Дачный роман

Глава третья

Джефф убирал с лужайки столы и стулья и, нагнувшись, обнаружил открытую дорожную сумку в траве. Еще не успев выпрямиться, он понял, чья это сумка.

— Проклятье! — пробормотал он, презирая себя за то, что почувствовал странную, почти примитивную радость. — Проклятье!

Сумка понадобится Кэйт к следующему выходу Джо-Джо. Придется вернуть ее. Не выдержав, Джефф вздохнул, присел на корточки и принялся изучать содержимое сумки. Если б найти ее адрес или телефон…

Но зачем обманывать себя? Им движет обычное мужское любопытство. Странный маленький клоун с волнующим голосом задел в нем какую-то потайную струну, и теперь он ищет зацепку — любую зацепку, которая помогла бы ему хоть немного узнать о женщине, скрывающейся под мешковатой одеждой и гримом.

Но сумка не таила сюрпризов. Внутри не было ничего, кроме клоунских атрибутов — маленькой коробки с набором кассет, флюоресцирующих мячей для жонглирования, распечатанной пачки надувных шариков, стандартных подарков и жестяной коробки со щетками, папиросной бумагой, кремом и тюбиками сценического грима. Ничего по-настоящему интересного — кроме того, что внутри крышки жестяной коробки стоял адрес:

«Фрэнк Валера, Сикоу-роуд, Мисти-Пойнт, Северная Каролина».

Джефф в раздумье нахмурился, закрыл коробку и бросил ее обратно в сумку. Кэйт говорила, что живет одна. Кто тогда Фрэнк Валера? Ее брат? Ее бывший муж?

«Какая разница?!», — твердил про себя Джефф, закидывая сумку в салон «БМВ» серебристого цвета и крепко захлопывая дверцу. Частная жизнь Кэйт его не касается. Он вернет ей вещи, возвратится домой, и все будет кончено.

А что все?

Боже правый, да он едва с ней знаком. Даже не знает, как она выглядит. И вообще он слишком много о ней думает. Просто, наверное, он долго просидел, как чертов монах в келье, из-за своей работы. Наверное, пора выбираться из раковины и найти себе настоящую женщину — светскую леди с положением в обществе, которая станет для его дочери примером для подражания.

Ветер усиливался. Он ерошил Джеффу волосы по дороге к дому, и вот уже Джефф почувствовал на лице первые капли дождя. Молния голубой лентой прорезала небо над дюнами, гром перекрыл зловещий рев океана.

Русалки!

Да, не пора ли поговорить о них с Эллен?

Когда Джефф добежал до ступенек, дождь уже лил вовсю. Джефф взлетел на намокшую открытую веранду и быстро зашел в дом.

Там царила тишина, слышалось только стаккато дождевых капель по стеклам. Джефф вспомнил, что мать ушла на ужин, а потом в кино с миссис Фрэнсис Эпплтон, жившей на их улице. Флосс отпросилась на вечер. Оно и к лучшему, решил Джефф. Он разожжет камин, приготовит Эллен горячее какао и сырные сэндвичи. Вдвоем они чудесно проведут время — только он и дочь. Сначала почитают, а потом за партией в шашки перед сном ему наверняка удастся растолковать дочери, какая это ерунда — русалки.

Оставалась проблема с сумкой Кэйт Валера. Что ж, он вернет ее после того, как домой возвратится мать. Если в телефонной книге отыщется номер, он позвонит Кэйт насчет сумки позже. Позвонит — и опять услышит ее чудный голос…

— Эллен! — позвал он. — Эй, поди сюда, папа приготовил кое-что вкусное на ужин!

Ответом был непрекращающийся шум дождя.

— Эллен! — Он взбежал вверх по лестнице, удивляясь, почему дочь не отвечает. Он был немного резок с ней, правда, но она никогда не дулась на него по пустякам.

— Эй, Эллен! Это не смешно. — Он дошел до верха и остановился, прислушиваясь. Снаружи гремел гром, и капли молотили по кровле… Тишина в доме оглушала громче ливня.

— Эллен! — Он побежал назад в холл, к закрытой двери ее комнаты. Может, она уснула и не слышит? Может…

С упавшим сердцем он открыл дверь. Опрятная комнатка Эллен с белым узорчатым покрывалом и репродукциями Ренуара на стенах была пуста.

Кэйт вышла из душа, обернув голову полотенцем и закутавшись в зеленый махровый халат. Жаркое облако пара окутывало ее с головы до пят. Она вдыхала его влажную теплоту, попутно стараясь выкинуть события прошедшего дня из головы. Да, ей уже лучше. Может, выпив чашечку горячего индийского чая, она вновь почувствует себя человеком.

Она открыла окно, чтобы выпустить пар. Снаружи бушевал шторм. Дождь барабанил по стенам небольшого дощатого домика. Ветер гнул кусты олеандра. Грозовые облака выглядели устрашающе. Как глаза Джеффа Пэрриша.

Кэйт прошла к себе в комнату, бросила полотенце на кровать и принялась расчесывать волосы. «Забудь Джеффа Пэрриша, — велела она себе. — Он законченный сноб, и мне жаль ту женщину, которая позволит ему лишний раз заговорить с собой. А что касается его смехотворных семейных традиций…»

Стук в парадную дверь — слабый, но настойчивый — перебил ее мысли. Кто бы это мог быть? Припомнив, что отослала Флэннери в ее комнату, Кэйт запахнула полы халата и поспешила в холл. Когда она рысцой пересекала гостиную, постукивание усилилось, стало более нетерпеливым, более отчаянным.

Кэйт распахнула дверь и увидела на пороге маленькую, дрожащую фигурку.

— Эллен! — Она втащила девочку внутрь дома. Джинсы и розовая футболка, бывшие на дочери Джеффа Пэрриша, промокли насквозь. С волос на пол потекла вода.

Кэйт схватила с кушетки вязаный плед и обернула им дрожащего ребенка. Расспросы — потом. Сначала нужно отогреть и обсушить ее.

Сбегав в ванную, она принесла полотенца. А вернувшись, обнаружила, что из своей комнаты вышла Флэннери.

— Дай Эллен что-нибудь переодеться, — скомандовала Кэйт, на миг подавив в себе пробудившийся гнев. — Что-нибудь теплое. Потом, юная леди, тебе придется кое-что мне объяснить!

— Можно Эллен останется с нами? Ну пожа…

— Флэннери, ну вот это уже чересчур…

— Я всего лишь нарисовала ей дорогу до нашего дома, — отозвалась Флэннери. — Кто ж знал, что она придет прямо сейчас, в дождь.

— Скорее, — вздохнула Кэйт. — Неси одежду. Я с тобой позже разберусь. — Она взяла самое толстое полотенце и принялась вытирать густые черные волосы Эллен. Отец и бабушка ребенка, по-видимому, беспокоятся. Как только она высушит Эллен, надо будет быстренько позвонить им.

Эллен согрелась, и ей постепеннно становилось лучше. Румянец вернулся на ее щеки. Робкие серые глаза исследовали комнату и задержались на пухлой кошке рыжего, почти оранжевого цвета, разлегшейся на диванной подушке.

— Как его зовут? — спросила она, еще лязгая зубами.

— Ее. Митабель. Ее так назвали в честь кошки из сборника стихотворений.

— Можно я поиграю с ней?

— Как только высохнешь, — разрешила Кэйт, стаскивая с нее через голову мокрую розовую футболку. — Наш папа, конечно, знает, куда мы направились?

Эллен помотала головой, крепко сжав губы. Взглянув на Кэйт чистыми глазами, девочка спросила:

— А вы верите в русалок?

«Осторожно!» — подумала Кэйт.

— Я верю в дар воображения, солнышко, — ответила она, накидывая плед на голые плечи и грудь Эллен. — Подожди секундочку, я посмотрю, как там Флэннери и твоя одежда. Переоденешься, тогда и играй, пока я буду звонить твоему па…

Стук в дверь был яростным и нетерпеливым. Кэйт похолодела, во рту неожиданно пересохло, сердце застучало, как пулемет. Нетрудно догадаться, кто стоит за дверью и что он про все это думает. Как ни крути, а следующая пара минут будет не из приятных.

Настраиваясь на очередную перепалку, Кэйт расправила плечи и промаршировала к двери.

Найти дом Кэйт не составило труда. Оказалось, Джефф помнит его с детства — приземистое строение, приткнувшееся у края пляжа. Дощатая внешняя облицовка сейчас настолько обветшала, что он больше походил на огромный дровяной сарай, чем на жилой дом. Раньше здесь обитал пожилой мужчина, припомнил Джефф: просоленный одинокий старый чудак, который частенько прогуливался вдоль полосы прибоя с двумя беспородными дворнягами.

Но это в прошлом — теперь здесь живет Кэйт Валера. Сквозь ливень Джефф разглядел на стоянке ее джип. За занавеской горел свет, и Джефф поднял руку, чтобы постучать еще раз. Единственное, о чем он думал, — может, она знает что-нибудь об Эллен.

Дверь отворили прежде, чем он стукнул. Женщина, стоявшая перед ним в свете лампы, показалась ему еще меньше ростом, чем раньше. Влажные рыжие кудри обрамляли ее треугольное лицо, на котором выделялись огромные глаза. Руки нервно теребили край огромного зеленого махрового халата.

— Эллен здесь, — спокойно сказала она. — Заходите.

Джефф переступил порог, бессознательно отметив уютное тепло дома, в который попал. Словно камень упал с души, когда он увидел свою дочь, пристроившуюся на краю дивана. Она обнимала огромного рыжего кота.

Стоило ему сделать шаг в ее сторону, и страх уступил место гневу.

— Юная леди, ты хоть понимаешь, что творишь?

— Пожалуйста, не сердись, па. — Ее грустный взгляд разрывал ему сердце. — Дома было так одиноко. Никого, кроме взрослых. Мне так захотелось поиграть с Флэннери. Хоть немножечко…

— Как ты узнала дорогу? — Джефф задал вопрос повелительным, но значительно более мягким тоном. Он знал, как его дочери нужна настоящая подруга. Понял это сегодня днем, наблюдая за ней из окна своего кабинета.

— Я могу ответить на ваш вопрос, — вмешалась Кэйт. — Флэннери нарисовала ей дорогу.

— Значит, Эллен появилась у вас на крыльце в самый разгар ливня?

— Ну конечно, так оно и было! — Кэйт вспыхнула, будто он только что обвинил ее в киднепинге. — Я как раз собиралась позвонить вам домой, когда вы постучали. — Она прошла несколько шагов вперед, затем вновь повернулась к нему лицом. — Ваша дочь здесь, целая и невредимая, и теперь, я надеюсь, вы оба немедленно покинете наш дом.

Джефф смерил ее взглядом. Она стояла, замерев, перед полным книг шкафом, как газель перед прыжком. Маленький, твердый подбородок вызывающе выставлен вперед, в глазах — оскорбленная гордость. Все еще обнимая кошку, Эллен наблюдала за ними, ожидая в наступившей тишине.

Нет, понял Джефф, он не может быть таким монстром, он не может схватить подмышку дочь, повернуться и уйти. Нельзя поступить так с Эллен. Нельзя поступить так с приютившей ее Кэйт — и с самим собой.

— Я… мм… думаю, нам надо поговорить, — пробормотал он, вдруг заметив, что вода с его одежды течет на выцветший ковер.

— Хорошо. — Она расслабилась, но в глазах напряжение не исчезло. — Флэннери, дорогая, я знаю, ты подслушиваешь.

Девочка материализовалась из коридора.

— Побудь с Эллен в своей спальне немного, ладно? И переодень ее во что-нибудь теплое.

— Да! — Улыбка Флэннери осветила всю комнату. — Пойдем, Эллен, — воскликнула она, наклоняясь над подругой. — Я дам тебе мой бордовый свитер и покажу коллекцию морских камушков.

— Здорово! — Эллен вскочила с дивана, прижимая к груди плед. — Можно взять с собой Митабель?

— Конечно! — Флэннери подхватила кошку. Привыкшее к такому обращению животное безвольно повисло у нее на руках, и девочки заспешили по коридору.

— Ээ… выпьете горячего чаю? — спокойно спросила Кэйт, чтобы прервать неловкое молчание.

— Нет, спасибо. — Джефф оглядывал комнату со множеством сочных комнатных цветов, морских ракушек и декоративных изделий из черного плавня; взгляд останавливался на разноцветных диванных подушках и поцарапанной, не подходящей к комнате мебели. Каким-то образом вся эта мешанина создавала атмосферу домашнего уюта. Снаружи темнело, холодный дождь барабанил по крыше и лупил по оконным стеклам. Внутри же, казалось, комната сияет.

— Что ж, по крайней мере мы можем присесть, — сказала Кэйт, присаживаясь на невысокую кушетку. Ворот халата отвернулся, обнажив светлую кожу и изящный изгиб шеи. Она была вся в нежных веснушках, рассыпанных по телу, будто крошечные крупинки корицы поверх сливочного крема. Джефф почувствовал нелепое желание наклониться и лизнуть ее.

— Я… у меня одежда вся мокрая, — наконец произнес он.

— Пустяки, садитесь! Этой рухляди уже ничего не страшно.

Джефф отодвинул подушки в сторону и сел на видавшую виды кушетку.

— Прошу прощения за мой внешний вид. Перед тем как приехать сюда, я метался по пляжу как сумасшедший. Боялся, что Эллен вернулась на скалы.

— Вы, должно быть, здорово перепугались. — Сейчас ее аквамариновые глаза выражали сострадание.

— Скорее, просто растерялся. Понимаете, Эллен никогда ничего подобного раньше не вытворяла. Если бы ее и здесь не оказалось…

— Я понимаю. Но она все-таки оказалась у нас. Все в порядке.

— Что же нам теперь с ними делать, Кэйт? — Джефф наклонился к ней ближе, но натолкнулся на непроницаемый барьер ее глаз.

— Если вас интересует, удастся ли вам и дальше держать дочь под стеклянным колпаком, подальше от презренных низших классов и от всех идей, кроме ваших собственных, то…

— Черт возьми, когда с вами можно говорить нормально? — бросил он резко, подавив желание протянуть руку и дотронуться до отворота ее халата. — Я ничего подобного не думал. Просто я знаю… я чувствую, что Эллен чертовски одинока. Ей нужна подруга, и, похоже, она остановила свой выбор на вашей дочери.

— Несмотря на старания вашей мамы подобрать ей кого-нибудь поприличнее?

— Дело не в моей маме. Вы, кстати, не стараетесь облегчить нашу беседу.

— Ах, простите. Я забыла свои обязанности. — Она энергично поднялась, подошла к окну и, раздвинув занавески, принялась наблюдать за грозой.

Раздраженный и взволнованный Джефф тоже встал и подошел к ней. Несмотря на гнев, ее близость разожгла в нем мужское любопытство. Ее волосы пахли изысканным запахом трав. Он вдруг поймал себя на мысли, что хочет зарыться с головой в эти мягкие, влажные волосы или отогнуть ворот халата и прижаться губами к атласной белизне шеи у затылка.

Что за женщина!

С трудом он заставил себя проговорить:

— Поймите, я что хочу сказать: если это убережет их от беды, я не против, чтобы наши дочери дружили.

Если Джефф ожидал, что при этом известии она расцветет, то слегка ошибся. Кэйт стояла неподвижно, высоко подняв голову, наблюдая за дождем.

— Дачники — как вы — приезжают сюда на сезон, нанимают жилье, катера и рыбацкие лодки, нанимают маленьких подруг своим дочерям…

— Кэйт…

Он положил руку ей на плечо и мягко, очень мягко повернул лицом к себе. Ее глаза блестели. Что это, слезы или просто отражение света ламп?

— Вы беспокоитесь о своей дочери, — произнесла она. — Это вполне естественно. Но моя Флэннери — не инструмент для ваших терапевтических экспериментов. Я не хочу, чтобы она почувствовала себя отвергнутой, когда лето пройдет и Эллен вернется в Рэйли.

Что-то смягчилось во взгляде Джеффа, когда он снова заглянул в ее лицо. Джефф старался придумать, что бы ей ответить, но не придумал ничего, пока не услышал раскаты смеха из комнаты Флэннери.

— Слышите? — сказал он. — Они уже решили эту проблему. Почему же не можем мы?

Но она все еще колебалась.

— А как насчет русалок?

— Со временем я разберусь и с русалками.

— Папа, смотри! — В комнату ворвалась Эллен, в ее глазах плясали веселые огоньки. Многострадальная кошка, наряженная в шляпу и розовое кукольное платьице, безвольно свисала с ее руки. — Видишь: Митабель собирается на вечеринку. Правда, она красивая?

Джефф закатил глаза под потолок. Кэйт с трудом подавила смешок и предложила перекусить.

— Я знаю, как сюда добралась Эллен, — сказала Кэйт, опускаясь на свой стул, когда Джефф отказался от добавки супа. — Но понятия не имею, как вы нашли мой дом.

— Вы забыли свою сумку — она у меня в машине. — Джефф немного расслабился: беседа вернулась на относительно твердую почву. — На крышке коробки из-под грима был адрес. Я умею читать. Но не могу себе представить, кто такой Фрэнк Валера. Что-то его не видно, кстати.

— Фрэнк Валера — мой дед. Он умер десять лет назад и оставил мне этот дом и все в нем, включая и эту дорожную сумку — спасибо, что нашли. Честно говоря, я ее ни разу еще не теряла. Боюсь, я уезжала от вас в некоторой спешке — наверное, подумала, что она в джипе.

— Я занесу ее перед уходом, — сказал Джефф. — И еще одно. Ваше предложение не брать денег за шоу очень заманчиво, но я не могу на него согласиться. Завтра я перезвоню в агентство и…

— Нет! — Глаза Кэйт вспыхнули, как аварийные огни в ночи на шоссе. — Это было не шоу, а сплошной провал, с начала до конца. Я причинила массу беспокойства. Превратила Маффет Боделл в клоуна, расстроила вашу маму…

— Вы были изумительны, — сказал Джефф откровенно.

— Разве? — Она метнула на него удивленный взгляд.

— Я видел ваш номер из окна. Эти барышни — аудитория не из легких, но вы их «купили». И, конечно, заслуживаете гонорара…

— Нет. — Тихая решимость в ее голосе сказала Джеффу, что этот вопрос закрыт. — Все, чего я хочу, — достойно покончить с этой историей.

Хрупкое понимание между ними исчезло. Джефф сидел молча, долго-долго разглядывая ее, желая вернуть его снова. Решительные взгляды Кэйт Валера только усиливали интригу, увеличивая его желание смотреть на нее, дотрагиваться до нее и знать о ней больше. Эта маленькая женщина представлялась ему замысловатой шарадой, загадкой, разгадать которую с первого раза оказалось ему не под силу.

— Папа, Флэннери пишет книгу, — нарушила тишину Эллен. — Она будет о русалках. Флэннери сказала, я могу прочесть ее, когда захочу.

Джефф приложил невероятные усилия, чтобы сохранить спокойствие.

— И что, Флэннери, это будет большая книга? — спросил он.

— Пока она занимает четыре с половиной записных книжки. — Длинные, отливающие рыжиной волосы Флэннери скрывали высокий лоб и неведомые кладези мудрости. Во времена инквизиции такого ребенка запросто могли приговорить к костру как ведьму. — Я еще не знаю, сколько блокнотов получится всего, — продолжала она. — Мама говорит, перед тем как отсылают издателю, все перепечатывают на машинке. Если она продаст этим летом побольше ваз, мы купим компьютер.

— Продаст побольше ваз? — Джефф смутно припомнил, что Кэйт как-то говорила о мастерской, но что именно?

— У меня заказы нескольких городских галерей, — включилась в разговор Кэйт. — Дела налаживаются. Иногда я думаю: если переехать куда-нибудь в большой город, тогда я продавала бы керамику круглый год и не зависела от летнего сезона.

— И тогда тебе не пришлось бы больше подрабатывать официанткой в «Пэнкэйк-пэлэс», правда, ма? — спросила Флэннери.

— Правда. Так, похоже, все готовы.

— Знаете, прежде чем я заберу Эллен домой, мне хотелось бы посмотреть ваши творения.

— У меня в мастерской есть несколько готовых работ. — Кэйт была уже на ногах. — Я могу показать.

— Спасибо, хорошо бы.

Когда Джефф пошел за ней следом из кухни, он ощутил неясное предчувствие чего-то необычного. Не то чтобы он был большой ценитель керамики. Интерес к этой форме творчества был в лучшем случае обычным любопытством. Зато интерес к Кэйт Валера стремительно рос к отметке «увлечение». Инстинкт шептал ему об осторожности, но Джефф больше к нему не прислушивался. Ему хотелось разгадывать новые и новые загадки.

— Вот и моя вотчина. — Кэйт включила свет в приспособленном под мастерскую гараже. Даже несмотря на то, что практически все оборудование здесь было самодельное, ясно было, что мастерская обошлась ей недешево. Жаростойкие стены, вертикальные водопроводные и газовые трубы, печь для обжига, разнообразные полки и подставки преобразили старый гараж до неузнаваемости. Зато у Кэйт появилось место для работы круглый год.

Джефф Пэрриш стоял в дверном проеме, настороженно оглядывая все это великолепие. На него, профессионального архитектора, мастерская, по-видимому, произвела невыгодное впечатление. Но Кэйт излучала гордость за то, во что ей удалось превратить гараж. Это бросалось в глаза.

— Готовые стоят вон на той полке. Сюда, пожалуйста, — она провела его мимо большого гончарного круга на ножном приводе, мимо закрытых чанов с красителями и пятипудовых жбанов с сухой глиной.

— Осторожно, не испачкайтесь, — сказала она. — Здесь не самое чистое место.

— Вы о моей одежде? — Только когда он рассмеялся, Кэйт вспомнила, что он промок и перепачкался под дождем. Ей понравилось, как он смеется. Это глубокое «ха-ха-ха!» шло изнутри. Может быть, это и есть настоящий Джефф Пэрриш? Настоящий, а не тот высокомерный тип с постоянной усмешкой, которая вовсе его не красит.

Они остановились перед самой высокой полкой.

— Эти три вещи я закончила на прошлой неделе. Собираюсь на днях отвезти их в галерею. Посмотрите.

Затаив дыхание, Кэйт немного отступила. «Все равно, что он подумает», — повторяла она себе. И все же, глядя, как он рассматривает массивную чашу с орнаментом по бокам, три фута высотой внушительный стеклянный сосуд со сложной гравировкой на крышке и огромный, выполненный из силикатной глины подсвечник, она поймала себя на том, что ей безумно хочется, чтобы этому человеку понравились ее работы. Появилось странное чувство, словно она раскрывает ему часть своей души.

— Как я вижу, вы работаете только в крупных формах, — сказал он после молчания, которое, казалось, длилось вечность.

— Нет, не только. — Кэйт постаралась не выдать разочарования. — Я же говорила, что выставляю свои работы в галереях. Они не предназначены для всяких там кофейных столиков.

— Понимаю. Но, если исходить из чисто практических соображений, разве вам не выгоднее было бы продавать вещи меньшего размера?

— Я думаю… выгоднее. — Она помолчала, потом повернулась к нему. В глазах зажегся недобрый огонек. — Дело не в выгоде, — отрезала она. — Дело в… страсти!

— В страсти? — Его глаза скептически мерцали.

— Мои работы — эти сосуды — я леплю их сердцем, а не умом. Неужели не понятно? Если бы я позволила соображениям выгоды коснуться того, что мне дорого, я бы потеряла мою любовь. Мою любовь, мою страсть…

— Кэйт Валера, вы прекрасны, — сказал Джефф. Она уставилась на него, пылая от негодования.

— И вот что я вам скажу, — добавил он. — У вас есть фотографии ваших работ? Я лично знаком с парочкой владельцев галерей в Рэйли. Ваше творчество может их заинтересовать. Буду рад возможности послать им фотографии и замолвить за вас словечко.

— Вы действительно собираетесь это сделать? — Она сморгнула, чуть не упав от его предложения.

— Конечно. Особенно если это поможет вам навсегда оставить работу в «Пэнкэйк-пэлэс».

— Ах, даже так! — При подозрении, что он покровительствует ей, к Кэйт вернулось присутствие духа. — «Пэнкэйк-пэлэс» — это пустяки. Просто надо чем-то заниматься, пока Флэннери в школе. Зато лето мы проводим с ней вместе, и тогда уж я только леплю вазы, выступаю в роли Джо-Джо и веду по утрам занятия класса йоги в клубе здоровья. И все это во имя…

— Страсти?

Ее дыхание прервалось. Восхищение читалось во взгляде Джефферсона.

— Я имела в виду «выживание», — пробормотала она, и ее колени предательски задрожали. — Но «страсть» — тоже подходящее слово. А почему вы на меня так смотрите?

— Потому что я только что понял, что сейчас не время и не место для длинного разговора. — Низкие бархатные нотки его голоса проникали ей в сердце. — Кэйт, давайте поужинаем вместе. Завтра вечером, если вы не заняты. У нас есть о чем поговорить.

— Например? — Мысль о том, что он так просто подчинил ее своей воле, сделала интонацию Кэйт едкой.

— Вы более подробно расскажете мне о своей работе. Мы сможем обсудить некоторые детали совместного досуга наших детей…

— Я не оставлю Флэннери вечером дома одну.

— Она может погостить у Эллен. Что вы на это скажете?

— Ма! — Флэннери вприпрыжку ворвалась в мастерскую. — Можно Эллен у нас переночует?

— Нет! — Кэйт ответила на вопрос дочери так стремительно, будто речь шла о спасении ее жизни. — Вам мало того, что вы устроили сегодня днем?

— Беги, скажи Эллен, мы едем домой через минуту. — Джефф наклонил голову к Кэйт. — Послушайте, это всего лишь ужин, — прошептал он ей в самое ухо. — А девочки могут переночевать у нас. Ну же, что вы теряете?

Она колебалась, зная, «что».

— Кэйт! — Нотка обиды зазвучала в голосе Джеффа. Его подбородок коснулся ее волос, она почувствовала взаимный — его и свой — трепет.

— Ну… хорошо, почему бы и нет! — Кэйт услышала свой голос, говорящий это, а бешеный пульс разрушил логику ее рассуждений. Она думала только одно: даже если он вправду поможет устроить ей бенефис в Рэйли, она вступает на тонкий лед.

— Значит, заезжаю завтра в семь тридцать?

— Семь тридцать? Отлично. — Нет, она точно сошла с ума.

— Подождите, я принесу вашу сумку.

Джефф поспешил выйти, опередив ее. Дрожащая рука Кэйт задержалась на выключателе.

«Все будет нормально», — успокаивала себя Кэйт. Просто обычный, деловой ужин, и может быть — а вдруг? — появится шанс продвинуть ее работы? Если Джефф Пэрриш сможет заинтересовать ее творениями кого-то из владельцев выставочных галерей, это откроет такие возможности…

Но кого она обманывает? У нее самые настоящие неприятности. Джефферсон Пэрриш III — один из самых привлекательных мужчин, которых она встречала! Кейт нутром чувствовала, что его интерес к ней не исчерпывается одной лишь ее керамикой.

Джефф Пэрриш был из тех мужчин, которые разбивают сердца, кого постоянные жители Мисти-Пойнт называют дачниками, — визитером на сезон, богатым и образованным, который не прочь пару недель поразвлечься с какой-нибудь местной девушкой, заодно вскружить ей голову парой дорогих подарков и морем щедрых обещаний. Но и только. Окончание истории всегда было одним и тем же.

Кэйт давно раскусила таких. Изучила как следует.

Она вернулась на кухню. Шум дождя уже смолк, раздавался только стук редких капель.

— Мы уезжаем. — Рослая фигура Джеффа Пэрриша заполнила дверной проем. — Вот ваша сумка. Спасибо за гостеприимство, Кэйт. Увидимся завтра вечером.

— До завтра. — Кэйт повернулась к нему спиной, услышала его шаги по гостиной и как девочки, прощаясь, желают друг другу доброй ночи.

Ну что она за идиотка? Кем надо быть, чтобы распахнуть двери своего дома для такого, как Джефф Пэрриш с его одинокой дочерью? Должна ли она теперь все бросить и бежать, или уже слишком поздно?

Она еще задавала себе вопросы, когда машина Джеффа отъехала от дома и исчезла в тумане, сменившем дождь.