Чёрный крестоносец

Глава 12 СУББОТА 3 часа ночи – 8 часов утра

Я очнулся ночью в непроглядной темноте. Проспал часа четыре, а то и шесть, сколько точно, неведомо. С определенностью я знал одно: самочувствие препаршивейшее. Жара в предбаннике блокгауза стояла невыносимая. Тяжелый, спертый воздух вызывал головокружение. А у цементной индустрии были на руках все козыри в борьбе с производителями матрасов.

Я неловко привстал. Лишь жалкие крохи былой гордости не позволили мне вскрикнуть, когда вес тела пришелся на левую руку. Я прислонил правое плечо к стене, и кто-то зашевелился рядом.

– Проснулся, Бентолл? – голос капитана Гриффитса.

– Ага. Который час?

– Чуть больше трех.

– Три часа! – Капитан Флек обещал управиться к полуночи, не позднее. – Три часа! Почему вы не разбудили меня, капитан?

– Зачем?

Действительно, зачем? Чтоб я метался взад-вперед по темнице, изнемогая от волнения и бессилия? Ведь вырваться отсюда было немыслимо.

Еще с вечера мы втроем – капитан Гриффитс, Брукман и я – минут тридцать ощупывали стены в тщетной попытке найти уязвимое место. И это в помещении из железобетона, способного противостоять взрывной волне в сотни тонн! Но долг обязывает. Что ж, мы нашли то, что искали, то есть ничего не нашли.

– Снаружи вроде ничего не слыхать? – спросил я.

– Ничего. Абсолютно ничего.

– Ну вот, – с горечью продолжал я. – Обидно, что моя почти воплотившаяся надежда рухнула.

– В каком смысле?

– Я имею в виду, что все, что только я ни делал на этом проклятом задании, валилось к чертовой матери. Бентолл доказал полную свою несостоятельность. Мало надежды, что фортуна повернется к нам лицом в столь поздний час. – Я сокрушенно покачал головой. – Лишних три часа. Либо он потерпел неудачу, либо попал под замок, посадили для профилактики. Вряд ли теперь имеет значение, что произошло на самом деле.

– Еще есть шанс, – сказал Гриффитс. – Каждые пятнадцать минут один моряк, забравшись на плечи другому, обозревает окрестности через вентиляционный люк. Ничего подозрительного. Море с одной стороны, гора – с другой. И все. А ведь почти всю ночь светила луна. Флек не имел возможности покинуть шхуну в такой ситуации. Может, потом...

– Почти всю ночь, говорите вы. Почти?

– Ну, с полчаса было темно, после полуночи, – признал он неохотно.

– Получаса ему с лихвой хватило бы, – проговорил я невесело. – Даже пятнадцати минут. Не стоит теперь обольщаться.

Обольщаться действительно не стоило. Я ждал от Флека слишком многого. Выбраться при лунном свете на волю, да еще под перекрестными взглядами часового и погрузочной бригады, а у тех – прожектора. Добраться до ключей в капитанском домике в пятидесяти ярдах от ангара. Выкрасть ключи. Освободить Мэри, а потом и нас. Не многовато ли? Но других надежд у нас не было. Утопающий хватается за соломинку.

Время шло. Ночь казалась нескончаемой. И все равно она вот-вот закончится. Закончится очень скоро. По-моему, никто не спал. Всем предстоял в недалеком будущем долгий отдых. Ученые переговаривались шепотом со своими женами. Я с ужасом осознал, что не в силах опознать ни одну из этих дам, случись нам позже повстречаться. При дневном свете я их не видел. Атмосфера между тем ухудшалась, спертый воздух застревал в горле, жара нарастала. Пот заливал мне лицо и спину. Время от времени то один моряк, то другой выглядывал через вентиляционное оконце. Всякий раз с одинаковым результатом: полная луна.

Всякий раз до четырех часов. Едва очередной дозорный добрался до оконца, прозвучал возглас:

– Луна спряталась. Непроглядная темнота. Я не вижу...

Чего он там не увидел, навсегда для меня останется тайной. Снаружи послышалась череда сменяющихся шорохов: топот ног, схватка, тяжелый удар и наконец металлический скрежет в замочной скважине. Затем щелчок – и дверь распахнулась, в комнату хлынул свежий, прохладный ночной воздух.

– Флек? – тихо спросил Гриффитс.

– Флек. Сожалею, что опоздал, но...

– Мисс Хоупмен, – прервал я его. – Она здесь?

– Увы, нет. Ключа от оружейной на доске не было. Я переговорил с ней через решетку. Она передала вам вот это. – Он отдал мне листок бумаги.

– Есть у кого спички? – попросил я. – Мне надо...

– Ничего срочного, – сказал Флек. – Она писала еще днем. И дожидалась оказии. – Он умолк. – Пошли! Времени в обрез. Луна не будет отсиживаться за тучами всю ночь.

– Он прав, – сказал Гриффитс. И тихо скомандовал:

– Выходите наружу. Не переговариваться. Напрямую в гору, затем поперек склона. Так, Бентолл?

– Так. – Я упрятал записку в карман, посторонился, пропуская остальных. – Что у тебя в руках, Флек?

– Винтовка. – Он отвернулся, отдал негромкую команду, и двое вынесли из-за угла третьего. – Леклерк выставил часового. Это его винтовка. Все вышли? Давай, Кришна, бросай его внутрь!

– Мертвый?

– Вряд ли. – Любой вариант, кажется, вполне его устраивал. Тяжелый предмет с гулом рухнул на бетон, и два индуса вышли. Флек бесшумно притворил дверь. И запер.

– Пошли, пошли, – нетерпеливо шептал Гриффитс. – Пора уходить.

– Вы идите, – сказал я. – А я хочу выпустить из оружейной мисс Хоупмен.

– Ты что, свихнулся? Флек говорит, там нет ключа. С минуты на минуту может появиться луна. Тебя увидят. Шансов на успех у тебя нет. Не дури.

– Рискну. Уж дозвольте.

– Тебя почти наверняка увидят, – тихо настаивал Гриффитс. – И поймут: раз ты на свободе, значит, на свободе и мы. Поймут, куда мы направились. С нами женщины. До расщелины полторы мили. Нас перехватят. Получается, Бентолл, ты готов пожертвовать всеми нашими жизнями ради эгоистической и нереальной попытки – тысяча шансов против одного – помочь мисс Хоупмен? Верно? Неужели ты такой эгоист?

– Я эгоист, – согласился я. – Но не злостный. Просто не подумал о возможных осложнениях. Я дойду с вами до точки, после которого вас уже не смогут перехватить. А потом вернусь. Не старайтесь удержать меня.

– Ты вконец обезумел, Бентолл. – Тревогу в голосе Гриффитса захлестывал гнев. – Ты играешь собственной жизнью. Причем впустую.

– Это ведь моя жизнь. Не чья-нибудь.

Сплоченной группой двинулись мы к склону. Никто не разговаривал, никто не оглянулся, хотя от Леклерка нас отделяли уже добрые полмили. На третьей сотне ярдов склон стал круче. Забрали к югу, там предстояло выйти на подступы к вершине. Опасный момент. Путь к пещере пролегал над ангаром. Горный серпантин, шарахаясь из стороны в сторону, неминуемо сближал нас на этом отрезке – правда, на разных уровнях – с шайкой Леклерка.

Первые десять минут все складывалось нормально. Луна пребывала за облаками дольше, чем мы смели надеяться. Но не навеки же она запропастилась? Небо на восемьдесят процентов чистое. К тому же на этих широтах приходилось учитывать даже такой фактор, как свет звезд. Я взял Гриффитса за локоть.

– Луна вот-вот появится. В сотне ярдов отсюда – седловина. Хорошо бы до нее добраться.

Мы успели до нее добраться как раз к тому моменту, когда луна вынырнула из-за тучи, залив склон и долину внизу слепящим сиянием. Но мы уже были в безопасности. Нас прикрывал скальный барьер высотой в три фута – большего и не требовалось.

Одежда Флека и индусов показалась мне насквозь промокшей.

– Что, пришлось искупаться?

– Этот проклятый часовой сидел на пирсе всю ночь напролет, – проворчал Флек. – Держал нас под прицелом, охранял рацию. Когда луна спряталась, мы вынуждены были проплыть полмили вдоль берега. Ну, а Генри с мальчишкой добирались другим путем. Я предложил Генри прокрасться в лабиринт и обшарить арсенал в пещере. Авось там осталась взрывчатка. Конечно, аматоловые шашки не огнестрельное оружие, но они все-таки лучше, чем ничего. Заполучить ключи удалось просто. С дверями блокгауза тоже не было больших затруднений. Мы пробовали высадить дверь, а потом и окно оружейной, чтоб вызволить мисс Хоупмен. Не вышло. – Он помолчал. – Мне стыдно, Бентолл, но Бог свидетель, мы от души старались. Но как без шума... А устраивать шум нельзя.

– Ты ни в чем не виноват, Флек. Верю, вы старались.

– Ну вот, потом мы проскользнули к блокгаузу. В этот момент вышла луна. И очень хорошо сделала: мы увидели часового. Два часа ждали темноты, чтоб убрать его. У меня пистолет, у Кришны тоже, но и тот и другой искупались в море. Пользы теперь от них мало.

– Вы действовали чертовски хорошо, Флек. И обзавелись винтовкой. Она в порядке?

– У меня глаза слабоваты. Проверь сам.

– Нынче меня и на игрушечное ружье не хватит. Есть у вас хорошие стрелки, капитан Гриффитс?

– Вообще-то есть. Например, Чалмерс. – Он жестом подозвал того самого рыжеволосого лейтенанта. – Он один из лучших стрелков в королевском флоте. Сможете угостить их, если будет необходимость?

– Да, сэр, – тихо проговорил Чалмерс. – С превеликим удовольствием.

Облако подползало к луне. Не такое уж большое облако. Но, увы, оно было таким, каким было. А других не было и не предвиделось.

– Еще минутку, капитан Гриффитс, – сказал я. – и в путь.

– Надо поторапливаться, – забеспокоился он. – Думаю, пойдем цепочкой. Флек направляющий. За ним – женщины и ученые. Если что, они сразу же нырнут в пещеру. А в хвосте – я с моряками. Мы замыкающие.

– Замыкающие мы с Чалмерсом, – сказал я.

– Чтоб в подходящий момент слинять и рвануть вниз, к оружейной. Так, Бентолл?

– Пошли. Уже пора! – ответил я.

Мы были близки к успеху и обрели бы его, доведись мне родиться под счастливой звездой. Благополучно миновав ангар, где краны медленно опускали ракету в колыбель, мы выиграли еще ярдов двести, как вдруг женщина вскрикнула от боли. Как выяснилось позже, она подвернула ногу.

На площадке перед ангаром все насторожились. Через три секунды многие бежали в нашу сторону, остальные кинулись за оружием.

– Вперед! – гаркнул Гриффитс. – Вперед, черт побери.

– Ни с места, Чалмерс, – сказал я.

– Я – ни с места, – подтвердил Чалмерс. – Я здесь.

Он опустился на колено и ловким движением привел в готовность свою винтовку. Выстрел. Облачко пыли взметнулось перед бегущим в авангарде китайцем.

– Недолет, – неторопливо промолвил Чалмерс. – Больше такого не повторится.

И такое действительно не повторилось. После второго выстрела нападающий взметнул винтовку ввысь и рухнул вниз лицом. Второй упал бездыханный. Третий перевернулся, агонизируя. И тут огни перед ангаром погасли. Кто-то сообразил, что силуэты на фоне залитого светом бетона – великолепная мишень.

– Довольно! – крикнул Гриффитс. – Возвращайтесь. Они приближаются. Возвращайтесь.

И впрямь, надо было возвращаться. Дюжина винтовок, в их числе автоматы, обстреливала нас вслепую, поскольку темнота сводила к нулю возможность прицельного огня. Но нападающие по вспышкам винтовки Чалмерса нащупали нас, и пули осыпали скалу то слева, то справа с противным визгом.

Гриффитс и Чалмерс побежали. Побежал и я – но в противоположную сторону, к оружейной. Как туда попасть, если лунный свет уже брезжит сквозь рваные края облака? Еще четыре шага. Я прижался к скале, и вдруг страшный удар сотряс мое колено. Оглушенный, я хотел встать на ноги, сделал шаг и снова упал. Вроде без боли, просто нога мне не подчинялась.

– Чертов дурак! – Гриффитс был рядом со мной, Чалмерс – чуть позади.

– Что случилось?

– Нога. Они ранили меня в ногу. – Я не думал о ноге. Плевать на ногу.

Я думал о шансе, которого навсегда лишился. О шансе добраться до оружейной. Там была Мэри. И она ждала меня. Мэри верит, что я приду за ней. Да, Джонни Бентолл – дурак из дураков, но на растерзание Леклерку ее не отдаст. Я снова поднялся при поддержке Гриффитса, но что толку, если нога парализована, отключена.

– Ты что, оглох? – кричал Гриффитс. – Пойдем!

– Нет. Со мной все в порядке. Оставьте меня. Я спущусь к оружейной. – Я не понимал, что говорю, не видел границу между желанием и решением. – Со мной все в порядке. Правда! Поторапливайтесь!

– О Господи! – Гриффитс и Чалмерс взяли меня под руки, поволокли вдоль склона. Остальные скрылись из глаз. Впрочем, через минуту из темноты вынырнул Брукман и еще кто-то. Теперь меня тащили вчетвером. Хорош Джонни Бентолл, тот еще подарочек для ближнего!

Мы добрались до пещеры минуты через три после замыкающего. Об этом мне рассказали позднее. На последней полумиле я отключился совсем. Рассказали и о том, как лунный свет вырвался из-за туч и помог Чалмерсу задержать атакующих. Он подстрелил двоих, достигших скального барьера. Рассказали, как я разговаривал с самим собой, а когда меня просили помалкивать, негодовал: «Разве я разговариваю?!» Об этом мне рассказывали потом, а что было на деле, я не помню.

Помню только, как пришел в сознание. Пещера. Я прислонен к стене. Рядом со мной еще кто-то лежит лицом вниз. Мертвый китаец. Поднял глаза, вижу Гриффитса, Брукмана, Флека, Генри и какого-то офицера. Они сидят, прижавшись к противоположной стенке. По крайней мере, мне представляется, что это они. В пещере-то совсем темно. И достаточно просторно: фута четыре в ширину, футов семь в высоту. Хотя у пролома, там, где выбрались наружу люди Хьюэлла, всего три фута высоты и дюймов восемнадцать ширины. Где остальные? Скорей всего, в искусственном гроте, в котором Хьюэлл хранил шлак. Я выглянул наружу. В небе разгоралась заря.

– Долго я здесь? – Голос мой походил на стариковское дребезжание. За счет акустики, что ли?

– Около часа. – Странно, в голосе Гриффитса никакого дребезжания. – Брукман уверен: ты быстро поправишься. Задета коленная чашечка. Через неделю будешь ходить.

– А мы... мы все целы?

– Все. – Разумеется, все. Все, кроме Мэри Хоупмен. Им до этого нет дела. Для меня она – весь мир, для них – только имя. Мэри Хоупмен там, внизу, в оружейной, одна-одинешенька. Только имя? Какое ты имеешь значение, если ты всего-навсего имя. И я ее никогда не увижу. Никогда!

Никогда – это так долго! Итак, даже свою последнюю партию я проиграл. Я проиграл Мэри. И теперь передо мной разверзлось «никогда». Никогда – навсегда.

– Бентолл! Ты в норме? – резко прозвучал голос Гриффитса.

– В норме.

– Ты снова разговариваешь сам с собой.

– Да? – Я дотронулся до трупа рукой. – Что здесь происходило?

– Его послал Леклерк. Не то на разведку, не то на верную смерть. Чалмерс не промахнулся.

– А что еще? Час – это целая вечность.

– Они обстреливали пещеру. Но вслепую, потому что опасались занять опасную для них позицию прямо напротив нас. Потом прекратили. Попытались взорвать вход, замуровать нас.

– Бесполезная затея, – возразил я. – Мы бы нашли другой выход. Им нужно было бы взорвать перекрытия туннеля. Ярдов сто. Это действительно прикончило бы нас. – Я смутно задавался вопросом, почему я говорю это, все это больше не имело значения.

– Они взорвали один заряд у выхода, – продолжал Гриффитс. – Без особого эффекта. Потом они стали ломами дробить скалу под очередные заряды. Мы забросали их аматоловыми шашками. Возможно, уничтожили часть группы. И они оставили свою затею.

– А записка? – прохрипел я. – Вы сказали им про записку?

– Конечно, – нетерпеливо ответил Гриффитс. Речь шла о фальшивке, которую Флек должен был подбросить в радиорубку: “Подтверждаем: корабль Ее Величества «Кандагар» следует большой скорости маршруту Сува–Вардю. Рассчитываем прибытие 8.30.” Подразумевалось, якобы это отклик на посланный в эфир Флеком сигнал SOS. Мы предупредили Леклерка о приближении судна. Он не поверил, сказал, что это невозможно, часовой не допустил бы. А Флек утверждал, что часовой спал. Может, часовой погиб в перестрелке? Не знаю. Мы сказали Леклерку, пусть поищет радиограмму на столе. Он послал за ней своих. Все-таки встревожился. Ведь если это правда, в его распоряжении всего три часа. Но Флек утверждает, что капитан «Грассхоппера» не рискнет идти сквозь рифы без лоцмана в темноте.

– К великой радости Леклерка.

– Леклерк взбеленился. Голос его дрожал от ярости. Он требовал позвать тебя. Но ты был без сознания. Он пригрозил убить мисс Хоупмен. Ну, я ответил: ты при смерти.

– Это должно было привести его в восторг, – сказал я устало.

– И вправду, – согласился Гриффитс. – Потом он ушел. Не знаю, один или со своими.

– Не знаете? – мрачно изрек Флек. – Первому, кто высунется, снесут голову.

Время шло. Свет в конце туннеля медленно менял свои оттенки, пока под конец не сверкнул голубизной. Взошло солнце.

– Гриффитс! – Это голос Леклерка заставил нас вздрогнуть. – Слышите меня?

– Слышу.

– Бентолл очнулся?

Гриффитс попытался жестом остановить меня. Но я проигнорировал этот жест.

– Очнулся.

– Ты вроде помирал, Бентолл? – В его тоне появилась нотка озлобления, впервые за время нашего знакомства.

– Чего тебе надо?

– Тебя.

– Я вот он. Приди и вытащи меня.

– Послушай-ка, Бентолл. Хочешь спасти жизнь Мэри Хоупмен?

Вот оно! Я должен был это предвидеть. Они давили на меня из последних сил. Я нужен был позарез.

– И мы оба будем в твоих руках, верно, Леклерк? – Верно, верно, без всяких сомнений.

– Даю тебе честное слово. Сейчас пришлю ее.

– Не слушай его, – предупредил капитан Гриффитс тревожным шепотом. – Ты в его руках станешь приманкой, чтоб выудить отсюда меня, и так далее. Или же он просто застрелит вас обоих.

Я это знал. Он убьет нас обоих. Другие его не интересовали. Но нас двоих он убьет. Меня-то во всяком случае. Но нельзя было упускать шанс. Может, он нас не сразу уничтожит, может, возьмет нас на судно. Последний шанс. Один на миллион. Но все же шанс. А мне ведь и нужен был всего только шанс. А вдруг мне повезет, и я спасу нас обоих. Мысль явилась и тотчас пропала. Да нет, надежды меньше, чем один шанс против миллиона. Мэри права: надежды не больше, чем у приговоренного к электрическому стулу за миг до включения рубильника. И я сказал:

– Ладно, Леклерк, я иду.

Знака я не заметил. Флек, Генри и Гриффитс одновременно вцепились в меня, прижали к земле. Несколько секунд я сопротивлялся как сумасшедший, но в конце концов выбился из сил.

– Отпустите, – шептал я. – Ради Бога, отпустите.

– Не отпустим, – сказал Гриффитс и повысил голос. – Убирайся, Леклерк. Мы держим Бентолла. Крепко держим. Почему, объяснять не надо.

– Что ж, я вынужден буду убить мисс Хоупмен, – свирепо прорычал Леклерк. – Я убью ее, слышишь, Бентолл? Я убью ее. Но не сегодня, немного погодя. Если она наперед не покончит с собой... Прощай, Бентолл. Спасибо за «Крестоносца».

Удаляющиеся шаги – и тишина... Трое убрали прочь руки, и Флек сказал:

– Прости меня, мой мальчик. Не могу выразить, как я перед тобой виноват.

Я молчал. Просто сидел, поражаясь, почему не рушится небосвод. Медленно приподнялся на руках, оперся на колено и проговорил:

– Я пошел.

– Не делай глупостей. – По гримасе Гриффитса было видно, что он возвращается к первоначальному мнению обо мне, весьма, кажется, нелестному. – Они пока выжидают.

– У них нет времени выжидать. Который час?

– Около семи.

– Он приступил к делу. Не станет рисковать «Черным крестоносцем» ради шанса убить меня. Не удерживайте меня. У меня есть дело!

Я протиснулся сквозь узенькое жерло туннеля наружу. Несколько секунд я ничего не видел. Стреляющая боль в колене странным образом застила глаза. Наконец удалось сфокусировать взгляд на окрестностях. Никого вокруг. Ни одной живой души.

У входа – три трупа. Двое китайцев и Хьюэлл. Конечно же Хьюэлл. А кому еще можно было доверить взрывные работы у выхода из туннеля?

Аматоловые шашки разнесли его грудь в клочья. Из-под гигантской туши торчит дуло автомата. С трудом пригибаюсь, с трудом извлекаю смертоносное оружие. Заряжено на полную катушку.

– Ну вот, – говорю, – они ушли.

Десять минут спустя мы начинаем спуск к ангару. Брукман, возможно, прав, и через неделю нога моя придет в норму, а пока половину моего веса берут на себя ребята-моряки, на чьи плечи я опираюсь.

Вот и последний гребень, отделяющий нас от долины. Площадка перед ангаром пуста. Грузовое суденышко уходит за черту рифов. До моих ушей доносится громкая брань. Это Флек. Понятная реакция. В пятидесяти ярдах от пирса из воды высовываются мачта и верхушка капитанского мостика. Остатки былой роскоши вместо шхуны. Леклерк позаботился обо всем.

Разговоры, болтовня. Даже натужные шутки. Даже всплески смеха, нервозного, истерического смеха, но все-таки смеха. Разве их осудишь? Только что над ними простиралось зловещей тенью крыло неизбежной смерти, и вдруг опасность миновала, тень рассеялась. Как тут не утратить равновесие?! Тревога долгой ночи, а для женщин – многих долгих ночей, позади. Ужас и страх, и драматический накал страстей – позади. Едва не рухнувший мир воскрес во всей своей красе. Семеро ученых. Их жены, которых я до сих пор так и не видел. Они переглядываются, улыбаются друг другу. Жмут друг другу руки. Не могу на них смотреть. Разве мне суждено заглянуть в глаза Мэри? Зато мы гуляли с ней рука в руку. Один раз. Целых две минуты. Неужели мы не заслужили большего?

Один лишь Флек угрюм и нелюдим. Один Флек. Думаю, что не из-за шхуны. Или не только из-за шхуны. Он единственный из всех знал Мэри. Когда он назвал ее милой девочкой, я грубо оскорбил его. А у него дочь приблизительно такого же возраста. Флек опечален. Опечален судьбой Мэри. Флек чист перед Богом и людьми. Он искупил с лихвой все свои былые грехи.

Мы вплотную подошли к ангару. Я перебросил затвор, заклиная провидение: пусть Леклерк будет там собственной персоной или хоть люди Леклерка, засада. А кораблик на горизонте – отвлекающий маневр. Но нет, нас никто не встретил, и мы никого не встретили ни в ангаре, ни в других помещениях. Разбитые приемники, разбитые передатчики. И все.

Оружейная настежь открыта. Пустая комната. Смятое пальто, служившее ей подушкой. Еще теплое. Инстинктивно приподымаю его. Конечно. Толстое золотое колечко с безымянного пальца левой руки. Обручальное кольцо. Я нанизываю кольцо на мизинец и ухожу.

Гриффитс отдает распоряжение убрать трупы. Потом мы втроем – он, Флек и я – приближаемся к блокгаузу. Флек буквально тащит меня. Нас сопровождают вооруженные моряки.

Суденышко уже далеко. Шпарит на запад. «Черный крестоносец» и Мэри. «Черный крестоносец». Угроза миллионам жизней. Огромные города в руинах. Кровавая баня, какой еще не знало человечество. «Черный крестоносец». И Мэри. Мэри, которая, заглянув в будущее, не увидела там ничего. Мэри, предрекшая: я когда-нибудь вляпаюсь в ситуацию, где моя самоуверенность не спасет меня. И вот этот день настал.

Флек отпирает дверь блокгауза. Дулом автомата отталкивает китайца, парни берут пленного под стражу. Следующая дверь. Зажигаем свет.

Леклерк, расколовший все передатчики, оставил в неприкосновенности консоль запуска. Не смог добраться до нее. Да и не хотел добираться. Он ведь не знал, что система самоуничтожения приведена в готовность.

Пересекаем комнату. Я склоняюсь над рубильником генератора. И тут замечаю сложенный листок в нагрудном кармане. Записка, которую мне отдал Флек! Разворачиваю, разглядываю листок. Всего несколько слов:

И в самом низу:

Я сложил записку, отложил в сторону. Отрегулировал у себя над головой перископ. Четко рассмотрел силуэт «Грассхоппера» на горизонте, пышный дымовой плюмаж, по которому можно судить: судно идет на запад. Я убрал сеточку, прикрывающую кнопку ликвидации, повернул белую ручку на 180º и нажал кнопку. Загорелся зеленый огонек. Часовой механизм на «Черном крестоносце» отсчитывал последние секунды.

Двенадцать секунд. Двенадцать секунд между нажатием кнопки и включением системы. Двенадцать секунд. Я покосился на свои часы. Секундная стрелка неуклонно вершила свой круг. Две секунды. Я уткнулся в глазок перископа. Впереди расплывчатое пятно. И тогда я изо всех сил нажал на кнопку ликвидации.

Ракета прекратила свое существование. Даже на таком расстоянии взрыв выглядел устрашающе. Сперва – вулкан кипящей воды, мигом поглотивший судно, потом – огненный столб в тысячу футов под самые небеса. Потом – ничего. Конец «Черному крестоносцу». И конец всему.

Я отвернулся. Флек положил мне руку на плечо. Едва держась на ногах, я проковылял вперед, в искрящуюся синеву нового дня. Тяжелый грохот взрыва пророкотал в море и разбудил эхо в молчаливых предгорьях.