Черный пепел на снегу (СИ)

глава 4

Сын Нэн и Ульрика был единственным обратившимся ребенком.

Одного мальчика двенадцати лет они так и не нашли.

Его немолодой уже отец только разводил руками — мол, когда ушел на охоту, мальчик лежал. Вернулся — ребенка и след простыл. Сначала мужчина подумал, что его сын ушел по нужде, но тот так и не вернулся.

Ингве только качал головой. Люди начали прятать воскресших детей. Этого следовало ожидать.

Он долго пытался добиться от отца мальчика правды, но безуспешно. Где можно было спрятать ребенка?

Подпола в этом доме не было. Чердака — тоже. В лес выйти — невозможно, у ворот стоит усиленный людьми Ингве караул. Значит, мальчик еще в селении. Где?

В медовый зал Ингве попал уже глухой ночью. Искать сейчас лекаря бесполезно. Скорее всего он наглухо забаррикадировался в своей норе и тихо его не удастся достать. Остается только лечь отдыхать. А завтра?

Снова идти по домам, искать умерших детей. Найдет ли?

Да, Балдер, заварил ты кашу в своих владениях.

Он улегся на топчан и закинул руки за голову. Уснуть не удавалось. Кликнуть прислугу, чтоб пива крепкого принесла? Нет. Ему нужна ясная голова.

Как Къелл бросил селение в такой момент? Эта ведьма так опасна, что он не мог послать за ней кого другого? Жив ли вообще?

Ингве был хорошо знаком с Къеллом — доводилось сражаться плечом к плечу. Матерый воин, он крепкой рукой мог бы навести порядок в селении. Почему не сделал этого?

Мысли доверенного снова вернулись к детям. Нельзя оставлять все на самотек, но и уехать он не сможет. Что делать? Отправить Конунгу гонца, конечно. Пусть ищет по своим гонцам другую ведьму.

До утра Ингве отдохнуть не дали.

Истошный женский крик разорвал тишину, и казалось, раздался над самым ухом у доверенного.

Рефлексы воина сработали быстрее, чем мозг, ион во мгновение ока оказался на ногах с мечом наготове. Женщина на улице продолжала захлебываться криком. Ингве поспешил туда.

Несмотря на предрассветный час, на улице было светло — добрая часть селения полыхала ярким погребальным костром.

Люди, вперемешку с животными в панике метались между домами, а под их ногами сновали подозрительно неловкие детские силуэты.

Къелл задержался в лесном домена срок больший, чем собирался — предстояло много сделать, чтобы Агне и Богданка могли провести в лесу минимум две десятины.

Он латал крышу, заколачивал окна, в то время, как ведьма рисовала защитные руны в каждом углу и под каждым окном.

Дом не был предназначен для зимовки, и крохотные окна-бойницы не были защищены ничем от холода и снега. Агне по мере своих сил натолкала в проемы прошлогодней травы и мха, и завесила их одеялами и полусгнившими шкурами, найденными в доме. Благо, окна было всего два.

Къелл же смастерил из досок глухие ставни, щели между которыми заделал глиной, которую пришлось сначала долбить у замерзшего ручья, а затем несколько часов оттаивать у очага. В доме стало совсем темно, но его наконец получилось протопить.

Норд уходил рано утром, еще до рассвета. Агне тепло попрощалась с ним, дав небольшой амулет на тоненькой веревочке — связанный их коры круг с крестом внутри.

— Повесь на шею. — Амулет скльзнул из ее тонких, длинных пальцев в его широкую ладонь. — весь лесной зверь будет обходить тебя стороной. Соберешься на охоту — сними.

На этом прощание и закончилось.

Поблизости от дома снова ошивался лось.

Здоровая зверюга. Так и тянет его что-то сюда.

Норд пожалел, что у него нет с собой копья — он бы обеспечил мясом ведьм на долгое время, ну ничего.

Къелл сделал для Агне охотничий лук и несколько стрел. Она — хорошая охотница, и для нее не составит труда разжиться кроликом или куропаткой.

К селению он выходил уже в темноте, испытывая острое чувство дежавю.

Сначала потянуло дымком.

В этом не было бы ничего странного — дома отапливались по-черному, и так пахло зимой близ всех селений. Его насторожило, что было еще слишком далеко. Быть может, охотники развели костер и греются?

Подходя ближе, он все яснее понимал. Смердело.

К дыму примешался отвратительный запах сгоревшей плоти.

Дома уже не полыхали — нечему было. Только обгорелые остовы домов слабо поблескивали, предупреждая, что внутри древесины еще живет жар.

Сердце норда упало куда-то вниз.

Он, не чувствуя под собой земли, шел между сгоревших домов привычной дорогой. На пути ему то и дело попадались тела людей. Многие были изуродованы, лица некоторых объедены.

Медовый зал обгорел только с одного бока. Вторая, целая половина стояла, словно насмехаясь над ним. Ну что, спас ведьму? Какой ценой?

Недалеко от входа лежало два тела. Мужчина распластался на женщине, словно закрывая ее собой от всех напастей. Словно ее это могло спасти.

Къелл догадывался, кто перед ним.

И боялся подтверждения своей страшной догадки, но что-то все равно заставило подойти к ним и откинув мужчину на спину, всмотреться в его лицо.

Ульрик.

В личности женщины сомнений не оставалось.