Чужая шкурка

Шкурка шестая

Место действия: Комната сестёр в доме их мамы. Юн Ми и Сун Ок собираются в город.

— Юн Ми, вот, возьми. Твоё удостоверение личности. В нём записан наш адрес. Смотри, не потеряй!

— О! Спасибо… Ммм… А почему тут написано, что я родилась в 1997-м году?

— Потому, что ты тогда родилась.

— Но ты же сказала, что мне девятнадцать лет? 2014, минус девятнадцать, это 1995-й. Или, сейчас не четырнадцатый год?

— Аа-а! Вот ты о чём. В удостоверении записан тот год, в который ты родилась. Но возраст люди считают по-другому. Когда ребёнок рождается, считается, что ему уже год. Он же рос в животе у мамы, понимаешь?

— Ну-у… наверное. А второй год у меня откуда?

— Не наверное, а точно. А второй год у тебя прибавился потому, что ты родилась в ноябре, осенью. Потом наступил Новый год и тебе прибавился ещё один год. Всё просто.

— Аа-а… Вот как, значит…

— Да. Когда ты родилась, в Сеуле пошёл очень сильный снег. Это большая редкость для этого времени года. Говорят, что у людей, родившихся в снегопад, душа такая же белая и чистая как падающий снег. Мама, когда видит, как идёт снег, всегда вспоминает о тебе.

— Ммм… А когда ты родилась, Сун Ок?

— Я родилась летом. Тогда в небе светило яркое жгучее солнце. Я горячая девушка, Юн Ми! Мы с тобою — зима и лето, жара и холод! Как две половинки природы! Правда, здорово?!

— Здорово… Значит, мне всего — семнадцать лет? И я ещё несовершеннолетняя?

— Конечно.

— А когда я стану совершеннолетней? В восемнадцать?

— Почему в восемнадцать? В двадцать один.

— В двадцать один??

— Чему ты так удивляешься?

— Да нет, ничему. Так[16]…

— Возьми свой телефон… Вот. Я его зарядила. Доктор сказал тебе в больницу ничего такого, "электронного", не приносить. Ни телефон, ни ноутбук. Чтобы ты не напрягалась. Надеюсь, ты не сильно расстроилась из-за этого?

— Расстроилась? Да нет, ничего, спасибо… Телефон такой маленький…

— Он у тебя всегда такой был.

— А пароль?

— Разве я его знаю? Это же твой телефон!

— Мммм… а я забыла…

— Что же тогда делать? Как ты тогда сможешь звонить с него?

— Ну, не знаю…

— Юн Ми, зачем ты влезла в эти страшные джинсы?

— Почему страшные?

— Они тебе совершенно не идут!

— Почему?

— У тебя в них ноги толстые.

— Ну и что?

— Как что? Некрасиво ведь.

— Зато удобно.

— Одела бы лучше юбку и колготки. Девушкам приличнее носить юбку, чем штаны.

— Я так пойду.

— Ну, как хочешь. А под низ ты что-то надела? Колготки одела?

— Зачем?

— Юн Ми, на улице очень холодно. Всего плюс пять. Замёрзнешь.

— Не замёрзну.

— Замёрзнешь.

— Не замёрзну.

— Ну что ты как маленькая? Замёрзнешь и заболеешь! Знаешь, как дорого стоят врачи?

— Я не замёрзну!

— Какая ты упрямая, Юн Ми! Почему ты не слушаешь свою старшую сестру? Я сказала — надень!

— Пфффф…

— Юн Ми, а ты разве не сделаешь себе макияж?

— Не буду.

— Почему?

— Не хочу!

— Юн Ми, каждая девушка должна ухаживать за своим лицом.

— Это так важно?

— Конечно, важно. Нет ухода — нет красоты. Нет красоты — нет парня. Нет парня — не за кого выйти замуж. Не за кого выйти замуж — нет семьи. Нет семьи — будешь есть всегда одна, и тебе будет очень грустно и печально. Понимаешь?

— Всё ради парней?

— Конечно! Парни выбирают только красивых девушек. Ты это не знаешь?

— Пфффффф… Ну… в общем-то, знаю…

— Тогда не упрямься. Или, ты забыла, как это делается? Давай, я тебе помогу.

— Знаешь, Сун Ок… Мне кажется, что парни, это не то, о чём мне сейчас нужно думать. Сейчас главное — думать об учёбе и о своём будущем…

— Оо-о! Как ты правильно говоришь, Юн Ми! Я полностью на твоей стороне!

— Поэтому, давай отложим макияж… на потом. Когда я стану совершеннолетней. Хорошо?

— Что-о? За пять лет даже губы не накрасишь?! Монашкой решила стать?!

— Пффффф…

— Юн Ми! Ты забыла, как правильно разговаривать с людьми?

— Почему?

— Ты ужасно грубо разговаривала с мастером. Так нельзя. Ты раньше никогда себя так не вела.

— Прости. Я не хотела. Я действительно, наверное, многое забыла…

— Не беспокойся, я тебя научу. Расскажу самое главное, чтобы ты на улице не опозорилась, а остальное — попозже. Хорошо?

— Спасибо, Сун Ок.

— Юн Ми, запомни, что обращаться по имени к человеку можно только тогда, когда он твой очень близкий родственник или друг. Ещё, по имени, называют своих детей родители. Вот и всё. В остальных случаях, при разговоре, нужно использовать специальные слова. Например, титулы или названия должности, которую занимает этот человек. Иначе ты обидишь его неуважительным обращением. Если этот человек тебе совершенно незнаком, обращайся к нему по его возрасту. Это нужно делать так.

— Ачжума ("тётенька") — это обращение к женщине после 35 и это очень важно не перепутать. Если ты назовёшь так молодую девушку, то ты её смертельно оскорбишь. Ачжума — женщина в летах.

— Ачжосси ("дяденька") — это обращение к мужчине.

— Аегусси ("девушка") — говори так, когда хочешь уважительно обратиться к незнакомой девушке. Поняла, Юн Ми?

— Да, Сун Ок. Спасибо.

— Это как нужно обращаться к людям, которые значительно старше тебя. А теперь, как люди обращаются к тем, кто старше их, но не намного:

— Хён ("старший брат", "брат") — обращение, которое используют ТОЛЬКО мужчины по отношению к мужчинам. То есть они не родственники, но они хорошо общаются;

— Оппа — обращение, которое произносят девушки, обращаясь к парням, которые старше их. Но есть правило. Одним словом — оппа девушка может называть либо своего старшего брата, либо своего парня. В других случаях, когда тебе нужно обратиться к парню, которого ты знаешь, но он для тебя просто знакомый, добавляй слово оппа к его имени. Например — Сон У оппа. Так будет правильней. Но если ты его не знаешь, а он старше тебя, ты можешь тоже говорить ему оппа, пока не узнаешь его имени. Поняла?

— А если он моего возраста? Как к нему обратиться тогда?

— Оппа.

— Почему?

— Он же мужчина!

— То есть, хоть он и моего возраста, но он считается старше, потому, что он мужчина?

— Да, правильно.

— Аа-а…

— Слушай дальше, Юн Ми. Завтра, в школе, обращайся к своим подругам — унни. Это немножко фамильярно, но для подруг это можно;

— Онни — это обращение младшей подруги к более старшей. Или, младшей сестры к старшей. Можешь тоже говорить мне онни, Юн Ми. Я ведь твоя старшая сестра!

— Хорошо… онни.

— Ты всё запомнила?

— Да.

— Ты молодчина, Юн Ми! Я же говорю, что у тебя — хорошая голова! Ладно, давай пойдём. Будем гулять, я тебе ещё расскажу. Пошли!

— Да, онни.

Место действия: Юн Ми и Сун Ок идут по улице, направляясь к автобусной остановке.

Да, чёт как-то зябко… Пяти минут не прошло, как вышли на улицу, а ноги, в ботинках, уже начали замерзать. Разве это холодно — плюс пять? Причём не на месте стою, а иду. Странно… Может, тут влажность слишком большая, поэтому так? Ммм… А может, это потому, что Юн Ми не парень? Помню, знакомые девчонки вечно мёрзли. Чуть похолодает — им уже холодно. Руки, ноги… Что-то у женщин не так, как у мужчин устроено с "внутренним обогревом". Вот тоска… Ко всему, мне ещё и мёрзнуть придётся! Следующий раз оденусь потеплее…

— Негодяи! — неожиданно громко произнесла Сун Ок, отвлекая меня от мыслей о холоде.

— Кто? — не понял я, оборачиваясь к ней.

— Вон, они — мотнула головой она, указывая, о ком идёт речь.

Я посмотрел в заданном направлении. Через небольшую площадь, на край которой мы вышли из проулка, была видна стройка. Начата она, похоже, была недавно, поскольку строители ещё "не вылезли" из котлована на уровень земли. Судя по размерам площадки, здание было запланировано построить большое.

— Почему — "негодяи"?

— Они строят торговый комплекс!

— И… что в этом плохого?

— Разве ты глупая, Юн Ми? Там будут десятки магазинов и кафе! Люди пойдут туда и к нам перестанут ходить. На что мы будем жить? У нас уже ведь было так! Неужели всё должно повториться вновь?

— Ммм… онни, извини, а что — "было"?

— А… прости, я забыла, что ты не помнишь. Каждый раз, когда я вижу эту стройку, меня просто начинает трясти от злости! Как они могут делать такое, совсем не думая о других людях?! Как?! Разве смогут выжить владельцы маленьких магазинчиков и кафе рядом с ними? А? Что они об этом думают?!

— Ну, а если заключить договор и открыть кафе в торговом центре?

— Юн Ми, ты не понимаешь. Там нужно будет платить большую аренду. Потом, торговый центр первое время будет проводить политику привлечения клиентов, держа цены низкими. У больших компаний, ведущих этот бизнес, очень много денег и они могут позволить себе такое. За это время люди привыкнут ходить только к ним, а все их мелкие конкуренты в округе — разорятся. Потом они, конечно, поднимут цены и многократно вернут всё потерянное. Однако, до той поры, если ты захочешь торговать у них — тебя обяжут следовать их ценовой политике. Но на что тогда ты сможешь жить? Ты же не большая компания и у тебя нет столько денег, чтобы дождаться хороших времён. Понимаешь?

— Откуда ты это знаешь?

— Папа рассказал. Он всё про них знал.

— Онни, ты обещала рассказать историю семьи… Та, неприятная история о которой ты говорила… Она связана с торговым центром?

— Да, Юн Ми… Мы тогда жили в другом районе. В Чондожо. У родителей был небольшой ресторанчик на хорошем месте. Дела шли неплохо, пока не стали строить торговый центр. Компания, которая вела застройку, выкупила землю у города и улицу, на которой стоял наш дом — просто снесли. Всем, кто потерял имущество, выплатили компенсации. Но это была очень маленькая компенсация. На неё было нельзя купить ресторан в хорошем месте. Отец и ещё двое пострадавших людей подали в суд, требуя справедливой цены. Но у строительной компании много денег и хорошие адвокаты. Они говорили, что все снесённые дома очень старые и не стоят больше. Отцу ничего не удалось доказать, только зря потратил деньги в суде. А потом сильно заболела мама. Она очень переживала из-за того, что нам не на что будет жить, и мы оказались на улице. Папа все деньги, которые ещё оставались, потратил на её лечение. Он очень любил маму, Юн Ми…

— А потом? — спросил я — видя, что Сун Ок замолчала, смотря в землю и, по-видимому, уйдя в воспоминания — что было потом?

— Потом? — подняла она на меня глаза — потом… Мы переехали в другой район. Жили в двух маленьких комнатах. Папа устроился на работу. Он пытался работать сразу в нескольких местах. Помню, что он приходил очень поздно. Иногда, работал всю ночь и приходил только утром. Он совсем не берёг себя ради нас. И однажды ему стало плохо с сердцем. Папа умер прямо на работе… Думаю, что это случилось из-за того, что он сильно переживал, что его семья живёт таким неподобающим образом…

В глазах Сун Ок появились слёзы. Я, честно говоря, не знал, что делать. Сказать, чтобы она больше не рассказывала?

— … После смерти папы, стало совсем плохо. Мама нашла работу, но платили ей очень мало. Мы переехали в совсем маленькую комнату, но всё равно, денег не хватало даже на то, чтобы её отопить… Так мы жили почти полтора года…

— А родственники? — спросил я — у нас есть родственники? Они не могли помочь?

— Видишь ли, Юн Ми — медленно произнесла Сун Ок, отвернувшись в сторону и видно не желая встречаться со мною взглядом — мамины родственники живут в провинции Хоангхэдо. Это сельскохозяйственный район. Люди, что живут там, очень небогатые… У маминой семьи почти ничего нет и помочь, поэтому, они ничем не могли. А семья отца… Папина мать прокляла нашу маму. Сказала, что она ведьма, которая околдовала её сына. Папа ведь женился против воли своей семьи. Там не хотели, чтобы его жена была нищей невестой. У его мамы была на примете другая девушка. Но папа отказался. Тогда, папина семья отреклась от него. Мама говорит, что это всё из-за бабушки. Она настроила всю свою родню против нас. Сказала, пусть поживёт один, посмотрит, как это, жить без поддержки семьи. Она думала, что он не сможет, бросит маму и вернётся. Но у мамы было немножко денег приданного и у папы было немножко денег. Они их сложили и купили дешёвый дом, который перестроили под ресторан. Мама рассказывала, что дела в нём шли очень хорошо, так как папа правильно выбрал место. Они быстро расплатились с банком за кредит, который брали и стали хорошо зарабатывать. Наши родители вместе преодолели все трудности, как подобает настоящим супругам, но бабушка их всё равно не простила. Даже, когда мы родились, она не пришла поздравить. Она нас так ни разу и не видела…

Мдаа-а, мрачная история семейных взаимоотношений… Вот что значит, в Корее, пойти против воли родителей… Впрочем, у нас тоже, я что-то подобное слышал… Кажется, по телевизору рассказывали..

— А откуда сейчас у мамы ресторан? — спросил я вновь замолчавшую Сун Ок.

— У папы есть младший брат, дядя Юн Сок. Когда отца изгнали из семьи, он стал наследником. Через полтора года, как умер папа, умер его отец. Мама говорит, что дедушка сильно переживал о случившемся. Старшим мужчиной в семье стал папин брат. Он пришёл к нам, посмотрел, как мы живём и сказал, что так нельзя. Он сказал, чтобы мама шла и жила в том доме, где мы сейчас живем, и помог ей открыть в нём ресторанчик. Бабушка очень ругалась на него за это, но он не изменил своего решения. Дом принадлежит их семье, но живём в нём мы. Дядя… он очень хороший… Если бы не он, то я не знаю, что бы с нами было… У него тоже есть семья, двое сыновей. Ему тоже нужны деньги, чтобы содержать свою семью, но он всё равно нам помогает. Пусть не часто, но помогает. Деньгами, продуктами или вещами… Как может…

— А-а… понятно — сказал я.

Ну, а что тут скажешь? Семейная драма… А дядя-то у Юн Ми молодец! Такому только в пояс кланяться. Против матери пошёл… Мама там еще, похоже, та, мегера… Надо же — сына из дома выгнать!

— Юн Ми, я тебя попрошу… — сказала Сун Ок.

— О чём?

— Знаешь, мама считает, что она виновата в том, что случилось с папой. Особенно из-за того, что она тогда заболела. Что, если бы не она, то папа не потратил бы на неё все деньги и был бы жив. Поэтому, я прошу тебя, если мама начнёт об этом говорить, да и вообще, что-то говорить о папе — постарайся прекратить этот разговор. Как-нибудь увести его в сторону. У мамы слабое здоровье и ей нельзя расстраиваться. А она, если начинает вспоминать — очень сильно расстраивается. Поэтому, не давай ей этого делать. Хорошо?

— Да, онни. Хорошо.

— И запомни хорошенько, Юн Ми! Никогда не связывайся с богатыми. Никогда! Это безжалостные люди. Они всё меряют деньгами. У них вместо сердца — банковская карточка. Держись от них как можно дальше! Ты меня поняла?!

— Да, онни. Поняла.

А зачем мне с ними связываться? Оно мне надо? Или… Может, она имеет ввиду, что с Юной может закрутить шуры-муры какой-нибудь богач? Пффф… Это она ей льстит… Кто на такую "красавицу" бросится?

Место действия: Юн Ми и Сун Ок ходят по большому супермаркету. Юна присматривается к ценам.

Хожу, мониторю цены, пересчитывая ценники в вонах на понятные мне рубли. Молоко, 45–55 рублей за литр… Хлеб, 50–60 рублей за буханку… Яйца, за дюжину, где-то около семидесяти рублей… Мясо — чертовски дорогое! Говядина — почти девятьсот рублей за килограмм! Офигеть, чем же тут коров кормят, что оно такое дорогое?! Золотой пылью?… Так… Свинина дешевле, почти в два раза… Курица — ещё дешевле. Где-то двести пятьдесят рублей за килограмм выходит… Экзотика — консервированные супы, по четыре бакса за пачку. Никогда такое "мумиё" не ел… Горы соевого соуса… Ну, это не такой расходный продукт… Рыбного отдела что-то не вижу. Может, его тут нет? Сладости и печенюшки — 120–150 рублей за упаковку… Пиво местное — 60 рублей за банку, импортное — 100 рублей… Местная водка, сочжу — около сорока рублей за бутылочку…

^Cочжу

Ну что ж, "крепкие" московские цены… Ничего необычного… А вот сколько тут получают, вот это вопрос…

— Онни, скажи, пожалуйста, когда ты окончишь университет, какая у тебя будет зарплата?

— А что? Зачем это тебе?

— Ну, хочу подсчитать, сколько можно купить здесь продуктов на одну твою зарплату.

— Смешная — улыбнулась Сун Ок — здесь дорого покупать, на рынке можно купить продукты дешевле.

— Ну, а всё же? — не дал я уйти разговору в сторону — сколько?

— Это будет зависеть от фирмы, куда тебя возьмут на работу. Обычно, тем, кто только закончил учёбу, платят где-то один миллион вон…

Тысячу баксов? — подумал я, переводя взгляд на ценники на прилавках — не густо… А ведь ещё и за жильё нужно платить и одежда нужна…

— Потом, конечно, будут добавлять за проработанные года, опыт… — продолжила говорить Сун Ок — лет через десять, если будешь хорошо трудиться, можно получать два с половиной, три миллиона вон в месяц…

— Онни, но разве это — много? — удивлённо спросил я.

— Да, немного — кивнув, согласилась онни — В Сеуле хорошо получать пять-шесть миллионов в месяц, тогда тут можно жить без проблем. Вот почему, я говорю тебе, чтобы ты поступила в хороший университет! Их выпускники получают всегда в два раза больше тех, кто окончил обычный. Всегда! А то даже и не в два, а в три раза больше! Понимаешь теперь, зачем это?

— Понимаю… — вздохнул я.

Это просто пипец какой-то…

Место действия: Школа Юн Ми.

Сижу, с печалью в лист гляжу… Что значит — "Функция на линии??????????????????????????? 34? Найти???….??? максимальна???"… А чёрт его знает, что это значит!

^{Юн Ми пытается учиться}

Сегодняшнее утро началось с влезания в школьную форму. Тёмно-синие пиджак и юбка, белая рубашка, тёмно-красный галстук в виде бабочки… Плюс чёрные туфли без каблука, которые положили в "сменку". Чёрное пальто. За плечи — розово-жёлтый девчачий школьный рюкзачок с какой-то зелёной крысой на брелке… Телефон, тоже девчачий… Samsung, розовый, "раскладушка". Экранчик маа-аленький. И ещё под паролем. Пришлось купить новую симку, чтобы можно было пользоваться. Эта Юн Ми, вообще всё "запаролила", что только смогла. И телефон, и ноутбук свой. В доме — два ноута. Один её, второй — Сун Ок. Хотел в воскресенье вечером выйти в сеть, посидеть, почитать о Корее — облом. Комп Юны — под паролем, который, естественно, как и с телефоном, тоже никто не знает. Что там можно скрывать? Прыщавые физиономии поклонников? Или она агент 007? Короче, онни свой ноутбук забрала, который она мне первый раз давала, ей институтское задание нужно делать, а я, благодаря Юн Ми, вместо иннета, лапу сосал… Полез посмотреть, может, можно батарейку вытащить? Ноут, однако, через одно место оказался сделан. В нормальных девайсинах вынимаешь большую батарею — где-то рядом, под ней, на плате, обычно торчит батарейка БИОСа… А в этом — чёрт его знает, где она стоит?! Смотрел, смотрел… Нету. Нету и всё! Нужно в мастерскую тащить, разбирать…

До школы, меня проводила Сун Ок. Школой оказалось невысокое двухэтажное здание со светлыми стенами и большими окнами. Перед школой — большой сквер с высокими кустами, с которых, несмотря на зиму, так и не опали мелкие жёлтые листья. От дома мы дошли до неё пешком, минут за пятнадцать, быстрым шагом. Помня, как я вчера замёрз, в этот раз я не стал выступать, надел, что сказали. Подумал — "Ну, они, наверное, не первый раз Юн Ми в школу отправляют? Значит, знают, что делать. Тем более, что за окном утро и сейчас ещё холоднее чем было вчера, днём"…

У дверей школы, нас встретила подруга Юн Ми — Ким Дже Ын. Черноволосая девочка в сером пуховике, и на лицо — отнюдь не красавица. Моему появлению она искренне обрадовалась. Стала спрашивать — как я себя чувствую, помню ли я её, какие у меня красивые волосы… Парик, да? Короче, набор чепухи, который несут девочки при встрече.

Онни быстро передала меня ей с рук на руки, попросила позаботиться и помчалась в свой университет, а Дже Ын повела меня в школу. Пока шли до дверей, она задала мне вопрос, услышав который, я понял, что легко мне тут не будет.

— А ты, правда, не помнишь, как я спасла тебя в средней школе, когда на тебя бросилась бешеная собака? — спросила унни. — Я тогда спасла тебя, бросив ей сосиску!

Я, честно говоря, не понял, то ли это шутка такая у них, с Юн Ми, то ли она спросила на полном серьёзе? Может, я, что-то не так перевёл? Я промычал что-то неопределённое, но тут мы уже зашли в двери и вопрос с собакой отпал.

Первое, на что я обратил внимание, зайдя в холл — на два высоких, вытянутой формы, венка и подставку между ними, на которой стояла фотография в траурной рамке. С фотографии грустно улыбалась девушка возраста Юн Ми и в той же форме, которая была на мне.

— Ким Те Хи — тихо сказала Дже Ын, увидев, что я смотрю на фотографию — её вчера похоронили — ты её помнишь?

— А что с ней случилось? — спросил я, отрицательно покачав головою — несчастный случай?

— Ты что, не знаешь?

— Я была в больнице.

— А-а! Наверное, тебе не стали говорить, чтобы не расстраивать. Она покончила с собой. Отравилась таблетками.

— Отравилась? — удивился я — почему?

— У неё были плохие отметки…

Тут я опять впал в ступор. Отравится из-за плохих отметок? Что, правда? Или всё же тут были иные причины? Может, несчастная любовь? Девчонки любят возвести всё в абсолют…

— Она ещё была изгоем… — оглянувшись по сторонам, пошептала Дже Ын, близко наклонившись ко мне.

Вот те раз! Затравили что ли? Хотел расспросить, но подробности узнать не получилось. Дже Ын потащила меня переодеваться, так как до начала занятий осталось мало времени. Показала мне мой шкафчик, рядом со своим, что и куда нужно в нём класть. Быстро переодевшись, бегом помчались в класс. Едва сел на показанное место, как в класс вошёл учитель и начался урок математики.

Урок начался тоже странно. Откуда-то с потолка зашуршал динамик и мужской голос произнёс: Внимание! Говорит директор по безопасности Ким Тэ Хён! Всем ученицам школы и учителям — прослушать важное сообщение! Поступила информация, что возле нашей школы замечен эксбиционист. Преступник имеет следующие приметы: одет в чёрный плащ, носит большие чёрные очки. Всем, кто что-либо знает, или видел похожего человека, следует сообщить либо в полицию, либо в отдел безопасности школы, лично мне. Прошу не поддаваться панике. Полиция будет патрулировать окрестности школы на патрульной машине. Повторяю…

Фига себе — подумал я, малость, втянув голову в плечи — в самой школе — ученицы травятся, в окрестностях школы — маньяки рыщут… Плюс какие-то бешеные собаки. Чудное местечко… И это у них называется — "хорошая школа"? Куда я попал?

Место действия: Школьный класс. Три больших окна, наполовину стеклянная перегородка, отделяющая помещение от коридора. Небольшие парты, рассчитанные на одного человека. За партами сидят девочки-тинэйджеры в одинаковой форме. Все они внимательно следят за учительницей. Все кроме одной, которая, подперев голову рукой, задумчиво смотрит в окно. Учительница — молодая кореянка в чёрном пиджачке с длинными рукавами, чёрной, сужающейся к низу юбке, чёрных туфлях на низком каблуке и белой рубашке с узким красным галстуком. В её руках длинная указка, а на носу — большие круглые очки в толстой чёрной оправе. В классе идёт урок английского языка.

Сижу. В окно гляжу. Думаю. Есть над чем. Хребтом чую, что чуда не будет и SKY Юн Ми не светит. По крайней мере, в этом году — точно. С утра было четыре урока — две сдвоенные пары. Два часа — физика, два часа — математика. На первом часе — практика, с половины второго часа — тесты. Я, честно пытался! Но, даже без оглашения результатов проверки, как говорится — "и ежу ясно", что — "ловить мне нечего". Во-первых, я понял, наверное, лишь с половину вопросов к заданиям. Во-вторых, из этой половины, я, дай бог, если половину правильно решил. Ну, гуманитарий я, гуманитарий по складу ума! Выше крыши, как говорится — не прыгнешь. Помню, в моём институте, на первом курсе, нас "вышкой" — душили, душили, физикой — душили, душили… Чуть совсем не задушили. Вот тогда у меня был реальный шанс вылететь из родной Альма-матер. Уже, считай, четыре года прошло с тех пор, но для меня до сих пор осталось загадкой — неужели нельзя стать переводчиком, не зная, куда стремится какая-то функция на каком-то там отрезке и не ведая заклятий Лапласа? Что, это так жизненно необходимо знать переводчику? Вот уж никогда не поверю! Едва только эта "муть" закончилась, я, тут же, как впрочем, и все остальные, нормальные студенты иняза, постарался её забыть и выкинуть напрочь из головы. И вот, поди ж ты! Давно уже было забытые мною "мертвецы", вновь на пороге моего дома. "Иногда они возвращаются…". Лучше и не скажешь…

— Лондон, столица Англии[17]…

Громко прозвучавшая фраза прервала нить моих мыслей. Очередная ученица, встав за партой, начала пересказ домашнего задания.

Господи, ну, сколько же можно мучить этот несчастный Лондон? — подумал я, обернувшись от окна на девчонку — у него же изжога будет… Тут через пару недель финальные экзамены начинаются, а они всё Лондон "долбят". Понятно ведь уже, что кто что выучил, тот с тем на экзамен и пойдёт… Вряд ли две недели спасут какого-нибудь Отца Корейской Демократии… А точнее — Мать её…

Я немного послушал неуверенно-сбивчивый рассказ о столице Туманного Альбиона и, потеряв к нему интерес, вновь повернулся к окну, возвращаясь к своим печальным мыслям.

…Что я буду говорить родным Юн Ми — даже не представляю… Мне как бы всё равно, но чисто по-человечески, неудобно. Они так рассчитывали на то, что их "сокровище" поступит в "хороший" университет, а я тут такую "свинью подкладываю". Но я же не специально? Делал, что мог…

Чёрт, чего живот так болит? Не нужно было вчера слушать Сун Ок и пробовать то, что она предлагала. Напробовался. Теперь кишки крутит. И грудь как-то неприятно ноет… Как будто надулась. Может, лифчик сильно затянут? Пережал какую-нибудь вену, оттока крови нет? Ещё гангрена начнётся… Во веселуха будет. Нужно будет сходить на перемене в туалет, как-то ослабить эти дурацкие лямки. Говорил этой Сун Ок — ну зачем он мне? Нет, переубедила. Сказала, что в школе девочки смеяться будут, если заметят, что я без него. Я подумал — "Кто его знает, какие там в этой школе порядки и как там, у девочек, заведено?" и согласился. Дурак потому что. Сижу теперь, мучаюсь…

— …usually[18]…

Криво произнесённое слово резануло слух, заставив меня вынырнуть из своих мыслей и невольно поморщиться.

…Просто поражаюсь, последний год учёбы, а такое произношение… Пожалуй, ясно, почему они до сих пор "на Лондоне" сидят. Наверное, этот класс — для отстающих по английскому… Как ещё иначе объяснить то, что я сейчас слышу? Впрочем, что мне об этом волноваться? У этих девочек будущее более-менее определено, дальнейшие шаги по жизни понятны и они не испытывают от этого дискомфорта. У меня же, стезя иная… Вчера, когда пили кофе с онни в кафе, я постарался расспросить её поподробнее на предмет — "какие у неё планы на будущее? Что же ей светит в плане карьеры?" Про зарплату я узнал раньше, но мне хотелось проверить, правдива ли информация в иннете о том, что девушкам тут только кофе доверяют носить? Расспросил… Сначала, Сун Ок бодро говорила о карьере, о профессиональном росте, что можно стать начальником отдела, если хорошо трудиться, но потом, как-то разговор про работу у неё "закруглился" и перетёк в плоскость — "найти хорошего мужа". Подобное изменение темы меня несколько озадачило, и я попытался понять вызвавшую её причину, задав вопрос типа — "а что, мол, без мужа никак"? И вот тут-то я узнал об изумительном местном обычае! Оказывается, в Корее, каждый нормальный человек, максимум до тридцати двух лет, обязательно должен обзавестись семьей! Особенно это касается женщин. Если же она этого не сделает в положенный срок, то, как сказала Сун Ок — "люди придут к ней на помощь…". На мой удивлённый вопрос — "это как?", она объяснила, что знакомые, коллеги по работе, друзья, в общем, все, кто её знает — все будут предлагать ей подходящие, по их мнению, кандидатуры для создания семьи и организовывать ей с ними свидания. Даже руководство фирмы, в которой работает женщина, будет в этом участвовать. Сам генеральный директор может заняться этим вопросом. "А если всё равно у неё ничего не получится? Что тогда?" — поинтересовался я. "Тогда, значит, с этой женщиной что-то не в порядке" — ответила Сун Ок — "люди будут считать её "странной" и не захотят иметь с ней дел. Она даже может стать "изгоем"…". Я попросил объяснить мне, что это значит, быть — "изгоем"?

"Ну… С таким человеком стараются не общаться, поручают ему самую скучную и неприятную работу, он ходит есть один, его "не замечают", не приглашают на хвесик, и, обычно, его увольняют первым…" — разъяснила она.

"Хвесик", как я чуть позже узнал, это корпоративный ужин, который устраивается не только руководством, но и любым сотрудником фирмы. Поводы для него могут быть самые разнообразные — продвижение по службе, прибавление в семье, день рождения… Не пойти на хвесик — это очень плохо. Значит, ты не уважаешь человека, который тебя пригласил и людей, которые пришли на него. А если тебя никто не приглашает на хвесик — это ещё хуже. Значит, никто тебя не уважает, коллектив тебя не признаёт и ты изгой…

Да бог с ним, с этим хвесиком! Пьянка, она и в Африке — пьянка. А вот с возрастом… Да, помню, было такое в дорамах. Проскакивало в разговорах кореянок — "мне уже тридцать" или "тридцать два — а я не замужем"! И произносится таким тоном, что это — ужас полный. Я как-то особо не обращал на это внимания, думал, женщины о молодости плачутся, а тут вон, оказывается, какая подоплека! Просто офигеть! Кому, вообще, какое дело, когда человек решит создать семью? Или детьми обзавестись? А может, я не хочу сейчас? Нет подходящей кандидатки? И что мне прикажете, на первой встречной жениться? Только потому, что возраст подошёл? Ага, щас! Три раза! Я что, скотина, что ли какая, которой пришло время размножаться? Я сам способен решить, когда и чего мне нужно делать. Особенно в таком важном деле как создание семьи. Без всяких науськиваний и тычков в спину. Да и кто все эти люди, которые решили, что мне — "пора уже"? Небожители, которые всё знают? Да пошли они…

— …In London reigns eternal autumn[19]…

В моей душе тоже царит вечная осень… Блин… Судя по полученной информации, проживание в этой стране может быть весьма дискомфортным. Ну, выучусь, я тут, допустим. Найду работу. Только начну строить карьеру, как наступит "пора цветения" и все вокруг начнут требовать, чтобы Юн Ми… замуж вышла! Женихов ей приводить начнут. Естественно, они все будут мною посланы, после чего Юн Ми объявят — "странной", переведут в изгои и выпрут с работы. И все мои мега-усилия, затраченные на учёбу, полетят псу под хвост! И буду я где-то улицы подметать или на рынке сидеть. Пффф… Чтобы такого не случилось, лучше всего — уехать сразу, до начала этого маразма. В страну, в которой отсутствие у женщины мужа не будет никого волновать. В Европу или Америку. И выучиться там и работу сразу найти. Это будет самым правильным ходом. Правильным-то правильным, только вот как его сделать, этот ход? Сун Ок говорила, что у них тут, учёба за границей — это дорого. Да и у нас, оно тоже было дорого… Сколько мне на это нужно денег? Если ориентироваться на то, что здешние цены не особо отличаются от цен на моей Земле, то, у нас, более-менее "нормальные" зарубежные институты — это пять-шесть тысяч баксов в год. На пять лет учёбы — это двадцать пять ка вечнозелёных… Ещё жить на что-то нужно… Ещё добавим пятьсот баксов в месяц… Ну, пусть не пятьсот, а триста. Триста на двенадцать месяцев — это три шестьсот. Округлим до четырёх. Итого, пять плюс четыре, это девять-десять тысяч в год… В общем, на учёбу нужно тышшш шестьдесят… Где их взять?

Мммм… Глядя на семейный бизнес Юн Ми, думаю, что вряд ли в нём найдутся подобные деньги. Были бы — Сун Ок, наверное, за границей бы сейчас училась… Плюс ещё, рядом этого мегамонстра торгового строят… Вообще неизвестно, как с деньгами будет… Хм… Кредит? А подо что? Кто мне его даст? У меня ведь ничего нет, и Юн Ми — несовершеннолетняя. Просить её маму? Она и так уже в долгах, а потом, согласится ли она, чтобы её дочь уехала? Уехала навсегда? Думаю, это будет для неё очень непростым решением. Мммм… Ещё варианты? Может, попробовать найти какую-нибудь программу по обмену студентами, да и "усвистать" под это дело? Наверняка в университетах должны быть такие программы. У нас же были? Однако, для этого нужно сначала поступить в университет! Опять учить физику, математику… Пффф… Может, второй раз оно и легче будет, но, всё равно. Это будет подвиг! Причём эпический. Правда, есть ещё один вариант. Можно ведь поехать не в европы с америками, а в Россию. Русский я знаю… Устроюсь куда-нибудь… Вот именно, что куда-нибудь… И как я поеду? Двадцать один мне исполнится только через четыре года… Поехать нелегально? Ффффф… Думаю, это бредовая идея. Болтаться где-то без документов? Без них на приличную работу всё равно не возьмут. Потом, нелегальная эмиграция — это криминал. А Юн Ми — девушка. Вколят, чего-нить, очнешься потом, либо на операционном столе чёрного трансплантолога, либо прикованным к койке в подпольном публичном доме… Нафиг-нафиг, такое счастье! Тут есть еда, крыша над головой, присмотр… Помогут, расскажут… Если что, хоть в полицию сообщат о пропаже… Может, спасут… Принимая это во внимание, сдаётся мне, что куда-то нынче рваться, смысла нет никакого. Мне сначала нужно до конца адаптироваться с новым телом, определиться с мироощущениями, а уже потом что-то там затевать, "мутить"… Сейчас, разумнее всего будет напрячься и поступить в местный университет, который выдаёт дипломы международного образца. Закончу учиться — уже буду совершеннолетним. Вот тогда, с образованием, можно будет хоть в Европу ехать, хоть в Россию. Там уже совсем другой разговор будет со мною. Это самый правильный путь…

— Юн Ми! Юн Ми! Юн Ми…

Оборачиваюсь к толкающей меня в спину девчонке и хмуро спрашиваю: Чего?

— Юн Ми! Сонсэн-ним…

— Что, сонсэн-ним[20]?

— Ну, наконец-то нам удалось разбудить Пак Юн Ми! — внезапно раздаётся за моею спиной насмешливый голос учительницы.

Оборачиваюсь. В классе оживление и со всех сторон раздаются смешки. Смотрю на учительницу и пытаюсь сообразить, что нужно сделать — встать и поклонится, просто встать, или изобразить поклон за партой? Как правильнее?

— Встань — долетает до меня сбоку шёпот Дже Ын унни.

Воспользовавшись подсказкой, встаю, кланяюсь. Учительница с интересом смотрит на меня.

— Я не спала, сонсэн-ним — говорю я, решив предупредить "атаку" на себя.

— Разве? А мне показалось, что у тебя были закрыты глаза.

— Я…я просто очень медленно моргаю, сонсэн.

Снова в классе раздаются смешки.

— Вот как? — чуть улыбается учительница — раньше я за тобой такого не замечала.

— Я не спала, сонсэн-ним — вновь повторяю я — я просто задумалась.

— Интересно о чём? Наверное, о Лондоне. Тогда, может, ты расскажешь нам о нём? Я знаю, что ты болела, но раз ты в школе, ты должна была подготовиться к урокам. Ты готова?

— Да, готова — кивнув, отвечаю я.

Ничего себе! Только вышел после болезни и уже должен быть готов! Никакой жалости к ученикам…

— Рассказывай.

Я вздохнул и, покопавшись в своей памяти, приступил к рассказу, стараясь говорить "в общем", без всякой конкретики[21].

— Удивительный и необыкновенный город Лондон — огромное сердце Великобритании, крупнейшего государства Европы. Это не только любимое место туристов, но и город мирового значения, финансовый центр, который диктует законы экономики, политики, бизнеса, культуры и даже моды. Несмотря на унылую погоду и затянутое тучами небо, жители гостеприимного Лондона весьма приветливы, улыбчивы и, кажется, никогда не грустят. Теплая атмосфера города буквально пропитана радостным настроением и творческим духом…

…Что бы ещё такого сказать? — спустя пару минут подумал я, исчерпав свои "сведенья ни о чём" об этом, несомненно, замечательном городе в котором я никогда не был — может, о Лондонской бирже? А она там есть? Опссс, а чего… так тихо?

Смотрю на учительницу. У той, за её круглыми очками — круглые глаза, чуть ли не в размер стёклышек. Плюс — отвисшая челюсть. Оборачиваюсь и оглядываю класс. Картина та же. Круглые глаза и открытые рты, изумление на лицах. Все смотрят на меня.

Чего они? — не понимаю я — почему они на меня так смотрят? Я что, что-то не то сказал?

Но тут до меня доходит.

Я же шпарю по-английски! Не задумываясь! А Юн Ми?! Какие у неё были способности в языке? Судя по реакции окружающих, она так не могла… Блииин… Спалился! Да что ж такое? В первый же день так по-глупому попасться!

— Юн Ми…

Учительница закрыла рот, вернула глаза к нормальному виду и приступила к моему допросу, а я, постарался сделать лицо печальным, опустил голову и — "включил дурачка".

— Юн Ми, когда ты так научилась говорить на английском?

— Не помню, сонсэн… (бееее… я несчастная овечка…)

— Три недели назад у тебя были совершенно другие результаты!

— Простите, сонсэн… (бееее… разве вы не видите бесконечную печаль на моём лице?…зачем так мучить человека?…)

— Ты прошла курсы интенсивного обучения языку? Это так?

— Не помню, сонсэн… (бееее… я бедная глупая овечка… какие курсы?.. учительница, разве вы не знаете, что мой мозг на это просто неспособен?…)

— Подожди, но ведь ты же в это время была в больнице?!

— Простите, сонсэн… (бееее… я больная на голову овца… отпустите…)

— Значит, ты не могла учиться! Что с тобою случилось, Юн Ми?

— Не знаю, сонсэн… (бееее… отстаньте от несчастного…)

Учительница задумалась, молча смотря на меня. В классе, удивлённо, шушукались девочки.

— Хорошо — наконец сказала учительница, видно что-то решив — не будем тратить попусту время. Поговорим об этом после. Садись, Юн Ми! Следующим, про город Лондон, нам расскажет…

— Спасибо, сонсэн-ним… (фух…)

"Я думал, они разорвут меня на тысячу маленьких медвежат…" Да, это было что-то похожее на то, как несчастного Балу драла на клочки стая бандерлогов — подумал я, ставя на свой поднос чашку с рисом.

После английского, по расписанию, была большая перемена и весь класс, пользуясь наличием времени, искренне возжелал у меня узнать, где это Юн Ми так научилась — "спикать"? На первых двух переменах ко мне тоже подходили девочки, здоровались, спрашивали, как я себя чувствую. Но не толпой же, как сейчас?! Не всем же классом?! Короче, я сбежал в сортир, ибо сказать мне им было нечего, да и этот проклятый лифчик нужно было "подкрутить". Попервой, попав в тело Юн Ми, я думал, что у меня будут проблемы с посещением туалета. Всё-таки женский… Вроде, неудобно… Но, жизнь оказалась проще, чем я себе представлял. Везде закрывающиеся кабинки. Иди, садись, занимайся своим делом. Единственно, всё сидя приходится делать. Но, что теперь, повеситься что ли из-за этого? Не смертельно. Короче, я сбежал, от одноклассниц Юн Ми, заперся в кабинке и, расстегнув рубашку, вывел показатели натяжения лямок в значение — "ноль, минус один". Иными словами — отпустил их полностью. Но, легче от этого мне не стало. Грудь как ныла, так продолжала ныть.

Наверное, из-за застоя крови. Нужно подождать, пока она "разойдётся" — решил я, приводя одежду в порядок.

Вышел, помыл руки и пошёл за ждавшей меня унни Юн Ми, обедать. Конечно, она донимала меня вопросами, на которые я отвечал — "не знаю", "не помню", чувствуя себя при этом злым, адски раздраженным и испытывая неподдельное желание кого-нибудь убить. В столовой, где проходил обед, было шумно и полно народу. Питание было организовано по типу "шведского стола". Берёшь поднос и тащишь его "по рельсам" мимо стоек с едой. Набираешь, что понравилось. Я старался выбирать что-то безопасное, которое трудно "заперчить". Рис, йогурт, печенье…

— Ты так мало взяла?! — удивилась унни, стоящая за мною — нет аппетита?

— Живот болит — коротко ответил я, продвигая дальше свой поднос.

— Аа-а! Ты раньше хорошо ела…

Понятно. Юн Ми любила покушать. Поэтому, талия и не наблюдается…

Закончив набирать еду, я взял поднос и вышел из-за перегородки отделявшей зал от раздачи. Столики в зале, за которыми сидели обедающие школьницы, были рассчитаны на шесть человек. Быстро оглядевшись по сторонам, я констатировал, что практически все они заняты и ожидать сесть вдвоём только с Дже Ын, не стоит. Поэтому, я направился к ближайшему столу, за которым сидели трое.

— Агасси — вежливо улыбнувшись, обратился я к сидящей с краю девочке — можно мне с подругой сесть за ваш стол?

Девушки, до этого активно болтавшие за поглощением пищи, замерли и уставились на меня, как на нечто невообразимое.

— Что… что ты сказала? — изумлённо спросила меня та, к которой я обратился. На её лице было искреннее недоумение.

Я ругнулся про себя, поняв, что меня поняли не так, как мне бы того хотелось, мысленно прокрутил фразу в голове, не нашёл никакого криминала и повторил её ещё раз, медленно и чётко проговаривая слова, решив, что виновато моё произношение. После того, как я закончил, вокруг установилась тишина. По крайней мере, в ближайшем ко мне районе. Школьницы, за окрестными столами, бросили есть и развернулись ко мне, смотря удивлённым взглядами. Девушка, которую я спрашивал, медленно поднялась из-за стола. Чем-то её показушно-неторопливое движение напомнило мне российские фильмы про бандитов. А именно — сцену, в которой оскорбленный авторитет, с физиономией, преисполненной немыслимого превосходства, неспешно встает из-за стола.

Так. Похоже мой выбор столика был неудачным — подумал я, наблюдая, как девушка делает шаг ко мне.

— Юн Ми, смерти ищешь?! — ласково улыбаясь, громко, так, что бы все слышали, спросила девушка.

Она знает Юн Ми! Но я её — не знаю! Что-то я не так сказал… Блин, так и знал, что будут проблемы! И чего делать? Нужно как-то успокоить и может, извиниться. Только, как это сделать?

— Ну, чего замолчала? — поинтересовалась девушка.

— Ты неправильно всё поняла — миролюбиво сказал я.

Девушки вокруг, разом вздохнули. Я понял, что опять сказал что-то не то.

— Ах, ты кынё! — закричала девушка и сильно толкнула меня рукой в плечо.

Я отшатнулся. От толчка, еда с моего подноса "стартанула" в сторону стола, попав во всех, кто за ним сидел. Томатный сок — угодил в лицо зачинщице драки, йогурт с фруктами — обляпал сидевших за столом, а взлетевшая вверх чашка с рисом — щедро осыпала их своим содержимым.

Девчонка, получив стакан сока в лицо, на две секунды опешила, потом, поняв, что с ней произошло, завизжала и кинулась на меня, драться. Через пару мгновений к ней присоединились её подруги, выскочив из-за стола.

Малость охренев от скорости развития событий, я, в начале, бросив поднос, вяло отбивался, соображая, как выкрутиться из ситуации, но получив болезненный удар в лицо, разозлился.

Какого чёрта? Втроём на одного? Я вам что, груша для битья? Но, с девочками драться нельзя… Кому нельзя?! Мальчикам нельзя! А Юн Ми девчонка! Значит — можно!!

— Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац!

Это бьют меня.

— Бум!……. Бум!……… Бум!

Это отвечаю я.

Кругом стоит сплошной крик, визг и ор. На меня плотно насели со всех сторон. Парик съехал на глаза, и я "отмахиваюсь" практически вслепую, не видя, куда я машу руками. Ещё несколько секунд продолжается этот бескомпромиссный раунд, но тут, наконец, на поле боя появляются педагоги и нас растаскивают.

Стою, молча, хмуро смотря в пол, слушаю, как три девчонки наперебой жалуются на меня. Перечисляют обиды и ущерб, который я им причинил: у всех троих — испорченная одежда, у одной — из носа кровь, у другой — разбита губа, у третьей — физиономия целая, но жалуется на боль в животе. Якобы, ей нанесён туда сильный удар. У меня — тоже потери. Губы разбиты, в боку больно, коленка болит, в другом боку болит и спина ещё… Кроме этого зверски чешется вспотевшая под париком голова, болит живот и грудь. А ещё, у Юн Ми куда-то, вообще, чёрти куда, перекрутился лифчик. Такое ощущение, что перед его теперь у меня на спине, а лямки болтаются где-то в районе локтей. Я же его "ослабил" перед дракой. Вот и результат…

— А ты, что скажешь, Пак Юн Ми? — обращается ко мне Ким Тэ Хён, директор по безопасности. Разбор полётов происходит в его кабинете в присутствии ещё двух женщин. То ли учительницы, то ли местные завучи… Я их не знаю.

— Юн Ми, почему ты молчишь? — обращается ко мне одна из них — все говорят, что драку затеяла именно ты.

Ну что я могу сказать? Абсолютно никакого желания что-то объяснять и разбираться. Совершенно ясно, что в школу я пришёл слишком рано. Рано, в плане того, что я "плаваю" в языке. Когда гуляли вчера с Сун Ок, я тоже порою не понимал, что она говорит. Но тогда я её переспрашивал или делал вид, что понял. Но школа, это не онни. Тут скидок нет. Самое лучшее, что сейчас можно сделать — это свалить отсюда домой. Боюсь, если я открою рот и начну оправдываться, результат может оказаться, скажем, так… весьма неожиданным. Как мне свалить домой, с этих разборок? Чёрт, голова под париком прямо исчесалась вся… О! Парик! А это мысль!

— Голова болит — грустно говорю я и стягиваю со своей головы парик — можно, я домой пойду?

Немая сцена. Все, вытаращив глаза, смотрят на лысую Юн Ми.

— Юн Ми, зачем ты назвала Юн Со И — проституткой? — спрашивает меня Дже Ын.

Я? Её? Проституткой? Не помню такого!

— Ммммм… — глубокомысленно мычу я унни в ответ.

— Юн Со И — очень популярна в школе — говорит Дже Ын — вы же вроде бы с ней не ссорились? Зачем ты так на неё?

Пфффф… я бы тоже хотел это знать… Ладно, придём домой, разберусь, чего я там сказал…

Дже Ын отправили со мною, чтобы она помогла мне дойти до дома. Когда я стащил с себя парик, все сразу вспомнили, что я только что из больницы, что директор им говорил и — "боже мой, какая неприятность"! Конечно, неприятность. Особенно для меня. Короче, школьный врач меня осмотрел, выяснил самочувствие и дал рекомендацию — отпустить меня домой. Что, педагогическим составом, с облегчением, было и сделано. В сопровождающие мне выделили Дже Ын, подругу Юн Ми, чтобы я не потерялся. Вот, вышли из школы, идём через сквер.

— У Со И — семья высокого статуса. У них есть свой адвокат…

Намёк понял. Могут быть неприятности. Ладно, будем показывать лысый череп Юн Ми, и размахивать справкой из больницы… Отобьёмся…

— Ой! — неожиданно остановившись, испуганно воскликнула Дже Ын — мамочка!

Я посмотрел вперёд. Перед нами, преграждая дорогу, стоял мужик в чёрном, криво запахнутом, кожаном плаще. Руки незнакомца были глубоко засунуты в карманы, на глазах — большие чёрные очки-капельки, в уголке искривлённых зловещей усмешкой губ — зубочистка.

— Маньяк! — закричала Дже Ын — Юн Ми, бежим!

Но сбежать нам не удалось. Мужик распахнул плащ, расставив поднятые вверх руки с зажатыми в них полами и, закинув назад голову, захохотал в небо: Ха-ха-ха!

Дже Ын завизжала, присев и закрыв глаза руками. Под плащом у маньяка ничего не было. Но зря он пялился в небо. Зря. Всегда нужно следить за тем, что творится у тебя под носом. Моему удару позавидовали бы и Марадонна и Пеле. Я пробил ему чётко между расставленных ног. С разгона и с полного замаха ноги.

— Ууууууу! — взвыл он, хватаясь обеими руками за своё "беспокойство" и складываясь пополам.

— Аааааааа! — заорал я, от острой боли, пронзившей мою правую ступню.

— Виииии! — непрерывно визжит Дже Ын, продолжая закрывать глаза ладонями.

— Ууууууу!

— Аааааааа!

— Виииии!

— Ууууууу!

— Аааааааа!

— Виииии!

— Вау-вау-вау… — добавилась к нашему трио сирена патрульной машины…

Место действия: Больница. Первый этаж со множеством коек, разделённых раздвижными занавесками. Это приёмный покой, куда привозят пострадавших. На одной из кроватей сидит, вытянув ноги, хмурая-прехмурая Юн Ми с забинтованной правой стопой. Рядом с её кроватью, на маленьком стульчике — Сун Ок.

— Юн Ми, ты такая смелая! — восторженно глядя на меня, говорит Сун Ок — полицейские сказали, что за задержание опасного преступника тебя могут наградить! Его уже целый год поймать не могут! Представляешь?! А ты — раззз! И поймала!

Ага, чуть ногу при этом об его мудни не сломал… Стальные они у него, что ли? Хотя, скорее, это Юн Ми — хрупкая… В футбол, небось, сроду не играла. А я — зафинделил со всей дури от злости… Результат — опухшая сверху стопа и растянутые связки сустава. Болит, блин… Судя по воодушевлению Сун Ок, про драку в школе, онни ещё не знает… Но не сомневаюсь, что весть о ней до неё дойдёт…

— Хорошо, что мне позвонили, а не маме — блестя глазами, продолжает возбуждённо говорить Сун Ок — она бы очень взволновалась бы! А я ушла с занятий и поехала к тебе в больницу. Доктор говорит, что ничего страшного и тебе можно ехать домой. Опухоль спадёт через день. Будешь снова ходить. Ну что, поедем домой? У тебя точно, ничего больше не болит? А что с твоими губами? Ты — упала? Или тебя маньяк ударил?

— Болит — ответил я, немного подумав — живот и… грудь болит.

— Грудь?! — поразилась Сун Ок — грудь болит? Как она болит? Где?

— Везде… Как будто надутая…

— Надутая? А живот как болит?

— Как будто тянет… Внизу…

Сун Ок на мгновение задумалась, нахмурившись.

— Юн Ми! А где твой календарик? Когда у тебя месячные?

МЕСЯЧНЫЕ? У меня? А-А-А!! Кто-нибудь! Убейте меня… Пожалуйста… Убейте…

Место действия: День спустя. Вечер. Дом мамы Юн Ми. Семья смотрит телевизор под поедание ужина.

Сижу, смотрю какое-то развлекательное шоу по телевизору. Похоже, что смешное. По крайней мере, Сун Ок, периодически хихикает. Я же ничего не понимаю. Нет, что говорят — я понимаю почти всё. Не понимаю я смысла шуток. Помню, как однажды сказал мой преподаватель японского в институте: "Если вы выучили русско-японский словарь, вы выучили русско-японский язык. Недостаточно просто знать лексику и помнить все грамматические конструкции, необходимо знать реалии языка и общества, где этот язык используется, знать ту самую пресловутую "языковую среду", про погружение в которую так часто говорят в своей рекламе различные языковые школы. Из шуток и сценок в обычную жизнь проникают слова и целые выражения, и если вы будете знать контекст и ситуацию, в которой это слово родилось, вам будет намного проще его выучить, понять, что оно значит, и главное — понять, что хочет сказать носитель языка, употребляя это слово. Когда до вас станет "доходить" примерно 60 % от всех шуток и прибауток из юмористических шоу — вы будете хорошо знать язык. Когда эта цифра подберется к 95 %, тогда уже можно называть вас профессионалом в языке и официально подавать на гражданство… Хе-хе…"

Мда-а, похоже, учитель был прав… "Языковая среда" — это не фунт изюма…

Звонили из школы, сказали, чтобы я больше не приходил. Со слов мамы Юн Ми, директор не хочет рисковать репутацией школы. Он сказал, что вот-вот экзамены, а в школе — драка. Родители, которые будут недовольны баллами, которые набрали их дети, могут запросто обвинить школу, что в ней отсутствовали нормальные условия для их обучения…

В общем, позиция директора ясна. Зачем ему — подставляться? Я его прекрасно понимаю. На его месте, я бы поступил так же. У него и так там ученицы травятся насмерть. Ещё скандалов с драками ему не хватало.

В доме траур, но виду стараются не подавать. Решили, что берём у врачей справку, относим её в школу и сдаём экзамены на следующий год. Меня это устраивает. У меня тоже траур. Сижу с больной ногой, в ожидании месячных у Юн Ми. Весь в предвкушении. Всё болит. Живот — болит, грудь — болит. Всё раздражает. Понятно, чего я на этого газовщика кинулся, который котел чистил. У Юн Ми просто — ПМС…

Блин, как можно так жить? Это что, каждый месяц такая ерундень теперь будет? Пффф… Кажется, проще сдохнуть… В общем, всё — плохо. Нужно упираться. Сейчас месячные переживу — пойду искать работу и займусь языком. Это сейчас самое главное. Разобрался я, из-за чего драка произошла. Я обратился к Юн Со И — "агасси", что в переводе значит — "девушка". Всё правильно. Это слово именно это и значит. Но, как объяснила мне Сун Ок, обращаться так к девушке ни в коем случае нельзя, поскольку слово "агасси" имеет ярко выраженный негативный оттенок. Так называют девушек легкого поведения. В редких случаях, старенькие дядечки и тетечки могут так назвать молодую девушку ("агасси", если смотреть дословно в словарь, означает — "маленькая девочка-госпожа"). Негативный смысл это слово приобрело недавно, еще при жизни этих самых старичков, отсюда и использование ними этого слова по старой памяти. В русском языке есть похожее слово — девка. Классики, в своих произведениях спокойно используют это слово, описывая быт помещичьих усадьб или крестьянских дворов. Никто "бочку" от этого на классиков "не катит". Но попробуйте кого-нибудь сейчас назвать — девка. Враз схлопочите. Это понятно, когда объяснят, но я-то, откуда это знал?

Потом, я ещё обратился к ней — "но"[22]. Онни мне долго объясняла почему я был не прав. Я потом и в интернете подробности посмотрел. Короче говоря, употребление слова "ты" в корейском языке несколько отличается от употребления оного в русском языке. В русском существует всего две степени вежливости, "ты" и "вы", в корейском же их несравненно больше, и "но" — это одна из самых низших ступеней обращения. Это местоимение могут употреблять только близкие друзья по отношению друг к другу, родители — к детям, и все. "Но", если использовано правильно, указывает на сильную близость людей, во всех остальных случаях оно весьма и весьма невежливо и подчеркнуто грубо. Если, например, начальник, начинает "но-кать" подчиненному, он явно им недоволен и вот-вот перейдет на открытый крик и брань. Разумеется, это местоимение недопустимо по отношению к старшему, даже если у вас с ним очень хорошие отношения. Корейское "ты" — это всегда обращение сверху вниз, реже — обращение к абсолютно равному тебе. И хотя мы с Юн Со И одного возраста, и можно нас посчитать за равных, но в контексте начавшейся свары, моё "но" выглядело как продолжение эскалации конфликта. В общем, на пустом месте, просто стараясь быть вежливым, я сотворил безобразную ссору.

Эх! Что ж так неудачно-то всё складывается? Ещё с этой учёбой… Вкалывать, чтобы потом получать жалкие тыщу баксов? Или, всё бросив, куда-то уехать, начать всё с нуля и опять, же, получая жалкую тыщу баксов? Не, в принципе, со штукаря и у нас начинают… Меня это раньше как-то не печалило. Но, почему-то сегодня, эта сумма мне кажется жалкой и ничтожной. Может, это результат нашей прогулки с Сун Ок по Сеулу? Ценники везде в магазинах — дай боже… Или, это так угнетающе действуют на психику критические дни? Интересно, а как в таком состоянии, как у меня сейчас, женщины ходят на работу? Это же просто кирдык какой-то… Пфффф… Помнится, была такая шутка — поговорка для женщин. О том, как правильно выходить замуж: Надо либо выйти замуж так, чтобы не приходилось работать, либо найти такую работу, чтобы не приходилось выходить замуж…

Мой вариант — второй. Мне нужна такая работа — "чтобы не приходилось выходить замуж"… И чтобы не тысяча баксов…

— Юн Ми, смотри, смотри! Сейчас будут показывать концерт группы Ye-A в Токио Доум, в Японии! — обернулась ко мне Сун Ок.

Пока я сидел, печалился, шоу закончилось. Под бодрую ритмичную музыку на экране телевизора появилось изображение четырёх девушек.

— Ты их помнишь, Юн Ми? Они тебе очень нравились! Ты даже хотела стать айдолом и выступать вместе с ними, хи-хи-хи!

Сун Ок, весело засмеялась, а я, замерев, с палочками во рту, вытаращился на экран, на котором начался первый номер концерта.

Так вот же… ОНО!!

— Юн Ми, смотри, смотри! Сейчас будут показывать концерт группы Ye-A в Токио Доум, в Японии! — сказала Сун Ок, обернувшись от телевизора к Юн Ми.

Та, вынырнув из своих мыслей, вопросительно посмотрела на сестру, потом, поняв, что ей говорят, меланхолично перевела взгляд на телевизор.

— Ты их помнишь, Юн Ми? Они тебе очень нравились! Ты даже хотела стать айдолом и выступать вместе с ними!

Весело рассмеявшись, Сун Ок снова повернулась к сестре предлагая посмеяться вместе. Но поддержки она не получила. Юн Ми сидела, замерев, с палочками для еды во рту и, изумлёнными, широко распахнутыми глазами смотрела на экран.

— Юн Ми, ты что? — испугалась Сун Ок — что с тобой? Или… Ты всё вспомнила?! Да?!

Юн Ми неспешно вынула изо рта палочки, оглядела онни, перевела взгляд на маму и голосом человека, абсолютно уверенного в том, что всё будет, так, как он говорит, сказала:

— Я стану — айдолом!