Чертова женщина

Глава вторая — Брачные клятвы и последствия обмана

Диана.

— Боже мой! Сплошные кожа да кости.

Я смотрела на девушку, что была в нежном белом платье, которое ненавязчиво перетекало в светло-голубое у подола и не могла не отметить, что под открытыми плечами торчали острые ключицы. А тонкие руки, которые лишь слегка прикрывала, отливающая серебром ткань, были почти в два раза меньше моих. Такое чувство, будто девушка голодала всю жизнь.

— Хорошенькая. Чутка откормить и прям красавица.

Ирис всхлипнула и вытерла слезы кружевным платком. Она все так же придерживается правила плакать на свадьбах. Я улыбнулась простоте женщины и снова посмотрела на невесту. Несмотря на излишнюю худобу, матушка-природа не обделила девушку очарованием. Миловидное, но слегка осунувшееся личико в виде сердца обрамляли длинные, слегка вьющиеся русые волосы. Маленький, немного вздернутый нос, еле заметная ямочка на правой щеке, и большие, глубоко посаженные глаза цвета морской волны. А также, довольно пышная грудь, для столь хрупкого тела. Действительно, красавица. Жаль Дэн жениться на ней не по любви. Не такого я желала давнему другу.

Пожалуй, это слегка лицемерно. В конце концов, основная причина, по которой я желала ему встретить любовь всей жизни, заключалась в том, что сама когда-то стала причиной его разбитого сердца. Тяжелый вздох, вырвавшийся из глубины души, привлек внимание Адриана, который подмигнул и улыбнулся.

— Стерпится, слюбиться. — Многозначительно провозгласила Ирис.

— Не уверена. — вынесла я свой вердикт, зная, каким упрямым может быть Дэн.

— Ежели баба не дура, и все сделает как надо, то слюбится. Капля камень точит. Она не похожа на бойкую упрямицу. Строптивых любить тяжелее, а кроткий нрав всем по душе.

Несмотря на серьезность беседы и мудрые умозаключения, Ирис продолжало лить слезы. Я думала, что равных ей, в этом состязании быть не может, пока не заметила слегка полноватую даму, в цыганском наряде, с острым, горбинкой, носом, который она вытирала огромным платком. Это, и платком-то назвать было сложно. Больше походило на скатерть. Определить, что гостья со стороны невесты, было нетрудно. В небольшой церквушке, на окраине столицы, было всего несколько человек. Не считая брачующихся и священника; это я; Адриан, который повел невесту к венцу; Ирис, что приготовила букет, да и увязалась следом; две мои фрейлины, для свидетельства законности брака; и эта особа.

Я встала и направилась к незваному гостю. Когда же между нами оставалось не более трех шагов, женщина заприметила меня, и развернувшись зашагала прочь. Не думаю, что броситься следом, а затем, движением руку, приковать ее, отсоединившимся от кованных перил прутом, было разумным. Но сердце подсказывало, что нам следует поговорить.

На улице сыпал снег. Глупо было выбегать без мантии.

— Я уже ухожу, Ваше Величество, не хотела беспокоить…

— Почему бы нам не вернуться и недосмотреть церемонию вместе?

Ее реакция на мои слова была такой, будто я не присоединиться предложила, а вынесла смертный приговор.

— Мне нельзя туда, Ваше Величество. Медведь все еще зол.

— Медведь?

— Молодой господин. — тут же поправила себя женщина.

А ведь действительно. С тех пор как Дэн отпустил усы и бороду, да еще и отрастил волосы до плеч, он стал походить на косматого медведя. Да и по размерам наш гигант не очень уступал лесному правителю.

— Так это ты, та самая София, что заставила его жениться на незнакомке?

Нетрудно было догадаться. Гостья вздернула нос, выпрямилась настолько, насколько позволяли сковывающие руку оковы, и гордо ответила.

— Таков древний закон! Коли позарился на чужое, будь добр уплатить сполна. Он попортил девочку, он должен был жениться.

— Хороший закон! Ничего не имею против.

Я мать, и за своих детей убила бы. Эта женщина, как мне известно, не была матерью девушки у алтаря, но, видимо, заменила ее. Только та, что признала ребенка своим, может так отчаянно за него сражаться. Но и я не привыкла давать в обиду дорогих мне людей, поэтому пояснила.

— Вот только Дэн не портил девушку.

— Это он так сказал?

— Нет. Я с ним еще не говорила. Но мы с Дэном и его семье знакомы давно. И я знаю, что он не способен был причинить вред девушке.

— Неспособен тогда или не способен сейчас?

Я уже готова была ответить, что для меня «тогда» и «сейчас», одно и то же, но задумалась. Как давно я не разговаривала с Дэном по душам? Да поди со дня своей свадьбы. С тех пор я прошла через многое, в том числе познала радости материнства. Тогда как Дэн учился, воевал, обучал, управлял, терял и снова обучал, управлял и терял.

Потери так остро сказываются на людском сердце. Утверждать с полной уверенностью, о том, как сказались ли эти происшествия на Дэне, я не могла.

Да и, с тех пор как он стал начальником элитного отряда, что выполняет только самые сложные задачи, я перестала его видеть среди присутствующих во дворе. Он стал правой рукой короны, но перестал быть добрым другом.

А после очередной потери любимой, как мне известно, он стал частым гостем не совсем приличных заведений. Несмотря на то что все задания выполняются в срок и без потерь со стороны короны, Дэн начал много пить. Даже Рик не всегда знал, где его можно найти. Это все не могло не зародить в душе толику сомнения.

— Вот видишь, королева — ворвалась в мои мысли женщина. — даже ты не уверена насколько безобидный, взращенный тобою дикий зверь. Что уж говорить обо мне.

Спорить не было смысла. Тем более, фраза “дикий зверь” как нельзя лучше описывала состояние, в котором пребывал Дэн. Вместо этого я, протянув руку, вернула металлические прутья на место, даруя ей свободу. Снег стал крупнее, и несмотря на то, что ветра не было, я промерзла до костей.

— Пойдем внутрь, посмотришь из-за угла. Я не буду говорить Дэну, что ты приходила.

— Благодарствую хозяйка, но я просто хотела поглядеть на дитятко в свадебном платье, и все. А ты бы зашла. Вредно это для ребеночка.

Я дернулась. О моем положении знало всего несколько человек. Срок маленький, живот лишь слегка округлился, и мы планировали держать все в тайне как можно дольше.

— Будущую мать всегда видно издалека. Тело, стремиться защитить дитё, потому и руки всегда тянуться к животу.

Я с улыбкой кивнула. Ирис тоже часто говорила такие вещи, о которых не задумываешься, пока на это не укажут пальцем. Вроде все очевидно и просто, но как-то странно недоступно для понимания, пока не услышишь слова со стороны. Может, с годами, и я обрету способность быть более проницательной. Соберу пару сотен изречений на каждый случай, буду сидеть лить слезы на свадьбах и поучать молодых.

— Королева, позволишь с просьбой обратиться.

И вновь, вместо ответа, один короткий кивок.

— Позаботься о моей Ланочке. Видит Бог, девочка очень добрая, хоть и жизнью битая. Она сегодня клятвы даст и сдержит их ценой своей жизни. Пущай, и он следует им. Ты королева — мать, ты понимаешь, о чем я прошу.

Еще один кивок. А что сказать? По законам моей страны муж давал клятву оберегать, защищать и быть опорой, а женщина быть рядом несмотря ни на что, поддерживать и оставаться верной ему.

— Благодарствую!

София исчезла за пеленой снега, что валил, теперь уже, стеной. Я же, сделала два шага назад, прячась по козырьком. Она боялась Дэна и его ярости, но пришла посмотреть на ту, что вырастила как свою плоть и кровь.

Природой устроено так, что почти все женщины способны родить, но не всегда рожают. Есть те, кто умирает в попытках дать новую жизнь. Многие погибают от болезней, голода, холода, воин. Также, есть те, кто дает детям жизнь и оставляет их при церквях, сиротских домах, или просто подбрасывает на порог к случайным людям. Сирот в мире так много, что иногда жаждешь убить тех, кто дает им жизнь и бросает на произвол судьбы, так и не удосужившись взять на себя ответственность за свою кровинушку. Пожалуй, именно поэтому все та же природа позаботилась о том, чтобы те, кто не может дать жизнь, получали возможность стать родителем. Взяв на себя заботы о детках, несмотря на их происхождение, пол, цвет кожи, и телесные повреждения, они превращаются в отцов и матерей, коими не смогли стать, давшие жизнь.

Нежные руки обвили талию, делясь своим теплом.

— О чем думаешь?

Я положила свои руки поверх его, и глубоко вздохнула.

— О причудах природы.

— Это из-за гадалки из цирка?

Адриан всегда замечал и всегда узнавал обо всем намного раньше остальных. Не удивительно, что присутствие Софии не было для него тайной.

— Да. — А затем я задала вопрос, на который одновременно желала и не желала получить ответ. — Ты думаешь, Дэн мог сделать то, в чем его обвинили?

— Хм… Странно слышать от тебя такой вопрос.

— Просто он не выходит из запоя уже почти год… — начала оправдываться я. — И…

— Он слишком благороден для подобного поступка, даже будучи в стельку пьяным.

Я развернулась в кольце его рук, обвила шею и, притянув к себе, поцеловала. Как хорошо, когда у тебя есть тот, кто понимает тебя с полуслова и может развеять любые сомнения.

— Я говорила, что люблю тебя?

— Не слышал, вот уже как два дня.

Он всем своим видом показывал, что раздосадован таким стечением обстоятельств.

— Нет мне прощения… — подыграла я. — Люблю тебя, мой король.

— И я люблю тебя, моя королева.

Лана.

Я стояла в огромной светлой комнате, взирала на большую кровать, частично занавешенную нежно-голубым балдахином, и не могла поверить своим глазам. Никогда в жизни, мне не доводилось видеть спальное место таких размеров.

В цирке у нас были небольшие, набитые соломой матрацы, на которых мы отдыхали, когда выпадала возможность, и спали, когда солнце сменялось луной. Кто-то спал на сене, вместе с конями. У стариков были старые поеденные молью, шкуры. Акробаты же, развешивали над двумя балками плотную ткань и устраивались внутрь, словно в кокон. Отличный, надо заметить способ, прятаться от дяди, когда он особенно не в духе. Главное — подвесить ткань достаточно высоко, чтобы не попадаться ему на глаза. В одну очень темную ночь такая спальня стала моим спасением.

Помимо кровати, в комнате стояли две тумбочки, высокий комод, над которым высилось зеркало. И большой круглый стол с четырьмя стульями, около дверей на балкон, за которыми простиралась безлунная ночь. Казалось, что в темноте за окном, можно раствориться и исчезнуть без следа.

— Госпожа, ванная готова.

Голос девушки, что проводила меня в спальню, был мягким и приятным.

Госпожа! Она назвала меня госпожой. Как привыкнуть к такому обращению? Еще вчера, бывшая неприметной тенью в цирке, сегодня — жена, видимо, довольно богатого человека. Богатого и опасного. Сглотнув, подступивший к горлу комок, я заглянула в комнатку, справа от входа и затаилась дыхание.

В отличие от яркой спальни, в которой горело огромное количество свечей, ванная-комната была очень темной. Но это была приятная темнота. Та, в которой ты чувствуешь себя в безопасности, закрывая глаза, и не щуришься от яркого света, открывая их. Вокруг изящной металлической бадьи, в которую я поместилась бы целиком, дважды, да еще куча свободного места осталось бы, стояла несколько свечей. Над самой водой возвышалась огромная мыльная глыба, которая нежным воздушным полотном обвила мое тело, стоило только раздевшись с помощью горничной, влезть в сие произведение искусства.

— Вас помыть или желаете понежиться немного?

Мыть себя я бы не позволила, поэтому отпустила девушку, сообщив, что пока отдохну. Пообещав вернуться чуть позже, она покинула меня. Я же решила, что за время ее отсутствия успею, и отдохнуть, и помыться.

Стоило входной двери захлопнуться, как тело мгновенно расслабилось, всецело растворяясь в теплой воде.

Воспоминания сегодняшнего дня сами собой начали всплывать в голове. Видимо, все то, что я не позволяла себе чувствовать, решило нахлынуть одной огромной волной.

Это был тяжелый и длинный день. Меня привезли в королевский двор где, после знакомства с королевой, начался пошив платья. Взгляд невольно упал на висевшее у двери одеяние. Такого красивого наряда у меня отродясь не было. Семь тончайших юбок, нежно переходящие из белого в светло-голубой, совершенно не сковывали движения и практически не ощущались. Вместо корсета королева предложила тонкую ткань, несколько раз обернутую вокруг груди, и имеющую неприметные завязки сбоку. Великолепная замена тугим корсетам.

Я была одной из немногих, среди всей труппы, кто носил корсет. Он был дешевым и грубым, постоянно царапал спину, на месте завязок, и стирал кожу, на талии, до крови. И все, потому что, худая по природе, я обладала, на удивление, довольно большой грудью.

К алтарю меня вел король, единственный кто искренне улыбался.

— Вы прекрасно выглядите, Лана. — сказал он перед выходом, предлагая мне локоть. — Надеюсь, что столь скромная церемония не омрачит Вас.

— Я благодарна за все, что Вам пришлось сделать. — ответила я, низко опустив голову.

— Это не доставило нам никакого дискомфорта, юная леди. И когда нет посторонних, можете звать меня Адриан.

Он проводил меня к алтарю, лишь на несколько секунд задержавшись у выхода, пока странная женщина, вручала мне букет и со слезами на глазах, громко всхлипывая сообщила.

— Какая миленькая.

Король широко улыбнулся, подмигнул мне, и проведя вдоль рядом, оставил стоять напротив супруга.

Церемония была долгой. Сначала нам рассказали о том, каким должен быть брак. Крепким и надежным, способным выстоять в любую погоду и при любых обстоятельствах, как крепость перед осадой, или маяк в бурю. Потом напомнили о том, что у супругов не должно быть тайн друг от друга. Ибо тайны порождают домыслы, а домыслы вносят разлад. Разлад приводит к распаду, что совершенно недопустимо. Завершилось все тем, что в браке важно внимание и забота. Ибо там, где двое не заботятся друг о друге, нет место третьему. А продолжение рода наша обязанность перед Богом и страной.

На этой фразе я смущенно опустила голову, а супруг сложил руки на широкой груди.

Затем одна из фрейлин встала, между нами, с караваем, на скатерти. Теперь уже муж, наклонившись, откусил кусок со своей стороны и разжевывая его, повернулся к королю, чтобы что-то спросить. Вопроса я не расслышала, так как ко мне обратилась девушка.

— Вам тоже надо откусить?

— Что?

— Вам тоже надо откусить. Таков обычай.

Я кивнула столь необычному обычаю, откусила маленький кусочек и быстро разжевала. Успела аккурат к тому моменту, когда пришло время клятв. Королева заранее сказала мне, что именно требуется сказать. По законам ее страны супруг меня оберегает, защищает, и становиться моей опорой до конца своих дней. Я же даю обещание быть преданной, верной, и поддерживать его во всех делах.

Как только церемония завершилась, ко мне вновь подошла странная женщина и, заливаясь слезами, начала поздравлять со вступлением в брак, началом новой, счастливой жизни, нахождение вечной опоры и прочее, прочее. Король, усмехнулся, кивнул и, забрав супруга со священником, отошел в сторону. Когда они вернулись, в руках новоиспеченного были документы о заключении брака.

На выходе из церкви я получила поздравление от короля и королевы. Последняя надела мне на руку тонкую золотую нить, посередине украшенную небольшим глазом, в котором блестел голубой камень.

— Я не нашла камня, который отражал бы цвет твоих глаз. — сказала она. — Но этот, мне показался ближе всего.

Взгляд переместился на правую руку. За всю свою жизнь, мне никто никогда ничего не дарил. Кто бы мог подумать, что я получу столь ценную вещь от самой королевы. Ведь я, обычная циркачка-сиротка, без гроша за душой.

Я готова была последовать примеру странной женщины, но меня, бесцеремонно потащили в сторону кареты.

Супруг не обмолвился со мной ни единым словом. О том, что его зовут Дэн Аренс, я узнала во время церемонии, когда священник спросил у него, берет ли он Лану (без семейного имени) в супруги. Короткое “Беру” прозвучало как плевок.

В своей жизни мне доставалось немало презренья, так что переживу и это. Моя задача стать для него хорошей женой. Не пререкаться, не возражать, не грубить. Проще говоря, быть ниже травы, и тише воды. К счастью, и это не станет для меня проблемой. Быть невидимкой я обучена чуть ли не с рождения. Пьяные загулы дяди Луи этому отлично способствовали.

Вот только дядя был раза в два, если не три меньше Дэна. Даже по сравнению с королем, что был и высок, и плечист, супруг казался горой, возвышающейся среди холмов. А София сказала, чтобы я не противилась прикосновениям супруга, и тогда, быть может, он будет добр со мной.

— А еще лучше, как можно быстрее, завести ребеночка.

— Но…

— Никаких, но, дорогая. Продолжение рода имеет важное значение в жизни мужчины. Роди ему сына, и он забудет обо всем плохом.

Родить сына от того, кто, встав в проходе, два дня назад, заполнил собой всю хижину. Его шипение проникало в самое сердце, вселяя страх, а грозный взгляд пробирал до костей.

Я поежилась и с головой ушла под воду. Хотелось привести мысли в порядок.

Родить ребенка. Господин Аренс вправе убить меня, какие уж там дети… Я давно перестала думать, что когда-либо, обзаведусь семьей, рожу детей. Из меня это выбили. Но стоило вернуться к мечтам о маленьких ручках, обвивающий шею, и нежном голосе, который произносит: “Мама”, как сердце бешено застучало, где-то под грудью разлилось тепло, а на душе стало светло.

“Мама”.

Вынырнув из воды, я снова улеглась поудобнее.

— Надо обсудить правила.

Я дернулась от неожиданности и ударилась локтем о металлический борт. Дэн сидел на полу, прислонившись к бадье спиной, с бутылкой вина, и смотрел в открытую дверь. Быстро пробежав по себе глазами, поняла, что все тело скрывает пена и выдохнула. Видимо, пока я пребывала под водой, он зашел в комнату и… а что и… это его дом, его спальня, его ванная-комната.

Супруг встал, прошел в спальню, вернулся со стулом в руках, развернул его спинкой вперед и сел, широко расставив ноги. Я машинально начала двигать руками пену, в сторону груди.

— Я снял с тебя всю одежду, после того как принес в хижину. А затем обтер тело согревающей настойкой и перевязал, прежде чем уложить на импровизированную кровать.

Его слова, вроде и адресовались мне, но только смотрел собеседник на бутылку, из которой, чуть погодя, сделал глоток.

Я с ужасом уставилась на широкую фигуру в дверях. В тот день, мои попытки оттолкнуть его не увенчались успехом, но воспоминания стерлись из памяти. И вот, стоило ему напомнить о том, что произошло, как ушедшее в тень, выползло наружу.

В момент опасности мы теряем любые мысли о приличиях. Исчезают стеснение и страх оказаться беззащитным перед другим человеком. Остается одно — срочно решить проблему, спасти или спастись, выжить любой ценой. Инстинкт, который присущ любому человеку. Все остальные чувства возвращаются позже.

То же самое произошло и со мной. Два дня назад, именно я лежала совершенно нагая, перевязанная его разорванной рубашкой, под шкурами, и тряслась от страха при мысли о последствиях, которые ждут меня, по возвращении домой. Сейчас же картина виделась в другом свете. Больше нет необходимости думать о том, как пережить дядины побои. Но появилась потребность решить вопрос о том, как поднять глаза и посмотреть на супруга. Его же, мои переживания не трогали.

— Правила будут следующие. — продолжил он свою мысль. — Для всех, мы обычная семья. У тебя не будет нужды ни в чем! Я на службе у короны, поэтому мое участившееся отсутствие не покажется странным. ТЫ, безгранична горда тем, что я ответственный и добропорядочный. Дом в твоем полном распоряжении. Из проживающих в нем: домработница Нина, она же повариха, конюх — Андре, и горничная Лиа, с которой ты уже успела повидаться. Я не считаю их прислугой. Они работники, друзья, но не тем, кем можно помыкать или пренебрегать.

Диана посчитала, что для ведения хозяйства этого недостаточно. Поэтому завтра прибудут: два конюха, три горничные, и одна гувернантка, лично для тебя. Через неделю я сплавлю всех, кроме гувернантки. Говорят, что хорошая женщина. Переехала в нашу страну недавно. Так как в свет нам, к сожалению, выходить придется, рано или поздно, ее уроки пойдут тебе на пользу.

— Я не…

Перебить супруга я не смогла. Он словно решил как можно быстрее озвучить все правила и условия моего нынешнего заточения. Новый дом, новый сильный мужчина, новые правила.

— Спальню я оставляю за тобой. В доме тринадцать гостевых комнат. Найду ту, которая меня устроит. Но мои подчиненные не должны знать, что мы спим порознь, поэтому все встречи будут проходить, либо в кабинете, либо за круглым столом. — его рука махнула в сторону. — Также, иногда я буду пользоваться этой ванной-комнатой. Этот предмет — он указал на бадью, довольно редкая ценность, привезенная мне братом, и вторую такую не найти. Я же, крупный мужчина, который не способен ютиться в бочке.

— Я…

Вновь попыталась перебить, не до конца осознавая все то, что он пытался донести до меня.

— Насчет верности… Твое прошлое меня не интересует. Если оно не сказывается на моей чести. Я дорожу своим именем, поэтому узнаю об измене — убью. Не хочу, по возвращении с очередного задания, услышать, что моя законная супруга спит с соседом.

— Как Вы смеете!

Встав во весь рост, совершенно не осознавала, что именно делаю, пока Дэн медленно не поднялся со своего места, и не протянул полотенце, которым я, пунцовая от стыда, обмоталась. Страх перед огромной фигурой, что возвышалась надо мной, а это несмотря на то, что я, все еще, стояла в бадье, которая не слабо прибавляла в росте, никуда не исчез. Но по какой-то причине не могла смириться с его необоснованными оскорблениями в свой адрес и считала необходимым сообщить правду о себе.

— Я дала клятву перед Богом, и никогда не нарушила бы ее. Тем более… — голос стал тише. — я, все еще, девица, господин.

Он смерил меня насмешливым взглядом, после чего произнес.

— Как интересно… По словам твоей тетки, которые ты, кстати, не опровергла, я консумировал наш брак, пару дней назад.

— Я…

Как объяснить причины, которые сподвигли меня на подобный поступок? Что сказать тому, кого я заставила стать своим супругом, против его же воли? Есть ли слова, с помощью которых можно оправдаться? Нет. Изменить того, что уже произошло, невозможно. Все, что я могла, это повлиять на будущее. О чем и поспешила сообщить.

— Я стану Вам хорошей нежной супругой.

— Хорошей, это хорошо! Но лучше — верной! А нежность твоя, мне и даром не нужна. И, раз уж ты девица, то для своего же блага, дай себе обет целомудрия до скончания веков, потому как у нас не будет семейной жизни, во всех смыслах этого слова. Брак для публики и больше ничего.

Каждым своим словом, он словно проводил острым ножом по какой-то части тела, которую я не могла определить. Боль была везде и нигде одновременно. “Обет целомудрия”. “До скончания веков”. “Не будет семейной жизни”!

— А как же дети? — почти задыхалась я.

По какой-то причине, тепло внутри, и мечта о маленьких ручках вокруг шеи, не хотела вновь разбиваться о скалы бытия.

— Мне не нужны дети от очередной змеи.

— А… — по щекам потекли горячие слезы. — Как же продолжение Вашего рода?

Когда я отпустила мечту о своей семье и маленьких детках в первый раз, я ощущала боль физически. Потому что отпускать приходилось тогда, когда плеть, рассекая воздух, находила пристанище на голой спине. В этот раз все было иначе. Когда рана открыта и кровоточит, ты можешь ее залатать. Смазать лечебными мазями, приложить травы. Но, что делать в тех случаях, когда боль невозможно обозначить. Как лечить? Чем прижигать? Что делать?

— Я воин на службе у короны, которому были дарованы земли и фамилия. После моей смерти все это вновь вернется к короне.

— Но… — всхлипывала, понимая, что сама виновата во всем, что со мной происходит. — Я буду хорошей женой.

— Верной! — поправил он. — Ты будешь верной женой. Пока смерть не разлучит нас. Ну, либо неверной, и смерть разлучит нас. Решать тебе, женушка. В любом случае, если все будет согласно договоренности, к данному разговору мы не вернемся.

Дэн опустошил бутылку, поставил ее на стул, и покинул покои. Я же продолжала стоять в остывшей воде, и не могла перестать плакать. Как мимолетные мысли о будущем потомстве, которым не суждено сбыться, могли причинять большую боль, чем удары плетью по голому телу.