Чужие сны (полный вариант) (СИ)

- Нужен врач?

- Это обычный обморок, ничего страшного... Наверное нужно все-таки отвезти его в больницу, но мы с этим сами справимся. Мы на машине. Надо только вынести его на улицу. Поможете?

- Конечно, - с готовностью кивнул парень, - Витя, Сережа... Давайте, ребята, через галерею, так ближе.

- Галка, ты машину водишь? - спросила я, не очень рассчитывая на положительный ответ. Но подруга кивнула. - Тогда держи ключи, подгонишь мою тачку к автостоянке у галереи, скомандовала я, - Справишься?

- Да, конечно, - кивнула Галочка, еще раз тревожно взглянула на Олега, и умчалась.

Хозяин бара с двумя помощниками, похоже, завсегдатаями, осторожно подхватили Олега и понесли к выходу. Я подхватила футляр с саксофоном, а второй рукой выудила из сумки мобильник.

Алка не отвечала очень долго. Я почти потеряла надежду. А когда телефон, наконец, после доброй минуты гудков отозвался ее бодрым, слегка раздосадованным голосом, отчего-то отчетливо поняла - мой звонок вытащил Аллу из ванны. Да уж, действительно, повезло, как утопленнику.

- Я в таборе. Вернее, в тоннеле под галереей. Здесь Олег. Ему плохо, - торопливо выложила я.

- В смысле - плохо? - уточнила Алла. Она, похоже, совсем не удивилась.

- Он без сознания. И кровь из носа.

- А что еще было? Перед этим? Больше там никому не плохо? - подруга, наконец, соизволила встревожиться.

- Он никого не убил, - поняла я, - но не скажу, что не пытался.

- Его нужно немедленно вынести наверх, - скомандовала Алка, - под небо. Организуй это и никуда не уходи. Будьте там, я сейчас подъеду.

- С мокрой головой! - испугалась я, - сиди уж. Я сама отвезу его куда надо, ты только скажи, куда.

- Голову я не мочила, - буркнула Алка и отключилась

Мы прошли напрямую через галерею, но я так и не поглядела на машины, не до того было. На нас оглядывались, но не так, чтобы очень. Умеренно. Перебрал человек с радости, или, наоборот, с горя, с кем не бывает? По дороге я с интересом прислушивалась к разговору, который вели меж собой Витя с Сережей.

- Интересно, что такое сейчас опробовали на галерее? Аж земля тряслась...

- Трактор какой-нибудь. Может, гусеничный?

После относительного тепла галереи, холодный ноябрьский ветер показался каким-то слишком свежим. Я поежилась. Мы вышли на вторую стоянку.

- В будке положим, или как? - спросил один из моих добровольных помощников.

- Нет, нет, - торопливо ответила я, вспомнив Алкину инструкцию, - лучше сюда, на скамейку. Ему воздух нужен.

Сдернув куртку, я постелила ее на деревянную лавку.

- Замерзнешь же, не месяц май, - прокомментировали мужики, но шефа положили, как им было сказано.

- Ничего, сейчас подруга машину подгонит. С другой стороны табора. Спасибо вам большое, ребята.

- Точно больше ничего не нужно?

- Ничего, - со всей возможной твердостью ответила я. И добровольные помощники, наконец, ушли.

Олег зашевелился. И открыл глаза. Я присела рядом.

- Ты как?

- Нормально, - ответил он. - Почему ты раздета? А... помоги-ка сесть.

Получив назад свою одежду, я почувствовала себя гораздо комфортнее. Прав был Витя... Или Сережа, кто их разберет, действительно, не май.

- Сейчас приедет Алла, - доложила я.

- Хорошо, - кивнул он. И замолчал.

Он выглядел совершенно обычно. Похоже, все было в порядке. Но что-то мне не нравилось. Наконец я сообразила, что именно: его лицо снова было той красивой и бесстрастной маской, к которой я привыкла. И которую считала его настоящим лицом. Будто и не было саксофона, улыбки, портвейна... и пьяного Юрика. Ничего не было. Мне все приснилось.

- Твой инструмент, - кивнула я на футляр у его ног. Он снова наклонил голову, в знак благодарности, я полагаю. Или просто, все еще было плохо.

- Что с тобой случилось? - решилась я.

- У тебя же была неплохая версия, - ответил он, - Реакция на алкоголь.

- Ты все слышал, - поняла я.

- Ты действовала безупречно. Если тебя это интересует.

Я поняла, что ответа не дождусь, и выругалась сквозь зубы.

- Как меня утомили ваши тайны мадридского двора, это неописуемо! Как я могу действовать безупречно, если я ни фига не понимаю, а?

- Не знаю как. Но у тебя получается. Я сам удивляюсь...

Олег говорил отрывисто и неохотно. Я все поняла и замолчала. В самом деле, закатывать скандал человеку, только что перенесшему обморок, как-то не совсем этично.

Так мы сидели на ветру, глядя на отъезжающие и приезжающие машины, вдыхали сырой воздух с примесью бензина и молчали. Потом подъехала Галочка, кинулась к Олегу. Но, наткнувшись на его неожиданную холодность, обиженно затихла.

Наконец на своем пижонском белом "Форде" подъехала Алла и кинулась к нам через всю стоянку, без шапки и в незапахнутом пальто. Я кивнула Олегу, взяла Галочку за руку и скомандовала:

- Пошли отсюда.

- А... это кто, жена?

- Нет. Потом все объясню, - мне удалось утащить Галочку до того, как Алла подлетела к скамейке. По тому, каким взглядом проводил нас шеф, это тоже было сделано правильно.

Как я устала от собственной безупречности, кто бы знал!

Галка села за руль, и мы покатили в центр города.

Я вдруг заметила, что все еще держу мобильник в руке. Не знаю, что за бес меня толкнул: обида или просто досада на себя... или это одно и то же. Я активировала окно SMS и набрала сообщение: "Прошу перевести меня по собственному желанию назад, в отдел Маргелова, на прежнюю должность, без сохранения повышенного оклада". И отправила на номер Влада Осорина.

Ответа я не ждала. Вернее, ждала, в виде приказа зайти в отдел кадров, утром понедельника. Однако, телефон зазвонил меньше чем через минуту.

- Что случилось? - спросил Влад.

- Ничего, - коротко ответила я, перенимая стиль третьего этажа, - просто хочу назад. По Алику соскучилась.

- Таня, ты сейчас вдохни, выдохни, расслабься... И ничего не решай, хорошо? В понедельник поговорим. - Я молчала, и Влад добавил, - если ты не изменишь мнения, подашь заявление на фирменном бланке, как положено. Я его подпишу. Договорились?

- Договорились, - буркнула я и отключилась.

4.

"Всего каких-нибудь два месяца назад оптово-сбытовая компания "Олима", по торговле бытовой химией и разными полезными мелочами, считалась самой стабильной и надежной на этом рынке. "Олима" привлекла к своей деятельности тысячи людей. Поверив в перспективы, обещанные ловкими менеджерами "Олимы", мужчины и женщины, в основном, не слишком богатые, вкладывали в предприятие и свои небольшие сбережения, и еще более дорогое: свой труд и свое время. "Олима" обещала им сказочные доходы уже через несколько месяцев после вступления в "бизнес"... Все обернулось банальным обманом... "Олима" прекратила свое существование, объявив себя банкротом. Генеральный директор кампании, двадцатишестилетний Антон Бакшаров, скрылся. Вместе с ним исчез и главный менеджер "Олимы", Максим Чернов. На счета кампании, и все ее движимое и недвижимое имущество, был наложен арест, но, как, вероятно, догадываются наши телезрители, деньги, вырученные от продажи бывшего монстра, вряд ли покроют все потери людей, доверившихся Бакшарову и Чернову..."

Антон все время искренне удивлялся, зачем люди смотрят такие, с позволения сказать, новости. Чтобы быть в курсе событий? Событий, происходящих где? Вероятно, в виртуальной реальности, которую черт знает, зачем выдумывают журналисты.

Короткое сообщение, а неточностей и откровенного вранья... Во-первых, "Олима" объявила о банкротстве не два, а полтора месяца назад. Во-вторых, никаких "сбережений" люди в его предприятие не вкладывали. Без надобности ему были их сбережения. В-третьих, "сказочных доходов" они никому не обещали... Вообще, что такое "сказочный" доход? Сколько это в переводе на "пощупать"? Шел, упал, потерял сознание, очнулся - пещера с сокровищами? А в придачу лампа со сговорчивым джинном, а в виде бонуса магрибский колдун на хвосте... Что обещали людям, то они зарабатывали. Кто мог. Ну, а кому оказалось слабо - извините. Бесплатного сыра даже в мышеловках не бывает. В четвертых, средств, вырученных от продажи арестованного имущества, с лихвой хватило бы для покрытия расходов на небольшую локальную войну, а не то, что заткнуть рот нескольким сотням самых говорливых из умственно-отсталых... Проблема в том, что бабки эти люди никогда не увидят. Все сгребут динозавры. Ни фига они не вымерли. Кто так думает, тот просто поверил в очередной миф, выдуманный журналюгами. А в пятых, и это было, пожалуй, самое обидное, никто никого не обманывал. Его фирму просто задавили. Динозавры и задавили. И не из-за денег, территории или влияния на рынке. Его задавили из-за... Антон сам вначале не мог в это поверить! Он, случалось, перевозил бабло в коробках даже не из под ксерокса, а из под пылесосов! Но столько, сколько вложила в эту войну "Алекса", он не то, что в руках не держал, во сне не видел. И все только для того, чтобы заполучить в личное пользование деревянную шкатулку, выложенную изнутри мехом кролика, с единственной перламутровой раковиной. Шкатулку без всяких загадочных знаков на мертвых языках и даже без замка. Когда, на раскопках древнего поселения в районе Сухуми, Антон с невероятной осторожностью извлек ее из земли, и впервые взял в руки, она открылась сразу. Словно ждала его. Словно ждала именно его. Чтобы изменить его жизнь.

Все кронги попадают в рай.

Но для начала все они должны пройти через ад. Таковы правила этого простенького, но занимательного квеста.

Он сидел в небольшом кафе. Неподалеку сияла подсвеченным зеленым куполом автозаправка. В окно был виден задний бампер неприметного темно-синего "Опеля". Машины для студентов. Вернее, студенток. На самом деле - вполне приличная тачка, для тех, кому нужны не "шашечки", а "ехать". В меру маневренная, не слишком скоростная, но по нашим дорогам это и не нужно, как все иномарки - комфортна, а по цене - если грохнешь, так и не жалко. В былые времена Антон рассекал на пижонском "Субару"... а во времена еще более былые вообще на автобусе ездил. Так что "Опель" его ничуть не оскорблял и даже настроения не портил. Какой смысл расстраиваться из-за тачки, если ты, по сценарию, движешься сквозь ад...а вот, похоже, и черти пожаловали.

Автоматические двери раскрылись и впустили небольшого, плотного, не слишком шикарно прикинутого мужичка. Позади маячили, как сказали бы журналисты "сопровождающие лица". И, по своему обыкновению, соврали бы. Потому что лицами две эти квадратные бульдожьи морды не назвал бы и самый кроткий из францисканцев. "Лиц" было двое. Они держались чуть позади босса, и несли свои огромные руки с хорошо развитыми кистями как носят топоры лесорубы, или дворники - лопаты. "А чьи это шаги там на лестнице... а это нас арестовывать идут... а, ну-ну..."

Босс не удостоил кафешку даже беглого обзора, а сразу направился к нему. Что ж, этого следовало ожидать.

Он неторопливо подошел к столику, походка у него была грузной. Отодвинул стул. Сел напротив Антона. "Лица" заняли столик по соседству.

- Звероящер, - сказал босс. Слово упало в относительную тишину полупустой забегаловки как здоровенный булыжник. Тем не менее, бывший Генеральный директор не впечатлился.

- Очень приятно, а я - Антон. Можно просто - Тоха.

- Ага. Шутим, - кивнул босс. - Это хорошо.

Что в этом хорошего, босс объяснять не стал.

- Ты напакостил на моем участке, - сказал он вместо этого. И выжидающе смолк.

- А вы, дяденька, значит, местный околоточный? - весело спросил Антон.

- Можно сказать и так, - босс, похоже, решил пока с тоном смириться, - возможно, ты не знал, что влез за чужой забор. Ну, так теперь ты об этом знаешь.

- Я должен пообещать, что больше так не буду? - поинтересовался Антон. Он вскинул голову. Взгляд его оказался неожиданно тяжелым, по контрасту с легкомысленным тоном.

- Это будет не лишним, - согласился босс, - а еще, Звероящер... Ты напакостил. Я был вынужден убирать за тобой.

- Да-да, дворники бастуют, я слышал, - покивал Антон, в душе веселясь.

- Теперь ты мне немножко должен, - босс все же решил выдержать тон до конца, хотя глаза у него щурились нехорошо, и желваки ходили.

- Немножко? - уточнил Антон, - совсем чуть-чуть?

- Пятьдесят тысяч, на первый раз, будет достаточно, - сказал босс и веско добавил, - не рублей, понятно.

- Ну да, и не долларов, - подхватил Антон, - доллар что-то в последнее время слегка не того... Монгольскими тугриками возьмете? - оживился он.

Видимо, у босса были очень крепкие нервы. Да и придурков он на своем веку повидал предостаточно.

- Хоть гвинейскими кинами. Но сроку тебе, такому шустрому да языкастому - до завтра. Усек? Или повторить еще раз более доходчиво?

Морды за соседним столиком как-то оживились. Не то, чтобы привстали, но подобрались.

- А ты, отец, всегда сам за кошельком мотаешься? Бандерлогам твоим в лом? Или не доверяешь?

- Значит, не понял, - констатировал босс и повернулся к соседнему столику.

В ту же секунду Антон, сделав быстрое движение кистью, достал то ли из рукава, то ли прямо из воздуха небольшой предмет и метнул его в телохранителей.

Наверное, в компенсацию за морды, рефлексы ребятам достались отличные. Огромная кисть-лопата перехватила летящий в лицо предмет, подержала немного, и медленно, осторожно разжала. Все это время обе бульдожьи моськи выражали некоторую растерянность.

Предмет оказался брелоком. Обыкновенным фирменным брелоком: круг с молнией, какие в рекламных целях выпускает фирма "Опель".

- Это что? - поинтересовался босс. Видимо, бульдогов природа органами речи не наделила. Или они были просто выдрессированы не тяфкать без приказа.

- Ключи, - честно и предельно искренне ответил Антон, - от моей машины. Лениво мне два дня подряд на этой заправке тусоваться. Там на заднем сидении сумочка кожаная, в ней бабло. Считать до пятидесяти хоть один из твоих вундеркиндов умеет? Пусть отсчитает пятьдесят тысяч евро и притащит. Это все, или мне еще на гвинейские кины их поменять?

За столиками установилась тишина. Хорошая, такая, тишина, какая бывает в цирке перед смертельным номером. Потом босс, не отводя взгляда от Антона, мотнул головой, и морды вышли. Сразу обе. Видимо, и вправду, со взаимным доверием в его команде было не очень. До их возвращения босс не проронил ни слова, даже не шевельнулся. Антон тоже не горел желанием общаться. Он пил растворимый кофе из огромной красной кружки и жалел, что не может отполировать это дело жареным пирожком с капустой. Типа, ужин миллионера. Впрочем, у босса и так челюсть лежала на столе, так что бог с ним, с пирожком, побережем желудок...

Бандерлоги явились ровно через три минуты. Надо полагать, деньги считали. Выглядели они встревоженными, но, увидев, что за время их вынужденного отсутствия с охраняемым телом ничего не случилось, заметно расслабились.

- Занятный ты парень, Антон, - босс впервые позволил себе намек на улыбку, - всегда так кошельки бросаешь?

- Бывает, бросаю, - подтвердил тот.

- Понтуешь, или...

- Понтую, - заверил Антон, - деньги - мусор, и не в них счастье, отец.

При всей своей банальности и заезженности, эта фраза прозвучала неожиданно так искренне и убедительно, что босс поежился. И одарил Антона еще более пристальным взглядом сощуренных глаз.

- Ты на самом деле так думаешь?

- Я не думаю, я знаю. Увы, отец, - Тоха-Звероящер развел руками, - во многом знании, много... сам знаешь чего, не мне тебя учить.

Он выпрямился, откинулся на спинку пластикового кресла и вперил взгляд в телевизор.

"Антон Бакшаров предприимчивостью и фантазией отличался с детства, - вещал, меж тем, ко всему равнодушный ящик, - еще в школе, как вспоминают учителя и одноклассники беглого директора, он организовал общество..."

"...которое называлось: "Лига Птеродактилей". Главными "Птеродактилями" считались он сам и двое его одноклассников - Максим Чернов и Лера Уфимцева. На счету лиги такие "подвиги", как срыв уроков, пропажа классных журналов, порча школьного имущества. Школьные друзья Антона вспоминают, что для того, чтобы вступить в "лигу" необходимо было заплатить "членский взнос", то есть совершить поступок, который главные "Птеродактили" сочли бы достойным. Один мальчик, жаждущий, во что бы то ни стало приобщиться к "избранным" решил пройти по карнизу школы на уровне третьего этажа. Ребенок погиб. После этого чрезвычайного происшествия "птеродактилями" занялись милиция и родительский комитет. Компания была расформирована по разным классам, а Антона вообще перевели в другую школу..."

Эту передачу, посвященную нашему главному "кассовому" врагу я слушала вполуха, скорее, по привычке. По той же привычке писала ее на DVD. Я была уверена, что мои дни в "Алексе" сочтены, жалела об этом, где еще будут платить такие бабки, да еще за любимую работу... да не в этом, в сущности, дело. Похоже, впервые я так близко подошла к разгадке множества мелких и крупных неясностей, которые сопровождали мою жизнь с самого рождения. Например, почему, когда я спрашивала, кто моя бабушка, мне показывали только одну фотографию, Лики Васильевны Сторожевой, мамы моего отца. Моя собственная мать, видимо, была слеплена из глины... Или прилетела со звезд. Между прочим, после фильма: "Моя мать - инопланетянка" я довольно долго думала, что какая-то сермяжная правда во всем этом есть. Лейла, так ее звали, снимала жесточайший приступ мигрени прикосновением руки, могла успокоить и приручить любую, даже самую злобную цепную собаку, а однажды, в лесу, спокойно и уверенно поладила с самкой кабана, которая вывела на прогулку семерых пестрых поросят. Она совершенно не боялась ездить автостопом и ходить ночью одна по темным улицам. Она вообще ничего не боялась. Но стоило завести об этом разговор, даже в шутку, как она бледнела, сжимала губы, бросала несколько односложных скупых фраз и под любым предлогом уходила к себе.

Став старше, я начала замечать не в меру пристальный взгляд ее черных, удлиненных глаз. Она что-то искала во мне. А, найдя, очень расстраивалась. Просто до слез. Спустя некоторое время я поняла - маму радует мое сходство с отцом. И, одновременно, жестоко печалят обнаруженные у дочери свои собственные черты.

А потом... потом много чего было и хорошего и разного. Хорошего, впрочем, больше.

- Молодец, парень, - Галочка, закончив возиться в кухне, плюхнулась на диван рядом со мной, - миллионер в двадцать шесть лет! Говорят, у него настоящая, старинная вилла в Ницце.

- Была, - буркнула я, - теперь она за долги пойдет.

- Ну и что? За то он пожил всласть, разве нет?

- Ага... "Таких две жизни за одну, но только полную тревог я поменял бы, если мог".

- Кстати, о демонах, - как все настоящие женщины Галочка была непоследовательна, - тот мужчина, которого мы спасали, он кто?

- Вице-президент банка "Алекса" - ответила я чистую правду.

- Врешь! И играет в переходе? Да неужели у него с деньгами проблемы? В жизни не поверю.

- И правильно сделаешь, - кивнула я.

- Он что, так развлекается? - не поняла Галочка, - а с другой стороны, не наркотики же ему колоть.

- Он даже не курит, - подтвердила я.

- И не женат?

- А вот этого не знаю. Как-то никогда не интересовалась. Но, если хочешь, узнаю. Специально для тебя?

Анкетная база "Алексы" была совершенно недоступна для всяких любопытствующих, даже внутри самой "Алексы". Но нужно же было хотя бы раз использовать по назначению программу, выцыганенную у Кролика. Я ввела ключевые слова: "дата рождения, образование, семейное положение"... и с чистой совестью отправила своего маленького электронного разведчика гулять по сети. А потом открыла новый документ и принялась составлять по форме два заявления: о переводе на прежнее место работы и об увольнении, если первое не прокатит. Не утруждая себя поиском подходящих формулировок, я написала: "не сработалась с новым коллективом и руководством", вывела документ на печать, и позвонила секретарю Влада.

Как ни странно, президент меня ждал. Никуда не укатил. Хотя, может, никаких дел за воротами "Алексы" у него сегодня не было?

Войдя, я, как и в прошлый раз, залюбовалась "небом". Князь терпеливо ждал. И, по-ходу, улыбался.

В кабинете тихо играла музыка. Какое-то радио.

- Кретинская песня, - высказалась я, усаживаясь в кресло.

- Какая? - не понял Влад, - а, Валерии... Почему?

- Сам подумай. "Я лечу словно белое перышко на двух крылышках у судьбы". На обоих крылышках всего одно перышко? А остальные куда делись, ощипали? Или вместо них перепонки? Или это просто такое перышко с крыльями... С кожистыми. Потому что иначе фигня получается, масло масляное.

Влад начал смеяться уже в середине моей речи. В конце он уже полулежал на столе, закрыв лицо руками.

- Вот что значит аналитический ум, - отсмеявшись, сказал он, - Олег тоже все время говорит, что песня дурацкая.

Влад подвинул к себе мои бумаги, сощурился.

- Интересно, если вы с ним так схожи, как же умудрились не сработаться?

- Сцеплению способствуют шероховатости, - ответила я.

- Ох, трудно с тобой. Маргелов тоже плакался...

- Он меня замуж звал, между прочим, - обиженно буркнула я.

- Да знаю, - Влад отчего-то вздохнул, - при других обстоятельствах... оно, бы, может и хорошо. Семья у Алика... В общем, философом он уже стал, справка не нужна. Он тебя любит, - за чем-то сообщил президент.

- Ну и... в чем проблема? - не поняла я, - его жена - родственница губернатора?

- Плевал я на губернатора, - совершенно искренне сказал Влад. И был при этом так печален, словно сама возможность плюнуть на губернатора доставляла ему ни с чем не сравнимое огорчение.

- Тогда почему бы мне не устроить свое личное счастье? Если уж с карьерой я обломалась?

Влад немного помолчал. Я тоже с высказываниями не лезла.

- Пойдем-ка, - сказал он, наконец, - под дерево. Выпьем. Ты как к крепким напиткам относишься?

- А понадобятся именно крепкие? - слегка удивленно уточнила я.

- Мне - да.

- Убиться тапком!

Мы и в самом деле выпили. В самом начале рабочего дня, честную, хотя и очень хорошую водку. Вопреки собственным словам, Влад ограничился символической дозой в 25 грамм, а мне плеснул щедро... И, пока я не выпила, зажмурясь и махом, и не вцепилась зубами в маленький бутерброд с рыбкой и зеленью, рта не открывал.

Наконец он, видимо, счел артподготовку проведенной и достаточной.

- Врать тебе я не хочу, - сказал Влад, - а всей правды сказать пока не могу.

- Хотя бы намекни. Я понятливая.

- Алик из семьи с традициями. Для них развод неприемлем.

- Дичь какая-то, - не поверила я.

- Для тебя, - возразил Влад, - не всегда можно судить по себе. Менталитет у людей разный.

- И что, если Алик пойдет против традиций, они вываляют его в перьях и на шесте вынесут из всех пунктов завещания?

- Примерно так, - кивнул Влад, - и, учти, это - не шутка.

- А если ему плевать?

- А ему и плевать, - подтвердил Влад, - он влюблен как сопливый пацан и света белого не видит.

- Тогда... кому НЕ плевать? - очень тихо и очень спокойно спросила я.

- Ты угадала...

- Я не гадаю, - привычно огрызнулась я. - Так что, мой перевод сюда и совершенно дикий оклад за, в общем-то, рядовую работу - это все лишь для того, чтобы я держалась от него подальше?

Темное бешенство затопило меня с головой и как-то сразу. Только что сидела спокойно, пила водку, рассуждала о несовершенстве жизни. Мгновение спустя уже стою, передо мной маячат огромные темные глаза Влада, а в ушах шум, как от работы реактивного двигателя. А потом мир погас, уже привычно и совсем не страшно.

Я пришла в себя от холодной воды. Она была везде: сверху, снизу, с боку. Вся одежда была мокрой, волосы - мокрущие, а вода все лилась и лилась. Наконец я сообразила открыть глаза. И обнаружила себя в ванной, под холодным душем. А президент банка с недетской силой держал меня под струей, и сам был мокрым по пояс..., а может и ниже, не проверяла.

Заметив, что я открыла глаза, Влад немедленно прекратил экзекуцию и выключил воду.

Черт знает от чего, но настроение у меня резко пошло вверх, захотелось смеяться и куражиться.

- Понял, что деньгами меня не купить, и решил утопить в собственной ванной? А как бы ты от трупа избавился?

- А у меня тут где-то мясорубка имеется, и аквариум с рыбками - хмуро пошутил Влад, - ты бы все-таки завязывала со своей пироманией. И тем более, против меня. Я в таких случаях ставлю защиту рефлекторно. И удержаться могу далеко не всегда. От тебя может горстка пепла остаться...

- Я воскресну, как феникс! - произнесла я нараспев и вскинула руки к потолку. Смех бил из меня фонтаном. Влад тоже не выдержал и улыбнулся в ответ. Потом рассмеялся.

Потом подхватил меня на руки, крепко прижал, вытащил из ванной и закружил по кабинету, так быстро, что звезды в "небе" понеслись галопом.

- А ты когда-нибудь изменял жене?

- Регулярно. Только тс! Это страшная тайна!

- Я никому не скажу, - прошептала я.

- И что я тебе за это буду должен?

- Ничего. Я буду молчать просто так...

Мы сидели на полу, мокрые как мыши, и хохотали так, словно нас щекотали.

- Представляешь, уже второй раз ты приходишь ко мне в кабинет, а потом туда приносят два комплекта одежды... Что люди подумают? - Влад вытер лицо салфеткой, бросил мне пачку, - надо хоть кофе сварить.

- У тебя и кофеварка есть? - изумилась я, - а зачем? Неужели тебе кофе не приносят.

- Да, пока они соберутся, он сто раз остынет. Да и перехочется.

- Ты понимаешь, - спросила я уже после того, как переоделась, и с чашкой кофе снова устроилась в кресле под деревом, - что если бы я действительно любила Алика и хотела за него замуж, ты бы меня не остановил.

- Остановил бы, - спокойно и уверенно ответил Влад, - просто другими средствами.

Я вздрогнула, словно вдоль позвоночника проползла холодная змейка.

- Тайна на тайне. Я тут пыталась понять... еще в самом начале своей карьеры, откуда взялась "Алекса". Девяностые годы... Деньги делали на нефти, газе, лесе... Но среди основателей нет ни одного из олигархов, который бы засветился в распродаже природных богатств родины. Ни одного бывшего партийного функционера, так что версию о золоте партии я тоже отмела... Ни одного "авторитета". "Алекса" вообще не мелькала рядом с откровенной уголовкой. Безупречная репутация. Такое впечатление, ребята, что вы клад нашли.

Влад кивнул:

- Ты почти права. Только клад нашли не мы. А нам выдали гранд на то, чтобы мы этих кладоискателей аккуратно обезвредили и клад изъяли. Желательно - без фатальных последствий для населения России и нескольких сопредельных государств. Этим мы, в общем, и занимаемся. А деньги это всего лишь инструмент. И далеко не единственный. Так что на счет своей работы - ты не права. Она очень важна. - он встал, тремя шагами пересек кабинет, взял мои заявления. Еще раз внимательно просмотрел. Потом порвал пополам и аккуратно положил на край стола.

- С этим мы разобрались, да?

Я невольно кивнула, подчиняясь не столько словам, сколько интонации... ну и еще настроению, куда ж от него.

- И, с понедельника, с самого утра приходишь не сюда, а в "Клен". Ты знаешь, где их корпус?

- Что я там буду делать?

- Учиться, - ответил Влад, - многим полезным вещам. И в первую очередь - держать под контролем свои способности. Иначе кому-нибудь из нас придется тебя убить. Просто, чтобы уцелеть самим.

- А сможете? - вскинулась я.

- Сейчас - да. После обучения... не знаю. До того, как ты случилась в нашей жизни, в "Алексе" у меня соперников не было.

Уже в дверях своего кабинета я столкнулась с Олегом. Он машинально кивнул мне... Все правильно, сегодня еще не виделись. Уже отвернулся, но потом вдруг остановился. И спросил вроде бы нормальным тоном, но ОЧЕНЬ спокойно.

- Влад в порядке?

- Даже не ранен, - ответила я, почти не удивившись. Гений, что с него взять.

- Хорошо, - отметил он и вышел.

Поздно вечером, уже почти ночью, выпал первый снег. Мара, забираясь под одеяло, заметила в окно, что с неба валятся растрепанные хлопья, тихо порадовалась тому, что снег выпал на ночь. Значит, к утру должен был растаять. Но, когда мобильник, поставленный на семь, запел про сердце-магнит, и Мара дисциплинированно открыла глаза, в ее комнате было светло. Слишком светло для обычного ноябрьского утра. Она отдернула занавеску и поняла, что худшие ее опасения вполне оправдались. На сто процентов. На двести! Первый снег сыпал всю ночь и лег на уже слегка промерзшую землю. Зима пришла внезапно. Мара не успела к ней морально подготовиться... Именно, морально. Шубка-то давно висела расчехленная, мама постаралась.

Она ненавидела зиму. Буквально, болела, когда город погружался в сероватую вату, холод и темноту. Но тут ничего нельзя было поделать. Разве только найти чемоданчик с миллионом, бросить все и вечерней лошадью до города-курорта Майами. Там, говорят, вечное лето. А еще есть на свете такие страны как Тунис, Алжир... Там, конечно, зимой идут дожди и холодно. Градусов десять выше нуля... Вот бы там померзнуть!

С утра в институт ноги не несли. Мара вполне осознавала, сколько девчонок просто мечтали оказаться на ее месте. Спали и видели, причем многие даже в ночь накануне рождества. Вуз был престижный, экономики и права, и совсем не дешевый, родители тянули его из последних сил. Проблема была в самой Маре. Точнее, две проблемы: экономика и право. Она терпеть не могла ни то, ни другое. В детстве она мечтала стать врачом. И непременно - на "скорой". Но мамуля, стоило Маре заикнуться о медицинском, встала на дыбы не хуже коня Медного Всадника. Грязь! Кровь! Нервы! Постоянный стресс! Безденежье! И все это - ее дорогой дочке?! Ни за что! Только через ее труп!

Пришлось подчиниться. В конце концов, деньги на учебу давали родители, а кто платит, тот и заказывает музыку.

У подъезда Мара немного задержалась. Сапоги она одела осенние, в глубине души надеясь, что к полудню снег все же растает. Ступать в них по сугробам совсем не хотелось.

Наверное, только поэтому в сером утреннем свете она заметила приклеенное на дверь подъезда объявление:

"Последователи учителя Мукту приглашают желающих обрести духовное совершенство, поднять личный энергетический уровень и укрепить щиты, добиться процветания, личного счастья и внутренней гармонии, а так же избавиться от алкогольной, никотиновой, наркотической, либо другой зависимости. Собрание кружка состоится в 19.00, 12 ноября в помещении клуба "Риф" на улице Некрасова 12."

- Спасатели, - про себя фыркнула Мара, - Чип и Дейл спешат за пивом.

Вспомнилось, как всегда вдруг, что сегодня нужно отдать в канцелярию фотографии. Разумеется, сфотографироваться она забыла. Впрочем, срочная фотография находилась совсем рядом, в магазине. Забежать, щелкнуться, через две минуты все готово, даже не слишком опоздает.

Мара решительно спрыгнула с крыльца, своими непоправимо осенними сапожками прямо в рыхлый снег, и зашагала к магазину.

В срочной фотографии ребята работали веселые. Будка встречала клиентов симпатичным плакатиком: "Если тонкий альбом и плохие фотки - значит паспорт". Чуть ниже, более мелким шрифтом, красовалась надпись: "Не так страшен черт, как его фото 3 х 4". А левее Мара углядела уже знакомое объявление последователей учителя Мукту.

Настроение окончательно испортилось.

- Как вы позволяете себе на стену эту пакость лепить, - раздраженно сказала она, усаживаясь на жесткий стул перед цифровой камерой. Девушка-фотограф безразлично пожала плечами:

- Это не моя стена, а хозяйка разрешила. Сядьте прямо. Подбородок чуть ниже, а то у вас глаза под образа...

- А хозяйка что, из тех, кто у цыган мед покупает?

- Не шевелитесь, не моргайте... Все, можете расплачиваться. Не знаю, вроде нет. Она умная женщина. Учитель Мукту у нее внука вылечил.

- Еще скажите, что у внука был паралич! - недоверчиво и раздраженно проговорила Мара, роясь в кошельке.

- Да нет. Все лишь хронический бронхит. Тоже мало радости для маленького мальчика. Врачи только прогревания назначали, ну и лекарства при обострении. Все равно ничего не помогало, мальчик все время кашлял. Мы в прошлом году, наверное, полгода сами работали, хозяйка постоянно то по больницам, то по санаториям, то по аптекам. А учитель Мукту только один раз посмотрел на ребенка - и все. Сейчас пацан в садик ходит. Хозяйка говорит, даже насморка нет.

- Не верю, - Мара сердито запихнула фотографии в сумку и, запахнув куртку, процокала каблучками к выходу, - все равно не верю. Вот если этот Мукту посреди зимы лето утроит... Тогда может быть...

- Девушка, - позвал негромкий голос. Она как-то сразу поняла, что обращаются именно к ней. И одновременно ощутила острое нежелание оборачиваться. Сделав вид, что не расслышала, Мара взялась за ручку двери.

- Девушка, - повторил голос, - а зачем вам посреди зимы - лето?

По-ходу, порадовать Галочку мне была не судьба. Олег оказался не только давно женатым, но и счастливым отцом двоих детей. И, раз уж судьба подкинула мне секретные материалы, я зарылась в них, как крот.

Любопытсвенные вещи начали обнаруживаться сразу. Высший эшелон "Алексы", практически весь, был повязан семейными узами. Больше того, лишь у двоих я обнаружила по одному ребенку - у самого Влада и одного из молодоженов, вступивших в законный брак всего год назад. Количество отпрысков в других семьях варьировалось от двух до пяти. Даже Алка, тощая, как жердь... пардон, стройная, как кипарис, оказалась матерью аж троих оболтусов школьного возраста. Спятить можно! Когда же она успевала работать?

С одной стороны, ничего странного в этом не было. Люди с уровнем дохода выше среднего могут себе позволить вырастить и воспитать столько наследников, сколько собственные нервы выдержат. С другой... Приращивать население большинство сотрудников банка начали еще в те времена, когда никто не слышал об "Алексе".

Ну, ладно. Чего в жизни не бывает. Возможно, у отдела кадров есть секретная директива брать на работу преимущественно людей семейных и многодетных. Может, по каким-нибудь исследованиям, количество детей как-то влияет на отношение к работе. Непонятно, как я в эту компанию попала, но коль скоро есть правило, исключения тоже должны быть.

Вторая странность - никто... НИКТО ВООБЩЕ из всего руководящего звена "Алексы" не был местным. В Белоозерск всех принесло из каких-то далеких мест, география России и сопредельных государств была представлена почти полностью. Включая дальневосточную станцию Ерофей Павлович.

Кстати, сам Влад был родом из Москвы.

На третью странность я наткнулась почти случайно, и вполне могла бы остаться в счастливом неведении, но судьба, кажется, решила, что в последнее время я много удивляюсь и мало думаю. Она была права.

Анкеты располагались не по порядку.

Во всяком случае, не по алфавитному порядку.

Если бы это была картонная папочка на завязочках, или даже современный пластиковый скоросшиватель, я бы, может, и не удивлялась. Мало ли у кого какой бардак в секретных документах. Но беспорядок в файлах, которые раскладывает компьютер?! Это было за пределами даже моего представления о реальном, которое за последнее время существенно расширилось.

И поэтому я сделала единственно возможный вывод: бардака не было, был порядок. Просто какой-то другой порядок. И я, прорасти трава на брюхе, его установлю!

Для начала - проверить, это чисто кадровая аномалия, или в других местах фамилии сотрудников расположены так же хитро. Например, в ведомости на зарплату... Но в бухгалтерские файлы я не полезу. В случае чего будет просто не отмыться. Да и не нужна мне ведомость на зарплату. Хватит табеля учета рабочего времени...

Ох, предупреждал меня Кролик, чтобы я этого не делала. Предупреждал! А Кролик зря не предупреждает. Но другого-то выхода нет!

Нет ничего легче, чем уговорить того, кто очень хочет, чтобы его уговорили. Тем более, если этот кто-то - ты сам. Но охотничий азарт еще не окончательно забил мне мозги. На ночь я "качалку" Кролика ставить все же не стала. Воткну завтра утром. Подумаешь, всего день простоять, да ночь продержаться.

Снег повалил снова. Казалось, здешняя природа вознамерилась разом, в один день выполнить норму по осадкам. Сквозь стекло витрины наблюдать за миром, исчезающим в снежной круговерти, было даже забавно. В кафе, теплом и не по-зимнему уютном, горели лишь две оранжевые лампы, под самым потолком, и четыре бра у столиков. Медового цвета шторы с горчичными кистями были наполовину задернуты. Посетителей, кроме них, не было вообще.

- Меня зовут Рустам.

Вот уж не подумала бы! Мара даже моргнула от удивления. Русые волосы, правда, не есенинский чуб, цивильная короткая стрижка, светлая кожа. Глаза серо-голубые... или просто серые, при таком свете не разберешь. В чертах лица ничего "кавказского", уж скорее новый знакомый был похож на поляка. Словом, типично славянская внешность. Лет ему было, как навскидку определила Мара, что-то около тридцати. Словом, совсем не ее "экологическая ниша". Попробуй ее тридцатилетний сосед так вот подойти и пригласить Мару "на чашечку кофе", она бы лишь плечами пожала. А, может быть, и нагрубила.

Но - не пожала и не нагрубила почему-то. Решила, что и экономика и право как-нибудь переживут этот день без нее.

- Тамара, - представилась она.

- Для друзей просто Мара. Но я пока еще ничем не доказал, что друг, - улыбнулся Рустам.

Она мгновенно перепугалась:

- Откуда вы?.. Кто вы?

- Сотрудник Моссада. А по совместительству - местный маньяк. Кстати, мы же договорились - на "ты", - перебил он.

- Как ты узнал мое домашнее имя? - Мара испытующе уставилась на него, всем своим видом демонстрируя, что пытаться ее обманывать - дело зряшнее.

- Ты мне сказала. Откуда еще я мог его узнать?

- В прошлой жизни? - Мара подозрительно сощурилась.

- Сейчас. Люди говорят друг другу гораздо больше, чем кажется им самим. Нужно только услышать. Слова. Интонацию.

На овальном, слегка подкрашенном и очень симпатичном лице отразилось сомнение. И одновременно... Он поймал ее мысль как мячик для пинг-понга.

- Учить этому не нужно. Все зависит не от умения, а от желания. Ну и от мужества, разумеется.

- От мужества, - не поняла Мара.

- Иногда нужно очень много мужества, чтобы слышать то, что есть, а не то, что хочешь, - пояснил Рустам.

- Ты читаешь мысли? - предположила Мара. Рустам качнул головой, улыбаясь ей одними глазами.

- Сомневаюсь, что это возможно. И очень сомневаюсь, что это вообще нужно. Мысли человеческие это эфирный пар. Они редко воплощаются в дела. Другое дело - чувства. Они почти всегда предопределяют поступки. Но чтобы быть в курсе чувств другого человека, совсем не обязательно лезть ему в голову. Нужно просто смотреть внимательно. И хотеть видеть то, что есть. А не то, что хочется.

- Ты из этих... сектантов? - догадалась Мара, - последователей учителя Муфта?

- Ну да, конечно, - кивнул Рустам, - они повсюду. Мы все - в матрице.

Мара наконец рассмеялась. И потянулась к капуччино, который здесь и впрямь готовили великолепно.

- Я впервые прогуляла институт, - призналась она, отчего-то не испытывая ни малейшего смущения.

- Ну и как ощущения?

- Отлично!

- Не любишь свою будущую специальность?

Мара уже не удивлялась. Новый знакомый обладал проницательностью поистине сверхъестественной, но отчего-то чувствовать себя под рентгеновским аппаратом было... приятно. Наверно, потому, что это был очень доброжелательный рентген.

- Кому сейчас нужны юристы с экономическим уклоном? Все рабочие места заполнены, кризис перепроизводства! Вряд ли я найду хорошее место...

- Тем более, что было бы обидно потратить свою единственную и неповторимую жизнь всего лишь на поиски "хорошего места" - в тон ей произнес Рустам.

- Я всю жизнь мечтала спасать людей, - неожиданно выпалила Мара.

- Опасное желание, - Рустам вдруг сделался очень серьезным, наклонился вперед. Мара подумала, если он возьмет ее за руку, что делать? Или ничего не делать? Но за руку он ее не взял...

- Почему - опасное? - опомнилась Мара.

Новый знакомый приблизил к ней свое лицо, совсем рядом оказались глаза: темно-серые, как она отчетливо разглядела. И заговорил: тихо, спокойно, убедительно.

- Потому что мы живем в мире, построенном на принципах бинарной логики. Для того, чтобы он существовал, все действующие силы должны уравновешивать друг друга. Летнее тепло и зимний холод, темнота ночи и солнечный свет... Верующий человек сказал бы: Бог и дьявол. И в безопасности мы только на терминале. Границе, разделяющей две противоположности. Мы в безопасности, пока живем для себя, решаем за себя, любим или ненавидим только себя. Как только мы делаем шаг, безразлично, к богу или к дьяволу, просто шаг с терминала - мы становимся на одну из сторон. И другая немедленно наносит удар.

Мара хотела отшатнуться. Разговор вдруг перестал ей нравится. Да и сам новый знакомый из умного и интересного собеседника превратился в... то ли вестника апокалипсиса, то ли просто психа. Но что-то ее удержало. Может быть, то, что в лице Рустама не было ни малейших следов безумия.

- Смотри, - приказал он. Она подчинилась. Кажется, у нее не оставалось выбора. Он сжал руку в кулак. Медленно провел над ней другой рукой. И разжал. На ладони лежал небольшой продолговатый камешек с дырочкой. Куриный Бог.

Фокус Мару не впечатлил. В цирке и не такое показывают. Но Рустам сказал:

- Возьми, - и она без слов протянула руку.

Камень лег ей в ладонь и показался неожиданно теплым. Желтая цепочка толстой тяжелой змейкой скользнула следом.

- Носи всегда, даже в душе, - велел он, - когда тебе понадобиться помощь, сожми в кулаке, так крепко, как сможешь. Чтобы почувствовать боль. И подумай обо мне.

- Какая помощь? - растерянно спросила Мара.

- Ну, например, в кино будет не с кем сходить, - Рустам снова откинулся на спинку кресла и легко улыбнулся, - кто знает, может как раз это будет для тебя важнее всего в мире.

- Его можно использовать только раз?

- Да нет. Он многоразовый. Пока я жив... буду тебя беречь.

- Пока ты жив? - испугалась Мара.

- Ну, я то давно ушел с терминала, - Рустам пожал плечами.

- По законам жанра тебе теперь полагается сделать загадочное лицо и растаять в воздухе, - пробормотала Мара.

- Загадочное лицо - не проблема. А вот в воздухе растаять - извини, не получится. Не умею, - сказал Рустам. И с неудовольствием подумал, что, похоже, начал врать. А значит, встречу пора сворачивать. Тем более, что боевую задачу он вполне успешно выполнил, девочка "помечена". Так что можно прощаться и уходить.

Запустить "крокодила" я не успела. Мою руку перехватила другая рука. Узкая, сухая и очень сильная. Я как-то мгновенно поняла, что дергаться бесполезно. Раньше, чем обернулась и увидела, кто меня ущучил.

Это был не один из секкьюрити. И даже не "Клен".

За спиной стоял Олег, собственной персоной. И смотрел на меня пристально и бесстрастно, как на редкий экземпляр таракана.

- Я думала, ты давно ушел домой, - пробормотала я.

- Я хотел, чтобы ты так думала, - кивнул он и, утопив кнопку громкой связи на аппарате, коротко сказал:

- Зайди.

За окном медленно утопали в чернильной тьме городские окраины. Фонари тут были только наши, "фирменные", и, понятно, у самой земли. А муниципального освещения, луны и компании, не разглядеть за плотными густыми тучами.

Настроение под-стать. Я даже не испугалась, мне было мутно и тоскливо.

- Олег, я...

- Помолчи пока, - пресек он. И я заткнулась. А что мне еще оставалось?

Через три минуты тягостной тишины появился сам князь Влад собственной персоной. Я уже не удивлялась.

Он подошел к столу, аккуратно взял флэшку. Переглянулся с Олегом. И только после этого соизволил заметить меня.

Мне приказали молчать, и я молчала. Смотрела в пол.

- Объяснения твои нам не нужны, - тяжело сказал Влад, - тем более, что мы вполне догадываемся, что услышим. И я, и, тем более, Олег, за все время работы здесь таких объяснений наслушались предостаточно. А расклад у нас такой: ты рассказываешь подробно, кто, когда, с какой целью тебя нанял. И - катишься на все четыре стороны, живая и невредимая. Либо ты изображаешь из себя Бонивура...

- И тогда вы вдвоем тащите меня в подвал и подвешиваете к потолку? - хмуро спросила я.

- Зачем? Мы просто звоним и вызываем Аллу.

- Она что, тоже задержалась на работе? - удивилась я, - а сегодня, вообще, кто-нибудь ушел вовремя?

- "Алексу" пытаются ломать не так уж часто, - заметил Олег, ни на кого не глядя, - событие не рядовое.

- Так как? - подтолкнул Влад.

- Никак, - огрызнулась я, - зовите кого хотите. Хоть Аллу, хоть вашу хваленую охрану с паяльником.

- Для тебя был бы лучше паяльник, - заметил Влад, - если Алла займется тобой всерьез, после ее обработки ты вряд ли останешься полноценным человеком. Если выживешь.

- Значит, судьба такая - ответила я, выпрямилась и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. Кролик, Кролик... правду говорится, избавь меня боже от друзей, а от врагов я сам избавлюсь. Чует мое сердце, никто еще так крепко тебя не подставлял.

- Звони Алке, - скомандовал Влад.

Я даже не вздрогнула. И глаза не открыла.

- Подожди, - сказал вдруг Олег, - давай посмотрим, что она скачала.

- Мне не интересно, - ответил Влад, - главное, отсюда ничего не ушло, - и с усталым безразличием и с размаху плюхнулся в кресло напротив. Я слушала, как Олег возится с моей, вернее, Кроликовой ручкой, кляла себя за глупость последними словами, и пыталась заставить себя почувствовать страх. Безуспешно.

- Не понимаю, я что, мало тебе платил? - раздраженно проговорил Влад, - или ты из-за раздолбая Маргелова?..

- Влад, - вдруг позвал Олег. Если бы я не знала его... вернее, его здешнюю ипостась так хорошо, я бы поклялась, что он озадачен, - посмотри сюда. Не поленись.

- Что там такое? - буркнул он.

- Знаешь, такие "икс-файлы" я вижу впервые в жизни. Анкеты, табельный учет... макет рекламного буклета, который не пошел в серию...

- Смотри дальше, - посоветовал Князь.

- Это все.

- Что? - опешил Влад. Его мгновенно вынесло из кресла. В один шаг он оказался у стола и навис над компьютером, почти вжав меня в стенку, - а где остальное? Ты же мамой клялся, что зачистить взлом она не успела!

- А она и не успела. Это все.

- За два дня?

- За два дня, - четко, как автомат, повторил Олег.

Я открыла глаза, потому что, похоже, становилось интересно. Впрочем, интересно, еще не значило, менее опасно. Скорее, наоборот.

Влад уставился на меня во все глаза. Во все оба.

- Ну! Может, ты все-таки соизволишь объяснить, на кой тебе это понадобилось?

Я молчала. Олег, тем временем, развернул на весь экран макет буклета. Того, который не пошел в серию. Зря, на мой взгляд. Отличный буклет. Яркий. Особенно золотой щит "Алексы" на фоне черного неба, усыпанного звездами...

- Таня, - позвал Влад. Позвал вполне человеческим голосом, - скажи мне, какие страшные тайны можно узнать из этого барахла?

- Одну тайну, - уточнила я. - Только то, что вы - пришельцы.

- Что-что? - князь аж присел, - пришельцы... ты имеешь в виду, из космоса?

- Не знаю. Из космоса, из прошлого, из будущего, из другого мира... Я знаю лишь одно - здесь и сейчас вы - чужаки.

5.

- Привет Голливуду, - мрачно произнес Влад. И схватился за голову. - Ох-хо-хо-нюшки... Один из самых перспективных молодых аналитиков кампании. Вероятно, умственное перенапряжение...

Я высказалась и снова замолчала. Влад мог валять дурака сколько угодно, но шеф, парень, серьезный по определению, спектакль не поддержал. Он смотрел на монитор и едва заметно качал головой.

- Что? - потребовал Влад, - Олег, ты не завис?

- Маргелов был прав, - ответил шеф и, наконец, отвернулся от картинки, которая так его заворожила, - она и в самом деле талантлива. При таком уровне информированности сделать такие четкие выводы...

- У нас что, эпидемия? - изумился Влад. Надо отдать ему должное, очень естественно изумился. Видно, тоже был талантлив. В своем роде.

- Созвездие Феникса, - пояснил Олег, - и порядок расположения анкет.

- Сначала я заметила, что фамилии начинаются с буквы "я", - тихо заговорила я, почувствовав, что молчать дальше становится просто... непродуктивно, - так во многих алфавитах бывает, это почти норма. Но не в современном русском языке. Ты - родом из Москвы. По анкете, - торопливо добавила я, - а начальник отдела кадров, Лариса, из Томска. В Сибири, по-ходу, тоже говорят по-русски. В общем, это меня насторожило. Я стала проверять дальше. Переписала весь алфавит. Ну, может не весь, - поправилась я, углядев, как поморщился Олег, - двадцать одну букву. Запустила в Интернет... Такого алфавита всемирная паутина в глаза не видела. Конечно, все бывает. Есть редкие племена на островах, мертвые языки... Но если внимательно посмотреть на рисунок буклета... Такого неба в этом мире просто нет. Ни на каких широтах. Это я знаю точно, астрономия была моим любимым предметом в школе. Но я еще со звездными картами сверилась, на всякий случай.

Влад слушал меня очень внимательно. А, когда я замолчала, подождал еще немного. Думал, кто-нибудь пожелает что-то добавить?

- Художника я наказывать не буду, - произнес он, наконец, -художник, как все люди искусства, сам не ведал, что творил, ему простительно. Но какого... никто ничего не заметил?! Буклет смотрели пять человек. Всех оштрафую на половину месячного оклада.

- Ты его тоже смотрел, - напомнил Олег.

- Себя тоже оштрафую, - рявкнул Влад, - ты представляешь, что было бы, если бы он пошел в серию? Кстати, почему его завернули, не помнишь?

- Решили что небо это слишком глобально, - ответил Олег, который, разумеется, помнил все со времен мамонтов.

- Про анкеты я уже не спрашиваю. Такой грандиозный косяк... и никто, ни одна душа! Завтра же исправить, а программисту - вставить персональный фитиль - распорядился он и повернулся ко мне, - Надеюсь, ты этой информацией ни с кем не поделилась?

Я помотала головой.

Влад снова угнездился в кресле. Олег так и остался стоять, прямой и невозмутимый.

Мы еще немного помолчали, на этот раз как солдатики, которым посчастливилось уцелеть под очередным обстрелом. Событие вполне рядовое, но все равно приятно. Принесли кофе, три чашки. Оказалось, Олег распорядился.

- Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, - Влад подарил мне одну из своих "фирменных" улыбок, которые в определенных кругах давно стали брэндом "Алексы", - в ближайшую субботу получишь премию в размере оклада, за неоценимые услуги перед кампанией. Ну и за моральный ущерб, заодно. Хотя я думаю, что взгрели мы тебя по делу.

Спорить я не стала, по делу так по делу. А деньги лишними не бывают. Легкими, как оказалось, тоже. Меня "колбасило".

- А что, леди и джентльмены, не пропустить ли нам по стопочке где-нибудь в "Погребке", например, - предложил Влад, - Таню я приглашаю и надеюсь, что отказа не будет...

- А мне ты, значит, отдаешь распоряжение в служебном порядке, - констатировал Олег.

- Извини, - Влад развел руками, - иначе ведь отмажешься.

В коридоре мы разделились. Владу нужно было заскочить к себе, что-то взять, что-то запереть. Мы с Олегом остановились у лифта.

Шеф держался отстраненно, но, видно, ЭТОТ Олег иначе просто не мог.

- Больше личного сыска не надо, - сказал он.

- То есть, если я о чем-то просто спрошу, то ты просто ответишь? И скажешь правду?

- За тобой ходит шатора. Может быть, ты и забыла об этом, но я - помню.

- Хочешь сказать, иметь ее врагом опаснее, чем тебя - другом?

- Я тебе должен, - вместо ответа сказал Олег, - четыре тысячи. Так что плачу я. И не спорь.

- Не буду. Плати. Только ты мне ничего не должен. Я просто... мне... безумно понравилось. Ты играешь так, как летают ангелы.

- Спасибо, - Олег сделал попытку усмехнуться, - красивое сравнение. Только немного не ко времени. Я сейчас - не тот человек, который тебя поразил.

- Если хочешь правду, - произнесла я, глядя ему в глаза, - такой как сейчас, ты нравишься мне гораздо больше, чем тот, второй.

- Еще раз спасибо. Но сейчас я твоего признания все равно не оценю. Мне просто не интересно.

Я улыбнулась.

- Думаю, это не правда.

Он вопросительно приподнял бровь.

- Ты ведь хороший шахматист. Значит - стратег.

- И что?

- Как один человек относится к другому - это стратегическая информация. Разве нет? Тем более, в нашем случае.

- Я не хотел тебя обидеть, - отозвался Олег.

- А я и не обиделась. На кого угодно, только не на тебя. У меня просто не получится...

Прокомментировать это заявление он никак не успел, появился Влад, и мы вызвали лифт.

Этот вечер явно удался. Ресторанчик "Погребок" с восточной кухней, располагался, вопреки названию, на втором этаже гостиницы "Абхазия". Он запомнился мне огромным количеством вкуснейшей, хотя может быть немножко острой еды, очень умеренными дозами красного вина и неспешным тихим разговором обо всем на свете: ближайшем саммите большой восьмерки, новом повышении цен на бензин, корейской ядерной программе, неделе русской моды... Влад и тут был князем. Большая умница и невероятно обаятельный мужчина. Дамы за соседними столиками на него косились, а те, кто посмелее, даже пытались пригласить на танец или "покурить". Олег не улыбнулся ни разу. Он сидел в ресторанчике с таким видом, будто присутствует на затянувшемся совещании. Но Влад, улучив момент, когда мы танцевали, тихонько шепнул: "Не беспокойся. Ему нравится здешняя кухня. И нравится наша компания. Я его давно знаю. Он обязательно порадуется... просто потом".

Ближе к десяти вечера музыкальный центр отключили, и на маленькую сцену начали подтягиваться музыканты. Я немножко поскучнела, решив, что сейчас нас начнут потчевать фольклором... Но оказалось, что Бог меня все же любит. Экзотические костюмы всего лишь дань имиджу заведения. А начали парни, ни больше, ни меньше, с "Европы": решили, видно, сразу жизни дать так, чтобы никому мало не показалось. Влад вскинул руку с поднятым вверх большим пальцем...

Галочку бы сюда, подумала я, столько мужиков бесхозных. Может, чего бы и выгорело, под такую-то музыку. Интересно, помнит ли ее Олег... Может, стоит ей позвонить... Ну и чего я скажу? Сижу в кабаке с классными ребятами, один из них когда-то на тебя вроде запал, но оказался давно и прочно занятым. А ты чем занимаешься, мне блинчики на завтрак печешь? Или курочку на ужин жаришь?

- Ты чего, Таня? - испугался Влад, - у тебя вдруг такое лицо сделалось...

- Какое?

- Ты сощурилась, как будто в кого-то целишься.

- Извини, - я покаянно улыбнулась, - исправлюсь. Все отлично, правда. Смотри, сейчас какая-то девушка петь будет. По-ходу, не солистка.

- Может кто-то из посетителей, - предположил Олег, - здесь иногда разрешают.

К самому краю эстрады вышла высокая девица с короткой черной стрижкой, в открытом платье до полу. Пошепталась о чем-то с музыкантами, взяла гитару. Один из парней начал что-то колдовать с секвенсором. А девица довольно уверенно дернула струны, взяла пару сложных аккордов, бросила в микрофон низким, грудным голосом: раз, два, три...

Возник странный, рваный ритм, тревожный и завораживающий. Вступили басы, как охотники - незаметно, но ощутимо меняя реальность.

Не дитя, а матерь ада, ночь мудра и первозданна.

На ладонях князя Влада тьма черней обсидиана.

В легком танце, в темном сердце вечной жизни миг недолог.

Не найдет меня вовек обсидиановый осколок...

Я могла забыть ее лицо. Могла не среагировать на фамилию. Даже голос моя не в меру избирательная память могла не сохранить. Хотя такой голос забыть нелегко... но я забыла. Напрочь. А вот что-то иное... может быть интонации... Какие-то давящие и дергающие, одновременно и легкие и невыразимо упрямые, создающие рисунок, который впечатывается намертво, безразлично - есть у тебя слух, или в детстве рояль на уши упал, ты это запомнишь... даже против воли запомнишь.

...Знаменитейший хит Леры Уфимцевой, звезды на час... но необыкновенно яркой. В памяти всплывали всякие мелкие и, наверняка, ненужные подробности: с ней хотел спеть дуэтом Стиви Уандер... Первая строчка во всех хит-парадах...Европейские гастроли... Золотой диск... Потом какой-то скандал со срывом концертов...

- Она совсем не изменилась за восемь лет, - очень тихо произнес Влад, - в это трудно поверить, но она совсем не изменилась.

Он в усталости нездешней смотрит в сумрак поднебесный,

И не знает, что на землю Бог вернул его невесту.

Так напел бродяга-ветер. Только ветру не скажу я

Что невеста князя ждет, что я тоскую...

Ее лицо вдруг сделалось совсем юным. Лицом школьницы. Влюбленной школьницы. И это сломало последний барьер. Я связала все: фамилию давней подружки Бакшарова, лицо женщины-убийцы в "новостях" и эту, напрочь забытую звезду. Даже песню вспомнила, до последней строки.

- Ты куда? - спросил Олег, тихо и жестко. Оказалось, он глаз с меня не спускает.

- В туалет, - буркнула я.

- Сиди, не дергайся.

- Ты не понимаешь! Это она, - зашептала я, - подружка Звероящера. У нас мало времени, эта песня...

- Я ведь тебе нравлюсь, - сказал он вдруг, - ну так сделай мне приятное, воспользуйся случаем.

- Олег, она же его поймала... Смотри, он ничего не слышит кроме этой девицы. Нужно выдернуть микрофон!

- Ничего не нужно. Сиди, - уверенно бросил Олег.

Наверное, я бы все-таки вскочила. Но шеф взял меня за руку и крепко сжал.

Влад смотрел на нее как загипнотизированный. А голос набирал обороты и уже болезненно бил в уши. Не только мне. Многие морщились.

Окружу его навеки пленом теплого ненастья...

Если князь найдет невесту, значит, смерть сыскала князя.

- Олег, она же!... - моя рука оказалась в стальном капкане.

Я вцепилась глазами в президента. Он сидел, казалось, спокойный и расслабленный, слушал песню. Только шея окаменела. А по виску медленно сползала большая капля пота.

Долговязая девица допела и опустила гитару. Послышались вялые хлопки. Она стояла и во все глаза смотрела только на одного человека. И вдруг я заметила, что бывшая звезда бледна. И, похоже, у нее кровь носом.

Влад молча взял со стола салфетки и направился к ней. Через весь зал. И, наверное, только мы с Олегом увидели что, вставая, президент едва заметно покачнулся.

- Олег, это было нападение! Я ведь не ошиблась, - я повернулась к шефу, намереваясь вытрясти из него объяснения любым способом, вплоть до пытки апельсинами.

- Ты не ошиблась, - ответил он, - его только что пытались убить. Причем, вполне профессионально, снимаю шляпу.

- Ну и почему ты не дал мне...

- Потому что ты действительно перспективна, - с циничной прямотой объяснил шеф, - а она бы стерла тебя в мелкую пыль. Да и меня, пожалуй, тоже. Это была шатора.

Я резко развернулась к эстраде. Влад о чем-то говорил с девицей. Она, приложив к носу салфетки, кивала. Потом отдала музыкантам гитару и направилась к двери. Ее слегка "вело", это было заметно.

- А...

- А Влад Осорин - один из князей Ясы. Его не возьмешь просто так, за рубль-двадцать. Ни у кого из нас, кроме него, не было ни единого шанса.

- Он бессмертный, - буркнула я, - как Маклауд. Тогда почему он ее отпустил?

- А что он должен был сделать? Прирезать столовым ножом на глазах у изумленной публики? Шоу продолжается... - я молчала, а Олег, видимо в награду за правильное поведение, продолжал разъяснять, - сейчас они оба больше ничего не могут. Шатора - хороший воин. Она выложилась полностью, вложила в удар все свои силы. Но князь - тоже воин. Он сумел защититься. И на это ушли все его силы.

- И что делать? - растерялась я.

- Пить "Хванчкару". Помогает, - исчерпывающе ответил Олег.

- Ну, можно же хотя бы проследить за ней. Она наверняка сейчас бежит в свое логово.

- За ней проследят. Не беспокойся.

Влад подошел и сел на свое место. Он выглядел так, словно ничего не случилось. Но бокал красного вина, налитого Олегом, осушил залпом, и мой шеф немедленно повторил.

- Нет страшнее врага, чем отвергнутая женщина, - заметил Олег.

- Она вернется, - ответил Влад, - будь оно все... Она вернется. И я опять не смогу ее убить.

- Меня зовут Платон, - сказал невысокий, коренастый человек в темном драповом пальто, по виду пятилетней выдержки, и кепке а-ля Лужков. Это была их вторая встреча.

- Очень приятно, - кивнул Антон, - и что я должен делать с этой бесценной информацией?

- Пока - просто принять к сведению.

Иногда человеку просто везет. Существует огромное количество философских систем и духовных практик, позволяющих либо гарантированно добиваться желаемого... либо отказываться от желаний, без ущерба для психики.

Но иногда, болото нас всех возьми, просто везет. И совсем не обязательно - достойнейшему. Или самому несчастному.

Антон был уже большим мальчиком, и впадать в отчаяние давным-давно разучился. Но, после полутора месяцев неудач, был близок к тому, чтобы признать: победы не будет. Ему просто не добыть в такие сжатые сроки нужную сумму "чистых" денег.

И вдруг является мужик в каком-то мутном пальто. Мужик, которого он сам довольно жестко подставил. Приносит на блюдечке то, что Тоха уже не надеялся добыть. И говорит, что его зовут Платон. Хорошо, что не святой Николай, это было бы слишком.

Платон огляделся. Бульдожьи моськи зависли сзади, олицетворяя, во-первых, бдительность, а во-вторых, стабильность.

- Однако, ремонт, - произнес он с характерной интонацией популярного телеведущего. И был, разумеется, прав.

В каморке, где обосновался Звероящер, ощутимо пахло краской, хотя бригада маляров закончила наводить последний глянец на стены небольшого кафе еще два дня назад. Погода -с... На это можно было возразить, что только идиот будет делать ремонт поздней осенью.

- Я только что купил эту забегаловку, - пояснил Антон.

Платон развел руками, показывая, что к запаху и прочему антуражу никаких претензий не имеет, ему вообще по барабану, он тут, собственно, по другому делу.

- Ты здесь, я смотрю, надолго...

Антон промолчал, не считая нужным как-то комментировать этот, в общем-то правильный вывод.

- Это мой район, - сообщил Платон. Не дождался реакции и добавил, - надо бы прописаться.

- В администрации? - прикинулся дурачком Антон, - или, в смысле, "проставиться"? Так погоди, я еще не открылся. Через три денька заходи, нальем за счет заведения, бармена я предупрежу.

- Кто делает дела в моем районе, со мной - дружит, - веско сказал Платон.

- Дружит? Или отстегивает? - спросил Антон. Он развернулся на жестком табурете и впервые посмотрел в лицо гостю. Не в глаза, а именно в лицо, в переносицу.

- В моем районе, - буркнул Платон, - люди предпочитают это совмещать.

- Люди могут делать что хотят, я им не судья и не советчик, - очень спокойно, подчеркнуто ровно произнес Антон, не отводя тяжелого взгляда. Платон невольно поежился. Этот пацан чем-то смущал его, старого, тертого, выгрызшего себе право "держать" этот район.

- Друзей я себе выбираю сам, - продолжил тот, - а "отстегивать" буду только тому, кто докажет, что может защитить меня и мое дело лучше, чем я. Пока я таких не встречал, так что никому не отстегивал. Если ты, Платон, окажешься исключением, буду приятно удивлен. Но, скажу честно, вряд ли у тебя есть шанс меня удивить. Если на меня кто и "наедет", - он пожал плечами, - так это будут люди настолько серьезные, что от твоего района воронка останется. В том случае, - безразлично прибавил он, - если я с ними не справлюсь.

- То есть ты, Звероящер, мне сюда разборку на хвосте приволок, - уточнил Платон.

- Получается так, - Антон обаятельно улыбнулся, - Мы - мирные люди. Но наш бронепоезд стоит там, где надо. И пушки мы не зачехляем. Извини, отец... Надо же мне где-то кофе пить.

Секунд десять Платон размышлял. А когда заговорил, надо отдать ему должное, голос его звучал привычно. Во всяком случае, бульдожьи моськи, подпиравшие стенку кабинета, разницы не уловили и не напряглись.

- Выходит, если я тебя, сынок, пригрею, мне придется с тобой лезть на баррикаду? А если я, к примеру, тебя грохну и этим "серьезным людям" твою башку выкачу, как гарбуза?

- За мою башку, отец, эти ребята тебе заплатят, сколько сможешь унести: хочешь золотом, хочешь камушками... а хочешь - обедненным ураном, - Антон поморщился, словно от головной боли.

- И зачем тогда, сынок, мне с тобой дружить? - поинтересовался Платон.

- Вот и я думаю, на фига ты сюда приперся, - согласно кивнул Антон.

У Платона было много терпения. Но не бесконечно много. И оно, таки, закончилось. Антон сидел в пустой кафешке один, оружия у него не наблюдалось... да что оружие? Платон кивнул бойцам и те, не задавая лишних вопросов, одинаковым движением сунули руки-лопаты за пазуху.

В этот момент в полупустой комнате вдруг зазвенело и забрякало, и голос, знакомый с детства с бодрой истерикой заорал:

Если я чешу в затылке - не беда.

В голове моей опилки, да, да, да...

Звероящер, не глядя на Платона и его гвардию, выбросил левую руку вперед, резко, с силой разжал пальцы. Движение было завораживающе красиво. Оба бодигарда мешками повалились на пол. Платон чуть не присоединился к ним, но, скорее, от удивления. Против него никто не воевал. И вообще, войны не было. Просто зазвонил Тохин мобильник.

- Лера, - ответил он.

- Антон, у меня проблема, - голос шаторы был неровным, иногда "уходил", словно она бежала...

- Кто у тебя на хвосте? - понял Антон.

- "Клен", - выпалила Лера.

- Много?

- Почти в полном составе!

- Ты все-таки решила его достать... Ладно, не паникуй, - Антон потер переносицу, - он жив, я правильно понял?

- Я его почти достала!

- "Мы их сделали. Они нас избили", - процитировал Антон, - ты где?

- Пока в Белоозерске. Меня не выпустят из города! - в голосе зазвучала паника.

- Где конкретно! - рявкнул Тоха.

- В районе косы.

- Ты сможешь продержаться час?

- Не знаю! Их много!

- А ты беги, а не считай, - Антон так же внезапно успокоился, - на косе куча всяких забегаловок, кабаков, дискотек. Держись в толпе. Через час мы тебя вытащим. Удачи.

Он отключился, набрал другой номер...

- Макс, низкий старт.

- Она попалась, - мгновенно сообразил Чернов.

- За сколько ты можешь доехать до Белоозерска?

- Час сорок... Полтора.

- У тебя час. Может меньше.

- Антон, это невозможно! По такой дороге...

- У нее на хвосте весь "Клен", - жестко сказал Антон, - тебе придется успеть. - А ты?

- У меня разговор интересный. СЛИШКОМ интересный, - Антон снова поморщился, - выкручивайтесь сами. Зови, если только будет совсем горячо. Удачи, - повторил он и отключился.

Платон сидел в углу как мышь за веником и медленно вращал круглыми глазами.

- Извини, отец, бизнес, - бросил Антон, сделал еще одно, едва уловимое движение рукой, и давешние мешки с песком снова обратились в бойцов. Отличных бойцов, как отметил Тоха. Как оказались на полу, они, конечно, не помнили, но помнили полученный приказ. И, придя в себя, немедленно открыли пальбу.

Им понадобилось всего по четыре выстрела на ствол, чтобы понять, что происходит то, что ни в какие ворота не лезет, даже в футбольные. С расстояния в три шага промазать очень трудно. Но у них получилось. Восемь раз по совокупности.

- А пули свистят. Пули! - пропел Антон, легкомысленно раскачиваясь на стуле. Канонада не произвела на него никакого впечатления.

- Кто ты? - через силу выговорил Платон.

- "Я - часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно творит благо", - с пафосом провозгласил Звероящер, ухмыльнулся и демонстративно-медленно поднял руку...

Горилл вынесло из кабинета. В коридоре загремела опрокинутая стремянка.

Платон устоял. Точнее, усидел. Чем заслужил определенное уважение Антона.

- Вот так, отец, - сказал он. И подмигнул, - так кто кого "крышевать" будет?

Лера бежала вдоль вечерних витрин, стараясь не обращать внимания на прохожих, которые поворачивались и долго, удивленно смотрели вслед красивой высокой девушке, куда-то бегущей по обледенелой улице в длинном открытом платье. Плечи уже не кололо. А ног ниже колен она вообще не чувствовала. Еще в самом начале, на кураже, выскочив из "Абхазии" через прачечную, заметив преследователей, и, виртуозно "срубив" хвост, Лера сбросила туфли. На каблуках она бы далеко не ушла. Впрочем, без них оказалось еще хуже. Уже через несколько шагов тонкие капроновые колготки порвались. Лера бежала босиком, по льду, по грязи, по кое-где расчищенному асфальту. По снегу. Мгновенно обледеневший подол больно хлопал по ногам. Сначала она почти не чувствовала холода... сейчас она его тоже не чувствовала. Уже. Азарта тоже не было. Холод убил азарт.

Лера своих преследователей не видела, они были профессионалами. Но чувствовала. Спиной, кожей, обнаженными нервами. Их было много. Больше пяти. Хотя сейчас, в ее состоянии, и двух было бы более чем достаточно. Но "волкодавы" не догадывались, что дичь осталась без сил. Они оценивали боевые возможности шаторы высоко, и только поэтому Лера было еще жива. Но кольцо вокруг нее сжималось.

Она пробовала держаться в людных местах, магазинах, клубах, как советовал Антон. Но быстро поняла, что ее нынешний вид привлекает ненужное внимание охраны. Слишком пристальное внимание. Не то, чтобы рядовой вышибала мог ей чем-нибудь угрожать. Но в ее положении даже секундная заминка, почти неощутимая потеря времени могла стоить жизни. Оставалось одно - бежать по улице. Все время бежать. Перемещаться, путая следы, соскакивая и снова нарываясь на преследователей, не выпускающих жертву из кольца. Создавать иллюзию того, что она движется куда-то, что у нее есть план, есть силы, есть кураж... Джеймсу Бонду проще. Пятизвездочные отели, курорты, спортивные купе... И все время не меньше плюс двадцати. В таких условиях она бы и сама не отказалась спасти мир. А вот попробовал бы он босиком по снегу! Скис бы на второй минуте.

Лере удалось продержаться уже почти... Она мазнула взглядом по оранжевому табло у дверей круглосуточной почты. Пять минут первого. Она бежит уже почти полчаса. Антон обещал ей час.

В Антона Лера верила. А вот веры в себя оставалось маловато.

В переходе мелькнуло лицо. Самое обычное лицо. Человек вышел и направился куда-то, видимо, по своим делам. К Лере? Или мимо Леры? Она не знала, но... Кажется именно это лицо она уже видела. Минут пять назад.

Если они решили показаться, значит, будут брать, поняла шатора. Где-то здесь машина. Скорее всего, какой-нибудь неприметный синенький "Фольксваген". Любимая марка "Клена".

Лера метнулась к дверям ночного кафе, но, увидев босую, растрепанную девицу в порванном платье, охранник быстро захлопнул дверь. Лера в гневе вскинула руку. Сейчас она не смогла бы разбить даже обычное оконное стекло, не то, что витрину, но злость оказалась сильнее разума. Безупречная боевая машина сорвалась на критические обороты.

Знакомое лицо показалось снова. Лера, стоя спиной к закрытым дверям, быстро посканировала взглядом площадку. Слева, у закрытого павильончика курит невысокий мужичок. На противоположной стороне улицы медленно бредет молодая пара, видно, из гостей. И он, и она - пьяненькие-пьяненькие. Со стороны проспекта вывернул неприметный черненький "Опель". Водитель двигался осторожно, соблюдал правила движения, берег машину...

Еще трое-пятеро, по логике, должны были держать внешнее кольцо, на случай, если загнанной жертве все-таки хватит... не сил, а наглости, отчаянья и везения, чтобы прорваться через кафе или один из открытых магазинов на другую улицу или во двор.

Не справиться!

"...Не волнуйся, все пройдет, ангелы не спят. Их не видно из-за облаков".

Ярко-красный "Порш" бешеным зайцем вылетел с проспекта, нагло подрезал "Опель", обдал водой со льдом пьяненькую парочку и, не удержавшись на дороге, выскочил на мощеный тротуар. Машина пошла юзом, Лера метнулась прочь, прижалась спиной к стеклу. Но убийственный полет "Порше" преградил массивный чугунный столб. Машина со смачным "чвяком" впечаталась в фонарь, брызнули осколки фары, заскрежетал, проминаясь, металл...

Охранник высунулся наружу.

Лера, сообразив, что ей неожиданно повезло, уже повернулась к забегаловке, но красный "Порш" вдруг распахнул дверцу. Шатора рыбкой нырнула внутрь, не раздумывая о возможной ловушке. Она и так была в ловушке, дальше уже вроде бы некуда.

Таран ничем не повредил механизм отличной машины. "Порш" сдал назад и, выскочив на проезжую часть, рванул так, словно им выстрелили из катапульты.

Лера обернулась. Скромный черный "Опель" висел сзади и не отставал, не смотря на то, что скорость все время росла, и уже перевалила за сто. На первом же повороте к нему присоединились два джипа.

Она повернулась к водителю, и уже открыла рот...

- Вижу, - лаконично бросил молодой парень с короткой светлой стрижкой, слегка прищуренными глазами и сосредоточенно сжатыми губами. И еще больше притопил педаль газа. Расстояние между ними и преследователями слегка увеличилось. На первом же перекрестке "Порш" выскочил на полосу встречного движения, создал пару аварийных ситуаций, благополучно вырулил из них, занырнул в арку, пугнув бродячих кошек, в одну секунду пересек дворик-колодец. Другая арка оказалась закрытой на решетку. Лера не успела испугаться. Не сбрасывая скорости, машина влетела туда, железная решетка не задержала ее ни на мгновение. Девушка почувствовала удар, инстинктивно пригнулась, а решетка уже с противным скрежетом соскользнула с крыши куда-то вбок.

"Порш" выскочил на широкий и прямой, как взлетная полоса аэродрома, проспект Мира, и здесь Лера окончательно поняла, что до этой секунды ее спасали медленно и печально. Скорость возросла так мгновенно и резко, что девушку аж в сиденье вдавило. Джипы и "Опель" остались где-то в прошлой жизни.

- Что, Золушка, опять полночь прошляпила? - спросил водитель, обходя желтый "Форд".

Лера поджала ноги. В салоне было тепло, и замерзшие ступни начало покалывать. Она знала, что скоро легкое покалывание превратиться в настоящую боль. Но боль - дело житейское, как говорил лучший в мире Карлсон.

- Ага, - кивнула она, - и мыши мои превратились в отряд "Альфа".

Водитель хмыкнул:

- А твоя крестная фея никогда не думала продать патент министру обороны? Или министру внутренних дел?

- Я сама себе фея. Только палочку потеряла.

- Гарри Поттер спер, - предположил водитель.

Скорость продолжала расти. Лера оглянулась назад, но там никого не было.

- Оторвались, не бойся, - успокоил ее неожиданный спаситель.

- Толку-то, - ее плечи вдруг опустились, и вместе с первым приступом боли ударила тоска, - они все равно не выпустят меня из города. Все дороги наверняка перекрыты и по земле, и по воде.

- При всем моем уважении к отряду "Альфа", вряд ли они закрыли небо, - произнес водитель. И, чуть повернув голову к спасенной шаторе, улыбнулся. Почти одними глазами. Они были серыми. Но при этом такими теплыми, каким бывает только море где-нибудь в Хайфе. Или на лазурном берегу. Лера невольно улыбнулась в ответ.

- Хочешь сказать, что умеешь летать?

- Хочу сказать, что умею водить вертолет, - просто ответил он, выкручивая руль в очередном рисковом маневре.

- Послушай, если они нас потеряли, зачем ты так гонишь?

- Потому что в этом городе есть только одно-единственное здание с вертолетной площадкой на крыше. Те, кто за тобой гонится, могут об этом подумать. Но сделать ничего уже не успеют.

- Машины-то не жалко, - быстро спросила Лера, скорее чтобы отогнать подальше некстати появившиеся догадки, - дорогая машина.

- Она застрахована, - спасший ее человек потянулся и включил радио. Передавали футбольные новости.

- Под сидением мои старые кроссы валяются, - сказал он вдруг, - ты в них, конечно, утонешь, но хоть задние лапы погреешь.

- Ты всегда такой? - выпалила Лера.

Не отрывая глаз от дороги, движением бровей, он попросил пояснить.

- Теплый... Веселый.

"...Я ведь не просто попавшая в беду красивая девушка. Я - враг. Персонально твой враг, если хочешь. И ты знаешь об этом. Не можешь не знать. Так же как я знаю, кто ты" - Лера подумала об этом, но вслух не сказала. Тем более, что этого, кажется, не требовалось.

- Так легче жить. Разве нет? Людей вообще проще любить, чем ненавидеть.

- Ага. Только иногда их приходится убивать, - с неожиданной откровенностью произнесла Лера.

- Убивать тоже легче с любовью в сердце, - серьезно ответил он, - тогда тебе остается боль, а не пустота. С болью можно жить. С пустотой - нет.

- Я уже любила, - Лера уставилась вперед, не видя мелькавших домов и машин, и уже не удивляясь свому порыву.

- Значит, ты это умеешь. Полюби снова.

- Для этого нужно сначала перестать ненавидеть, - глухо произнесла шатора, - а я не могу. Пока он жив - не могу.

- Тогда тебе, действительно, придется его убить, - кивнул парень, - только сначала, все-таки, постарайся перестать ненавидеть. Иначе ты убьешь не его, а себя.

Лера вздрогнула:

- Ты говоришь страшные вещи.

- Потому что я - страшный человек. Теплый, веселый и страшный.

Громада торгового центра "Девятка" выросла неожиданно. Подкова на три тысячи машин осталась справа, водитель снова виртуозно маневрировал, не отвлекаясь на разговоры. Он загнал заметную машину в какой-то глухой угол, бросил, не закрывая, и, крепко взяв Леру за руку, почти потащил к запасному входу, где располагались склады и грузовые лифты.

Шатора поняла, что для того, чтобы задать главный вопрос, у нее остаются считанные секунды, в вертолете не поговоришь... Но он не дал ей этой возможности.

- Куда тебя подбросить?

- По северной дороге едет мой друг. У него серая "Тойота".

- Хорошо, что серая. Маскировочная. Долго искать будем, - фыркнул он и, скинув кожаную куртку, быстро освободился от толстого шерстяного свитера. Лера одела его без слова - замерзла люто. Только сейчас, когда она окончательно поверила в спасение, Лера поняла, как замерзла, устала, обессилела. Как болят ноги.

На крыше гулял ветер.

И, действительно, стоял маленький вертолет.

Лера подумала, что при таком ветре полет на вертолете может быть довольно рискованным. Но мысль эта как-то не задержалась. Ее спаситель держался очень уверенно и никаких сомнений не испытывал. Впрочем, если он с вертолетом обращался хотя бы в половину так же, как с машиной, сомневаться и впрямь было глупо.

Машину Максима они засекли уже через десять минут. Это была единственная тачка, которая неслась по обледенелой трассе так, словно ей подожгли багажник.

- Номер его помнишь? - проорал сероглазый пилот и сунул Лере мобильник, - звони, путь тормозит.

Вертолет опустился прямо на дорогу. Лера открыла дверцу. Винт вертелся над головой со страшным грохотом, говорить было почти невозможно. Да и не о чем им было говорить. Лера повернулась к своему спасителю, взяла его руку и, без слов, поцеловала. И, по его быстрому взгляду, который обжег шатору, как газовая горелка, Лера поняла: он знает, что она тоже знает... и это был знак глубочайшего уважения к Высшему... но ни в коем случае не вассальная клятва.

Шатора благодарна. Но она остается свободной. И сама выбирает тех, за кого будет драться.

Улыбкой, одновременно ободряющей и жесткой, он ей сказал, что принимает ее ответ, уважает за твердость, иного не ждал. И при следующей встрече - убьет.

С любовью в сердце.

По тому, с какими лицами покидали кабинет бойцы элитного подразделения "Клен", мы с Олегом поняли, что президент эмоций не сдерживал и в выражениях не стеснялся. Потом Эля пригласила нас, и я приготовилась к буре.

Но оказалось, что Влад высек своих волкодавов и успокоился. Нас он встретил с хмурым, но совершенно спокойным лицом. В кабинете с видом на лимонное дерево сидела еще одна личность, которой я до сих пор не имела чести быть представленной: тощий жилистый дядька с выдающимся носом и слегка скошенным подбородком. Дядька был росту метр пятьдесят в прыжке, плечами мог заклинить разве что кофеварку, одет был в китайские джинсы, китайские же кроссовки и серый свитер с растянутым воротом, примерно сутки небрит, и столько же не спал. Где-нибудь на рынке поутру его вполне можно было принять за алконавта, жаждущего опохмелки... но только со спины или в профиль. Взгляд у него был тяжелый. Как и положено командиру спецназа, который давно не спал, только что выдержал тяжелейшую боевую операцию, и пять минут назад был взгрет за то, что, якобы, с треском ее провалил. Впрочем, держался он вполне мирно.

- Познакомьтесь, Александр Храш, командир отряда "Клен" - сообщил Влад то, о чем я уже и так догадалась, - Татьяна Сторожева, аналитик кампании и, по совместительству, наводчица недавнего нападения на президента.

Я вздрогнула, но Влад махнул рукой в мою сторону, - не верещи. Я знаю, что невольная. Если бы я тебя хоть в чем-нибудь подозревал, ты сейчас сидела бы не здесь, а в удобном кресле в кабинете Алки, и она бы из тебя жилы тянула. А я бы смотрел видеозапись и близко бы ни за что не подошел.

- На словах ты всегда на удивление вменяем, - бесстрастно заметил Олег.

- Я и на деле такой!

- Только вот никак не выпадает случая это проявить, - вставил Александр.

Дверь распахнулась от мощного толчка и, широким, командирским шагом вошла Алка.

- Все, мужики, цыц! - распорядилась она, - у нас разбор полетов, а не разборка. Если кто не в курсе, на дворе пять утра, все спать хотят.

- Если кто совсем падает, я могу кофе сварить, - вклинилась Эля из приемной.

- Вари на всех, по большой чашке, двойного, с сахаром и без коньяка, - решил Влад. И развернул на столе большую подробную карту Белоозерска, - Саша... Докладывай, как твои орлы сумели так красиво опозориться.

Если Александр и оскорбился, то виду не подал. Он невозмутимо шагнул к столу, взял со стола маркер и ткнул в небольшой квадратик:

- Мы приняли объект вот здесь. Прямо у "Абхазии". Она вышла через окно прачечной, покалечила мне двоих бойцов, - он перехватил взгляд Аллы и добавил, - не смертельно. Через неделю будут в строю. Вырвалась на улицу, и дальше мы ее вели плотно, до самой косы. Взять не было возможности, она держалась в толпе. Благоприятная ситуация сложилась только у "Трамвая".

Влад вопросительно поднял брови.

- Это кабак такой. Круглосуточный, - пояснила Алка.

- Никогда не был.

- И не надо. Ничего там особенного нет, только сидения кожаные и двойные. А пиво разбавляют.

- Извращенцы, - поморщился Влад.

- Цыц, - еще раз прикрикнула Алка, - давай, Сашенька, все тебя внимательно слушают. Насколько я поняла, отсюда начинается самое интересное.

- Мы держали объект тремя кольцами, - так же ровно продолжил Саша, - в ближнем было пять бойцов, один водитель. Второе держали две группы на джипах. Третье кольцо перекрывало выходы из города. У "Трамвая" объект остался один. Я принял решение - брать. Отдал приказ. Ребята приступили к выполнению. В этот момент нам помешали.

- Как это выглядело? - негромко спросил Олег.

- Сначала - как самое обычное пьяное ДТП. Придурок, который только что купил права и еще не закончил обмывать. Красный "Порш" выскочил с проспекта, скорость - больше ста, его занесло. Водитель не справился с управлением и врезался в фонарь.

- Причем врезался так удачно, что почти не повредил машину, оказался в непосредственной близости от вашего объекта, да еще перекрыл твоим бойцам сектор обстрела, - язвительно вставил Влад.

- Олег спрашивал, как это выглядело, - возразил Александр, - выглядело именно так. Никакого постороннего фона.

- Не верю, - высказалась Алка. Похоже, это было общее мнение всех собравшихся. За исключением Александра, который точно знал, что он не верблюд. Ну и меня, я то ничего ТОЧНО не знала, поэтому от выводов воздерживалась, только ловила каждое слово.

- Как изволите, - буркнул Саша, - мне продолжать, или сначала контроль лояльности?

- Продолжай, - велел Влад и взглядом приструнил Аллу.

- Продолжаю, - в язвительности, Саша, как оказалось, мог дать фору президенту, - Неизвестный в красном битом "Порше" принял объект и по улице "Путейцев" рванул вот сюда, - маркер прочертил жирную линию. Я поморщилась. Остальные - нет. Оказалось, карта заламинирована, - Здесь мы его упустили.

- Причина? - быстро спросил Олег.

- Преимущество в скорости. У него форсированный движок.

- А вы, стало быть, на педальной тяге ездите...

- Не кипятись, Влад. "Порш" мы нашли. Сейчас его Денис обнюхивает. Можешь потом у него поинтересоваться, что он там наковырял. Мы не смогли его догнать, хотя выжали из техники все, на что она способна.

- Где нашли машину?

- У "Девятки". Неизвестный водитель "Порша" и наш объект ушли по воздуху.

- По воде аки по суху, - задумчиво пробормотал Влад.

- Мы проверили. Именно в это время с площадки на крыше взлетел небольшой частный вертолет.

- Номера по базе пробили?

- Разумеется, - Александр даже не оскорбился.

- Числится в угоне, - уверенно предположил Влад.

- А вот и нет, - впервые Саша позволил себе что-то похожее на улыбку, - еще смешнее. Владельца нам назвали.

- И кто это? - быстро спросил президент.

- Угадай с одного раза, - предложил командир "Клена".

- Банк "Алекса", - сказал Олег.

- Опаньки, - Алка выразительно посмотрела на президента. Тот выдерживал ее взгляд где-то секунд десять. Потом поморщился и развел руками.

- Это тупик, - подытожил Олег, - за господином Осориным водится некоторая небрежность в выборе партнеров по шахматам, рыбалке и прочим мужским развлечениям...

- Вы лучше скажите, - вспылила Алка, - как можно было упустить объект повышенной опасности, ведь вы же элита, я ничего не путаю?! Посторонний водитель на левой тачке... Самому-то не смешно? - Александр молчал, и она добавила, - Ты хоть понимаешь, что тебя, вас, всех нас красиво переиграли?

- Кем нужно быть, чтобы переиграть элиту? - спросил Олег.

- Наверное, нужно быть суперэлитой, - брякнула я. Первый раз на этом саммите. И немедленно пожалела об этом, потому что на меня уставились, как на двухголового цыпленка. - Что вы так смотрите? Я не права?

Влад вздохнул. За окнами все еще было темно, звезд на наших широтах в ноябре не видно вообще, не знать, что шестой час утра, так решишь - ночь глубокая. Эля принесла еще по чашке кофе. Я вдруг заметила, что всегда безупречная секретарша Влада тоже чуть не падает с ног. Прошедшая ночь всем далась недешево. Началось все с моего невинного желания помочь подружке в личной жизни. А вылилось в... А, собственно, во что?

- Девочка... мы на тебя так смотрим потому, что ты озвучила наши мысли, - хмуро сказала Алка, - если ребята из "Клена" ничего не заметили... Значит, они действительно схлестнулись с высшей лигой.

- Не может быть, - тихо произнес Влад, обводя нас, каждого, непонимающим взглядом, - Остров не мог выступить против нас.

- Тогда объясни, мамонт тебя забери, КТО ЭТО БЫЛ?!! - рявкнул сдержанный Александр. Маркер в его руке хрустнул и раскололся пополам.

6.

Дороги неожиданно развезло. Ранняя зима не состоялась, а муниципалитет, как всегда, среагировал оперативно, то есть собрал экстренное совещание, сочинили отписку в область, прорепетировали выступление главы администрации перед горожанами, если телевизионщики все же прорвутся в здание и ущучат "главу" на месте. О том, чтобы убрать с улиц кашу, в которой тонул общественный и личный транспорт, не могло быть и речи. Техники, как всегда, не было. Впрочем, если бы она и была, это бы ничего не изменило, поскольку отсутствовал бензин и запчасти.

"Вольво" Платона с задачей не справился, и этот бандит средней руки, скрепя сердце, пересел на Тохин "Опель". Тот, хоть и был здесь иностранцем, вполне освоился, тянул прилично, даже не особо возмущался, когда темные, тяжелые сугробы поднимались до переднего бампера. Просто переваливал через них и пер себе дальше. Потихоньку. Скорость Антон не поднимал выше сорока километров.

- Едем по-пластунски, - прокомментировал он, дисциплинированно тормозя на светофоре.

На заднее сидение упаковались "сопровождающие лица", звали их, как выяснилось, Тимофей и Альберт... Что называется, нарочно не придумаешь. Максима Антон сопровождать себя в этом вояже не пригласил. Платон расценил это как неописуемую уверенность в себе. И признал, что она имеет под собой почву. Что думали его телохранители, никого не интересовало.

На самом деле уверенность, конечно, присутствовала, но Максима Тоха отпустил по другой причине. После неудачной атаки на президента Лера осталась совсем без сил, и, как это ни странно звучит, простудилась. Чернов отпаивал ее молоком с медом, менял компрессы и поднимал самооценку. Тоха искренне надеялся, что у него получится. Потому что без Лерки предстоящих месяцев он не мыслил. Не мыслил, даже когда у него не было ничего кроме набранной скорости, погони на хвосте и уверенности в том, что все кронги попадают в рай. А теперь, когда забрезжила надежда, не робкий всплеск оптимизма у неудачника, который вдруг нашел полтинник, а настоящая надежда... Теперь Лерка была нужна ему как воздух. И не только как первоклассный боец, а в первую очередь как та, кто может в полной мере оценить то, что он собирается сделать. И разделить плоды победы. Макс был хорош, он был друг, и Тоха бы умер за него без колебаний, если бы еще мог выбирать, за кого умирать. Но он всего лишь человек. А Лера - существо одной с ним крови и одной судьбы.

- Приехали, - напористый голос Платона вклинился в его размышления, и Антон, тряхнув головой, переключился с глобальных вещей на текущие проблемы, - вот эта площадка.

- Хорошее место, - признал Антон.

Они остановились у моста, связавшего древний город с новыми районами, выросшими за последние тридцать лет.

Справа поднимались корпуса университета. Слева - стадион учебки. Сразу за мостом начинался оптовый рынок. Заканчивался он у реки, неширокой, но синей-синей, даже в пасмурную погоду.

- Этот балаган снести на фиг, он и в другом месте будет себя неплохо чувствовать, - продолжал распинаться Платон, - а здесь отгрохать спорткомплекс. С тренажерным залом, бассейном, кортами, летним кафе, парковкой. И с причалом для яхт. Это же город яхтсменов, здесь навигация продолжается, пока лед не встанет! Место-то какое, ты оцени, Антон! Тут же красоту можно отдельной строкой в прейскурант включать!

Платон, в отличие от своего античного тезки, был прав даже не на сто, а на все двести процентов. Вид, который открывался с моста на одну из красивейших рек России, действительно имел товарную ценность, и немалую. И использовать такую площадку под оптуху... Только за одно это конкуренту Платона, перехватившему землю, стоило отвернуть башку.

- И ты один такое дело поднимешь? - засомневался Антон.

- Пошутил? Я же не Рокфеллер. И даже не Баобаб. Были у меня партнеры. Вложились бы конкретно, люди серьезные.

- И что, этот... директор рынка твоих серьезных партнеров так подмял?

- Да они... в общем, и с самого начала не горели. Я уломал. Но только если сам все пробью.

Антон ласкал взглядом сине-серебряную гладь воды, чувствуя глубокое спокойствие и беспричинную вроде бы радость. На перила села большая чайка.

- Птичек можно кормить со смотровых площадок на крыше, - вставил Платон.

Тоха невольно улыбнулся. И сказал, как о деле решенном.

- Готовь проект.

- Да он давно готов! Я же с ним ходил и в администрацию, и в земельную комиссию, и в архитектуру. Всем, блин, понравилось. Только бабки этого козла понравились еще больше, - Платон выглядел недоумевающим и по-настоящему расстроенным. Словно любовь к деньгам была чем-то, выходившим за рамки его понимания.

- Не повезло, - коротко отозвался Тоха.

- Кому? - не понял Платон

- Им, конечно, - Антон широко улыбнулся, хлопнул партнера по квадратному плечу, выбросил руку вперед и с выражением процитировал:

- "Здесь будет город заложен, назло надменному соседу!"

- Брянский волк ему сосед, - буркнул Платон, - я с ним на одном гектаре не сяду...

...Лера выглядела намного лучше. Нос красный, лоб, наоборот белый, волосы слиплись, но глаза блестят по-прежнему, и это - главное. Если глаза блестят - все остальное приложиться. Максим хлопотал вокруг нее как заботливая нянька, и Тоха на миг остро позавидовал. Не Лерке, чему тут завидовать, если чашку чая сам себе заварить не можешь? И не Максиму, которому пришлось взвалить на себя тяжкий труд домохозяйки и сиделки. А тому, что друг так счастлив от этого.

- Глупая девочка! Хотел бы я знать, на что ты рассчитывала?

- Персидский царь Дарий говорил, что внезапность часто приносила победу...

- Ага, только он не уточнял, какой стороне, - сказал Антон.

Квартира, которую они снимали по "божеской" цене, всего за четыре тысячи, ничем не напоминала "съемку": обставлена она была нестандартно и с любовью. В "японском" стиле, с шелковыми ширмами, плотными циновками на полу, низкой мебелью, не больше трех предметов на комнату, цветными жалюзи и тонкими гравюрами. Тохе здесь нравилось.

- Красавица, блицкриг возможен только при полном и безоговорочном превосходстве над противником, - Антон сел на краешек тахты, заботливо поправил сбившееся одеяло, - мы такого превосходства не имеем. Пока не имеем. Но мы над этим работаем.

Лера виновато улыбнулась. Приняв это за поддержку, Антон развил свою мысль:

- Бабло у нас, можно сказать, есть. Платон, в обмен на мелкую услугу, пообещал сконвертировать "горячие" в то, что можно тратить...

- Сумма? - быстро спросил Максим.

- Неограниченно. Но чем горячее, тем курс хуже.

- Так это хорошо? - Максим обтер руки, кинул тряпку на подоконник и опустился рядом. Лера торопливо подвинулась и даже привстала, - значит - все в порядке?

- Ну, типа - да. Так что впереди у нас большая и, я надеюсь, победоносная война. И если некоторые... не будем показывать пальцем и называть имена, не будут больше подставляться по глупости, а будут помнить, что любая армия держится не на героизме, а на дисциплине...

- Ну, хватит, уел ты ее, она раскаивается, - с улыбкой перебил Максим.

- Сознаю свою вину, меру, степень, глубину, - подтвердила Лера.

- То скоро мы прибьем на вратах "Алексы"... - Антон поискал вокруг себя глазами, - ну хотя бы вот это.

Из внутреннего кармана он извлек небольшую цветную брошюрку и широким жестом кинул на одеяло.

"Путь самосознания", - гласило название, а ниже, мелкими буквами, было приписано разъяснение, которое ничего не разъясняло: "Учение Мукту".

Помощники накинулись на маленькую книжку как стая голодных гиен на падаль.

- Уже отпечатано?! Дай посмотреть! И сколько?

- Пока десять тысяч, - скромно сказал Антон. Он был доволен эффектом, - потом еще добьем.

- Что это? - Лицо Леры вдруг вытянулось, - Серьезное отношение... Знать за чем ты здесь и к чему стремишься... Работать полные... Контроль ситуации... Антон, это же восемь ступеней сетевого маркетинга!

Причем здесь религия?

- В буддизме тоже восемь ступеней. Если у Гаутамы срабатывает, почему у меня не выйдет? Мало под Сикамором сидел?

- Сикаморой, - машинально поправила Лера.

- По-моему, нормальные постулаты веры, - высказался Максим, - принципы управления людьми везде одни и те же.

- Так выпьем же за то, чтобы время всегда боялось пирамид, - провозгласил Антон, и вытащил из пакета бутылку "Хеннеси".

Антон скоро ушел. А Лера еще долго сидела молча и улыбалась чему-то, пока Максим не заметил ее странное состояние.

- Он смеется, - пояснила она, - Я в первый раз увидела, как Тоха смеется.

- Ему смертный приговор отменили, - Максим пожал плечами, - я бы на его месте вообще ржал, как пьяная гусарская лошадь.

- Почему как пьяная, да еще гусарская?

- Потому что трезвые, да еще драгунские лошади ведут себя гораздо сдержаннее, - с серьезным видом пояснил Максим.

- Алла, помоги мне...

- Денег в долг дать, что ли?

- Не валяй дурака. По-настоящему помоги. Как Алику...

По календарю вроде бы начался новый рабочий день. Девять утра. Но топ-менеджеры "Алексы" только расползались по койкам. Те, кто мог себе это позволить. Кто не мог, глотали стимуляторы и впрягались еще на сутки. Кофеварка работала в режиме форсажа, бары были закрыты на ключ, ключи сданы Эле под письменный приказ президента - не давать никому, даже если будет угрожать оружием, давать взятку и обещать жениться.

Алка тоже была из тех, без кого здесь все, типа, рухнет. Ее ноутбук не закрывался в течение всей этой безумной ночи, глаза были красными, кожа, наоборот, даже слегка синей. Или зеленой. Впервые мне подумалось, что Алла старше меня. Раньше ее возраст как-то не чувствовался, казалось, она играет со временем по каким-то своим правилам, и всегда выигрывает.

Но мне было некогда ее жалеть. Сразу после того, как нас отпустили, я повисла на ней, как репей на собаке.

- Мне очень нужно вспомнить!

Добравшись до своих владений, Алла, буквально, рухнула в кресло и вытянула длинные ноги.

- Минералочки мне нальешь?

Утолив жажду, подруга, наконец, выразила какое-то подобие желания меня выслушать.

- Что тебе нужно вспомнить?

- Разговор. Давний разговор.

- Так загорелось? - устало спросила она, - ох... Ты не понимаешь, о чем просишь.

- Ну, так объясни, буду понимать.

Алла закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

- Тебе случалось пережить что-то очень страшное? Когда кажется, что все кончено, мир рухнул, жить дальше вообще незачем?

- Да, - кивнула я. Мне, действительно, случалось.

- Ты долго не могла заснуть... А когда провалилась в сон, снова попала в мир вчерашнего дня, где все было хорошо. Где еще не было беды. И ты решила, что все страшное было наваждением. Ты плакала во сне, благодарная за вернувшееся счастье. И клялась себе впредь его беречь, пушинки сдувать. И была уверена, что сдержишь слово, - я кивала, как загипнотизированная. Алка описывала все очень точно, - а потом ты проснулась...

- Не надо, а, - попросила я.

- То, чего ты просишь, будет еще жестче, - спокойно сказала Алла.

Я испугалась. По-настоящему испугалась. Потому что слишком хорошо ее понимала. И еще, потому что другого выхода, похоже, не было.

- Алла, мне очень нужно вспомнить.

Она открыла глаза и посмотрела на меня очень внимательно.

- Один из этих людей умер, - это был не вопрос, а утверждение.

- Оба, - тихо сказала я.

- Они были тебе очень дороги...

- Это мои родители.

- Тогда я тебе не нужна. Ты вспомнишь сама.

- Алла!!! Если бы я могла...

- Ты можешь. Просто не умеешь.

- А... как? - растерялась я.

- Тебе нужны детали давнего разговора твоих родителей, - Алла выпрямилась, наконец спустила ноутбук с коленей, и слегка наклонилась ко мне, - он произвел на тебя сильное впечатление. Значит, ты его запомнила.

- Я помню только одну фразу, - перебила я.

- Об этом я и говорю, - кивнула Алла, - этот разговор записан в твоей памяти. А фраза, которая тебе запомнилась, это ярлык. Как в компьютере.

- Да, но файл, похоже, стерт.

- Тебя лечили электрошоком?

- Нет, - я удивилась и испугалась.

- Значит ничего не стерто. Просто этот файл заблокирован. Твой собственный мозг отказывает тебе в доступе.

- Ну и? - подтолкнула я.

- Есть несколько путей, - Алла закурила, - Самый простой - взломать. Я это могу. Но ломать мозг труднее, чем компьютер. И опаснее. Клиент не всегда выдерживает.

- Можно умереть? - удивилась я.

- Или сойти с ума. - Она помолчала, давая мне возможность освоить полученную информацию. Потом так же ровно продолжила, - Другой путь - снять блок. Но для этого нужно знать ключ. Я его не знаю. А ты - наверняка.

- Не понимаю, - призналась я.

- Не упирайся лбом в стену, - посоветовала Алла, - вспоминай не сам разговор, а сопутствующие детали. Когда это случилось. Какое время года было, какая стояла погода. В чем была одета мама, чем пахло из кухни. Какого цвета были обои. Что было накануне. Какое у тебя было настроение...

- Понимаю, - кивнула я. - Но это... без гарантии?

- Это трудно и долго, - подтвердила Алла, - но - возможно. Больше я тебе ничем не могу помочь. А теперь брысь отсюда, мне работать надо, - и потянулась за своим компьютером. Я поняла, что больше мне ничего не светит.

Ну, и на том спасибо.

... "Ясацкая дурь". Так выглядел этот, как выразилась Алка, ярлык.

Это было восемь лет назад. Время года - зима. Могу даже точную дату, не вопрос. Отец погиб восемнадцатого января. Этот разговор был двумя днями раньше. Стало быть, шестнадцатого. Как все неописуемо просто, если не боишься боли. Место действия - кухня нашего дома. Цвет обоев тоже без проблем: кремовая плитка с арабским геометрическим узором. Эта плитка и сейчас стоит на кухне, чего ей сделается за десяток-то лет? В чем была одета мама? Вот с этим - засада. Не помню. Халатов она терпеть не могла. Можно предположить, что в домашние брюки и свитер, топили у нас тогда не очень. Но я вычисляю, а Алка сказала, что должна вспоминать. То есть просто подбирать детали, которые сами всплывают на поверхность озера памяти... А всплывает почему-то музыка. Песня. Пела ее Алла Пугачева, разумеется. Кто же еще? Радио что ли играло? Или телевизор был включен? Очень простые слова: "Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи. Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне не пророчил... Я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце. Где разбитые мечты обретают снова силу... высоты..."

Ой!!!

Ощущение было такое, словно прорвало плотину и меня смыло волной.

Я сидела в своей комнате. Двери были приоткрыты, но я сидела спиной к коридору. Читала книгу. Вернее, делала вид, что читаю.

...Поэтому у меня в памяти и нет видеоряда, сообразила я, только саундтрек. Я ничего не видела, только слышала.

На кухне играло радио.

Отец в очередной раз уезжал. В командировку.

Самая обычная вещь - папа уезжает в командировку. В других семьях по этому поводу возникал лишь один вопрос: что папа привезет. Но не в нашей.

Красивое слово "террористы" было еще не в ходу. Их называли просто бандитами. Вооруженная банда захватила заложников. И папа уезжал в командировку. На военном аэродроме папу ждал самолет. Его и еще двадцать спецназовцев.

- Успокойся. Это самая обычная операция. Аналитики оценивают вероятность потерь очень невысоко. Что обычные уголовники могут противопоставить обученным бойцам?

- Я не знаю, - тихо говорила мама. Мне приходилось прислушиваться, чтобы, сквозь громкую музыку уловить ее слова, - я не верю в вашу математику. Я верю своему сердцу. А оно говорит, что ты не должен уезжать.

- То есть как это, не должен? - изумился отец, - милая моя, я солдат. Я получил приказ. Невыполнение - трибунал.

- Ты можешь заболеть...

- Не могу, - он хмыкнул, - давно уже не могу. Двадцать лет по полигонам закалят лучше любой спартакиады. Все прививки сделаны. Разве что ногу сломать.

- Ну, так сломай, - в первый раз мама повысила голос, - в жизни не поверю, что ты испугаешься боли.

- А в то, что я могу предать, ты веришь? - отец заговорил жестко. Разговор ему не нравился, но прерывать его он не собирался. Он и в самом деле не боялся боли.

- Кого ты предашь?

- Своих ребят. Они верят мне. Им будет тяжело с другим командиром. Тех людей, которые ждут помощи. Своего командира, который верит в меня.

- Всех перечислил. Кроме меня и дочери!

- Лейла, через пару дней я вернусь, и тебе самой будет стыдно...

- Мое сердце говорит, что ты не должен уезжать, - тихо, но упрямо повторила мать.

И отец сорвался:

- Ясацкая дурь говорит, а не сердце!

Я больше не могла слушать. Я сунула голову в подушку и зажала уши ладонями.

В предчувствия, карточные гадания, прорицания с помощью птиц, воды и кофейной гущи я тоже не верила. Просто знала, что отец врет. Скорее всего, не было никаких уголовников. Было что-то другое. Папа уходил почти на верную смерть. И знал об этом. Потому он и не мог послать вместо себя кого-то другого.

Накануне, буквально за пару дней он провернул грандиозную финансовую операцию: взял в банке кредит и полностью выкупил квартиру. А еще я знала, что банковский кредит, по условиям, полностью гасился страховкой отца. На случай его внезапной смерти.

Мне тогда было семнадцать лет. Но складывать два и два я уже умела. Во всяком случае, военная разведка уже оценила мой странный талант и сделала предложение руки и сердца, от которого было чертовски сложно отказаться. Да я, в общем, и не собиралась.

Через два дня отец вернулся, как и обещал. Только поговорить с ним было уже невозможно.

Мама тогда слегла почти сразу. И уже не встала. Правда, и не залежалась. Через семь месяцев я осталась одна.

Семь месяцев - вполне достаточно, чтобы продумать, как в совершенстве изобразить сломанного и опустошенного человека, спившегося и подсевшего на наркотики. Но, как оказалось, недостаточно, чтобы сломаться по-настоящему.

Дешевая водка выливалась в раковину. "Беломор" с "травкой" аккуратно обрезался, поджигался, гасился и выбрасывался. Часть - на лестницу. Часть - в мусорное ведро. Основная составляющая смывалась в унитазе. Туда же отправлялось содержимое ампул, которые я покупала у перехода, после семи вечера, по бешеным ценам. Денег я не жалела. Главное - детали! Я ела очень мало, почти не расчесывалась. Косой пришлось пожертвовать, после я так и не смогла ее распутать. Я следила за своим поведением и речью, и старалась не разговаривать со знакомыми людьми при дневном свете и достаточно долго. Я читала нужные книга, но лишь те, что нашлись в домашней библиотеке.

Я решила обыграть очень серьезную контору, и сама была смертельно серьезна.

Правда, совсем невменяемой я все же не была. Понимала - если начнут копать, моя легенда не продержится и десяти минут. Достаточно сделать простой анализ крови, чтобы понять, что человек не пьет и не употребляет наркотики. Остальное - дело техники. Но я крепко надеялась на то, что моя игра убедительна, и на потенциальный кадр, который сломался из-за смерти родителей, папина контора просто плюнет. Спишет в неизбежные потери типа усушки и утруски.

Нет, мама мне ничего так и не сказала. У нее хватило твердости придерживаться выбранной линии до самого конца. Видно, крепко верила в свою правоту, ничем другим такую фантастическую упертость я объяснить не могу.

Но именно тогда я увидела странный сон.

...Горы. Очень красивые горы. Настолько красивые, что дух захватывало. Этот простенький вроде бы, серенький пейзаж отчего-то врезался в душу с такой силой, что даже спустя годы я не смогла его забыть.

Неотъемлемой частью пейзажа казался замок. Самый настоящий старинный замок с пятью башнями-донжонами, крепостной стеной, массивными воротами и подъемным мостом через ущелье. В этом замке жил... ну, король, наверное, кто еще может жить в замке? Уже старый, седой. Но крепкий. В этом сне мы с ним не говорили, но я отчего-то была уверена, этот старик ждет меня в своем замке, чтобы передать по наследству свою корону. Стало быть, я - затерянная в мире принцесса.

Сны называют дверью в подсознание.

Подсознание - склад информации.

А кто владеет информацией - тот владеет ситуацией.

Девичьей фамилии мамы я так и не узнала. Но, судя по имени и внешности, родиной ее была Грузия, Абхазия, возможно - Осетия. Я разбиралась в этом не слишком хорошо, но это были, определенно, горы. Замок - конечно, чушь. Но откуда он взялся, можно предположить достаточно уверенно: некоторые странности в мамином поведении, ее вкусы и привычки, почти незаметные оговорки заставляли думать, что она родилась в очень состоятельной семье. И значит, ее брак с моим отцом был, своего рода, мезальянсом. Во-первых - нищий, во-вторых - русский. Или как раз русский во-первых. Словом, мама либо поцапалась с родней, либо сделала еще проще: сбежала. Это объясняло все. Ее нежелание говорить о родителях и детстве, отсутствие семейных фотографий, то, что мы никогда не ездили в те края в отпуск. Мама приняла решение, и твердо гнула свою линию.

Но у этого старика-короля были чертовски знакомые черты. Я уже видела их, и не раз. И увижу еще. Стоит только посмотреть в зеркало. Интересно, дед мой, по матери, еще жив?

Это ведь вполне возможно. В горах живут долго, если пасут баранов, а не занимаются кровной местью.

Мой дед вполне мог за давностью лет уже простить свою своевольную дочку. А у меня никого больше в этой жизни не осталось. Стоило попробовать его найти.

И военная разведка в таком деле мне была без надобности. Пример отца лучше всяких слов убедил в том, что в этой структуре нет вольных контрактников, это - пожизненное рабство и полный отказ от личных дел. А я как раз собиралась заняться именно личными делами. Только вот не слишком хорошо знала, с какого конца за них браться.

Почти шесть лет ушло на всякую бессмысленную суету: письма в никуда, ожидание ответов, снова письма с вопросами, на которые никто толком не мог ответить, потому что я не могла их толком задать. Ну, я еще училась, конечно. Потом искала работу. Папина контора так больше и не проявилась, не смотря на то, что институт я закончила почти на одни пятерки, и на защите диплома комиссия мне аплодировала стоя. Мой расчет был адски точен: наркоманы, даже завязавшие, там не нужны.

Существует теория, что любой упорный труд рано или поздно вознаграждается. Если еще добавить: "так или иначе", то я, пожалуй, под ней подпишусь.

В сберкассе мне попался на глаза рекламный буклет банка "Алекса", который как раз открывал в нашем городе очередной филиал. Когда я увидела картинку, мне стало плохо. Без дураков, я в обморок грохнулась! А кто бы не грохнулся?

Это были те самые горы. Из моего сна.

Впрочем, все горы похожи, разве нет?

- Таня, Таня...

Я с трудом разлепила глаза. Голова была чугунная, все мышцы ныли.

- Я подумал, тебе плохо, - сказал Алик Маргелов, - ты не ответила на звонок.

С того дня, когда он попытался ко мне посвататься, а потом таинственно исчез посреди коридора, мы так ни разу и не виделись. И не созвонились.

- Я просто уснула, - наверное, моя улыбка выглядела очень не по голливудски, потому что Алик вздохнул как-то жалостливо.

- Ты можешь идти домой. Собственно, даже должна. Президент всех отпустил до завтра. Точнее, до полуночи.

- О как, - я мгновенно встряхнулась, - у нас новый режим работы?

- Олег обнаружил один хитрый трансфер. Он думает, это след. Так что нас ожидает сафари, - Алик протянул мне руку, помогая встать. Я охнула, - тебя подвезти? Ты ведь не любишь водить...

В голове крутилась веселая карусель. Сны, возвращающие в давнее прошлое, явь, вырастающая из снов. А ведь он меня и вправду любит, подумалось вдруг. Он поднялся на третий этаж, где ему, в общем-то, без вызова делать было нечего, лишь потому, что увидел в гараже мой "Шеви", понял, что я не уходила, позвонил - я не ответила. И он наверняка знает, какой алфавит начинается на букву "я", а заканчивается на "в". Не может не знать. Не зря же Влад так берег его от меня.

- А подвези, - я тряхнула головой, разгоняя липкий туман, - и на чашечку кофе зайди, не откажусь. Правда, коллекции старинных пуговиц у меня нет, смотреть нечего... Но, думаю, выкрутимся как-нибудь.

Лицо Алика, и так длинноватое, вытянулось на добрых пять сантиметров. Но он ничего не сказал, лишь кивнул ошалело, и подал мне куртку.