Чисвикские ведьмы

ГЛАВА 6

Ужин в обиталище Старлингов прошел в несколько мрачной обстановке. Никто не шутил, как обычно, никто никого не поддразнивал. То, чем они намеревались отужинать первоначально, пришлось выбросить: брызги крови и ошметки зловонного мяса попали в еду. Конечно, новые кушанья были ничем не хуже испорченных, но они не могли поднять Старлингам настроение.

Уилл ковырялся вилкой в тарелке, полностью погруженный в свои мысли. Родители поглядывали на него с подозрением. Они уже поняли: именно Уилл виноват в том, что произошло сегодня.

Наконец ужин закончился.

– Я пошел, – буркнул Уилл и отправился к Тиму.

Тим Макгрегор жил тринадцатью этажами выше Уилла, в точно такой же жилой секции. Сейчас главное различие между их жилсекциями заключалось в том, что территория для завтрака (или для ужина) в жилсекции Тима не была забрызгана кровью.

Уилл постучал в дверь.

– Ты никогда не звонишь, – заметил Тим, впуская его.

– Просто меня от этих песенок тошнит, – признался Уилл.

– Ладно… Проползай, раз пришел.

Уилл послушно скользнул внутрь.

– Просто бред какой-то, – произнес Тим, увлекая друга в сторону спальни. – Я только-только вылез из душа. И меня до сих пор трясет.

– Я должен тебе кое-что сказать, Тим. Очень важное.

– Подожди, сначала я покажу тебе мою коллекцию старинной обуви, – предложил Тим. – На прошлой неделе я раздобыл пару дивных образчиков. Оба ботинка с правой ноги, но тебе понравится.

– Меня ничуть не интересует…

– Идем, идем, – Тим распахнул дверь чулана для одежды и толкнул туда Уилла.

– Погоди! – запротестовал Уилл. – Ты что делаешь? Но Тим последовал за ним в чулан и закрыл за собой дверь.

– Ты что, спятил? Выпусти меня.

– Тс-с-с. Помолчи немного. Сейчас объясню, – Тим включил свет и прижал палец к губам.

– Что ты затеял?

– Сначала успокойся.

– Хорошо, – Уилл пожал плечами. – Ну, так что происходит?

– Я не хочу, чтобы нас видели или слышали. Я собираюсь кое-что тебе сказать. Это касается тебя. Причем касается чувствительно. И обещай мне, что ни одна живая душа про это от тебя не узнает.

– Твоя мамочка до сих пор стоит у двери спальни и подслушивает?

– Нет, не моя мамочка. Система слежения.

– У тебя в жилище есть система слежения?!

– А как же. И у вас, кстати, тоже.

– У меня такого просто быть не может, – убежденно возразил Уилл.

– Еще как может. Они везде есть. Свою я обнаружил всего неделю назад. Наткнулся на одну любопытную программку, когда проверял системы безопасности нашей галереи. Иридосканеры – это которые сканируют радужную оболочку. Термосканеры. Они встроены в каждый домашний экран. А ты представляешь, сколько домашних экранов в вашей секции?

– По одному в каждой комнате, – прошептал Уилл. – Кошмар какой-то.

– Согласен, кошмар. Голову даю на отсечение: если народ об этом узнает, начнется революция. Но в ближайшее время нам это не грозит, тебе не кажется? Ладно. Не знаю, засекут нас аудиосистемы или нет, так что рисковать не стану. Поговорим в чулане, если ты не против.

Уилл пожал плечами.

– Неожиданное предложение, – признался он.

– Но нападение робота, как мне кажется, тоже было слегка неожиданным.

– Да, я не на шутку перепугался. И как раз об этом я хотел с тобой поговорить.

– Потому что ты выяснил, что это Бэббидж.

У Старлинга – младшего отвисла челюсть.

– Откуда ты это знаешь? – спросил он.

– Робота послали, чтобы тебя убить. А убить тебя хотят из-за того, что ты что-то узнал про ту картину. И еще из-за того, что ты помешал эту картину уничтожить.

– Что?! – выдохнул Уилл.

– У тебя очень большие проблемы, парень. И я просто не представляю, чем тебе помочь. Теперь ты понял, почему я не хочу, чтобы кто-то видел или слышал, как мы с тобой болтаем? Я бы мог просто тебе не открывать.

– Но ты открыл.

– Потому что ты мой друг, Уилли. Ты тронутый, но все равно мне нравишься. Я не хочу, чтобы ты вляпался в какую-нибудь историю. И тем более не хочу, чтобы тебя прикончили.

– Но я ничего не понимаю. Вся эта история с картиной – одна сплошная… Кстати, а ты откуда об этом знаешь?

– В архиве тоже есть камеры слежения. Я видел, чем ты там занимался. Это был просто праздник. Ротко мне самому не нравится. В общем, я тебя стер, но решил выяснить, из-за чего заварилась каша. Я подключился к твоему компьютеру и посмотрел, чем ты развлекался утром. И когда я увидел цифровые наручные часы, все встало на свои места. Это не первый случай – я имею в виду, когда какой-то предмет оказывается как будто не в своем времени. По нашим понятиям «не в своем времени». По научному это называется «анахронизм». Есть даже веб-сайт, посвященный таким случаям, – вернее, был. Недавно его закрыли.

– Ну и как это понимать? И вот это? – Уилл достал маленькую латунную табличку и сунул ее приятелю.

Тим принял ее, рассмотрел сперва вблизи, потом с некоторого расстояния и расплылся в улыбке.

– Невероятно, – сказал он. – И я действительно держу это в руке. Просто с ума сойти.

– Так что это означает?

– Это означает, что нам врут, – ответил Тим. – Я имею в виду историков. Вот, например, что ты знаешь о Чарльзе Бэббидже?

– Почти ничего, – признался Уилл. – Знаю, что его называют отцом компьютерной науки. Он родился в 1791 году, в Лондоне, отличался блестящими математическими способностями. И когда в 1811 году поступил в Тринити-колледж в Кембридже в 1811 году, оказалось, что разбирается в математике лучше, чем его преподаватели. Через десять лет он начал работу над своей вычислительной машиной – по сути, первым компьютером, – которую завершил в 1832 году. Машина предназначалась для работы с математическими таблицами. Потом он решил создать аналитическую машину, которая появилась на свет в 1856 году, – она могла выполнять еще более сложные расчеты. Бэббидж должен был прославиться не меньше, чем Брюнель[17]. Он должен был стать величайшим гением викторианской эпохи, но никто его таковым не считает. Британское правительство не проявило никакого интереса к его изобретениям и не оказало Бэббиджу никакой поддержки. Их смогли по-настоящему оценить только в двадцатом веке. Этот человек поистине опередил свое время.

– Я бы не сказал, что ты знаешь мало, – заметил Тим. – Просто это все, что о нем известно. Где ты раскопал эту информацию?

– Поползал по библиотечным архивам – в среду, во время ланча. Я увидел на той картине цифровые часы и решил узнать, был ли вообще такой Бэббидж, жил ли он во времена королевы Виктории и имел ли отношение к компьютерам. Все подтвердилось. Вот только цифровых часов он не изобретал.

– А я думаю, – что как раз он их и изобрел, – возразил Тим. – И роботов тоже. Только не в той версии истории, которую нам преподавали.

– И что еще было в той истории? – спросил Уилл. – Или на веб-сайте, который ты видел? Я имею в виду – все эти странные предметы, которые оказались вроде как не в своем времени…

– Слышал когда-нибудь про Жюля Верна?

– Я читал его книги. Скопировал их с файлов Британской библиотеки и подгрузил к себе в наладонник. Это просто чудо.

Тим покачал головой:

– Чем тебя так зацепила викторианская эпоха?

– Не знаю. Почему-то я всегда чувствовал себя ее частью. Не могу объяснить.

– Значит, ты читал «Двадцать тысяч лье под водой»?

– Превосходная вещь.

– Тогда тебе будет приятно услышать следующую новость. Согласно информации на том самом веб-сайте, обломки «Наутилуса» капитана Немо были недавно обнаружены в Антарктике.

– Что-о-о? – у Уилла снова не нашлось других слов.

– Это правда, – уверенно произнес Тим. – Я знаю, что правда. Я могу это доказать. Но вот это, – он ткнул пальцем в латунную дощечку, – доказательство, которого мне недоставало. Тебе надо бежать, Уилл. Бежать без оглядки. Они знают, что ты их раскусил. Картина не уничтожена. Они пошлют за тобой нового робота.

– Кто? Правительство?

– Нет. Люди викторианской эпохи. Робот совершил путешествие во времени, чтобы уничтожить картину, а заодно и тебя. Этот робот послан из прошлого, а не из будущего.

– Почему бы и нет, – Уилл пожал плечами. – С помощью машины времени. Вроде той, о которой писал Герберт Уэллс.

– Никогда не слышал о Герберте Уэллсе, – признался Тим. – Это еще один ученый?

– Это еще один писатель, как Жюль Верн. Но, Тим… Слушай, просто бред какой-то получается.

– Отнюдь. Если верить материалам на том веб-сайте, викторианская эпоха – это время невероятного технического прогресса. Беспроволочная передача электроэнергии, лазеры, даже полеты в космос – они все это могли. Найдены обломки, целые образцы. И один из них я сейчас держу в руке.

– Тогда почему все это вычеркнуто из истории?

– Не знаю. Это головоломка, которую я пытаюсь собрать. Могу сделать один вывод: здесь как-то замешаны ведьмы.

Последовала пауза.

– Я не ослышался? – пробормотал Уилл. – Ты сказал «ведьмы»?

– Да, – подтвердил Тим. – Именно так я и сказал.

– Ты говоришь, что здесь как-то замешаны ведьмы?

Тим кивнул.

– Но, Тим… Пожалуйста, не обижайся, но никаких ведьм не существует.

– О, они очень даже существуют, – Тим тряхнул головой, взлохматив и без того растрепанную шевелюру. – Те две женщины, которые приходили в Тэйт, – самые настоящие ведьмы. Я их узнал. В архиве установлена тройная система проверки доступа – «трайпл-А»,[18] может быть, ты слышал. Все представители высших эшелонов власти состоят в Цехе.

– Значит, колдовство? Ты серьезно, Тим?

– Как ты думаешь, почему я стал язычником, Уилл? Тот пожал плечами:

– Потому что тебе так захотелось. Ты можешь верить во что угодно, если хочешь. Это пока что законно.

– Нет, – Тим покачал головой. – Потому что я хочу сделать карьеру. При поступлении на работу я во всеуслышание объявил, что я – язычник. И получил ряд преимуществ. Три повышения только в этом году. А у тебя сколько?

– Ни одного, – признался Уилл. – Но как…

– Веб-сайты, Уилл. Веб-сайты по теории конспирации, на которых я вырос. Я их просто обожаю. Один был особенно хорош – именно там я и вычитал, что ведьмы правят миром.

– Но его тоже закрыли? – Предположил Уилл.

– Закрыли. Однако к тому времени я уже переварил и усвоил все, что мог, – насколько позволяли мои скромные способности. В общем, основная мысль звучала так: планетой правит клика ведьм. Вот я и подумал: а мысль-то здравая. Поставлю-ка я в нужной графе слово «язычник» и посмотрю, что и этого получится. Кое-что получилось. С тех пор я держу ушки на макушке. Словечко там, словечко здесь… Так я и выяснил, что те женщины – ведьмы. Я это точно знаю.

– Ну, это уж слишком, – Уилл покачал белокурой головой. – Честное слово, слишком. Извини, мне просто не верится. Если бы настоящие ведьмы хотели моей смерти, они бы просто-напросто навели на меня проклятье… ну или что-нибудь в таком роде.

– Ты смотрел сегодня программу новостей?

– Нет, – признался Уилл. – Папа переключился на канал для релаксации. Мы ужинали и смотрели, как разбиваются о берег волны.

– Стыд и позор. Ты такое пропустил! Там показывали серийного убийцу, который перебил не установленное число Уильямов Старлингов. Как его арестовывают, а затем казнят.

– Что?! – этот возглас вырывался у самого младшего Уилла Старлинга уже не первый раз за последние полчаса. – Но ведь все было совсем не так!

– Хочешь сказать, что не веришь каналу новостей? Значит, по-твоему, здесь кроется какой-то страшный заговор?

– О-о-о, – протянул Уилл.

– Я не знаю, что происходит, – сказал Тим. – И что действительно происходило во времена королевы Виктории. Но нам морочат голову. Кто-то плетет какие-то интриги… Может быть, это имеет отношение к колдовству, а может, и нет. Но у тебя очень большие проблемы, дружище. Не знаю, кому приспичило тебя убить, но кому-то это очень нужно. Им нужно уничтожить картину, потому что она есть доказательство истины. И тебя, потому что ты об этом знаешь.

– Если на то пошло, то и тебя, – заметил Уилл.

– Безусловно, – согласился Тим. – Поэтому мы и говорим в чулане. Я рассказываю тебе все, что знаю. По секрету.

– И что мне делать? Бежать? Куда?

– Понятия не имею. Но думаю, тебе стоит попробовать докопаться до истины.

– И как это сделать?

– Отправиться в прошлое.

– Отличная идея, – бодро подхватил Уилл. – К примеру, найти машину времени, на которой прибыл робот, – верно? Тим, сделай одолжение, предложи что-нибудь реальное.

– Выпей таблетку, – сказал Тим. – Помнишь, я тебе говорил? «Ретро». Все таблетки. Если эта штука действует, ты увидишь самое настоящее прошлое. То, что когда-то видели твои предки, которые жили при королеве Виктории. Будешь чувствовать те же запахи, которые чувствовали они. Сможешь потрогать то, что они трогали. Это все в твоей голове, в твоих ДНК. Конечно, если оно на самом деле так. И если таблетки действуют.

– Я боюсь, – признался Уилл. – Жутко боюсь.

Тим сокрушенно вздохнул:

– Не знаю, что и сказать.

– И зачем я только спер эту картину…

– Не «зачем», а «почему». Потому что она тебе дорога. Потому что ты не мог смириться с тем, что кто-то уничтожит такую красоту.

– Ладно, допустим, я приму таблетки и выясню правду. Ну, или часть правды. Что дальше? Если я все равно попал в черный список, что мне с этим делать?

– Понятия не имею. Возможно, тебя посетит какая-нибудь гениальная идея. Ну или хотя бы свежая.

Уилл печально вздохнул.

– Фу, – Тим отстранился. – Чесноком несет.

– Прости. Дай мне таблетки.

– Не вздумай их здесь принимать.

– А где?

– Не знаю. Где-нибудь подальше отсюда.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы ты откинулся у меня в чулане.

– Что?!

– Я же не сказал, что это непременно произойдет. Я говорю, что такое может произойти. Иди домой и прими там.

– А если там уже ждет еще один робот?

– Тогда в трамвае. Или еще где-нибудь.

Нет, – сказал Уилл. – Кажется, я знаю, какое место для этого идеально подходит. Но ты идешь со мной. Не хочу помирать в одиночестве.

«Сморщенная Голова» оставалась первой рок-пивной Брентфорда. Более двухсот пятидесяти лет она принимала бесчисленные восходящие рок-группы, которые впоследствии приобрели всемирную известность. Здесь начинали «битлы» и «роллинги». А также «Gandhi's Hairdryer»[19], «Soliloquy», «Lost T-Shirts» из Атланты и «Sonic Energy Otority».

Сегодня в программе были «Обезьяны Гнева», «Пожиратель Эмбрионов» и еще несколько групп. Хит-парад возглавляла «Бойня Номер Пять».

«Бойня Номер пять» была костюмированной группой, потому что все ее участники носили костюмы-тройки. В ее состав входили: Колесничий Аддувачик – соло-вокал, приправленный политкорректностью и художественным свистом; Солдат Неудачи, мрачный, как три дня проливных дождей; и Выгребальный Обряд, чье старое банджо ввергало в экстаз десятки слушателей. «Бойня Номер пять» ожидала своей очереди, чтобы быть объявленной очередным «Новым Гвоздем Программы». Но очередь была очень длинной, и каждый Гвоздь выступал по пятнадцать минут. В итоге вероятность того, что к моменту выступления кто-нибудь из группы уснет или выйдет по нужде, оставалась чрезвычайно высока.

Интерьер «Сморщенной Головы» производил ощущение запущенности. Здесь не только давно не производили ремонт, но и, похоже, давно не убирались. Бармены встречали посетителей с похоронными физиономиями, а охранников язык не поворачивался назвать иначе, как «вышибалами». Пиво – прозрачное пойло под названием «Литтл»[20], продавалось с наценкой двести процентов – с учетом того, что его разбавляли и отпускали с недоливом. В общем, классическая пивнушка с живой музыкой.

По контрасту с обстановкой, клиенты были многочисленными, юными, рослыми и цветущими. Они закусывали рисовыми лепешками и время от времени закидывались «мокрицами» – жвачками, содержащими легкий наркотик.

Уилл отыскал свободный столик и уселся. Тим проследовал к стойке и вскоре вернулся с двумя кружками «Литтл» и большой пачкой рисовых лепешек, которые тут же принялся с аппетитом поглощать.

– Расскажи, что знаешь об этой штуке, – Уилл покатал на ладони трубочку с таблетками. – Хотя бы скажи: как она действует?

– Она расширяет сознание, – Тим сделал неопределенный жест – вероятно, пытаясь изобразить, как происходит этот процесс. Главный мим «Обезьян Гнева» в точности скопировал его движение, чем сорвал бурные аплодисменты.

Уилл внимательно посмотрел на приятеля точно учитель на нерадивого школьника.

– Но ты его ни разу не принимал, верно?

– Вообще-то нет, – Тим печально покачал головой и дунул в сторону Уилла рисовыми крошками.

– Значит, ты по настоящему не знаешь, что случится?

– А вот это я знаю, – ответил Тим. – Препарат разрабатывался для восстановления памяти у пациентов, страдающих ретроградной амнезией. Ну, это когда человек теряет память после травмы или несчастного случая. Результаты были потрясающие. Но потом врачи стали замечать, что пациенты, которым они его дают, вспоминают такие вещи, которые не могут помнить. Просто не должны. Не только о том, что происходило с ними в самом раннем детстве, но и собственное рождение. Мало того: они вспоминали то, что делали их родители, прежде чем они сами родились. Как понимаешь, тут было над чем поломать голову. Но потом до наших ученых дошло. Препарат позволяет не только восстанавливать утраченные воспоминания. Он открывает доступ к воспоминаниям на клеточном уровне. Воспоминания, унаследованные от предков. Как тебе такое понравится? Но теперь тебе доктор такого не пропишет, даже если будет очень нужно. Как только версия подтвердилась, «ретро» тут же внесли в список «препараты ограниченного доступа». Только для Больших Шишек. А теперь спроси себя, почему.

Уилл честно задал себе этот вопрос.

– Ну как, нашел ответ? – осведомился Тим. Тот покачал головой.

– Кругом одни тайны, – Тим постучал себя по носу. – В прошлом слишком много тайн, которые Большие Шишки очень хотят скрыть от таких, как мы.

– Тайны истории, – уточнил Старлинг-самый-младший.

– Именно. Поэтому такое зелье на каждом углу не купишь. Эта штука реально действует.

– Но это, надеюсь, не какой-нибудь «воскреситель мертвых»? Вроде «горлодера», «страшилки» или «лимонного шербета»?

– С катушек тебя не сносит, если ты об этом.

– Именно об этом.

Уилл тяжко вздохнул и уставился на толпу юнцов у барной стойки. Обычный вечер пятницы. Обычные компании ребят и девчонок, разряженных кто во что горазд, которые завалились в пивнушку, чтобы немного повеселиться. У каждого из них есть постоянная работа, но сегодня уже начались выходные, а поэтому до понедельника можно развлекаться в свое удовольствие – насколько позволяют финансы. Люди как люди. Их не преследуют роботы из прошлого. И угроза ареста и смертной казни пока не нависла над их разноцветными головами.

– Так нечестно, – вздохнул Уилл.

Он приложился к кружке и сделал глоток. Потом глоток побольше. И решил не останавливаться на достигнутом.

– У меня сухо, – заметил он, ставя на стол пустую кружку.

– Сейчас еще принесу, – откликнулся Тим и направился к стойке.

– Так нечестно, – пробормотал Уилл, глядя ему вслед. – Я имею в виду… я всегда готов рискнуть, но все это просто нелепость.

– Привет, мой милый мальчик, – раздался голос – увы, знакомый до боли.

– Глэдис… – пролепетал Уилл, как только сия достойная во всех отношениях леди загородила от него весь мир.

– А говорил, что не любишь такую музыку.

Дивное видение в алом. Иоанна Богослова от такого удар бы хватил[21].

– Это Тим меня вытащил, – Уилл изобразил теплую улыбку, словно от нее эти тонны женственности могли растаять и слегка уменьшиться в объеме. – Кстати, он сейчас у стойки. Он очень надеялся, что ты придешь. Он собирался тебя угостить.

– О, как славно.

Глэдис повернулась и уплыла прямым курсом к стойке, к скоплению молодых людей, которое понемногу разрасталось.

Уилл снова поглядел на трубочку с таблетками. Что произойдет, если их принять? Может быть, он погрузится в потоки галлюцинаций, навеянных образами прошлого? Или в бурное море воспоминаний? Или получит некое ужасное, ужасающее откровение? Или сойдет с ума?

Или таблетки окажутся просто слабительным, которое Тиму продал какой-нибудь шутник?

– Слишком много вопросов, – прошептал Уилл, обращаясь непонятно к кому. – И на некоторые я действительно смогу ответить. Я просто рискую. Ужасно рискую.

В конце концов – а этих концов, похоже, было очень много, и до последнего никак не доходила очередь – Тим вернулся к столику. Правда, не в обществе Глэдис. И не в самом лучшем настроении.

– Премного благодарен, – буркнул он, водрузив на столик две кружки «Малыша» и бросив рядышком пакетик «мокриц» со вкусом фруктового пирога. – Решил избавиться от этой багряной женщины и натравил ее на меня. Ах, как смешно. И это называется «лучший друг»!

Уилл не ответил. Тим посмотрел на него. Пластиковая трубочка лежала на столешнице. И она была пуста.

Уилл сидел прямо, уставясь в пространство. Его глаза остекленели, зрачки расширились. Лицо зловеще посерело, а губы стали неестественно синими.

Тим осторожно подался вперед, коснулся рукой его шеи в районе яремной впадины, чтобы нащупать пульс. Пульс отсутствовал. Сердце не билось. Уилл Старлинг был мертв.