Честный Эйб

Эйб и его лодка

Сначала на горизонте появляются два столба чёрного дыма. Потом видны две длинные трубы, сидящие рядом, как близнецы в коляске. Потом появляется корпус парохода. Это двухпалубный, приземистый плавучий дом с галереей, весь увешанный флажками… Два могучих колеса пенят воду реки Огайо. На рубке написано золотом название: «Поль Джонс».

Пароход идёт «сверху», из Цинцинна́ти, к юго-западу, до Ке́йро, где два десятка пассажиров пересядут на другой, большой пароход, который повезёт их по Миссисипи, до Нового Орлеана. Вот они, эти пассажиры, важные господа в цилиндрах и разодетые дамы из восточных штатов, в широчайших юбках, похожих на колокола, в шляпах с перьями, с кружевными зонтиками в руках. Они щурят глаза то на заросший лесом северный берег штата Индиана, то на южный луговой берег штата Кентукки. «Мой бог, какая глушь! — говорят они. — Неужели мы и здесь будем причаливать? Послушайте, капитан!»

— Нет, леди и джентльмены, — отвечает щеголеватый капитан в синей фуражке с галуном и в галстуке «бабочкой», высовываясь из рубки, — здесь нет пристани, но мы берём пассажиров, если они подадут сигнал с берега…

— Перевозчик! Эй, перевозчик!

Эйб вздрогнул. Перевозчик — это он, Эйб. Два господина машут ему платочками издали.

— Можешь доставить нас к борту парохода, мальчик?

— Куда угодно, сэр!

— Не опрокинешь?

— Это напоминает мне, сэр, рассказ об одном ирландце, которого спросили, может ли он оседлать лошадь. Он ответил: «Да, сэр, если лошадь не возражает».

Толстый господин в цилиндре, надетом набок, воззрился на Эйба с удивлением:

— Ты бойкий парень. Возьми наши чемоданы, и поедем.

И толстяк замахал платком пароходу.

— Я сам возьму свой чемодан, — с опаской сказал второй господин. У этого на голове красовалась широкополая шляпа, а из-под сюртука выглядывал необыкновенно пёстрый жилет.

— Эта лодка принадлежит твоему отцу? — спросил он.

— Нет, сэр. Я служу у мистера Тэйлора подручным. Ему принадлежит весь перевоз и таверна, в которой вы изволили пить ром.

— Откуда ты знаешь, что мы пили ром? — спросил пассажир в шляпе.

— По запаху, сэр.

— Однако это неглупо! — воскликнул пассажир в цилиндре. — Послушай, мальчик, как тебя зовут?

— Авраам Линкольн, сэр.

— Из тебя выйдет толк. Если у тебя будут препоны в жизни, обратись ко мне. Меня зовут Джеймс Па́уэлл, я владелец плантации на кентуккийском берегу. Когда ты вырастешь, я сделаю тебя конторщиком или даже управляющим плантацией. Кто знает?

— Слушаю, сэр. Весьма благодарен, сэр.

— Это надёжная лодка, мальчик? — спросил господин в шляпе, пробуя ногой борт.

— Не беспокойтесь, сэр, я сам её делал.

Толстяк в цилиндре расхохотался.

— Раз он сам её делал, значит, всё в порядке! Вы слышали, Прайс?

— Я не люблю смышлёных, бойких мальчуганов из северных штатов, — сказал Прайс, — там, в сущности, нет джентльменов — одни неотёсанные фермеры.

— При вашей профессии вам, конечно, не приходится любить северные штаты, Прайс. Видишь ли, мальчик, этот человек торгует неграми. У него в чемодане куча денег.

— Ну, ну, потише, — кисло сказал господин в шляпе.

— Кого вы боитесь, Прайс? Авраама Линкольна? Он, вероятно, честен, как все фермеры из Индианы.

— А всё-таки, — пробурчал Прайс, — зачем болтать о моей профессии?

Пароход дал пронзительный свисток и выпустил красивую белую струю пара. Прозвонил колокол. Колёса завертелись в обратную сторону и подняли волну пены. «Поль Джонс» остановился.

— Прямо к борту, Авраам! — скомандовал толстяк.

Эйб направил лодку наперерез волне. С борта бросили конец и подтянули лодку вплотную к корпусу парохода. Несколько пар услужливых рук приняли чемодан толстяка и помогли ему самому взобраться на нижнюю палубу. Его спутник, однако, не пожелал отдать свой чемодан в чужие руки. Он поставил свой драгоценный груз на палубу и легко перепрыгнул вслед за ним.

— Прощай, Авраам! — крикнул он.

— Позвольте, сэр, а деньги?

Прайс стал рыться в многочисленных карманах своего пёстрого жилета. Толстяк насмешливо следил за ним.

— Проще было бы достать деньги из чемодана, Прайс, — заметил он.

— Мистер Пауэлл, я же просил вас…

— Ладно, — сказал толстяк и бросил монету на дно лодки, — отправляйся, Авраам! Ты мне понравился!

На пароходе снова зазвонил колокол. «Поль Джонс» заработал колёсами и ушёл в синюю таинственную даль, на юго-запад, туда, где Огайо впадает в Миссисипи.

Эйб долго качался в лодке на волне, поднятой пароходными колёсами. Он с удивлением осматривал монету, брошенную толстяком.

Это был доллар. Целый доллар!

За перевоз обычно платили гроши. Доллар был для Эйба большим состоянием. Он не заработал бы столько и за неделю. Вообще он видел доллар всего несколько раз в жизни.

— Однако это замечательно, — сказал он. — Это точь-в-точь, как с тем рыбаком, который нашёл в желудке у дохлой рыбы золотое кольцо.

Эйб направил свою лодку к берегу. Там его ждали две пары любопытных глаз. Это были двенадцатилетний рыжий, голубоглазый Том Белл и его сестра Маргарет — веснушчатая девочка с круглыми, светлыми глазками и выцветшими на солнце бровями. Брови у неё всегда были высоко подняты, и лицо поэтому казалось удивлённым.

Эйб деловито выскочил на берег и вытащил свою лодку носом на песок. В присутствии малолетних он чувствовал себя чем-то вроде капитана корабля.

— Хорошо ходит твоя лодка, Эйб? — спросил Том.

— Отлично, — отозвался Эйб, — скользит, как по маслу.

— А можешь ты доплыть на ней до Миссисипи?

— Пожалуй, могу, — согласился Эйб, — но в дальние путешествия лучше отправляться на плотах.

— Или на пароходах, — добавила Маргарет.

— Ну, пароходы для важных господ, — сказал Эйб. — Притом не имеет смысла платить деньги, когда едешь вниз по течению. Тут достаточно плота. Вверх по течению — это другое дело.

— Дай лодочку покататься, Эйб, — сказала Маргарет тонким голоском.

— Дети, — важно сказал Эйб, — я ведь вам никогда не отказывал и даже научил вас грести и править. Но я не могу позволить вам кататься одним. Я сейчас очень занят с мистером Тэйлором. Дело в том, что я заработал доллар.

Вечно поднятые брови Маргарет подскочили ещё выше.

— Покажи, — пролепетала она.

Эйб показал им серебряный доллар с изображением женщины в колпачке и надписью: «Соединённые Штаты Америки».

— Кто эта дама? — спросил Том.

— Это богиня свободы. Мы живём в свободной стране.

— Значит, у нас все люди свободные?

Эйб кивнул головой с таким видом, точно ему надоело отвечать на праздные вопросы.

— А Тоби? — продолжал Том.

— Какой Тоби?

— Черномазый Тоби с того берега. Он говорит, что свободные люди — это только белые, а он не свободный.

— Гм, это сложный вопрос, — сказал Эйб. — Дело в том, что Тоби не из нашего штата. В Кентукки негры работают на плантациях. Они принадлежат хозяевам.

— Значит, у нас не все люди свободные?

— Какой ты упрямый парень, Том! Конечно, у нас не все свободны, но всё-таки страна у нас свободная.

— Не понимаю, — сказал Том, — объясни, пожалуйста.

— Ну, видишь ли, — с трудом проговорил Эйб, — вот, скажем… В лесу много птиц, не правда ли?

Брат и сестра утвердительно кивнули головами.

— Твой папа ходит на охоту? Не так ли? Он убивает каждый раз по нескольку птиц. Но значит ли это, что твой папа враг птицам?

— Нет, не значит, — нерешительно проронил Том.

— Ну вот, — сказал Эйб, чувствуя, что его объяснение не очень убедительное, — твой папа убивает птиц, потому что ему хочется кушать. А на деле он любит птичек. Так и с неграми.

— Значит, можно любить негров? — спросила Маргарет.

— Гм… Мой отец говорит, что негры тоже люди.

— А почему же мистер Тэйлор говорит, что негры животные и любить их нельзя?

— Ну, знаешь ли, у разных людей разные мнения, — заметил Эйб, — и, кроме того, нельзя забывать, что негры принадлежат своим хозяевам, как стулья или шляпы. Разве хорошо любить чужой стул или шляпу?

Сделав такой вывод, достойный самого рассудительного героя из книг, Эйб зашагал к дому Тэйлора.

Тэйлор был и фермером, и паромщиком, и дела его шли недурно. Мимо его дома проходили пароходы, лодки, гружённые овощами, плоты с бочками солёной свинины. Но всё это было мелко по сравнению с караванами «плавучих домов», барж, шаланд и огромных плотов с хижинами, идущими на запад, на новые участки. Возле этих речных хижин женщины стирали бельё, а на баржах резвились дети. Все они останавливались около дома Тэйлора, выспрашивая о ценах, об урожаях, о фарватере полноводной Огайо. Некоторые покупали еду, другие продавали домашние вещи и многие выпивали рюмочку-другую виски, джина или, на худой конец, местной яблочной настойки. («Впереди много акров плодородной земли, авось и мы разбогатеем!») Так что Тэйлор жил бы совсем хорошо, если б не злоба против братьев Диллов, которая никогда не давала ему покоя.

Братья Диллы были тоже паромщиками и жили в штате Кентукки, на южном берегу Огайо, километрах в трёх от перевоза Тэйлора. Чтобы не мешать друг Другу, Тэйлор и Диллы сговорились перевозить пассажиров на разных участках реки. Но Тэйлор клялся, что братья тайно высаживают кентуккийских пассажиров за мыском, возле его фермы, потому что отсюда ближе до дороги, ведущей на север. Вот и сейчас Тэйлор возвышался возле берега Огайо с ружьём за плечами и со старой подзорной трубой. Он внимательно изучал противоположный берег, чтобы застать братьев Диллов на месте преступления. Но река была пустынна.

— Эйб, ты их не видел за мысом? — спросил он.

— Нет, мистер Тэйлор. Но я заработал доллар.

Тэйлор опустил трубку.

— Доллар? — переспросил он. — Покажи!

Эйб показал серебряный кружок и рассказал о своих пассажирах.

— Это Пауэлл тебе дал? Ну и расточительный человек этот Пауэлл! Впрочем, он нынче получил порядочные деньги от Прайса. Сделка-то состоялась у меня в доме… Знаешь что, Эйб? Из уважения к твоим родителям и по тому случаю, что ты честный парень, я отказываюсь от своей доли за перевоз. Тем более, что ты возил этих господ на собственной лодке. Этот доллар — твой!

Итак, Эйб Линкольн стал обладателем доллара. Он не собирался тратить его на пустяки. Другой мальчик накупил бы у проезжего коробейника сластей или зарядов для фейерверка, но Эйб решил купить на эти деньги книг.

— Не забудь опрокинуть лодку днищем вверх, — сказал Тэйлор, — нынче будет дождь. Видишь, на северо-западе тучи?

…Да, именно книг! Правда, не так-то легко было достать книгу в этих местах, здесь книги были редкостью. Пожалуй, придётся ждать несколько месяцев, пока кто-нибудь из пароходных пассажиров не согласится продать какой-нибудь томик из своего багажа.

Ах, эти счастливые люди, разъезжающие по своим делам! Они свободны, как птицы! Они появляются из синеватой дали и исчезают в туманной дымке реки. Они не прикованы к месту, они передвигаются из штата в штат по великой речной дороге. Они часто видят такие города, как Новый Орлеан и Цинциннати, а некоторые побывали даже в Вашингтоне. И везде они встречаются с тысячами людей, самых разнообразных, хороших и плохих, они слышат про множество событий, о которых не пишут ни в книгах, ни в газетах.

Как хорошо видеть этот большой мир своими глазами! Как хорошо ранним утром стоять на носу парохода и следить за тем как освещается и раздвигается горизонт и возникают всё новые гудящие народом пристани!

К вечеру действительно разыгралась непогода. Неожиданно хлынул дождь. Ветер гнал воду против течения. К восьми часам вечера все окрестности скрылись в кромешной тьме. Слышны были только вой ветра и суматошный плеск волн. Никто не видел, как две фигурки, закутанные в одеяла, выскользнули из дома через крышу и, шлёпая по лужам, побежали к реке. Это были Том Белл и сестра его Маргарет.

Они остановились на берегу Огайо. Вода шумела под бревенчатым настилом лодочной пристани. Капли дождя барабанили по доскам.

— Откуда ты знаешь, что это будет сегодня? — спросила Маргарет.

— Я слышал от доктора Э́ллена.

— Это который против пьянства?

— И против рабства.

— А почему тётя Рэ́чел говорит, что он сумасшедший?

— Он не сумасшедший. Он из восточных штатов. У них там много таких.

— А кто ему сказал?

— Не знаю. Кто-то из местных негров. Они знают всё, что делается на том берегу. Доктор сказал: «Я дам доллар тому, кто приведёт ко мне этого Тоби. Дай бог ему переплыть через Огайо, а уж я о нём позабочусь».

— Откуда доктор знает, что Тоби продан?

— Ему сказал паромщик Тэйлор. Этого Тоби продали в его присутствии торговцу неграми Прайсу за восемьсот долларов. Сегодня Тоби должны были увезти на Юг, но он бежал в лес. Ночью он попытался переплыть через реку. Но когда…

Маргарет задумчиво поглядела на чёрную, бурлящую воду Огайо.

— Доктор так и сказал: «Я дам доллар тому, кто приведёт ко мне этого Тоби»? — спросила она.

— Так и сказал. Я сам слышал.

— Том, — сказала Маргарет, — а ведь это нехорошо.

— Что нехорошо?

— Ты собираешься помочь беглому негру. Это всё равно что украсть чужую вещь.

Том молчал несколько минут.

— Доктор не станет брать чужую вещь. Раз доктор сказал, значит, можно.

— Вот тётя Рэчел и говорит, что он сумасшедший, — прошептала Маргарет.

Том не ответил. Он пристально смотрел вдаль. Ветер донёс с реки какой-то странный звук — не то скрип уключин, не то сдавленный человеческий крик.

— Том, — сказала Маргарет, — пожалуй, нужно зажечь фонарь.

Зажечь фонарь под дождём нелёгкое дело. У Тома были всего две серные спички — величайшая ценность, которую он с трудом выпросил у матери. Первая спичка погасла от порыва ветра. Вторая, с большой осторожностью зажжённая под одеялом, сделала своё дело, и фитиль загорелся тусклым, жёлтым огоньком.

Том поднял фонарь и взмахнул им над головой. С реки снова донёсся тот же звук. Теперь уже можно было с уверенностью сказать, что это человеческий голос.

— Это Тоби, — сказала Маргарет. — Он раздобыл лодку.

Том продолжал сигнализировать фонарём. Струи дождя стекали по закопчённому стеклу. На реке ничего не было видно.

В доме паромщика Тэйлора погас последний огонёк. Кругом воцарилась настоящая ночь. Дождь хлестал с неослабевающей силой. Волны зловеще шлёпали о столбы пристани. Ветер наносил облака водяных брызг.

— Его нет, — пробурчал Том, опуская фонарь. — Он пропал.

— Может быть, его отнесло течением? — сказала Маргарет. — Если мы унесём фонарь, лодку может пригнать обратно на берег Кентукки. Он же ничего не видит в такой темноте. Послушай, Том…

Она остановилась. С реки снова донёсся голос. На этот раз отчётливо можно было разобрать одно слово — «помогите».

— Лодку опрокинуло, — сказала Маргарет.

Том поставил фонарь на землю.

— Что делать? — проговорил он растерянно.

— О Том, только не уходи! Он, наверно, тонет? О Том!

— Я не собираюсь уходить, — сердито отозвался Том, — но я плохо плаваю и не могу ему помочь.

— О Том! Возьмём лодку Эйба Линкольна!

— Лодку Эйба? А что скажет Эйб?

— Ничего не скажет. Эйб очень добрый. Он не рассердится.

— Брать лодку без позволения?

— Том, разве сейчас есть время просить позволения? Человек тонет! Если ты боишься, я возьму лодку и поеду за ним!

— Маргарет Белл! — очень сердито произнёс Том. — Ты думаешь, что твой брат струсил?

Он решительно зашагал по мокрому песку к тому месту, где лежала днищем вверх маленькая плоскодонка Эйба. Маргарет побежала за ним.

Они перевернули лодку без труда, нашли вёсла и столкнули судёнышко в воду.

— Оставайся здесь, — сказал Том.

— Я с тобой, Том, — проронила Маргарет.

— Оставайся здесь, — повторил Том, — делай, что тебе велят старшие. (Том был старше Маргарет на год.) Возьми у меня фонарь и держи его повыше, чтоб я видел, куда править.

— Том, — сказала Маргарет, — а если ты утонешь?

— Я не утону, — ответил Том, — да и дождь перестаёт.

Через несколько минут Маргарет осталась одна на берегу с фонарём и одеялом, которое Том сбросил ей на руки. На реке ничего не было видно, но дождь и в самом деле прекратился.

— Том! — крикнула девочка.

Ответа не было. Только вдруг вдали полыхнул огонёк, и гром выстрела прокатился над шумящей рекой.

— Том, я боюсь! Честное слово!

Том не отвечал.

Маргарет, дрожа всем телом, размахивала фонарём. И тут случилось самое скверное и непредвиденное: фонарь погас.

Маргарет беспомощно всхлипывала. Вдруг чья-то сильная рука выхватила у неё фонарь.

— Не бойся, девочка, — раздался негромкий мужской голос, — это я, доктор Эллен.

— О мистер Эллен, спичек нет, это была последняя! — сказала Маргарет одним дыханием.

— Спички есть, — спокойно ответил Эллен и повернулся спиной к ветру.

Через минуту фонарь снова горел высоко над головой доктора.

— Тома застрелили?

— Нет-нет, — торопливо сказал Эллен. — Вот лодка, и в ней Том… и ещё один несчастный. Не беспокойся, Маргарет, всё в порядке.

Лодка Эйба Линкольна легко ткнулась носом в песок. Том соскочил с неё, а за ним показалось мокрое лицо тяжело дышащего Тоби.

— Кто это? — угрожающе спросил Том, глядя на чёрную фигуру доктора.

— Том, это доктор Эллен.

— Доктор Эллен? — недоуменно переспросил Том. — Откуда вы узнали?

Доктор рассмеялся.

— Я ничего не знал, Том, кроме того, что дядю Тоби продали и что он в тот же день убежал от хозяина. Не нужно быть мудрецом, чтоб понять, что ночью Тоби попытается переплыть через Огайо. Но я никак не думал встретить вас здесь, дети. Кто там стрелял?

— Не знаю, — сказал Том. — Я думаю, что это братья Диллы.

— Ты добрался до кентуккийского берега?

— Нет, мистер Эллен. Я подобрал Тоби на середине реки. Лодки не было, и он пустился вплавь. У него не хватило сил бороться с течением.

— Да, это так, да благословит вас бог, масса Том, — глухо сказал Тоби. — Ещё немного, и река меня унесла бы. Очень плохая погода сегодня ночью.

— Пойдём ко мне, дружок, — сказал доктор, обращаясь к Тоби. — Ты ещё не свободен. Тебя могут схватить люди Прайса. А тебе, Том, я должен доллар.

Том погасил фонарь.

— Нет, сэр, — прозвучал его голос в темноте, — я за это денег не возьму.

— Да, мистер Эллен, — поддержала его Маргарет, — мы за это денег не возьмём.

Через несколько дней паромщик Тэйлор, вернувшись из очередного рейса через реку, подозвал к себе Эйба Линкольна.

— Что ты наделал? — спросил Тэйлор.

— Я? Ничего!

— Ты ходил в лодке на кентуккийский берег?

— И не думал, мистер Тэйлор.

— Братья Диллы утверждают, что ты ночью перевозил кого-то с того берега реки и нарушил договор.

Эйб недоуменно посмотрел на своего нанимателя.

— Я ночью сплю, мистер Тэйлор. Мне и в голову не придёт отправиться ночью в Кентукки!

— Однако они собираются подать на нас в суд. Кроме того негроторговец Прайс заявил, что ты помог бежать его негру Тоби.

— У меня и в мыслях ничего подобного не было! — возмутился Эйб.

— В субботу придётся нам поехать к судье Пейту. Посмотрим, какие у них доказательства. До чего бессовестны эти Диллы! Тянут нас в суд, а сами потихоньку высаживают пассажиров за мысом, когда меня дома нет!

И Тэйлор ушёл, осыпая Диллов самыми сложными проклятиями, какие только имеются в английском языке.

Судья Пейт жил в соседнем местечке и, за отсутствием здания суда, разбирал дела в собственном саду, поставив судейское кресло на веранду.

Перед верандой стоял столик, за которым находился конторщик и секретарь судьи. Обвинители и обвиняемые сидели рядом на скамейке. Судья Пейт, высокий, сухопарый старик, появился в последнюю минуту, когда перебранка Тэйлора с Диллами чуть не перешла в потасовку. Он призвал обе стороны к порядку, поставил в угол тяпку, которой разрыхлял почву на грядках, набросил на плечи мантию и объявил заседание суда открытым.

Один из братьев Диллов изложил свою претензию по поводу «нарушения договора о праве перевоза» и объявил, что подручный Тэйлора Авраам Линкольн ночью перевозил пассажира с кентуккийского берега реки на берег Индианы, что является, помимо всего прочего, нарушением законов штата, ибо пассажир был беглый негр, по имени Тоби.

В качестве свидетеля Диллы выставили негроторговца Прайса, который подтвердил, что, преследуя «цветного мужчину», по имени Тоби, он видел лодку и в ней Авраама Линкольна, который подобрал плывущего негра на Огайо и отвёз его на берег Индианы.

— Как вы могли узнать Авраама Линкольна и его лодку? — спросил судья.

— Ваша честь, — солидно сказал Прайс, — я сам ездил на этой лодке. Я переправлялся на ней с берега Индианы на пароход «Поль Джонс» и заплатил за это… доллар!

— Ваша честь, он лжёт! — взорвался Тэйлор. — Доллар заплатил не он, а его спутник Пауэлл. Сам он не платил ни гроша!

— Это не имеет значения, — сказал судья. — Я очень прошу вас, мистер Тэйлор, не топтать мой картофель. Сойдите с грядки и сядьте на скамью… Авраам Линкольн!

Эйб вышел. Ему подали библию, он положил на неё руку и поклялся говорить «правду, только правду и ничего, кроме правды».

У Эйба было торжественное выражение лица. Он впервые в жизни выступал свидетелем на суде, и вся эта церемония ему явно нравилась.

Он заявил, что всю ночь спал в доме Тэйлора и на кентуккийский берег не ездил. В качестве свидетеля он выставил жену и двух постояльцев Тэйлора, которые подтвердили его показания.

Судья нахмурился. Дело было того сорта, который в судах называют «гнилой селёдкой». Кто-то из участников этого дела лгал. Если Эйб ездил в Кентукки, то он солгал под присягой. Если он не ездил, то лгали Диллы вместе с Прайсом.

— Ваша честь, — сказал Эйб, — позвольте мне задать вопрос мистеру Прайсу. Можно? Мистер Прайс, скажите, в каком месте берега Кентукки вы видели мою лодку?

— Не знаю, — сердито ответил Прайс. — Я видел, как лодка плыла через реку и в ней сидели двое: ты и мой негр.

— И вы выстрелили?

— Я уже сказал: да, я выстрелил, чтобы помешать покраже моей собственности.

— Вы стреляли с берега?

— Конечно, с берега, а то откуда же?

— Прошу прощения, мистер Прайс… Значит, лодка была далеко от вас?

— Она была на середине реки.

— Почему вы не стреляли раньше?

— А, чёрт тебя возьми, куда мне было стрелять, в темноту, что ли?

— Значит, вы не видели мою лодку на кентуккийском берегу?

Прайс осёкся.

— Гм… лодка была посередине реки.

— Вот именно, благодарю вас, мистер Прайс! — торжественно продолжал Эйб и повернулся к судье: — Итак, ваша честь, единственный свидетель братьев Диллов не видел моей лодки у берега Кентукки. Это потому, что я никогда не перехожу через середину реки. Следовательно, никто не нарушил договора с братьями Диллами?

— Ты прав, мой мальчик, — улыбаясь, сказал Пейт. — Это превосходное рассуждение, прошу всех обратить на него внимание. Никто не нарушил договора.

— Но он подобрал моего негра на середине реки! — воскликнул Прайс.

— Извините, ваша честь, — продолжал Эйб. — Три свидетеля подтверждают, что в ту ночь я не выходил из дому.

— Я ясно видел твою лодку, — сказал Прайс, — её видели и братья Диллы.

— В таком случае, остаётся предположить, что кто-то взял мою лодку, — сказал Эйб.

— Кто именно? — спросил судья.

— Не знаю, ваша честь. Утром я нашёл лодку на своём месте. Мистеру Прайсу придётся доказать, что он в полной темноте видел издали лодку, в которой безошибочно узнал мою, да ещё и меня самого в ней.

— Это правильно, — сказал судья. — Какого чёрта… прошу прощения, каким образом вы, мистер Прайс, можете доказать, что это была лодка Авраама Линкольна, если дело происходило в ненастную погоду, в полной тьме? Секретарь, запишите, пожалуйста: «Братьям Диллам в иске отказать». Кстати, прошу всех свидетелей обвинения сойти с моей капусты!

Судья Пейт очень ловко сбросил с себя мантию, закатал штаны до колен и взял в руки тяпку. Суд был закончен.

На обратном пути Тэйлор похлопал Эйба по плечу и произнёс восторженно:

— Ну, знаешь, Эйб, пусть мне отрежут ухо, если ты не будешь адвокатом! Ловко ты доказал, что тебя не было на другом берегу и что никто не брал твою лодку…

Эйб, который правил лошадью, повернул к паромщику своё длинное невозмутимое лицо и улыбнулся. Когда Эйб улыбался, всё его костлявое лицо со впавшими щеками начинало двигаться, а глаза словно излучали свет.

— Вы уверены, что никто не брал мою лодку?

— Ты же сам говорил об этом на суде!

— Это напоминает мне историю о проповеднике, который предсказал к вечеру дождь. Когда дождь и в самом деле пошёл, проповедник вздохнул и сказал: «Если б я знал, что будет дождь, я прихватил бы с собой зонтик…»

Тэйлор сначала опешил, а потом раскатился таким хохотом, что встречный возчик остановил своих лошадей и выронил из рук трубку.

…Возле берега реки Эйб встретил Тома Белла. Рыжий мальчик подошёл к нему, остановился на почтительном расстоянии и проговорил медленно, словно кто-то выдавливал слова у него из горла:

— Эйб, извини меня, пожалуйста:

— В чём я должен тебя извинить? — удивился Эйб.

— Извини меня за то, что я взял ночью твою лодку.

— Разве ты брал мою лодку?

— Да… Я не хотел, но Маргарет сказала, что человек тонет, и я….

— Человек тонет? Ты имеешь в виду…

— Да, — грустно промолвил Том, — я имею в виду негра Тоби.

Том покраснел. Когда Том краснел, его рыжие волосы казались ярче морковки. На губах Эйба задвигалась медленная, добродушная усмешка.

— Ты честный парень, Том! — сказал он. — И доктор Эллен дал тебе за это доллар?

Том вздохнул.

— Нет, Эйб, я не взял его доллар.

— Почему?

— Потому что нехорошо брать деньги за спасение человека.

— Ты отказался от доллара?

— Да, Эйб, и Маргарет говорит, что это правильно.

Улыбка сбежала с лица Эйба.

— Пожалуй, Маргарет права, — задумчиво сказал он и пошёл вдоль берега Огайо, опустив голову.

Он долго стоял возле своей самодельной лодочки и рассматривал красную полосу на бортах, которую сам нанёс недавно свежей масляной краской.

В кармане у него лежал серебряный доллар — один из тех серебряных кружочков, которые Прайс заплатил плантатору Пауэллу за душу и тело Тоби. Эйб вынул доллар и ещё раз взглянул на женщину в колпачке, которая была богиней свободы.

Вдали прозвучал свисток. На горизонте появились два столба чёрного дыма. Потом обозначились две длинные трубы, а за ними корпус парохода.

На этот раз это был «Генерал Джексон», могучее двухколесное чудовище, идущее по маршруту Цинциннати — Сент-Луис. Ещё один свисток, буря пены вокруг колёс, и пароход остановился. На палубах было полно народу. Люди стремились на Запад, за Миссисипи, в сказочную страну бизонов, индейцев и плодородной земли.

Эйб держал в руках доллар, и вдруг этот серебряный кружочек, словно по своей воле, скользнул между пальцев юноши и шлёпнулся в воду.

Нельзя сказать, что Эйб бросил его в Огайо. Нет, Эйб уронил его в воду. Что сделали бы вы, уронив в воду серебряную монету? Вероятно, нагнулись бы, чтоб поднять её? Но Эйб не нагнулся. В этот момент послышался голос: «Перевозчик! Эй, перевозчик!» — и Эйб поспешил к своей лодке.

Так что я не могу сказать, что Эйб Линкольн выбросил этот доллар. Просто Эйб не позаботился о нём. Он никогда не заботился о долларах.