Четверть века назад. Часть 2

XIX

— Милочка моя, княгинюшка, прелесть моя, вбѣгая въ будуаръ княгини, щебетала Ольга Елпидифоровна обычные ей ласкательные эпитеты по адресу своей покровительницы, стараясь придать голосу своему и наружности выраженіе полной беззаботности и веселости, — вы за мной посылали! Какъ вамъ не стыдно! Неужели вы думаете что я бы сама… Но я ужасно заспалась сегодня, не успѣла еще… Княгинюшка моя, голубушка!..

И она съ разбѣга кинулась обнимать и лобызать ее.

Цѣлованья эти приходились повидимому по вкусу Аглаѣ Константиновнѣ: она только подставляла подъ свѣжія губы барышни то одну щеку, то другую, прищуривая при этомъ одинъ за другимъ круглые глаза свои и отвѣчая на каждый получаемый ею звонкій поцѣлуй не менѣе звонкимъ вздохомъ.

— Голубушка моя, княгинюшка, вскликнула Ольга, — вы рѣшительно нездоровы! У васъ голова болитъ, — да?… Вы такъ вздыхаете… Что съ вами?…

— Ты меня спроси какъ я еще на ногахъ держусь послѣ всего что я вынесла! забывая даже сказать это по-французски, — такъ глубоко сидѣло въ ней огорченіе, — отвѣтила на это княгиня.

— Боже мой, что же такое случилось?

— Lina et mon cher beau-frère ont décidé de me faire mourir de chagrin!.. И Аглая разразилась слезами….

Послѣдовало объясненіе, — объясненіе подробное, безтолковое, нестерпимое, со вставкой въ него всякихъ аховъ, возгласовъ и постороннихъ подробностей, въ которомъ на одномъ и томъ же планѣ стояли, какъ величины равномѣрныя, и «désobéissance» Лины, которую «эта madame Pereverzine et son neveu qui est un sans-culotte» совсѣмъ съ ума свели, и огромный счетъ въ douze mille francs за вчерашній день, и воспоминанія объ «infidélités» князя Михайлы, и «trois cent mille de dettes» (то-есть, trois cent mille roubles), приписываемые «au jeune comte par cette princesse Dodo qui est si méchante», и «cette folle de Надежда Ѳедоровна», влюбившаяся на старости лѣтъ въ Гундурова, и на мѣсто которой Аглая теперь не знаетъ кого взять, и наконецъ «Larion», который наговорилъ ей такихъ «impertinences» за то что она любитъ «prendre le thé avec monsieur Зяблинъ» какихъ она въ жизнь свою никогда еще не слыхала, и даже «il у avait un moment» когда она «совсѣмъ думала что онъ прибьетъ ее» —

Ольга слушала? старательно изображая на лицѣ своемъ вниманіе самаго сочувственнаго свойства, и говоря себѣ мысленно въ то же время что на мѣстѣ князя Ларіона она дѣйствительно «поколотила бы эту несносную дуру», отъ разказовъ и жалобъ которой у нея начинало уже нестерпимо ныть подъ ложечкой…. Но во всемъ этомъ было то хорошо что о ней и объ Ашанинѣ не было рѣчи, что опасенія ея такимъ образомъ оказывались неосновательными….

Какъ же выразить изумленіе и ужасъ нашей барышни, когда въ заключеніе слезнаго повѣствованія Аглаи Константиновны о ея горестяхъ услыхала она слѣдующія слова:

— И онъ (то-есть князь Ларіонъ) прямо, en toutes lettres, объявилъ мнѣ уходя что онъ не хочетъ чтобы Лина épouse le jeune comte, что онъ этого мнѣ не позволитъ — понимаешь ты это? не позволитъ à moi, sa mère, qui l'ai mise au monde!.. и также то что ты должна уѣхать отсюда.

Ольга въ первую минуту не повѣрила ушамъ своимъ:

— Что вы сказали? Я…. уѣхать?…

— Да, сегодня же, il l'éxige, ma chère! повторила утирая глаза княгиня.

«Все знаютъ!» громовымъ ударомъ отозвалось у барышни въ самой глубинѣ ея существа

Но она не склонила головы подъ этимъ ударомъ, она надменно подняла ее напротивъ, и глядя на хозяйку во всѣ глаза:

— За что же наносится мнѣ это оскорбленіе? твердо проговорила она, — чѣмъ я провинилась, можно узнать?

— Это онъ за то возненавидѣлъ тебя, ma chère, захныкала та ей въ отвѣтъ, — что ты говоришь про него что онъ amoureux fou de sa nièce……

Ольга такъ и вскочила, всплескивая руками:

— Но кому же, кому же я когда-нибудь это говорила?… Вѣдь никому на свѣтѣ кромѣ васъ одной…. изъ моей преданности къ вамъ…. Кто же могъ сказать это ему?

Аглая захлопала глазами, какъ бы удивляясь такому вопросу:

— Я, Ольга, c'est moi qui le lui ai dit; онъ требовалъ непремѣнно чтобъ я сказала ему кто мнѣ сказалъ про это, я и сказала….

— Вы! вы рѣшились!.. Такъ вы забыли что я умоляла васъ не говорить…. что это можетъ повредить мнѣ, отцу моему и вы клялись, божились на образа что никто не узнаетъ…. И вы теперь….

— Mon Dieu, Olga, comme tu es drôle, перебила ее недовольнымъ тономъ Аглая Константиновна, — конечно je t'ai juré что я ему не скажу, но я тебѣ говорю что онъ былъ такой злой что я думала un moment qu'il allait me battre; я ему и сказала.

Ольгѣ стало вдругъ такъ гадко что потокъ упрековъ готовый сорваться съ ея языка мгновенно стихъ и замеръ на ея устахъ. Она пристально и враждебно взглянула еще разъ на эту тупую и безсердечную женщину, и засмѣялась язвительнымъ, недобрымъ смѣхомъ:

— Я, конечно, не останусь ни часу долѣе въ вашемъ домѣ, княгиня, но вы знаете что я должна была играть вечеромъ на театрѣ, что изъ-за этого у васъ до сихъ поръ здѣсь гости, публика. Какъ же вы велите мнѣ отвѣчать — вѣдь всѣ спрашивать станутъ, — почему этого спектакля не будетъ, и отчего я уѣзжаю? Можетъ-быть, такъ и говорить всѣмъ прикажете что князь Ларіонъ Васильевичъ выгоняетъ меня отсюда потому что онъ влюбленъ въ свою племянницу, и употребляетъ всѣ средства чтобъ она не выходила замужъ, что я это замѣтила и предварила васъ объ этомъ изъ дружбы, а вы поспѣшили выдать меня ему, испугавшись что онъ васъ прибьетъ за то что вы любите пить чай съ господиномъ Зяблинымъ? Вѣдь изъ того что вы мнѣ сказали такъ, кажется, выходитъ?…

Не одинъ «калабрскій бригантъ» умѣлъ, какъ видно, говорить съ нашею княгиней: слова барышни доняли ее, что называется, до живья. Ей сразу представилось что изо всего этого можетъ выйти «une histoire affreuse», сплетня, говоръ, скандалъ, который можетъ дойти «jusqu'à Pétersbourg», что князь Ларіонъ, «qui n'est plus en faveur, mais qui а toujours une grande position dans le monde», захочетъ тогда оправдаться и отомстить ей, и можетъ въ такомъ случаѣ написать «une lettre confidentielle à Sa Majestй l'Empereur» про отношенія ея къ Зяблину, — словомъ ужасы неописанные!..…

Она отчаянно замахала обѣими руками:

— Что ты, что ты, Ольга, mais tu es tout-à-fait folle!.. Ты, ты хочешь всѣмъ разсказывать! Развѣ ты не знаешь что dévoiler des secrets de famille — c'est un crime, Olga!

Злое чувство засверкало въ глазахъ барышни: ей любо было потѣшиться этимъ испугомъ который внушала она своей «предательницѣ»

— Это ваши тайны, а не мои, хихикнула она, — мнѣ-то изъ-за чего ихъ хранить? Меня выгоняютъ отсюда; какъ же мнѣ отвѣчать когда спросятъ меня за что? Солгать что ли на себя самую, поклепъ какой-нибудь взвести, сказать что я въ вашемъ домѣ неприличное что-нибудь сдѣлала, не это ли еще прикажете? дерзко промолвила она, совершенно успокоенная теперь насчетъ собственной тайны, и почерпая въ этомъ необыкновенную смѣлость:- ужь не пожертвовать ли вамъ, въ благодарность за поступокъ вашъ со мною, моею репутаціей de jeune personne comme il faut?

Аглая захныкала въ десятый разъ съ утра:

— Mais, mon Dieu, Olga, ты очень хорошо знаешь что это не я, а Larion, что я тебя, au contraire, всегда любила, потому что ты une fille d'esprit et aimable….. И я ему говорила что ты сегодня должна играть et qu'on ne peut pas te renvoyer aujourd'hui, но онъ ничего слышать не хочетъ!

— Очень вамъ благодарна за такое предательство, отвѣтила тѣмъ же язвительнымъ тономъ барышня, — и очень жалѣю что оно ни къ чему не повело; вы видите поэтому что мнѣ ничего не остается какъ разсказывать все какъ есть.

— Mais c'est impossible, Olga, tout-à-fait impossible! вскрикнула Аглая Константиновна;- что будутъ говорить про меня….. и про всѣхъ…. et puis Larion мнѣ бы этого никогда не простилъ….. Послушай, Ольга, вдругъ осѣнилась она блестящею мыслью, — я знаю что ты une pauvre fille, и что когда ты не будешь жить у меня ты много потеряешь….. pour la toilette et le reste что я тебѣ давала. Но я тебя не оставлю я готова даже сейчасъ j'irai jusqu'à mille roubles ma chère! съ внезапнымъ азартомъ выговорила Аглая, — только найти средство d'éviter le scandale?…

— Деньги! вскрикнула Ольга, вся задрожавъ отъ негодованія, — вы предлагаете мнѣ деньги, «mille roubles!..» Да скажите пожалуйста, княгиня, за кого же вы меня почитаете?… Я могла принимать отъ васъ все, когда я была у васъ въ домѣ своя, un enfant de la maison, — я себя по крайнѣй мѣрѣ почитала такою. А вы меня предали и гоните теперь вонъ какъ собаченку какую-нибудь, и чтобъ я не говорила за что — вы мнѣ сулите деньги….. Знаете, княгиня, это мнѣ просто смѣшно, — и она дѣйствительно захохотала нервнымъ, пронзительнымъ смѣхомъ, — у меня черезъ мѣсяцъ у самой будетъ сорокъ тысячъ дохода, такъ вотъ мнѣ что ваши «mille roubles»! Можете ихъ отдать кому угодно…. хоть тому самому съ кѣмъ вы пьете чай съ утра до вечера; ему, можетъ-быть, они нужны, а мнѣ не надо!..

Аглая Константиновна была до того поражена этою нежданною выходкой что ничего даже сообразить не могла. Это было нѣчто совершенно невѣроятное для нея и по смыслу рѣчей, и по дерзости ихъ. «La fille de l'исправникъ!» неслышно бормоталъ только языкъ ея…

А у нея, у этой «fille de l'исправникъ» были козыри въ рукѣ,- и она это понимала. Изгнаніе ея изъ Сицкаго рѣшало ея судьбу… Она могла колебаться, откладывать до этой минуты; теперь же все было кончено и рѣшено въ ея живой и сообразительной головѣ, планъ начертанъ, исполненіе въ ея волѣ… Она заговорила коротко, рѣзко, чуть не повелительно:

— Вы, княгиня Шастунова, насплетничали на бѣдную дѣвушку, и теперь боитесь чтобъ она вамъ не надѣлала скандала… «mille roubles» готовы дать чтобъ его не было… Извольте, скандала не будетъ… и рубли ваши въ карманѣ у васъ останутся, презрительно примолвила Ольга. — И не для васъ я это дѣлаю, прямо говорю, а для отца моего, на службѣ котораго это могло бы отозваться… Да и то! — И она высокомѣрно качнула головой. — Однимъ словомъ скандала не будетъ, потому что я не хочу. Но для этого вы должны сдѣлать то что я вамъ скажу.

Аглая Константиновна продолжала глядѣть на нее непомѣрно расширивъ зрачки, и рѣшительно не чувствуя себя въ состояніи понять какъ эта «дѣвчонка», состоявшая у нея на побѣгушкахъ, «une autre Надежда Ѳедоровна comme position», — какими чудесами преобразилась она вдругъ въ эту дерзкую, рѣшительную, «командующую ей» особу!.. И эти «сорокъ тысячъ дохода» о которыхъ она говоритъ… откуда это, что?.. «Во снѣ это или на яву я слышу?» проносилось въ головѣ Аглаи.

А въ то же время она чувствовала себя въ полной власти этой особы… Ей бы слѣдовало окрыситься, протестовать противъ этой «insolence», смутно сказывалось въ ея сознаніи, слѣдовало «remettre cette donzelle à sa place…» А она, безпомощно ворочая зрачками и не отводя ихъ отъ барышни, могла только выговорить робко и покорно:

— Что же я должна сдѣлать, Ольга?…

— Скажитесь больной не на шутку, лягьте въ постель, «закомандовала» тотчасъ та, — прикажите даже чтобы послали за докторомъ въ городъ, — онъ самъ въ постели второй мѣсяцъ и не будетъ, — все равно, всѣ будутъ знать… Вы скажете что вамъ очень хочется видѣть нашъ спектакль, но такъ какъ вы не можете на немъ быть, то вы просите отложить его на нѣсколько дней… Съ гостями вашими женироваться вамъ очень не для чего: изъ важныхъ ужь никого нѣтъ, нѣкоторые мущины только… вашъ молодой графъ уѣзжаетъ сегодня утромъ, я знаю… Я съ своей стороны скажу что охрипла, и что мнѣ нужно съ отцомъ въ городъ дня на два. А въ это время и остальные отсюда разъѣдутся… да и мнѣ самой будетъ уже не до спектакля, многозначительно протянула Ольга;- такимъ образомъ никто ничего не будетъ знать, и мы разойдемся съ вами какъ порядочные люди.

— Mais, Olga, ma chère, жалобнымъ голосомъ пискнула вдругъ Аглая Константиновна, — мнѣ очень скучно будетъ лежать въ постели, si je t'écoute!.!.

— Вы предпочитаете «скандалъ»? коротко отрѣзала на это барышня.

Аглая испуганно заерзала на своемъ диванѣ.

— C'est vrai что я сегодня въ самомъ дѣлѣ совсѣмъ, совсѣмъ больна это всѣхъ этихъ сценъ, заговорила она какъ бы вспомнивъ вдругъ, и тутъ же взялась за платокъ — утирать чаемыя слезы, — le repos me fera du bien… Mais, Olga, ma chère, я не могу никого не принимать, мнѣ нужно… Le jeune comte, par exemple, долженъ быть ко мнѣ проститься.

— Да сказала Ольга, — онъ меня даже просилъ сказать вамъ, и ждетъ когда я приду съ отвѣтомъ… Этому я сама скажу что нужно… А если monsieur Зяблинъ будетъ приходить къ вамъ чай пить, — она взглянула на княгиню и свысока улыбнулась, — такъ это тѣмъ лучше: онъ выходя отсюда будетъ такъ усердно испускать вздохи что напугаетъ каждаго насчетъ вашего здоровья.

Аглая опустила глаза не то стыдливо, не то самодовольно. Страхъ «скандала» нисколько не мѣшалъ тому сюсюкающему чувству нѣжнаго томленія которое неукоснительно испытывала сорокалѣтняя барыня при одной мысли о страсти къ ней «бриганта»…

— А теперь прощайте, княгиня, молвила вставая Ольга, — примите мою благодарность за всѣ ваши ко мнѣ милости, прошедшія и настоящія, подчеркнула она съ короткимъ, ироническимъ смѣхомъ. — Лину поцѣлуйте, если я ее не увижу… ей теперь не до меня, я знаю!.. А князю Ларіону Васильевичу посовѣтуйте поостыть немножко, — въ его годы юношескій жаръ никуда не годится…

— Olga, ma chère, воскликнула на эти слова какъ бы внезапно проснувшись Аглая Константиновна, — il doit t'être arrivé quelque chose de très heureux что ты вдругъ стала говорить теперь avec tant d'assurance?

— Можетъ-быть…. Не увидите, такъ услышите! громко засмѣялась на это барышня, поклонилась и вышла.