Черные рейдеры

Глава 4

«От сумы и тюрьмы не зарекайся» – гласит народная мудрость. Но любой из простых смертных всегда считает, что такая участь не коснется его. Такова человеческая психология. И даже тогда, когда человек попадает сюда, ему кажется, что это недоразумение, которое умные люди исправят в самое ближайшее время. И только рецидивисты, прошедшие все этапы заключения, взирают на это более чем спокойно.

Камера предварительного заключения – это еще не тюрьма, с ее обычаями и законами. И поскольку люди, помещенные сюда, находятся как бы в подвешенном состоянии, то и отношение к ним со стороны милиции адекватное – на них просто не обращают внимания. Впрочем, и контингент здесь очень разношерстный: бомжи, мужья, занимающиеся рукоприкладством, уличные хулиганы и очень редко карманники.

– Да пошел ты, лапоть гребаный, дай поспать! – услышал Филатов голос где-то в дальнем углу комнаты размером четыре на восемнадцать.

– Верни мне цепочку, – послышался недовольный голос в том же углу. Но рассмотреть, кто этого говорит не представлялось возможным, так как к тусклому свету добавлялся и едкий табачный дым, который не рассасывался, а, поднимаясь к потолку, казалось, висел там тучей над всеми.

– Эй, смотрите, кого нам привели! – послышался голос слева, и Филатов увидел заросшего бомжеватого вида мужичка в старом потертом пиджаке с короткими рукавами. Однако, как оказалось, его появление заинтересовало далеко не многих обитателей камеры.

– Братан, курить у тебя есть? – послышался голос где-то совсем близко, и Филатов увидел лицо, передернутое от жадности, и тянущиеся к нему руки.

Филатов, не говоря ни слова, протянул незнакомцу сигарету, и тот сразу прикурил, смакуя каждую затяжку.

Из-за того, что плохо позавтракал и съел холодное, Филатов чувствовал голод. В животе бурлило и, чтобы отогнать от себя эти мысли, он стал думать, как быть дальше.

– А ну там, в углу! – Кто-то спрыгнул босиком на пол. Филатов удивился, как в этой антисанитарии человек не боится ходить босиком. Удивил его и вид посидельца: на нем был хороший не заношенный свитерок, довольно чистые брюки и, если его сейчас выпустить на волю, да повязать ему галстук, он вполне бы сошел за добропорядочного клерка.

– Что, удивлен? – молодой человек обратился к Филатову, достав из кармана очки. – Ничего, потихонечку привыкнешь.

– А зачем мне привыкать?

– А, ты из таких, ну крепких парней, которые думают, что это недоразумение.

– А ты так не думаешь?

– Ты что, шутишь? – щурясь от тусклого света, спросил незнакомец. – А вообще тут шутников хватает. Понимаешь, умудряются в этом закрытом помещении друг друга надуть, кто у кого деньги, а то и еще чего-нибудь тырят.

– Как звать тебя? – спросил Филатов.

– Павел, просто Павел.

– А меня Юра.

– И какими судьбами здесь, Юра? – заинтересованно спросил молодой человек.

– Если бы я сам толком знал! – с досадой произнес Филатов.

– А ты не тушуйся, – с неподдельной искренностью произнес новый знакомец Филатова. – Здесь каждый сам по себе. Естественно, никто тебе не поможет – лишь бы свою шкуру спасти. Но я, видишь ли, юрист, и кое-что смыслю в этих делах.

– И сам оказался за решеткой? – удивился Филатов.

– А мы такие же люди, как и все остальные, нужное образование от тюрьмы не спасает. Правда, мне в какой-то степени повезло, – уверенно ответил Павел. – Меня не бросили, и я сейчас работаю с хорошим адвокатом. А попал сюда по независящим от меня причинам – шефа моего, представителя одной строительной компании, повязали за наркотики. Явно подбросили. А меня под общую гребенку засадили. Шеф мой сидит сейчас в Бутырке. Может, слыхал такое имя – Ашот, в криминальном мире личность известная. Правда, в последнее время он с этим завязал. Впрочем, здесь мне это имя помогает – никто не трогает, боятся – ведь дорога отсюда у многих в Бутырку, а там совсем другие порядки.

Рассказав вкратце свою историю, парень замолчал, всем своим видом показывая, что теперь слушает Филатова.

Выслушав все, что произошло с Филатовым, юрист-арестант на секунду задумался, а потом рассмеялся:

– Да все это туфта! Поверь мне, им даже не за что будет зацепиться. Да и задержали тебя противозаконно. Тут нарушены все процессуальные нормы! Твое задержание и допрос – это уже букет выручающих тебя обстоятельств. Не боись, – уверенно изрек парень. – Поверь, несколько дней, и ты выйдешь отсюда. По всем обстоятельствам видно, что просто кто-то целенаправленно пытается вырубить тебя из игры. А вообще ты попал в хорошую заварушку, и я бы на твоем месте хорошенько подумал, кто за всем этим стоит. А ты, кстати, у ментов подписывал чего-нибудь? – спросил Павел.

– Нет, ничего. Я отказался от этого.

– Молоток! – одобрительно кивнул Павел. – В этом деле главное, как ни странно, самому не наломать дров.

– А ты хоть в документ этот, который тебе пытались всучить, заглянул? – полюбопытствовал парень.

– Нет, не глядел.

– А вот это ты зря! – занервничал Павел так, как будто бы вел дело Филатова.

– А что мне там смотреть?

– А очень многое. Например, время задержания, кто осуществлял его. Ведь пришел за тобой один Наседкин, правильно я понимаю?

Филатов кивнул своему собеседнику.

– Так вот, а где понятые, где протокол и почему в твоем доме оказались без ордера? – возмутился Павел. – Понимаешь, тут доказательная база нужна солидная: меченые купюры, видеозапись... Пока же все это выглядит судорожными попытками хоть как-то обосновать твой арест. Мои, кстати, опера, все время пытались «привязать» меня к какой-то преступной группировке. Сначала к солнцевской, потом к другим. Хотя все прекрасно понимали – просто им начальство дало задание. А здесь, на «Петрах», пошли косяком какие-то люди – они не представлялись, – которые стали раскручивать мою личную жизнь. Кто я такой, как познакомился с Ашотом, о чем говорили.

– Кстати, а руки менты не распускали?

Филатов удивленно посмотрел на собеседника.

– Ну, не пытались ли вас бить?

– Пусть только попробуют!

– А мне, сволочи, все почки отбили, – послышался рядом голос еще одного посидельца. Он сидел на скамейке, которая была и кроватью и столом одновременно, и все это время слушал их разговор.

– Да ты сам виноват! – не удержался Павел. – Он, бухой, пытался сержанта, который в камеру зашел, повалить, – и те вызвали еще нескольких человек. Тут бы всем мало не показалось. Слава богу, дежурный нормальный попался, – небольшим шмоном и отделались. Правда, сигареты отобрали и два дня на улицу не выводили. Думали, что задохнемся здесь.

– Да менты сами козлы! – начал оправдываться посиделец, из-за которого весь сыр бор и разгорелся. – Это все моя дура, я ее воспитывать начал, а она ментов вызвала.

– Меньше пить надо и домой вовремя возвращаться, – перебил его Павел.

– А что, уже с друзьями нельзя посидеть? Пришел домой, а она как фурия набросилась на меня.

– И правильно сделала, – послышался еще один голос. – Она ж за тебя переживала, позавчера и вчера приходила, плакалась здесь.

– На хрен мне нужна такая жена, которая меня ментам сдала! – обиделся мужчина.

Филатов все это время разглядывал его – обычный работяга, с виду не злой, только нервный слегка, вспыльчивый – таким в самом деле тяжело в жизни.

– Отпустят тебя завтра, – авторитетно заключил Павел.

– Да, жди, – нервно сплюнул незадачливый муж.

– Заберет твоя жена заявление – и будешь дома, – Павел еще раз попытался убедить сидельца.

– Кончайте бакланить! – послышался чей-то заспанный голос. – Дайте поспать! Утром наговоритесь!

– Я что хочу сказать, – вполголоса продолжал беседу с Филатовым Павел. – Здесь очень важно не попадаться на провокации. А если и будут побои, ты их не снимешь – дождутся, пока синяки сойдут. Что касается меня, то было психологическое давление и очень сильное. В основном со стороны рядовых оперативников. Начальствующий состав был предельно вежлив. Приезжали из ФСБ, снимали допрос на видеокамеру. У ФСБ никаких претензий ко мне нет. Сначала ведь меня в другую камеру поместили – камера на троих, у каждого по койке. Но вообще, она была «нехорошей» – прослушивалась и проглядывалась, все так говорили. Со мной сидели еще вор-домушник и грабитель. Кто из них был «подсадной уткой»? Не знаю – разговоры задушевные пытались оба вести. На допросы вызывали постоянно. А однажды в час ночи оперативники начали «колоть» меня на соучастие, – разоткровенничался Павел. – До утра задавали разные вопросы, а потом повели на опознание – прямо в наручниках и без шнурков. Так же не делается, потерпевший всегда укажет на человека, который выглядит по-тюремному. Но я того гражданина ни разу не видел, и он на меня не указал. Передо мной извинились. Ну, я и сказал: «отпускайте на свободу!». Да нет, ответили: «Тебе, парень, еще повезло, так что сиди и не рыпайся»! Могли и своего, подсадного поставить, – тогда было бы значительно хуже.

– Остается только надеяться на лучшее, – сочувственно заметил Филатов.

– А, кстати, я что-то слышал о твоей фирме «Фармацея», – она, если не ошибаюсь, где-то в центре находится, в районе Арбата или где-то поблизости?

– Точно, – удивился Филатов.

– Кажется, этот участок, где находится здание вашей фирмы, проходил по документам подельника Ашота – Артура Аганесяна. Уж очень ему этот кусок земли запал в душу. Мой шеф был равнодушен к этому вопросу, а Аганесян как с цепи сорвался. Он в этом районе строительство замыслил, а денег у него не было, вот он и уговорил Ашота войти с ним в долю. Правда, это было года два назад. И при мне этот вопрос не обсуждался. Впрочем, дорожки Артура и Ашота быстро разошлись – не знаю, что они там не поделили. Но догадываюсь, что вопрос стоял о больших суммах.

– Слушай! – не удержался Филатов. – Может быть, меня подослали, а ты мне тут растрепался обо всем.

– Да я вижу людей насквозь. Стукачи от меня уже отлипли. Знаешь, скучно просто так сидеть, а хорошим людям всегда хочется помочь, – улыбнулся Павел. – Кстати, я бы не сбрасывал со счетов и ту версию, что проблемы у вас начались благодаря Аганесяну.

– С чего ты взял? – переспросил Филатов.

– В последнее время Артур ведет себя очень странно. И будь я на его месте, я бы Ашота кинул, а деньги прибрал себе. А что касается вашей организации – Артур очень жаден до дармового бизнеса, он уже не раз так подставлял людей. Да и кроме того, нападение на остановке говорит о его стиле работы. Аганесян всегда действует нагло, и все, что ты видел, могло бы частью спланированной операции.

– Возможно ты, Павел, и хороший адвокат, но конспиратор из тебя хреновый, – посмотрев в глаза собеседнику, сказал Филатов. – То о чем ты говоришь, мне еще необходимо переварить. А сам-то ты не задумывался, почему оказался здесь? Тебя, наверняка попытаются нейтрализовать.

– Задумывался, но и здесь, в Петрах, у меня есть свои люди. Кстати, твое попадание сюда считаю неслучайным.

– Вот как, – улыбнулся Филатов и подал Павлу руку.