Чёрный иней

44

Барак стоял прямо на леднике. Если бы не островерхая крыша, он походил бы на железнодорожный вагон, правда, вдвое длиннее и шире.

«Остроумно сделано — на сваях, — размышлял Байда. — Летом снег тает, внутрь натекает талая вода, здание перекашивается. Сплошные неудобства. А так — добро пожаловать. Но, хоть сейчас и лето, половодья что-то не видать, только метели и морозы. Надо полагать, не всегда так... Или... Глетчер понемногу движется, едва заметно... Немцы просто так ничего не делают».

Сваи были высотой не более двух метров, и всё пространство под бараком просматривалось, несмотря на внушительные сугробы после последней метели. Но снег там не скапливался, судя по всему, площадку регулярно расчищали. Это давало возможность рассмотреть все подходы к станции.

У барака было три выхода. Один, очевидно, главный — в противоположном от Байды и Валеева южном торце. Они осмотрели его из своего укрытия. И два боковых, с запада и востока. Слева от барака едва угадывалась дизельная, наполнявшая арктический воздух механическим шумом и запахом отработанной солярки. Рядом высился штабель металлических бочек. Далеко справа, невидимая для них, разместилась псарня. Оттуда изредка доносился глухой собачий лай. Они не боялись, что их почуют собаки: дизель забивал и шум, и запах. Метрах в двухстах виднелись антенные растяжки, наполовину скрытые за скалами, — там было антенное поле. А немного позади барака, между ним и дизельной, почти у края ледопада, приткнулся маленький сарайчик, который они с Щербо не заметили из своего наблюдательного пункта, поскольку его заслонял барак.

«Видимо, кладовая для хранения мяса, — догадался Байда. — Естественный холодильник. Основательно устроились фрицы. Надо полагать, зимовать надумали. Но где же часовой?»

У объекта был зловеще мертвенный вид — ни звука, ни движения. Байда посмотрел на часы — второй час. «Спят фрицы. Бодрствует только дежурная смена и караул. Но часового не видно. Куда же он делся? Невозможно, чтобы они не выставили внешний пост. Не может быть... Неужели внутри греются? Нет...»

Они придирчиво обследовали слепой торец барака, особо задерживаясь на его фронтоне, где виднелись едва заметные, плотно, почти без щелей подогнанные друг к другу ставни слухового окошка — сквозь него надо было попасть внутрь. Засовы и крючки их не волновали. Для них Валеев берёг специальный инструмент, который заранее вытащил из рюкзака и рассовал по ближним карманам. Повозиться, конечно, придётся.

«Вот она — цель нашего невероятного, безумного перехода через ледопад — за два шага. Всё-таки дошли! Одолели... Батя всё правильно рассчитал. Лишь бы не сорвалось...»

Согласно замыслу Щерба, Байда с Валеевим должны были сделать всё возможное, чтобы лишить немцев возможности уничтожить техдокументацию и шифровальную машину. Основные же силы должны были начать атаку на объект. Даже если атака не сорвётся и группа молниеносно подавит сопротивление, не исключено, что немцы успеют сделать всё, чтобы не оставить никаких следов и от бумаг, и от машины. Задание Байды и Валеева именно в том и заключалось, чтобы любой ценой «украсть» у них это время, ударить изнутри и отрезать врага. Для этого они и должны были зайти с тыла — скрытно пробраться на чердак и дождаться подходящего момента.

Первый этап своего задания они завершили успешно — ледопад преодолели. Теперь — второй этап...

Валеев приготовил небольшой ледовый якорь — айс-фи-фи^{31} — и начал привязывать к нему верёвку. Нужно было накинуть его точно на конёк крыши. Байда надеялся на меткий глаз и твёрдую руку бывшего каюра, он не раз видел, как тот умело обращался с арканом.

Хотя часового они и не увидели, дальше осторожничать не имело смысла, нужно было решаться на что-то. Им сдавалось, что всё, что было до сих пор, случилось давно и не с ними. Незримая грань навсегда отдалила их от трудностей и ужасов пройденного маршрута. Теперь главным было то, что ожидало впереди.

Они поднялись. Из-под ног посыпались обломки льда.

Рядовой Фердинанд Альфертс стоял на верхней ступеньке у входа с противоположной от Байды и Валеева стороны барака, он прижался спиной к двери и пытался поглубже втянуть голову в поднятый воротник тулупа. Он стоял здесь уже больше часа и по очереди напрягал мышцы рук, ног, брюшного пресса, компенсируя отсутствие движения. Изредка приседал. Холод подкрадывался к рукам, заползал в унты, но всё равно это было лучше, чем кружить вокруг станции по колено в снегу и ощущать, как ветер проникает под тулуп и выдувает последнее скудное тепло. Мороз был небольшим, каких-то пять-шесть градусов, ветер дул с противоположной стороны, и здесь, у дверей, было почти уютно.

Фердинанду давно хотелось отличиться в какой-нибудь переделке... Но в этом холодном глухом захолустье? Фердинанд тоскливо озирал зловещие холодные скалы и пустынный многокилометровый ледник, мечтая о чашечке горячего кофе и сигарете. Повседневное рвение — это не для него, пусть другие выслуживаются.

Когда до конца смены оставалось минут тридцать и он решился сделать напоследок прощальный круг, его внимание привлёк какой-то посторонний звук. Он насторожился и начал медленно и осторожно, чтобы не поскользнуться на обледенелых ступенях, спускаться вниз, стараясь убедить себя, что ему не почудилось и в этой ледяной пустыне не может родиться звук, исторгнутый человеком. Ибо на семьсот миль вокруг нет ни одной живой души, не считая «камрадов», спящих за стеной, и команды «Фленсбурга» где-то в арктическом океане. Но звук повторился, и это заставило его снять огромные рукавицы-верхонки и положить палец на спусковой крючок.

Спустившись на лёд и оставаясь в тени лестницы, Фердинанд наклонился и начал вглядываться в полумрак под бараком в том направлении, откуда, как ему казалось, доносился шум. Сугробы мешали смотреть, однако он отчётливо увидел натянутую верёвку.

Старший лейтенант Байда не ошибся в своем товарище, которому удалось с первого броска закрепить айс-фи-фи на крыше в нужном месте. Валеев быстро спустил на землю бухту верёвки, взобрался наверх и остановился напротив окошка. Закрепившись на верёвке с помощью ручной и ножной петель, он вытащил из кармана нечто вроде «фомки» и начал неспешно орудовать ею, чтобы отворить плотно подогнанные друг к другу створки. Байда должен был страховать — он до упора натянул верёвку и прижал её ногой ко льду, чтобы петли не проскальзывали. Но, лихорадочно стремясь как можно быстрее достичь цели, они допустили ошибку.

Сваи, вознёсшие станцию на два метра надо льдом, создали иллюзию полной открытости окружающего пространства. Казалось, будто просматривается всё и нет ни одного закутка, где мог бы спрятаться человек. Но так только казалось.

Фердинанд Альфертс, прячась за сугробами, подобрался к угловой свае и, затаив дыхание, выглянул из-за неё. Хотя он и был готов к любой неожиданности, но от увиденного оцепенел. Какой-то тип висел на верёвке под самой крышей и пытался что-то расковырять в стене их барака. Второй держал конец верёвки, изо всех сил натягивая его, чтобы верхнему было легче держаться.

Времени на раздумья не было, сейчас этот нижний опустит глаза и уставится прямо в Фердинанда. Поэтому рядовой Альфертс не закричал «Стой! Руки вверх!», а, осторожно ведя стволом, взял на прицел верхнего. Почему именно его, он потом так и не смог никому объяснить, ведь другой, несомненно, представлял для него гораздо большую опасность. Альфертс сделал медленный выдох и нажал на спуск.

Автоматная трель хлестнула по нервам Байды, однако не вызвала растерянности, лишь заставила мгновенно выпустить из рук верёвку и полоснуть быстрой слепой очередью на звук.

В этот миг сверху обрушился Валеев, и под его изувеченным телом начало быстро расползаться кровавое пятно. Байда всадил в сторону стрелявшего длинную очередь и начал тормошить неподвижного товарища. Схватил за запястье, нащупывая пульс. Глаза тревожно перебегали от сваи к свае, на слух пытаясь уловить сквозь грохот дизеля шум взбудораженного барака. Пульс не прощупывался.

Немцы начали выскакивать наружу. Надо было уносить ноги.

Он бросил последний взгляд на распростёртое тело Валеева и изо всех сил сжал зубы. Дал несколько очередей, спрятал в какой-то снежной щели пустой магазин. Потом снял автомат с груди мёртвого Валеева и, забросив за спину свой, начал отходить в сторону ледопада, туда, откуда они пришли.

В этом направлении немцы его преследовать не будут.