Цветы на его похороны

Глава 14

Утро вторника выдалось ярким и солнечным. Сверкающий черный лимузин похоронного бюро медленно двинулся на кладбище при англиканской церкви.

Рейчел в трауре смотрелась просто шикарно.

Дизайнерский траур, подумала Мередит, но тут же укорила себя за недобрые мысли.

Сама она придирчиво разглядывала себя в зеркало на дверце платяного шкафа. Темно-синие юбка и блейзер — из всего ее гардероба самые подходящие вещи для похорон. Что ж, сойдет. Когда она еще служила консулом, в дни похорон и поминальных церемоний, которые входили в ее должностные обязанности, она всюду брала с собой черный пиджак и шляпку. Но пиджак она кому-то отдала, да и черная шляпка давно куда-то подевалась. Легкий ветерок взъерошил волосы и без всякого почтения растрепал их. О косынке не могло быть и речи.

Зато Алан по случаю похорон надел шляпу с мягкими полями. Мередит поморщилась, увидев ее. Алан пришел из отеля с суперинтендентом Хокинсом и примкнул к процессии. Оба были одеты именно так, как, по мнению Мередит, одеваются полицейские на похоронах: в черных костюмах, при черных галстуках, в черных шляпах. И у них посещение похорон входит в должностные обязанности. Две фигуры в черном напоминали двух судебных приставов.

У ворот кладбища собралась небольшая толпа. Наверное, местные жители пришли поглазеть на похороны. В толпе Мередит разглядела молоденькую продавщицу из «Мини-маркета» Нейсби. Солнце ярко блестело на ее золотой серьге; девица стояла приоткрыв рот, то и дело откидывая падающие на лицо спутанные кудряшки. Интересно, кто сейчас сидит за прилавком в «Мини-маркете»? Скорее всего, никто. Девица просто на время закрыла магазин и вышла на десять минут поглазеть. В Черч-Линстоне так редко что-нибудь происходит!

Скоро оказалось, что похороны привлекли к себе еще чье-то внимание. Когда все заняли свои места и процессия двинулась за гробом, из-за чьей-то могильной плиты вынырнул мужчина среднего возраста и быстро щелкнул затвором камеры. Затем он проворно перемахнул через низкую ограду, вскочил на мотоцикл, которого Мередит не заметила, надвинул на голову мотоциклетный шлем и с ревом покатил прочь по дороге. Все произошло так быстро, что никто не успел помешать фотографу.

Маркби, придя в бешенство, прошипел:

— Пресса! Жаль, что я вовремя не заметил его!

— Не о чем волноваться, — возразил многоопытный Хокинс. — В конце концов, он только один. Отбиваться надо, когда они охотятся стаей!

Мередит наклонилась к Рейчел:

— Рей, мне очень жаль, что так вышло!

— Не важно, — с каменным видом ответила Рейчел. — Все равно он уже нас покинул.

Мередит не поняла, о ком говорит школьная подруга — о фотографе или об Алексе. Носильщики двинулись дальше, к церковному крыльцу; за ними шла Рейчел. Местные жители почтительно расступались, пропуская гроб.

Внутри церковь оказалась симпатичней, чем могло показаться снаружи. Судя по вышитым подушечкам для коленопреклонения, дамы из местного отделения Союза матерей хорошо потрудились. Наверное, они же до блеска отполировали медные таблички на стенах, и те сверкали, как золотые. На хорах тихо играл невидимый снизу органист.

Рейчел, Мередит и Маркби сели на скамью в первом ряду, олицетворяя «родственников покойного». Мередит вдруг стало очень жаль Рейчел — жальче, чем во все предыдущие дни. Бывшая школьная подруга и бывший муж — неважная замена толпы скорбящих родных. В церкви Маркби снял шляпу и положил на скамью между собой и Мередит. Она невольно вспомнила о Тристане, который положил меч между собой и спящей Изольдой. Правда, сравнение не очень-то удачное.

Мередит украдкой оглянулась через плечо. Маленькая церковь постепенно заполнялась народом. Она узнала двух пожилых джентльменов, которых видела в баре отеля; сейчас каждый из них шел об руку с толстушкой женой. За ними следовали еще несколько супружеских пар такой же примерно комплекции. Наверное, соседи из других больших особняков в окрестностях Линстона. Пришел и Трофтон, сопровождаемый Мейвис Тиррел; Мейвис нарядилась в старый черный пиджак и новенькую черную соломенную шляпку. Загадочная миссис Трофтон так и не объявилась. А жаль! Мередит любопытно было бы взглянуть на нее и сравнить с той загадочной фигурой, которую она видела у ворот в ночь своего приезда.

Одну незнакомку она заметила. В церковь скромно вошла молодая рыжеволосая женщина в куртке бутылочного цвета. Она стояла сама по себе. Интересно, подумала Мередит, кто она такая? Затем она заметила Невила Джеймса. Он вошел и сел в заднем ряду. Увидев, что Мередит на него смотрит, молодой человек ответил ей вызывающим взглядом. Интересно, хватит ли Невилу духа после похорон прийти на поминки в «Малефи»!

Запахло духами; Рейчел достала надушенный носовой платок. Алан, возможно сам себе удивившись, как удивились и все присутствующие, положил руку на плечо вдовы и прошептал:

— Держись, Рейч. Скоро все закончится.

Священнодействие продолжалось недолго; под конец нестройно пропели «Оставайся со мной» — пожалуй, самый скорбный из всех существующих церковных гимнов.

Выйдя из церкви, все столпились вокруг свежевырытой могилы в ожидании гроба. Землю из благопристойности прикрыли накидкой, символизирующей траву. Накидка была ярко-зеленой, откровенно пластиковой. Все венки и букеты, из-за которых так волновалась Рейчел, уложили в должном порядке; флористы поработали над ними на славу. Большую корзину цветов от вдовы внесли в церковь и поставили на гроб. Букет состоял из красных роз и гвоздик, переплетенных черными лентами, — пожалуй, несколько вызывающе, но, как заподозрила Мередит, вполне во вкусе покойного Алекса.

Священник, худой, лысеющий и бесцветный, о чем-то тихо беседовал с Рейчел. Свою речь он очень удачно посвятил добродетелям покойного. Оказывается, Алекс пожертвовал крупную сумму на ремонт колокольни. Фостер уже упоминал, что Алекс щедро жертвовал деньги на благотворительные цели. Жертвовать деньги на местные, линстонские дела — умный ход. Такие деяния не забываются.

Мередит подошла к задним рядам небольшой толпы и очутилась рядом с Мейвис Тиррел.

— День сегодня такой ясный! — громким, сценическим шепотом произнесла Мейвис. Ее ясно слышали все, кто стоял рядом. Без всякого намека на иронию она продолжала: — Жаль, мистер Константин не может порадоваться солнышку! — Она шумно высморкалась.

Конечно, Алекс Константин тоже был здесь — точнее, присутствовал. Принесли гроб. С крышки убрали розы и положили их у могилы. Когда гроб опускали в вырытую яму, он наклонился, и солнце заиграло на медной табличке.

Мередит вдруг подумала об имени на табличке. Пока еще никто не дал вразумительного объяснения, почему Джордж Вахид решил сменить имя и стать Алексом Константином. Чем больше она об этом думала, тем больше ей казалось: тайна его смерти напрямую связана с тайной смены имени. Зачем человеку так кардинально менять личность? Кстати, имя — не единственная произведенная им перемена. Он дважды менял место проживания: из Ливана перебрался на Кипр, а оттуда — в Великобританию. Вместе с адресом он сменил и гражданство. Джорджу Вахиду успешно удалось стать другим человеком: Алексом Константином. Может быть, он заметал следы? От кого он прятался? Боялся, что однажды его найдут и отомстят за что-то… Но за что?

Этого она не знала. И все же Алекса в конце концов кто-то нашел — и отправил в могилу.

Мередит наблюдала за Рейчел. Та, пошатываясь, шла по деревянным сходням у прикрытой накидкой могилы. Вдруг Маркби тронул ее за плечо, и она поняла, что ей нужно пойти следом. Мередит послушно побрела за Рейчел, нагнулась, зачерпнула горсть влажной, липкой земли и бросила ее в могилу. Комок глухо ударился о медную табличку и закрыл выбитое на ней имя. Алекс Константин во всех смыслах слова исчезал, скрывался навсегда под землей.

«Он ушел, но он не забыт, — подумала Мередит. — По крайней мере, пока. Пройдет время, и всех нас забудут. Запомнят лишь выдающиеся поступки, да и те исказят при пересказе… Смерть похожа на влажную губку, которой стирают записи мелом на школьной доске».

Выполнив последний долг, Мередит отошла от могилы. Ей не хотелось мешаться с толпой; поэтому вскоре она очутилась за древней надгробной плитой со стихотворной эпитафией, которая в прошлый приход сюда произвела на нее такое сильное впечатление.

Эпитафия отвечала ее мрачным мыслям. Алекс мертв, и все кончено. Чего бы он ни боялся при жизни, больше бояться ему не нужно. Не нужно бежать. Остался лишь покой могилы.

Мередит подняла голову и посмотрела в дальний угол кладбища. Они стояли в тени, отбрасываемой церковью, но вдали ярко светило солнце, и в его лучах вдруг высветилась фигура женщины.

Мередит шумно втянула в себя воздух. Вот она — та самая незнакомка, которую она видела вечером после приезда у ворот «Аббатства „Малефи“»! Может, она коллега фотографа-мотоциклиста и приехала освещать похороны? Нет, она не из газеты — в этом Мередит была уверена. Слишком официальное платье. Она ничего не записывала. Мередит поискала глазами Алана, желая привлечь его внимание к незнакомке, но тот стоял, почтительно склонив голову, и ей не удалось встретиться с ним взглядом. Тогда она снова повернулась к таинственной незнакомке.

Их разделяло множество надгробных плит, и Мередит видела лишь верхнюю часть фигуры женщины. Как и она сама, незнакомка оделась в темно-синее. Большой белый, как у квакерши, воротник, широкополая шляпа скрывает лицо, темно-каштановые волосы до плеч… В руках незнакомка сжимала две длинные лилии — не букет, а два отдельных цветка. Ни сумочки, ни пакета…

Странно! — подумала Мередит.

В шляпке, но без сумочки.

И что она там делает? Почему не присоединилась к остальным? Судя по лилиям, она пришла почтить память Алекса, но в церкви ее не было…

Вдруг Мередит испытала прилив необъяснимого страха. Неподвижная, молчаливая, прилично одетая фигура среди могильных камней словно выросла из-под земли. Неужели ее заметила только одна она, Мередит? Неужели ее больше никто не видит?

Мередит оглянулась на людей, столпившихся вокруг могилы. Мейвис Тиррел бросала землю на гроб Алекса. Она методично покачивала рукой, словно подсеивала муку в тесто. Сюда, в ее сторону, никто не смотрел.

Когда Мередит развернулась, незнакомка стояла на месте. Досада вытеснила страх. Мередит подняла руку и поманила незнакомку, зовя ее подойти поближе.

Та двинулась с места и приложила руку к шляпке. Что-то в ее жесте показалось Мередит знакомым, но она никак не могла вспомнить, где и когда видела его. В голове теснились обрывки воспоминаний.

Ей захотелось во что бы то ни стало разрешить мучающую ее загадку. Отойдя от остальных, Мередит решительно зашагала по неровной земле к таинственной женщине.

Та сразу же развернулась и быстро направилась к калитке, выходящей на аллею сбоку от кладбища.

Из соображений приличия бежать Мередит не могла. Когда она добралась до калитки, незнакомка исчезла. Наверное, повернула налево, по тропинке. Иначе она очутилась бы на главной улице и ее было бы видно из-за церковной ограды.

Мередит тоже повернула налево. Тропинка круто шла под уклон между высокими склонами и упиралась в небольшую рощицу. По обе стороны тянулись непроходимые заросли из перепутанных старых стволов и ветвей. Внизу росла крапива и сорняки.

На сухой, каменистой тропинке стучали ее каблуки. Мередит отодвигала нависшие ветви. Потом она остановилась и прислушалась, но не услышала удаляющихся шагов женщины — а ведь незнакомка опередила ее совсем ненамного! Все тихо — лишь в рощице слышатся шорохи, шелесты, птичий щебет. Ей показалось, что из зарослей на нее смотрят чьи-то глаза. Незнакомка пропала бесследно.

Место было неприятное, враждебное, а она оказалась здесь непрошеной гостьей. Мередит повернулась — и встревоженно вскрикнула.

Она не заметила, как Алан Маркби отделился от основной группы присутствующих на похоронах и последовал за ней. Но он ждал ее чуть поодаль и выше по дороге; его силуэт на фоне солнца выделялся особенно четко. Выйдя из церкви, он снова надел шляпу.

— Ты меня напугал! — крикнула она и добавила: — Да сними же, наконец, свою ужасную шляпу! В ней ты похож на мафиозо!

— Это моя полицейская похоронная шляпа.

Все же он снял ее и прижал к груди.

Мередит подошла к нему.

— Что ты там делала? Я заметил, как ты ускользнула!

— Там была женщина… — тихо проговорила Мередит. Она обернулась и указала на пустую тропинку. — По-моему, она ушла сюда. Ты видел ее на кладбище? Она стояла одна в отдалении, у самой калитки.

Маркби покачал головой:

— Извини, никого не видел. Значит, туда ушла? — Он тоже указал на тропинку. — Должно быть, она очень торопилась. — Он перевел взгляд на Мередит: — Ты что-то побледнела. Хорошо себя чувствуешь?

— Она была там! — упрямо настаивала Мередит. Ей казалось, что она слышит свой голос как будто со стороны.

— Давай лучше вернемся. Рейчел удивится, куда мы запропастились.

Он протянул ей руку. Радуясь его прикосновению, Мередит взяла его под руку.

— Я на самом деле видела ее, Алан! Более того, женщина та самая, которую я видела в ночь после приезда. Жаль, что я не…

Мередит наморщила лоб.

— Тебя что-то еще беспокоит?

— Да, но я пока не знаю, что именно. Пытаюсь вспомнить и не могу. Мне кажется, я помню что-то важное, но никак не удается сообразить, что именно!

— Само вспомнится, когда ты перестанешь напрягаться.

Они дошли до калитки. Алан отодвинул щеколду и посторонился, пропуская Мередит вперед.

— Увидишь ее снова, сразу дай мне знать. Если она слоняется здесь без дела, ради Рейчел мы обязаны ее прогнать!

— Да. — Мередит в последний раз оглянулась, а потом устремила на него воинственный взгляд. — Ты в самом деле веришь, что я видела ту женщину, ведь так?

— Конечно верю! Вот увидишь, она окажется местной жительницей, из тех, что толпились у двери покойницкой, когда мы приехали. Или любопытствующей, которая прочла о смерти Алекса в газетах. У некоторых людей очень необычные увлечения! Кстати, посещение чужих похорон — не самое странное из них.

— Вот именно! Она явилась на похороны. Прилично оделась и даже принесла цветы, лилии. Но почему у нее не было сумочки?

— Может, не хотела тащить на кладбище земные, суетные вещи? — беззаботно предположил Маркби.

Они дошли до могилы, окруженной пестрыми, разноцветными венками. Могильщики отошли к покойницкой. Гроб в яме выглядел одиноким и покинутым. Рейчел стояла у черного лимузина и нетерпеливо смотрела в их сторону. Потом жестом велела им поторопиться.

— Лучше бы ты сейчас не шутил! — медленно сказала Мередит.

Миссис Паско расстаралась: в столовой гостей ждало настоящее изобилие холодных закусок и салатов. Мередит нисколько не удивилась, не увидев среди угощения своей расписной миски с паштетом.

Уйдя с кладбища, собравшиеся на церемонию сбросили оцепенение. То тут, то там вспыхивали оживленные разговоры. Полные дамы окружили Рейчел и наперебой выражали ей свое соболезнование. Мередит подошла к рыжеволосой молодой женщине, которую заметила в церкви.

— Пенни Стонтон! — охотно представилась та. — Я жена местного врача. Мой муж тоже должен был прийти, но его вызвали на срочную операцию. Он очень хотел засвидетельствовать свое почтение, но не смог выкроить ни минутки. С Алексом Константином я незнакома, только с Рейчел, но в их доме я бывала.

Последние слова она прошептала с благоговейным видом; видимо, окружающая роскошь производила на нее столь сильное впечатление, что заставила на время забыть о печальном поводе, по которому она здесь оказалась.

— Значит, ваш супруг осматривал Алекса, когда с ним в прошлом году случился сердечный приступ? — спросила Мередит, не скрывая любопытства.

— О да! В конце прошлого лета. Алекс тогда только вернулся из заграничной деловой поездки. Рейчел позвонила нам часов в одиннадцать вечера. По словам Пита, она была на грани истерики. На всякий случай Пит вызвал скорую и отправил Алекса в местную больницу. Позже Алекс проконсультировался у какого-то лондонского кардиолога. Никак не привыкну, знаете ли… к тому, что Алекса убили… — Вдруг Пенни тихо ахнула. — Вы только посмотрите! И Невил здесь!

Невил, значит, все-таки набрался храбрости и пришел. Он стоял в дверях с одновременно смущенным и воинственным видом. С ним никто не заговаривал.

— Неудобно-то как! — Пенни доверительно понизила голос. — Конечно, я не верю слухам. Скорее всего, между ними ничего нет… И все же он ведет себя бестактно!

Мередит невольно подумала: уж сама-то докторша вряд ли получила бы приз за тактичность. Впрочем, и от таких, как Пенни, есть польза.

— Он помогает Рейчел ухаживать за канарейками, — пояснила Мередит. — Вы видели птиц?

— Да, да! Они очаровательные! И весь дом — просто прелесть. Лично я очень рада, что у Рейчел есть помощник. Но, знаете ли, местные жители — такие сплетники! Рейчел красавица, а Невил холостяк и… ну, в общем, деревня у нас маленькая.

Невил тем временем подошел к столу и что-то положил на свою тарелку. С ним разговаривала Мейвис Тиррел.

— Все знают, — пылко продолжала Пенни, — что Алекс и Рейчел буквально обожали друг друга!

Не сговариваясь, Маркби и Хокинс отошли в противоположный угол, где стояли бок о бок и наблюдали за толпой гостей. Маркби сжимал в руке бокал с вином. Хокинс положил себе на тарелку холодной курицы и ветчины и теперь рассеянно тыкал в них вилкой.

— Странный конец для такого типа, как Константин, — заметил суперинтендент.

— В каком смысле?

Маркби отпил вина и с любопытством посмотрел на Невила: молодой человек явно пытался привлечь к себе внимание Рейчел — впрочем, безуспешно.

— Никаких важных персон на похоронах. Одни соседи. И родных тоже нет.

— Он родом из Ливана.

— Тогда где ее родные?

— По-моему, у Рейчел осталось не так много родни.

— Ах да, ведь вы же в курсе! — промямлил Хокинс с набитым ртом. Наверное желая оправдаться за неудачный вопрос, он продолжал: — Кстати, эксперты исследовали отпечаток подошвы, который вы обнаружили в кустах у ограды, и кое-что установили.

— И что?

Маркби резко повернул к нему голову.

— Конечно, то, что они выяснили, слишком общо… Почти наверняка след оставлен правым резиновым сапогом из пары, которая хранится в гараже. Сапоги принадлежали Константину. Он специально держал их на видном месте. Иногда, вернувшись домой из поездки, он, не заходя в дом, переобувался и шел гулять по парку. Сапоги стояли не где-то на полке, а у самого входа в гараж. Их могли видеть все.

— Наверное, о них многие знали, — задумчиво протянул Маркби.

— Конечно. И надеть их тоже мог кто угодно. Если, конечно, не призрак самого Константина!

Хокинс фыркнул.

— Призраки не оставляют следов.

— Да, но старина Константин продолжает загадывать нам загадки даже из могилы. — Хокинс ткнул вилкой в сторону Мередит и Пенни Стонтон. — Видите ту, рыженькую? Она жена местного доктора. Вчера вечером я перекинулся парой слов с ее муженьком.

Заметив, что к ним подходит кто-то из гостей, Хокинс замолчал.

— Видели птиц? — спросил вдруг Маркби. — Если еще не видели, пойдемте, я вам покажу.

— Вот это да! — воскликнул Хокинс через несколько секунд. — Ничего себе!

Они стояли в зимнем саду у сетчатого вольера. Хотя сегодня распогодилось, никто и не подумал уменьшить обогрев. В стеклянной пристройке стояла удушающая жара, и запах как будто стал сильнее. Хокинс вынул носовой платок и промокнул лицо.

— Жарко, как в оранжерее!

— Ну да, раньше здесь была именно оранжерея. Жаль, что никаких цветов не осталось. Насколько я понял, когда сюда въехали Константины, они выкорчевали все растения, кроме вот этого апельсинового дерева.

— От его запаха аж мутит! — проворчал Хокинс и осторожно сел в бамбуковое кресло, предварительно ощупав его — выдержит ли.

Маркби догадался, что сегодня, как и накануне, в садике, Хокинс хочет, даже очень хочет, поговорить с ним о деле — или, по крайней мере, о Константинах. Наверное, лондонец пришел к выводу, что со старшим инспектором лучше дружить — так больше узнаешь. Маркби подошел к вольеру и начал молча разглядывать его обитателей. Он ждал.

Сидящий в кресле Хокинс откашлялся и приступил прямо к делу:

— Она ведь не распространяется о его сердечном приступе, верно? Во всяком случае, сейчас, когда вы здесь…

Значит, Хокинсу не дает покоя что-то конкретное, и он хочет проверить свои догадки.

— Нет, не распространялась. Она вообще мало что о нем рассказывает, только повторяет, как скучает по нему, как без него трудно. По-моему, канарейки ее тяготят.

Хокинс фыркнул:

— Имейте в виду… На вскрытии обнаружилось кое-что любопытное. В прошлом году, во всяком случае, так нам внушали, Константин перенес микроинфаркт. В наши дни врачи говорят: «Первый звонок». Ему назначили лечение, и все было хорошо, но за неделю до Челси у него снова заболело сердце, и он вызвал местного врача, Стонтона. Стонтон выписал ему какие-то лекарства и велел прийти на прием, если боли не пройдут… А теперь самое странное. Когда наш патологоанатом произвел вскрытие, он не обнаружил у покойного ни малейших признаков сердечно-сосудистых заболеваний. Артерии не забиты. Клапаны превосходные. Если не считать общей интоксикации от яда, сердце в прекрасном состоянии. Зато печень у него не в порядке. Наверное, любил выпить. Налицо первые признаки цирроза. Но Стонтону Константин не жаловался на печень. В общем, наш патологоанатом описал его как «очень здорового покойника».

— Значит, в прошлом году у него никакого инфаркта не было? — Маркби повернулся к Хокинсу, нахмурив лоб. — А вы… то есть… ваш патологоанатом уверен?

— Абсолютно, хотя он и не кардиолог. Кстати, и Стонтон — не специалист по сердцу. Обычный семейный врач-терапевт. Когда я спросил его, уверен ли он в своем диагнозе, он тут же обиделся. Все врачи одинаковы! Терпеть не могут, когда обычные люди сомневаются в их суждениях. На вскрытии не обнаружили еще кое-чего. Нет никаких следов лекарств, прописанных Константину Стонтоном перед поездкой в Челси! Он уверяет, что выписал пациенту месячную дозу препаратов; их следы обязательно должны были остаться в организме, хотя у всех разная скорость обмена веществ и надо учитывать еще индивидуальные особенности.

— Вы спрашивали насчет лекарств Рейчел… его жену? Он принимал таблетки? Иногда пациенты не принимают лекарства или не доводят курс лечения до конца.

— От нее толку немного! — возмущенно фыркнул Хокинс. — Насчет лекарств она так же не в курсе, как и насчет всего остального. По ее словам, вроде бы он что-то принимал. Правда, она не видела, как он глотает таблетки. И в доме она их не находила.

Маркби задумчиво почесал подбородок.

— Значит, Стонтон поставил неверный диагноз. Но разве в прошлом году, при первых признаках болезни, Алекса не осматривал лондонский врач? Так говорила Рейчел.

— Да, мы проверили ее показания. К тому времени, как светило с Харли-стрит осматривал Константина, ему уже полегчало; болезнь не прогрессировала. У светила есть письмо Стонтона с его мнением по поводу диагноза. Разумеется, лондонский кардиолог назначил свои анализы и лично осмотрел Константина. Выявились мелкие неприятности, что часто бывает после стресса и переутомления. Поэтому кардиолог подтвердил, что Алекс перенес микроинфаркт, и сказал пациенту: вот первый звоночек, сигнал о том, что нужно притормозить, жить более размеренно. Он назначил лекарства и диету, выписал счет, и все остались довольны.

— А теперь оказывается, что никакого инфаркта и вовсе не было… Так что же все-таки перенес Алекс? Какая болезнь замаскировалась под инфаркт и ввела в заблуждение двух врачей? — Маркби угрюмо посмотрел на беззаботных канареек, порхающих с ветки на ветку апельсинового дерева. — Может, подцепил что-нибудь, когда ухаживал за птичками? А может, у него шалила печень, а не сердце? Вы сказали, у него нашли первые признаки цирроза. Но ведь анализы непременно выявили бы неполадки с печенью, даже если Стонтон ничего не заметил при осмотре?

— Ага, вы тоже удивились! А может, ему что-нибудь подсыпали в еду или питье? — Хокинс деликатно рыгнул, прикрыв рот ладонью, — наверное, вспомнил о том, что только что с аппетитом съел полную тарелку ветчины и холодной курятины. — А может быть… заметьте, я всего лишь строю догадки… может быть, покушение в Челси было уже не первой попыткой его убрать?

Наступило молчание.

— Он был у врача за неделю до смерти? — спросил Маркби.

Хокинс кивнул:

— Если хотите кого-нибудь отравить, приходится считаться со всеми факторами, в том числе и с регулярными медицинскими осмотрами. Наверное, убийца знал, что Алекс ходит к врачу. Может быть, именно поэтому покушение перенесли в Лондон!

Маркби едва удержал рвущиеся с языка ругательства и заговорил медленно, тщательно подбирая слова. Нельзя забывать, что он разговаривает со старшим по званию. Задачка не из легких!

— Я понял вашу мысль. Все догадки намекают на то, что убийца близко знал Константина… Вас интересуют семейные отношения Рейчел и Алекса. Но вы ведь видели ее сегодня. Она любила его! И взгляните на дом! Я бы сам не захотел жить в таком, но он обставлен всецело в ее стиле, и Алекс ее поощрял. Зачем ей помогать кому-то убить…

Сзади послышались легкие шаги, отчего оба круто развернулись. На пороге стояла жена доктора, Пенни Стонтон. Она покраснела, щеки стали по цвету почти такими же, как волосы.

— Ох, извините! Я думала, здесь никого нет. Зашла посмотреть на птичек. Я ведь в «Малефи» всего второй раз. — Она сокрушенно покачала головой. — В прошлый раз Рейчел приглашала на кофе дам из благотворительного общества. Она провела нас по дому и все-все показала, в том числе и зимний сад. Как здесь все красиво! Разумеется, я знала, как Алекс и Рейчел счастливы вместе!

Заметив каменное выражение на лицах Хокинса и Маркби, Пенни Стонтон смущенно хихикнула, поняла, что смех здесь неуместен, еще больше покраснела и поспешно ретировалась.

— Видите? — проворчал Маркби. — Сведения о состоянии здоровья Алекса вполне могли просочиться от рыжей докторши, судя по всему прирожденной сплетницы. Или от экономки. Или еще от кучи людей, которые не живут в доме! Постоянных жителей здесь мало, а в больнице его вообще мог видеть любой. Наверное, всем известно, что в прошлом году он перенес сердечный приступ. В таких деревушках так мало всего происходит, что всем все интересно! В большом городе не так; там постоянно что-то случается. Бывает, люди за всю жизнь ни разу не заговаривают с соседями. — Маркби понял, что разгорячился, и осекся. Отдышавшись, он продолжал: — Извините, сэр, не хотел вас обидеть. Не скрою, в этом деле у меня личный интерес. К тому же мне постоянно приходится иметь дело с маленькими городками и деревушками.

— Ничего, ничего, продолжайте, старший инспектор! — великодушно отозвался Хокинс, видимо очень довольный тем, что ему удалось поддеть Маркби. Кивком он указал на столовую, откуда слышались голоса гостей. — Не такой уж я и убежденный горожанин. Прекрасно понимаю, что все местные жители знали Константина и сплетничали о нем. Но все они как один уверяют, что он был славный малый, вы заметили? Наперебой поют ему хвалу!

— На похоронах так обычно и бывает.

— Подозрительно, — решительно возразил Хокинс. — Не могут они все так хорошо о нем думать! В конце концов, кто-то же его убил! И убийцей может оказаться любой из них, — угрюмо закончил он.

Маркби вздохнул:

— Вы уже побеседовали с Невилом Джеймсом? Он ведь тоже пришел и сейчас в соседней комнате.

— С ее молодым дружком? — Лицо Хокинса перекосилось от сдерживаемой ярости. — У него есть алиби — корги!