Черные рейдеры

Глава 13

Минут десять в полной темноте Филатов нес Риту к спасительному выходу из жуткого помещения, которое стало для девушки, Барулина и его самого кромешным адом. От Барулина, который плелся сзади, было мало помощи. Но Филатов благодарил судьбу, что заместитель директора «Фармацеи» старался идти осторожно, повторяя его движения.

Барулин был очень слаб и выглядел гораздо хуже, чем тогда, когда Филатов снимал с его рук веревки. Юра понял, что здоровье Сергея Борисовича подкосило использование бандитами неизвестного газа. Поэтому желал только одного – быстрее выйти на поверхность, где глоток свежего воздуха мог привести в чувство стареющего фармацевта.

Поднимаясь по ступенькам, он тщетно пытался восстановить в своей памяти те последние события. Он помнил, что советовал Барулину использовать платок, которым можно было закрыть рот, нос и глаза, а сам в это время пытался пробить щель в кирпичной кладке у окна. Затем он снова не смог связать в одну цепочку произошедшие события и помнил лишь отдельные реплики и крики.

Все это было очень туманно, но больше всего он не мог понять, почему братки, отравив заложников, не воспользовались моментом, чтобы разделаться с ними окончательно и даже оставили Филатову добытый им автомат Калашникова.

«Еще один пролет и я почти на месте», – обрадовался Юрий. Он мог определить это не только по слабоосвещенным стенам подвала. Еще с армейских времен он научился тренировать память и теперь мог безошибочно выдать количество ступенек и пролетов в этом помещении.

Впрочем, эти навыки Филатову и в самом деле уже могли не пригодиться. Сейчас ему требовалось быть прежде всего осторожным. «А вдруг это маневр или хитрость?» – вертелся вопрос в голове у Филатова. Стоит им всем выбраться на поверхность, как они оказываются незащищенными на открытой местности, и браткам останется только прицелиться.

Вот и сейчас, неся не приходящую в сознание Риту, он прислушивался ко всем шорохам там, на поверхности. Для этого он останавливался и делал небольшие передышки.

«Еще двадцать шагов, и я у последней двери», – посчитал Филатов, который хорошо запомнил путь вплоть до числа ступенек. Но Юрий знал, что это самый опасный участок у дверей, там, по его мнению, была идеальная позиция для автоматчика. Поэтому у последнего пролета, за которым начинался коридор, ведущий к свободе, он решил остановиться.

Секунду отдышавшись и прислонив тело Риты к стене, он знаком показал Барулину присмотреть за девушкой, а сам пошел к дверям, за которыми уже виднелся двор аганесяновского особняка.

Ощутив щекой холодный бетон, он вспомнил, что такой же холодной была стена в одном из афганских кишлаков. Так же в августе им нужно было выкурить двух горцев из коммерческого магазина на окраине селения. Помещения, как вспомнил Филатов, были буквально изрешечены пулевыми отверстиями, под ногами валялось битое стекло, пластмассовые детали от бытовой техники, кассеты. Потери начались еще у входа в бывший магазин, когда деревенский парень из-под Рязани поднял с пола аудиокассету, оказавшуюся взрывчаткой. Его кишки разлетелись по белым стенам магазина, и он несколько минут умирал в большой комнате. У своих рука не поднималась облегчить его участь, пока это не сделала душманская пуля. С каким остервенением ребята тогда пошли на последний штурм – сегодня тяжело представить. А пока они ждали приказа сверху, его группу разделяла вот такая же стена, за которой была смерть. Он вспомнил, что тогда был удивлен: на улице сорок в тени, а стена холодная, как в подвале. Но потом было жарко, моджахеды оказались ярыми фанатиками, которые отстреливались до конца, уложив двух надежных бойцов, а последний подорвал себя, унеся жизнь еще одного салажонка...

Оставив воспоминания, несколько секунд он ждал, прислушиваясь к возможным звукам и шорохам, но напрасно – за стеной никого не было. В этом он окончательно убедился, когда, нагнувшись, сделал выпад за стену – неяркий свет от дверей оставлял в нише только блики. И Филатов вздохнул спокойно – путь был действительно открыт. Потом он осмотрел внимательно все вокруг здания. Убедившись, что и там чисто, не теряя ни секунды, вернулся за Ритой и Барулиным.

Понадобилось еще несколько минут, чтобы вынести Риту на улицу и положить на траву. Рядом, как подкошенный, свалился Барулин. И Филатов еще раз убедился, что Барулин совсем плох – сотрудник «Фармацеи» лежал с закрытыми глазами, мертвенно бледный, положив левую руку на грудную клетку.

– Сергей Борисович, что с вами? Что, сердце прихватило? – нагнувшись к уху фармацевта, встревожено спросил Филатов.

– Да, Юрочка, все будет нормально, – дрожащим голосом едва прошептал Барулин, – жалко, таблеток моих нет, – эти изверги у меня их сразу отобрали. Мне бы легче стало.

– Вы держитесь, Сергей Борисович, полежите вот так. Я уверен, что скоро здесь будут наши друзья. Но мне надо осмотреться, бандиты могут быть где-то рядом.

– Я понял, Юрочка, – как-то совсем поникшим голосом произнес Барулин, – я все понимаю.

Делайте, что необходимо. И еще, – Барулин привстал после некоторой паузы, – я, вероятно, был не прав тогда, в подвале... извини!

– Да, полно, Сергей Борисович, сейчас это закончится, и я уже знаю, что мы с вами будем делать. Поедем на рыбалку, у меня к этому случаю хорошая настоечка припасена. Все будет хорошо, Сергей Борисович!

Филатов оставил Барулина и осмотрелся. Вокруг было тихо. По-прежнему горели те же окна особняка. А где-то в лесу, который начинался сразу за забором, щебетали птицы. Все это было очень странно. «Почему люди Аганесяна оставили их в покое?» – не переставал задавать себе вопрос Юрий.

И в самом деле, здесь, у входа в здание, которое являлось замаскированной тюрьмой, хотя по виду напоминало недостроенный сарай, было тихо. Зато появились какие-то отчетливые звуки, которые доносились со стороны фасада особняка, – это были непонятные хлопки, а также крики. Юрий надеялся на то, что это люди Шевцова пытаются вызволить заложников. Однако и на настоящий штурм это непохоже. «А может быть, старый лис Шевцов придумал что-нибудь неординарное, – ведь так, с кондачка эту контору не возьмешь. И юридически хозяева, если ментов не пустят, будут правы – с какой стати ночью здесь что-то делать правоохранительным органам? Возможных аргументов у Шевцова было немного – стандартное «поступила оперативная информация» в данном случае не проходило». Все эти мысли не давали покоя Филатову. На втором плане возникала и другая проблема – Аганесян, смекнув, что время его сочтено, мог просто поспешно выехать отсюда – вместе со своими подельниками. В этом случае ему и заложника можно было бы вздохнуть свободно, но основной фигурант заварушки, в которую вот уже более двух недель был втянут Филатов, мог избежать заслуженного наказания, оказавшись или где-нибудь в Великобритании как «жертва политического террора в стране», или на Кипре, где руки Интерпола слишком коротки.

И все же было бы очень странно, если люди такого уровня, как Аганесян, просто так бросали все и оставляли свидетелей. Да и зачем таким респектабельным авторитетам или бизнесменам, как Аганесян, куда-то бежать? Люди такого уровня редко идут на этот шаг. Ведь огромные деньги, которыми они распоряжаются, а также связи во властных структурах дают им как бы карт-бланш и возможность опередить правоохранительные органы. Они только в крайнем случае скрываются за границей, уже заблаговременно зная свою судьбу. Аганесян был очень заметной фигурой, поэтому было бы тем более странно, чтобы представители «Петровки» могли просто так приехать и упечь его за решетку. Получался замкнутый круг. Если Шевцов или кто-нибудь другой даже добились санкции, их противник уже это знал, а поэтому был подготовлен. А другие действия, не санкционированные прокуратурой, могли бы обернуться против тех, кто их затеял, нешуточным скандалом.

Такая операция могла быть под силу только ФСБ. Но и им нужны были дополнительные аргументы. И они вполне могли быть в тех ящиках, которые разгружали солдаты неизвестной Филатову части.

Филатов понимал, что был просто стрингером, который волей судьбы оказался в самой гуще событий, да и еще не зная многих обстоятельств, пытался на них повлиять. Справедливо ли это, или правильно, для Юрия не являлось главным вопросом. Он понимал, что просто попал в гущу событий, и сейчас беспокоился только за жизнь заложников. Будет обидно, если и Рита, и Барулин не дотянут до освобождения.

Смахнув пот со лба, он решил перенести Риту подальше во двор особняка. Он поднял девушку на руки и понес ее в сторону стоявших берез, которые находились как раз посередине между оказавшимися тюрьмой бараками. Рита по-прежнему не приходила в себя, и Филатову показалось, что она замерзла. Уложив ее на траве, он предварительно постелил там свой спортивный костюм так, что остался в одной майке. Несколько минут он растирал Рите руки и ноги, не переставая оглядываться по сторонам и прислушиваться к шорохам улицы. После этого он решил помочь Барулину перейти в то же место, которое ему показалось более безопасным. Как раз в этот момент работник «Фармацеи», лежащий до этого молча, сейчас сильно раскашлялся. Это был сухой, непроходящий кашель, который мог продлиться еще бог знает сколько времени. В этом не было ничего хорошего для их положения, так как сводило на нет все усилия Филатова, который всячески хотел скрыть их присутствие.

Но упрекать Барулина не было никакого смысла. Он был очень плох и, как показалось Филатову, почти потерял сознание. Десять минут назад Филатову пришлось оставить Риту и вынести на поверхность старика, который пренебрегал советами Филатова и наверняка наглотался газа. Поначалу Юрий злился на работника «Фармацеи», но потом успокоился – Барулин не виноват. Не всякий даже подготовленный человек, как показывает реальная практика, может правильно действовать в подобной ситуации, тем более после перенесенного шока или нервных и физических нагрузок. Однако заместитель директора «Фармацеи» отделался относительно легко. Действие непонятного вещества было направлено на то, чтобы временно вырубить или усыпить жертву. Филатов же ожидал поражения слизистой глаз. Впрочем, подобные побочные действия могли проявиться и позже.

– Что вы чувствуете? – спросил у Барулина Филатов.

Но Барулин не отвечал, мотая головой из стороны в сторону, как будто находился где-нибудь в спортивном зале и разминал шейные позвонки. Делал он это как-то неуклюже, и Филатов стразу вспомнил, как под Кандагаром в Афганистане, после того как обстрелянная колонна с советским контингентом прорвалась-таки в город, несколько контуженых ребят точно так же вели себя, пытаясь прийти в себя. Однако позже оказалось, что это была вовсе не контузия, а действие какого-то непонятного вещества или яда. Тогда поползли слухи о применении «духами» химического или бактериологического оружия. Была вызвана специальная комиссия из Москвы, которая изучала этот вопрос. Но результаты ее работы остались засекреченными. Впрочем, на той войне Филатов больше и не встречал подобных фактов и вообще сомневался в системности применения «духами» такого оружия. Слишком это было рискованно даже для самих афганцев, а последствия были бы не предсказуемы.

Была и другая сторона – по утверждению западных источников, советские войска в Афганистане тоже применяли химическое оружие. Но советская пропаганда уверяла, что это грязная ложь и происки Пентагона. Дескать, иностранные журналисты намеренно «сгустили краски» с целью еще раз подчеркнуть «жестокость советских солдат». Юрий знал, что гораздо проще было использовать выхлопные газы танка или БМП для «выкуривания» душманов из пещер и подземных укрытий. Но о применении химического оружия не было и речи.

– Кружится голова? – переспросил Филатов и посмотрел не на Барулина, а вокруг, как будто ища помощи со стороны.

На этот раз его собеседник с трудом, но все же кивнул и, подняв правую руку, принялся растирать глаза.

– Что с глазами? – спросил Юрий, придерживая собеседника.

Однако Барулин помотал головой, показывая, что, скорее всего, с этим все в порядке. Но и после этого коллега Юрия по «Фармацее» продолжал растирать себе лицо.

Действие газа напоминало Филатову вещества, которые российский спецназ использовал в последнее время в антитеррористических операциях. Однако его название было тайной за семью печатями даже для многих специалистов, которые догадывались о его составе по клиническим признакам пострадавших. Откуда оно могло быть у братков, оставалось только догадываться. Учитывая хорошие связи Аганесяна с военными, такой вариант не казался совсем фантастическим.

Как ни странно, но именно Барулин, который в этот момент прилагал все усилия, чтобы прийти в себя и был занят чем угодно, только не отслеживанием ситуации, заметил, как что-то блеснуло в нескольких метрах от него. Он хотел сказать об этом Филатову, который пытался его приподнять, чтобы отвести в сторону подальше от света, но не смог вымолвить ни слова. Язык его как будто онемел, а в груди сдавило так сильно, что он начал задыхаться.

Внутри него все кричало и ему казалось, что Филатов заметит его волнение. Однако этого не произошло. Барулин вспоминал, что ощущал подобное перед инфарктом. Он почувствовал этот знакомый холодок, который ощущают все сердечники. И немного опустил голову – мысли об опасности покинули его, и сейчас он думал, как бы принять правильное положение, чтобы легче было дышать.

Когда Барулин попытался повернуться на бок, полагая, что так будет легче переносить боль, ему на мгновение показалось, что какой-то человек направил автомат в сторону Риты. Незнакомец стоял в темноте и полностью контролировал ситуацию. В этот момент Барулин хотел закричать, предупредить Филатова, но тщетно. Он не смог извлечь ни одного звука, а руки не слушались своего хозяина. Он видел, как фигура незнакомца буквально нависла над Ритой, пробовал пошевелиться, но, обессилев, потерял сознание.

Филатов уже бежал к девушке, когда пошла первая автоматная очередь: фонтаны песка пробежали ровной линией в нескольких метрах от него и лежащего на траве Барулина. До Риты оставалось всего несколько шагов». В прыжке он ухватил ее, увлекая за собой в темноту. В этот момент раздался приглушенный звук второй очереди...

Юрий успел в прыжке оттолкнуть Риту, и они вместе упали в овраг. Внезапно Филатов почувствовал сильную боль. На секунду у него даже померкло в глазах, и что-то горячее начало растекаться по всей спине... «Кровь? – обожгла внезапная догадка. – Зацепили, сволочи!»

Они упали на землю и катились еще несколько секунд... Потом был мрак, полная темнота, ни боли, ни ощущений, ничего. Потом свет, яркий и неестественный. Он слепил ему глаза. И крик.

«Где я, что происходит, кто кричит?», – болью отзывались в его голове эти мысли... Он попытался уйти от этого всего, зарыться куда-то подальше. Наступила темнота, но он снова услышал женский крик. И этот голос, который казался ему незнакомым, теперь стал понятным. Ему казалось, что он где-то его уже слышал. Потом он очнулся и посмотрел прямо в закрытые и дергающиеся ресницы девушки. Он увидел, как его правая рука обнимает ее. А в левой было что-то тяжелое, стальное. Он понял, что там АКМ, который он, несмотря на падение, умудрился не потерять.

Потом он заметил, что-то яркое, темное на ее плече. Несколько секунд не мог понять, что это, и только затем догадался, что это кровь.

Внезапно Рита очнулась:

– Нет, Слава! Не-ет!!! – закричала она. Крик девушки взбодрил Юру. Он попытался отодвинуться от нее, но внезапно почувствовал боль в спине. «Значит кровь не ее, а моя», – с облегчением подумал Филатов. Он попытался привстать, но у него ничего не получилось. Он положил автомат рядом и сделал еще одну попытку. Боль в спине была невыносимой. Но он понял, что ему повезло – пуля не повредила никакие органы.

Сделав еще несколько неудачных попыток встать, он услышал чьи-то мягкие шаги сзади. И тут же, не раздумывая, резко оттолкнул Риту от себя, и она откатилась еще на несколько метров. Но Юрий уже стоял на одном колене и, не вглядываясь в темноту, сделал несколько выстрелов в сторону противника. Однако в ответ услышал только эхо от своих выстрелов. Разозлившись, он еще раз полоснул в то место, откуда слышал звуки. Но и на этот раз без результата.

На несколько мгновений он затаился. Ему показалось, что это самое правильное решение сейчас. Ведь он находился в темноте, а тот, кто стрелял, – где-то в стороне, ближе к свету. Хотя опытный противник мог проследить, откуда Филатов вел огонь, и нанести свой разящий удар. Тем более, что Юрий был пока скован в движениях. Филатову начало казаться, что все это было спланировано – тишина, отсутствие сопротивления и те звуки вдалеке. И теперь, когда он позволил себе расслабиться, оказался как на ладони перед лицом неизвестного противника.

Филатов понял, что перед ним не военный и, скорое всего не профессионал, а человек неординарный, хитрый, а возможно, и просто больной на голову. С такими было всегда сложно: они никогда не поступали предсказуемо.

В этой тишине Юрий слышал стоны Риты и Барулина. Он видел, как последний даже пытался подняться и оглядывался по сторонам. Но Филатов не мог его предупредить и даже сам пошевелиться. Юрий чувствовал, что здесь один противник, но это никак не увеличивало его шансы.

Он посмотрел на Риту, которая лежала в нескольких шагах от него. Она снова потеряла сознание. Он видел ее изорванное платье, оголенное плечо и растрепанные волосы и переживал за то, что для этой девушки мучения на сегодня не закончились. А он, Филатов, потерял контроль над ситуацией.

Он ощущал, как время остановилось, и представлял, что оно похоже на пружину, которая, максимально сжавшись сейчас, потом со свистом разожмется, выбросит на поверхность все переживания и расставит все по местам. Но все будут довольны этим исходом. Он ожидал этого момента и ощущал, как ожидает этого все вокруг, как бы застыв в немом оцепенении. «Сейчас все скоро понесется дальше», – успел подумать Филатов перед тем, как увидел, как что-то похожее на молнию блеснуло в темноте. Он ощутил боль и рефлексивно прижал ужаленную острым предметом руку к груди. Он помнил, что продолжал держать автомат в руках, но тот, кто неожиданно напал на него, продолжал молотить его ногами.

Филатов получал удар за ударом, еще стоя на одном колене, но уронив автомат из рук. После этого он попытался защититься несколькими блоками от разящих ударов, но тщетно. Противник перешел на удары по спине, как бы зная о том, что это самое уязвимое место. Юрий взвыл от боли и повалился на правое плечо и ощутил, что упал на АКМ. Но это не прибавило Филатову оптимизма. Противник изощренно наносил удары, чтобы добить его окончательно. Казалось, что Филатов перестал сопротивляться. Он лежал на земле, съежившись от дикой боли, и тяжело дышал. Но это впечатление было обманчивым. Юрий ждал момента, когда противник замешкается, в конце концов устанет или когда амплитуда его разящих выпадов изменится. Он ждал диссонанса в движениях противника, слышал его звериный хрип и скрежет зубов.

Наконец незнакомец выдохся и решил сменить позицию и обойти лежащего Филатова с другой стороны. Это было шансом для Филатова, который решился использовать передышку и дождаться следующего удара, предложив свои контрмеры. Но Юрий должен был определить направление удара, не поднимая головы. Он решил, что противник попытается нанести его по голове. Поэтому когда он услышал, как одна из ног противника укрепилась в траве, а вторая направилась в его сторону, он сделал короткий выпад рукой и ухватился за ступню противника.

Секунды две Филатов держал ногу на вытянутой руке, а затем, собрав все силы в кулак, хрипя от боли, поднялся, громко выдохнув. Со стороны это все напоминало жуткое зрелище – Юрий встал с разбитым лицом и изо всех сил опрокинул незнакомца. Тот, крякнув, потерял равновесие. Видно было, что тот не ожидал такого поворота событий. Он считал Филатова, истекающего кровью и пропустившего столько ударов, не способным достойно ответить ему. Но ошибся. Незнакомец был удивлен, как этот человек с изуродованным лицом и запекшейся кровью в волосах, поднялся, как ни в чем не бывало. А затем, не дав противнику очухаться, Филатов навалился всем своим весом – как это делают американские бойцы в знаменитых боях без правил.

Удар быль сильным, и при падении что-то щелкнуло или сломалось у незнакомца. Магазин от АКМ от давления и толчка отлетел на несколько метров в сторону. Два тела упали на землю, но у Филатова не было сил, чтобы месить своего обидчика кулаками, поэтому он стал душить его. Противник быстро оправился от шока и не хотел продолжать борьбу. Судя по всему, он неплохо разбирался в таком понятии, как уличная драка, поэтому несколько ударов ребром ладони остановили ослабевшего от предыдущей борьбы Филатова.

Филатов снова пропустил несколько разящих ударов, которые нанес противник в область шеи, и на этот раз его руки отказались бороться. Однако Юрий не собирался сдаваться и, когда противник замахнулся для очередного удара, вцепился зубами в его плечо.

Незнакомец взвыл от боли и выплеснул арсенал всех ругательств, которые смог вспомнить на этот момент. Поскольку все они мало походили на привычный русский трехэтажный мат, Филатов, несмотря на то, что был не в самой лучшей форме, удивился. Ругательства были армянскими, а значит, перед ним мог находиться сам Аганесян или кто-то из его близких соратников.

Эта догадка добавила ему уверенности, и Юра что есть силы уцепился за ноги пытавшемуся подняться бандиту. Тот зашипел как змея и вновь выкрикнул что-то на непонятном Филатову языке. Эти ругательства раздавались в ночи еще несколько раз. Но когда Филатов, казалось, надежно ухватился за своего противника и через секунду готов был повалить его на землю (даже закрытыми глазами он мог провести классический прием из греко-римской борьбы или дзюдо, после которого противник оказывается на земле лежа на спине без шансов подняться), получил сильный удар в область ключицы прикладом автомата.

Понадобилось еще несколько секунд, чтобы человек, которого держал Филатов, освободился из его сильных рук и повернулся к нему лицом:

– На, получи, шакал! – не удержался от того, чтобы сильно ударить по обмякшему телу. – А ты где был, урод?! Я же тебе нормально объяснил, что если он окажет сопротивление – мочи его сразу! Смотри, какой здоровый, я его пять минут метелил, а ему...

Незнакомец, говоривший с явным кавказским акцентом, зло сплюнул, еще раз от души приложившись ногой к лежащему телу.

От удара Филатов даже не вздрогнул. И на мгновение нападавшему даже показалось, что противник потерял сознание.

В это время второй незнакомец стоял молча, держа в руках автомат, дуло которого было направлено куда-то в сторону виллы, в окнах которой появились языки пламени.

На этот раз человек, который распоряжался всем, вышел из темноты, так что можно было лучше разглядеть его лицо. Он был не высок и не молод. Несмотря на то, что он был одет в спортивный костюм, телосложения он был далеко не спортивного – неширокие плечи, выпирающий из-под куртки живот.

Однако в его разговоре и походке чувствовалась уверенность. Он и не пытался сдерживать раздражение.

– Ты все сделал? – требовательно спросил он у своего помощника.

– Да, Артур Артурович, – отрапортовал коротко стриженый молодой мужчина.

– А где кейс?

– У меня. Вот он, – стриженный вытащил из темноты небольшой чемоданчик и показал его своему шефу.

Аганесян жестом показал парню, чтобы тот передал ему кейс. Подчиненный молча повиновался и передал кейс в руки своему шефу.

– Нам, Артур Артурович, уходить надо, – после некоторой паузы, не скрывая волнения, заметил молодой охранник. – Наши уже когти рвут...

– Что, спрыгнуть захотел?! – взорвался от ярости Артур Артурович. – Давай, беги, падла, но отсюда ты уже не выйдешь, щенок, – осек его Аганесян. – Менты уже все оцепили.

А если и выйдешь – пулю в лоб получишь. Вы, сопляки, поймите – пока я жив, вы еще хоть что-то в этом городе значите. Без меня вы никому не нужны! – распинался Артур Артурович. – А ты, Болт, убери пушку! Дулом вниз, придурок, а то еще кого-нибудь из нормальных людей подстрелишь.

Видно было, как подельник Аганесяна смутился, опустил дуло автомата и промолчал, ожидая следующих приказаний.

– Не стой, как идиот – приведи в чувства этого, – Артур Артурович пренебрежительно указал на лежащего в траве Филатова. – Да и не церемонься с ним – будет сопротивляться – стреляй.

Подчиненный Аганесяна, хотя и повиновался и, подойдя к Юре, несколько раз ударил его по щеке, но делал это коряво, постоянно оглядываясь по сторонам.

– Да, что ты с ним возишься? – не выдержал Артур Артурович и, подбежав, несколько раз ударил Филатова в живот.

– Да он сейчас того... ну, в общем, ласты откинет, – заперечил своему шефу бритоголовый. – По-моему, он не дышит.

– Сейчас ты у меня ласты откинешь! – оборвал своего подчиненного Аганесян. – Нет, он мне нужен живым! Давай растормоши его быстрее!

– Да убери ты свои лапы! – не выдержал Юра, когда, придя в себя, увидел, что какой-то мужик бьет его по щекам.

Тот, как ужаленный, убрал руки, но потом сообразил, что лучше для острастки приставить к горлу Филатова автомат.

– Лапы убери, я тебе сказал! – рявкнул Филатов.

– Болт, оставь его, – Артур Артурович жестом указал своему подчиненному, что он может на некоторое время расслабиться. – Какая встреча! – расплылся в улыбке Артур Артурович. – Неужели это тот самый Филатов? Я давно хотел с тобою повидаться, поговорить в нормальной обстановке с глазу на глаз, выпить хорошего винца.

– Вот и давай поговорим, – ощупав разбитую губу и сплюнув кровь, предложил Юрий.

– Поверь мне, если бы ты не влез в это дело, все было бы нормально. Но нет, тебе это не нужно было... Ты знаешь, Филатов, – после некоторой паузы продолжил Артур Артурович, – я вот никогда не понимал тех людей, которые лезут на рожон без особого на то интереса. Ну вот возьмем тебя: человек, получивший подготовку, прошедший войну. Что тебе мешало нормально устроиться в жизни, иметь свой кусок хлеба. Я когда поближе узнал, что ты за фрукт, не обиделся на тебя, нет. Даже после того, как ты начал с моими ребятами как со щенками играть, – Артур Артурович важно провел в воздухе указательный пальцем – я думал с тобой договориться, но ты упорно путал мои карты. А все ради чего? Ради какой-то идеи. Идея, Филатов, одна. Она и всегда была такой – человек человеку волк. Понимаешь? И другого быть не может. Я ведь, Филатов, по природе человек мягкий, а жизнь сделала меня вот таким, какой я есть... Жаль, что так все закончилось... Я ведь догадался, Филатов, что ты будешь у меня этой ночью. Кроме тебя, никто бы не решился. Тем более жаль, что мы с тобой бутылочку хорошего винца так и не разопьем...

– Да, на нарах особенно не разапьешси, – умышленно коверкая слова, заметил Филатов.

Как ни странно, эта реплика совсем не задела Артура Артуровича, который даже обрадовался агрессивности Филатова.

– А мне нравятся такие как ты, с юморком, – усмехнулся Аганесян. – И характер твой мне нравится.

После этого московский авторитет полминуты смеялся, не беспокоясь за то, что происходит вокруг. В этот момент Юре показалось, что Артур Артурович сошел с ума или, по крайней мере, не в себе. Ведь все происходящее со стороны напоминало ужасающее зрелище. За спиной у Филатова начинался огромный пожар – дом Аганесяна пылал в огне. Зарево от огромного кострища, которое уже пожирало не только стены и крышу, казалось, освещало весь поселок. Огненные блики отражались на лице самого владельца, который безмятежно, по-прежнему расплываясь в улыбке, продолжал что-то объяснять Филатову.

– Артур Артурович, – прервал его Филатов, – у вас есть шанс остаться человеком, – у вас уже нет шансов уйти от правосудия. Особняк оцеплен. Бежать отсюда вам нет никакого смысла. Я предлагаю вам бросить оружие и сдаться властям.

Аганесян был из тех людей, которым не нравится, когда их прерывают, поэтому он сразу изменился в лице. Улыбка быстро оставила его лицо, и со стороны казалось, что он и в самом деле обдумывает предложение Филатова. Однако это было обманчивое впечатление. На самом деле весь его организм кипел.

– Смеется тот, кто смеется последним, Филатов, – спокойно заметил Аганесян. Филатов понял, что это не сулит ни ему, ни заложникам ничего хорошего и дальше последует месть.

– Жаль, что мы раньше не пересеклись с тобой, Филатов, – серьезно и как бы с обидой произнес Аганесян. – А я, видишь ли, недооценил тебя. Все шло по плану, но ты все испортил. Сам понимаешь, таких обид не прощают!

В этот момент Аганесян направил дуло автомата прямо на Филатова и, глядя ему в глаза, неожиданно серьезно спросил:

– Ты смерти боишься?

Филатов не ожидал от авторитета такого вопроса и поэтому не удержался от смеха. Он хохотал от души как никогда, иногда на доли секунды останавливаясь, чтобы перевести дыхание и справиться с болью в теле.

– Я видал ее много раз, а сейчас умереть не зазорно от такой падали, как ты, – спокойно произнес Филатов. – Многие мои товарищи ушли раньше меня. Так что мне, может быть, и в самом деле пора? – спросил Юрий.

Аганесян молча выслушал это, не обращая внимания на то, что в этот момент крыша дома обвалилась с таким сильным треском, так что стоявший рядом с ним охранник вздрогнул от испуга.

– Врешь, собака. Хорохориться ты брось. Человеческая жизнь не стоит ничего. И твоя поганая жизнь не стоит ничего, Филатов. Ты думаешь потянуть время. Не выйдет, – самодовольно заметил Аганесян и приставил дуло автомата к Юриной щеке. – Видишь, ты, наверное, считал себя героем. Положил стольких моих ребят. А я взял и нажал на курок. Бум – и тебя нет. Понимаешь, Филатов, – тебя нет! – захохотал Аганесян.

Филатов услышал крики, звуки сирены за стеной особняка, который доживал свои последние секунды. Он понял, что люди Шевцова наверняка уже находятся на территории и будут здесь в течение нескольких минут.

– Слышишь, Болт? – обратился Аганесян к своему подчиненному. – Прикончи бабу и старика, а я сейчас с этим подонком разберусь.

– Болт, этого делать не стоит, – предупредил Филатов человека Аганесяна.

Аганесян и в самом деле изменился в лице. Идиотская ухмылка, которая в последнюю минуту не сходила с его лица, сменилась на гнев, и он через секунду должен был нажать курок.

Но вдруг прогремел выстрел. Барулин, найдя пистолет, наблюдал за ситуацией. Поскольку чувствовал он себя скверно и в любом случае не смог бы удержать пистолет в дрожащих руках, он улучшил момент и выстрелил в воздух. Этого оказалось достаточно, чтобы Филатов выхватил у опешившего Аганесяна «Калашников» и направил дуло прямо ему в живот.

Несколько секунд Аганесян и Филатов смотрели друг другу в глаза. Московский авторитет еще не понимал, что произошло. Но когда до него, наконец, дошло, в какой незавидной ситуации он находится, попытался спастись, рявкнув:

– Болт, чего ты стал, стреляй в него!

Но парень мешкал, он направил свой АКМ на Филатова, но стрелять не хотел.

– Ну, чего ты стал, как баран! – закричал, Аганесян. – Стреляй, черт тебя подери!

До этого молчавший Филатов решил также повлиять на ситуацию:

– Послушай Болт. Я, правда, не знаю твоего имени и фамилии. Но ты, я вижу, не глупый парень.

Брось оружие и не ломай себе жизнь. Твой шеф обречен, и все кто с ним, пойдут на нары или на тот свет. Вижу, что ты оказался в этой заварушке случайно. Если не сделаешь сейчас глупостей, обещаю тебе, что помогу органам разобраться в ситуации, и тебя отпустят.

– Стреляй, идиот, и не слушай его! – орал как резаный Аганесян, а затем, не выдержав, бросился к своему подчиненному и попытался вырвать у него из рук автомат. Однако стриженый, судя по всему, не собирался отдавать его. Они стояли напротив друг друга, вырывая друг у друга оружие. Болт, по всей видимости, все-таки что-то переварил в своей голове и держался за автомат, боясь, что шеф сейчас совершит еще одну глупость. В это время авторитет посыпал своего подчиненного бранными словами и несколько раз ударил его по голове. Через несколько секунд они уже лежали на траве и было видно, как Болт пытался вытянуть руку с Калашниковым, чтобы уберечь себя и Аганесяна от выстрела. Они боролись еще несколько минут, и в этой борьбе после очередного удара последовал глухой выстрел. Вначале Филатов, который наблюдал за этой сценой, ничего не понял. Дерущиеся оставались в тех же позах, и ему казалось, что их тела продолжали двигаться в том же диком танце борьбы. Однако, присмотревшись, он понял, что они застыли и только глаза Болта непонимающе глядели из-под мышки Аганесяна.