Дачный роман

Глава девятая

Звонок в дверь застал Кэйт за вдеванием в ухо сережки с фальшивыми бриллиантами. Вслед за звонком послышались легкие шаги Флэннери в гостиной и приветствия, произносимые приятным, бархатным баритоном. Баритоном Джеффа.

Выскользнувшая из задрожавших пальцев сережка упала и покатилась.

— Как наша кошка? — сквозь тонкую стену расслышала Кэйт вопрос Джеффа. В это время она, ползая на коленях, лихорадочно искала сережку.

— Пять швов и укол антибиотика! Поболит — перестанет. — Голос Флэннери эхом отражался от стен — девочка носилась по комнате, как молодой Бемби. Перспектива ночлега в доме Эллен восхищала ее. — Как вы считаете, моя мама красивая? — пританцовывая, продолжила Флэннери.

— Я нахожу, что твоя мама восхитительна, — галантно ответил Джефф. — Восхитительна даже в образе Джо-Джо.

— Подождите, вы еще не видели ее сегодня! Она похожа на фею из сказки!

— Неужели? А как считаешь, ее крылья уместятся в моей машине или пойдем откинем верх вашего джипа?

Послышался смех. Кэйт наконец нащупала сережку под кроватью. Достав ее, она наклонилась к зеркалу, пытаясь справиться с упрямой вещицей. Голос Джеффа звучал весело. Пожалуй, чересчур весело. И он не позвонил ей из Рэйли. Наверное, госпитальный совет отверг его проект. Может, он шутит, чтобы скрыть свое отчаяние?

Если он потерял контракт из-за нее, она никогда себе этого не простит.

Наконец каким-то чудом ей удалось вдеть сережку. Потирая руки, она сделала шаг назад, чтобы получше рассмотреть себя.

Что ж, она неплохо потрудилась над траурным платьем бабушки, резюмировала итоги осмотра Кэйт. Решившись на крайние меры, она срезала весь правый рукав до верха, оставив плечо обнаженным, и а из другого рукава сделала оборку. Потом вставила новую молнию и ушила в талии. Теперь тяжелый шелк подчеркивал плавность изгибов ее тела, спадая вниз мягкими складками.

— Вы выглядите шикарно и соблазнительно, Кэйт Валера, — прошептала она, желая себя подбодрить.

«Спустись на землю, — казалось, возражало ее собственное отражение в зеркале. — Ты выглядишь как рыжая Мортиция Адамс[2]».

Тряхнув головой, Кэйт заставила себя отвернуться от зеркала и выйти из спальни. Не выставляет ли она себя в глупом свете? Один взгляд Джеффа подскажет правильный ответ.

Уняв дрожь, Кэйт пересекла коридор. Джефф стоял посередине гостиной, нервно щелкая пальцами. Теплая улыбка озарила его лицо, едва он заметил ее. Все, успокоилась Кэйт, она выглядит отлично.

— Расскажи скорей, как все прошло в госпитале, — попросила она, подходя ближе. — Я так старательно скрещивала пальцы, что думала, они так и не разойдутся. Что?

Она заметила его колебание. Увидела, как он хмурится. И у нее защемило сердце.

— Хорошо, я скажу, как все прошло, — начал Джефф, протягивая к ней руки. — Все прошло… потрясающе!!!

Его ладони сомкнулись на талии Кэйт, он приподнял ее над полом и закружил в воздухе под одобрительные возгласы Флэннери.

— Я хочу слышать все! — Кэйт слегка задыхалась, когда он снова поставил ее на пол. — Ты убедил их? Им понравился проект? Они очень придирались?

— И да, и нет. — Он, смеясь, обнял ее. — Это была настоящая битва — я же говорил, в совете одни консерваторы. Но в конце концов им пришлось признать функциональность проекта. Когда я доказал им, что такой дизайн сэкономит кучу денег, а может, спасет немало жизней.

— Твой проект принят! Принят! — Кэйт порывисто обняла его. — Боже, как я люблю вас, мистер Джефферсон Пэрриш!

Джефф вздрогнул. Потом взял Кэйт за подбородок и повернул лицом к себе, чтобы видеть ее глаза. Как ей когда-то могло прийти в голову, что у него в глазах сталь? Сейчас их взгляд был сама теплота и надежда.

— Как ты сказала, Кэйт? — прошептал он. Кэйт почувствовала, что сердце у нее замерло. В горле пересохло, и она смогла лишь кивнуть. Признание, сорвавшееся с ее уст, было искренним: она действительно полюбила Джеффа Пэрриша с самой первой встречи на празднике Эллен. Полюбила эту его сумасшедшую гордость, его силу, его гнев и нежность.

Она будет любить его всю жизнь.

— Это надо отметить, — объявил Джефф низким голосом. — По-моему, кое-кому предстоит неплохой вечер. — Он обратился к Флэннери, улыбаясь: — Собирайтесь, юная леди. Эллен строит грандиозные планы в расчете на вас.

Флэннери, перепрыгивая через ступеньки, исчезла на лестнице. Джефф заключил Кэйт в объятия.

— Ты выглядишь изумительно! — прошептал он, водя пальцами по изгибам обнаженного плеча Кэйт. Каждое движение отзывалось во всем ее теле. Сходя с ума от нетерпения, она представляла себе, как они вдвоем возвращаются в пустой дом, как она чувствует руки Джеффа, обнимающие ее в темноте комнаты, как теряет себя от его необузданных поцелуев.

Боже, о чем она думает? Не поцелуи ее ждут, а очень тяжелый разговор.

Кэйт отправится на благотворительный бал с Джеффом и будет изо всех сил стараться быть со всеми милой и очаровательной. Потом, в конце вечера, она ему все расскажет.

Она расскажет ему, пока у нее еще хватит сил уйти.

— Ты сводишь меня с ума, — шептал Джефф, покрывая поцелуями ее шею. — Ты заставляешь меня чувствовать себя юным, и живым, и счастливым, как будто мне снова шестнадцать…

— Тише, Флэннери возвращается. — Кэйт ускользнула от него, нервным движением поправляя на себе платье. В комнату вошла ее дочь.

— Я готова, — объявила она, размахивая рюкзаком. — Пошли, ребята!

— Леди… — Джефф с улыбкой пропустил их мимо себя к машине. Следуя за ним по пятам, Кэйт не переставала представлять себе грядущий бал. Она будет мила со всеми — даже с его матерью. Она спрячет свои истинные чувства под непроницаемый покров вежливости. На любую колкость ответит улыбкой. Короче, постарается вести себя как настоящая леди. Чего бы это ей ни стоило.

Джефф будет вправе гордиться ею.

Когда они вошли в яхт-клуб, Джефф почувствовал, как Кэйт крепче сжала его руку.

— Все будет хорошо, — прошептал он. — Ты прекрасна.

«Она действительно прекрасна, — думал он. — Черное шелковое платье так ей идет, оттеняя белизну кожи, а слегка подкрашенные глаза кажутся огромными, как у лани. Ее волосы — огонь, контрастирующий со строгим цветом платья. Все мужчины сразу начнут бросать на нее тайком взгляды, завидуя мне. А что касается женщин…» Сердце Джеффа замерло. Большинство женщин будут вежливы и дружелюбны. Некоторые, однако, могут обидеть ее.

«Но Кэйт — дитя своего класса, — напомнил он себе. — Если она столкнется с враждебностью, она найдет, что ответить».

Яхт-клуб Мисти-Пойнт, отделка которого завершилась лишь в прошлом году, оборудовали раздвижными стенами, так что он мог выдержать любой наплыв гостей. Сегодня вечером помещения клуба превратились в один большой зал для танцев, украшенный разноцветной подсветкой и написанными готическим шрифтом плакатами. На балконе играл оркестр, специально приглашенный из Атлантик-Сити. В дальнем конце зала был устроен буфет.

— Не отходи от меня, — прошептала Кэйт, цепляясь за рукав его роскошного белого пиджака. — А то я опозорю тебя.

— Ты не можешь опозорить меня, — произнес Джефф, нежно поглаживая ее пальцы. — Я уже счастливейший из людей, поскольку ты со мной.

Зал быстро наполнялся народом — мужчины в вечерних костюмах, с усталым выражением на лицах, чинно вели под руки своих дам, сверкающих драгоценностями, по яркости не уступающими окраске тропических птиц. В дальнем углу зала Джефф заметил свою мать, крупное тело которой было затянуто в розовато-лиловое платье, блестевшее жемчугами. Кэйт тоже заметила ее. Она приникла к нему, как маленький преданный терьер, но глубоко вздохнула и произнесла:

— Пойдем поздороваемся с твоей матерью?

— Мы можем немного подождать, если хочешь. — Настроение Джеффа стремительно падало: он представил себе в красках очередную встречу обеих женщин и испугался за Кэйт. — Может, лучше заглянем в буфет? — предложил он, чтобы отвлечь ее.

— Нет! — Кэйт выразительно помотала головой. — Я должна сделать это теперь. Если я смогу выдержать разговор с твоей матерью, то выдержу его с кем угодно в этом зале.

Она повернулась и, не оглядываясь на Джеффа, направилась сквозь толпу гостей в дальний конец зала. Джефф тяжело вздохнул, потом ринулся за ней и схватил ее за руку.

— Кэйт, послушай…

— Ага, сейчас. — Она бросала ему вызов отчаянной улыбкой. — Я не дурочка, Джефф, и знаю, я для нее — олицетворение всего, что она ненавидит. Но не бегать же от нее весь вечер. Я должна сделать это, и если ты не хочешь идти со мной, что ж…

— Да ладно, чего уж там. — Он крепко прижал к себе ее руку. — Я полезу с тобой и в пасть дракона.

Его мать заметила их. Джефф вздрогнул, увидев, как она мгновенно подобралась, упрямо выставив вперед подбородок. Джефф любил Кэйт, но он любил и мать. Кто бы ни победил в схватке, сам факт такого сражения причинял ему страдание.

Теперь скорее Кэйт вела его. Она скользнула вперед, заранее протягивая руку и расплываясь в любезной улыбке.

— Миссис Пэрриш, как приятно видеть вас вновь! — воскликнула Кэйт. — Я хотела бы поблагодарить вас за заботу о моей дочери. Флэннери так нравится бывать у Эллен в гостях.

— Мы рады вашей дочери, — ответила мать Джеффа холодно, касаясь руки Кэйт так, словно притрагивалась к лягушке. — Признаюсь, для меня стало настоящим сюрпризом, когда Лэйси Энн Боделл сказала, что вы назначены в наш маленький комитет. Уверена, у вас море умных идей, как собрать пожертвования.

— Конечно. — Выражение любезности не сошло с лица Кэйт. — Хотите, поделюсь с вами одной-двумя прямо сейчас?

— Безусловно, это потерпит до ближайшего заседания. Сейчас едва ли время и место, знаете…

— О, конечно. — В уголках глаз Кэйт появилась обида, но она тут же стерла ее. Сердце Джеффа сжалось от боли и любви. — Я собираюсь изложить свои идеи в письменном виде, — добавила Кэйт. — Так их легче будет понять.

— Это точно. — Взглядом мать Джеффа старательно изучала танцевальный зал. — Взгляни, Джефферсон, вон Данбары. Ты же помнишь Данбаров из Рэйли, не так ли? Бьюфорда, Филлис и их прелестную дочь Памелу?

Джефф молча кивнул. У него были смутные воспоминания о старших Данбарах, а Памела, кажется, училась в университете на два курса младше. Симпатичная девушка, но слишком дитя своего класса. «Точно, — вспомнил он, — она вышла замуж за моего однокурсника, владельца небольшой табачной фабрики».

— Памела разведена и сейчас отдыхает с родителями здесь, в Мисти-Пойнт, — продолжила его мать. — Я только что с ней говорила. Она осведомлялась о тебе.

Джефф почувствовал, как дрогнула рука Кэйт, и понял, что пора отступать.

— Ну, если будешь говорить с ней еще, передай от меня привет, — проговорил он, ощущая неловкость. — Да, мы с Кэйт собирались зайти в буфет. Хочешь… э… составить компанию?

— Нет, благодарю, — отрезала миссис Пэрриш. Джефф не сдержал вздоха облегчения. — Там подают рыбу, а ты же знаешь, я не выношу даже запаха рыбы. Тебя, однако, не затруднит принести мне пару сэндвичей и бокал шампанского со льдом?

— Да, конечно, сейчас принесу. — Он увлек за собой Кэйт, откровенно нажимая на локоть. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним.

— В чем дело? Я вела разговор прилично, — прошипела она. — Как я могу узнать твою мать поближе, если ты все время меня уводишь?

— Послушай, так надо, — тихо сказал Джефф, проводя ее сквозь толпу. — Моя мать — милая женщина, только если ее не трогать. Жизнь тех, кто ей не нравится, она превращает в ад.

— По-моему, я говорила вполне достойно.

— Не спорю. Но верь мне, для нее это так — только легкая разминка.

Кэйт изумленно вскинула брови.

— Я поняла, зачем она сказала про Памелу. Она красивая, да?

Джефф глубоко вздохнул. Как бы ему сейчас хотелось оказаться с Кэйт в другом месте: где-нибудь, где тепло, уютно, тихо льется приятная музыка и свет свечей не режет глаз, и делать ничего не надо — сиди и смотри в ее чудные глаза. Он мечтал, чтобы сегодняшний вечер стал особым. Но они не пробыли здесь и четверти часа, а уже ясно: дела плохи.

— Знаешь, — вздохнул он, — я не видел Памелу с тех самых пор, как окончил университет. И потом, она — не в моем вкусе…

— Джефф! — Навстречу им шла стройная блондинка, сияющая, как финалистка конкурса «Мисс Америка». — Джефф Пэрриш, сколько лет, сколько зим! Вы неотразимы, как всегда, — я не могу поверить! Вы же помните меня, не так ли? Памела, Памела Данбар!

Памела изливалась Джеффу добрых пять минут, предоставив Кэйт возможность рассматривать себя. У нее была классическая фигура — узкая талия, копна льняных волос по плечам и загар «только что с Ривьеры», очень шедший ее сильно оголенному телу. Это охотница, враждебно подумала Кэйт, разведенная охотница, ищущая себе нового богатого мужа.

— Ваша мама сказала, у вас маленькая дочка, — ворковала Памела. — Она, должно быть, очаровашка — в отца. У меня самой двое мальчиков. Я отослала их на лето в Аспер, к Картеру, и теперь свободна как птица — вдруг вам понадобится товарищ по прогулке на яхте. Вы знаете, я обожаю…

— Боюсь, я уже высушил свои весла, — неуклюже вставил Джефф. — Памела, разрешите представить: Кэйт Валера, одна из самых знаменитых и талантливых женщин Мисти-Пойнт.

— О! — Глаза Памелы просветили Кэйт насквозь, как рентген. — Кажется, что-то припоминаю. Как же, как же, мама говорила как-то, что Джефф встречается с платным клоуном. Как забавно! Почему вы не надели сегодня клоунский костюм? А сколько стоит устроить представление для нас? — Она картинно запрокинула голову назад и засмеялась легким, равнодушным смехом.

Все тело Кэйт напряглось. Потребовалось собрать всю волю, чтобы не произнести вслух те колкости, которые так и рвались с языка.

— По-моему, Джефф имел в виду мое увлечение керамикой, — произнесла она через силу. — Одно из моих произведений выставлено сегодня. Будет продано с аукциона в пользу фонда сбора средств для библиотеки.

— А вы еще и керамикой занимаетесь? — Речь Памелы текла, как патока. — Надо же, какое совпадение — и моя мама тоже! Она раскрасила изумительный посудный набор «Рождество» — вам стоит это посмотреть. Почему бы не нанести ей визит на следующей неделе, раз у вас общие увлечения? Буду счастлива познакомить вас.

— Мм… было бы прекрасно. — Кэйт сходила с ума от усилия не дать волю своим эмоциям. Она чувствовала, что и Джеффу дискомфортно, видела, что и он колеблется, не зная, продолжать ли беседу в том же ключе или увести Кэйт, прежде чем она сорвется на грубость. Значит, нужен тайм-аут. Немедленно. — Вы извините, я на минуточку вас оставлю, — пробормотала она. — Небольшая проблема с одеждой.

И не оглядываясь, устремилась туда, где, как ей казалось, находится женский туалет. Трусливый поступок, ничего не скажешь. Но все же лучше, чем остаться и высказать-таки Памеле Данбар все, что накипело.

Кэйт достигла спасительной комнаты отдыха, плюхнулась в ближайшее кресло перевести дух. Гнев ее обратился теперь на нее саму. Что она делает! Она же подыграла Памеле, позволив добиться желаемого — остаться с Джеффом наедине.

Не выдержав, Кэйт разразилась слезами. Может забирать его! Вместе с матерью, кстати! Кэйт Валера не принадлежит к их кругу. Не принадлежит и этому месту, и этим людям. Ей отвратительна их роскошь, лоск, скупость, замаскированная бриллиантами.

— У вас все в порядке, дорогая?

Кэйт вздрогнула и подняла глаза. Она думала, что осталась одна, но перед ней стояла грациозная седовласая дама лет семидесяти, вышедшая из кабинки и моющая руки в мраморном умывальнике.

— Простите, — пролепетала Кэйт. — Я не знала, что здесь кто-то есть.

— Не стоит извиняться. — Незнакомка вытерла руки и протянула правую Кэйт. — Оливия Кэрлинг. А вы, конечно, Кэйт Валера. Мы будем работать вместе в комитете фонда.

Кэйт пожала ей руку, удивляясь силе ее пожатия.

— Откуда вы узнали, кто я? — спросила она, моргая.

Низкий, с хрипотцой голос Оливии Карлинг напоминал ее собственный.

— Да здесь каждому известно, кто вы, дорогая. Вы — центральная тема нашего маленького кружка. Я, например, рада видеть вас среди нас.

— Кажется, вы единственная, кто мне здесь рад. — Кэйт вздохнула, борясь с нелепым желанием броситься в объятия этой пожилой женщины и расплакаться как ребенок. — Я чувствую себя так, словно меня провели сквозь строй. А ведь вечер только начался.

— Один совет, Кэйт.

— Хоть двадцать один. Это сейчас кстати.

— Ага, вы остроумны. Тем лучше! — Зеленые глаза заблестели. — Послушай меня, девочка, не позволяй этим людям запугивать себя — а они будут делать это, если ты им позволишь. Под шикарными одеждами они скрывают свой страх. Все они — обычные смертные, большинство из которых настолько не уверены в себе, что рыдают в подушку, когда их никто не видит. И эти самые люди стараются унизить тебя. Но не поддавайся им, Кэйт. Все, что у тебя есть, ты заработала сама, и тебе нечего стыдиться.

— Легко вам так говорить. — Кэйт окинула взглядом внушительную фигуру Оливии Карлинг, всю — от изысканной прически до каблучков туфель под элегантным серебристым платьем. — Взгляните на себя — вы прирожденная аристократка! Откуда вам знать, что такое быть изгоем? Вы когда-нибудь заходили в зал, зная, что люди готовы разорвать вас в клочки?

— О, моя дорогая девочка! — В глазах Оливии Карлинг заиграли лукавые искорки. — Сорок шесть лет назад, когда я встретила покойного мистера Карлинга, я была танцовщицей в «Радио-Сити Рокетс»!

— Вы были… кем? — Кэйт словно окаменела, не веря.

— Я до сих пор могу сесть на шпагат, хотя и приучила себя не делать этого на публике. Людям такое дико. — Тонкие загорелые руки коснулись плеч Кэйт. — Видишь, я прошла через все то, о чем ты говоришь. Я сотни раз чувствовала боль и ярость, как ты сегодня. А сколько раз мне хотелось повернуться и уйти… Но я любила одного чудесного человека и не собиралась его терять, поэтому держалась, держалась, как бы мне ни было больно. Постепенно стали появляться друзья — настоящие друзья, уважавшие меня. И с тобой, дорогая, будет то же самое, если у тебя, конечно, хватит мужества.

Кэйт нервно вздохнула, все еще терзаясь сомнениями. Она не такая сильная, как Оливия. Разве ей удастся когда-нибудь переступить через себя и подружиться с такими, как миссис Пэрриш и Памела Данбар?

— Извините, — прошептала она, качая головой. — Я не знаю, что и сказать.

— А ничего и не нужно говорить. Просто вернись и покажи этим людям, из чего ты сделана. Иди, дорогая, — я с тобой…

Твердая рука Оливии Карлинг уже подталкивала ее к выходу. Кэйт, как ей показалось, смогла взять себя в руки. Но стоило ей увидеть толпу танцующих, трусливое желание бежать прочь овладело ею вновь.

Только мысль о Джеффе, ждущем ее возвращения, удержала ее от того, чтобы немедленно покинуть яхт-клуб. Но Джефф сказал, что любит ее, и она сама так его любит, что даже мысль, что она может потерять его, равносильна самоубийству. И их единственный шанс на счастье зависит от того, какой выбор она сейчас сделает.

Вдохнув полной грудью, она расправила плечи, «надела» на лицо любезную улыбку и сделала шаг вперед. «Я сделаю это, — поклялась она себе. — Я буду глуха к издевательским замечаниям за спиной, буду мила, грациозна и любезна. Все пройдет хорошо. Сейчас найду Джеффа, и…»

Кэйт обдало холодом, страх подступил к горлу. Тщетно она раз за разом обводила зал взглядом: Джеффа нигде не было.

«Я бежала, оставив его с Памелой Данбар», — напомнила себе Кэйт. Сердце ее окончательно упало. Она же отлучилась только на несколько минут. Конечно, Джефф не должен… не мог…

Камень упал с души, когда вдалеке она заметила Памелу, танцующую с каким-то незнакомым юношей в очках. Значит, Джефф просто пошел в туалет. Через минуту он вернется к ней.

Она шла бочком по краю зала, стараясь не поддаваться все усиливающемуся волнению. Только начав отчаиваться, она вспомнила, что Джефф обещал принести бутерброды матери. Да, все стало понятно. Двигаясь нарочито неторопливо, она подошла к буфету. Джеффа и там не оказалось — вероятно, он отправился с бутербродами к матери. Без сомнения, они сейчас вместе.

Кэйт еще раз обвела глазами зал. Впечатляющей миссис Пэрриш нигде не было видно. Не зная, что делать, Кэйт взяла со столика бокал шампанского, покрутила его в руках и медленно двинулась дальше.

По чистой случайности Кэйт услышала их голоса: низкий, ровный голос Джеффа и высокий, визгливый — его матери. Кэйт не слышала, о чем они говорят. Сперва она не могла даже понять, откуда раздаются голоса. Потом увидела полуоткрытую дверь на веранду, поставила бокал на ближайший столик и выскользнула в ночь.

Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что Джефф и его мать ругаются. А также — из-за чего, вернее, из-за кого. Здравый смысл подсказывал ей, что не время вмешиваться, что нужно просто отойти в сторонку и сделать вид, будто она ничего не слышала. Но другой, более требовательный голос любви заставлял ее шагать вперед, держась за мокрые от росы перила, идти на свет, где она уже могла различить очертания фигур Джеффа и его матери.

Они не заметили ее. Со своего места Кэйт могла отчетливо слышать их разговор. Она замерла в тени огромного гибискуса.

— Хватит, мама, я не хочу больше этого слушать. — Голос Джеффа был полон плохо скрываемого раздражения.

— А когда ты захочешь меня слушать? — возразила его мать. — Когда будет слишком поздно? Когда ты позволишь этой женщине сломать тебе жизнь?

— Кэйт не способна что-либо сломать. Она наполнила мою жизнь новым смыслом. Никогда я не чувствовал себя счастливее — неужели ты этого не видишь?

— Я вижу только, что ты слеп, как крот, Джефферсон, раз даже не хочешь позволить мне сказать тебе то, что я узнала…

— Все, с меня довольно. — Джефф повернулся, чтобы уйти, но мать схватила его за рукав, не пуская.

— Подожди, ты должен…

— Нет, сначала ты меня послушай. Если твоя новость касается ее прошлого, я хочу узнать это от нее самой, а не от тебя или кого-то еще. — Он сделал шаг назад. — Я уважаю тебя, мама, и ценю все, что ты сделала для Эллен и для меня. Но стоит мне представить себе: ты нанимаешь частного детектива, чтобы копаться в прошлом женщины, которую я люблю…

— Нет! — вырвалось у Кэйт. Они резко повернулись. Кэйт выступила из тени и спокойно пошла навстречу им. — Перестаньте сейчас же, — сказала она. — Джефф, я не желаю, чтобы ты ссорился со своей матерью, даже из-за меня.

— Тогда сами поведайте ему обо всем. — Миссис Пэрриш выступила из ночного тумана, как айсберг, утопивший «Титаник». — Скажите ему правду, скажите, что никогда не были замужем, что ваша дочь — незаконнорожденная…

— Не сметь! — Кэйт перешла на крик. Холодная ярость овладела ею. — Мне наплевать, что вы там думаете, миссис Пэрриш, но никто, вы слышите, никто не смеет так говорить о моей дочери. Флэннери — невинное дитя…

— Ты не должна ничего сейчас объяснять, Кэйт. — Низкий голос Джеффа выдавал его чувства. — Пойдем, я отведу тебя в клуб. Мы продолжим этот разговор позднее.

— Нет, я намерена продолжить его сейчас. — Кэйт заставила себя говорить спокойно. — Я собиралась сказать тебе правду с самого начала. Хотела открыть все тебе тогда ночью, у меня дома, — но кошка подралась, и я не успела. Потом я решила исповедаться перед тобой сегодня, по пути домой. К сожалению, твоя мама опередила меня.

— Это не касается моей мамы, — сказал Джефф.

— Теперь касается. — Кэйт посмотрела на миссис Пэрриш, которая застыла на месте, оглушенная. — Присядьте оба. Я расскажу вам все перед своим уходом.

— Кэйт… — Джефф сделал движение ей навстречу, но она остановила его одним взглядом. Если она не расскажет им все сейчас, как наберется смелости потом?

— Это случилось летом, через год после смерти моего деда, — начала Кэти, пытаясь справиться с волнением.

Они слушали ее молча: миссис Пэрриш — сидя на краешке кресла, Джефф — стоя, слишком взволнованный, чтобы присесть.

— Я только что закончила школу и собиралась продать дом, чтобы набрать денег и учиться дальше. Моя голова была набита смелыми планами — но меньше всего я планировала влюбиться.

Кэйт сделала паузу, чтобы перевести дыхание, ее взгляд остановился на окаменевшем лице Джеффа. «Скажи мне что-нибудь, — молча взмолилась она. — Скажи, что понимаешь и любишь. Или что ненавидишь меня. Только не смотри так».

Но Джефф ничего не сказал. Кэйт опустила глаза, набрала в легкие побольше воздуху и продолжила:

— Я не назову вам его имени. Достаточно сказать, что он вашего круга. Может быть, вы даже знакомы. Но это уже ничего не значит. Он проводил здесь отпуск с родителями. Мы встретились на берегу. Он был… как бы это объяснить… Красив? Прекрасен? Я полюбила его всем своим юным невинным сердцем, поверила во все, что он мне говорил. И с радостью отдала ему все, что он просил. Его родители смотрели на дело по-иному. Они знали, что со мной у него — так, легкий летний флирт. Но я — наивная девочка! — я этого не знала и была уже на седьмом небе от счастья, грезила о нашем совместном будущем. Я представляла себе наш дом, наших детей — я даже заранее давала им имена. Той ночью, когда он сказал мне, что все кончено — я сначала ему не поверила. Подумала, он дразнит меня, подумала…

Легкий стон сорвался с губ Джеффа. Кэйт услышала, но не стала смотреть в его сторону. Она знала: стоит ей сейчас увидеть его глаза, и у нее не будет сил окончить рассказ.

— В конце концов он открыл мне правду — он был помолвлен с девушкой, которую знал всю жизнь. Его невеста решила поехать летом в Европу, а он… он скучал. И решил, что имеет право на последнюю легкую интрижку перед свадьбой.

Миссис Пэрриш перестала дышать, но ничего не сказала — ничего и не нужно было говорить. Даже молчание Джеффа было красноречивее всяких слов. Кэйт вдруг стало все равно, сочувствуют они ей или нет. Все, чего ей сейчас хотелось, — это поскорей все рассказать и уйти, сохранив достоинство.

— Окончание истории нетрудно угадать, — сказала Кэйт. — Я никогда больше его не видела. Через месяц он женился, а вскоре я узнала, что у меня будет ребенок, о существовании которого он не подозревает до сих пор. Я отказалась от мысли об учебе и решила растить мою дочку в том же доме, где выросла сама. В такой любви… — Голос Кэйт прервался.

Смахивая слезы, она безуспешно пыталась взять себя в руки.

— Кэйт, все в порядке, — осторожно сказал Джефф. — Никто тебя не винит. Ты была молода и неопытна. Каждый может ошибиться…

— Нет! — резко остановила его Кэйт. — Вот что вы должны понять — слышите, вы оба! Флэннери — это подарок судьбы и благословение Божие. Флэннери — гордость и оправдание всей моей жизни! Я ни о чем не жалею! Ни о чем!

Тишина повисла в воздухе. Прошло несколько секунд, прежде чем миссис Пэрриш пошевелилась и заговорила.

— Ну, знаете! — фыркнула она. — Что-то определенно изменилось в этом мире с тех пор, как я была молодой! Никаких сожалений, в самом деле! — Она поежилась, обхватив себя руками. — Что-то становится прохладно. И комары… Простите, вы закончили?

— Почти. — Кэйт расправила плечи, страхи ее теперь почти исчезли от сознания того, что признание уже в прошлом. Но даже сейчас она чувствовала, как замирает у нее сердце. — На этот раз я почти купилась, — сказала она. — Позволила себе представить, что мы с Флэннери сможем вписаться в вашу жизнь. Похоже, прошедшие десять лет ничему меня так и не научили. Прошу прощения, что так сильно захотела, чтобы очередная иллюзия стала реальностью. Точно так же, как тогда.

— Это не одно и то же, Кэйт! — Джефф внезапно охрип. — Ты сама знаешь, теперь все по-другому. Я люблю тебя и никогда не сделаю то, что сделал он…

— Тебе и не придется, — мягко ответила она, сгорая от любви к нему. — Как ты не понимаешь? Если бы я осталась, это стало бы причиной постоянных разногласий в вашей семье. Моя дочь и я навсегда остались бы аутсайдерами, чужаками, теми, кто все портит. Через некоторое время ты начал бы обо всем жалеть, а для меня это в сто раз хуже, чем вовсе тебе не принадлежать.

— Черт возьми, Кэйт, я не могу отпустить тебя вот так…

— Нет, — поспешно оборвала его она. — Я должна уйти сейчас, пока еще есть силы. Не делай из этого фарс, не преследуй меня, Джефф. Кто-нибудь из официантов отвезет меня домой. Флэннери будет тяжело, но, может быть, пришло время ей узнать, что не все в сказках — правда.

— Я вас в последний раз спрашиваю, — тяжело поднявшись на ноги, мать Джеффа почти кричала, — вы все сказали?

— Еще, последнее, — объявила Кэйт, пристально глядя ей прямо в глаза. — Я прожила большую часть жизни в почтении к вам, дачникам, — уважая ваши большие дома, вашу дорогую одежду и шикарные автомобили, — но теперь все изменится. Я не хочу, чтобы моя дочь росла так же, как я, чувствуя себя человеком второго сорта только потому, что живет в Мисти-Пойнт круглый год. Я в состоянии подать ей пример, и первое, что сделаю, — это буду участвовать в вашем хваленом комитете. Обязательно приду на заседание в среду с целым портфелем идей, и если это вас раздражает, можете отменить засе…

— Не надо недооценивать меня, мисс Валера. Я собираюсь присутствовать на заседании. Нам всем не терпится поскорее узнать, чего вы стоите.

Кэйт выдержала пристальный взгляд серых глаз пожилой женщины — и уловила в нем вызов, но вызов равного равному.

— Уж постараюсь удовлетворить ваше любопытство, — спокойно парировала она. — А сейчас, если позволите…

— Кэйт, мы еще можем что-нибудь придумать. — Лицо Джеффа было в тени, но мука в его голосе рвала ей сердце. — Не делай этого.

— Нет, поздно! — Кэйт с усилием отступила от него. — Если я и могу что-то сделать, так именно это. Прощай, Джефф.

Она молниеносно развернулась и ровным шагом вернулась в яхт-клуб.