Чужие сны (полный вариант) (СИ)

• Аннотация:

Таня Сторожева - обыкновенная банковская служащая. И работа у нее самая обыкновенная, и жизнь. За одним небольшим исключением. Иногда она видит чужие сны... А в остальном все как у всех. Вот только шеф отдела, кажется, умеет проходить сквозь стены или растворяться в воздухе, лучшая подруга гадает на картах так, что может запросто ответить на вопрос, какой номер был у машины бандитов, ограбивших инкассаторов, сестра, когда ей лень протирать стол от пыли, запускает рукотворный смерч. А институтская подружка может превращаться в собаку... или лисицу. Да и не подружка это вовсе, а древний воин, последняя из народа, который пришел на Землю пять тысяч лет назад, чтобы стереть своих давних врагов не только с ее лица, но и с изнанки. И вообще, кажется, скоро конец света. И помочь может не магия, не оружие, не сверхъестественные силы - а детское умение Тани разгадывать всякие ребусы и шарады. Спасибо всем, кто проявил терпение.Специально для тех, кто дождался - вся история до конца. И - да, продолжение будет, но когда только муз ведает. Пусть лошадка в этот год много нужного припрет, разного хорошего, да вдобавок - дешево. Спасибо всем кто со мной за помощь и поддержку, а остальным - за невмешательство. С Новым Годом!!!

НОСОРОГИ В ДЕБРЯХ ОДУВАНЧИКОВ.

1 ЧАСТЬ.

Чужие сны

Игла башни Бин видна отовсюду. Острая, черная, с серебристым шариком на острие, словно шпага для спортивного фехтования, защищенная специальным наконечником. Не то, чтобы она была уж очень высокой - две тысячи семьсот футов, меньше километра. Но, тем не менее... И башня - далеко не единственная загадка этого места. Хотя, конечно, самая впечатляющая. Но другие - тоже ничего себе, сахарные косточки. Например, большие серо-бело-розовые перламутровые ракушки, которые валяются здесь на каждом шагу, пляж, буквально, вымощен ими, собирай - не хочу. И собирают. Мешками. А потом назад выкидывают. Целые горы этого мусора за городом навалены. Некоторые, правда, с изощренным коварством выбрасывают раковины обратно на пляж, но за такое здесь и физику попортить могут. Если вдруг поймают. Дело в том, что раковины - товар дорогой. Даже не так - дорогущий. Но не все. Мастера готовы за ПРАВИЛЬНУЮ раковину отдать все, вплоть до собственного дома со всем содержимым и даже домочадцами, до кучи. Только вот отличить ПРАВИЛЬНУЮ раковину от просто раковины нет никакой возможности. Ну, то есть, мастера, понятное дело, как-то их отличают, но на то они и мастера. И вот приносит такой, полный надежд, горожанин мешок раковин мастеру. Тот покрутит, повертит... И как-то сразу понятно - не обманывает. Потому что взгляд сразу гаснет. Лицо таким становится... Даже не знаю как сказать. Не разочарованным, конечно, но воодушевление с него смывает. Словом, не обманывают мастера.

Я тоже поначалу от лютой скуки присоединилась к местному социуму охотников и собирателей. Но - ненадолго. Всего двух мешков хватило.

Да и на кой здесь все несметные богатства, когда стоит на земле, лежащей вокруг, тринадцатый месяц?

1.

Звонок у внутреннего телефона неприятный. Низкий зуммер, продирающий до костей. Или это всего лишь рефлекс на вызов к начальству?

- Сторожева? Зайди.

Ни тебе "здрасте", ни "как дела". Впрочем, обращение по фамилии это совсем не обязательно разнос. Может быть, у Алика просто дел невпроворот или настроение с утра паршивое. Может, Алик как раз утренней лошадью из села Большой Бодун прибыл и сейчас весь свет для него - враги номер ноль. Просто потому что у нас, сволочей, головы не болят.

"Спазган" на всякий пожарный случай я в карман сунула. Никогда не знаешь, что может спасти тебе жизнь и карьеру.

В приемной было пусто. Здесь всегда пусто, в отличие от отдела маркетинга или связей с общественностью. Мы - люди тихие. Скромная такая армия тайных борцов за процветание компании, бумажные мышки в очках, агенты ноль-ноль-и три ноля повдоль...

Юля кивнула мне и мотнула головой на дверь: "ждет, мол, проходи". Взгляд у нее... Юля уверена, что у нас с шефом что-то есть. Мне бы ее уверенность!

"Спазган" не понадобился. Может, Алик и маялся похмельем, но на данный момент его занимали другие вещи. Я села напротив, приятно улыбнулась. Кабинет шефа настраивал на позитивный лад. В свое время сюда "Школу ремонта" вызывали. Если приемная, оформленная в стандартно-бежевых тонах вызывала стандартно-скучное настроение, то Алик сидел весь в бордовом и радикально-черном с прозеленью интерьере, за столом из темного стекла, в окружении жидкокристаллических экранов и полок с кактусами. Впечатляло! Причем, не подавляло, а как-то мобилизовывало, что-ли. Типа "врешь, не возьмешь!"

Для начала он измерил меня тяжелым взглядом. Решил, что с прошлого раза я не уменьшилась и не увеличилась.

- Сводная таблица по отделу за неделю готова?

- Сегодня четверг. Мы обычно готовим ее к пятнице. К вечеру, - уточнилась я.

- В этот раз подготовите к утру, - велел Алик.

Я кивнула, слегка недоумевая, почему столь простенькое распоряжение нужно было отдавать с глазу на глаз. Типа, телефон на прослушке? Родина в опасности?

Оказалось, это только начало.

- Сторожева, это что?

Файл появился даже не из верхнего ящика стола, а из под внутреннего телефонного справочника.

Я его узнала сразу, не смотря на то, что с момента подачи этой справки шефу прошло уже больше месяца. Документ был замаркирован красным, что означало: очень важно.

- Это моя аналитическая справка, подготовленная по вашей просьбе. О целесообразности покупки акций "Олимы", - дисциплинированно ответила я.

- Сегодня утром "Олима" объявила о своем банкротстве. Генеральный директор скрылся. На него объявлен розыск.

-Надо же, какая у людей жизнь интересная!

Алик откинулся в кресле. Он смотрел на меня как энтомолог на экземпляр нового, только что открытого вида скорпиона: с недоверием, опаской и изумлением.

- Месяц назад "Олима" была самой стабильной компанией на рынке.

- Ничто не предвещало беды, - поддакнула я.

Он наклонился вперед так неожиданно, что я чуть не полетела вместе с креслом взад себя.

- Сторожева, - зашептал шеф, - ну я все понимаю, но мне, хотя бы мне ты можешь сказать... Только здесь и сейчас! Никому никогда, дальше этих стен не уйдет, крест поцелую! Ну как ты их ущучила?! Мне, понимаешь, мне лично?!

- Ты же читал справку, - я поняла, что официальная часть закончена и расслабилась, - В последнее время об "Олиме" очень много писали, и не только в узкоспециальных изданиях. Очень хорошо писали.

- Нормальная рекламная кампания для привлечения инвесторов.

- Для нас - нормальная. Если бы наш президент решил провести такую кампанию, она бы именно так и выглядела. Но "Олима" всегда делала упор на цифры. Два месяца назад цифры из публикаций исчезли. Почти совсем.

- У них мог смениться директор по PR.

- Не менялся. Я проверила.

- Не знаю, - с сомнением протянул Алик, - для меня этого было бы мало, чтобы сделать такие выводы.

- Но они оказались верными, - возразила я. А про себя подумала: для меня тоже. Крайне мало. Только так, чтобы зацепиться мыслью. Другое дело, что больше ничего я ни говорить, ни писать не собиралась. Пусть Алик хоть крест, хоть все свои кактусы перецелует.

Шеф выпрямился, не отводя взгляда, но теперь в нем сквозило недоверие.

- Никак не могу понять, ты просто везучая, Сторожева, или...

- Или просто очень везучая, - закончила я, - результаты моей работы удовлетворительны?

- Да. За исключением того, что я не могу понять, откуда они берутся.

- А просто положиться на мою лояльность ты не пробовал?

- Я это делаю уже год. И мне это не нравиться.

- Мне написать заявление об уходе?

- Таня... - Алик мягко, очень мягко и медленно взял меня за руку. Подержал. Глаза его, карие, чуть навыкате, смотрели прямо, спокойно, - ты предлагаешь, чтобы я тебе просто поверил. А сама ты этого сделать никогда не пробовала? Давай попробуем, а? Прямо сейчас.

- Предлагаешь тебе исповедоваться, облегчить душу?

- Шутить изволишь? Я не священник, я - деловой человек. Предлагаю сделку. Ты мне свою тайну, я тебе - свою. Ты скажешь мне, как вычислила "Олиму", а я тебе... ну, что захочешь. Кроме того, изменяю ли я жене. Если хочешь, спрашивай первая.

- Хорошо, - кивнула я, - давай попробуем. Тебя эта цветовая гамма не напрягает? Нет, красиво, конечно, но целый день здесь сидеть... Я бы крезанулась.

Алик на секунду смутился, но тут же улыбнулся:

- Значит, и впрямь так сильно действует? Почти жалею, что не могу проверить на себе.

- Ты?

- Я дальтоник. Полный. Цветов не различаю совсем.

- Ни фига себе! А как же ты диаграммы читаешь?

- Ну, оттенки-то все-таки есть. Мне Юля табличку сделала, - Алик полез в стол и извлек еще один файл: рисунок радуги, выполненный на принтере. Каждая полоса была честно подписана: Каждый Охотник Желает Знать... Конспираторы. И ведь так, с разбегу не догадаешься.

- Твоя очередь, - напомнил Алик.

Я отвела взгляд. Зацепилась за цветную радугу. Долго молчала. Алик терпеливо ждал. Все же он хорошо меня изучил, когда только успел?

- Иногда я вижу чужие сны.

Реакция Алика была неописуема. Досада. Подозрение. Злость. Потом - удивление. И - жгучее любопытство. Он поверил.

На работе я снова засиделась допоздна, уже зажглись внизу фонари, и охрана на вахте сменилась. Когда я вышла на улицу, по серым бетонным плитам вовсю лупил частый осенний дождь, холодный и затяжной.

- Подвезти? - Алик нагнал меня тремя большими прыжками и слегка придержал за локоть. Зонта он не носил, как большинства автовладельцев, но его колоритной лысине дождь был до фени, - Пойдем, - не дожидаясь ответа он нырнул в карман темно-коричневой кожаной куртки за брелоком. Скромный на фоне остального зоопарка "Фольксваген-гольф" добродушно мигнул фарами, узнал хозяина.

- Завтра мне будет что предъявить президенту? Или придется что-нибудь на ходу сочинять? - он говорил серьезно, даже сердито, а глаза смеялись.

- Будет, - заверила я, - мы все успели. Я, честно говоря, думала, что ты ближе к вечеру пошлешь курьера за распечатками.

- Да была нужда. Мне что, на ночь почитать нечего? Когда я прихожу домой, свою должность и все с ней связанное я вешаю на гвоздик, вместе с курткой.

- На гвоздик, - кивнула я, соглашаясь, - сейчас мода такая в Европе, гвоздики в стенки колотить. Ретро называется.

- А ты, кстати, что делаешь по вечерам?

- Вообще? Или конкретно сегодня?

- Я к тому, что если все так сошлось, что мы оба задержались, может, имеет смысл задержаться еще немного. Ты когда-нибудь была в "Пирамиде"?

- Каким образом? "Пирамида" - клуб для избранных. Там бокал минеральной воды стоит больше, чем я зарабатываю за день.

- Есть такое дело, - кивнул Алик, - Но все нормальные люди ходят в "Пирамиду" не для того, чтобы дуть минералку. В крайнем случае, если уж очень захочется, можно с собой принести и разлить под столом.

Я представила, как Алик и ему подобные разливают под столом... фыркнула. Потом не выдержала и засмеялась. Он присоединился.

Смеяться с Аликом, дуэтом, оказалось чертовски приятным делом. Особенно после того, как утром мы вдруг, совершенно неожиданно, стали эксклюзивными обладателями самых страшных тайн друг друга.

Внезапно меня подбросило и швырнуло в сторону. Ремень безопасности не позволил врезаться в стекло, даже язык не прикусила, обошлось. Через мгновение Алик выровнял машину, меня окатило запоздалым ужасом, а впереди нарисовалась какая-то серая тачка. Она улепетывала чертовски быстро, но я все успела заметить одну деталь.

-Алик! У нее логотип "Олимы" на заднем стекле!

Не говоря ни слова, шеф прибавил скорость. Разрыв сократился. Теперь мы, буквально, висели у них на хвосте... Знать бы еще у кого.

Дорога была пустой и мокрой. Дворники работали исправно, но толку от них было немного. Впереди маячили огни неизвестной машины, которая едва не столкнула нас с дороги, они не приближались и не удалялись, но вряд ли по своему желанию. По-ходу, Алик вцепился в них крепко и уверенно, и выпускать не собирался.

- Послушай, - вдруг осенило меня, - а как ты права получил, если у тебя...

- Я тебе потом расскажу, - пообещал Алик, не отрывая глаз от мелькавшей впереди машины. Ой, нехорошо они у него щурились.

В этом месте дорога расходилась на две.

Мне вдруг словно что-то попало в глаза. Я неуверенно моргнула. Светлый силуэт машины впереди вдруг подернулся дымкой, задрожал. И вдруг... раздвоился. Две совершенно одинаковые тачки мигнули фарами и рванули в разные стороны.

- Влево, - азартно крикнула я.

Алик действовал безупречно, только мазнул по мне ошалелым взглядом, но ничего не спросил, и вошел в поворот как Шумахер, не потеряв ни секунды. Мы неслись сквозь дождь на хвосте у какого-то чумового чуда, больше всего боясь его потерять. И когда машина выскочила на перекресток, Алик на секунду скосил глаза.

- Влево, - уверенно бросила я. Знать бы еще, откуда взялась эта уверенность.

Алик, впрочем, не сомневался.

В этот раз я смотрела во все глаза, и таки заметила, как, дрожа, расслаивается силуэт японской машины. Двойник рванул в другую сторону, он был неотличим от оригинала. Но та машина, в которую вцепились мы, тоже была совершенно реальна. Как дождь, как ночь, как мокрая дорога под колесами.

- Похоже, опять угадали.

- Я не гадаю, - процедила я сквозь зубы, не отрывая взгляда от желтых огней.

Впереди показался мост, щедро подсвеченный фонарями.

Не доезжая до него, неизвестная тачка с логотипом "Олимы" вдруг съехала на обочину и затормозила.

- Сиди здесь, - бросил Алик, сбрасывая скорость, и полез в бардачок.

Я ждала чего угодно: пистолет, шокер... Шеф сразил меня наповал - его табельным оружием оказался тяжелый самодельный кастет.

- Не выходи, - повторил он и толкнул дверцу.

Разумеется, я пропустила его приказ мимо ушей. Рабочее время кончилось, а я еще никогда не видела вблизи настоящей автодорожной разборки.

Наших оппонентов тоже оказалось двое. Молодые ребята раннего послеармейского возраста, но ничего общего со сбежавшим директором. Да и откуда бы?

Один остался в машине, другой вышел разбираться.

Начало я пропустила. Когда я, обойдя лужу, присоединилась к компании, шеф как раз качал права в традиционной манере:

- Кто был за рулем? Ты? Значит, ты и попал. Считать умеешь? А писать? Тогда сейчас быстренько достаешь органайзер и записываешь, на сколько попал и куда подогнать. По-русски понимаешь?

Парень вскинул руки, демонстрируя самые что ни на есть дружеские намерения и готовность к диалогу и шагнул к нам. Остановился. Почему-то страшно напрягало то, что он молчит. Не огрызается, не угрожает, не оправдывается... не истерит даже, просто молчит. Алик сплюнул под ноги и, еще раз приказав мне оставаться на месте, пошел к парню.

Всего то несколько шагов он сделал. Только от машины отошел. "Тойота" с логотипом "Олимы" неспешно выбралась с обочины и рванула вперед на скорости, далеко превышающей крейсерскую.

Алик только выматериться успел.

А наш оппонент так и остался стоять на обочине, демонстрируя полнейшее благодушие. А чего бы ему нервничать?

- Садитесь в машину, - скомандовал он. Тихо, уверенно скомандовал, - на заднее сидение. Оба.

При этом руки он держал на виду, я видела его открытые ладони... И ни секунды не сомневалась, что в случае неподчинения отпустит он нас с Аликом на все четыре стороны, как Алладин магрибского колдуна. Только вот обратно собрать забудет. Или вообще скажет, что так и было. И все ему поверят. Начиная от милиции и заканчивая прессой. Ой, Алик, не надо!!!

Мой мысленный крик опоздал. Или не был услышан. Шеф ударил парня рукой, обутой в кастет.

А тот даже не попытался защититься.

Признаться, я ожидала всего. То, что кулак пройдет сквозь его тело, как сквозь туман, казалось самой перспективной версией. Но и у внезапного исчезновения были шансы...

Алик ударил, грубо и зло, всерьез. Потому что был всерьез напуган и озадачен.

Парень на обочине напуганным не был. Поэтому он преспокойно пропустил удар, только крякнул и шумно выдохнул. А потом шеф оказался сидящим у его ног, прямо в грязи. Губа у него была закушена до крови, глаза безумные.

- Садись в машину, - повторил парень. И я вдруг заметила, что ему, похоже, не намного лучше. Все-таки шеф приложил его от всей своей щедрой души.

В общем, в машину он нас усадил. А сам сел за руль и повез нас в неизвестном направлении и, как пишут в сводках, "с неизвестной целью". При этом гнал он так, что мысль о внезапном нападении на него сзади умерла в зародыше. И очень скоро нагнали мы серую "Тойоту" с логотипом "Олимы" на заднем стекле.

Вообще-то моя жизнь богата на всякие интересные моменты. Но сейчас, задним числом, я отлично понимаю, что этот был одним из самых опасных. Именно тогда она вполне могла закончиться. Потому что парни не шутили. Их миссия вообще не располагала к избытку веселья. А их шеф, который лично ее контролировал, пообещал в случае провала ребят съесть. Буквально. И они ему верили. Он вообще умел внушать доверие. Особенно когда давал такие экзотические обещания. Так что мы с Аликом имели все шансы упокоиться навеки в одной могиле, где-нибудь в полузатопленном подвале недостроенного и брошенного дома, в полукилометре от ближайшего отделения милиции, и в полутора - от собственной отличной службы безопасности. Отличной - это не корпоративная гордость. Это сухой факт. Впрочем, толку нам от него было - как рождественскому поросенку от петрушки: торчит в твоем рту, а кушать будут другие, ты, приятель, уже свое откушал.

Примерно так мы с Аликом себя и чувствовали: откушали, отбегали, допрыгались... Второй этаж единственного в городе небоскреба, который пытались достроить почти семнадцать лет, потом плюнули, и несколько лет просто пытались сломать, чтобы глаза не мозолил. Но и из этого ничего не вышло. И мы внутри. Сидим на полу, спина к спине. Не связанные - чего нас связывать. И двое молодых людей, которые страшно торопятся, но все же решили сделать минутный привал. Можно сказать, по малой, но неотложной нужде. Двоих придурков допросить, пристрелить и куда-нибудь припрятать. На все минут пятнадцать.

Мы с Аликом сидели прямо на полу, подтянув колени к подбородкам, очень неудобно, кстати. Старались друг на друга не смотреть, обоим было стыдно за нашу общую глупость. На парней из "Тойоты" мы, по крайней мере я - тоже особо не косилась. Буравила глазами стенку.

Тот, что был худощавым и пониже ростом, в темно синей, почти черной куртке, со светлым коротким ежиком, занял место в дверном проеме. Второй: повыше, более плотный, в пальто, но с точно таким же недавно обновленным ежиком подошел к нам. Нагнулся и вдруг распахнул куртку у Алика на груди. Бросил беглый взгляд, хмыкнул. Взялся за ворот моей.

- Мы не принадлежим к высшему руководству, - негромко сказал Алик. Он раньше меня сообразил, что было нужно ребятам - наши бейджи.

По-ходу, ребята поняли, с кем имеют честь... А фокус-то простенький, достаточно иметь связи в ГИБДД или просто в милиции. Видно, пока мы висели на их заднем бампере, кто-то из парней срисовал номерок и пробил по базе.

Парень все же довел дело до конца и убедился, что я занимаю в банке "Алекса" еще более скромную должность. Потом выпрямился. И сказал:

- Кто-то из вас видит.

Спокойно так сказал, уверенно.

Вообще-то, мы оба не были слепыми. Но я догадалась, ЧТО он имеет ввиду. Тот фокус с раздвоившейся машиной.

- Она, - не стал скрывать Алик, - но я ее не отдам.

- Тогда я возьму тебя, - так же невозмутимо предложил парень.

- Валяй, - шеф ощутимо напрягся, даже улыбка на лице мелькнула какая-то вызывающая.

Я переводила взгляд с одного на другого, уже окончательно перестав что-либо понимать... Впрочем, я была здесь, кажется, единственной такой несообразительной.

- Хорошо подумал? - парень не удивился, но был к этому близок, - ни одна женщина такого не стоит.

- Эта - стоит, - ответил Алик. Он побледнел, даже посерел, на лбу выступил пот. Он боялся - и это был страх человека, который точно знает, что с ним сейчас будут делать.

Парень в пальто отступил на пару шагов и кивнул тому, который в куртке:

- Отрежь ему голову. Только аккуратно, череп не попорти, иначе Звероящер нам обоим башни скрутит. Извини, мужик, - он опять смотрел на Алика, - в другое время я бы постарался тебя переубедить. Но сейчас я действительно очень тороплюсь. Тебе не повезло.

Вот сейчас до меня, наконец, дошло, что я сплю. Просто сплю и вижу очередной кошмар. Потому что - ну не бывает такого в жизни. Убивают, грабят, даже расчленяют. Но вот так, просто, головы резать да еще при этом черепа беречь... Звероящер какой-то... Бред собачий! Я встала, отряхнула брюки. По барабану мне было то, что все трое на меня вылупились, мало ли как ведут себя глюки. На каждый обращать внимания, никаких нервов не хватит. А самое приятное в глюках то, что они совершенно безвредны.

- Сядь на место, - кивнул глюк в пальто.

- Тебя забыла спросить, - огрызнулась я. Что-то такое завелось во мне, где-то в районе позвоночника, закрутилось, защекотало миллионами тонких иголочек. Я почувствовала, что оно растет, становится жарким, агрессивным и самостоятельным. Это что-то просилось наружу...

Позже Алик рассказывал, что я вдруг засветилась теплым желтым светом, и охотники за головами позорно взвыли, оба, закрывая лица руками, словно их окунули в настоящий огонь. Алика не задело, и это было его величайшей удачей. Видно, ангел хранитель шефа в свое время прошел отличное обучение где-нибудь в небесном спецназе. Потому что тот, в куртке, спустя семь часов скончался в нашей городской больнице от ожогов четвертой степени, поразивших больше сорока процентов поверхности тела. Что случилось со вторым, неизвестно, может быть, вообще испарился. Такое, говорят, тоже бывает. Я, честно говоря, плохо помню, что там происходило со мной, и с остальными. Вокруг меня и во мне гудело пламя, стены горели, я горела, весь мир горел. И это было чертовски здорово! Только тихий, настойчивый голос мешал. Он вторгался в эйфорию, царапал, дергал, звал: Таня, Таня, Таня...

Сознание вернулось ко мне резко, словно разбудили пощечиной. И первая мысль была - все-таки сплю. А вторая - я умерла и попала в рай для топ-менеджеров. Лица, которое участливо склонялось надо мной, я не видела никогда в жизни. То есть "в натуре" не видела, да и не могла видеть. Я узнала его только потому, что это немного вытянутое, смуглое, очень красивое, но, пожалуй, излишне жесткое лицо уже год смотрело на меня со всех рекламных буклетов фирмы. Не того я полета птица, чтобы воочию созерцать самого Влада Осорина, Президента крупного банка "Алекса" с филиалами во многих городах России... Это только Алик и ему подобные иногда удостаивались. Да и то нечасто. Повезло, что ли? Вот только почему в раю так холодно? Просто зуб на зуб не попадал.

Я пришла в себя окончательно, и сообразила, что сижу на холодном полу, из одежды на мне только волосы, а вокруг толпа народа, причем основная масса - молодые ребята в камуфляже. На кой мне понадобился этот стриптиз? Я, вообще-то, не слишком стеснительная, но тут почему-то смутилась. Сам небожитель, недосягаемый князь Влад торопливо стянул с себя дорогущее кашемировое пальто и заботливо закутал своего младшего клерка... Идиллия! Я закашлялась, глаза слезились. Алик подскочил и сунул платок. Он был невредим, но потрясен и напуган, пожалуй, сильнее, чем когда ему пообещали голову отрезать. Я покрутила головой. Шмоток моих почему-то не обнаружилось.

- Твоя одежда сгорела, - Алик, все еще слегка не в себе, потряс головой, как пес, насильно выкупанный злобными хозяевами.

- Ты-то как? - спросил Влад, - не задело?

- Да вроде нет, - Алик повел плечами, болезненно поморщился, - не успел я защититься, Влад. Не среагировал. Слишком быстро все...

- Если бы не успел, был бы сейчас цыпленком гриль, как вон тот деятель. Ты же был к ней ближе всех.

Я бросила быстрый взгляд в сторону, куда Президент мотнул головой. Ребята в камуфляже помогали двоим парням в белых халатах уложить на носилки стонущее... даже не знаю что. Цыплят гриль я теперь до конца жизни есть не буду. Если вообще переживу это приключение, не загнусь от пневмонии.

- Не успел, - повторил Алик.- она сама...

- Это невозможно, ты сам отлично знаешь, - отрезал Влад, - факел Калкина не может действовать избирательно. Все, я подвожу черту под всеми дискуссиями здесь и сейчас. Девушка замерзла. Доспорим в офисе, если не возражаешь...

Все двинулись к выходу. Я неуверенно переступила босыми ногами. Вот только пропоротой ступни мне сейчас не хватало, для полноты жизни... Алик подхватил меня на руки. Я слабо запротестовала.

- Ничего, пусть порадуется. В последний раз, - буркнул президент. Алик сжался.

- Заберешь девочку?

- Заберу. Извини. Сам знаешь - так лучше.

- Знаю, - согласился Алик. И пошел вперед. Огромный молодой мужчина в серо-зеленой куртке, с синим щитом на рукаве, эмблемой охранной службы "Алексы", подсвечивал нам фонариком. Алик нес меня очень аккуратно, старался не прижимать к себе. Мог бы, так на вытянутых руках бы понес, как хлеб с солью. Чего-то боялся Алик. Вернее не чего-то, а кого-то. Меня.

Просто мозги выключались от всех этих дел. Хотя, в отличие от героев "Матрицы" я с самого рождения знала, что ложки нет. Ну, по крайней мере - догадывалась.

Есть такая то ли сказка, то ли притча. Про двух девочек, которым фея предложила выбрать, когда им быть счастливыми - прямо сейчас, или в конце жизни. Одна, по смыслу - глупенькая, выбрала счастье немедленно, и в итоге померла нищей. Другая поступила умнее, и в награду получила обеспеченную и спокойную старость. Очень бюргерская сказочка. Если бы спросили меня, я бы ответила, что счастливым человек все же должен быть в детстве. Потому что только так можно получить запас прочности на всю оставшуюся жизнь. Это как с витаминами и минералами: что отложится в организме до шести лет, с тем человек и будет дальше выкручиваться. У меня было очень счастливое детство. Отец, которого я боготворила. Красивая, добрая мама. Куча книг, хорошая музыка, путешествия по таким местам, что мне они до сих пор снятся, и я просыпаюсь в слезах от восторга.

Наверное, поэтому, когда все кончилось так внезапно и страшно, я как-то сумела собраться и выжить.

этом новом, ультрасовременном трехэтажном здании, расположившемся совсем на отшибе, в самом конце главной магистрали города, я работала год. Но на третьем этаже не была ни разу. Даже документы туда носили специальные курьеры. У высшего руководства и вход был свой, и охрана другая, еще белее вышколенная, если это возможно. И стекла, скорее всего, бронированные... Ну, автостоянка своя, понятное дело. Так что я даже толком не знала, на какой машине ездит президент. Оказалось, на здоровом как вагон черном "Навигаторе". Так что, выходя из лифта на третьем этаже, я испытывала священный трепет. А приемная генерального оказалась самой обычной. Ну, разве, декор побогаче, да факс навороченный. Но когда Влад открыл двери в свой кабинет, и я вошла, все еще кутаясь в его пальто... это был второй за день шок!

Кабинет президента был темным, как и положено в этот час. Но какое-то освещение все же было. Потому что в неявном, серебристом свете угадывались... деревья. Я подняла глаза вверх. Над головой сияло звездами ночное небо. Самое настоящее, с ковшом Большой Медведицы. В следующий миг я уже поняла - просто подсветка такая хитрая, а деревья - в кадках. Но первое впечатление было сильным.

- Там - ванная, - проинформировал меня Влад. Я уже ничему не удивлялась. Ванная так ванная. Почему бы нет?

Пока я смывала с себя впечатления сегодняшнего вечера, молчаливая спокойная женщина принесла одежду: белье, колготки, туфли, джинсы, свитер. Все моего размера. Кого князь Влад озадачил этим на ночь глядя? Не Алика же? Хотя, кто знает, какие у них здесь порядки?

Когда я вышла, с мокрой головой, как включить хитрый фен я не сообразила, президент уже ждал меня. В уголке под огромным лимонным деревом стояли два низеньких мягких кресла, небольшой столик уже был сервирован двумя чашечками. От них поднимался легкий дымок, и пахло божественно, настоящим кофе. Коньяк Генеральный если и держал, то не для таких как я... Или я на него наговариваю? Во всяком случае, лимона прямо с дерева он не пожалел.

- Вопросы? - произнес он и мягко, приглашающее улыбнулся.

- Море, - в тон нему ответила я.

- Я слушаю.

- Кто такой Звероящер?

Влад хмыкнул.

- В десятку. Алик говорил, что ты умеешь задавать именно те вопросы на которые ответ может быть только один, предельно конкретный и ясный. Я-то думал, ты спросишь, что с тобой было.

- Факел Калкина, - я пожала плечами.

- Для тебя это достаточно исчерпывающий ответ?

- Индийская мифология есть в сети, в открытом доступе.

- И тебя не удивило, что это случилось с тобой? Или это было не в первый раз?

- Да нет, так круто я Хэллоуин еще не праздновала. Со мной, в основном, другие вещи случаются, попроще и потише... Вы не хотите отвечать?

Влад попробовал кофе и одобрительно улыбнулся.

- Я отвечу. Звероящер - прозвище одного преуспевающего бизнесмена. До недавних пор преуспевавшего.

- Директора "Олимы"?

- В миру Антон Бакшаров, двадцать шесть лет, можешь себе представить?

- Могу, - кивнула я, - еще и не такое.

- Я дал задание аналитикам прикинуть, сам он так крут, или чья-то ширма.

- Сам, - уверенно ответила я, - то есть может и ширма, но и сам тоже крут. Иначе звали бы его Вини-Пухом, а не Звероящером.

- Логично, - согласился Влад, - еще кофе?

Я кивнула. Грех было отказываться от такой прелести, когда еще доведется попробовать... Или как? Что-то такое мелькнуло в разговоре этих двоих: генерального и моего шефа. Но от вопросов на эту тему я воздержалась. Ни к чему трясти дерево, когда плод уже в тарелке, на краю салфеточка, ножик прилагается.

Вместо этого я сказала:

- Как охрана нас нашла, понятно. Мобильники с "маячком". Не зря же нам их выдают вместе с бейджиками. Но вот как вы там оказались? Сомневаюсь, что президент на каждую операцию охраны сам выезжает.

- Вообще-то выезжаю. Но далеко не на каждую, тут ты права.

- Так что, меня угораздило впутаться вол что-то действительно важное? И это как-то связано с "Олимой"?

- Не "как-то" - Влад забавно передразнил мои интонации, - напрямую.

Молодой мужчина, темноволосый, кареглазый, немного рыхловатый, неплохо одетый, уже полчаса как привлек внимание девушки, живущей на первом этаже панельной девятиэтажки, стоявшей на берегу Веристы. Странного в этом ничего не было, мужчина был довольно симпатичным, но девушка об этом не думала. Или почти не думала. Ей показалось странным, что такой, с виду вполне благополучный человек, уже давно совершенно неподвижно стоит на мосту и смотрит на медленно текущую воду, так словно заморожен. Или отморожен. Сначала она просто с любопытством посматривала в ту сторону, так, одним глазом, намывая посуду. Потом стала посматривать чаще и двумя. Наконец, вообще бросила посуду, и прилипла к окну. В позе молодого человека ей виделась обреченность. Маре недавно исполнилось семнадцать, и два месяца назад она пережила первую личную трагедию. Вполне благополучно пережила, но мужчина, печально склонившийся над водой, вдруг отчего-то показался ей едва ли не братом.

Она решилась. Накинула куртку, сунула ноги в мягкие осенние сапожки, провела расческой по волосам и, ободряюще кивнув своему отражению, выскочила из дома под мелкий моросящий дождь. На мгновение ей показалось, что она опоздала, мужчины нет, он не дождался помощи, которая уже спешила к нему, почти не огибая лужи. Бросился в воду.

Он был там.

Мара подходила осторожно, опасаясь спугнуть, словно пыталась подкрасться к дикому зверю.

Мужчина ее не замечал. Но вовсе не потому, что был погружен в беспросветную печаль. Подойдя достаточно близко, Мара поняла, что с мужиком, в общем, все в порядке. Он просто треплется с кем-то по телефону. Разочарование было жестоким. Она прислушалась, скорее от досады на себя, чем из интереса к чужим разговорам. И обмерла. Мужик говорил такое!!!

Ей понадобилась всего секунда, чтобы опомниться, и сделать вид, что она, собственно, ничего, просто так, мимо проходила. И уже почти прошла... Стуча каблучками, Мара почти пробежала по мосту и со всех ног бросилась назад, домой, под защиту родных стен.

А тот, кто так напугал бедную девушку, спокойно закончил разговор, сложил телефон, сунул его в карман и неторопливо направился через мост, туда, где теплым янтарным светом мерцала вывеска небольшого ресторанчика "Лунный Волк". Мару он не заметил.

Шесть лет назад "Лунный Волк" возник в пику "Лунному Зайцу", помпезному, дорогущему заведению в китайском стиле, открытому в двух шагах отсюда. С экзотической кухней, поваром-китайцем, невероятно вежливыми и предупредительными официантами, что, по здешним местам было экзотикой еще покруче водки, настоенной на змеиной печени. Однако семнадцати выпусков "Ну погоди" не вышло. Не прошло и полгода, как "Волк" "Зайчика" схавал. В соседнее здание перекочевали не только публика, не оценившая китайских изысков, но и официанты, которым наконец-то почти официально разрешили брать чаевые, бегать курить и забирать домой остатки продуктов.

"Волк" был, наверное, самым демократичным заведением на обоих берегах Веристы. Достаточно респектабельный: во всяком случае, милиция сюда выезжала всего раза три за все время его существования, и у СЭС к "Волку" претензий не было. Тем не менее, он как-то умудрился привлечь местную молодежь, основных потребителей пива, недорогой водки и незатейливых местных развлечений.

Но если кто-то хотел просто хорошо и сытно, а главное, не слишком дорого поесть, "Волк" мог предложить и это.

Мужчина, который даже мысли не держал топиться в холодной, мелкой и грязной Веристе, занял столик в глубине маленького полутемного зала. Обычно в этот час посетителей было уже порядочно, но сегодня, то ли дождь тому причиной, то ли понедельник, то ли просто звезды так расположились, но "Лунный Волк", практически пустовал. С десяток завсегдатаев - не в счет. Они почти ничего не заказывали, кроме дешевой выпивки и сигарет, изредка - "орбита без сахара" и "антиполицая", так что к ним отношение было почти как к мебели - не стелились, но и не обижали, свои все же.

Так что единственного гостя обслужили быстро и качественно. Он ел солянку, о чем-то размышлял, хмурился. А на маленькой сцене появилась девушка с гитарой. Стройная, даже худая, довольно высокая, с короткой черной стрижкой. В смуглом лице ее было что-то, позволявшее заподозрить китайских или корейских предков. Но только заподозрить.

Девушка вела себя так, словно в зале никого не было. Впрочем, в некотором смысле так оно и было. Она подошла к микрофону, подстроила его, взяла несколько аккордов, посчитала до одного, похмурилась, что-то резкое сказала пареньку за пультом. Наконец, похоже, осталась довольна.

Гитара у нее оказалась хорошая.

Девушка не запела - она просто начала говорить в микрофон, тихо и доверительно. Музыка пришла потом, и потекла вслед за словами...

Дремлешь. До рассвета еще полчаса.

Хочешь, эти стрелки замрут на шести.

Знаешь, я рукой удержу небеса.

Это просто - быть сильной в самом начале пути.

Я любить тебя буду вечно,

Сколько небу смотреться в море,

Сколько ветру гудеть в тростниках,

Сколько звездам сиять.

Я любить тебя буду вечно,

Сколько ночи с рассветом спорить,

Сколько будем дышать,

Сколько будем гореть,

Сколько будем летать.

Голос окреп, налился силой, обрел глубину. Мужчина оторвался от солянки. Остальные уже давно смотрели только на сцену. Девушка ничего не видела. С ее места вообще весь зал казался одним темным пятном. Иногда это было даже к лучшему.

Наши сказки - это быль для кого-то еще.

Наша верность - только гаснущий крик в пустоте.

Если хочешь, я тебя насовсем отпущу.

Это просто - быть щедрой, если поверить мечте.

Я любить тебя буду верно,

Как весной прорастает колос

Только там, где упало зерно,

А иначе - никак.

Я любить тебя буду верно,

Как красивую песню - голос,

Словно птицы - полет,

Словно тонущий - плот,

Как чернила - строка.

Слышишь, за спиной чей-то бешеный бег?

Сердце замирает, почуяв беду.

Верь мне! Я - как только что выпавший снег,

Под которым следов никогда, никогда не найдут!

Голос взлетел к потолку, обрел силу и заполнил все пространство небольшого зала. Он бился в стекла, как волна, и, казалось, сейчас сметет легкие столики и утопит немногочисленных посетителей, как слепых котят.

Я любить тебя буду, словно,

Не горел и не падал ангел.

Словно заново и по-другому

Напишут Завет мастера.

Я любить тебя буду, словно

Никогда не бывало ада.

Словно первую женщину

Создал Господь из ребра...

Голос упал до шепота, но все равно был хорошо слышен даже в вестибюле. Последние слова упали в тишину как тяжелые камни. И несколько долгих секунд было очень тихо.

Потом кто-то захлопал, что-то крикнули, потянулись к выпивке и закускам. Ее это уже не интересовало. Девушка присела на краю эстрады, чтобы подстроить гитару и немного передохнуть. Ей предстояло развлекать публику еще целый час.

Мужчина не спеша вытер губы, бросил салфетку на пустую тарелку и встал. Он все еще размышлял: удача, знак судьбы или очередная подстава босса - в этом богом забытом углу вдруг встретить Леру, но это было искусство ради искусства. Решение он уже принял. Певица его все еще в упор не замечала. Но ничего, он не гордый, он подойдет.

Трудно быть звездой в двадцать лет? Когда Лера слышала этот вопрос от журналистов, она утомленно улыбалась, да, дескать, не сладко, но ничего, справляемся. Однажды она не справилась. И поняла, что на самом деле немыслимо трудно, почти невыносимо быть бывшей звездой в двадцать два. И - напрочь забытой звездой в двадцать три.

- Начать жизнь с начала у меня не хватило сил, - она криво улыбнулась, - и я начала ее с середины.

- Ты просто невероятно поешь. У тебя настоящий талант.

- Я знаю. Знаю, Максим.

- А я думал, почему тебя не видно по телеку...

Шел третий час ночи. В небольшой квартирке, за тщательно задернутыми шторами мужчина и женщина сидели на постели. Заправленной. Ну не было у Лерки ни стульев, ни стола. И не от бедности, а просто за ненадобностью. Кому придет в голову обзаводиться мебелью на съемной хате в городке, куда судьба занесла тебя случайно, и в любой момент может так же случайно вынести? Между ними лежала столешница от журнального столика. Были два литра пива и пакетик сухариков "Емеля". Можно было разогреть в микроволновке куру, прихваченную с собой из ресторана, открыть салатики, порезать хлеб, взять коньяк. Или текилу. Когда-то Лера ее предпочитала всему.

Охоты не было. Даже заниматься любовью не хотелось. Хотя оба подозревали, что этим все и закончится. Оба не возражали, почему бы нет? Просто - ну ее, любовь, пока. Некоторые это называют близостью. А настоящая близость возможна только между близкими людьми. Вот они и спешили наполнить словами пропасть длиной в восемь лет, в надежде, что это поможет. И, похоже, помогало. Потому что оба - не лукавили.

- А я часто в последнее время слышала об Антоне. И тебя один раз вместе с ним видела. В "Новостях". Это правда?

- Что у Тохи неприятности? Ну, в какой-то мере. Но на самом деле не все так плохо. Им не удалось взять Тоху, и не удалось взять меня. Все остальное поправимо.

- Вы собираетесь начать все сначала? - Лерка вскинула голову, шалая улыбка скользнула по лицу и пропала.

- Мы обязательно начнем все сначала. И на этот раз победим.

Девушка поджала губы.

- А что было с этим мальчиком. Ну, который умер в больнице?

- Факел Калкина. Слышала про такой?

Глаза Леры сделались огромными, как у героев японских комиксов.

- Вы что, сцепились с самим Князем Владом?

- Я похож на придурка? - обиделся Максим, - Осориных там близко не было. Ни одного. По крайней мере, сначала. Там был старый лысый пердун Маргелов с новой девкой. Ничего особенного, оранжевые бейджи. Кот с ними на дороге один справился.

- А потом Маргелов вас сжег, - фыркнула Лера и потянулась за пивом.

- Не Маргелов. Эта... Черт, даже имени не помню. Никогда раньше не видел и не слышал. И Антон не слышал, - с нажимом сказал Максим в ответ на незаданный вопрос, - не знаю, кто такая.

- Ну, положим, если сильно понадобится, вспомнишь. И имя, и кучу других полезных деталей. Сам не вспомнишь, Антон поможет...

Лерка выпрямилась. Села по-турецки.

- Плесни, - велела она, - и не жадничай. Сегодня великий день. По крайней мере, для меня.

- Не понял? - удивился Максим, - ты тут ни рогом, ни пяткой.

- Я тоже решила начать все сначала. С вами.

- Так. Этому столику больше не наливать, - решил Максим, - Лерке жить надоело.

- Мне нежить надоело, - настроение ресторанной певицы неожиданно резко пошло в гору, ее темные глаза заблестели настоящим, не наигранным весельем, - я с тобой еду.

- Куда? - Максим чуть не поперхнулся пивом.

- А по венику. Сомневаешься? Звони Тохе. Звони, звони. Он тебе то же самое скажет.

- Он с тобой связывался? - осенило Максима, - он знал, что ты здесь?

- Он со мной связывался, - Лерка тряхнула головой и блаженно сощурилось, - но не звонил.

- Понимаю, - осторожно произнес Максим. И резюмировал, - Дурдом.

2.

Вопрос на засыпку: если ваш босс вдруг, не с того ни с сего, в середине рабочего дня предлагает вам прокатиться куда-нибудь за город, что вы подумаете? Я решила, что предстоит серьезный разговор. И не ошиблась.

Мой переход в высшее руководящее звено "Алексы" свершился как-то буднично. Я зашла в отдел безопасности, где мне вручили новый бейджик, на этот раз респектабельного бежевого цвета, новый мобильник и электронную карточку-ключ, пропуск на третий этаж, а приятная женщина средних лет показала мне, где, отныне, располагается мое рабочее место. К слову, от прежнего оно отличалось только тем, что не было кофеварки, кофе здесь приносили по первой просьбе, всем, не только князю, да секьюрити были одеты не в камуфляж, а в цивильные костюмы. А в остальном все осталось по-прежнему. Даже задача, которую поставил передо мной мой новый шеф, не слишком отличалась от прежних. Мне предстояло постараться изо всех сил и вычислить, под каким флагом всплывет на рынке потопленная "Олима". В том, что она все равно нарисуется, никто не сомневался. Значит, наверное, и мне не следовало.

В первые дни я остро ощущала потерю Алика. Он не звонил, не пожелал общаться по локалке, ни разу не дождался после работы, хотя бы, чтобы спросить, как я устроилась на новом месте. Ну и, понятно, в "Пирамиду" больше не звал. Хотя, в "Пирамиду" я и сама теперь могла пригласить кого угодно. Первый аванс меня не столько обрадовал, сколько шокировал. Это кого же мне предстоит убить за такие-то бабки? Или, наоборот, воскресить из мертвых? В шоке я пребывала, пока Алла, моя новая коллега, не подошла ко мне, и, легонько, сочувственно похлопав по плечу, не "успокоила": ты не расстраивайся, в первое время все мало получают. Потом пойдут всякие сверхурочные, премиальные, проценты от договоров, подарки к праздникам. Я поняла, что деньги, как таковые, для обитателей этого этажа, уже вообще не имели особой ценности, не в них счастье. Тут в ходу была другая валюта - насколько ты сам по себе крут. Я на "крутую" пока не тянула, и поэтому была вынуждена довольствоваться жалкими двумя тысячами "евриков" в рублевом эквиваленте. В ТАКОЙ бедности я никогда в жизни не жила! В первый же вечер после работы я зашла в "Эталон" и купила там все диски с фильмами, на которых остановился глаз. Столько мне за год не пересмотреть... А денег все еще оставалась целая большая куча, и я снова впала в нехорошую задумчивость. Просто так никого не прикармливают, рано или поздно придется мне отработать все, до копейки...

Новый шеф тоже оказался неравноценной заменой. Я, когда первый раз его увидела, подумала, боже, таких красивых мужиков просто не бывает. Я сплю и вижу сон, на этот раз, для разнообразия, высокохудожественный. Наверное, когда идеологи третьего рейха представляли себе истинного арийца, им должен был грезиться кто-то похожий на Олега Ковалева. Высокий, голубоглазый блондин, с убийственно правильными чертами лица: прямым носом, волевым подбородком... Прямая осанка, безупречный костюм, характер нордический. Я была так потрясена его внешностью, что понадобилась неделя, пока я осознала - он ненастоящий. Это робот. Манекен, набитый микросхемами. Пересекались мы довольно часто, но ни разу этот греческий бог не обрушил на человечество проклятие в виде своего гнева. Впрочем, солнцем улыбки он тоже никого не озарял. Распоряжения давал толковые и четкие, слушал внимательно, вопросы задавал по существу... Но меня не покидало ощущение, что я общаюсь с человеком, напрочь лишенным эмоций. Словно способность их испытывать ему когда-то удалили хирургическим путем. А заодно - все человеческие слабости: Олег не курил, не провожал взглядом женщин, похоже, никогда не уставал. Я могла его возненавидеть... или начать смертельно бояться. Многие так и делали. Но после одного случая мое отношение к новому шефу переломилось. Мы с Аллой резались в шахматы по сети. На третьем этаже компьютерные игры не возбранялись, некоторые даже поощрялись, если не в ущерб работе. Считалось, что они тренируют память, внимание, реакцию. Даже чемпионаты проводились.

Поэтому, когда шеф остановился за спиной, я не стала сворачивать экран.

- Ты черными играешь? - уточнил он, - тебе мат в два хода.

- Я собиралась отдать слона, - возразила я.

- Тогда в четыре.

- Так что, эту партию вообще невозможно выиграть?

- Позволишь? - не дожидаясь разрешения, он подвинул к себе клаву, сделал рокировку. Только через три хода до меня дошло... А на пятом он поставил Алке мат.

Выиграв партию, Олег выпрямился и, не говоря ни слова, вышел.

Она появилась через минуту, раскрасневшаяся, с блестящими глазами.

- Я так классно все рассчитала, думала, ты не видишь ловушки. Ты зашла так далеко! Я думала, все, назад уже не отыграть. А ты...

- Он, - коротко возразила я, ткнув пальцем в дверь кабинета шефа.

- Тогда понятно, - Алла мгновенно успокоилась, - тогда я даже не удивляюсь.

Присев попой на стол, она подвинула пепельницу и включила вытяжку.

- Знаешь, его роскошная внешность... многие за ней ничего не видят. Она ослепляет, правда? Только потом понимаешь, что это всего лишь красивая бархатная шкатулка. А внутри по-настоящему ценные мозги. Редчайшие. Он преподавал в Кембридже. Ллойд предлагал застраховать Осорина от ухода Олега на десять миллионов евро. Князь Влад отказался. Сказал, что такая потеря все равно невосполнима.

Мы помолчали. Что тут можно было сказать. Только то, что ни бояться, ни, тем более, ненавидеть нового шефа я теперь уже никогда не буду. К гению обычные человеческие мерки неприменимы. Но это, если разобраться, было мое личное дело, так что Алке я ничего не сказала.

"Навигатор" Влада несся сквозь хмурый и нахохленный осенний город, обходя весь остальной транспорт так, словно он стоял. Скорость была, наверное, километров сто. Но я почему-то совсем не опасалась, что мы встретим несговорчивого автоинспектора, или "поцелуемся" с каким-нибудь неувертливым столбом. Не до того было.

Город очень скоро остался позади, мы миновали деревянные пригороды, потом долго тянулись дачные участки, уже покинутые хозяевами, потом пошли поля, какие-то частные гаражи и авторемонтные мастерские. Когда от города мы отмахали километров семь, Влад вдруг свернул на грунтовку, и через пять минут мы оказались на симпатичной полянке. Река здесь делала изгиб, и по берегу темнели кострища, видимо, следы пребывания любителей шашлычков. Впрочем, битых бутылок не было. Валялась одна целая. Но, разумеется, пустая.

- Посидим. Или пройдемся?

Я вдруг заметила, что сегодня князь в джинсах, теплом свитере и куртке. Ботинки, наверняка, непромокаемые. Что же получается, он планировал эту поездку? Со мной? Или его прикид по другому поводу?

- Пройдемся. Раз приехали.

Отчего-то здесь было тепло. Может быть лес, окруживший поляну кольцом, не пускал ветер?

- Я люблю осень, - тихо сказал Влад, - именно такую, позднюю. Мокрую, холодную, с голыми ветками, с темной водой, с серым небом.

- Я тоже, - признание выскочило как-то само по себе. Потакать Владу я не собиралась. Просто его слова об осени отчего-то показались моими мыслями, которые случайно произнес вслух другой человек. Я тоже любила именно такую осень.

- Я не удивлен. Это нормально. Для нас. Твоя мама тоже любила осень?

- Да, - я удивилась, но ответила, - а папа - нет. Это, пожалуй, единственное, в чем они не сходились.

- Не единственное, - возразил Влад.

Мне вдруг отчаянно захотелось попросить его сменить тему. Но я промолчала. Исходя и того, сколько топлива "кушает" "Навигатор", вряд ли Влад пошел на такие расходы, чтобы просто проветриться и потрепаться о жизни. Разговор был серьезный.

- Тебя никогда не удивляло, что твоя семья не поддерживает контакта с родственниками матери?

- До похорон я вообще думала, что она одна... что у нее нет семьи, - глухо сказала я и отвернулась, разглядывая медленно текущую воду.

- Собственно, ты не ошиблась. В определенном смысле так оно и было.

- Что вы знаете о моей семье?

- Достаточно. Это ведь и моя семья тоже. Я - твой свояк.

Я потрясенно молчала.

- Моя жена - твоя двоюродная сестра, - добавил Влад, и, видимо, чтобы окончательно меня потрясти, предложил, - думаю, по этому поводу ты вполне могла бы не говорить мне "вы".

- Тогда нужно выпить на брудершафт, - буркнула я, - только у нас проблема. Даже две проблемы: во первых нечего, во вторых не из чего.

- Можно сделать это символически, - он сжал руку в кулак, согнул в локте и приглашающее кивнул. Я сделала несколько шагов к нему, чувствуя себя полной дурой. А Влад на полном серьезе отыграл весь ритуал, вплоть до поцелуя в щеку!

- Полегчало? - он обнял меня, легонько прижал к себе и сразу же отпустил. Я даже удивиться не успела, - поехали назад. Ты замерзла вся. Я-то хорош, не подумал, что ты одета не для прогулки.

Меня вдруг осенило:

- Так ты из-за этого... из-за меня оказался тогда в том доме?

- Очень хочется соврать, да, рванул спасать, - Влад, все еще улыбаясь, сел за руль и захлопнул дверцу, - но на самом деле я тогда еще ничего не знал. А выяснил уже потом. Видишь ли, факел Калкина это не слишком распространенный фокус. Собственно, до того случая, я думал, что он - мой эксклюзивный трюк. Я ошибся в частности, но, в общем, оказался прав. Никто, кроме ясака, на такое не способен. Так что, добро пожаловать в семью, Таня.

Олег просмотрел мой отчет, кивнул, бросил бумаги в стол, но, против обыкновения, не отпустил. Я сидела, как на иголках, мучительно пытаясь сообразить, где прокололась.

Как твои успехи с "Олимой"? - спросил шеф.

- Пока никак.

- Ни одной зацепки? Как ты действуешь?

- Проверяю фирмы со схожим профилем, которые зарегистрировались после тридцатого октября.

- Бакшаров мог подготовить отход заранее. Мог сменить род деятельности. Наверняка - сменил регион. Если он не идиот. А он, по моим наблюдениям, таковым не является.

- Тогда уж проще устроить тотальное прочесывание всего, начиная с "Газпрома"! - возмутилась я, - Как вы себе это представляете? Иголка в стоге сена! Я год ее буду искать, это в лучшем случае.

- Некорректное сравнение, - возразил Олег, - искать иголку в стоге сена просто и безопасно. Нужно только время, руки и внимание. Иголка никуда не денется, она стальная. Мы, скорее, пытаемся найти в темной комнате даже не кошку, а черную пантеру, готовую к броску. Неважно, сколько ты будешь искать "Олиму", важно, чтобы наш удар был первым.

- Я буду очень стараться, - процедила я, сквозь зубы, но проникновенно, - я свободна?

Просмотри криминальные сводки по областным центрам, - вдруг сказал он.

- Почему по областным центрам? - удивилась я. Злость мгновенно прошла.

- Это хорошо, что ты не спрашиваешь, почему криминал. Значит, вполне понимаешь, с кем имеешь дело. По областным центрам потому, что все равно все города России мы не проверим, сил не хватит. А областных всего сорок пять, задача тебе по силам. И, насколько я понимаю Бакшарова, в каком-нибудь Урюпинске он сидеть не будет, не тот тип. Иди, Татьяна, ты свободна.

Час спустя, в маленьком кафетерии на другой стороне улицы, куда мы с Аллой регулярно выбирались попить кофе с пирожными, я пожаловалась:

- Думаю, сам Олег нашел бы "Олиму" за день.

- Может быть и за час, - Алла пожала плечами, - но, как правило, топ-менеджеры не решают рядовые тактические задачи, для этого есть люди попроще, вроде нас с тобой.

- Ну да, не царское это дело, - кивнула я.

... "Дерзкое и циничное преступление возмутило не только правоохранительные органы, но и рядовых граждан..."

Мы с Аллой невольно повернули головы к стойке. "Плазма" там висела всегда, но обычно звук был полностью выключен, а мелькавшие картинки создавали приятный фон и ничуть не мешали. В этот раз кому-то приспичило послушать "Новости".

"Весь город до сих пор пребывает в шоке, - голос диктора был профессионально взвинчен, - то, что в преступлении, сопровождавшемся стрельбой и трупами, участвовала женщина, судя по описанию выжившего чудом инкассатора, молодая женщина, просто не укладывается в голове... - камера скользила по горящим остаткам чего-то, похожего на спецмашину. Оператор задержался на ногах, обутых в форменные ботинки. Они торчали из кабины. Вокруг деловито суетились лишь милиция и репортеры, врачей не было, так что, по-видимому, трупу они и принадлежали.

Кадр сменился. Теперь в объектив смотрел очень бледный молодой парень. Камера отъехала, и стало понятно, что он полулежит на больничной койке, укрытый казенным шерстяным одеялом, а могучая грудь его стянута бинтами, под расстегнутой пижамой был хорошо виден край повязки.

- Сергей, как вы думаете, какое оружие применили грабители?

- Что-то типа "стрелы". Первым выстрелом они остановили машину, а второй раз мужчина стрелял уже по дверям, так что ее почти разворотило...

- В вас стреляла именно женщина?

- Да. - раненый инкассатор поморщился, похоже говорить ему было больно.

- Она что-нибудь сказала, предложила покинуть машину?

- Эта бешеная сука стреляла на поражение, - паренька перекосило, - она хотела убить. Им не нужны свидетели.

"...Тем не менее, Сергей Косарев остался жив, - прокомментировал диктор, - по свидетельству врачей - чудом. Крепкий организм молодого человека выдержал все: опаснейшее ранение, больше двух часов на холодной земле, путь в больницу и пятичасовую операцию. Благодаря мужеству Сергея, следствие имеет фоторобот преступницы. Пожалуйста, внимательно всмотритесь в это лицо. Возможно, вы где-то встречали эту женщину?..."

На экране появился довольно условный портрет: узкое лицо, короткие черные волосы, поджатые губы. Скулы, пожалуй, излишне острые, а в глазах что-то такое... восточное.

"Если кто-нибудь и вас случайно встретит эту женщину, огромная просьба, свяжитесь с правоохранительными органами как можно быстрее. Не пытайтесь вступить с ней в контакт. Преступница вооружена и очень опасна. Возможно, она психически неадекватна, но на этот вопрос может ответить только..."

Я уже не слушала.

- У вас есть функция "повтора"? Можно?

Девочка, скучавшая за стойкой, удивилась, но просьбу выполнила.

Перед моими глазами снова промелькнули остатки машины, торчащие из кабины ноги, высокий милицейский чин, усталый и невыспавшийся, парень с опасным ранением груди... наконец - фоторобот преступницы.

- Как думаешь, возможно достать пленку на телевидении? - спросила я.

- Тебе тоже показалось, что ты ее знаешь? - изумилась Алла.

- Я ни в чем не уверена. Мне нужна эта запись. А лучше - рабочие материалы. Без купюр. Это возможно?

- Зачем? - не поняла Алла.

- Олег попросил обратить внимание на криминал.

- А-а. Ну тогда, достанем. Если Олег попросил, луну с неба достанем, а не только пленку с телевидения. Тем более, что канал-то шестнадцатый, почти местный.

Алка покидала кафешку в приподнятом расположении духа. Я - впала в задумчивость. Что-то такое было в этом сюжете. Помимо лица женщины... хотя оно и впрямь было как будто смутно знакомым... Но зацепило меня не лицо. И даже не ноги. Что-то другое, настолько простое и очевидное, что голова отказалась дать справку по этому вопросу. Решила, видно, что с такой проблемой и спинной мозг вполне справиться.

Уже у дверей Алла вдруг вспомнила:

- Завтра в "Клен" новую группу набирают. Наверное, и тебя пригласят, хотя бы попробовать.

- Очень хорошо, - кивнула я, - а то от сидения в кабинете настолько одурела, что всякая чушь мерещится.

Алла уже взялась за ручку двери, но неожиданно заинтересовалась:

- Что-что тебе мерещится?

- Да я же говорю, чушь всякая. Сон дурацкий.

Я хотела выскользнуть из дружеского плена и скрыться у себя, но Алка вцепилась в меня, как терьер.

- Какой сон?

- Да дурацкий, говорю же. Будто какая-то тварь за мной ходила. То ли чернобурая лисица, то ли собака такая.

- Пойдем-ка со мной, - решила Алла, - за полчаса твоего отсутствия родина не пострадает, но, по крайней мере, выясним все точно.

- Да что выясним-то, объясни, - допытывалась я, пока энергичная подруга едва не волоком тащила меня по коридору к своему кабинету. Как-то некстати вспомнилось, что по образованию Алла - врач-психиатр. Правда, в "Алексе" у нее были несколько другие обязанности.

Во владениях подруги было уютно совсем не по казенному. Правда, и не по-домашнему тоже. Со светло бежевых стен смотрели меланхоличный жираф, два большеглазых лемура и маленький зверек, похожий на мышь, но с огромными ушами. Фотографии иногда менялись, но всегда это были звери. Стола не было вовсе, в уголке пристроились два круглых кресла, на низкой тумбочке - ноутбук. Незнакомые мне растения в кадках. Мягкий свет, такое впечатление - отовсюду сразу. И все равно - полумрак.

- Рассказывай, - велела Алла, - подробно, с самого начала.

- Да нечего рассказывать, - я пожала плечами. Не будь кресло таким низким и удобным, вскочила бы и ушла. Алкины вопросы и напряженное внимание мне совсем не нравились, - сон мне приснился, словно за мной ходит черная лиса. Или собака. Остроухая, остромордая, но хвост, вроде, куцый.

- Раньше тебе эта лиса снилась?

- Н-нет, вроде. Не помню.

- Наяву похожую собаку видела? Вообще, что у тебя с собаками? Боишься?

- Да брось ты, Алка, - я даже засмеялась, - собак дети боятся. Или придурки.

- Очень хорошо, - кивнула она, - во сне собака на тебя рычала? Пыталась напасть?

- Нет, конечно.

- Дорогу заступала?

- Нет.

Алка задумалась.

- Ничего угрожающего собака не делала, ты их не боишься. Но сон тебе не понравился. Почему? Значит, что-то было. Вспоминай. Что делала собака? Просто шла за тобой? Преследовала?

- А ведь и верно, - осенило меня, - она мой след нюхала. Словно запомнить пыталась.

- Точно?

- Да что случилось? - не выдержала я, - здесь все такие странные. Сначала Алик ничему не удивляется, потом выясняется, что Влад может огнем плеваться, как дракон, теперь ты к моим снам прицепилась.

- Думаешь, тебе одной снятся чужие сны? - мягко спросила Алла, - То-то. Мы не странные, Танюшечка. Мы - обычные. Просто живем в странном мире. Приходится соответствовать.

Не отводя от меня взгляда, Алла взяла трубку внутреннего телефона, набрала короткий номер и очень спокойно сказала:

- Я нашла объект возможного нападения.

Леркины плечи, худые и острые, обтянутые черным свитером, болезненно дернулись. Девушка выпрямилась, словно вынырнула из глубины, тряся головой и отфыркиваясь. Ее глаза были полузакрыты, ресницы дрожали, губы кривились зло и болезненно. На ее сложенных ладонях лежала большая перламутровая раковина.

Маленький очкарик с бесцветным лицом, стоявший рядом, очень осторожно вынул раковину из ее рук, Лера слабо трепыхнулась, но не протестовала, и опустил в деревянную шкатулку, выложенную изнутри мягким мехом кролика.

Максим, стоявший в дверях, с удовольствием подвигал занемевшими плечами, в два шага пересек комнату и рухнул на тахту.

Лера медленно приходила в себя. Ей налили крепкого чая. Девушка обхватила чашку руками, отогревая холодные пальцы, но пить пока не было сил.

Мужчины изнывали от нетерпения, но торопить Леру не смели. А ее, похоже, всерьез "колбасило": тонкие длинные пальцы мелко дрожали. Потом начали подергиваться руки. Наконец, скорчило все тело, и, сбив чашку, Лера со стоном повалилась на ковер, пару раз дернулась и затихла.

Очкарик присел, оттянул веко, нашел пульс на шее.

- Тоха, она жива? - не удержался Максим, - может, нашатыря? Или что?

- Да ничего, - буркнул Антон, - сама очухается. Только поднимать не надо. Как упала, так и пусть лежит. Пол теплый. Судя по тому, что с нашей девочкой, след она взяла.

- Я не сомневался, - Максим поднял чашку, кинул туда два пакетика "Липтона", засыпал четыре ложки песка, залил адскую смесь кипятком из термоса.

Боевая операция, а это была именно она, проходила в дешевом номере гостиницы: две кровати, две тумбочки, телевизор-кубик, ванна в конце коридора. Впрочем, как раз это ребят не беспокоило совсем. Номер был снят на три дня, но уже через час они планировали исчезнуть и из номера, и из гостиницы, и из города. Ложный след. Еще один. Уходя от погони, Тоха петлял, как заяц, и пока эта тактика себя оправдывала. Правда, сейчас их стало трое, и убегать стало труднее. Зато драться - легче.

Лера зашевелилась. Максим подал ей руку, и девушка уселась прямо на полу. Глаза у нее, для человека только что побывавшего в глубоком обмороке, были на удивление ясными. Она протянула руку и Максим, без слов, вложил в нее чашку. Лера пила чай неспешно, щурясь от удовольствия.

- Ну, - не выдержал наконец Максим.

- Баранки гну, - огрызнулась Лера, - по лекалам и так, на глазок. Тебе как: с маком или с таком?

- Я вижу, ты уже в порядке, - заметил Антон, - и дичь пометила?

- Пометила, - кивнула Лера, - довольно качественно. Теперь не уйдет. - помолчала немного и добавила, - знаете, она полукровка...

В ее голосе, все еще хриплом, явно прозвучало удивление.

Мужчины переглянулись.

- Полукровка - и факел Калкина? - не поверил Максим, - ты не ошиблась?

- А-а, - Лера помотала головой, - я специально так долго там торчала, чуть не скопытилась... хотела убедиться. Она полукровка, голову положу.

- Повезло, - Антон широко улыбнулся, - вот это повезло!

- Вообще-то мы этого ждали, - Алла курила в приоткрытую форточку, но дым гулять не хотел, упрямо возвращаясь в тепло кабинета. Алла разгоняла его руками и говорила, обстоятельно, словно читала лекцию. Или оправдывалась, - но ты в моем списке...

- Занимала место первое с конца, - предположила я.

- Я тебя вообще не вносила. Извини. Сама посуди, зачем планировать сложную интригу против работника, который не влияет на политику кампании, не принимает никаких решений, и вообще, не владеет стратегической информацией?

- Хочешь сказать, что я тут для красоты, и меня взяли на третий этаж просто как родственницу князя?

- Как перспективного аналитика, - Алка затушила сигарету и закрыла форточку. Сразу стало теплее, - ты же вычислила "Олиму".

- Но ведь вы и так о ней все знали? - предположила я, - думаю, Влад сам ее и скушал... разве нет?

- Ну, в целом - верно. В целом, - с нажимом повторила Алла, - но ведь дьявол кроется в деталях? Разве нет?

- И ты мне пока ничего не скажешь.

- Извини, - повторила Алла, - сейчас - точно не скажу. Возможно, таким образом я жизнь тебе спасаю...

- Да с чего ты это взяла, - разозлилась я, - из-за дурацкой собаки, которая мне приснилась?

- Эта "собака" называется шатора. Никогда не слышала? - я помотала головой, - Шатора, Танюшка, это самая совершенная машина для разрушения, какая только была создана под всеми небесами. Большая редкость, между прочим. Их и в прежние-то времена было мало, а сейчас - говорить не о чем. Держу пари, за тобой ходит единственная шатора в мире. Чувствуешь собственную значимость?

- Ага. Особенно после того, как ты разъяснила мне мое ничтожество. Выходит, враги ценят меня выше, чем друзья?

- Так всегда бывает. Не замечала?

- Ну и... что ей от меня надо?

- Вот это я и постараюсь выяснить, - оптимистично заявила подруга. - Иди к себе, работай, играй в шахматы, совершенствуйся. Постарайся получить максимум удовольствия от жизни.

- А если эта собака снова появится? - слегка растерялась я,

- Это будет уже персонально моя проблема. Льщу себя надеждой, что я с ней справлюсь.

- Понятно, - кивнула я, хотя поняла только одно - Алка меня выпроваживала, и не подчиниться было совершенно невозможно.

...За время моего отсутствия небо и в самом деле не рухнуло. Так что в чем-то Алка была права.

Мой лучший друг, Яндекс, на запрос "шатора" ответил исчерпывающе: "Шатора" - в мифологии ясаков оборотень, принимающий облик черной лисы или небольшой собаки. Способен проникать в сны своей жертвы".

Мило! Надеясь хоть что-то разъяснить для себя, я набрала "ясаки". Комп был столь же лаконичен: "ясаки" - древний народ, обитавший на территории Северного Кавказа. По непроверенным данным, создавший весьма развитую, хотя и очень своеобразную цивилизацию. Последние упоминания о "ясаках" дотируются 406 годом д. н. э".

Это была единственная справка, которую мне удалось выудить. Весьма полезная, что и говорить.

Я погрузилась в размышления. Подумать было о чем.

Отец с матерью ссорились очень редко. Настолько редко, что каждая ссора врезалась в мою память. В тот раз, это было лет восемь назад, на какое-то замечание мамы, папа сказал, довольно резко: "ясацкая дурь"! И мама сразу же замолчала.

Что же получается, соображала я, моя мама, а значит и я, по крайней мере наполовину, принадлежим к народу, вымершему едва не раньше динозавров? Где мы, в таком случае, так долго шлялись? И, если я добровольно сдамся каким-нибудь этнографам, что мне за это будет? Во всяком случае, на иммунитет от шаторы можно не рассчитывать, это точно.

А князь Влад? И его жена, моя сестра, которую я никогда в жизни не видела? С ними как?

В последнее время в верхней строчке поиска у меня стояло лишь одно слово: ОЛИМА. Но на сегодня Звероящеру повезло, пусть расслабится. Недрогнувшей рукой я настучала: АЛЕКСА. И оглянулась. Шефу, похоже, не до меня. Очень хорошо.

Подземный гараж "Алексы" я, мало сказать просто "не любила". Здесь всегда был полумрак, неприятный сухой воздух, пахнущий бензином, и гулкое эхо. Кляня себя на чем свет за то, что опять задержалась, я спустилась вниз и, почти бегом, направилась к своей стоянке, где скучал новенький ярко-красный "Шеви". Подарок Влада. Я, помню, была им приятно шокирована. В тот момент мне как-то не пришло в голову, что на нем еще и ездить придется.

На права я сдала давно, отец настоял. Но собственная машина появилась впервые. При отсутствии практики давние навыки успели благополучно забыться. Хоть и говорят, что кто раз научился ездить, уже не разучиться, но, видимо, это относится только к велосипеду. Сказать стыдно - первое время я путала педали. Да и сейчас на шоу "Таня пытается припарковаться" можно было смело билеты продавать, народ бы валом валил, где еще такое увидишь?

Со вздохами и охами я разблокировала дверцу, села, вставила ключ в отверстие на рулевой колонке. Повернула. Завелась... Куда бы она делась? Придавила педаль сцепления. Включила первую передачу. Не без внутреннего трепета плавно нажала педаль газа. То есть мне показалось, что плавно. Ну, дернулись, что с того? Ведь едем же? Потихоньку едем, ни во что пока не врезались. Очень хорошо, вот бы и дальше так было!

Где-то впереди уверенно взревел мощный движок. Я вытянула шею, и чуть не поплатилась за несвоевременное любопытство. Хорошо, в эту пору других машин в гараже почти не было, иначе, как сказал бы Алик: "бери органайзер и записывай, на сколько попала и куда подогнать". В ярко освещенном коридоре нарисовалась черная громада. Она пронеслась мимо меня на невозможной скорости, так в американских боевиках ездят, и вдруг вильнула в сторону, "наступила" на стенку и... встала на два колеса!

Педаль газа я от неожиданности придавила чуть не до упора, хорошо, руль не вывернула... обошлось.

К проходной я подъехала в состоянии тяжелейшего прибабаха. Притормозила.

- Это была машина Олега Ковалева? Я не ошиблась?

- Нет, - невозмутимо ответил парень, возвращая мне пропуск. Видно, и не такого навидался.

Ну, шеф!

Дорога до города показалась мне короткой. Было о чем подумать.

Про "Алексу" информации в открытом доступе почти не было. Только реклама: крупный банк с филиалами во многих городах России, безупречная репутация в течении одиннадцати лет, тарифные ставки, адреса, телефоны. Слишком мало даже чтобы зацепиться.

Я решительно свернула с проторенной дорожки и углубилась в лабиринт маленьких и тесных дворов окраины. По дороге я, одной рукой придерживая руль, выудила мобильник, набрала номер и, прижав его плечом, красиво вписалась в поворот. В том смысле, что не поцарапалась. Удача была на моей стороне. Кролик оказался дома и один.

- Подходи, - он, похоже, даже обрадовался.

- Я подъеду, - с гордостью возразила я.

- А что, по моему двору трамвай пустили? - изумился Кролик, - или ты ролики купила?

Не опускаясь до возражений на плоские приколы, я сказала:

- Смотри в окно, - и выпустила мобильник. Трубка свалилась на колени.

- Ну, даешь, - Кролик был в отпаде, - клад нашла?

- Банк ограбила, - фыркнула я, и, глядя, как вытянулась его мина, быстро пояснила, - свояк подарил.

- Мне бы такого свояка, - проникся Кролик.

- Там где их выдавали, больше нет. Я последнего взяла.

- Может, ты и пиво взяла?

- Пошутил? Я же за рулем!

Кролик вынес это стоически, пожал плечами, дескать, чего в жизни не бывает, и полез в холодильник. Пиво у него было всегда. А еще всегда была таранька, сухарики собственного изготовления, сыр разной степени свежести и неиссякаемый запас доброжелательности к миру и людям, его населяющим.

- Рассказывай, - велел он, - когда мы устроились на кухне, поставили чайник, выпотрошили холодильник до нуля и крупно порезали все, что нашли.

- У меня к тебе два вопроса, - сказала я, - с которого начинать: с того, который проще, или который меньше криминалом пахнет.

- А сложный не пахнет? - уточнил Кролик, - ну тогда давай с него. С перцем оставим на десерт.

Вместо ответа я протянула ему свой служебный мобильник.

- Хорошая модель, - похвалил Кролик, - дорогая, но надежная.

- Даже слишком. Он мне недавно жизнь спас.

- Подробности можно?

Кролику я выдала усеченную версию своих с Аликом приключений. Без огненного шоу, отрезанных голов и появления президента.

Когда я закончила, Кролик уже пришел в себя.

- И что ты от меня в связи с этим хочешь, подруга? - спросил он, - чтобы твой телефон стал менее надежным.

- Не люблю поводков, - ответила я, - у меня на них идиосинкразия. Ты просто найди "маяк", и, если его можно отключить, покажи, как это делается.

- Ну, подруга... сразу такие вещи не решаются.

- Можно не сразу. До завтра времени хватит? Если что, с меня причитается.

- Тогда тебе придется здесь заночевать. Выдержишь?

- Думаю, да, - осторожно сказала я, - ты ведь будешь занят.

- Можешь не продолжать, - вздохнул Кролик, - я понятливый. Что со вторым вопросом? Только давай-ка телефончик твой отключим, от греха подальше. Кто знает, чем его у вас прошили.

- Кролик, - я подперла подбородок ладонями, и уставилась прямо в светлые глаза парня, - если я здесь ночую, ты мне тоже налей. А будет мало, я за добавкой сбегаю. Мою тачку у тебя во дворе не разденут?

- Могут. Она на сигнализации? Хотя, один черт, найдутся умельцы. Погоди-ка.

Он встал, подтянул спортивки, взял с холодильника маркер, тетрадь в клетку, и вышел за дверь. Через несколько минут вернулся.

- Вот теперь давай, выпивай, закусывай и излагай.

- Кролик, ты знаешь, что такое "Алекса"?

Он не удивился.

- Крупный банк. Куча филиалов. Безупречная репутация, ни одного скандала. Считается абсолютно надежным.

- А что-нибудь еще? Кому он принадлежит, например? Где деньги крутит? Кто его "крышует"?

С каждым вопросом Кролик все больше и больше мрачнел.

- Тебе зачем "Алекса"? - спросил он, и тут же поправился, - нет, я верю, что нужна позарез. Но без нее ты никак не обойдешься?

- Обойдусь, наверное, - пожала плечами я, - это трудно, но легче, чем обойтись без головы. Но пока горячим, вроде, не пахнет.

- Понятно, - кивнул приятель, - ну а от меня-то ты что хочешь? Если можно - конкретно.

- Программу для взлома внутренней сети, - предельно конкретно ответила я.

Ночь прошла спокойно. Собака не снилась.

Утром Кролик, хмурый и недовольный, с красными от сидения за компом глазами, налил мне огромную бадью кофе, и, пока я пила, выложил на стол ручку. Самую обыкновенную перьевую ручку.

- Флэшка, - сообразила я, - неплохо.

- Открывается по-хитрому. Будет искать специалист, обнаружит на раз, - признался он, - это даже не секретная разработка британской разведки, китайская штамповка. Но у нас их пока немного, так что от любопытных глаз убережешься. Программа работает по принципу "качалки". Вводишь ключевое слово, и, как только в локальной сети появляется текстовой документ с этим словом, она делает копию и пересылает к тебе на машину. Папка скрыта. Но хорошая проверка ее найдет обязательно. В крупных фирмах, вроде твоей "Алексы", сеть обычно несколько раз в неделю тралят. Обычно ночью, чтобы никому не мешать. Так что сроку тебе, подруга, до вечера. Потом загружаешь второй файл, называется "крокодил"...

- Сожрет? - догадалась я.

- Все, вчистую. В том числе и твою секретную папку. Времени ему понадобится... Не знаю вашей сети, но немного. Так что перед тем, как запускать крокодила, скопируй папку к себе на флэшку.

- На следующее утро можно снова запустить? - загорелась я.

- Можно. Но - не советую. Очень и очень не советую. Это опасно. В "Алексе" работают далеко не чайники.

- Ага, - кивнула я, - спасибо, Кролик. Я тебе по гроб жизни должна.

- Цыц, - буркнул он, - имей в виду, не послушаешь старого мудрого дядю Кролика, именно гробом все и закончится. А мобильник твой... Я с ним полночи ковырялся. Ничего в нем нет. Ни одной лишней детали, тупой стандарт.

Кролик неожиданно замолчал. Я его не перебивала.

- Он "заряжен", - сказал, наконец, приятель, - кастрировать себя дам - заряжен. Его уже вскрывали и копались. Очень аккуратно, но заметить можно.

- Ты все-таки что-то нашел?

- Ничего. Но... Таня, ты, вот что... Я, конечно, ошибаться могу, но больше ты никому эту машинку ковырять не давай, это во-первых.

- Есть и во-вторых?

- А если захочешь что-нибудь такое провернуть, что твое начальство не одобрит, перед этим забудь его где-нибудь. Это во-вторых. Извини, больше ничем не могу помочь.

- Ты помог, - заверила я. - Ну, бывай.

И вышла.

"Шеви" стоял целый и невредимый. Подойдя к нему, я поняла причину этого чуда. За дворником торчал лист бумаги. Крупными, подплывающими буквами, на нем было написано: "гости Кролика. Уважуха и респект".

Город переливался неоном, светил яркими витринами, поражал огромными щитами рекламы, незаметно, но сильно давил непрерывным потоком машин, оглушал своим повседневным шумом. Впрочем, все эти прелести каждый уважающий себя горожанин начинает замечать лишь за три дня до законно заработанного отпуска, который предполагается провести на природе.

По узкому, вымощенному розоватым камнем тротуару, взявшись за руки, неторопливо брели Максим и Лера. Они были стопроцентными горожанами, поэтому шум, ослепляющий свет и неизбежная сутолока их как бы и не касались вовсе. Они никуда не торопились, ни от кого не убегали, никого не догоняли, и вообще, у них был выходной. Они ощущали тепло друг друга и было им хорошо.

На пути попалась вывеска: "Трактиръ "Сырный пирог".

- Я хочу есть, - сказала Лера.

Максим толкнул тяжелые стеклянные двери.

Внутри оказалось тепло и как-то очень уютно. Квадратные столики, низковатые, правда, зато без скатертей. Скатерти Лера не любила, они частенько оказывались далеко не первой свежести. Вместо них подавались одноразовые бумажные салфетки. Зал был совсем небольшим, но потолок - высокий. Круглые лампы давали ровный янтарный свет, а пол, кажется, слегка поскрипывал.

- У вас сырные пироги какого формата? - спросил у подошедшей девочки офисный человек, Максим.

- Примерно А4, - не растерялась та, - вам два?

- Три, - решила Лера, - один разрежьте пополам. И чай, горячий, с сахаром, покрепче, если это возможно.

- Любой каприз за ваши деньги, - улыбнулась официантка и убежала со своим блокнотом.

- Я все не решался спросить, - Максим осторожно взял Леру за руку, - если ты не захочешь, не отвечай, я пойму и не обижусь... Просто хотелось бы знать, что с тобой произошло. Ты же была, как это называется... вполне раскрученной звездой?

Лера поморщилась:

- Как выяснилось - недостаточно. Оказалось, что звезда - это Басик, а я так, погулять вышла.

- Басик - это продюсер? - уточнил Максим.

- Ну да. Стоило мне один раз ему не подчиниться, все рухнуло сразу. Просто сразу. Все было - и в один миг ничего не стало. Меня не стало. То есть звезды Леры Уфимцевой не стало. А я - осталась, вот что было страшно. Я ведь, кроме как петь, больше ничего толком не умею. Ну, еще убивать...

- Тоже хорошая профессия, верный кусок хлеба, - невесело пошутил Максим. - А что все-таки произошло.

- Влюбилась, - коротко ответила Лера. Голос девушки был спокойный и ровный. Она пожала плечами, дескать, какой только ерунды с людьми не происходит, и замолчала. Максим не настаивал.

Принесли сырные пироги и две красивые красные чашки с дымящимся дегтярно-черным чаем, и разговор как-то сам собой прекратился.

А когда к ним снова вернулось желание общаться, их мысли текли уже в другом направлении, далеком от прошлого.

- Тоха так и не придумал, как решить вопрос с деньгами? Он же говорил, что возьмет кредит...

- Если только прямо в "Алексе", - жестко пошутил Максим, - подъехать с тремя стволами...

- А что, - оживилась Лера, - можно обмозговать.

- Лучше возьми у Тохи пистолет и сразу застрелись, - посоветовал Максим, - чтобы без лишней суеты. Если бы в прошлый раз там не эти лохи с синими щитами были, а "Клен", я бы ни за что живым не ушел. Хоть с раковиной, хоть без.

- Но у Антона вообще какие-нибудь мысли есть?

На этот раз пожимать плечами досталось Максиму.

- Если он не справится с ситуацией, он умрет, - сказала Лера.

Максим кивнул.

- Он это знает?

Мужчина снова кивнул.

- Ну и что?

- Ну и все.

- Очень оптимистично, - кивнула Лера, - за это и выпьем, - и подняла свою чашку, - чокаться не будем.

- В смысле, как за покойничка? - уточнил Максим.

- В смысле - и так чокнутые. Ну, за здоровье. И пусть наши враги умрут раньше нас.

3.

Антон стоял у окна гостиницы, очередной дешевой гостиницы в очередном городе, где у него не было ни дома, ни привязанностей, даже дело, ради которого он сюда приехал, было уже сделано. Переночевать - и дальше. Утром. Максим и Лера попросили у него эту ночь, чтобы "погулять". И судя по тому, как они смотрели друг на друга, одной прогулкой дело явно не ограничится. Ждать их следует не скоро. И Бог им в помощь.

Антон не завидовал. Он и сам мог бы вот так с кем-нибудь "погулять". Воздерживался, чтобы не оставлять лишних следов, а вовсе не из-за неизбежной разлуки наутро. К этому Антон уже привык. Он не мог иметь семью. По закону, древнему, и куда более строгому, чем воровской. Любой женщине, волей случая оказавшейся с ним рядом, была заранее определена лишь одна роль: полюбить его - до головокружения, до потери здравого смысла, до легкого сумасшествия, провести с ним ночь, всего одну ночь. Пережить разлуку, выдержать, не упасть в черную тоску, не спиться, не полезть в петлю... выжить. И - родить ребенка. Будущего кронга. Воина света. Избранного. Ради этого, только ради этого Антону была оставлена способность иметь детей. А способность любить ему была без надобности, как и способность жалеть. В том числе и о том, что когда-то обычный пацан, Антон Бакшаров, тоже был избран. Силой, более древней, чем Бог, который, по непроверенным сведениям, и сотворил этот мир. Но Сила, которая выбрала Антона, к этому миру не принадлежала. О чем тут было жалеть? Даже думать не о чем. Сила решает сама.

С высоты восьмого этажа суетливая и бестолковая жизнь большого города: поток машин, поток людей, поток информации с огромного экрана, установленного на соседнем здании, казались чем-то малозначащим и не имеющим к Антону никакого отношения.

Так, впрочем, оно и было, по большому-то счету. Стоит ему захотеть - и этого города не будет. От него воронка останется.

Антон старался не думать о том, как много требует и как жестко спрашивает эта, почти беспредельная сила и как мало времени у него осталось. Мысли не всегда подчинялись ему, но сегодня все у него получилось.

Он открыл шкатулку, выстланную изнутри мягким мехом белого кролика, осторожно вынул большую раковину. Секунду помедлил и приложил к уху. Если бы ребята увидели, чем он занимается, как использует вещь немыслимого могущества, их возмущению не было бы предела. И все же Антон, как мальчишка, прижал раковину и прислушался. В ней шумел океан. Совсем чужой океан. Эти воды никогда не омывали ни один из здешних материков. Разница была почти неощутима, но, например, Лера ее просто слышала, Максим просто чувствовал... А Антон просто знал.

Когда-нибудь ему суждено стать частицей этого океана. И тоже шуметь в чьей-то раковине. Интересно, как ему там будет? Наверное, хорошо.

Все кронги попадают в рай.

Звук у телевизора был отключен, и поэтому дверной звонок в пустой и холодной квартире прозвучал так громко и тревожно. Я вздрогнула.

Шатора мне больше не снилась, странных разговоров с Алкой тоже не случалось, повседневные дела требовали внимания... казалось, страх ушел. Но стоило раздаться этому звонку - и тело скрутило липким ужасом.

В дверь позвонили снова, настойчиво, требовательно.

- Кто? - спросила я. Боюсь, паника в голосе ощущалась даже через дверь.

- Это я, - послышался голос. Определенно, женский, но, вроде бы, совсем незнакомый.

- Кто "я"?

- Господи, да Галка - же. Танюха, ты что? Открывай!

Похоже, таинственная Галка по ту сторону двери вполне понимала, куда попала и знала меня.

Придется открывать, ничего не попишешь. Но сначала я щелкнула лентяйкой. Незачем всяким залетным птичкам разглядывать абсолютно секретные материалы шестнадцатого канала, которые служба безопасности "Алексы" получила только под личную роспись князя. А я, такая нехорошая, взяла да уволокла домой.

На пороге стояла девушка: маленькая, темненькая, немного полноватая для своего роста. Впрочем, скорее такое впечатление создавалось большой дутой розовой курткой с опушкой из меха молодого бензинчика. Девушка улыбалась, вся, от круглых очков до круглых носков полусапожек.

- Привет, - сказала она. И, видя мое замешательство, рассмеялась, смех круглыми шариками покатился по лестницам, - Не узнала что ли?

Я порядком растерялась. Эта смешливая толстушка была мне отлично знакома. Даже, вроде бы, дружили. Но память упорно отказывалась реагировать на имя "Галка" и принимать идентификационный код девушки.

- В институте вместе учились, - помогла она.

- Господи! Галочка!

Я, наконец, распахнула дверь, улыбаясь во весь рот, скорее от облегчения, чем от радости, - Как ты здесь оказалась?

Галочка ничуть не изменилась. В этом я убедилась, когда следом за подружкой юности, в прихожей появились две огромные сумки.

- Где у тебя холодильник? - поинтересовалась Галочка, - тапки потом, сначала курицу...

- Какую курицу, Галка, ты что?

- Обыкновенную. Беленькую. Хорошую курицу. Там еще копченая колбаса, хинкали, два сорта сыра, наш хлеб: черный и белый, коробка конфет, чай у тебя, наверное, все-таки есть.

- Да, - слегка опешила я, - тебе какой: черный, зеленый, каркаде, фруктовый...

- Однофигственно, - заявила Галочка, - а духовка работает? Сейчас будем курочку тушить. На бутылке. Бутылка у тебя есть? Или банка небольшая. Перец, лимон? Ясно. Значит, я правильно сделала, что по дороге все специи купила.

- Что, Останкинская телебашня сообщила, что я с голоду помираю, и ты помчалась меня спасать? - все еще удивленно спросила я.

- Да нет, телевидение об этом эпохальном событии пока молчит. Я чутким сердцем уловила.

Галочка наконец справилась и с сумками, и с тапками, и с облегчением сбросила свое бледно-розовое чудо на вешалку. И оказалась в тоненьком, не по погоде, свитере и явно тесноватых джинсах. За ее суетливой радостью я впервые заметила признаки усталости: многодневной, наверное, даже многомесячной, непроходящей.

- У тебя что-то случилось? - в лоб спросила я.

- Разве ж от тебя скроешь? - Галочка села, закурила, использовав в качестве пепельницы треснутую чашку. И - темнить не стала. - Проблемы у меня, Танюша. Не то, чтобы глобальные, но...

Галочка жила в маленьком городке где-то в вологодской области. Название этого "культурного центра" я, наверное, даже смогла бы припомнить. А суть ее проблем сводилась к тому, что недавно она решила, что жизнь пора круто менять к лучшему. Не самая оригинальная мысль, но Галка не только подумала, но и принялась последовательно претворять ее в жизнь. Способ она выбрала тоже не слишком новый: взяла в долг, под залог квартиры, десять тысяч евро, поехала в Голландию, чтобы привезти оттуда женское белье и моющие средства, и, толкнув их здесь, резко поднять свое личное благосостояние. Ну и по дороге ее обокрали.

Галочка не стала второй раз играть в "орлянку" с судьбой, продала квартиру, честно вернула долг с процентами, и, забрав оставшиеся деньги, рванула первым поездом в большой город, искать новую судьбу.

- Да, - прониклась я, - крепко тебя... Что делать думаешь?

- Сниму квартиру... или комнату. Поживу пока, осмотрюсь. Найду работу. Может, мужичок какой, одинокий, подвернется.

- Может и подвернется, - согласилась я.

Мы задумчиво обгладывали куриные кости, досматривая "Французский поцелуй". В подходящих местах Галочка звонко хохотала, похоже, от души. Бывают же стойкие люди на свете!

- Ты в гостиницу не ходи, - сказала я наконец, - у меня удобнее.

- Честно говоря, я на это рассчитывала, - призналась Галочка, - ты не думай, я ненадолго. Только определюсь, и сразу съеду. Я понимаю. У тебя, наверное, личная жизнь.

Я невольно рассмеялась.

- Можешь не торопиться. Я, знаешь, похоже, соскучилась по тебе.

- Ты не по мне соскучилась, а по своему прошлому, - с какой-то несвойственной ей печалью вздохнула Галочка, - и тут же снова разулыбалась, - по крайней мере, хоть откормлю тебя. А то дошла, смотреть страшно. Танька - святые мощи.

- Бесполезно, - предрекла я, - но ты попробуй.

Когда, утром, я проснулась, Галочка сладко посапывала, свернувшись на диване клубком. Но на кухне меня ждала горка теплых еще, тоненьких блинов, заботливо прикрытых тарелкой. Записка, оставленная рядом, гласила:

"Блины на столе, сгущенка в холодильнике, чай заварен свежий, трескай все, это твоя доля".

Во сколько же встала Галочка, чтобы приготовить мне завтрак?

С Аллой я столкнулась в лифте, и, не откладывая, попросила аудиенции.

- Значит так, подруга, диск я возвращаю.

- Нашла? - встрепенулась Алла, аж светлая челка подпрыгнула.

- Думаю, да.

- Излагай, - велела она, - подожди, закурю только.

- Скажу сразу, с чего мне лицо этой дамы показалось знакомым - убей, не знаю! Наверное и правда просто показалось.

- Сразу обоим, - не поверила Алка, - групповым только секс бывает. Глюки у каждого свои, авторские. Мне-то тоже показалось, что я ее где-то видела, - пояснила она.

- Ну, значит, мы ее обе где-то видели. Может, она на рекламе колготок снималась, не суть. А суть в том, что у подбитого автобуса тот же номер, что и у машины, которая нас с Аликом тогда на дороге подрезала.

- Не поняла, - честно сказала Алла, - цифры похожи? Или буквы?

- Тот же самый, - раздельно, едва не по слогам повторила я, - один в один. Н 206 МО, 49 регион.

К чести Алки, она не завопила: "Не может быть!" и не попыталась убедить меня, что я свихнулась. Она протянула руку, нашарила телефонную трубку и абсолютно спокойным голосом вежливо попросила:

- Юлик, пусть Маргелов срочно поднимется ко мне.

Сердце мое не взлетело, конечно, но екнуло.

Мой бывший шеф возник на пороге, не успела Алка первую сигарету прикончить. Я не видела его почти месяц... Я смотрела на него: на темно-бордовый тонкий свитер, воротничок белой сорочки, мощную шею, не слишком старательно выбритый подбородок, губы... никогда не угадаешь, серьезен Алик или нет, на его губах всегда жила улыбка: иногда открытая и радостная, иногда язвительная или, как сейчас, взволнованная и немного виноватая. Я встретилась с ним взглядом... Он моргнул, и я вдруг сообразила, что уже целую минуту, если не больше, в комнате тишина, Алка тише мыши сидит в своем углу и ждет, когда мы с Аликом насмотримся друг на друга.

- Извини... замечтался, - буркнул шеф и повернулся к Алле, - внеочередной контроль лояльности? Кто на меня на этот раз накапал? Да, я вчера смотрел в "Пирамиде" стриптиз! И напился. С горя.

- Какое хоть у тебя горе, Маргелов, - буркнула Алка, - у любимой морской свинки хронический насморк? Или кошелек порвался?

Разговаривая, она быстро тасовала самую обычную карточную колоду... Хотя нет, не обычную. Рубашки были обыкновенные, а картинки какие-то левые... вроде как и не было картинок, сплошные буквы, цифры, какие-то значки. Откуда появилась колода? Я вжалась в кресло, стараясь даже дышать незаметно. Впервые мне выпал шанс увидеть Аллу за работой, и я боялась, что сейчас она обнаружит недосмотр и выставит меня за дверь. Обошлось.

Алик, по-ходу, точно знал, что делать. Видно, не впервые. Алла поставила на колени ноутбук, но открывать не стала, лишь стопочками разложила на нем свои странные карты, рубашками вверх. Не дожидаясь команды, шеф опустился у ее ног на колени, опустил голову и закрыл глаза. Для созерцания мне осталась лишь блестящая лысина, выбритая гораздо тщательнее подбородка. Алла положила... или возложила на нее левую руку. Я словно впервые увидела ее руки, необыкновенно изящные, с тонкими неимоверно длинными пальцами и обалденно красивыми, безупречными ногтями. Это при том, что Алка никогда не красилась, а причесывалась скорее по вдохновению, чем по реальной необходимости и больше всего напоминала молодую, красивую Бабу Ягу.

- Тридцать первое октября, - тихо заговорила она, - четверг. Ты задержался на работе. Почему, кстати?

- Заканчивал отчет...

- А на самом деле? - слегка нажала Алла... не голосом, скорее, интонацией.

- Ждал Таню.

Алка зыркнула на меня, улавливаешь, мол... Ясен пень, я ловила не то что каждое слово, дыхание между словами.

- Зачем?

Алик молчал лишь секунду.

- Я не хочу отвечать. Можно?

- Ты знаешь правила. Не хочешь отвечать - возьми карту.

Шеф протянул руку, она зависла над одинаково пестрыми рубашками. Потянулась к одной, потом, словно испугавшись, Алик отдернул руку и вытянул картинку из другой стопки. Алка мгновенно ее сцапала и, не переворачивая, прибрала под себя.

- По дороге с вами случилось происшествие. Вас подрезала машина.

- Да, - уже спокойнее согласился Алик.

- Ты ее помнишь?

- Светло-серая "Тойота"...

- Номер помнишь?

- Я его не разглядел. Шел дождь. Дворники не справлялись.

- Ты выходил. И подошел близко.

- Я смотрел на парня. Думал, он драться полезет. И еще Татьяна вышла... Не сиделось ей!

- Номер, Алик, номер... Мне он нужен.

- Не помню, - сдался шеф, - помоги...

Сначала я не поняла, что происходит. Все свершалось так незаметно. Просто Алка аккуратно то ли поглаживала голову шефа, то ли постукивала по ней самыми подушечками пальцев. Алик как-то осел, мышцы шеи расслабились. Потом он поднял руку и быстро, ничуть не сомневаясь, вытащил несколько карт из разных стопок. Алла мгновенно убрала ладонь.

Шеф выпрямился. Потер ладонями лицо.

- Ну? Получилось?

- Давай посмотрим, - предложила Алла. И, одну за другой, открыла карты, выбранные Аликом наугад.

- Н 206 МО, - громким шепотом прочитала я, - невероятно...

- Номер как номер, - не понял Маргелов, - на фига он вам так срочно понадобился, дамы? Тачку-то наверняка менты приметили, и в протокол занесли. Там же их куча побывала. История была с трупом, так что... позвонить, или сами справитесь?

- Сами, - буркнула Алла. Она старалась не смотреть на меня. Мне тоже было стыдно, - Иди, Маргелов, ты свободен.

- Что, и чаю не нальете? - мгновенно обнаглел Алик, - я с вареньем люблю.

- А что, и налью, пожалуй. - Подруга довольно быстро пришла в себя. Она встала, повернулась спиной, присела перед тумбочкой... Движения ее были нарочно-медленными, рисованными. Не сговариваясь, одновременно, мы с Аликом посмотрели на ее кресло. Там сиротливо лежала карта, вытянутая шефом, вместо ответа на Алкин вопрос. Картинкой вверх. Банальная такая картинка. Их маленькие дети иногда рисуют, чтобы кого-нибудь подколоть. Кривое красное сердце, проткнутое черной стрелой.

Алик не покраснел. Он побледнел. От злости. Медленно встал.

- Таня...

Я вскинула голову. Глаза у него были темные, как та ночь, когда нас обоих чуть не убили. Он их не прятал. А в лице, таком насквозь знакомом, не было и следа смущения.

- Выходи за меня, - сказал он.

Сказать, что я опешила, значит, ничего не сказать. Небо рухнуло, так вернее.

- Ты же женат, - вырвалось у меня.

- Разведусь, - спокойно ответил он.

- Маргелов, ты соображаешь, что ты делаешь? - рявкнула Алла. Я впервые видела свою уравновешенную подругу в таком гневе, - ты не карьерой рискуешь, не деньгами, ты... - она вдруг резко замолчала, словно наткнулась на невидимую стену. Но и молча продолжала сверлить Алика таким яростным взглядом, что я перепугалась.

- Я из-за нее жизнью рисковал, - так же спокойно парировал Алик.

И мне стало ясно - он стоит тут не потому, что с Алкой бодается. Он, действительно, ждет ответа.

- Алик, я...

- Все ясно, - кивнул он, - "Герой, я не люблю тебя". Спасибо за честность. Увидимся.

Бывший шеф развернулся и вышел.

Целое мгновение я сидела, как приклеенная. Потом кинулась за Аликом. Но когда я выскочила из Алкиного кабинета, шефа уже не было. Нигде. Словно он в воздухе растворился. И лифт не гудел, могу поклясться. Да и нельзя наш лифт так быстро вызвать, сначала процедура распознавания электронной карты, для всех, даже для Влада.

Мне захотелось кричать. Громко. Так, чтобы все повыскакивали. И еще что-нибудь разбить. Желательно, чью-нибудь рожу. На худой конец зеркало.

Но я, разумеется, сдержалась.

Через полчаса, после двух кружек крепчайшего кофе, мы с Алкой наскоро помирились, и вернулись к кроссворду.

- И что, так можно вспомнить все, что ты когда-то случайно видел или слышал? - воодушевилась я, - например, я номер мобильника одного хорошего человека никак вспомнить не могу, а бумажку потеряла.

- Только если твой хороший человек помер, - меланхолично уточнила Алка, - только на кой тебе номер покойника? На том свете пока вышку не поставили.

В тот вечер неподалеку от твоей серой "Тойоты" случилась смерть. А смерть метит все, чего касается. Проследить такую метку, как правило, легче легкого. В "Клене" это даже новички могут после пары занятий.

- И - как далеко проследить?

- Теоретически - неограниченно. Хоть до Проксимы Центавра, за четыре тысячи световых лет. А на практике... Видишь ли, метку смерти стирает другая смерть. А их случается так много. Можно сказать, на каждом шагу.

- Ты хочешь сказать, что вы следили за "Тойотой"...

- Довольно долго. Почти час. Готовили спецгруппу. Но метка пропала в районе Савино. Я потом лично проверила - бабушка умерла, восемьдесят три года. Никакого криминала.

- Но они об этом не знали...

- И подстраховались.

- А заодно и деньги взяли.

Мы смотрели друг на друга горящими глазами, только что не обнимались, как футболисты после удачного мяча.

Потом Алка как-то вдруг поскучнела.

- А что толку? Фальшивые номера они давно сбросили, след остыл.

- Может быть, и нет, - заметила я. - Знаешь, подруга, метку оставляет не только смерть. Деньги, вопреки утверждению императора Веспасиана, очень даже пахнут. Особенно эти деньги.

Алла сообразила сразу.

- Они же "горячие"! Номера купюр известны. Как только хоть одна из них всплывет...

Бедный Алик с его личной драмой был благополучно забыт. На горизонте замаячила проблема поинтереснее.

- Алла, - я уже собралась уходить, но бес любопытства придержал у порога и легонько тюкнул в ребро. Подруга, определенно, чувствовала свою вину за Алика, был шанс, что как раз сейчас она может оказаться чуть более искренней, - скажи, в "Алексу" специально подбирают людей с... необычными способностями?

- Нет, это случайно так выходит - мягко, доброжелательно соврала Алка и легонько подтолкнула меня к выходу.

Сидя у себя, в комфортном кресле, тупо уставившись на монитор компьютера, я окончательно созрела для взлома "Алексы". В конце-то концов, как говаривал незабвенный Буратино, здесь точно есть какая-то страшная тайна. Наизнанку вывернусь, а докопаюсь.

В нашем Белоозерске есть масса достопримечательностей. Одних церквей и часовен шестьсот пятнадцать! А еще есть древний кремль, и пара-тройка современных зданий и памятников, вроде легендарного "Юркиного клыка" и "троих непьющих". Мест для проведения досуга тоже хватает: ночная жизнь здесь гораздо разнообразнее дневной, приснопамятная "Пирамида" с запредельными ценами и, говорят, лучшими в городе столами для бильярда, далеко не единственный вариант. Например, есть "Маджестик", где по пятницам играет настоящий, живой джаз, есть кинотеатр "Сатурн", где идет в основном мировая киноклассика, есть свой Арбат, мы зовем его "Старый двор"... ну, про всякие кабаки, казино и просто подвалы с "однорукими бандитами" я вообще молчу. Этого добра, по-моему, сейчас везде навалом. Немножко меньше - и было бы как раз. А еще есть у нас самый настоящий, классический блошиный рынок. Как у больших, в Нью-Йорке или Париже. Кто был, говорит, не меньше, а по разнообразию представленного интересного старья и просто хлама, мы их, похоже, даже переплюнули. Ну, то есть, антиквариата у них может и побольше, а вот по хламу наш "табор" точно занимает первые места в Европе и Мире. Тут, лично мне, например, даже никаких доказательств не нужно. Достаточно сойти с шестнадцатого троллейбуса на конечной остановке, и, почти за километр от настоящего "табора", наткнуться на первых его представителей. Как правило, это бабушки с игрушками из автоматов, прочитанными детективами Марининой и Донцовой, использованными одноразовыми фотоаппаратами и подарочными кошелечками от "Ив Роше", "Даниэль Живанс" и "Эйван", и огромная армия желающих облагодетельствовать человечество, в лице его отдельных представителей, щеночком или котеночком, беспородным, но это - его единственный недостаток. Во всем остальном зверек - само совершенство! А стоило пройти чуть дальше, и начиналась арабская сказка. "Али-Баба и сорок разбойников на один квадратный метр".

Я долго думала, куда повезти Галочку развеяться в первый выходной нашей совместной жизни. Кабаки и дорогие магазины отпадали сразу. Человек только что все потерял. И, хотя Галочка держалась с поразительной стойкостью и оптимизмом, я решила не искушать судьбу, и отправиться туда, где у нас с ней будут абсолютно равные шансы как следует развлечься и поймать за хвост свою удачу. В "Сэконд-хэнд".

К тому же, на "Шевроле" по барахолкам я еще не ездила.

Однако, если я решила кого-то поразить, то выбрала не тот способ. Получилось как в том анекдоте: приходит новый русский в швейцарский банк, склоняется к окошку и шепотом говорит кассиру:

- Я хочу положить на свой счет миллион долларов.

- А чего вы шепчете? - удивляется кассир, - у нас цивилизованная европейская страна. Здесь не принято стыдиться бедности".

На стихийной автостоянке перед табором я, помимо прочего, увидела пронзительно-желтую "Ламборджини", солидный "Порше" и вызывающе-розовый "Каддилак". А черный "Альфа-Ромео" даже продавали. Так что никого я своим "Шеви" не потрясла, разве что Галочку.

Мы с ней долго бродили между прилавками, где торговали старыми кастрюлями, подсвечниками и пластмассовыми моделями египетских пирамид, все вперемешку, потом вырулили к экибанам из пластмассовых цветов, шатнулись оттуда, как от чумы, застряли у стенда с календарями разных лет. В числе прочего там висел знаменитый малдеровский постер с размытым силуэтом летающей тарелки и надписью: "Я хочу верить!" на английском языке. Рядом торговали посудой.

Мужик продавал зубные щетки аж трех видов. Первая модель называлась: "Зубная щетка" и стоила десять рублей. Вторая: "Зубная щетка навороченная", за нее хозяин хотел уже девяносто пять рублей. Третья, в коробочке, звалась: "Зубная щетка навороченная по всякому!" и стоила аж триста восемнадцать рублей. Галочку страшно заинтересовало, что такого можно "наворотить" с зубной щеткой на такую сумму. Оказалось, она оборудована массажером для десен. Надо понять, чтобы не чесались, когда на кого-нибудь зуб режется. Я посоветовала мужику в следующий раз привезти модель совмещенную с губозакаточной машинкой и продавать по полтысячи. Будет называться: "Зубная щетка навороченная вааще запредельно!". Мужик с готовностью посмеялся, на "таборе" народ не обидчивый.

Человеческое море вертело, крутило и тянуло нас во все стороны: Галочку к заколкам, наборам накладных ногтей и книжкам по кулинарии, меня к старым магнитофонам и дискам с новым софтом. Но я стоически преодолевала и собственные искушения, и поползновения подруги слинять налево и как мощный буксир тянула нас обеих к раскладушкам с поношенным шмотьем.

Чтобы попасть туда, куда я так жаждала за двоих, нужно было пройти довольно длинным и мрачным бетонным тоннелем, проходившим под галереей. Можно было и обойти ее, но галерея тянулась не на один километр. Там торговали почти любыми транспортными средствами... за исключением, быть может, электрички и нефтяного танкера. Во всяком случае, катера и даже - один раз - небольшой вертолет там продавали. Вот на галерею бы я заглянула. Но Галочке, с ее недавно перенесенной финансовой драмой там делать было нечего, так что я нырнула вниз, под землю, волоча подругу за собой. Мы прошли почти четверть табора и ухитрились не потратить ни рубля, это было Бог знает каким достижением, во всяком случае, для меня, и я преисполнилась надежд, что сегодня наконец-таки обрету на барахле приличную зимнюю шапку.

Саксофон мы услышали еще на улице. Пронзительно чистый звук, с непередаваемой, джазовой хрипотцой... И мелодия-то была так себе, тема из "Титаника". И фильм этот я не люблю... Наверное, только один Бог знает, почему именно саксофону всегда удается, буквально, выворачивать меня наизнанку, вытаскивая наружу не только крепко-накрепко связанные крылья, но и мое, давно потерянное сердце. А этот саксофон играл так, словно давно и хорошо знал мою душу, словно играл для меня. Словно мы с музыкантом летали в одних небесах, под одними и теми же звездами.

Я тут же решила про себя, что вытрясу здесь все деньги, которые взяла с собой. За такое - не жалко!

Плевать на шапку, подождет. И зима подождет...

Но когда мы с Галочкой протолкались сквозь небольшую толпу, окружившую музыканта, и увидели его - у меня земля под ногами качнулась. Все, подумала я, приехали. Мокрые смирительные рубашки и мягкий кляп. До конца жизни, потому что такое уже не лечится. Если бы это был Джон Колтрейн, или даже Билл Клинтон, у меня бы еще оставалась надежда.

- Силы Небесные, - прошептала я. Джазист согнулся почти пополам и выдал что-то вообще запредельное. Публика - дура, но в великие моменты иногда прозревает. Захлопали так, что, по-ходу, чуть галерею не обрушили. Я решила, что настал подходящий момент выполнить свой зарок, и, заодно, кое-что прояснить. Шагнула вперед и кинула в футляр от саксофона, одну за другой, четыре тысячных бумажки.

Музыкант шустро сгреб деньги, поднял глаза и... чтоб мне пропасть, улыбнулся!!! Персонально мне!

Раньше я думала, что, если Олег улыбнется, солнце погаснет. Потому что столько красоты наш грубый и несовершенный мир просто не вынесет.

Ничего, не погасло. Это была нормальная обаятельная улыбка. Олег не превратился в сияющего Аполлона. Он просто стал человеком.

- Привет, Таня. Меценатствуешь? Вот уж не думал, что ты так любишь джаз. А то бросил бы работу и целыми днями давал концерты под твоим балконом. Пожалуй, не прогадал бы.

Олег шутит!

Но я уже пришла в себя.

- Не вздумай, Ковалев, ты нужен Родине!

- Не сомневаюсь, - Олег поморщился, - а ты уверена, что это взаимно?

Он перевел взгляд на Галочку.

- Кто это с тобой? Ну-ка, знакомь! - нормальный мужской интерес в его глазах был последней каплей. Я поняла, что пытаться постичь этот мир, дело дохлое. Проще на все плюнуть и получать удовольствие.

- Галя, это Олег. Олег - это Галя, - буркнула я. Подруга подала руку и Олег торжественно запечатлел на ней поцелуй.

- Девчонки, - скомандовал он, - тут неподалеку есть одна забавная тошниловка для лабухов.

- Ты приглашаешь? - Галочка стрельнула глазами.

- Конечно, приглашаю. Что за вопрос? Тем более, меня тут проспонсировали.

"Забавная тошниловка" на поверку оказалась обычным пивбаром с обычным, для таких местечек, названием "У погибшего челнока". Какие-то предприимчивые ребята с креативной жилкой догадались открыть его прямо в тоннеле. Надо думать, в плохую погоду здесь был аншлаг. Мы заняли маленький столик в углу.

- Что будем пить? - спросил Олег, и сам же ответил, - думаю, портвейн. А что еще можно пить в таком месте.

- Ну да, - кивнула я, - Шампанское здесь не прокатит.

- Олег, а ты профессиональный музыкант? - поинтересовалась Галочка.

- Галочка, это проститутка либо профессионалка, либо любительница. С музыкой по-другому. Либо ты музыкант, либо нет. Середины тут не бывает.

Портвейн мы разлили по стаканам. Причем, разливала Галочка. Отлично у нее получилось, надо сказать. Чувствовался навык. Я начала понимать, как ее могли ограбить в поезде. Или на вокзале, велика разница.

- За что пьем, девчонки? - спросил Олег, - не то, чтобы для меня это принципиально, но все же хотелось бы быть в курсе.

- За знакомство, - с нажимом ответила я и в упор посмотрела на шефа.

Закусывать дрянное вино картофельными чипсами оказалось совершенно экзистенциальным переживанием.

- Вкуснотища, - подтвердила Галочка. Ее глаза сияли.

- Ты изумительно играешь, - сказала я, тихо, даже не глядя на Олега. Я знала, что он услышит и ему будет приятно.

Он негромко рассмеялся.

- Тут приходит одна такая... Ксюша... Девочка из плюша. Стринги на талии, капри на бедрах, топик бог знает где, курточка чуть ниже. Все - размера на три меньше, чем нужно. Так она, девчонки, верите - рыдает! В прошлый раз сказала, что это лучше, чем "Тутси"...

Мы с Галочкой так и покатились.

Напиться дешевым портвейном, одной бутылкой на троих, да еще на холоде, вполне собачьем - это нужно суметь. Но мы хорошо постарались, и у нас все получилось. Причем, даже у Олега. Вот уж в жизни не смогла бы представить своего безупречного шефа под газом! То, что он таки напился, я поняла, когда Олег стал рассказывать анекдоты про Вовочку, одновременно пытаясь взять Галочку за руку. Она не слишком сопротивлялась. Я уже начала, было, подумывать, что неожиданно оказалась чужой на этом празднике жизни, и надо бы извиниться да исчезнуть, когда наша идиллия была грубо нарушена. Видно не нам одним удалось накачаться портвейном, были здесь и другие таланты. Точнее, один талант. Такой здоровенный, но уже порядком потасканный детинушка в черном драповом полупальто с оборванной пуговицей, спортивках, с широкой, как блин, красной физиономией, из тех, кому, ну совершенно не идет легкая небритость. Короче - не Бандерос. Он, по-ходу, тоже положил глаз на Галочку. Подружка, явно, имела успех. Способ для знакомства он избрал незамысловатый: взял стул от соседнего столика, поставил его рядом с Галкой, и плюхнулся на него, дыша перегаром.

- Мужчина, что вам нужно? - возмутилась Галочка, - не видите - мы разговариваем.

- А я тоже... это... поговорить хочу... с такой симпатичной девушкой... Меня Юра зовут, а вас?

- Мужчина, отойдите, - предприняла еще одну попытку Галочка.

- Мужик, ты слышал? - негромко спросил Олег, - вали по-хорошему.

- А то что? - нижняя челюсть ковбоя в пальто поехала вперед, - думаешь, если эта... на сексофоне рубишь, так все телки твои? А эта, может, моя будет! - Он качнулся к Галочке, попытался ее обнять, и повалился вместе со стулом. Галка, с визгом, отпрыгнула в сторону.

На нас начали оглядываться.

- Мужик, у тебя ровно одна секунда, чтобы убраться, - тихо, очень спокойно, не вставая со своего места произнес Олег.

Я кожей почувствовала, что сейчас произойдет что-то нехорошее.

Пьяный Юрик медленно вставал и так же медленно зверел. Олег был каменно спокоен, только побледнел. Почему-то мне стало вдруг страшно. Без причины. Я почувствовала, что дрожу. А через секунду поняла, что это не я дрожу. Дрожал стул подо мной, дрожал пол. Мелкая дрожь сотрясала столик. Недопитое вино вдруг запузырилось, забурлило, и стало выплескиваться на стол.

- Буря в стакане, - тихо сказала я.

Олег сидел так же неподвижно, глядя в одну точку, а мир вокруг продолжал сходить с ума. На тарелке начали подпрыгивать чипсы. С противным, скрежещущим звуком стул поехал куда-то вправо и с грохотом повалился на бок.

Несчастный пьяный, с которого все началось, глядел на все это с тупым изумлением, но пугаться и бежать явно не собирался. Похоже, до него просто не доходило, что он в нешуточной опасности. Люди потихоньку отступали к стенам, в сушилках, за барной стойкой, тихо и тревожно задребезжала посуда...

- Олег! - испугалась я, - Олег!

Глаза шефа застыли, как два провала в космос. Он меня не слышал. Я вскочила.

- Уходите! Все, уходите отсюда!

- Таня, у него кровь!

Я обернулась. Олег тяжело оседал на стуле, глаза закатились, а из скульптурного носа на линию безупречных губ стекала густая, бордовая струйка крови.

- Что случилось, девушки? - к нам подскочил молодой необъятной толщины парень, видимо, хозяин.

- Нашему другу плохо. Ему нельзя пить, у него что-то с сосудами... вроде бы, - медленно, обдумывая каждое слово, сказала я.