Чёрный властелин

Глава 5: ЦАРЬ ВСЕЯ ЭФИОПИИ

Боже, Негуса храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу нам...

Монашеский хор стройно выводил слова нового хита Эфиопской эстрады.

Царствуй на страх врагам,

Негус православный!

Боже, Негуса храни!

Время подготовиться к встрече царя у нас было, и воспользовались мы им по полной программе. Негус ожидался через четыре дня после прибытия его гонца.

Боже, Негуса храни!

Славному долги дни

Дай на земли! Дай на земли!

Для встречи царя у меня была полусотня бойцов, освоившая в достаточной мере фаланговый строй. Не знаю, можно ли было их уже пускать в бой, но на плацу солдаты выглядели внушительно. За дни, что у нас были до прибытия негусова войска, я засадил мануфактуру за изготовление бронзовой ленты на украшения. И теперь мои бойцы грозно сверкали обитыми бронзой начищенными щитами и пиками.

Гордых смирителю,

Слабых хранителю,

Всех утешителю — всё ниспошли!

Перводержавную

Эфиопию православную,

Боже, храни! Боже, храни!

К фаланге у меня был добавочный козырь — шестеро слонов. Портной старался изо всех сил, извёл почти все запасы ткани, но успел изготовить три парадных накидки на головы зверей. Теперь мои слоны щеголяли бронзовыми браслетами и наконечниками на бивнях, обручами из бронзовой жести на головах, а на Хитрого Глаза со стариками были одеты белоснежные накидки на головы. Лично мне слоны после этого напоминали ку-клукс-клановцев.

Царство ей стройное,

В силе спокойное!

Все ж недостойное прочь отжени!

Воинство бранное,

Славой избранное,

Боже, храни! Боже, храни!

Добавить шика я решил песней. Вместо пляски у меня уже были марширующие солдаты. В то время как рабочие делали бронзу, я разучивал с церковным хором хороший гимн. С переводом я намаялся, всё же амарик — никак не русский, и подобрать слова, чтобы сохранить смысл и ритм, было нелегко. Но с помощью Йесуса-Моа получилось. За последние несколько дней мой осознанный словарный запас на амарике вырос наверное вдвое.

Воинам-мстителям,

Чести спасителям,

Миротворителям долгие дни!

Мирных воителей,

Правды блюстителей

Боже, храни! Боже, храни!

Церковный хор — это сила. Помню, как проникновенно пели без всяких инструментов русские монахи и диаконы, или даже простые прихожане. Негры в рясах оказались не хуже. После упорных репетиций хор пел, как один человек, и слова песни накатывались, как волны.

Жизнь их примерную

Нелицемерную,

Доблестям верную воспомяни!

О, Провидение!

Благословение

Нам ниспошли! Нам ниспошли!

Лицо батьки вознаградило меня за кропотливый организационный труд. Парадную фалангу он стерпел. Но когда под грянувший хор размеренно вышли слоны, несущие меня и абуна, то негус выпал в осадок. Впервые я увидел на его лице неприкрытое удивление. Да какое там удивление, самое натуральное охренение!

К благу стремление,

В счастье смирение,

В скорби терпение дай на земли!

Будь нам заступником,

Верным сопутником

Нас провожай! Нас провожай!

Сюрприз удался. Не только негус нагаст, но и вся его свита, в которой я заметил знакомого мне раса Бахыра, были под глубоким впечатлением от нашей церемонии встречи. Думаю, теперь мне будет значительно легче влиять на негуса.

Светло-прелестная,

Жизнь поднебесная,

Сердцу известная, сердцу сияй!

Под заключительный куплет песни я спрыгнул с Хитрого Глаза, подошёл к негусу и отвесил ему формальный поклон, по всем правилам вдолбленного в меня абуном этикета.

— Приветствую тебя, отец мой негус нагаст! Твоё прибытие наполняет наши сердца радостью. Дозволь пригласить тебя на пир по случаю твоего приезда.

К чести Негуса, взял себя в руки он достаточно быстро и соизволил пройти с нами на пир. С собой он взял парнишку года на три младше меня — принца (так понимаю, что это мой здешний брат) и какого-то сурового мужика. Мужик оказался Тэкле Хайманотом — ычеге, фактическим главой Эфиопской церкви. Мы с Йесусом-Моа пересели на лошадей, чтобы не смущать царя, и в молчании проделали путь до монастыря.

В монастыре нас ждал накрытый стол. К традиционным эфиопским яствам (век бы их не видеть!) добавилась и «новая волна» кулинарного исскуства. В дело пошли бегемотные котлеты и сало — вариант с чесноком и лёгким копчением себя оправдал. Сюда бы ещё морозилку, но и так неплохо. Тёртое яблоко с мёдом (кстати, мёд — редкость, африканские пчёлы весьма злы и не любят высокогорья). Наконец-то изготовленный мной яблочный пирог. Рыбные котлеты из здоровенного речного сома. Икры чёрной и икры красной, правда, не получилось. Зато на столе стояли кувшинчики с охлаждённой водочкой из лучшего ректификата и дистиллированной воды. Ударим водкой по неокрепшему африканскому мозгу! Ещё была порция экспериментального джина — я не смог удержаться при обилии вокруг можжевельника и заказал у Тамара перегонный цикл с добавкой ягод можжевельника. Получилось на удивление прилично — хвойный аромат и приятный вкус. Жалко, что у нас нет тоника.

Вообще, алкоголя было мало — достаточно, чтобы оценить его, но никоим образом не нажраться. Перегонка пищевого ректификата у меня была под строгим контролем. Нечего алкашей плодить. Спиваться у меня будут только магометане. Весь ректификат пойдёт к ним, а на зажигалки пока технического хватит.

— Сын, откуда у тебя слоны? — Именно этот вопрос мучал негуса всю дорогу.

Я его понимаю. Оставил пацана в игрушки играться на деревне у дедушки-абуна, возвращаешся, и на тебе. Ребёнок на танке разгуливает.

— Йесус-Моа подсобил. Оказывается, у нас на севере живёт племя слонопоклонников.

Негус нахмурился, вспоминая что-то, и повернулся к абуну.

— Это то самое племя, о котором ты мне рассказывал в детстве? — Йесус-Моа кивнул. — Но зачем тебе слоны, сын? Неужели ты хочешь собрать из них армию?

— Ага, армию. Трудовую. Видел бы ты, отец, как они полезны на стройке и заготовке деревьев. На войну я их пока не пущу — слишком мало слонов. Да и не сверхоружие они совсем. Ни персов, ни карфагенян боевые слоны не спасли.

Негус рассмеялся:

— Удивил ты меня, сынок. Надо же, слоны! В войска, говоришь, они не пойдут?

— Пока не пойдут. Когда слонов будет больше, они у меня будут служить инженерами и вездеходами. На слонах войска смогут возить огромные грузы, например, тяжёлое осадное вооружение. Смогут передвигаться в тыл врага, строить лагеря... Слоны вообще полезнее лошадей.

— И всё же, почему ты не хочешь боевых слонов?

Вот настырный царь. Или снова экзаменует? Я всмотрелся в его глаза. Действительно, в наличии хитрый прищур «добреньких» глаз. Теперь понятно, он же знал про это племя, но слонов себе не заграбастал. Так, что там было в Тамаровом трактате о боевых слонах?

— Слоны на поле боя себя не оправдали. Ещё римляне научились бить их по слабозащищённым местам, пугать огнём и свиным визгом. Тем более что слон на смерть не пойдёт и, скорее всего, побежит от эффективной обороны. Оружия, способного нейтрализовать слабости слона, у меня нет. Пока нет. Зажигательных бомб слоны сами пугаются. — Я не стал упоминать о Хитром Глазе, который к зажигалкам относился весьма терпеливо. — Так что сегодня место слонам во вторых рядах. Я разве что готов использовать их как платформы для лучников позади боевых порядков.

— Ягба, какие ещё зажигательные бомбы?

— О! Есть у меня для тебя ещё пара сюрпризов после обеда, отец.

Разобравшись со слонами, негус нагаст отдал должное столу. Из кулинарии его поразило бегемотное сало. Неудивительно, эти мракобесы же не едят свиней... Как бы приобрести настоящего Украинского Сала? И сожрать, чтобы церковный надзор не заметил антикошерность? Эх, за неимением гербовой бумаги, то есть съедобных свиней, едим сало из бегемотика. К салу я разлил водочку. «Братишке», правда, не наливал — окосеет ещё нафиг. Тут негуса нагаста в очередной раз проняло:

— Ягба, это ещё что за огненная вода?

Если в жизни не пробовал ничего крепче вина, то первый стопарь водочки — это сильное впечатление. Ычеге даже закашлялся.

— Она самая, огненная вода. Между прочим, это возможное стратегическое оружие против наших исламских соседей.

— Ты их что, травить собрался? — Негус по моему примеру закусил сальцом с луком. — Сильна водица, до кишок продирает!

В ответ я зловеще оскалился:

— Травить. Медленно, цинично и беспощадно. Магомет был не дурак, когда запретил своим последователям пить продукт винной лозы. Пьянство — смерть нации. А мы запретик обойдём — спиритус можно делать и из сахара, и из зерна. Кстати, попробуй вот это. — Я передал негусу джин. — Тем более, что мусульмане сами его обходят — многие пиво употребляют, кто-то ночью вино квасит. А кое-кто на гашиш сел. Моя огненная вода под запрет вообще не подходит. Убойное действие у неё, раза в три сильнее, чем у вина. — Я перевёл дух, схарчил тефтельку и продолжил: — Дальше — лучше. Повторить огненную воду у соседей вряд ли получится, даже если узнают принцип получения. Так что мой продукт будет и качественнее, и, благодаря методам производства, дешевле, чем вино. Я им продам, недорого, верёвку, на которой их же и повешу. Сопьются как миленькие. Единственное, нужно не допустить распостранения огненной воды и пристрастия к ней в Эфиопии. В этом мне будет нужна помощь церкви.

Я посмотрел на иерархов. А ведь речь мою внимательно слушали. Иерархи с негусом отодвинули алкоголь подальше от себя, а братец вообще отодвинулся от стола. Тэкле Хайманот впервые за день промолвил:

— Ты не боишься выпускать джинна из бутылки, принц? Быть может, лучше забыть про это оружие, если оно может поразить и нашу страну.

Голос у иерарха был приятный, бархатистый, но со стальным стержнем внутри.

— Джинна из бутылки выпустят и без нас. Алхимики спиритус делать уже умеют, и только вопрос времени, когда кто-то станет гнать самогон. Я же нанесу первый удар, производя спиритус и огненную воду высокого качества в огромных количествах. Я не хочу ждать, пока враги придут спаивать наш народ, я дам возможность добровольно и недорого спиться нашим врагам. Заодно и казну пополню. Мне ещё работников и слонов кормить надо.

— Негус нагаст рассказывал, насколько сильно ты изменился после потери памяти, принц. Но увидеть тебя вживую — видеть знакомое лицо, слышать знакомый голос, но с совершенно другим характером — это перекрывает любые рассказы. Я думаю, церковь сможет убедить православных христиан не пить огненную воду.

Хорошо, что он русских батюшек не встречал. Ну ничего, если за поколение-два вобьют в голову моим неграм, что нажираться — грех, всё будет в полном порядке.

— Слава Богу. Можно разворачивать производство...

Негус перебил меня:

— К вопросу о славе Божьей: что за песней ты меня встречал?

Мы с Йесусом-Моа переглянулись.

— Нам пришла мысль, что народу нужна песня, знаменующая священный союз Церкви и Монархии. И как раз подвернулся великолепный повод — твой приезд. Вот мы с абуном и воплотили мысль в слова.

Тут я не беспокоился — Йесусу-Моа я честно рассказал, откуда ворую песенку, и предложил поделить авторство пополам, так как без него перевод я бы не осилил.

— Ягба принёс отличную идею, и я помог ему подобрать слова.

Молодец абун — и меня поддержал, и не соврал.

После убойной дозы сюрпризов негусу нагасту не терпелось посмотреть на остальные свершения своего отпрыска, и послеобеденная кофейная церемония была отменена. Вместо неё состоялась выставка достижений народного хозяйства. Негус нагаст впечатлился объёмом производимого на мануфактуре ширпотреба и был весьма заинтересован в организации оружейных мануфактур. Я совсем не против, главное — найти людей и руду. А потом этих людей прокормить. Кроме мануфактуры у нас была алхимическая лаборатория с демонстрацией зажигалок. Зажигалки негусу понравились. Ещё они понравились моему братцу, Удым Араду. Милитарист растёт, хотя толковый, а не осёл, как принц до моего появления. Для полного удовлетворения показали негусу нагасту разработки на фаланговом фронте. Полусотник Сэйфэ был награждён впечатлившимся царём, повышен до сотника и передан мне в постоянное подчинение. Засим я оставил Йесуса-Моа с отцом и Тэкле Хайманотом, а сам отправился знакомиться с «братом».

Как завоевать доверие пацана, который, с одной стороны, считает вас своим потерявшим память братом, но с другой — никак не может освоиться с тем, что ваш характер ничем не похож на характер его брата? Довольно просто. Дайте ему покидать гранат, погладить вашу кошку и покатайте на слоне. К вечеру он будет вам заглядывать в рот и расскажет обо всей вашей прошлой жизни. Удым Арад был смышлённым парнем, с характером своего отца — у него даже начиналась появляться «доброта» в глазах. Когда заматереет, за братиком нужен будет качественный присмотр. А пока что с ним вполне можно поладить. Тем более что по части цинизма и скепсиса я переплюну и его, и нашего батьку. Возможно, получится парня зацепить наукой и направить юношескую энергию в мирное русло. В администрацию младшего родича отправлять — чревато. Хотя, если держать его рядом... посмотрим.

В общем, с ним я провозился до вечера. Показал окрестности, познакомил с моей командой. Ужинали мы с ним вместе — негус с иерархами сегодня общался наедине.

На следующий день для меня начался ад. Негус нагаст решил, что отпрыскам пора познавать исскуство управления страной. Ужас. Кланы, вассалы, география. Сотни имён. Альянсы, междуусобная грызня. Кто чей родственник, какой клан кому мстит. Дикое количество разнообразной информации о стране и о стравливании между собой подданных. А я-то думал, что батька у меня божьей милостью царь царей с широкой базой поддержки... Размечтался. Полностью расчитывать мы могли только на семейные владения и на церковь. Это немало, но и далеко не оптимально. Сказывается малый возраст династии.

Доставалось не только мне, но и братцу. Удыму было легче, так как ему не приходилось после негусовых уроков толкать прогресс среди негров. Спасало то, что я полностью спихнул ректификацию на Тамара, а мануфактуру на кузнеца. И то пришлось сократить время, отводимое на сон, и изобрести спиртовые лампы для ночного чтения. Через пару недель ада вернулся мой «ручной» купец с весьма большой выручкой. А главное, он привёз несколько интересных специалистов.

Наиболее «лакомым куском» был стекольщик. Мастер-стеклодув был тиграем — родственный амхарцам народ из северного Аксума. Суровый дед по имени Зенабу знал моего кузнеца Берту, поэтому и решился сорваться с насиженного места и вернуться на «историческую родину». Деньги его сильно не привлекали — стеклодув не бедствовал, даже платя джизья[1]. Но перспектива работать напрямую для царского двора и послужить делу возрождения Аксума нашла отклик в его душе. С собой дед притащил всю свою семью, двоих сыновей-подмастерьев и троих дочерей, старшая из которых приехала с зятем и детьми. Стекольщик проникся идеями мануфактуры (благо под рукой был пример кузнеца) и был торжественно принят в ряды бляхоносцев. Я сразу загрузил его поисками сырья и проектированием будущего стекольного производства. Дед мешкать не стал и буквально через неделю уже отправил разведывательную экспедицию в Данакильскую пустыню, что простирается на северо-востоке Эфиопии и включает в себя большую часть Джибутийских земель. Экспедицию возглавил его старший сын. Ему я вытребовал у негуса в сопровождение отряд бойцов, а от себя добавил одного из монахов новоучреждённого Ордена Соломона.

Прочий «улов» был помельче. Несколько православных «пролетариев» из Джибути последовали примеру стеклодува Зенабу и реэмигрировали с семьями. Мастеров среди них не было, так что я распределил их в подчинение моему кузнецу и наконец-то прибывшему из Аксума мастеру-строителю. Кроме того, купчина удачно прибарахлился на рабском рынке, забрав товар у застоявшегося в городе пирата. Товар был довольно экзотический — пират брал добычу на востоке, и непонятно, как он вообще оказался на берегу Африки. Красивых женщин корсар распродал быстро, но вот на мужиков спрос был маленький, и после пары недель ожидания он с радостью сбагрил всё оптом моему купцу. Купец же взял восточников из-за моего интереса к индусам и китайцам.

С восточным товаром вышел конфуз — на амарике не говорил никто. На арабском тоже. Я даже не был уверен, все ли из плеников могли понять друг друга. Так что у меня в наличии была дюжина мужиков индусского и азиатского типов, с непонятным набором навыков и отсутствием языка, и одноглазая девица. Девица была фигуристой и могла бы быть красавицей, если бы не зияющая дыра на месте левого глаза и свежий шрам на четверть лица.

И вот стою я перед этой группой «глухонемых», рядом с довольным купцом, и думаю, что же я буду делать с ними всеми? Пожалуй, напрягу монастырскую школу преподавать рабам амарик, а там видно будет. И девку надо бы оформить к лекарю, пусть посмотрит, не загноилась ли рана. Ещё вопрос: делать ли купцу втык за привоз некоммуникабельного народа?

Пока я думал тяжкую думу и почёсывал затылок под кепочкой, из-за угла появился Хитрый Глаз. Пришёл слон, и ладно, тем более что народ не сильно слона боится — видно, знают, что за зверь. Внезапно девица всхлипывает и бросается к моему слону. Что за чертовщина? Пока я решаю, как на этот порыв отреагировать, девушка обнимает ногу слона и начинает рыдать. Гигант, как и я, удивлён — такого с моим слоном ещё никто не проделывал. Родину она вспомнила? Ну не могу спокойно смотреть на плачущих женщин. Подхожу к ней, кладу руку на плечо и спрашиваю:

— Индия? Хинди?

Она отрывается от слоновой ноги и смотрит на меня. Блин, с глазом её надо что-то делать — зрелище не для слабонервных.

— Ха джи.

Это у нас «да» или «ага»?

— Дели? Гуджарат? Пунджаб? Прадеш? — Перечисляю индийские названия, что приходят на ум.

— Ха джи, Пунджаб.

Ага, есть контакт.

— Сикх?

Сикхи, как мне помнится, были куда приличнее магометан.

— Нахи.

Это как, аналог нашего нах?

— Магомет, мухамед?

Только рэгхедов[2] мне не хватало.

— Нахи.

— Хинду?

— Ха джи. — Слёзы понемногу прекратились.

Я кладу руку на слона.

— Ганеша?

Она улыбнулась и что-то проговорила в ответ. Я не понял, о чём она, но у меня возникла идея. Я успокаивающе погладил девушку по плечу и направился к мужикам.

— Хинду?

Двое откликнулись, и я указал им отойти в сторону.

— Бенгал? Пегу? Тамил? — Ноль реакции. — Айютайя? — Четверо. Отправил их в другую группу. — Хмер? Дай Вьет? Лао? — Опять никого. — Жонг Гуо? — Сказал без особой надежды, но двое отозвались, оба узкоглазые и в возрасте, несмотря на то, что азиаты стареют медленно.

Остались четверо непонятно кого. Но уже добро — отсортировали индусов, тайцев, от них, правда, толку не жду, разве что массаж делать умеют, и даже китайцы есть! Сейчас попробую напрячь память и вспомнить пару фраз по-азиатски... По-хинди я кроме как «тике» ничего сказать не смогу, по-китайски разве что представиться и обозвать кого-нибудь свиньёй или белым чёртом. А вот по-тайски...

— Савади крап.

Четверо тайцев дёрнулись от неожиданности. Показываю на слона.

— Шаанг. — Кивают, поняли. — Пом шы Ягба Цион. — То есть зовут меня так.

Узкоглазики вразнобой что-то говорят в ответ. Поднимаю руку и останавливаю галдёж.

— Пом май кау джай. — Не понимаю я вас. — Май, па-са-тай. — Не понимаю тайский и всё. — Пом радж. — Добавляю в надежде, что поймут, что я здесь шишка.

Не знаю, может, и зря я с ними заговорил, всё равно из поездки в Таиланд и тайского разговорника я мало помню... Хотя, в худшем случае, обучу их всех амарику, и будут готовые переводчики и учителя языка. А в лучшем — у кого-нибудь из них будут полезные навыки.

Зову Жена и ставлю ему боевую задачу: разместить царскую собственность в монастыре и организовать их обучение амарику. Парень жестами объясняет мужикам на движение к монастырю, девушка всё жмётся к слону. Ладно, с ней я сам разберусь. Даю отмашку Жену и поворачиваюсь к купцу:

— Ну что тебе сказать, Нишан. Товар спорный, но я у тебя их всех беру, настоящий начальник может любому работнику найти применение. — Скромостью страдать не будем. — В следующий раз лучше, конечно, брать толмача к таким партиям, ну ничего.

— Будет исполнено, принц Ягба Цион. — Купчина отвешивает поклон. Этикет, что поделаешь. — У меня есть ещё два человека, которые могут быть интересны.

— Они тоже говорить по-человечески не умеют?

— Не совсем, господин. Они... арабы. — Здравствуй, Новый год.

— Арабы? Что они забыли в Эфиопии? Шпионы, что ли?

— Нет, господин. Они скрываются от правосудия султана. Через порт им было не уйти, и за скромную плату я предложил увести их туда, где султан их никогда не найдёт. — Коммерсант хренов. — Один из них старший ученик медикуса. К его несчастью, он навлёк гнев султана, не сумев вылечить его троюродного племянника.

— Подожди, — перебил я купца, — как они вообще тебя нашли? Если они скрываются от правосудия, как их стража не загребла?

— О, принц, во многих городах есть организации... людей, что помогают другим людям избежать проблем с законом. Христианским купцам в землях магометан полезно иметь связи с такими организациями.

Ни фига себе! Средневековая мафия. Надо будет взять на заметку.

— Понятно, мы ещё обсудим с тобой этот вопрос. — Как только я заведу себе хорошего начальника внешней разведки. — А пока, кто ещё у тебя есть кроме медикуса?

— Поэт.

— Поэт? На хрена мне поэт? — Купец немного завис, а потом, смущаясь, спросил:

— На хрена — это как, для содомских утех?

Какие, к чёрту, содомские утехи? Это вслух лучше не говорить... поймёт превратно, собака. Расслабился я с автопереводчиком, аккуратнее надо быть.

— На хрена — это значит, что я не вижу нужды в поэте. Впрочем, узнай у своих беженцев, готовы ли они принять христианство. Если готовы, пришлёшь мне на собеседование. Если нет, то мне безразлична их судьба. Теперь о делах мануфактурных. Отчёт о торговле передашь Жену. Ты планируешь дальше поехать по обычному своему пути по Амхарским землям, так?

— Да, принц.

— Хорошо, возьми на складе столько товара под реализацию, сколько тебе нужно, естественно, под запись. С ценами, как и в Джибути, определишься сам. И ещё я дам тебе один бесплатный, но полезный совет.

Я пристально посмотрел на купца, на его хитрую морду, добротную хламиду и зажиточное пузо.

— Слушаю, мой принц.

— Когда ты будешь писать мне отчёты, пиши правду. Всю. Правду. Я не алчен и не буду попрекать тебя прибылью. Злата хватит на нас обоих. Больше того: если я решу, что ты действуешь неразумно, я тебе об этом скажу, вместо того чтобы карать. Но. Если я узнаю, что ты мне лжёшь, даже в малом, кара будет страшна и неотвратима. Причём неважно, сколько времени пройдёт. Не прогадай, купец.

С купцом разобрался, осталась красна девица... или страшна девица, смотря как она лицо повернёт. Одета в тряпьё. Серое, грязное. В прорехах весьма сооблазнительно проглядывает смуглое тело. Росту девушка чуть выше среднего, но по сравнению с моей негритянской рамой всё равно миниатюрна. Волосы у неё спутаны и неравномерно обрезаны. Не знаю, насиловал ли её пират — на мой взгляд, фигура и нетронутая половина лица великолепны, но шрам и кошмар на месте глаза делают из неё героиню фильма ужасов. Опять же, не факт, что она соответствует местным идеалам красоты. Шрам свежий — могла получить его при попытке или же в процессе изнасилования. Хитрому Глазу она вроде бы понравилась — пока я разбирался с купцом, он её хоботом приголубил... Умнейший слон. Хотя я других слонов близко не знаю, может, они все такие умные. Царская кошка также поставила печать одобрения, потёршись о ногу индианки. Я забрался на слона, окликнул девушку и показал ей на место рядом с собой. А девица явно со слонами знакома — взлетела наверх ловчее меня. Показываю на себя рукой.

— Ягба Цион.

Теперь на неё. Девушка меня поняла и ответила:

— Симран.

Пробую продолжить контакт. Показал рукой на слона, а потом на неё.

— Махут?

Тут я обломался. Девушка разразилась речью и снова прослезилась. Ни черта не понимаю.

Забив на дальнейшее развитие коммуникаций с индианкой, я направил слона к деревне. У меня родилась мысль завести себе секретаршу. Заодно будет заниматься моим слоном, когда я занят. Завёз я её сначала к портному на обмер и заказал девушке комплект одежды (не будет же царская секретарша ходить в лохмотьях), а также «пиратскую» повязку на отсутствующий глаз. Помню Анжелина Джоли в каком-то фильме с такой повязкой смотрелась очень даже ничего. После портного поехали прямиком в монастырь, где я сдал девушку толстому лекарю Жену, а своему, мелкому Жену сказал оформить её на занятия амхарским.

До вечера я успел пообщаться с аксумским строителем. Говорили на тему строительства дамбы на реке с перспективой установки водяных колёс. Перепад между озёрами был неслабый, и речка бежала резво. Река шла пологим спуском на выходе из озера Ардиббо, врезалась в небольшое ущелье, резко устремляясь вниз, и потом расслабленно дотекала пару извилистых километров до Хайка. Часть ущелья я и планировал перекрыть дамбой, чтобы получить несколько метров рабочей высоты на колёса. Тем более местность позволяла разместить цеха в непосредственной близости от колеса (или колёс, как сдюжим) — ущелье расширялось, и с одной стороны у реки был обрыв, а с другой «поляна», которая частично затоплялась в сезон дождей.

Поскольку сопромат из нас никто не изучал, план строился по принципу «лучше перебдеть, чем поиметь прорванную дамбу». К несчастью, такой план требовал промышленных количеств укреплённого бетона, а значит — тех самых промышленных количеств цемента, щебня, дерева. На заготовку дерева и материалов для цемента уже привлекли слонов. Без них транспортировка таких количеств материала была бы практически невозможна. С дроблением щебня возникли проблемы. Взрывчатки у меня пока не имелось, а механические дробилки — это на данный момент нечто из области фантастики. Схемы дробилок на слоновом приводе себя не оправдывали — не было достаточно металла, чтобы сооружать станки таких размеров. Спас нас заслуженный монах-грекофил и его библиотека. В одном из свитков описывался римский бетон, использовавший пемзу, а не щебень. Альтернативное сырьё наличествовало в неограниченных количествах сравнительно недалеко — в нагорье, созданном вулканическим подъёмом, пемза была весьма распостранённым материалом, а при надобности на северо-востоке страны можно было её разрабатывать промышленно. И дробилась пемза достаточно легко. Вооружённый идеями мастер-строитель отправился детализировать проект. Также я нагрузил его обдумыванием использования слонов на строительстве.

На следующий день негус нагаст огорошил меня известием. Мы отправлялись в военный поход. Небольшой поход, возвращение ожидалось к концу сезона дождей. Мне этот поход нужен был, как собаке пятая нога. Здесь надо строить дамбу, работать над бетоном, толкать вперёд химию, а не ехать чёрт знает куда выписывать люлей непокорным вассалам. На мои попытки отмазаться негус нагаст резонно ответил, что разборки с вассалами — неотъемлемая обязанность царя. И добавил, что если я не могу оставить свои предприятия на месяц-другой без личного надзора, то грош им цена. И ведь не поспоришь.

Отведённые на сборы дни, я потратил раздавая различные «ценные указания», даже несколько затрахав своих подчинённых. Жена я оставил «на хозяйстве» обеспечивать координацию и общение между различными командами бляхоносцев. Самым главным формально поставил Тамара — монах, однако. Потоков производства было немало. Дистилляция и ректификация спирта соответственно на зажигалки и алкоголь. Гончарная мануфактура — под те же зажигалки, колонны и ширпотреб. Рудодобыча, лесозаготовка, каменоломни. Бронзовая мануфактура. С приездом негуса нагаста мы в феодальном порядке поставили в строй всё незанятое население Хайка и соседнего озера, включая женщин. Несмотря на принятые меры, рабочих рук хватало впритык. А скоро жатва и посевной сезон.

Из своей команды я брал только Берхана и Каасу, производственники оставались в Хайке. Также с собой я забирал свою полусотню (недавно увеличенную до сотни), слона Хитрого Глаза с двумя слонистами и... индианку. Девушка прикипела к слону и принимала активное участие в уходе за ним. Тем более оставлять её с рабами (несмотря на то, что она фактически тоже была моей собственностью) не хотелось. Языку учить буду её сам, заодно попробую подучить слов на хинди. В последнее время я заметил за собой улучшившиеся способности к языкам — греческий учился ударными темпами, а диалект слонистов был освоен за пару недель. Поэтому надежды на продуктивную работу с индианкой были. В поход я также взял весь готовый запас зажигалок и значительное количество спиртового ректификата.

С подготовкой к походу на арабских беженцев просто не осталось времени, и вопрос с ними был отложен на будущее. Я даже не успевал придумать, не говоря о том, чтобы изготовить себе доспех, пришлось надеяться на то, что меня не зацепит бандитская стрела (негритянским дизайнам веры не было). С другой стороны, успели закончить заказаный ранее походный шатёр-палатку из шкуры бегемота. С возможностью установки на слона. От негуса нагаста удалось отмазаться тем, что шатёр экспериментальный, и на слонах ходить в поход тоже никто не пробовал, и негоже царю испытывать на себе подозрительные новинки. Поворчав, батька смирил алчность и оставил мне слона, но стребовал сформировать ему слоновый транспорт в скорейшие сроки, по завершении похода. Надо будет поторопить шамана слонистов с транспортировкой остального племени

Организация моего личного войска из-за похода тоже претерпела изменения. Сначала я хотел объединить обе полусотни в одну роту, для передачи фаланговых навыков новым бойцам, но времени на тренировки не оставалось. Поэтому первая полурота возвращалась к первоначальному составу фалангитов, а вторая сохраняла оригинальную тактику (точнее, отсутствие оной), с которой её бойцы воевали у негуса. Новоиспечённого сотника Сэйфэ я озадачил реорганизацией и общей подготовкой к походу. Берхану с Каасой я дал задание прошерстить армию негуса на поиск таких же затейников, как и они сами, для ядра будущего спецназа. С вооружением был такой же разброс — все заготовленные пики и башенные щиты шли на нужды фаланги. Пятьдесят недогоплитов[3] — не Бог весть какая сила, но применённые в удачном месте и времени могут принести много пользы. Для слона в обозе везли упряжь, на случай необходимости в серьёзной тягловой силе. Снятие моего походного «паланкина» и замена его на упряжь были специально отработаны, чтобы не копошиться в полевых условиях.

Гигиена была отдельной проблемой. Ночных горшков на всю армию не напасёшься. Мало того, в походе армия воду не кипятила. Поэтому мне пришлось ударными темпами производить на мануфактуре котлы, чайники и лопаты для моего личного войска. Ещё я выбил себе стоянку чуть поодаль от основного лагеря — не буду делиться сортиром — самим мало. Походные сортиры первой модели представляли собой очко и наклонную жестяную трубу, предназначенные для установки на краю сортирной ямы. Поскольку я полагал, что привалы будут делаться у ручьёв или рек, в комплекте с сортирами шли вёдра: погадил — будь добр смыть за собой.

За день до выхода меня нашёл мастер-строитель и сообщил изумительную новость. Чем строить циклопическую дамбу, которая благодаря пемзобетону будет нещадно протекать, куда проще сделать водовод на насыпи, укреплённой местами бетонными колоннами. На этот водовод путём сравнительно простой глино-бетонной запруды можно отвести нужное количество воды. В конце же водовода сделать резервуар и из него подавать воду на колесо. Отработанную воду возвращать арыком (каналом) в русло реки ниже по течению или использовать для орошения. Сравнительно просто, дёшево и сердито. Глины уйдёт достаточно много, но в ней мы недостатка не испытывали.

План я одобрил и велел заготавливать материалы. Стройку начнём после сезона дождей — к этому времени я должен буду вернуться. Ещё порекомендовал организовать пару экспедиций и облазить окрестности для поиска ресурсов. Возможно, найдём залежи щебня как альтернативу пемзобетону.

Наконец, настал день выступления в поход. На этот раз долгих проводов не было благодаря гнусному дождю. Я, кстати, давно уже сделал себе зонт, но эта новинка пока что не прижилась. Под барабанный бой армия отправилась месить грязь во славу Эфиопии и негуса нагаста. Я закрылся от ливня в шатре-паланкине вместе с индианкой и старательно игнорировал звуки снаружи. Нужен буду — слонопоклонники (которых я для себя окрестил слонистами) меня позовут. Спать не хотелось, поэтому я занялся с будущей секретаршей языком. Я бы с удовольствием занялся с ней кое-чем ещё (повязка на глаз вернула ей львиную долю былой красоты), но насиловать я никого не собирался. Посему, изучаем язык. Гормоны, лежать! Я и сам удивился, сколько слов можно выучить, не вылезая из палатки на спине слона.

Учить девушку амарику (и заодно самому учиться хинди) мне после где-то четырёх часов жутко надоело. А дни в Эфиопии долгие... так что вторую половину дня, после обеденного привала, я провёл молча «медитируя» о серной кислоте. Школьная химия — это хорошо, но хотелось большего. К счастью, я выудил из памяти википедийную статью, которой в своё время спасался от скуки (вы не поверите, сколько свободного времени возникает на работе в риск-менеджменте при правильно налаженном процессе). Вспомнил популярный процесс промышленного получения кислоты. Берём серу, жжём для получения диоксида; диоксид серы греем с катализатором для получения триоксида; пропускаем полученную смесь через контактную колонну, где триоксид реагирует с водой, создавая серную кислоту, а диоксид проходит без реакции. Красивый процесс, тем более что диоксид мы возвращаем в конвертер. Для контактной колонны, возможно, получится использовать схему ректификационной колонны. Одна проблема — промышленный процесс использует катализаторы. А платина, по-моему, сейчас вообще неизвестна. Помучавшись ещё, я вспомнил, что в процессе платину заменяют оксидом ванадия из-за уязвимостии платины к мышьяку. Это было бы ещё одним бесполезным фактом, если бы не значительное присутствие ванадия в некоторых магнетитных рудах. Созрел план — поставить процесс сначала без катализатора и паралельно искать магнетит. Оксид ванадия после переплавки будет в шлаке.

Должен отметить, что с памятью у меня после переселения душ стало лучше. Наверное, отсутствие техногенных раздражителей положительно влияет на концентрацию. В моё время всегда было легче залезть в гугл, чем что-то вспомнить.

Ну вот и вечерний привал. Мои бойцы разбили временный лагерь как я велел чуть поодаль от основной армии. Благо горных ручьёв в сезон дождей хватало на всех. И меня призвал к себе негус нагаст. Я оставил сотника «командовать парадом». В компании с царём и церковными иерархами мы культурно поели и провели обязательную кофейную церемонию. Всё же хорошо быть принцем. К своим я вернулся, когда уже почти стемнело, и первым делом опробовал походно-полевой сортир. Нормально. Главное — воняло куда меньше, чем в недоброй памяти армейском сортире негуса. Нужно будет озадачиться проектированием канализации для Хайка — похоже, что мой первый город будет именно там. Проведя некоторое время с командным составом моей роты, я отправился спать, целомудренно использовав бедро моей секретарши как подушку. Если она и возражала, то я об этом не узнал.

Утром мы позавтракали, водрузили шатёр обратно на слона и отправились дальше. Как я потом узнал, институт походно-полевых жён среди высшего командного состава был весьма развит. Негус нагаст, например, тащил с собой в обозе несколько «специалисток по устройству царского быта», так что моя ночёвка с секретаршей вопросов не вызывала. Скорее, вопросы вызвал бы тот факт, что использовал я девушку совсем не по прямому назначению, если бы оный стал достоянием общественности.

Второй день похода от первого отличался только тем, что вместо серной кислоты я обдумывал электричество. Гальванические батарейки уже делал, но практической пользы от них немного. Тем более процесс весьма нетехнологичен. По-хорошему нужна динамо-машина. Будут генераторы — будет электрическая сила. Домечтался до молниемётов, распугивающих армии врага, и пришлось одёрнуть себя напоминанием, что устройство генераторов я знаю весьма расплывчато и что для первых генераторов, скорее всего, будут нужны постоянные магниты... Хотя можно будет попробовать электромагниты на гальванических батареях.

Вечером был «военный совет», который меня убил своей прямолинейной тактикой: найдём армию негуса-буяна и ввалим ей суровых звездюлей. Потом отловим и покараем нехорошего негуса, чтобы другим неповадно было. Форма кары, видимо, будет зависеть от настроения «батьки». Да уж. На самом деле всё было не так плохо: агентурная разведка сообщила место стоянки вражеских войск, и планировался охват противника двумя группами. Каждая из групп была сравнима с армией противника (да здравствует подавляющее численное превосходство), согласно полученным разведданным. Правда, здесь меня терзали смутные сомнения: если у царя настолько много войск, то на что надеялся наш противник? Сомнения всё же были весьма смутные, поэтому я молчал в тряпочку и не лез “»поперёд батьки в пекло».

Впереди были ещё три однообразных дня пути. Мы угрюмо пёрли по грязи под почти постоянным дождём по гористой местности. С провизией проблем не было, взятые с собой припасы регулярно пополнялись охотой, благо земли были богаты дичью, и даже несколькотысячная армия негуса не успевала их обожрать. С другой стороны, в армии начались, пока небольшие, проблемы со здоровьем — уже несколько солдат «батьки» подхватили какую-то заразу и мучались. В моей роте, слава Богу, таких проблем не возникало. Под страхом увольнения все пили исключительно кипячёную воду и гадили непременно в отхожем месте, смывая за собой. На будущее, надо будет внедрять туалетную бумагу... Это сейчас, в сезон дождей, воды хоть залейся. А за пределами страны придётся сражаться в пустынях, кроме всего прочего.

Неимоверное количество свободного времени приходилось занимать уроками языка и «медитациями». Хинди мне давался куда быстрее, чем амарик моей секретарше. Сказывался тот факт, что хинди у меня шёл уже шестым языком, хотя подозреваю, что без эффектов пересадки разума тут тоже не обошлось. В «медитациях» я пытался вспоминать разные полезности — тратить время без толку не хотелось. Даже от электрических грёз получилась польза — вспомнил батарейку на цинке, меди и сульфатах, которая выдаёт между двумя точками один вольт. Будет польза в установлении мер и стандартов, а также пересчёте физических констант. Константы со скрипом, но вылезли из памяти... Хороший у меня был учитель физики в школе. В общем, вынужденное безделье не было совсем уж бесполезным. Удалось качественно покопаться в памяти и выташить на свет божий немало интересного. Например, из чего делается дорогой сердцу каждого настоящего американца кордит. Конечно, массовое производство нитроглицерина и нитроцеллюлозы мне в скором времени не светит, но направление для исследований задать стоит. Тем более что если налажу производство кислоты серной, то азотная кислота у меня тоже будет. Ещё, под впечатлением «военного совета» я учредил ежевечерние тренировки по аварийному выстраиванию фаланги и приказал солдатам ложиться спать с оружием и щитами под рукой. Спать с пиками было несколько неудобно, но лучше перебдеть, чем со спущенными штанами подпустить к себе врага.

На шестой день армия разделилась. Негус с войском пошёл любить врага в лицо, а отряд, в котором был я, под предводительством раса Бахыра отправился познакомиться с неприятелем с тыла. Несмотря на сравнительную близость к врагу, делать было всё равно нечего. Во время послеобеденной «медитации» я, видимо, переборщил с воспоминаниями, и на меня накатили картины прошлой жизни... Тоска, горечь... К своему удивлению, я понял, что мне сейчас было далеко не так хреново, как в первые дни после переселения. Видно, месяцы в шкуре принца и постоянная занятость сделали своё дело, и, несмотря на грусть, съезд крыши на новое место жительства мне не грозил. Выпью-ка я за прошлое и за «светлое» будущее.

[1] Налог на немусульман в исламских странах.

[2] Тряпкоголовых (англ.).

[3] Гоплиты - древнегреческая тяжёлая пехота