Дахака (СИ)

Глава 3

— Хинду-Кауш… — восторженно прошептал мужчина, — настоящее чудо, богов творение, правда, сын?

— Да, отец, — вторил паренек.

Их взгляды окидывали серые скалы, отвесные утесы и белоснежные шапки гор. В глазах читалось умиротворение. Умиротворение от созерцания здешних красот… и больше ничего. Абсолютно ничего.

Арчита нервно сглотнула и отступила на шаг назад. Затем еще. Ее дыхание участилось. Пальцы так сильно вцепились в тюк с вещами, что едва не порвали его. С уст был готов сорваться безмолвный крик.

«Они не видят меня… они не видят меня… о, боги, почему они не видят меня?!!!».

Девушка продолжала пятиться, а мужчина и мальчик смотрели на Хинду-Кауш сквозь нее. Жрица готова была закричать. Вопль рвался наружу из груди, в котором не было ничего, кроме страха и отчаяния. И только невероятным усилием воли Арчита сумела подавить в себе этот безумный порыв. Дойдя до угла дома, она развернулась и бросилась к дороге. Ноги в кожаных сандалиях шуршали по низкой траве. Холодный ветер хлестал прямо в лицо. Проникал в легкие. Сбивал дыхание. Выбравшись на тракт, жрица развернулась и, не останавливаясь, побежала в сторону селения. Щеки вновь раскраснелись. Сердцебиение участилось. Голову разрывало от догадок и непонимания того, что происходит? Почему исчезли люди с поляны? Куда они подевались? Откуда эта хижина на обочине? Где она видела этих людей… и почему они не видят ее? Что происходит… что?!

С пересохших губ сорвался тяжкий стон. Она не знала ответа ни на один вопрос. И это мучило Арчиту. Она чувствовала страх. Страх неизвестности. Он подстегивал ее, подобно хлысту над ухом вьючного мула. Заставлял бежать вперед. Не останавливаться. Даже когда в висках застучали кузнечные молоты, а дыхание стало прерывистым, она не сбавила ход. Девушка продолжала свой безумный бег по грунтовой дороге вдоль хребта Хинду-Кауш, а по правую руку колосилось поле пшеницы. Зрелые побеги приминались к земле порывами холодного ветра.

В конце концов, сознанием Арчиты завладела только одна мысль — добраться до хлева, забрать лошадь и убраться отсюда. Убраться как можно дальше. А уже там можно будет подумать над тем, что делать. Хоть какая-то определенность притупила панику. Заставила взять себя в руки. Жрица чуть сбавила скорость, дабы позволить дыханию прийти в норму, однако полностью на шаг не перешла.

«Возьму лошадь… уеду… и все будет хорошо… да… все будет хорошо».

В этот момент ей вновь почудилось, что позади раздался шепот. Тот же самый, что доносился из жуткой пещеры. Вкрадчивый и зловещий.

«Заххак…».

Стиснув зубы, Арчита упрямо смотрела перед собой. Ноги будто сами несли ее дальше по дороге. Нет. Не в этот раз! Сейчас она не станет оборачиваться. Она не будет оборачиваться! Что бы там ни скрывалось за спиной, она не станет оборачиваться! Ее цель впереди, и только впереди!

«Заххак…».

«Нет! Не заставишь! Не заставишь меня!».

Впереди показались задворки селения. Дорога проходила между скалистой грядой и одной из хижин. Соломенная крыша растрепалась под порывами ветра. Несколько стеблей сушеной травы сорвалось и полетело, описывая в воздухе причудливые кружева. Но Арчита не обратила на это внимания. Продолжая хрипло и прерывисто дышать, она бежала трусцой по тракту в сторону хлева. Шепот больше не повторился, и мысленно она порадовалась этому.

В проеме между хибарой и утесом ветер завывал с особым остервенением. Он едва не сбил жрицу с ног. Арчите пришлось остановиться и подождать, пока тот ненадолго утихнет. Холодный воздух обжигал гортань. Девушка задыхалась. Ступни налились свинцом. Жрица даже отвернулась в сторону, подставляя спину пронизывающему ветру. Это помогло отдышаться. Улучив момент временного затишья, она продолжила бег. Быстро миновав проем, Арчита оказалась на главной улице и остановилась, как вкопанная. Громко и хрипло дыша, девушка смотрела перед собой широко раскрытыми глазами. В зрачках читалось неподдельное изумление.

На широком пятачке возле дома старейшины стояло три человека. Двое мужчин и молодая девушка. Она держала одного из них за руку и счастливо улыбалась. Ветер играл ее распущенными и волнистыми волосами. Те черным каскадом спадали ей на плечи и дальше, вплоть до лопаток. На ней было зеленое платье. Не слишком облегающее, но оно не могло скрыть естественной красоты ее тела. Плечи незнакомки утепляла шерстяная накидка. Своим туловищем девушка загораживала мужчину, которого она держала за руку. Оба они стояли спиной к дому старейшины, боком к Арчите и смотрели на другого мужчину. Тот тоже улыбался и что-то говорил им.

Прищурившись, Арчита вгляделась в него повнимательней и остолбенела.

Худое, но подтянутое тело. Короткие волосы, тронутые на висках сединой. Черная борода до груди с легким серебристым налетом. Светлое одеяние подчеркивало стройную фигуру, а на плечах виднелась теплая накидка из козьих шкур. Но не внешность человека так поразила Арчиту, что она чуть не упала в обморок. А то, что она узнала его! Это был тот самый мужчина, что повстречался ей минутами ранее. У хижины возле дороги. Отец синеглазого мальчика. Только теперь его лицо покрывали морщины, особо глубокие на лбу. Он словно разом постарел на десяток лет.

«Но как… как такое возможно?!».

Жрица не успела подумать над этим вопросом. Подхваченная ветром, до ее слуха донеслась речь мужчины. Все такая же мудрая и сладкая, подобная меду на пирах.

— Пусть боги благословят ваш союз! И да будете счастливы вы, неразлучны и сияете, аки звезды на небе.

— Благодарю тебя, отец, — ответил мужчина, чей лик скрывался за фигурой незнакомки.

— Мы очень счастливы! — мелодично сказала она. — Спасибо тебе, Атта-Ури.

Глаза Арчиты вылезли из орбит. Испытывая настоящий шок, она неотрывно следила за тем, что происходит на пятачке возле дома старейшины.

«Атта-Ури?! Тот старец? Смотритель животных? Что?!».

Жрица пошатнулась и едва устояла на ногах. Новый порыв ветра чуть не повалил ее вниз. Но да, теперь она окончательно узнала мужчину. В этом лице и вправду угадывались знакомые черты. Атта-Ури. Только сейчас он предстал перед ней не глубоким старцем, а крепким мужем, лишь вступившим на тропу неминуемого увядания. Но даже сейчас на устах мужчины играла та самая знакомая и добродушная улыбка.

— Благодарите богов, а не меня, — молвил Атта-Ури, — ведь они послали вас друг другу, Урутук.

«Урутук?».

Арчита почувствовала, как ее начинает мутить. Теперь она узнала и очаровательную незнакомку. Это была та самая рабыня Унташа. Женщина с грязными волосами и взглядом без всякого признака жизни. Только сейчас она сияла от счастья. Очи были полны мечтаний и надежд, а волосы искрились на солнце. И они совсем не походили на те сальные космы, что жрица наблюдала при первой их встрече. Черты лица Урутук выглядели ровными, гладкими. Без малейшего следа побоев, унижений и страданий. Жрица сама не заметила, как вновь начала учащенно дышать.

— Ты ведь отобедаешь с нами, Атта-Ури? — поинтересовалась Урутук.

— Примете в доме старого осла своего?

Девушка звонко рассмеялась, откидывая голову назад… и в этот момент Арчита увидела мужчину, что стоял позади и держал ее за руку. Вся кровь отхлынула у жрицы от лица и прилила к затылку.

Гладкий лик. Солнце отражается от бритой головы. Синие глаза… только они не пожирают тебя, подобно взгляду голодного паука. В них сквозят разум и радушие. Пухлые губы расходятся в улыбке… но она не уродует его, а придает какой-то естественной красоты. Стройное тело, оголенное по пояс. Кожа не покрыта бледностью, она имеет здоровый розоватый оттенок с легким налетом загара. Знакомое пурпурное одеяние с широким подолом хлопает под напорами ветра.

Без сомнений, это был Унташ! Арчита узнавала и не узнавала старейшину одновременно. Она не могла поверить в то, что этот человек — то самое чудовище, подобное ракшасе, что сосет кровь из своих подданных и наслаждается их мучениями. Тот старейшина, который держал сейчас за руку Урутук, не мог быть таким! Просто не мог!

— Что… — в отчаянии прошептала жрица, — что происходит?

Ее не услышали. И не повернули голов. Даже когда ноги Арчиты подкосились, и она рухнула коленями в грунтовую землю. Ее словно не существовало.

— Ты останешься с нами на ужин, отец? — услышала она спокойный голос Унташа, — ты учил меня быть гостеприимным. А кому, как не собственному отцу не отказывать в нем?

— Разве могу не принять я предложение твое? — воскликнул Атта-Ури, разводя руками. — Оно прекраснее, чем сияние солнца на рассвете.

— Так пойдем же в дом! — махнула рукой Урутук. — А то сегодня так ветрено и холодно. Можно и простыть.

— Согреемся вином, — добавил старейшина.

— Да, разгулялись нынче ветра, — хрипло засмеялся Атта-Ури, — идемте же, идемте.

Арчиту била дрожь, словно в сильной лихорадке. Мозг отказывался понимать, что происходит. Тюк с вещами выпал из ее разжавшихся пальцев и рухнул в пыль рядом на дорогу. Жрица не видела, как члены семьи старейшины скрылись в доме. В этом до боли знакомом доме. Девушка осталась на улице одна. Обдуваемая холодным ветром.

Ее отрешенный взгляд скользнул по выроненным вещам. Тюк развязался, и бурдюк, заполненный настоем из полевых цветов, показался на свет. Глаза девушки невольно задержались на нем. Веки чуть прищурились. В зрачках заплясал непонятный огонек. Непроизвольным движением Арчита протянула руку и ухватила емкость с зельем. С задумчивым видом повертела между пальцев. Северный ветер пронизывал насквозь. Жрица замерзала, но в данный момент не обращала на это внимания. Ее мысли вернулись в прошлое.

«Мои вещи… они остались на лошади, когда я только приехала сюда… кобылу отвели в хлев старейшины… и тюк оставался вместе с ней… на рассвете мне принесли его… все это время он находился в хлеву…».

Жрица закусила нижнюю губу.

«А затем я выпила настой из трав… там, на поляне у входа в пещеру. Мог ли Унташ приказать подсыпать что-нибудь в зелье? Чтобы я точно исполнила его волю?».

«Я умен и прозорлив, прекрасная Арчита. Ты ведь знаешь это?».

Свободная рука сжалась в кулак.

«О, да, Унташ. Я знаю это. Ты мог подсыпать мне что-нибудь в снадобье, дабы вынудить сказать те слова, что ты так возжелал услышать. Это все морок. Видения…».

— Морок… видение, — шепотом повторила она вслух.

Затем поднесла бурдюк к ноздрям и принюхалась, однако никаких подозрительных запахов не уловила. Дрожащей рукой Арчита убрала его в тюк и завязала последний. Медленно поднялась. Ноги дрожали. Голова кружилась.

— Это все морок… видение, — как мантру повторяла она.

Однако до конца убедить себя не удавалось. Арчита помнила тот зловещий шепот, который она услышала на подходе к селению. То не было мороком или игрой воображения. Здесь и вправду что-то есть… и она не намерена узнавать, что именно. Хлев старейшины уже видно впереди. Надо просто добраться до него, взять лошадь и уехать отсюда. Подальше.

Шумно втянув носом воздух, Арчита двинулась вперед. Ноги плохо слушались, но с каждым шагом уверенность возрастала. Через пару минут девушка вновь смогла перейти на бег. Она спешно миновала дом старейшины, даже не взглянув на него. Не стала окидывать взором пустую улицу, по которой гулял разбушевавшийся ветер. Ее взгляд был сосредоточен лишь на одном — постройке, где должна быть лошадь. Ее лошадь.

Вот уже заветный проулок. В нем так же, как и везде, завывают холодные порывы воздуха. И кроме него тишина. Абсолютная тишина. Арчита почувствовала, что сердце начинает сжиматься в груди, несмотря на учащенное биение. Почему не слышит животных?

Через минуту она уже добралась до входа в постройку. Внутри царил полумрак. Витал запах сухой травы и звериного помета. Не останавливаясь, жрица юркнула внутрь. Хриплое дыхание громко раздавалось среди деревянных стен, покрытых налетом сырости. Арчите пришлось подождать несколько мгновений, пока глаза не привыкнут к темноте. Наконец, отдышавшись и придя в себя, девушка окинула взором хлев. Справа находился пристрой и загон для свиней. В центре — куриный насест. Дальше слева — длинный коровник.

Арчита слышала, как воет снаружи ветер. Как из груди вырывается хриплое дыхание. Как биение сердца отдается в висках.

Лошади не было, а хлев оказался пуст. Совсем.

***

На негнущихся ногах жрица вышла наружу и прислонилась спиной к стене хлева. Отрешенным взглядом уставилась в стену напротив. Разум отказывался понимать, что происходит.

Ветер продувал ее насквозь. Пальцы на руках и ногах начали неметь.

«Я все равно уйду отсюда. Все равно…».

Крики и возмущенные голоса внезапно донеслись до нее со стороны площади. Девушка вяло повернула голову. Рассеянный взор разглядел, что перед входом в дом старейшины стоят двое. На этот раз не понадобилось много времени, чтобы узнать их. То были Унташ и Атта-Ури. Первый нервной походкой вышагивал туда-сюда около дома. Нижнюю часть лица он прикрывал ладонями. В синих глазах витала горечь и отчаяние. Настолько сильные и глубокие, что Арчита невольно подалась вперед. Атта-Ури стоял чуть поодаль от старейшины и пытался что-то ему втолковать. Сейчас на лице смотрителя не играла та добродушная и приветливая улыбка. Арчита невольно подметила, как же непривычно видеть Атта-Ури без нее.

С трудом заставив себя отойти от стены, девушка двинулась к ним. Вой ветра заглушал шорох сандалий по грунту и звук голосов. Жрице почему-то хотелось узнать, о чем те беседуют. Поэтому продолжала подходить все ближе, не боясь быть замеченной. Все равно они ее не видят.

Унташ все мерил шагами землю. Атта-Ури сочувственно смотрел на него и разводил руками.

— Так случается, сын мой, — донеслись до жрицы его слова, — но на все воля богов.

— Воля богов?! — резко остановился старейшина и воззрился на него.

— Если случилось несчастье сие, значит, понадобился он всевышним…

— Отец, что ты такое говоришь?! — Унташ сорвался на крик. — Неужели ты думаешь, что боги способны на такое?!

— Все в руках их и не нам судить…

— О, нет! — резко перебил старейшина и ткнул пальцем в грудь Атта-Ури. — Ошибаешься, отец! Что это за боги, которые сотворяют подобное?! Нет! Не верю! Не хочу верить! Или богов и вовсе не существует!

— Не богохульствуй, Унташ…

— Замолчи! — кулак старейшины рассек воздух возле носа отца. — Раз нет богов, значит нет богохульства! А остальное — лишь выдумки кучки жрецов, дабы дурманить простым жителям мозги!

— Твое горе застилает разум, аки туча солнце…

— Не желаю ничего слышать! — Унташ буквально выплевывал слова в лицо отцу. — Тебе не переубедить меня, даже не пытайся! Будь проклят тот камень, что свалился на его голову!

Атта-Ури безуспешно пытался что-то возразить:

— Послушай…

— Убирайся!

Старейшина толкнул отца в грудь. Тот едва не упал и чудом устоял на ногах. Унташ же, не глядя на родителя, развернулся и быстро скрылся в своем доме.

Глазами, полными горечи и сострадания, Атта-Ури смотрел ему вслед. Затем сложил ладони перед собой в молитвенном жесте и воздел глаза к небу.

— О, всевышние, — донесся до Арчиты его взволнованный и хриплый голос, — даруйте прощение и покой сыну моему. Горечь утраты застилаем разум его. Он не ведает, что говорит.

Сказав это, Атта-Ури неуверенно зашагал ко входу в дом. Возле порога он помедлил пару секунд, но затем решился и скрылся внутри.

Арчита все это время молча наблюдала за происходящим. Она начинала догадываться, что смерть ребенка старейшины под камнепадом и послужила началом конца. Унташ проклял богов, посчитав их виновниками в гибели собственного дитя. А затем и вовсе перестал верить в них. Вот почему он не давал за слова жрецов и ломаного гроша.

«Но сейчас это уже не важно… надо уходить… пусть даже на своих двоих».

Приняв это решение, Арчита рванула с места. Она едва успела выбежать на главную улицу, как раздался оглушительный рев, от которого задрожала земля.