Цвет небес

Глава 38

Всю обратную дорогу в Уэллсли Мэтт держался настолько отстраненно, что почти не разговаривал со мной. Он пристально следил за дорогой, а когда мы остановились на светофоре, потянулся за пачкой сигарет к перчаточному ящику.

Он не смотрел на меня, когда нащупывал в кармане спички, как и не спросил, не возражаю ли я, если он закурит. Он прикурил сигарету и с облегчением затянулся, как будто ждал этого весь день, а затем потушил спичку и опустил огарок в пепельницу.

Он взялся одной рукой за руль, а другую высунул в окно.

— Давай же, давай, — нетерпеливо приговаривал он, обращаясь к светофору. Сигарета свисала из уголка его рта.

Я впервые увидела его курящим с той минуты, когда он снова вошёл в мою жизнь. Я уже и забыла, что у него имелась эта привычка.

Я опустила стекло со своей стороны.

— Так какие у тебя планы на оставшиеся дни? — спросила я.

— Не знаю.

Он включил радио. Загорелся зеленый, и Мэтт нажал на газ. Мы выехали из города подальше от моря, и я больше не слышала шума воды и не чувствовала соленого запаха в воздухе.

Я устроилась поудобнее на сиденье и ничего не ответила. Мэтт тоже не предпринял никаких попыток завязать разговор.

Пронизывающий ветер задувал в открытое окно. Алые отблески заката бросали необычные отсветы на деревья вдоль дороги. Мэтт повернул серебристую ручку радио, покрутил её, чтобы настроиться на что-то кроме помех, нашел музыкальную станцию и сделал погромче.

Несколько миль мы ехали молча. В конце концов я притворилась спящей.

Когда мы доехали до Уэллсли, на улице уже стемнело. Мэтт свернул к кампусу. Я без спроса выключила радио. Наконец воцарилась тишина.

— Почему бы тебе не остановиться прямо здесь? — резко сказала я, чувствуя непреодолимое желание что-нибудь стукнуть. — Я могу пройти остаток пути пешком.

Я не хотела, чтобы он высаживал меня у главного входа, потому что знала, что мне понадобится время, чтобы успокоиться перед встречей с кем-либо.

Мне также требовалось несколько минут, чтобы усовестить себя за то, что всего за два дня в обществе Мэтта я влюбилась в него до безумия. Разве я не знала, что он никогда не умел закончить начатое? Именно поэтому он покинул Кэмден. Он не способен выдержать тяжкий груз долгих отношений. Его настроение ежесекундно меняется. Он непостоянен. Когда что-то становится для него слишком привычным, он теряет интерес.

О чем я думала, когда воображала, что мои чувства к нему более наполнены смыслом, чем наши отношения с Питером? Питер хочет жениться на мне, посвятить мне всю свою жизнь. Он с детства был моим преданным другом. Никогда не отказывался от нашей дружбы, и моё счастье и благополучие было для него всем.

Он даже предупредил меня об опасности встреч с Мэттом. Как всегда, хотел защитить меня, потому что любит. Как обычно, Питер вел себя разумно и предусмотрительно.

Мэтт припарковался под дубом. Он не стал выключать мотор, что лишь добавило масла в огонь моей враждебности. Мэтт не сказал ни слова о том, что хочет снова встретиться, и не поблагодарил меня за проведенный с ним день. Он смотрел прямо перед собой, словно я чем-то его обидела.

Наверное, так оно и было, ведь я позволила себе обожать его.

Одинокий лист, как перышко, спланировал с дерева на лобовое стекло машины.

Я взялась за ручку двери и уже была готова выйти, бросив на прощание лишь «Увидимся», но не смогла так поступить. Я не такая. В отличие от Мэтта, я всегда озвучивала то, что чувствую, и сейчас собиралась говорить откровенно.

— Не знаю, что с тобой не так, — промолвила я, — но ты ни слова мне не сказал за всю дорогу от Марблхеда, а я хочу, чтобы ты знал, насколько я разочарована. Я считала, что мы хорошо провели время, но теперь ты всё испортил.

Он наконец перевел взгляд на меня.

— Ты думал, что я буду чего-то от тебя ждать? — спросила я. — Ты этого боишься, что я могу захотеть получить от тебя клятву или предложение руки и сердца? Ты пытался сказать мне в своей обычной грубой и трусливой манере, что тебе это не нужно? Не волнуйся, Мэтт, я хорошо тебя знаю. Знаю, как быстро тебе всё наскучивает, и как ты ненавидишь ограничения. Мне известно достаточно, чтобы не ожидать от тебя ничего.

Его адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул. Несколько секунд он молчал, а когда заговорил, его голос прозвучал придушенно.

— Тебе, наверное, пора.

С тем же самым успехом он мог бы ударить меня в лицо бейсбольной битой.

Еле сдерживая слезы, я подхватила сумочку, открыла дверь и вышла из машины.

— Ты и в самом деле козел, Мэтт. Ты в курсе? Я никогда не хотела в это верить, даже когда Питер предупреждал меня, что тебе не стоит доверять, но, думаю, сейчас у меня не осталось выбора. Но я не позволю тебе уехать, пока ты не услышишь, что разбил мне сердце, потому что я никого так не любила в жизни, как тебя. Я думала, мы похожи, но теперь понимаю, что нет. Потому что я не такая как ты. Я не вычеркиваю из жизни людей, которых люблю.

Я захлопнула дверь и отвернулась, позволив слезам заструиться по лицу. Я быстро пересекла тёмную лужайку и направилась к двери общежития, не позволяя себе оглядываться посмотреть, уехал ли он. Хотя, к своей бесконечной досаде, каким-то уголком сознания я надеялась, что он догонит меня, извинится и будет умолять простить его.

Если бы Питер был здесь, он бы посоветовал мне не тешить себя глупыми надеждами, ведь мы не можем остаться друзьями, потому что Мэтту нельзя доверять, и лучше бы мне больше с ним не встречаться. Никогда в жизни.

Я резко остановилась и вытерла несносные слезы со щек. Нельзя заходить в общежитие в таком состоянии. Нужно прекратить реветь и восстановить дыхание.

За спиной хлопнула дверь машины.

Я обернулась.

Мэтт шёл по лужайке в мою сторону целеустремленным широким шагом.

О боже…

Сердце болезненно затрепетало в груди. Я не могла дышать из-за рвущихся наружу рыданий.

Разум командовал мне сорваться и побежать в противоположном направлении. Но внезапно Мэтт налетел на меня, впечатывая в дерево, заключил в объятия и накрыл мои губы своими.

Моя сумка со стуком упала на землю. Руки обвились вокруг его шеи. Меня словно унесло в море. Я не могла найти в себе силы бороться с течением, потому что несмотря ни на что я желала Мэтта со страстью, затмевающей разум.

Не знаю, сколько мы так простояли под деревом, целуясь в темноте. Его руки исследовали моё тело так, словно близился конец света.

Наконец он оторвался от моих губ.

— Мне так жаль.

Оглушенная и эмоционально опустошенная, я невидяще подняла глаза.

— Не нужно было приезжать и искать встречи с тобой, — сказал он. — Это эгоистично. И не следовало приглашать тебя на яхту. Надо было остановиться вовремя.

— Но почему?

Он закрыл глаза и покачал головой.

Что-то было не так, и я это чувствовала. Мы столь многое разделили за последние несколько дней. Должна быть причина, почему он отталкивает меня, и она кроется вовсе не в том, что он говорил ранее.

— Ты что-то недоговариваешь, — озвучила я.

Он скривился, словно испытывая физическую боль.

— Расскажи мне. — Я обхватила его лицо ладонями.

— Я болен, — наконец признался он. — Через пару недель мне предстоит операция, а если я не стану её делать, то все доктора пророчат мне одно и то же. Что я не доживу до весны.

Я неподвижно стояла и смотрела на него.

— Какая операция?

— У меня опухоль мозга, — объяснил Мэтт. — Её нужно вырезать.

Меня затошнило.

— Они могут это сделать? Вырезать опухоль и вылечить тебя?

— Говорят, шансы пятьдесят на пятьдесят.

— Пятьдесят процентов, — повторила я, словно в забытьи, цепляясь за надежду, что операция пройдет успешно. Конечно, так и будет. Так должно быть.

Он отступил на шаг, позволяя мне переварить услышанное. Я отошла от дерева, изо всех сил пытаясь осознать то, чем он со мной поделился. Я посмотрела в темное, усеянное звездами небо.

— Когда ты узнал? — спросила я.

— Месяц назад. Часто болела голова, поэтому я пошёл к врачу.

Я повернулась к нему лицом:

— И до сих пор случаются головные боли?

— Да. Например, прямо сейчас.

Я бы хотела облегчить его боль, но знала, что это не в моих силах. Я никак не могла изменить происходящее.

— Твой отец знает?

— Да, но он, как всегда, держится на расстоянии. Не звонил ни разу с тех пор, как я ему рассказал.

Я пыталась сдержать гнев на человека, который издевался над Мэттом в детстве, затем выставил его из Кэмдена, а теперь не мог поддержать именно тогда, когда это так необходимо.

— Мне этого не понять, — сказала я. — Ты ведь его сын.

Мэтт лишь пожал плечами.

— Я уже перестал ненавидеть его. Когда случается нечто подобное, всё прочее начинает казаться несущественным. Я простил его. Это все, что я могу. И сказал об этом Гордону. Хотел, чтобы папа знал.

— Не говори так, — быстро, почти грубо перебила я. — С тобой всё будет хорошо, и Гордону не придется ничего ему передавать.

— Надеюсь, ты права.

В ветвях над нашими головами зашелестел ветерок. Скоро начнется дождь. Я уже чувствовала его запах в воздухе.

— Где будет проходить операция?

— В Чикаго, — ответил Мэтт. — Вот почему мне нужно возвращаться туда на следующей неделе.

— Разреши мне поехать с тобой, — попросила я, думая, что скажет Питер, но понимая, что сейчас это не имеет значения.

— Нет, — твердо отказался Мэтт. — Ты не должна.

Я подошла ближе.

— Но я хочу. Хочу быть с тобой, пока ты в больнице. И мы сможем провести вместе ещё немного времени до операции.

Он резко оборвал меня:

— Я сказал «нет», Кора. Я не хочу, чтобы ты была там.

— Но почему? Я дам тебе время побыть в одиночестве, если оно тебе потребуется. Я дам тебе всё, что ты захочешь. А что будет потом, решим попозже. Я не жду от тебя предложения руки и сердца или чего-то подобного. Просто позволь мне провести несколько недель с тобой. И всё. Пожалуйста.

Он нежно коснулся моей щеки, пока я ждала ответа.

— Я боюсь, — промолвила я.

Выражение его лица стало ласковым, и Мэтт снова обнял меня. На глаза опять навернулись слезы, и я начала содрогаться от рыданий.

— Не плачь, — шептал он, гладя мои волосы. — Пожалуйста, не плачь.

— Просто разреши мне поехать. Позволь быть с тобой.

С неба полился дождь, холодя мою кожу серебристыми струйками. По земле стелился плотный туман.