Четвертое правило Мангуста

ГЛАВА 49

Мы ехали к Дашкиной квартире, чтобы опять спрятать там Светку. Но, по моей прикидке, заточение капитана Сычовой сегодня должно было закончиться. Или, как говорится, чего-то в жизни я не понимаю. Хвостов за нами по-прежнему не было. Да и зачем?! Партия перешла в эндшпиль.

Сидящий сзади Стас напомнил:

– Ты сказал: судя по открытке, Зинаида у них. Что ты там вычитал?

Проскакивая на желтый свет, я подыскивал слова для ответа.

Светлана ответила быстрее:

– Остапчук предложит обменять Зинаиду на меня.

В зеркальце было видно, как набычился Рыжий.

– А ху-ху не хо-хо?! Кто же на это согласится?

– Я, – сказала Светлана.

– Тебя никто не спрашивает!

– Стас, я сама решаю.

Я со вздохом на нее покосился:

– Тебя не спрашивают, Сычиха. Главное, что…

– Это мне решать! – повысила голос Светлана. – Идите, на хрен, оба!

– Вместе с тобой! – парировал Рыжий.

Свернув на перекрестке, я закончил свою реплику:

– Главное, что на этот обмен соглашусь я. Только бы он состоялся.

Рыжий засопел:

– У тебя, вообще-то, чердак на месте?

– А у тебя?! – разозлился я. – Моли Бога, чтобы Остапчук не передумал! Светке дадут медаль, и мы зальемся шампанским!

Повисло молчание. Затем Рыжий проворчал:

– Кому он позвонит? Тебе, Глеб?

– Кому ж еще, – ответила Светлана.

– А где он достанет номер телефона?

Я вздохнул:

– Стас, помнишь, куда нас послала Света? Так вот, ступай туда один.

Опять воцарилось молчание. Уже вблизи Дашкиного дома Светлана осведомилась:

– Почему она называла тебя господином?

Я пожал плечами:

– Недоумеваю.

– Говорю же, она свихнулась, – встрял Рыжий. – После такого шока любой бы…

– Стас, – оборвала Светлана, – я с Глебом разговариваю. – Она пытливо смотрела на меня. – Так почему?

Я почесал затылок.

– Могу только строить догадки.

– Поделись догадками.

Рыжий вновь вмешался:

– Как на допросе. Может, хватит?

– Стас, я с Глебом разговариваю, – повторила Светлана.

Я припарковался у подъезда, возле «Тойоты» Стаса.

– В другой раз, Свет. – Я приоткрыл дверцу. – У костра под гитару. Когда дело закроем.

Светлана кивнула:

– Идет. Вопросы у меня накопились.

Мы выбрались из «жигуленка», вошли в подъезд и поднялись в квартиру. Здесь было прохладно и тихо. Поглядывая на дверь ванной, Светлана сказала:

– Значит, я жду. Если что… вы за мной заедете.

– Не минуем, – ответил я. – Пошли, Стас.

Рыжий топтался на коврике.

– Вообще-то, я останусь. Если Света не возражает. Живот от голода подвело, а переться куда-то… Когда отморозок позвонит – я здесь.

Светлана невозмутимо кивнула:

– Здравая мысль. Пойду приму душ, а ты разогрей пока… – Смутившись, она ретировалась в ванную.

– Отлично, – подытожил я, выходя. – Будьте наготове, я заеду.

Но по дороге домой на душе у меня скребли кошки. Вдруг обмен этот мне только мерещится? Что, если Остапчук опять выкинет фортель? Где тогда искать Зинаиду, как ее вызволять? Спину опять придавила гора, наподобие Эвереста. И с этой ношей я ввалился к себе в квартиру.

Дашка встретила меня в прихожей. На ней были джинсы, кроссовки и майка – полная боевая экипировка. Ее «конский хвост» задиристо вздымался. Она положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза.

– Так все плохо?

– Надеюсь на лучшее, – вздохнул я.

Она погладила меня по щеке:

– Подари мне свою надежду. За обедом.

Я помыл руки, и мы прошли на кухню. Там я поел (не помню, что именно), отодвинув булыжник, переместившийся Дашкиными усилиями с подоконника на стол. Похоже, Пьер обосновался у нас надолго. Что ж, места хватит и для него.

За чашкой кофе я изложил впечатляющие результаты нашего свидания с Хлыстиным, упокой Господи его душу. Выслушав, Дарья с тревогой уточнила:

– Думаешь, Остапчук позвонит по этому телефону?

– По какому же еще?

– Откуда он знает номер?

С досады я хлопнул по столу:

– Вы со Стасом сговорились?

Дашка тряхнула «конским хвостом».

– По-моему, вопрос закономерный.

– Да ну?! Позвони Илье – он ответит с ходу.

Дарья прошлась по кухне. Самолюбие ее было задето.

– Обойдусь без подсказок. Во-первых, он мог узнать телефон раньше, у Толяна.

Я похлопал в ладоши:

– Браво! Что значит математический класс!

– Во-вторых, на него работал Гномкин, который легко мог пробить…

– Разумеется. И позволь заметить, существует еще десяток иных возможностей.

Дашка встала подбоченясь:

– Почему же он не звонил до сих пор?

Я прыснул:

– Непременно у него поинтересуюсь. Дорогой друг, почему не звонишь, не заходишь? Жена, дескать, обижается.

Дашка тоже прыснула. И поводила пальцем перед моим НОСОМ:

– Никогда не смей ставить мне в пример Илью!

Тут на холодильнике зазвонил телефон. Мы оба рванулись к трубке. Я опередил Дашку в броске. Звонили, однако, в магазин запчастей. Я вежливо ответил мужику, что он ошибся номером.

Дарья сжала мою руку:

– Спокойствие, только спокойствие. Будем ждать.

Я прижал ее ладонь к своей щеке.

– Дождемся, думаешь?

– Ха! – Глаза ее блеснули. – В первый раз он у тебя под носом избавился от Толяна. Во второй раз он убрал Гномкина перед твоим приходом. И в третий раз, сегодня, он умыкнул Зинаиду опять же у тебя из-под носа. Баста, ресурс его исчерпан. Он наш с потрохами.

Я посмотрел в ее изумрудные глаза:

– Обещаешь?

– Да, мой маленький.

Мы перешли в комнату, сели, обнявшись, на диван и принялись ждать. Это было мучительно. Звонок раздался через час. Сдержав нетерпение, я отозвался после пятого сигнала. Из трубки хлынул возбужденный голос журналистки Зои:

– Слушай, устрой мне проход в этот бассейн! Знаю, ты можешь!

– Что? – обалдело переспросил я.

– Проход, говорю, в бассейн! Нас туда не пускают!

Я тряхнул головой, прогоняя кошмар:

– Зоя, какого рожна?

– Если я туда проникну, Глеб, у меня получится такой матерьяльчик… – Она причмокнула, едва не лишив меня барабанной перепонки. – За мной не заржавеет, Глеб! Все что угодно! И не вздумай вешать трубку: я перезвоню!

Дашка усмехнулась, а я чуть не задохнулся от ярости.

– Уговорила. Делаем так, – произнес я в трубку. – Садишься с оператором в машину и по Ярославскому шоссе дуешь на 73-й километр, до поста ГАИ. Непременно с оператором, поняла?

– Да, но что мы там…

– Узнаешь на месте. К тебе подойдут двое в камуфляже и один в штатском. Маленький такой, с усиками. Скажешь, что ты от Тер-Акопяна. Запомни: Тер-Акопян. Эти парни такое тебе подкинут… Считай, «ТЭФИ» у тебя в кармане.

– Да, но бассейн…

– Бассейн, Зоя, только часть игры. Парни все тебе растолкуют и покажут. Разумеется, без ссылки на источник. Поторопись.

– Но, Глеб… почему ты мне это уступаешь?

– Потому, черт возьми, что жена отлучилась и ко мне с минуты на минуту баба должна прийти. Такой персик! – Я также причмокнул в трубку. – Ах, Зоя, не могу упустить такой момент! Но кассета все равно за тобой.

Раздалось хихиканье.

– О'кей, у меня на тебя компромат. До связи. – Она отключилась.

Я откинулся на спинку дивана.

Хохочущая Дашка бухнулась ко мне на грудь.

– Зачем?… Зачем ты ее отправил?…

– Чтоб отвязалась.

– Класс! Там хоть есть пост ГАИ?

– Понятия не имею.

Смех Дашки, однако, быстро иссяк, и мы вновь погрузились в тягостное молчание. Заходящее солнце, как обычно, отражалось в стеклах дома напротив, и ветерок из форточки поигрывал с занавеской. Трепетание занавески создавало причудливые блики на Дашкином акварельном пейзаже. Взгляд мой отдыхал на этой милой картинке, хотя часы, казалось, тикали у меня в висках.

Он позвонил без четверти девять. Голос я узнал сразу. Это был, конечно же, тот лысый, который неделю назад затеял со мной ссору в баре «Амброзия». На сей раз он не юродствовал, а деловито произнес:

– Здорово, Француз.

Я сжал трубку.

– Что-то вы припозднились, Остапчук.

– На нервах твоих играл. Получилось?

– Ага, весь трясусь.

Дашка, вопреки обыкновению, не подслушивала. Просто смотрела на меня.

Выдержав короткую паузу, Остапчук проговорил:

– Предлагаю обмен: ты мне – Сычиху, я тебе – твою Зинаиду. Ты ведь готов к этому?

– Для меня это такая неожиданность.

– Не кобенься, сделка неплохая.

– Я так не считаю. Если у вас нет предложений получше… – Я отключился.

В глазах Дашки отразился испуг:

– Любовь моя, ты сдурел?

– Ничуть, – возразил я. – Теперь он мой.

Телефон в моей руке зазвонил. Я поднес трубку к уху. Голос майора Остапчука из шестого спецотряда прозвучал столь же деловито:

– Еще раз так сделаешь – пришлю тебе Зинаиду в тридцати обувных коробках.

– В таком случае, – ответил я, – в моей школе назначат новую директрису. Со временем привыкну.

Из трубки явно побежали волны растерянности. Разговор зашел в тупик. Помолчав, Остапчук поинтересовался:

– Тебе так нужна эта ментяра?

– Нет! – рявкнул я, будто сорвавшись с цепи. – Ты достал меня тем, что используешь мое имя! Не видать тебе Сычихи, козел!

Остапчук вздохнул с явным облегчением.

– Могу понять, – проговорил он, демонстрируя дружелюбие. – На твоем месте я бы тоже не спустил. Толян меня подбил, понимаешь. Такого про тебя наплел…

– Короче! – оборвал я его. – Толяна ты убрал. Что теперь?

– Предлагаю, – повысил голос Остапчук, – ты мне – Сычиху, а я тебе – сто штук баксов! За использование имени! Годится?

Я помолчал, изображая колебания, затем уточнил:

– А Зинаида?

– Да забирай. И ящик водки в придачу. Катит или нет?

Печенка моя подсказывала, что соглашаться рано.

– Даже не знаю… Сычиха работает в МУРе. Спасу ее – мне зеленая улица.

– Ладно, – процедил Остапчук сквозь зубы. – Давай по-другому. Я тебе – Зинаиду и сто тысяч. А Сычиху разыграем в карты: чей фарт, тому и достанется. Согласен?

Я продолжал упираться:

– А колода небось заряжена. И доллары фальшивые. За кого ты меня принимаешь?

– За делового человека, Француз. Я бандит, а не мелкий жулик. Соглашайся.

Похоже, принимал он меня за барана. Пора было подсекать.

– Во сколько и где? – спросил я.

Он помолчал, будто не веря ушам. Затем хохотнул:

– Товарные склады в Ясенево, катит? Неплохо ты меня тогда наколол.

– Там же все выгорело, – засомневался я. – Притулиться негде.

– Кое-что уцелело. Зинаида будет там в полночь. Вампиров не боишься?

– Заткни пасть! – изобразил я гнев. – К полуночи буду!

Можно было поклясться, что майор спецотряда терпел подобное обращение, лишь надеясь вскоре со мной поквитаться.

– Только без глупостей, – предупредил он. – Твою колымагу я знаю. В ней только ты и Сычиха. Не то сделка расторгается, и Зинаида сгинет зря.

– Учи ученого, – буркнул я, отключаясь.

Комнату заполнил сумрак. Дашка вскочила с дивана, глаза ее блестели:

– Думаешь, выгорит?

– Ха! – Отложив телефон, я чмокнул ее в нос. – Чтоб я так жил! – Я двинулся к двери.

Дарья последовала за мной:

– Ты уверен?

Я взял ее за плечи и посмотрел в глаза:

– Не волнуйся, родная, не проколюсь. В четверг возвращаются Сашка с Танькой – отдохнувшие, загорелые, и словосочетание «медуз укусов» наверняка уже исправлено. В Москве их ждет порядок. Относительный, конечно.

– Ты уверен? – продолжала твердить она.

Чмокнув ее в щеку, я вышел из квартиры.

Уверен я был настолько, что предстоящая работа казалась мне рутинной. Мысленно ее планируя, я позволял себе малость поразвлечься Извини, Стив Пирс: я неисправимый школяр. Но, право слово, за школярами будущее.