Четники. Королевская армия

4. Деятельность четников Д. Михаиловича в Сербии

С самого начала войны Д. Михаиловичем двигало стремление создать центр своей организации в Сербии, из-за чего он трижды, несмотря на все препятствия и трудности, возвращался туда (один раз весной 1941 г., один раз в 1943 г. и в третий раз — несколько неудачных попыток в конце войны, в результате которых сначала была разгромлена его армия, а потом захвачен титовцами в плен и сам Д. Михаилович). Эта приверженность к Шумадии как к земле предков делала организацию Д. Михаиловича в Сербии наиболее значимой и разветвленной.

В течение лета 1941 г. курьеры Д. Михаиловича в пропагандистских целях распространяли по деревням и маленьким городкам Сербии слухи о том, что «военно-четнические отряды королевской армии» уже находятся «в лесах» и представляют собой грозную силу, которая ждет своего часа, чтобы отомстить немцам за позор поражения. Особенно эта пропаганда была направлена на бывших сербских ветеранов Первой мировой войны, на состоятельных крестьян, на представителей местных полицейских и административных властей на местах. Упорные слухи о массовых убийствах сербов на территории Независимой Хорватии, что могли подтвердить многочисленные беженцы, дополнительно будоражили сердца жителей Сербии. Немаловажным фактором стало и нападение гитлеровской Германии на Советскую Россию, при этом рождалась надежда на то, что Гитлер повторит судьбу Наполеона. В конце июня в районе города Валево поручик Нешко Недич организовал первый четнический отряд, а в течение двух следующих летних месяцев были сформированы уже десятки отрядов на территории гористых удаленных районов Восточной и Западной Сербии.

В то же время, после того, как 22 июня 1941 г. Германия напала на СССР, руководство КПЮ получило радиограмму Исполкома Коминтерна (ИККИ), призывающую коммунистов к оружию и рекомендующую ориентироваться на единство со всеми силами, которые борются против фашизма и нацизма, невзирая на идеологическую основу этих сил[82]. ЦК КИЮ незамедлительно опубликовал свое обращение к народу, почти идентичное посланию ИККИ[83]. Первые акции саботажа на территории Сербии, проведенные коммунистическим подпольем в конце июня 1941 г., носили характер непрофессиональный и малозначительный. Однако после небольшого затишья в августе 1941 г. число актов саботажа, обстрелов немецких транспортных средств и нападений на чиновников сербской администрации и полиции в провинции возросло. Всего лишь за 10 дней августа немцы зафиксировали 30 случаев обстрела поездов, 9 случаев обстрела немецких войск, 14 нападений на станции сербской жандармерии, 16 повреждений телеграфных и телефонных кабелей, 3 диверсии на мостах и железных дорогах, 4 нападения на промышленные объекты, 53 случая нападения на сербские административные и общественные учреждения и 5 попыток нападений на индустриальные и рудные предприятия. При этом погиб 21 военнослужащий вермахта, 34 были ранены и 4 пропали без вести[84]. В связи с действиями на Восточном фронте в переброске дополнительных сил полиции в Сербию было отказано, в силу чего немцы, с одной стороны, решили применять меры устрашения (50 расстрелянных заложников за одного раненого немца, 100 — за убитого), а с другой — усилили местных коллаборационистов, сформировав правительство М. Недича, которому подчинили всю полицию и жандармерию[85]. Тем временем КПЮ взяла курс на вооруженное восстание с опорой на сформированную заранее сеть боевиков, подготовленных в спецшколах Коминтерна в СССР и в ходе Гражданской войны в Испании. Первым крупным актом коммунистов, от которого они впоследствии отсчитывали начало своего восстания, стало убийство 7 июля 1941 г. двух сербских полицейских (Милана Драговича и Богдана Лончара) на ярмарке в честь святого покровителя села. Убийцей был будущий народный герой Югославии Ж. Иованович, участник Гражданской войны в Испании.

В этой бурлящей атмосфере политика концентрации сил и ожидания подхода союзников (стратегически оправданная, подкрепленная довоенными наставлениями и опытом То-плицкого восстания 1917 г.), которой придерживался Д. Михаилович, не могла казаться приемлемой для молодых офицеров, стоявших во главе четнических отрядов. Уже 31 августа отряд четников под командованием В. Миситы напал на немецкий гарнизон в г. Лозница и освободил город, захватив часть немцев в плен. Это были первые немецкие пленные и первый освобожденный город в Югославии. Сам полковник В. Мисита погиб при штурме. Партизаны также начали восстание в Западной Сербии, причем первые их действия проводились совместно с отрядами четников. Большинство немецких войск покинуло территорию Сербии и отправилось на Восточный фронт, отряды коллаборационистов Д. Льотича и М. Недича только начали формироваться, поэтому восстание шло неожиданно успешно, удалось освободить несколько крупных городов в Центральной и Западной Сербии. На освобожденной территории в Западной Сербии и Шумадии были организованы коммунистические и четнические комитеты, ведавшие мобилизацией, а также сбором оружия и припасов. Но уже в конце сентября немцы начали зачистку равнинной части районов, охваченных восстанием. Перелом наступил 22 сентября, когда Церский четнический отряд под командованием Д. Рачича и отряд партизан Н. Ерковича напали на немецкий гарнизон в городе Шабац в 84 км к западу от Белграда. Вместо ставшего уже обычным бегства немцев из города гарнизон оказал усиленное сопротивление, а на следующий день на помощь гарнизону подошла 342-я немецкая пехотная дивизия, которую сопровождали части усташей. Четники и партизаны поспешно отступили на юго-восток, в ближайшие горы. А вот мирному населению предстояло заплатить кровавую цену за опрометчивое поведение повстанцев. Восстановившие в городе свою власть немцы собрали 24 сентября 1941 г. всех мужчин от 14 до 70 лет и после обыска согнали их в импровизированные концентрационные лагеря, охранявшиеся усташами. После нескольких недель мучений и издевательств, в ходе которых погибли не менее 200 человек, в октябре 1941 г. были расстреляны 2100 заложников, остальных распустили по домам. Так, Мачва и ее главный город Шабац (наиболее экономически развитый и богатый район недичевской Сербии), стали первыми жертвами осеннего восстания 1941 г. В дальнейшем немцы перебросили в Сербию еще две дивизии и общими силами в 80 тыс. человек начали возвращать отнятые у них города. При попытках сопротивления они расстреливали заложников из числа местного населения по формуле 100 сербских мужчин за 1 немецкого солдата. Особенно массовыми расстрелы были в городах Кралево (14 октября около 7000 человек) и Крагуевац (20–21 октября 1941 г. около 2800 человек)[86].

В это же время дошло до окончательного разрыва между руководством четников и партизан. Отношения четников и партизан в самом начале восстания в Сербии имели несколько фаз сближения и разрыва, закончившихся полным неприятием и взаимной враждой. В 20—30-е гг. основная доктрина Коминтерна, а значит и КПЮ, сводилась к тому, что «государство, называющееся Югославией, является продуктом империалистической войны и частью грабительской версальской системы… Югославия — это Сербия, которая оккупировала Македонию и Косово… Хорватию, Словению, Боснию, Далмацию, Воеводину… и Черногорию…», в которой царит «суровое национальное порабощение несербских народов и нацменьшинств»[87], а наиболее близкими коммунистической идеологии считали хорватов, причем с этой оценкой соглашались и сербские коммунисты. Однако после Апрельской войны 1941 г. хорват И.Б. Тито был вынужден переоценить происходившее; в своем донесении руководству Коминтерна от 28 июня 1941 г. он отмечал, что «.. пятая колонна имела своих представителей в самых чувствительных местах. В отделах по снабжению армии сидели белогвардейцы и хорваты, которые действовали так, что снабжение все время прерывалось», а в то же время «… моральный дух солдат, а особенно сербов, был очень высок»[88]. Значение сербов как главных противников немецкой оккупации Югославии понимали и в Москве. Уже 22 июня 1941 г. в своей речи о нападении Германии на СССР В.М. Молотов среди жертв немецкой экспансии из всех югославянских народов упомянул только сербов[89]. Неудивительно, что Тито решил перенести свой штаб в Сербию и переехал из Загреба в Белград, а в дальнейшем отбыл в Западную Сербию, где вызревало восстание против немцев. Уже по приезде в Белград, Тито, согласно его личным воспоминаниям, узнал о том, что в горах Западной Сербии скрывается группа офицеров и солдат королевской армии под командованием Д. Михаиловича. В июле — августе имели место неоднократные контакты между отдельными представителями коммунистов и четников Д. Михаиловича. В четвертом номере Бюллетеня партизанского Главного штаба было опубликовано совместное сообщение штабов Церского четнического отряда и партизанского отряда Подринья, подписанное их командирами — Д. Рачичем и Н. Ерковичем. Стоит привести его содержание: «Не имея возможности собственными силами расправиться с растущим народным движением, которое каждый день получает все больший объем, немецкий фашизм обатился к новому подлому и хитрому способу, потому что уже не помогают ежедневные писульки предательского Нового времени о якобы имеющих место конфликтах партизан и четников, которыми оккупанты стремятся обмануть неинформированные массы и, по возможности, спровоцировать этот для них желанный конфликт… Так как не помогают обманы через брехливую печать, то идут еще дальше. Формируется некое ополчение, которое должно принять бой и рассчитаться с народом, взявшимся за оружие, чтобы отвоевать свободу. Дерзость оккупантов и его слуг пошла еще дальше. Когда подкупом и посулами им удалось собрать горстку презренных предателей, продавшихся людей, они тут же распустили слух, что это и есть четники, которые пошли воевать против народа. Считая сегодня первой и важнейшей задачей национальноосвободительную борьбу, а необходимым условием для нее — единство всех честных и патриотических элементов, с полнейшим презрением отбрасываем все провокации неприятеля и заявляем, что это абсолютная ложь и что мы будем и впредь плечо к плечу со всеми, кто борется против неприятелей, шагать к национальному освобождению»[90].

Однако то, что для обычных бойцов представлялось столь ясным, их высокому командованию не казалось очень уж привлекательным. Вскоре после того, как Тито решил наконец уйти из городской виллы в горы, состоялась его встреча с

Д. Михаиловичем 19 сентября 1941 г. в с. Струганик, неподалеку от Равна-Горы. Эту первую встречу организовывал М. Минич, тогдашний представитель высокого партийного руководства в Западной Сербии, которому спустя пять лет довелось стать прокурором на титовском процессе против Д. Михаиловича. На встрече был достигнут лишь видимый компромисс — договор о ненападении и разделе трофеев, но объединения движений достичь не удалось. Цели участников переговоров были противоположны. Одна сторона стремилась защитить сербов от дальнейшего уничтожения и обеспечить восстановление королевства. Другая — стремилась использовать войну как трамплин для прихода к власти и не видела особой надобности в том, чтобы беречь жизни сербских «мещан», видя в немецких репрессиях лишь способ усилить массовость своего движения. Тито и его окружение видели в Д. Михаиловиче офицера армии, проигравшей войну без боя и настаивавшего на осторожном уклонении от боя. В свою очередь, Д. Михаилович и его штаб видели в Тито авантюристов, руководимых людьми непонятной национальности, далеких от военной науки[91].

Конфликты начались и на местах, в связи с разделом власти между партизанскими комитетами и четническими комендатурами, возникавшими параллельно в каждом освобожденном от немцев местечке. Спорными вопросами были раздел трофеев, мобилизационный контингент (каждый хотел перетянуть его на свою сторону), а также попытки партизан начать борьбу с местными «врагами народа». Росту напряженности способствовал и тот факт, что среди четнических офицеров было значительное число бывших полицейских. Эти бывшие «цепные псы режима» вызывали антипатию коммунистов; в свою очередь, у самих бывших защитников правопорядка вызывали неприязнь вчерашние «внутренние враги».

Местом яркой демонстрации возникших проблем стал город Ужице на юго-западе Сербии. Этот город был окружен совместными силами четников и партизан, но немцы сдались именно четникам в результате переговоров о капитуляции представителей Фельдкомендатуры № 816 и командира Златиборского четнического отряда подполковника Р. Дже-кича. Так что 21 сентября 1941 г. четники первыми вошли в город[92]. Однако в дальнейшем партизаны превратили Ужице в свой центр в Сербии, явочным порядком лишив четников всей власти в городе и создав так называемую Ужицкую республику. Партизаны стремились не только укрепить свою власть за счет мобилизации, но и вели активную пропаганду по переходу под их командование четнических отрядов. На сторону партизан перешли четнические отряды поручика Р. Мартиновича и священника В. Зечевича[93].

К концу октября 1941 г. наметился полный разлад во взаимоотношениях двух повстанческих движений. Не помогла даже еще одна встреча И. Тито с Д. Михаиловичем, состоявшаяся 27 октября в с. Браичи неподалеку от Равна-Горы. Разговор шел о том, что оба движения необходимо соединить, чтобы избежать разногласий и конфликтов, но ни одна сторона не желала подчиниться другой. Соглашения было сложно достичь еще и потому, что отдельные полевые командиры и с одной, и с другой стороны уже не хотели и не могли терпеть своих противников.

В то время когда шли переговоры между Д. Михаиловичем и И. Тито, командир Пожегского четнического отряда разоружил целый партизанский батальон из г. Драгачево, а его четники в ходе столкновения убили М. Благоевича, командира Первого шумадийского партизанского отряда. В свою очередь, партизаны нападали на четнические отряды в районе Карани, Рибашевина, Чаетина, причем захваченные в плен четники были незамедлительно казнены. После ряда подобных взаимных провокаций и мелких стычек 2 ноября 1941 г. подполковник Д. Павлович, занимавший пост начальника штаба у Д. Михаиловича, подписал приказ о нападении на г. Чачак. Однако командовавший всеми отрядами четников в бассейне реки Западная Морава майор Р. Джурич, которому было приказано осуществить нападение, в то время вместе с силами партизан вел осаду г. Кралево, где оборонялся немецкий гарнизон. Он отказался снять осаду Кралева и начать братоубийственную войну против партизан. Поэтому приказ о нападении на партизан в районе города Чачак пришлось дублировать через начальника штаба у Джурича — капитана Й. Дерока. В результате основные силы четников перешли в наступление на партизан лишь спустя три дня, которые партизаны использовали, чтобы основательно подготовиться к отражению атаки. В бою у с. Любич силы четников были разбиты, погибли несколько офицеров Д. Михаиловича, в том числе и сам капитан Й. Дерок[94]. Столкновения партизан и четников имели место в районе городов Иваница, Пожега, Арилье, Ужице, Ксьерич и других. Депеши из Москвы и Лондона, как и собственное сложное положение ввиду наступления немцев, заставили вождей повстанцев в последний раз обратиться к компромиссу. И. Тито 17 ноября 1941 г. обратился к Д. Михаиловичу с депешей о предложении о перемирии и создании специальной комиссии по выяснению причин столкновений. С партизанской стороны в переговорах участвовали А. Ранкович, оргсекретарь КПЮ, будущий «югославский Берия», И.Л. Рибар, секретарь югославского комсомола, и П. Стамболич, член Главного штаба по Сербии. Со стороны четников участвовали склонный к компромиссу с партизанами майор Р. Джурич и незадолго до этого заброшенные английской разведкой в Югославию капитан УСО Б. Хадсон и майор югославской армии М. Лалатович. В результате была достигнута договоренность о формировании совместной Следственной комиссии по рассмотрению всех случаев столкновений, Совместного суда для лиц, нарушивших перемирие, а также Главной комиссии по военным и политическим вопросам. Уже 18–20 ноября в городе Чачак состоялось совместное заседание Следственной комиссии, которая последний раз собралась 27–28 ноября 1941 г. в селе Праняны в районе города Горни-Милановац, но до реальных действий так и не дошло. Тем временем немцы выдвинулись в направлении главного штаба партизан, и И. Тито, позвонив по телефону, попросил о совместном выступлении против немцев, но Д. Михаилович отказался, мотивировав это бессмысленностью фронтального сопротивления немцам, имевшим бронетехнику, авиацию и артиллерию. Тогда Тито последний раз лично беседовал с Д. Михаиловичем…[95]

Дело было не только в нежелании Д. Михаиловича отказываться от партизанской тактики. Наступление немцев на районы Центральной Сербии, занятой четниками, и суровые репрессии против мирного населения вынудили Д. Михаиловича пойти на переговоры с немцами и М. Недичем. Были установлены связи отдельных командиров Д. Михаиловича с недичевским аппаратом. Речь, в первую очередь, шла о контактах четников с жандармерией, в структурах которой было слишком много недавних офицеров, вчерашних друзей и коллег. Однако помощь в поставках оружия могла быть получена только от главной оккупационной силы — немцев. Поэтому по инициативе командующего силами четников, были установлены контакты с сотрудником отделения абвера в Белграде, профессором славистики из Граца капитаном Йозефом Матлом[96].

В результате во второй половине ноября 1941 г. вс. Дивци произошла встреча Д. Михаиловича и его друга и соратника А. Мишича с представителями немецкого командования в Сербии. Михаилович обещал прекратить нападения на немцев и переключиться на борьбу с партизанами, а в обмен на это просил у немцев часть трофейного оружия югославской армии: 20 ООО винтовок, 200 станковых пулеметов, 2000 ручных пулеметов, 100 минометов, 100 000 гранат; по 500 патронов на винтовку, по 2000 патронов на пулемет, по 100 мин на миномет; 20 ООО комплектов югославской военной формы и 20 ООО пар югославских военных сапог. Конкретных договоренностей на этой встрече достигнуто, разумеется, не было. Здесь уместно вспомнить, что на подобное вооружение сербских отрядов полностью лояльного оккупантам М. Недича Гитлер согласился лишь в 1944 г. Осенью 1941 г. немцы были уверены в своих силах и настаивали на безоговорочной капитуляции, которой и потребовал глава немецкой делегации полковник Когарт[97]. Немецкие переговорщики пунктуально отметили в резюме переговоров с Д. Михаиловичем, что последнии является по своим мотивациям ярко выраженным сербским националистом, человеком большой психической силы, который полностью владел своими чувствами и никак не выразил своего волнения, даже услышав тяжелые для него известия[98].

Несомненно, что в то время как повстанцы обладали примерно одинаковыми силами, немцы имели значительный численный перевес. По немецким данным (наиболее объективным, подкрепленным сведениями агентурной разведки), на момент пика восстания 1 октября 1941 г. четники имели около 10 ООО вооруженных бойцов, в то время, как партизаны — около 12 700[99]. В то же время в распоряжении немцев вместе с отрядами Недича на тот момент были две полноценных пехотных дйвизии (переброшенная из Франции 342-я и переброшенная с Восточного фронта 113-я) и технически высокооснащенный, насыщенный механическими средствами передвижения 125-й пехотный полк для активных антипартизанских действий, а также 704, 714, 717, 718-я пехотные дивизии сокращенного двухполкового состава для оккупационных нужд. В сумме вместе с отрядами коллаборационистов Д. Льотича и М. Недича это давало около 80 000 человек[100].

Неудачные переговоры с немцами в с. Дивци стали серьезным грузом, который в дальнейшем не раз припоминали Д. Михаиловичу[101]. Справедливости ради стоит отметить, что сами по себе они еще не могли быть свидетельством окончательной склонности Д. Михаиловича к коллаборационизму[102]. Оказавшись в тяжелой ситуации, партизанское руководство также прибегало к переговорам с немцами. В 1942–1944 гг. имели место регулярные контакты между руководством партизан и немецкими властями в Боснии и Хорватии. Проходили встречи представителей вермахта и СС в НГХ с эмиссарами Тито: лидерами партизанского движения (М. Джилас, К. Попович, А. Хебранг) и другими лицами (В. Велибит, М. Стилинович, Й. Брнчич, Б. Бакрач). При этом представители КПЮ получали от немцев легальные документы и свободно посещали Загреб, а представители абвера и СС — партизанские документы для беспрепятственного проезда по занятой партизанами территории. Немцы соглашались на обмен военнопленных, на признание партизан «воюющей стороной», поставляли партизанам ряд важных медикаментов (для прививок от тифа, бешенства, столбняка и дефицитный в то время антибактериальный препарат прон-тозил). В обмен партизаны заключали одиночные соглашения локального характера о временном прекращении диверсий и враждебных действий против немцев. Зондировался также вопрос координации действий между вермахтом и партизанами в случае высадки англо-американцев на адриатическое побережье. Для переговоров с ноября 1943 г. по январь 1945 г. действовала признававшаяся и партизанами, и немцами нейтральная зона — Писаровина (25 км от Загреба)[103].

Речь в данном случае шла о другом — о том, что немецкую оккупацию воспринимали как временное явления, а противостояние с идеологическим противником (т. е, гражданскую войну) как самое главное. Утверждение Д. Михаиловича в селе Дивци о том, что его «акция должна рассматриваться исключительно как борьба против коммунистов», звучит крайне схоже с более поздней формулировкой И. Тито «Не существует причин для того, чтобы немцы нападали на НОАЮ… НОАЮ считает своим главным противником четников»[104].

Дело тут, разумеется, было не в личных антипатиях между командирами обоих повстанческих движений. Большинство полевых командиров четников не желали примирения с коммунистами, а некоторые из них даже присоединились к коллаборационистским частям М. Недича в наступлении на Ужицкую партизанскую республику. В этом наступлении участвовали отряды подполковника М. Корача, капитанов В. Игнятовича и М. Глишича, поручика Д. Раковича и др., пройдя так называемую «легализацию» — временный переход под управление М. Недича с целью сохранения отряда для дальнейшего возвращения под командование Д. Михаиловича. Основную ударную силу все же представляли немцы, разбившие 29 ноября 1941 г. в гористом районе Кадиняча Рабочий батальон Ужиц-кого партизанского отряда и занявшие территорию Ужицкой республики к 1 декабря 1941 г. Сражение на Кадинячи стало примером результативности и эффеткивности фронтального сопротивления немцам, вооруженных танками, артиллерией и авиацией: в сражении 29 ноября 1941 г. погибли 572 партизана, а немцы потеряли всего 2 человек убитыми и 2 ранеными[105]. Остатки разбитых партизан и их верховный командир И. Тито отступили в Боснию, а немцы перешли к решению проблемы четников. Противостояние между партизанами и четниками стало одной из важных причин того, что немцам сравнительно небольшими силами удалось ликвидировать восстание в Сербии осенью 1941 г. С тех пор противостояние между четниками и партизанами не прекращалось до конца войны, распространившись по директивам из центра на периферию обоих движений по всем районам Югославии, охваченным восстанием.

Командующий вермахтом в Сербии генерал артиллерии Пауль Бадер, разгромивший партизан, уже обладал точными данными о месте расположения командования четников и решил провести операцию «Михаилович» — молниеносное уничтожение штаба повстанцев силами 342-й пехотной дивизии, которая произвела окружение Равна-Горы.

Узнавший о приближении немцев Д. Михаилович принял решение рассредоточить имевшиеся силы (Рибничская бригада майора А. Мишича, Таковская бригада 3. Вучковича, Церская бригада Д. Рачича и др.) с целью избежать фронтального столкновения с неприятелем. В результате Д. Михаилович и его окружение (штаб и охранение — Горная королевская гвардия под командованием поручика Н. Калабича) составляли около 500 человек. Немцы начали свою операцию 4 декабря 1942 г. наступлением из г. Валево в направлении села Струганик. В это время готовый к отходу Д. Михаилович узнал, что А. Мишич, вопреки его приказу, готов оказать немцам сопротивление, которое неминуемо привело бы к расстрелу заложников, взятых немцами. Быстро взвесив ситуацию, Д. Михаилович приказал частям штаба во главе с подполковником Д. Павловичем и Горной гвардией Н. Калабича отступать в направлении к Овчарско-Кабларскому ущелью в соответствии с планом. А сам полковник Д. Михаилович вместе с майором 3. Остоичем и пятью сопровождающими на конях устремились к Струганику, чтобы уговорить А. Мишича отказаться от гибельного решения. В то время, как частям Д. Павловича и Н. Калабича удалось выполнить намеченный маневр, Д. Михаилович и часть подчиненных А. Мишича оказались в тисках немецкого окружения. Чтобы спасти своего командира и старого друга, майор А. Мишич и его боевой товарищ словенец майор И. Фрегл, вышли к немцам с поднятыми руками. Майор А. Мишич выдал себя за Д. Михаиловича, а И. Фрегл подтвердил это заявление, после чего немцы прекратили прочесывание леса. Обрадованные немцы повезли А. Мишича и И. Фрегла в Валево, где после нескольких дней допросов правда вскрылась, свое глубокое разочарование немцы выместили на пленных и расстреляли их обоих 17 декабря 1941 г. Но полковнику Д. Михаиловичу, майору 3. Остоичу и оставшимся четникам удалось спастись. Командование 342-й дивизии сочло операцию завершенной 9 декабря 1941 г., указав в отчете об операции о ее результатах: убиты 12 офицеров и солдат Д. Михаиловича, взяты в плен 482 подозрительных мужчины и 2 женщины, изъято 317 винтовок, 2 пистолета-пулемета, 21 ООО патронов, 37 коней, 3 автомобиля, 1100 телефонов, 2 телефонных станции, 2 походных мастерских для изготовления одежды и обуви, 1 коротковолновая рация, 488 ООО динаров и т. д. В то же время немецкое оккупационное командование в Сербии объявило распоряжение о том, что за голову «вождя разбойников и бунтовщика Д. Михаиловича» обещана награда в 200 ООО динаров^[106]. Самопожертвование А. Мишича имело еще одно важное последствие — немцы решили подойти к вопросу поимки Д. Михаиловича более основательно: в ходе следующей операции против четников в январе 1942 г. в Восточной Боснии, надеясь схватить там мятежного подполковника, они раздали своим солдатам фотографии Д. Михаиловича.

Узнавший об этом Д. Михаилович решил, как и многие его офицеры и солдаты, отпустить бороду. На самом деле он и не покидал Сербию. Свой штаб Д. Михаилович, так же как и отряды, разделил на несколько частей, чтобы не создавать слишком крупной цели, привлекавшей внимание немецких шпионов. Часть людей во главе с подполковником Д. Павловичем вернулись в район Равна-Горы, продолжавшей оставаться ориентационной точкой для курьеров, прибывавших со всех сторон Югославии в штаб четников.

Другая, более крупная группа под командованием майора 3. Остоича должна была разместиться в районе шумадийского города Горни-Милановац, для организации разведывательной 2-й равногорский корпус ЮВвО на марше службы и координации разлетевшихся от удара немцев отрядов четников. Эта вторая часть штаба также поддерживала связь между первой частью штаба, размещавшейся в районе Равна-Горы, и группой Д. Михаиловича, отделившегося от своего штаба и перемещавшегося инкогнито от села к селу по склонам занесенной снегом горы Вуян, гордо возвышающейся над Горни-Милановцем. Затаившись с пятеркой своих приближенных в небольшом домике у с. Ябланица, Д. Михаилович с удивлением узнал от своего радиста, что эмигрантское правительство поспешило присвоить ему звание армейского генерала и назначить министром армии, флота и воздухоплавания. После этого сообщения Д. Михаилович, сидевший с горсткой своих подчиненных на застланном соломой полу горной хижины, печально заметил: «Не знаю, зачем им нужно так над нами издеваться, но не исключено, что они все же знают, что делают». И тут же для поднятия духа бойцов поспешил пошутить: «Хорошо, что нам теперь пошлют лимузин, и можно будет больше не мучиться от пеших переходов». Его подчиненные подхватили шутку и написали углем на стене хижины — Министерство армии, флота и воздухоплавания. До весны 1942 г. скрывавшийся от немцев Д. Михаилович передвигался по горному массиву Рудник, не переставая активно руководить организацией четнического движения в Сербии и за ее пределами. В конце марта 1942 г. он дал одному из своих людей — 3. Вучковичу — задание оставаться в районе зимовки и дожидаться нового командира войск четников в Сербии — генерала М. Трифуновича, укрывавшегося в то время с небольшим отрядом в горах Ястребац-Копаоник, на границе с Косово. Сам Д. Михаилович всего с двумя сопровождавшими устремился на юг через Санджак к Черногории, где также развивалось четническое движение ЮВвО[107].

Организация четников в Сербии оказалась в крайне тяжелых условиях — восстание было ликвидировано, немцы с опорой на местных коллаборационистов развили мощную агентурную сеть, прибегая к расстрелам заложников в случае нападения на стратегические объекты, солдат вермахта и Русского охранного корпуса, сформированного из русских эмигрантов. В этих условиях организация Д. Михаиловича перешла к выжидательной тактике, наращивая в ожидании приближения союзников сеть агентов влияния в недичевском Группировка любичской бригады ЮВвО. Строй обходит П. Ракович аппарате, при этом не ликвидируя окончательно свои боевые части по всей Сербии.

Первое направление этих действий включало так называемую легализацию, которую мы уже упоминали выше. Процесс легализации можно рассмотреть на примере Лю-бичского четнического отряда под командованием поручика П. Раковича, на основании его донесения с отчетом на имя командира ЮВвО[108]. После получения 30 ноября 1941 г. инструкций на Равна-Горе активный участник восстания против немцев осенью 1941 г. П. Ракович вступил в координацию действий с отрядами сербских коллаборационистов, боровшихся против коммунистов. Это неформальное сотрудничество закончилось к концу февраля 1942 г., после того как части партизан покинули территорию действия отряда. В это время П. Ракович посетил Д. Михаиловича в горах в районе Горни-Милановца для получения от него дальнейших инструкций. Командующий ЮВвО не осудил факт сотрудничества с коллаборационистами и рекомендовал вырабатывать тактику поведения с местными сербскими коллаборационистскими властями самостоятельно. По возвращении в место постоянного базирования П. Ракович был арестован немцами и доставлен в Белград, где его в течение четырех часов допрашивал офицер гестапо. По просьбе генерала М. Недича П. Ракович был освобожден и вернулся в Чачак. Путем интриг П. Ракович добился ухода из Чачака частей сербских добровольцев, а их командир рекомендовал местным немецким властям П. Раковича в качестве «лучшей кандидатуры, чтобы принять город».

Несмотря на интриги местных льотичевских функционеров, П. Ракович нашел общий язык с недичевской администрацией после недели, проведенной им в Белграде, когда по «три раза в день» ходил к Недичу, командиру добровольцев и начальнику Сербской специальной полиции. В результате П. Раковичу удалось легализовать отряд в 150 четников, размещенных в г. Чачак, важнейшем сербском городе в долине реки Западная Морава. П. Ракович сумел также установить тесные отношения с местным руководителем немецкой оккупационной администрации майором Фрике. Согласно донесению П. Раковича на имя командующего ЮВвО, результаты легализации были следующими: на территории места размещения отряда (Любичской волости) бесперебойно функционировала курьерская служба ЮВвО; на территории волости не было акций преследования, которые бы проводили немцы или коллаборационисты (сербские добровольцы и полиция), что делало ее удобным местом для перегруппировки нелегализованных четников на ее территории; на территории волости было предотвращено развитие соперничающих с ЮВвО местных организаций (К. Печанца, Д. Льотича, И. Тито); удалось сохранить отряд и костяк офицеров от интернирования, что по первому приказу Д. Михаиловича могло бы быть использовано для продолжения акции. Д. Михаилович наложил на этот отчет свою резолюцию: «Отличная работа»…

Нельзя не сказать о дальнейшей судьбе этого легализованного существования. Отряд П. Раковича был официально признан недичевским правительством 1 мая 1942 г. под названием «Самостоятельный четнический Любичский отряд Танаско Раич» с местом базирования в г. Чачак. Летом 1942 г. командир ЮВвО присвоил поручику Рако-вичу звание капитана и назначил его командиром Второго равногорского корпуса в Сербии. Кроме того, по просьбе Д. Михаиловича, королевское правительство в Лондоне наградило П. Раковича орденом Звезды Карагеоргия и присвоило звание майора, а в 1943 г. И. Бирчанин присвоил ему почетное четническое звание воевода. В первой половине 1943 г. отряд П. Раковича был делегализован, а уже летом того же года немцы сожгли родной дом П. Раковича в с. Приевор под Чачаком. Его мать и младший брат чудом избежали гибели. Весной 1944 г., вновь вступив в тактическое соглашение с оккупантами, П. Ракович участвовал в отражении попыток партизан прорваться в Сербию[109], а летом 1944 г. был представителем Д. Михаиловича на переговорах с М. Недичем о получении оружия и боеприпасов для ЮВвО. После вхождения Красной армии на территорию Сербии «.. командующий Первого и Второго равногорского корпусов капитан Ракович вступил в бой с немцами у Чачака и Кралева. Когда подошли русские войска, Ракович продолжил эту борьбу в сотрудничестве с ними…», «22.Х. Ракович в окрестностях Чачака и под командованием русских участвует в наступлении на Чачак…»[110] Однако партизанское руководство настояло на разрыве договора, подписанного между П. Раковичем и представителями командира 93-й стрелковой дивизии полковника С.В. Саличева (начальником штаба 93-й дивизии Ю. Беловым и командиром 129-го полка 93-й дивизии М.Ш. Гаделыпиным)[111]. В результате 15 декабря 1944 г. в с. Миоковци в районе г. Чачка титов-ские Внутренние войска (КНОЮ) окружили П. Раковича в сельском доме. Чтобы не сдаваться противнику живым, он покончил жизнь самоубийством…

В качестве примера легализации можно привести и отрывки из боевого дневника 1-го полка Русского корпуса за 1941–1944 гг. Этот документ имеет высокую степень объективности по отношению к четникам (корпусники относились к ним критически, но без ненависти), и потому автор надеется, что читатель простит ему столь объемную цитату из редкодоступного издания, вышедшего полвека назад ограниченным тиражом в эмиграции[112].

«1941 год…

9.12 Взвод 5 сотни гауптмана (полковника) [здесь и далее перед скобками звание в РОК, а в скобках — старое звание в Российской армии. — А.Т.] Гранитова с четниками Райки Марковича^[113] у Стара Студеница и Кик отошли после сильного обстрела красными. Захвачен 1 пленный.

11.12 Окончательное очищение района Крупань от банд красных…

1942 год.

Январь месяц. Ежедневные разведки и мелкие операции с четниками Райки Марковича. Сильные холода до 30 градусов С°….

27.2. Операция 2 сотни гауптмана (полковника) Эйх-гольца в районе Бурок. Ранены полковник Эйхгольц и юнкер Завадский. Лейтенант (полковник) Котляр, приняв отряд, отогнал красных, которые к ночи оказались почти в окружении.

28.2 Продолжение операции лейтенанта Котляра. Майор Пантелич[114] под натиском красных оставил Кисела Вода, и красные вышли из окруж. на Каменица Вальевска. Четники их преследовали. Лейтенант Котляр прибыл в Мойкович.

1.3 Продолжение операции у Мойковичи 2 сотни, которая обратила красных в бегство. Бой законч. в 10 ч. утра…

До конца марта: ежедневные разведки, часто сопровождающиеся перестрелками в районе по линии р. Дрины и в районе Крупань-Столица. 19.3. По требованию германских властей был арестован четник Райка Маркович и доставлен в Шабац. По сведениям противник накапливается большими силами в Хорватии в районе Дрины. Они ведут бои с босанскими четниками и сербскими жандармами…

1943 год…

24.3 Арест конным взводом с чинами Гестапо в Бадош-нице — Кик сторонников Дражи Михаиловича, четники которого начали саботаж и произвели ряд убийств…

8.4 Начало операции по очистке района Пецка — Мед-ведник — Тисовик.

11.4 Окончание операции. Установлена мобилизация, проводимая частями генерала Дражи Михаиловича. Произведены аресты….

13.4 Разведка частями под руководством полполковника Змунчилло на Остружань. Арест чинами гестапо 35 человек в связи с убийством 11.4. в Миличевичи русского священника Новосельского и его семьи. (Убийца Миливой Симич из банды Будимира Церского)…[115]

24.4 11-я сотня и конный взвод в Текеригие арестовали 70 человек, мать и отца Еремича[116] и сожгли его усадьбу.

1 сот. произвела аресты в Сипуля и Цветулъя.

30.4 По просьбе гестапо арестованы в Крупань люди Начальника волости Райки Марковича, но его самого и сына не нашли. Разведка 3-й сотни.

2.5 Арестованы жандармы в д. Баданья в числе 1 офицер и 14 сербских жандармов. В Буковице арестован Радомир Пеич. Аресты по просьбе гестапо^[117].

4.5 Командир полка получил письмо от Райки Марковича с извещением, что он уходит в лес ввиду грозящего ему ареста. Он разочаровался в победе немцев и вошел с Дражей Михаиловичем в связь, но обещает не действовать против русских и немцев. Письмо его доставил директор фирмы «Антимон " в Заяча г. Дайзенберг..

19.5 В 15 часов на 11-м км от Валево по шоссе на Лозницу банда Калабича^[118] напала на автобус, открыв огонь двумя пулеметами из засады. Разрывными пулями автобус простреливался насквозь. Убито 7 человек, в том числе гауптман (полковник) Бузун, ранено 6 чел., уведено 3, в их числе германский обер-лейтенант Шольц Рудольф. Из гражданских лиц ранено 2, уведено 3, убит 1. Пять казаков, отстреливаясь, отошли. Захваченные были избиты бандитами и отпущены. Учебная команда и взвод 1-й сотни под командой командира полка отправилась на место нападения. После обысков были сожжены 3 двора и подобраны тела убитых.

20.5. 1-я сотня из села Осечина произвела поиск бандитов в селе Горне-Црнильево и на хребте Влашич. В Вуковице партизаны сожгли дом председ. общины, а учебная команда полка там же сожгла 2 подозрительных дома и вернулась в Валево^[119].

20—28.5 Усиленные разведки в погоне за бандитами.

29.5 По указанию в присланном Р. Марковичем письме, арестованы 13 коммунистов 2-й сотней в Кржава и 30 мая еще 11 чел. По указанию гестапо арестованы 3 серб, жандарма (в том числе кап.1 кл. Милош Драгичевич)…^[120]

1944 год…

18.2 Действия четников по селам. Мелкие стычки, разведка полком красных. Действия сербских добровольцев….

20.3 Бои в Грачанице и Узовице между четниками Рачича[121] и сербскими добровольцами.

30.3 Экспедиция 1 учеб. сотни в Кошево. В бою с четниками мы потеряли 1 убитым и 1 раненым. Взято в плен 4 четника.

3.4 Над районом полка пролетело на Будапешт 200 неприятельских бомбовозов.

4.4—30.6 Столкновения четников с сербскими национальными отрядами. Бои красных в Хорватии и Боснии. Английские аэропланы сбрасывают вооружение и обмундирование красным. Разведки с перестрелками. Четники бесчинствуют в селах..}[122]

Наряду с легализацией четники продолжали и нелегальную деятельность[123]. После завершения осенью 1941 г. операции «Михаилович» немцы не утратили интереса к территории Равна-Горы. Уже 16 декабря 1942 г. один из батальонов 342-й дивизии вновь в течение трех дней участвовал в обыске на территории «бывшего района Михаиловича» в районе Стру-ганик — Равна-Гора. Немцы заметили тенденцию четников к легализации и поэтому ужесточили контрразведывательные меры в рядах коллаборационистов — отрядах М. Недича и К. Печанца. На самом деле количество легализованных четников Д. Михаиловича было не так уж и велико — к августу 1942 г. их численность составляла, по немецким оценкам, менее 1600 человек[124]. Таким образом, сохранялась лишь часть костяка четнической армии, в то время как большинство четников — участников восстания были просто распущены по домам, как, например, отряд 3. Вучковича[125]. Но и в этих условиях немцы продолжали осуществлять операции против Д. Михаиловича и его офицеров, перемещавшихся в приграничных с Боснией, Черногорией и Косово районах. Так, 13–17 апреля 1942 г. в районе горы Голия силами 739-го полка 717-й дивизии немцы организовали операцию по захвату Д. Михаиловича, закончившуюся неудачей. В конце мая — начале июня немцы провели против руководства ЮВвО в Сербии операцию «Форстрат», в которой кроме частей 717-й дивизии участвовала также небольшая часть спецназовцев из «Бранденбурга» под командованием капитана Мюллера[126].

Параллельно с этим немецкая администрация предприняла и другие шаги — через коллаборационистскую печать был опубликован ультиматум об аресте членов семей руководства четнического движения в случае, если оно не сдастся.

После того как срок ультиматума истек, членов семей Д. Михаиловича, Д. Васича, В. Пильотича и некоторых других известных лидеров движения арестовали и отправили в лагеря[127]. Несмотря на то что сам Д. Михаилович был вынужден перейти на территорию Черногории в зону итальянской оккупации, весной 1942 г. на территории недичевской Сербии продолжали действовать ядра нелегальной четнической организации в горах. Один из таких центров, под командованием капитана В. Пильотича, находился в Восточной Сербии, у самой границы с Румынией в горах Хомолья. Другой — в районе гор Копаоник-Ястребац вблизи Косово и итальянской зоны оккупации (итальянцы избегали выдвижения своих войск вне крупных городов). На этом участке действовал полковник Д. Кесерович. Против штаба последнего в октябре 1942 г. была проведена специальная операция «Копаоник», осуществленная силами дивизии СС «Принц Евгений» и болгарских оккупационных войск. Хотя в результате операции и было задержано несколько сотен местных крестьян, сложно сказать, сколько из них были настоящими четниками в оперативных частях, на нелегальном положении. Во всяком случае, самому В. Пильотичу удалось ускользнуть. Более удачные операции против четников проводились в районе к югу от города Валево, где 5 декабря 1942 г., по сводке немецкого командования на Юго-Востоке (Европы, т. е. на Балканах), в одной из операций были убиты 3 офицера ЮВвО и 17 рядовых бойцов, при этом 6 военнослужащих вермахта погибли, а 5 были ранены; в той же сводке было указано, что 23 декабря в результате удачного окружения был ликвидирован целый отряд четников в составе 28 человек.

При этом не прекращались и меры устрашения, немецкая оккупационная администрация согласилась на доводы коллаборационистов и расстреливала заложников в соответствии с тем, к какому из лагерей (партизаны или четники) относились силы, причинившие ущерб[128]. Вследствие этого диверсионная деятельность четников (как, впрочем, и партизан) приобретала крайне ухищренный характер. При совершении диверсий организаторы разными способами старались отвести подозрение от собственных сторонников, хотя это и не всегда удавалось. Немецкие донесения фиксировали множество случаев диверсий и других нападений «лесных», как называли неидентифицированных повстанцев. Более интересны в этом плане донесения, выделявшие отдельно нападения партизан и четников, составлявшиеся болгарскими оккупационными властями из Восточной и Юго-Восточной Сербии. Вот, к примеру, статистика нападения повстанцев только за 3 месяца 1943 г. в зоне болгарской оккупации в Сербии[129]:

В этой таблице не столь важно соотношение цифр, поскольку, как уже отмечено выше, четники, стараясь вывести из-под удара своих заложников, не стремились раздувать успехи диверсионной деятельности, предпочитая переложить ответственность (а значит — и последствия) на коммунистов. В данном случае таблица важна в другом плане — она наглядно показывает, что четники продолжали вести нелегальную борьбу и проводили диверсии против оккупантов. Диверсионная деятельность на железных дорогах продолжалась в течение 1942 и 1943 гг. Наряду с приказами об усилении борьбы против коммунистов и сочувствующих им книга исходящих приказов штаба Д. Михаиловича за август 1942 г. содержит и такие приказы: «Направляйте тройки в болгарскую зону оккупации вблизи несербских сел снимать винты с рельсов на местах поворотов, чтобы вызывать сход составов с рельсов, и все это под маской действий коммунистов…»[130] В следующих приказах Д. Михаилович отдает похожие распоряжения координатору четнического подполья в Белграде майору А. Михаиловичу и командирам нелегальных отрядов четников в Нише — майору Р. Джуричу, в Кралево — подполковнику Д. Павловичу, в Горни-Милановце — капитану 3. Вучковичу. При этом также подчеркивалась важность заботы о том, чтобы саботаж не привел к массовым расстрелам заложников. В директиве штабам ЮВвО от 3 сентября 1942 г. говорилось: «Необходимо, чтобы самые надежные железнодорожники предпринимали саботаж на железных дорогах. В осевые масленки на колесах состава ставить шарики из воска, в середину которых закладывать полировочный порошок. Это приведет к порче осей, и вагоны будут списываться. Происшествие произойдет на пути следования, и исполнитель не сможет быть задержан. Как можно больше вагонов и локомотивов вывести из строя». Обращалось внимание и на то, что «необходимо организовывать сход составов с рельсов. Имевшее место раньше уничтожение только рельсов взрывчаткой бесполезно…», «лучше всего против подвижного состава действовать или развинчиванием рельсов на поворотах, или взрывчаткой, которая будет взрываться под паровозом». В ответ в штаб Д. Михаиловича поступали рапорты о диверсиях[131]. При этом самодельные «адские машинки», английские «лягушки» или просто обваляный в угле кусок тола в дальней части угольного бункера стремились устанавливать так, чтобы взрыв происходил подальше от сербских сел, что приводило к взрывам составов на пути следования по территории Болгарии, Хорватии, Албании. Большую часть взрывчатки и почти все мины получали от англичан[132].

В 1943 г. попытки немцев ликвидировать руководство ЮВвО в Сербии были продолжены. В операции «Генрих», предпринятой в середине марта 1943 г. силами роты «Бранденбурга», двух батальонов пехотных дивизий вермахта, болгарских оккупационных частей, при координации с местными представителями СД, немцы попытались захватить генерала Мирослава Трифуновича — командующего силами ЮВвО в Сербии. М. Трифунович смог вырваться из смертельной ловушки на горе Гледич, хотя противнику и удалось убить 16 четников из его охраны. Прочесывание этой местности было снова проведено немцами в апреле, но на сей раз с еще меньшим успехом. В январе 1943 г. батальон 704-й дивизии пытался захватить Н. Калабича на территории юго-восточнее города Валево. В том же месяце части 704-й дивизии пытались захватить майора Д. Рачича, зимовавшего к юго-востоку от г. Любовия. В декабре — феврале зимы 1942–1943 гг. было проведено две операции с целью захвата командира Второго равногорского корпуса, капитана 3. Вучковича, в которых участвовала одна рота дивизии «Бранденбург» и части 7-й дивизии СС «Принц Евгений»[133]. Донесения немецкого военного командования в Сербии за весну — лето 1943 г. полны сообщений о мелких стычках с отрядами ЮВвО («бандами ДМ») местных гарнизонов вермахта и союзных ему сербских коллаборационистов и болгарских оккупационных войск[134]. Операции прочесывания и агентурная работа в городах приводили к арестам и убийствам членов организации Д. Михаиловича во многих районах Сербии. Только за первых 5 месяцев 1943 г. немцы расстреляли на территории оккупированной Сербии свыше 700 заложников из числа участников и сочувствующих движению Д. Михаиловича[135]. Аресты участников движения часто производились в крупных городах, где полицейские из немецкой полиции безопасности и их сербские коллеги из Специальной полиции эффективно выявили несколько организаций ЮВвО: 23 человека из белградского молодежного подполья ЮВвО в июне и июле 1943 г., а потом еще 20 человек из разведывательной группы на транспорте на крупных железнодорожных узлах^[136].

В июле 1943 г. немцы провели силами отдельной команды из состава дивизии «Бранденбург», частями 297-й дивизии, 5-го полицейского полка СС и болгарских частей, в координации с местными представителями СД, еще одну крупную операцию, «Моргенлуфт», с целью захвата штаба движения Д. Михаиловича, который они лоцировали на г. Сувобор. Эта операция была подготовлена основательно — вплоть до того, что немецким солдатам из «Бранденбурга» раздали народную сербскую одежду, чтобы они могли инфильтрироваться на линии отхода без привлечения внимания местных жителей, изображая четников. Впрочем, и этот план не помог ликвидировать штаб ЮВвО, хотя после недельных действий немцам удалось убить 11 четников и арестовать 453 подозрительных человека. Паралельно с этой операцией немцы силами местного немецкого гарнизона, сербских коллаборационистов и болгарских союзников организовали небольшую отвлекающую операцию «Рудник» с целью захвата Н. Калабича, которая также закончилась неудачей[137]. В августе 1943 г. немцы также провели две операции против четников Д. Михаиловича — «Стифелкнехт» против четников Д. Кесеровича на территории Копаоник — Ястребац (силами двух полков 297-й дивизии, полицейского полка СС и болгарских войск) и «Арилье» в Центральной Сербии. «Арилье» явилась ответом на нападение четников на колонну болгарских и сербских коллаборационистских войск, следовавшую по дороге в районе города Арилье, в результате чего погибло около 30 солдат союзных немцам войск. В операции «Арилье», осуществленной немцами силами местного гарнизона, были убиты 372 местных жителя, 351 человек задержан, сожжен 461 дом[138].

Активные операции немцев и их союзников против четников были продолжены в сентябре 1943 г. При этом немцы попытались применить координацию агентурных данных и данных разведывательных групп с точечными действиями штурмовой авиации. В сентябре 1943 г. силами шести пикирующих бомбардировщиков Ю-87 был нанесен внезапный бомбовый удар по одиноко стоящей группе сезонных домиков в Восточной Сербии, где, как предполагалось, проводится заседание командиров сил ЮВвО в Восточной Сербии. Интересно, что примерно в то же время (в конце августа) подобный метод был опробован и на точечном ударе по школе в селе Висока в Западной Сербии, где, как считали немцы, проводятся заседания Верховного командованию ЮВвО. По оценкам самих немцев, внезапные бомбардировки производили «серьезное моральное впечатление», но не достигали желаемого результата — уничтожения головки ЮВвО, т. к. агентурная информация устаревала или вообще не соответствовала действительности[139]. В октябре и начале ноября

1943 г. против четников в Сербии было проведено несколько боевых операций силами вермахта, болгарских оккупационных войск и сербских коллаборационистов: «Майсколебен» (3–8 октября на территории Пожега — Равна-Гора — Чачак), «Крум» (13–19 октября), «Хербстнебел» (2—5ноября). В результате этих операций были убиты несколько десятков четников, а несколько сотен «сочувствующих бандитам» взяты в плен[140].

В результате этих действий, а также разгрома сил четников в Боснии в ходе операции «Шварц» ситуация осенью 1943 г. стала меняться. Грузы, получаемые от англичан, изначально были недостаточны для вооружения ЮВвО. Договоренности Сталина и Черчилля отнесли Югославию к коммунистической зоне влияния, и англичане стали сворачивать свою и без того скромную помощь. Немцы, распустив легализованные отряды четников до марта 1943 г., перекрыли и эту струйку, которая способствовала сохранению вооруженной силы ЮВвО в Сербии. В октябре 1942 г. гестапо арестовало и расстреляло нескольких недичевских офицеров, помогавших нелегальным отрядам четников оружием и продовольствием. Среди расстрелянных был и М. Калабич, отец Н. Калабича — главы наиболее боевой части ЮВвО — Горной стражи. При этом партизаны не оставляли своих попыток прорваться в Сербию через труднопроходимые и потому слабоохраняемые районы Юго-Западной Сербии и пограничья с Боснией. У немецкой стороны также произошли решающие изменения. Ухудшение дел на Восточном фронте и в Африке сделало немцев более сговорчивыми. В 1943 г. в Белград прибыл специальный представитель правительства Рейха Г. Нойбахер. Он стоял на позиции уступок сербским националистам, понимая, что без их помощи добиться стабилизации Западных Балкан невозможно.

Однако самым главным событием, которое значительно изменило соотношение сил на Балканах, стала капитуляция Италии в сентябре 1943 г. Партизаны смогли захватить большую часть оружия капитулировавшей итальянской армии в Далмации, Герцеговине и Боснии, а также стали получать широкий набор грузов от западных союзников, сделавших ставку на переманивание в свой лагерь Тито. После высадки сил западных союзников на территории Италии и успешного, хотя и медленного, продвижения их на север поражение Германии в войне стало казаться неизбежным. Куда большей опасностью теперь представлялись коммунисты, стремившиеся захватить власть в стране после окончания войны. В этих условиях в конце 1943 г. командиры ЮВвО в Сербии начали задумываться о том, чтобы пойти на еще одно тактическое соглашение с немцами. Это соглашение было выражением той нелинейной логики Гражданской войны, согласно которой немцы преследовали четников и одновременно использовали их противостояние с коммунистами в Черногории, Рашке (Санджаке) и на территории НГХ.

В ноябре 1943 г. ряд четнических командиров, действовавших полностью или частично на территории Сербии, заключили временные соглашения с немцами о ненападении (Waffenruhe-Vertrage). В соглашении, подписанном 27 ноября 1943 г. командиром Горной стражи капитаном Н. Калабичем и инспектором ЮВвО полковником Е. Сими-чем, указывалось следующее: «1. Перемирие заключается в волостях Умка, Врачар, Гроцка, Подунайская, Космай, Младеновац, Опленац, Аранджеловац, Лепеница, Крагуе-вац, Гружа, Качер, Колубара. Четники обязуются не осуществлять судебную власть самостоятельно по отношению к немцам и фольксдойчерам. Это соглашение охватывает также служащих немецкого вермахта и полиции, болгарских вооруженных сил, СДК, СГС, РОК, сербских властей и частных компаний, а со стороны четников — четнические части капитана Калабича и полковника Симича. 2. Перемирие должно создать основу — исходную позицию для совместной борьбы против коммунистов. 3. Калабич и Си-мич гарантируют, что в подчиненных им подразделениях нет военнослужащих стран, которые находятся в состоянии войны с Германией. Калабич и Симич обязуются предотвратить и прекратить действие разведывательных каналов, которые могли бы способствовать передаче информации о немецких военных мероприятиях врагам великогерманского вермахта. 4. Четнические боевые подразделения будут подчиняться немецкому боевому командованию в ходе крупных совместных боевых операций. Боевые задачи четникам на это время будет определять немецкое руководство. 5. Будет проведен обмен офицеров связи. 6. Будут выдаваться немецкие боеприпасы для выполнения совместных боевых задач в соответствии с потребностями ведения боевых действий. 7. Договор действует до 31 декабря 1943 г. Продолжение возможно, если четники будут его лояльно придерживаться. 8. Договор должен держаться в секрете». Аналогичные соглашения заключили с немцами комендант Лимско-Санджакских войск В. Лукачевич на территории Байна — Башта — Дрина — Тара — Бело-Поле — Рожай — Косовска-Митровица — Ибар — Кралево — Чачак — Ужице (19 ноября 1943 г.), командир Раваницкой бригады М. Чачич на территории Парачин — Чуприя — Деспотовац (14 декабря 1943 г.), командир отрядов ЮВвО в Заечарском округе Л. Йованович на территории Ябуковац — Неготин — Са-лаш — Бор — Заечар — Болевац — Андриевица — Княже-вац (25 декабря 1943 г.). Таким образом, договорами была охвачена большая часть действий четников на территории Сербии[141].

С немецкой стороны гарантами соглашений стали командующий силами вермахта на Юго-Востоке генерал-фельдмаршал М. Вейхс и специальный уполномоченный Министерства иностранных дел Рейха Г. Нойбахер, от имени которых на местах выступали их представители (командиры гарнизонов). Немецкая сторона, как, впрочем, и четники, подходила к договоренностям с противником крайне осторожно. В строго секретном внутреннем циркуляре от 21 ноября 1943 г. генерал-фельдмаршал М. Вейхс попытался объяснить своим офицерам причины подписания этих соглашений. Он констатировал, что соглашение подразумевает «вооруженное перемирие, ограниченное определенной территорией, и временное совместное ведение борьбы против коммунизма». Циркуляр также напоминал, что «действовавшее до недавнего времени запрещение на сотрудничество с четническими отрядами и отдельными бандами было основано на твердой ориентации главного четнического командира Д. Михаиловича безусловно вести борьбу против Германии и ее союзников, от чего он не отрекся и до сих пор», а «…выраженная с недавних пор лояльность отдельных четнических отрядов не должна обобщаться, так как и сегодня некоторые четнические банды осуществляют нападения и саботаж». Более того, как утверждалось в этом документе, «частям и дальше запрещается вступать в переговоры с четническими отрядами. Проявление самоволия может лишь помешать связям, которые установлены со стороны высших военных и политических учреждений, и таким образом принести большой вред общему командованию на территории Юго-Востока»^[142].

В дальнейшем была предпринята попытка развить достигнутые соглашения в рамочном договоре от 23 января 1944 г. инспектора четнических отрядов полковника Е. Симича и командующего силами вермахта на Юго-Востоке[143]. Однако немцы по-прежнему относились к четникам с большой настороженностью. Немцы придерживались своей старой и проверенной тактики — сначала разбить партизан, используя четников, а затем истребить и самих четников, как это произошло в ходе восстания осени 1941 г. в Сербии или в ходе операций «Вайс» и «Шварц» в Герцеговине. Подписанные соглашения защищали немцев от партизан, но с другой стороны, оставляли под фактическую администрацию четников значительные районы Сербии (вне крупных городов), что местное население объясняло слабостью немцев[144]. Причем стоит отметить, что в других районах Сербии — на западе, на юге и на востоке — отряды четников также продолжали свою деятельность. Поэтому после того, как попытки партизанских сил прорваться в Сербию были приостановлены, немцы решили, не подписывая соглашения с ведущими руководителями партизан, нанести удар по четникам в Сербии. Высший руководитель СС и полиции в Сербии группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции А. Мейснер и командующий силами вермахта на Юго-Востоке генерал-фельдмаршал М. Вейхс договорились

о проведении решительной операции против «главарей банд ДМ», т. к. «большая часть главарей ДМ не придерживается перемирия, которое с ними подписано, и постоянно проводит изъятие оружия и саботаж поставок»[145]. Командиром совместной операции СС и вермахта «Трейбягд» был назначен полковник Дизенер. Дизенер силами семи батальонов (батальона дивизии «Бранденбург», нескольких батальонов из 5-го полицейского полка СС и из Сербского добровольческого корпуса) и местного болгарского гарнизона должен был выявить и ликвидировать отряды ЮВвО в районе гор Космай — Рудник в 100 км к югу от Белграда. Операция «Трейбягд» продолжалась с 17 февраля до 4 марта, и ее результаты были оценены положительно — «банды были разбиты и потеряли координацию», «подвижные силы ДМ понесли тяжелые потери». Был убит 81 четник, взято в плен 931 подозрительное лицо, захвачены 10 пистолетов-пулеметов, 261 винтовка, 28 бомб, 7 продовольственных складов, 5 архивов и 1 типография[146]. «Трейбягд» была длительной операцией, направленной против группировки Н. Калабича. В то же время в начале февраля 1944 г. был проведен короткий рейд батальона дивизии «Бранденбург» против Раваницкой бригады М. Чачича. Весной 1944 г. имели место и другие столкновения оккупационных войск и их союзников с местными отрядами ЮВвО[147]. Только за 1 месяц, с 16 марта по 15 апреля 1944 г., немцы убили 182 четников ЮВвО и взяли в плен 127 человек, в мартовской операции против подполья ЮВвО в Белграде было арестовано три командира корпусов (мобилизационных), два командира бригад (мобилизационных), около 10 офицеров Д. Михаиловича[148]. Силами 5-го полицейского полка СС и местных гарнизонов 8—19 марта немцы провели полицейскую операцию «Фрухлинг» против четников в районе Смедерево — Пожаревац — Костолац — Градиш-те, в результате чего было арестовано 204 подозрительных лица и обнаружено 5 складов с продовольствием. При этом сохранялась общая модель — немцы были, как правило, нападающей стороной, а четники занимались укреплением собственной организации, сбором оружия и подготовкой к восстанию, которое планировалось поднять при приближении союзников[149]. В то же время в марте — апреле 1944 г. немцы, СДК, РОК и болгарские оккупационные войска активно сотрудничали с четниками на юго-западе Сербии, пытаясь предотвратить очередную попытку прорыва в Сербию партизанских сил.

Наиболее раздражавшей немцев формой активности четников в Сербии были так называемые разоружения — изъятия оружия у сербской добровольческой стражи, отряды которой оказывали зачастую лишь фиктивное сопротивление, втайне сочувствуя ЮВвО. Но самую большую опасность для немцев представляли нападения четников на поезда. Недаром командиром операции «Трейбягд» стал полковник Дизенер — командир 5-го отдела штаба по защите железных дорог на Юго-Востоке. Немцы были вынуждены констатировать, что «…сербские машинисты сдаются перед первой угрозой и сразу останавливают поезд» в пустынных местах в горах, где четники под прицелом оружия заставляют военнослужащих вермахта и союзных войск сдать оружие и снять форму, после чего отпускают их вместе с поездом, чтобы избежать репрессий против местного населения^[150]. Кроме того, целями нападений четников были наиболее мешавшие их организации лица из местной сербской коллаборационистской администрации. В провинции к их числу относились все те, кто отказывался иметь двойную лояльность (выразить и подтвердить тайное согласие помогать ЮВвО), а в Белграде — те, кто активно выступал против ЮВвО. Среди убитых четниками Д. Михаиловича сербских националистов, близких с немцами, были В. Чвркич, довоенный депутат парламента (лето 1942 г.), полковник М. Ма-салович, глава администрации премьера М. Недича (март 1944 г.), заместитель министра внутренних дел в сербском коллаборационистском правительстве Ц. Джорджевич (май 1944 г.) и К. Печанац (июнь 1944 г.). При этом, конечно, более массовыми и более жестокими были взаимные убийства между группами партизанских и четнических сторонников в Сербии. Как бывает в любой гражданской войне, жертвы падали с обеих сторон, причем по мере продолжения конфликта жестокость все более нарастала…

Весной 1944 г. немцы отмечали, что, несмотря на операции против четников и нежелание немцев подписывать с ними соглашения о перемирии, четники все же были полезны, так как, например, в «…южной Сербии немцы, сербский добровольческий корпус и четники борются плечом к плечу против партизан». Действовавший во главе армейской группы в Сербии генерал пехоты Г. Фелбер считал, что «…движение Д. Михаиловича разделено. В то время как часть активно борется с немцами против коммунистов — при этом не прекращая быть враждебными ко всем оккупантам — небольшие группы Д. Михаиловича в центральной и восточной Сербии продолжают, как и раньше, заниматься диверсиями и саботажем»^[151].

Эта ситуация сотрудничества сквозь зубы продолжалась до августа 1944 г., когда положение немцев на Балканах приняло критический характер и стала ясной необходимость эвакуации с Балкан под угрозой опасности окружения сил, находившихся в Греции, Албании и на востоке Югославии. В центре Сербии, в Тополе, 11 августа 1944 г. состоялась встреча офицера абвера князя фон Вреде, представителя командующего силами вермахта на Юго-Востоке, и группы высокопоставленных офицеров четников: майора Д. Рачича, капитанов Н. Недича (однофамильца премьера) и Н. Калаби-ча — представителей Д. Михаиловича. Было договорено, что сам факт этих переговоров останется в тайне. Майор Д. Рачич подчеркнул, что «…до сих пор сотрудничество шло лишь в отдельных областях. Но с учетом ситуации необходимо достичь единого целостного решения» и создать союз всех сербских национальных сил — противников коммунистов (ЮВвО, СГС и СДК), который должна вооружить немецкая сторона. Для создания «сербской армии» представители главы ЮВвО выразили желание договориться о личной встрече Д. Михаиловича и Г. Нойбахера. При этом Д. Михаилович через своих представителей настаивал на том, чтобы и дальше оставаться на нелегальном положении, чтобы встреча проходила не в городе, на том, что четники не могут и не желают надевать немецкую форму^[152]. Речь шла о поставке оружия и боеприпасов для вооружения 50 тыс. человек, что, разумеется, не могло быть сделано решением местного командования, для этого была необходима санкция А. Гитлера. Согласно воспоминаниям специального уполномоченного Министерства иностранных дел Рейха Г. Нойбахера, он и командующий силами вермахта на Юго-Востоке М. Вейхс вылетели в штаб фюрера и были приняты вождем Велико-

германского рейха 22 августа 1944 г. В это время шел уже второй день Ясско-Кишиневской операции, Красная армия приступила к вскрытию русских ворот на Балканы — захвату Румынии. Возбужденный фюрер уже с порога поспешил заверить Г. Нойбахера, что «вооружение четников невозможно», объясняя это тем, что сербский национализм представляет собой самую главную опасность для интересов Германии на Балканах[153]. Гитлер также заявил, что «…Германия должна бороться с планами о Великой Сербии всем доступными способами… Сербская армия не должна существовать. Лучше даже определенная коммунистическая опасность»[154].

В штаб Д. Михаиловича (в Сербию) 26 августа 1944 г. прибыла миссия Р. Макдауэлла, подполковника УСС, который попытался использовать переговоры ЮВвО и Г. Нойбахера в соответствии с полученными им инструкциями: «…если позволят обстоятельства, выступать в роли посредника при всех видах предложений о сдаче, которые исходят от немецких, болгарских, венгерских или других неприятельских и коллаборационистских групп..»[155] Переговоры с немцами в августе 1944 г. подходили под эту часть инструкций, что подполковник Р. Макдауелл и подтвердил в своем рапорте после возвращения от Д. Михаиловича. В этом

рапорте он констатировал, что «…не заметил склонности Д. Михаиловича к сотрудничеству с немцами…», и в то же время «.. заметно, насколько Д. Михаилович их ненавидит». Несмотря на запрет А. Гитлера, Г. Нойбахер понимал, что речь шла уже не о стратегических германских интересах, а о спасении собственных жизней и возможности достичь местного соглашения с западными союзниками: 23 августа 1944 г. в Бухаресте вспыхнуло антинемецкое восстание, к которому присоединился и король, 25 августа 1944 г. Болгария завила о своем нейтралитете и послала делегацию в Каир в поисках контакта с западными союзниками, а в Венгрии 29 августа 1944 г. регент Хорти назначил на пост премьер-министра антифашистски настроенного генерала Гезу Лакатоша, сместив прогерманское правительство Деме Стояи, что немцы охарактеризовали как военный переворот. К концу августа — началу сентября 1944 г. Красная армия оказалась на границах Сербии, заняв территории Румынии и Болгарии. Поэтому Г. Нойбахером было дано конфиденциальное согласие на требование четников о невмешательстве немцев в создание союза сербских национальных антикоммунистических сил.

Этот союз, отягощенный взаимным соперничеством и недопониманием, обоюдными обвинениями в принесении национальных интересов в жертву ради британских/немецких господ, все же возник в конце лета 1944 г. Ключевыми точками в его создании стали личные встречи Д. Льотича и командующего силами ЮВвО в Сербии М. Трифунови-ча — 17 мая 1944 г а также Д. Михаиловича и М. Недича 20 августа 1944 г.[156] По воспоминаниям присутствовавшего на первой встрече Б. Костича (секретаря Д. Льотича) результатом беседы стали договоренности о прекращении взаимных нападений, об обмене офицерами связи и обязательной помощи со стороны М. Недича оружием и боеприпасами. Переговоры происходили на территории, контролируемой четниками, в горном селе Брджани, неподалеку от города Горни-Милановац. «Пока все еще были на встрече в Брджа-нах, генерал Трифунович созвал на встречу местных уважаемых крестьян. Он представил им Д. Льотича как профессора Петровича из Белграда, друга четнического Движения, который объяснит им политическую ситуацию. И Д. Льотич, как умел, попытался объяснить этим сербским крестьянам в глуши Шумадии реальную политическую ситуацию в мире. Все его выслушали с напряженным вниманием. Но когда он закончил, вдруг громко высказался один шумадийский крестьянин, который поблагодарил «господина профессора» за его речь, сказал, что собравшимся было бы интереснее, чтобы он им объяснил, как можно помирить и объединить Дражу, Недича и Льотича, так как этого хочет народная душа. Наступила полная тишина. Льотичу помог выйти из этой ситуации генерал Трифунович, который сказал крестьянам, что «господин профессор — как раз один из тех людей, кто старается укрепить согласие Дражи, Недича и Льотича, и для этого как раз и прибыл на эту встречу…»». В результате достигнутых договоренностей в Белград летом 1944 г. прибыл капитан П. Ракович, командир Второго равногорского корпуса, чья канцелярия была в здании правительства Сербии. А советником его был А. Цинцар-Маркович, министр иностранных дел довоенного правительства Югославии, подписавший пакт 25 марта 1941 г. М. Недич передал представителям ЮВвО в течение лета ряд крупных денежных сумм. На личной встрече Д. Михаиловича и М. Недича в селе Ражань, в районе Валева, был достигнут еще ряд договоренностей. Вместе с М. Недичем на этой встрече присутствовали генерал М. Дамьянович (выпущенный из немецкого лагеря военнопленных по просьбе М. Недича в мае 1944 г. и назначенный им на место главы кабинета, в качестве неофициального представителя Д. Михаиловича) и Д. Йованович, градоначальник Белграда и руководитель полицейской службы в недичевской Сербии. Д. Михаиловича как начальника штаба Верховного командования ЮВвО на встрече сопровождали начальник Оперативного отдела штаба Верховного командования ЮВвО полковник М. Лалатович, его заместитель — полковник Л. Бальотич, а также авторитетные офицеры — командующий Церско-Маевичской группы корпусов майор Д. Рачич и командир Горной гвардии Н. Калабич.

На переговорах была достигнута конкретная договоренность, в результате которой в конце августа — начале сентября 1944 г. М. Недич, с одобрения Г. Нойбахера, передал представителям ЮВвО 100 млн динаров и около десяти тысяч винтовок и боеприпасов к ним. После того как 2 сентября 1944 г. командование ЮВвО разослало всем представителям недичевских вооруженных сил указание о переходе под командование Д. Михаиловича, командиры СДК и СГС 6 сентября направили своих офицеров связи в штаб ЮВвО, который вместе с Д. Михаиловичем находился в то время в селе Праняны в районе города Горни-Милановац. В середине сентября 1944 г. в районе г. Валево была организована встреча Д. Михаиловича и К. Мушицкого[157]. После вступления передовых частей РККА на территорию Сербии оккупационный аппарат в Сербии начал распадаться. В начале октября 1944 г. командующий СГС Б. Йонич обратился к командующему силами ЮВвО в Сербии М. Трифуновичу с просьбой о вхождении его части в состав ЮВвО. Уже 5 октября 1944 г. части СГС покинули Белград и собрались в районе г. Ягодина. Генерал Трифунович в приказе по ЮВвО № 523 от 6 октября 1944 г. зафиксировал преобразование СГС в Сербский ударный корпус (СУК), во главе которого был поставлен бывший командир СГС генерал Радованович, а его заместителем был назначен генерал Б. Йонич. С 7 октября 1944 г. этот приказ вступил в силу, завершив официальное существование СГС. В СУК собралось большинство офицеров и около трети солдат СГС (всего около 6500 человек), а остальные предпочли разойтись по домам. В дальнейшем СУК вместе с другими частями ЮВвО участвовал в неудачных боях против партизан в районе города Тузла, после которых вместе с другими частями четников отошел в с. Завидовичи, которое надежно обороняли от НОАЮ усташи и немцы. При этом немцы по-прежнему рассматривали СУК как СГС. Согласно дневнику боевых действий командования группы армии «Е» за период с 1.10 по 31.12.1944 г., по состоянию на 21 октября 1944 г., командир СГС генерал Радованович имел при себе офицера связи вермахта капитана Фурмана, командира 311-го фронтового разведывательного отряда. СГС в то время подчинялся специальному штабу Шоерлен, который должен был очистить от партизан и обезопасить дорогу Кралево — Ужице — Вишеград. При этом немцы, очевидно, отличали СГС от частей ЮВвО, поведение которых в том же документе охарактеризовано как «колеблющееся — почти враждебное».

Стратегия партизан в сентябре предполагала наступление на Сербию двумя колоннами — одна должна была через Юго-Восточную Сербию, опираясь на местное подполье, прорваться на север к Дунаю и встретить войска Красной армии, другая — продвигаться через Западную и Центральную Сербию навстречу Красной армии, после чего совместными силами нанести удар по Белграду и освободить столицу от немцев. Впрочем, командующий силами югославских партизан не упускал из виду и другую свою цель, прямо заявив своим подчиненным: «Запомните, что во всей данной операции основная задача — ликвидация четников Д. Михаиловича и недичевцев, а также их аппарата. Помешайте Михаиловичу вести мобилизацию и вести за собой народ. Четнических представителей в селах арестовывать, так как они представляют собой главную опору Михаиловича в народе»[158].

Такова была реакция партизанского руководства на начатую Д. Михаиловичем мобилизацию, на которую народ отозвался весьма охотно. Один из бойцов СДК, размещавшийся со своей частью в августе — сентябре 1944 г. в г. Пожаревце, с негодованием описывал саботаж мобилизации в недичевские отряды с помощью фальшивых справок о «работе на пользу германского хозяйства». В то же время он не мог не заметить, что «…через город неделями шли горожане, мобилизованные четниками. Наденет кто-то на голову шайкачу, повесит сумку на плечо, возьмет под мышку плед, наденет сапоги и спешит к селу Братинац. Там четнический штаб, который ведет мобилизацию и принимает рекрутов… Мой друг, студент Р. Сп., который уже несколько лет работает у немцев в Костолце, также получил повестку. Его отец, говорят, раздал кучу денег, чтобы его освободить, но у него не получилось. А в Братинац идти надо, тут уж не помогут справки о «работе на пользу германского хозяйства». Уже неделю шьет ему портной лыжный костюм, а высокие ботинки со шнурками он уже купил, готовится идти в лес»[159]. Объективно у четников не хватало оружия, а не призывников, что Д. Михаилович и пытался решить за счет договоров с немцами.

И все-таки ряды четников росли. Если в конце 1943 г. немцы оценивали непосредственную численность отрядов четников, подчиненных Д. Михаиловичу в Сербии, в 15–16 тыс. вооруженных бойцов, то в августе (еще до начала общей мобилизации) в сербских отрядах Д. Михаиловича, по мнению немцев, было уже около 25 тыс. человек[160]. После мобилизации их численность должна была заметно возрасти, при этом источников для точных оценок количества четников в это время нет, хотя прокоммунистически настроенный историк Й. Томашевич считает, что численность отрядов ЮВвО до отступления из Сербии составляла около 30–40 тыс. человек, не считая СУК[161]. В принципе, эти цифры соотносимы с численностью партизанских частей, вступивших с четниками в битву за Сербию. НОАЮ использовала для прорыва в Сербию 9 дивизий, насчитывавших всего 26 бригад, а в самой Сербии НОАЮ имела еще 5 дивизий, каждая из которых также насчитывала не более 3 бригад, хотя их состав и боевая эффективность весьма спорны[162]. Исходя из средней численности бригады НОАЮ на 1944 г. в 950 человек[163], общая численность югославских сил, участвовавших в Белградской операции, должна была составлять около 40 тыс. человек. Войдя на территорию Сербии, НОАЮ активно проводила мобилизацию, но роль этого нового пополнения, не имевшего боевой подготовки, не могла быть значительной в событиях октября 1944 г. Ясно, что результаты важнейшей битвы гражданской войны в Югославии — битвы за Сербию — определили не эти примерно равные силы, а задействованные в Белградской операции с 28 сентября по 20 октября 1944 г. 300 ООО красноармейцев и краснофлотцев (3-й Украинский фронт — 200 000, части 2-го Украинского фронта на севере Сербии — 93 500, Дунайская флотилия — 6500)[164]. Многократное превосходство в численности и в вооружении позволило Красной армии железной метлой вымести из Сербии 80-тысячную немецкую армейскую группу «Сербия», а вместе с ней и всех, кто был не согласен на безоговорочное подчинение требованиям Кремля.

Яркой иллюстрацией последних дней немецкой оккупации в Сербии являются воспоминания бойца СДК А. Мари-нокича о поездке на поезде из Пожареваца в Белград (81 км) 10 сентября 1944 г.: «…Меня послали в Белград в качестве курьера. Делать нечего, я наскоро собрался. Единственный поезд отправляется от разбомбленного моста в 2–3 км от станции каждый день в 6 часов вечера… Поезд потихоньку прибыл на ст. Мала Крена, пока мы делились друг с другом впечатлениями. Выходим, так как продолжение движения возможно только перед рассветом. В последние дни союзники каждый день бомбят Белград, поэтому поезда ходят так, чтобы днем не оказаться на станции. Всех нас, сто человек, немецкие солдаты загоняют в зал ожилания. Мы едва все влезли. Двери за нами закрыли. Мы протестуем, но нас успокаивают. Это ради нашей же безопасности. Немного позднее все нам стало ясно. Через дорогу от станции, в 300 метрах находится сельская кафана (пивная. —А. Т.). В ней куча народу. Играют на гармошке, а несколько охрипших голосов поют, перекрикивая друг друга, стараясь изо всех сил. Вслушиваюсь в слова. Песня военных лет, которую я часто слышу в эти дни: «Мама, я солдат, равногорского полка-а-а-а!..» Немец, который с винтовкой караулит зал ожидания, подпевает им и смеется. Внезапно раздается несколько выстрелов, слышатся какие-то вопли, которые потом стихают.

Спрашиваем немца, что случилось. «Четник», — говорит он. Постоянно тут, в кафане, пьют и стреляют. Несколько дней назад напали на каких-то пассажиров, с тех пор немцы никого не пускают выходить из зала ожидания. Сейчас же есть соглашения: ж/д от Мала-Крсны до Бели-Потока немцы передали четникам в охранение, и они ее действительно хорошо охраняют. «Главное, чтобы партизаны ее не разрушили», — продолжает немец. Теперь четники к немцам неплохо относятся. Бывает иногда какой-нибудь инцидент между четниками и бойцами других национальных отрядов из СГС или СДК, но это наши внутренние вопросы и немцы в них не вникают.

Слушаем все это, и у нас кружится голова. Разве это возможно? Ведь от Пожареваца до Мала-Крсны нет и 15 км! Разве возможно, чтобы в одно и то же время, на одной такой маленькой территории, одни и те же люди имели столько разных, совсем противоположных мнений, политик и линий поведения? В Пожареваце они нападают на немцев, блокируют нас, а потом приходят и просят помощи, а в Мала-Крсне в лучших отношениях с немцами и для них охраняют ж/д! Придерживаются с ними соглашения, исполняют его и уважают, с немцами живут в лучшем согласии! Попробуй тут пойми все это, найди тут логику!.. В углу станции я вижу сержанта жандармерии, который раньше был начальником поезда. Спрашиваю его, как дела, он улыбается и говорит — в основном хорошо. Иногда, бывает, разоружат четники кого-нибудь из СДК или СГС, или снимут с поезда, но в основном они спокойно настроены. Основной осмотр четниками поезда будет на станции Дражань-Шепшин. Немец, главный начальник поезда, дает четникам разрешение осмотреть поезд и проверить документы. Ищут в основном коммунистов и их курьеров… Прибывает поезд из Белграда, который сразу должен возвращаться и которым мы продолжаем путь. На нем приехало много людей, они бегут из Белграда в поисках убежища от ежедневных бомбардировок. Около 3 часов утра мы заходим в поезд и идем в вагон для военнослужащих. Кроме нас в вагоне еще десяток человек… Внезапно поезд останавливается. Перед сторожкой много вооруженных людей. Один из четников машет фонарем и во весь голос кричит: «Дражина Шляпа, главная проверка документов, остановка 20 минут!» (игра слов Дражань-Шепшин / Дражин-Шешир. — А.Т.)… Один унтер-офицер четник, обвешанный перекрещенными лентами с патронами, биноклем и гранатами, с двумя сопровождающими подходит к вагону, приветствует немца и заходит в первый вагон, чтобы осмотреть по порядку документы и разрешения. Мы сидим и ждем, что будет дальше.

Внезапно, когда проверяющие дошли примерно до половины поезда, раздались крики, послышались истошные женские голоса, кто-то крикнул: «Вон он под скамейкой», другие побежали к тому вагону и в конце вытянули парнишку лет 25, которого повели к сторожке. За ними идет одна крестьянка, машет руками и орет: «Да, это коммунист, курьер партизанский, я его хорошо знаю, постоянно почту перевозит! " Парнишка еле идет, охрип и с трудом говорит: «Не виноват я, это не я, Богом клянусь, братки, она врет!..» Перед сторожкой его хватают, окружают, и начинается спор. Одни хотят его сразу порешить, другие — отвести в штаб, третьи — арестовать и женщину. Услышав об этом, она мигом запрыгнула в соседний вагон. Парня кто-то ударил, и он с визгом падает на землю. В это время немец что-то спросил, унтер ему согласно махнул рукой, чтобы поезд трогался, и мы поехали…

В конце концов, к 6 утра поезд прибыл в Белград, и мы с товарищем поспешили в штаб СДК. Перед входом стоит несколько четников, очень опрятно одетых, с коротко подстриженными бородками; на головах у них папахи с большими кистями. Сердечно беседуют с двумя нашими офицерами. Прибыли, чтобы получить какую-то форму от добровольцев для своих частей… Повсюду в Белграде наклеены плакаты. В углу плаката сербский триколор, подписано генералом Три-фуновичем, комендантом Сербии, а текст примерно такой: «Белград должен достойно встретить своего Короля! Флаги такие-то и такие-то повесить там-то и там-то, улицы очистить от грязи и т. д.» Все мелочи указаны… Потом мне показывают размноженный на шапирографе нелегальный четнический «Глас Белграда». И там тоже первой статьей «Белград перед освобождением». И эта газета дает последние наставления белградцам, как им себя вести при освобождении и как привыкнуть к жизни на свободе, которая на пороге. Я иду просто ошеломленный. Ото всех, на кого я натыкаюсь, слышу ту же историю, ту же иллюзию, то же воодушевление. Все — как под морфием, верят твердо, что дурные времена окончены, свобода на пороге, что все хорошо. Конечно, по их мнению, Советы не посмеют даже заглянуть в Югославию. Дража и Тито сами поведут решающий бой, и кто победит — будет хозяином! А это уже и воробьи на ветках знают, что за Тито в Сербии никого нет! Победит Михаилович!.. Белград в эти дни полон веселья… Вино и ракия текут рекой, как в самые счастливые дни…»[165]

Эта эйфория была типична для широких кругов населения, но сам Д. Михаилович относился к ситуации с куда большей осторожностью. Передав своим командирам указание сотрудничать с Красной армией по мере возможности, не вступая с ней ни в коем случае в конфликт, Д. Михаилович поспешил покинуть Сербию на время самых горячих событий. Генерал Д. Михаилович, Верховное командование ЮВвО и американская военная миссия во главе с подполковником Р. Макдауэллом, а также около 400 бойцов охранения покинули Сербию и перешли в Боснию в конце сентября 1944 г. — тогда же, когда первые отряды Красной армии перешли Дунай и вступили на терииторию Югославии. Уклоняясь от наступавшего из Рашки (Санджака) 1-го пролетарского партизанского корпуса, Д. Михаилович и его окружение перешли реку Дрину в районе села Бадовинци. Оценив события в Сербии, генерал Д. Михаилович не стал возвращаться в Сербию, а устремился на юг Боснии, попутно посылая по рации своим войскам в Сербии приказы также отступать в Боснию. Там он надеялся дождаться подхода западных союзников.

В это же время четников ожидал еще один удар — молодой король Петр II Карагеоргиевич, под давлением английского МИД и после обещания В. Черчилля, что он будет обязательно возвращен на престол, произнес 12 сентября 1944 г. поразившую всех речь по радио. Молодой король призвал четников ЮВвО перейти под команду маршала И. Тито. Эта речь, в содержании которой менее чем через полгода покаялся и сам король Петр, оказала убийственное влияние на четников. Склонный к юмору даже в самые трагические моменты сербский народ не преминул отразить создавшееся положение в популярной частушке[166]:

К 1–2 октября 1944 г. четники прекратили сопротивление частям НОАЮ и попытались договориться с наступавшими войсками Красной армии. Однако стремление ряда командиров четников наладить контакты с передовыми частями Красной армии закончилось провалом[167]. Направляя доносы в штаб 3-го Украинского фронта на командиров РККА, заключавших договоры о сотрудничестве с четниками, партизаны не брезговали и сами на месте вмешаться в ситуацию, убивая переговорщиков четников прямо на глазах советских офицеров. С 15 по 20 октября 1944 г. значительная часть четнических офицеров со своими отрядами решили покинуть Сербию, так как строжайший приказ Д. Михаиловича запрещал им вступать в бой с частями РККА, как союзными, а возможность такого столкновения, учитывая настроения партизан, была бы неизбежной. Отряды четников отходили через Рашку в Боснию. На местах остались лишь небольшие группы подпольщиков ЮВвО, опиравшиеся на сеть сочувствующих. Битва за Сербию, к которой так долго готовилось руководство ЮВвО была проиграна, так и не начавшись…

Сразу после изгнания Красной армией из Сербии немцев по Сербии прокатилась волна репрессий. За спинами красноармейцев в города входили партизаны, развязавшие кровавый террор против «идеологически подозрительных лиц». О размерах учиненной партизанами бойни говорят следующие данные: в Королевстве Югославия в 1922–1937 гг. 1 смертная казнь приходилась на 750 ООО человек, в социалистической Югославии в 1946–1951 гг. 1 смертная казнь на 142 ООО человек, а в освобожденной от немцев стране 1 смертная казнь приходилась на 30 ООО человек! И это лишь официальные приговоры, хотя часть расстрелов октября— ноября 1944 г. в Сербии осталась нефиксированной. В качестве примера можно привести положение в Заечаре, одном из первых крупных городов Сербии, из которого Красная армия изгнала немцев, после чего партизаны ворвались в город и завели порядки в стиле большевистских расстрельных команд конца Гражданской войны. Перед вхождением в город ОЗН (титовская ЧК) составила подробные списки для проверки, куда были включены местные священники, учителя, судья, адвокаты, торговцы, инженеры, преподаватели гимназий, врачи, резервные офицеры королевской армии и участники довоенной политической жизни. Шефом ОЗН Заечара был назначен Д. Глигориевич, бывший электрик из соседнего города Чуприя, с ним работали несколько следователей. Каждые 15 дней центральный аппарат получал сообщения о количестве осужденных и отчитывался по нормативам о числе расстрелянных. Некоторых убивали еще в ходе допроса, других расстреливали добровольные расстрельные команды из 20 человек, расстреливавшие за вечер по 60–70 человек, которых связывали телефонным кабелем и конвоировали к выкопанным за городом ямам во время комендантского часа. Родственникам расстрелянных сообщали, что арестованный депортирован в Россию. Узнававшие потом страшную истину жены, родители и дети убитых пытались по ночам раскапывать неглубокие расстрельные шурфы в поисках своих близких. С этим явлением по приказу руководства местный отдел ОЗН стал активно бороться. Расстрелянных перед казнью раздевали догола, а их вещи делились между участниками расстрелов. Вместе с сербскими врагами народа в Заечаре расстреляли и 60 местных русских эмигрантов: семью Мартыновых, Б. Полховского, В. Полхитрудова и еще несколько человек. Следователь местной ОЗН Н. Бошкович, ставший после стабилизации титовского режима судьей, впоследствии вспоминал: «Их приводили и военные, и гражданские лица. У некоторых мы записывали короткие признания в два-три предложения. Сразу же произносились тяжкие приговоры, их вели в тюрьму, а оттуда на расстрел. Мы убивали их, как мух»[168]. Та же картина была и в других городах Сербии, куда пришли партизаны.

В результате истинные военные преступники ложились в одну могилу с теми, кто осмеливался сомневаться в идеологии коммунизма или только мог бы осмелиться усомниться в ней. Всех убитых партизанской скороспелой Фемидой сближала смерть без суда, делавшая их жертвами режима, чьи лидеры обучались в предвоенном СССР, впитывая дух судебных процессов 30-х гг. Только в 2000-х гг., после падения власти коммунистов, в городских парках, на улицах и площадях Сербии стали возможны мемориальные раскопки, в результате которых были обнаружены кости тысяч жертв того, что апологет чисток в Сербии, словенец Е. Кардель, называл «Большим террором».