Цвет страсти. Том 2

Глава 21

Гас вышла из такси и оглянулась. Она не могла избавиться от неприятного ощущения, что кто-то следит за ней. Такси тронулось, а она снова посмотрела в переулок, из которого они только что выехали.

Она обнаружила там бродягу, справлявшего у стены свою нужду, и более ничего тревожного. На всякий случай она внимательно оглядела ближайшие дома, занятые небольшими конторами. Никто не проявлял интереса к Гас Феверстоун и тем более не следил за ней в бинокль, успокоила она себя. Это был еще один обычный вечер в одном из деловых районов Города Ангелов. Трудолюбивые пчелки разлетелись по своим ульям или праздновали обретенную свободу в одном из переполненных лос-анджелесских баров.

Гас могла бы к ним присоединиться, но пока у нее не было причин что-либо отмечать. Через несколько коротких часов она будет или торжествовать победу, или оплакивать поражение, все зависит от того, насколько успешной окажется ее сегодняшняя миссия.

Быстрым шагом она направилась к «Сезанну», ресторану, избранному ею для проведения своей кампании. Короткая крутая лестница привела ее в полуподвал, где все напоминало о французском импрессионисте и его Эпохе, начиная с обтянутых темно-красной парчой стен, увешанных репродукциями его картин, и кончая терпким французским розовым вином, которое, по легенде, любил знаменитый мэтр.

Ресторан был особенно популярен среди деловых людей, которых привлекали сюда респектабельность и отсутствие суеты. Старинные бра на стенах и особая тишина напоминали о винных подвалах французских замков. Уютные деревянные кабинки походили на небольшие конференц-залы, и, по слухам, многие крупные сделки были заключены за их столами.

Гас зарезервировала один из «залов» в надежде именно на такую выгодную сделку. По случаю встречи, на которой предполагалось обсудить вопрос о дополнительном финансировании журнала, она надела черный деловой костюм и теперь в ожидании собеседника молила Всевышнего об успехе мероприятия.

– Прошу тебя. Господи, – шептала она, сложив руки под подбородком, – ну хотя бы раз помоги мне. Дай мне то, о чем я столько мечтала. Пожалуйста.

Гас приехала задолго до назначенного часа, чтобы проверить, насколько укромной была кабинка. Она также попросила украсить стол одной-единственной веткой орхидеи в хрустальной вазе и подать к ужину воду из артезианского колодца вместо обычного здесь перье. Затем, подвергая дальнейшему испытанию знаменитое терпение метрдотеля, вежливо отказалась от прославленного розового вина, предпочтя ему шампанское. Для начала она заказала себе свой любимый коктейль «Беллини», смесь шампанского с персиковым нектаром.

Не желая вселять напрасные надежды, Гас скрыла от всех, включая Роберта, имя возможного инвестора. К тому же она была суеверной. Она всегда считала, что лишние разговоры могут погубить дело. А для нее журнал «Принципы» был делом всей ее жизни. Она никогда не простила бы себе, если бы из-за глупого промаха погубила свою мечту.

Гас поднесла к губам бокал, но, не отпив ни глотка, со вздохом поставила обратно на стол. Уж не грязна ли льняная скатерть? И что за желтое пятно на ней, или это просто тень? Похоже на пятно от горчицы. Она принялась лихорадочно осматривать столик. Может, позвать официанта, чтобы он ее сменил?

Хватит, остановила она себя, прекрати выдумывать. Все в идеальном порядке, и тебе остается только ждать. Это все нервы. Что бы подумали люди, узнай они, что знаменитый вздорный характер Гас Феверстоун был не более чем маской? Простили бы они ее, как они охотно прощали Барбру Стрейзанд?

Гас вновь почудилось, что кто-то наблюдает за ней. Тень легла на скатерть, и Гас вскрикнула от неожиданности. Ее бывший жених молча проскользнул в кабинку и сел на диван напротив. Вот уж кого Гас меньше всего ожидала здесь увидеть! Он не снял своего темного, военного покроя, плаща и грозно смотрел на нее, как обманутый муж, обнаруживший любовника в спальне жены.

– Р-роберт? – изумилась Гас.

Как он узнал, что она здесь? Она никому об этом не говорила. Наверное, он следил за ней, и не только сегодня, но и раньше. Вот почему последние несколько дней она все время оглядывалась. Она считала свою подозрительность результатом стресса. К примеру, сегодня утром в метро она вообразила, что мужчина в кожаной куртке как-то странно и зловеще поглядывал на нее.

– Что происходит. Гас? – спросил Роберт.

Он говорил очень тихо, впиваясь в нее безумными глазами и обшаривая ими ее прическу и черный деловой костюм.

В какой-то степени она могла его понять и даже посочувствовать ему. История с Джеком Кэлгейном превратила очень спокойного и положительного человека в комок нервов, он стал не похож на самого себя. Она не могла его винить, но и не собиралась потакать его неоправданному поведению. Так, после совещания в редакции «Принципов» они даже поссорились. С тех пор у них не было возможности поговорить, но сегодня этот номер со слежкой переполнил чашу ее терпения. Он был одержим манией подглядывания! Неужели он не понимает, что его сумасшествие вредит не только их отношениям, но даже будущему журналу?

– Я тоже могу задать тебе вопрос, Роб, – сказала она. – Что ты здесь делаешь?

Он протянул руку, взял бокал с «Беллини» и одним глотком опустошил его наполовину.

– Вот уже много дней я пытаюсь вымолить, даже украсть у тебя минутку времени, и все напрасно. У тебя. Гас, нет для меня времени вообще.

Она не могла не согласиться, что он прав. Он оставлял ей сообщения на автоответчике дома, а когда она не отзывалась, он звонил Френсис, чтобы узнать, где она находится. Он приходил в редакцию «Принципов», но она всегда была занята и только отмахивалась от него. Ей не хватало времени, и, честно говоря, она не желала тратить его на Роберта.

– Прости меня, Роб, но сегодня я ужинаю с одним человеком. Если хочешь, потом я могу подъехать к тебе, и мы поговорим.

– Интересно, с кем? – Он допил коктейль и принялся играть пустым бокалом, потом наклонился к ней через стол и враждебно спросил:

– С каких это пор ты назначаешь свидания без моего ведома?

– Я никогда не просила у тебя разрешения на деловые встречи.

– Но я и не требовал этого. Просто мы всегда ставили друг друга в известность, когда встречались с кем-то другим.

Это естественно между людьми, связанными определенными отношениями.

– Все изменилось. Роб. Теперь я связана определенными отношениями с Джеком Кэлгейном. Или по крайней мере все так думают. И мне приходится вести себя соответственно.

Официант кружил вокруг их кабинки, не зная, надо ли к ним подходить. Роберт махнул ему, чтобы он не мешал.

– Почему, черт возьми, ты ничего не делаешь, чтобы расторгнуть ваш брак? – возмутился он. – Или хотя бы узнать, законный ли он? Ты уже обращалась к адвокату?

– Я не хочу, чтобы Кэлгейн меня шантажировал и погубил все то, что я создала. Неужели ты не можешь этого понять?

– Все то, что мы создали с тобой вместе. Гас. Ты и я.

Совсем недавно мы были партнерами, товарищами. Что случилось с нами? Что будет дальше?

– Не знаю, – честно призналась Гас.

Она чувствовала сильный пряный запах его одеколона и не могла не видеть его жалкого состояния. Галстук плохо завязан, и Роб явно не брился сегодня утром.

Она имела все основания на него сердиться. Он примчался сюда, чтобы помешать ее деловой встрече, он деморализовал ее сотрудников объявлением о нехватке средств, а его опрометчивая попытка разоблачить Джека окончилась бы катастрофой, если бы Джек решил им отомстить. Гас не могла разобраться, что происходит в ее отношениях с Робом. Всегда он был для нее опорой, единственным человеком, на которого она могла положиться. Но теперь он превратился в ее врага. Теперь он думал лишь о себе и о том, чего может лишиться. Или уже лишился…

Она не замечала, что стучит по столу ногтями, пока Роберт не остановил ее руку, сжав ее так сильно, что Гас сморщилась от боли.

– Это его ты ждешь? – спросил он. – Для этого ты выбрала тихий ресторанчик? Неужели ты пойдешь на какие-то отношения с этим выродком и шантажистом? Разве ты забыла, что он сидел?

– Я заказала здесь столик, чтобы никто не мешал моему деловому разговору. – Гас высвободила руку и начала растирать онемевшие пальцы. – Тот, кого я жду, вот-вот будет здесь. Это деловая встреча по поводу журнала. Пожалуйста, Роб, не мешай мне и не ставь меня в неудобное положение.

Он так стремительно встал, что разлетелись полы его плаща и Гас отпрянула назад.

– Ты гладишь меня по головке и одновременно выталкиваешь за дверь. Подумай хорошенько, что ты делаешь, – пригрозил он. – Я уже потратил два года жизни на тебя и твою карьеру, а теперь еще занимаюсь твоим журналом. Не надейся, что я уйду просто так, безо всего. Я хочу получить свою долю, чтобы все было по справедливости.

Гас показалось, что он ее ударил.

– Так вот в чем дело? Ты хочешь получить свою долю?

– Именно так. Мою долю журнала и мою долю тебя. Я хочу получить и то и другое.

Значит, интуиция не обманывала ее. Роб выслеживал ее или нанял кого-то, кто ходил за ней по пятам. И, как ни печально, он был ее противником. Они с ним никогда не договаривались о дележе доходов, поскольку таковых не предвиделось еще в течение нескольких лет. Все их силы были брошены на то, чтобы собрать огромную сумму, необходимую для начальных вложений. Видимо, теперь все изменилось.

– Не беспокойся. Роб, – сказала она. – Я позабочусь о том, чтобы ты получил все, что тебе причитается. Я не собираюсь тебя обманывать, но не рассчитывай получить от меня натурой свою «долю по справедливости».

Он ничего не сказал в ответ, повернулся и как ураган полетел к выходу. Гас смотрела на его спину и темный развевающийся плащ и вдруг почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд.

Потенциальный инвестор сидел у бара с полупустым стаканом в руке, он, видимо, находился здесь уже немало времени.

Его взгляд также сказал ей, что он не только был свидетелем случившегося, но и слышал их с Робертом разговор. А вопрос в его глазах подтвердил, что полученная информация повлияет на его решение. Но Гас не удивилась. Общение с ним научило ее, что ни одна мелочь никогда не ускользает от его внимания. Она также знала, что он опасный человек, и не только в сфере деловых отношений, и что цена, которую он потребует, если заключит с ней сделку, может значительно превысить ее возможности.

Было уже около полуночи, когда Гас вернулась домой, но она все еще не избавилась от нервного напряжения. За ужином они так и не договорились ни о чем конкретном, и, как будто этого было мало, всю дорогу домой в такси Гас поминутно оглядывалась, проверяя, нет ли слежки. Она не могла избавиться от ощущения, что кто-то по-прежнему преследует ее.

Гас тихо открыла дверь, вошла в дом и тут же увидела букет роз. Наверное, судьба распорядилась, чтобы эти вечер и ночь стали временем неожиданностей и сюрпризов. Пышный букет в хрустальной вазе стоял на столике под зеркалом в передней, и Гас поразилась его красоте: ей редко приходилось видеть столь крупные полураспустившиеся бутоны, да еще в таком количестве. Они были настолько совершенны, что напоминали искусственные. Похоже, они были сделаны из красного атласа или бархата.

Кто же прислал их? Может быть, Роб? Может быть, он пришел в себя и понял безвыходность ее положения? У нее отлегло от сердца. Как бы она на него ни сердилась, все же он был ей дорог, даже больше, чем она это сознавала. Гас положила на столик рядом с вазой портфель с бумагами и нагнулась, чтобы понюхать самую крупную из роз. Пока она вдыхала ее аромат, такой сильный, что у нее защекотало в носу, новая мысль пришла ей в голову. Возможно, прошедший ужин не был таким уж неудачным, а этот букет – тому подтверждение.

Гас торопливо взяла конверт, вытащила записку и с изумлением прочитала слова:

«Укуси меня. Если ты голодна, то, приходи на конюшню в шорную».

Гас не была голодна, но любопытство взяло верх и победило усталость. Если это Роб поджидал ее на конюшне, то вряд ли он известил бы ее столь загадочным образом. Как бы там ни было, она должна была откликнуться на призыв. Не мог же Роб заночевать там среди седел, уздечек и прочего инвентаря. А если это не Роберт, тогда наверняка Джек, хотя она сомневалась, что он способен на подобного рода экстравагантные выдумки. «Укуси меня…» Бриджит частенько просила Гас укусить ее, но Джек был единственным мужчиной, которого Гас когда-нибудь кусала. Она задумчиво водила пальцем по поверхности карточки, гадая, кто бы это мог быть.

Когда Гас подошла к двери в шорную, теплый летний ветерок уже превратился в свежий бриз и трава под ногами была мокрой от росы.

Она неуверенно пробиралась в темноте на высоких каблуках и жалела, что не прихватила с собой фонарик. Даже тонкий луч света помог бы ей избавиться от страха, который постепенно овладевал ею. Хорошо еще, что она не сняла жакет того самого делового костюма, в котором была в ресторане.

Спасаясь от холода, Гас обхватила себя руками и принялась вглядываться в темноту, но ничего не видела, хотя временами луна появлялась среди облаков. Она заметила, что фонарь во дворе конюшни сегодня почему-то не горел. Боясь споткнуться и сломать каблук, она осторожно ступила на покрытые мхом кирпичи при входе в шорную.

«Открой дверь, Гас, – приказала она себе. – Открой, но будь готова тут же броситься бежать».

Она с опаской отодвинула заскрипевший железный засов, и ее неясная тень легла на стену комнаты. На первый взгляд внутри никого не было. Осторожность подсказывала ей, что лучше всего будет задвинуть засов и поспешить обратно в дом, но тогда загадка останется неразгаданной, а она была не из тех, кто отступает. Видимо, любопытство было одним из ее главных недостатков.

– Есть здесь кто-нибудь? – спросила Гас.

Никто не ответил, и она ступила в темноту. В шорной стоял сильный запах старой кожи, мешающийся со сладким ароматом люцерны и резким запахом лошадиного навоза из стойл.

Тень возникла на стене напротив, поглотив ее собственную.

– Кто здесь? – крикнула Гас, в панике отступив к двери и с трудом удержавшись на высоких каблуках.

Она еле успела произнести эти слова, как кто-то схватил ее за плечи, повернул и поставил лицом к стене. Чьи-то сильные руки, несомненно, мужские, не давали ей шевельнуться. Крик застрял у нее в горле, ужас сковал тело, тот самый, знакомый с детства цепенящий страх. Если она с ним не справится, у нее нет шансов выбраться отсюда.

Гас не стала сопротивляться нападавшему. Вместо этого она подчинилась ему и застыла на месте, и лишь одно ее тяжелое дыхание нарушало тишину. Но как только Гас немного пришла в себя, она обнаружила нечто невероятное! Он ощупывал ее!

Одна его рука прижимала ее плечи к стене, в то время как другая, к ее изумлению и еще большему страху, путешествовала по ее телу, ощупывая руки, залезая под жакет и задирая юбку.

– Прекратите это! – возмутилась она. – Что вы делаете?

– Ищу оружие. Раздвиньте ноги.

Гас мгновенно опознала хрипловатый мужской голос, он принадлежал человеку, способному грызть стекло.

– Ни за что! У меня нет никакого оружия.

– И ты думаешь, я тебе поверю на слово? – пробормотал Джек Кэлгейн. – Кто-то пытается меня убить! В моей комнате устроили обыск, за мной следят, а сегодня я получил записку, где меня приглашают посетить конюшню. И кого же я здесь нахожу? Мою любимую жену!

– Я тоже получила записку. От тебя! Вместе с букетом роз.

– Букетом роз, ты говоришь? Но я никогда не посылал тебе ни записки, ни роз.

– А я-то надеялась!

– Раздвинь ноги, и я тебя отпущу, – повторил он.

Она пришла в бешенство. Уж не думает ли он, что она явилась сюда, чтобы его убить? Это было верхом абсурда. Он получает удовольствие от издевательств над ней. Она попыталась ударить его ногой, но он ловко увернулся. Когда ей все же удалось лягнуть его каблуком, Джек снова прижал ее к стене.

– Успокойся, – повторил он.

– Отпусти меня!

Это был настоящий вопль, за которым немедленно последовало наказание. Он уперся коленом ей в ягодицы, и Гас смолкла, пораженная непристойным намеком, кроющимся в его жесте.

Она была беззащитна перед ним, и его наглость выводила ее из себя, особенно если учесть, что он мягко, но настойчиво пытался коленом, как тараном, раздвинуть ей ноги.

– Подлец! – не выдержала она, – Если ты разорвешь мне колготки, я тебя убью!

– Давай же. Гас, – уговаривал он, дыша ей в затылок. – Не упрямься. Я только взгляну, что там у тебя есть, и после ты тоже можешь обыскать меня. Если тебе захочется…

– Согласна, при условии, что дашь мне отхлестать кнутом твою голую задницу.

– Неудивительно, мисс Амазонка, что лошади несут вас быстрее ветра. Я бы тоже скакал под вами, если бы вы меня оседлали.

Колено продолжало свое упорное движение, и хотя Гас ни за что на свете не призналась бы, что испытывает замешательство, она не смела требовать такой же стойкости от своего тела, которое могло выкинуть какой угодно номер, если Джек не прекратит свою игру. Нервные окончания вообще отличаются повышенной чувствительностью, ее же были словно оголенные провода… И почему он всегда вызывает у нее эту ужасно неприятную реакцию?

– Хорошо, – наконец Согласилась Гас, чуть-чуть раздвинув ноги, чтобы туда с трудом могла проникнуть его рука. – Только быстрее.

Она почувствовала, как он прижался к ней всем телом, бедром к бедру, и грубый шов на его джинсах царапал ткань ее юбки. Но тут же его рука, скользнувшая под ее узкую короткую юбку, завладела всем ее вниманием.

Его пальцы пробежали по внутренней стороне ее бедер, легкие и быстрые, как паук на паутине, и Гас напряглась в ожидании дальнейшего. Она зажмурила глаза и сжала зубы, ожидая главного… Того самого первого нестерпимого прикосновения, за которым последуют другие, тайные, недозволенные, отчего ее тело покроется росой пота…

От нетерпения у нее задрожали ноги, но его пальцы не продвинулись дальше, продолжая поглаживать ее бедра все в том же месте.

– Что ты делаешь? – спросила она, и ее голос сорвался.

– Наслаждаюсь моментом… А ты?

– Хватит, умник, переходи к делу!

– Какому?

– Ты знаешь какому! Довольно тянуть. Ой! – вскрикнула она.

Ей показалось, что его рука наконец достигла цели, но, увы, она ошиблась, и ее лицо загорелось от стыда. Достаточно было тепла и энергии, излучаемых его телом, как она вообразила невесть что. Короткие волны удовольствия все еще пробегали по ней.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Н-ничего… – еле сумела выдавить Гас.

«Делай со мной что хочешь… Что только придет тебе в голову…»

– Отпусти меня, – попросила она вслух, стараясь четко произносить слова. – Я хочу, чтобы ты отпустил меня.

Его пальцы вновь прошлись по шелку ее колготок, почти не прикасаясь к ней.

– На тебе нет оружия, – объявил он и отошел в сторону. – А жаль.

Гас знала одно: ей следует убираться отсюда, пока он не надумал остановить ее. И пусть у нее еще ватные ноги и как безумное скачет сердце, ей надо спасаться. Молча она одернула юбку и направилась к двери. Гас сразу заметила, что тут что-то не так. Дверь была закрыта, а ведь она помнила, что оставила ее открытой.

Она попыталась открыть ее, но дверь не поддавалась. Они были в западне. Или что-то случилось с дверью, или кто-то запер их здесь. Не веря этому. Гас изо всех сил толкнула дверь руками.

– В чем дело? – спросил Джек.

Теперь Гас навалилась на дверь плечом, но безрезультатно.

Лучше было не думать, во что превратится ее элегантный черный костюм после соприкосновения с гнилым скользким деревом! Дверь не поддавалась, и Гас пришла в отчаяние.

– Она застряла! – невольно вырвалось у нее, и, повернувшись, она бросила ему в лицо:

– Это ты подстроил!

Гас сумела разглядеть в темноте, что он растерянно поднял кверху руки.

– Интересно, как я мог это сделать? Я все время был рядом с тобой.

Пол заскрипел под его шагами. Это он двинулся к ней, обходя встречающиеся на пути предметы, которых здесь было, немало.

Должно быть, он, как кошка, прекрасно видел в темноте.

Теперь он ударил плечом в дверь, и металлические части в сбруе, висевшей на крючках, отозвались тихим звяканьем.

– Она закрыта на засов снаружи, – сказал он. – Кто-то запер нас. Но здесь должен быть еще один выход.

– Его здесь нет, – объявила она. – И окон тоже. Нам придется рубить дверь топором.

– Разве в конюшне нет интеркома?

– Есть, но не в шорной. А свет здесь есть, на стене позади тебя.

Он нащупал выключатель после некоторых поисков, потянул ржавую цепочку, отозвавшуюся скрежетом, и тесная комната с седлами и уздечками на стенах и прочим конным снаряжением осветилась тусклым светом лампы на потолке под пыльным стеклянным абажуром.

– Что было в той записке, которую прислали с цветами? – спросил он. – Может, она подскажет нам, кто это все подстроил.

– В той записке? – повторила она.

Гас не хотела открывать ему, что в ней было. Как не хотела говорить и о том, что случилось этим вечером, включая ссору с Робертом и постоянное ощущение, что кто-то за ней следит.

Роб не сумел снять с себя подозрение, и, вполне вероятно, именно он запер их здесь. Но зачем?

– Тебе не кажется, что за нами следят? – спросила Гас.

– Очень возможно.

Он быстро обыскал комнату, осмотрел стены и дверь. Потом занялся седлами и прочим снаряжением для верховой езды.

Похоже, он искал, нет ли здесь подслушивающего устройства, но ничего не обнаружил.

– Здесь чисто, – объявил он наконец. – Так как насчет записки? Кто ее прислал?

– В ней ничего не было, только какая-то глупая шутка.

– Так кто же все-таки прислал цветы?

Гас пожала плечами, но съежилась под его взглядом. Она знала, что его взгляд может стать пронизывающим, как алмазный бур.

– Я не знаю, кто ее прислал, – повторила она.

– Ты не очень-то разговорчива, – отметил он.

– Ладно, – вздохнула Гас. – В записке сказано: «Укуси меня».

– Что-что? Повтори.

– Ты слышал.

К сожалению, теперь, при свете лампы. Гас могла видеть выражение его лица и улыбку, которую она назвала бы волчьей.

Джек стоял, упираясь кулаками в бока, и чувствовал себя как дома в этом царстве кожи и металла, веревок и хлыстов. Его джинсы, вытертые на ширинке, обтягивали бедра, как старая перчатка из лосиной кожи. Тонкая ткань майки, вылинявшей от многих стирок, подчеркивала мощную мускулатуру рук и торса.

– Припомни, с кем ты сейчас в «кусачих» отношениях, Кроме меня? – спросил он.

– Ты был первым, о ком я подумала.

Гас лукавила, потому что с первой минуты у нее зародилось еще одно подозрение, которому она не могла поверить. Был еще один человек, который сам в шутку требовал, чтобы его кусали, но поскольку Джек намекал, что речь может идти об убийстве, она отбросила пришедшую мысль как совершенно нелепую. С другой стороны, у этого человека могли быть свои мотивы.

– Есть такая личность, – призналась Гас скорее себе, чем ему. – У нее в комнате на стене даже висит вышитое крестом великое изречение «Укуси меня». Рядом с репродукцией «Танцовщицы» Дега. Господи, да ведь это Бриджит, – рассмеялась она, довольная, что нашла подтверждение своей догадке.

– Ты хочешь сказать, что пятилетняя малышка придумала идею, достойную Макиавелли? Она прислала тебе цветы с запиской, а мне одну записку, а потом заперла нас здесь вдвоем?

– Бриджит куда старше своих пяти лет. Наверное, это ее романтическая идея, как соединить двух влюбленных.

Чем больше Гас думала, тем больше убеждалась в своей правоте. С момента появления Джека Бриджит только и говорила о своем новом родственнике и постоянно допекала ее и Джека вопросами об их отношениях.

– Наверное, это сцена из какого-нибудь балета. – Гас не могла удержаться от смеха. – Зигфрид и Одетта танцуют паде-де среди уздечек и седел.

Смех замер у нее в горле, когда она увидела, что делает Джек.

Он снял со стены два седла и попону, которая вполне могла сойти за одеяло, и разложил их на полу в некоем подобии постели.

– Это для чего? – подозрительно спросила она.

Он протянул руку, словно приглашая ее лечь. Его многозначительная улыбка говорила о том, что мистер «Тихий, но смертельно опасный» задумал нечто другое, помимо ночного отдыха.

– Мне кажется, Бриджит опомнится, – сказала Гас без особой уверенности. – Она обязательно выпустит нас отсюда.

Он продолжал улыбаться.

– Это после всех ее ухищрений? Ни в коем случае. Кстати, ты совершенно права насчет па-де-де. Я припоминаю, она мне сказала, что это танец, который танцуют двое, когда они вроде бы поженились. Интересно, что она имела в виду.

У Гас не было никакого объяснения того, что имела в виду Бриджит, и она даже начала сомневаться в правильности своей теории. Уж очень охотно Джек поддерживал ее догадку. Наверное, было глупо думать, что он в сговоре с ее племянницей, но, с другой стороны, и тот и другая были способны на все.

Гас понимала Бриджит. Для нее самой, как и для Бриджит, Джек был загадкой. Сначала он выгнал ее из душа, потом из своей спальни, но он вырезал на дереве их инициалы и слова любви. Или он искусно дразнил ее, или, как и она сама, не мог разобраться в своих чувствах. Как бы там ни было, но с этой минуты она будет держаться от него подальше. Он может один располагаться на своем роскошном ложе. Она не приблизится ни на шаг ни к нему, ни к его импровизированной постели.