Цвет дали

27

Анитонен смотрела, как человеческий плот увозит Иирин. Иирин помахала рукой, и Моуки ответил ей вспышками самых ярких восторженных цветов, которые постепенно сменились тусклым серым цветом. Анитонен снова взглянула на плавающий остров. Новые создания копошились повсюду, совсем как нику на гнилом пне.

Ей уже не хватало Иирин. Теперь, когда Иирин была среди других новых созданий, она вела себя совсем иначе, чем раньше. Ее кожа стала удивительно бесцветной, когда она начала издавать ртом звуки, которые использовались людьми для общения между собой. Только когда она переводила то, что говорил доктор Бремен, кожа Иирин снова ожила. Анитонен даже стало казаться, что по-настоящему Иирин ушла еще раньше, чем когда она оставила джунгли за спиной и отправилась к плоту новых созданий.

Моуки переносил все это ужасно тяжело. Рябь сожаления пробежала по коже Анитонен, и она успокаивающе коснулась его плеча. Моуки стряхнул ее руку, а глаза его ни на мгновение не отрывались от плавающего острова. Осиротевший в этом возрасте бейми не может оправиться от потери ситика. Даже при самом ласковом уходе они хиреют и умирают, а иногда убегают в лес, и их никто больше никогда не видит. Моуки был исключительно умен и невероятно упорен. Но то самое упорство, которое гнало его за ними сквозь джунгли, работало против него сейчас, когда он так привязался к своему ситику.

Анитонен снова положила ему руку на плечо. Моуки повернул к ней лицо.

— Иирин не умерла, Моуки. Ты увидишь ее завтра.

Моуки, не отвечая, отвернулся и снова стал глядеть на корабль.

Укатонен коснулся руки Анитонен.

— Иди, а мы тут еще посидим немного.

Анитонен кивнула и скрылась в ветвях. Потом устроилась на какой-то прочной ветви и оттуда кинула взгляд на плавучий остров людей, наблюдая, как эти новые создания снуют туда и сюда. Как же ей привести этих чужаков к гармонии с ее миром?

Анитонен в отчаянии покачала головой. Сначала ей надо решить проблему Лайнана. Неприязнь к людям смягчилась благодаря терпению Иирин, ее способности упорно и умело работать, но неприязнь могла легко вспыхнуть снова, если переговоры пойдут плохо.

Ей необходимо найти такую форму обмена, которая удовлетворила бы и людей, и тенду. Это должно быть нечто ценное и легко делимое на части, такое, что можно использовать для погашения долгов, наделанных Лайнаном за то время, пока велись лесопосадки. И одновременно это должно быть что-то, с чем люди готовы были бы расстаться.

Иирин объясняла, что существуют весьма жесткие ограничения в том, что люди могут дать тенду. Люди не могут дать им ничего, кроме того, чем тенду либо владеют, либо владели раньше. Анитонен это казалось глупым и странным правилом. Как можно торговать тем, что уже есть у тенду в избытке? Иирин объяснила, что люди боятся, как бы тенду не повредили себе новыми дарами, которыми владеют люди. Чрезмерное обилие новых вещей может повлечь за собой слишком быстрые перемены. Анитонен опять покачала головой. И чего этим людям заботиться о том, что тенду сделают с их дарами? Это дело энкаров. Если энкарам не понравится, как развиваются события, то они изменят ход событий.

Да, нелегко найти товары, которые решат эту проблему. Она снова покачала головой, выражая тем самым крайнее недовольство, и отправилась на поиски Лалито, чтобы обсудить, чего же ждет Лайнан от переговоров.

Люди прибыли на переговоры незадолго до полудня следующего дня. Анитонен с Укатоненом следили из укрытия, как люди приближаются к берегу на своих странных самодвижущихся плотах. Когда они подъехали ближе, Анитонен увидела Иирин, сидящую на носу первого плота. Ее тело было покрыто одеждой. Как же она собирается разговаривать, если ее тело закрыто? Моуки стремглав спустился по стволу и помчался к берегу, горя желанием встретиться с ситиком, Анитонен вопросительно поглядела на Укатонена, желая узнать его мнение.

— Я велел ему проводить людей к месту встречи. Он увидится с Иирин и будет поспокойнее во время переговоров.

— А ты не мог бы держать его подальше от Иирин?

— Это все равно что удержать океан от берега. Они оба слишком нуждаются друг в друге.

— Но ведь предполагается, что ты уже стал его ситиком?

Укатонен покачал головой и отвернулся.

— Моуки не примет меня, — сказал он, окрашиваясь в серый цвет грусти. — Надо искать другое решение.

— Какое же тут может быть решение?

— Не знаю, — снова покачал головой Укатонен.

Анитонен внимательно посмотрела на него. Он вынес решение, что Джуна может усыновить Моуки. Если Моуки умрет, то то же самое предстоит сделать и ему. Возможно, когда-нибудь придет день, и она сама встретится с такой же ситуацией. На мгновение ей захотелось оказаться снова в Нармоломе, где жизнь была так проста. Но ее народ нуждается в ней здесь.

Люди достигли вершины утеса. Иирин несла Моуки на плечах. От радости он весь сверкал бирюзой. Иирин тоже была в восторге, хотя об этом трудно было судить наверняка, так как ее тело было скрыто одеждой. Остальные люди остались на границе леса, тогда как Иирин скрылась за кустом. Анитонен цветом выразила облегчение, когда Иирин вышла из-за куста нагая и такая знакомая. Свое свернутое в узел платье она держала под мышкой.

Анитонен и Укатонен последовали за людьми по веткам крон. Время от времени люди поглядывали вверх, когда ветви под тенду начинали гнуться или скрипеть, но никто из них, видимо, не обнаружил двух энкаров. Они были слишком заняты, глазея по сторонам, и в результате ничего не видели вообще.

Наконец энкары примчались к берегу речки, где должна была состояться встреча. Укатонен и Анитонен поспешили присоединиться к Лалито и вместе о ней и другими тенду стали ожидать на мягком влажном песке прихода людей.

Моуки прибежал первым — с высоко поднятой головой, явно гордясь возложенной на него обязанностью сопровождать Иирин и других людей к месту встречи.

— Привет народу Лайнана и энкарам, которые сочли возможным присутствовать на совещании, — сказала Иирин на безупречном официальном языке кожи тенду. — Я хочу представить вам доктора Бремена — главного старейшину людей, прибывших сюда; доктора Ву, чья атва — изучение тенду, доктора Тангай, у которой такая же атва; доктора Назарьева, чья атва — изучение мира, в котором живут тенду; капитана Эдисон, чья атва — плавучий остров.

Это была блестящая презентация. Время, проведенное Иирин с энкарами, не пропало даром. Анитонен подавила вспышку гордости и выступила вперед.

— Мы ценим честь, оказанную нам. Я надеюсь, что мы сумеем создать гармонию в отношениях наших двух народов. — Анитонен отвечала на том же официальном языке кожи. — Позвольте представить вам Лалито — главную старейшину деревни Лайнан, ее бейми Эхну. А это энкар Укатонен и его бейми Моуки (Моуки при этих словах вздрогнул); рядом с ним энкар Гаритонен. — Ей казалось глупым представлять Укатонена и Гаритонена как энкаров, когда это ясно из их многосложных имен, но Иирин сказала, что так будет лучше. — А я энкар Анитонен. Моя атва — Иирин и другие человеки, поэтому именно я буду вести эти переговоры к достижению гармонии.

Анитонен подождала, пока Иирин переведет ее слова на шумный звуковой язык, которым пользовался новый народ. Затем поднялся доктор Бремен и что-то сказал.

— Привет вам, — перевела Иирин речь доктора Бремена. — Мы тоже высоко ценим честь знакомства с вами. Я надеюсь, что мы достигнем гармонии между нашими народами.

Потом вышла Лалито и произнесла речь о положении в Лайнане, перечислив все тяготы, которые им пришлось перенести из-за уничтоженного участка леса. Иирин несколько раз просила ее делать паузы, чтобы перевести ее слова на звуковую речь людей.

Когда Лалито кончила говорить, люди громко начали переговариваться между собой. Это напомнило Анитонен стаю птиц кидала, и ей пришлось подавить рябь смеха. Затем вперед вышел тот, которого звали доктором Ву, и сказал:

— Иирин рассказала нам о вреде, который мы причинили вашему народу, и мы хотим возместить этот ущерб. Мы хотели бы полностью оплатить свои долги. В качестве свидетельства своих добрых намерений мы просим принять этот дар. — Он сделал кому-то знак, и один из людей вынес большую связку веревок самого высокого качества. Это был грандиозный подарок.

— Благодарим вас за подарок, — ответила Анитонен, — и надеемся, что переговоры приведут нас к гармонии.

— Мы надеемся свести те последствия, которые может вызвать появление наших людей, к минимуму, — продолжал доктор Ву. — Мы хотим предложить вам вещи, приводящие лишь к медленным переменам. Мы боимся, что некоторые наши товары могут вызвать перемены, которые вам могут не понравиться. Этого не хочется и нам. Хотя это и ограничивает способы, какими мы можем вам оплатить свои долги, мы верим, что именно так может быть достигнута гармония. Может, на это уйдет больше времени, но зато результаты будут благоприятны для всех. Мы надеемся, что такое соглашение будет действовать в течение жизни многих поколений. Поэтому нам следует обдумать все очень тщательно. Я прошу вашего терпения и понимания во время наших переговоров.

Анитонен подняла уши. Слова звучали так, будто их произносил энкар. Или таков просто перевод Иирин? Она поглядела на остальных. На деревенских речь явно произвела впечатление, что же касается энкаров, то по их коже ничего не было видно.

Укатонен перехватил ее вопрошающий взгляд.

— Мне этот доктор Ву нравится. Мне он кажется мудрым и понимающим. Как ты думаешь, он таков и есть или это перевод Иирин делает его таким? — сказал он мелкими «личными» символами.

— Не знаю, — ответила Анитонен. Она повернулась к Иирин и другим людям.

— Мы обсудим это с Лалито и Советом деревни и встретимся завтра здесь же.

— Еще одно, — сказал доктор Ву. — Наши люди хотели бы выйти на берег и познакомиться с лесом. Это возможно?

Анитонен повернулась к Лалито.

— Что ты скажешь?

Лалито в раздумье погладила подбородок.

— Я не хотела бы, чтобы они причинили нашему лесу еще какой-нибудь вред, — сказала она. — Или чтобы они убивали животных и растения, как в прошлый раз. Я намерена предложить, чтобы наши деревенские сопровождали их и следили за ними. Но нам при этом нужна Иирин для перевода.

— А я хочу, чтобы при этом присутствовали и энкары, — вмешался Укатонен. — И предлагаю, пусть на берег выходят не больше восьми человек, и одним из них должна быть Иирин. А мы для наблюдения пошлем восьмерых тенду.

Люди на это согласились, и совещание кончилось. Моуки подбежал к Иирин, прося об аллу-а. Она с беспокойством взглянула на людей и покачала головой.

— Я сейчас занята, Моуки. Может быть, позднее.

— Можешь ли ты остаться с нами ненадолго? — спросил Укатонен. — Нам нужно обсудить с тобой результаты совещания. И Моуки надо побыть с тобой. Даже если ты не захочешь с ним слиться, короткое пребывание с тобой поможет ему лучше перенести разлуку.

Иирин согласно кивнула и подошла поговорить со своими человеками.

— Договорилась, — сказала она Укатонену. — Они пошлют за мной лодку ближе к полудню.

Гаритонен проводил остальных людей к берегу. Анитонен видела, как он пытается разговаривать с ними на стандартном письменном языке, когда они шли сквозь джунгли.

Тенду подождали, пока не смолкнут звуки тяжелых шагов по палой листве, устилавшей землю, а затем пошли за Лалито в деревню, где в комнате Лалито уже была приготовлена обильная трапеза для энкаров. После ритуальных извинений и комплиментов все принялись за еду. Иирин ела мало — главным образом фрукты и зелень да немного сырой рыбы.

— Я очень плотно позавтракала, прежде чем отправиться к вам, — ответила она, когда Анитонен спросила у нее о причинах отсутствия аппетита.

Когда все поели, Лалито сделала знак тинкам вынести остатки еды.

— Понимают ли твои люди проблемы, которые они создали для деревни? — спросила Лалито.

Иирин высветила подтверждение.

— Тогда почему они ограничивают возможности торговли?

— Кене, — ответила Иирин, — наши народы очень различны. Мы хотим предложить такое возмещение, чтобы можно было наилучшим образом достигнуть гармонии между твоим народом и моим. Это займет некоторое время. Пожалуйста, прояви терпение.

— Мы ждали целых четыре года, пока твои люди вернутся.

— Я знаю, кене, знаю, и мы трудимся не покладая рук, чтобы найти решение. Скажи мне, чего ты хочешь от нас?

Лалито задумчиво потерла подбородок.

— У твоего народа много вещей, которыми мы могли бы воспользоваться. Компьютеры, самодвижущиеся плоты, вещи из мертвого камня, которые не ломаются и не гниют.

— Скажи, а чем вы выплатили бы долги другим деревням и морскому народу, если бы пожар или ураган уничтожили часть леса?

— Морскому народу мы дали бы свежие и консервированные фрукты, сети, веревки, остроги, сделанные из рыбьих костей и камня. Сухопутным же тенду мы обычно даем йаррам, рыбную пасту, соль, семена от лучших деревьев, зеленый камень и гуано для удобрений.

— Понятно, — сказала Иирин. — Я расскажу своим людям о том, что ты сказала, и мы посмотрим, что можно сделать. Возможно, потребуется несколько месяцев, чтобы привести нас в гармонию в этом деле.

Она повернулась к Анитонен и остальным энкарам.

— Мои люди хотели бы провести переговоры насчет заключения соглашения со всеми тенду. Как это можно сделать?

Укатонен подумал.

— Сначала вы должны достигнуть гармонии с Лайнаном. Потом мы поговорим о другом соглашении.

Иирин наклонила голову.

— Я передам это моим людям.

— Хорошо, — сказал Укатонен. — Думаю, это пока все. — Он вопросительно оглядел всех по очереди. Никто не выразил протеста. — Иирин нужно время, чтобы побыть с Моуки, прежде чем она отправится к своим людям. Ты не хочешь ненадолго пройти в мою комнату?

— Спасибо, с удовольствием.

Анитонен проводила их туда, где они жили все это время. Как только они вошли в комнату, Моуки протянул руки, требуя слияния.

Иирин колебалась.

— Начинай, — сказал ей Укатонен. — Разлука будет более легкой, если ты будешь сливаться с ним время от времени.

По коже Иирин пробежала рябь неуверенности, но она протянула руки, и Моуки жадно схватил их, чтобы слиться. На коже Укатонена выразилось глубокое облегчение.

— Я боялся, что Иирин не сможет с ним слиться, — сказал он Анитонен. — А Моуки так нуждается в ней, особенно сейчас, когда все стало быстро меняться. Не думаю, что все это кончится благополучно. — Рябь сожаления облаком заволокла его тело.

Анитонен ласково дотронулась до руки Укатонена.

— Все еще только начинается. Я уверена, что мы сумеем решить наши проблемы.

Укатонен покачал головой.

— Новый народ очень странный, — возразил он. — Сможем ли мы когда-либо достичь с ним гармонии?

— С Иирин нам это удалось.

— Иирин была одна. А эти — в скафандрах — кажутся мне еще более странными и далекими. Я их не понимаю.

— Не надо беспокоиться, — уговаривала его Анитонен. — Верно, они новые и странные, но внутри скафандров они такие же, как Иирин. Мне, например, уже нравится доктор Ву. Он говорит, как энкар.

Анитонен самой не верилось, что она утешает Укатонена, того Укатонена, который всегда утешал ее. Но Анитонен была полна желанием полнее узнать этих человеков. Ее жизнь с Иирин, Моуки и Укатоненом уже обросла рутиной. Она ждала новых поворотов событий.

— Мне бы очень хотелось повидать, каковы они без скафандров. Как бы это побывать на плавучем острове и посмотреть, как они там живут, — сказал Укатонен.

— А почему бы нам не попросить о разрешении посетить этот остров? Раз мы им дали возможность выходить на берег, то мы тоже можем побывать у них, — ответила Анитонен.

Джуна вышла из слияния, чувствуя себя успокоенной и счастливой. Так много всего случилось с тех пор, как она взошла на борт корабля Исследовательского управления. Как будто целый месяц прошел с минуты расставания с Моуки, а на самом-то деле — всего один день. Так радостно было снова ощутить его милое, знакомое эго… Разлука с ним для нее была тяжела, будто она лишилась одной руки. Она любила Моуки так же сильно, как она любила отца или брата. Он был приемным сыном, а следовательно — полноправным членом семьи. Ей казалось, что она разрывается надвое между самыми любимыми в мире людьми.

— Ох, Моуки, — шепнула она, — что же мне делать? — Уши Моуки шевельнулись при звуке ее голоса. — Мне так не хватало тебя, — сказала Иирин на языке кожи. — Я не хочу оставлять тебя одного!

— Тогда оставайся, — ответил он.

— Не могу. Мой брат ранен. Я нужна дома.

— Но его же может вылечить кто-то другой, правда?

Джуна покачала головой.

— Не могут они его вылечить. Он не двигается. Нужна специальная машина, чтобы он был в состоянии передвигаться.

— А почему же он не выбрал смерть?

Джуна закрыла глаза, подавляя внезапную вспышку гнева.

— Мой народ не ведет себя так, Моуки. Ведь есть многое, что еще можно попытаться сделать. Он хочет жить. — Она отвернулась, вспомнив, как околдован Тойво мыслями о том, что он научится управлять экзоскелетом в условиях нулевой гравитации. А может, Тойво тоже не хочет жить?

— Не важно почему, Моуки, но мне надо быть дома.

— Тогда возьми меня с собой, — молил он. — Я помогу тебе лечить брата.

— Тебе не понравится место, где я живу. Там слишком сухо и нет деревьев, чтобы по ним лазить. Твой дом — тут.

— Но там будешь ты! — настаивал Моуки. — Мой дом там, где мой ситик!

— Теперь твой ситик Укатонен, ты должен остаться с ним.

И тут хроно на руке Джуны тихонько звякнул.

— Время уходить.

— Позволь мне проводить тебя до берега, — умолял Моуки.

Укатонен положил руку ему на плечо.

— Ты можешь вместе с нами дойти до лодки, Моуки, но ты должен прекратить упрашивать Иирин взять тебя с собой. Этим ты делаешь хуже для всех нас.

Моуки погрузился в мрачное молчание. Он стал тусклого красного цвета — знак раздражения и горя. Он тащился за ними, упрямый и разочарованный, вплоть до границы джунглей.

Перед тем как выйти на открытый пляж, Укатонен положил ладонь на руку Джуны.

— А нельзя ли нам посетить плавающий остров, где живут» человеки? — спросил он.

— Я спрошу доктора Бремена и капитана Эдисон, — ответила Джуна. — Но тебе придется надеть защитный костюм, пока ты будешь там. Разговаривать будет трудно.

— Это ничего. Я хочу посмотреть, как живут человеки. Это поможет мне понять твой народ.

— А я тоже смогу пойти? — заволновался Моуки, забыв свою обиду.

— Это будет зависеть от того, что скажут доктор Бремен и капитан Эдисон.

— Я надеюсь, они согласятся. Я хочу посмотреть, как ты живешь.

Они вышли из джунглей и под проливным дождем подошли к самой воде. Лодка, спущенная с корабля, помчалась к ним по серой воде. Она причалила к берегу, и сидевшие в ней люди вышли на песок.

— Привет! — сказал Моуки на стандартном письменном языке кожи. — Меня зовут Моуки. А вы кто такие?

— Он знает стандартный! — воскликнул один из членов экипажа шлюпки. На его лице проступило выражение удивления, смешанного с недоверием.

Джуна кивнула.

— Моуки — мой бейми. Я учила его письменному стандартному языку.

— Значит, это ваш приемный сын? — сказал матрос. Потом наклонился к Моуки и произнес внятно: — Привет, Моуки, меня зовут Брюс Боулс. Рад познакомиться.

— Привет, Брюс. Я тоже рад тебя видеть, — ответил тот на стандартном.

— Какой симпатяга, — сказал Брюс Джуне. И протянул руку. — Мы можем пожать друг другу руки?

Моуки взглянул на Джуну, вопросительно подняв уши. Джуна объяснила ему, что означает рукопожатие. Он кивнул и протянул свою руку, которую Брюс осторожно заключил в свою огромную ладонь в защитной перчатке. Потом он засмеялся и похлопал Моуки по голове. Джуна прямо ощетинилась от подобной фамильярности.

Вперед вышел Укатонен.

— Меня зовут Укатонен, — сказал он на стандартном и протянул руку.

Моряк пожал руку энкара.

— Рад познакомиться, — сказал он.

Джуна улыбнулась и перевела.

— А это Анитонен, — сказал Укатонен на стандартном языке кожи. Брюс обменялся рукопожатием и с Анитонен.

— А почему он не дотронулся до моей головы? — спросила Анитонен.

— Он отнесся к Моуки как к ребенку. Иногда люди так обращаются с детьми. Это способ выказать симпатию.

— О чем они говорят? — спросил заинтересованный Брюс.

— Они хотят знать, почему вы их не похлопали по голове, как Моуки.

Брюс расхохотался.

— Ох, кажется, я свалял дурака, правда?

Джуна пожала плечами, ей вдруг понравился этот большой плотный человек.

— Не больше чем я, когда встретилась с ними впервые. Между прочим, Моуки почти столько же лет, как и вам.

— Не может быть! Он же выглядит ребенком.

— Он и есть ребенок, хотя ему около тридцати. — Она покачала головой, вспоминая. — Он настроился на то, что я должна его усыновить. Выбор был — или он умрет, или я умру от старости, пока он все еще будет ребенком.

— Я читал выдержки из вашего доклада, — сказал Брюс. — Трудно поверить, что они могут быть так жестоки со своими малышами.

— Для них это норма, да и просто такова необходимость, — ответила Джуна. — И все же видеть это тяжело.

— О чем вы говорите? — спросила Анитонен.

Джуна коротко изложила им смысл своего разговора, сочтя за благо смягчить некоторые критические соображения Брюса.

— Экая любопытная штука, — сказал Брюс. — Я говорю о том, как вы меняете свой цвет при разговоре. А как это ощущается?

Джуна стала темно-коричневой от стыда и отвернулась.

— Не знаю. А что чувствуете вы, когда двигаете рукой?

— Извините, я не предполагал, что вгоню вас в краску. Но это так красиво… и, ну знаете, странно. А получается у вас великолепно.

Джуна подняла глаза и встретила его взгляд. У Брюса глаза были большие, карие, одновременно грустные и серьезные. И голос приятный — глубокий и звучный. Она почувствовала, как золотой блеск прошел у нее по спине. Оглянувшись, она заметила, что уши Анитонен вопросительно подняты. Она снова вспыхнула от стыда.

— Эй, Брюс, пора отваливать, — крикнул кто-то из экипажа. — Время идет к обеду, а эти дуболомы не оставят нам ни крошки.

Джуна кивнула, она была просто счастлива, что их прервали. Да и ее желудок уже урчал от голода.

— Мне стыдно, что я вас так задержала. — Она повернулась и обняла Моуки. — Мне пора уходить, — сказала она на языке кожи.

Моуки отвернулся; от тоски он стал цвета штормового моря.

— Завтра увидимся, Моуки.

Он слегка посветлел и кивнул. Отпускал он ее неохотно.

— До свидания, Моуки, — сказал Брюс. — Приятно было познакомиться.

Джуна перевела слова Брюса и почувствовала к нему симпатию за то, что своим вмешательством он облегчил прощание.

— До свидания, Брюс, — ответил Моуки на стандартном. Он протянул руку для прощания.

Джуна повернулась и вошла в лодку.

— До завтра, — повторила она.

Тенду смотрели, как лодка отходит от берега. Цвет Моуки опять стал темно-серым, но вскоре бейми скрылся за стеной дождя.

— Видно, вам обоим трудно расставаться, — заметил Брюс. — Он напомнил мне моего племянника. Тому восемь исполнилось. — Он покачал головой. — Только тот мне скорее как сын. Не хватает его мне.

Джуна вспомнила собственного племянника Данана и поняла, что хотел сказать Брюс.

— Я очень люблю Моуки, — ответила она. — И рада, что Укатонен усыновит его. Надеюсь, из этого что-то получится. — И смигнула с ресниц слезы.

Брюс сжал ее плечо в знак молчаливого сочувствия, а затем вернулся к своим обязанностям. Джуна вглядывалась в берег. Она не видела ничего, кроме каких-то размытых темных пятен, которые вполне могли оказаться кучами мокрых водорослей. Моуки скрылся в потоках ливня.