Цифровой журнал «Компьютерра» № 173

А вы поехали бы в Америку работать, или Откуда у Марка Цукерберга любовь к иммигрантам Евгений Золотов

Опубликовано 16 мая 2013

Марк Цукерберг известен как гениальный технарь, но вот уже месяц как он ещё и политик. На 20 миллионов долларов из собственного кармана Марк основал некоммерческую организацию FWD.us, ставящую целью изменить иммиграционный климат в Соединённых Штатах — по крайней мере, для образованных иностранцев, ищущих работу по специальности.

Создатель крупнейшей соцсети — конечно, не первый, кто этим озадачился: идея облегчить импорт квалифицированной рабочей силы волнует в Америке давно и многих, и как раз сейчас Конгресс занимается очередным соответствующим законопроектом. Но так же, как велик интерес, велико и сопротивление: не все признают необходимость ввоза специалистов. Так что вес новой организации пригодится. А FWD.us значительна по любым меркам. Помимо Цука, на словах и материально её поддерживают такие титаны американского ай-ти, как Гейтс, Балмер и Эрик Шмидт, а также Шон Паркер, Элон Маск, Марисса Мейер, Кевин Систром (Instagram) и многие другие.

Все они сходятся в одном: в США спрос на хайтек-специалистов (здесь их называют «STEM», по первым буквам от науки, технологий, инженерного дела и математики) превышает предложение. Поскольку отечественная система образования удовлетворить кадровый голод не в состоянии, вот уже четверть века он покрывается за счёт импорта иностранцев по так называемой «визе H-1B». Грубо говоря, это разрешение на временный (до шести лет) въезд в страну для работы по специальности людям с высшим образованием. Но если в начале 90-х годовой квоты в несколько десятков тысяч виз хватало с лихвой, к буму дот-комов её пришлось увеличивать, а нынче разрешения на год расходятся за считанные дни.

Это достаточная головная боль сама по себе, но у американских компаний есть и другие причины для беспокойства. В частности, как только доля иностранных сотрудников в компании превышает 15%, она попадает под особое наблюдение государства (Facebook уже попала). Цуку и его единомышленникам не нравится ни то, ни другое. В их понимании число выдаваемых виз H-1B нужно сильно увеличить, а для специалистов со степенями от кандидата наук и выше — снять ограничения совсем.

Однако продавить идею через законодателей мешает существование противоположной точки зрения, тоже весьма популярной в некоторых регионах и кругах. Противники иммиграционной реформы утверждают, что нехватка отечественных стем-специалистов — только воображаемая. И цитируют официальную статистику: в иные годы Америка создаёт меньше рабочих мест, нежели привлекает иностранцев по H-1B. Что попросту означает, что под видом насыщения кадрового голода в стране идёт процесс замены дорогой отечественной рабсилы на более дешёвую импортную. Из своих стемовцев после окончания университетов на профессиональной стезе остаётся только каждый десятый или меньше.

На это, правда, у сторонников реформы есть свой контрдовод: больше половины американских аспирантов — это как раз иммигранты, учащиеся по визам, и половина из этой половины будет вынуждена покинуть страну (и покидают), если реформы не случится. Короче говоря, пирамида аргументов громоздится за облака и конца-края спору не видно: тянется он уже не одно десятилетие, просто сильно обострился с увеличением роли Веб и информационных технологий в экономике.

И ничего удивительного, что Цукерберг со своими сторонниками избрали нетривиальную тактику. Вместо того, чтобы (как это обычно делается) примкнуть к какой-то политической партии, они начали продвигать нужных людей вне зависимости от политической окраски. Если только кандидат на тот или иной высокий пост поддерживает идею либерализации иммиграционных правил, FWD.us поддержит его (как правило, рекламой в СМИ). Это, в общем, логично: таланты нужны стране вне зависимости от того, стоят ли у руля демократы, как сейчас, или республиканцы.

По своему обыкновению взяв быка за рога, Цук добился первых видимых результатов уже через несколько недель. Вот только, увы, вместо того, чтобы обрести новых друзей, FWD.us спровоцировала громкий скандал и отпугнула часть сторонников. А дело в том, что поддержанные цукерберговским лобби политики хоть и сходятся в желании реформировать иммиграционное законодательство, порой очень сильно расходятся во взглядах на другие животрепещущие вопросы. Кто-то ратует за то, чтобы разрешить нефтедобытчикам бурить в заповедниках, другой носится с идеей возведения гигантского трубопровода для переброски нефтепродуктов из одного конца страны в другой (с очень сомнительными последствиями для окружающей среды), третий требует усилить (и без того параноидальные) меры безопасности на границе и т.п.

Так что в начале мая несколько крупных политических организаций объявили Фейсбуку бойкот (обязались не покупать в соцсети рекламу, чтобы привлечь внимание к сомнительным методам FWD.us), а на днях, на пике протестов экологов и правозащитников, лобби покинули двое из ранних сторонников: Дэвид Сакс (основатель Yammer) и Элон Маск. Причина, по крайней мере в случае с Маском, очевидна: он не покладая рук строит себе имидж прогрессивного бизнесмена, а тут вдруг оказывается замешан в историю с людьми, предлагающими бурить арктические шельфы и волочь нефтепродукты через леса и поля.

Цук и его единомышленники, впрочем, вряд ли остановятся на полпути. Своего они в конце концов добьются, потому что правда, очевидно, на их стороне. Если дружите с английским, почитайте статью Марка для Washington Post, где просто и чётко, как и полагается технарю, он объясняет необходимость привлечения в страну талантов. Современная экономика основана на знаниях, а знания не нефть, это такая штука, которую в руках не удержишь, забором не закроешь, и если они есть у вас, то просочатся и к другим людям. Чтобы выжить в таких условиях, необходимо собирать самых талантливых и работящих. Что, в свою очередь, требует не только облегчения процесса иммиграции, но и повышения стандартов образования, вложений в науку.

Нам, глядя на это буржуинско-демократическое безобразие, остаётся завидовать или уезжать. Приоритет науки и инноваций в РФ государством озвучен, но, кажется, значит он на самом деле столько же, сколько пресловутая свобода слова, обещанная советской конституцией. Политики привлечения талантов из-за рубежа нет, а если бы и была, поехал бы кто-то? У России нет ни одного из двух преимуществ, определяющих притягательность тех же Соединённых Штатов на рынке труда: ни культуры высокой адекватной оплаты, ни здорового климата для бизнеса. Хуже того, там, наверху, это, кажется, никого и не волнует.

В статье использованы иллюстрации Hobvias Sudoneighm, FWD.us

К оглавлению

Nokia может не пережить кризис имени Windows Phone Андрей Письменный

Опубликовано 16 мая 2013

И без того шаткая ситуация Nokia, похоже, готова окончательно выйти из-под контроля. Собрание совета директоров компании, состоявшееся 13 мая 2013 года оказалось крайне напряжённым для её исполнительного директора Стивена Илопа. Акционеры критиковали курс Nokia и упрекали Илопа в том, что Windows Phone губит фирму. Одним из наиболее радикальных советов была просьба рассмотреть возможность выпуска смартфонов с Android.

«Вы хороший человек и руководство компании делает всё возможное, но уже ясно, что этого недостаточно — сказал Илопу один из акционеров, Ханну Виртанен, — Вы в курсе, что самое важное — это результаты? Благими намерениями выстлана дорога в ад. Пожалуйста, выберите другую дорогу».

Слова недовольного акционера подтверждены фактами. Илоп обещал успехи через два года после перехода на Windows Phone, но результаты смотрятся очень бледно, особенно в сравнении с Apple и Samsung. Windows Phone — по-прежнему отстающая платформа, а судьба Nokia теперь всецело от неё зависит.

За первый квартал 2013 года продажи смартфонов Nokia выросли с 4,4 миллионов до 5,6 но на большой картине это, увы, не выглядит серьёзной победой. На этом графике видны продажи смартфонов с Symbian (синий цвет) и Windows Phone (зелёный).

Видно, что в начале 2011 года, когда стало известно о судьбоносном переходе, продажи Symbian начали падать, а к 2013 году упали почти до нуля. Тем временем продажи Windows Phone растут с начала 2012-го, но так медленно, что не смогли компенсировать падение Symbian. Продажи моделей Lumia на данный момент примерно равны продажам смартфонов также бедствующих фирм HTC и Blackberry, но при этом вдвое отстают от ZTE и Huawei.

Вопрос о том, почему Илоп выбрал Windows Phone, не стоит: достаточно знать, что раньше он входил в руководящий состав Microsoft, и в Nokia его скорее всего взяли именно из-за связей с Редмондом, с целью избавиться от Symbian и Meego и перейти на новую платформу. Но почему Илоп продолжает цепляться за Windows Phone, когда уже ясно, что дело пахнет керосином?

Windows Phone сам по себе — современная и неплохая операционная система. К тому же родство с обширным миром Windows — это важный стратегический плюс, о чём Илоп не забывает при случае напоминать. Но подводит отсутствие популярности: Windows Phone запоздал, и упущенное наверстать очень непросто, особенно когда весомых преимуществ перед конкурентами нет. Нет и killer apps — важных приложений, которые могли бы привлечь пользователей. Хуже того — до сих пор нет некоторых из тех приложений, которые имеют огромную популярность на других платформах. Простейший пример — это Instagram.

Переход на Android мог бы стать выходом из этой ситуации. Бывший генеральный директор Apple, а ныне аналитик, консультант и блоггер Жан-Луи Гассе рекомендовал Илопу именно Android ещё до того, как в Nokia окончательно приняли решение о переходе на Windows Phone. Но если тогда выбор был, то теперь всё стало ещё сложнее: компания может просто не пережить ещё одного кувырка через голову. История с Symbian показывает, какой ущерб способна нанести фирме резкая смена курса.

На Android можно было бы переходить не сразу, а, к примеру, выпустив одну или две пробных модели. Но и у такого мягкого плана есть свои минусы. Во-первых, это испортит отношения с Microsoft, которая оказывает Nokia финансовую помощь (ради поддержки Windows Phone корпорация уже выплатила финскому производителю телефонов 250 миллионов долларов). Во-вторых, рассеивать ресурсы, занимаясь всем сразу, в ситуации Nokia может быть губительно.

Ещё один вариант спасения компании — перестать соревноваться с Apple и сосредоточить усилия на рынке самых дешёвых телефонов. В этой области у Nokia много опыта: её инженеры собаку съели на бюджетных моделях и знают всё о том, как использовать новейшие веяния техники и моды в дизайне экстремально дешёвых моделей. Взять хоть недавний Asha 501 — телефон с двумя сим-картами, трёхдюймовым тачскрином и большинством функций смартфона. Хоть внешне он напоминает «Люмии», но работает при этом на системе Series 40 и стоит 100 долларов.

Нужно понимать, что оба альтернативных пути (Android и всецелый переход на дешёвые смартфоны) рискованны хотя бы потому, что компании придётся напрямую конкурировать с Samsung и с множеством китайских фирмочек — как безымянных, так и тех, что уже успели обрести славу в качестве производителей недорогих моделей на Android. Всецело полагаться на шанс победить в этой борьбе — опасно.

В обоих случаях для Nokia ценовая конкуренция окажется проблематичной — хотя бы из-за того, что в компании стараются не снижать планку качества и предлагать более изящные дизайнерские решения. Вариант с дешёвыми аппаратами сложен ещё вот чем: чтобы что-то заработать таким образом, нужно контролировать поистине огромный рынок. Каждая продажа здесь приносит намного меньше прибыли, чем в случае с престижными смартфонами.

Получается, что положившись на Microsoft, руководство Nokia оказалось почти что в заложниках у Стива Баллмера и его компании. Акционерам это не нравится, и это сказывается. Они одобряют то, что Илопу удалось снизить издержки, но падение прибылей и неясные перспективы волнует их намного больше. Второй по величине держатель акций Nokia — фонд Ilmarinen, уже избавился от 27 процентов своих акций. Их цена неуклонно падает — если в 2000 году она составляла 65 евро, то сейчас всего 2,7.

Даже если план Илопа может вернуть компании прибыльность в долгосрочной перспективе, ему просто-напросто могут не дать дальше гнуть свою линию. Если Илоп внезапно лишится своего поста, то это почти наверняка будет означать очередную смену курса и переход на Android. С другой стороны, надеяться на то, что компании удастся пережить неприятности и дожидаться того, что Windows Phone внезапно завоюет популярность, тоже было бы наивно.

К оглавлению

Почему перезаписываются старые хиты и как это остановить Олег Нечай

Опубликовано 15 мая 2013

Многие любители музыки замечали, что в последние годы старые эстрадные и рок-хиты 60-80-х годов XX века переиздаются в виде, заметно отличающемся от оригинала. Вокалисты поют изменившимися голосами, хорошо знакомые гитарные соло исполнены чуть иначе, а при записи использованы звуковые эффекты, не существовавшие в момент создания оригинальных треков. И действительно, это вовсе не старые записи, а совершенно новые, сделанные в наши дни постаревшими музыкантами с использованием современных инструментов и новейшего студийного оборудования. Речь не о ремастерах, и не о пересведённых переизданиях, а именно об абсолютно новых записях. При этом далеко не всегда слушателя ставят в известность, что это перезаписанная версия старого хита, более того, нередко музыканты стараются скопировать оригинальный вариант буквально «нота в ноту», чтобы он как можно меньше отличался от хорошо известных поклонникам записей.

Сами исполнители обычно объясняют такие «каверы на себя» желанием добиться более высокого качества записи, недоступного ранее. Реальная же причина гораздо прозаичнее: всё дело в гонорарах. Многие исполнители связаны старыми контрактами, заключёнными ещё в прошлом столетии, действие которых распространяется на записи тех лет. При этом их условия, вполне выгодные для музыкантов в XX веке, совершенно не вписываются в изменившийся до неузнаваемости шоу-бизнес века XXI-го. К примеру, сегодня использование музыки в кинофильме или рекламном ролике приносит авторам и исполнителям пятизначные гонорары, а не копеечные отчисления, как десятилетия назад. В то же время число проданных экземпляров записей на физических носителей неуклонно снижается, а такого способа распространения музыки, как продажа файлов через интернет, ещё в начале девяностых не существовало вовсе.

В результате записи, подпадающие под действие старых контрактов, заменяются совершенно новыми — но с теми же самыми аранжировками и особенностями исполнения. Фактически они представляют собой точные копии оригиналов с еле заметными отличиями, чтобы их можно было формально считать новым вариантом исполнения. А на эти новые варианты уже распространяется действие новых контрактов, отвечающих требованиям наших дней.

Такой способ ухода от невыгодных контрактов, в том числе с переходом на другие лейблы, далеко не нов: этим занимались ещё в 60- е Фрэнк Синатра и Чак Берри, в результате чего самые старые оригинальные варианты многих их песен затерялись в глубине времён, а до наших дней дошли лишь перезаписи, в которых, конечно, уже нет исполнительского «огонька», присущего первым версиям. Когда Синатра в 1960 году ушёл из Capitol Record и создал собственный лейбл Reprise Records, он выпустил несколько альбомов, включавших новые версии старых записей, и они принесли ему намного больше денег, чем оригиналы. Берри, сменивший Chess Records на Mercury, первым делом издал сборник «великих хитов», причём без каких-либо указаний на то, что в его состав вошли заново записанные композиции.

Но если тогда по общему звучанию «перепевки» мало чем отличались друг от друга, поскольку инструменты, оборудование и техника звукозаписи оставалась практически неизменной, то современные версии даже хитов девяностых легко опознаются по первым же тактам. Поменялась не только техника и способ записи, стали совсем иными приёмы звукорежиссуры и представления о правильном сведении и мастеринге. К тому же если в прошлом записи разных лет можно было опознать, к примеру, по надписям на «пятаке» грампластинки, то с обезличенными цифровыми файлами не всё так просто.

К сожалению, далеко не всегда оригинальные версии записей доступны для слушателей — к примеру, на Spotify или iTunes Store предлагаются почти исключительно новые версии, причём о том, что это поздние перезаписи, не говорится ничего. Более того, сегодня даже на физических носителях — CD или грампластинках — не всегда явно указывается, что это «сыгранные заново» треки.

Многочисленные «ремастеры» ещё более запутывают ситуацию, поскольку заново сведённые записи могут очень сильно отличаться по звучанию от первоначальных версий. К тому же при пересведении иногда заменяются или добавляются отдельные дорожки: к примеру, в восьмидесятые ZZ Top добавили к некоторым своим старым записям модные «диско»-барабаны, чем буквально шокировали своих фанатов. С другой стороны, некоторые коллективы аккуратно помечают записанные заново варианты старых треков: например, в переизданиях альбомов King Crimson новые записи и ремиксы всегда чётко обозначены и размещаются на дисках как бонус-треки.

Разумеется, мало кому из поклонников того или иного исполнителя понравится, если хорошо известные старые «классические» записи будут всё больше подменяться «новоделом». Тем более что тенденция вполне очевидна: при появлении перезаписей и «ремастеров» они полностью вытесняют с рынка оригиналы.

Как остановить этот процесс? Есть несколько вариантов, самый очевидный из которых — сделать невыгодным или попросту запретить «перепевки» старых записей без существенных изменений аранжировок. Такое решение выгодно звукозаписывающим компаниям, но идёт вразрез с интересами музыкантов. К тому же такой запрет обычно содержится в договорах, хотя он и действует только в течение нескольких лет после ухода с лейбла.

Другой вариант — стимулировать звукозаписывающие компании идти навстречу исполнителям и изменять условия старых контрактов, чтобы у артистов не возникало необходимости переписывать ранние записи. Это могут быть, например, налоговые льготы на доходы от переиздания или использования музыки, записанной более 20-30 лет назад.

Компромиссный вариант — переиздавать старые записи с возможностью добавлять к ним новые варианты (аранжировки, ремиксы и т.п.) как бонус-треки. Именно так уже поступает упомянутая выше группа King Crimson. В результате у поклонников остаётся возможность приобрести хорошо известные любимые треки, а у исполнителя появляется шанс заработать на новых версиях.

Но главное — это желание потребителей слушать оригиналы, а не многократно перезаписанные версии старых хитов. Вряд ли 60-летний вокалист будет петь так же, как 20-летний, а некоторые тексты в исполнении «пенсионера» будут звучать просто неуместно и нелепо. Музыкант с большим опытом может играть намного лучше, чем начинающий, а может статься, что его пальцы, напротив, потеряли былую подвижность. В любом случае, внимательный слушатель, а тем более поклонник, всегда быстро определит подлог. И мало кто из уважающих себя исполнителей захочет так разочаровать своих фанатов.

К оглавлению

Как Новая Зеландия отказалась от софтверных патентов, и не было ли это ошибкой Евгений Золотов

Опубликовано 14 мая 2013

Новая Зеландия страдает от забавного парадокса. Это скромное островное государство добилось впечатляющих успехов на ниве информатизации: сегодня ИТ так или иначе стоят за каждым шестым долларом из её ВВП. И в то же самое время страна не может сдержать «утечку мозгов», по темпам которой также занимает одно из первых мест в мире. Можете представить, с каким вниманием относятся здесь ко всему, что влияет на инновационный климат! И ничего удивительного, например, что поиск правильной формулировки для пары предложений в обновлённом патентном законодательстве занял целых три года и временами перерастал чуть ли не в общенациональный скандал. Так вот, на днях под гром аплодисментов родина птицы киви закончила разработку поправок к своим законам о патентовании: тщательно подумав, несколько раз склоняясь то в одну, то в другую сторону, новозеландцы запретили выдачу патентов на программное обеспечение. Попросту — сказали «нет» софтверным патентам (СП).

Если вы каким-то чудом упустили из виду спор вокруг СП, поясню: речь идёт о бумажке, закрепляющей за гражданином или компанией временное, зато эксклюзивное право на программу или алгоритм, то есть описание пошагового решения некоторой задачи. Первые такие патенты были получены ещё до того, как кто-то озадачился их законодательным регулированием, а в результате сторонники и противники этого инструмента ломают друг о друга копья вот уже пятьдесят лет, но решающего преимущества ни те ни другие не получили. Где-то софтверное патентование отсутствует вовсе (Россия!), где-то существует благодаря многозначительной недомолвке в законах (Евросоюз), а вотчиной его были и остаются Соединённые Штаты. Впрочем, даже в США суд по факту нарушения СП нынче легче выиграть в одних штатах, чем в других.

Да, на софтверные патенты всё чаще смотрят косо, и причиной тому не столько их сомнительная суть (может ли алгоритм быть изобретением?), сколько массовые ими злоупотребления. Не так часто патентованием алгоритмов интересуются производители, как патентные тролли вроде Intellectual Ventures, Bedrock Computer Technologies, Lodsys, для которых лицензирование принадлежащих им патентов и составляет основной доход. Но не гнушаются СП и гиганты честного бизнеса. Считается, например, что Microsoft имеет сотни миллионов долларов ежегодно в виде отчислений с вендоров, производящих устройства под управлением Android. Видите ли, Android нарушает несколько софтверных патентов, принадлежащих Microsoft, так что Балмер и Ко угрозами или судом принудили десятки компаний по всему миру (в том числе крупных, вроде Foxconn) платить проценты с каждого выпущенного Android-устройства.

Сравнительная лёгкость, с которой та же Microsoft склоняет оппонентов платить отступные, объясняется просто. Во-первых, производителям чаще всего дешевле приобрести лицензию на «нарушенный» СП, нежели ввязываться в многолетний судебный процесс. Во-вторых, хоть софтверные патенты признаются не везде, игнорировать их не получается: Америка — крупнейший или один из крупнейших цифровых рынков, и, поругавшись с тамошним держателем патента, можно получить судебный запрет на дистрибуцию своего продукта на её территории. Кроме того, большинство развитых стран связаны взаимными соглашениями по вопросам интеллектуальной собственности, отчего иметь собственный, стопроцентно независимый взгляд не могут. Мелкая Новая Зеландия, скажем, ориентируется в этом вопросе на Евросоюз.

Патентное законодательство в Новой Зеландии не менялось с середины XX века. Взявшись его реформировать, новозеландцы поначалу (как считается, по инициативе лоббистов от транснациональных корпораций) планировали поддержать выдачу патентов на алгоритмы. Однако противники СП подняли такой шум, что в конце-концов весы удалось склонить в обратную сторону. Критики сделали акцент на том, что одобрение софтверных патентов поставит крест на ИТ-инновациях, что, в свою очередь, повредит национальной экономике, которая от ИТ сильно зависит. В самом деле, трудно всерьёз рассчитывать, что люди будут вкладываться в разработку программного обеспечения, если потом за найденную в программе ерунду вроде способа оповестить пользователя об окончании документа или общеизвестного алгоритма управления памятью (всё это примеры из софтверно-патентных споров недавнего прошлого) их могут привлечь к суду. Увы, похоже, с помощью СП преимущество в конкурентной борьбе получают не самые креативные, а те, у кого больше денег или толще патентный портфель.

Что ж, согласно последним поправкам программное обеспечение в Новой Зеландии не может быть признано изобретением. Единственное исключение сделано для софта, применение которого неразрывно связано с физическим устройством — скажем, управляющей программы для стиральной машины или микрокода для фотокамеры. Законопроект в таком виде ещё предстоит принять, но сторонники — как они сами себя называют — «прогрессивного подхода» уже празднуют победу: похоже, что трёхлетний период споров завершён и Новая Зеландия вступает в светлое будущее, будущее без софтверных патентов. Пресса и форумы полны похвалы, расточаемой «понимающими» людьми, западные правозащитники виртуально жмут новозеландским коллегам руки и т.д. и т.п.

Портить эту красивую картину не хочется, но придётся. Потому что, во-первых, говорить о полном запрете софтверных патентов в Новой Зеландии всё-таки не приходится: лазейка для программного обеспечения, управляющего устройствами, может, и будет использована, так же как используется она американскими патентными троллями (в американском патентном законодательстве есть похожее положение).

И во-вторых, воспевая «открывающуюся свободу для инноваций», стоит учесть неприятный непопулярный факт: самый упрямый сторонник софтверных патентов — это одновременно ещё и самый мощный поставщик программного обеспечения на мировом рынке. Да, Соединённые Штаты. Случайность? Везение? Очень может быть. Но факт остаётся фактом: кто и как бы ни ругал софтверные патенты, помешать Америке быть номером первым в ИТ-бизнесе этот инструмент не смог.

Поэтому, возможно, истина — посередине. Софтверные патенты имеют право на жизнь, но корпорации должны изменить свои привычки и двинуться курсом, указанным наиболее прогрессивными из игроков: Google, IBM, Facebook. Эти компании либо объединяются в патентные пулы, предоставляя патенты друг другу на безвозмездной основе (так, в частности, строится Open Invention Network), либо обязуются не использовать свои патенты для нападения, а только для защиты от агрессии. Не бог весть какие гарантии, но — шаг вперёд, не находите?

В статье использованы иллюстрации US Mission Geneva, Opensourceway

К оглавлению

Золотой век ТВ ещё впереди Олег Нечай

Опубликовано 13 мая 2013

Вопреки распространённому мнению телевидение вовсе не умирает. И хотя социальные сети и новые технологические платформы буквально считают дни до его похорон, сегодня мы наблюдаем абсолютный расцвет ТВ за всё время его существования. Количество доступных телеканалов огромно. Тематика передач самая широкая — от детских познавательных до научно-популярных практически на любую тему, от классических фильмов до сериалов любого жанра. За скромную абонентскую плату доступен нишевый телевизионный контент на любой вкус — от религиозных передач самых разнообразных конфессий до эротики и лёгкой порнографии. Зрительская база огромна, рынок рекламы на ТВ на подъёме. Возможно, лично вы уже забыли, как включается телевизор, но это вовсе не означает, что вашему примеру следует большинство населения планеты.

Современное телевидение успешно эксплуатирует новейшие технологии, которые подкреплены финансовыми и техническими возможностями, недоступными любителям. Достаточно заглянуть на YouTube, чтобы убедиться в том, насколько бросается в глаза разница между профессиональными программами и любительскими роликами. Между тем онлайновые сервисы вроде YouTube или Vimeo становятся для телеканалов не просто важным средством рекламы, но и чуть ли не одним из самых перспективных способов распространения собственных программ. Съёмка видео специально для размещения в Сети становится одним из перспективных и чрезвычайно прибыльных занятий для многих телестудий.

Самой известной и крупной онлайновой платформой для распространения видео стал сервис YouTube, официально запущенный в декабре 2005 года бывшими сотрудниками PayPal и уже в ноябре 2006 года выкупленный за 1,65 миллиарда долларов компанией Google. Одним из секретов популярности YouTube является возможность встраивать выложенные там видеоролики в любые другие сайты, в том числе блоги и социальные сети. При этом почти половина просмотров приходится именно на встроенные ролики.

YouTube предоставляет отличные возможности для маркетинга, позволяя компаниям создавать собственные каналы и сети. Типичный пример — канал The Home Depot, посвящённый роликам категории «сделай сам».

Ещё один пример — канал производителя снаряжения для сёрфинга Quicksilver с потрясающими видео.

В 2012 году YouTube открыла собственную киностудию в Плайя Виста, предместье Лос-Анжелеса. Студия полностью оборудована для съёмки контента, предназначенного для размещения в интернете. Партнёры YouTube могут получить доступ к многочисленным съёмочным площадкам, профессиональному оборудованию, включая аппаратные, сцены с зелёным экраном и комнаты для захвата движения и последующей компьютерной анимации.

На рынке присутствуют и другие профессиональные студии, специализирующиеся на съёмке онлайн-видео на заказ. Студия BiteSize Networks снимает сотни профессиональных коротких видео для онлайна ежемесячно. Первоначальные вложения в эту студию в 2006 году составили 40 миллионов долларов, и уже четвёртый год она приносит прибыль, которая в нынешнем году приблизится к 100 миллионам долларов.

Проект Amazon Studios использует более оригинальную модель на основе краудсорсинга: посетители сайта смотрят небольшие ролики-«пилоты» и оценивают их. На основе мнения зрителей руководство студии решает, какой из пилотных проектов достоин стать телесериалом, и затем профессионально снимает его. Любопытно, что в Amazon не особенно стремятся брать большие деньги за просмотр своих сериалов и продавать дорогую рекламу. В настоящее время все снятые серии доступны подписчикам Amazon Prime.

Вездесущая Microsoft открыла в Лос-Анджелесе собственную студию Xbox Interactive Studios для производства интерактивного контента с поддержкой бесконтактного игрового контроллера Kinect. Как рассказывают представители Microsoft, здесь будут не просто снимать обычное видео, а выпускать некий гибридный продукт. Потребитель сможет либо смотреть обычное «линейное» видео, либо взаимодействовать с ним. Планируется, что сервис будет доступен всем подписчикам Xbox Live, хотя не исключено и привлечение рекламы.

Наконец, известный голливудский актёр Эштон Катчер и его продюсерская компания Katalyst совместно с корпорацией Intel работают над проектом IdeaJam, который призван найти новые способы подачи видеоконтента.

На наших глазах кардинально меняется бизнес-модель телеканалов: сначала, после абсолютной зависимости от рекламы, пришла эпоха программ, сделанных на собственные средства, сегодня же стоимость производства программ ниже, чем когда-либо, а распространение вообще может не стоить ничего. И способ распространения программ — главная причина, изменившая телевидение как в техническом смысле, так и в содержательном.

Если лет двадцать назад в доме или квартире редко было больше одного телевизора, то сейчас даже в домах, где редко смотрят ТВ, установлены как минимум два телеприёмника, один из которых — на кухне. В результате если раньше для успеха канала требовалось охватить как можно более широкую аудиторию, то сегодня пришло время нишевого контента: кому-то интересен криминальный телесериал, кому-то — женское ток-шоу, а кого-то больше интересует турнир по снукеру.

Цифровые технологии и возможность оперативного распространения телепрограмм через интернет, кабельные сети и спутники ещё больше изменили характер телевещания. Стали ещё более востребованы узкотематические передачи, причём их длительность уже не ограничена рамками эфирной сетки, более того, они доступны для просмотра в любое время суток и в любом месте, где есть выход в интернет. Благодаря популярности планшетов и смартфонов вам больше не нужно в назначенный час устраиваться перед телеэкраном: любую нужную передачу на интересующую вас тему вы можете посмотреть здесь и сейчас. И это ещё только начало: ещё не вступили в игру крупные ИТ-компании вроде Intel и Microsoft с интерактивными видеопродуктами, которые бы использовали и поддерживали их технологии.

К сожалению, российское телевидение по понятным причинам застряло в своём развитии примерно на начале двухтысячных. Это особенно заметно в работе общефедеральных эфирных каналов: политическая реакция привела к тому, что в одних из них преобладают чрезмерная идеологизация и официоз, а программа других, напротив, состоит из псевдонаучных передач о торсионных полях, наших инопланетных предках и мистических откровениях.

И тем не менее даже в отечественном телевидении проявляются всё те же общемировые тенденции: на сайтах телеканалов всё чаще появляются видеозаписи программ, а самих узкотематических каналов становится всё больше: у нас уже есть несколько стопроцентно отечественных исторических каналов, несколько научных, множество спортивных и даже специализированные каналы о жизни на даче, кулинарии и рыбалке.

Однако эта специализация касается только мелких игроков, вещающих через кабельные или спутниковые сети, но увы, в стране довольно много мест, где доступно лишь несколько эфирных центральных каналов, а подключение к коммерческим операторам могут себе позволить единицы. Возможно, что ситуацию переломит именно распространение телепрограмм через интернет, когда любой желающий сможет посмотреть интересующую его передачу на смартфоне или планшете. В любом случае, хоронить телевидение ещё очень рано, особенно в современной России, где ТВ особенно дорого властям как главный инструмент манипулирования населением.

К оглавлению