Чертовщина. Истории о сверхъестественном и потустороннем

КЛАДБИЩЕНСКАЯ МОРОКА. История двадцать третья

В конце восьмидесятых, когда произошли события, о которых я хочу рассказать, о биоэнергетике знали крайне мало, а уж о некроэнергетике — и того меньше.

По рукам тогда ходили ксерокопии докладов некоего мифического института по исследованию аномальных явлений, специализирующихся на НЛО.

Не буду, впрочем, утверждать, что на волне газетно-журнального бума появились по-настоящему объективные статьи, основанные на реальных фактах.

Большинство из сенсационных публикаций высосаны из пальца, и это почти не скрывается.

Единственный практический совет, который можно почерпнуть из них, таков: остерегайтесь попадать в зону действия некроэнергетики.

Иначе последствия могут быть самыми плачевными и непредсказуемыми...

Началось всё очень обыденно.

Осенью, в конце 80-х, ко мне заглянул в гости старый знакомый — тоже Александр, мой тёзка, а фамилию его вам знать незачем.

За разговорами и чаем мы засиделись до позднего вечера.

Потом он спохватился: пора ехать домой.

Минут тридцать мы простояли на остановке «Зорге» (Западный микрорайон Ростова), любуясь на круглую, как чайное блюдце, Луну.

Ни троллейбусов, ни автобусов не было. Даже «тачки» куда-то запропастились.

И тут мой тёзка, помявшись, вдруг предложил:

— А давай к моей бабушке сходим?

— Ты что, спятил? — Я глянул на часы. — Двенадцатый час!

— Да это совсем близко! Постоим немного у могилы, помянем мысленно...

— Как это — «у могилы»? Она что, умерла?!

— Ну да. А похоронена во-о-он там!..

И он кивком указал в сторону Коммунистического проспекта.

Ниже, за девятиэтажками, находится старое кладбище, стиснутое вертолётным полем, садами и гаражным кооперативом...

— Послушай, — сказал я, — я твою бабушку даже не видел никогда... И вообще, что это тебя так разобрало?

Он помолчал немного. Потом сказал:

— Честно говоря, я сегодня на Западный не к тебе ехал, а чтоб на кладбище заглянуть. Да как-то с духом не собрался. Дело в том, что она ко мне вчера приходила...

Кожа у меня покрылась мурашками.

— Саша, — сказал я. — Ты точно свихнулся.

— Я видел свою покойную бабушку так же ясно, как тебя сейчас, — сказал он. — Ты мне не веришь?

— Да как тебе сказать...

— Правильно. Я б на твоём месте не поверил. В сверхъестественное никто не верит, пока сам не столкнётся с какой-нибудь чертовщиной...

Так вот, вчера вечером, часов в одиннадцать, в мою дверь постучали. В глазок я увидел пожилую женщину.

Голова у неё была повязана шёлковым цветастым платком, а лица её я сразу не разглядел: лампочка на лестничной клетке светила ей в затылок.

«Кто там?» — спросил я.

И услышал в ответ:

«Это я, баба Галя. Открывай, внучек!».

Сперва я ничего не понял.

Даже подумал: «Надо же, какое совпадение! Эту женщину зовут, как мою покойную бабушку по материнской линии!..».

Сказал громко:

«Вы ошиблись адресом».

«Разве ты меня не узнал?» — удивилась женщина.

Она отступила на шаг, чуть повернула голову, и свет упал на её лицо.

Это была она, моя бабушка, умершая много лет тому назад!

Я там, под дверью, чуть не кончился. Ноги начали подламываться, а перед глазами поплыло.

«Извините, не узнаю, — прохрипел я кое-как. — Вы ошиблись адресом. Досвидания!»

И, чтобы не упасть, прислонился к двери.

«Я не могла ошибиться, — сказала моя покойная бабушка с лёгким недоумением. — Я у вас давно, правда, не была, но раньше ведь часто приходила... Мама дома? Открывай, Андрюша!»

Перед глазами у меня всё уже не плыло, а мелькало.

«Я ж говорю, вы ошиблись адресом, — сказал я из последних сил. — Да и меня не Андреем зовут...».

В полуобморочном состоянии прошёл на кухню. Хлебнул воды прямо из чайника, проливая на грудь.

Меня начало отпускать, но тут я вспомнил, что в своё время родители долго не могли выбрать, как меня назвать: Андреем или Александром. В конце концов, они сошлись на Александре.

А вдруг там — ты понимаешь, где? — я числюсь как Андрей?

Полночи я думал.

Все знают, например, к чему снятся усопшие родственники. А вот о чём может свидетельствовать усопший родственник, пришедший наяву?

Или, может, у меня просто крыша поехала? Я слышал, что зрительные и слуховые галлюцинации бывают очень правдоподобными.

Потом я немного успокоился. Я сообразил, что бабушка меня с собой никуда не звала, она просто пришла — так сказать, в гости, соскучившись по любимому и единственному внуку.

Наверное, решил я, на характер галлюцинаций повлияло подсознательное чувство вины — я несколько лет на кладбище не был.

А утром, на автобусной остановке, встретил соседа. Старый хмырь, чуть ли не в Первой Конной воевал.

Увидел меня и сразу бочку покатил:

«Ни днём, ни ночью покоя нет!».

«Вы это о чём?» — спросил я.

«Ночью спать надо, а не гостей принимать!» — заорал он ещё громче.

А мне, сам понимаешь, снова дурно стало.

Весь день я порывался отпроситься с работы и побывать на кладбище — проверить, цела ли могила. К вечеру решился, но...

Давай сходим, а? Прямо сейчас.

На дороге тем временем показался автобус, уютно освещённый изнутри.

Мой тёзка на него даже не взглянул. Он смотрел на меня.

Идти, разумеется, не хотелось. И без всяких там оживших бабушек кладбище находится в жутком месте. Там можно хоть из пушки палить — никто не почешется.

А с другой стороны, Саша был в состоянии, близком к истерике. Пока не завидит, что и могилка цела, и земля не разрыта, не успокоится. Ещё в самом деле рехнётся...

Справедливости ради должен заметить, что полдороги тёзка болтал как заведённый, — пока мы шли по Зорге и лавировали между панельными девятиэтажками.

Фонтан красноречия стал иссякать, когда мы, миновав дома, спустились в балку.

Справа и слева высились покосившиеся заборы садов. По дну балки журчал ручеёк. Мысль, что мы единственные люди в радиусе полутора километров, доставляла почти физическое неудобство.

— Ты уверен, что мы найдём могилу в этой полутьме? — поинтересовался я.

Моего намёка Саша не понял.

— Обязательно найдём, — сказал он. — Я все ориентиры помню. Пара пустяков.

— Ну-ну, — сказал я.

Интуиция подсказывала, что всё будет не так просто.

Сады закончились. Мы поднялись на холм.

Позади нас виднелись контуры девятиэтажек. В некоторые окнах горел свет.

Слева простиралось вертолётное поле, справа и слева из темноты выступали очертания надгробий и крестов.

Грунтовая дорога, по которой мы шли, пересекала кладбище, деля его на две неравные части.

По закону подлости, искать сашкину бабку нам предстояло как раз в большой части.

— Очень странно, — сказал вдруг Сашка, — что я её так хорошо помню. Она умерла более двадцати лет назад, а последняя фотография «испортилась» лет пять назад.

— «Испортилась?» — переспросил я.

На секунду мне показалось, что мой спутник пожалел, что заговорил об этом.

— Ну да, — вяло сказал он. — Видишь ли, моя бабушка была если не ведьма, то что-то очень близкое к этому. Что она вытворяла, на ночь лучше не рассказывать.

Фотографироваться она не любила. Впрочем, фотоплёнка её тоже «не любила».

Однажды ей была нужна фотография на пропуск, так бабушка раз десять ходила в ателье фотографироваться — кадровичка не находила сходства между оригиналом и теми снимками, которые она приносила.

А после смерти бабушки фото начали портиться: желтеть, выцветать...

В средние века её сожгли бы на костре.

— Тогда не было фотографий, — возразил я.

— И без фото поводов нашлось бы предостаточно. По наследству кое-что перешло к моей маме.

Как-то раз она торговку на рынке сглазила.

Торговка была слишком наглая и развязная.

Ну, ма ей и пожелала: «Чтоб ты всё продала!..».

Через пару дней шла через рынок, торговка её вспомнила.

Оказывается, за весь день она ничего не продала — покупатели словно обходили её стороной, хотя лука на рынке было мало.

— М-да, — сказал я. — Такие байки хороши тем, что концов не найдёшь. Ищи-свищи ту торговку.

— Почему же, бывало и при свидетелях...

Чашечку она как-то взглядом разбила — человек шесть это видели.

У нас был ремонт, мы перетаскивали мебель из одной комнаты в другую и сели перекурить.

Тут появляется ма — очень не в духе.

«Куда сервиз поставили? — сказала она. — Ведь разобьётся же!..».

А сервиз у нас был роскошный, чешский фарфор.

Отец сказал:

«На шкафу стоит. И хорошо стоит — не упадёт...».

«Какое там хорошо!» — возмутилась ма и кивнула в сторону шкафа.

Чашка, которая стояла к нам ближе, вдруг дёрнулась, упала на бок и покатилась, описывая полукруг.

Когда шкаф закончился, упала и разбилась...

— М-да, — сказал я. — Слава Богу, я за тобой чертовщинки пока не замечал. Далеко ещё?

— Нет, мы уже почти пришли. Вот аллея, напротив ивы. Бабушкина могила седьмая по счёту.

Аллея была узкая, заросшая травой. Я шагнул вперёд, старательно отсчитывая: «Первая... вторая...».

Зацепившись руками за ржавую ограду, оглянулся и обнаружил, что иду я, оказывается, уже один.

— Э, а ты чего? — негромко окликнул я.

— Посмотри, пожалуйста, сам, — сказал Саша. Он стоял у ивы и нервно курил — красный огонёк то становится ярче, то тускнел. — Я подожду здесь.

— На могилке хоть табличка есть? — спросил я. — Как фамилия твоей бабушки?

Он ответил, и я отправился дальше. На седьмой ограде остановился.

В памяти всплыла сценка из какого-то американского боевика: гнилая рука с окровавленными пальцами выныривает из-под земли и хватает за щиколотку...

Не без содрогания я открыл калитку и вошёл.

Как и ожидалось, свежей земли или разрытый не было, дёрн не повреждён.

Щёлкнув зажигалкой, я осветил табличку.

Фамилию разобрать было трудно, но она явно была не та.

— Саша! — крикнул я. — Ты уверен, что бабкина могила именно седьмая?

— Чёрт! — сказал он, подойдя ко мне. — И ограда совсем другая...

— Может, не седьмая, а шестая или, например, восьмая?

— Я точно помню. Седьмая.

— Может, здесь несколько ив?

Этого Саша не знал, и мы прогулялись по грунтовке через кладбище, аж до гаражей кооператива, освещённых прожекторами.

Ив больше не было, зато на обочине мы обнаружили несколько берёз, тополей и даже один кипарис.

На всякий случай (а вдруг моего тёзку подводит память?) мы проверили и их. Без каких-либо результатов.

На часах уже была половина третьего. Мне надоело с умным видом ходить-бродить меж оград, продираться сквозь заросли чертополоха и бурьяна и рассматривать таблички на крестах с таким усердием, словно от этого зависит спасение души.

Кроме того, я чувствовал сильную усталость.

— Я ж тебе говорил, — пробормотал я. — Ничего мы не найдём в этой темноте.

Саша уныло кивнул.

— А я ещё где-то сигареты посеял, — сообщил он. — Полпачки. Жалко.

Не сговариваясь, мы повернули обратно — в мир пустых асфальтовых улиц и ритмичного перемигивания светофоров.

Я шёл, погружённый в мысли, и, наверное, поэтому не заметил то, отчего щёки у Саши вдруг покрылись смертельной бледностью.

Честно говоря, я заметил это, когда мы вышли на проспект, пустынный и залитый светом натриевых ламп.

— Что-то мне паршиво, — признался Саша. — Съел, наверное, что-то несвежее.

Потом я остановил тачку, и мы сперва поехали ко мне.

— Может, зайдёшь? — предложил я. — Полежишь немного. Что-то мне твой вид не нравится.

— Ничего страшного. Через десять минут я дома буду.

И когда я уже вылез из салона, он вдруг спросил негромко:

— Ты ничего не слышал и не видел?

— Где? Когда?

— Ну... когда мы обратно шли.

— Нет. А что?

— Ничего. Мало ли что примерещится в полнолуние...

Я подождал немного, но он больше ничего не сказал. Я пробормотал: «Пока!..» — и захлопнул дверцу.

Такси почти сразу тронулось с места.

Смутно помню, как я поднялся на третий этаж.

Снова навалилась усталость. Меня шатало, перед глазами плыло.

Кое-как добравшись до дивана, лёг и сразу отключился, а проснулся от телефонного звонка.

Было раннее утро, за окном расцветала сизая мгла.

Чувствуя себя разбитым и усталым, как будто не спал, я посмотрел на часы (начало седьмого) и снял трубку.

Женский голос, взволнованный и какой-то сдавленный, извинился за столь ранний звонок и спросил, не было ли у меня вчера Саши.

Несколько напрягшись, я понял, что разговариваю с сашкиной женой.

— Он был у меня весь вечер, — сказал я. — Потом взял тачку и поехал домой.

— Во сколько это было?

— Ну-у... — Я подумал немного. Мысли путались. — Часа в три приблизительно. А что?

— Его до сих пор нет...

Всё выяснилось в течение ближайшего часа.

Оказывается, прямо в такси, на заднем сиденьи, Сашке стало совсем плохо.

Обхватив руками живот и почти мыча от боли, он свалился на резиновый коврик в проходе.

У таксиста хватило ума без промедления доставить его в больницу.

Язвенное прободение желудка и внутреннее кровотечение чуть не отправили Сашку в гости к любимой бабушке.

К счастью, операция прошла удачно. Он лишился четверти желудка, но зато остался жив.

Через несколько дней, когда доступ в больницу разрешили, я увидел его — бледного, небритого, с чётко обозначившимися скулами.

Поболтали о том о сём...

А когда я был уже в дверях, Сашка вдруг сказал:

— Больше не ходи туда. Плохое место.

— Может, ты, наконец, скажешь, что услышал там или увидел? — спросил я.

Он долго молчал. Потом всё-таки сказал;

— Когда мы возвращались, слева я вроде бы слышал... шаги. Как будто кто-то шёл параллельно нам. А пару раз... не буду утверждать это со всей определённостью... мне показалось, будто я заметил силуэт, скользнувший между крестами. Силуэт этот принадлежал кому-то тучному, грузному, как... как... как моя покойная бабушка.

Последнюю фразу он произнёс шёпотом, прерывающимся от волнения.

Меня словно обдало холодком.

— Ну, выздоравливай быстрее, — сказал я напоследок.

Чтобы хоть что-то сказать.

В то время среди знакомых у меня был один чудак, который обожал с парой металлических рамок обследовать квартиры друзей и знакомых, выискивая участки отрицательных и положительных полей.

Не припомню, чтобы кто-нибудь следовал его советам по расстановке мебели.

Совершенно неожиданно мне пришло в голову зарядить этого фанатика во благое дело.

Не потому, что я верил в экстрасенсорику. Просто мне было любопытно узнать, чем всё закончится.

Михаил Петрович (так звали фанатика-энтузиаста) согласился сразу, не раздумывая. Его столько раз называли «шизофреником» или, в лучшем случае, «шарлатаном», что он был готов обожествить любого, обратившего на него внимание.

В ближайшую субботу, ясным солнечным днём, мы сходили на кладбище.

Неподалёку от ивы я остановился и сказал:

— ТО место приблизительно здесь.

— Очень может быть, — заметил Михаил Петрович, доставая из сумки свои причиндалы.

Не без доли здорового скепсиса я наблюдал, как он крутится на одном месте, держа рамку перед собой на вытянутых руках, слегка вихляет из стороны в сторону, чтобы уточнить направление.

Потом Михаил Петрович сказал: «Ого-го!..» — и медленно направился вперёд, не разбирая дороги, прямо через заросли бурьяна.

Я стал ждать результата, сидя у ивы и покуривая.

Ждать пришлось недолго. Докурив сигарету, я хотел было запалить вторую и услышал радостно-возбужденное:

— Здесь! Это здесь!

— Ну-ну... — сказал я.

Прикинув, как проще до него добраться, увязшего среди оград и крестов, я вошёл в аллею, которая начиналась... напротив ивы.

По дороге чисто машинально я начал считать могилы: «Первая... Вторая... Третья...».

Михаил Петрович стоял у седьмой, и на лице его был безумный восторг.

— Чертовски сильное поле! — сказал он. — Я смог бы засечь его, наверное, с автобусной остановки!

— Вы не ошиблись? — спросил я.

— Ошибиться невозможно, — заявил он. — Даже слепой заметит солнце — если не по свету, то по жару!

Медленно, как во сне, я открыл калитку и вошёл внутрь, хотя ещё издали разглядел надпись на табличке, прикреплённой к кресту.

Краска была старая, она местами облупилась, но всё равно фамилия, имя и отчество сашкиной бабушки читались легко.

Ну как после этого не верить в чертовщину?

ИНЖЕНЕР С ОСИНОВЫМ КОЛОМ. История двадцать четвёртая

Первое, что я ощутил, войдя в квартиру номер 16, был запах чеснока.

Воняло здесь будь здоров. Как будто стены натёрли да ещё солью посыпали.

А потом я увидел хозяина.

Борец с нечистой силой выглядел до скуки обыденно. Он был в спортивном костюме и тапочках на босу ногу.

Короткая стрижка. Очки в тонкой металлической оправе. Рукопожатие слабое, вялое.

На секунду я даже усомнился: туда ли я попал? Не пошутили ли надо мной?

— Проходите в комнату, — сказал он. — Я сейчас.

Я вошёл и понял, что всё в порядке: комната соответствовала ожиданиям.

Одну стену занимал книжный стеллаж.

Вдоль другой стоял диван, пара кресел, платяной шкаф и — самое главное! — стол, заставленный предметами, которые здесь, в современной однокомнатной квартире, смотрелись дико.

Это были аккуратно выструганные... колья сантиметров пятьдесят в длину и пять в толщину.

А так же несколько изданий Библии, початая пачка охотничьих патронов, распятие...

Опираясь на стену, стояла роскошная икона — наверное, прабабушкина.

Чесноком здесь воняло ещё сильнее, чем в прихожей.

Я невольно сморщился, и вошедший в комнату хозяин сразу насторожился.

— Что-то не так?

— Я посетовал на зловоние.

— Вы не любите чеснок? — медленно, с расстановкой произнес он.

— Да нет же, — сказал я. — Я люблю и чеснок, и перец, и вообще всё острое... Но, по-моему, это чересчур.

Мой ответ, похоже, не удовлетворил хозяина.

Как-то бочком он скользнул к столу, налил из пыльного графина четверть стакана какой-то прозрачной жидкости и подал мне:

— Выпейте.

От незнакомого человека, неизвестно что...

Сдержав первый порыв (чисто инстинктивный), я осторожно понюхал и пригубил.

Это была вода.

— Достаточно, — сказала хозяин обычным голосом. Взял у меня стакан и выплеснул содержимое на пол. Небрежно поставил на стол: — Прошу прощения. Маленькая разумная предосторожность. Продолжаем разговор...

— Ваш телефон мне дал общий знакомый, — сказал я. — Так вот, Станислав уверял, будто вы единственный в нашем регионе профессиональный охотник на... нечистую силу.

Он поморщился.

— Я не профессионал. Я не зарабатываю этим себе на жизнь... Скажите, зачем вам всё это?

— Разве Станислав не сказал?

— Говорить-то он говорил... — проворчал он. — Значит, будете писать?

— Возможно. А вам бы этого не хотелось?

— Да как вам сказать... Мне от этого ни жарко, ни холодно. Я занялся истреблением нечисти не для того, чтобы попасть на страницы газет... Да вы присаживайтесь. Разговор у нас, по-видимому, будет долгий.

Я сел в кресло, он — на диван, раскинув руки по спинке.

— С чего всё началось? — спросил я.

— С беды, — ответил он. — Г ода четыре назад на моих глазах погибал старый друг, а я ничего не мог поделать.

Женька был весёлый жизнерадостный парень, а тут вдруг как-то угас в одночасье.

Стал молчалив, замкнут в себе.

Пытался наложить на себя руки — вскрыл вены.

Совершал странные и нелепые поступки, за которые потом униженно извинялся — впрочем, с каждым разом всё реже.

Терпеть не мог запах чеснока.

Кривился, увидев по телевизору священника, крест или церковь.

В те времена мои познания в эзотерике были примитивны: десятка два криминальных ужастиков и мистические романы типа «Дракулы».

И то, и другое годится лишь как иллюстративный материал, не более того.

Начав догадываться, что происходит с моим другом, я привёл к нему батюшку.

С Женькой случилось что-то вроде припадка эпилепсии, который прекратился, едва за батюшкой закрылась дверь.

Теперь, конечно, я понимаю, что крещение (а Женька был некрещёный) ничего бы не дало, — процесс зашёл слишком далеко.

Никто не мог спасти его тело и разум.

Даже Всевышний.

Я мог только попытаться спасти его душу от вечных мук.

Но я никак не мог решиться и сделать то, что должен был сделать.

По ночам Женька куда-то уходил. Возвращался на рассвете, усталый и грязный.

На расспросы он не отвечал — глухо фыркал и говорил, что я ничего не понимаю.

В одну из таких прогулок его сбила машина. Женьку похоронили, но вы можете себе представить, что я испытал, когда через пару недель он пришёл ко мне в гости.

Чтобы понять, как я мог решиться на поступок, противоречащий морали, надо оказаться на моём месте...

Он пришёл ко мне поздно ночью, а на следующий день я выточил осиновые колья, приготовил небольшую кувалду и вечером отправился на кладбище...

По неопытности я колья вбивал неточно. В сердце я попал только с четвёртого раза — руки тряслись.

Зато Женька ко мне больше не приходил...

Хозяин замолчал. Минуты три мы глядели друг на друга. Потом он сказал, грустно усмехнувшись:

— Вот так я начал. Ещё вопросы будут?

— Допустим, — сказал я, — суровая необходимость заставила вас «помочь» старому другу обрести покой. Почему вы сделали это своей второй профессией? Вам понравилось, что ли?

— Это не может понравиться. Просто я уже не мог иначе.

— Почему?

— Ну... Во-первых, однажды вступив в противодействие силам зла и победив, я обратил на себя их внимание.

Несколько месяцев после этого я был вынужден спасать свой рассудок, тело и душу.

Меня преследовали силы, на которые нельзя подать жалобу в милицию или в страсбургский суд.

Но я выстоял.

Понимаете, я смог выстоять!..

И, во-вторых, я вдруг уяснил, что выстоял не только благодаря личным качествам, знаниям и вере.

Мне помогли.

Надеюсь, не надо объяснять, кто отметил меня высшей печатью?

Сейчас всплыло немало белых и чёрных колдунов, магов, предсказателей, целителей, а таких, как я, нет ни одного.

— Что ж в этом удивительного? — сказал я. — То, что вы делаете, попадает сразу под несколько статей Уголовного кодекса. Попробуйте на суде объяснить, зачем протыкали трупы осиновыми кольями. Всё закончится в лучшем случае психушкой.

— Верно, — согласился он.

— А что было потом?

— Что такое благодать, снизошедшая на меня, объяснить невозможно.

Она помогла мне выстоять и она же открыла мне глаза на многое в этом мире.

Я увидел, что большая часть зла происходит оттого, что среди нас, как живые среди живых, ходят мёртвые.

Кто, если не я, должен избавить мир от них?

Я прочитал немало трактатов по теологии и эзотерике.

К тому времени я уже был в разводе, так что никто не мог помешать мне изменить образ жизни.

Чтобы бороться со злом, надо быть безгрешным самому.

Или хотя бы стремиться к этому.

До радикальных методов борьбы — типа серебряных пуль, осиновых кольев и святой воды — доходит редко.

Если в человека вселяется дьявол, я его изгоню.

Если человека поработила ночная нежить, я буду бороться с ней.

Если человек уже сам превратился в нежить, я избавлю мир от него.

И сделаю так, чтобы он больше никого не тревожил.

— Понятно. Вы поддерживаете контакт со священнослужителями?

— Я знаком с некоторыми. Это — люди умные, интересные, фанатично верующие.

Но дальше богословских бесед наши отношения не заходили.

Никто из них не знает, чем я занимаюсь.

Как бы это сказать...

Они — теоретики, а я — практик, причём радикал.

Понимаете?

— Вполне. К слову сказать, как вы находите одержимых?

— У меня много друзей и знакомых.

У каждого из них тоже есть друзья и знакомые.

И так далее.

Рано или поздно по цепочке ко мне доходит информация: с кем-то не всё в порядке, надо проверить... Разумеется, они не знают всего.

Они считают, что я практикую экзорцизм, и только.

— Станислав тоже... ваш «агент»?

— Можно и так сказать.

— Сколько человек за истёкшие годы вам удалось спасти? — спросил я.

— Чисто журналистский вопрос, — сказал он. — Как вы любите конкретные цифры...

Я не считал.

Всего в моей практике более ста случаев, когда мне приходилось изгонять из человека нечисть.

А вот безнадёжных случаев было шесть...

Открыв тумбочку, борец с нечистой силой извлёк потрёпанную папку. Развязал тесёмки и принялся доставать пачки документов, соединённых скрепками.

Читать тексты он не давал, только показывал фотографии.

Как правило, фотографии делились на три группы. На первой был запечатлен самый обычный человек.

На второй — тот же самый человек, но в пик проявления одержимости.

Эти снимки явно были сделаны наспех, при скверном освещении.

Изменения, произошедшие с внешностью людей (людей ли?), были поразительные. Пока сделаешь такой монтаж на компьютере, позеленеешь.

А на третьей группе снимков был запечатлён труп нелюдя после применения к нему радикальных мер...

Теперь, после беседы в квартире номер 16, я с опаской читаю криминальную хронику.

А вдруг я увижу там сообщение о маньяке, который в ночное время оскверняет могилы, вбивая в покойников колья, или о странном убийце, который стреляет почему-то серебряными пулями?

СТРАННЫЕ ВСТРЕЧИ. История двадцать пятая

Самое интересное в застолье наступило, когда почти всё было съедено и выпито.

Компания подобралась подходящая — эрудированная и языкастая.

Благополучно миновав несколько тем, способных вызвать зевоту даже у безнадёжных кретинов, мы скользнули к обсуждению проблемы, благодатнее которой нет: одиноки ли мы во Вселенной или где-нибудь тоже есть несколько поддатых гомо сапиенс, которые ломают голову над этим же?

Я сидел, помалкивал и потешался в душе.

«Люди нисколько не изменились за последние сто лет, — думал я. — Если в конце девятнадцатого века в салонах на полном серьёзе обсуждали, сколько ангелов может уместиться на острие иглы, то теперь — сколько инопланетных цивилизаций нас изучают?»

Знатоки оперировали цифрами и фактами, почерпнутыми в жёлтой прессе.

Сначала мне было интересно, потом — приелось.

Как раз в этот момент от компании отделился мужчина лет тридцати пяти.

Я прекрасно помнил, что в начале беседы, пока не затронули НЛО и другие миры, он был энергичен и остроумен, а потом как-то замкнулся.

Он слушал нас и негромко посапывал носом — не то давил в себе смешок, не то удивление.

Мне показалось, что всё-таки смешок.

Припоминая на ходу, как его зовут (нас знакомили?), я отправился следом. Василий Петрович... или Павлович?., открыв форточку на кухне, разминал сигаретку.

Мы закурили.

— Мне кажется, — сказал я, — вы относитесь к той группе людей, кто поверит в существование НЛО только тогда, когда потрогает своими руками или увидит своими глазами.

Он выпустил в форточку длинную струю дыма и пожал плечами.

— В каком-то смысле — да, — сказал он. — Но я и видел, и трогал.

На секунду мне показалось, что я ослышался.

— Как-как? Вы действительно видели НЛО и прикасались к нему? Я вам завидую. Наверное, вы даже знаете, пьют ли зелёные человечки индийский чай.

Он усмехнулся и заметил:

Логичнее было бы предположить, что зелёные человечки любят зелёный чай.

Вот так, наверное, и возникают нездоровые сенсации. Один пошутил. Другой услышал и пересказал третьему. А третий не имел чувства юмора и всё принял всерьёз.

— Я вовсе не шучу, — возразил он. — Пришельцы меня полгода обхаживают.

— В следующий раз, когда они будут обхаживать вас, возьмите меня с собой, — попросил я. — Хочу на них посмотреть хоть одним глазком.

— Почему бы и нет... Какой у вас номер телефона?

Я вручил ему визиту, Подумал, что шиза косит наши ряды, и отправился к уфологам, обсуждающим, каким образом летающие тарелки так стремительно меняют направление движения — вопреки законам механики — и исчезают, словно растворяясь в воздухе.

Я слушал их, и услужливая фантазия рисовала образ Великой Шизы — исполинской старухи в белом ку-клукс-клановском балахоне, расписанном летающими тарелками, чёртиками, снежными человеками, каббалистическими знаками.

И, разумеется, с непременной косой в руке...

Прошло дней двадцать.

Под бременем повседневной суеты я забыл обо всём и, когда однажды вечером у меня зазвонил телефон, долго не мог сообразить, кто это и что ему от меня надо.

— Ах, да!.. — осенило меня наконец. — Конечно, помню... Добрый вечер.

— Сегодня в половине первого ночи у меня будет встреча, — сообщил Василий Павлович. — Я, в общем-то, идти не хочу, но вы просили...

«Дёрнул меня чёрт!..» — подумал я и попросил перезвонить минут через десять.

К счастью, тот знакомый, на именинах которого я встретил Василия Павловича, оказался дома.

Я спросил, не кажется ли ему, что у вышеупомянутого Василия Павловича тараканы шуршат в черепной коробке?

Мой приятель несколько обиделся.

— Это ты напрасно, — сказал он. — Умнейший человек. Докторскую собирается защищать.

— Диссертация — это как раз не показатель... Послушай, а он часом не психиатр?

— Нет, онколог. А что?

Положив трубку на рычаги, я на секунду заколебался. Может, всё-таки оставить записку? Как говорится, на всякий случай.

А потом снова позвонил Василий. Павлович.

— Встреча состоится километрах в полутора от того места, где Таганрогское шоссе вливается в БАМ,— сообщил он. — Это на Западном.

— Промзона. Я знаю.

— Куда за вами заехать? — спросил он, и я подробно объяснил.

Кофр с фотоаппаратурой я решил не брать.

Кусок велосипедной цепи показался мне более уместным.

По календарю на улице было начало декабря, а по погоде — не то ранняя весна, не то поздняя осень.

Туман.

Сыро.

В такую ночь даже плохой хозяин не выгонит собаку на улицу...

Минут через двадцать прикатили белые «Жигули», заляпанные так, что я с трудом догадался о цвете.

— Еле нашёл, — проворчал Василий Павлович и взглянул на часы.

Я сел не на переднее, а на заднее сидение.

Если что, вкачу этому сбрендившему онкологу цепком по кумполу — мало не покажется.

— Не опоздаем? — спросил я.

— Нет.

Машина понеслась по безлюдным улицам.

Было уже за полночь.

Из-за тумана, который, как казалось, с каждой минутой всё сгущался, я с трудом различал, где мы едем.

— Кстати, Василий Павлович, — сказал я. — Как вы узнали, что встреча состоится именно сегодня?

— В газете прочёл, — проворчал он.

— В какой?!

— Я пошутил, — сказал он. — Мне трудно объяснить, почему встреча будет именно сегодня и именно в том месте, где я сказал. Я понял это утром. Я проснулся с мыслью, что сегодня будет контакт... Наверное, гипноиндукция.

— Очень простое и доступное объяснение, нечего сказать... А с чего всё началось?

— Месяцев шесть назад возвращался на машине из Азова. Было поздно, примерно, как сейчас.

Вдруг заглох мотор.

Я испугался, что придётся ночевать в открытом поле. Открыл дверцу, чтобы выйти из машины и поковыряться в моторе, и тут увидел толстый, как колонна, луч света.

Он шёл, как казалось, с неба и упирался в землю перпендикулярно горизонту.

Тут я впервые ощутил, как в голове у меня зарождается чужая мысль.

Эта мысль была: «Не бойся, мы не причиним тебе вреда...».

Световая колонна приблизилась и остановилась в паре метров.

Страха не было. Мне было интересно, что будет дальше.

А дальше было вот что.

Из колонны вдруг вышел человек среднего роста, аккуратно одетый и гладко причёсанный. Улыбнулся мне и произнёс:

«Наверное, ты уже догадался, кто я?»

«Пришелец», — сказал я.

«Пришелец — да. Но не совсем, — сказал человек, вышедший из луча. — Знаешь, что такое параллельный мир? Так вот, параллельных миров на самом деле бесконечное множество, ия — из одного из них...»

После небольшой беседы, он предложил мне войти в луч и провести какой-то комплекс исследований абсолютно для меня, по его словам, безвредный.

Я вошёл.

Что было потом — совершенно не помню.

Очнулся я на рассвете в автомобиле.

Посидел немного и поехал домой.

Через некоторое время, утром, снова ощутил просьбу приехать на место контакта.

Я поехал, заранее приготовившись.

Я взял с собой фотоаппарат, а в карман положил диктофон.

Кроме того, я составил подробный список вопросов обо всём, что меня интересовало, — ведь обмен информацией должен быть взаимным, не так ли?

— Конечно, — сказал я.

— Я сделал украдкой несколько снимков.

Как выяснилось потом, плёнка оказалась засвечена.

Ни на один вопрос пришелец не ответил.

Он сослался на то, что у него, к сожалению, крайне мало времени, да и словарный запас невелик.

И повёл меня в луч.

Магнитофон не записал ничего.

Чистая плёнка.

— Сколько раз вы побывали в... гм!., луче?

— Восемь.

— Отказаться пробовали?

— Конечно! Мне быстро надоели эти встречи.

Своей бессмысленностью, например. Тем, что пришельцы отвели мне роль бессловесной скотины...

Я сказал, что больше не приду, но они меня уговорили.

Сказали, что была проделана огромная работа (хотел бы я знать, какая!), потрачено огромное количество сил и энергии...

Если сменится объект, то им придётся начать с самого начала.

— Как относятся к вашим полуночным поездкам близкие?

— Жена то есть?

— Ну да.

— Честно говоря, мне не хотелось бы об этом говорить.

— Ладно. Скажите, какие-либо изменения в себе вы не обнаружили за время знакомства с пришельцами?

— Мне самому хотелось бы это знать... Месяца полтора назад я ложился в мединститут на обследование — разумеется, под цивильным предлогом. Никаких отклонений в здоровье и психике. А так же никаких следов хирургических операций или вживлённых инородных тел...

Мы подъезжаем. Ложитесь на пол, между сиденьями, — там чисто...

— Вы полагаете, что у пришельцев нет каких-либо биологических или тепловых детекторов?

— Я не знаю, что у них есть, а чего нет... Ложитесь скорее!

Я лёг.

Было неудобно.

Судя по тому, как медленно двигался автомобиль, мы приближались к точке рандеву. Нервозность водителя передалась и мне.

Вдруг мотор заглох, и «Жигули» остановились.

— Первый признак, — сказал Василий Павлович. — Сейчас они появятся.

А по-моему, он просто выдернул ключ зажигания из гнезда....

— Не вставайте, — прошептал Василий Павлович. — А то спугнёте. Я скажу, когда. Сердце громко колотилось у меня не то в груди, не то в горле.

— Появился луч. Приближается.

Какие-то странные блики, источник которых явно находился неподалёку от машины, заплясали на потолке и на противоположной стенке.

Как будто нас осветила фарами приближающаяся машина.

Вот только никакой приближающейся машины не было.

— Осталось метров пять, — негромко сказал Василий Павлович. — Луч ближе не подойдёт. Можете смотреть.

Я вскинулся и охнул, наступив на онемевшую ногу.

Блики тут же пропали.

Мягко заурчал двигатель «Жигули».

Видел ли я долю секунды луч света, толстый, как колонна, начинающийся как бы от раскисшей пахоты и уходящий в небо?

Кажется, видел что-то в этом роде.

Но клясться под присягой я бы не стал.

Прихрамывая, я вылез из машины и несколько раз обошёл то место, где мне померещился луч.

Потом даже шагнул в центр, хотя знакомые экстрасенсы как-то предостерегали меня от таких действий.

Впрочем, ничего не произошло — ни тогда, ни позже.

Когда мы уже ехали обратно, я сказал:

— Если они снова вступят в контакт, вы дадите мне знать?

Он пожал плечами.

— Почему бы и нет?.. Только вряд ли это произойдёт ещё раз.

Прошло полгода.

Василий Павлович не звонил.

За повседневной беготнёй и нервотрёпкой я как-то позабыл о его существовании.

И только случайно встретив общего знакомого, я вспомнил и поинтересовался, как там поживает Василий Павлович.

Оказалось, что медика нет в живых.

— Что? — опешил я. — Как же это произошло?

— Самым нелепым образом. Инсульт. После банкета по случаю защиты докторской.

ПОХИЩЕНИЕ. История двадцать шестая

Человек, вошедший в кафе, был среднего роста, сутул, в джинсах и застиранной майке с длинными рукавами.

Я не обратил бы на него внимание, если бы Игорь, сидящий от меня по другую сторону столика, не сказал:

— Человек уникальной судьбы. Ему карьеру поломали инопланетяне.

— Ты перегрелся на солнце, — буркнул я и налил себе пепси. — Доедай быстренько своё мороженое, а то совсем растает.

— Да ну, я серьёзно! — настаивал Игорь. — Мне его Сява показал. Ты Сяву знаешь?

— Я-то знаю, — сказал я. — А ты вот, похоже, не учитываешь, что Сява — дурак дураком. Недаром он в такие цветущие годы дослужился аж до майора. Я вполне допускаю, что кто-то мог рассказать Сяве анекдот, а тот — принять всё за чистую правду.

Игорь обиделся.

Страшно выкатив глаза и понизив голос для пущей доверительности, с жаром принялся рассказывать, как в самом начале перестройки этот гаврик работал следователем, Сява пахал в этом же управлении, так что все события развивались у него почти на глазах...

Я посмотрел на «гаврика».

Он уже отходил от прилавка с мороженым и бутылкой пепси, на горлышко которой был надет стаканчик.

Доедай и допивай, — сказал я. — На улице расскажешь. Моему пищеварению не помешает небольшая встряска.

Выйдя из кафе, мы сразу же направились к скамейке — здесь, в парке Максима Горького, их много.

Сели.

Я закинул ногу за ногу, а Игорь тут же закурил.

— Сява называл мне его фамилию, — сказал он. — Но я забыл.

Находясь в благодушном настроении (после трёхсот граммов мороженого и двух бутылок пепси), я цыкнул зубом и предложил назвать главного героя Ивановым Иваном Ивановичем.

Для простоты.

А если Игорьку это предложение не нравится, пусть сбегает обратно в кафе и спросит...

Услышанное трудно назвать банальным.

Хотя, я не сомневаюсь, за десятилетия работы правоохранительных органов таких случаев накопилось множество.

Мы не знаем о них только из-за засекреченности.

Я много бы дал, чтобы получить доступ к архивам МВД и КГБ — к той заветной полочке, где хранятся запротоколированные свидетельства того, что спецслужбы неоднократно сталкивались либо с инопланетянами, либо с проявлениями потустороннего.

Такая полочка есть, я в этом не сомневаюсь.

Даже обрывки слухов, которые время от времени достигают моих ушей, превращают меня в лису, истекающую слюной перед гроздью винограда.

Иванов с отличием закончил юрфак.

Перед ним открывались все дороги (в том числе и в аспирантуру), но он выбрал самую неблагодарную и трудную.

По молодости лет он полагал, что работа советского следователя мало чем отличается от работы Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро.

Дела, которые вначале поручали вести молодому следователю, были таковы, что Холмс просто повесился бы на скрипичной струне, а Пуаро, сделав обрезание, укатил бы вместо Бельгии в Бердичев.

Тем не менее, Иванов рыл землю и очень скоро выбился в «весьма перспективного молодого следователя».

Тогда-то ему и досталось дело о похищении, странное и загадочное, вполне достойное Шерлока Холмса.

Представьте себе двухкомнатную квартиру улучшенной планировки и супружескую чету, проживающую в ней.

Через несколько месяцев после вселения глава семейства стал мрачен и замкнут.

Его супруга подозревала всё — от неполадок в здоровье и неприятностей на службе до другой женщины.

Несколько раз она пыталась завести нужный разговор.

Но всё тщетно.

Муж отшучивался, и только.

Развязка наступила через месяц, около полуночи.

Супруга не спала, мучаясь бессонницей, когда муж вдруг встал и вышел на кухню.

Она слышала, как коротко звякнуло (это муж снял с сушилки кружку), потом зашумела вода, льющаяся из крана.

При даче показаний она даже уверяла, будто слышала, как супруг пару раз звучно глотнул.

Но дальнейшее...

Звуки, которые она потом услышала, поражали своей загадочностью.

Что-то слабо хлопнуло, потом упала на пол и разбилась кружка с недопитой водой.

— Жора! — негромко позвала она.

Ответа не было.

— Жора! — ещё раз позвала она, уже начиная волноваться.

И отправилась на кухню, обмирая при каждом скрипе паркета.

Около раковины на линолеуме она обнаружила разбитую кружку и лужицу.

Окно было распахнуто настежь.

Складывалось впечатление, будто муж выпрыгнул в окно (это с девятого-то этажа?!) или просто растворился в воздухе.

По крайней мере в квартире его больше не было.

До утра Мария Николаевна не могла сомкнуть глаз.

Часов в восемь, когда в подъезде захлопали двери и загудел лифт, снующий туда-сюда, она решилась.

Оделась, взяла паспорт и отправилась в ближайшее отделение милиции.

Возбуждать уголовное дело о похищении гражданина Сидорова (эту «звучную», «запоминающуюся» фамилию придумал я, так как Игорёк не знал, как зовут пропавшего) в милиции отказались.

Безудержно рыдающей супруге было предложено написать заявление и выждать положенное по закону время — как знать, может, гражданин Сидоров жив-здоров и в настоящий момент находится у какого-нибудь друга в гостях?

Мария Николаевна устроила самую настоящую истерику и только после этого добилась своего.

Следователь осмотрел место происшествия и опросил соседей.

Было установлено, что на осколках кружки действительно имеются отпечатки пальцев, предположительно принадлежащие пропавшему супругу, а окно на кухне открыто, причём отпечатки на ручке нечёткие, смазанные и — самое главное! — старые.

Особенности конструкции здания не позволяли ни спуститься из окна девятого этажа вниз по стене (следов крепления альпинистского снаряжения не обнаружено), ни похитить человека с крыши с помощью лебёдки и спускающейся на тросе «люльки».

Соседи подтвердили, что вчера вечером, часу в одиннадцатом, супруги Сидоровы вернулись домой и до утра из квартиры не выходили — у них в двери сейфовский замок, от одного поворота ключа лязг прокатывается с девятого этажа до подвала.

Так же соседи подтвердили, что знают Сидоровых всего несколько месяцев, но готовы поручиться, что жили они душа в душу, а последний месяц Георгий Михайлович действительно был мрачноват, что скорее объясняется неприятностями на службе, чем семейными неурядицами...

С самого начала следователи милиции и прокуратуры понимали, что дело вздорное и безнадёжное.

Узнать, почему пропавший супруг был мрачен, вряд ли представляется возможным.

А вдруг у него всего-навсего зубы болели?

Врагов у Георгия Михайловича не было — во всяком случае серьёзных.

Как было совершено похищение, непонятно.

Проще было допустить, что некоторые люди иногда обладают способностью бесследно растворяться в воздухе, чем искать неведомых похитителей и мотивы.

Существовала, правда, версия (придуманная только для того, чтобы хоть как-то объяснить загадочное происшествие), что это не похищение, а убийство, замаскированное под похищение.

Да и в этой версии было много загадочного — начиная от мотивов и заканчивая таинственным исчезновением трупа из квартиры.

Мусоропровод, если им воспользоваться около полуночи, привлечёт внимание половины жильцов дома, но на всякий случай опер проверил контейнеры с мусором и переговорил с грузчиками на тему: «Не было ли в контейнерах чего-либо странного?».

Никаких трупов или частей тела в мусоре не было.

Подвал запирался...

Кроме того, если бы Мария Николаевна захотела избавиться от мужа, она придумала бы более правдоподобную, без чертовщины и мистики, историю.

И самое главное: отсутствовал мотив, из-за которого жена могла убить мужа.

Брать дело никто не хотел.

Папка ходила из рук в руки, пока хитроумный Иванов не выдвинул версию, объясняющую практически все странности.

Это произошло в курилке, при большом стечении народа.

— Допустим, — сказал Иванов, — что у Сидоровой был любовник. По слухам, она женщина эффектная.

Месяц назад муж стал догадываться, что не один он такой — единственный и любимый. От этого его мрачность.

Когда ему удалось накрыть любовников с поличным, а произошло это вне родных стен, то в драке хахаль его зашиб.

Как теперь быть?

Заявить в милицию, надеясь, что удастся доказать необходимую оборону?

Тогда любовник сядет, она, в лучшем случае, подмочит репутацию.

Поэтому вместо чистосердечного признания Мария Николаевна предпринимает с хахалем сокрытие следов преступления.

Они надёжно прячут или бесследно уничтожают труп.

Теперь надо позаботиться об алиби.

Поздно вечером, в полутёмном подъезде, любой мужчина, одетый в куртку мужа, и примерно такого же роста мог сойти за покойного.

Зная, что соседи горячо интересуются всеми событиями на лестничной клетке, она могла даже громко произнести что-то вроде: «Ты не замёрз, дорогой?».

«Дорогому» оставалось только угукнуть в ответ, чтобы соседи больше не сомневались: супруги Сидоровы вернулись домой.

— Слишком надуманно, — сказали коллеги, ожесточенно смоля сигареты. — Проще было убить, закопать за городом и на все вопросы отвечать: «Ничего не знаю, а вы меня лучше оставьте в покое и ищите того, кто убил моего любимого мужа...».

Но, допустим, ты прав. Куда в таком случае девался двойник?

Если всю ночь он был в квартире, а ушёл в восемь, то это очень рискованно. Соседи могли увидеть, что из квартиры рано утром выходит незнакомый мужчина.

— Господи! — вскричал Иванов. — Да не заходил он в квартиру! Когда входная дверь была открыта, он действительно мог переступить порог, но тут же, опустившись на четвереньки, выползти из квартиры, после чего дверь была заперта изнутри.

Человек, передвигающийся на четвереньках, в глазок не виден — если, конечно, он будет двигаться не в центре лестничной клетки, а у стены.

Потом двойник спустился на пару этажей ниже и вызвал лифт. Или вообще пешком спустился до первого этажа...

Рано утром Мария Николаевна разбила кружку, из которой муж пил накануне, открыла окно, подцепив ручку фрамуг мягкой тряпкой.

Теперь она могла идти в милицию и разыгрывать безутешную супругу!

— Ну, если ты такой умный, то тебе и карты в руки! — сказали коллеги.

Молодой и темпераментный Иванов не смог отказаться.

За считанные дни он проделал колоссальную работу.

Ему даже удалось выяснить, что у Марии Николаевны действительно есть любовник.

Однако замысловатая конструкция преступления, которую он составил, рассыпалась, когда он встретился с хахалем: у того было не просто железное, а железобетонное алиби.

Повозившись с делом ещё дней десять, Иванов пришёл к выводу, что в подобной ситуации оконфузился бы и Шерлок Холмс.

К профессиональной неудаче, больно ударившей по самолюбию, примешались ещё и фитили от начальства: сколько ж можно возиться с безнадёгой, закрывай дело за отсутствием состава преступления, что ты, в конце концов, нам отчётность портишь?..

А через пару дней у дверей Управления его встретила Мария Николаевна — заплаканная, не на шутку испуганная.

— Я всё знаю, — сказала она.

— Что — всё? — спросил он.

— Где мой муж и кто его похитил.

Обрадованный следователь потащил её в свой кабинет. Усадил в кресло.

— Боюсь только, вы мне не поверите, — сказала она. — Дело в том что моего мужа похитили инопланетяне. Его сейчас держат на обратной стороне Луны...

Услышав это, Иванов не удивился.

Он только подумал, что был несправедлив к этой женщине.

Он принимал её за лицемерную сучку, которая из-за хахаля грохнула своего мужика, а оказывается, она от горя почти свихнулась.

— Да-да, — сказал он почти ласково. — Конечно, пришельцы. Я в этом ни на секунду не сомневался. Они, наверное, подлетели к окну на летающей тарелочке?

— Этого я не знаю, — сказала Мария Николаевна. — Но я знаю, что это были пришельцы и что Жора — на обратной стороне Луны... Они мне это сами сказали.

— Когда?!

— Это было вчера поздно вечером, почти ночью...

Тут нервы у Марии Николаевны совсем сдали.

Минут десять Иванов отпаивал её водой из графина и корвалолом, который нашёлся у начальника по борьбе с экономической преступностью.

— Вы мне верите? — спросил она, немного успокоившись.

— Верю, — сказал он, чтобы её успокоить. — Так что вы от меня хотите?

— Вчера они дали мне понять, чтобы я готовилась, — сегодня они меня заберут.

Теперь я понимаю, что произошло с Жорой.

Они его, видимо, тоже предупредили.

А когда — не сказали.

Одна ночь прошла, другая...

Жора думал, наверное, что всё обойдётся и ничего мне не говорил.

Целый месяц проходил молча, а потом они его всё-таки забрали.

Не хочу к ним.

Я не верю, что там я встречусь с Жорой...

Я очень боюсь.

— На вашем месте мне тоже было бы не по себе, — сказал Иванов. — Давайте подумаем, что можно сделать.

Объединёнными усилиями они составили заявление в милицию.

Разумеется, там и слова не было о пришельцах.

Гражданка Сидорова извещала, что последние дни является жертвой анонимных звонков, в которых с ней обещают разделаться так же, как с её мужем.

Она не возражает, чтобы к её линии подключили подслушивающую аппаратуру, а на тот случай, если бандиты перейдут от слов к делу, просит охрану из нескольких хорошо вооружённых человек.

Поверил ли Иванов её словам?

На это можно ответить однозначно: нет.

В устном докладе он сообщил, что в деле появился новый, совершенно неожиданный поворот — похоже, супруга затевает какой-то грандиозный фортель.

Помимо группы охраны, которая постоянно будет сопровождать Марию Николаевну, необходим ещё комплекс мероприятий по слежению за объектом: от обычного радиомаяка, установленного без ведома объекта слежения, до технической группы, которая находилась бы неподалёку, в специально оборудованном РАФике[2].

Начальство очень поморщилось, но сделало соответствующее распоряжение.

Четыре оперативника, расположившихся в квартире Сидорова, были мальчики хоть куда.

Они одинаково лихо махали кулаками и управлялись с калашниками десантного образца.

До позднего вечера оперативники и Иванов утешали Марию Николаевну — дескать, мы кому угодно шею свернём...

Около часа ночи, выпив двойную дозу снотворного, хозяйка легла спать.

Рассадив оперов (двоих в прихожую, двоих у двери, ведущей в спальню), Иванов по портативной рации связался с техгруппой.

Те подтвердили, что радиомаяк, который Иванов незаметно прицепил к халату Марии Николаевны (она легла спать одетая, готовая к любым неожиданностям) работает, инфракрасная оптика нацелена на окна девятого этажа, так что никакой лазутчик, «люлька» на тросе или какой-нибудь бесшумный вертолёт не смогут остаться незамеченными.

Затем Иванов, как сторожевой пёс, обошёл квартиру.

Всё было в порядке.

Около двух часов ночи он зашёл в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой, — очень хотелось спать.

Подумав, что неплохо бы заварить крепкий чай, он заглянул в прихожую.

Что-то в фигурах спокойно сидящих костоломов показались ему подозрительным.

Наконец он понял: оба находятся в состоянии как бы прострации.

Похлопав их по щекам и убедившись, что всё бестолку, Иванов бросился ко второй паре, сидящей у спальни.

Те тоже больше походили на восковые статуи, чем на живых людей.

Обмирая от нехорошего предчувствия, Иванов заглянул в спальню...

Впоследствии оперативники отрицали, будто несколько минут они были как бы выключены.

Они уверяли, что ни на секунду не сомкнули глаз, а когда Иванов, заглянув в спальню, охнул, они уже были на ногах.

Они видели, как Иванов пытался куда-то выстрелить из табельного Макарова, но пистолет дал одну за другой две осечки, после чего следователь в сердцах шваркнул пистолет об пол.

В следующее мгновение костоломы ворвались в спальню, в которой уже не было Марии Ивановны, а окно — распахнуто настежь.

Оперативники терялись в догадках.

Такое с ними случилось в первый раз.

Зато Иванов, успевший, вероятно, увидеть последнюю стадию похищения, схватил рацию и не спросил, а прорычал, обращаясь к техгруппе, не видели ли они чего-нибудь?

Технари только что собирались сделать это сами (перестали поступать сигналы от радиомаяка), но ничего подозрительного они не заметили.

Нисколько в этом не сомневаюсь! — не без раздражения сказал Иванов, вызвал машину и уехал на квартиру своего непосредственного начальника.

Остаётся неизвестным, состоялся ли между ними разговор и, если да, то о чём.

Рано утром, бледный, с ввалившимися глазами, но в костюме и при галстуке, Иванов появился в приёмной Управления.

С большим трудом к обеду ему удалось прорваться на приём — доложить о ЧП, произошедшем из-за вмешательства инопланетян, и предложить план борьбы с инопланетной агрессией, выраженной в систематическом похищении людей.

Как знать, может, восемь процентов от общего числа пропадающих каждый год не становятся жертвами преступников, которым удалось замести все следы, а просто изъяты из нашего мира представителями иных цивилизаций?

По слухам, первые пять минут высшее начальство слушало молодого следователя в состоянии, близком к шоку.

В те годы к нему ещё не обращались с аналогичными предложениями уфологи и просто сумасшедшие энтузиасты, которых сейчас развелось до черта и даже больше.

А тут перед ним стоял не человек с улицы, а свой сотрудник, причём из лучших, и нёс ахинею, до которой не додумается какой-нибудь доброхот, занявшийся тарелочками, выйдя на пенсию, — от скуки...

Слушал его начальник, слушал, а потом словно взорвался: незачем, мол, валить на происки инопланетян свои промахи...

И так далее.

Иванов, измотанный событиями прошлой ночи, тоже сорвался с резьбы.

Начал кричать, обвиняя в тупости и недальновидности, а потом, когда его попытались вывести, оказал сопротивление, стал буен...

Эксперты признали Иванова невменяемым.

В психиатрической клинике он провёл почти четыре года.

Хотя, сами понимаете, исчезновение супругов Сидоровых (Мария Николаевна была похищена из-под носа у оперативников) нельзя объяснить тем, что у следователя крыша поехала...

— Чем он сейчас занимается? — поинтересовался я.

Игорь пожал плечами.

— Точно не помню. Кажется, в охранном агентстве работает... Как тебе эта история?

— Молодец, — сказал я и встал со скамейки. — Пошли обратно. С меня причитается.

РОЗА НА СТЕНЕ — ЭМБЛЕМА НЕСЧАСТЬЯ... История двадцать седьмая

То, что вы сейчас прочтёте, очень необычно. В основу данной публикации легли рассказы, услышанные от донских парапсихологов, к которым я обратился месяц назад, желая приготовить какой-нибудь материал, приуроченный к Вальпургиевой ночи.

Строго говоря, в году есть две ночи, преисполненные особого эзотерического смысла: на стыке апреля-мая (Вальпургиева ночь) и октября-ноября (Хеллоуин, День всех святых).

О Хеллоуине мы все знаем благодаря голливудским ужастикам. С Вальпургиевой ночью дело обстоит немного сложнее. Кроме специальной литературы, кое-какую информацию можно почерпнуть из «Фауста» Гёте, из «Мастера и Маргариты» Булгакова и из романов Г устава Майринка.

Если вам некогда вчитываться в мировую классику, то напомним вкратце ситуацию: в ночь с 30 апреля на 1 мая на Броккенской (другое название — Лысой) горе в Германии собираются ведьмы на ежегодный шабаш...

Вот только у профессиональных парапсихологов о Вальпургивой ночи другое мнение:

— Шедевры литературы, которые вы перечислили, — рассказали мне — базируются на суевериях и мифах, зародившихся примерно в XIV-XV веках. Массовые слёты ведьм были выгодны святой инвизиции. Если нет врага, его надо придумать. Точно так же на рубеже XIX и XX веков появился «великий жидомасонский заговор», а в тридцатых годах большевики изобрели «врагов народа», которые, дескать, мешают построению социализма в отдельно взятой стране...

— Следовательно, и Вальпургиевая ночь, и День всех святых — это профанация, не имеющая под собой ничего, кроме людских измышлений?

— А вот и нет. В последние дни апреля и октября (по современному календарю, разумеется) на нашей планете происходит всплеск теллургических течений.

Начинается этот процесс за две-три недели до пика, приходящегося на ночь с 30 апреля на 1 мая и с 31 октября на 1 ноября. Длится он от нескольких минут до нескольких часов. Большинство людей его не замечают. Но если под каким-то участком земли на разной глубине проходит два и более потоков, то из-за непродолжительного хаоса на поверхности может что-то произойти.

— Катастрофа?

— Вовсе не обязательно. Что-то странное, не укладывающееся в привычные рамки материалистических явлений...

— Например?

— Да что угодно... В позапрошлом году, например, девушка пропала.

— Ростовчанка?

— Нет, откуда-то из области... К нам её мама приезжала. Надеялась, что мы поможем её найти или хотя бы скажем, жива она или нет...

— Фамилию помните?

— Вы же видели, сколько человек к нам ежедневно приходит — за консультацией, с просьбой о биокоррекции, просто поделиться пережитым. Всех не упомнишь... Кажется, пропавшую звали Ира.

Обстоятельства, при которых пропала 21-летняя Ира, весьма туманны.

По большому счёту, неизвестно даже, когда именно она пропала: в Вальпургиеву ночь или на следующий день. Родители знают одно: поздно вечером, посмотрев видик, она ушла в свою комнату и легла спать.

Утром родители сперва решили, что дочь ещё не проснулась, и решили не будить: выходной день как-никак. Потом заглянули в комнату и обнаружили, что там никого нет. Впрочем, это их не очень встревожило: родители решили, что дочь ушла куда-то спозаранку...

Бить в колокола они стали ближе к вечеру, когда позвонила подружка и спросила, куда подевалась Ира, — они днём собирались погулять.

Потом было всё: опросы знакомых дочери, малознакомых и почти случайных людей, сердечные капли в больших дозах и бессонная ночь.

Утром 2 мая обратились с заявлением в милицию. Там их попытались успокоить:

— Что вы так волнуетесь? Дело молодое. Ну, загуляла девочка...

— Она не такая! — в один голос запротестовали родители.

Поиски начались традиционно: оперуполномоченные изъяли из секретера документы пропавшей (несколько почтовых открыток с поздравлениями и дневники) и опросили её друзей и знакомых.

Опрос, как выяснилось впоследствии, ничего не прояснил — никто утром 1 мая не видел девушку и понятия не имел, где она может быть. Зато её дневники оперработников заинтересовали.

— Она мистикой интересовалась? — спросили они у родителей.

— Вы же видели, что у неё большая коллекция видеокассет с ужастиками. А что?

— Вы когда-нибудь в дневники дочери заглядывали?

Оказалось, что да. Другое дело — мама читала их по диагонали. Её интересовали не личные переживания и взаимоотношения дочери с подругами: она боялась обнаружить в дневниках упоминание о сигаретах, алкоголе и наркотиках.

Что заинтересовало оперативников, родители поняли, когда через несколько месяцев им вернули дневники дочери. Только за последний год они насчитали в нём два десятка записей о таинственных случаях, произошедших в квартире: о самопроизвольном открытии ящиков шкафа, о тусклом свечении в коридоре, о собаке, которая время от времени рычала, глядя на стену в гостиной...

Но больше всего поразили родителей записи за последние три недели, в которых Ира описывала события, связанные с появлением розы — любимого цветка девушки.

Чтобы написать такое, надо либо обладать незаурядным воображением, либо быть участником и свидетелем чего-то необъяснимого.

9 апреля Ира домой пришла поздно — она была в гостях у подружки.

Родители уже спали. Чтобы их не разбудить, девушка свет не зажигала. На ощупь разделась в своей комнате, бросила всё на спинку кресла и повернулась в сторону дивана.

Повернулась — и обмерла: на стене рядом с диваном в полутьме горела роза.

Точнее — сам бутон, без стебля.

Первой мыслью было, что кто-то нарисовал её на обоях люминесцентными красками.

Подумать, кто это сделал и зачем, она не успела: изображение цветка исчезло.

Тут уж было не до осторожности. Включив свет, девушка внимательно осмотрела то место, где минуту назад что-то видела. Тщательный осмотр показал, что никаких следов краски на обоях нет.

В следующий раз роза появилась в ночь с 11 на 12 апреля. Проснувшись “глубокой ночью, чтобы попить воды, Ира села на край дивана и снова увидела её. Роза ярко горела в темноте.

Обмирая, как во сне, девушка сделала несколько шагов к стене, и изображение цветка снова исчезло. Обои на том месте, где роза находилась перед исчезновением, ещё хранили теплоту.

На следующий день в разговоре с подружкой, подробно описанном в дневнике, она спросила, есть ли приметы, связанные с появлением светящихся изображений ночью. Подружка такой приметы, разумеется, не знала.

«Если б я жила не дома, а в общаге, — таков примерный смысл комментария, — я бы решила, что меня кто-то разыгрывает...»

Третий раз Ира увидела розу через неделю. В ночь с 19 на 20 апреля она вдруг проснулась словно от толчка. Цветок горел как никогда ярко. Он был очень красив: привлекал, звал. Хотелось подойти и дотронуться до него. Но вместе с тем девушка вдруг ощутила сильнейший страх.

В состоянии, близком к панике, она выбежала из комнаты, чтобы разбудить родителей. Уже на пороге спальни вдруг засомневалась: вдруг изображение цветка к тому времени исчезнет?

Вернувшись, она заглянула в свою комнату и с облегчением перевела дух: так и есть, розы уже не было. Ира не спала до рассвета, каждую секунду опасаясь, что цветок появится вновь.

Утром она позвонила подружке и попросила на несколько дней поляроид. Повод был вполне приличный: хотела сфотографировать одного знакомого парня, но не знала, когда его сможет выловить.

Четыре ночи девушка не спала, а дремала, положив фотоаппарат на журнальный столик. Роза не появилась. А на пятый день позвонила подружка и потребовала, чтобы ей вернули фотоаппарат:

— Я тебе его что, на всю жизнь дала? Он мне самой нужен!..

Может, потом роза и появлялась на обоях, но Ира, измученная хроническим недосыпанием, навёрстывала упущенное.

29 апреля она допоздна читала книжку, а когда потушила свет, вздрогнула от ужаса. Изображение бутона снова было тут как тут. Он был прекрасен как никогда. Желание прикоснуться к нему было почти непреодолимым...

На этот раз Ире было настолько страшно, что она побоялась встать с дивана или криками разбудить родителей. Девушка интуитивно чувствовала, что если она дотронется до розы, что-то произойдёт, что-то очень нехорошее...

Укрывшись с головой, девушка минут десять рыдала под пледом, боясь выглянуть. А потом её страхи вдруг прошли. Вот только что было очень жутко, до обморока, а через мгновение — ничего.

Ира собралась с духом и выглянула.

Роза исчезла.

Больше упоминаний о таинственной розе в дневнике не было. Собственно, в нём содержалось несколько строчек о событиях утра 30 апреля, но ничего важного — так, различные мысли молодой кокетливой девушки...

Иру так и не нашли. Неофициально сотрудники милиции обнадёжили родителей: учитывая историю с розой и увлечение дочери мистикой, не исключено, что у Иры психический сбой с расстройством памяти. Как знать, может, ваша дочь рано утром вышла из дома в беспамятстве и не смогла вернуться обратно? А вдруг она сейчас просто живёт в другом городе, быть может, — даже в другом конце страны, просто мы об этом ничего не знаем. Так что шанс на благополучное возвращение вашей дочери есть...

Уже несколько лет родители живут в ожидании дочери: регулярно звонят в милицию, посещают гадалок и экстрасенсов.

А вдруг она вернётся?

ТАЙНА НЕНЕЦКОГО ИДОЛА. История двадцать восьмая

Российские ученые и не подозревали, какие навлекают на себя неприятности, когда решили увести на Большую Землю древний тотемный идол...

Его нашла географическая экспедиция, побывавшая на острове Вайчаг в Баренцовом море. Идол стоял на краю могилы шамана, умершего в 50-х годах и обладавшего, если верить россказням старожилов, огромной силы. Колдун якобы мог топить корабли, вызывал землетрясения и штормы. При встрече с ним волки ложились на брюхо, а песцы ходили за ним следом, как домашние собачки...

Верить местным байкам или не верить — личное дело каждого, а вот семиметровый идол был вполне реален и вызвал огромный интерес у исследователей. Он был какой-то странный, не такой, как другие ненецкие идолы.

Обычно вырезанные на столбе лики духов и божеств расположены вертикально. К этому же была прикреплена горизонтальная перекладина с изображениями. И во все лица вбиты грозди. Неповреждённым осталось лишь одно — изображение черепа.

Учёные попросили у старожилов разрешение увезти идол на Материк, но получили отказ:

— Нельзя. Он принесёт горе на новом месте...

— Но мы заберём его ненадолго — всего на пару лет. Изучим, выставим в музее, а потом вернём обратно!

Уговоры и одаривание старейшин подарками наконец увенчались успехом. Разрешение было получено.

— Только надо сперва принести кровавую жертву, — поставили условие старики.

Учёные купили у оленеводов самого лучшего белого оленя. Старейшины забили его, мясо раздали жителям посёлка, а голову положили у подножия идола.

Экспедицию с острова должно было забрать научно-исследовательское судно «Академик Сергей Вавилов».

Чтобы доставить идол на борт, спустили катер.

Тут-то и началась чертовщина.

Едва катер коснулся воды, он стал тонуть. Оказывается, из днища выскочила пробка. Тросы ещё не успели отцепить, так что катер, наполненный водой, удалось сразу же поднять на палубу и устранить неисправность.

Всё утро была хорошая погода. Но когда катер с идолом вышел в море, погода испортилась. Начался шторм. Учёные и моторист не утонули просто чудом.

Руководитель экспедиции распорядился, чтобы идол поставили в его каюту. Сам ушёл спать в другую каюту.

Можете представить, что он испытал, когда проснулся и увидел, что идол стоит в метре от его койки!..

Что произошло — шутка коллег или морская качка каким-то невероятным образом переместила ненецкую реликвию на десять метров, — он не смог выяснять. Просто с тех пор стал запирать дверь на ключ.

Больше идол к нему не приходил.

Когда находку экспедиции выставили в московском институте культурных и природных исследований, сотрудники музея стали жаловаться на головные боли, вялость и резь в желудке.

Недели через две одна бабушка, посетительница, посмотрев на идол, посоветовала окропить его святой водой. Это предложение не вызвало иронической улыбки на лицах сотрудников музея. Нечто подобное они и сами хотели сделать. С тех пор, как в институте появился идол, обсуждение инцидентов, связанных с ним, стало общим поветрием. А бабка, выходя из здания, вдруг оступилась на ровном месте, упала и сломала ногу...

Другой посетитель, в прошлом — узник ЕУЛАЕа, рассказал, что в 1936-м году видел похожий идол на мысе Еребень. Расчищая территорию под строительство, тракторист уничтожил его и через некоторое время погиб страшной смертью. Во время работы ему показалось, что к гусенице что-то прилипло. Он вылез из трактора, стал осматривать гусеницы, а многотонная машина из-за подвижки грунта вдруг сдвинулась на метр. Этого оказалось достаточно, чтобы задавить водителя...

После очередного рокового стечения обстоятельств — участок потолка над тем местом, где стоял идол, обвалился — руководство института распорядилось наконец убрать его из экспозиции музея.

Институтский столяр сколотил ящик. Когда он укладывал идол в ящик перед отправкой в подвал, почувствовал сильную боль в глазах. На следующее утро не смог найти дрель.

— А ты спроси у идола, — посоветовал один сотрудник.

Открыв ящик, столяр обмер: дрель была внутри...

В Москве идол не пробыл и года. Руководитель экспедиции вдруг получил письмо от старейшин и узнал, что на острове Вайчаг не всё благополучно с тех пор, как их покинула тотемная реликвия: песец перестал ловиться, олени мрут, рыба ушла от острова, в селении многие болеют...

С первой же оказией идол вернули в родные края.

И чертовщина сразу же прекратилась. И в институте, и на далёком острове в Баренцовом море...

ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ ОХРАНЯЕТ КЛАД СТЕПАНА РАЗИНА. История двадцать девятая

Приведение до смерти напугало археологов, которые проводили раскопки в подвалах Аксайской таможни...

Когда-то — в XVII и XVIII веках — таможня имела важное государственное значение и являлась филиалом Аксайской крепости. Теперь — историко-культурное: здание входит в состав Аксайского литературно-краеведческого музея.

Белые каменные стены, которые в своё время посещали князь Потёмкин и Александр Суворов, хранят немало тайн, будоража фантазию как обывателей, так и историков-профессионалов.

Особый интерес вызывают подземелья. Краеведы любят рассказывать легенды о подземных ходах, которые тянутся от таможни на многие километры. Якобы их прокопали казаки, чтобы иметь возможность в случае осады незаметно для врага покидать крепость и возвращаться в неё.

Тут надо сразу оговориться: речь идёт именно о подземных ходах, ведущих в Аксай, в Ростов и даже в Новочеркасск, а не о лазах длиной в сто-двести метров. Несколько из них обнаружены и частично раскопаны. Ещё о паре лазов историки знают только на основании архивных документов.

Когда я два года назад побывал в Аксайской таможне, сотрудники музея в разговоре небрежно указывали на стены:

— Вот здесь должен быть лаз. А ещё один — вон там, за статуей Суворова.

— Почему же их до сих пор не раскопали?

— Лазы засыпаны просевшей почвой. Здесь она с большим содержанием глины. За века почва окаменела. По прочности — почти как гранит. Надо много времени и сил, а у нас, служащих музея, и без того хватает обязанностей...

Это, разумеется, правда. Но мне доводилось слышать и другое мнение, неофициальное: в таможне слишком сильная некротическая энергетика, там регулярно происходит всякая чертовщина, а время от времени видят приведений. Во всяком случае, сотрудники музея, спускаясь в подземные помещения по служебной надобности, стараются здесь долго не задерживаться.

За десятилетия ветераны музея не смогли припомнить ни одной попытки кладоискателей проникнуть в подземелья. Их не соблазнишь даже преданиями о кладе Степана Разина, который якобы спрятан где-то здесь. Во всяком случае, такой вывод можно сделать на основании документов.

Несколько лет назад архивные изыскания получили научное подтверждение. Специалисты Новочеркасского политехнического университета произвели ультразвуковое обследование грунта в нескольких участках подземелья.

Результаты сканирования превзошли самые смелые ожидания: была обнаружена полость, в которой или под которой находится какой-то массивный металлический предмет. По мнению экспертов, его вес около ста пятидесяти килограммов.

Что это? Неужели сундук, окованный железом? А если и сундук, то что в нём? Неужели легендарный клад Степана Разина, оставленный здесь в далёком 1670 году?

Научный интерес, а не жажда обогащения, завладел сотрудниками музея. Наконец, все организационные вопросы были решены, и группа энтузиастов из Новочеркасского политеха приступила к раскопкам.

В узком раскопе одновременно могли работать только двое. Остальные ожидали своей очереди, чтобы подменить уставших товарищей.

Как рассказывали очевидцы, работа спорилась, несмотря на плотный грунт. Казалось, ещё немного — учёные сделают открытие...

Когда до цели оставалось метра два, начались необъяснимые явления. Сперва в тишине, царящей в подземелье, стали слышаться шорохи. Потом лица всех присутствующих коснулось дуновение воздуха.

Было непонятно, кто или что производит эти дуновения. Переглянувшись, историки продолжили раскопки.

И тогда из бокового раскопа (кстати, тупикового) вдруг вышла женщина в белых ниспадающих одеяниях. Она была полупрозрачная. Сквозь неё можно было разглядеть противоположную стену!..

Археологи испытали такой страх, что тут же выбежали не только из подземелья, но и вообще из здания Аксайской таможни.

До места, где предположительно находится клад Разина, осталась всего пара метров грунта, но за время, прошедшее с момента появления призрака в белом, никто из археологов не нашёл в себе решимости спуститься в раскоп и завершить начатое дело.

Они боятся стража.

ФЕНОМЕН «СВЯТОГО АЛКАША». История тридцатая

Что такое плащаница, знают все — вне зависимости от религиозных убеждений. Христианская реликвия хранится в Ватикане. Лишь по большим праздникам верующим показывают оттиск тела Христа, непостижимым образом запечатлевшийся на грубой ткани.

Как знать, может, после того, что случилось в Екатеринбурге 13 февраля, загадка будет разгадана или учёные хоть на полшага приблизятся к пониманию феномена...

В отличие от Христа, екатеринбуржец Геннадий Л. прожил не 33, а 52 года и при жизни ничем себя не проявил.

Он был тихим; незаметным, добрым. Любил детей и братьев наших меньших. В общем, это был обычный среднестатистический россиянин, подверженный самому распространённому недугу — алкоголизму.

После сорока он окончательно спился. Когда пьянство перерастало в многодневный запой, родственники отводили его в наркологическую клинику. Вскоре Геннадия, регулярно попадавшего на лечение раза три-четыре в год, там знали все — от врачей до санитарок. Теперь, правда, называют «Святым Алкашом».

Когда одиннадцать лет назад Геннадий сошёлся с женщиной и уехал с ней на Север, родственникам показалось, что это пойдёт ему на пользу. Екатеринбуржец действительно стал меньше пить. Но меньше — это не означает, что вообще завязал. В конце концов, жене надоел пьющий муж, они расстались, и Геннадий вернулся в родной Екатеринбург.

Разрыв он переживал очень тяжело. Пил месяц, начав с водки, а когда деньги стали заканчиваться, перешёл на жидкость для мытья ванной. А эта штука — фактически яд из-за содержания в ней нашатырного спирта.

13 февраля его доставили в наркологическую больницу, чтобы вывести из затянувшегося запоя. Геннадия колотило, он невнятно жаловался на плохое самочувствие. Оно и не удивительно — от такой-то «диеты»...

Первым делом ему поставили капельницу. Геннадию явно полегчало. Он попросил у мамы чего-нибудь поесть. А потом его снова скрутило, да так, что пришлось отправить в реанимацию.

— Он умирал тихо, — вспоминали медики. — Только в бреду всё время упоминал Богородицу...

Сорок минут врачи бились за его жизнь, но к одиннадцати часам вечера Геннадия не стало.

На каталке его труп пролежал до утра. Потом тело сняли с каталки, чтобы доставить в морг, и санитарки ахнули: на алюминиевой поверхности был какой-то рисунок.

Потом оттиск разглядывали много раз, но первое впечатление оказалось верным. Каким-то непостижимым образом металл запечатлел грудную клетку Геннадия и его лицо, искажённое от ужаса и боли — надо полагать, в момент агонии, когда душа отделялась от тела.

Санитарка попыталась стереть отпечаток с каталки, используя для этого самые разнообразные чистящие средства. Она исцарапала поверхность, но Изображение осталось. Казалось, будто мощный выброс энергии в момент отделения души от тела запечатлел его на всю толщину алюминиевой поверхности.

Каталку заперли в туалетной комнате, время от времени показывая любопытствующим — как учёным, так и просто знакомым, которые хотели лично убедиться в достоверности того, о чём говорят в городе. Побывали даже гонцы из местного управления ФСБ.

Об одном визите в больницу следует рассказать особо. Каталку захотели изучить местные физики. С собой они принесли прибор, фиксирующий электромагнитное поле.

Алюминий — металл немагнитный. Тем не менее, прибор показал, что контуры тела, оставшиеся на каталке, намагничены.

К одному чуду, ставящему под сомнения систему научных знаний в физике и биологии, прибавилось другое...

Несколько дней физики, ошеломлённые своим открытием, измеряли напряжённость магнитного поля с поверхности каталки миллиметр за миллиметром. Потом составили трёхмерные диаграммы. В двухмерной проекции они увидели контуры тела, в трёхмерной — нечто, напоминающее египетский саркофаг.

На сороковой день изображение несколько потускнело. Если оно исчезнет после года со дня смерти Геннадия, то можно будет не сомневаться: уральская плащаница — так в России уже называют медицинскую каталку — действительно является материальным свидетельством существования души...

В КВАРТИРЕ ПОСЕЛИЛАСЬ ДУША УМЕРШЕГО ? История тридцать первая

Ростовчанин, живущий в одном из микрорайонов Северного жилого массива, достал все инстанции жалобами на сверхъестественные явления, происходящие в его квартире...

Виктор К. с семьёй живёт в квартире на улице Добровольского более десяти лет. Квартира хорошая, улучшенной планировки. Дом, в котором она находится, — типовая панельная девятиэтажка.

Несколько месяцев назад в квартире начало происходить что-то необъяснимое с научной точки зрения. В центре гостиной, причём в любое время суток, постоянно слышен какой-то монотонный ноющий звук.

Когда он появился, из квартиры сбежала кошка. Все живущие здесь постоянно страдают от головных болей и подавленного состояния. Но больше всего угнетает, что никто не может понять причину этого звука.

Сперва Виктор грешил на соседей. Впрочем, соседи, которых он приглашал зайти в гости, были неподдельно удивлены, лично ознакомившись с феноменом. В их квартирах ничего подобного нет.

Потом жильцы вспомнили, что около года назад к ним обращался агент из одной риэлтерской фирмы, предлагая продать квартиру. Хоть деньги предлагались хорошие, предложение было отклонено. Неужели их решили «уговорить» таким вот способом?

Виктор побывал у риэлтеров. Там очень удивились и ответили, что во-первых, работы хватает, во-вторых, актуальность того предложения давно уже прошла, в-третьих, они как-то даже представить не могут, как подобную штуку можно осуществить технически...

За месяцы, в течение которых жильцов третирует загадочный шум, глава семейства побывал во всех инстанциях, какие только существуют, — от службы спасения «060» до районной санэпидемстанции и экстрасенсов.

Несколько раз, реагируя на жалобы и обращения, квартиру посетили проверяющие — от участкового и работников жилищно-эксплуатационного управления до экспертов с одной из кафедр госуниверситета.

Все визитёры убедились, что Виктор — не сумасшедший, явление реально существует. Звук в центре гостиной можно записать на магнитофон, но измерить приборами силу звука и частоту колебаний не получается.

Сотрудники ЖЭУ считают, что причина феномена — резонанс, вызванный конструктивными особенностями самого дома. У экстрасенсов другое мнение. Неподалёку находится городское кладбище, и в гостиной поселилась душа недавно умершего.

Виктор пригласил батюшку. Квартиру окропили святой водой, но это не помогло.

Что дальше будет — одному Богу известно.

НЛО — ПРЕДВЕСТНИК БЕДЫ ? История тридцать вторая

С 1 по 4 июня 1999 года над Ростовом висел неопознанный летающий объект, похожий на светлое пятно, по которому время от времени прокатывались радужные пятна и кольца.

Видели его, без преувеличения, тысячи горожан. Для этого достаточно было выглянуть в окно, когда стемнеет, и посмотреть в сторону зоопарка. Наиболее любопытные поднимались на крыши с фотоаппаратами и биноклями.

Не хотелось бы пугать ростовчан, но появление в небе над городом любого плазмоида — очень недобрый знак.

Все мы помним трагедию на кагальницком переезде, когда электровоз столкнулся со школьным автобусом. Сотрудники научно-исследовательского центра «Энио», проводя расследование, узнали от педагогов школы, что месяца за два до аварии над школой долго висел зелёный шар...

Совпадение?

Несколько лет назад бригада рыбаков на реке Миус, вытягивая сети из воды, была оторваны от работы появлением в небе шара. Через пару недель рыбаки ослепли — почти вся бригада. Медики посчитали, что слепота — результат пищевого отравления. Дескать, несвежей рыбы поели... Другого объяснения они дать не смогли.

Неужели это тоже совпадение?

Вряд ли.

Только видеозаписей с рассказами очевидцев о наблюдении неопознанных летающих объектов или контактов третьей степени в НИЦ «Энио» накопилось столько, что они не умещаются в металлическом шкафу.

Впору снимать сериал «Секретные материалы» на донской фактуре.

ПРИЗРАК УКАЗАЛ НА МОГИЛУ МОНАХА. История тридцать третья

Стечение мистических знамений привело к открытию одной из загадок Николо-Зарецкого храма...

Прошлым летом священник отец Сергий шёл по центральным улицам Тулы. Вдруг что-то потянуло его сделать крюк и зайти в Николо-Зарецкий храм. Едва он оказался в храме и ступил на каменную прокладку, явственно услышал голос. Голос произнес:

— Здесь покоится иеромонах Ефросин...

Впечатление было настолько сильное, что отец Сергий испытал беспокойство. Его состояние пришло в норму лишь после того, как он побывал на приёме у владыки Алексея, архиепископа Тульского и Белевского, и попросил разрешения на раскопки. Разрешение было получено.

Впрочем, голос в храме — это было первое знамение, но не последнее. На рассвете того дня, когда должны были начаться раскопки, появился призрак монаха с капюшоном на голове. Монах перекрестил алтарь и растворился в воздухе.

После этого отец Сергий не сомневался, что при раскопках он обязательно что-то найдёт. И действительно, под каменной кладкой покоились останки. Судя по фрагментам сгнивших одеяний — священника.

Когда-то могила XVII века — её древность определили по пуговицам на одежде — была осквернена. Святотатцы переломали кости, лежащие в гробу, и разбросали их по склепу. Наверное, именно это не давало покоя духу монаха Ефросина...

Оказалось, что не только это. Когда монахи Николо-Заречного храма хотели вновь замуровать склеп, началось таинственное свечение. Оно длилось шесть секунд и было зафиксировано видеокамерой. Запись бесстрастно констатировала, как свечение, вспыхнув, сжалось до точки, указав на одну из стен. Каменную стену проломили. В нише нашли свод черепа.

Когда останки монаха Ефросина перенесли в храм, начались чудеса. Почерневшие мощи очистились от гнили до золотистого цвета и стали благоухать. Из металлического листа, на котором стоял гроб с останками, стал сочиться миро.

Известны многочисленные случаи исцелений. Мощи помогают избавиться от алкогольной зависимости, рассасывают доброкачественные опухоли, а одна женщина, считающаяся бесплодной, смогла забеременеть...

Кроме отца Сергия, призрак монаха Ефросина являлся другому священнику. В феврале, когда отец Виктор молился в алтаре, вдруг появилась фигура в балахоне. Она постояла немного, наклонилась над жертвенником и исчезла, когда выходила из алтаря...

По мнению историков, склеп, обнаруженный в храме, принадлежит монаху, который служил вере и господу в тульской церкви и умер около 1700 года. Через тридцать лет его останки были перенесены в Николо-Зарецкий храм.

Только одно смущает священников: им до сих пор не удалось обнаружить в документах упоминание о монахе по имени Ефросин...

ПРИШЕЛЬЦЫ ВОРУЮТ У РОСТОВЧАН ОРГАНЫ. История тридцать четвёртая

Когда-то, в начале девяностых, социологи проводили опрос среди москвичей. Среди вопросов был и такой: «Если сейчас опустится летающая тарелка и пришельцы предложат вам лететь в другую галактику, вы полетите?». Три четверти опрошенных сказали, что полетят, не задумываясь. Дескать, это очень интересно и другого такого шанса побывать в другой галактике у них не будет.

Между тем уфологи, занимающиеся изучением НЛО не первое десятилетие, давно разработали правила поведения при встрече НЛО. Суть их сводится к простому тезису: увидел тарелку — беги от неё, не оглядываясь, мысленно твердя своё нежелание контактировать... Успеешь убежать — твоё счастье. Не успеешь — пеняй на свою нерасторопность. А уж приближаться к месту посадки — избави боже...

Для пришельцев мы, земляне, вовсе не братья по разуму. В лучшем случае мы — меньшие братья. И точно так же, как земные учёные проводят эксперименты на свинках, собачках и мышах, пришельцы «работают» с нами.

В Ростовской области есть как минимум два десятка человек, ставших жертвами инопланетных экспериментов. На самом деле число «подопытных кроликов» среди жителей нашего города, вероятно, много больше, но доподлинно известны только трое. У них отсутствуют, без следов хирургического вмешательства, парные органы. Это подтверждено медицинскими заключениями.

Вот два наиболее типичных случая.

Тамара К., жительница Чалтыря, по образованию сама медик, педиатр. Несколько раз видела светящиеся шары в небе. Стояла, с любопытством рассматривала их. А однажды ночью ей приснился сон, будто комната, в которой она спала, озарилась ярким светом, появился высокий чёрный мужчина и предложил куда-то пойти. Она смутно запомнила всё, что произошло потом. Кажется, её обследовали в ярко освещённой комнате с белыми стенами, делали какие-то медицинские процедуры...

Утром, проснувшись, она обнаружила на руке след как бы от внутривенной инъекции. Это было единственным подтверждением того, что всё случившееся той ночью не приснилось, а было на самом деле. Весь день она хотела показать кому-нибудь руку, но в последний момент её что-то сдерживало. А к вечеру след от укола исчез.

Через пару лет после случившегося она родила ребёнка. Один из первых вопросов врачей в роддоме был: «Вам делали когда-нибудь гинекологическую операцию?». Тот же самый вопрос задавали родственникам. И родственники, и сама Тамара ответили, что таких операций не было.

Оказалось, что некто удалил у неё половину яичников.

С Александром Б., живущим на проспекте Коммунистическом в Ростове, приключилось нечто в том же роде. 44-летнему мужчине приснилось, будто однажды ночью лучом света его вытянуло из дома. Пришельцы сделали ему какую-то хирургическую операцию и отпустили. Вскоре после этого Александр почувствовал себя плохо и был вынужден обратиться в больницу.

Рентгенограмма выявила, что у мужчины фактически нет левого лёгкого. Следы хирургического вмешательства отсутствовали.

Немного поколебавшись, врачи сделали заключение, что левое лёгкое исчезло «за счёт плеврологического спазма» (выписка из истории болезни).

А что им ещё оставалось делать? Не признаться же, в самом деле, что лёгкое у мужчины было вырезано для неизвестных целей хирургами настолько искусными, что не осталось на теле даже рубцов...

Как считают уфологи, в большинстве случаев «подопытные кролики» не помнят, что кто-то им что-то вырезал или, наоборот, вживил. Только в очень редких случаях люди помнят о случившемся, но воспоминания эти обрывочные, нечёткие и больше всего напоминают сон.

Бедные мы, бедные подопытные кролики...

ПОЛТЕРГЕЙСТ В САЛЬСКЕ. История тридцать пятая

Непонятная сила вот уже полгода выживает семью из частного дома на улице Крупской...

Когда двенадцать лет назад Усовы (фамилия изменена. — Прим. А.М.) покупали дом, они, разумеется, увидели, что стены его во всех комнатах изрисованы крестами.

— Это зачем? — спросили они владелицу дома, бабушку лет семидесяти.

— От злых духов, — был ответ.

Усовы пропустили эти слова мимо ушей. Бабушка была старенькая. Судя по количеству икон, немного не в себе на религиозной почве. Вот и «расписала» стены...

О том, что прежние владельцы дома прожили в нём всего год и были уступчивы в торге, они вспомнили осенью 2003 года, когда начала твориться всякая чертовщина.

Всё началось с того, что в семь часов вечера, когда вся семья села перед телевизором, в доме «вырубился» свет. Не работало всё. Сын Николай пошёл смотреть пробки, но они были в порядке. Выключатели — тоже.

В течение двух часов электричество то появлялось, то вновь исчезало. При этом, выглянув в окно, Усовы видели, что на улице и в соседних домах свет горел бесперебойно.

С тех пор подобное случалось в доме каждый вечер...

Усовы тогда ещё были материалистами. Они решили, что всё происходящее — результат неисправности проводки, и вызвали электриков.

Электрики проверили проводку. Она была в порядке. Но едва они ушли из дома, к аномальным явлениям добавилось другое: разом побилась вся посуда. Как на кухне, так и в гостиной.

Потом в комнатах стали появляться бумажки с мужскими и женскими именами, написанными корявым почерком. Участковый, побывав в проклятом доме, посоветовал обратиться в церковь.

Так и сделали. Отец Владимир освятил дом, и таинственные проявления бесовщины прекратились на неделю. А потом вдруг загорелись занавески на кухне и будка с собакой.

Явления полтергейста обычно происходят в домах, где живёт подросток, вступающий в стадию полового созревания. В семье Усовых такой подросток есть — это 12-летний внук Олег. Но установить связь между Олегом и происшествиями не удалось: они происходили и в те дни, когда внука не было дома...

Зато именно Олег ошарашил родителей, однажды заявив:

— А мы здесь не одни. Кроме нас, в доме живут ещё двое, парень и девушка. Они говорят, что у нас под домом два трупа...

И мальчик подробно описал являющихся ему призраков.

Усовы перерыли весь подвал, рискуя повредить фундамент. Они ничего не нашли и пребывают в отчаянии.

Таинственные явления продолжаются...