Черный истребитель

1. Кэсс: День 2-й

Она успела только заглотнуть горячий тонизирующий (опять стимуляторы!) напиток, а имплант уже просигнализировал, что пора идти к Полковнику и получать задание. Полковник сидел за металлическим столом, собранным наскоро, как все на этой базе, и только кивнул ей.

— Утро, Полковник… — постаралась улыбнуться Кэсс.

— Утро, утро, — покивал он, не поднимая головы от карты.

— Что-то случилось? — осторожно спросила Кэсс, устраиваясь на высокой табуретке.

— Нет, — коротко мотнул головой Полковник, и Кэсс ему не поверила.

— Вот, бери, разбирайся. — Полковник пододвинул к ней фрагмент карты и опустил длинный палец на один из квадратов. — Не мне тебя учить. Все как всегда. В драку не вступать, все разнести. Там только старые танки и пяток складов, так что ничего серьезного.

Кэсс поежилась. Такое впечатление, что Полковника за сутки подменили. Или высушили. Или заморозили. В общем, было с ним что-то не то. Кэсс смотрела в его затылок, склоненный над картой, и пыталась вспомнить, всегда ли его виски так отчетливо были подернуты сединой, или когда-то было иначе.

— Иди, девочка моя, иди. Не надо сверлить меня взглядом, — поднял голову Полковник, и Кэсс увидела, что под глазами у него залегли иссиня-черные тени. Кэсс молча показала глазами ему за спину, туда, где была дверь, и Полковник утвердительно прикрыл веки.

Она молча вышла, тихо прикрыв за собой дверь и пытаясь понять, что же происходит на базе. Очередное обострение активности у СБ? Нет, не похоже. Что-то более серьезное. Этот столичный красавчик имеет слишком большие полномочия. Полковник не может идти с ним на прямую конфронтацию. А это наводит на определенные размышления. На невеселые размышления. Если найдется этот самый шпион — ничего хорошего ни ее, ни Полковника, ни Корпус не ожидает. А если он не найдется — то ничего хорошего опять-таки не ожидает как минимум ее эскадрилью. А дальше — все то же самое, смотри предыдущий вариант.

Какого черта! Кэсс со всей дури пнула канистру, встретившуюся на дороге. Она похожа на следователя? На эсбэшника? Какого черта она должна ловить шпиона? А кто еще его будет ловить? Эскеру гораздо приятнее будет отправить всех на глубокое сканирование. Восемь трупов не испортят его карьеру, если один из них будет трупом шпиона. А что она будет делать после этого? Уходить в отставку? Ждать, пока снимут хотя бы часть имплантов и тогда — вешаться?

К черту! Она найдет этого дурацкого шпиона. Но Эскер его не получит. Он получит труп и доказательства. И пусть делает с ней все, что заблагорассудится.

«Час до вылета» — сообщил имплант. Час? Что за ерунда? Сообщать должны минимум за три часа. Что там у них творится, что за срочность. Бегом она отправилась к медикам, но у дверей ее поджидал техник Рин. Кэсс вознамерилась пробежать мимо, но Рин ухватил ее за рукав.

— Извините, капитан, но мне нужно кое-что сказать, — Рин был еще сумрачнее Полковника и уверен в том, что имеет право ее останавливать. А значит, случилось что-то чрезвычайное.

— Да? — недоуменно взглянула на него Кэсс.

— Еще вчера мы поставили на машины вашей эскадрильи какие-то дополнительные штуковины. Я сам не понял, что это такое. Они обеспечивают постоянную связь с базой. Но это еще не все.

— А так у нас нет постоянной связи, что ли? — удивилась Кэсс.

— Постоянной связи с управляющей системой — нет. Она активируется, когда вы обращаетесь к диспетчерам, или диспетчеры — к вам. Фоном идет запись. А это — новые детали. И привез их с собой, оказывается, этот залетный эсбэшник.

Кэсс автоматически потерла висок в области разъема и вздохнула.

— Спасибо, Рин. Если сможешь узнать, зачем они нужны — скажешь мне?

— Конечно, капитан.

В результате на предполетную подготовку Кэсс не попала, и это совсем уже никуда не годилось. Она только успела натянуть костюм, и уже пора было идти выдавать инструктаж. На этот раз все почему-то сидели без шлемов, и вид у них был встрепанный и шальной. Отдых и «разгонка» перед вылетом проходила в одной и той же капсуле, но из режима сна в режим разгонки их перевели тогда же, когда сообщили Кэсс о предстоящем вылете, и разгонка явно прошла только поверхностная.

«Вернемся — разнесу диспетчерскую. Вдребезги…» — пообещала себе Кэсс.

— Ну, господа офицеры. Диспетчерская над нами подшутила, но нам не впервой же? — извлекая из себя какие-то жалкие остатки бодрости, вопросила она аудиторию. Аудитория вяло покивала. — Задание сегодня несложное, так что прорвемся.

Кэсс наскоро объяснила задачу и скомандовала:

— По машинам!

Уже через пять минут в воздухе она поняла, что система управления глючит еще сильнее, чем накануне. Тут же на это пожаловались Сэлэйн и Истэ.

— Ребята, придется терпеть. Будьте повнимательнее, — передала она всем.

— В чем дело-то? — мрачно поинтересовался Рон.

— Испытания новой конфигурации управления… — соврала Кэсс, не представляя себе, что можно рассказать. Да и не хотелось ей рассказывать, зная, что в любой момент их можно услышать.

Ристэ грубо выругалась.

— На учениях опробовать не могли? Все как всегда? — Рон.

— Отставить разговоры! — рявкнула Кэсс, и в эфире установилась недоуменная тишина.

— Быстро идем до точки. Быстро ее делаем и возвращаемся. Всем все понятно?

Когда подошли к военной базе, Кэсс увидела первый сюрприз — четыре расположенные по периметру лазерные установки, рассекающие воздушное пространство над ней лазерными лучами. Кэсс запросила анализ мощности — оказалось, что мощность впечатляющая. Два-три касания ее машина выдержала бы легко, но десять-пятнадцать уже выжгли бы защитное поле, которым была окружена машина. Видимо, гарнизон на планете-форпосте был оснащен по последнему слову техники. Черт бы его побрал, этот хорошо оснащенный взбунтовавшийся гарнизон…

Второй сюрприз обнаружил Истэ, в чьи обязанности входило сканировать эфир. База плотно обменивалась сообщениями с орбитальным спутником. Который уже пару дней как должен был быть обнаружен и сбит — с этого начиналась любая высадка на планету. Сначала шли передовые корабли ВКС,[3] расчищая подходы к планете, сбивая спутники, проводя первую разведку с орбиты. Только потом подходили транспорты, несущие основные силы. И чужого (бывшего своего) спутника здесь быть было не должно ни в коем случае — или ВКС проявили совершенно непозволительную рассеянность, или спутник запустили уже позже. И ВКС проявили опять-таки непозволительную рассеянность, не следя за околопланетным пространством. Платой за рассеянность должен был стать трибунал.

Третий подарок судьбы состоял в том, что их обнаружили уже с того расстояния, с которого не могли обнаружить в принципе. Обнаружили не в квадрате, трудами спутника — на своих экранах системы наведения.

— Что за чертовщина, как они нас видят? — удивленно спросил эфир Кэни, когда луч одной из установок метнулся к машине Сэлэйн.

Она бросила машину вбок и вверх, и Кэсс даже не сразу поняла, что именно было странным — настолько дикой и непривычной была картинка луча примитивной оборонной установки, бьющего по машине, а не метрах в десяти рядом. На локаторе лазера истребитель должен был создавать четкую правдоподобную картинку, но… сдвинутую в пространстве. Метров на десять-двенадцать. Попасть из такой пушки по машине можно было, только если пилот намеренно подставлялся под удар. Спутник тоже не мог передавать настолько точную информацию.

— Они нас запеленговали. Ерунда какая-то.

Кэсс еще ничего не понимала. Понимание было где-то рядом, но все время ускользало — она решала одну-единственную задачу: как сделать эту базу.

— Рон, Истэ — ракетами по лазерам. Снизу. Остальным пока уйти повыше.

Сама она бросила машину вертикально вниз, прямо под лучи. Перегрузка ударила по глазам, в респираторе кислородной маски запахло кровью, но тут же сработал контакт на шее, и по вене пошли стимуляторы. Где-то здесь должен был быть координационный центр, принимающий информацию со спутника и передающий ее на установки ПВО. Лучи плясали на защите, защита пока что держалась, хотя уже сообщала о том, что использует запасной аккумулятор. Так. Вот этот купол. И даже антенна на крыше. Кэсс снизилась метров до двадцати, там, где лучи уже не могли ее достать, не рискуя разрушить собственный центр связи. В узком пространстве безопасной зоны было трудно что-то делать, но она прошла мимо купола, развернулась по дуге кормой к нему и дала максимальную скорость. Форсаж! Вверх, вертикально, плевать на лучи и новую перегрузку. Выхлопом двигателей координационный центр снесло к чертовой матери.

Она поднялась повыше. Рон и Истэ пока что сняли только одну установку, три все еще накрывали базу почти непроходимым куполом. Та модель ракет, которую им поставили, прекрасно подходила для подрыва гражданских зданий и складов, но лучи лазеров ПВО уничтожали их на безопасном для себя расстоянии. И в этом была еще одна подлость тех, кто планировал эту операцию.

Кэсс вновь метнулась вниз, к самой земле, пошла к установке, беря ее в прицел перекрестья лучей. Огонь! Истэ и Рон пошли следом, повторяя ее маневр. Через несколько секунд все три установки были обезврежены.

— Что, сукины дети, не ожидали? — засмеялась Кэсс. — Всем вниз! Разносим и уходим!

После обезвреживания ПВО эта база была совершенно беззащитной. За десяток минут они подорвали все сооружения, расстреляли из лазеров тот персонал, который был заметен. И тут прорезалась диспетчерская.

— Кэсс, к вам идут.

— Кто?

— Местные.

Кэсс скрипнула зубами и, сделав связь односторонней, сказала несколько «ласковых» слов. Сегодня кому-то из диспетчеров предстояло получить серьезные повреждения лица.

— Я понимаю, что не свои. Сколько, где? — стараясь говорить спокойно, запросила она диспетчерскую.

— Две эскадрильи местного гарнизона. А-эски. Приказ — уходить от столкновения.

Кэсс на миг задумалась. Вступать в бой с пилотами местного гарнизона не хотелось. Этого никто из них не любил — иногда напротив оказывался тот, с кем когда-то ты сидел в одном учебном классе. И если был прямой приказ уходить — им нужно было воспользоваться.

— Вас поняла, уходим.

— Эскадрилья, на базу. Быстро. На хвосте местный гарнизон! — скомандовала она в систему связи.

Возмутилась только одна Эрин, но ее тут же оборвал Истэ, и девочка, не желающая признавать внутренней этики Корпуса, заткнулась. А Кэсс задумалась — может ли один и тот же человек передавать информацию противнику и искренне рваться в бой. У нее в голове это как-то плохо укладывалось.

На обратном пути новая приставка к управляющей системе показала себя во всей красе. Кэсс все время чувствовала себя отдельно от машины, ее все время сносило в какие-то воспоминания, и это раздражало, но контакт с машиной не восстанавливался, как она ни старалась сосредоточиться только на пилотировании.

… А с Шелларом они пили всю ночь напролет, он пил — и не пьянел, и Кэсс почти силой вливала в него все новые и новые порции чего-то термоядерного, он покорно глотал и опять прятал лицо в ладонях. Он говорил — но не слышал того, что Кэсс говорила ему в ответ. И она перестала отвечать, и просто просила — говори, и вновь клала ладонь ему на запястье, а он все стряхивал и стряхивал ее руку. Больше в баре не было никого, Кэсс нашла пульт и убавила свет. Они сидели почти в темноте, и казалось, что напротив сидит покойник — таким мертвенным холодом и пустотой веяло от фигуры Шеллара.

А Кэсс вспоминала, как они ссорились еще подростками в летной школе, и как ее раздражало в нем абсолютно все — манеры новоявленного дворянина, надменность, безвкусие, привычка орать на всех, кто с ним не соглашался. И как он однажды ударил ее по лицу в ответ на какую-то безобидную реплику, потому что уловил в ней намек на сомнительность заслуг его рода перед Империей. И как она в ответ на это швырнула его на пол и долго била его лицом об пол, пока ее не оттащили. И как она разозлилась, только придя в Корпус и увидев его — уже командиром звена. Может быть, Шеллар и был талантливым командиром, и прекрасным пилотом… Кэсс это не волновало.

Но теперь она сидела с ним, когда все отшарахнулись от него, как от зачумленного. И удивительная несправедливость этой ситуации заставляла ее крепко прикусывать губы, и она вспоминала все недобрые слова, брошенные ей в лицо Полковнику и сослуживцам, и обиженное недоумение на их лицах. А Кэсс сказала тогда удивительно много для себя — и большинство этих слов сказано было, чтобы задеть и оскорбить.

И именно Шеллару она сказала, в очередной раз положив руку ему на запястье — элло, брат. Слово, забытое с детства, с того дня, когда погиб ее настоящий брат. Шеллар впервые поднял на нее глаза — изумленные, растерянные, — удивление было живым. И, зацепившись за это удивление, она вновь говорила и заставляла его говорить, и подливала в стакан еще и еще. Она говорила — Шеллар слышал. И они напились уже до безрассудного буйства, закрыли дверь и хорошенько поуродовали обстановку в баре, устроив пожар, а потом вышли и пошли по улице, где от них шарахались все, кому сейчас пьяная драка была не в настроение. Потом, разумеется, вызвали патруль, а через пять минут патруль вызвал подмогу, но вдвоем они раскидали восемь или девять человек — две тройки патрулей и двух своих же, решивших помочь патрульным. И когда кто-то достал их из парализатора, и два бесчувственных тела поволокли в изолятор, то по приказу всегда и все правильно понимающего Полковника бросили в одну камеру, и все уже было хорошо. Очнувшись одновременно на холодном кафеле пола и растирая руки, они смеялись так, что прибежал дежурный, посмотрел на них, сидящих на полу, и тоже стал смеяться.

А когда их выпустили, наконец, из камеры и под конвоем повели на головомойку к Полковнику, Кэсс видела, что на Шеллара уже смотрят совсем другими глазами. И дружеские подначки тех, кто встречался по дороге — вполне стандартные, из серии «ты зачем пожег мой любимый столик?» — были для Шеллара бальзамом на раны…

«Что за ерунда?» — в сорок пятый раз спросила себя Кэсс. «Почему я предаюсь воспоминаниям, начисто забыв об управлении?»

— Отдыхать! Проверю! — скомандовала она уже на земле.

На этот раз никто не возражал. Но, когда она проводила своих и проследила, чтобы все зашли в здание медиков, Рон Анэро оглянулся на пороге и возложил ей на плечо весомую длань.

— Командир, а вы? — во взгляде его была какая-то несвойственная всегда очень спокойному и уравновешенному Рону тревога.

— У меня еще дела в штабе, — глядя на него снизу вверх, ответила она.

— Так не пойдет, — серьезно и строго сказал Рон.

— Ты еще не Полковник, Рон, расслабься, — попыталась улыбнуться Кэсс.

— Дело не в этом. А хотя бы в том, что если вы будете пренебрегать послеполетной обработкой, то завтра мне будет трудно загнать туда Эрти и Сэлэйн.

— Рон, это твои проблемы в качестве моего заместителя. Если ты с ними не справляешься — может, есть о чем подумать? — Кэсс прикусила себе язык, но было уже поздно. Все, что говорить было не нужно, было сказано.

Рон ничего не ответил, только с кривоватой улыбкой посмотрел ей в глаза, развернулся и ушел внутрь.

«Потрясающе!» — подумала Кэсс. «Два дня — и уже два незаслуженно оскорбленных человека. А дальше что будет?»

Очень хотелось что-то пнуть — так, чтобы оно покатилось и зазвенело. Но, как назло, поблизости ничего не валялось. Кэсс мрачно пнула пару раз угол здания, но легче не стало. Она пошла в диспетчерскую, надеясь, что застанет утреннюю смену.

В диспетчерской царила тишина и благостность. Две удивительно похожие девицы, должно быть, двойняшки, и парень с нашивками старшего в бригаде сидели, развалясь в креслах и краем глаза поглядывая на пульты. Одна девица курила, другая разглядывала холеные ногти. При виде Кэсс парень подскочил и отсалютовал, а девицы так и остались сидеть, даже не поприветствовав ее по уставу.

— Встать! Представиться! — гаркнула на них Кэсс.

— Сержант Лайя Шельх! Сержант Элин Шельх! — отрапортовали, подскакивая, девицы.

— Так уже лучше. Сестры?

— Так точно! — хором ответили девицы, показывая, что даже в самом эпическом раздолбае имперской армии кроется хорошо вымуштрованный офицер.

— Вольно, — скомандовала Кэсс. — А теперь скажите мне, братья и сестры, кто сегодня сорвал моей эскадрилье предполетную подготовку?

— То есть? — недоуменно спросил парень.

— Уточняю. Кто подал сигнал «час до вылета»? Кто забыл, что сигнал подается за три часа?

Парень скривился, вздернул голову.

— Мы передали сигнал, как только получили приказ из штаба. В ту же минуту. Мы и сами удивились, но мы же не можем подавать его заранее, даже не зная назначенного времени?

У Кэсс глаза полезли на лоб.

— А вы мне не лапшу на уши вешаете, братья и сестры?

На трех лицах отразилось совершенно одинаковое возмущение.

— Простите, капитан, но мы свои обязанности знаем. Вот, можете проверить по журналу.

— Обязанности вы свои знаете? — пакостно ухмыльнулась Кэсс. — А чей милый голосок мне час назад в ответ на вопрос «Кто?» ответил «Местные!», а?

Левая девица потупилась:

— Я, капитан.

— Это у нас такой новый термин появился? «Местные» и «неместные»? А еще появилось новое число — «две эскадрильи»! А еще появилось слово «а-эски», — издеваясь, Кэсс подчеркнула это жаргонное словечко, — вместо «истребитель-перехватчик класса А-С»?!

— Ну, «две эскадрильи» — это со спутника передали. Вот, дословно — «к квадрату ИК-118 идет две эскадрильи А-С», — вступился за подчиненную парень. — А остальное… Больше такого не повторится, капитан!

— Я надеюсь. Как тебя зовут?

— Младший лейтенант Арито Онна, капитан!

— Так вот, Арито, я тебя очень прошу — выходи на связь со мной сам. А то я за себя не ручаюсь.

— Слушаюсь! — вытянулся в струну младший лейтенант и даже бодро щелкнул каблуками.

— Это не приказ, — улыбнулась Кэсс, — это такая простая просьба. И побеседуйте с наблюдателями на спутнике. Две эскадрильи — это все-таки не число. У меня девять машин, а у Эрга — двенадцать. Так сколько получается в двух эскадрильях — восемнадцать, двадцать один или двадцать четыре? Или кто-нибудь возьмется, наконец, за ум и вспомнит, сколько на самом деле машин в стандартном крыле А-С?!

Парень кивнул.

Следующей точкой на ее маршруте был штаб. Впрочем, туда она прогулялась безрезультатно. Эскера не было, Полковник был занят. Посидев минут пятнадцать в приемной, Кэсс отправилась дальше. Путь ее лежал к техникам… и тут пришел сигнал «Час до вылета».

Кэсс вздрогнула, не поверив услышанному, и потребовала подтверждения. «Час до вылета» — равнодушно повторили ей. С момента приземления прошло не больше часа. На базе было четыре эскадрильи Корпуса и машины десантников, приданных на усиление, и ей прекрасно было видно летное поле, на котором дремали машины. В воздухе не было никого.

Кэсс вернулась к штабу, но к Полковнику ее опять не пустили. Задание ей выдал один из его заместителей, и он опять казалось бесхитростным — уничтожение населенного пункта, но в этой операции Кэсс уже не верила данным штабной разведки. Три часа назад им обещали «совершенно беззащитную» базу. Заедая алую гранулу стимулятора грубым словом, она пошла восвояси. Встретиться с Полковником не удалось. Но зато навстречу попался недавно поминавшийся Эрг. В некотором роде — ходячая легенда. Как и прочее старшее поколение. Эрг отличался уникальными для пилота размерами — примерно шкаф — и при этом мало свойственным столь крупным людям темпераментом. Любую драку на его горизонте он воспринимал как затеянную специально, чтобы он мог развлечься, любую шутку — как повод громогласно рассмеяться. С его мускулатурой и глоткой и то, и другое было равно опасно для окружающих.

— Эрг, привет. Слушай, у вас вылетов много было?

— Ни одного… — развел руками Эрг. — Я уже третий день только тем и занимаюсь, что ловлю своих оболтусов по базе. То они с радистками заигрывают, то этому… новому эсбэшнику пакости строят. Не повезло мужику — не успел появиться, а уже всех достал.

— Чем достал-то? — с деланным равнодушием поинтересовалась Кэсс.

— А он три раза собирал всех, кто не на вылете, на очередные беседы о благонадежности. И в баре завел манеру подсаживаться и вести задушевные беседы. Бар один, выпить хочется, а он то к одному столику подсядет, то к другому — и давай по мозгам ездить…

— Н-да, — пожала плечами Кэсс. — Судя по количеству наград — уже не мальчик. А манеры, как у салаги.

— Да нет, не так уж он прост, — покачал головой Эрг. — Если бы был дурак — ладно. А то он под дурака косит, причем так неумело, что сразу ясно — нарочно косит. И его устраивает, что все понимают, что он нарочно. Кстати, мы тут свели концы с концами — и поняли, что он под тебя копает. Причем так, чтобы это заметно было.

Посторонним Эрг мог показаться не особенно одаренным интеллектуально громилой. Впечатление это Эрг старательно поддерживал простоватой манерой речи и грубыми манерами, но те, кто знал его столько, сколько Кэсс уже давно не обманывались этим представлением «танк в посудной лавке». Наблюдательности и информированности Эрга всегда могло позавидовать все СБ вместе взятое.

— В смысле — под меня? — прищурилась Кэсс.

— Да интересуется больно — дружим ли мы с вами на отдыхе, что вы пьете, что поете…

— А вы?

— А мы — как всегда, — рассмеялся Эрг. — Морды ящиком, все идеально, вообще лучшая эскадрилья, и все такие идейные, что аж противно с ними пить.

— Спасибо, Эрг. Только ты подкинь ему ненароком идейку, что все-то — молодцы, а вот комэск подкачал. И говорит странное, и вообще… сбивает, короче, молодых с толку.

— Зачем? — удивился Эрг.

— Да так… хочу кое-что проверить. Ладно, Эрг, мне бежать надо, у меня опять вылет.

— Легкого неба! — Эрг выставил вперед ладонь.

— Легкого неба! — хлопнула по подставленной ладони Кэсс и бегом отправилась к своим.

По дороге ее озадачили еще больше — из диспетчерской пришел сигнал, что задание по уничтожению города в таком-то квадрате отменяется, и новое она получит через несколько минут. Кэсс устало чертыхнулась, вздохнула. Ей, наверное, было все равно, куда идти и что делать. Раздражали неразбериха, путаница и суета, следствием которых являлись такие вот приказы. Впрочем, могли бы развернуть их уже в воздухе — Кэсс помнила не одну сотню таких вылетов, и далеко не всегда смена задания была связана со стратегической необходимостью. Чаще это объяснялось «маленькой ошибкой» диспетчеров или штабных планировщиков.

Когда она вбежала в помещение, там еще никого не было. Она положила голову на стол, прижалась щекой к холодному металлу. Операция только начиналась, а она уже чувствовала себя усталой и раздавленной. Чувство стыда перед своими людьми, груз подозрений, недоумение — всего этого было слишком. Она чувствовала себя виноватой перед каждым — за то, что осмеливалась их подозревать. Но эти неумолимые данные. Как ни крути — а один из них, тех, кто сейчас вылезает из капсул и натягивает костюмы — предатель. И он заплатит — не столько ей, сколько остальным. За то, что предал их и заставил ее подозревать всех.

— Ну что за нафиг? — вернул ее в реальность обиженный голос Ристэ. — Ну почему опять мы?

Поднимая голову, Кэсс пожала плечами, но где-то внутри неприятно дернуло. В самом деле, почему — мы? Вот Эрг изнывает от скуки, завидует ей. А их уже четыре раза за два дня отправляют в воздух. И где, собственно говоря, полетное задание? Кэсс обменялась сигналами с диспетчерской, прикрыла веки, принимая информацию, и, осознав ее смысл, выругалась про себя. Разведывательный полет, так бы их и эдак! Вместе с тремя машинами десантников! Разведывательный! А спутники на что?!

— Сейчас я тебя еще больше огорчу, — с улыбочкой сказала Кэсс. — Идем в двенадцатый квадрат, с нами — три машины десантников, цель — разведка.

— Чего-о?! — взвыла Эрин.

— Того-о… — хором передразнили ее Эрмиан и Истэ Анки. — Не «чего», а «слушаюсь».

— Да слушаюсь я, слушаюсь. Вся сплошное послушание. Но ведь издеваются же надо мной, такой послушной! — шутливо и манерно ответствовала Эрин.

— Ай, бяки штабные, нехорошие, обижают малышку… — подхватила Ристэ.

— Хватит, распустились… — негромко, но с внятной угрозой сказала Кэсс. Воцарилось несколько удивленное молчание. Нечего, нечего языками молоть и чувствовать себя, как на учениях, подумала она. — Берем по машине десантуры на звено и равняемся по ним. Охранять их, как зеницу ока. Понятно?

— А смысл? — задал Эрмиан вопрос, этого самого смысла лишенный.

Кэсс почувствовала, что сейчас совершенно бессмысленно взвоет. Бессмысленно и неинформативно. Если уж Эрмиан, умница и тихоня Эрмиан, отрада ее души, задает подобные вопросы — значит, или дисциплина в эскадрилье куда-то далеко утопталась мелкими, неслышными шажками, или действительно что-то не так. Кэсс вновь прикрыла глаза.

И с диспетчерской что-то не так, и с ней самой что-то не так. Определенно что-то не так с Полковником. И со всей этой операцией. Или все так, а что-то «не так» с ней самой? Голова кружилась, желудок норовил вывернуться наизнанку, даром что пустой.

Взять вот сейчас самоотвод по самочувствию, перевесить вылет — заведомо бесполезный и безопасный — на Истэ, и ни одна зараза не предъявит претензии. Впрочем, все это мечты. Ну, скажите ему кто-нибудь что-нибудь вразумляющее, взмолилась она про себя. Сами, без меня.

— Приказ, Эрмиан. Вот и весь смысл, — тихо сказала Сэлэйн, и Кэсс сильно удивилась. Вот уж от кого она не ожидала услышать ни звука. Во всех подобных перепалках и дискуссиях Сэлэйн всегда молчала, будто ее и не было. Ее вообще очень часто «как бы не было» — и в баре, и в казарме, и везде, кроме воздуха. В свободное время девушка могла часами сидеть, просто прикрыв глаза, то ли думая о чем-то, то ли просто отдыхая. Ее невозможно было отправить на дискотеку, посещение которой молодежью психологи Корпуса считали обязательным — гипнотические ритмы, резкие движения считались полезными и подходящими для психологической релаксации. Сэлэйн считала иначе, и предпочитала расслабляться, слушая музыку в собственных наушниках и только отбивая пальцами ритм по груди.

— Хватит языками молоть, — поднимаясь, отрезала Кэсс. — По машинам.

Сама Кэсс уже подзабыла те юные годы, когда дискотека базы давала ей хотя бы иллюзию усталости и расслабления. Те импланты, которыми щедро изобиловало ее тело, давали ощущение избыточной, нервозной бодрости, и она могла бы не спать десяток суток, при этом исполняя тяжелую физическую работу, и не устать. Энергии в теле всегда было слишком много — чего нельзя было сказать о голове. В результате, складывалась странная картина: физически активный, всегда на взводе пилот на отдыхе, способный раскидать голыми руками пару патрульных не за счет умения, за счет отчасти измененных мышц и нервов, но при этом абсолютно равнодушный ко всему происходящему, глубоко погруженный в себя и редко откликающийся на что-то вовне. С годами пропасть между возможностями тела и желаниями психики только возрастала, а способность сбросить физическое напряжение сходила на нет. И тогда начинался период регулярного приема наркотиков, либо временно взбадривавших психику, либо приносивших ощущение расслабленности тела.

В рейдах было чем-то проще. Вместе с имплантами активировались и желания, появлялись хотя бы азарт, жажда боя, победы. В рейдах были вылеты — то, чем и для чего они вообще жили…

Уже в воздухе пришлось зависнуть и ждать, когда с соседнего летного поля поднимутся и присоединятся к ним десантники. Тяжелые пузатые машины были предназначены для выброски десанта, а не для разведывательного полета, пилоты, судя по репликам, тоже не горели желанием идти с экспериментальными истребителями на весьма далекое от их профиля задание. Реплики были в основном нецензурными, и Кэсс пришлось пару раз резко оборвать особо многоэтажные загибы, прежде чем в эфире установилась рабочая обстановка.

— У вас что, аппаратура на борту, что ли? — спросила она своего ведомого.

— Типа того, — ответили ей.

— Типа — это да или нет? — пока еще спокойно спросила Кэсс.

— Да не знаю я! — злобно отвечал молодой хриплый баритон. — Что-то нагрузили, велели машину не трясти по возможности.

— Содержательный инструктаж…

Пилот транспорта грубо выругался и начал изливать Кэсс душу:

— Да я вообще не понимаю, что тут делается! Мы сидим три дня, нам уже два раза намечали цели выброски, машины уже загружали, в последний момент все отменялось. Без объяснений! Вместо этого — две лекции про безопасность, туда-сюда.

— Штаб-капитан? — наугад спросила Кэсс.

— А кто же? — пилот вновь выругался. — Ну какого ж — в операции-то?

Идти приходилось так медленно, что не мешала даже зловредная плата. А транспортникам приходилось не так уж легко — слишком велика была разница между возможностями машин. Кэсс пару раз одергивала своих звеньевых, когда те слишком уж вырывались вперед, заставляя транспортников выжимать из машин последний резерв. С обоюдными страданиями дошли до назначенного квадрата.

— Ну, что делать будете? — спросила Кэсс, любуясь мирным пейзажем пустынного морского побережья внизу. — Прочесывать квадрат?

— Нет инструкций! Нет! — возопил хриплый баритон. — Сказали — пойти в квадрат!

— Это кто же у вас такой умник? — удивилась Кэсс.

— Диспетчерская, так ее и эдак…

— Сейчас разберемся. — Кэсс вызвала базу — прямиком давешнего младшего лейтенанта Арито Онну.

— База слушает Кэсс!

— Задание для десантных транспортов по прибытию в квадрат! — потребовала она.

Секундная пауза.

— Нет задания, — в голосе диспетчера легкой тенью промелькнуло удивление. Кэсс выругалась про себя, попыталась осознать, зачем их отправили на эту прогулку. Ничего складного не получалось.

— Ищите, запрашивайте.

Через несколько минут младший лейтенант прорезался в эфире.

— Задание: пройти весь квадрат на дистанции пятьсот метров. Истребителям — патрулирование. Капитан, мы не виноваты! Нам его не передали! — Онна еще не забыл недавно полученную головомойку и явно не хотел повторной.

— Вас поняла. Конец связи. — Кэсс не любила вступать в дискуссии в эфире. Она перекинула задание на транспортники, переспросила: — Все поняли? Выполняйте!

Истребители поднялись повыше, нарезая круги. Что за аппаратуру транспорты несли на борту, Кэсс волновало мало. Патрулировать — так патрулировать. Если кто-то решит сему процессу помешать — вот тогда и будем реагировать. Но небо было пустым, база и спутник молчали.

— Эрти, что ты делаешь над морем? — спросила Кэсс просто так, для порядка.

— Патрулирую.

— Подводные лодки?

— Ну, мало ли…

Кэсс злилась, чувствуя, что очень хочется сорваться на ком угодно и за что угодно. За нечеткий ответ, за бестолковое болтание над морем, без разницы. Удержать себя в руках стоило большого труда, и Кэсс призадумалась. В полете все они были полуавтоматами: пара-тройка «разрешенных» чувств — азарт, жажда победы, стремление к импровизации, да и все. Для того и создавалась сложная система, контролирующая мозг, чтобы лишние эмоции, размышления, сожаления и опасения не создавали задержек в принятии решения. И по всему получалось, что вот этого бессмысленного раздражения она чувствовать никак не должна была. Но вот — чувствовала же…

— Закончили? — спросила она транспортников.

— Да… Да… Готово… — пришли ответы.

— На базу, построение то же, — скомандовала она.

В том же темпе доползли до базы. Уже темнело. Кэсс вновь разозлилась. Второй день из семи, отпущенных ей на расследование. Ну и когда она будет заниматься всей этой ерундой? Сейчас упасть бы в капсулу, и пусть автомат приводит в норму все ее отрицательные эмоции и снимает постоянное ощущение напряжения. Но закончит он к утру, там, скорее всего — новый вылет. И где найти время для анализа и сопоставления?

Стискивая зубы, чтобы не сделать и не сказать что-нибудь лишнее, Кэсс прямо из кабины обменялась данными с диспетчерской. Нет, третьего вылета им не собирались давать. Послеполетная разгрузка и отдых.

— По капсулам, встречаемся в баре, — перевела это для своих Кэсс.

Сама она поразмыслила и пошла следом, тоже к медикам, но в капсулу не нырнула — выловила ближайшего медика и при виде его поняла, что с ней и впрямь что-то не в порядке. Привычная бледно-голубая накидка вдруг резанула по глазам, словно светилась в мягком дневном свете медкорпуса чем-то враждебным.

— Прогоните-ка мне основные тесты… — стараясь говорить вежливо, попросила Кэсс. Хотелось сдернуть с медика эту слепящую глаза накидку, она щурилась и пыталась перевести взгляд на что-нибудь еще, но все предметы приобрели омерзительные радужные ауры.

Медик облепил ее тело паутиной датчиков, детекторов и контактов, поднес к виску штекер медицинского тестера.

— Я сама… — вырвала она из рук штырь, вставила в висок, морщась от ощущения, что в голову плеснули голубоватого едкого ментола. Не любила она, когда это делает кто-то другой. Медику, впрочем, было все равно — у господ пилотов было множество мелких заскоков, и он уже давно к этому привык, не спорил, предпочитая игнорировать все то, что не мешает ему осуществлять свои обязанности.

Перед глазами прыгали то цветные геометрические фигуры, то какая-то полная невнятица, потом возникали пейзажи, натюрморты, абстрактные композиции, иногда по рукам или ногам пробегали смутные и непонятные ощущения. Все обследование шло полным и вполне привычным ходом. Потом перед глазами закрутилась спираль, гипнотизируя, заставляя заснуть, и Кэсс с удивлением куда-то провалилась, в черное и вертящееся.

— Это что-то новенькое, — сказала она, открывая глаза и чувствуя себя на удивление прилично.

Медик усмехнулся.

— Вы бы почаще к нам заглядывали. Этому новенькому пятьсот лет завтра в обед. Я снизил вам агрессию и провел базовый антистресс. Но результаты очень неутешительные. Нервное истощение, стресс и все прочее. Не рановато? — спросил медик укоризненно. — Плюс нарушения режима, как водится. Если бы вы не пришли сюда добровольно, я бы подал рапорт.

— И на том спасибо, — усмехнулась Кэсс. — Вы подайте, подайте, я не возражаю. Возьмите данные по тому, как гоняют вторую эскадрилью — и подайте. Мне интересно, что вам ответят.

Медик отошел куда-то в невидимую для лежащей Кэсс часть кабинета, пощелкал там клавишами, хмыкнул.

— И подам, — послышался его недовольный голос.

Кэсс усмехнулась — сколько же служб, и каждая считает себя главной. Техники, медики, эсбэшники, и все считают, что их рапорты, докладные записки и личные жалобы способны что-то изменить. Формально — к претензиям Медслужбы все обязаны прислушиваться со вниманием. Практически же — штаб может отправить все эти претензии в утилизатор. Одеваясь, она размышляла, какая судьба постигнет рапорт этого медика. Хотелось бы узнать. Надо бы не забыть заглянуть сюда через пару дней.

В баре было многолюдно — пилоты, техники, кто-то из медиков, незнакомые лица случайно заглянувших сюда десантников, сгрудившихся за отдельным столиком. Видимо, ошибившись заведением, они чувствовали себя не особенно уютно.

Своих Кэсс увидела сразу — восьмерка оккупировала столик возле самой импровизированной стойки бармена, и на столе уже громоздились бокалы, пустые, полупустые и пока еще полные. Кэсс подсела к ним, взяла ближайший стакан, уставилась в него, рассматривая серый металл стола через отливающую сиреневым и розовым опалесцирующую жидкость. Говорить не хотелось не только ей — почти все молчали, только Ристэ и Эрти по обыкновению перебрасывались шутками. Выпью пару-тройку коктейлей и завалюсь спать, подумала Кэсс. Розово-сиреневое содержимое бокала оказалось слишком слабым и слишком сладким, она выпила его залпом, слегка морщась от отвращения, взяла следующий, на этот раз с чем-то золотистым и пряным. Хотелось надраться и уснуть прямо под столом, но это было нереально. Антистресс, устроенный ей мрачным медиком, помог лишь отчасти — все равно оставалось ощущение, что она бродит по картонной театральной декорации, плоской и пыльной. Очень хотелось распинать эти декорации ногами, повалить и поджечь, чтобы пламя очистило их, выжгло пыль и плесень.

Напряженная тишина заставила ее поднять голову. У стола стоял Эскер с бокалом в руке.

— Вы позволите? — галантно кланяясь, спросил он лично Кэсс, словно бы игнорируя всех остальных.

Кэсс кивнула, хотя хотелось ей не позволять, а послать подальше.

— Чем обязаны, штаб-капитан? — утомленно и без вежливой радости в голосе спросила она.

— Давайте без чинов? — обаятельно улыбнулся он ей и всем остальным. — Просто Эскер.

Пилоты без восторга переглянулись между собой, но промолчали.

Кэсс еще раз кивнула, без чинов — так без чинов. Она подметила, что штаб-капитан предпочитает обращение по имени, а не по фамилии. Должно быть, неловко чувствует себя с фамилией Валль[4] среди Лальяда — родственников Императора, Эррэсов, Алонна и прочих весьма звонко звучащих аристократических фамилий, злорадно подумала Кэсс. И никакой высший допуск, никакие светские манеры тут не помогут — не вышел родом, да и все тут. А вот не надо было идти служить в СБ! Глядишь, и пожаловали бы титулом за подвиги на поле боя. И гордились бы потомки пращуром, положившим основу новому славному роду военной аристократии.

— Что вы думаете, господа офицеры, об этой операции? — вальяжно, словно на каком-нибудь салонном приеме, спросил Эскер. Но на явную провокацию никто не повелся.

— Думать — дело штаба, — с зевком сказала Ристэ, поднимая голову. — Наше дело — исполнять.

— Не согласен, — широко улыбнулся Эскер. — Разве от понимания офицером приказа не зависит успех его выполнения?

— Кого — его успех? Офицера или приказа? — вяло поинтересовался Истэ, большой любитель грамотной речи.

— Приказа, разумеется. Успешность выполнения приказа. Влекущая за собой успешность офицера, — вновь улыбнулся Эскер, и Кэсс подумала, что если он не перестанет улыбаться, как в рекламе средства для полоскания зубов, то рано или поздно получит стаканом по этим самым зубам. От кого-нибудь.

— Извините, но какое отношение понимание конкретного приказа имеет к мыслям об операции в целом? — подала голос Сэлэйн. Браво, подумала Кэсс. Очень правильно заданный вопрос.

— Разве конкретный приказ не нужно воспринимать как элемент общей операции и оценивать его с этих позиций? — хохотнул Эскер.

— Оценивать приказ? — задумчиво произнес Истэ Анки. — Что-то интересное вы изволите излагать, Эскер…

— А что, собственно? — засмеялась в голос Ристэ. — Берешь приказ, и ставишь ему оценку. Отличный приказ, или там удовлетворительный. Или неудовлетворительный… И идет он, бедный, к маме, и жалуется, что синюю галочку за контрольную схлопотал.

Тут уже рассмеялись все, включая Кэсс. Впрочем, она была предупреждена, что эсбэшник любит косить под дурачка.

— Какие-то пресные коктейли… — пожаловался Эскер, допивая свой бокал и глядя внутрь, словно пытаясь найти там клад.

— Обычные коктейли для боевой операции, — пожала плечами Ристэ. — Разрешенные.

— Увы, увы. Эх, отдал бы сейчас все за стакан хорошего, выдержанного коньячку…

— Коньяк — стаканами? — изобразила на лице «придворный ужас» Эрин, как будто не она в некоторых случаях могла пить его и стаканами, и из горла, да хоть из форменного ботинка — лишь бы наливали.

— Устали? — сочувственно поинтересовался Кэни, очень искренне и мягко. — Тяжки государственные заботы. Знали бы, где можно взять стакан коньячку — помогли бы. Но вы сами понимаете, боевая операция…

Кэн Алонна всегда восхищал Кэсс манерой в неприятных для него говорить мягко, ласково и заботливо, но так, что объект заботы быстро начинал чувствовать себя идиотом с диагнозом. Кэни вообще никогда не повышал ни на кого голоса, почти не ругался грубо — ему это было не нужно. Все свое отношение к какой-то проблеме он мог высказать и без этого. Тихо, не теряя своего редкостного обаяния — и внятно.

Так, подумала Кэсс. Про приказы поговорили, про выпивку поговорили, теперь про что? Про сочувствие к местным? И — угадала.

— Вы уже, кажется, столкнулись с местным гарнизоном? — вопросил Эскер, кивая бармену и забирая со стойки очередной бокал. Руки у него были достаточно длинными, и подниматься со стула не пришлось.

— Да нет, так, на горизонте помаячили… — с искренним огорчением сказала Ристэ.

— А хотелось бы подраться?

— А то! — так же искренне вздохнула Ристэ.

— Но… там ведь могут быть ваши однокурсники по летному училищу, знакомые? — слегка приподнимая брови, поинтересовался Эскер.

— А вот и посмотрим, кто лучше учился! — с хищной улыбкой опрокинула стакан Ристэ. Кэсс улыбнулась, опустив лицо к бокалу. Да уж, для таких бесед Ристэ Энгра была незаменима. Смесь фанатизма с агрессивностью — то, что надо.

— А вы, Кэсс, что думаете? — переключился на нее эсбэшник.

— А я не думаю, — спокойно сказала она, намеренно возвращая разговор к его началу. — Я выполняю приказы.

— И что же, вас совершенно не волнует, кто там, напротив? — с намеком спросил Эскер.

— Нет. Не волнует, — отрезала она. — А почему меня это должно волновать?

В голосе было чуть больше раздражения, чем Кэсс хотелось бы показать. Но дурацкие детские вопросы ее утомляли.

— Но ведь противником может оказаться кто-то из ваших друзей?

— У меня нет друзей среди бунтовщиков и изменников, — рявкнула она, прищуриваясь и ища глаза Эскера, но тот, как назло, смотрел куда-то в сторону.

— А у вас? — мило улыбаясь, поинтересовалась Эрин.

— Что — у меня? — вздрогнул эсбэшник.

— У вас есть друзья среди бунтовщиков и изменников? — с улыбочкой уточнила Эрин очень светским тоном. Кэсс подумала, что в словесной дуэли Эскера и Эрин Эррэс, если таковая случится, штаб-капитану Валлю удастся выдержать пять, от силы семь минут, дальше он будет с позором низвержен со своих высот туда, где ему самое место. На дно… Вот и сейчас он больше обратил внимание на интонацию и позу, чем на смысл вопроса, и на миг утратил нить беседы. Штаб-капитан Валль мог допрашивать аристократов, мог предъявлять им обвинения, решать их судьбы, но никогда не мог бы почувствовать себя не то что выше — равным.

— Что за вопрос… — проиграл очко Эскер, ибо улыбка с его лица сползла.

— Ну, вы так печетесь об их судьбе… — состроила глазки Ристэ.

Эсбэшник уже вполне взял себя в руки и улыбнулся ей в ответ.

— Думаю, что нет.

— А вдруг? — продолжила Ристэ, мило кокетничая. — Представляете, а вдруг там, в этом гарнизоне, сейчас сидит ваш коллега, одногруппник, родственник?

— Я сирота… — парировал Эскер.

— И неуч? — ляпнул Кэни, и Кэсс немедленно пнула его под столом ботинком.

— Почему — неуч? — удивился штаб-капитан, кажется, не обидевшись.

— Ну, родственников-то нет, а однокашников? — пояснила Кэсс.

— Враг Империи мне не однокашник и не коллега! — торжественно заявил Эскер.

— Какое удивительное совпадение взглядов… — негромко сказала Сэлэйн, и восьмерка пилотов в голос рассмеялась. Кэсс спрятала улыбку, вновь опустив лицо к стакану. Эскер сделал удовлетворенное лицо.

— А так и должно быть, господа! Предлагаю тост: за единство взглядов наших подразделений! — и поднял бокал.

На секунду зависла тишина, взгляды устремились к Кэсс. Она не стала ломаться, подняла в воздух, не чокаясь, стакан и провозгласила:

— За единство!

Поднося стакан к губам, она едва заметно звякнула кромкой стакана о зубы. Маленький знак «пью за совершенно обратное», принятый среди аристократов, которым нередко приходилось пить за что-то, за что пить не хотелось вовсе, и нужно было и продемонстрировать противникам согласие, и союзникам — свое истинное мнение. Так же поступили и остальные. Эскер, кажется, то ли не заметил, то ли не понял жеста. Или не подал виду, подумала Кэсс минутой позже. Не стоило обманываться в нем. Впрочем — пусть попробует придраться. Рознь между СБ и летным составом — традиция, и все претензии по этому поводу будут высмеяны даже его коллегами.

— Благодарю вас за приятный вечер… — откланялся через несколько минут Эскер и направил свои стопы к другому столику. Теперь ребятам из эскадрильи Эрга предстояло отбиваться от глупых вопросов. Кэсс посочувствовала ему, обвела взглядом своих. На лицах было легкое недоумение.

— Зачем приходил, чего хотел… — тихо сказал Эрмиан. — Сам-то понял?

— Думаю, понял, — тоже негромко сказала Кэсс. — Ребята, будьте с ним поосторожнее. Хорошо? И вообще — спать. Завтра, наверное, нас опять поднимут.