Цвет страсти. Том 2

Глава 19

– Люди верят, что могут купить за деньги чувство собственного достоинства, – объясняла Гас. – Я же хочу убедить их, что чувство собственного достоинства – это внутреннее состояние каждого человека. Слово «свобода» будет манифестом нашего журнала. Я не желаю, чтобы женщины оставались рабами моды. Я хочу, чтобы каждая наша читательница создала свой собственный стиль, стиль вне диктата моды.

Гас говорила со страстью и верой в свои слова. К счастью, старшие редакторы были заражены ее энтузиазмом. Сидя на складных стульях в еще неотделанной комнате, где пол был посыпан опилками, они аплодировали, смеялись и задавали Гас каверзные вопросы. Она же развивала свою идею журнала, хотя раньше уже беседовала с каждым из них в отдельности.

Сегодня она была проповедником, обращающим в свою веру языческие души.

Ранее, на этой неделе. Гас подписала контракт об аренде двадцатого и двадцать первого этажей банковского здания и сегодня собрала редакционную коллегию, чтобы обсудить новые идеи, а вместо этого устроила им «театр одного актера». Нечто вроде длинной коммерческой рекламы.

– Простите, – сказала Гас, заметив усмешки на лицах присутствующих. – Я не даю никому высказаться.

– Хотелось бы знать, где ты получила такую прекрасную ораторскую подготовку? – поинтересовалась главный художник Лиза Берне. – Наверное, не иначе как у самого Росса Перо.

Все захлопали, и Лиза Берне, молодая женщина, бывший сотрудник журнала «Эль», поблагодарила всех гордым поклоном. Затем взяла последний кусок пиццы с ананасом и ветчиной, закинула на стол с уже пустыми коробками и пластиковыми стаканчиками ноги и принялась за еду.

«Какие грязные у нее ступни», – подумала Гас. Подошвы ног главного художника были совершенно черными, за исключением тех мест, где к ним пристали опилки. Именно таких вот самостоятельных женщин, равнодушных к общественному мнению, Гас мечтала воспитать с помощью своего журнала. Хорошенькая тридцатилетняя блондинка Лиза щеголяла, как всегда, в штанах и кофте китайских бедняков и была босиком. Ее не заботило чужое мнение, к тому же Гас попросила всех прийти на совещание именно в той одежде, в которой они чувствовали себя по-настоящему комфортно. Наверное, ей самой вместо джинсовых шортов следовало надеть мужские трусы!

Гас захлопнула дверь в коридор, откуда неслись жужжание дрели и стук молотков. Отделка помещений шла полным ходом, и Гас сочла это добрым знаком. Обновлялось и строилось все: само здание, журнал и даже ее собственная жизнь.

– Теперь высказывайте свое мнение! – предложила Гас, и главный редактор «Принципов» Джеки Сандерсон первой откликнулась на приглашение.

– Познание самого себя и мужество быть тем, кем ты являешься на самом деле, – так я понимаю задачу нашего журнала, – объявила она.

Рыжей Джеки было сорок пять, но сегодня, она смыла краску с волос и явилась такой, какой была в действительности: седые пряди преобладали в ее пышной прическе, а серебристый костюм из лайкры обтягивал ее, как знаменитых кошек из мюзикла Вебера, и завершался прозрачными пластиковыми босоножками. Единственным ярким пятном были алые ногти на ее ногах.

– Надо смело идти туда, где еще никто до вас не был, – продолжила она и встала, чтобы показать всем свою далеко не идеальную фигуру, похожую на большую грушу. – Например, посетить свое собственное сердце, чтобы узнать, кто же там живет.

– Браво! Джеки! – похвалила Гас. – Но как нам донести эту мысль до масс? И, что еще более важно, как убедить их, что наш журнал – для всех без исключения, что все мы хотим перестать прятаться и быть самими собой?

Гас подумала о своем заикании, которое пока не проявилось сегодня. Она искусно скрывала его многие годы и не была уверена, что решится открыть свой недостаток этим людям и тем более всему свету. Но каким облегчением было бы расстаться с этой тайной!

– Мы донесем нашу мысль до масс, помещая на обложке «Принципов» портреты знаменитостей, – объявила Лиза, которая все еще не справилась с пиццей. – Это должны быть первооткрыватели, проложившие свой собственный путь, может быть, даже те, кто вступил в борьбу с системой.

– Если мы хотим адресоваться нашему поколению, мы должны быть абсолютно современны, – вступил в разговор коммерческий директор Сэмми Фрей, поправляя свой модный галстук от Хьюго Босса. – Мы должны быть не только людьми нашего времени, но и людьми будущего.

Уже стареющий представитель современного поколения явился на совещание в строгом костюме фирмы «Брукс бразерс», пробуждающем воспоминания о фильме «Уолл-стрит» и его герое Гордоне Гецко с его девизом «Алчность – это прекрасно».

Единственной уступкой Сэмми веяниям времени была коса, висевшая у него почти до талии.

– И пожалуйста, никаких мертвых див, таких как Джеки Онассис, – заключил он.

– Я обожаю Джеки! О! – притворно надулась Джеки Сандерсон.

– Это потому, что тебя назвали в ее честь! – пояснил кто-то.

Все принялись с жаром обсуждать идею броской обложки, и только тогда Гас заметила молчаливую фигуру в дальнем углу комнаты. Бывший жених определенно пребывал не в лучшем настроении. Он опоздал к началу совещания, но ход обсуждения был явно ему не по вкусу.

Гас подумала, что причиной тому – их разладившиеся личные отношения, а не сам журнал. Роберт не остался ужинать в тот вечер, когда он потерпел неудачу с разоблачением Кэлгейна.

Он покинул особняк Феверстоунов, кипя от гнева, сознавая, что его репутации нанесен урон. Роб считал, что ею предали, но Гас полагала, что и он тоже не пощадил ее: он не сказал ей правду о найме детектива. И тем не менее она ему сочувствовала. Ей бы не понравилось, если бы какая-нибудь особа внезапно появилась в жизни Роберта, как Джек Кэлгейн ворвался в ее собственную жизнь. Должно быть, Роберт также подозревал, что у нее зародились сомнения насчет уместности их отношений. Но это было вполне закономерно. Скажите, какие отношения могли бы выдержать подобную жесткую проверку на прочность?

– Поскольку мы вот-вот собираемся развернуть рекламную кампанию по всей стране, – заметила Лиза Берне, – то нам будет значительно проще заполучить для обложки звезду первой величины.

– Мы возьмем твое предложение на заметку, – поддержала ее Гас, – но пока мы еще только начинаем. Вот если «Американская натуральная косметика» заключит с нами рекламное соглашение, тогда мы и выступим в национальном масштабе.

Неприятный скребущий звук привлек всеобщее внимание.

Это был Роберт, который встал, резко отодвинув стул.

– Мне придется тебя огорчить. Гас, – сказал он. – Боюсь, поддержки «Американской натуральной косметики» будет мало. Мне не хотелось бы охлаждать ваш пыл, но я все утро просидел с бухгалтером, проверяя смету, и, как это ни печально, нам понадобится дополнительное вливание средств. Иначе ничего не получится.

Такими же словами Роб мог бы объявить, что издание журнала вообще откладывается на неопределенный срок. Гас была поражена, что он сделал объявление, не предупредив ее заранее, чтобы она могла подготовиться. Все погрустнели, на лицах появилось разочарование. Гас растерялась, не зная, как их обнадежить. Новость Роба застала ее врасплох.

– Значит, мы каким-то образом должны заработать эти деньги, – твердо сказала она. – Мы увеличим число рекламных страниц. Новой косметике «Клэйрол», они ее назвали «Естественные чувства», как раз место в нашем журнале. Я использую все свои связи, чтобы п-привлечь их к нам.

Гас с трудом справилась со словом и замолчала. Все тоже молчали, ожидая продолжения. Пот выступил у нее на лбу, сердце стучало громче молотков в коридоре, но она не могла выдавить из себя ни слова.

Заявление Роба стало для всех чем-то вроде холодного душа, и уже ничто не могло возвратить прежнего энтузиазма. Но Гас была тверда, она не собиралась расставаться с «Принципами», даже если для этого ей придется просить, занимать или воровать.

Тень метнулась в сторону, вползла на стену и прочертила потолок галереи. Джек укрылся в неглубокой нише. Уже в течение некоторого времени он знал, что за ним следят. Теперь он выжидал, что «хвост» забудется и проявит себя.

Был час ночи, и Джек спустился вниз, в галерею, чтобы хорошенько осмотреть «Скромницу», а также некоторые другие картины из собрания Лейка. Существовало множество способов укрыть похищенное произведение, например, спрятать одно полотно под другим и повесить его на самом видном месте.

Джек теперь прекрасно разбирался в охранной системе галереи. Он уже нейтрализовал часть датчиков, чтобы добраться до полотна Мери Годдар, и Лейк пока не сделал ничего, чтобы вернуть все в прежнее состояние. Сейчас Джек просто повторил все те приемы, которые описал Веббу за ужином. Но осмотр галереи тут же показал ему, что кто-то успел опередить его.

«Скромницы» не было на своем месте. Неглубокий альков, в котором висела картина, был пуст.

Именно в этот момент Джек обнаружил, что и здесь, в доме, кто-то за ним следит.

Теперь он ждал и прислушивался, готовый немедленно перейти к действию. Кто-то уже несколько дней вел за ним профессиональную слежку. Кто-то повсюду следовал за его джипом и, конечно, прослушивал его мобильный телефон. Но сегодня он определил по некоторым признакам, что обыск в его комнате, как и слежка в доме, осуществлялся человеком, далеким от мира сыщиков. Его преследователь старался ступать бесшумно, но не заботился о том, чтобы сдерживать дыхание. Так что Джек иногда слышал, как кто-то втягивал в легкие воздух или шумно дышал. Кроме того, профессионал знал, как прятать свою тень, его же «хвост» нимало не беспокоился об этом.

Секунды бежали, и Джек догадался, что преследователь озабочен его исчезновением. Возможно, он затаился где-то в углу или вообще покинул комнату. Если Джек хочет его поймать, то надо действовать не откладывая.

Джек прокрался вдоль стены, пригнулся и быстрым взглядом обшарил галерею. Удостоверившись, что в просторном зале, видимо, никого нет, он, осторожно ступая, направился к двери Он был одет в тот же черный комбинезон и ботинки на мягкой подошве, которые были на нем в день похищения Гас. Черный цвет растворялся в темноте, а ботинки бесшумно скользили по гладкому паркету. На этот раз он отказался от маски.

Джек приблизился к открытой двери и замер, увидев, как мимо промелькнуло белое облачко. Оно напоминало воздушный белый шарф или вуаль, колеблемую дуновением ветра. Вуаль снова возникла в дверном проеме, и на этот раз она отливала серебром, как та бумага, в которую упаковывают рождественские подарки.

Джек поспешил в прихожую, и облачко метнулось в сторону одной из ведущих наверх лестниц. Оно не стало подниматься на второй этаж, а нырнуло куда-то вниз, под лестницу.

Джек осторожно последовал за облачком, не понимая, куда оно могло деться. Помимо входной двери за его спиной, оставалось всего два пути к спасению: в одном конце Большого холла, размерами напоминавшего театральное фойе, была дверь в коридор, ведущий в кухню; на противоположном конце был выход к гаражу. Интуиция подсказала Джеку, что сначала ему следует осмотреть кухню.

Приглушенный смешок заставил его быстро обернуться. В углублении под лестницей он увидел фигуру своего воздушного преследователя. В тени лестницы скрывалось миниатюрное существо в пышной белой балетной пачке с неким подобием легкого воздушного хвоста за спиной. Джек всегда неплохо видел в темноте и теперь разглядел в полумраке под лестницей маленького ангелочка с гримасой недовольства на лице. Той самой, какую можно видеть на физиономии каждого нью-йоркского таксиста. От фигурки исходил слабый запах жевательной резинки и душистого мыла.

– Это ты, Бриджит?

– Я вовсе не Бриджит, – сердитым шепотом отозвалась она. – Я девушка-лебедь, которую заколдовал злой волшебник. Днем я лебедь, а ночью чары исчезают, я снова превращаюсь в девушку и брожу по дому. Разве ты никогда не видел привидений?

Она была абсолютно серьезна, и даже в темноте Джек мог представить себе ее капризно надутые губы. Такая же вздорная девчонка, как и ее тетка, но в равной степени неотразимая.

Сердце невольно тянулось навстречу такому ребенку. Совершенно ясно, что не она сняла со стены картину Годдар, наверное, сам Лейк спрятал ее в более надежное место.

– Я никогда не видел привидений, потому что в них не верю.

– Даже если привидение стоит за твоей спиной с большим окровавленным ножом в руке?

Вступая в игру, Джек послушно посмотрел назад. Там не было никого, кроме полного теней холла и безобразной скульптуры, которую один из гостей удачно назвал «кормящей матерью».

– Наверное, оно уже исчезло, – сказал он.

Но когда он повернулся, исчезла также и Бриджит. Растаяла в воздухе, как сказал бы каждый уважающий себя маг.

Бриджит не представляла себе, что в его лице имеет дело с еще одним злым гением и что на него произвел впечатление ее фокус с исчезновением. Он лишь на секунду выпустил ее из поля зрения, и она тут же скрылась. Это было странно.

Он осмотрелся вокруг, мысленно ведя подсчет возможным путям исчезновения: лестница из двух полукружий, ведущая в спальни на втором этаже, двери галереи и все остальные двери в прихожей. Все его чувства обострились в ожидании сигнала, но сигнала не последовало. И все же, когда он снова повернулся, Бриджит была перед ним на прежнем месте.

– Верно, хороший фокус? – спросила она довольным тоном.

– Как это тебе удается?

Он уже разгадал ее тайну, но не хотел огорчать девочку.

– Это мой секрет, – гордо объявила она.

Он охотно кивнул, поддерживая игру. В конце концов, фокусники и маги уважают друг друга, а у Бриджит был явный талант в этой области. Он также понял, что Бриджит может служить ему отличной ассистенткой при осуществлении задуманных им трюков.

– Могу поспорить, что дом полон секретов.

– Да, – подтвердила Бриджит и заговорщически добавила:

– Мне кажется, в моей комнате есть секретный ход.

– Почему ты так решила?

Джек не стал скрывать своего интереса. Он собирался обыскать весь дом от подвала до чердака. Он уже осмотрел третий этаж крыла, где находилась его спальня, и обнаружил лестницу, ведущую в библиотеку. По его идее, она первоначально предназначалась для прислуги. Подобные коридоры и лестницы частенько встречались в старых больших особняках, но не они были целью его поисков. Он искал схожую с сейфом комнату, почти наверняка оборудованную специальными замками, температурным контролем и другими приспособлениями, необходимыми для хранения произведений искусства и антиквариата. Если такая комната существует, он обязательно ее найдет, возможно, с помощью «белого лебедя».

Хвост «белого лебедя» шуршал в темноте, создавая странный фосфоресцирующий эффект, тог самый, который Джек видел прежде.

– Наша экономка Френсис не дает мне покоя, стоит мне взяться за роман для взрослых, – тем временем рассказывала Бриджит. – Гас и Френсис не нравится, когда я читаю такие книжки. Френсис утверждает, что они не для моего возраста.

Бриджит не одобряла отсталых идей некоторых взрослых.

– Беда в том, что Френсис умеет застать меня врасплох.

Иногда я даже не слышу, как она ко мне подкрадывается.

– Так на чем же мы остановились? Вспомнил. Тебе кажется, что Френсис шпионит за тобой, например, через глаза картины на стене?

Бриджит энергично закивала.

– Хотя я не могу это доказать. – Бриджит сделала многозначительную паузу. – А вы что думаете?

– У тебя есть какие-нибудь догадки насчет тайного хода?

Бриджит отрицательно потрясла головой.

– Ты можешь рассыпать порошок по периметру своей комнаты.

– Что это такое – периметр?

– Вдоль стен, около плинтусов.

– Хорошо, – немедленно согласилась девочка и тут же недоуменно спросила:

– А для чего это?

– Если в стене есть тайная дверь, тот, кто ею пользуется, наступит в порошок и оставит следы.

– Здорово! Что-нибудь вроде душистого талька? У меня его сколько хочешь.

Джек уже знал об этом. Бриджит благоухала чем-то сладким, наверное, она обильно посыпалась тальком после вечерней ванны.

– Пожалуй, дрожжи или мука будут лучше. Они без запаха и их можно насыпать тонким слоем, так, чтобы было похоже на пыль, – посоветовал Джек.

– Я попробую это сегодня же! – воскликнула Бриджит и зажала рукой рот, словно сдерживая свое нетерпение, и перья на ее костюме заколыхались в такт движениям.

Джек рассмеялся. Приятно было видеть, что она ведет себя как и положено ребенку и не претендует на роль взрослого деспота. Он почувствовал, что у него сжалось горло. Бриджит напомнила ему о его невозвратимой утрате. По здравом размышлении он должен был бы избегать ее, и к черту секреты, которые малышка может открыть ему об этом доме. Эмоции превращают человека в тряпку, и, даже если Бриджит радует тебя, встречи с ней всегда будут приносить и боль. Что весьма схоже с его отношениями с ее теткой, напомнил он себе. Только в присутствии Гас он был даже не тряпкой, а желе при комнатной температуре. Так, кажется, он когда-то определил это свое состояние.

Где-то заскрипели половицы, словно кто-то скреб ногтями по грифельной доске.

– Кто-то идет, – предупредила Бриджит, дергая его за рукав. – Идем со мной.

Она нажала атласной туфелькой на плинтус, и панель в стене поползла в сторону. Шаги становились все громче, и они быстро нырнули внутрь.

Придерживая панель, Джек через узкую щель наблюдал за приближением фигуры. На женщине были мужские трусы, топ из жатки, и больше ничего. Ее длинные ноги белели в слабом свете, а топ не прятал, а подчеркивал упругость подрагивающей груди. Джек почувствовал слабость. Биение сердца отдавалось где-то в голове. И почему он перестает владеть собой, стоит ему увидеть эту женщину?

– Это Гас, – шепнул он. – Давай напугаем ее.

Бриджит вовремя остановила смех, но Джек, почувствовав ее одобрение, сильнее оттянул панель вбок.

– Только осторожнее, – предупредила девочка. – Не напугайте ее до смерти.

«Так ей и надо, – подумал Джек. – Она уже пару раз чуть не отправила меня в могилу».

– Ничего, она крепкая, – отозвался он. – Она любит розыгрыши.

Когда Гас оказалась рядом, Джек, еще шире открыв панель, вытянул руку и остановил ее. Испуганный крик Гас заставил его Действовать не раздумывая. Он обхватил девушку за талию одной рукой, другой зажал ей рот и приподнял вверх, так что ее ступни оторвались от земли.

Нельзя сказать, чтобы дальше все шло гладко. Он так напугал ее, что, к его удовольствию, она сопротивлялась с бешенством дикой кошки. Гас извивалась, металась и, изловчившись, старалась его ударить, даже когда он втащил ее внутрь, в темный проход. Он почувствовал прикосновение ее зубов и понял, что она вот-вот укусит его за палец.

– Прекрати! – прошипел Джек.

Он уже не стесняясь применял всю свою силу. В тайнике была кромешная тьма, и он воспользовался растерянностью Гас и тем, что Бриджит ничего не видит. Чем быстрее он справится с Гас, тем лучше. В конце концов, он не хочет напугать ребенка.

Но Гас были неизвестны его благородные побуждения, и она не переставала изгибаться и корчиться, пытаясь вырваться из его рук, и всюду, как бы он ни повернулся, Джек натыкался на ее подрагивающие крепкие груди. Прижав ее к стене, он успел удивиться тому, что соблазнился Лили, когда рядом находится такой выдающийся экземпляр.

Если бы с ними в этой тьме не было маленькой Бриджит, он, наверное, поддался бы соблазну. А может, присутствие девочки и к лучшему, потому что в прошлый раз, когда он не устоял, он чуть не поплатился за это жизнью. Гас, как алкоголь, была для него смертельно опасна. Быть с другими женщинами было мучением, быть с этой равнялось агонии. Внезапно он заметил, что Гас притихла и перестала сопротивляться.

– Гас, это я, – сказал он. – Это я, Джек. Успокойся.

– Успокойся, ты говоришь! – взорвалась она, когда он убрал ладонь с ее рта. – Сукин сын, ты…

Он снова зажал ей рот и взглянул на Бриджит, чьи белые перья, как ему казалось, он мог рассмотреть в темноте.

Бриджит нервно рассмеялась.

– Это была шутка. Гас, – пояснил Джек, стараясь ее удержать, пока обращался к ней с успокоительными словами. – Просто мы с Бриджит решили немного развлечься.

– Бриджит? – пробормотала Гас через его пальцы.

– Да, это я, Гас-противогаз, – смущенно отозвалась Бриджит. – Я тоже здесь. Мы с Джеком решили сыграть с тобой шутку.

Джек снял руку с ее рта, готовый в случае необходимости тут же снова заглушить ее крик. Но Гас молчала, яростно дыша, и он удивился, что из ее ноздрей не вырывается пламя. В темной тесной комнатке стоял запах разогретых тел, душистого талька и ужаса. Две женщины рядом с ним, маленькая и большая, одинаковые в своей необузданности, делали все, чтобы завладеть его сердцем.

– Мы просто хотели пошутить, – повторил он.

– Мы хотели тебя напугать, – объяснила Бриджит, уже менее уверенная в достоинствах своего плана.

– Вот как? – Гас с трудом выдавливала из себя слова. – Что ж, у вас это здорово получилось. А теперь, если вы не против, давайте выберемся из этого склепа.

Джек тут же отпустил Гас, отодвинул панель и дал обеим выбраться на свободу. Гас протянула руку, зажгла свет и принялась отряхиваться, поправлять волосы и одежду, а Бриджит молча задумчиво разглядывала ее, словно сегодня узнала нечто новое о женщинах и вообще о жизни. Когда Гас привела себя в относительный, порядок, она скрестила руки на груди и воззрилась на них обоих.

– А теперь скажите мне, что вы двое делаете здесь среди ночи?

– Я не мог уснуть, – не очень убедительно объяснил Джек. – Пошел на кухню, чтобы поискать что-нибудь в холодильнике. Ну хотя бы остатки той замечательной лазаньи, которую Френсис подавала сегодня на ужин. Жаль, что ты опоздала.

Он хотел отвлечь ее от мрачных мыслей. Джек знал, что Гас ради Бриджит обычно участвует в семейных трапезах, но дела задержали ее сегодня, и, когда она вернулась, Бриджит уже была в постели.

– Знаешь, Гас, – поддержала его хитрая Бриджит, – было так вкусно, что мы с Джеком два раза себе подкладывали.

– Вот как? – улыбнулась Гас, но тут же перевела взгляд на Джека. Она была им недовольна, очень недовольна, и не скрывала этого.

Что же касалось Джека, то он гадал, не выдаст ли его Бриджит. Он не представлял себе, как долго девочка следовала за ним по пятам сегодня вечером, но, несомненно, она была свидетелем некоторых его действий. Если это так, то она могла разоблачить его с помощью одной фразы.

Он посмотрел вниз, на нее, и встретился с широко открытыми вопрошающими глазами.

– Знаете ли вы, – спросила она, – что Гелей все время ссорилась с Мишей, и все из-за того, что любила его, но боялась, что он ее не любит?

– Кто это Гелей? – в свою очередь, спросил Джек.

– Бриджит! – позвала Гас, и в ее голосе были слышны непреклонные нотки. – Пора обратно в кровать. Идем.

И она протянула племяннице руку.

Взгляд, брошенный Джеку, предупреждал: «Не поощряй ее. Бриджит романтичный ребенок, и она ищет романтику во всем: в балете и глупых ребячьих выдумках. Оставь ее в покое».

Они направились к лестнице, а он смотрел им вслед. Бриджит была просто очень маленькой девочкой, в ней не было ничего от взрослой властности ее тетки. Как всякий ребенок, она нуждалась в родительской любви и надежном семейном очаге.

Она очень хотела, чтобы тетя Августа нашла себе друга.

– Спокойной ночи, – обернувшись, пожелала ему Бриджит.

Украшенный блестками лебединый хвостик удалялся, легкое облачко вот-вот должно было улететь.

Джек подмигнул ей, словно скрепляя договор: он сохранит ее тайну, если она не разгласит его секрет.