Дамоклов меч

Глава 9

Мойка, сооруженная из алюминия и белого кафеля, выглядела детищем больного воображения архитектора, всю жизнь проектировавшего общественные туалеты. Надпись над входом – аккуратные черные буквы: “"Юрий Гагарин". Бесплатная мойка машин” – производила более благоприятное впечатление. Сооружение высилось прямо посредине небольшой площадки, к которой вел съезд с шоссе, окруженной зарослями пампасной травы и высоченными сорняками. Каждые несколько минут в одни ворота заезжала покрытая пылью и грязью машина и спустя короткое время выкатывалась из противоположных, блестя как новенькая.

Пока Анна критически оглядывала сооружение, Мастер Синанджу умудрился совершить ряд сложных маневров, в результате чего в очереди они оказались третьими.

– Что-то мне здесь не нравится, – после недолгого молчания призналась Анна.

– Мне тоже, – согласился Мастер Синанджу, следя за тем, как в ветровое стекло бьется громадная муха.

– А тебе что, Чиун?

– То, что они делают этот бизнес бесплатно. Это неправильно. Не по-американски.

– А мне не нравится название этого заведения. “Юрий Гагарин”.

– Это, должно быть, русское имя, – скривился Чиун. Муха уселась на резиновый обод ветрового стекла и терла друг о друга Передними лапками. Чиун включил дворники. Почуяв неладное, муха взлетела.

– Тогда ты понимаешь меня.

– Конечно, понимаю. Только русские способны делать что-то за просто так. Я тебе говорил, что это не по-американски. – Чиун выключил дворники.

– Юрием Гагариным звали первого человека, летавшего в космос.

– За что? – поинтересовался Чиун, следя за тем, как муха, вернувшаяся на свое место, опасливо подбирается к неподвижному пока левому дворнику.

– Ни за что. Быть посланным в космос – великая честь для советского гражданина, Чиун.

– При императоре Калигуле смерть в чане с расплавленным свинцом тоже считалась великой честью, – закивал Чиун, вновь включая дворники. На этот раз муха снова увернулась. – В особенности по сравнению с более распространенным способом – быть выброшенным на арену к голодным львам.

Анна вздохнула.

– Юрий Гагарин погиб в авиакатастрофе в шестьдесят восьмом году.

– Значит, это его сын держит эту... мойку?

– Сын Героя Советского Союза никогда не опустился бы до того, чтобы мыть машины в Америке.

– Почему нет? Лучшие граждане всех стран мира стремятся к этим берегам. Америка – страна великих возможностей. Она всех привечает.

– Странно слышать это от такого самовлюбленного типа, как ты, Чиун.

– По крайней мере, в этом мы сходимся, – Чиун удовлетворенно затряс бородой.

– В чем в “этом”?

– В том, что я – человек, влюбленный в себя. Правда, я предпочитаю слово “самосовершенствующийся”. Хотя нет, пожалуй, “самый совершенный” подойдет больше...

– Чиун, “Юрий Гагарин” – это название советского космического корабля, который я здесь ищу. Ты видел следы от огромных шин там, на дороге? Я уверена, что их оставил наш “челнок”. И ведут они прямо сюда, к этой самой мойке.

– Ну и?..

– Ну и, значит, совпадение исключено. – Владелец этого внушающего жалость заведения назвал его так потому, что совсем недавно этот самый корабль, тоже названный в честь вашего изгнанника, посетил эти места. И, возможно, стал его первым клиентом. Американские купцы всегда возвеличивают первого покупателя, хотя все знают, что важнее всего – тот, кто придет за ним.

Чиун не глядя ткнул в тумблер, включавший дворники. Муху размазало по стеклу. На лице Мастера появилась младенческая улыбка. Он снова повернулся к Анне Чутесовой.

– “Юрий Гагарин” не мог отклониться от своего маршрута только лишь для того, чтобы ополоснуться в Богом забытом уголке Америки.

– Но ведь ты же сама говорила, что в твоей стране... в России совсем нет таких моющих машин?

– А при чем здесь это?

– При том, что можешь ли ты придумать объяснение более убедительное, чем то, которое предложил тебе Мастер Синанджу?

– Нет.

Анна отвернулась и стала смотреть в окно. Перед их машиной, словно вход в пещеру Али-бабы, разверзся черный зев ворот мойки.

– Наша очередь.

Чиун нажал на газ, и машина вползла в темное нутро новоиспеченного “Юрия Гагарина”. Около машины со стороны водителя возник парень, одетый в форменный комбинезон.

– Поставьте машину на нейтралку и снимите ногу с тормоза, – проинструктировал он Чиуна.

– Что называешь ты дивным словом “нейтралка”? – полюбопытствовал Мастер Синанджу, запомнив на всякий случай написанную на пластиковой бирке фамилию служителя.

– Ты меня за дурака, что ли, держишь, приятель?

– Не обращайте внимания, я сама.

Анна поставила рычаг переключения скоростей в требуемое положение.

– А у вас забавный акцент, леди, – заметил парень. – Откуда будете?

– Из Москвы.

– Это рядом с Россией, что ли?

– Совсем рядом, – уточнила Анна.

– Я, знаете, этих русских не люблю.

– Боюсь, что это взаимно, – ответила Анна ледяным тоном.

– А что нам делать теперь? – спросил Чиун.

– Да ты не знаешь, что ли?! – снова взвился парень.

– Мы здесь недавно, – пояснил Мастер Синанджу, – и еще не успели постичь таинства мойки машин в Америке.

– Тогда подними стекла и езжай дальше.

– Но как смогу я повелевать теми, кто будет совершать омовение? Возможно, мне захочется поторопить их. Парень рассмеялся.

– Тут больше нет никаких машин из костей и мяса... Я хочу сказать, людей тут, кроме меня, больше нет. Всю работу делают машины железные.

– А вы, стало быть, владелец? – спросила Анна.

– Не, мэм. Владелец сидит в будке, на том конце. А мое дело – следить, чтобы вы заезжали по очереди.

– Но вы сказали, кроме вас, людей здесь больше нет, – подняла брови Анна.

– Точно так, – подтвердил парень.

Повернув рубильник, он пустил конвейерную дорожку, и машина начала медленно вползать в водоворот крутящихся мокрых синтетических щеток. Нажав кнопку, Анна подняла стекла.

– Несчастный отрок, – печально изрек Чиун.

– С ним что еще такое?

– Он так низко пал, несмотря на молодость.

– Он что, твой знакомый?

– В жилах его текла некогда королевская кровь. Теперь он присматривает за машинами. – Откуда ты про кровь-то знаешь?

– Так написано на его одеждах. Некогда он был эрлом – великим предводителем викингов.

– А-а, – кивнула Анна. – А мне, знаешь, он напомнил выпускника военного училища. У нас дома они точь-в-точь такие. Ему бы больше подошел АКМ в руках.

– Молчи, – поднял руку Мастер Синанджу, во все глаза наблюдая за крутящимися вокруг огромными щетками. – Я желаю в тишине насладиться этим великим детищем американского гения.

Анна послушно умолкла. Принцип работы мойки был небезынтересен и ей. Но больше всего ей хотелось пообщаться с владельцем этого заведения, который, по словам его помощника, сидел у выхода в будке. Интересно, с чего бы он, назвав дело именем советского героя, нанимает персонал с выраженной русофобией...

Конвейер тянул машину дальше – струи воды, снова щетки, счищавшие грязь со стекол, крыши, дверей... Анна почувствовала, как в душе ее начинает нарастать беспокойство – нет, она не боялась американской техники, но все же она была русской в чужой, да к тому же враждебной стране. Да еще внутри этой обмывочной коробки – все равно что в чреве кита. Прямо скажем, довольно неуютно.

Хотя, глядя на Чиуна, этого никак нельзя было сказать. Старик прямо-таки лучился от удовольствия, стараясь смотреть сразу во все стороны и напоминая ребенка, наконец попавшего в “Диснейленд”.

– Взгляни же! – завопил он, тыча пальцем в окно. – Огромные, величественные губки!

Это были, конечно, не губки, а мягкие щетки, состоявшие из толстых пластиковых волокон синего и красного цветов. Они набросились на машину, словно толпа беснующихся дервишей; металл под их натиском недовольно загудел.

Палец Чиуна уже лежал на кнопке опускания стекол. Анна едва успела удержать руку старика.

– Чиун, ты что делаешь?!

– Хочу их потрогать, – упрямым тоном заявил тот.

– Зачем?

– Может быть, мне удастся получить один из этих восхитительных ростков на память, на добрую долгую память.

– Ты же воды напустишь в салон!

Чиун сполз по спинке сиденья вниз. Детское удовольствие на его лице сменилось выражением глубокого огорчения.

– Уже поздно. Прекрасные губки исчезли – и все по твоей вине. Теперь у меня не будет никакого сувенира от первого знакомства с величайшим детищем гения – американской мойкой. Это был тот звездный час, воспоминания о котором должны передаваться из поколения в поколение, а ты превратила величайшее событие в горстку праха.

– И спасла тебя от превращения в обмылок, – проворчала Анна; потоки мыльной пены снаружи окутали машину, как густой белый снег.

– Я ничего не вижу! О боги, я ослеп! – завывал Чиун, вертясь из стороны в сторону. Но тщетно – было похоже, что они попали в снежный буран.

В следующую секунду на машину обрушился новый эшелон красно-синих щеток, вследствие чего Чиун тут же успокоился. Стекло со стороны Анны стало таким прозрачным, что, казалось, его попросту нет, и Анна успела заметить на стене мойки начертанные красной краской огромные буквы. Букв было две – “С” и “Р”; располагались они как-то странно, вертикально, так что изгиб “Р” смотрел прямо в пол.

– Что, интересно, означает это “СР”? – вслух произнесла Анна.

– Советская разведка, – буркнул Чиун, не поворачиваясь.

– Ничего смешного, – приглядевшись пристальнее, Анна заметила, что средняя часть “С” заходит на выложенный белой плиткой потолок помещения.

– СР! – внезапно крикнула она, опустив окно. Высунув голову, Анна посмотрела на потолок... И прежде чем конвейер проволок машину дальше, она – хотя вряд ли могла бы утверждать наверняка – увидела еще две буквы “С”, нанесенные красной краской на напоминавшее белый кафель покрытие.

Анна Чутесова почувствовала, как кровь застыла у нее в жилах. Словно испуганный ребенок, она вцепилась в сиденье, глядя перед собой остановившимся взглядом голубых глаз.

– А-аа!

Что-то черное, мелькнувшее перед ней, казалось, вот-вот вцепится ей в волосы... Но тут она поняла, что над машиной свесилась механическая рука с феном. Поток горячего воздуха сдувал фонтанчиками воду с крыши, с капота, с ветрового стекла.

Струи воды оставляли на стекле следы, напомнившие Анне отпечатки шин на асфальте – отпечатки, которые привели их на мойку, еще недавно бывшую – теперь Анна была уверена в этом – частью того самого корабля, который она безуспешно разыскивала.

Наконец на машину, словно стая гигантских медуз, обрушились поролоновые губки, впитывая остатки воды; два вертящихся волосяных круга навели глянец на хром, металл и стекло, и все было кончено.

– Ну вот, – обреченно произнес Чиун.

– Что еще случилось?!

– Случилось то, что все кончилось.

– Слава Богу, – зябко повела плечами Анна. – А то я уже начала бояться, что мы никогда отсюда не выедем.

– Дорожная болезнь, – изрек Чиун, надув губы. – Типично американский недуг. Опусти голову между коленей и пробудь несколько минут в таком положении – и она растает, как облако в летний день.

– Не стану я делать ничего такого.

– Ну и не делай, – равнодушно огрызнулся Чиун.

Когда машина наконец выехала из темного рукава мойки, при виде голубого неба у Анны вырвался невольный вздох облегчения.

И тут слева, у выхода, она увидела небольшую будку.

Низенькую, со стеклянными стенами и, в отличие от сверкающей чистоты самой мойки, довольно грязную. За мутным стеклом она заметила нагнувшуюся над пультом с переключателями человеческую фигуру. Высунувшись из окна, Анна заорала:

– Убийца! Где экипаж? Ты зарезал их или выбросил в космос?

– Пожалуйста, – отозвалась будка жестяным голосом, – оставайтесь в машине. Процесс мойки еще не закончен.

И тут Анна заметила алюминиевый шар, висевший, словно небольшое солнце, над крышей будки. Нижнее полушарие его сдвинулось, и из него высунулась направленная в сторону их машины блюдцеобразная антенна, окаймленная похожими на зубы фокусирующими элементами.

Полковнику Анне Чутесовой не понадобилось много времени, чтобы понять, что она смотрит на самое смертоносное оружие, когда-либо выходившее из советских арсеналов, – стерилизующий спутник “Дамоклов меч”.

– Чиун, ходу! – взвизгнула она.

Но Мастер Синанджу, застывший на сиденье рядом с ней, даже не пошевелился. Он сидел, привалившись к спинке и понурив голову. При взгляде на него Анне неожиданно показалось, что на его висках внезапно потемнели седые пряди. Но ту же поняла, что это иллюзия – наоборот, стало бледным его лицо. Невиданно бледным. Смертельно бледным.

– Ах, черт! – Анна протиснулась на водительское сиденье.

Отодвинув безжизненное тело Чиуна, она надавила на газ. Взревев, машина понеслась прочь от бесплатной мойки машин под названием “Юрий Гагарин”, сопровождаемая напутствием металлического голоса из будки:

– Удачного дня...