Чужие звёзды

ПЛАНЕТА ПЕСКА

Яркий, безжалостный свет заливал тюремный коридор «Сталлифера». Гудела система воздушной очистки. Время от времени слышалось пощелкивание каких-то реле. Все эти звуки были нудными, монотонными, надоевшими. Особенно нудными и надоевшими казались они Сидящему в камере Стену Бакли — лейтенанту Космической Гвардии, обвиненному в тяжком преступлении.

По идее, его должна была поддерживать мысль, что он не виновен в тех ужасных поступках, в которых его обвинил его же непосредственный командир Роб Торрен. Но знание о том, что он невиновен, помогало слабо. Стен сидел в камере-клетке с выражением мрачной решительности на лице. Внутри него рос дикий, разрушительный гнев. Он рос и рос уже много недель.

«Сталлифер» буравил пространство. Но в иллюминаторы не заглядывали враждебные, неподвижные мириады звезд, сопровождавших космических путешественников в далекие прежние времена. Чтобы держаться скорости, в тысячу двести раз превышавшей скорость света, поле Боудона-Холла сжималось и растягивалось сорок раз в секунду. Вспыхивающая за бортом корабля сорок раз в секунду Галактика казалась совершенно неподвижной.

Вот только звезды в ней двигались. Более близкие летели стремительно, более отдаленные — медленно, но все они постоянно перемещались, стремясь к неизвестным целям. И от этого движения создавалось чувство перспективы, так что звезды не висели неподвижно на плоском черном занавесе пространства, как когда-то, а двигались сразу в трех измерениях. При этом весь космос казался небольшим и уютным, а его Внешние Пределы казалось, лежали всего лишь на расстоянии нескольких миль. Но «Сталлифер», направляющийся на Землю с Реси II, летел уже много дней, и если подсчитать, какое при этом он проделал расстояние, то захватывало дух.

Но, сидя в клетке, Стен Бакли видел лишь четыре стены. Здесь не было никаких перемен в освещении, показывающих, утро сейчас, день или ночь. Через равные интервалы охранники приносили ему еду. И в том числе из-за этого жестокий, ужасный гнев в глубине его души рос и рос, пока Стену не стало казаться, что он сходит с ума…

Он понятия не имел, какой сейчас час или день, когда в темном коридоре внезапно вспыхнул безжалостный свет. Со звоном открылась внешняя дверь. Послышались шаги, приближающиеся к его клетке. Это была не охрана, приносившая еду. Охранников Стен давно уже узнавал по шагам. Что-то изменило монотонность его пребывания здесь, которая не должна меняться вплоть до самого прибытия на Землю.

Стен сидел неподвижно, сжав кулаки. За прутьями клетки появилась чья-то фигура. Стен вскинул глаза и тут же узнал Роба Торрена. Гнев, и так уже выросший до невозможности, вспыхнул в Стене еще сильнее, перерастая в безумие. Но Стен не двинулся с места.

Наступила тишина. Мышцы Стена Бакли напряглись так, что, казалось, заскрипели все кости. Затем Роб Торрен язвительно произнес:

— Очень удачно, что между нами прутья, иначе не получилось бы никакого разговора! Или вы убили бы меня и были бы казнены за убийство, или я бы убил вас и предстал убийцей в глазах Эстер. Но я пришел, чтобы вытащить вас отсюда, если вы примите мои условия.

У Стена вырвалось невнятное рычание.

— О, разумеется! — воскликнул Торрен. — Я обвинил вас и буду свидетельствовать против вас. На суде поверят мне, а не вам. Ваша жизнь будет кончена, вас опозорят. Даже Эстер не вышла бы за вас при таких обстоятельствах. А скорее всего, — язвительно добавил он, — вы бы сами не позволили ей это.

Стен облизнул губы. Ему так ужасно хотелось добраться до глотки врага, что ярость стиснула горло и не давала сказать ни слова.

— Проблема в том, — продолжал Торрен, — что она не вышла бы замуж и за меня, если бы я обвинил вас на суде. Так что я предлагаю сделку. Я помогу вам сбежать — мне уже все устроили, — а вы дадите честное слово, что будете драться со мной. Дуэль. Поединок. До смерти.

Взгляд его был твердым, тон — жестким, а поведение почти что высокомерным.

— Я буду драться с вами где угодно на любых условиях!

— хрипло ответил Стен Бакли, с трудом выговаривая слова.

— Вот вам условия, — холодно сказал ему Роб Торрен. — Я помогу вам сбежать. Вы напишите Эстер письмо, в котором объясните, что дуэль была честной, и вы сами согласились на нее. В свою очередь, я напишу письмо командованию Космической Гвардией, в котором откажусь от всех обвинений, выдвинутых против вас. Мы будем драться. Оставшийся в живых порвет свое письмо и использует второе. Вы согласны на это?

— Да я соглашусь на что угодно, лишь бы добраться до вашей глотки! — отчаянно прорычал Стен.

Торрен пожал плечами.

— Фотоэлементы охраны я отключил, — спокойно сказал он. — У меня есть ключ от вашей камеры. Я выпущу вас. Но я не могу позволить себе убить вас иначе, чем при названных мною условиях, иначе у меня не будет шанса получить Эстер. Если же вы убьете меня до нашей дуэли, то вас просто казнят, как убийцу. — Он помолчал, затем добавил:

— Я должен прилететь и драться с вами, потому что только письмо, в котором вы признаетесь, что дуэль была честной, удовлетворит Эстер. Вы даете слово, что станете ждать и не попытаетесь убежать, пока я не прилечу за вами?

Стен довольно долго молчал, затем хрипло произнес:

— Да, я даю слово.

Торрен без колебаний сунул ключ в замочную скважину камеры-клетки и повернул, затем сделал шаг в сторону. Стен вышел, сжимая кулаки. Торрен замкнул дверь, повернулся спиной и прошел по коридору. Затем открыл дверь в конце его и снова отступил в сторону. Стен прошел коридором. Торрен закрыл за ними дверь, достал из кармана кусок ткани, тщательно вытер ключ и повесил его на специальный крючок, при помощи той же ткани повернул выключатель и убрал ее в карман.

— Фотоэлементы включены, — сухо сказал он. — Они показывают, что вы все еще находитесь в камере. Когда охранники обнаружат, что вас там нет, им покажется, что вы просто растворились в воздухе.

— Я сделаю все, — хрипло сказал Стен, — чтобы получить возможность убить вас. И, конечно же, у меня нет ни единого шанса убежать!

Это было бесспорно. «Сталлифер» находился в межзвездном пространстве и летел со скоростью, в тысячу двести раз превышающей скорость света. Сбежать из корабля было невозможно. А прятаться, когда корабль окажется в доке и откроется пропажа узника, просто нелепо.

— Ну, это еще неизвестно, — все так же холодно сказал Торрен. — Следуйте за мной.

Торрен прошел по коридору и проскользнул в узкую дверь, совершенно незаметную, если не искать ее специально. Стен последовал за ним и оказался в узком пространстве между внутренней и внешней оболочкой корабля. Дверь, отсек, еще одна дверь. Затем крошечный воздушный шлюз, рассчитанный на одного человека, которым пользуются, чтобы при нужде осмотреть корабль снаружи. У дверей шлюза лежало какое-то оборудование.

— Я все подготовил, — коротко сказал Торрен. — Вот скафандр. Наденьте его. Вот космические салазки для шахтеров на астероидах. Вот жизненно необходимые припасы, на всякий случай, все в водонепроницаемых упаковках. Свои багажные емкости я заполню водой такого же веса, так что покину корабль с тем же, по весу, багажом, с каким вошел на борт. Это мое прикрытие.

— А мое? — резко спросил Стен.

— Вот вам хронометр. Он синхронизирован с корабельными часами. Ровно в два часа две минуты вы оттолкнетесь от корпуса корабля. Поле равномерно пульсирует. Когда оно расширится, вы оттолкнетесь от корабля, а когда сожмется — окажетесь за его пределами.

Стен поднял брови. Это было очень умно! Поле Боудона-Холла, допускающее полет со скоростью, превышающий скорость света, напоминает постоянно пульсирующий пузырь с частотой пульсации сорок раз в секунду. Человек в скафандре может отделиться от корабля, когда поле расширится, а когда оно сожмется, он окажется за его пределами, в свободном космосе, причем в этот момент корабль уйдет невообразимо далеко вперед. По крайней мере, так это выглядит в теории.

— Вы заранее встанете на космические салазки. Они заправлены энергией до краев, так что смогут пролететь несколько миллионов миль. Точно в два часа две минуты «Сталлифер» будет проходить возле Кор Альфы. Кор Альфа, белый карлик, используется в качества маршрутного бакена. У нее одна планета, на которой, судя по справочникам, есть подходящая для дыхания атмосфера и вполне годная для приземления поверхность, хотя в остальном она не исследована. Вы приземлитесь на этой планете и будете ждать меня там. Я прилечу!

— Я на это надеюсь! — с тихим рычанием выдавил Стен.

Глаза Торрена вспыхнули от гнева.

— Вы считаете, что я не хочу убить вас так же, как вы меня?

На мгновение они оба напряглись, словно хотели начать смертельную борьбу прямо тут, между двумя корпусами космического корабля. Затем Торрен отвернулся.

— Одевайте скафандр, — коротко бросил он. — Я арендую частный корабль и прилечу за вами, как только закончится дело о вашем побеге. Главное, оттолкнитесь от корабля ровно в два часа две минуты. Точно миг в миг, это очень важно.

С этими словами он ушел. Стен Бакли с ненавистью поглядел ему вслед, затем мрачно повернулся к куче вещей, лежащих у дверей воздушного шлюза. Пять минут спустя он открыл внешнюю дверь шлюза. Он был в скафандре и нес с собой рюкзак с припасами — стандартный набор для потерпевших крушение, — а также маленький двигатель, установленный на «космических салазках». «Салазки» — это было устройство, которые использовали шахтеры на астероидах и метеорах, представлявшее собой двигатель, блок питания, сидения и крест, на котором все этот крепилось. Все это напоминало нелепую детскую деревянную лошадку и было совершенно неподходящим для работ на планетах, из-за того, что планетарное тяготение потребовало бы от двигателя слишком много энергии. Но для Стена, начинавшего путь посреди пустого пространства, в конце которого ему требовалось лишь одно приземление, это было вполне приемлемо.

Стен закрепил хронометр на рулевую стойку, чтобы он был перед глазами. Привязал к «салазкам» рюкзак. Осторожно закрыл дверь воздушного шлюза и стал ждать, прикрепившись магнитной обувью к внешнему корпусу корабля.

Космос казался маленьким и совершенно невероятным. Пятнышки света, которые на самом деле являлись звездами, расползались во все стороны, и походили не на гигантские огненные шары, а на маленьких мух. «Сталлифер», казалось, не спеша летел в шаре диаметром в несколько миль, по оболочке которого ползало множество разноцветных мух.

Стрелка хронометра медленно ползла по кругу. Точно в два часа две минуты Стен нажал кнопку двигателя. В тот же миг он вместе со своей невероятной «космической лошадкой» оттолкнулся от тысячефутового холма блестящей стали, окутанной невидимым полем Боудон-Холла. Космос казался слишком маленьким и ограниченным, а «Сталлифер» громадным. Но тут двигатели рванулись вперед, «салазки» отлетели от корпуса корабля, и все во мгновение ока изменилось. Корабль исчез, как пламя свечи, унесенное ураганом. Вселенная стала такой громадной, что человек, повисший в неизмеримой пустоте на маленьком нелепом устройстве, невольно сжался с замирающим сердцем. В его поле зрения появилось маленькое белое солнце, а рядом с ним диск планеты. Вокруг же сияли далекие, безразличные ко всему звезды, которые висели неподвижно, а не ползали в разные стороны, и уже совершенно не походили на разноцветных мух.

В тот миг, когда он оторвался от корпуса корабля, Стен прекратил свой полет с неимоверно безумной скоростью. А через долю секунды он осознал, что висит в пустоте совсем один, и что корабль, на котором он только что был, находился уже в миллионах и миллиардах миль отсюда.

Потом он осознал, что никто уже не сможет его догнать и вернуть. Даже если бы его пропажа обнаружилась через полминуты, то всем кораблям Космической Гвардии потребовали бы тысячи лет, чтобы обыскать тот участок космоса, где могла оказаться маленькая фигурка в скафандре. И к тому же было маловероятно, что его исчезновение обнаружится в ближайшие часы.

Стен почувствовал себя ужасно одиноким. Белый карлик пылал за много миллионов миль от него. Недружелюбно уставившиеся на него звезды отделяли от него сотни миллионов миль космоса.

Стен включил гироскопы, позволившие ему прекратить вращение, и взял курс к солнцу. Там была планета, до которой предстояло еще добраться, а потом совершить на нее посадку. Было, конечно, не исключено, что Роб Торрен просто отправил его в пустоту так, чтобы никто никогда не нашел Стена Бакли. Но Стен верил в ненависть, которая соединяла их.

Спустя два дня Стен подлетел к одинокой планете звезды Кор Альфа. Воздух в космическом скафандре стал душным, с нехорошим привкусом, что доказывало, что хороший воздух — это не просто смесь азота и кислорода. Стен стал вялым и равнодушным, дыша из баллона вторично очищенными газами. Даже медленно росший диск планеты не веселил его душу.

Планета вращалась и, когда он приблизился, оказалась совершенно невыразительной. Терминатор — линия, отделяющая освещенную солнцем сторону планеты от ночной — была четко выражена. На планете не было ни гор, ни облаков. И, казалось, там не было даже растительности. Но, тем не менее, существовала маленькая полярная шапка льда — такая крошечная, что Стен ее даже не сразу заметил. И она не сверкала белизной, а была лишь чуть-чуть бледной, словно это был не лед, а просто область, покрытая инеем.

Стен пошел по наклонной орбите вниз, чтобы уравнять свою скорость относительно скорости вращения планеты. Верхом на «космических салазках» он, должно быть, напоминал невероятную ведьму на невероятно длинной метле. И он очень, очень устал.

Терминатор делил планету на две строго равные половины — ночную и дневную. Но практически Стен видел лишь четверть планеты на таком расстоянии и невооруженным глазом.

С этого расстояния он мог бы увидеть какие-нибудь особенности поверхности, однако, их не было. И Стен уже оставил надежду увидеть хоть что-то, когда, перед тем, как войти в атмосферу, он вдруг заметил на самой границе дня и ночи темный участок, прерывающий монотонную белизну. Участок лежал в рассветной полосе. Стен мог быть уверен лишь в том, что он существует и у него резко очерченные, прямые грани.

Затем Стен увидел темные прямоугольники, отходящие от основной массы участка, но тут он вошел в атмосферу, разреженный воздух на скорости ударил в него, и Стену пришлось пригнуть голову, так что больше он ничего не заметил.

Теперь он видел лишь яркое свечение внизу. Он даже не мог определить ни свою высоту, ни, — после того, как скорость снизилась, и ветер уже позволил ему немного приподнять голову, — скорость его самого относительно поверхности. Но тут же ему пришло в голову уронить что-нибудь, чтобы получить хоть какое-то представление о высоте над поверхностью.

Он так и сделал. Пропитал маслом тряпку из набора инструментов и отпустил ее. Тряпка полетела, кружась, вниз, но внезапно резко исчезла из поля зрения. Она не приземлилась. Она просто исчезла.

Стен так устал, что ему потребовалось несколько минут, чтобы догадаться включить внешний микрофон скафандра и послушать, что творится вокруг. Щелкнув выключателем, он услышал унылое завывание, которое можно было определить безошибочно. Ветер. Под ним была песчаная буря. Он летел почти над самой поверхностью, но не видел землю, потому что ее скрывала непрозрачная стена песка. До земли могло быть пятьсот футов, или пять тысяч, а может, здесь вообще не было никакой твердой поверхности. Но, во всяком случае, здесь не было возможности приземлиться.

Тогда Стен набрал высоту и направился в сторону темного пятна, замеченного им ранее. «Космические салазки» не были приспособлены для атмосферных полетов. Запас энергии у них был, бесспорно, большой. Но Стен уже проделал немалый путь до планеты, а главное, аппарат получил разряд, когда во время отлета от корпуса «Сталлифера» проходил сквозь поле Боудона-Холла. И какой-нибудь другой корабль, тоже использующий Кор Альфу в качестве маяка, мог заметить вспышку в необитаемой системе с одной планетой. Эта вспышка наверняка была зарегистрирована, но маловероятно, что ее могут связать с исчезновением Стена Бакли. А вот то, что эта вспышка забрала у аккумулятора «салазок» изрядную часть энергии, гораздо хуже.

Из-за этой особенности поля Боудона-Холла — высасывать любую энергию, которая пересекает его границы, — и скрывалась причина, почему его используют лишь в открытом космосе. А на лайнерах, в отличие от «салазок», наверняка стоят мощные предохранительные системы.

Короче говоря, У Стена оставалось мало энергии, а ему приходилось лететь в поле тяготения планеты. Ему нужно было подняться над песчаной бурей и направиться в ту сторону, где он видел темное пятно. Он направился к нему по прямой линии и, пока летел, стрелка указателя энергии неуклонно стремилась к нулю. Шахтеры на астероидах не часто используют «салазки» для полетов при земной силе тяжести, так что Стену приходилось тратить уйму энергии, просто чтобы не упасть. Черное пятно лежало в сотне миль от него — ерунда по сравнению с теми миллионами миль, которые он уже пролетел в космосе, но добраться до него оказалось гораздо труднее.

Когда пятно уже было близко, Стен начал спускаться и увидел совершенно невозможное зрелище. Это был настоящий лабиринт, сеть прямоугольных балок, поддерживающих бесчисленное количество громадных, мертвенно-черных плит. Единственный слой этих плит опирался на тонкие, как паучьи лапки, колонны. Здесь, в рассветном поясе, не было никакого ветра, так что Стен ясно видел их. Полого спускаясь вниз, Стен разглядел, что эти колонны на самом деле не меньше десяти футов в диаметре и поднимаются прямо из песка на высоту триста футов, а может, и больше. На них покоились балки и плиты, образуя крышу на высоте тридцати этажей над землей. Вот только не было никаких межэтажных перекрытий, пересекающихся дорожек или любых других конструкций между песком, из которого поднимались колонны, и этой странной — вся в дырочку — крышей.

Стен опустился у самого края этого сооружения. Между плитами наверху были полосы и клочки ясного неба. Стен посмотрел на совершенно пустые проходы между колоннами, но не увидел ничего, кроме колонн и крыши, уходящих вдаль, пока они не сливались где-то впереди. И вокруг была совершенная, полная безмятежность. Песок был нетронут и не потревожен. Если это сооружение и было убежищем, то оно никого и ни от чего не защищало. И все же оно простиралось вдаль, по меньшей мере, на сотню миль. Стен не видел никаких причин для его существования и ни малейших целей, для которых его можно было использовать. Но все же это не был каркас каких-то древних развалин. Сооружение явно было в прекрасном состоянии.

Полосы неба между секциями плит были совершенно одинаковы по размерам и расстояниям между ними. И сами колонны и плиты тоже были в полном порядке. Никаких дефектов, никакой ржавчины. Все сооружение было, без всяких сомнений, искусственно создано для какой-то цели, что подразумевало развитую цивилизацию с громадными возможностями. Но вокруг не было ни малейших следов его строителей, и Стен даже предположить не мог, для чего это построили.

Но он слишком устал, чтобы строить всякие гипотезы. На борту «Сталлифера» его постоянно снедал гнев, так что он не мог отдыхать. На «космических салазках», летящих в полном одиночестве к карликовому солнцу, единственная планета которого никогда не исследовалась людьми, он был вынужден ни на секунду не терять бдительность. Ему нужно было добраться до планеты, затем совершить посадку, не имея никаких приборов. Когда же он сел у начала громадного сооружения, то лишь слегка осмотрелся, устало, но с осторожной подозрительностью, необходимой в неизвестном мире. Затем он сделал некое подобие лагеря, к которому его вынуждали обстоятельства, то есть попросту пристегнул «салазки и рюкзак к поясу своего скафандра, лег возле ближайшей колонны и тут же заснул.

Стена разбудил ужасный рев в наушниках. Секунду он лежал неподвижно, а когда попытался встать, то смог лишь слегка шевельнуть руками и ногами. Он почувствовал себя так, словно был поглощен плывуном. И тут уж остатки сна моментально слетели с него. Стен забился, пытаясь выбраться из песка, в котором был полузахоронен. Он был посреди ревущей песчаной бури, дьявольской бури, которая ударяла в соседние колонны, создавала вокруг них песчаные насыпи, мгновенно уносила их прочь, бросая массы песка во всех направлениях.

Когда загадочное сооружение попало из рассветного пояса в утро, на него накинулись оглушительно завывающие ветры. Яростное торнадо, смертельно удушающая песчаная буря билась в основу странного сооружения. Из того, что увидел Стен еще при первой попытке приземления, это была обычная для этого мира погода. И если сейчас дул лишь легкий по здешним меркам ветерок, то к полудню здесь станет невозможно жить.

Стен поглядел на хронометр. Он проспал меньше трех часов. Он дернул за тросик, которым были привязаны «салазки», и обнаружил их возле соседней колонны. За тросик он подтянул себя туда и попытался укрыться за колонной, но ветер постоянно менял направление, так что ни с одной стороны убежища не находилось.

Стен поднял голову к чудовищной крыше и смерил ее взглядом. И тут же увидел, что плиты наверху стоят наклонно. В гигантской секции, пределы которой Стен не мог увидеть, плиты крыши повернулись одновременно, встав из параллельного положения к земле так, что стало ясно видно небо. Громадные массы песка били в плиты и падали вниз к основанию колонн. А ветер превращался в мечущийся между колоннами вихрь, который поднимал песок вверх.

Весь этот чудовищный водоворот песка безумно вращался несколько минут, затем опять уносился в открытое небо. Одним порывом он подхватил Стена вместе с «салазками» и рюкзаком, по-прежнему пристегнутыми к скафандру. Если бы не тросик, обмотавшийся вокруг колонны, их разбросало бы в стороны и понесло в вышине к далекому горизонту.

Спустя долгое время Стену удалось все же выбрать слабину тросика и поплотнее примотать себя и свое имущество к колонне. А еще через час он сумел привязать себя к ней совсем плотно, так что его больше не мотало туда-сюда ветром. И после этого он снова заснул.

Сон был тревожный и дал ему мало отдыха. Сначала дьявольский ветер унес из-под него тонны песка, так что Стен оказался привязанным к колонне на высоте больше ярда над поверхностью. Потом он проснулся еще раз и увидел, как тонны песка наваливаются на него, так что ему пришлось чуть стравить тросик и выбраться из-под завала. Но время от времени он все же засыпал.

Наконец, наступила ночь. Сила ветра снизилась с урагана до простой бури, а иногда просто до сильных порывов. А затем, когда солнце скрылось за дальним краем громадного сооружения, к которому он привязал себя, — тогда с белесого еще неба вдруг стали падать красивые звездочки, которые, снижаясь, медленно затухали. Стен не сразу понял, что это просто частицы пыли, поднятой ввысь дневным ураганом, оседают теперь на землю.

Стен отвязался от колонны и встал — крошечная фигурка среди гигантских колонн из черного металла, вздымающихся к звездам. Они уже сияли на небе — крупные, яркие в совершенно прозрачном воздухе. После дневного урагана не осталось ни следов облаков.

Было ясно, что такова обычная погода на этой планете. Днем ужасающие ветры и ураганы. Ночью полная неподвижность. Слишком маленький и плохо различимый ледник на полюсе гарантировал, что на планете нет больших водных масс, смягчающих погоду. А с такими штормами здесь была проблематична жизнь — любая жизнь. Вот только сооружение, у подножия которого он стоял, было вне всяких сомнений искусственным!

Стен включил радио скафандра. Только статичные помехи. Частички песка, сталкивающиеся друг с другом в сухом воздухе, и были причиной громкого шипения, который вырвался из наушников. Стен выключил радио и открыл лицевую пластину шлема. Холодный сухой воздух наполнил его легкие.

Здесь не было никаких обитателей. Не было, и быть не могло. Но имелось колоссальное сооружение, непонятно для чего созданное. На планете нет никакой жизни, но в начале утреннего шторма, — а Стен подозревал, что это происходило каждый день, — огромная область пластин крыши повернулась и встала ребром, чтобы сбросить с себя тонны наваленного песка. А пока Стен вбирал в себя первые глотки холодного воздуха, он услышал где-то далеко за лесом колонн пронзительный шум и рев. Он предположил, что это просто где-то сбрасывается с крыши песок. Затем рев раздался из другого места. Потом из третьего. Секция за секцией, площадка за площадкой, пластины, образующие крышу, вставали ребром и сбрасывали к основанию колонн наваленный сверху песок.

Стен включил маленький фонарик и осмотрел двигатель «космических салазок». Стрелка указателя энергии стояла на нуле. Он пожал плечами. Роб Торрен обещал прилететь, чтобы драться с ним на дуэли. Но «Сталлифер» долетит до Земли только через десять дней, и понадобиться еще три-четыре дня для тщательного осмотра корабля в поисках его, Стена.

Затем будет расследование. Оно может продлиться неделю, две или даже дольше. Затем будут сделаны выводы, на которые потребуется еще неделя или даже месяц.

Все это время Роб Торрен не сможет покинуть Землю. А затем ему будет нужно еще несколько дней, чтобы нанять космический корабль, — а так как этот корабль будет лететь явно медленнее, чем громадный лайнер «Сталлифер», то ему нужно будет еще две недели, чтобы прилететь сюда. Итого, получается всего три месяца. Стену не хватит на это время еды. И воды ему тоже не хватит.

Если бы он мог добраться до ледника на полюсе, где есть вода, и на краю его посеять специальные семена, которые входили в аварийный комплект, и которые могли расти и становиться пищей почти при любых условиях. Но ему не удастся добраться до полюса без энергии для «салазок».

Он уселся на «Салазки» и направил их вверх. Те начали вяло подниматься. Его нелепый, смешной транспорт на последних крохах энергии все же летел вверх, к звездам. Мимо проплывали металлические колонны. Все ближе и ближе была крыша странного сооружения, но энергия в «салазках» кончалась. Он не долетел до крыши еще футов на десять, когда они замерли, колеблясь, в воздухе, не в силах уже подниматься. На раздумья у него оставались считанные секунды, затем «салазки» начнут опускаться, пока не лягут на песок внизу — на этот раз навсегда.

Недолго думая, Стен швырнул вверх рюкзак. Тот пролетел между плитами и приземлился на крышу. «Салазки» нырнули вниз от силы броска, но, поскольку они освободились от лишнего веса, то тут же подпрыгнули вверх, взлетели выше крыши, и на последних крохах энергии Стену удалось приземлиться.

И он обнаружил, что здесь нет ничего.

Точнее говоря, здесь колонны крепились к массивным балкам, образующим гигантскую открытую сеть. На балки, тянущиеся рядами с севера на юг, были наброшены громадные металлические плиты, крепившиеся к балкам подшипниками, на которых могли поворачиваться и становиться ребром по замыслу какого-то безумного конструктора.

Еще были маленькие выпуклости, которые могли содержать моторы для их поворота. И больше не было ничего, кроме сооружения, плит и песка футов на триста ниже. Не было никаких намеков на то, для чего нужны эти плиты, балки и вообще все сооружение. Не было никаких признаков людей или существ, управляющих плитами. Казалось, все это сооружение — монотонное, невыразительной, бессмысленное и ужасно скучное, — было лишь пустой тратой сил, материалов и средств. Оно простиралось до самого горизонта — и не делало ничего, не служило никакой цели, кроме того, чтобы время от времени сваливать вниз накапливающийся на крыше песок. Все это было полным абсурдом.

Но у Стена была более насущная задача, чем разгадка цели сооружения. Он находился на высоте в триста футов над землей. Ему потребуется еда и вода. Когда наступит день, здесь снова начнется ураган. Внизу, даже пристегнутому к металлической колонне, даже в скафандре, ему пришлось нелегко. Здесь же ветер будет гораздо сильнее. Стен сомневался, что тросик выдержит такой шторм. Вероятно, он сумел бы спуститься на землю, но что ему делать там?

Пока он спорил сам с собой, внезапно раздался тонкий, пронзительный свист, идущий откуда-то сверху. Свист пришел с далекого юга, прошел над ним и замер в северном направлении. Понижение тональности указывало на то, что объект снижался. Свист этот очень походил на звуки, которые издает летящий в атмосфере космический корабль — что было, конечно, немыслимо на необитаемой, даже не имеющей названия планете звезды Кор Альфа. Стен внезапно почувствовал себя очень одиноким, пока стоял на железной плите в тридцати этажах над землей, на чужой планете под недружелюбными звездами, а вокруг с одной стороны была пустыня, а с другой загадочное, чудовищной сооружение, уходящее к горизонту.

Он без всякой цели включил рацию скафандра.

Послышалось громкое шипение статики.

И вдруг, перекрывая его, раздалась четкая, ясная передача, явно посланная передатчиком космического корабля:

— Прошу помощи! Прошу помощи! Космический корабль «Эребус» терпит бедствие на планете звезды Кор Альфа. Сгорел главный двигатель. Я совершила посадку на темную сторону планеты. Если кто-нибудь слышит меня, п-пожалуйста, ответьте! При п-посадке разбился и вспомогательный двигатель! Прошу помощи! Прошу помощи! Космический корабль «Эребус» терпит бедствие на планете звезды Кор Альфа…

У Стена Бакли не было энергии. Он не мог покинуть это место. «Эребус» сел где-то в пустыне, покрывающей всю планету, за исключением странного сооружения. Когда наступит рассвет, снова начнется песчаная буря. С сожженным главным двигателем и разбитым вспомогательным корабль не сможет взлететь. Дневной шторм непременно опрокинет его и погребет под сотнями футов песка.

Стен знал «Эребус». Конечно же, знал. Это была космическая яхта, принадлежавшая Эстер Хьюм. И голос, который он услышал, был голосом Эстер, девушки, на которой он должен был жениться, если бы Роб Торрен не выдвинул против него обвинение со всеми вытекающими… И вот теперь она будет завтра похоронена заживо в маленькой яхте, в то время как он не может прийти ей на помощь.

Он уже было попытался связаться с ней, когда с запада пришел гул. Стен повернулся и при свете звезд увидел, как большие плоские плиты — от пятидесяти до сотни футов в длину, — медленно повернулись. Площадка величиной в квадратную милю внезапно изменилась. Все плиты встали ребром, чтобы свалить с себя груз песка. Воздух заполнил гул и скрежет. Затем еще одна секция величиной с милю произвела такое же бессмысленное действие. Движимый чистым отчаянием, Стен резко сказал в микрофон:

— Эстер! Потерпи полчаса! Я свяжусь с тобой позже. У меня есть маленький шанс помочь тебе, и я должен воспользоваться им! Полчаса, слышишь?

Услышав ее невнятное восклицание, Стен бросился к концу ближайшей плиты. Было безумием даже думать об этом. У плит не могло быть иной цели, кроме как собрать на себя кучу песка, а затем, повернувшись, сбросить его вниз. Но в конце каждой плиты, там, где она соединялась с балкой, было небольшое утолщение. И это утолщение могло оказаться двигателем. Он достал из инструментального набора маленькую горелку, щелкнул кнопкой, и на ее конце вспыхнул крошечный голубоватый язычок пламени.

Стен направил пламя на утолщение у края плиты. Что-то же заставляет плиту поворачиваться. Значит, тут должен быть двигатель. И этот двигатель мог находиться только в утолщении. Он направил на него пламя горелки. При первом же прикосновении пламени взвился дымок, металл моментально раскалился добела. Покрытие было железным.

Но, взрезая крышку, Стен понимал, что колонны и плиты не могут быть просто из железа. Ежедневные песчаные бури должны буквально за недели источить даже самое прочное железо. Значит, все сооружение покрывало нечто вроде пластика — прочного, который не мог стереть ветер. Он не царапался, потому что был твердым. Частицы песка легко скользили по нему. И там, где железо было бы «съедено» миллион раз, пластик устоял.

Стен срезал крышку утолщения и откинул ее в сторону. Фонарик скафандра осветил пустоту внутри. Там был двигатель, выглядевший удивительно знакомо, хотя и явно сделанный не людьми. У него был вал, а на вале были укреплены четыре пластинки из чего-то, странно напоминающего графит. Только и всего. Ни катушек, ни арматуры. Ни малейших признаков магнитов.

Люди использовали такой же принцип, но для иной цели. Он использовался в космических кораблях. Поле Боулдона-Холла делало его весьма эффективным. Такие же графитовые пластинки двигали «Сталлифер», только там они были чудовищно громадными, весом в четверть тонны каждая. К плиткам вели изолированные кабели. Четыре кабеля, соединенные попарно, уходили в балки, образующие гигантскую сеть.

Почти без всякой надежды Стен одним взмахом горелки перерезал два кабеля. Затем вытащил соединительный кабель из «салазок» и соединил его с кабелем из плиты. Сверкнула искра электроразряда. Стен стал ждать.

Стрелка указателя энергии «салазок» дернулась и стронулась с места, показывая, что аккумуляторы заполняются током. Поразительно сильным током! Уже через минуту стрелка оторвалась от нуля. Через четверть часа показала, что аккумулятор заполнен наполовину. И тут все вокруг заскрипело!

Стен прыгнул к скрещению балок и увидел, как все плиты вокруг начали поворачиваться — кроме той, у которой он перерезал кабель. С ужасным скрипом они встали вертикально.

Наваленный на них песок с шумом рухнул вниз. Только плита, двигатель которой Стен обесточил, осталась неподвижной. Внезапно во вскрытой полости замелькали яркие искры, словно кто-то увеличил напряжение, чтобы повернуть неподвижную плиту, потом вспыхнула, но тут же погасла ослепительная голубоватая вольтова дуга.

Все гигантские плиты, которые развернулись, со скрипом вернулись в обычное положение, плоскостью к звездам. И больше ничего не случилось. Абсолютно ничего.

Еще через десять минут стрелка счетчика энергии показала что аккумуляторы «салазок» полностью заправлены. Стен закрепил на «салазках» рюкзак, сел сам и полетел на север, похожий на ведьму на помеле. Уже в воздухе он отправил по рации сообщение:

— Я лечу, Эстер! Дай мне направление. Нужно спешить. У нас времени только до рассвета!

Он пролетел миль пятьдесят, прежде чем принял ее сигналы. Наступило тревожное время, пока он искал беспомощную космическую яхту, которая упала вместе с Эстер в пустыню. Эстер была предупреждена и готова. Нечего было и думать о ремонте двигателя яхты. Для того чтобы двигатель работал в поле Боудона-Холла, нужны были чудовищные стержни и пластины из аллотропного графита. Его можно было собрать в гигантской сети сооружения, но нужное количество просто невозможно было транспортировать на «салазках». Так что нынешней ночью ремонт даже не стоял на повестке дня. Эстер оставила на корабле маленькое сигнальное устройство, каждые пять секунд посылающее радиосигнал. Она уже была в скафандре, с двумя аккумуляторами и канистрой с водой, какую смогла унести.

«Салазки» снова взлетели. Они не были предназначены для полетов в гравитации планеты, потребляли слишком много энергии и рыскали из стороны в сторону, поэтому Стену безопасности ради пришлось подняться повыше. Лицевые пластины их скафандров были закрыты, так что казалось, что они летят среди звезд. Они сидели вплотную друг к другу, но разговаривать могли лишь по рации.

— К-куда мы летим, Стен?

— К ледниковому покрову, — кратко ответил Стен. — На северный полюс. Там есть вода — по крайней мере, иней. И дневная буря будет не такая сильная, если вообще там будет буря. Обычная погода на этой планете в тропиках — смесь тайфуна с песчаной бурей. Мы устроим жилье на полюсе и станем ждать прибытия Роба Торрена. Это займет месяца три, если не больше.

— Роба Торрена?..

— Он помог мне сбежать, — кратко сказал Стен. — Расскажу позже. Нужно глядеть вперед.

Начиная с самой посадки, у него не было времени на эмоции, особенно после падения космической яхты, теперь герметично закрытой и оставленной, чтобы оказаться похороненной под песком. Но он уже знал, как Эстер очутилась здесь. Это она рассказала ему прежде всего. Она услышала в новостях про обвинения, которые Роб Торрен выдвинул против Стена. Не поверила им. Не зная, что его повезли на Землю, чтобы Стен предстал перед трибуналом, — логичней было бы провести суд прямо на базе, — она решила полететь туда сама, чтобы сказать Стену, что она не верит во все это.

На лайнер она не смогла достать билеты, так что отправилась одна в небольшой космической яхте. В некотором смысле, это было достаточно безопасно. Судно, оборудованное двигателем Боудона-Холла, прекрасно могло совершать межзвездные перелеты. Энергия давно уже не являлась для человечества проблемой с новыми сверхъемкими аккумуляторами, а белые карлики, служившие маяками, делали навигацию достаточно простой. Так что такой полет был несколько опрометчив, но не безрассуден. Только если бы она не разрушила двигатель, пытаясь изменить частоту его пульсаций. Когда она пролетала мимо звезды Кор Альфа, в ее поле Боудона-Холла ударились «космические салазки», на которых Стен летел к планете. Короткое замыкание от этого удара разрушило плавкий предохранитель и сожгло двигатель хрупкой яхты. Это же перегрузило и разрушило аллотропные углеродные пластины, которые заставляли двигатель работать. Так что затруднительное положение, в котором оказалась Эстер, было вызвано не только ее заботой о Стене, но и двигателем «салазок», на которых он сбежал с «Сталлифера».

Мысленно Стен обвинял себя. Жестоко и беспощадно. Но еще больше винил он Роба Торрена. В душе его снова начала расти ненависть к человеку, который обещал прилететь сюда и сразиться с ним на смерть. Но вслух Стен спокойно сказал:

— Роб прилетит сюда за мной. Поговорим об этом попозже. Он не знал, что здесь нет воды, а ежедневно поднимаются ураганы повсюду, кроме, как я надеюсь, полюса. Он считал, что я буду спокойно ждать его прилета. Что мы и станем делать. А пока что наблюдай за линией заката впереди. Мы должны следовать за ней, пока не попадем на север, к полярной ледяной шапке. Если у нас будет вода, то наши аварийные комплекты дадут нам возможность прожить неопределенно долго.

Они сидели в скафандрах, практически прижимаясь друг к другу. Но броня скафандров не давала им почувствовать это прикосновение. А в закрытых шлемах, переговариваясь друг с другом при помощи радиотелефонов, они никак не могли посчитать нынешнее положение подходящим для романа. Эстер какое-то время молчала. Затем сказала:

— Ты сказал, что у тебя нет энергии…

— Так оно и было, — ответил Стен. — Но я раздобыл энергию у местных жителей — если они вообще местные.

— Что?..

Он описал ей нелепое, бессмысленное сооружение в пустыне, растянувшееся на тысячи квадратных миль. Загадочное, бессмысленное, непонятно, для чего построенное.

— У каждой плиты есть двигатель, который поворачивает ее. Я вскрыл один такой двигатель и подсоединил кабель с «салазками». Таким образом, я заправил их энергией. Но я все равно не могу ничего понять. Здесь не может жить ни высоко цивилизованная, ни какая другая раса. И у этих плит нет никакой цели!

Далеко впереди появилась тонкая полоска света. Они пролетели сквозь ночь и настигли день. Теперь они поднялись очень высоко, практически покинули атмосферу на нелепых «салазках», какими пользуются шахтеры на астероидах. Потом они увидели белое солнце Кор Альфу. Лучи его были ослепительны. Они создавали четкую разделительную линию между днем и ночью. А далеко впереди лежало белое туманное пятно, являвшееся полярной ледяной шапкой планеты.

Через полчаса они приземлились, а когда слезли с «салазок», то увидели, что песок тут уже не сухой порошкообразный, а отчетливо сырой. Солнце висело низко над горизонтом. В тени песчаных пригорков лежал иней. Вся влага планеты была сосредоточена в песке на полюсах, а за время долгих зимних ночей песок промораживался так, что даже летом мерзлота сохранялась в тени.

Стен кивнул на бросающую длинную тень дюну в полумиле отсюда.

— Спать придется в скафандрах, — сухо сказал он. — Там, куда не падает солнце, царит вечная мерзлота. Ты заметила, что здесь ничего не растет? Даже мха?

— Слишком холодно?

— Вряд ли, — покачал головой Стен. — Мхи и лишайники растут на земле на дальнем севере, как только растает земля. И на любой планете, какую я только посещал. Если бы на этой планете вообще были растения, то они росли бы именно здесь, где есть вода. Но здесь ничего нет. Значит, это планета безжизненна. Совершенно безжизненна!

Нелепость этого заявления поразила его. Было бесспорно, что чудовищная сеть создана разумными существами и на нее потрачено много средств и ресурсов. Но…

— Черт побери! — воскликнул Стен. — Как здесь вообще может быть жизнь? Как при таких бесконечных песчаных бурях могут выжить растения? Как без растений могут существовать животные, кто будет им перерабатывать полезные ископаемые и превращать их в пищу? А как могут растения или животные жить без воды? Если бы где-то здесь была жизнь, она должна располагаться поближе к воде. И раз уж здесь нет ничего, то ничего нет и на всей…

Они добрались до вершины дюны. Эстер охнула и указала рукой вперед. Там тянулся по песку чудовищный, ужасающий след. Что-то появилось из зоны, где бушевали песчаные бури, прошло по песку и снова вернулось в тайфун. Судя по следам, у этого нечто было десять, двенадцать или двадцать ног, как у какой-то невероятной многоножки. Расстояние между парами ног достигало пятнадцать футов. А каждый шаг был около двух ярдов.

В течение трех дней по хронометру на «космических салазках» маленькое белое солнце Кор Альфа кружило возле горизонта, но ни разу не зашло за него. Что было естественным, потому что они были на полюсе планеты, и сейчас здесь стояло лето. И за все три дня Стен с Эстер не увидели ни единого живого существа. Ни птицы, ни животного, ни насекомого, ни растения, ни мха, ни лишайника. Они произвели посадку семян из аварийного запаса, рассчитанного на то, то потерпевшим крушение придется ждать не просто недели или месяцы, а, возможно, и всю оставшуюся жизнь.

Растения эти были выведены специально для таких случаев и обладали потрясающей способностью к адаптации. Через четверо суток из влажного песка появились первые ростки. Через семь дней их уже будет можно употреблять в пищу. А если дать первой партии возможность вырастить семена, то вскоре вокруг выросли бы настоящие джунгли, которые могли пропитать двоих человек.

Во всем же остальном они жили хуже, чем дикари на Земле. У них не было ни жилища, ни убежища. У них не было никаких строительных материалов, кроме песка. Спали они в скафандрах. У них не было никаких занятий, кроме как присматривать за растениями и ждать прибытия Роба Торрена. А когда тот прилетит — присутствие Эстер все изменит. Торрен прилетит, чтобы драться со Стеном на дуэли, призом в которой должна быть рука Эстер. Но если бы она сама присутствовала при этом, зная правдивую историю лживых обвинений Торрена, то у него не было бы надежды завоевать ее после смерти Стена. Он бы не извлек из дуэли никакой пользы. Единственное, что ему оставалось бы сделать, так это убить их обоих, чтобы обезопасить себя на будущее или, по крайней мере, из мести за свои разбитые надежды. И если бы ему удалось убить Стена любым способом, в честном бою или при помощи грязной уловки, то Эстер осталась бы целиком в его власти.

Так размышлял Стен, ненавидя Роба Торрена с такой силой, какой не испытывал, даже сидя в камере на «Сталлифере». Изрядная часть его ненависти исходила от беспомощности. Он не мог ничего изменить, но в отчаянии только и думал об этом.

На четвертый день он внезапно сказал:

— Эстер, давай-ка предпримем путешествие.

Она посмотрела на него, не говоря ни слова.

— За энергией, — пояснил Стен, — и, возможно, еще кое за чем. Может, мы сможем узнать что-нибудь еще. Например, обитаема ли эта планета. Она не может быть обитаема, но то животное… Возможно, оно как-то связано с теми, кто — или что — построило сеть, о которой я тебе рассказывал. Кто-то или что-то создало ее, но я понять не могу, как может кто-то выжить в этих ужасных песчаных бурях.

Они сели на «салазки» и отправились по огромным следам, которые обнаружили, как только прилетели на полюс. Громадные, тянущиеся через каждые два ярда отпечатки монстра тянулись на десятки миль. В конце цепочки следов был огромный пролом в крутых отвалах из замороженного песка. Казалось, эта тварь сожрала тонны песка со льдом, затем отрыгнула сухой песок обратно, а тонн двадцать-тридцать воды унесла с собой.

Факты упрямо твердили, что не может быть никакой животной жизни на планете без растительности, а ничего не может расти в пустыне, которую ежедневно пропахивают ужасные тайфуны. Здесь ничего и не росло. Монстру с десятками шестифутовых ног, способному потреблять ради воды тонны песка со льдом, нужно было бы много еды для восполнения энергии. Но казалось невероятным, что можно отыскать какую-нибудь еду в центре постоянных бурь.

— И еще одно, — добавил Стен. — Когда мы пополним запасы энергии, я могу расплавить песок и сделать из него дом, а может и стулья с кроватями, где можно было бы сидеть и лежать, вместо того, чтобы постоянно ходить в скафандрах. Возможно, нам даже удалось бы наладить в доме обогрев.

Эстер улыбнулась ему.

— Любимый, — сказала она с вымученной улыбкой, — ты понятия не имеешь, как я была бы рада, чтобы у нас был твердый пол вместо песка, и стулья, даже если бы не было крыши.

Действительно, они были в положении потерпевших кораблекрушение на Земле, выброшенных на песчаный риф, где не было даже раковин или рыбы. Им буквально нечего было делать, только разговаривать друг с другом.

— А если бы мы смогли сделать ванну… — добавила она.

Мысли ее были ясны. Но Стен не сказал ей, почему, с его точки зрения, у них не было ни малейшей надежды. Не было никакого смысла усиливать ее отчаяние.

— Посмотрим, — сказал он. — Поехали.

«Космические салазки» в длину были лишь пять футов. К основной оси крепились двигатель и аккумулятор, а сверху — сидение с ремнем безопасности. Два человека в космических скафандрах все равно сумели устроиться на нем. Как ехали бы вдвоем на велосипеде, а Стен не хотел оставлять Эстер одну. По крайней мере, после того, как они увидели эти ужасные следы.

Еще при первой посадке Стен машинально отметил время восхода солнца, а позже так же заученно определил продолжительность дня на этой планете. Чтобы найти место его первоначальной посадки, нужно было лишь следовать за линией рассвета над пустыней.

Они летели в верхних слоях стратосферы, а когда Стен увидел сеть, то начал полого спускаться к ней. Она возникла из тьмы безлунной ночи. Он посадил «салазки» на одну из громадных балок, к которым крепились на шарнирах металлические плиты, находящиеся в трехстах футах над землей. Ближайшая плита была свободна от песка. Очевидно, уже успела сбросить его. Эстер пораженно смотрела на нее.

— Но… Стен, это же сделали люди! — воскликнула она. — Если мы сумеем вступить с ними в контакт…

— Оставайся на «салазках», — сказал Стен и махнул рукой в сторону выпуклости в том месте, где плита крепилась к балке. — Я вскрою полость ее двигателя и достану кабель. У нас почти закончилась энергия. Нужно снова наполнить аккумуляторы.

Он достал резак и принялся осторожно вскрывать крышку мотора плиты. Свернулось, как стружки, и задымилось пластиковое покрытие. Металл раскалился добела и расплавился.

Внезапно раздался чудовищный скрежет. Все плиты на протяжении квадратной мили вокруг стремительно повернулись и стали ребром. Только отчаянный прыжок на балку спас Стена от падения с высоты в тридцать этажей.

Плиты стали вертикально к земле. Стен ждал.

— Стен, это сделали нарочно! — испуганно воскликнула Эстер.

— Вряд ли, — ответил Стен. — Через минуту они встанут на место.

Но плиты не шевелились. Они так и оставались, направив ребра к рассветному небу.

— Ну. Может, ты и права, — буркнул Стен. — Поглядим. Попробуем в другом месте.

Через пять минут они сели за несколько миль отсюда. Стен молча оставил «салазки» с Эстер на небольшой платформе, образованной пересечением двух балок, а сам снова достал резак. Крошечный голубой язычок пламени. Дымок при первом прикосновении его к выпуклости. Расплавленный металл.

С ужасающим скрежетом все плиты в округе встали ребром.

— Кто-то не хочет, чтобы у нас была энергия, — мрачно сказал Стен. — Может, они сумеют нам помешать, а может, и нет.

Выпуклость, в которой находился приводивший в движение плиту мотор, была рядом с надежным перекрещением балок, где сидела на «салазках» Эстер. Стен потянулся к ней. Вспыхнул огонек резака. Металлическая крышка отлетела, обнажая мотор, точно такой же, какой Стен видел в прошлый раз, состоящий их пластин аллотропного углерода. Стен перерезал кабель, но только успел соединить его с выводом салазок», как раздался треск, и из «салазок» пошел дым.

С мрачным видом Стен осмотрел повреждение.

— Сгорел плавкий предохранитель, — сообщил он

Эстер. — По нам нанесли удар. Когда я первый раз вскрыл полость мотора плиты и запасся энергией, об этом узнали. Пластины сегодня повернулись, чтобы отпугнуть меня, как только я полез к мотору. А когда я не испугался и перерезал кабель, по нему дали большое напряжение, чтобы убить меня или разрушить, независимо от того, что я такое. Не знаю, жизнь это или нет, но здесь есть разум — и очень неприятный разум, надо сказать!

Хмурясь, Стен заменил в «салазках» предохранитель.

— И никаких попыток общаться с нами, — жестко произнес он. — Они узнали, что кто-то разумный проник к мотору. Они поняли, что возникла экстренная ситуация. Они должны были подумать…

Он замолчал. Раздалось слабое, на грани слышимости, жужжание, но оно становилось все громче. Казалось, оно неслось из ниоткуда — или отовсюду. Но это не был монотонный свист ветра. Это было именно жужжание, перемежаемое равномерным клацаньем. Оно странным образом походило на звук автомобиля, едущего по древнему железнодорожному полотну. Эстер завертела головой и воскликнула:

— Стен! Вон там!..

Что-то неслось к ним в сером рассвете. Это была машина. Даже в первый момент потрясенный Стен сразу же понял, что это такое и для чего создано. Это была громадная выпуклая платформа, стоящая на подобных сваям ногах. Ноги заканчивались колесами, и колеса катились по поперечным балкам, как по железнодорожным шпалам. Это явно была машина, сконструированная специально для езды по балкам и плитам гигантского сооружения.

Наверное, она служила для того, чтобы быстро добраться до места, где возникли какие-то неполадки, и произнести ремонт, а величина и вес ее были такими, чтобы даже местные тайфуны не смогли сдвинуть ее с места.

И она с потрясающей скоростью неслась к ним по балкам.

— Держись! Быстро! — рявкнул Стен.

Эстер покрепче схватилась за «салазки», хотя скафандр — очень неуклюжая штука. «Салазки» метнулись вверх» буквально за секунды до того, как колоссальная машина достигла того места, где они только что находились. Поднявшись на сотню футов, они остановились и развернулись лицом к колоссу. Тот тоже затормозил, словно наблюдая за полетом крошечных, по сравнению с ним, «салазок» с двумя пассажирами.

— Он выглядит разочарованным, — сурово заметил Стен. — Интересно, станет ли он нас преследовать?

Он быстро отлетел в сторону и приземлился. В ту же секунду возникло сотрясение и раздался гром, когда огромная машина двинулась. Стен глядел, как она помчалась за ними. В ту же секунду его оглушил скрежет. Во всех направлениях плиты начали становиться вертикально, чтобы беглецы не могли перелетать с одного ряда плит на другой.

«Салазки» снова взлетели. И снова громадная машина оказалась там, где они только что были, и остановилась, словно разочарованная. Стен послал «салазки» под углом к прежнему курсу. Гигант сперва рванулся было со скоростью молнии в прежнем направлении, но тут же резко остановился и развернулся в нужную сторону.

— Чудовище словно говорит нам: «Оставайтесь на земле, чтобы я мог вас раздавить, — сказал Стен. — Они больше не позволят нам взять у них энергию, так что нам нельзя тратить ее впустую. Но все же… — Он стал крутить колесико настройки рации в шлеме, направив одновременно «салазки» по широкой спирали. — Я хотел проверить, не пытаются ли с нами связаться по радио. А заодно получить всестороннее представление об этой проклятой шахматной доске!

В наушниках послышались какие-то очень слабые сигналы.

— Что-то есть, — сказал Стен. — Явно не радиопередача. Скорее случайная гармоника от силового луча. Должно быть, они используют очень короткие волны.

Говоря, он внимательно разглядывал монотонную сеть внизу, и внезапно, с коротким криком, вытянул вперед руку. Под ними все сплошь до самого горизонта было заполнено геометрически строгими квадратами сетки. Но один квадрат отличался от остальных. Когда «салазки» подлетели поближе, стало видно, что посреди его зияет дыра наподобие шахты, ведущей в нутро этого строения. И пока Стен рассматривал ее, снизу по ней начало что-то стремительно подниматься. Это была платформа, на которой что-то стояло.

— Это… это… — с трудом выдохнул Стен и внезапно бросил «салазки» вперед на максимальной скорости.

Они летели над крышей громадного сооружения, а машина внизу мчалась за ними, повторяя все их неистовые повороты и зигзаги.

Горизонт был темным и пустым. Но Стен поднял «салазки» по траектории, подобной курсу взлетающей ракеты, и направил их к полюсу, так что вскоре над горизонтом вынырнуло белое солнце. Внизу была узкая полоска, которую уже не скрывала тьма, но где было еще спокойно, и там отчетливо были видны бесконечные дюны. А за этой полоской, где начинался тайфун, можно было увидеть лишь монотонно несущиеся облака песка.

Стен молчал почти весь обратный путь, лишь однажды спокойно сказал:

— Наши аккумуляторы скоро закончат заправляться. Мы ведь все-таки успели взять у них часть энергии, прежде чем накрылся плавкий предохранитель.

Эстер ничего не ответила. На планете существовала жизнь. Она узнала об их присутствии и тут же попыталась убить за кражу всего лишь нескольких мегаватт энергии. Трудно будет прийти к соглашению с теми, кто так дешево ценит другую жизнь.

Поскольку единственный источник энергии на планете теперь охранялся, все остальное казалось не таким уж важным. Но так было до тех пор, пока они не достигли ледникового покрова. А когда же они стали спускаться из стратосферы по пологой орбите к месту, которое уже называли своим домом, потому что там было посажено их единственное поле, прояснилось реальное состояние их дел.

По полю взад-вперед передвигался колоссальный многоногий объект, сопоставимый размерами с той машиной, что гонялась за ними по крыше странного сооружения. Он был пятьдесят футов в высоту и имел округлое тело двадцати футов в диаметре. Круглые образования на одном его конце напоминали глаза. Он с силой вбивал свои многочисленные ноги в мокрый песок, превращая саженцы в однородную массу, смешанную с тем же песком. Он снова и снова топтался на том месте, где могли вырасти продукты, необходимые для выживания людей. Он разбил все их надежды на пропитание. Разбил все их надежды выжить в этом негостеприимном мире.

А когда Стен опустил «салазки» пониже, чтобы разглядеть эту машину более ясно, она остановилась и повернулась к ним с несвойственной механизмам свирепостью. Когда Стен полетел в другую сторону, она повернулась за ним. Он прибавил скорости, но она не отставала, несясь за ним с удивительной быстротой.

Затем они увидели еще одну машину. Вторую. Третью. Темные пятнышки были разбросаны по полярному ледяному песку — машины, как та, что растоптала их поле, уничтожив будущие запасы пищи. И каждая из них меняла свой курс и немедленно направлялась в их сторону. Если они приземляться, машины ринутся в ближний бой.

Стен понимал, что у них с Эстер ограниченные запасы энергии, поэтому «салазки» не могут вечно оставаться в воздухе. Они должны где-нибудь приземлиться…

И они приземлились. Им это удалось за тысячу миль от полюса, на темной стороне планеты, где не было ничего кроме песка, выглядевшего замороженным в свете звезд. Когда «салазки» коснулись земли, Стен предупреждающе поднял руку, потом потянулся и выключил рацию на скафандре Эстер. Затем откинул лицевую панель своего шлема и вдохнул холодный полуночный воздух. На планете не было ни облаков, ни водяного пара, поэтому все тепло, которое запасалось днем, улетучивалось в окружающее пространство, и буквально уже через час после заката температура опускалась ниже нуля по Цельсию. На полюсах воздух подходил к точке замерзания, но жить здесь было можно, поэтому Стен кивнул Эстер, и та открыла свой шлем.

— Никаких радиопереговоров, — сказал он ей. — Вряд ли они смогут найти нас на поверхности планеты в несколько миллионов квадратных миль, если мы не будем пользоваться рациями. А теперь тебе нужно поспать. Впереди нас ждут трудные времена!

Эстер заколебалась, потом спросила с отчаянием в голосе:

— Но кто они? Как выглядят? И почему они хотят убить нас?

— Они местные жители, — ответил Стен. — Я был не прав, планета обитаема. А как они выглядят, я знаю не больше, чем ты. И я подозреваю, что они хотят нас убить только потому, что мы — чужаки.

— Но как на такой планете могла появиться разумная раса? — скептически хмыкнула Эстер. — Как они выживали здесь все время своего развития?

— Мы просто должны признать, что они существуют, — пожал плечами Стен. — А как и почему — не так уж важно. Здешнее солнце — белый карлик. Значит, когда-то, давным-давно, оно взорвалось. Превратилось в Сверхновую. Возможно, существовали другие планеты, находящиеся ближе к нему, но они испарились, когда взорвалось солнце. На этой планете все, разумеется, погибло, и она долго, очень долго была совершенно непригодна для жилья по любым меркам. В Крабовидной Туманности есть карликовая звезда, которая плавит железо на расстоянии четырех световых часов. Она была сверхновой тысячу двести лет назад. Так что можешь себе представить, сколько времени на этой планете было действительно плохо. Я полагаю, что когда взрыв Сверхновой превратил в газ внутренние планеты, на этой были уничтожены все моря и леса, а так же сдута большая часть атмосферы. На ее поверхности было убито все живое. Даже почвенные бактерии. Поэтому здесь не должно существовать никакой жизни.

— Но… — перебила его Эстер.

— Но, — продолжал Стен, — здесь жили люди — те, кто называл себя людьми, — у которых уже тогда была развитая цивилизация. Они знали, что произойдет. Они не сумели изобрести межзвездный двигатель, иначе бы улетели отсюда. Или они просто решили остаться. В подземельях. Вероятно, они вырыли шахты и пещеры на глубине десяти-двадцати миль. Вероятно, некоторые шахты не выдержали и обрушились, когда взорвалась Сверхновая, но часть людей все же выжила. Много столетий они жили под землей. Вынуждены были там жить! Может быть, они оставались под землей пятьдесят тысяч лет, пока Кор Альфа стала сиять не так интенсивно, чтобы они смогли выйти на поверхность. Все это время на планете не было никакой атмосферы. Им предстояло бороться за выживание. Они создали новую цивилизацию, подземную цивилизацию, и перестали даже думать о звездах. Наверняка у них были трудности с энергией — они ведь не могли использовать горение, поскольку запасы воздуха были ограничены. Наверное, они научились преобразовывать высокую температуру, царившую на поверхности, в электрический ток. Почему бы и нет? И пятьдесят тысяч лет, а, может, и дольше, они жили, даже не думая о том, что делается на поверхности их мира. Но по мере того, как остывала карликовая звезда, им все больше требовалась высокая температура.

Стен замолчал и прислушался. Но в ледяной ночи не раздавалось ни звука. Были лишь яркие, немигающие звезды, бесконечный песок — и холод.

— Поэтому они снова начали двигаться к поверхности, — продолжал он. — Вернулась атмосфера, молекула за молекулой, влекомая обратно тяготением планеты. Расплавленный камень, целиком покрывавший поверхность, постепенно начал трескаться от перепада дневной и ночной температур и превращаться в песок. Когда атмосфера восстановилась, этому процессу помогли ветра. И поверхность планеты превратилась в пустыню. Люди по-прежнему не могли жить на ней, да, вероятно, и не хотели. Но им была нужна энергия. Поэтому они построили ту чудовищную сеть, которую теперь так ревностно охраняют.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво спросила Эстер, — что это и есть генератор?

— Трансформатор, — поправил ее Стен. — Он превращает солнечное тепло в электрический ток. На Земле в тропиках солнечный свет дает киловатт энергии на каждый ярд поверхности — больше трех миллионов киловатт на квадратную милю. Размеры здешней «шахматной доски» — по меньшей мере, сто пятьдесят на двести миль. Энергии она дает столько, что превышает на сто тысяч миллионов киловатт, чем вся Земля использует в наше время! Эти плиты наверху превращают солнечный свет в электричество, а это бесспорно, поскольку я заправил аккумуляторы от одной из них. Вот для чего существует это сооружение, и вот для чего еженощно сбрасывается с них песок — он мешает работе. А я вмешался в их работу, и здешние жители очень расстроились. У них, конечно, есть запасы воды там, внизу, но многоногие машины дополнительно собирают ее на полюсах. А когда они устроили охоту на нас, то вся система была нарушена! К счастью, у них нет летающих аппаратов, вероятно, из-за царящих здесь тайфунов.

Наступила короткая тишина. Затем Эстер медленно произнесла:

— Это… это весьма вероятно, Стен. Я в это верю. Они понятия не имеют о космических полетах, поэтому не поняли. Что мы просто потерпели кораблекрушение. Они ничего не поняли, и теперь пытаются убить нас, чтобы устранить проблему, которую мы для них представляем. Без сомнения, все дело в этом. У них здесь развитая цивилизация, и они сделают все, чтобы добраться до нас — и даже не подумают вступить с нами в контакт! Стен, разве мы можем что-нибудь сделать?

— Ну, почему же? — тихо ответил Стен, стоя в холодной ночи на планете, даже не имевшей названия. — Мы много что можем! Мы варвары по сравнению с ними, Эстер, но у варваров есть то, о чем забыли цивилизованные люди. У всех дикарей есть копья, в то время как цивилизованный человек не всегда носит с собой даже перочинный нож. Если мы разыщем «Эребус», то, вероятно, можем бросить вызов всей планете — пока они не решатся использовать свое вооружение. Но сейчас ты буквально засыпаешь. Я буду на страже.

Эстер с сомнением посмотрела на него. За пять прошедших дней песчаные бури должны были полностью похоронить космическую яхту.

— Вряд ли это возможно, — сказала она, но тут же задумчиво добавила: — Но как было бы здорово оказаться снова на «Эребусе». Как было бы здорово снять, наконец, этот чертов скафандр! И, — твердо добавила она, — в конце концов, Стен, мы помолвлены! И ты как хочешь, но мне бы хотелось выяснить, можно ли поцеловаться в открытых шлемах, не снимая их…

— Иди спать! — грубо оборвал ее Стен.

Он расхаживал взад-вперед по песку. Все было удивительно не похоже на то, как неоднократно описывались кораблекрушения в фантастических журналах. В тех рассказах герой всегда бывал удивительно изобретателен. Он изобретал убежища от опасных туземцев и всегда оказывался на чужой планете с героиней, на которой был часто женат. У него было полным-полно всяческих припасов, а также масса полезной информации, и он изобретал удивительные сигнальные устройства, охраняющие их от внезапного нападения. Но прожив пять дней на этой планете, Стен не сделал ничего, потому что здесь ничего не было. Он даже не смог построить жилище для Эстер, потому что здесь не было ничего, кроме песка. И оказалось, что в информации мало толку, когда вокруг лишь пустыня с ежедневными свирепыми песчаными бурями.

То, что он сказал Эстер, было всего лишь предположением, лучшим предположением, которое он сумел придумать, отчасти даже вероятным, но все равно лишь предположением. Единственной достоверной информацией, которую он получил до сих пор, была конструкция электродвигателя местных жителей. И на этот мизерный шанс он вынужден был поставить свою жизнь и жизнь Эстер!

Он взглянул на часы. За добрых полчаса до полуночи он проверил то немногое, что мог сделать. Чуть позже разбудил Эстер. Минут за двадцать до того, как линия заката достигнет сети-сооружения, они взлетели вверх. Если план Стена не сработает, они умрут. Он собирался поставить их жизнь и последние остатки энергии на информацию, полученную от вида двигателя плиты и на вывод, что все двигатели на этой планете будут основаны на том же принципе. Конечно, в качестве дополнительной азартной игры, ему пришлось держать пари, что невооруженная и потерпевшее крушение космическая яхта может бросить вызов цивилизации, которая существовала здесь задолго до того, как Кор Альфа стала Сверхновой.

Они вылетели за пределы атмосферы по траектории, которая экономила энергию, но была чертовски неудобным способом попасть из одной точки на поверхности планеты в другую. Под ними лежала пустыня — ровная, бархатисто черная, за исключением ослепительно яркой точки на западном горизонте. Когда они приблизились к ней, точка расширилась, превращаясь в день. И внезапно из сумрака появились, буквально выломились прямоугольные края гигантской сети.

«Эребус» лежал примерно в пятидесяти милях к северу от нее. Стен включил рацию скафандра и прислушался. Здесь не было никаких ориентиров. В течение дня рисунок дюн менялся почти ежечасно, и не могло быть и речи, что он сохранился бы на протяжении двух дней. Стен пролетел сквозь оседающие облака песка, опоясывающие линию сумрака, и убедился, что промахнулся, прошел мимо своей отметки.

Тогда он сделал круг, и еще один, направляя «салазки» по логарифмической спирали из точки, которую считал наиболее вероятной. Стрелка указателя энергии медленно, но неуклонно двигалась к нулю. Он вел поиски наугад, ночью, без малейших наземных ориентиров. Пот струйками бежал у него по лицу.

Затем он услышал тихий щелчок. Пот побежал еще сильнее. Он отчаянно старался установить местоположение маячка, который включила в яхте Эстер прежде, чем покинула ее. Когда же он, наконец, приземлился и был уверен, что «Эребус» находится прямо под ним, засыпанный песком, то посмотрел на указатель энергии и стиснул зубы. Затем Стен подошел к Эстер и прижался своим шлемом к ее, чтобы разговаривать без помощи рации.

— У нас может все получиться, если начнем прямо сейчас. Правда, для этого нам будут нужны все остатки нашей энергии. Но могу держать пари, что местные деревенщины не сумеют выследить включенный двигатель «салазок», и будут ждать утра, чтобы начавшаяся песчаная буря сама закопала нас.

До него донесся ее едва слышный ответ:

— Хорошо, Стен.

Конечно, она не могла понять, что хочет он сделать, слишком уж это было безумным.

— Послушай! — быстро проговорил он. — Яхта лежит прямо под нами. Футах в десяти, а может, и в пятидесяти — одним Небесам известно, на какой глубине! Существует минимальная возможность, что если мы до нее доберемся, то сумеем как-то ее отремонтировать. Это единственная возможность, которая пришла мне в голову, очень слабая возможность. Так что я должен предупредить тебя…

— С тобой, — прервала его Эстер, — я готова на что угодно.

Голос Стена пресекся, и он откашлялся. Затем он стал отчаянно работать, включив микрофон скафандра на полную мощность.

Кругом стояла тихая ночь в пустыне. Не было ни малейших признаков тревоги. Когда небо на востоке стало сереть, Стен показал Эстер, как собирается добраться до яхты. Двигатель «салазок», разумеется, не был основан на пульсации поля Боудона-Холла, как любая, даже самая маленькая космическая яхта. Скорее, он был вариантом отражающего метеориты луча, основанным на обычном реактивном движении. Для полетов на астероидах он был хорош. Но в атмосфере гнал за собой сильную воздушную волну, поэтому не использовался на обитаемых планетах. Но Стен решил, что этот недостаток поможет им выжить.

Когда он закончил свои объяснения, Эстер побледнела, но храбро улыбнулась.

— Хорошо, Стен. Вперед!

— Мы сэкономим энергию, если дождемся бури, — ответил он ей.

Первые порывы ветерка уже проносились над озаряемым рассветом песком. Это был теплый, набирающий силу бриз. Тонкий, как пыль, песок уже поднимался вокруг облаками, постепенно закрывавшими горизонт.

Стен направил «салазки» в яму, которую выкопал собственными, затянутыми в перчатки скафандра руками, включил гироскопы, чтобы «салазки» повисли на одном месте, потом подал знак Эстер. Когда та села позади него на «салазки», Стен крепко связал их обоих вместе и привязал к «салазкам». А потом стал ждать.

Через десять минут первые струи песка ударили по его скафандру, а небо скрыли песчаные облака. Через двадцать порывы ветра чувствовались даже через скафандр. А через полчаса вокруг поднялась чудовищная буря.

Стен включил двигатель «салазок».

Выхлоп двигателя был направлен вниз, к погребенной в песке яхте, и он стал разбрасывать песок во все стороны.

Через четверть часа буря разыгралась вовсю, но «салазки» были скрыты от нее в яме, ее двигатели выбрасывали струи песка, которые тут же уносил ветер. Через час вокруг них уже образовался громадный, гудящий и ревущий смерч, пытающийся оторвать людей от машины и друг от друга. Но он же помогал «салазкам» копать вглубь, мгновенно унося поднятый ими песок.

Яма в песке углублялась, напоминая воронку водоворота на море.

Смерч пытался унести Стена и Эстер вверх, но двигатель «салазок» работал на полную мощность, не давая их стронуть с места, так что ветру ничего больше не оставалось, как уносить песок, помогая углублять яму.

Буря все время пыталась засыпать их яме, но «салазки» успешно боролись с этим, расшвыривая песок и двигаясь все глубже и глубже.

Еще минут через двадцать «салазки», вырыв яму глубиной почти в пятьдесят футов, добрались до «Эребуса». Но Стену понадобился еще час ужасных усилий, чтобы добраться до люка воздушного шлюза, закрепить возле него «салазки», помочь Эстер спуститься в него — вместе с массой песка, и прыгнуть за ней самому.

В яхте Стен первым делом отключил маячок, который позволил им найти «Эребус» под тоннами песка. Здесь было удивительно, поразительно тихо после рева бури и смерча наверху.

Эстер вылезла из скафандра и с дрожащей улыбкой посмотрела на Стена.

— И что теперь?

— Теперь, — ответил ей Стен, — если хочешь, можешь начать готовить обед. Мы давно уже не ели нормальной пищи. А я пока что погляжу, что можно сделать.

«Эребус» был действительно маленькой яхтой, всего лишь шестьдесят футов в длину и, разумеется, без всякого вооружения. Но на носу были два выпуклых блистера с установленными отражателями метеоритов. Во время полета в космосе они отталкивали небольшие метеориты или отталкивались от больших, изменяя курс яхты.

Стен изменил настройку лучей, так что теперь они посылали луч диаметров не больше винтовочной пули. Пролетев десять миль, такой луч становился шести дюймов в диаметре, а через сорок — два фута. Стен направил один вверх, а другой вниз, так чтобы один отражатель разбрасывал песок над яхтой, а второй — толкал ее вверх.

После этого он вернулся к Эстер и изложил ей свой план.

— Но, кроме этого, нужно сделать еще что-нибудь. Отражатели метеоритов не так сильны, как двигатели, так что вряд ли они смогут поднять яхту в поле тяготения планеты. И даже если это получится, без межзвездного двигателя нас отделяют от дома сотни световых лет. Чтобы отремонтировать межзвездный двигатель, нужна помощь наших приятелей с сооружения-сети.

Эстер недоуменно уставилась на него.

— Но они же хотели убить нас! — воскликнула она. — Они очень старались! И если они отыщут нас — у нас нет никакого оружия, даже взрывчатки!

— Напротив, — возразил ей Стен, — у нас, вероятно, самое ужасное оружие, какое было когда-либо изобретено, но действовать оно будет только на этой планете.

Он улыбнулся ей. Он уже тоже был без скафандра. Обеда, который он попросил ее приготовить, на столе не было, но Стен не обратил на это внимания. Он подошел к ней. И в это время внешние микрофоны корпуса яхты донесли до них какой-то приглушенный звук. Он нарастал, пока не превратился в рев. Яхта внезапно вздрогнула, чуть подняв нос вверх.

— Первый шаг сделан, — бодро сказал Стен. — Я не могу терять время на обед, но…

И он жадно поцеловал ее. У пяти дней — точнее говоря, шести, считая нынешний, — проведенных в космическом скафандре рядом с девушкой, на которой Стен собирался жениться, есть свои недостатки. Объятия закованной в броню рукой бронированных же девичьих плеч не совсем то, что нужно мужчине. Держаться за руки в перчатках трехдюймовой толщины — тоже не вдохновляет. А уж поцелуи через два шлема и вовсе нисколько не романтично. Так что Стен, наконец-то, смог поцеловать Эстер по-настоящему. И лишь толчок, сбивший их с ног и прокативший по полу каюты, заставил его остановиться.

Тогда Стен рассмеялся, встал и пошел в рубку управления.

Видеоэкраны были, разумеется, бесполезны. Яхта все еще была большей частью в песке, но конусы отражателей метеоритов выкопали большую яму. Так что Стен принялся управлять отражателями, чтобы буря наверху помогала им. Время от времени яхта подпрыгивала. Стен теперь мог не экономить энергию. Это аккумуляторы «салазок» были весьма ограничены, но все пространство между двумя корпусами «Эребуса» представляло собой один гигантский аккумулятор. Яхта могла пролетать Галактику из конца в конец и все же не исчерпать их до дна. Так что теперь толчки отражателей постепенно выталкивали «Эребус» на поверхность.

Незадолго до наступления сумерек яхта уже не покоилась в песчаной яме, а лежала на поверхности, лишь наполовину присыпанная песком. В сумерках ветер начал стихать, превратившись из бури всего лишь в сердитые порывы, затем и они, в конце концов, исчезли, и наступило спокойствие, исчез даже неощутимый почти, тонкий как пыль, песок, и в очистившимся воздухе засияли крупные звезды. И к этому времени Стен был готов.

Он включил корабельную радиостанцию и, на полной мощности, послал в ночь сообщение. Он понимал, что слова его не поймут, но радиоволны разнесли по пустыне его ироничный голос:

— Говорит яхта «Эребус». Мы лежим в пустыне, двигатели сгорели, на борту нет никакого оружия. Если хотите, можете прийти и схватить нас!

Тогда — и только тогда — он пошел и съел обед, приготовленный Эстер.

Прошло полчаса, прежде чем ожили микрофоны. Из них раздалось клацанье, завывание и глухой стук по песку. Это был шум тяжелых машин, двигающихся к «Эребусу». Их было множество. Еще невидимые за дюнами, они окружили беспомощную яхту. Затем внезапно, одновременно со всех сторон, появились на гребнях дюн.

Вспыхнули посадочные прожектора «Эребуса». Их свет засиял в холодной темноте. Лучи заметались во все стороны.

И тут проявились машины. Вид у них был потрясающий. По дюнам шли гигантские металлические чудовища, многоножки с туловищами не меньше самого «Эребуса». Выпуклости на передних концах их тел напоминали глаза, словно гигантские насекомые ползли, чтобы сожрать яхту. В свете прожекторов мерцали громадные металлические клыки и зубастые челюсти, используемые для раскопок. Они не были специализированными боевыми машинами, но казались очень мощными и ужасными на вид.

Рука Эстер, лежащая на плече Стена, задрожала, пока девушка глядела на окруживших их чудовищ. А затем Стен, в невооруженной и беззащитной на вид космической яхте, включил противометеоритные отражатели и буквально разнес нападающих в пух и прах.

— Мы варвары, — со вздохом сказал он, — по сравнению со здешними обитателями. И в этом наше преимущество. Хотя, вероятно, оно будет лишь временным.

Он разглядывал корпуса гигантских машин, водя лучами прожекторов во всех направлениях. Они валялись на земле, некоторые просто разрезанные на две-три части, другие же раскиданные по соседним дюнам. Одни были расколоты вдоль. У других были отрезаны чисто, словно бритвой, ноги, и корпуса лежали невредимыми, но совершенно беспомощными.

Внезапно из одного выведенного из строя гиганта выползла его уменьшенная копия, чем-то напоминавшая спасательную шлюпку. Стен ждал, что будет дальше. Появились другие маленькие копии гигантских машин. Одна бросилась было к «Эребусу», и Стен жестоко разрезал ее пополам. Больше атак не было. Вместо этого многоножки начали деловито бегать от одной поверженной машины к другой, словно подбирая выживших, а затем рысью умчались в темноту.

И все замерло.

— Они знают, что мы видели их, — мрачно сказал Стен. — Знают, что мы могли их уничтожить. И поняли, что мы не станем их уничтожать, если они снова не нападут на нас. Интересно, что они теперь о нас думают?

— То, что ты сделал, было ужасно! — вся дрожа, ответила Эстер. — Но я не понимаю, что это было! Я никогда не слышала о подобном оружии!

— Оно может существовать только здесь, — поморщившись, сказал Стен. — У нас есть противометеоритные отражатели. Они отталкивают все, что угодно, своими лучами. Я сузил лучи до самого маленького диаметра и включил их на полную мощность. Только и всего.

— Но лучи противометеоритных отражателей ничего не режут! — воскликнула Эстер.

— Совершенно верно, — кивнул Стен. — Но в данном случае они работали из-под песка. Его они и отталкивали. С силой в восемьдесят тонн в луче диаметром в полдюйма. Оказавшийся в луче песок летел со скоростью в пятьдесят тысяч раз сильнее гравитации здешней планеты. Каждая частица превращалась в метеор. Ударившись в машины, они вспыхивали и становились раскаленным паром. Это было погорячее атомной горелки! А песку, из-под которого работали отражатели, здесь нет конца. Можно сказать, что я уничтожил эти машины взрывами песка, только без всякой взрывчатки. Я придумал это, когда сравнил себя с варварами. А теперь, — добавил он, — нам остается лишь ждать. Я спровоцировал нападение. Теперь же должны появиться хозяева машин. Я буду ждать до рассвета. Не думаю, что они рискнут прийти сюда во время песчаной бури. А до их сооружения-сети почти пятьдесят миль.

Он сел перед экранами, но тут же принялся зевать. Затем вскочил на ноги и зашагал взад-вперед по рубке, не сводя глаз с экранов.

— Ты не спал со вчерашнего вечера, Стен, — какое-то время спустя сказала Эстер. — Я сама могу подежурить. А ты отдохни.

— Да? Гм-м… — протянул Стен. — Ладно. Если начнется хоть какое движение, немедленно разбуди меня. Хотя может ничего и не произойти.

Он ушел в каюту, бросился на кровать и мгновенно уснул. Эстер послушно сидела в рубке, глядя на экраны. Кругом была тишина и спокойствие. Долгое время спустя она заглянула к спящему Стену. Потом заглянула к нему еще через час и осторожно погладила его волосы. Потом заглянула еще и нежно поцеловала — он зашевелился, но не проснулся, — и вернулась в рубку управления наблюдать за обзорными экранами.

Ничего не происходило.

Но в космосе, за миллионы миль отсюда, словно по волшебству возникла крошечная точка. Некоторое время она висела неподвижно, словно ориентируясь. Затем, казалось, нашла то, что искала, и исчезла, чтобы снова возникнуть в тысяче миль от поверхности планеты.

Больше она не исчезала, а начала спускаться к наполовину затемненному диску планеты с обычной скоростью корабля, идущего на посадку. Она спустилась на линии рассвета, зависла над самой поверхностью и затем помчалась в день, в воющие ветра и несущийся песок. Затем стремительно набрала высоту и по широкой дуге направилась к полюсу планеты.

Единственную планету Кор Альфы, на которой не было ни единого человека за все три столетия межзвездных путешествий, теперь, в течение последних десяти дней, посетили уже трижды.

Последний из трех прилетевших сел там, где иней побелил лик пустыни, и стал испускать мощные радиоволны. В рубке «Эребуса» в динамике внезапно рявкнуло:

— Стен Бакли! Я прилетел, чтобы убить тебя! Свяжись со мной!

У Эстер перехватило дыхание. Она узнала этот голос. Роб Торрен! Он прилетел на два месяца раньше, чем ожидал Стен! Смысл слов не дошел до нее. Стен не стал усугублять ее отчаяние и скрыл от нее, что Торрен прилетит, чтобы убить его на дуэли, и что ее присутствие здесь делает эту дуэль бессмысленной.

— Роб! — закричала Эстер в микрофон. — Роб Торрен! Говорит Эстер! Эстер Хьюм!..

В динамике раздался странный звук. Трясущимися руками она включила видеоэкран и увидела резкое, вытянутое лицо Роба Торрена. Он глядел с экрана на нее.

— Роб, Стен спит! — закричала Эстер. — Он не ждал, что вы прилетите так быстро! Вам, наверное, интересно, как я оказалась здесь? Видите ли…

Смеясь, она рассказала о своем отчаянном путешествии, о том, что хотела увидеть Стена еще до суда, о том, как сгорел ее двигатель из-за столкновения с «космическими салазками», на которых Стен сбежал со «Сталлифера». И, конечно же, она рассказала ему о встрече со Стеной.

— Здесь есть разумные обитатели, — завершила она свой рассказ, — и они пытались убить нас!

Она вся светилась радостью и облегчением при виде Торрена, но на его лице была смесь противоречивых эмоций.

— В чем дело, Роб? — спросила она. — У вас какой-то странный вид! — А затем добавила с внезапным сомнением. — Но, Роб, почему вы сказали, что прилетели, чтобы убить Стена? Вы пошутили, не так ли?

— Он подговорил вас! — внезапно заорал Торрен на Эстер. — Заставил притвориться. Что вы ничего не знаете? Таким образом, он хочет заставить меня увезти вас обоих в безопасное место, пообещав отложить дуэль «на потом»? Ничего не выйдет! Я засек вашу волну и вскоре прилечу. У вас наверняка нет оружия, а у меня есть! У меня одноместный корабль Космической Гвардии! Я заставил «Сталлифер» изменить курс, остановиться на Бете Лоры и высадить меня там! Я нанял этот кораблик, чтобы вернуться для поисков Стена, под мою ответственность. Я действительно планировал, чтобы он написал вам письмо, прежде чем я убью его, но так как вы теперь все знаете…

Она увидела, как он взмахнул рукой, и экран опустел. Связь прервалась.

Испуганная, она посидела несколько секунд в нерешительности, затем пошла будить Стена. После первых же ее слов он стал серьезен и напряжен.

— Что ж, приятно слышать! — ожесточенно сказал он. — Конечно, ты ничего не знала о нем, но… Наши местные приятели придумывают сейчас оружие, чтобы уничтожить нас. А теперь и он появился, и хочет ударить по нам всем, что есть на борту корабля Космической Гвардии! И уж поверь, у него достаточно оружия дальнего действия! Он может превратить нас в жареные чипсы, а нам нечем ответить! Мы не сможем победить его одной пескоструйкой! Просто не сможем!..

Он принялся надевать скафандр.

— Я пойду туда же, куда и ты! — сказала Эстер.

— Нет! — отрезал Стен. — Ты останешься в рубке управления у противометеоритных отражателей. Если в разбитых машинах прячутся уцелевшие местные жители, то ты ударишь по ним, если они попытаются напасть на меня. У меня ведь нет оружия серьезнее перочинного ножа. Так что ты будешь моим оружием, пока я копаюсь в останках машин!

Он быстро прошел в воздушный шлюз, вооруженный лишь горелкой, и побежал к валяющимся на дюнах остаткам разбитых машин. Добравшись до первой, он увидел, что она разрезана в длину потоком частиц песка, летящих со скоростью пятьдесят миль в секунду. Ничто не могло противостоять такому удару. Никакое вещество во вселенной не способно сопротивляться ему. Четырехдюймовые стальные пластины и балки толщиной в фут были разрезаны, как тесто, а металл по краям разрезов превращен даже не в жидкость, а в пар.

Все внутренности машины были выставлены наружу. У нее были мощные челюсти, способные отрывать громадные куски льда в песке. За челюстями находились контейнеры для сбора драгоценной влаги. Машина была рабочая, а не боевая, но могла в одиночку порвать «Эребус» на куски. Имея армию таких машин…

Стен осторожно проник внутрь машины, держа наготове резак. Там была куча каких-то непонятных устройств, изобретенных цивилизацией, развивающейся сто тысяч лет. Стену хотелось бы попытаться разобраться в них, но ему были нужны пластины аллотропного графита, которые наверняка должны быть здесь. И они здесь были. Двигатели, управляющие движением ног машины, не отличались от двигателей, управляющих поворотами плит сооружения, ничем, кроме размера. Они состояли из толстых графитовых пластин с прослойками металла. Больше там ничего не было. Такие простые двигатели можно сделать только из аллотропного графита. Только он…

Стен нагрузился черными пластинами, безжалостно кромсая машину, на изучение которой любой инженер потратил бы много месяцев. У него была уже дюжина пластин, когда внезапный взрыв снаружи чуть не сбил его с ног. Он повернулся и увидел облачко сверкающего пара, и еще Нечто, превращенное в отдельные маленькие облачка. Из темноты появлялись другие, которые устремились к нему, словно хотели задавить его своей массой. Стен не мог разглядеть их подробно, в темноте он не видел ничего, кроме неясных движущихся фигур, но сразу же понял, что это и есть местные жители.

По ним тут же был нанесен еще один удар. Эстер в «Эребусе» все отчетливо видела на инфракрасном экране и отчаянно использовала оружие, которое никогда не существовало и могло быть использовано лишь на этой планете, где столько песка.

Стен неуклюже побежал к кораблю по сыпучему песку. Какие-то совершенно нечеловеческие силуэты метнулись за ним. Стена ослепили на миг вспышки, когда Эстер уничтожила их. Он представил себе, как она сидит у экранов, дрожащая, пронизанная ужасом того, что она только что совершила…

Он ворвался в шлюз и запер за собой люк. Эстер тут же подбежала к нему, но не дрожащая и испуганная, а наоборот, возбужденная, с горящими глазами Валькирии. Скафандра на ней не было.

— Они попытались убить тебя! — закричала она. — Они прятались! Они бы убили тебя…

Стен положил на пол пластины аллотропного графита и обнял ее, но тут же…

— Будь прокляты эти скафандры! — воскликнул он. — Милая, придется нам подождать с поцелуями, пока не будет закончена работа!

Он открыл специальный люк в полу над двигателем яхты.

— Продолжай наблюдать за экранами! — крикнул он по рации в рубку управления. — За дюнами наверняка ждет, по крайней мере, одна машина!

Он принялся за дело, одновременно скрывая с себя скафандр. Работка предстояла весьма деликатная. Чтобы починить двигатель Боудона-Холла, заменив графитовые пластины, нужно действовать с микрометрической точностью. Но сейчас Стену требовалась не точность, а быстрота. По размерам добытые пластины почти подходили. С их помощью, по крайней мере, яхта сможет перемещаться. А если так…

Стен установил две пластины. Осталось еще шесть, когда ожил динамик в рубке управления.

— Стен Бакли! Настраивайся на мою волну! Я как раз над твоей яхтой! Стен, ты меня слышишь?

Стен беспомощно выругался. Двух пластин из восьми было еще недостаточно. Ему катастрофически не хватило времени. И ненависть от собственного бессилия охватила его. Он бросился в рубку и мрачно сказал Эстер:

— Прости, дорогая! Еще бы двадцать минут, и ты была в безопасности. Но теперь мы проиграли!

Он поцеловал ее и трясущимися от ярости пальцами повертел колесико настройки рации. На экране появился усмехающийся Роб Торрен.

— Я хочу сообщить тебе, что будет дальше, — сказал Торрен дрожащим от гнева голосом. — Я вернусь и доложу, что ты был убит при попытке сопротивления аресту. Я собираюсь сжечь яхту, чтобы никто никогда не смог опознать в ней «Эребус» — если кто-то вообще найдет ее останки! И, возможно, тебе будет приятно узнать, что это я совершил все то, в чем обвинил тебя! Я сфальсифицировал улики, чтобы они указывали на тебя. А позже я намеревался завоевать сердце Эстер, но она все испортила, прилетев сюда в попытке помочь тебе. А теперь…

— А теперь, — холодно прервал его Стен, — ты сожжешь нас с расстояния в двадцать миль. Ты не подлетишь ближе, чтобы я не ударил по твоему кораблю струей песка. Ты будешь так чертовски осторожен, что не приблизишься даже для того, чтобы увидеть победу собственными глазами. Ты узнаешь о ней лишь по приборам. Потому что ты боишься меня!

— Боюсь? — взревел Роб Торрен. — Тебе крышка!

Экран пошел рябью и погас. Стен бросился к противометеоритным отражателям и направил прицел вверх.

— Ни малейшего шанса, — очень спокойно сказал он. — Но лучи могут достать его на самом пределе. Если он подлетит еще немного поближе, и если он промахнется по нам, — но он не промахнется, — тогда я, быть может, смогу разок выстрелить…

Наступила напряженная тишина. Смертельная тишина. Верхний экран показывал множество холодных, немигающих звезд. И лишь одна из них мерцала…

— Я попытаюсь… — начал было Стен.

И словно в ответ на его слова, экран буквально взорвался светом. Казалось, в небе вспыхнула Сверхновая звезда. Невыносимый блеск заполнил рубку — и тут же исчез. Все произошло очень быстро.

Стен глубоко вздохнул.

— Я думаю, — тихо сказал он, — это был луч мощностью в сто миллионов лошадиных сил. Наверное, наши приятели, построившие сооружение-сеть, разработали оружие, чтобы сражаться с нами, и довольно-таки хорошее оружие. Им не нравятся чужаки. Торрен был чужаком, и они выпалили по нему. А потом они наверняка приедут сюда за нами. Ты уж прости, но мне нужно вернуться к двигателю!

Он прошел в машинное отделение, где были установлены две из восьми графитовых пластин, и стал лихорадочно работать. Никто еще не работал так быстро, так отчаянно и так точно. Через двадцать минут он затянул последние болты, и только успел закрыть люк к двигателям, как с ним связалась из рубки Эстер.

— Стен, идут машины! Микрофоны засекли шум их двигателей.

— Они идут, — оживленно сказал ей Стен, появляясь в рубке.

Он подошел к пульту управления и защелкал переключателями.

— При обычных обстоятельствах, — сказал он, — нужно подняться на планетарном двигателе и выйти из атмосферы. Но мы не сделаем этого по двум причинам. Во-первых, у нас не работает планетарный двигатель. А во-вторых, если мы начнем взлетать, наши местные приятели ударят по нам той штукой, которую они уже испробовали на Робе Торрене. Мощностью в сто миллионов лошадиных сил. Но мы пойдем другим путем!

И он ткнул пальцем в кнопку.

Без всякого толчка при взлете, без ощущения движения, «Эребус» вдруг оказался в открытом космосе. На экранах со всех сторон светились звезды — все звезды Галактики. И это не были враждебные, неподвижные, холодные звезды, какими их видели первые космонавты. Поле Боудона-Холла пульсировало со скоростью сорок раз в секунду, и с каждый пульсацией звезды заметно перемещались. Более близкие двигались стремительно, отдаленные — медленно, но все они двигались. Космос сделался небольшим и уютным, звезды стали летящими светлячками, а Край Галактики казался не дальше нескольких миль от них.

— Мы летим не слишком быстро, — сказал Стен, глядя на экраны, — не больше шестисот световых скоростей. Но до Земли мы доберемся.

— И… и что будет тогда? — спросила Эстер.

— Гм-м… — протянул Стен. — Ты можешь сообщить под присягой о словах Торрена, когда он признался, что сам совершил эти преступления, обвинил в них меня и сфальсифицировал доказательства. Я сделал запись его слов, так что ее нужно будет лишь подтвердить независимому свидетелю. И тогда меня оправдают.

— Стен! — с негодованием воскликнула Эстер. — Я хотела узнать…

— А когда меня оправдают, — прервал ее Стен, — мы поженимся.

— Вот это я и хотела узнать, — сказала Эстер.

Он поцеловал ее и вновь поглядел на экраны.

— Наши приятели, строители сети-энергосистемы, теперь получили толчок к развитию, — задумчиво сказал он. — Они узнали, что они не единственная разумная раса в Галактике, и это может им не понравиться. Они могут причинить нам проблемы! Но я думаю, с ними можно подружиться. И как можно быстрее, пока они не доставили нам неприятностей. Я думаю, что попытаюсь войти в команду, которая займется установлением с ними контактов. Это будет интересно! Скучать явно не придется!

Эстер нахмурилась, глядя на него.

— Теперь я уже рада, — сказала она, — что мы летим медленно. Потому что после возвращения…

— Послушай, моя дорогая, — великодушно ответил Стен, — я обещаю тебе время от времени возвращаться домой. А сейчас я хочу обнять тебя и поцеловать очень сильно и крепко… — Наступило долгое молчание. — Ты уверена, что сможешь выдержать это долго? — задыхаясь, спросил он.

Эстер тоже задыхалась, но улыбалась ему.

— Я… Я думаю, что выдержу все, что угодно, — сказала она.

— Прекрасно! — воскликнул Стен. — А теперь идем завтракать!

(Famous Fantastic Mysteries, 1948 № 2)