Чужие сны (полный вариант) (СИ)

Про Галочку я так и не вспомнила, почти до самых дверей квартиры. Перегрузка! Компьютер в таких случаях выдает "желтую карточку" - памяти недостаточно. Но судьба была, похоже, за меня. Вместо Галочки на трюмо в прихожей лежала записка: "Извини, подруга, исчезаю на неопределенное время. Он - классный!"

- Галка в своем репертуаре, - буркнула я, смяла записку и выбросила в мусор. Опять ведь нарвется!

Алик как-то неуверенно топтался в прихожей.

- Проходи, - кивнула я, - располагайся где хочешь. У меня дома первые пять минут гость, а потом - хозяин. Спиртное нам, как я поняла, нельзя? Очень жаль. Все могло бы быть гораздо проще.

- Что - проще? - тихо спросил Алик. Он возник в дверном проеме кухни, с любопытством оглядывая мое жилище.

- Все, - исчерпывающе объяснила я, - есть хочешь?

- Да, знаешь...

- Понятно. Значит, готовлю на двоих. Будут сосиски дареные с макаронами вареными. Макароны - кто сколько хочет, сосиски - кто сколько успеет.

Алик неожиданно прыснул.

- Ты чего? - удивилась я, разделывая сосиски под обжарку.

- Я думал, ты готовить не умеешь.

- А я и не умею. Так что тебе потребуется все твое мужество.

- Ничего, - отмахнулся Алик, - я мальчик не пугливый.

Пренебрегая правилами хорошего тона, я завела разговор о делах прямо за ужином, не дожидаясь десерта. Во-первых, мы не в ресторане, во-вторых, времени до полуночи не так уж много, в-третьих, на десерт в моем доме все равно только вафли, да и то Галкиными стараниями...

- Что нам предстоит, Алик?

- Предстоит боевая операция. Ты будешь в ней принимать участие в первый раз, так что пройдешь инструктаж. Сведется он к тому, чтобы держаться за спиной своего инструктора и выполнять его команды: сразу и не раздумывая. Скажет падать - падай, скажет бежать - беги, стрелять - стреляй. В конце недели получишь очень солидные премиальные. За боевую операцию идет два оклада.

- С этим - понятно, - кивнула я, - а на счет "стреляй"... Из чего? Оружие дадут?

- Стандартный "Макаров". Спуск у него туговат, правда.

- Нормальный у него спуск. У меня кисть сильная.

Алик посмотрел на меня очень внимательно:

- Умеешь стрелять?

- Первый разряд, - так же лаконично ответила я, - при таком папе это неизбежно.

- А - в человека? - осторожно спросил бывший шеф.

- Не приходилось. Я убила другим способом. Между прочим, у тебя на глазах. Так что, можно сказать, невинность утрачена, плакать не о чем.

- Это хорошо, что ты так настроена. Значит, я не ошибся. И Алла не ошиблась.

- Ты о чем?

- Влад был против твоего участия. Я сказал, ты вполне потянешь. И Алла подтвердила.

- Хм... С чего бы вдруг такой вывод? Нет, я не спорю, просто хотелось бы знать, чем заслужила столь высокое доверие родины?

- Тот обгорелый парень. Ты ведь ни разу не спросила: кто он был, сколько лет, была ли семья. Сильно ли мучился, - Алик произнес это бесстрастно, так, словно ставил диагноз, - Без комплексов, да?

Медленно и аккуратно я положила вилку на стол, рядом с тарелкой, и подняла на него глаза.

- Он тебе голову хотел отрезать, я ничего не перепутала? Или он так шутил?

- Да нет, - Алик пожал плечами, - они были вполне серьезны. И ты ничего не путаешь.

- Ну и какие у меня на счет этого урода могут быть комплексы? Помер - туда и дорога. Мучился - значит, Бог грехи простит. Детки сиротами остались - так уродами не вырастут. А вдова кого-нибудь еще осчастливит.

- А ты все-таки переживала, - проницательно заметил Алик, - И сейчас переживаешь.

- Слишком умные вы все, - буркнула я, - можно подумать, мне больше переживать не о чем.

Кофе обстановку немного разрядил. Но все равно, разговор как-то не выруливал на нужные рельсы. Я чувствовала напряженность между нами и острый недостаток опыта в сфере соблазнения. Алик, зуб даю, видел меня насквозь... ну так помог бы что ли. У него, наверняка, опыта было более чем достаточно.

- Не пытайся казаться кем-то другим, - очень тихо произнес Алик, так, словно услышал мои сумбурные мысли - просто будь собой. Поверь мне, ты - прекрасна. Поверь.

- Алик, я не могу так, - заговорила я. Голос мой звенел. Это была не истерика, но что-то близкое к ней, - Они все держат меня в информационном вакууме. Такое чувство, будто я смотрю сериал с середины. На мои вопросы никто не отвечает, а когда я сама открываю рот, на меня смотрят, как на дельфийского оракула. Или на юродивую. Зачем они так?! Я что, такая тупая, не пойму?

- Подойди ко мне, - сказал Алик. Еще тише, чем раньше. Я поднялась. - Не бойся, - тихий шепот подхлестнул.

Он встал, и сам шагнул мне навстречу.

Обнимать меня пытались и раньше. Не скажу, чтобы мне это здорово нравилось. Но никогда еще не возникало такого чувства, что я - неосторожная муха, попавшая в чашку с медом. И сладко. И чувствую - тону. Не вырваться. Его руки были большими и тяжелыми, а голос обволакивал...

- Ты не тупая. Ты сама знаешь цену своей голове.

- Знаю.

- Ты просто легко управляемая. Потому что еще очень молодая.

- Сволочь ты, Маргелов.

- Сволочь, - согласился он, - старая циничная сволочь. А еще дурак, наверное.

- А это-то с какого перепугу? - я так удивилась, что даже отстранилась.

- Мне почти полтинник. Я женат. У меня двое взрослых детей. Я сделал неплохую карьеру... Я полюбил впервые в жизни. И понял, что не жил. Жизнь прошла, а я не жил.

- Так время-то еще есть. Ты ведь не собираешься в последний путь, - я вдруг забеспокоилась, - у тебя ведь не было этих дурацких снов, предчувствий, птица в окно не влетала?

Алик вдруг рассмеялся.

- Да нет, конечно. У меня длинная линия жизни.

- И... что?

- Ты ведь не любишь меня.

- А это так принципиально?

Алик поморщился:

- Скажи, я похож на слабого человека? Что заставило тебя думать, будто я наклонюсь за подачкой?

- А кто сказал, что нужно кланяться? - разозлилась я, - тебе эту подачку прямо в руки суют, да еще упрашивают, чтобы взял! Если кто-то и теряет лицо, то это - я!

- Лицо, - повторил Алик, - Я-то хочу, чтобы ты потеряла голову.

Его теплое дыхание щекотало мне висок. Стоять так и ни о чем не думать было чертовски приятно.

- На меньшее ты не согласишься, - поняла я.

- Меньшее мне уже будет неинтересно.

В кармане моего бывшего шефа зачирикал мобильник. Объявился президент.

- Алик, - трубка оказалась так близко, что я прекрасно слышала каждое слово Влада, - Ты сейчас где? Сильно занят?

- Ну, как сказать, - протянул Алик. В глазах его плясали веселые искорки, - прямо сейчас я обнимаю самую красивую и желанную девушку в мире. И она совсем не против... Как ты думаешь, я сильно занят?

Голос Влада сел на целую октаву.

- Маргелов, - медленно, раздельно произнес он, - если ты сейчас там, где я думаю... ты идешь по лезвию.

- Ну да. Давно уже. Что-нибудь случилось? - угрозу, прозвучавшую в голосе президента, Алик предпочел не заметить.

- Считай, что ничего, - коротко и холодно ответил Влад и отключился.

Алик невозмутимо сложил телефон и сунул его в карман. Недовольство президента его, похоже, не огорчило.

- Он тебе угрожал, - я была потрясена, - Алик, он же тебе угрожал!

- Тебе обязательно нужно поспать, - сказал Алик.

Мы подъехали одними из последних. Возле "Алексы" уже дожидались Саша Храш и двое его орлов, те, кто опозорились в операции с шаторой или нет, я в полутьме не разглядела. Алла с Олегом, увлеченно обсуждали что-то вполголоса. Ждали, похоже, только Влада. Буквально через минуту появился и его "Навигатор".

Президент снова был в джинсах и какой-то неприметной куртке. Ключи от джипа он кинул подбежавшему секьюрити, и тот, подав руку невысокой девушке, помог ей и ловко забрался в машину. Неспешно, с легкой улыбкой к нам присоединилась Эля.

Вообще-то, ее видеть здесь я никак не ожидала. Эля была отличным секретарем, говорила, писала и даже травила анекдоты на четырех языках, знала все тонкости составления деловых документов лучше любого юриста, в еженедельниках не нуждалась, зная на память все грядущие события, от встречи президента "Алексы" с губернатором, до дня рождения у уборщицы... Теперь оказалось, что она еще и боец. Может, начинающая, как и я?

Оказалось - нет.

- Таня, - Влад тепло улыбнулся мне, словно не было недавнего недовольства, - ты у нас "на новенького", так что пока я тебя прикреплю к опытному человеку. Держись за Элей. Вперед не лезь, что она скажет, немедленно выполняй, думать пока вообще не нужно. Олег, эта операция твоя, так что ты - босс. Если что, не стесняйся материться, даже при дамах, война все спишет, - Ковалев сухо кивнул, - Саша, ты мою просьбу не забыл?

- Как можно, господин президент? - изумился Храш.

- Отлично. Значит - по коням!

"Конями" оказались два бронированных джипа. За руль сели ребята Храша, Влад, Алла и Олег заняли одну машину, Алик и Саша - другую. Эля присоединилась к ним. Я, согласно полученной инструкции, к Эле.

Тронулись.

Машины двигались неспешно, соблюдая все правила движения, не смотря на то, что дорога был почти пуста, два порожних лесовоза не в счет. За городом немного прибавили, но все равно из восьмидесяти километров не выходили. Алик с Сашей чесали языками, обсуждая футбол. Эля, уложив ножку на ножку, глазела в окно. Несколько раз она бросала взгляд на меня, видимо, убеждалась, что я не собираюсь выскакивать на ходу, или наоборот, обматывать талию поясом шахида, и снова принималась за созерцание. Выехали к "Сельхозтехнике". Там дорога раздваивалась. Мы повернули на подгорское шоссе к Верску. Повинуясь импульсу, я оглянулась назад... Алик, поймав мое движение, мотнул головой:

- "Клен" хвосты по-другому срубает.

- Да хвоста-то нет, - протянула Эля.

Нет, так нет. Я устроилась поудобнее, и не заметила, как задремала.

Поговорка "в своем доме даже стены помогают", в наши дни всего лишь забавная словесная конструкция. Никакой реальной силы за ней нет. Неважно, на каком поле встречать соперника, итог определяет сила, выносливость, продуманная тактика... ну и в какой-то мере фактор удачи, ее пока никто не отменял. Боги, они тоже не дураки сразиться в тотализатор. Однако, было время... что-то около четырех тысяч лет назад... ну плюс-минус одна трамвайная остановка, когда жили на свете люди, которым и впрямь стены помогали. То есть буквально. Стены их жилищ, деревья, окружавшие поселение, реки, служившие пограничными рубежами, сама земля, которую эти люди называли своей, помогали им выживать и, случалось, сражались на их стороне. Серьезные ученые считали эти рассказы любопытными байками, которые помогают понять менталитет народа. Антон Бакшаров с серьезными учеными никогда не спорил. Отучился еще на втором курсе, когда доцент Кудимов "завесил" ему зачет по истории цивилизации, и его пришлось пересдавать четырежды. Вообще-то и двух бы хватило. Выводы Тоха сделал правильные. Но мнения не изменил: сказка - это закодированная информация. Абсолютно правдивая. Нужно лишь суметь ее извлечь.

Тоха с привычной осторожностью выставил на столик деревянную шкатулку. Лера напряглась. И невольно подумала, что за последние недели это напряжение тоже стало привычным. Словно прочитав ее мысли, Антон мотнул головой:

- Я сам.

- Почему? - на всякий случай Лера решила оскорбиться, - мне выражен вотум недоверия?

- Не говори глупостей, а!

Антон был занят, извлекая старинный артефакт, и среагировал не сразу. А когда, наконец, соизволил ответить, голос его звучал отстраненно, Лера поняла, что Тоха уже начал настраиваться на работу, и никакого спора не выйдет. Через пару секунд он просто перестанет ее слышать.

Она поднялась с узкого диванчика в "кабинете" и вышла в зал. Максим стоял, облокотясь на подоконник, и молча курил.

Платона Тоха уверил, что через пару дней открывается. Но поверить в это можно было разве что сослепу: большой зал кафешки, арендованной, а вовсе не купленной, как заливал Звероящер, выглядел, мягко говоря, необычно. Начать с того, что со столиками тут явно была напряженка. Они имелись. В количестве двух штук: квадратные, с ножками виде гнутых трубок, но без пластиковых нашлепок. Были тут и стульчики. Похоже, из того же гарнитура, разноцветный дермантин, порезанный, а местами и вовсе снятый дивно гармонировал с поцарапанным белым пластиком на столешницах. Создавалось впечатление, что обставлялся хозяин на ближайшей свалке. Впечатление, кстати, совершенно правильное. Там Тоха с Максимом и отоварились, чтобы было удобнее малярничать. Потолок был перебелен наскоро и небрежно, стены залиты из краскапультов темно-синим цветом, и если б не многочисленные подтеки, зал вполне можно было принять за заводскую столовку времен первого спутника... как раз закрытую для ремонта.

А вот огромные окна, выходящие на широкий проспект, были тщательно завешены плотными дорогими шторами цвета кофе с молоком... впрочем, как раз цвет особого значения не имел, Макс купил то, что нашлось ближайшем магазине, не выбирая и не торгуясь.

Лера подошла к нему, стараясь не наступать на те доски пола, которые были помечены красным крестом. Двадцать минут назад Максим их подломал монтировкой, аккуратно, но необратимо.

Макс протянул ей пачку "LM". Девушка закурила.

В зале было темновато, но острое зрение помогло ей разглядеть, что крепеж массивных люстр основательно усовершенствовали, теперь не требовалось больших усилий, чтобы уронить их и расколотить в мелкие брызги. Лера очень внимательно присмотрелась к оконным решеткам...

- Ну да, - подтвердил ее догадку Максим, - болты, чертяка, ржавые. Мозоль натер, представляешь?

- Антон сам работает с ракушкой, - ровно, с хорошо сделанным безразличием произнесла Лера.

- Он тебя бережет.

- Он мне не доверяет! Он думает, что меня "пометили".

- А сама ты как? - Максим поискал нужную формулировку, - ничего странного не чувствуешь? Ты ведь была в контакте с Высшим...

- Да не делал он ничего, понимаешь? - Лера затушила сигарету прямо о подоконник, кинула на пол, - Вообще ничего!

- Но от "Клена" вы как-то ушли?

- Не "ушли", а на тачке уехали, - зло бросила Лера, - движок у нее турбированный. И водила от Бога. Ты бы видел, как он повороты проходил!

- Подожди, - Максим потер переносицу, - ты хочешь сказать, Высший не использовал силу?

- Сам он справился, - Лера снова облокотилась о подоконник и потянулась за второй сигаретой. Запал уже выгорел, взрыва не последовало. Девушке удалось взять себя в руки. - Он выдернул меня из под носа у "Клена", как морковку с грядки. Просто наклонился и выдернул. И он НЕ ПОЛЬЗОВАЛСЯ СИЛОЙ! Клянусь чем угодно! Или ты тоже думаешь, что у меня чутье отшибло?

- Ну... после схватки с Осориным любой из нас уже нюхал бы цветочки со стороны корней, - дипломатично сказал Максим, - ты осталась жива, это очень круто. Но наверняка, была не в лучшей форме?

- Форма тут не при чем, Макс. Сила оставляет след, по которому можно идти. Нас так и не отследили. Может с чутьем у меня и проблемы, но с логикой-то все в порядке.

- Хочешь сказать, человек, который движением пальца может стереть с лица земли целый город, воевал с отрядом боевых магов, как только что демобилизованный десантник? - недоверчиво спросил Максим, - зачем ему так рисковать?

- А зачем он вообще вмешался? - в лучших одесских традициях ответила девушка.

Максим пожал плечами. Он тоже не видел ответа на этот вопрос. Докурили в молчании.

- Давай за работу, - решил Максим, - пускай наш Македонский громит армии, а мы пока тихонько стульчики поломаем. Поможешь?

- Не вопрос, - ответила Лера.

7.

Хозяин сети продовольственных магазинов "Спрут", и самого большого оптового рынка в городе, Ринат Ибрагимов, ложился спать далеко за полночь. Не потому, что был убежденной совой. Просто времени не хватало. День уходил на поездки, звонки, встречи. На отчеты оставалась ночь. Ринат был совершенно согласен с героем известного сериала: "Не доверяй никому". Врут все. Воруют все. Людей не переделаешь. А кто не ворует, тот дурак. Одной рукой не сорвать всех плодов с дерева желаний... но Аллах дал нам две, специально, чтобы правая мыла левую. Дураки в столь тонком деле как торговля, не приживались. Слишком честные - тоже. И, принимая нечестность как неизбежное зло, Ибрагимов ежедневно тратил пол ночи, чтобы убедиться в том, что здоровые инстинкты подчиненных не задевают его карман.

В большом, засланном настоящим туркменским ковром кабинете, на втором этаже кирпичного особняка, было очень просторно. Кроме двухтумбового стола, кресла, компьютера, который со дня покупки так и не включался, считал Ринат по старинке, в уме, ничего здесь не было. Даже бара. Ибрагимов пять раз в день не молился, ветчину свиную ел с удовольствием, женился на русской женщине, и ему даже в голову не пришло потребовать у своей Натальи, чтобы она приняла веру пророка... А вот спиртное не пил. Почему? Почему-то. Не хотелось.

Портрет жены и небольшие фотографии троих сыновей в рамочках стояли на столе. Рядом лежала тонкая стальная полоска, которую Ринат использовал как закладку.

Ибрагимов уже заканчивал самую сложную и кропотливую часть работы, отчеты рынка. Он с удовольствием потянулся в кресле, расправив спину так, что позвонки захрустели. И подумал, что надо бы выпить чаю. Но жену будить не хочется, самому спускаться в кухню лень, да и не найдет он там ничего... Ладно, проехали. Еще немного, и можно будет под бок к Наташе.

Жена у него хорошая. Не смотря на имя. Верная. Спокойная. Троих сыновей ему родила. Дом его отстроен на зависть конкурентам: большой, кирпичный, в красивом и тихом месте. Подземный гараж, сад размером с два футбольных поля. Отдыхать семья в этом году в Кемер ездила. А в следующем, если дела пойдут и дальше так же, отправит в Италию. Сам, правда, не поедет, дела... А Наталья будет с детьми, так что ничего себе не позволит. Или все-таки?..

Мысль, которая неожиданно пришла в голову, была какой-то чужой. Не то, чтобы раньше Ринат никогда, ни о чем подобном... Но раньше мысли приходили и уходили, жене он, в общем, верил. Эта же задержалась. И еще подруг с собой привела, всех как одна - таких же неприятных и тревожных. О том, что младший сын вышел отчего-то голубоглазым. Может и правда в какую-то прабабку? О том, что старший в последнее время какой-то нервный. И бледный. И денег ему нужно все больше и больше... О том, что на последней встрече Платон смотрел как-то странно. Словно примеривался. А еще о том, что один из охранников у него новый, и кто его рекомендовал, Ринат так и не вспомнил.

Мысли кружились, как карусель на детской площадке, все быстрее и быстрее. И думалось уже о том, что ему далеко за пятьдесят, что он давно не был дома, что все чаще побаливает сердце, и врач, наверное, не зря настаивает на обследовании. Но - дела, дела. А вот случись с ним что-нибудь, все отойдет Наташке, и долго она будет по нему грустить. Ринат был уверен - очень скоро утешится. Хорошо, если сбережет все нажитое для сыновей. Но вряд ли. Не тот характер. Его женщина - просто жена. Красивая, умелая... Хорошая хозяйка. Но не больше. Рулить делами она не сможет. И первый же, кто подвернется, заплетет ей мозги в косу, и возьмет все. Все...

Карусель набирала обороты. Ринат уже не думал ни о чем конкретном, просто чувствовал, что ему паршиво. Так паршиво, как не было никогда в жизни. И он знает почему. Это что-то завелось в его голове. Как оно туда попало, не важно. Но нужно поскорее выкинуть ЭТО, иначе... Что иначе?

Додумать он не успел. Правая рука вдруг обрела самостоятельную жизнь. Потянулась к металлической закладке. Крепко сжала.

С огромным облегчением Ринат воткнул закладку себе в шею. И упал на стол, лицом вниз. Прямо на пачку только что проверенных отчетов.

- Есть, - тихо сказала Алла и открыла глаза. Влад придерживал ее за плечи.

- Что? - спросил он, заглядывая ей в лицо.

- Убит человек. Где-то за городом. Мужчина, - Алла немного помолчала, а потом очень уверенно сказала, - это не шатора. Он работал сам. Он там.

Мы подъехали к небольшому двухэтажному кирпичному дому в "голландском" стиле, с островерхими крышами и круглыми окошками. Квартиры в таких домах сплошь двухуровневые, у каждой - отдельный вход, в подвале прачечная. Двор огорожен забором, вход и въезд только по пропускам. Но все это, понятно, относится исключительно к законопослушным людям. Те, от кого имеет смысл запираться, все равно войдут. Что и продемонстрировал Саша Храш.

Притормозили у будки. Охранник, молодой парень в форме, не спал, не смотря на поздний час. Но показавшаяся в дверях будки беленькая стильная стрижка, правда, малость потрепанная, все объяснила. Парень вовсю наслаждался жизнью, а мы ему так грубо обломали кайф.

Из машин мы не выходили. Парень повременил немного, потом подошел сам. Водитель, приоткрыв дверь, показал ему раскрытую ладонь. Тот где-то с полминуты внимательно всматривался в нее, словно хотел предсказать судьбу, потом кинулся открывать шлагбаум.

Во двор въехали оба джипа. Но "на дело", как выяснилось, отправились всего двое: Храш и Эля. Ну и я, в качестве бесплатного приложения. Мне же сказали, ни на шаг не отходить от секретаря президента. Судя по одобрительному взгляду Саши, это было правильно.

Дверь запиралась ключом, а не магнитной картой. Я не успела подумать, лучше это или хуже, а мы уже входили. Что сотворил с дверью Саша, так и осталось загадкой. Сквозь двери не ходили, точно. Видимо, честно взломали замок.

В коридоре горели два ночника, так что мы сразу получили возможность оценить, куда попали. Винил на стенах, паркет на полу, плитка на потолке. Ничего особенного. Если честно, встречала я квартирки и пошикарнее. Но, может быть, это только коридор специально был оставлен в таком виде. Чтобы, если придет кто чужой, дальше и не пускать.

Личную охрану хозяина пришлось поискать. Я уже, было, подумала, что тот полагается исключительно на заборы и на собственную крутизну. Не полагался. Двое массивных ребятишек, больше всего похожих на медведей-близнецов мирно дрыхли в комнатке на первом этаже. Две кровати, пара стульев, тумбочка, косо висящее зеркало, небольшой телевизор-кубик. По-ходу, парни здесь не жили, а лишь дежурили. И хорошо дежурили. Сладко. Саша оглядел их, хмыкнул, тихонечко насвистел: "спи, моя радость, усни..." И мы вышли. Я так и не поняла, применял он магию, или просто плюнул на телохранителей, решив, что все и так хорошо.

Эля держалась совершенно спокойно, даже пистолет не вынула. Не говоря уже о том, чтобы снять его с предохранителя. По чужому дому она бродила, как по своему собственному, по лестнице наверх поднялась, не стараясь ступать на носки, и каблучки ее пару раз громко цокнули. Саша не обернулся.

На втором этаже было темно. Я попыталась на ощупь определить, чем оклеены, или, может быть, обиты стены, но наткнулась бедром на какой-то угол и едва сдержала неприличное слово. Боль отрезвила меня. Вдруг дошло, что я, ни больше ни меньше, участвую в проникновении в чужую квартиру, с неясной мне пока целью... А ребята, меж тем, обнаружили спальню хозяина. Саша щелкнул выключателем.

Да-а... В такой "спаленке" запросто поместилась бы вся моя квартира, и еще осталось место для половины соседской.

На широченной низенькой кровати в объятиях Морфея отдыхал мужик, по виду, слегка усеченная копия собственных телохранителей. Свет разбудил его. Он долго промаргивался, пытаясь заслониться рукой. Потом сел. И удивленно спросил:

- Откуда вы взялись?

- Из двери, - честно ответил Саша, и сразу взял быка за рога, - Где твой компаньон?

Надо отдать ему должное, мужик довольно быстро освоился. Когда тебя, голого и сонного, берут в оборот, любой имеет право кексануть. Мужик этим правом не воспользовался.

Эля крикнула:

- Падай! - и рыбкой нырнула на пол, под защиту широкой спинки кровати. Я зарылась носом в ковер рядом, а Саша мягко, как-то по-кошачьи присел и, мне показалось, что-то кинул. Мужику тоже показалось. Он резво скатился с кровати, пол аж вздрогнул, здоров был дядька!

Был. Когда мы с Элей закончили обнюхивать палас, он уже стоял посреди комнаты, в черных трикотажных плавках, красный и растерянный. В правой руке он сжимал пистолет. Спал он с ним, что ли? Я сначала испугалась, потом сообразила, что и Эля, и Саша спокойны, а уж потом - что рука у мужика висит плетью.

- Ты вроде не блондинка, - сказал Саша, - а с первого раза почему-то не понимаешь.

- Что у меня с рукой? - ошеломленно спросил мужик.

Вопрос Саша проигнорировал.

- Значит так, приятель. У тебя два пути: либо ты утром просыпаешься и радуешься, как умно поступил, что сдал мне Звероящера, - негромко произнес он.

- Либо не радуюсь? - хмуро спросил мужик. Саша мотнул головой.

- Либо - не просыпаешься.

- Если убьешь, все равно ничего не узнаешь.

Вместо ответа Храш медленно поднял руку и показал мужику открытую ладонь. Неизвестно, что он там увидел, но в лице переменился, даже цвет кожи стал зеленоватым.

- Ты слышал, что перед глазами умирающего проходит вся его жизнь? - спросил Саша. Очень ровно спросил, совсем без угрозы. Но хозяин квартиры вздрогнул. Если честно, я тоже вздрогнула, - Это чистая правда. Вся твоя жизнь мне не нужна. Но маленький эпизод вашей встречи со Звероящером я получу...

Уже на выходе я достала мобильник и посмотрела на время. Весь визит занял десять минут. Даже девять с половиной. Ребята из "Клена" даже движков не глушили.

И кроме хозяина квартиры, мы никого не потревожили. Телохранители продолжали давить подушку, а парень на шлагбауме выпустил нас, так же как и впустил: без вопросов.

В этот раз ехали гораздо быстрее, игнорируя знаки, благо, движения в третьем часу ночи не наблюдалось вообще никакого. Город точно вымер, только светофоры мигали оранжевыми глазами, падал снег, снова мокрый и внутри что-то тревожно сжималось. Даже самим себе я бы не призналась, что мне страшно. Странно, к бандюгану в дом среди ночи - ничего. А тут вдруг...

Не доезжая до места, ведущий джип мигнул поворотником, и ловко воткнулся на свободное место у какого-то небольшого магазинчика. Мы пристроились рядом.

- Значит так, - Олег открыл неизменный Алкин ноутбук и вызвал на экран карту города. Несколько раз щелкнул, укрупняя изображение до тех пор, пока не обозначились все, вплоть до кошачьих лазов.

- Смотрите: вот логово Звероящера. Небольшое кафе. Два входа: с проспекта и со двора.

- Придется идти внутрь? - уточнил Храш без всякого энтузиазма.

- Думаю, да. Плана помещений у нас нет. Так что действовать будем как в DOOM: сначала пристрели все, что шевелиться, потом собери все, что валяется, и только после этого открывай следующую дверь. Делаем все очень быстро. Саша - ОЧЕНЬ. Еще быстрее, чем ты умеешь.

- Понял, - кивнул он, - идем двумя группами...

- Одной. Одной, Саша, - с нажимом повторил Олег, - Идем все вместе.

- А смысл? Чтобы он нас всех скопом грохнул и смылся через другой вход?

- Смысл в том, что князь у нас только один. Его и пускаем вперед, как таран. Любая другая диспозиция - просто самоубийство для второй группы. А что касается черного хода, они Саша, так и так смоются. При любом раскладе. Всех троих мы накрыть не можем ни поодиночке, ни толпой, ни вместе с князем, ни без него. Человек, владеющий раковиной и шатора - это сила, которая нам не по зубам.

- Тогда зачем мы вообще туда лезем? Просто размяться?

- Задача - насколько возможно ослабить группу Бакшарова. А возможно только одно - грохнуть самого слабого. То есть Чернова. Это - программа максимум.

- То есть остальных?..

- Только пугать для отвлечения внимания. Но пугать всерьез. Саша - это приказ.

- Да понял, дурных нема, - Храш спрятал шею в воротник, отвернул лицо в сторону и с чувством сплюнул. Олег плевок проигнорировал. Алла была внимательна, хотя выглядела несколько устало. Влад кивал, он был согласен с каждым словом, а Эля, прелестная и безмятежная, как кукла Барби, слегка улыбалась... и это здорово разряжало обстановку и помогало жить.

- Они, скорее всего, будут прорываться вот сюда, - Олег обозначил стрелочкой путь сквозь проходные дворы, - мы им не мешаем. Просто не сможем. Логово у Звероящера с тактической точки зрения просто шедевр.

- Завидуешь, - бросил Алик.

- Анализирую. Без шума мы вряд ли обойдемся, но я надеюсь, что после драки и до приезда милиции у нас будет пара минут.

- Обнюхать все углы, - кивнул Алик.

- Вопросы есть?

- А если они пугнут нас, - не выдержала я, - мы как убегаем?

Ударная группа, почти в полном составе, изволила невежливо заржать. Вся, кроме Олега. Он отнесся к вопросу серьезно:

- Если так случится, мы уходим только кучей. Ни в коем случае не поодиночке. И не дворами.

- Почему? - удивилась я.

- Шатора, - коротко ответил Олег.

На этом оперативное завещание закончилось. Мы прыгнули по машинам и опять помчались в мокрую ночь, которая уже подходила к концу. Как ни странно, спать совсем не хотелось.

К берлоге Звероящера мы подлетели без пяти три. Машины нагло поставили чуть не у дверей. Спешились. Вражеские укрепления встретили нас темнотой и тишиной. А чего мы ждали глубокой ночью?

- Вы уверены, что там кто-то есть? - тихонько спросила я.

- Нет, - ответила Эля. И на этом дискуссия закончилась.

Атаковать кафе решили "свиньей"... Или "черепахой", не слишком я сильна в военной зоологии. Про себя я обозвала построение "балалайкой". Впереди шел Влад. За ним Алла с Олегом. Следом Храш, два его орла и Алик. Тылы прикрывали мы с Элей.

Когда за спиной что-то грохнуло, я инстинктивно присела и зажмурилась. А когда осторожно открыла глаза, то увидела, как Алла, вытянув вперед руки с длинными пальцами, будто пытается что-то нащупать в полутьме. Олег повторял ее движения, словно был зеркалом. Эля и "Клен" озирались, со стволами наизготовку.

- Железная штора упала, - определил Алик, - похоже, сама.

- То есть? - удивился Олег.

- Да на одном болте висела. Мы дверь пошевелили, она и грохнулась, - прояснил ситуацию один из шоферов, самый, видно, остроглазый.

- Не нравится мне это, - Храш поморщился, - слишком похоже на ловушку.

- Алла, ты что-нибудь чувствуешь? - спросил Олег.

- Ни-че-го, - отчеканила подруга, - вообще.

- Если это и была ловушка, она сработала вхолостую, - сделал вывод Храш, и мы углубились в лабиринт, где обитал загадочный Звероящер.

Двери в зал были приоткрыты. За порогом нас ждала темнота. Плотные шторы - задернуты. Храш включил фонарик.

- Опаньки! - вырвалось у Алика.

Зал был буквально забит под завязку старой ломаной мебелью и заставлен пластиковыми мешками с мусором.

Саша щелкнул выключателем.

Все дальнейшее произошло в доли секунды и - одновременно. Когда ко мне вернулась способность соображать, я так и не смогла восстановить последовательность событий. Скорее всего, ее просто не было.

Огромные люстры по всему залу вдруг принялись даже не лопаться - взрываться, рассыпая брызги тонких стекол. Я инстинктивно закрыла лицо руками, и не видела, как в центре зала затеплилось голубоватое сияние, и возникла скульптура "трое непьющих"... Знаете ведь этот шедевр? Кто не видел - поясняю: трое существ неопределенного пола на вытянутых руках держат огромную чашу. Аллегорическое значение скульптуры никто не помнил, белоозерцы рассудили просто: решили ребятки расслабиться, и все уже достали, и разлили... а рук-то не опустить. Эти испытывали аналогичные трудности. Двое молодых ребят и знакомая до дрожи в коленях девица не держали большую, витую раковину над головами, а, скорее, держались за нее, а она, медленно поворачиваясь, изливала голубой свет. Он, хоть и казался неярким, а проникал во все уголки захламленного зала, не оставляя темноте ни единого шанса.

Олег первым что-то сообразил.

- В каре! - крикнул он.

Группа распределилась на свободной площадке правильным прямоугольником. По углам встали Влад, Алла, Олег... Четвертый угол хотел, было, занять Саша, но Олег крикнул:

- Храш, не геройствуй!

И угол занял Алик Маргелов.

"Клен", Эля, ну и я, до кучи, нырнули в центр.

Атака началась как мельтешение в глазах. Словно навстречу полетели маленькие серебряные мухи. Уши заложило.

- Открой рот, - посоветовала Эля.

Влад стоял справа от меня. Лица его я не видела, но плавные, невыносимо красивые движения рук - да! Что делала князь, я так и не поняла. Наверное, пытался нас всех спасти. Только дальше началось что-то вообще невообразимое: вокруг троицы возник вихрь. Сначала он просто обвивал им ноги, потом поднялся выше и чуть-чуть потолстел. В его орбиту попал ближайший мешок с мусором. Он взлетел, перевернулся, рассыпая свое малоаппетитное содержимое... Часть его немедленно взлетела в воздух. Вихрь снова подрос, и, кажется, увеличил скорость. В движение вовлекались стулья, ломаные табуретки, какие-то полки для обуви. Я чуть не рассмеялась, настолько невозможно, по-мультяшному это выглядело. "Я за свечкой - свечка в печку, я за книжкой - та бежать. Коноплю теперь такую я не буду покупать!" То, что это опасно, до меня дошло, когда из воронки выскочил какой-то предмет и на приличной скорости врезался в стену. Вихрь рос. Теперь уже шевелились огромные стеллажи, упала, резво поползла по полу и вдруг взлетела стремянка. Скульптурная группа в голубом свете как-то незаметно исчезла, а раковина продолжала вертеться, напоминая вконец ошалевший волчок.

- В дверной проем, - сжав зубы, скомандовал Олег. В правильном порядке мы отступили к дверям.

- Нет! - крикнула Алла, стараясь переорать стоявший грохот, - это ловушка. Вихрь будет расти! Стена не выдержит, нас размажет по решетке. Нужно прорываться!

- Каким образом? - огрызнулся Храш.

Единственный выход преграждал пляшущий смерч...

- Делай как я! - звонко крикнула Эля. Она упала на одно колено и хладнокровно всадила всю обойму в коричневую штору. Я последовала примеру инструктора раньше, чем сообразила, что она задумала. Мои выстрелы разнесли в брызги другую витрину. Саша с ребятами справились с третьей. Воронка втянула в себя и стекла, и, на какое-то мгновение положение стало не просто опасным, а почти безвыходным. Мы метнулись в вестибюль, под ненадежную защиту уже вовсю трещавшей стены... И вдруг все стихло. Перестало завывать и звенеть, перестала падать мебель.

- Все, - сказал Влад. Голос его казался безжизненным. Князь выложился полностью. Алка выглядела не лучше. Олег был даже не бледен, бел. Алик Маргелов сел на пол, ноги его не держали.

- Ты, это, - пробормотал он, - пошарь что ли. Вдруг что интересное найдешь. Сможешь?

- Я-то что? - отозвался Храш, - мы же отдыхали. Ну, постреляли чуть-чуть.

Последние слова он договорил уже на пороге зала, где минуту назад мы все чуть не расстались с жизнью.

- Молодец, Элька, - Влад геройски попытался улыбнуться, - от лица службы выношу благодарность. Как ты сообразила?

- Физику вспомнила. Смерч возникает от чего?

- Вообще-то, природа смерча до сих пор неразгаданна, - Алка потянулась за сигаретой, - Перепады атмосферного давления, конечно, имеют место. Но есть еще что-то, - она помахала в воздухе пальцами, - загадочное.

- Может и есть. Но стабилизация давления сработала...

Где-то справа, пока еще далеко, послышалось завывание милицейской сирены.

- Пора, - решил Влад.

- Саша, ты говорил, что просьбу мою не забыл? - сказал он полчаса спустя, когда, отмахав от приснопамятной берлоги на приличное расстояние, мы притормозили на окраине Верска - городка с двухсоттысячным населением, последнего, на сегодняшний день, убежища Бакшарова. По его просьбе, больше похожей на приказ, мы все, кроме двоих ребят Саши, их имен я так и не узнала, забились в один джип. На втором парни укатили по направлению к дому.

Вместо ответа Саша покопался под сиденьем и вытащил темную бутылку, по форме напоминавшую флягу. Все оживились. Полезли в багажник, вытащили коробку. Извлекли из нее целую кучу беспородной посуды: пластиковые кружки, фарфоровая чашка, пара бокалов для шампанского, коньячные емкости, даже крышка от старого термоса. Все это великолепие немедленно пошло по рукам, а президент, на правах самого большого начальника, свернул голову бутылке. Внутри оказался коньяк.

- За что пьем? - спросил неугомонный Храш.

- Я - за ручку, - буркнула Алла, поднимая чашку.

- А я - за ножку, - Алик продемонстрировал бокал.

- Цыц, - Влад хлопнул рукой по спинке сидения, требуя тишины. И немедленно ее получил.

- Пьем мы сегодня за Танюшку, - веско сказал он, - за ее удачное боевое крещение.

- Ни фига себе, удачное, - возмутился, было, Храш.

- Молчать и слушать старших по званию. Каждая посадка, с места которой можно уйти собственными ногами, считается удачной.

Спорить с Владом никто не стал. Мы выпили. Закуски, разумеется, не нашлось.

- Было бы, что здесь закусывать, - проворчал Саша.

- Поддерживаю, - немедленно вклинился Алик.

Влад посмотрел на остальных, встретил полное понимание и скомандовал:

- Тогда - вперед, водку пьянствовать и безобразия хулиганить. Куда, Олежка?

- В "Метро", - решил Ковалев, и джип сорвался с места на скорости, превышающей крейсерскую по меньшей мере вдвое. Мы здорово торопились, гулять нам оставалось, самое большее, часа три.

Остаток этой сумасшедшей ночи я помню до мельчайших деталей.

Мы припарковались у известного ресторана "Аве Диггер". На языке аборигенов - "Метро". Ресторан располагался под землей. В самом прямом смысле. Под одним из огромных магазинов, тех, где продают все на свете, от совковых лопат до бриллиантовых колье. Бог знает, кто был автором проекта, но здание получило совершенно невменяемых размеров подвал, там можно было танки гонять, честное слово. Сначала он традиционно использовался под склад. А потом новый хозяин решил, что кладовка - это банально. Товары переехали этажом выше, а горожане получили еще одно злачное место.

Наша компания заняла самый большой столик. Такой нашелся только один, в полуметре от эстрады, но это никого не смутило, музыканты, наверное, давно пошли баиньки. Центр играл негромко, в одну седьмую реальной мощности. Зал был наполовину пуст, а вторую половину больше интересовали напитки, чем музыка. Потолок, и вправду напоминающий своды московского метро, ложные арки, круглые светильники в стенах и отсутствие окон должны были, по идее, напрягать... но не напрягали. Возможно потому, что было здесь тепло, сухо и отчего-то уютно. Огромный, по меркам этого городка, зал, без ковров и штор, был оформлен в кофейно-молочной гамме. А может, цвет здесь не при чем, просто под землей всегда хорошо. Возникает блаженное, ни с чем не сравнимое чувство защищенности. Для начала мы заказали литр водки, и немедленно его освоили. И никого даже не повело, хотя привычки к высокому градусу у коллег не было. Мы сидели в удобных креслах и бездумно пялились на пустую сцену. Поговорить хотелось всем, но никто, по-ходу, не знал, с чего начать. Пломбу сорвал Храш. Он, единственный, выглядел слегка набравшимся.

- Влад, если ты что-нибудь понимаешь, может, поделишься со своим многострадальным, но преданным народом?

- Тебе джинсы или запаску? - хмуро пошутил президент.

- Мне толику высшей мудрости с княжеского плеча.

- На ломтики порезать?

- Влад, это не шутки, - Алла откинулась на спинку и вытянула ноги, - мы шли мощной группой, и шли побеждать. Как получилось, что трое сопляков, один из которых вообще ничто, нас, практически, сделали?

- Трое сопляков оказались сильнее.

- Ты видел, что творилось в зале?

- Ничего особенного, - Влад пожал плечами - волчок обыкновенный. Элька такой запускает, когда ей стол протирать лень.

- В полтора сантиметра высотой, - уточнила Эля.

- Штука, в принципе, не сложная, - согласился Алик Маргелов и потер переносицу, - Но силы в нем было немеряно! Я теряюсь в догадках, откуда она взялась.

- Тебе хорошо, - завистливо сказал Олег. Он уже давно кривился, как великосветская барышня, узревшая в пироге таракана, - я вот теряюсь в отгадках. Сначала они пропадают так, что приходится работать по следу, оставленному уголовником! Потом шатора уходит из-под носа лучших оперативников, а напоследок трое, прости меня, котят слепых, запускают смерч мощностью превосходящий все, что мы рисковали делать на полигоне! И - исчезают. Ты заметил, как они ушли? Они силы вообще не экономили, словно мы все на акуммуляторах работаем, а они, блин, в розетку воткнулись.

- Прекрати истерику, - попросил Влад. Именно попросил, не приказал.

- Охотно! Если ты вынешь голову из песка и признаешь, что такую мощь можно получить лишь из одного источника. Нас кинули, господин президент. Одиннадцать лет - псу под хвост. Эта тварь как-то договорилась с Островом. Высшие нас сдали.

- Поаккуратнее, Олег, - Влад еще не злился, но как-то напрягся, - все-таки за этим столом двое Высших.

- А я думаю - трое.

- Олег, - Алла попыталась положить ему руку на плечо, - сейчас, в твоем состоянии ты вообще не можешь думать...

Руку он стряхнул, довольно грубо.

- Не могу я, пусть подумает кто-нибудь другой, кто может. А я выпью, - У Олега слова с делом не расходились, он наполнил свою стопку и опрокинул, никого не дожидаясь.

- Влад, где-то он прав, - тихо, очень тихо сказала Алла, - все эти чудеса начались, когда ты пошел против воли Острова, и приблизил к себе... - подруга замолчала, но я успела перехватить ее взгляд. Она имела в виду меня.

Я почувствовала, что начинаю дрожать. Страх это был, злость, или просто адреналин схлынул?

- Давайте начистоту, - попросила я, - а то, как в сказке про Ивана-Царевича, ты в сад иди, жар-птицу бери, только клетку золоченую не трогай, она на сигнализации... Если мы будем об одном говорить, а о другом молчать, в жизни ни в чем не разберемся. И, для начала, причем тут вообще я? Я - никто, и звать меня никак. Я узнала о вашем существовании год назад. Каким образом я могу поссорить вас с вашими... Высшими?!

Шесть пар глаз смотрели на меня внимательно... и с опаской. И - с жалостью. В этом я ошибиться не могла. Навидалась таких взглядов, когда мама...

- Поссорить НАС. С НАШИМИ Высшими, - со значением сказал Влад.

- То есть?

- Ты - одна из нас. Точно такой же осколок древней Ясы.

Я даже не удивилась. Давно подозревала в себе инопланетянку...

- Что такое - Яса? - резко спросила я, - Страна? Государство? У нее есть определенное место на глобусе? Какое-нибудь пространство...

- У нее есть время, - ответила Алла предельно серьезно, даже торжественно, - тринадцатый месяц.

- Ага, - кивнула я, - пятая неделя. В аккурат тридцать первого июня.

Влад развел руками. А я схватилась за голову. Получил фашист гранату от советского солдата! Воистину, избыток информации иногда хуже недостатка.

- Это все понятно, а делать-то теперь что будем? - встрял порядком набравшийся Храш, - если остров встал на сторону Звероящера... нам не выстоять.

- И что ты предлагаешь? - жестко спросил Влад.

- Так, мириться надо. Налаживать дипломатические контакты.

- Страшно?

- Да, - откровенно ответил Храш.

- Это хорошо, - кивнул президент, - хорошо, что не врешь, - пояснил он, - значит, еще веришь. А дальше, Саша, все у нас будет по старому. Будем давить Звероящера и добывать раковину.

- А... - он повел глазами в мою сторону.

- Она плохо держалась?

- Отлично держалась, - признал Храш.

- Я, Саша, своих не сдаю. Если для тебя это - новость, то я удивлен. Я думал, ты это еще четыре года назад усвоил. Дочь Лейлы останется здесь. Острову придется это проглотить. Если это, конечно, и впрямь Эдгар.

- Князь прав, - вставил Маргелов, - если мы сейчас ее сдадим, то проявим слабость. А со слабыми военных союзов не заключают, их просто скидывают, как отыгранную карту.

- А если упремся, нас сольют в унитаз, - ни к кому не обращаясь, проговорил Храш.

- Пусть попытаются, - Влад сощурился. Он ощутимо повеселел, - Вы же сами подсчитали, что здесь ТРОЕ Высших.

- Всего на одного меньше, чем на острове, - бросил Алик, тоже в сторону.

Олег за последние полчаса не проронил ни слова. Он молча пил, почти не закусывал, темнел лицом, и прямо на глазах проваливался в какую-то глухую депрессию. Он смотрел в одну точку. Я проследила за его взглядом: у клавиш приткнулся желтый саксофон. Похоже, здесь играли джаз. Ковалев встал, покачнулся, но с курса не сбился. На сцену он забираться не стал, просто протянул руку и зацепил инструмент. За нашим столиком все невольно притихли. Олег пару раз дунул, поработал кулаком, разогревая пальцы. Взгляд его, от выпитого, приобрел некоторую остекленелость...

- Песня про зайцев, - буркнул Алик.

- Лучше уж остров невезения, - хихикнула Эля, - как-то больше в тему.

- Твое полное имя ведь не Эльвира? - шепотом спросила я.

Она качнула светловолосой головой:

- Элена.

- "Эля" тебе совершенно не идет. "Эля" - это фарфоровая кукла с кудряшками.

Она рассмеялась.

- Если хочешь, зови меня Лена. Я на обе версии отзываюсь.

- И ты - первая леди "Алексы".

- Ну да. Добро пожаловать в семью, сестра.

Мелодии я сначала не признала. Тема из "Призрака" с Патриком Свейзи это ведь довольно оптимистичная штука? Или нет? Мой шеф обнимал чужой инструмент как чужую жену, с которой встретился себе на беду, почти целовал, почти плакал... Довольно затасканная вещь вдруг развернулась в такую пронзительную тоску и отчаяние, что пробрало до костей не только меня. К сцене начали подтягиваться люди. Они ничего не говорили, они просто стояли полукругом и, ей богу, не вру - трезвели на глазах! Олегу можно было бросать работу запросто. И без серенад под моим окном не пропал бы. Открыл частную фирму - выведение из запоя немедикаментозным путем, без вреда для организма, через пару лет смог бы купить всю "Алексу"...

- Слушай, а с ним, вообще, все в порядке? - спросила я Аллу, - не нравится мне это его настроение. С таким иногда в петлю лезут.

- Не тот случай, - отмахнулась она - Олег как Масяня, сейчас споет и развеселится.

А толпа-то меж тем росла. Подтягивались из кухни, из вестибюля, из административного коридора.

Молодой длинноволосый паренек в джинсах и байкерской жилетке легко вспрыгнул на сцену, воткнул электрогитару и, подхватив мелодию, повел вокруг нее минорные узоры, добавляя бархатной темноты и тепла. Включился ударник, на таком фоне - почти незаметно. А потом вступили клавиши, и я почувствовала, что все-таки разревусь. Не выдержу, блин! "Как он поет! Он душу из меня вынимает! Еще минута и я не смогу его убить!"

Клавишник тоже, по-ходу, не выдержал. Он ухмыльнулся и подбросил пару жизнеутверждающих синкопов. Олег сощурился, глянул на него, поднял вверх большой палец и, поставив ногу на ступени деревянной лесенки, выдал такую импровизацию, что публика, не выдержав, заколотила ладонями... Олег оглянулся, бросил парням несколько слов, получил кивок и от всей своей большой души врезал "Хэллоу, Долли"!

Я больше не могла терпеть, меня несло "на темно-серых крыльях урагана", и вынесло на сцену, и гитарист, прервавшись ровно на одну секунду, воткнул микрофон.

С этой секунды, и до самого конца нам хлопали, топали, и закусывали губы, а меня трясло от ощущения полета на собственной, сорванной, к баобабам, крыше! Ничем иным мне не объяснить то, что, когда, отложив саксофон, Олег сгреб меня и поцеловал, я не отстранилась. Я была не в себе.

Кругом о чем-то громко говорили, спрашивали, делились впечатлениями. Какая-то компания, вроде три мужика и женщина, или две пары, сунули мне бокал с вином, чтобы я с ними выпила непременно за "российский джаз"! За такое было просто грех не выпить.

А потом загремели перевернутые стулья: между столиков катались два моих шефа, настоящий и бывший, пытаясь вколотить друг в друга свое понимание жизни.

- Штука на Магрелова, - крикнул Храш.

- Поддерживаю, - бросил президент.

- Две на Олега, - включилась Алка.

Лена схватила салфетку и принялась регистрировать ставки.

А пока мы вот так невинно расслаблялись, какая-то сволочь вызвала милицию.

И утро мы встретили... нет, не в участке. Протокол составили тут же, в вестибюле ресторана, и усталые насмерть ребята в погонах никак не могли поверить показаниям десятка свидетелей: холодно-отстраненный и совершенно трезвый Олег никак не тянул на зачинщика драки.

Кстати, Алик его сделал!

- Вы не ошиблись? - Мара не просто удивилась. Она была в шоке. Такого результата от похода в ювелирную мастерскую она не ожидала.

- Девушка, я работаю тридцать лет. Если вы думаете, что я могу перепутать золото с латунью... - мужчина в светлом пиджаке развел руками. Вокруг глаз у него была густая сеть морщинок, - это золото. Вне всяких сомнений.

- Но... там же нет пробы, - растерялась Мара, - я очень внимательно смотрела. Я думала - так не бывает.

- Как видите - бывает.

- И что это может означать? Она старинная?

- Вряд ли, - мужчина улыбнулся, - традиция метить ювелирные изделия очень давняя, древнее пирамид. Но ваша цепочка - намного моложе. Очень тонкая работа. Требует современных инструментов. Это новодел, совершенно определенно. Сожалею, если огорчил.

- Вы меня удивили, - призналась Мара.

- Это было взаимно. Признаюсь, не видел ничего подобного. Это подарок?

- Да... а почему вы спросили?

- Чтобы не смущать вас нескромным предложением. Если бы кулон не был подарком, я предложил бы его купить...

- Нет-нет, - Мара торопливо замотала головой, - я не собиралась его продавать. Я только хотела узнать...

- Если все же надумаете, я дам вам самую справедливую цену.

- Да, хорошо, - кивнула девушка и поспешила покинуть мастерскую.

Она опаздывала в институт, не смотря на то, что вышла с запасом. Разговор с мастером занял больше времени, чем она планировала. Ну и, разумеется, маршрутка ушла из под носа. На остановке Мара оказалась одна, остальные, кто поумнее, или пособраннее, давно уехали. Ветер здесь был неприятный. Не холодный. Но, какой-то промозглый. Мара сунула руку за воротник, и вытянула толстенькую, симпатичную цепочку с "куриным богом". Ни о чем не думая, чтобы не тормозить, она с силой сжала камень в кулаке, так, что пальцам стало больно. Лицо ее странного знакомого вспомнилось легко: светлые серо-стальные глаза, довольно крупный нос, темная кожа... на этом фоне светлый ежик волос и светлые брови выглядели как-то... но эффектно. Сама себе Мара могла признаться, красивый мужчина. Очень.

В этот момент, по закону подлости, зазвонил мобильный.

Мара, злясь, схватила трубку, взглянула на экран. Номер не определился.

- Да!

- Здравствуй.

Как оказалось, голос его тоже не забылся. Мара стояла, ошеломленная, на холодном ветру, не замечая, что капюшон курточки сбился и прическа безнадежно испорчена. Совпадение? Чушь. Таких совпадений не бывает.

- У тебя что-то случилось? Или просто проверка связи?

- Я была у ювелира, - пробормотала девушка.

- И?

- Если бы я знала, что цепочка золотая, я бы ни за что ее не взяла!

- Глупости. Ты же принимаешь золото как технический элемент в электронике? Это самый надежный проводник для энергии... определенного рода. Большинство культовых символов во всех религиях мира делается из золота. Или серебра. Это не случайность и не прихоть, Мара, это техническая необходимость. Чтобы обеспечить устойчивость сигнала.

- Откуда ты узнал номер моего мобильного, - потребовала она, - я точно помню, что не давала его тебе. А если бы и давала... Я недавно на новый тариф перешла, у меня симка другая.

- Я и сейчас его не знаю, - по голосу было слышно, что Рустам улыбается, - я не по номеру звоню, а по пеленгу.

Мара растерялась, не зная, что говорить дальше.

- Институт больше не прогуливала?

- Нет.

- Между прочим, ученье - свет. Так что шаг в эту сторону - это тоже шаг с терминала, - он тихо рассмеялся, похоже, ее растерянность забавляла Рустама, - Звони.

И телефон замолчал.

Подошла маршрутка. Девушка забралась в салон, на ходу заправляя цепочку за воротник. Захлопнула дверцу. И немедленно наткнулась глазами на рекламу общества Пути Самопознания учителя Мукту. В последнее время глаза цеплялись за нее буквально везде: в магазинах, на остановках, в газетах, даже в женском туалете родного института. Оно бы, наверное, не так сильно раздражало, если бы не постоянный визг вокруг этой "Муфты самопознания"... и название такое, двусмысленное. Недавно Лариска с помощью учителя избавилась от прыщей и трещала об этом неделю. Марина Викторовна, вроде, серьезная женщина, пожилая уже, сорок шесть лет, а туда же! Муфта ее зятя отучил на сторону смотреть! Это как? Кастрировал что ли? Повальное сумасшествие!

Люди идиоты. Компьютерный век, а у них... чудеса в муфте!

Если бы не недавний телефонный разговор, тоже какой-то... двусмысленный, она бы, может быть, и не завелась. Но разговор был, и все остальное тоже было.

Мара вытащила блокнот и переписала с рекламы телефоны и адреса последователей учителя. Во всем этом следовало разобраться.

8.

Женщина катастрофически опаздывала на утреннюю "летучку". Невезение началось с утра, когда вдруг заклинило дверной замок. Она провозилась с ним больше получаса, потеряла кучу времени, ничего не сделала и, наконец, придя в отчаяние, оставила дома младшего сына, пообещав записку в школу. Потом - пробка на выезде из города! В Белоозерске пробки случались раз в год по обещанию, не так уж много было у здешних жителей транспорта. Промышленный город, отстроенный еще во времена покорения космоса, с широкими проспектами и объездной дорогой с очень приличным асфальтом, в общем, справлялся с потоком. Но женщина нарвалась на редкий случай. Вырвавшись на оперативный простор, она до самого пола придавила педаль газа, удовлетворенно взглянула на спидометр, стрелка улетела за сто, и расслабилась. Хотя на такой скорости расслабляться вообще не рекомендуется. Тем более, когда всю ночь шел мокрый снег и дороги были покрыты ровным слоем скользкой манной каши. Такое легкомыслие вполне могло кончиться ДТП.

То, что произошло мгновение спустя, наверное, можно назвать и так: дорожно-транспортное происшествие.

Красивый, новый белый "Форд", который несся по объездной дороге с явным превышением скорости, вдруг исчез. Не было взрыва, вспышки света, не была внезапно расступившейся под колесами дороги, или спустившихся с неба ангелов. Никаких спецэффектов. Был "Форд", и нет...

- Надеюсь, ты на меня не в обиде? За вчерашнее? - Саша Храш встретил меня на стоянке и правильно сделал. Без него я бы долго блуждала в лабиринтах подвальных помещений "Алексы", прежде чем найти коридор, ведущий в соседний корпус. Я шла за ним, стараясь приспособиться к быстрому, широкому шагу, видела лишь его спину, к откровенным разговорам обстановка не располагала. Да и вопрос он задал, конечно, интересный. Как я должна была ответить?

Наконец мы, видимо, пришли. Перед нами выросла массивная железная дверь. Паза для электронной карточки я не обнаружила. Отверстия для ключа - тоже. Глазок? Саша обернулся:

- Догадаешься, как открывается дверь?

- Заклинанием, - предположила я.

Саша с готовностью посмеялся.

- А если серьезно?

- Я не вижу здесь никаких знакомых приспособлений. Это не электронный ключ, не сканирование по отпечатку ладони или сетчатке глаза, не распознаватель голоса... Можно предположить какой-нибудь нестандартный способ. Но я ничего о них не знаю, так что ты вряд ли предложил бы мне угадывать. Значит, это все-таки что-то тривиальное, - я подняла голову, внимательно оглядела дверной проем, стены.

- Лена говорила, что у вас постоянно кто-то дежурит. Думаю, где-то в стене скрытая камера. Дежурный видит, кто подходит к дверям. Ты должен подать знак, чтобы он нас впустил.

Храш одобрительно хрюкнул, сложил два пальца, большой и указательный, вскинул ладонь. Дверь совершенно бесшумно убралась в стену, толстенную, как я заметила. Коридор был хорошо освещен, а откуда-то, похоже, из следующего помещения доносились характерные звуки... Похоже, там очень бурно проходил футбольный матч.

- Встреча с "синими щитами", - пояснил Храш, - мы им в прошлый понедельник навешали, три-ноль, так что сейчас матч-реванш.

Еще на один этаж вниз мы спустились в лифте. Двери открылись прямо в большой, но неожиданно уютный зал. Единственной мебелью, если это можно так назвать, были плетеные циновки. Они лежали на полу, висели на стенах и окнах, были стопкой сложены в углу. Очень разные, со сложным рисунком и совершенно пустые, потрепанные и старательно зачиненные, потрепанные, но не зачиненные, абсолютно новые. Разложенные и развешанные без всякой логики, исключительно для удобства. Под потолком горели большие круглые лампы. Они зажглись, как только мы переступили порог.

Мне тут понравилось.

Саша взял пару циновок из стопки, ритуально тряхнул их, пыли, здесь, похоже, вообще не водилось. Видимо, она в этом зале не приживалась. Мы устроились у ближайшей стены, он по-японски, а я "на пятой точке", крайне неудобно.

- Ты так и не ответила, - напомнил Храш.

- В смысле? А, про обиду? Видишь ли, у меня слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы. И ты - не тот человек, который будет мне ее давать, верно?

- Верно, - кивнул Храш, - я тот, кто может дать тебе только необходимые боевые навыки. Без них, ты сама поняла, в нашем деле никак.

- Это точно. Куда банкирам без боевых навыков, - плоско сострила я. Саша дежурно улыбнулся. Он был настроен не ссориться.

- Вопрос первый и ключевой. Что такое - сила?

Я пожала плечами:

- Видимо, энергия?

- Хороший ответ. Теперь, может быть, хороший вопрос?

- Откуда она берется?

- Хороший вопрос, - согласился Храш, - версии есть?

- Только предположения. Судя по моим собственным ощущениям, источник внутри нас.

Храш кивнул. На его лицо словно набежала тень.

- Это правда, - кивнул он, - но не вся правда. Ты знаешь, что ресурсы делятся на ограниченные и неограниченные?

- Начальная школа, - я тоже решила не обижаться.

- Очень хорошо. Значит, ты поймешь. Сила - это ограниченный ресурс. Как и наше время в этом мире. Мы пользуемся тем, что принесли с собой. Есть хорошая новость - силы много. Есть плохая - расходуется она быстро. Есть очень плохая - восполнить запас нельзя. А есть сверх-супер-хреновая. Счетчиков на нас не поставлено.

- То есть...

- Правильно, - Саша криво улыбнулся, - в любой момент можно оказаться голым и беззащитным.

- Это все равно, что идти в бой, не зная, заряжено оружие, или нет.

- Примерно так. Но есть одна фишка. Твой противник в тех же условиях. Он тоже не знает, заряжено его оружие, или нет. Это нас несколько уравнивает.

- Но, Саша, неужели нет никакой возможности хотя бы примерно установить... емкость топливного бака?

- Есть, - невесело пошутил Храш, - помер ясак, значит, кончился бензинчик.

- Невесело, - я была ошеломлена, - как же вы с этим живете?

- Живем, как видишь. Драться ходим только кучей. Но тебе об этом переживать... ни к чему.

- Почему? - быстро спросила я. В ровном голосе Храша я почуяла тонкий, едва уловимый привкус ядовитой зависти.

- По двум причинам. По кочану и по кочерыжке. Не обижайся, Таня. Просто президент распорядился пока не тревожить твой пытливый ум этой информацией. - И сразу, без перерыва, - Ну что, начнем?

...Я как-то сразу поняла - случилась беда. Нет, не шестое чувство, и не седьмая чакра. Охрана выглядела как-то вздрючено. Не заходя к себе, я кинулась к Алке за объяснениями.

Подруги на месте не было. Странно, она никогда не опаздывала.

Пробежаться до Лены? Или позвонить? Вдруг в приемной кто-нибудь сидит?

Сестрица разрешила мои сомнения сама. Зазвонил мобильник.

- Ты еще у Храша?

- Уже здесь.

- Зайди. Срочно.

Я бросилась по коридору едва не бегом.

В приемной никого не было. Даже секретаря. Я толкнула дверь президентского кабинета и прямо с порога уперлась в чью-то спину, обтянутую очень дорогим пиджаком. В кабинет Влада забился, по-ходу, весь третий этаж и часть второго. Люди сидели и стояли вокруг стола, тихонько делились впечатлениями, но, в основном, тревожно переглядывались.

Алика я углядела, кивнула, но он не заметил. Маргелов пребывал в шоке.

Я решительно протолкалась к нему, используя, как мантру: простите, извините, срочно... и потянула его за рукав.

- Алла пропала, - сказал он вместо "здравствуй".

- Как "пропала"? - опешила я.

- Пытаемся выяснить. Из дома она вышла, а сюда не приезжала. Машины нигде нет.

- А дорогу проверяли? Вдруг авария?

- Первым делом.

- Мобильник?

- Не отвечает.

- Блин, понятно, что не отвечает. А где он сам, мобильник? Только не делай удивленное лицо, я давно знаю, что они все "заряжены"...

- Сигнала нет. Вообще нигде.

- И... что это значит?

Ответить Алик не успел. Возникло какое-то шевеление, люди подались в разные стороны, освобождая дорогу президенту.

У Влада было замкнутое лицо человека, который принес очень плохие новости.

- Здравствуйте, господа, - сказал он. Все немедленно притихли. Голос президента звучал очень ровно и очень уверенно, - благодарю, что собрались так оперативно. Для тех, кто еще не знает последние новости, сообщаю: пропала наша сотрудница, Алла Лесницкая. Оперативные мероприятия оказались бесполезны. Думаю, никому не надо объяснять, что это означает.

- Мы ослепли, - произнес Олег Ковалев.

Влад кивнул. Олег описал ситуацию с беспощадной точностью.

- Сейчас, господа, мы попробуем выяснить, что все-таки случилось с Аллой, и можно ли ей помочь. Я пригласил всех, кто может оказаться полезен. Но, разумеется, приказывать никому не буду. Даже не войне случаются ситуации, когда вызывают добровольцев. Я дам вам на размышление ровно одну минуту, время, к сожалению, дорого. Вы должны решить, как вам следует поступить, что будет лучше не только для вас, но и для ваших детей. Потом те, кто решил уйти - выйдет. Решение принимайте быстро, но взвешенно,- князь взглянул на табло электронных часов на столе, - время пошло, господа.

Алик повернулся ко мне:

- Ты уходишь, - приказал он тоном, не терпящим не только возражений, а даже сомнений.

Спорить я не стала, просто отошла в другой угол и спряталась за спинами. Происходило нечто опасное, но, похоже, это напрямую касалось запретной темы...

Когда президент поднял глаза от столешницы, народ снова пришел в движение. Массового героизма не получилось: все женщины и четверо мужчин с достоинством, но поспешно покидали кабинет. Олег проводил их долгим, задумчивым взглядом, и, надо полагать, запомнил каждого. Сам он даже не дернулся. Для него вопроса: уходить или оставаться, не существовало, и время на раздумье, щедро предоставленное президентом, он использовал как-то по-другому. Я наблюдала за ним: Олег что-то писал в блокнотике дорогой черной ручкой с золотым пером.

Те, кто остался, молча рассаживались вокруг стола.

- Благодарю вас, господа, - сказал Влад, - моя благодарность не ограничится только словами, но пока примите их. Жаль, что нас осталось так мало, - подытожил он. И перешел к распоряжениям, - Мобильники, электронные носители информации и все символы иной веры, кроме круга матери Крес, сдайте Элене.

Внезапно глаза Маргелова стали огромными и наполнились ужасом. Он увидел меня.

- Влад...- негромко сказал он, - Тане здесь делать нечего. Она должна уйти.

- Понимаю твои чувства. И отчасти разделяю. Она - моя родственница. Но Таня сделала выбор. Как и все мы.

- Она же ничего не понимает!

Алик стал мишенью для недовольных взглядов, пока только взглядов. Видимо, поднимать бузу в такой момент, было не принято. А Маргелов плевал на политкорректность!

- Ты ей объясни. В двух словах, - бросил Олег, - но не думаю, что она изменит решение.

- Мы будем звать Аллу, - Алик в волнении потер переносицу, - возможно, она очень далеко. Потребуется много сил. Мы отдадим все, что сможем. Кому-то это может стоить жизни. Понимаешь? Ты можешь не выйти из этого кабинета.

Алика мне было жалко до слез. И стыдно было даже не до красноты, до бледности. Ничем он такого отношения не заслужил. И чувств таких не заслужил. Но именно сейчас я начала кое-что понимать.

- Думаю, именно мне не стоит бояться, что сил не хватит, - отчеканила я, глядя прямо в глаза Алику. И он опустил голову. А Ковалев, я заметила это боковым зрением, удовлетворенно кивнул.

А потом мы все выложили руки на стол. Я думала, что нужно непременно касаться друг друга. Но мои друзья и родственники, ясаки, видимо считали, что это не обязательно. Им виднее, конечно. Я здорово волновалась. Но не столько из-за того, что могу умереть. Мне впервые предстояло применить на практике то, чему я только что научилась у Саши. Боялась я лишь одного - вдруг не получится, и Алке это будет стоить жизни. Алке, или кому-то другому. В то, что ее уже нет в живых, мне не верилось.

Сашины объяснения были просты до гениальности: "Все, что от тебя потребуется, это твое добровольное согласие. Остальное Влад сделает сам. Но ты должна отдавать себе отчет в том, что соскочить с этого трамвая нельзя. Если происходящее покажется тебе невыносимым, ты просто отключишься. Если оно и в самом деле будет невыносимым - умрешь. Знаешь, между этими понятиями довольно большой люфт, сам не раз убеждался. Но перестать "отдавать кровь" невозможно. Ты станешь сосудом, который поднят высоко вверх и соединен трубкой с другим сосудом, стоящим намного ниже. Выльется столько, сколько надо князю. Так что думай до того, как скажешь "да". А лучше сразу говори "нет".

Я сказала "да". И теперь со страхом ждала момента, когда узнаю, было ли мое согласие таким уж добровольным.

Не знаю, какие ужасы испытывали остальные. Я ощутила лишь легкое покалывание кожи, схожее со слабыми разрядами тока. Ничего себе ощущения, даже приятные где-то. А потом я вдруг поняла, что тоненькие иголки колют меня не снаружи, а изнутри. И не колют, а выстреливают из меня что-то... очень часто выстреливают, помаленьку, но часто! Мне стало страшно. Но Саша был прав, разорвать "шланг", отгородиться от этих иголочек оказалось невозможно. И поэтому я просто расслабилась, позволяя иголочкам делать свое дело. Храш сказал - силы много.

У меня не было возможности оценить, сколько это продолжалось. Мы, сообщающиеся сосуды, как-то не привыкли пользоваться часами... Но через некоторое время у князя, кажется, что-то начало получаться. Перед моими глазами завертелся пестрый калейдоскоп картинок. Понять или хотя бы просто запомнить хоть что-нибудь было нереально. И я просто смотрела, как сменяют друг друга образы, а где-то на заднем плане своей жизнью живут звуки, их я тоже не опознала. Показалось, это обычная человеческая речь, только на очень высокой скорости. Впрочем, с таким же успехом это мог быть щебет тропических птичек, или саунд-трэк новой компьютерной игрушки...

Открыв глаза, я увидела над собой звездное небо. Знакомое звездное небо. И почти сразу его заслонило лицо Лены.

- Все в порядке? Мы даже стали беспокоиться. Такой глубокий обморок.

Я села на кожаном диванчике. Шторы в кабинете были задернуты, но часы показывали пять минут второго. Значит "в отключке" я была довольно долго. Не мудрено, что коллеги перепугались.

- Извини, - сказала я.

Лена тут же сунула мне плитку шоколада и чашку темного, почти черного чая.

- Что-нибудь удалось?

- Пока не знаю. Влад еще приходит в себя. Он ушел очень далеко. Я никогда не думала, что он будет так рисковать из-за Аллы...

- Но с ним все в порядке?

- Да, конечно, - Лену мой вопрос смутил, - он же Высший.

- Ты тоже? - напрямик спросила я.

- Да, - так же прямо ответила сестра.

- Тогда почему?..

- Потому что у меня есть дочь.

- Сила передается только по женской линии, - я не спрашивала, была уверена в ответе.

- И только у Высших. Поэтому они, собственно, и Высшие.

Влад бесшумно появился из ванны. Он был без пиджака, ворот рубашки расстегнут, рукава подвернуты. Волосы - влажные.

- Времени очень мало, - отрывисто сказал он, - она еще в городе, но у Звероящера на Алку планы.

Президент сказал это таким тоном, что я перепугалась.

- Они могут ее убить?

- Вряд ли. Ни ей, ни нам так повезти не может.

Я еще пыталась осмыслить последнее заявление Влада, а он уже отдавал распоряжения:

- Маргелов еще не ушел? Это хорошо. Пусть заходит вместе с Олегом.

- Влад, а мне...

- Ты сиди. Уже впуталась в наши дела дальше некуда. С одной стороны, тебе уже ничем не поможешь, это плохо. А с другой - уже нечего терять.

- Это хорошо, - согласилась я, - стратегически очень выгодная позиция.

Появились аналитики. Алик все еще дулся, взгляд его, подаренный мне мельком, был злым и встревоженным.

- Очень мало, - ответил Влад на незаданный вопрос, - почти ничего. Он очень хорошо закрывался.

- Но ты смог его "пометить"? - уточнил Олег.

- Нет. К сожалению. Думаю, при том уровне силы, которым он завладел благодаря раковине, это вообще невозможно. Даже для Высших.

- Дожили, - буркнул Алик, - Тоха Бакшаров - Князь Тьмы.

- Я дал распоряжение и "Клену" и синим щитам готовиться к операции в условиях города. Через четверть часа Храш доложит о готовности. К тому времени мы должны знать, куда их посылать.

- Очень хорошо, - кивнул Алик, - пальцем ткнем? Или на картах погадаем?

- На кофейной гуще, - с самой серьезной миной ответил Влад. И полез в шкаф за кофеваркой.

Прекрасный напиток не доставил никакого удовольствия. Мы выпили его, обжигаясь, не чувствуя вкуса под торопящим взглядом президента. Он свою чашку осушил в один глоток, и даже не поморщился. В экзекуции не принимал участие только Олег. Он собрал чашки, вынул из ксерокса три чистых листа и, опрокинув на них все, что оставалось на дне чашек, сложил пополам.

Один лист достался мне. Не знаю, моя ли была чашка, по-ходу, это оказалось неважным. Два других забрали Влад и Алик.

- Я, конечно, не Алла, но работать с ней мене приходилось, - Олег оглядел всех нас внимательным взглядом, - ни о чем не думайте, не старайтесь вспомнить то, что видели в трансе. Не пытайтесь ничего понять. Таня, к тебе это относится особо. Ты любишь вычислять. Так вот - этого делать не надо. Просто постарайтесь дополнить вашу кляксу, чтобы получился рисунок. Добавляете все, что сочтете нужным: рога, перья, колеса, - по столу к нам полетели три маркера, - времени вам - минута.

Все это очень напоминало тесты, которыми мы баловались в школе. Но, наверное, Олег знал, что делал? Или, как и все, просто пытался ухватиться за соломинку?

Моя клякса больше всего напоминала горы. Эльбрус. Казбек. Оставалось добавить лишь несколько штрихов, резче обозначить склоны, дорисовать пушистые облака, окутавшие вершину.

Я сдала свой шедевр первая. Вторым справился Влад. Дольше всех пыхтел Алик, только что маркер не облизал. Но и он уложился в срок.

- Так, - Олег потер виски, - это понятно, горы. Здесь... Влад, я тебе персональную выставку организую, честное слово, Малевич отдыхает... Человек на скейте?

- На сноуборде, - поправил Влад так, словно это и впрямь имело значение.

- Хорошо, пусть будет на сноуборде. А это что за фигура? Так...

- Это Чебурашка, - Алик смутился, - мультик есть такой.

- Чебурашка, - задумчиво повторил Олег. Потом взял трубку внутреннего телефона, - Храш, вы готовы? Тогда по коням. Цель - чебуречная Дато на северном спуске. Звероящера там нет, с бандитами вы справитесь. Удачи.

Мара с неудовольствием думала, что опаздывать в последнее время стало ее кармой. Или просто дурной привычкой. Но как-то слишком много дел на нее навалилось. Учеба, дом, водительские курсы... И еще - школа. При мысли об этом Мара заулыбалась так, что шедший ей навстречу немолодой мужчина смутился и отвел глаза.

Мара с удивлением размышляла о том, что, кажется, впервые в жизни живет, не замечая зимы. Холод, злой ветер, постоянная снежная каша под ногами имели место, но почему-то перестали иметь значение. Состояние, которое она испытывала, подходя к маленькой лесенке, ведущей вниз, в небольшой зал кафе "Риф", было здорово схоже с состоянием влюбленности: глаза блестят, настроение все время хорошее. Подруги, прекрасно знавшие Мару, уже неделю внимательно присматривались к ее окружению, пытаясь обнаружить какого-нибудь нового симпатичного парня. Мара про себя посмеивалась. Глупенькие. Правду Реган говорил: только гнездышки вить годятся, да яйца насиживать. Ну еще квохтать по поводу и без. Одно слово - куры. Крыльев им Бог не дал. И правильно. Не всем же летать, кто-то и ползать должен.

Она толкнула дверь, на ходу сбрасывая с плеч рюкзачок и расстегивая полушубок. "У-У-У!!!" - радостно взревел десяток голосов, народ захлопал и Мара расцвела улыбкой. Все это относилось не персонально к ней. Так было принято приветствовать всякого, кто вступил на Путь Самопознания. Но все равно было приятно. Мара уже не расстраивалась, что опоздала.

- Реган уже здесь? - спросила она у Паши, ровесника из параллельной группы.

- Кто знает пути избранных? - ответил он и подмигнул, - может, через черный ход прошел.

Народ занимался тем, что здесь с успехом заменяло медитацию: играл в рыбака. Человек шесть изображали изрядно запутанную "сеть": Витя сидел на корточках, морщась от боли в руке, вывернутой под немыслимым углом, Игорь вообще стоял на коленях, у него из подмышки выглядывал Стас, Верка висела сзади, балансируя на одном носке... Ромка, Ромашка, пытался их "распутать".

- Так, Вера, подними правую руку!

- А-а! - взвыл Витя.

- Отставить! Опусти. Стас, можешь пролезть под Игорем?

- У-у! - тонко заорала Вера.

Народ довольно захохотал, заглушая музыкальный центр. Ромашка сейчас, ни много, ни мало, соточку проигрывал. Денежные пари Реган поощрял. Мару это сперва коробило. Пока Избранный не объяснил ей, что правильное отношение к деньгам - это часть Пути.

- Ты - будущий экономист, - говорил Реган, посмеиваясь, он ведь пророк, и в будущего экономиста Мару не верил. Она и сама не верила, - Если сравнить предприятие с человеческим телом: директор - это голова. Завод или магазин, это что - руки, верно? Транспорт - ноги. Желудок - это склад. Бухгалтерия - кровеносная система. А деньги это что?

- Кровь, - ответила Мара.

- А теперь возьмем духовную практику. Например - нашу школу. И сравним ее, скажем, с садом. Учение - это земля, на которой может прорасти и прекрасный цветок и крапива. Вы - это семена, брошенные в землю. Мы - садовники, мы следим за тем, чтобы в нашем саду росли цветы, а не крапива. Великий Учитель Мукту - это солнце, которое нас всех согревает. А деньги это - что? - Мара молчала, и Реган ответил сам, - это удобрение для нашего роста. Навоз. Штука полезная, но пахнет плохо, и в руки его лишний раз брать не стоит. Вот так и нужно к ним относиться.

Мара поняла. Но умом. Сердце ее раскрылось Учению позже. Когда в магазине какой-то наглый карманник выудил у нее все деньги. Большие деньги. Она шла в сберкассу, чтобы оплатить очередной семестр. Реган оказался рядом совершенно случайно, нужно было оплатить какие-то счета. Мару, буквально, раздавленную бедой, он заметил.

Если бы Реган просто достал из кармана пачку денег и отдал девушке, она бы пожала плечами и решила, что махинаторы от религии слишком здорово живут... Но он пригласил ее, зареванную, в дешевый привокзальный буфет. И там говорил с ней. Долго. Маре не хотелось домой, да ей жить не хотелось! А Реган рассказывал старинные притчи и вполне современные истории, заставляя ее слушать, думать, удерживая на поверхности жизни, не позволяя утонуть в омуте горя. И у нее нашлись силы, чтобы пойти домой и рассказать о потерянных деньгах маме. Вот это, Мара понимала, чудо!

Тогда сердце ее раскрылось учению. Она даже начала втихомолку радоваться, что теперь придется бросить ненавистный институт. И только тогда Реган рассказал ей, что учитель Мукту перевел необходимую сумму, и Мара может оставаться студенткой. Без всяких условий.

Да какие могут быть условия! Теперь Мара была готова умереть за Учителя. И за Регана.

Ударил старинный корабельный колокол. Рында, висевшая у дверей. Никто в нее не бил, сама! Потому что появился Избранный, Реган, правая рука Учителя!

Просто возник на пороге.

Научится верить в чудеса очень просто. Нужно, чтобы они случались регулярно. Например, каждые вторник и пятницу.

- О! - взвыло сообщество искателей самопознания. Дружно взвыло, аж стекла в кафе вздрогнули.

В кладовке было холодно и одуряющее пахло пряностями. Высокая, красивая, но немного растрепанная женщина стояла в углу, рядом с полками с красным вином. Стояла очень прямо, смотрела исподлобья, но не опускала глаза. Страха в ней не было, это Антон понял сразу, как только вошел.

Госпожа Лесницкая. Глаза и уши князя Влада. Его радар, направленный в мир.

Антон знал, что своим первым поражением он обязан именно ей. В том, что месяц с лишком он ходил под смертью, виновна она. Лишь недавно он научился закрываться от ее воистину всевидящего ока.

- Здравствуйте, - негромко сказал он. Женщина промолчала.

- У меня очень мало времени, - тихо, заставляя себя слушать, заговорил Антон, - я знаю что вы - наш убежденный и давний противник. Я проиграл вам очень важное сражение... - На признание женщина никак не отреагировала, даже бровью не повела, - Теперь вы проиграли мне свой талант. Будем смотреть фактам в лицо - вы ничего не можете мне противопоставить. Или я ошибаюсь?

Она молчала, словно не слышала.

- Я хочу предложить вам работать на меня добровольно.

Антон ждал любой реакции: недоумения, презрительного взгляда, негодования. В принципе, он был готов к чему угодно. Он был не готов к полному отсутствию реакции. На оскорбительное предложение госпожа Лесницкая не ответила никак.

- Не хотите говорить - дело ваше, - против воли Антон повысил голос, каменное спокойствие женщины начинало его доставать, - вы все равно слушаете, так слушайте. Предложение мое такое: либо вы работаете на меня и мою команду добровольно, пытаясь, насколько возможно нам навредить, и лелея планы своего освобождения. Планы, которые вполне могут осуществиться! Либо вы работаете на меня без своего согласия, честно, добросовестно и вечно. Во всяком случае, до тех пор, пока будет жить человеческая оболочка, в которую я залью ваш талант, как в бутылку.

Антон вдруг засомневался, слышит ли его женщина. То, что он ей пообещал, должно было ужаснуть или, по меньшей мере, встревожить ее.

- Госпожа Лесницкая?!

Антон очень внимательно посмотрел замершую в углу женщину. За все время разговора... вернее, его монолога, она не только не шевельнулась, она даже не моргнула. А дышала? Антон сделал шаг вперед. Потом в сторону. Женщина смотрела не моргая на то место, где он только что стоял. В трансе? Или... мертва?

В сомнении Антон приблизился и заглянул ей в лицо. Абсолютно каменное лицо.

И тут его запястья что-то коснулось. Касание было таким легким, что Антон поначалу даже не заметил. Потом медленно опустил глаза. Госпожа Лесницкая держала его за руку.

- Я не буду на вас работать. Ни добровольно, ни принудительно, - тихо произнесла она. В ее голосе, донельзя усталом, звучали нотки удовлетворения.

Мобильник сыграл "Черные глаза".

- У "Алексы" активность. "Клен" и синие щиты.

- Понял, спасибо, - бросил Антон и отключился.

- Похоже, готовится операция по вашему спасению, - произнес он, - хотел бы я знать, как они вычислили это место? Жаль, не могу дождаться и спросить.

- А что так? Неужели страшно?

- Да нет, - честно ответил Антон, - просто некогда.

И выстрелил женщине в сердце.

Она упала сразу, словно ее подсекли. Не как в кино, некрасиво.

Но Антон этого уже не видел. Выходя, он бросил двоим мужчинам, ждавшим за дверью:

- Отрежьте ей голову, упакуйте и отнесите в мою машину.

Антон ехал не торопясь. Он знал, что его не выследят. Сегодня у него были все основания чувствовать себя именинником. Он победил. И серьезно ослабил врага. Но была маленькая заноза, которая не давала покоя: почему госпожа Лесницкая так устала? Ведь не подкоп же она рыла своими шпильками.

Взглянуть на тело подруги мне так и не позволили. Мы с Леной сидели в приемной и даже не пытались делать вид, что чем-то заняты, не до того было. Сначала Лена рыдала, я пыталась ее успокаивать. Потом, когда она вроде немного пришла в себя, уже у меня резьбу сорвало. Так мы и сидели, утешая друг друга, потому что все остальным было не до нас. Президент прошел через приемную, даже не взглянув на нас, скрылся в ванной и, судя по звукам, очень долго мыл руки. Или все-таки плакал?

Олег Ковалев появился уже ближе к ночи, когда стоянка под окнами почти опустела, а на улице разлилась чернильная темнота, почти непрошибаемая редкими, тусклыми фонарями. В руках он держал чашку. Обычную белую глиняную чашку с желтым ободком и отбитой ручкой.

- Это очень странно, - произнес он, не присаживаясь, - но почему-то записку Алла оставила тебе. Не мне, не Владу, даже не мужу. Именно тебе.

С этими словами Олег протянул мне чашку. Я растерянно взяла.

- Приложи к уху, - посоветовала Лена, - как ракушку.

Я послушалась. Возник обычный шум, как это и бывает, если приложить к уху пустую чашку... А потом, сквозь него, я вдруг отчетливо услышала живой голос Аллы.

"Танюшечка, у меня очень мало времени. Помнишь, ты хотела заглянуть в свое будущее? Я это сделала. Будут говорить, что у тебя впереди величие. Не верь. Величия там, к сожалению нет. А вот счастье есть. И обретешь ты его, когда встретишь давнего друга, и не узнаешь. Оревуар, подружка..."

Олег кивнул, соболезнуя. И уже повернулся, чтобы уйти.

- Погоди! Эта штука, - я повертела в руках чашку, - где ее нашли?

- Там же, где Аллу. В чебуречной.

- Точнее можно? - приказывать собственному шефу, это было сильно, даже для меня. Но он ответил, спокойно и обстоятельно:

- За полкой валялась. Ребята из "Клена" заметили.

- Это послание... кто угодно может услышать?

- Абсолютно кто угодно. Но если прислушается.

- Звероящер об этом способе знает?

Олег пожал плечами. Ему, явно, не терпелось уйти, но я вцепилась в него, как репей в собачий хвост.

- Но может знать?

- Теоретически - да. Почему бы ему не знать. Он - наш давний противник.

Разговаривать, глядя на высокого Ковалева снизу вверх было неудобно. Словно в детстве пытаешься вытащить приятеля с балкона на улицу. Я тоже встала.

- Олег, с чего бы вдруг Алке тратить последние мгновения жизни на меня?

- Наверное, она очень тебя любила.

- Ты же аналитик! Когда ты рассуждаешь про любовь, мне хочется на стенку влезть1

- Да что ты от него хочешь? - разозлилась Лена.

- Чтобы включил, наконец, свои замечательные мозги. Кружка была спрятана. Но, на всякий случай, если ее вдруг найдут люди Звероящера, Алла дополнительно подстраховалась. Послание адресовано не мне, а всем нам.

- Что ты хочешь сказать? - удивилась Лена.

- Эта сентиментальная чушь - шифр. Зуб даю.

- И... что все это, ради Кресс, означает?

Я покачала головой. Запал мой иссяк.

- Не знаю, - тихо сказала я, - нужно думать. Но в одном я совершенно уверена: я никогда, ни при каких обстоятельствах, не просила Аллу смотреть в мое будущее.

Не говоря больше ни слова, Олег сцапал чашку и вышел. Двигался он очень быстро.

- Кого из старых друзей я могу не узнать, - пробормотала я себе под нос.

- Наверное, кого ты очень давно не видела, - предположила Лена.

Я поморщилась:

- Знаешь, до недавнего момента я считала, что у меня отличная зрительная память. Раз увижу - не забуду, даже если человек сильно изменится. А вот Галочку не узнала.

- Галочку? - переспросила сестра.

- Ах, да. Ты ведь не знаешь этой истории. Моя институтская подружка на махинациях потеряла квартиру. Вот, приехала сюда, счастья искать.

- И что, она теперь у тебя живет, - вдруг заинтересовалась Лена.

- Жила. Но, похоже, нашла, чего искала и съехала.

- Съехала, - как-то подозрительно переспросила Лена, - ну, хорошо, если так. Слушай, гляди-ка сюда!

Не понимая, что она хочет, я все же послушалась. Как никак, она - мой инструктор. Лена подвинула к себе клаву, и вызвала на монитор фотографию молодого парня, профессиональное фото "на документ", в анфас.

- Скажи мне, кто это?

- Охранник, - уверенно ответила я, - он работает здесь уже больше года. Во всяком случае, дольше меня.

Лена поковырялась в файлах и вытащила на монитор респектабельного мужчину в дорогом галстуке, с прищуром глаз, характерным, для крупного хищника.

Я не задумалась даже на секунду. Думать тут было не о чем.

- Это наш клиент, немец Гюнтер, фамилии не помню. Очень серьезный клиент. Президент сказал, кредит ему дадим на любую сумму, на любой срок, и даже назад требовать не будем...

- Закрой глаза. Чья фотография стоит у меня на столе?

- Девочки. Черноволосой, лет семи. Очень красивой. Похожа на Влада. Рамка серебряная, со стразами.

- Это твоя племянница, - объявила Лена, - можешь смотреть. Зрительная память у тебя, действительно отличная. И с наблюдательностью все в порядке. Только один прокол - рамка не со стразами, а с настоящими камешками. Но ты этого знать не могла. Знаешь что?

- Нет. Скажешь - буду знать.

- У тебя сохранились какие-нибудь институтские фотографии?

- Куча, - ответила я, - а тебе зачем?

- Мне ни к чему. Но ты, как вернешься домой, внимательно прогляди их. Сдается мне, этой "Галочки" ты нигде не увидишь. И еще, - мои глаза и так были большими и круглыми, как блюдца парадного сервиза, но сестра, по-ходу, решила меня добить, - будь готова к тому, что личная жизнь у твоей Галочки не сложится. В ближайшее время она объявится снова.

- Думаешь? И что мне тогда делать?

- Предложи ей помочь с работой. В "Алексе", - хладнокровно посоветовала Лена, - нам кассиры нужны.

Мне вдруг пришло в голову, что приемная президента не лучшее время для дамских посиделок, даже если его секретарь - твоя кузина. Я торопливо попрощалась и поспешила к себе. Вернее, к Олегу.

Шеф был там же, где я рассчитывала его найти, сидел за своим столом и прижимал к уху треснутую чашку. Раз в сотый, думаю. Или в тысячный.

- Олег, я ошибаюсь, или она действительно не сказала "прощай"? - выпалила я с порога.

- Она сказала: "до свиданья", - кивнул Олег. Помолчал и добавил, - мне пора искать другую работу. Все было ясно с самого начала, как небо над Касабланкой.

Я пыталась его утешить:

- Ты был расстроен.

- Я не бываю расстроен, когда... не могу быть расстроен. Ты права, Алла не стала бы рисковать жизнью, чтобы сообщить тебе, что ты встретишь высокого блондина. Новость замечательная, но не по таким расценкам.

- У цыганок на вокзале и то дешевле, - согласилась я, - Ты расшифровал сообщение. Ну и? Не томи же!

- Во-первых, она жива. Вряд ли тут подходит именно это слово, но другого я не знаю. Во-вторых, мы о ней еще услышим. И на контакт она будет выходить именно с тобой. И в-третьих. Я сообразил, на что Алла потратила последние минуты своей земной жизни.

- Надеюсь, за такую цену она купила что-то стоящее? - спросила я.

- Думаю, так. Она "пометила" Звероящера. Своей смертью пометила.

- А он не сотрет эту метку? Если еще кого-нибудь грохнет?

- Нет. Она же Первая. От ТАКОЙ метки он только вместе с собственной жизнью отделается. А может быть и тогда не отделается.

Мара сидела в темном зале опустевшего кафе в полном одиночестве, и в предвкушении чего-то необыкновенного.

Распустив всех, Реган, Избранный, попросил ее остаться. И сказал, что с ней будет говорить сам Учитель. Мара уже четыре раза вытирала ладони салфеткой, и все равно они были потными от волнения. Реган намекнул ей, что девушке предстоит войти в узкий круг тех, кто по-настоящему близок к Учителю. Скажи ей такое месяц назад, она бы немедленно заподозрила какую-нибудь грязь. Но за этот месяц Реган немного научил ее "видеть". Мара совершенно отчетливо читала в будущем, что речь пойдет не о сексе. Учитель выбирает особенных женщин, это она тоже "видела", но они никогда не становятся Избранными. Ей предстояло что-то другое.

Она задумалась так глубоко, что не заметила, как оказалось нарушено ее одиночество.

Их было трое. Реган, только какой-то необычный, не в белом костюме и длинном пальто, а в куртке и джинсах. Девушка с большой спортивной сумкой в руках, высоченная, как каланча. И страшная. Не в смысле внешности, с этим у девицы все было в порядке. Просто страхом от нее веяло. А еще спокойствием и сосредоточенностью.

Заглядевшись на девушку, Мара даже не сразу заметила третьего, настолько он был никакой. Маленький, щуплый, в очках. Конечно, главное не форма, а масштаб личности, но представить Великого Учителя, Целителя и Чудотворца в виде пацана, чуть не ровесника... Да еще с такой "свитой"!

- Подойди, - бросил Реган. Голос его звучал совсем не так, как привыкла слышать Мара, нетерпеливо, пренебрежительно. Она хотела, было, возмутиться, но тут страшная девица расстелила на столике полиэтиленовый мешок и вытряхнула из сумки... человеческую голову. Женскую. С растрепанной прической, вытаращенными глазами и ртом, открытым в последнем крике. Мара побелела. Девица молнией метнулась к ней и схватила за плечи. Руки у нее были железными. Мара обмякла и слабо задергалась, когда девица поволокла ее к столу с мертвой головой. Глаза она зажмурила еще раньше, надеясь, что если не будет видеть этот кошмар, так он сам собой рассеется.

- Мара, положи руки на эту голову, - тихо приказал Реган. Раньше этот голос действовал на Мару одинаково: она немедленно повиновалась. Но сейчас обстоятельства были явно не в пользу светозарного Избранного, носителя мудрости. Мара взвизгнула и спрятала руки за спину.

- Руки сюда, истеричка, - рявкнула девица. Острое колено уперлось Маре в позвоночник. Она снова пискнула, на этот раз от боли. Девица схватила ее за запястья и прижала ладони к мертвой голове. Мара задергалась и завыла.

- Давай скорее, Тоха, я ее долго не удержу! - сквозь зубы процедила черная каланча.

Реган занял пост у дверей, поглядывая в зал без интереса.

А шнурок в очках положил свои легкие, сухие руки поверх Марииых мокрых ладошек, и что-то тихо забормотал на языке, которого девушка не то что не знала, отродясь не слышала.

И в этот миг она поняла, что шнурок и впрямь умеет делать чудеса. Потому что она вдруг успокоилась, мертвая голова больше не пугала, колено черной девицы не давило на позвоночник. Она расслабилась. Ее не стало.

Лера вышла из туалета, отряхивая руки.

- Она ничего не будет помнить? - уточнил Максим.

- Ничего. Ни сейчас. Ни потом. Я полностью контролирую ее, - Лера кивнула на сумку, в которой снова исчезла голова, - отвезешь куда-нибудь?

- Ну не тебе же этим заниматься, - кивнул Максим.

Тоха задумчиво смотрел на девушку, лежавшую в глубоком обмороке.

- С головой я сам управлюсь, - сказал он вдруг. - Ты девчонку береги. Будь с ней рядом, когда очнется, сочини что-нибудь убедительное, как ты это умеешь. Домой проводи. Если на чашечку кофе пригласит - не отказывайся. Понятно? Она теперь - наш алмазный фонд.

Лера скрипнула зубами так, что кончик откололся. Но промолчала. И Максим промолчал.

9.

Я очень люблю старые фотографии. И старинные, и просто давние, черно-белые, с потрескавшейся эмульсией, иногда с оторванными уголками, пожелтевшие, потемневшие, поблекшие, все в царапинах от времени. Есть в них какое-то труднообъяснимое очарование. Наверное, это очарование бессмертия... Или, по меньшей мере, вечной молодости.

Почему-то портреты, даже самые знаменитые, кисти великих художников, такого чувства не вызывают. Наверное, потому, что в потрет художник вкладывает изрядную долю собственной души. А фото чисто и наивно хранят того, кто когда-то в хороший момент своей жизни бездумно решился довериться объективу.

В семье Осориных фотоальбомы занимали целую полку довольно большого книжного шкафа. А в самых первых альбомах были даже не фотографии, дагерротипы.

- Смотри-ка, двадцать лет лагерей в альбоме лежит. А то и "вышка", - я предельно аккуратно, кончиком ногтя прикоснулась к отлично сохранившейся фотографии царского офицера при всех регалиях, - кто это?

- Дед, - спокойно ответила Лена. И выжидающе смолкла.

- Дед? Ты не ошиблась? Не прадед? Сколько же живут ясаки?

- Лучше спроси, почему они умирают.

- Ну, все мы смертны...

- Здесь, - бесстрастно уточнила сестра. И снова замолчала.

- Что ты хочешь сказать?

- Под созвездием Феникса смерти нет. Если только несчастный случай. Или война.

- У вас есть войны?

- Да. И страшные. Они длятся тысячелетиями. Именно поэтому мы приходим сюда.

- Вы бежите от войны? - я говорила "вы" потому что пока еще никак не могла осознать свое родство с этими могущественными, прекрасными и, как выяснилось, почти бессмертными существами. Да и не похожа я была на них совершенно. Я вышла в отца.

- Мы приходим, чтобы не исчезнуть, - Лена была смертельно серьезна, и, казалось, абсолютно искренна. Я ей верила, - под созвездием Феникса не рождаются дети. Это оборотная сторона бессмертия. И поэтому, когда нас остается совсем мало, часть приходит сюда.

- В прошлый раз вы были здесь четыре тысячи лет назад, - поняла я.

- Немного больше. Почти пять.

- Невероятно. А те, с кем вы воюете? Они тоже приходят сюда?

- Приходят, но не полностью. Не телом.

У сестры было уютно. Мы все-таки очень разные, сообразила я, Лена какая-то очень домашняя, и в огромной пятикомнатной квартире у них было тепло, обжито. Словно прятался где-то под пижонским диваном из светлой кожи или ЖК-телевизором маленький веселый, немного суетливый домовой. На стенах висели фотографии, каминную полку украшали фигурки забавных зверей, стояли живые цветы в горшках, а на кресле, свернувшись в один общий клубок, дремали три кошки. У меня дома всегда было чисто, но как-то холодно. Впрочем, мама не успела обжить новую квартиру. А мне всегда было не до того.

- Кто такой Звероящер?

- Сначала он был просто мальчиком. Потом просто молодым человеком. Обыкновенным сыном совершенно обыкновенных родителей. Любил историю. Решил стать археологом. Поступил в институт. Как-то вместе с группой студентов-практикантов Антон Бакшаров приехал на раскопки в район Сухуми. Две недели работал. Потом напился с местными и поспорил, что побывает ночью в месте, которое все считали проклятым. Ученые классифицировали его как древнее капище. Никаких серьезных исследований там никогда не велось. Но не потому, что никто не пытался. Просто, если какое-то место считается нехорошим, чаще всего под этим есть реальные основания. Людям, обычным людям, заходить туда вообще не стоило. Антон прихватил с собой такую же отчаянную голову, свою давнюю подружку, Леру Уфимцеву.

- Шатору? - вздрогнула я.

- Тогда она еще была самой обычной девушкой. Никто точно не знает, что там произошло. Их искали несколько дней, подняли милицию с собаками, воинскую часть. Мы тоже искали, потому что именно тогда Эдгар впервые заподозрил, что именно случайно досталось неразумным детям. Но мы все опоздали. Когда пропавшие нашлись, они уже не были людьми.

Я, помимо воли, вздрогнула.

- Как? А кем же они были?

- Кронгами. Теми, кто принял на себя чужую судьбу, взял чужую жизненную задачу. На этом нехорошем месте была оборудована довольно примитивная ловушка на любопытных. Приманкой служили старые байки.

...Еще в тот, предыдущий приход, ясаки уничтожили целую семью тех, кто прошел за ними. В нашем языке "семья" означает "народ".

- Угу. Геноцит, значит, устроили. Дай я угадаю, они первые начали?

- Они прошли за нами не для того, чтобы угостить вафлями, - довольно резко заметила Лена, - это была самозащита. Когда ты узнаешь больше, то согласишься: если война ведется до последнего, то единственный способ свести жертвы к минимуму, это стереть всех врагов под корень еще в первом сражении.

Ясакам это удалось. Наши враги исчезли из всех миров. Но перед этим им удалось собрать всю свою силу и свою память. И свою ненависть.

- И как раз этот суперприз достался бедному Тохе и его девушке, - сообразила я, - ни фига себе, сходили по пьяному делу на поле чудес!

- Да, Антону не позавидуешь, - кивнула Лена, - с одной стороны, он практически неуязвим и владеет огромной мощью. Пожалуй, сопоставимой с ядерной кнопкой. А с другой, тут уже не разберешь, собака вертит хвостом, или хвост собакой. Сила диктует свои условия. И если Антон не будет их выполнять, сила просто уйдет. А перед этим разрушит оболочку, которая перестала подчиняться. А заодно и все, что окажется рядом. Так что Тоха-Звероящер в некотором роде "невольник чести", пытаясь уничтожить нас, он спасает человечество.

- Ага, - кивнула я, - А если ему башку на спину отвернуть, куда денется сила?

- О, об этом он позаботился. За время, которое прошло с той экспедиции, Звероящер обеспечил себя преемниками. У него детей больше, чем у среднестатистической кошки. И все они - потенциальные кронги. Сила заботится о том, чтобы сосудов для нее хватило.

Именно в этот момент, ни раньше, ни позже, занавеска из натурального сушеного бамбука, закрывавшая арочный проем, с тихим стуком отодвинулась. В комнату вошла девочка и сразу, без лишних слов, забралась к маме на колени. Невероятно красивая девочка. Так похожая на невероятно красивого Влада.

- Познакомься, Алина. Это твоя тетя, - сказала Лена.

У девочки были зеленые, кошачьи глаза и недетская серьезность.

К вечеру неожиданно ударил мороз, дороги обледенели, "Шеви", так и не переобутый к зиме, воспринял дорогу к дому как личное оскорбление. Добралась я уже к девяти. Пока поставила машину на стоянку, пока дошла до дому, программа "Время" по-ходу, успела закончиться. Я поднималась по крутой лестнице, начисто забыв о том, что в доме есть лифт, и размышляла о том, что рассказала мне сестра.

...Где-то далеко, под иными небесами, существует мир, где для того, чтобы слышать другого человека за тысячи километров, не нужно тянуть провода, а чтобы взлететь, достаточно просто оттолкнуться ногой от земли. Там нет старости. Там светят совсем другие звезды. И оттуда пришли те, с кем у меня, по крайней мере, половина общей крови.

Они пришли сюда для того, чтобы могли появиться на свет новые ясаки, чтобы жила семья. А в этом языке "семья" означает "народ". Они выполнили свою задачу. И были готовы вернуться. Каждый день, прожитый в этом мире, был для них риском - здесь существовала смерть. Не в бою, а просто - от старости. Они могли умереть, как самые обычные люди, так и не увидев снова своих звезд. Но они не уходили. Потому что существовал Звероящер со своей бандой кронгов. Потому что другому поколению ясаков, возможно, еще через четыре тысячи лет придется сюда вернуться. Потому, что если они не решат эту проблему, их детей, такой дорогой ценой доставшихся, и нежно любимых, будут здесь встречать. Сила позаботиться о том, чтобы у нее всегда было достаточно сосудов. К тому времени мы все можем стать кронгами. Население целой планеты будет жить и развиваться лишь для того, чтобы уничтожить тех, кто придет сюда родить своих детей.

Я задумалась так глубоко, что, наверняка, прошла бы мимо своих дверей, если бы с полутемной лестницы меня не окликнул смутно знакомый голос:

- Таня!

Я обернулась. И, проклятье! В первый миг опять ее не узнала. Потом все опять встало на свои места: это Галочка, моя институтская подруга. Зареванная. Но по-прежнему готовая улыбаться сквозь слезы.

- Что случилось? - испугалась я, - почему ты сидишь на лестнице?

- Я же оставила ключ тебе, - объяснила она, вставая с холодных и грязных ступенек.

- И давно ты здесь?

- Нет... Да... В общем, с утра.

- Понятно, - кивнула я, отпирая дверь, - сейчас будем ставить чайник и растворять "биг-ланч".

- Ой! - Галочка по-деревенски всплеснула руками, - да я сейчас в круглосуточный магазин сбегаю, там наверняка мясо хорошее есть, или рыба, можно со сметаной потушить. Или фарш.

- Забудь, - бросила я, - все завтра. Если ты голодная, там, кажется, еще в глубокой заморозке котлеты остались. Думаю, ничего с ними не случилось. Поделишься, что опять произошло? Или мне самой догадываться?

- Ой, Танечка, - Галка помотала головой, - ты даже не представляешь... Он оказался такой скотиной!

- Суду все ясно. Ладно, плюнь. А хочешь, - предложила я, обнимая замерзшую подругу, - я тебе работу найду.

- Какую работу? - Галочка подняла голову.

- Хорошую работу. У нас в "Алексе". Нам нужны кассиры.

Пройдя на кухню, я сразу же воткнула телевизор, чтобы успеть посмотреть хотя бы десятичасовые новости. И угодила в аккурат на "хвост".

"...И в заключение нашей программы, о том, что взволновало людей по всей области. Секта под названием "Путь Самопознания" появилась совсем недавно, но ее лидер, называющий себя Учитель Мукту, сразу же сделал шумную рекламу публичными исцелениями, кодированием пьющих, вразумлением неверных мужей и прочими "востребованными" чудесами. Мукту не занимался, пожалуй, только наращиванием ногтей. Ко всему этому можно было бы отнестись с юмором, но, к сожалению, когда совершается преступление - смех заканчивается, - хорошо поставленный голос женщины-диктора не дрогнул, лицо оставалось профессионально-бесстрастным, но я почему-то ощутила, что она взволнована, - недавно в милицию города Верска. обратилась мать семнадцатилетней девушки. Ее дочь бесследно исчезла. Девушка не вернулась домой. Не появилась она и в институте, который не пропускала. В ходе следственных мероприятий выяснилось, что молодая девушка тем вечером отправилась на занятия в "Школу Самопознания". На этом ее следы обрываются. Один из ближайших сподвижников самозваного учителя, некто Реган, девушку не опознал, он заявил, что никогда ее не видел ни среди учеников, ни среди просто любопытствующих. К сожалению, это уже далеко не первый случай исчезновения молодых людей, попавших в тенета к самозваным "пророкам" и "учителям". Иногда люди находятся. Но не часто, - картинка сменилась, теперь оператор скользил камерой по лицам людей в полутемном зале: смесь любопытства, скуки, недоверия... но одна девушка была явно не в себе, - Репортер шестнадцатого канала провел самостоятельное расследование и выяснил, что "Школа Самопознания" построена по широко известному принципу "пирамиды"...

У меня в мозгу что-то забрезжило. Что-то правильное и нужное, кожей чуяла! И тут подал голос мобильник.

- Ты смотришь "Новости" по шестнадцатому каналу? - без предисловий спросил Ковалев.

- Ой, Олежка... В общем, да, но мы как раз сейчас ужинать собрались.

- Она там, - сразу сообразил шеф, - ты как?

- В смысле, после вчерашнего? Да, вроде, голова не болит. Я ведь, в отличие от некоторых, портвейн после водки не пила.

- Ты уверена? - на шутку он не среагировал никак, значит, тоже был в полном порядке.

- Да.

- Ну, хорошо, тогда завтра встретимся и обсудим, что мы там нафантазировали.

- Олег, Лена говорила, что в "Алексу" кассиры нужны...

Галочка крутилась по кухне и, казалось, не обращала на меня внимания. Но ушки у нее стояли топориком. Как только я отключилась, она немедленно спросила:

- С кем ты говорила? С этим симпатичным мужчиной?

- Он женат.

- Печально, - вздохнула Галочка, - но с другой стороны, женатый - еще не мертвый, верно? А что он сказал на счет работы?

- Сказал, чтобы ты завтра подошла в отдел кадров. Если у тебя есть корочки кассира, захвати. Но в любом случае, подходи. Если что, возьмут ученицей.

- О-о. Твоя просьба так много значит? - удивилась Галочка.

- Жена президента - моя сестра. Как думаешь, много значит мое слово, или мало?

Галочка покивала и снова углубилась в кухонную возню. Выглядела она при этом настолько естественно, что просто не верилось: неужели эта симпатичная веселая толстушка - древний воин. Даже не воин - убийца. И ее цель - кто-то из нас. Едет крыша не спеша, тихо шифером шурша...

Утро началось с сюрприза. Оказалось, Галочка умеет выглядеть презентабельно. Темно-красный костюм, белая блузка из сирийского шелка, аккуратная прическа, безупречный "деловой" макияж. Пожалуй, она бы смогла устроиться в "Алексу" и без моей протекции. Особенно, если бы сразу обратилась к президенту. И при этом не лукавила.

Пока я устраивала ей временный пропуск и провожала до отдела кадров, Ковалева кто-то уже успел перехватить. Из приоткрытых дверей слышались голоса. Вернее, один голос, его обладатель, видно, любил покричать. К скупым репликам Олега приходилось прислушиваться.

- За три года внедрили только новую модификацию мусоросжигателя и сорт картофеля, приспособленный для северных зон! Чем они занимались?

- Паша, в науку нужно инвестировать. А если надеяться, что какой-то слесарь, сидя на кухне после бутылки пива огрызком карандаша на газете нарисует вечный двигатель...

- Ну, Кибальчич нацарапал на стене своей камеры чертеж космического корабля на реактивной тяге.

- Я спорить не буду. Может, он что-то и нацарапал, только никто не видел, чтобы оно летало. А на Королева весь союз работал. И половина штатов.

- Штаты-то здесь при чем? - натурально удивился голос.

- Ну, если к успехам отечественного ракетостроения разведка не имеет никакого отношения, тогда я вообще молчу.

...Олег распахнул дверь, провожая маленького, полного темноволосого мужчину. Я никогда его здесь не видела. Они пожали друг другу руки, и колобок выкатился в коридор.

- Рассказывай, - сказал он и на всякий случай проверил, плотно ли закрыта дверь.

- Думаю, мысль нас с тобой посетила одна и та же. Вероятно, по пути от тебя ко мне заглянула. Или наоборот.

- Мне интересно, с чего вдруг ты связала Звероящера и секту фанатиков.

- А как ты их связал?

- Реклама секты отпечатана в типографии, которая принадлежит этому уголовнику. Платону. Твоя очередь.

- Пирамида, - коротко сказала я, - он всю жизнь строил пирамиды. Начал еще в школе. "Лига Птеродактилей", тоже, по сути, была пирамидой.

Олег сделал несколько шагов по своему большому, но пустому кабинету и замер у окна.

- Понимаешь, - сказал он после целой минуты молчания, - у нас связаны руки. Мы никак не можем это проверить.

- Да, конечно, - согласилась я, - работать без Аллы...

Олег качнул головой:

- Проблема не в том, что нам придется работать без Аллы. Нам придется работать ПРОТИВ Аллы. А это все равно, что пытаться с завязанными глазами обокрасть рыночного вора.

Он отвернулся и уставился вниз, на стоянку, где скучали два десятка машин. Я наверняка знала, что в своем "рациональном" состоянии Олег ничего не чувствует. Иначе поклялась бы, что спина его выражала безнадежность.

- Олежка, - тихо позвала я. Его плечи шевельнулись, - думаю, что знаю способ.

- Что за способ? - спросил он. Очень индифферентно.

- Я иногда вижу чужие сны. - Второй раз в жизни я выдавала свою самую страшную тайну. Об этом моем таланте даже родители не знали. А если бы знали? Напугались бы до смерти.

- Бесполезно, - коротко сказал Олег.

- Почему?

- Потому что сила ясаков оставляет отпечаток. В любом случае. Как бы ты ее не применяла...

- Но, Олежек, в том то и дело. Моя способность не имеет никакого отношения к силе ясаков. Я получила ее по другой линии.

Он медленно обернулся:

- Это точно? Откуда ты знаешь?

- Моя бабушка Лика видела чужие сны. Бабушка по отцу. Не смотри на меня так, я ведь и смутиться могу. Ну да, в роду у полковника Сторожева были ведьмы. Думаю, он и сам был еще той штучкой. Это ему здорово помогало делать карьеру...

Олег подошел ко мне почти вплотную, очень долго всматривался в лицо. В конце концов, я не выдержала и опустила глаза. А он вдруг наклонился и поцеловал меня. В щеку.

- Не знаю, было ли тебе приятно, но я старался, - совершенно серьезно сказал этот потрясающий тип, - Маргелов был прав. Ты и в самом деле - секретное оружие.

- Это можно считать официальным разрешением? - уточнила я.

Говорят, есть три способа разбогатеть. Самый честный - найти клад. Самый быстрый - ограбить банк. И самый надежный - создать религию. Учитель Мукту с этим был согласен даже не на сто, а на двести процентов. Но, как оказалось, разбогатеть - это еще не все. Сейчас он, и Избранный, Реган, оказались в положении миланской манекенщицы, которая зарабатывала бешеные деньги... пока не умерла прямо на подиуме. Врачи констатировали голодную смерть. Бедная топ-модель так боялась потерять форму, что, практически, ничего не ела.

Финансы позволяли им жить если не роскошно, то, по крайней мере, не бедствуя. Во всяком случае, спать, укрывшись одной лошадиной попоной, и подложив под голову щит, подобно братьям-храмовникам в первых крестовых походах, нужды не было.

Нужды не было, а вот необходимость была. Избранный Реган, не смотря на все фокусы, в которых он успел напрактиковаться, был всего лишь человеком. А той, что могла его хранить, не было рядом. Поэтому Тоха, подчиняясь необходимости, снял небольшую двухкомнатную квартиру прямо в центре Белоозерска, в нахальном соседстве с "Алексой". Благо, Учение уже пустило корни по всей области, и едва Мудрый и Исцеляющий намекнул, что ищет хату с мебелью, желательно поближе к автостоянке, как немедленно получил несколько вариантов на выбор.

А братьев храмовников Антон помянул не зря. В последние дни им с Максимом приходилось, в буквальном смысле, делить ложе. Нет, не в самом буквальном. В этом оба оказались совершенно традиционными. Просто в маленькой комнате с кроватью поселилась Мара. А в большой стоял лишь один раскладной диван. И на все намеки, что можно бы расположиться как-нибудь более естественно... например, Максим с Марой, а он уж как-нибудь в прихожей, на коврике, соратник по борьбе и вере отвечал яростным отказом.

Впрочем, влюбленный Макс мешал ему гораздо меньше, чем влюбленная Мара.

К сожалению, слишком поздно он это просек. Занят был. Обдумывал планы спасения этого неразумного мира, который когда-то неосмотрительно приютил древнюю расу. И, что называется, попал.

У девчонки явно был комплекс спасателя. Такое бывает у тех, кто вырос в семье врачей. Или пожарников. И как только Учитель Мукту заикнулся о Миссии... Словом, "пора пришла, она влюбилась", Прав был Александр Сергеевич вместе с Женей Онегиным, страшное зло все эти книжки о любви. Яд похуже того, что он вместе с Максом вливал в уши пастве.

Мара вспыхивала как бумажный фантик, стоило Антону сказать ей несколько слов. Или просто подойти ближе, чем на пять метров. И это полбеды, пусть бы млела и краснела сколько угодно, если не в ущерб делу. Но - семнадцать лет! Дикий возраст. Максим первый заметил, что юбка Мары становится все короче и короче, пока, наконец, не исчезла совсем. Девочка сутками рассекала в футболочке, едва прикрывающей пуп. Ну и, соответственно, такой предмет одежды, как лифчик считала анахронизмом. Зато прически с каждым днем становились все замысловатее, макияж все ярче и смелей, поза, в которой она по вечерам присаживалась к телевизору, все откровеннее, расстояние, разделяющее ее и Учителя Мукту все короче и короче. В конце концов Антон переселился в кресло. Так хитрюга заявила, что ей было откровение - ее место у его ног. И теперь по вечерам откровенно прижималась к его колену. И плевать ей было, что Максим смотрит.