Цифровой журнал «Компьютерра» № 160

О новом московском интеракториуме и о том, как «примирить» технарей с лирикамиДмитрий Климов, основатель проекта «Флуоресцентный Наноскоп»

Опубликовано 15 февраля 2013

Павильон «Космос на ВВЦ» был построен в 1939-м году и изначально носил название «Машиностроение». До середины 1960-х здесь проходили выставки сельскохозяйственной техники; после космических достижения СССР в 1957-1961 годах, в павильоне появились луноходы, модели спутников, скафандры, экспонаты настоящей космической пищи… Выдающаяся часть павильона — огромный стеклянный купол, который раньше подсвечивался ночью и выглядел крайне торжественно. Однако в середине 90-х космическую экспозицию полностью закрыли. И вплоть до начала 2012 года в павильоне проходили «ярмарки садоводов», где можно было купить морковку или рассаду; купол внутри помещения поражал своей потрескавшейся штукатуркой, а огромный портрет Гагарина был завешен тряпкой…

Только этом году павильон преобразился благодаря группе инициативных молодых людей, запустивших в «Космосе» проект по названием «МарсТефо» — интерактивной образовательной игры, имитирующей полет на Марс. Старт интеракториума состоялся этим летом и уже открыт для детей от 13 до 20 лет. Идея проста: подростки объединяются в группы до восьми человек и отправляются в экспедицию на Марс (большинство деталей самого путешествия базируются на известном советском проекте «Марс 500»): получив полетное задание, участники прилетают на марсианскую орбиту на космическом корабле (во время перелета — инструктаж по физическим условиям на поверхности Марса), а затем спускаются на поверхность планеты в шаттле.

Перед полетом каждый из ребят выбирает для себя роль и, прибыв непосредственно на станцию, выполняет свои обязанности: энергетики следят за тем, чтобы станция продолжала работать за счет ядерного реактора; ученые запускают марсоходы и управляют операциями по доставке грунта; инженеры следят за состоянием станции, медики – за состоянием членов экипажа. Прибыть на станцию позволяют даже журналистам, которые должны будут подготовить новостные отчеты о путешествии.

Однако никто не гарантирует команде, что все пройдет без форс-мажоров. По сценарию, подготовленному организаторами, в течение полета и пребывания на станции может случиться всякое: от аварии и ломки оборудования до падения метеорита прямо в зону нахождения станции. Так что участникам предстоит и экстренно связываться с ЦУПом на Земле, и самим ориентироваться в сложной ситуации.

Таким образом, в павильоне «Космос» реализован абсолютно новый формат научно-популяризаторской программы для молодежи, которую участники проекта окрестили «интеракториумом». Обучение-развлечение проходит в формате ролевой игры в достоверных декорациях, со всевозможными девайсами и использованием технологий дополненной реальности. Все это даст юным посетителям почувствовать то, что они реально попали в драматическую ситуацию, требующую настоящих научных подвигов.

При этом разработчики стремятся минимизировать прямое влияние их игротехнической команды на ребят. Ставка сделана на то, чтобы стимулировать молодых исследователей самим действовать и самим нести ответственность за принятые решения. Собственно, таким образом, ребята «учатся учиться» — и «Марс.Тефо» позволяет ребятам освоить разнообразные методы работы со знаниями, понять, что значит «самообразование».

Над работой активной программы, в которой дети и подростки могли бы взаимодействовать с реальной техникой и применять школьные знания на практике, команда «Марс-Тефо», под руководством Бориса Головацкого (консультанта ГК «Прогрессор», эксперта в области применения ролевых механик в консалтинге и обучении) работала в течение нескольких лет. Долго шел поиск инвестиций – пока на EduCamp-2011 коллектив не познакомился с одним из предпринимателей, который также задумывался над воплощением подобной интерактивной площадки.

После получения частных инвестиций проект стал быстро развиваться. Сразу арендовали площадку павильона «Космос», где была подготовлена модель земной станции на Марсе, причем программа должна была оказаться максимально приближенной к реальности. Так, в одном из своих интервью, Головацкий рассказал, что чтобы смоделировать ядерный реактор, команда консультировалась со специалистами из «Росатома».

Как кажется лично мне, «Марс-Тефо» — очень значимый проект, реально способный нашей молодежи привить независимое мышление, необходимое для научного творчества.

На самом деле, большая часть того, что дети делают в школе, — это «получение знаний». В обычной общеобразовательной школе, да и в большей части институтов, никто не получает ни объяснения, зачем эти знания нужны (абстракция «будешь много знать — будет хорошо», но как именно «знания» превращаются в «хорошо» — остается за кадром), ни мотивации к тому чтобы учиться (мотивация — это когда ребенок летит со скоростью ветра домой, чтобы поскорее снова уткнуться в книжки и сделать не только домашку, но и что-то большое! Великое!!!)…

Что еще невозможно получить в обычной школе? Навыки. Потому что «знания» — это факты в голове. А «навыки» — это умение оперировать этими фактами. Например, «знание языка» и «навык общения» — чувствуете разницу? Уметь не перебивать собеседника, уметь не только слУшать, но и слЫшать — это не из тех вещей, которые дает нам школа. Вот умение держать удар, терпеть подзатыльники от одноклассников, глупые шутки — это да… Это тоже полезная в жизни штука, но это некий базовый уровень который необходим для выживания, а не прогрессивный уровень, который станет залогом насыщенной, осмысленной и интересной жизни в будущем…

Вторая категория навыков — это навыки не социальные, а технические. На уроке «труд» нас учат сверлить и точить, но не учат решать комплексные сложные задачи, принимать важные решения относительно сложных технических систем. Для тех кто задается вопросом «зачем это нужно», и в особенности для тех «мамаш», которых я слава богу ни разу в жизни не видел, но слышал об их существовании – которые в заботе о своем нежном трехлетнем чаде уже начинают говорить глупости в духе «моя дочка – гуманитарий…» (да! ДА! В 3 года!!!)… Так вот, для людей которым хочется понимать зачем это всё нужно, объясняю… Поговаривают, что трагедию на Фукусиме можно было избежать, если бы вовремя в нужном месте оказался смышленый технарь… Когда залило аварийный электрогенератор, питавший систему охлаждения, на место аварии привезли как будто бы другой генератор. Но оказалось, что формат его розеток не соответствовал формату аварийного штепселя, который надо было воткнуть в розетку. Что может быть проще, чем рубануть топором и скрутить провода??? В принципе, это действие, которое наши электрики сделали бы не задумываясь. А японцы, говорят, шибко аккуратные и к применению «чьей-то матери» не приученные… Вот и пошел реактор плавиться без охлаждения. Также раньше слышал историю про какой-то другой японский ядерный реактор: шибко аккуратный кладовщик решил что лучше топливные стержни складывать аккуратненьким штабелем, а не распихивать по дальним углам комнаты как того требовала инструкция. Ну дальше кто знает – тот понимает, началась цепная реакция, всплеск радиоактивного фона… Хорошо что не поплавилось – успели остановить.

Так вот, пожалуй, «Марс-Тефо» нацелен именно на этот прогрессивный уровень навыков – на решение сложных технических задач и быструю адаптацию в новом коллективе и в новых условиях. Познавательная деятельность в команде незнакомых тебе людей — это «угол», в котором сходятся прогрессивные навыки в социальной и технократической области. Это — конец той цепи, которая позволяет физикам-таки подружиться с лириками!

Я сам прошел через несколько подобных метаморфоз, но, к сожалению, очень поздно. В школе у меня была стабильная четверка по литературе и русскому языку, а на последнем курсе МФТИ я вдруг решил получить дополнительное образование «переводчик в сфере профессиональных коммуникаций». Позже — ряд программ по презентациям, коучингу, лидерству, другим коммуникативным направлениям… Книжки читаю, обсуждаю эти вопросы с людьми… И жалею: почему я все эти вещи узнаю лишь сейчас, хотя их можно было бы узнать и понять еще в школе? Насколько проще была бы жизнь! Насколько проще было бы «найти себя»? И найти правильные решения стоящих передо мной сегодня задач?… Насколько бы было проще, если бы этот фундамент был заложен в детстве? Не в старшей школе, а еще может быть в детском саду? Будем надеяться, следующему поколению повезет больше – и может быть они станут джедаями?

К оглавлению

Как будет «khren’» по-английски, или Простые проекты Ильи БиллигаДенис Викторов

Опубликовано 14 февраля 2013

Говорят, «стартапер — это состояние души». Мне эта фраза всегда казалась несколько высокопарной, «литературной». Но проговорив в минувшую пятницу по Скайпу час с лишним с моим добрым товарищем Ильёй Биллигом, я изменил своё мнение. Действительно — состояние души. Причём состояние правильное. За новый проект нужно приниматься с лёгким сердцем и, вообще говоря, с улыбкой. Даже если предыдущие бизнесы, что называется, не взлетели. В конце концов, новый продукт — это риск. И в этом состоит вся прелесть технологического предпринимательства. А уроки из прошлого надо, конечно же, извлекать. Но так, чтобы они не давили на психику.

На своей странице в социальной сети Linkedin Биллиг аттестует себя так: «Manager at Looking for a new opportunity». Что за «новые возможности»? Сейчас обо всём расскажу. Как и о новом начинании Ильи, носящем название Super Doodads. Но сначала — краткое отступление о главном герое. Время идёт, и далеко не все помнят по именам тех, кто в начале 90-х строил в России рынок информационных технологий.

Так вот, Илья Биллиг — личность на российском рынке ИТ совершенно легендарная. Это даже не обсуждается. Спросите «стариков», они подтвердят. В 1993 году Илья стал первым директором по маркетингу Microsoft в России. В составе той самой первой команды, которая двадцать лет назад совершила невозможное, начав потихоньку ПРОДАВАТЬ программное обеспечение в стране, где 100 процентов софта «переписывалось» с одних дискеток на другие. А точнее — воровалось.

С 1997 по 1999 год Биллиг работал в мюнхенском офисе Microsoft, а после — уехал в Редмонд. По тем временам (да и по нынешним) это была просто головокружительная карьера. С 2003 по 2004 Илья работал на должности вице-президента по маркетингу Luxoft, после чего решительно «ушёл в стартаперы», присоединившись к интернациональной команде, возглавляемой выходцем из СССР Евгением Лускиным, также успевшим поработать на Билла Гейтса. В созданной компании Lagotek Илья занял пост вице-президента по маркетингу. Какой же стартап без продвижения?

Если бы всё шло как задумывалось, Lagotek имела бы все шансы совершить революцию в массовом сегменте решений для автоматизации жилых помещений. В 2006 году американский рынок недвижимости выглядел непотопляемым. Вот только в домах за 20 миллионов долларов частенько можно было увидеть… двадцатицентовые выключатели. Дорогущие решения, относимые к классу «интеллектуальных зданий», имелись. Но решений для автоматизации домов в среднем ценовом диапазоне — не было. Тем временем исследования показывали, что 70 процентов американцев готовы сделать свои дома более современными. Оставалось только предложить правильный продукт по правильной цене.

Созданная командой Lagotek платформа позволяла быстро и легко построить «умный дом». Достаточно было в течение дня заменить стандартные выключатели на «коробочки» от Lagotek, и управляющие компоненты, снабжённые сенсорными экранами и модулями связи, немедленно формировали беспроводную сеть, к которой затем оставалось подключить исполнительные устройства, отвечающие за температуру, освещение, полив участка, безопасность и т.п.

Благодаря ангельским инвестициям компания Lagotek сумела не просто довести технологию до ума, но и сформировать дилерскую сеть, начав продажи на всей территории США. Согласно бизнес-плану, выйти на окупаемость проект должен был в 2008 году.

«…Мы сделали то, что хотели, — рассказывал мне на старте проекта Евгений Лускин. — Платформу, простую для использования, дешёвую и понятную в обслуживании. Ну а главная тактическая задача состоит в том, чтобы нашу систему приняли даже не партнёры, а клиенты. Домохозяйки. Если они испугаются, что система слишком сложна, мы проиграем. Если нет — победим».

Но увы. В Америке разразился кризис недвижимости. Ставший, как вскоре выяснилось, предвестником кризиса глобального. Спрос «схлопнулся». Люди больше не хотели тратить деньги на автоматизацию домов. Тем более что у многих и домов-то уже не было.

Против такими изменений конъюнктуры выстоять не удалось. С командой из четырёх бывших сотрудников Lagotek Илья Биллиг сумел создать новый продукт и успешно реализовать крупный проект в Торонто: автоматизацию отеля Trump Tower. Но инвесторы не рискнули вкладывать новые деньги в фирму, начинавшую на «домашнем» рынке, а теперь изъявившую готовность заняться автоматизацией гостиниц.

Спустя некоторое время бывший партнёр Ильи Биллига по Lagotek Евгений Лускин запустил очередной проект. Стартап, финансирование которого строилось по модели краудфандинга («деньги толпы» привлекались на портале Kickstarter), готовился вывести на рынок удобный компьютер для пожилых людей.

В России, кстати, до сих пор обсуждается тема «телефона для пожилой мамы». Но зачем мелочиться? Компания Pure Devices предложила, по сути, целый «компьютер для мамы», не требующий лишних усилий в процессе эксплуатации. Как и в случае с Lagotek, главный тезис звучал категорично: «Решение должно быть простым!»

Увы, не взлетел и этот стартап. На площадке Kickstarter не удалось набрать необходимого количества будущих покупателей устройства, готовых заплатить за его создание. В Америке любят и уважают родителей. Но, видимо, всё-таки не так сильно, чтобы инвестировать в процесс создания удобного цифрового устройства для пожилых людей…

Невзирая на неудачи предыдущих стартапов своих друзей, Илья Биллиг начал запуск собственных проектов. Между прочим, статистика в его пользу. Правило венчурного рынка «3-3-3-1″ гласит, что из десяти запущенных стартапов три, как правило, проваливаются. Три живут «так себе». Ещё три оказываются достаточно успешными. Зато один — может стать настоящим прорывом. А значит, шансы действительно растут!

Так появился проект…

Команда — та же, что в 2008 году «упёрлась рогом» и всё-таки реализовала проект в Trump Tower, чтобы доказать если не инвесторам, то уж по крайней мере самим себе: «Мы можем!» А название придумала младшая дочь Ильи Биллига, Алиса.

— В последнее время мы обсуждали множество идей, — говорит Илья, — но все они казались нам очень «умными» и «тяжёлыми», а соответственно дорогими. А хотелось делать что-то простое и понятное. Нужна была идея для массового рынка. Была у нас одна такая… Мы её называли между собой «хрень». Ну то есть берём любую обычную вещь и — «добавляем ей интеллекта». Я рассказал об этом дочери. Она знает английский намного лучше меня и тут же предложила ключевое слово: «Doodads». По-английски «Doo’dad» — вещь, у которой нет названия. Ну или вещь, названия которой ты не знаешь. А второе значение — скорее «гаджет». «Штучка», «фиговинка». Одним словом, «хрень».

Первый продукт, с которым компания Super Doodads вот-вот выйдет на рынок краудфандинга (на площадке Kickstarter), — это Internet Rebooter.

— Всё просто, — объясняет Илья. — У каждого дома есть Wi-Fi. Как правило, всё работает неплохо. Но иногда «сеть пропадает». Когда «отец семейства», чаще всего выполняющий обязанности семейного сисадмина, находится дома, проблема быстро решается. Но вот выступать в роли специалиста help desk по телефону — сущая мука. «Выдерни серый провод из серой розетки. Готово? Так, теперь вынь чёрную вилку из белой розетки. Что, огонёк погас? Верни на место, вынимай другую вилку. Есть? Хорошо. Теперь включаем в обратном порядке. Светодиоды на точке доступа горят? Ну, на коробочке с антенной, которая висит в прихожей. Какие? Давай по порядку. Первый светодиод — красный или зелёный, мигает или горит, нет?» Ну и так далее. А вечером за ужином жена вам наверняка скажет: «Вечно твои технологии не работают!»

Прототип «Ребутера» в простейшей конфигурации представляет собой небольшую коробочку, похожую на удлинитель. С одной кнопкой «Перезапустить интернет». Неопытным пользователям остается только нажать на неё, и умная железка сама в правильном порядке перезагрузит устройства, отвечающие за беспроводную связь в квартире или загородном доме.

«Конечно, — смеется Биллиг, — мы на этом остановиться не могли. Всё-таки опыт работы на рынке домашней автоматизации даёт о себе знать. Поэтому прикрутили к основной коробочке пару интерфейсов. Хотя и делали это, постоянно оглядываясь: не усложняем ли? Ведь продукт должен быть ПРОСТЫМ. В общем, один из новых интерфейсов — это сухой контакт, работающий «в параллель» с кнопкой перезагрузки. Туда можно воткнуть внешнюю кнопку и провести на проводе туда, где её удобнее разместить. Ну, или вставить GPRS-модуль с выключателем, чтобы выполнять перезагрузку дистанционно. В общем, это «конструктор», позволяющий продвинутым людям придумывать всякого рода расширения. Хотелось, конечно, уже в базовом варианте предложить покупателю «Ребутера» беспроводной интерфейс. На днях сидели с коллегой в «Старбаксе», обсуждали вторую версию прототипа. И вдруг меня осенило. Пойдём, говорю, в магазин игрушек — тут рядом! Походили по отделу радиоуправляемых машинок и купили самую простую, за 6 долларов. А через несколько часов мой разработчик уже позвонил и сказал, что всё «прикрутил». Теперь интернет можно перезагружать от пульта машинки. Для тестового образца — то, что надо».

Второй проект Super Doodads посложнее: расширенный варианта Internet Rebooter позволит дистанционно включать и выключать те или иные проводные соединения в доме дистанционно — при помощи приложения, которое будет устанавливаться на мобильное устройство. Посмотрите пару видео: Илья презентует новые продукты, сидя в своём уютном кабинете.

Если на Kickstarter удастся подписать 2 000 будущих покупателей, проект можно будет считать состоявшимся. И — запускать очередной. Впрочем, сначала Илья намерен обкатать идею на конкурсе Engadget. На первую премию не претендует. («Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль».) Но уверен, что проект будет замечен.

Кстати, очередной стартап на самом-то деле уже запущен! Жена Ильи работает на американском рынке недвижимости. Как-то пожаловалась: хотелось бы в какой-то удобной форме учитывать транспортные издержки, чтобы потом списывать их из налогооблагаемой базы.

Илья оценил ассортимент подобных приложений в AppStore. Кое-какие программки попадались. Но самое поверхностное тестирование показало: софтом столь удручающего качества пользоваться просто невозможно. «Разработчиков, которые ЭТО писали, надо просто расстрелять, — смеется Илья. — Так что я уже позвонил знакомым ребятам в Россию. Начали писать код будущего приложения для учёта миль и последующего их списания с налогов. Вот только каждый день приходится бороться, чтобы программисты ни в коем случае не усложняли интерфейс. Пытаюсь донести до коллег, что надо всё делать просто, и это трудно».

А что, хороший рецепт. Простой продукт сам ложится в руку потребителя. К тому же в мире уже достаточно примеров, когда, поработав в сложных проектах, люди придумывают что-то, «лежащее на поверхности». И, наконец, срывают банк.

Желаю удачи Super Doodads. И, конечно же, Илье Биллигу — инновационному менеджеру, постоянно пребывающему в процессе поиска новых возможностей.

К оглавлению

Провал как топливо успеха: почему китайцы поступают правильно, финансируя лженаучный двигатель?Евгений Золотов

Опубликовано 14 февраля 2013

Что ни говори, а британскому инженеру-изобретателю Роджеру Шаеру повезло больше многих его коллег. Когда в начале нулевых он получил небольшой государственный грант на постройку прототипа инновационного ракетного двигателя, то едва ли мог представить, сколько кругов ада придётся пройти, прежде чем его идея будет всерьёз воспринята хоть кем-нибудь. Сегодня, больше десяти лет спустя, он по-прежнему ограничивается лабораторными опытами, но его упрямство разожгло интерес нескольких научных коллективов по миру и того и гляди привлечёт, наконец, какого-нибудь венчурного инвестора. Отсутствие которых — пожалуй, самая большая загадка в этой истории.

Проект Шаера, периодически, примерно раз в несколько лет, попадающий на первые страницы научно-популярной прессы, необычен, если не сказать экстравагантен. Суть вкратце такова. Отработав двадцать лет в европейском космическом гиганте Astrium, он основал собственное ООО «Satellite Propulsion Research» и при уже упоминавшейся денежной поддержке занялся фантастической темой: двигателем, создающим тягу без выброса рабочего вещества. Физически подкованный читатель после этих слов должен изобразить гримасу недоверия, поскольку вся физика, начиная от ньютоновской механики и заканчивая механикой квантовой, подобный фокус запрещает: чтобы образовалась тяга, нужно выбросить что-нибудь за пределы корабля, от чего-нибудь оттолкнуться. А уж отталкиваться от воды, земли, струи сгоревшего или ионизированного газа — дело десятое.

Шаер не стал утверждать, что законы физики ошибаются, — он предположил, что ошибаются учёные, их трактующие. И на выделенные деньги построил пару прототипов своего EmDrive (сокращение от «электромагнитный двигатель»). По его же собственным измерениям, прототипы развивали тягу в доли грамма (технические подробности см. в статье Андрея Василькова «Краткая история смелых проектов«).

Всё, что требуется для работы такого движка, — это электричество. Тягу можно наращивать бесконечно, увеличив размеры и задействовав сверхпроводники. А применяться он может практически везде, начиная от космических кораблей и заканчивая левитирующими автомобилями. Заманчиво, что и говорить, но почему же тогда до сих пор не построен полномасштабный, практически полезный образец? Дело в том, что Шаер столкнулся с недоверием. Из научного сообщества его не поддержал почти никто. Критики объясняют возникающую тягу ошибками в расчётах и погрешностью при измерениях: мол, на стенде такой «двигатель» работать будет, но вот в космосе, где он не подвешен на шарнирах, а предоставлен сам себе, тяга окажется нулевой.

Так что же это? Заблуждение? Обман? Да очень может быть! Но чтобы понять и оценить всю прелесть ситуации, нужно взглянуть на неё не глазами учёного, а глазами инвестора. Наука на сомнительные проекты ставить не может. А вот венчурный капиталист не только может, но и должен! И Шаер, по-хорошему, должен был быть профинансирован уже после демонстрации первых положительных результатов.

Этот парадоксальный вывод вытекает из простого, общеизвестного факта: большинство стартапов ждёт бесславный конец. И это отнюдь не преувеличение, а даже напротив — недооценка. Мы верим в лучшее, ведёмся на приукрашенную статистику (венчурные инвесторы хоронят своих «мертвецов» тихо, ведь имидж неудачника никому не нужен), а потому нам свойственно недооценивать уровень смертности новых предприятий. Но цифры рисуют отрезвляющую картину. Лишь только один из четырёх стартапов возвращает влитый в него капитал. Формально корпоративная смертность низкая: из тысяч компаний, учреждённых в США в последнее десятилетие, от трети до половины живут дольше 4 лет. Но ведь успех — это не просто тащиться по жизни, не только вернуть вложенные деньги: по-настоящему успешными — подтвердившими планы роста, срок выхода на самоокупаемость, — становятся меньше 10 процентов стартапов, а до IPO доходят меньше 1 процента.

От индустрии к индустрии результаты слегка меняются, зато остаётся неизменным и одинаковым для всех список самых популярных причин выхода из бизнеса: некомпетентность в выбранной сфере и плохое управление. Это, в свою очередь, хорошо объясняет, почему невозможно угадать, знать наверняка, что получится из той или иной идеи. Самая замечательная, самая оригинальная задумка может быть похоронена некачественным исполнением, недосмотрами, и это ещё не вспоминая о конкурентах! Так что угадать успех — нельзя. Можно лишь, наткнувшись на него, постараться его не упустить, вкладывая в него новые время, труд и, конечно, деньги. Неудачная ставка должна сыграть и быть снята со стола по возможности быстро, чтобы не потерять на ней ничего сверх первоначально вложенных средств. Это хорошо известно тем, кто имеет дело с вероятностями, а именно всем биржевикам и венчурным капиталистам. Одно из первых общих правил для них гласит: fail fast. Проигрывай быстро!

Провалов нельзя стыдиться, их нужно изучать. Мудрость избитая, но ведь её можно повернуть и другой гранью. Посмотрите на статистику венчурного инвестора: если она не содержит обычные 90 процентов провальных проектов — значит, скорее всего, инвестор действует неэффективно, боится принимать риски. А значит, и отдача у него меньше, чем могла бы быть. Даже бизнесмену незачем сожалеть о прогоревшем бизнесе: нужно поставить точку и идти дальше. Инвестору сожалеть о проигранной ставке незачем тем более! Он должен вкладываться в рисковые проекты, ведь закон «чем выше риск, тем выше и возможная прибыль» пусть и не вписан в учебники физики, но работает не хуже, нежели законы Ньютона или теория относительности.

И вот тут мы возвращаемся к Шаеру и его фантастическому двигателю. Сомнительный проект? Да кто бы спорил! Но чем инвестиция в него хуже инвестиций в любое другое начинание в такой высокорисковой, экспериментальной области, как космос? Тем более что есть результаты испытаний прототипов — и даже если EmDrive окажется не тем, на что надеется его конструктор, велика вероятность, что у него обнаружатся полезные побочные свойства.

И инвесторы, конечно, нашлись. Правда, не такие и не там, где можно было бы ожидать. Пять лет назад двигателем Шаера заинтересовались китайские учёные. А минувшей осенью группа Ян Цзюань опубликовала первый отчёт о своей работе, рассказав о построенном электромагнитном двигателе с тягой в 72 грамма (перевод статьи на английский недавно опубликовал сам Роджер). Испытания тоже проводились на Земле, но на собственной измерительной установке, отличной от шаеровской. В ближайших планах — действующий образец двигателя для коррекции орбиты искусственных спутников.

И китайцы наверняка придут к цели первыми, вне зависимости от того, заработает ли электромагнитный двигатель в космосе или останется неподвижным. В отличие от автора EmDrive, они работают в государственном вузе, на государственные деньги: коммунистическая Поднебесная хорошо выучила уроки бизнес-школы. Там не боятся ставить на рисковые проекты.

В статье использована иллюстрация Stevens G.A.

К оглавлению

Система образования США отстала от потребностей новой экономики. Обама объявил «редизайн»Денис Викторов

Опубликовано 13 февраля 2013

В 1994 году я сел писать диссертацию. Обложился теми немногими книжками, которые выглядели более или менее свежо. Рисовал какие-то хитрые способы организации гипертекстовой информации, пытался применить теорию нечётких множеств. И что-то даже вырисовывалось. Возникали интересные (как мне казалось) идеи, позволявшие связывать текстовые документы по смыслу. Но тут пришла пора сдавать аспирантский экзамен по специальности. Сдал, конечно.

После окончания официальной процедуры налил всем участникам процесса коньячку. Тут доцент с соседней кафедры и говорит: «Слушай, ты же там в диссертации что-то с гипертекстами мудришь?»

— Ну да, — отвечаю. — Нечёткие множества и вообще… — А ты в курсе, что такое «три дабл-ю»? — Нет, — говорю, — не в курсе. Много чего в библиотеке перечитал, но про такое не слышал. — А что такое «Мозаик», знаешь?

Я отрицательно качаю головой, чую недоброе и — наливаю по второй.

Через неделю меня позвали на сеанс связи с «курчатником». Несмотря на ужасное качество модемной связи, я… всё увидел. И, увы, всё понял. Гипертекст уже работал. Причём всемирный. И уже была создана потрясающая программа, делавшая ровно то, что я пытался умными словами изложить в диссертации.

Понятно, что никакой диссертации не случилось. Просто закончил аспирантуру и ушёл работать в «Компьютерру», которая была намного ближе к реальной жизни. Но до сих пор иногда думаю: если бы меня вовремя «прикрепили» к Курчатовскому институту — всё в жизни могло бы пойти иначе. Лучше или хуже, не узнать. Но точно — по-другому.

Что делать… Наша система высшего образования тогда трещала по швам, зарплата профессора составляла 17 долларов, и все думали о том, как прокормиться. В буквальном смысле. Но вот что любопытно. У нас принято считать, будто американская система образования — образец для подражания. Однако при всех успехах ни средняя, ни высшая школа в США — не идеальны. И это признают сами американцы. Причём не втихаря, а в президентском послании Конгрессу…

Америка намерена всерьёз реформировать всю сложившуюся индустрию подготовки кадров. И особенно — систему высшего образования. Во вчерашнем своём выступлении Обама говорил об этом довольно много. И здесь нам есть к чему присмотреться. Возможно, «догнать Америку» теперь станет ещё сложнее, поскольку тот образовательный комплекс (включая тесную интеграцию с бизнесом), который мы отчасти пытаемся копировать, в США явно будут оптимизировать. И — «убегут» ещё дальше.

На прошлой неделе в своём блоге я уже касался этой темы. (см. «Пылесос для стартапов, или Как бы не сдуло всех инноваторов из России — в США»). Что же, большинство предположений о стратегии Белого дома, призванной придать стране очередной инновационный импульс, подтвердилось. Причём главный инструмент — вовсе не «монетарный» (с деньгами-то как раз проблемы: не случайно налоговые инициативы Обамы вызывают столь яростные протесты оппонентов). Скорее, речь идёт о «мягких» воздействиях на инфраструктуру, отвечающую за качество человеческого капитала. Капитал этот (требуемых кондиций) нужно, с одной стороны, вырабатывать внутри страны, а с другой — привлекать извне и удерживать, чему будут способствовать в том числе послабления в иммиграционной политике.

Разумеется, образовательная тема звучала у Обамы не первой. Доклад о состоянии в стране изобилует массой других пунктов. Северная Корея, Афганистан, экономика, сокращение бюджетных расходов, увеличение налогов… И всё-таки о проблемах в сфере подготовки квалифицированных кадров было сказано. И… можно ли пропустить мимо ушей высказывание президента о том, что Америка начала отставать по качеству образования от других развитых стран? В качестве примера Обама привел Германию, где уровень выпускников средней школы вырос настолько, что уже практически соответствует качеству подготовки студентов в американских колледжах. Отсюда — призыв ответить на вызовы времени и осуществить «редизайн» американской системы высшего образования с учётом запросов экономики высоких технологий.

Обама призвал утвердить законопроекты, упрощающие визовый режим для высококвалифицированных иностранных специалистов и предпринимателей, запускающих новые предприятия в США (Microsoft, Intel и другие высокотехнологичные компании давно лоббируют проведение соответствующих актов через Конгресс). «…Реформа означает формирование системы легальной иммиграции, позволяющей сократить время на ожидание [виз], чтобы привлечь высококвалифицированных предпринимателей и инженеров, которые помогут создать рабочие места и вырастить нашу экономику, — сказал Обама. — Пришлите мне в течение ближайших месяцев всесторонний законопроект об иммиграционной реформе, и я сразу же подпишу его. Это будет хорошо для Америки. Давайте уже сделаем это, давайте сделаем!»

Так что вопрос о введении льготного визового режима для стартаперов, ценных специалистов (визы H-1B) и иностранцев, оканчивающих американские вузы по приоритетным специальностям (STEM — «science, technology, engineering and mathematics»), можно считать практически решённым. А кое-кто из американских обозревателей даже предположил, что рассмотрение соответствующего документа начнётся уже сегодня.

Наконец, Обама призвал реформировать законодательство о высшем образовании и (прямо как у нас) предложил ввести систему рейтингования колледжей, чтобы предоставить студентам простые и понятные критерии выбора учебных заведений. Кстати, законопроект, именуемый ныне ««Startup Act 3.0″, включает в себя ещё и комплекс мер по поддержке университетских инициатив, связанных с выводом на рынок инновационных проектов.

Обама считает, что главная задача реформы — вооружить студентов для работы в будущем. Как? Прежде всего за счёт более тесной интеграции между бизнесом и системой образования. Правильный, на взгляд американского президента, подход демонстрирует проект P-Tech. Это учебное заведение — результат совместной работы Общественной школы Нью-Йорка, местного университета и корпорации IBM. Студенты в P-Tech учатся на год больше, зато на выходе удается получать специалистов, которых рекрутёры Голубого гиганта с большой охотой берут на работу. Теперь аналогичный проект запускается и в Чикаго.

Между прочим, в самой IBM о проблемах американской системы образования говорят давно. Характерный пример — колонка вице-президента корпорации Стенли Литоу, опубликованная осенью прошлого года на сайте «U.S. News & World Report». В статье Литоу напоминает о разрыве между наличием квалифицированных работников и десятками тысяч хороших рабочих мест, которые нуждаются в заполнении: «Мы окажем и самим себе, и будущим поколениям медвежью услугу, если не признаем, что ситуация носит критический характер».

Высокопоставленный сотрудник IBM приводит убедительные данные, из которых следует: 40 лет назад диплом о получении высшего образования был для американца надёжным «входным билетом», позволяющим смело рассчитывать на принадлежность к среднему классу. Но за последние десять лет всё изменилось, так что двум третям выпускников вузов для того, чтобы сохранить стоимость на рынке труда, требуется либо дополнительное образование, либо — прохождение специализированных курсов.

Сегодня в США 29 миллионов рабочих мест, требующих переподготовки сотрудников. А в течение ближайших десяти лет потребуется обеспечить высокообразованными людьми ещё 17 миллионов новых рабочих мест в высокотехнологичных отраслях. И тут, как говорится, «надо что-то решать».

Вот американцы и решают. Тем более что альтернативы нет. Люди с плохим образованием в новой экономике могут рассчитывать только на нищенские зарплаты. И это уже большая социальная проблема.

«Умные» рынки плохо растут в условиях нехватки умных людей. А растущую армию «глупых» придётся подкармливать государству. Такая перспектива никому не интересна. Ни бизнесу, ни политикам.

Реформа образования и иммиграционных правил — наверное, единственные пункты нынешней программы Белого дома, которые не вызывают особенных споров. Что же касается бизнеса, то американские компании готовы принимать участие в решении назревших проблем. Если вице-президент IBM говорит о необходимости сотрудничества между предприятиями с системой образования на всех уровнях и «переориентации миллиардов долларов» на текущее финансирование инновационных решений тех проблем, которые стоят перед американской молодёжью в XXI веке, это что-нибудь да значит.

К оглавлению

Bloomberg присудило России 14-е место среди инновационных стран – справедливо!Константин Синюшин, директор и со-основатель the Untitled venture company

Опубликовано 13 февраля 2013

В опубликованном недавно агентством Bloomberg списке самых инновационных стран мира Россия заняла 14-е место, опередив Китай, Канаду и Израиль.

Интересно то, что «проблемными» для России оказались такие критерии, как производительность труда (Productivity) и вклад производства в ВВП (Manufacturing capability). Наибольшее же число баллов в рейтинге России принесли позиции: «доля публичных хай-тек компаний» (High-tech density) и «доля дипломированных специалистов» (Tertiary efficiency). Всего во время анализа инновационного развития стран аналитики Bloomberg оценивали семь факторов: R&D, Intensity, Productivity, High-tech density, Researcher concentration, Manufacturing capability, Tertiary efficiency и Patent activity.

В этом контексте, конечно, нельзя не вспомнить пресловутый Global Innovation Index, который ежегодно подсчитывает INSEAD и WIPO. В 2012 году Россия заняла 51-е место в списке из 141 страны, что оказалось на шесть позиций выше, чем в 2011 году.

Как известно, в каждом рейтинге важен не столько сам рейтинг, сколько методология его составления. В случае с Bloomberg Global Innovation Index, насколько я понимаю, полностью порядок определения победителей составителем не раскрывается. Однако лично я не вижу ничего странного в том, что при определённых критериях составления Россия может вполне заслуженно опережать Канаду или Китай.

Я уверен, что объективный инновационный потенциал нашей страны очень высок, когда и если понимать не внедрение инноваций в промышленность, а генерацию новых идей и технологий. Достаточно посмотреть на количество наших соотечественников в мировых исследовательских центрах или специализацию исследовательских центров, создаваемых мировыми корпорациями в нашей стране, оценить потенциал отдельных научных или предпринимательских микроколлективов России — чтобы убедится в том, что мы занимаем большую долю в мировом инновационном разделении труда, создаём совершенно новые технологии.

А если прибавить сюда доставшиеся от советского прошлого военные, космические и атомные технологии, то совершенно однозначно можно сказать: место в рейтинге как минимум заслужено, а может быть, даже и занижено. Впрочем, предпосылки занижения заслуг России в мировом инновационном процессе тоже совершенно понятны.

Более того, я разделяю мнение аналитиков Bloomberg о причинах возможного представления об «отставании» России. Проблема отечественных инноваций — в общем неблагоприятном экономическом, инвестиционном и предпринимательском климате. Это уже общепризнанный факт.

Однако куда более серьёзные опасения лично мне внушает современное состояние российской науки и российского образования. Проблемы в этих сферах могут не позволить России сохранить прошлые и существующие достижения, а возможно, и привести к массовой миграции инновационных научных коллективов и предприятий из страны. А это, в эпоху активной мировой конкуренции за мозги, ставит под угрозу саму возможность встраивания России в глобальный инновационный поток.

К оглавлению

Студенческие стартапы: а может быть, деньги — не главное?Денис Викторов

Опубликовано 12 февраля 2013

Опросы, проводимые российскими рекрутинговыми компаниями, рисуют грустную картину. И дело не только в том, что выпускник столичного вуза хочет получать сразу после студенческой скамьи 50 тысяч рублей, и никак не меньше. Хуже другое. Те, кто вот-вот закончит институт, всё чаще мечтают о кресле чиновника или о работе в крупной (желательно — транснациональной) компании.

Институты развития, бизнес-ангелы, молодежные акселераторы, гранты и даже специальный закон, призванный запустить на полную мощность процесс появления жизнеспособных молодёжных стартапов в стенах высших учебных заведений, — всё это в России уже есть. Вот только реальных (и ИНТЕРЕСНЫХ) проектов всё еще очень немного. И это проблема.

Что делать? Возможно, следует повнимательнее присмотреться к системе жизненных ценностей «поколения большого пальца», или, как его ещё называют, «поколения Y». И чуть-чуть сменить систему лозунгов, призванных направить российскую молодёжь по пути инновационного предпринимательства. В значительной степени вся нынешняя агитация, адресованная молодым инноваторам в России, так или иначе завязана на материальных стимулах. А проще говоря — на деньгах. И возможно, как раз в этом кроется ошибка.

«Посмотрите на Марка Цукерберга, — говорим мы. — Он стал одним из самых богатых людей планеты, потому что ещё в студенческие годы придумал и реализовал то, что впоследствии стало Фейсбуком. Хочешь стать таким же богатым? Запускай стартап!»

Но умного молодого человека не обманешь. Прочитав несколько статей о стартапах и венчурном бизнесе, он узнает: да, пример Цукерберга — это тот самый идеальный случай, когда все факторы успеха рискового проекта (включая расположение звёзд на небе) складываются чрезвычайно удачно. А каков вообще процент успеха? И тут выясняется, что даже у опытных инвесторов, тщательно подбирающих под своё крыло перспективные команды, «выход» не так чтобы уж очень велик. Три проекта проваливаются, три — более или менее шевелятся, три можно отнести к достаточно успешным и лишь один становится «звездой». После чего умный молодой человек спрашивает себя: а зачем мне вообще рисковать и тратить время на стартап, если вероятность большой победы столь невелика? Не лучше ли заранее наладить хорошие отношения с будущим работодателем и после окончания вуза приступить к построению успешной карьеры в крупной компании?

На какие кнопки в таком случае давить? Прочитав сегодня статью, опубликованную в Business Insider и посвящённую 16 самым ярким студенческим проектам, запущенным в США, я сделал небольшое открытие. По-моему, деньги — вовсе не главный мотив, заставляющий студентов предпринимать первые попытки создать собственный бизнес. Куда важнее стремление сделать мир лучше и принести людям реальную пользу. А коммерческий эффект — приложится, если идея действительно здравая, а практическая реализация удовлетворяет совершенно реальные нужды.

Большинство проектов, представленных авторами статьи в Business Insider, — как раз такие. У каждого из стартапов есть своя миссия. Причём не придуманная, не фальшивая (скрывающая истинную «миссию» — «заработать баблосов»), а НАСТОЯЩАЯ. По-человечески подкупающая.

Вот несколько примеров.

В мире ежегодно организуется и проводится невероятное количество всякого рода мероприятий. Как коммерческих, так и благотворительных. Вот только чем больше событий, тем выше вероятность, что собрать нужное количество участников не получится. Это касается и явки журналистов на пресс-конференции, и участия волонтёров в общественно значимых акциях. И вот две американские студентки из Университета Южной Калифорнии — одна с китайской фамилией, другая с русской — разрабатывают алгоритм, позволяющий купировать проблему и с достаточно высокой точностью предсказывать посещаемость.

Девушки сами признаются, что начинали проект как социальный. И только потом обнаружили мощный потенциал для коммерциализации своей разработки. Молодцы? Да не то слово! Причём особенно приятно, что начали не с «денег». И не с бизнес-плана по их зарабатыванию. Да, это не совсем правильно с точки зрения классики венчурного рынка. Но… может быть, именно поэтому о trueRSVP теперь охотно пишут уважаемые издания, а усилия девушек будут компенсированы и в финансовом эквиваленте?

Люди тратят слишком много времени на подбор подержанного автомобиля, ходят по дилерским центрам, общаются с ленивыми продавцами? Не нужно этого делать! Время слишком дорого. Его можно потратить куда с большей пользой. И Тодд Медема запускает проект AutoRef, который позволяет легко найти подходящую машину и без хлопот приобрести её. В базе данных проекта — уже более трёх миллионов автомобилей от пяти тысяч дилеров. И, похоже, никого не смущает, что идеолог стартапа — студент. Хочет ли он заработать? Без сомнения! Кто же откажется. Но в «голове состава» — попытка облегчить жизнь, сделать её более удобной и комфортной.

Реклама на туалетной бумаге. Глупость? Не ново? Да, не ново. Но уж точно не глупость, решил Брайан Сильвермен из Университета Дьюка. Зачем попусту переводить столь удобный… носитель информации? Это как минимум неэкологично. Итог: у проекта Star Toilet Paper уже 60 клиентов-рекламодателей.

Представляете себе, что значит оказывать медицинскую помощь там, где нет электричества? А ведь в мире имеется ещё очень много мест, где нет ни линий электропередач, ни проводов, ни дизельных генераторов. Зато есть пациент и добравшийся до него всеми правдами и неправдами доктор. Которому может потребоваться, например, воспользоваться центрифугой для проведения оперативной диагностики. И вот Кэролин Ярина из Мичиганского университета решает, что в подобной ситуации решить дело может мускульная сила человека. И строит прототип центрифуги с велосипедным приводом.

Все мы, «обычные люди», как правило, переключаем канал, если на Discovery показывают нищие страны, где нет ни еды, ни нормальной медицины, ни электричества. Нам это портит настроение. И аппетит. Развалившись в кресле напротив огромной «плазмы», мы трескаем за обе щеки сладкие печенья. И на экране должно быть что-то развлекательное. Не напрягающее. Ведь мы достаточно устали на работе! А вот девчонке из Мичигана почему-то не всё равно…

В будущем команда Кэролин надеется создать другие устройства, которые помогут сделать медицинское обслуживание доступным для тех, кто в нём нуждается больше всего, пишет Business Insider. И я в это верю.

А 19-летний Уэсли Чжао думает о семейных ценностях. И о том, что для приватного обмена фотографиями, письмами, сообщениями, поздравлениями с близкими очень пригодилась бы семейная социальная сеть. Потому что в универсальных соцсетях все слишком на виду у других. И проявлять тёплые семейные отношения на виду у всех — занятие, вообще говоря, странное. Так появляется проект FamilyLeaf.

Зачем американский студент по имени Даниил Мишин строит сеть хостелов в России? Да потому, что его американские друзья интересуются Россией, но немного боятся её. Потому, что у них нет лишних денег, чтобы останавливаться в «Ритце». Потому, что им хотелось бы где-то получить информацию о том, как получить визу, чего опасаться в «стране медведей» и как себя там вести. И вот вам, пожалуйста! Проект Bear Hostels. Полезный. Нужный. И именно поэтому имеющий все шансы стать прибыльным.

Благополучная девушка, студентка из Аризоны Габриэль Палермо. Судя по фотографии, у неё в жизни всё хорошо. Но скажите мне, почему она думает над тем же, что волнует Кэролин Ярину, создавшую симбиоз велосипеда и медицинской центрифуги? Однако же факт: Габриэль предлагает использовать отслужившие своё транспортные контейнеры как основу для создания модульных клиник, которых так не хватает в слаборазвитых странах. Так возник проект G3Box. Очень добрый и оптимистический.

Джек МакДермотт в детстве заикался. Но благодаря помощи хороших логопедов справился с недугом и теперь не испытывает коммуникационных проблем. Но у него есть другая проблема. Он не хочет быть везунчиком среди тех, кто всё ещё страдает тем же заболеванием и мучительно стесняется произнести хоть слово. И вот Джек пишет приложение для мобильных устройств, позволяющее бороться с заиканием. Попробуйте мне доказать, что это делается «ради денег»!

Карина Пикерт носит очки. Судя по фото, небольшой «минус», совершенно не мешающий в жизни. Но и она не пытается строить стартап для того, чтобы выйти из института миллионершей. Она думает… о слепых людях. О тех, для кого каждый шаг — опасность, неуверенность, риск. Собрав команду единомышленников, Карина разработала устройство, помогающее незрячим людям самостоятельно изготавливать этикетки с надписями, выполненными по Брайлю. Чтобы не путать банки с солью и с сахаром. И чтобы никогда не перепутать ёмкость с витаминами с такой же на ощупь аптечной упаковкой, в которой хранится сильное снотворное. «6 Dot», на мой взгляд, — один из самых ярких проектов, отобранных Business Insider.

Есть в рейтинге и двое парней из Остина, которые намерены применить технологии больших данных в борьбе с последствиями инсультов. Все вокруг только и говорят о том, как бы крупным компаниям увеличить выручку при помощи big data. А эти пацаны просто хотят помочь людям. Хотя могли бы ведь разработать оригинальный продукт, выстраивающий прогнозы на огромных массивах корпоративных данных и быстро монетизировать разработку.

Не буду перечислять остальные проекты. Нашлось место и для альтернативной энергетики, и для утилизации мусора… Главное, что подавляющее большинство идей — это НЕ ИДЕИ ОБОГАЩЕНИЯ, а инициативы, связанные с улучшением нашего всё ещё очень несправедливого, сложного, а порой и жестокого мира.

Так стоит ли заманивать студентов в сети молодёжного инновационного предпринимательства, оперируя одними только финансовыми успехами тех, кто уже состоялся? Лично у меня возникает большое подозрение, что новое поколение вовсе не столь цинично и прагматично, как мы о нём думаем. И очень хочется верить, что российские студенты не слишком отличаются от американских. Просто мы до сих пор спрашиваем их, как именно они хотят зарабатывать деньги. Вместо того, чтобы узнать, что и как они хотят улучшить на планете.

«Зарабатывать деньги» действительно проще в крупной фирме. Нужно быть дисциплинированным, выполнять все поручения и следовать правилам. Тогда вероятность успешного продвижения по службе, получения премий, бонусов — 100 процентов. Но менеджер среднего звена с высокой зарплатой и соцпакетом — явно не та фигура, которая способна преобразовать мир. В отличие от авторов инновационных проектов.

Вот об этом, наверное, и нужно говорить с молодыми людьми. Не забывая, конечно, о деньгах. Куда же от них денешься…

К оглавлению

Как стартапу выбрать акселератор?Артур Баганов, генеральный директор GTI Labs, сооснователь Alliance of Angels

Опубликовано 12 февраля 2013

Для любого стартапа первые полгода — самые важные в развитии. Эти первые месяцы определяют становление и развитие всей компании. Возможность именно в этот период попасть в топовый акселератор может сыграть ключевую роль в успехе или неуспехе компании.

Сегодня я хотел бы остановиться на том, как стартапу определиться с тем, в какой из акселераторов (их сегодня в России уже десятки) стоит подавать заявку.

В целом большинство российских акселераторов более или менее похожи, так как повторяют модель американского Y Combinator. И понятно, пройти какую-либо программу акселерации – это лучше, чем не пройти ничего: хоть чему-то вы научитесь. С другой стороны, вы должны очень хорошо понимать, что время для стартапа – один из самых важных ресурсов, и подчас «потраченные» два-три месяца решают очень и очень многое. Так что подойти к выбору акселератора всё-таки стоит ответственно.

При этом нельзя говорить, что одна программа или модель работы со стартапами — «хорошая», а другая — «плохая». Каждая модель разработана под определённые цели и задачи, и стартапу нужно выбрать ту программу и на тех условиях, которые подходят именно ему в зависимости от стадии развития проекта, от потребностей и многих других факторов.

Для того чтобы принять верное решение об участии в той или иной программе акселерации, стартап должен подумать над следующими вопросами: • При принятии решения нужно обращать внимание на то, какова на текущий момент оценка вашей компании. • Позволит ли эта программа совершить качественный скачок в развитии? • Есть ли в программе «проверенные» менторы, которые помогут увеличить стоимость компании? • Поможет ли эта программа завести/построить партнёрские отношения и качественно улучшить и ускорить развитие компании? • Поможет ли эта программа получить финансирование по завершении? • Какие есть возможности по дальнейшему выходу из акселератора?

При самом лучшем сценарии, проект-выпускник получает финансирования от инвестора, работающего в «связке» с акселератором. В качестве примера: буквально на днях наш выпускник (GTI Labs), стартап Car-Fin, запустивший онлайн-сервис для покупки автомобиля в кредит, получил инвестиции в размере 400 000 долларов от венчурного фонда Prostor Capital и Московского фонда развития венчурного инвестирования.

У основателей стартапов часто возникают сомнения и недоверие, связанное с тем, что акселераторы берут долю компании, как инвестор. Этот момент не должен останавливать перед выбором, участвовать в программе или нет. Здесь действительно как с инвестором: нужно принимать решение в зависимости от того, что это дает вам — важно смотреть на ту реальную стоимость, которую добавляет участие в программе именно вашего проекта (а для этого — смотри вопросы выше).

Ещё один вопрос, который часто возникает у российских стартапов: стоит ли ехать в акселератор за рубеж и насколько реально российским стартаперам пробиться в западный акселератор? Здесь стоит учитывать то, на каком рынке стартап намерен запускаться. Если это программа образовательная, то в любом случае она будет полезна при условии, что основатель может себе это позволить. Нужно признать, что западные образовательные программы пока ещё намного опережают российские по уровню и качеству. Но если речь идёт об акселераторе, в котором упор именно на проработку проекта, на hands-on experience, то всё зависит от рынка. То есть если проект намерен стартовать на американском рынке, то связи, знакомства и поддержка именно там очень важны. Если рынок российский, то лучше и начинать здесь.

Пробовать в любом случае можно, и стать участником западной акселерационной программы — вполне реально, такие примеры хоть и не часто, но появляются. Однако также нужно понимать, что уровень компетенций и конкуренции за рубежом совсем другой, поэтому нужно быть очень уверенным в своих силах и внимательно изучить примеры и условия. К тому же необходимо не забывать ещё об одной на первый взгляд мелочи, которая тем не менее может стать серьёзным барьером: язык! Там не будет времени на изучение языка.

Если правильно и вдумчиво подойти к выбору и подготовке к участию в акселераторе, можно найти именно то, что в большей степени устроит и основателей проекта, и акселератор, и, при условии успешной работы, в конечном итоге инвестора.

К оглавлению

«Дай миллион, дай миллион!» Дмитрий Калаев, управляющий партнер RedButton Capital

Опубликовано 11 февраля 2013

Интернет-стартап в части финансирования — как маленький ребёнок. На ранних стадиях его надо кормить женским молоком, потом пересаживать на искусственное вскармливание и каши, начинать давать фрукты, постепенно добираясь до стейков и красного вина.

Если сразу грудному ребёнку предложить большой кусок жареного мяса, то ничего хорошего из этого не выйдет.

Соответственно, на ранних этапах очень важно не «перекормить» проект большими деньгами и давать ровно столько, насколько можно проверить гипотезу и сделать продукт, но не больше.

В среде инвесторов бытует фраза: «Сколько денег не давай стартапу, самая активная работа начинается, когда на счету остается 20 тыс. долларов».

Очень наглядно то, сколько и когда нужно денег стартапу, иллюстрируют цифры, приложенные к картинке:

Конечно, суммы могут отличаться от проекта к проекту, но если это интернет-стартап, то размеры необходимых траншей не могут расходиться на порядок.

Поэтому когда я открываю бизнес-план проекта посевной стадии (для такого проекта бизнес-план — обычный лист в Excel), который ещё не создал прототип, не обладает traction, а проект просит миллион долларов или больше, такой проект не имеет шансов на продолжение разговора.

Основная проблема проекта в том, что ожидания фаундеров расходятся на два порядка с тем, что думают инвесторы, и поэтому, прежде чем перейти к предметному обсуждению проекта, нам придётся дожидаться изменения мировоззрения стартаперов. А время — деньги.

Я частенько наблюдаю за такими проектами и могу сказать, что некоторые из стартаперов способны переосмыслить величину требуемой суммы за два-три месяца; другие приходят к новому пониманию за два-три года. Ну, а некоторые продолжают называть инвесторов «идиотами» всю жизнь…

К оглавлению