Четвертая могила у меня под ногами

Глава 13

Пей кофе! Тогда на глупости будет больше сил, и делаться они будут быстрее.

Надпись на футболке

Измучившись мыслями, снимать или не снимать свитер, я решила передохнуть. В буквальном смысле. Я прилегла на кровать и сразу поняла, что она появилась здесь прямиком из какой-нибудь серии «Флинтстоунов». Каменный матрас. Грубое, шершавое покрывало. Глыбы, на которых, наверное, спали еще динозавры. Но я устала, а Рейес, похоже, впервые в жизни никуда не спешил.

Я смотрела, как он встал и обошел стол, чтобы подойти ко мне. Двигался он через силу, очень осторожно, чтобы не причинить себе еще больше боли. Я никогда не видела, чтобы ему было так больно. На футболке виднелись несколько больших кругов крови и несколько пятен поменьше. Я не стала ему предлагать первую помощь. Он не согласился бы, даже приставь я Маргарет к его виску.

- Даже не надейся, что я сниму свитер, - предупредила я.

Он усмехнулся и лег рядом. Пока он ерзал, кровать прогибалась то тут, то там. Наконец он улегся и громко вздохнул. Я повернулась к нему. Рейес лежал на спине, накрыв рукой лоб. Мне лично поза показалась завораживающей и притягательной одновременно. Его профиль наводил на мысли о греческих богах. Идеальные пропорции. Совершенные линии.

- Ужасно твердая кровать, - заметила я, взбивая подушку и ворочаясь, чтобы улечься поудобнее. Непростая задачка, учитывая, что Маргарет постоянно утыкалась в матрас.

- Можешь сесть на меня. Я тверже.

У меня распахнулись глаза, и я чуть не посмотрела, правду ли он говорит. Но вовремя сдержалась. Не попадусь я так запросто на его уловки. К тому же он ранен, елки-палки.

- Итак, следующий вопрос. Почему ты зовешь меня Датч?

Рейес выглянул из-под локтя:

- Я тебя так не зову.

Я нахмурилась, впрочем, без толку.

- Ты постоянно называешь меня Датч. И всегда так называл.

- Знаешь, для того, кто говорит на всех языках, которые когда-либо существовали на этой планете, ты хреново разбираешься в значениях слов.

- Что ты имеешь в виду?

- А ты подумай.

- Ну и ладно. – Я задумалась. Покатала слово в мыслях и на языке, пока его значение полностью не прояснилось. И ошеломленно уставилась на Рейеса. – «Искатель». Ты не зовешь меня по имени, ты говоришь «искательница» на арамейском языке.

На английском слово всего лишь звучало похоже на «Датч», и то только потому, что мне самой так казалось. На самом деле «ч» в арамейском оригинале больше походило на «ц», а «а» произносилось мягче, почти певуче.

- Браво.

- Все это время ты называл меня искательницей?

- Да, потому что так оно и есть. Ты – искательница душ.

- Обалдеть.

Уж не знаю почему, но от этого мне стало светло на душе. Как если бы я только что выпила большущую чашку мокко латте. Сегодня я так много узнала, что не хотела, чтобы это заканчивалось. Если честно, клево было даже то, что Рейес тяжело ранен и не в состоянии сорваться на поиски «британца», чтобы, как истинный мужчина, порубить врага в винегрет. Потому что он мог больше времени уделить мне любимой.

- Мне нравится, - проговорила я.

- Старейшины вашей расы умеют выбирать.

Я улыбнулась. Моргнула. Нахмурилась.

- Моей расы? У меня есть раса?

- Естественно.

- Минуточку. Честно-честно? И у меня есть семья, прямо как у тебя? Ну, там, в другом измерении?

- Да.

Просто в голове не укладывалось. Я даже прямого ответа не ожидала, не то что подтверждения.

- Серьезно? У меня есть другая семья?

- Да.

Меня будто по башке огрели. Я не знала, что и думать.

- Мне о них известно не так уж много, поэтому не очень-то рассчитывай на поток информации.

- А они… они тоже ангелы смерти?

- Только того, кого избрали для перехода в это измерение, называют искателем. Ты – представительница расы могущественных носителей света. Из тех, кто занимает... твое положение, редко выбирают искателей. Слишком черная работа. Но среди них ты была самой молодой и самой сильной. И они знали, что я здесь.

Одно дело – жить, не зная, откуда у меня все эти способности. И совсем другое – вот так одним махом получить кучу ответов, которых мне не хватало всю мою жизнь. А Рейес так запросто, так небрежно об этом говорит, словно для меня узнать о моем наследии – сущие пустяки. Я старалась держать себя в руках. Я смогу со всем справиться с достоинством и тактом. Не то чтобы мне этого хотелось, как женщинам из программы «Цена удачи»[25].

А потом до меня дошел смысл слов Рейеса.

- Минуточку. Ты хочешь сказать, что меня выбрали из-за тебя?

Даже его рука не помешала мне увидеть, что он закрыл глаза.

- Если бы меня спросили, я бы сказал, что твои старейшины рассматривали мое появление здесь как предвестие войны. Отец создал меня, чтобы я помог ему положить конец человечеству. Поэтому тебя и послали сюда. – Он повернулся ко мне, и в его глубоких карих глазах ярко сверкали золотистые и зеленые искорки. – Мы с тобой враги, Датч. Принцесса и пешка с разных сторон шахматной доски. – Уголок его чувственного рта приподнялся. – Все они сильно разочаруются, если узнают, что мы с тобой поладили.

Я приподнялась на локте и посмотрела на Рейеса:

- И что теперь? Я должна тебя убить или как?

Он провел пальцем по моим губам.

- Да. Для того тебя сюда и послали.

- Ну что ж, это редкий отстой.

Получается, меня послали убить чувака, который круче «ролексов» из «Ломбарда Сэла»? Ну точно – вся моя раса двинутая.

- Тебе это по плечу, - сказал Рейес с сожалением. – Ты можешь меня убить. Уничтожить противоположный портал и перекрыть моему отцу выход в этот мир. Последний ангел смерти пытался, – он отвел взгляд. – Но не смог. Поэтому выбрали тебя.

- Рейес, это же бред какой-то. Я не могу просто взять и убить тебя. К тому же… ты умеешь драться и все такое.

Он неуверенно мне улыбнулся:

- Когда придет время – а оно придет, – сделай это быстро. Не сомневайся. Не колеблись ни секунды, Датч.

Я понятия не имела, чему можно верить из всего, что он говорит. В конце концов, он из расы лжецов. Можно ли доверять тому, что он мне рассказал?

Я подозрительно нахмурилась:

- Даже не думай, что сможешь умаслить меня благородными порывами, очарованием и убеждениями, будто мне хватит сил тебя убить. Ты меня толкнул, - напомнила я о вечере на складе. – И таскал по полу. Поэтому не надейся, что я забуду все это дерьмо только потому, что ты весь такой милый и готов пожертвовать собой. – Я шлепнулась обратно на подушку и скрестила на груди руки. – О таком дерьме не забывают.

В приглушенном свете глаза Рейеса лукаво сияли.

- Я никогда не претендовал на звание бойскаута.

Я ощущала жар его взгляда, и в голове бродила только одна мысль: «Господи, какой же он красивый!». Наверное, сейчас я могла бы воспользоваться шансом оценить, как сильно он ранен. Положив ладонь ему на живот, чуть выше талии, я почувствовала края скотча вдоль ребер под футболкой и слегка надавила. Рейес резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы и перехватил мое запястье. Но из-под скотча успела выступить кровь, перепачкав мне пальцы даже через ткань.

- Какого черта, Рейес? Что произошло?

Он решительно посмотрел мне в глаза:

- Если со мной что-нибудь случится, ты должна знать, что они нападают по двое. Если увидишь одного или на тебя нападет один из них, значит, где-то поблизости есть второй. Увидишь троих, значит, жди и четвертого. Никогда – слышишь? – никогда не доверяй им.

- А не могу я просто взять и сделать, как в последний раз? Шарахнуть их своим атомным светом?

- Нет. – Рейес подтянул меня к себе, пока не соприкоснулись наши лбы. – Внутри людей они защищены от света. Даже от твоего.

Меня просто бесило, что я чувствую себя уязвимой, тонкой, как бумага.

- Я не могу с ними драться, Рейес. Они слишком сильные.

- Сможешь, если будешь знать как. Но пока не узнаешь, даже не пытайся. Зови хранительницу и беги со всех ног.

Я лежала рядом с ним, так и не убрав руку с его ребер.

- Убегать – это я могу. То есть не то чтобы я очень быстрая, к тому же у меня одышка… в общем, неважно.

Когда он заговорил снова, то вполне мог сняться для плаката, призывающего к серьезности:

- Когда у тебя на хвосте сидит группа демонов, это, поверь мне, неплохо мотивирует.

- Еще бы.

- Поэтому беги, не оглядываясь. Пообещай мне.

- Обещаю, что буду убегать что есть мочи, но у меня и правда быстро одышка наступает.

Мне удалось его немножко рассмешить. Рейес потянулся ко мне и прикусил мочку моего уха. Сладкий трепет желания молнией пронзил меня и разлился теплом в животе. Невероятно! Я наконец-то наедине с Рейесом Фэрроу, во плоти, в дурацком номере отеля, а он истекает кровью. Конечно, я могла бы воспользоваться преимуществом, но сейчас не самое подходящее время. И меня просто убивала необходимость признавать этот факт.

Губы Рейеса прокладывали поцелуи вниз по моей шее. Я обняла его и прошептала:

- Расскажи мне о моих предках. О другом ангеле смерти.

Он так долго молчал, будто вовсе не собирался отвечать. А потом лег на спину с задумчивым видом.

- Жил-был мальчик по имени Кинрик. Однажды отец привел его к старейшинам в деревне и заявил, что мальчик одержим. Что он видит призраки и знает то, чего никто не может знать. Много дней его допрашивали и пытали, но мальчик не сказал ни слова. В конце концов, его забили камнями до смерти.

Я поежилась:

- Несчастливый конец у этой истории.

- У большинства из них. В итоге деревню выкосили болезни и смерть. Люди думали, что мальчик проклял их перед тем, как умереть.

- И это правда?

- Нет, деревню проклял другой человек. Мальчик всего лишь повторял то, что рассказывала ему младшая сестра. Она была ангелом смерти, а не он. Но она была больна с младенчества и не могла говорить. Только брат понимал ее. – Рейес коснулся пальцем своего виска: – Они говорили друг с другом мыслями и сердцами. Скорбь взрастила в ней огромную ярость, и она выпустила на свободу все свои силы, даже не понимая, что творит. Ангелы смерти не всегда знают, на что способны, пока не получат серьезное эмоциональное потрясение.

- Эта девочка прожила долгую жизнь?

Он кивнул:

- По сравнению с большинством ангелов смерти, да. Приблизительно до семидесяти, если память меня не подводит. Но ей пришлось жить с последствиями того поступка. Она стала отшельницей и в итоге окончательно сошла с ума.

- Ужас какой-то. И все-таки, если она была неземным созданием, то как могла убить стольких людей? Как это могло сойти ей с рук?

- С самого рождения ангелам смерти даруют свободу выбора. По сути, они – искатели душ, но могут… - он на мгновение задумался, - могут и выслеживать души, за неимением другого слова. Это их право.

- Что ж, я этим правом точно никогда не воспользуюсь.

Чтобы мы оба не поддались еще большему искушению, я бросила свою подушку в ногах Рейеса и положила голову почти вплотную к его ботинкам, чтобы лежать под прямым углом к нему. Он дал мне так много информации, что мне необходимо было время все обдумать, но уходить сейчас мне не хотелось. Не хотелось бросать его в таком состоянии. Не хотелось бросать его до конца моих дней. Или пока мне не придется возвращаться к работе. Смотря что наступит раньше.

У меня есть другая семья. Из другого мира. Это, наверное, круто. И еще я могу убивать людей силой мысли. Ладно, в это я до сих пор не верила, но в существование моей другой семьи – очень даже. Я задумалась, как зовут моих родственников. Может быть, у меня есть тетушка Миртл. Или дядюшка Боаз. Как-то я убеждала дядю Боба сменить имя на Боаз, но он не согласился. Уж не знаю почему.

Пока я лежала, раздумывая о том, насколько классно иметь иномирную семью, мои веки отяжелели. От тепла Рейеса клонило в сон. Его близость была такой уютной, что я чуть не заснула, как вдруг услышала его голос:

- Можешь подвинуться выше. Так тебе будет удобнее.

- Нет, - рассмеялась я, - если я подвинусь выше, удобнее будет тебе, извращенец.

Через секунду мне уже снились Рейес, пляжи и бокалы «Кукиариты» с зонтиками, щекотавшими мне ладонь. На самом же деле во сне я почувствовала, как мою ладонь поглаживали пальцы Рейеса. Интересно, он это нарочно? Никаких сомнений не осталось, когда он с рычанием улегся на меня, едва не раздавив своим немалым весом. Не успела я даже пискнуть в знак протеста, как его рот оказался у моего уха.

- Ш-шш, - услышала я и почувствовала тепло его дыхания.

Сначала я подумала, что Рейес просто заигрывает, но он весь был напряжен, будто готовился нанести удар. Или выбить из меня все дерьмо. Какого, блин, черта?

Я начала бороться с ним, но вдруг снова почувствовала на ладони его пальцы. Только на этот раз тепло слишком быстро сменилось холодом пистолета. Я замерла. Рейес вытащил Маргарет из кобуры и сунул мне в руку.

- Что…

Закончить я не успела, потому что Рейес закрыл мне рот поцелуем. Пока его губы творили волшебство, а язык требовал впустить его глубже, превращая меня в бесполезную растаявшую лужу, руки его занимались чем-то совсем другим. Наконец я нащупала что-то холодное и металлическое. Это был нож, который Рейес достал из-за пояса. Его губы вернулись к моему уху, и я услышала шепот:

- Зови собаку.

У меня подскочил пульс.

- Зачем? – еле слышно прошелестела я.

Он приподнялся, чтобы посмотреть мне в глаза. В его взгляде отчетливо читались извинения, которые он не стал произносить вслух:

- Затем, что это не мой номер.

Он снова меня поцеловал. Его рот казался мне обжигающе горячим, а все мышцы в его теле словно гудели от напряжения. Сердце Рейеса билось прямо над моим собственным, и у меня в ушах шумел его пульс. Я положила руку на кровать и щелкнула пальцами.

Появившись прямо из-под земли, Артемида ткнулась носом в мою ладонь и тут же навострила уши. Из ее груди вырвалось низкое рычание в ту самую секунду, когда приоткрылась дверь. Артемида припала к полу и стала ждать.

Медленно дверь открывалась все шире и шире, пока не остановилась под углом в сорок пять градусов. Мне этого было мало, чтобы рассмотреть, кто нам помешал. Из-за плеча Рейеса мне была видна только рука на дверной ручке. Кто бы ни был за дверью, он и полшага не успел сделать, как Артемида бросилась в атаку. С лаем, от которого завибрировали стены, она прыгнула прямо сквозь наполовину распахнутую дверь и врезалась в одержимую женщину, если судить по чисто женскому визгу.

Я перестала чувствовать на себе вес Рейеса, а мгновение спустя в номер влетел еще один противник, причем его сюда явно швырнули. Дверь с треском вписалась в стену, и я увидела женщину, боровшуюся на тротуаре с Артемидой, которую, как я поняла, она толком и не видела. Даже мне был трудно сосредоточиться на мощной фигуре хранительницы, пока та вырывала из тела женщины незваную душу.

Но не успела я понять, что произошло с тем демоном, как меня заметил второй – тот, с которым дрался Рейес. Демон испустил яростный вопль и попытался сбросить Рейеса, чтобы добраться до меня. Никогда в жизни ничего подобного из чужих эмоций я не ощущала: мужик так отчаянно хотел наложить на меня лапы, что даже не заметил, как его позвоночник согнули под неправильным углом и он начал с треском ломаться. Я слышала, как хрустят кости, как разрываются связки, как смещаются позвонки, а он продолжал смотреть только на меня. И хотел меня так неистово, что протянул ко мне руку, а глаза его умоляли подойти ближе.

Они были голубыми. Его глаза. В их глубине я видела демона – его дымчатую черную сущность. Но у человека, в которого он вселился, глаза были голубые. Такие ясные, что напоминали бассейн, искрящийся на солнце в жаркий летний день. В этих глазах проступили слезы, когда Рейес сдавил ему горло и перекрыл доступ кислорода. Но демону было наплевать. Он пытался подползти ко мне, помогая себе одной рукой, потому что вторая была сломана и бесполезно валялась на полу сбоку от него.

Демон предпринял последний отчаянный рывок ко мне, и рука его как будто стала длиннее. Из пальцев человека появились острые черные когти. На город опускалась ночь, и больше ничего не препятствовало демону разоблачить себя, выйти за границы занятого им тела. Я видела только руку, но знала, что теперь хотя бы часть его ничем не защищена.

Я перегнулась через край кровати, не обращая внимания на Рейеса, который орал на меня, требуя убраться и спрятаться. До когтей было всего несколько сантиметров. Еще чуточку, и демон раскромсал бы мне лицо. Я подняла руку ладонью вверх и подула, словно сдувая волшебную пыльцу. Частички моего внутреннего света поплыли по воздуху к демону и осели на его когте. Последовал мощный взрыв энергии. Демон завопил, и его выбило из тела человека.

Скорчившись, демон бился в агонии на полу и визжал так противно и оглушительно, будто одновременно завели тысячу реактивных двигателей.

Сразу же на него набросилась Артемида. Ее зубы сомкнулись и вырвали из чудовища жизнь. Он так сильно страдал от боли, что, наверное, убить его было актом милосердия. Я смотрела, как густая газообразная кровь пролилась на пол и испарилась.

Я даже не поняла, что Рейес зол, когда он рывком поставил меня на ноги и оглядел с головы до пят. Сосредоточился на моем лице. На его собственном читалось полнейшее офонарение.

- Что это было, твою мать? – От злости его голос буквально резал по нервам.

У меня по венам струился адреналин. Я посмотрела мимо Рейеса на Артемиду. Та обнюхивала номер с тем же энтузиазмом, с каким охотничий пес идет по следам лисы. Судя по всему, она учуяла запах еще одного демона, потому что нырнула в стену между номерами еще до того, как я успела ее позвать.

Боясь, что меня снова стошнит (поскольку это, похоже, стало для меня привычным делом), я неуклюже двинулась к крошечной ванной у самой входной двери. Рейес подхватил меня, когда я споткнулась, но я сумела вырваться и буквально рухнула возле унитаза. Меня не останавливало даже то, что я обнималась с куском керамики, которым годами пользовались мужчины с хреновым прицелом. Вдохнув огромную порцию несвежего воздуха, я сглотнула желчь, попутно стараясь угомонить скачущий вверх-вниз желудок.

Рядом со мной присел Рейес, и я ощутила холодную мокрую ткань на затылке.

- Это сводит их с ума. – Он наклонился ко мне и уткнулся мне в шею. – Аромат страха – твоего страха – для них все равно, что запах героина для добросовестного наркомана.

- Ничего не могу с этим поделать, - промямлила я.

- Знаю. Это моя вина. Извини.

Я взглянула на него и впервые заметила, что демон ухитрился его ранить. Лицо Рейеса пересекали три глубоких кровавых пореза. От самого верхнего из них до нижнего века оставался какой-то сантиметр. Я забрала у него влажную тряпку и приложила к ранам.

- Ты его убил?

- Нет. В ближайшее время бегать марафоны ему не светит, но нам с тобой нужно убираться отсюда как можно скорее.

В полной тишине Рейес проводил меня до дома. Наверное, не знал, что и думать обо мне. Я тоже не знала, так что мыслей у нас обоих, видимо, было негусто. Он внимательно следил, как я поднимаюсь по лестнице и подхожу к своей двери, потому что я отказалась от его помощи. Меня уже достало чувствовать себя инвалидом, неспособным ходить и жевать жвачку одновременно.

Отперев дверь, я вошла в квартиру.

- Может, чем-нибудь намазать? – спросила я, указав на его лицо.

Рейес прижал к левой щеке край футболки, чтобы промокнуть стекающие струйки крови. Порезы уже исцелялись, но мазь с антибиотиком не помешала бы.

Не обратив ни малейшего внимания на мои слова, он осмотрел квартиру и резким тоном потребовал:

- Позови своего мелкого.

- Какого еще мелкого? – спросила я, внезапно почувствовав, что едва не валюсь с ног от усталости. – Нет у меня никакого мелкого.

По крайней мере, мне так казалось. Что-то не припомню, чтобы я успела кого-то родить, а такое, уверена, любая девушка так просто не забыла бы.

- Пацан, который вечно отирается поблизости. Позови его.

- Ангела? – переспросила я, и, стоило мне о нем подумать, он тут же появился.

Он удивленно заозирался, потом заметил меня и наградил злым взглядом из-под банданы:

- Че, так и будешь этой фигней страдать?

- В этот раз я вообще ничего не делала, - я ткнула пальцем в сторону Рейеса, и бравада Ангела мигом испарилась.

Он шагнул назад одновременно с тем, как Рейес сделал шаг вперед.

- Оставайся здесь, - приказал Рейес тоном, не терпящим возражений.

Однако перед ним стоял Ангел Гарса, который терпеть не мог делать то, что ему не нравится. Он прикусил губу и расправил плечи:

- Сам оставайся здесь, pendejo[26].

Я не заметила никакого движения, но через мгновение Рейес уже стоял перед ним и держал за воротник грязной футболки, наклонившись к Ангелу так близко, что между их лицами оставалось всего несколько сантиметров.

- Ты хоть знаешь, что я могу с тобой сделать?

Глаза Ангела широко распахнулись, но он все-таки сумел взять себя в руки:

- Я знаю, что ты можешь вернуться в ад ко всем чертям.

Я попыталась втиснуться между ними, оторвать от Ангела руки Рейеса. Через несколько секунд Рейес отпустил его, посмотрел на него извиняющимся взглядом и сказал, смягчив тон:

- Останься здесь ради нее.

Ангел пожал плечами и разгладил на себе футболку.

- Только ради нее.

Похоже, это Рейеса устраивало. Он щелкнул пальцами, и, откуда ни возьмись, выскочила Артемида. Она прыгнула на него всем телом, положив ему на грудь огромные лапы. Короткий хвост ходуном ходил от бешеной радости. Рейес почесал ее за ушами и потерся щекой о ее шею.

- Побудь здесь, - сказал он прямо ей в ухо, - и не давай ей влезать в неприятности. Поняла?

Его брови вопросительно приподнялись, Артемида гавкнула в знак согласия, а я вдруг остро почувствовала, что меня попросту задавили количеством. Я мрачно уставилась на Артемиду:

- Предательница.

Она снова гавкнула, совершенно не впечатлившись моими обвинениями, и помчалась играть с Ангелом, легко сбив того с ног. Он рассмеялся и попытался извернуться, чтобы взять ее в удушающий захват. Я очень удивилась, увидев, как невероятно широко распахнулись собачьи челюсти и без всяких проблем обхватили горло Ангела. Он издавал булькающие звуки предсмертной агонии, которые, судя по всему, безмерно радовали Артемиду. А раз так, пусть себе играют.

- Мне нужно проверить, не увязались ли они за нами, - сказал Рейес.

- Лучше дай мне осмотреть твои раны.

- В последний раз, когда ты смотрела на мои раны, ты чуть не грохнулась в обморок.

- Это было давным-давно.

- Два месяца назад, плюс-минус.

- Фиг с тобой, - отозвалась я и махнула рукой, как бы отпуская его на все четыре стороны. – Иди по своим крутым мужским делам, а я останусь дома под присмотром булькающего тринадцатилетнего гангстера.

Как по мне, что-то в этой картинке было очень и очень неправильно.

Я проснулась от того, что замерзла. На мне лежали пятьдесят килограммов мертвой ротвейлерши, будто я не человек, а удобнейший матрас. Меня не особенно тревожило, что ее правая лапа практически полностью закрывала мне лицо, сократив до минимума доступ кислорода, и что у меня онемели ноги, потому что ее плечо сильно вдавливалось в тазовую кость. Больше всего меня беспокоил тот факт, что лежавшая у меня на ребрах голова храпела. Серьезно? Даже после смерти? Почему-то в сложившихся обстоятельствах храп казался мне чем-то ну очень лишним.

Мне было необходимо о многом подумать. О демонах, о моем наследии, о моих, судя по всему, долгосрочных обязательствах в качестве ангела смерти, хотя я в упор не помню, чтобы подписывала подобный контракт. Но в моем черепе не было никаких мыслей, кроме той, что мне позарез нужно выпить кофе. И избавиться от кислородного голодания. Ну и пописать, причем как чемпиону лошадиных скачек. Потому что на мочевой пузырь давил пусть и странный, но далеко не маленький вес по имени Артемида.

Я убрала с лица гигантскую лапу, но, чтобы выбраться из-под ротвейлерши, понадобились титанические усилия. Когда я шмякнулась на пол, ее голова свесилась с края кровати, однако сама Артемида и не подумала проснуться. Я не смогла удержаться и потерлась щекой о ее усы. Каждый раз, когда я целовала ее в нос, она подергивала губой и тихонько рычала. Из нее получился бы шикарный Элвис.

Мне удалось кое-как встать на ноги и доковылять до ванной. Справившись с насущными делами, я заскочила на рандеву с мистером Кофе, после чего тихонько прокралась к окну в гостиной, чтобы не потревожить Ангела и бабулю Лил, валявшихся, кто где упал. Меня до сих пор поражало, что призраки спят. Особенно учитывая бесконечный стук в соседней квартире.

Даже сквозь шум ремонта я услышала, как к дому подъехал грузовик. Для доставки продуктов в папин бар было еще слишком рано, поэтому меня обуяло любопытство. А вдруг приехали мои новые соседи? Хотя это было бы глупо, потому что квартиру все еще ремонтировали. Надо будет позже поболтать с мистером Зи. Может, мне удастся убедить его, что новые столешницы поднимут стоимость всего дома.

Я выглянула в окно и слегка удивилась. Это был не просто грузовик, а мебельный фургон, и стоял он у дальнего конца папиного бара. Любопытство достигло апогея, и я бросилась к окну в спальне, чтобы получше все рассмотреть. Ага, кто-то точно перевозил вещи. Я глянула на окна второго этажа и ахнула. Громко. Какой-то мужчина открыл жалюзи и стирал с подоконника пыль, как будто подготавливал помещение для нового арендатора.

Это же мой офис!

Отец сдал кому-то мой офис прямо у меня под носом. Это было чистой воды потрясением. Я чувствовала себя оскорбленной и не на шутку взбесилась. Покопавшись в гардеробе (уж наверняка для короткой прогулки через переулок сойдут боксеры в клеточку, футболка с надписью «Я хладнокровнее, чем холодильник» и розовые тапочки с кроликами), я поставила куда-то чашку с недопитым кофе и решительно направилась в бар. Чем больше я думала, тем быстрее шла. А чем быстрее я шла, тем сильнее злилась.

Едва я вышла из дома, меня обступил прохладный ветер, но я даже внимания на это не обратила. Папа сдал мой офис. Можно сказать, наступил на больную мозоль.

Пройдя мимо двух мужчин, выгружавших из фургона письменный стол, я вошла в бар через черный ход.

- Па-а-ап! – проорала я, чуть не сбив с ног обескураженную мачеху, которая только что вошла через главный вход. Наверное, принесла предателю завтрак. Надеюсь, он им подавится.

Дальше я прошагала мимо Сиенны – потрясающе красивой новой барменши, которая запала на Пари. Она одобрительно улыбнулась, заметив мои боксеры.

Из папиного кабинета вышла Джемма, чуть не вписавшись в меня. На лице ее было написано удивление:

- Чарли, ты же не одета.

- Где он? – рявкнула я, пытаясь ее обойти.

- Папа? Наверху, наверное.

Будь я в здравом уме, то наверняка бы заметила, как дрогнули ее губы с намеком на улыбку, и поняла бы, что здесь что-то нечисто, но у меня была цель. Я развернулась и помчалась наверх через ступеньку. В тапочках, честно говоря, это натуральный подвиг. К тому же от длинных шагов боксеры впивались туда, куда не следует, но на втором этаже я быстренько их поправила и положила конец всем неудобствам.

Я вихрем ворвалась в офис, который считала своим больше двух лет, и увидела папу. Он смотрел в окно, жалюзи были подняты. На высокой тощей фигуре мешком висела клетчатая рубаха. Штаны цвета хаки казались размера на два больше, чем надо. Обычный здоровый загар превратился в нечто бледное и мучнистое, и теперь кожа почти сливалась по цвету с русыми волосами.

Кроме нас, здесь больше никого не было. Все, что я оставила, по-прежнему лежало на своих местах. Ящики и полки явно никто не трогал.

Встав за спиной у папы, я уперла руки в бока и спросила:

- Ну и?

Он опустил голову, и пожиравшая его печаль мощным ударом бабахнула по мне. Я тут же заблокировала поток его эмоций и сделала глубокий вдох, чтобы избавиться от тяжести успевших пролиться на меня чувств. Он организовал мой арест, пока я валялась на больничной койке. Он не заслуживал моего сочувствия. Зато заслуживал испытать на себе всю силу моего гнева.

- Ты сдал мой офис? Вот так запросто? – я щелкнула пальцами, чтобы продемонстрировать поспешность и легкость, с которой он принял это решение.

Наконец папа повернулся ко мне. Выглядел он еще более осунувшимся, чем обычно. Похожая на палочку от эскимо фигура ссутулилась от усталости. Одежда на нем сидела как попало.

Но мне было наплевать. На-пле-вать.

- Нет, милая, не сдал.

Я ткнула пальцем в сторону окна:

- Тогда что все это значит?

- Уловка, - сказал он таким обыденным тоном, что до меня не сразу дошел смысл. – Приманка, - добавил он.

Я выглянула в окно и поняла, что в фургоне ничего, кроме стола, не было. Мужчины внизу отсалютовали папе, погрузили стол обратно и закрыли дверь.

Я повернулась к нему:

- О чем ты говоришь? Какая еще приманка?

- Приманка для тебя, - ответил он, шагнув ближе.

Я отшатнулась, испытав прилив тревоги.

Папа сделал еще один шаг ко мне, но остановился, когда я наградила его своим фирменным убийственным взглядом.

- Ты не отвечаешь на мои звонки, - проговорил он, подняв руки в знак капитуляции. – Не открываешь дверь, когда я прихожу.

- Ума не приложу, с чего бы, черт возьми.

Я отвернулась, чтобы уйти, но следующие его слова пригвоздили меня к полу:

- Я не знал, сколько у меня еще времени.

- Что? – подозрительно переспросила я.

- Когда тебя арестовали, я не знал, сколько времени у меня осталось. Я хотел, чтобы ты бросила свое дело, и должен был действовать быстро.

Сейчас я была предельно раздражена и не чувствовала в себе ни капли терпения. Поэтому беспомощно развела руками, а через секунду они сами опустились.

- Понятия не имею, о чем ты.

- Я просто хотел поступить с тобой правильно. Исправить то, что натворил. Я втянул тебя в эту жизнь. И хотел вытащить тебя из нее до того, как станет слишком поздно.

- И поэтому решил устроить мне арест?

- С записью об аресте в личном деле нельзя быть частным детективом. Твою лицензию бы аннулировали, – папа пожал плечами, – и миссии конец.

В моей улыбке не было ни толики юмора:

- Спасибо, что поддержал, папа. Я это очень ценю.

- Ты не оставила мне выбора.

Я едва не сорвалась на крик:

- Что? Я не оставила тебе выбора? Ты совсем из ума выжил?

- Я пытался сблизиться с тобой, чтобы ты могла со мной поговорить о чем угодно, но ты мне не доверяешь. И никогда не доверяла. Я не знал, что еще можно сделать. Я пытался исправить ошибки. По моей вине ты занимаешься этой работой. Я втянул тебя в это и должен был вернуть тебе нормальную жизнь. Уберечь от опасностей. Когда всякие отбросы начинают за тобой охотиться… я знаю, что виноват я и только я. Все это время я притворялся, что все в порядке. Но больше не могу.

- Что ж, прекрасное ты выбрал время, чтобы поддаться угрызениям совести, папа. Ты организовал мой арест, когда я валялась в больнице после того, как меня чуть не запытали до смерти. – Я подняла вверх большие пальцы: – Класс.

Папа опустил взгляд:

- У меня не было выбора.

- Знаешь что? – я шагнула к нему и ткнула ему пальцем в грудь. – Я много думала о том, каким ты мне казался всю мою жизнь. Ты был моей каменной стеной. Единственным, кто верил в меня и в мои способности. Я всегда считала, что ты на моей стороне. А потом меня осенило. Все эти годы ты мирился с Дениз и сквозь пальцы смотрел на то, как она ко мне относится. Вместо того чтобы защищать меня, ты делал вид, что ничего не замечаешь. Ты никогда меня не поддерживал, зато продолжал снова и снова получать выгоду от моих умений. Ты просто стоял в стороне и позволял этой ведьме измываться надо мной при каждом удобном случае.

Папа посмотрел куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела в дверях упомянутую ведьму с отвисшей челюстью.

Я показала на нее и кивнула:

- Ага, вот этой самой ведьме. – Папа по-прежнему не реагировал на мои слова, поэтому я спросила: - Тебе хоть когда-нибудь было на меня не наплевать?

Он тут же подобрался:

- Конечно. Я заботился о тебе всю твою жизнь. Просто мне казалось… - Он не договорил и прикрыл рот кулаком.

- Хорошо подумай, - сказала я, зная, что мои слова звучат, как предупреждение, а не просьба.

- Вам с сестрой нужна была мать.

- И ты решил, что она подойдет? – Я шагнула ближе и теперь стояла так близко к папе, что увидела собственное отражение в слезах, собравшихся у него на ресницах. – Ты никогда меня не поддерживал. Ты поддерживал себя. Так что вперед. Сдавай мой офис. Мне по фиг.

Поскольку в дверях торчала Дениз, блокируя мне путь к отступлению, я решила пройти через вторую комнату и попасть на улицу через главный вход.

Но, как только я взялась за дверную ручку, папа снова заговорил:

- Я должен убедиться, что ты не пропадешь, когда меня не будет рядом.

Собрав все оставшееся мужество, я опять повернулась к нему. На языке уже вертелся остроумный и весьма актуальный ответ, но озвучить его мне не удалось. Потому что в следующее мгновение папа поднял пистолет и выстрелил в меня.