрикошетив куда-то в сторону. Машина нападающих пролетела дальше. Мы развернулись, поехали обратно — и тут нас ждал сюрприз.

Прямо перед автомобилем появился разрыв — мерцающий участок воздуха, наполовину утопленный в дороге, который водитель не сумел обогнуть. Я успел заметить человека, сотворившего его. Женщина-маг стояла на обочине и, как мне показалось, пошевелила пальчиками на прощание.

Мы влетели в разрыв и оказались в двадцати метрах над землей — точнее, над скалами. Накренившись, машина полетела вниз. Передняя часть расплющилась об острые камни, и даже бронированное стекло не выдержало, разлетевшись на мелкие осколки. Грохот и скрежет металла оглушили. Хорошо, что я был пристегнут и с активным щитом, иначе переломал бы все кости.

Автомобиль на какое-то время застыл, стоя на разбитом носу. Потом раздался неприятный протяжный скрип — задняя часть машины опустилась, и мы рухнули на четыре колеса. В последний раз тряхнуло, и наступила тишина.

— Все живы? — спросил я.

— Иванов, живой, — по форме ответил Аслан. — Эй, друг, ты как? А-а, дерьмо… Граф, водитель мертв.

Я отстегнулся и придвинулся поближе. Да, бездна меня возьми. Гвардеец за рулем был сильно изрезан осколками и зажат помятым металлом. Руль врезался ему в живот, наверняка переломав нижние ребра и повредив органы. Если бы рядом был целитель, мы бы, может, и смогли ему помочь. Но увы.

— Ты-то в порядке? — я взглянул на рыжего и вдруг понял, что он тоже активировал щит. — Ах да, у тебя же пробудилась магия.

Стоило мне это сказать, как духовная броня Аслана тут же исчезла. Он утер взмокший лоб и хмуро пробурчал:

— Сам не знаю, как получилось.

— Сейчас не важно. Главное, что получилось.

Я посмотрел вперед, через выбитое стекло. Вокруг были острые скалы, изрезанные трещинами. Ни следа растительности, кроме каких-то сухих кустов. Воздух был тяжелым, как перед грозой, а небо — лиловым, цвета разбавленных чернил. Вдалеке мелькали желтые молнии, и слышались голоса каких-то существ. Отнюдь не дружелюбные.

— Ну и где это мы? — пробурчал Аслан.

— Изнанка, — проговорил я, открывая дверь и вылезая.

— Изнанка? — эхом повторил парень и тоже вышел. — Охренеть… Зачем они нас сюда отправили?

— Как зачем? Чтоб убить, — пожал плечами я. — И должен признать, у них отличные шансы, что все получится…